3. Становление

До приобретения дома, в нашем дворе, под клетками кроликов, около сарая, множество брошенных собак устроило себе приют. Они появлялись только на ночлег, когда темнело. Изгородь была «худая» и не затрудняла их передвижения. Сколько собак ночевало в приюте, трудно сказать. Одно очевидно, их было немало, от очень маленьких, до двух крупных, которым я дал клички Куцый и Рыжий. Всех собачек объединяло одно горе — бездомье и их бродячее, голодное существование. Вероятно, поэтому они жили дружно между собой и не дрались. Наше появление в доме испугало некоторых, и они ушли со двора. Благо в селе покинутых дворов хватало. Те же, которым приглянулся двор, оставались ещё некоторое время. Вскорости у жены на работе во дворе разобрали одно ненужное здание, а кирпич и доски отдали ей. Доски пошли на капитальный ремонт забора. Калитку оставляли открытой и собаки могли свободно входить и выходить со двора. Во дворе мы собирались весной сажать овощи, а без изгороди — дело бесполезное.

На прежней работе моя соседка, преподаватель, готовила еду для бездомных кошек и считала это своим прямым долгом. И хотя ряд наших коллег относились к её поступкам скептически, но, по большому счёту, в душе не осуждали такие действия. Многие, если не все, пережили войну, а, следовательно, и голод, и знали, почем фунт лиха. И опроси их, нужны приюты для бездомных животных, или нет, ответят положительно, ибо гуманность и милосердие исконно славянские и вообще человеческие черты характера.

Однажды я спросил у одного соседа, откуда в селе столько бездомных собак. Он показал рукой в сторону электрички и объяснил. За железной дорогой дачи горожан. Весной, перед сезоном садово-огородных работ, множество жителей города толпами сходят с электрички и устремляются на свои дачи, прихватив с собой в основном щенков, чтобы они играли с детьми, а затем охраняли их участки от посторонних. Осенью, когда им надоедало возиться с собаками, они прогоняли их.

— Грустно, — ответил я. — А где же чувство жалости, не говоря уже о человечности. Разве собаки игрушки?

— Воспитание отстает от материальной сущности человека, — замудренно ушел он от прямого ответа.

— Жаль, очень жаль.

— Но бросают не всех собак и не все. Я понимаю, что вы хорошо относитесь к животным, а как брошенная собака отнесётся к бывшему хозяину, если встретит его вновь? Я неоднократно слышал от очевидцев, что брошенная собака не прощает хозяину измену, так ли это? — продолжал сосед. В силу различных причин хозяин отдавал собаку другому лицу. Проходило время. И при встрече собака набрасывалась на бывшего хозяина и кусала его. Правда ли это?

— Без сомненья, — вымолвил я. — В подобном поступке собаки заложен большой смысл и скрыта огромная не животная, а человеческая справедливость. Так поступило бы большинство людей, а вот собаки — не уверен, не знаю. Хотя вот в кинофильме «Ко мне, Мухтар» так и произошло. Я не держал злобных собак и не знаю, как бы они себя повели в данной ситуации. У меня была добрая собака и при встрече с прежней хозяйкой очень радовалась встрече и больше ничего.

— Жаль, — ответил сосед, перехватив наступательную инициативу. — Предательство должно быть осуждено и наказано. Предателей нужно кусать.

— Это человеческая, а не собачья мораль. Вряд ли покусанный человек, а тем более далекий от доброты, смог бы понять, за что он покусан. Хорошо, если собаку взял другой хозяин. Это избавило бы её от бродяжничества, унижений, даже побоев. Бродяжничество приучает собаку к подаянию, ломает её психику, может выработать трусливость.

— Вы правы, — произнес сосед. — Чужая или бездомная собака не привыкнет к новому хозяину. А тем более, если она уже в возрасте.

— Полностью с этим согласиться не могу, — должен был вставить свое мнение я. — Возьмите армейскую, пограничную собаку. Пошла она на «пенсию». Новые «хозяева» ею довольны. Умная, послушная, преданная псина. Это, как Вы выражаетесь, чужая собака. А что касается бездомного пса, мы с женой вскорости берем такую и тогда я Вам об этом расскажу.

— Дом в селе без собаки пуст, — сказал я жене. — Давай возьмем Рыжего или Куцего. Бродяжка будет нам верен.

— Лучше взять Рыжего. Добрая собачка. Она уже дается гладить, — промолвила женщина.

Так и решили. Стали уделять внимание Рыжему. Куцый держался в стороне и не подпускал близко. Да и мы к этому не стремились. Стоило ненароком оказаться даже в тридцати шагах от Куцего, как он вмиг перепрыгивал через почти двухметровый забор и убегал. Я удивлялся Куцему, его осторожности (досталось же бедолаге), неприветливости. Я бы и не замечал его, да он держался Рыжего, хотя и на расстоянии. Рыжий был уже среди нас своим, а Куцый не покидал двор, хотя и держался в стороне.

— Скучает Куцый без Рыжего, — бросил реплику я. — Жаль его.

— Но он дикарь, такая собака не привыкнет и всегда подведет, — парировала жена. Она понимала, к чему мои намеки.

— Ты не права. Собака, которая сразу не лезет в «друзья», в дальнейшем может стать верным другом. Собака с «характером», знающая себе цену, на мой взгляд более твердая и верная.

— Не будем забегать вперед, поживем — увидим, — как всегда рассудительно ответила жена.

Но я заметил, что она стала оставлять миску с едой и Куцему. И когда нас не было поблизости, он съедал свою порцию.

Шло время. Ворон Кузя, наш общий любимец, тоже внес свой тест на проверку характера собак. Однажды он гулял по двору и схватил за хвост Рыжего, и тот убежал. Но не так случилось с Куцым. Он опрокинул ворона, мы заметили это и отбили птицу. Через полчаса услышали крик Кузи и я побежал на крик. Около забора стоял Кузя, а напротив него, в позе нападающего — Куцый. Завидя меня, Куцый дал стрекача и прыгнул через забор. В дальнейшем ни собака, ни ворон не уступали друг другу. И как только Кузя видел Куцего, каждый раз нападал на него. Куцый не скоро уступил моим увещеваниям. Рыжий больше не связывался с забиякой. Такой получился расклад сферы влияния.

— Ну что же, — согласилась жена, — коль собаки дружат между собой и любят друг друга, пусть остаются. Но готовить еду будешь ты.

На том и порешили. По тому времени рыбная мелочь, как она называлась в магазине, стоила недорого, тридцать пять копеек за килограмм. Я заходил в магазин по пути домой, покупал на несколько дней 5—6 килограммов. Картофель и овощи были. Я варил на семью прекрасный суп. Постепенно Куцый привык, допускал, чтобы его гладили.

У собак не было родословной, и об их прошлой жизни ничего не знал. Это были изгои, дворняжки. Полу- или четверть-овчарка Куцый когда-то был лишен не только двора (основное в жизни животных), опеки хозяина, но и хвоста. Признак глумления над беззащитным животным. Обычно люди ограниченного интеллекта поступают так с нашкодившей собакой, а возможно шкода и блуд были заложены в самом хозяине. Полустоячие уши и окрас Куцего говорили о его принадлежности к овчаркам.

Я не берусь точно судить о Рыжем. Одно можно сказать: он стоял ближе к гончей породе. Собака средних размеров, живая, умная, уши ниспадающие, но не безобразно длинные, а умеренные. На не очень большом белом фоне разные рыжие (желтые) пятна.

В общем, обе собаки были дворняжками, ранее бродячими, бездомными. Почему-то я заранее был уверен, что собака способна восстановить свою собачью «гордость», стать хозяином двора, умным и добрым, в меру злым и чутким псом, а её страдания не должны помешать становлению характера.

Рыжий выше, поджарее и слабее Куцего, но он ведет себя более агрессивно и не подпускает его к нам. Рыжий бросается на Куцего и тот ретируется. Он старается оттеснить его от нас, его хозяев, и, следовательно, самому оставаться поближе. Мне понятна борьба за лидерство и я не вникаю, не мешаю собачим взаимоотношениям. Время расставит акценты.

Ровно через две недели произошли коренные улучшения наших взаимоотношений. Куцый стал допускать к себе, позволял гладить, надевать ошейник, идти на поводке и вёл себя спокойно на улице. Как ранее было указано, Рыжий пошёл на контакты гораздо раньше. Собаки утром провожали нас с женой на электричку и возвращались сами домой. Путь до электрички 1,5—2 км почти через всё большое село. Собаки знают команду «домой». Они стали приобретать своё лицо, своё собачье достоинство, лаять на чужих людей, как во дворе, так и на улице. Вскорости я достал толстую проволоку, проложил по земле, а к ней прицепил цепи от собак, поделив между ними охраняемую территорию. Переименовал собак. Куцего назвали Рексом, а рыжего — Джеком.

Однажды я пошёл в центр села по магазинам. Около одного из них хулиган приставал к мужчине. Я одёрнул его. На этом бы и делу конец. Но хулиган затаил зло и к вечеру явился ко мне домой. Во двор зайти не смог. Рекс имел доступ к калитке и воротам и злобно рвался к непрошеному гостю. Разговор через забор у нас не получился и я посоветовал «гостю» идти домой и протрезвится. Закрыл калитку и Рекса спустил с цепи. Хулиган не мог войти во двор и долго ходил вокруг забора. Со двора его сопровождал Рекс злобно рыча. Я лёг спать и даже сквозь сон слышал лай Рекса. Через несколько дней хулиган подрался в посёлке и за поножовщину отгремел в места не столь отдалённые. Рекс подтвердил мою веру в него, его привязанность к дому и к нам. Бывший бездомный Рекс, прогоняемый отовсюду, приобрёл свой двор и наше уважение. В то же время Джек полаял на постороннего и быстро успокоился. У гончего свои обязанности. Если бы это была охота, Джек показал бы себя, я в этом не сомневался.

Иногда и в будние дни, но обязательно по воскресеньям, отвязывал собачек от цепи и на поводке вёл их через асфальтированную дорогу в поле, где они резвились, бегали. Так было и в конце мая, перед вечером, когда сумерки ещё не спустились, а, словно туман, заволокли уходящий день и оставалось достаточно светло. Посмотрев, нет ли по близости автомашин, я отпустил собак. Джек сразу же перебежал дорогу, а Рекс почему-то замешкался и топтался по средине. Я позвал его, боясь, чтобы случайная автомашина ненароком не сбила. Он повернулся ко мне, сделал несколько шагов. И тут из низины дороги вынырнула, как из под земли, черная «Волга». Она сливалась по цвету с асфальтом. Водитель видимо спешил. Рекс от внезапности растерялся. Всё произошло в считанные секунды. Я услышал глухой удар и увидел, как Рекс отлетел от чёрной громадины метров на десять вперёд и влево. Он был недвижим. В отчаянии я пошел не к Рексу, а домой. Передо мною вдруг стала короткая жизнь собаки. Почему, я не знаю. Но я думал в тот момент только об этом. Теперь жизнь повернулась к нему лицом — и погибнуть? Через метров пятьдесят вернулся. Взял за ошейник и оттащил неподвижную собаку на обочину. Рекс лежал на боку без признаков жизни. Движимый жалостью и слабой надеждой, приложил ухо к грудной клетке. Каково было моё удивление, когда я услышал слабое, едва слышное дыхание. Рядом протекал ручеёк от таявшего снега. Я нашел консервную банку, ополоснул её и стал лить холодную воду на голову пса. Дыхание участилось, стало прослушиваться сердцебиение. Я носил воду и лил на голову многострадального животного. Мордочка собаки стала выражать скорбь и боль. Внезапно Рекс попытался поднять голову, но сделать этого не смог. Бессильно затих. Я поместил голову Рекса на возвышение. Не постоянно, а периодически лил воду на голову. Дыхание становилось более глубоким и ровным, но собака оставалась недвижимой. Я взял Рекса на руки и принёс во двор. Поместил в укромное место, дал анальгин, кардиамин и положил мокрую тряпку на голову. На второй день собаке стало настолько лучше, что она увязалась за Джеком на улицу. Я понял, что Рекс будет жить, несмотря на тяжелое сотрясение головного мозга. Просматривались ссадины на левом надбровье, на лбу. Оказалось поврежденным запястье левой ноги. На эту область приложил две обычные дранки и обмотал их бинтом. Кости были целыми. Рексу было плохо. Анальгин чередовал трифтазином, продолжал давать сердечное. Когда был дома, прикладывал мокрую тряпку к голове, но собака её сбрасывала. В течение недели Рекс отлёживался. От обычной еды отказывался. Стали покупать ему варёную колбасу и молоко. Через декаду после наезда собаке стало настолько лучше, что я повёл её на прогулку. Около дороги отпустил с поводка, и Рекс побежал не через дорогу, а домой. Через пару дней вновь повторил прогулку. Рекс боялся дороги. Запомнил, где случилась беда. Значит с памятью в порядке. Прошло двадцать дней. Рекса выпустил на самостоятельную прогулку и он целую ночь пробегал неизвестно где. К концу июня, при общем удовлетворительном состоянии, появилась левосторонняя атрофия лицевых мускулов. Пришлось делать массаж. Ещё через месяц явление атрофии приостановилось, при общем хорошем состоянии собаки. Рекс набрал вес. Через три месяца после травмы у собаки нормализовалась мускулатура лица. Да и бегал Рекс прыжками, упруго. Случай печальный, а с клинической точки зрения назидательный и благоприятный. Я не терял надежду на выздоровление своего четвероногого друга. И это, наряду с сильным организмом пса, возымело действие.

Вскорости я переехал в город N. Багаж отправил поездом, а втроём полетели самолётом. В одной руке у меня была клетка с вороном Кузей, в другой поводок с Рексом. У Рекса была ветеринарная справка, удовлетворяющая, что он клинически здоров, привит против бешенства и эктопаразитов не имеет.

На месте прибытия таксист вполне серьёзно спросил: цирк приехал? Не менее серьёзно я ответил: да, цирк.








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке