• ОТ АВТОРА
  • ВСТУПЛЕНИЕ
  • АНТИЛЕВСКИЙ Бронислав Романович
  • ПРИ НЕВЫЯСНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ…
  • БЫЧКОВ Семен Трофимович
  • ВЫБОР МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И БЕСЧЕСТЬЕМ
  • ГЕРАСИМОВ Филипп Филиппович
  • ДВАЖДЫ РАЗЖАЛОВАННЫЙ
  • ГЛИНСКИЙ Сергей Николаевич
  • ПРЫЖОК
  • ЗОЛИН Петр Петрович
  • ИВАНОВ Сергей Сергеевич
  • ФЕНОМЕНАЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ
  • КОССА Михаил Ильич
  • ОТЧАЯНИЕ АСА
  • КУКУШКИН Николай Иванович
  • КОНФЛИКТ
  • ЛЕПЁХИН Гавриил Васильевич
  • НЕДОВЕРИЕ
  • МЕРКУШЕВ Василий Афанасьевич
  • НЕПРОСТИТЕЛЬНАЯ БЕСПЕЧНОСТЬ
  • НОВИКОВ Александр Александрович
  • ПЕРВЫЙ МАРШАЛ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ
  • ОСИПЕНКО Михаил Степанович
  • НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ
  • ПОЛОЗ Петр Варнавович
  • ВЗРЫВНОЙ ХАРАКТЕР
  • ПРОСКУРОВ Иван Иосифович
  • ПЕРВЫЙ ГЕРОЙ УКРАИНЫ
  • ПТУХИН Евгений Саввич
  • В САМОМ НАЧАЛЕ ВОЙНЫ
  • ПУМПУР Петр Иванович
  • ЗАБЫТЫЙ ГЕНЕРАЛ
  • РАЗГОНИН Александр Иванович
  • ТОРПЕДОНОСЕЦ
  • РЫХЛИН Николай Владиславович
  • ВСЕГО ОДИН БОЙ
  • РЫЧАГОВ Павел Васильевич
  • НE ОПРАВДАЛ ВЫСОКОГО ДОВЕРИЯ
  • СИНЬКОВ Анатолий Иванович
  • ОСОБЕННОСТИ ХАРАКТЕРА
  • СМУШКЕВИЧ Яков Владимирович
  • ТРЕТИЙ ДВАЖДЫ ГЕРОЙ
  • ЧЕРНЕЦ Иван Арсентьевич
  • НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ
  • ЧЕРНЫХ Сергей Александрович
  • НЕ ЗНАЯ ВСЕЙ ПРАВДЫ
  • ШАХТ Эрнст Генрихович
  • КОММУНИСТ ИЗ ШВЕЙЦАРИИ
  • ШЕВЧЕНКО Владимир Илларионович
  • ТОЛЬКО УПОМИНАНИЕ
  • ШИЛКОВ Александр Анфимович
  • ГВАРДЕЕЦ КРЫЛАТОЙ БАЛТИКИ
  • ЩИРОВ Сергей Сергеевич
  • СЕМЕЙНАЯ ДРАМА ПИЛОТА
  • ПРИЛОЖЕНИЯ
  • Владимир Конев

    Герои без Золотых Звезд

    ПРОКЛЯТЫ И ЗАБЫТЫ

    Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека.

    Но воевать сложно.

    (К. Клаузевиц)

    ОТ АВТОРА

    Звание Героя Советского Союза было учреждено 16 апреля 1934 г., а четыре дня спустя страна узнала имена первых Героев — летчиков, спасших 104 человек с затонувшего в море ледокольного парохода «Челюскин». 19 июня 1934 г. на приеме в честь первых Героев Советского Союза И.В. Сталин сказал: «И за границей есть немало известных летчиков. Они тоже отправляются в рискованные подчас полеты. Ради чего они рискуют? Их полеты — погоня за долларом. А вот зачем летали наши летчики на Крайний Север? Скажем, зачем летал Леваневский? Разве мы обещали ему деньги, когда он спасал Маттерна или когда летел к челюскинцам? Он сам вызвался помочь советским людям.

    Советский герой — это высокоидейный человек, обладающий большевистской твердостью и настойчивостью. Советский герой — патриот своей великой Родины. Он готов на величайшие подвиги для блага народа, совсем не думая о личных благах».

    За спасением челюскинцев последовали дальние рекордные перелеты экипажей М. Громова[1], В. Чкалова[2] и В. Коккинаки[3]. Затем последовали первые воздушные бои советских военных летчиков-добровольцев в небе Испании и Китая. Не менее жаркими стали сражения у реки Халхин-Гол летом и осенью 1939 г. Через несколько месяцев после их окончания началась «незнаменитая», как ее сейчас называют, советско-финляндская война 1939–1940 гг. Между тем в боях родилось 426 новых Героев!

    Однако судьба порой жестоко мстит за стремительный взлет, за успех, за удачу. Буквально перед самой Великой Отечественной войной и в первые ее дни когорта героев-летчиков понесла первые потери, но не в боях с врагом.

    С этого времени и пошла практика лишения этого высокого звания. В этой книге упоминаются всего лишь 30 имен летчиков-героев, которые лишались или до сих пор лишены высшего отличия Родины. Это совсем нетипичные для прошедшей эпохи человеческие судьбы. Ведь к концу войны летчиков-героев стало свыше 2500 человек. С учетом послевоенных награждений к концу 1991 г. это высокое звание было присвоено 2951 авиатору. Золотую Звезду Героя вручали за участие в освоении ледовых аэродромов в Арктике, за воздушные поединки в небе Кореи в 1951–1954 гг., за подавление мятежа в Венгрии в 1956 г., за подвиги в небе и на земле Афганистана в 1979–1989 гг., за испытание новой авиационной техники и полеты в космос. От общего количества всех Героев Советского Союза авиаторы составляют одну четвертую часть.

    В том, какие мотивы лежали в основе Указов Президиума Верховного Совета СССР о лишении Золотой Звезды Героя на основе многочисленных публикаций, розысков в архивах, и попытался разобраться автор. Несмотря на давность произошедших событий, эта тема продолжает притягивать к себе внимание многих людей.

    Подвиг есть подвиг. И он не может не вызывать уважения. Глубоко чтя память защитников нашей Родины, совершивших героические поступки в лихие годы фашистского нашествия, автор попытался подробно рассказать о боевой деятельности героев и в меру возможностей о непростых поворотах их жизненного пути.

    Очерки о жизни и подвигах трех Героев Советского Союза Н.Т. Евтушенко, П.И. Ефимова, А.И. Иванова написать не удалось ввиду отсутствия достаточных сведений о их боевых подвигах, а также причин лишения их Золотых Звезд.

    Автор сердечно благодарит за бескорыстную помощь при подборе материалов и иллюстраций москвичей: Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Ивана Ивановича Цапова, Героя Советского Союза полковника в отставке Николая Наумовича Кирток, Героя Советского Союза Анну Александровну Тимофееву-Егорову, сотрудницу Института военной истории Галину Леонидовну Русовскую, директора издательства «Дельта-НБ» Николая Георгиевича Бодрихина, полковника Олега Леонидовича Деревянко, сотрудников Центрального музея Великой Отечественной войны, а также писателя Андрея Анатольевича Симонова (г. Жуковский), знатока биографий Героев Советского Союза Федора Никаноровича Абрамова (г. Коломна), Наталью Ивановну Никитину (г. Санкт-Петербург), краеведа Николая Николаевича Зиновьева (г. Ломоносов), инженера-программиста Юрия Александровича Мясникова (г. Лобня), главного редактора журнала «Кавалеръ» Михаила Валентиновича Музалевского (г. Юбилейный), учителя Василия Александровича Аверочкина (г. Одесса), сотрудника Музея героической обороны г. Севастополя Рудольфа Степановича Куликова, сотрудницу Воркутинского краеведческого музея Татьяну Васильевну Котик и многих других.

    ВСТУПЛЕНИЕ

    В соответствии с действовавшим в Советском Союзе законодательством лишение наград и званий могло быть произведено Президиумом Верховного Совета СССР лишь в трех случаях:

    — осуждения награжденного за тяжкое преступление — по представлению суда на основании и в порядке, установленном законодательством;

    — совершения лицом проступка, порочащего его как награжденного, — по представлению органа, обладающего правом внесения представления о награждении;

    — лишения гражданства СССР.

    В первом случае лишение награды выступало и в качестве меры наказания, предусмотренного нормами Уголовного кодекса, как правило, в качестве дополнительного наказания.

    Второй случай применялся, если человек совершал проступок, недостойный для обладателя такой высокой награды, но не подпадающий под статьи уголовного законодательства.

    Однако в реальности жизнь оказывается гораздо шире норм законодательства.

    Условно Героев-лишенцев можно разделить на четыре группы. В первой окажутся те, кого впоследствии назовут жертвами сталинских политических репрессий.

    Буквально накануне Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. по прямому указанию И.В. Сталина была арестована группа видных авиационных военачальников, в числе которых оказались и Герои Советского Союза: помощник начальника Генерального штаба по авиации, генерал-лейтенант авиации Я.М. Смушкевич — один из первых кавалеров двух Золотых Звезд, бывший командующий ВВС Московского военного округа, генерал-лейтенант П.И. Пумпур, генерал-майор авиации Э.Г. Шахт. Аресты продолжались и после начала войны, видимо, по заранее составленном плану. Война не стало помехой. На второй день после начала ее сотрудники НКВД арестовали генерал-лейтенанта авиации П. Рычагова, в конце июня 1941 г. — генерал-лейтенанта авиации И.И. Проскурова и Е.С. Птухина.

    Да и в истории с застрелившимся в первый день войны командующим ВВС Западного фронта И. Копецом[4] много неясного. Потери в первый день войны были еще не так велики, чтобы решиться на такой шаг. Не войны страшился боевой генерал, а ночного стука в дверь сотрудников НКВД.

    Необъяснимым с точки зрения нормальной человеческой логики выглядит тот факт, что человек, во многом благодаря которому летчики-Герои были вознесены на пьедестал всенародной любви и почета, дал разрешение на их арест, а затем начертал свою резолюцию на расстрельном списке.

    Впрочем, следователи, которые пытками и истязаниями выбивали у арестованных показательные признания в «антисоветском военном заговоре», знали, что делают. Ведь перед ними были люди, которые по службе близко общались с «врагами народа» И.П. Уборевичем[5], Я.И. Алкснисом[6], Я.К. Берзиным[7] и другими военачальниками, которых расстреляли за несколько лет до этого. Под наблюдением этих командармов, под их покровительством будущие Герои выдвигались на вышестоящие посты. Потом все они были в Испании. По логике следователей НКВД их там вполне могли завербовать троцкисты, которые тоже сражались в интербригадах, или даже сотрудники разведывательных служб других стран.

    Судили за неудачи первых дней войны и по решению суда расстреляли командира авиадивизии генерал-майора авиации Героя Советского Союза С.А. Черных.

    На долгие годы имена Героев, получивших Золотые Звезды с первыми номерами, вычеркнули из истории Страны Советов. Это решение было оформлено и в законодательном порядке: председатель Президиума Верховного Совета СССР подписал указы о лишении их званий и наград. Указы были секретными и не подлежали опубликованию.

    После войны «жертвой политической репрессии» стал первый Главный маршал авиации, командующий ВВС Красной Армии с 1942 г. Александр Александрович Новиков, который повторил судьбу своего предшественника Я.М. Смушкевича. В апреле 1946 г. он был арестован, осужден, лишен наград, но расстрелян не был.

    В Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. подвиги Героев-летчиков, которые смело шли на таран фашистских самолетов или на наземный таран вражеских колонн, поднимали боевой дух в первые, трудные месяцы войны. Впоследствии советские асы перемалывали лучшие кадры немецких люфтваффе при обороне Москвы и Ленинграда, в небе Одессы и Севастополя, в жарких боях под Сталинградом, на Кавказе и в Заполярье. В грандиозных воздушных сражениях на Кубани и в небе над Курской дугой они сломали хребет фашистской авиации, завоевали господство в воздухе, которое прочно удерживали до самого Берлина. В боях за Родину, выполняя поставленные задачи, они проявляли лучшие качества, присущие умелому воину — защитнику своей земли: решительность, инициативу, находчивость.

    Зачастую обыватели видят лишь внешнюю сторону славы — лучистую пятиконечную Звезду на груди, чуть выше таких же золотистых или серебристых, покрытых эмалью орденов. Интересуют их всяческие привилегии, которые она дарует своему обладателю. Как-то забывается о том, что добыта эта Золотая Звезда потом и кровью, напряжением всех духовных и нравственных сил. Ведь каждый проведенный воздушный бой, вылет на штурмовку или бомбардировку врага — это поединок со смертью. У многих летчиков таких поединков по нескольку сотен. Только бой способен был выявить истинные качества воинов. В бою, в приграничном, экстремальном состоянии они часто находились как бы на границе, где страх за свою жизнь подавлялся волей для выполнения поставленной задачи. Достигалось это не. так легко, напряжением всех физических и душевных сил. Как следствие: ранения, контузия и неврозы.

    Но была вещь еще страшнее ранения или увечья. Плен… В годы войны для многих советских людей это слово было как приговор. В Уставе Красной Армии было прямо записано: «Ничто, в том числе и угроза смерти, не должно заставить воина Красной Армии сдаться в плен».

    Плен был несовместим с присягой, воинским долгом, честью. На этом воспитывалось предвоенное поколение командиров и красноармейцев. Но война внесла в написанные кем-то строки свои коррективы.

    Те, кто воевал, считают, что есть гигантская разница между словами «сдаться» и «попасть». Одно дело, если кто-то поднял руки вверх и пошел навстречу фашистам, другое — если безоружному или раненому скрутили руки.

    Но тогда, в сороковых, этой разницы не было. Для тех и для других как плеткой по лицу: «У нас нет пленных, у нас есть только предатели!»

    Не имея связи с домом, опухшие от голода, раненые, больные, раздавленные безжалостной войной и разлукой с Родиной, советские военнопленные содержались в немецких лагерях на пределе нравственного и физического уничтожения. Но и в этих нечеловеческих условиях высокий нравственный пример показали своим товарищам по несчастью летчики-Герои. Среди них полковник АН. Кобликов[8].

    Когда его пытались завербовать, тяжело раненный комиссар ответил генералу-предателю A.A. Власову[9]: «Нет! Родина не товар, чтобы ею торговать!»

    В лагере Маутхаузен полковник Кобликов стал одним из руководителей подпольного штаба по подготовке массового побега. 2 марта 1945 г., всего за несколько дней до начала восстания, он был расстрелян фашистами. Двумя месяцами раньше был казнен еще один Герой Советского Союза, летчик-истребитель Н.И. Власов, неоднократно пытавшийся бежать. Выдержал изощренные пытки и настойчивое давление вербовщиков, пытавшихся склонить его к измене, Герой Советского Союза летчик-истребитель H.Л Часнык. Впоследствии он участвовал в восстании узников концлагеря Бухенвальд. Достойно вели себя в плену летчики-Герои:

    Д. Лавриненков, А.Н. Карасев и другие. Герои Советского Союза летчик АДД В.Е. Ситнов и летчик-штурмовик Н.В. Пысин даже в жесточайших условиях плена сумели сохранить при себе Золотые Звезды. Возвратилась на Родину из плена Золотая Звезда Н. Власова, которую он передал на сохранение генералу М.Ф. Лукину перед очередным побегом.

    Генерал Г.И. Тхор[10] был расстрелян фашистами в Флоссенбургском концлагере. Он не был Героем, но за мужество и стойкость, проявленные за время пребывания в плену, так же как и генерал Д.М. Карбышев, был отмечен Золотой Звездой и стал одним из последних Героев Советского Союза лишь в 1991 г.

    Как это ни горько сознавать, не все выдержали пытку «сытостью» и запугивание расстрелом. Среди сломавшихся и вычеркнутые навсегда из списка Героев «сталинские соколы» — Б. Антилевский и Бычков. Сейчас из них в многочисленных книгах по истории власовского движения делают «сознательных и идейных борцов» с диктаторским режимом Сталина. Если же разобраться, то дело выглядит совсем иначе.

    Пребывание в плену или на захваченной немцами территории сказалось на послевоенной судьбе возвратившихся на родину Героев. Некоторых из них осудили за «добровольную сдачу» и «выдачу военной тайны». Одновременно их лишали высшей награды Родины. Многие были уволены с военной службы, с летной работы. От них отвернулись боевые товарищи, друзья. Трудно было найти работу. За что с ними так сурово обращается Родина? — в сотый раз задавали они себе вопрос. Непросто было выстоять, сохранить веру в справедливость. В середине 50-х почти все бывшие пленники были реабилитированы, восстановлены в воинском звании, им были возвращены награды. О судьбе одного такого летчика-Героя даже рассказывалось в художественном фильме Г. Чухрая «Чистое небо».

    Еще одна группа Героев-летчиков потеряла свои Звезды из-за легкомысленных отношений с женщинами. Хотя и здесь не так все и просто. Героев во все времена любили женщины. Военный летчик с орденом или Звездой на груди в тридцатые и сороковые годы просто затмевал белый свет в глазах девушек или женщин в сравнении с военнослужащими остальных родов войск. Кому отдать предпочтение, вопрос даже не стоял. Да и в послевоенное мирное время, по признанию одного из летчиков-Героев, им пришлось нелегко: «женщины буквально прилипали». Степень их обожания была безоглядной. Как тут было устоять, особенно когда тебе за сорок и «бес в ребро»? Расплачивались за это, кроме известной уголовной статьи, сломанной карьерой, погонами и Золотой Звездой.

    В самый разгар горбачевской перестройки общественность буквально потрясла статья известного юриста Ю. Феофанова «Судьба под № 117», опубликованная в «Известиях». В ней рассказывалось о семье летчика-истребителя С. Щирова, которая была разрушена по прихоти всесильного Лаврентия Берии. За пределами сенсации, как бы в тени, остались боевые дела летчика.

    Есть еще одна сторона у Золотой Звезды. Это величайшая ответственность ее владельца за свою дальнейшую жизнь. Ведь носить ее с гордостью и честью, подавая яркий пример подрастающему поколению, не так просто. К чести подавляющего большинства Героев, они сумели достойно пронести свою славу и Звезду через годы жизни.

    Дочь репрессированного Главного маршала авиации A.A. Новикова, Светлана Александровна, в своих воспоминаниях об отце[11], дала и такую характеристику тому поколению, которое прошло войну:

    «В 41-м восемнадцатылетним мальчишкам вручили автоматы и приказали: убивай! А чтобы было не так страшно, каждому перед атакой наливали «наркомовские» 100 граммов. Мальчик знал, что другого выхода нет — ни у него, ни у государства, ни у комбата. Он пил — и убивал. Пил — и убивал. Четыре года подряд убивал. Когда война кончилась, он сдал автомат. Убивать больше не надо. Но «100 грамм» не сдашь по приказу…

    Не с тех ли времен началась наша новая напасть — повальное пьянство? Привычка привязывала к себе, как удавка. А еще воспоминания… о том, как ты убивал, как тебя убивали, твоих друзей-однополчан…»

    В этом состоянии и совершались чисто уголовные преступления.

    Вполне резонным видится вопрос, насколько оправданной была практика лишения звания Героя Советского Союза, которая всегда являлась дополнительной мерой наказания. Лишить и забыть — такова была установка того времени. Государство стыдливо отворачивалось от «таких» Героев. Способно ли преступление напрочь перечеркнуть боевой подвиг?

    Случаи, когда задним числом государство возвращало посмертно реабилитированным или выжившим в сталинских лагерях после плена, их награды, говорят о другом. Наказаны были по самой высшей мерке Михаил Косса и Сергей Щиров, совершившие, от отчаяния, перелет и попытку перехода государственной границы. Но ведь благодаря однополчанам они снова Герои. Все это вселяло некоторую надежду, что в историях бывших Героев Советского Союза еще. рано ставить точку. В ходе своего поиска автор надеялся, что хотя бы одного Героя удастся возвратить из небытия и восстановить в его высоком звании. С каждым годом это выглядит все более проблематичным. Уходит в небо поколение фронтовиков, чьи ходатайства могли бы сыграть свою решающую роль, да и нет уже той страны, Героями которой были отважные солдаты. И все же справедливо ли забывать и вычеркивать из истории боевой подвиг, даже если человек, совершивший его, оступился впоследствии на своем жизненном пути?

    АНТИЛЕВСКИЙ Бронислав Романович

    (07.1916-29.11.1946) Старший лейтенант

    Родился в д. Марковцы Озерского уезда, ныне Дзержинского района Республики Беларусь. Белорус. Окончил Минский техникум народно-хозяйственного учета по гражданской специальности — экономист в 1937 г. В Красной Армии с 3 октября 1937 г. С ноября 1937 г. по июль 1938 г. — курсант Монинского училища авиации особого назначения. С июля 1938 г. — младший командир, стрелок-радист 1-й эскадрильи 21-го дбап.

    Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг., Герой Советского Союза (07.04.1940).

    Окончил Качинское Краснознаменное военно-авиационное училище в 1942 г. На фронтах Великой Отечественной войны с апреля 1942 г. Летчик-истребитель, командир звена, заместитель командира эскадрильи 20-го иап 303-й над 1-й BA, затем в 203-м иап. Лейтенант (17.09.1942). Старший лейтенант (25.07.1943). Награжден орденом Красного Знамени (3.08.1943).

    В августе 1943 г. сбит над территорией противника и был пленен. Запятнал свое имя сотрудничеством с врагом.

    В 1946 г. военным трибуналом Московского округа приговорен к высшей мере наказания.

    Звания Героя Советского Союза и орденов лишен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 июля 1950 г.

    ПРИ НЕВЫЯСНЕННЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ…

    Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гг. 21-й дбап в составе ВВС Северо-Западного фронта базировался на аэродроме Едрово, затем — г. Пушкин. На вооружении полка состояли бомбардировщики ДБ-3. За этот период летный состав полка произвел 837 боевых вылетов и сбросил 561,3 тонны бомб на вражеские укрепления, базы снабжения и промышленные районы Финляндии. В воздушных боях летчиками и стрелками было сбито 11 истребителей противника. Два из них было записано на счет стрелка-радиста бомбардировщика Бронислава Антилевского, который в одном из боев был ранен. За время боевых действий полк потерял 5 машин. 120 человек личного состава полка за отличия были награждены орденами и медалями.

    К высшему отличию страны в полку представили только одного — Бронислава Антилевского. Он воевал в экипаже, где штурманом летал только что окончивший училище Гали Мазитов[12], совершивший за это время 29 боевых вылетов и награжденный медалью «За боевые заслуги». Вероятно, что столько же вылетов совершил и Антилевский.

    28 апреля 1940 года в Кремле ему была вручена Золотая Звезда Героя Советского Союза за № 304, орден Ленина № 5801, Грамота Героя № 435 и орденская книжка за № 201. После вручения наград группу Героев сфотографировали на фоне Кремля. На следующий день снимок был опубликован в газетах.

    В мае того же года Антилевский получил кратковременный отпуск и навестил свою мать, которая работала в колхозе им. Ленина Кайковского сельского совета Минского района. Затем он приехал в г. Минск, где 30 мая в техникуме Нархозучета состоялась его встреча со студентами и преподавателями. Выступая, Бронислав заявил о своей готовности к новым боям. Также он посетил редакцию газеты «Советская Белоруссия», центрального органа ЦК КПБ. Через несколько дней на страницах газеты появилась его фотография. В сентябре того же года его фото красовалось в газете среди самых знатных комсомольцев Белоруссии.

    Б. Антилевский продолжил службу стрелком-радистом в 42-м дбап Особого Западного военного округа.

    В том же году стрелкам-радистам, в том числе и тем, которые отличились во время финской кампании, разрешили переучиться на летчиков. В сентябре 1940 г. Антилевский стал курсантом «особой группы» военных в Качинском Краснознаменном военно-авиационном училище им. А. Мясникова. 5 февраля 1941 г. ему было присвоено воинское звание старший сержант. По окончании училища 8 апреля 1942 г. в звании младшего лейтенанта он убыл на Западный фронт. Продолжил свою службу пилотом в 20-м иап 303-й иад 1-й BA, затем в 203-м иап командиром авиазвена (с 15.12.42), штурманом и заместителем командира авиаэскадрильи (с 15.04.43).

    Летом 1943 г. в газетах был опубликован указ о награждении Антилевского орденом Красного Знамени. Вскоре после награждения он снова отличился во время сопровождения группы наших бомбардировщиков Пе-2.

    В воздухе неожиданно появились 12 «фоккеров». Антилевский, будучи ведущим группы прикрытия, своевременно заметил, как четыре вражеских истребителя, отколовшись от группы, развернулись и пошли ниже наших бомбардировщиков, намереваясь атаковать их. Не успели немцы опомниться, как Антилевский удачным броском сверху атаковал первую пару «фоккеров». Один из ФВ-190, сраженный меткой очередью, сразу же пошел к земле. Вторую пару атаковал младший лейтенант Кутняков, который также сбил один самолет противника. В результате наши истребители благополучно привели бомбардировщики на свой аэродром.

    Всего в августовских боях Антилевский за три дня лично и в группе сбил три самолета противника.

    28 августа 1943 г. Антилевский был сбит в воздушном бою. Он покинул самолет на парашюте и приземлился на территории, оккупированной противником.

    Приказом Главного управления кадров НКО СССР № 01866 летчик был исключен из списков РККА как пропавший без вести.

    С сентября 1943 г. Б. Антилевский находился в плену. При этом на допросе он сообщил противнику известные ему сведения о расположении частей своей авиадивизии и марках самолетов, состоявших на вооружении части. Сначала содержался в лагере в районе Сувалок (северо-восток Польши). До сих пор не ясны мотивы, толкнувшие летчика-Героя на путь предательства. Пленные советские летчики подвергались умелой психологической обработке. Можно лишь предположить, что кто-то из его родственников был репрессирован. На этом, а также на том, что за сдачу в плен его неминуемо ждет в Советском Союзе расстрел, видимо, и сыграл завербовавший его бывший полковник РККА В.И. Мальцев. В конце 1943 г. Бронислав дал свое согласие войти в состав авиагруппы Холтерса — Мальцева.

    С февраля 1944 г. Б. Антилевский участвовал в перегонах самолетов с авиазаводов Германии на полевые аэродромы Восточного фронта, а также в чине поручика РОА принимал участие в боевых операциях русской авиагруппы Холтерса — Мальцева против партизан в районе Двинска (до июня 1944 г.). Группой было совершено около 100 самолето-вылетов, при этом 3 пилота погибло, 9 получили ранение, 3 машины были сбиты.

    После расформирования группы в сентябре 1944 г. Антилевский прибыл в Эгер (Чехия). Здесь он принял активное участие в формировании 1-го авиаполка. 19 декабря того же года он был назначен командиром 2-й эскадрильи бомбардировщиков, включавшей в себя 12 Ю-87. 28 марта 1945 г. эта эскадрилья была переименована в 8-ю эскадрилью ночных бомбардировщиков. Приказом генерала А. Власова от 4 февраля 1945 г. Б. Антилевский за заслуги был награжден боевым орденом, а на следующий день произведен в чин капитана ВВС KOHP.

    13 апреля 1945 г. со своей эскадрильей Антилевский участвовал в поддержке наступления 1-й пехотной дивизии Вооруженных сил КОНР на плацдарме «Эрленгоф» (полоса 119-го советского УРа 33-й А). 20 апреля в составе авиации КОНР эскадрилья передислоцировалась из Мариенбада на Ноерн.

    12 июня 1945 г. при попытке пробраться на территорию СССР Антилевский был арестован сотрудниками НКВД. При себе он имел документы на имя Б. Березовского, участника антифашистского движения. Как выяснило следствие, находясь после капитуляции Германии на территории Чехословакии, Антилевский вступил в лжепартизанский отряд «Красная искра», созданный бывшими власовцами. По «расформировании» отряда он и разжился новыми документами. Поэтому легко прошел первую проверку, но при повторном обыске у него в каблуке нашли его Золотую Звезду Героя. Теперь его участь была предрешена. 25 июля 1946 г. военный трибунал Московского военного округа бывшего Героя, запятнавшего свое имя сотрудничеством с врагом, приговорил к расстрелу.

    В отношении судьбы Б. Антилевского существует одна весьма любопытная версия. 27 апреля 1945 г. главком ВВС КОНР В.И. Мальцев, выйдя на связь с A.A. Власовым, предложил ему перелететь в нейтральную страну — Испанию или Португалию, где тот мог бы укрыться. К вылету был. подготовлен самолет связи «Шторх» с пилотом капитаном Б. Антилевским. Власов не захотел или не успел воспользоваться этой возможностью, а вот Антилевскому якобы удалось улететь и добраться до Испании.

    Его судили и приговорили к смертной казни лишь «заочно». По донесению компетентных органов в 70-х гг. он был замечен в Испании. Однако, эта версия материалами уголовного дела не подтверждается, хотя в нем и нет отметки об исполнении приговора.

    Дело Б. Антилевского в 2001 году было пересмотрено Главной военной прокуратурой в порядке исполнения Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 г. В заключении было отмечено, что Антилевский осужден законно и реабилитации не подлежит.

    Литература

    Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта A.A. Власова 1944—45 гг. СПб.: F^ccko-балтийский информационный центр «Блиц». 2001. — 360 с.

    Антилевский М. Авиация генерала Власова // История авиации. 2000. № 2. С. 31–38.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. M.: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 286–300. Красная Звезда. 1940. 28 апр.

    Окороков AB. Русские добровольцы. М., 2004. С. 317.

    Поздеев А. Пресекли попытку «Фокке-Вульфов» // Сталинский пилот. 1943. 14 авг.

    Поздеев А. Три дня — три победы // Сталинский пилот. 1943. 23 авг. Газета «Советская Белоруссия». 1940. 2 июня.

    ЦАМО РФ ф. 24-го гв. бап-оп. 542043, Д. 1. Исторический формуляр 21-го (24 гв.) дбап.

    БЫЧКОВ

    Семен Трофимович

    (15.05.1918-04. 11.1946) Капитан

    Родился в с. Петровка Хохольского уезда Воронежской губернии. Русский. Окончил 7 классов средней школы (1936), Воронежский аэроклуб в 1936 г., Тамбовскую школу ГВФ в 1938 г. В Красной Армии с 16.01.1939 г. Окончил Борисоглебскую ВАШП им. В.П. Чкалова (5.11.1939). Направлен пилотом И-16 в 12-й запасной авиаполк, мл. лейтенант (с 30.01.1940). С 16.12.1940 г. — младший летчик 42-го иап (Прибалтийского ВО), затем — пилот, комэска 287-го иап 6-го иак ПВО, лейтенант (с 25.03.1942), штурман и зам. командира 482-го иап 322-й иад, штурман 937-го иап 322-й иад 2-го иак 15-й BA Брянского фронта, капитан (28.05.43). Кандидат в члены ВКП(б) с сентября 1943 г.

    За 15 сбитых лично и 1 в группе самолетов противника 2 сентября 1943 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    10 декабря 1943 г. был сбит и взят в плен. Перешел на сторону противника. После войны за измену Родине осужден судом военного трибунала и расстрелян.

    Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1947 г. в связи с осуждением был лишен звания Героя Советского Союза и орденов.

    Был награжден советскими орденами Ленина (2.09.1943), Красного Знамени (1942,1943) и немецким знаком отличия «За заслуги» 3-го класса (4.02.1945).

    ВЫБОР МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И БЕСЧЕСТЬЕМ

    Начало биографии Семена Бычкова ничем не отличается от судьбы его сверстников. В 16 лет начал трудовую деятельность: с июня по август 1934 г. работал коногоном на руднике Бокчеевка Воронежской области, затем по июнь 1935 г. — водосливщиком на руднике «Стрелица». В 1936 г. окончил школу и одновременно Воронежский аэроклуб, где до июня 1938 г. работал инструктором-летчиком-планеристом. С сентября 1938 г. — рейсовый пилот Воронежского аэропорта.

    В Красную Армию пошел добровольно и стал военным летчиком. Перед самым началом войны окончил курсы командиров звеньев Конотопской военной школы летчиков-истребителей.

    После неудач первых дней войны остатки авиационной части, в которой служил Бычков, влились в 43-ю иад, которой командовал Г.Н. Захаров[13]. Среди летчиков, отличившихся в первых боях с 22 июня по 2 августа 1941 г., встречается и имя Бычкова. За первые полтора месяца войны он сбил четыре самолета противника.

    Вскоре он попадает в 287-й иап, который входил в состав 6-го иак ПВО г. Москвы. Участвует в обороне Москвы на Западном и Северо-Западном фронтах. Части корпуса в марте выполняли задачи по прикрытию войск, железнодорожных перевозок и объектов тыла. 7 марта 1942 г. мл. лейтенант С. Бычков в районе Юхнова сбил истребитель Хе-113.

    20 июля 1942 г. Бычков был назначен заместителем командира эскадрильи. Однако карьера летчика чуть было не прервалась в том же году. За поломку самолета Бычков был осужден и приговорен к пяти годам лагерей. Срок был заменен отправкой на фронт в особую «штрафную» группу летчиков. Довольно быстро за отличия в боях, отношением Военного совета № 037/44 от 1 октября 1942 г. судимость была снята.

    В дальнейшем летчик продолжал успешно воевать. Участвовал в обороне Сталинграда. Однажды над Волгой группа истребителей Ла-5, в которой он находился, встретила 12 «юнкерсов», летевших на бомбардировку советских наземных войск под прикрытием 7 истребителей. Летчики смело атаковали армаду врага, расстроили боевой порядок бомбардировщиков и заставили их повернуть назад. Бычков сражался с четверкой «фоккеров». Он не только успевал вовремя уходить из-под скрещивающихся трасс вражеских снарядов и пуль, но и сам атаковал врага. Вот его самолет круто взмыл вверх и оказался в хвосте «фоккера». Две короткие очереди — и самолет противника вспыхнул, как свеча. Три дня спустя Бычков, будучи ведущим девятки Ла-5, вступил в бой с 34 бомбардировщиками, которых прикрывали четыре истребителя. По команде Бычкова «лавочкины» быстро перестроились и вслед за ведущим ринулись в бой. В том бою немцы потеряли семь самолетов, один из них был записан на боевой счет летчика Бычкова.

    В 937-м иап Бычков быстро сдружился с командиром полка А.И. Кольцовым, который оказался его земляком. К тому же Кольцов окончил ту же авиашколу, но на два года раньше. Вместе они не раз участвовали в воздушных боях. К лету 1943 г. Бычков совершил 130 успешных боевых вылетов и в воздушных боях лично сбил 13 самолетов противника: 5 бомбардировщиков, 7 истребителей и 1 транспортный самолет.

    В период ожесточенных боев на Курской дуге летчик увеличил свой боевой счет на 3 самолета. 14 июля 1943 г. в группе из 6 Ла-5 в бою против 10 Ю-87, 6 ФВ-190 он лично сбил Ю-87, который упал в районе Речицы. Командование 248-го сп в тот же день прислало подтверждение. На следующий день пятерка Ла-5, возглавляемая Бычковым, перехватила и сбила вражеский самолет-разведчик Ю-88, который упал в районе Мосальского.

    В середине августа командир полка майор А.И. Кольцов подписал наградной лист на присвоение Бычкову высокого звания Героя Советского Союза. В нем отмечалось: «Участвуя в ожесточенных воздушных боях с превосходящими силами авиации противника… с 12.7 по 10.8.43 г., проявил себя отличным летчиком-истребителем, у которого отвага сочетается с большим мастерством. В бой вступает смело и решительно, проводит его в большом темпе, навязывает свою волю врагу, используя его слабые стороны. Летчики полка, воспитанные его повседневной кропотливой учебой, личным примером и показом — произвели 667 успешных боевых вылетов, сбили 69 вражеских самолетов, причем вынужденных посадок и потерь ориентировок не было ни разу».

    15 августа 1943 г. в газете «Правда» было опубликовано групповое фото отличившихся в боях лучших летчиков-асов. Рядом с Героями Советского Союза стоит и С. Бычков. Невысокая полноватая фигура, немного одутловатое (видимо, от постоянного недосыпания) лицо. На груди два ордена Красного Знамени. Спустя две недели в газетах будет опубликован указ о присвоении ему и майору А. Кольцову звания Героев Советского Союза.

    Золотые Звезды летчики-земляки из 937-го иап получали в Кремле из рук М.И. Калинина 10 сентября 1943 г. вместе с другими прославленными асами. Среди них: Б. Ковзан — летчик, четырежды таранивший вражеские самолеты, легендарный А. Маресьев, который добился после ампутации ног права сражаться с врагом в бою. Сохранились кадры кинохроники, где в группе военных, получивших высокую награду Родины, стоит Семен Бычков. Ему была вручена Золотая Звезда за № 1117 и Грамота о присвоении № 14766, а А. Кольцову — № 1118 и № 14767 соответственно.

    Военная доля переменчива. 7 ноября 1943 г. при штурмовке вражеского аэродрома погиб А.И. Кольцов. 10 декабря того же года огнем зенитной артиллерии был сбит в районе Орши и самолет Бычкова. Летчик совершил вынужденную посадку в болотистом месте и с тяжелым ранением головы оказался под обломками самолета в бессознательном состоянии. Самолет упал на захваченной врагом территории, и летчик был пленен.

    Он прошел тот же путь, что и Антилевский: лагерь в Сувалках, затем лагерь в Восточной Пруссии. Бычков был завербован в Вооруженные силы КОНРа еще до начала формирования там авиачастей. В своих показаниях на следствии бывший полковник Красной Армии, власовец В. Мальцев рассказывал, что в марте 1944 г. он выезжал в лагерь военнопленных в городе Морицфельде (Восточная Пруссия), где «был завербован в РОЛ Герой Советского Союза капитан Бычков, которого я длительное время обрабатывал в антисоветском духе…».

    Сам Бычков на допросе в ГУКР СМЕРШа 8 марта 1946 г. подробно рассказал, как проходила «обработка», которая началась еще в конце 1943 г.: «Явившись к Мальцеву, я застал его за выпивкой с уже служившими в то время у немцев бывшим старшим лейтенантом Красной Армии Антилевским и капитаном Вараксиным. Мальцев поинтересовался моей службой в Красной Армии и обстоятельствами, при которых я попал в плен. После моих объяснений Мальцев в резкой форме высказал свое враждебное отношение к советской власти и руководителям партии и Советского правительства. При этом он заявил, что намерен вместе с немцами вести борьбу против советской власти и что по поручению немцев он формирует авиационные части из пленных летчиков Красной Армии для использования их в боях против Советского Союза. Мальцев сказал, что им уже сформирована так называемая «Восточная эскадрилья», дислоцированная в городе Двинске, которая ведет борьбу против советских партизан, а отдельные подразделения занимаются перегонкой самолетов с заводов на немецкие военные аэродромы… Мальцев особенно подчеркивал, что мне, если я останусь в лагере военнопленных, придется погибнуть голодной смертью… Поговорив со мной в таком же духе, Мальцев сделал мне предложение вступить в РОА. Я отказался и тут же заметил, что Мальцев разозлился на меня.

    Считая разговор законченным, я вышел на улицу, но у самой двери меня догнали Антилевский и Вараксин. Последний крикнул мне: «Мы из тебя коммунизм выбьем!» — и сильным ударом по голове сбил меня с ног, а затем ногой ударил по лицу… После избиения Вараксин возвратился к Мальцеву… Выйдя от него, Вараксин заявил Антилевскому: «Мы его стащим в нижний лагерь за проволоку!» Таким способом мне дали понять, что, если я не соглашусь служить в авиачастях РОА, меня ожидают большие неприятности. После избиения… я две недели болел. При этом Мальцев заходил ко мне, а по выздоровлении неоднократно вызывал к себе».

    Мальцев убеждал Бычкова, что его как летчика, попавшего в плен, якобы считают изменником Родины, и если он какими-либо путями вернется из плена, то органами советской власти будет расстрелян. В то же время Мальцев каждый раз подчеркивал, что отказ от службы у немцев будет расценен как враждебный немцам акт и что Бычкова ждет концлагерь, где он, несомненно, погибнет.

    Бычкова трижды посещал бывший генерал Красной Армии А. Власов и советовал ему брать пример с него. Одновременно Власов также не забывал пугать Бычкова концлагерем.

    Как это ни горько признать, но в конце концов Бычков сломался и дал свое согласие. Дальше был путь предателя. Вместе с Мальцевым и Антилевским в марте 1944 г. он посетил ряд лагерей в окрестностях Берлина, где сам склонял военнопленных вступать в ряды Русского освободительного движения. Одновременно Антилевский и Бычков выступили по немецкому радио, называя себя полностью по имени и отчеству, перечисляя свои звания и награды, заслуженные в боях с фашистами, и заявили следующее: «Мы узнали, что сотни тысяч русских добровольцев, вчерашних красноармейцев, сегодня воюют плечом к плечу с немецкими солдатами против сталинского правления. И мы тоже стали в их ряды».

    Это выступление предателей было передано по радио дважды. 29 марта 1944 г. в газете «Доброволец» было опубликовано следующее заявление подписанное Антилевским и Бычковым: «Сбитые в честном бою, мы оказались в плену у немцев. Нас не только никто не мучил и не подвергал пыткам, наоборот, мы встретили со стороны германских офицеров и солдат самое теплое и товарищеское отношение и уважение к нашим погонам и боевым заслугам».

    Полмесяца спустя немецкие самолеты уже разбрасывали над линией фронта агитационные листовки с этим же текстом.

    По окончании двухмесячных подготовительных курсов Бычков принял присягу в верности германскому рейху, после чего в составе немецкой эскадрильи, базировавшейся в Хильдесхайме, он перегонял самолеты с заводских площадок на полевые аэродромы Восточного фронта.

    В начале декабря 1944 г. в г. Мюнзинген (Германия) началось формирование первой дивизии РОА. Одновременно генерал А. Власов, по указанию фашистского командования, приступил к созданию спецчастей, в первую очередь авиации. По этому вопросу Власова вызывал к себе Г. Геринг, который 19 декабря 1944 г. подписал приказ о создании ВВС КОНРа.

    Бычков при формировании 1-го иап возглавил 5-ю истребительную авиаэскадрилью имени полковника A.A. Казакова. В ее состав вошли как русские эмигранты, так и пленные советские летчики. Она стала первой летной эскадрильей ВВС КОНР. В начале февраля 1945 г. формирование эскадрильи (16 самолетов Мб-109) было закончено. 4 февраля 1945 г. генерал A.A. Власов на аэродроме в г. Эгер (ныне Хеб) устроил смотр частей своей авиации. В этот день среди отмеченных в приказе генерала был и Бычков, которого наградили «боевым орденом»[14]. Он «засветился» на фотографии рядом с руководителями КОНР. На следующий день он получил звание майора КОНР.

    В конце февраля эскадрилья Бычкова была переброшена на аэродром в немецком Броде (ныне Гавличков Брод в Чехии). Здесь летчики заступили на боевое дежурство.

    Отличиться в боях против своих бывших товарищей или союзников летчики эскадрильи Бычкова не успели. Фронт стремительно приближался. Перегнать машины на запад они не могли, так как их неминуемо перехватили бы союзники, господствовавшие в воздухе, а при попытке сесть на американские аэродромы — сбили бы зенитчики. Поэтому 20 апреля части ВВС КОНРа из Хеба и Марианске Лезна пешим порядком отправились на юг, оставив технику и самолеты на базе. 27 апреля на дороге между Цвизелем и Рогенсбургом они разоружились под личное обещание бригадного генерала армии США АА Ральфа-Канаяна не выдавать их советским властям…

    В сентябре 1945 г. из лагеря, расположенного вблизи французского города Шербур, Бычков в числе первой группы из 200 человек, был выдан советским репатриационным властям. В 1946 г. он выступал на процессе против А Власова и других предателей как свидетель обвинения. В том же году, 24 августа, он сам был приговорен за измену Родине к расстрелу. Хотя формально он не совершил ни одного боевого вылета против советских войск, тот факт, что он дал врагу использовать свое имя Героя в пропагандистских целях, не оставлял ему ни малейшего шанса остаться в живых. И 16 сбитых немецких самолетов были не в счет. Казнен все же он был Героем, так как Указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении его наград был подписан лишь 21 марта 1947 г.

    Примечательно, что у С. Бычкова было четверо братьев, которые доблестно сражались в годы Великой Отечественной войны.

    Литература

    Александров КМ. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А.А. Власова 1944—45 гг. Спб.:Русско-балтийский информационный центр «Блиц». 2001. С. 2.

    Антилевский М. Авиация генерала Власова // История авиации. 2000. № 2. С. 31–38.

    Войска ПВО страны в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. M.: Воениздат, 1968. С. 93. Захаров Г.Н. Я — истребитель. М.: Воениздат, 1985. Звягинцев В.Е.

    Трибунал для героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образование. 2005. С. 286–300.

    Катусев А.Ф. у Оттоков В.Г. Иуды // Военно-исторический журнал. 1990. № 6. С. 74.

    Копейкин А. Две жизни Семена Бычкова // Подъем. 2003. № 6. С. 152–164.

    ГЕРАСИМОВ Филипп Филиппович

    (19.12.1921-4.11.1991) Старший лейтенант и мичман

    Родился в д. Клюево ныне Островского района Псковской области в семье крестьянина. Русский. Окончил 7 классов в 1936 г., затем школу ФЗО в Ленинграде при Госмашзаводе № 7 (1938) и работал на нем токарем 3-го разряда. Одновременно проходил обучение в 1-м Ленинградском аэроклубе ОСОАВИАХИМА. С октября 1939 г. — в ВМФ. В 1941-м окончил Ейское ВМАУ. С 11.07.1941 г. — пилот 93-й оаэ ЧФ, сержант (19.08.1941), с 31.08.1941 г. — в 94-й оаэ, лейтенант (7.12.1941). С 13.03.1942 г. — командир звена 3 аэ в 8-м иап (с апр. 1942 г. 6-й гиап).

    К 25.05.1942 г. совершил 238 боевых вылетов, сбил 2 самолета противника. На самолете У-2 доставил партизанам Крыма радиста и радиостанцию. 14 июня 1942 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    Уволен со службы 22.06.1946 г. Награжден орденами Ленина (14.06.1942), Красного Знамени (08.12.1941, 18.02.1942, 07.08.1944, 23.05.1945), Отечественной войны I степени (1985), медалями.

    4 апреля 1946 г. осужден Военным трибуналом ВВС Северо-Балтийского флота по статье 193(5) — оскорбление подчиненным начальника, на 5 лет.

    14 ноября 1948 г. в связи с осуждением лишен звания Героя Советского Союза. Восстановлен в звании 30 сентября 1965 г.

    С 1950 г. жил в Ленинграде. Работал в рыболовецком колхозе, затем в Ленинградском ВВМИУ старшим инструктором. В начале 70-х в звании мичмана вышел на пенсию.

    ДВАЖДЫ РАЗЖАЛОВАННЫЙ

    В Музее героической обороны и освобождения города Севастополя хранится довольно необычная фотография одного из активных его участников. На ней изображен Герой Советского Союза Герасимов Филипп Филиппович. Сделана она в Ленинградском ВВМИУ (г. Пушкин) в 1968 году. Эту фотографию прислал в музей в 1999 г. капитан 3-го ранга в отставке Никольский В.В., который на фотографии слева. Что же удивительно в этой фотографии?

    Для человека сведущего сразу бросится в глаза необычное для главного старшины количество ленточек орденов Красного Знамени — их четыре. Если же посмотреть на биографию Героя, помещенную в словаре «Герои Советского Союза» 1987 г., то сразу возникнет вопрос: как мог гвардии лейтенант за двадцать пять лет службы дослужиться до главного старшины?

    В другой книге «Герои Советского Союза — Военно-морского флота» мы увидим фото Герасимова с погонами старшего лейтенанта и прочитаем, что он «в 1943 г. был переведен в 9-й иап. Активный участник обороны Одессы и Севастополя, освобождения Новороссийска и Севастополя».

    Никольский, тогда капитан-лейтенант, заочно учился в Ленинградском ВВМИУ, повышая свое среднетехническое образование до уровня инженерного. На кафедре борьбы за живучесть корабля старшим инструктором работал главный старшина сверхсрочной службы Герой Советского Союза Ф.Ф. Герасимов, с которым Никольский и познакомился. И, естественно, тот рассказал ему свою необычную историю…

    Свой первый боевой вылет на И-16 Герасимов совершил в небе над Одессой. Не раз приходилось летчикам эскадрильи прикрывать отход наших кораблей из Одессы в Евпаторию, Ялту. После оставления Одессы летчики прикрывали Севастополь. К 21 сентября 1941 г. обстановка на фронте еще больше обострилась.

    Летчики Фрайдорской группы, в составе которой сражался пилот Герасимов, дважды поднимались для действий по мотопехоте и артиллерии противника в районах Второ-Константиновка, Чурюма и отметки Памятник. В этот же день авиация флота нанесла массированный удар по аэродрому противника в Чаплинке. При отходе от цели вели воздушный бой. 30 сентября ударная группа Фрайдорской группы (5 И-153, 3 И-15бис, 8 И-16) вступила в бой с атаковавшими ее 6 Me-109. Схватка для наших летчиков сложилась неудачно. Истребителями противника был сбит один наш истребитель, в горячке боя столкнулись два И-16 летчиков Хомутова и Герасимова. К счастью, пилотам удалось после столкновения выпрыгнуть из самолетов и спастись на парашютах.

    12 октября 1941 г. в связи с потерями в 3-й эскадрилье К. Денисова[15] 8-го иап осталось девять И-16, а пилотов, летавших на них, только шесть. В то же время в 101-й и 94-й оиэ три летчика, в том числе и Ф. Герасимов остались «безлошадными». По указанию генерала В.В. Ермаченкова[16] эти летчики пополнили эскадрилью К. Денисова. Она перелетала на новое место базирования, но вновь прибывшие 14 октября летчики остались в Смидовичах. Дни стояли туманные. Комэска-3, которому предстояло теперь отвечать за них, дожидался подходящей погоды, чтобы проверить их технику пилотирования.

    Эскадрилья К. Денисова превратилась фактически в штурмовую. Небронированные И-16 на малых высотах были гораздо уязвимее для зенитного огня, не говоря уже об огне из ручного стрелкового оружия. Но все же война на то и война. Гибли при штурмовках и более опытные пилоты, а ему, молодому, только крепко доставалось «по перышкам»: дважды на поврежденной машине возвращался на свой аэродром. Дыр привозил много.

    За несколько месяцев войны молодой летчик выполнил 60 боевых вылетов на штурмовку войск и техники противника, в которых уничтожил шесть зенитно-пулеметных точек, два крупных склада и десять автомашин с боеприпасами, четыре минометные батареи.

    Вскоре пришел к нему и успех в воздушном бою. Как-то, пролетая около Тарханкутского маяка, Герасимов боковым зрением заметил ниже себя двухмоторный торпедоносец Ю-88 т. Ринулся на него, забыв обо всем на свете, нажал на гашетки. От «юнкерса» отделились какие-то ошметки, вспыхнуло пламя, самолет перевернулся на спину и, отмахивая витки штопора, на его глазах врезался в воду. «Эге! — запела душа пилота. — Значит, умеючи, можно и таких на «ишаках» заваливать». С этого дня он обрел уверенность в своем «ишачке».

    26 ноября 1941 г. старший лейтенант Тургенев[17], летавший на Ил-2, и сержант Герасимов доложили командованию о совместном сбитии Хш-126, которого они встретили под Севастополем.

    Часто летчики летали на разведку. В десятых числах декабря лейтенанту Василию Бородину и его ведомому Герасимову было приказано разведать боевую обстановку в районе села Байдары. По данным наземной разведки, в этом селе было отмечено большое скопление техники противника. Вот как вспоминал об этом памятном вылете сам летчик: «Первый раз мы вылетели и прогили над селом на высоте примерно 1500 м, но ничего подозрительного не обнаружили. Во второй раз решили действовать хитрее. Вылетели рано утром и со стороны Байдарских ворот зашли на село и стали снижаться. Снизились до такой минимальной высоты, что едва-едва не касались пропеллерами травы. Так и шли, крыло в крыло. Вдруг, когда до села Оставалось не больше километра, видим, как прямо на нас ощетинились стволы вражеских зениток и пулеметов. Буквально через несколько секунд вокруг бушевало море огня и взрывов.

    Сбить нас было трудно, так как самолеты почти слились с фоном гор, да и солнце, стоявшее сзади нас, слепило глаза вражеским наводчикам. К тому же малая высота наших самолетов создавала «мертвую зону» для зениток. Прошли над селом и увидели, что вплотную у каждого дома, со всех его четырех сторон, прижавшись к стенам, стоят боевые машины и все это от крыши до земли закрыто маскировочной сеткой. У села Шули вновь попали под огонь зениток, но все же благополучно сели на свой аэродром. Доложили обстановку и сразу стали готовиться к штурмовке. В тот раз хороший урон нанесли врагу и без потерь со своей стороны».

    10 декабря 1941 г. в одном из казематов 35-й батареи летчикам эскадрильи вручались первые государственные награды. Вместе с комэском К. Денисовым ордена Красного Знамени были вручены В.М. Бородину и Ф.Ф. Герасимову. Награжденных сердечно поздравил и пожелал дальнейших боевых успехов член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М. Кулаков[18].

    Война продолжалась. 28 декабря 1941 г. из боевого вылета не вернулся его друг Василий Бородин. Сам же Герасимов был легко ранен. 8 января на крейсере «Молотов» в числе 12 летчиков, воевавших с первого дня, был отправлен на Кавказ отдыхать. Лежал в Батумском госпитале.

    После отдыха, о котором впоследствии летчик вспоминал с удовольствием, продолжал воевать. К весне 1942 г. совершил 167 боевых вылетов, участвовал в 26 воздушных боях, в которых сбил, кроме Ю-88 т, Хш-126 и Me-109 в паре. Наградой ему стал второй орден Красного Знамени, который ему вручил лично командующий BBС ЧФ В. Коробков[19].

    Звания Героя Советского Союза летчик-истребитель Ф.Ф. Герасимов был удостоен не за сбитые немецкие самолеты и даже не за штурмовки наземных войск. Он первым из летчиков ВВС ЧФ посадил самолет У-2 в расположении партизан в крымских горах, доставил в расположение партизанского отряда радиста и рацию. Таким образом, командованием Севастопольского оборонительного района была установлена связь с партизанами и им была оказана помощь боеприпасами и продовольствием.

    Эту малоизвестную страницу в истории боев за Крым ярко и талантливо восстановил в своей книге «Воздушный мост» писатель Герой Советского Союза В.Б. Емельяненко[20].

    В середине 70-х писатель встречался со многими героями своей будущей книги, побывал на месте посадок самолетов в Крыму, ездил в Ленинград и встречался с Герасимовым — одним из героев будущей книги.

    Портрет летчика-истребителя 3-й «непромокаемой» эскадрильи Герасимова в его описании выглядит следующим образом: «Круглолиц, голубоглаз, любитель побалагурить, голос с хрипотцой».

    2 апреля 1942 г. его и товарища по эскадрилье Николая Сикова вызвал командующий группы авиации Севастополя полковник Г.Г. Дзюба[21] и лично поставил задачу «особой важности»: у горы Чатыр-Даг отыскать поляну, которую выбрали партизаны для посадки самолета, и сфотографировать ее. Рано утром следующего дня два И-16 отправились в путь по маршруту: мыс Сарыч — гора Форос — Байдарские ворота — Ай-Петри — хребет Ялтинской яйлы. Высота 1700 м. Вот впереди показался искомый ориентир — вершина горы Басман (1136 м). Вершину горы затянуло туманом. Сколько ни кружили летчики, но поляну найти не смогли.

    После обеда полетели снова. На высоте 400 м. первым поляну увидел Сиков. Сбросили вымпел. Вечером с чувством выполненного долга летчики легли спать: «Еще один денек стерли».

    4 апреля летчики летали повторно, доставили партизанам новый вымпел, где просили подготовить поляну к посадке самолета. На обратном пути их перехватили четыре Me-109, но летчики успели уйти под защиту плавучей батареи «Не тронь меня».

    Герасимов подумал, что на этом задание «особой важности» для него закончится, но Дзюба поставил новую задачу: на У-2 доставить партизанам рацию и радиста. Летчик совершил над аэродромом несколько полетов на У-2 — восстанавливал навыки и отрабатывал посадку на ограниченную площадку. Чтобы утяжелить самолет, его загрузили запчастями и продуктами. Техник предлагал положить даже запасной винт, но летчик отказался, о чем потом сильно пожалел.

    Герасимову выдали автомат «на всякий случай» и проинструктировали о порядке условных сигналов, которые он должен был дать на случай аварии самолета, неисправности рации и в случае готовности сброса грузов. Ордена и документы перед вылетом он сдал.

    Ранним утром 10 апреля во вторую кабину У-2 сел радист, старший матрос Иван Дмитриев.

    Если на И-16 до цели долетал он раньше за 20 минут, то теперь «топал» больше часа. У-2 был старым, а мотор — изношенным. Над поляной летчик трижды заходил на посадку, на четвертый раз сесть помешали люди. Хоть партизаны и постарались удлинить и расширить бывший загон для зубробизонов, но все равно полянка сто на двадцать метров была явно мала даже для такого неприхотливого самолета, как У-2. Летчик вспоминал: «Почва в горах к тому времени сильно прогрелась, и мощные восходящие потоки теплого воздуха как бы приподнимали самолет, не давая ему коснуться земли колесами». На пятом заходе, задев колесами за верхушки деревьев, Герасимов бросил самолет в крутой скольжение. Казалось, вот-вот машина врежется в землю. До земли оставалось метра два, когда ему удалось перейти на горизонтальное планирование и заставить самолет приземлиться. Надо же такому случиться: уже в самом конце пробега летчик увидел проселочную дорогу и рядом с ней канаву. Колеса У-2 попали в канаву-промоину, самолет ткнулся носом, и винт сломался.

    Радист принялся за свое дело, а летчик стал думать о том, как он возвратится обратно. Нужно сказать, что летчик и радист были первыми в партизанском отряде людьми с Большой земли. Партизаны с жадностью расспрашивали их об обстановке на фронтах, о любых даже самых незначительных мелочах жизни. Например, очень удивились, когда Герасимов сказал, что ему от родителей из блокадного Ленинграда в осажденный Севастополь приходят письма.

    Три ночи подряд взлетавшие с Херсонеса самолеты сбрасывали грузы партизанам отряда майора Г. Северского. Герасимов же ожидал группу из 9 партизан, которая пошла в Чоргун (60 км от лагеря). Там на заброшенном аэродроме стояли несколько У-2 и с одного из них должны были снять пропеллер.

    За время ожидания группы партизаны под руководством Герасимова несколько удлинили полосу, расчистили подходы к ней. Герасимов успел принять участие в бою с карателями. На пятый день группа возвратилась без одного человека: в пути тот скончался — не выдержало сердце. Винт принесли в целости и сохранности.

    Утром следующего дня летчик решил взлетать, но не учел, что непрогретый воздух не давал старенькому У-2 необходимой подъемной силы. При взлете самолет врезался в верхушки деревьев. Летчик остался целым, но У-2 ремонту не подлежал. Решил было возвращаться к своим пешком — ведь он летчик и очень нужен там, в Севастополе. Ему повезло. Буквально через несколько дней в расположение лагеря вышли 6 моряков-разведчиков.

    Герасимов вспоминал: «До линии фронта мы шли шесть суток. Один раз нарвались на мину, радист из группы моряков погиб, двое были ранены серьезно, я отделался сравнительно легко. Подошли к Балаклаве, пробрались на нейтральную территорию, где нас заметили наши солдаты».

    Вскоре полковник Дзюба тискал в объятиях своего подчиненного. А еще через два дня отдохнувших Герасимова и сопровождавших его моряков вызвал член Военного совета Н.М. Кулаков.

    — Всех представить к наградам, — сказал он, обращаясь к начальнику штаба, — а главного героя — подождать. Ведь в самом деле — герой. И росточком невелик, а какое большое дело сделал!

    Позже Герасимов узнал, что накануне этой встречи командующий Черноморским флотом и член Военного совета подписали представление его к званию Героя Советского Союза за выполнение «боевого задания специального назначения с посадкой в глубоком тылу противника».

    В наградном листе отмечалось: «…на самолете У-2 доставил радиста и рацию партизанам. Таким образом была восстановлена связь и обеспечена боевая работа партизан. Когда было невозможно вылететь с территории, занятой противником, возвратился с разведгруппой».

    Вернулся Герасимов в свою часть 29 апреля. Здесь его ждала телеграмма из Ленинграда с известием, что 24 апреля умер от голода отец.

    С 4 мая 1942 г. Герасимов снова пилот 3-й аэ 6-го гиап. 29 июня 1942 г. ему присваивают звание старшего лейтенанта. А через две недели друзья поздравляли его с присвоением звания Героя Советского Союза.

    20 ноября 1942 г. летчика, возвращавшегося на свой аэродром, неожиданно атаковала группа вражеских истребителей. Вскоре у него закончились боеприпасы, самолет был подбит над Черным морем. Герасимов выбросился с парашютом и опустился в море, недалеко от берега. На море бушевал шторм. Как потом часто вспоминал и рассказывал товарищам летчик:

    «Вся беда в том, что я не смог снять парашют. Он намок, да еще я был в сапогах и плотно одет, — все это сковывало движения, а надувная лодка не сработала, так как при выбрасывании из кабины самолета я зацепился за козырек кабины и оторвал шланг автомата лодки. Все это стало тогда лишним грузом, да еще при шторме на море. Пока были силы, я старался плыть к берегу…»

    Тонущего летчика увидела группа наших бойцов. Не раздумывая, один из них, старший сержант A.C. Утрясов, сбросил с себя обмундирование и в нижнем белье бросился в ледяную воду. Помощь пришла вовремя. Еще минута — и летчик ушел бы на дно.

    Герасимова тут же отправили в госпиталь, а его спасителя — в санчасть, где вскоре объявили благодарность и выдали денелшую премию «за спасение жизни Героя Советского Союза, гвардии капитана Герасимова».

    Купание в ледяной воде не прошло даром. Герасимов долго болел. По излечении снова летал, но 10 июля 1943 г. «за недисциплинированность и пьянство» попал в штрафной взвод морской пехоты сроком на три месяца.

    Со слов Никольского, Герасимов ему говорил, что был наказан за избиение подчиненного ему авиатехника, по вине которого он «чуть не угробился на самолете».

    На Малой земле, куда направили штрафника, встретил Герасимов еще одного летчика-товарища по несчастью — Ф.П. Мордовца из авиазвена связи Управления ВВС ЧФ. Мордовец уже после Герасимова неоднократно летал к партизанам, за что был награжден орденом Ленина.

    Летом 1943 г. Мордовец на радостях, что удачно увернулся от атаки немецкого истребителя, над аэродромом решил «показать класс» — на бреющем прошел так низко, что разбил свой У-2, зацепившись крылом за дерево. Лихачество летчику не простили, а прошлые заслуги были не в счет.

    Как бы то ни было, бывшие летчики ходили вместе в одной цепи в контратаки, в одной из которых в последних числах августа Мордовец был тяжело ранен. Герасимов оказал ему первую помощь и доставил в медсанбат.

    Отбыв назначенный срок наказания, 13 октября того же года Герасимов был восстановлен в офицерском звании и назначен рядовым летчиком в 25-й иап ВВС ЧФ, а с 10 декабря 1943 г. — продолжил службу в 3-й аэ 9-го иап.

    После освобождения Крыма 15 мая 1944 г. полк передислоцировали на Балтику. Летчики 47-го шап и 9-го иап располагались на одном аэродроме. Герасимов снова встретил там Ф. Мордовца, который к тому времени освоил Ил-2. На боевые задания они часто вылетали вместе. 15 июня 1944 г. самолет Ил-2 гвардии лейтенанта Ф.П. Мордовца был сбит огнем зенитной артиллерии под Выборгом. В этот день Ф. Герасимов, как пишет В. Емельяненко, впервые за войну заплакал.

    Летчик неоднократно отличался при сопровождении штурмовиков, в одном из вылетов сбил истребитель противника, был награжден третьим орденом Красного Знамени. Снова пошел на повышение: с 25 июня дублер командира звена, а 18 сентября того же года утвержден в этой должности.

    21 сентября 1944-го в районе порта Таллин Герасимов со своим ведомым Сергеем Глазковым и второй парой в составе старшего летчика Александра Смердина и летчика Михаила Бурцева прикрывал последнюю в эшелоне восьмерку штурмовиков Ил-2 из 47-го шап. Налет получился настолько внезапным и ошеломляющим, что некоторое время в небе были только наши самолеты. Штурмовики совершали заход за заходом. Причалы заволокло дымом. Многие транспорты горели.

    Но так продолжалось всего несколько минут. Не менее тридцати ФВ-190 вывалилось из облаков. Разбившись на неравные группы, немцы атаковали меньшую по численности группу наших истребителей. Против Герасимова и Глазкова оказалось восемь самолетов врага. Герасимов сделал глубокий вираж, и первая пара ФВ-190 проскочила мимо. Но вторая уже заходила его ведомому в хвост. Остальные две пары шли следом. Герасимов понимал, что при такой обстановке обязательно собьют его или ведомого. Он увеличил скорость, приблизился к хвосту ближайшего ФВ-190 и точной очередью поджег его. «Колесо» вражеских машин разрушилось, но немецкие летчики стали наседать на ведомого. Герасимов и не заметил, когда Глазкова подбили. Он только увидел, оглянувшись, что Сергей сваливается влево. Оглянувшись во второй раз, он заметил горевшую правую плоскость самолета Глазкова. Затем самолет Сергея резко «клюнул» носом вниз и взорвался.

    Острая боль полоснула Герасимова по сердцу. Больше года он воевал с Глазковым. Ведомый — лучше не надо. Не раз выручал он в бою командира. Берег его и командир. Да вот не уберег…

    Впрочем, горевать больше секунды — непростительная роскошь в бою. Герасимов вновь оглядел небо. Откуда-то появился еще один ФВ-190. «Опять восемь, — подумалось Герасимову, — ну, держитесь же». И он атаковал ближайший к нему самолет. Короткая очередь — и самолет врага устремился к земле. Летчику вдруг стало весело. «Давай следующего», — сказал он себе и рванул машину в лобовую атаку. Немецкий летчик принял ее. Два самолета стремительно сближались. Огоньки пулеметных трасс неслись навстречу друг другу. В последнее мгновение мужество изменило врагу. Он отвернул влево и, получив в борт очередь, стал разваливаться в воздухе. Но и Герасимову немецкий летчик сумел всадить снаряд, который, пройдя поверх фонаря, разорвался около киля.

    Изуродованная машина управлялась плохо. На исходе было и горючее. «Вот и все, — мелькнуло в сознании пилота, — теперь осталось только одно — таран». Он посмотрел вокруг, и радостно заколотилось сердце. Таранить было некого…

    Техник Иван Кукорцев только покачал головой, когда летчик с большим трудом посадил разбитую машину.

    — А мне уже сказали, что вы погибли. — тихо произнес он. — Жаль Сергея. — И добавил сокрушенно: — И машину жаль. На этом самолете, кажется, больше летать нельзя…

    В предпоследний день войны, 8 мая 1945 г., в воздушном бою в районе Павилоста Герасимов в паре сбил 2 Ю-52.

    9 мая 1945 г. летчики 11-й шад продолжали наносить бомбовые удары по кораблям противника, удирающим из Литвы. Огромная, до сотни различных кораблей и катеров армада врага, чувствующего неминуемый конец войны, в спешке покидала порт. Находясь в воздухе, Филипп Филиппович в наушниках услышал голос комдива полковника Менжовцева: «Товарищи летчики! Поздравляю вас с Победой!»

    Всего за время войны летчик совершил 385 боевых вылетов, в 44 воздушных боях сбил лично шесть и в группе четыре самолета противника. Шесть раз он горел и тонул. Трижды его считали погибшим.

    Война закончилась, летчик продолжил службу, но его ждала новая беда. 13 мая 1946 г. Герасимов снова с той же формулировкой «за недисциплинированность и пьянство» был снят с должности и назначен летчиком 2-й аэ своего полка. После последовавшего за этим увольнения из ВМФ он был осужден, лишен офицерского звания и наград. Вдова летчика рассказывала краеведу-историку H.H. Зиновьеву, что причиной осуждения стал случай, когда Ф.Ф. Герасимов, будучи в пьяном виде (был же он в этом состоянии весьма несдержан), в грубой форме оскорбил старшего офицера. Весьма скупо пишет о последовавшем затем наказании В. Емельяненко: «Ему несколько лет пришлось тянуть высоковольтку под Воркутой».

    Старшему научному сотруднику Воркутинского межрайонного краеведческого музея Т.В. Котик удалось установить, что Ф.Ф. Герасимов прибыл в Воркуту 9 апреля 1948 г., а освобожден был 26 ноября 1950 г. досрочно — срок отбытия наказания сократили на 4 месяца. Личное дело Ф. Герасимова в архиве Воркутинского МВД не сохранилось. Оно было уничтожено еще в 1956 г.

    В последующей судьбе Ф. Герасимова принял активное участие вице-адмирал Н.М. Кулаков, который с 1961 г. занимал должность начальника политотдела Ленинградской ВМБ и Военно-морских учебных заведений Ленинграда. Кулаков, которому военно-морские учебные заведения подчинялись по партийной линии, способствовал тому, что бывший летчик-офицер устроился в Ленинградское ВВМИУ с утверждением на военной службе в статусе сверхсрочнослужащего. Вероятно, сначала Герасимов был рядовым.

    Следующей ступенью в решении вопроса было его восстановление в звании Героя Советского Союза. Этому, конечно, способствовала обстановка, сложившаяся в стране в связи с приближающимся юбилеем — 20-летием Победы. Воздавали должное обойденным, забытым и отбывшим срок наказания, честно и добросовестно трудившимся Героям. В их число попал и Герасимов, на груди которого снова засверкала Золотая Звезда.

    Лаборатория, в которой он продолжил свою военную службу, носила звание отличной. Вот замер на водной глади бассейна макет подводной лодки. Курсанты расположились у бассейна. Преподаватель рассказывает о том, как будет вести себя корабль при заполнении тех или иных балластных цистерн. И, повинуясь его командам, лодка то погружается, то всплывает, то получает дифферент, то становится на ровный киль.

    У пульта управления мичман Герасимов. Не было в лаборатории ничего, к чему бы ни прикоснулись умелые руки Герасимова. Наиболее удачными разработками стали бассейн с буксировочным устройством и действующая самоходная модель ракетной подводной лодки с программным управлением.

    За участие в создании модели корабля на воздушной подушке умелец был награжден главнокомандующим ВМФ грамотой. Немало у Герасимова было и других поощрений за неутомимый труд в деле обучения и воспитания грамотных и умелых корабельных инженеров. В училище этот невысокий седеющий ветеран пользовался большим уважением!

    После восстановления в звании Героя Советского Союза Ф.Ф. Герасимов дважды (в 1969 г. и 1974 г.) приезжал в Севастополь. В один из приездов снова, но уже не по своей вине, расстался с заслуженной потом и кровью Золотой Звездой. Награды, которые висели на костюме, украли в номере гостиницы, когда он с товарищами ходил в ресторан. Воров так и не нашли.

    Среди других Героев-качинцев его бюст был установлен в парке Героев в Качинском ВВАУЛ.

    Особо распространяться о своих невзгодах, винить в которых он мог только себя, Герасимов не любил, тем более перед незнакомыми людьми.

    Литература

    Арсеньев АЯ., Арсеньева АП. Псковичи — Герои Советского Союза. Л: Лениздат, 1983. С. 104–105.

    Герои боев за Крым. Симферополь, 1972. С. 74–75.

    Герои Советского Союза — ВМФ 1937–1945. М.: Воениздат, 19. С. 120.

    Денисов КД Под нами — Черное море. М.: Воениздат, 1989.

    Емельяненко В.Б. Воздушный мост. М.: Советская Россия, 1998. ЦВМА. УПК Ф.Ф. Герасимова.

    ГЛИНСКИЙ Сергей Николаевич

    (25.9.1913—2.6.1978) Майор

    Родился в дер. Ягодно ныне Струго-Коасненского района Псковской области в крестьянской семье. Русский. В Красной Армии с 1932 г. Окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков (1933), Оренбургскую военно-авиационную школу летчиков и летчиков-наблюдателей (1935), авиационные КУКОМС (1942).

    С 1935 г. служил летчиком-инструктором в Оренбургской ВАШ летчиков и летнабов. Член ВКП(б) с 1939 г. Осенью 1942 г. после окончания курсов был направлен на фронт. Командир эскадрильи 34-го гбап 276-й бад 1-й Воздушной армии. После войны продолжал службу в ВВС. С 1948 г. в запасе. Работал ст. инженером в НИИ.

    Герой Советского Союза (29.06.1945). Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями, в т. ч. «За боевые заслуги».

    В связи с кратковременным пребыванием в фашистском плену в 1948 г. был осужден. 25 ноября 1948 г. лишен звания Героя Советского Союза. Восстановлен в звании Героя в начале 70-х годов.

    ПРЫЖОК

    Путь в авиацию у Сергея Глинского был прост. После окончания школы он работал в райкоме комсомола и оттуда по комсомольской путевке был направлен в летную школу, а после ее окончания был оставлен в ней инструктором.

    Прибыл он на фронт осенью 1942 г., но летать сразу на боевые задания ему не пришлось. Сначала переучивался на Пе-2, затем стал командиром резервной эскадрильи и в течение месяца тренировал прибывающее пополнение. И только в мае 1943 г. он получил боевое крещение.

    Первое боевое задание — разбомбить мост через реку Лугу. Мост, названный Толмачевским, находился в глубоком тылу врага под защитой более 20 зенитных батарей. Через 30 минут после взлета самолеты вышли на боевой курс. Машина Глинского шла третьей. Растревоженные предыдущими экипажами зенитные гнезда противника усилили огонь. На почти отвесном пикировании Глинский сбросил бомбы, но мост остался целым. Не удалось поразить его и другим экипажам.

    На бомбардировку моста пришлось летать еще несколько раз — и все безрезультатно. Тогда Глинский предложил сделать бомбы замедленного действия с присоединенным к ним парашютом, на стропах которого находились специальные крючки. Такие бомбы сбрасываются на цель не с пикирования, а на бреющем полете, и если точно рассчитать, то бомба зацепится крючками за фермы моста и его взрыв будет обеспечен.

    Спустя две недели, после тренировок на макете, Глинский снова поднялся в воздух. Несмотря на то что они подошли к мосту со стороны немецкого тыла, внезапности не получилось. Был открыт ураганный огонь, но Глинский упрямо вел машину вперед в строго заданном режиме. Один из вражеских снарядов разворотил часть плоскости, летчик с трудом выровнял машину и сбросил бомбовый груз. Пролет моста наконец-то был выведен из строя.

    Впоследствии Глинскому еще не раз приходилось вылетать на бомбардировку этого моста, который немцы неоднократно восстанавливали, а наши летчики вновь разрушали.

    18 июля густая пелена повисла над землей и мост был не виден. Командир экипажа принял решение мост не бомбить, а лететь на железнодорожную станцию Луга. Сброшенные бомбы угодили в эшелон с горючим: взрывы и пожар разметали не только другие эшелоны, но и само здание станции.

    В течение 1943 г. летчик успешно бомбил позиции врага под Ленинградом. Водил пятерки, успешно отражал атаки вражеских истребителей. Он в совершенстве овладел опытом боевого пикирования. В декабре того же года Глинский был назначен на должность комэска.

    24 января 1944 г., при бомбардировке железнодорожного узла, его самолет был подбит. При резком пикировании Глинского выбросило из машины, и он, перед тем как потерять сознание, успел дернуть кольцо. Сергей упал на линию телеграфных проводов и повис. Когда очнулся, кобуры с пистолетом не было. Освободиться от парашюта не успел — замок намертво заклинил провод. Подошедшие немцы спилили столбы и взяли летчика, что называется, «голыми руками».

    Под усиленной охраной комэск был отправлен в город Остров. Началась психологическая обработка пленного. К нему подсадили «утку» — якобы добровольно сдавшегося морского офицера. Глинский его едва не избил.

    Когда Сергея перевели в общий барак, простой и общительный, он быстро сошелся с другими бывшими летчиками и стрелками. Вместе стали готовиться к побегу. Вскоре немцы решили отправить их группу в Германию. 14 февраля 1944 г. военнопленных посадили в поезд. На одной из станций патрульные, проверявшие документы, не закрыли вагонную дверь на замок. Глинский это заметил и предупредил товарищей. Когда охранник задремал, Сергей осторожно взял у него автомат, в одно мгновение очутился на подножке вагона и спрыгнул вниз. Пять его товарищей выпрыгнули, а шестой не успел — в вагоне раздались выстрелы. Поезд остановился, но бежавшие были уже далеко. Вскоре они попали в партизанский отряд, действовавший в Рудницкой пуще, а оттуда — на Большую землю.

    Глинский возвратился в полк, снова летал. Неоднократно отличался в боях на Карельском перешейке летом 1944 г., в Прибалтике и Восточной Пруссии. Его эскадрилья успешно бомбила гитлеровцев под Эйдткуненом и Шталлупененом, в Инстербурге и под Хайлигенбайлем. Выполняя специальное задание командования, бомбардировщики Глинского вывели из строя вражеский аэродром Нойтиф. За 146 боевых вылетов, совершенных к апрелю 1945 г., отважный комэск был удостоен звания Героя Советского Союза.

    Он сражался в прославленном бомбардировочном полку и был одним из 22 Героев полка.

    Однако, несмотря на многочисленные боевые заслуги в период войны, в 1948 г. летчик был арестован. За пребывание в плену его осудили, разжаловали и лишили всех наград.

    Не зная подробностей, бывший воздушный стрелок Н. Браун[22] писал в 1972 году: «Нехорошо сложилась судьба двух Героев. Это Золин Петр, бывший комэск и Глинский Сергей — тоже комэск. После войны пятно полку принесли… Ну это ладно, бывает, как я узнал в то время в жизни, т. е. разжало ваны и судимы. Это из такой большой семьи, как наш полк, — 22 Героя Советского Союза».

    После отбытия срока Сергей Глинский приехал в Ленинград, где устроился работать старшим инже нером в НИИ, а затем стал начальником отдела. За Сергея Николаевича хлопотали однополчане, среди них его боевой друг Герой Советского Союза И.Ф. Кованев[23]. Лишь в начале 70-х С. Глинский был восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на другие награды.

    Литература

    Арсенъев А.Я., Арсенъева А.П. Псковичи — Герои Советского Союза. Л., 1983. С. 105–107.

    Дриго СВ. За подвигом — подвиг. Калининград, 1984. С. 263–264.

    Соколы. Л.: Лениздат, 1971. С. 15–28.

    Ленинградские летчики. Л., 1946.

    ЗОЛИН Петр Петрович

    (23.05.1922?)

    Гвардии старший лейтенант.

    Родился в селе Новая Слобода ныне Большеболдин- ского района Нижегородской области. Русский. В 1940 г. окончил 10 классов школы в г. Горький (ныне — Нижний Новгород). В Красной Армии с сентября 1940 г.

    В мае 1943 г. окончил военную авиационную школу летчиков в г. Энгельс. Летом 1943 г. проходил переучивание на Пе-2 в 8-м зап в г. Казани.

    Участник Великой Отечественной войны с сентября 1943 г. Летчик, старший летчик, командир звена, заместитель командира аэ 34-го гбап (276-я бад, 13-я BA), гвардии ст. лейтенант. Воевал на Ленинградском и 3-м Белорусском фронтах. До мая 1945 г. совершил 150 боевых вылетов на бомбардировщике Пе-2. 29 июня 1945 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Медаль «Золотая Звезда» вручена 13 июля 1945 г. в Кремле.

    За боевые заслуги был награжден орденами Ленина (29.06.1945), Красного Знамени (29.11.44), Александра Невского (19.04.1945), Отечественной войны I степени (21.06.1944), Красной Звезды (14.03.1944), медалями.

    После войны продолжил службу в ВВС. Комэск 34-го гв. бап (Ленинградский военный округ), гв. капитан. 16 августа 1945 г. Военным трибуналом 13-й BA за убийство из хулиганских побуждений пионервожатой приговорен к 8 годам лишения свободы и лишен воинского звания. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 25 ноября 1948 г. лишен звания Героя Советского Союза и всех государственных наград.

    После освобождения из мест заключения проживал в г. Колпино (ныне — в черте г. Санкт-Петербург). Дальнейшая судьба неизвестна.

    ИВАНОВ Сергей Сергеевич

    (06.1920-28.09.1961) Капитан

    Родился в д. Сатыгино Вышневолоцкого уезда Тверской губернии (ныне Вышневолоцкого р-на Калининской обл.). Русский. В 1941 г. окончил Батайскую военную школу пилотов. С июля 1941 г. в составе 73-й иад.

    На фронтах Великой Отечественной войны с октября 1941 г. Летчик 73-й иад, с июля 1942 г. в составе 590-го иап, затем командир звена в 494-м иап, — позднее в 43-м гшап. С января 1944 г. в составе 101-го гиап 329-й иад 4-й BA 4-го Украинского фронта. Совершил около 200 боевых вылетов, сбил 21 самолет противника лично. В апреле 1944 г. тяжело ранен.

    Герой Советского Союза (1.07.1944). Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды, медалями.

    В 1945 г. демобилизован. Инвалид Великой Отечественной войны. Жил в г. Вышний Волочок. Был осужден по статье «грабеж». Лишен звания Героя Советского Союза 2 июля 1952 г.

    После освобождения с 1957 г. жил и работал электриком в «Заготзерно» г. Ржев.

    ФЕНОМЕНАЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ

    В начале войны 73-я иад, в которой служил молодой пилот Иванов, базировалась в Закавказье. В октябре 1941 г. дивизия вылетела на Южный фронт и вошла в состав 56-й армии генерала Ремезова. На И-15бис последовали тяжелые неравные бои под Таганрогом, Ростовом, Хопром. В одном из боев «мессеры» так пощипали Сергея, что он еле дотянул до своего аэродрома.

    Весной 1942 г. под Таганрогом в воздушном бою он был ранен в левую руку и ногу, его самолет подбили. Он приземлился на территории, оккупированной противником. Раненый летчик в течение нескольких дней пробирался к своим.

    Летом 1942 г. летчики 590-го иап, в котором сражался и Иванов, на И-16 и И-153 «Чайка» в оборонительных боях в Донбассе и на Кавказе летали до изнеможения. Полк понес большие потери, и оставшийся летный состав был отправлен на переформирование. Летчики, летавшие до этого на И-16, остались в 590-м иап, а пилотов «Чаек» направили на переучивание на Ил-2 во вновь сформированный 590-й шап. Так Иванов стал штурмовиком. В феврале 1943 г. его полк был преобразован в 43-й гшап, а в конце мая, закончив обучение, вылетел на фронт. В полку запомнили его мастерскую посадку на полном газу, изумившую даже бывалых летчиков.

    Иванов настойчиво стремится попасть в истребительную авиацию и добивается своего в конце 1943 г. Узнав о переводе в истребительный полк, он бросил в своей части все личные вещи и долго не возвращался за ними, боясь, как бы его не оставили там.

    В 101-м гиап он переучивается на более скоростную «аэрокобру». Гвардии майор А. Беркутов[24] писал о нем: «Первая проверка показала, что летчик имел среднюю технику пилотирования, не мог дать нормального профиля посадки. Ему не хватало, как говорят, хватки истребителя. Как ревностный школьник, он внимательно выслушивал мои замечания, записывал их и быстро исправлял недостатки».

    Первый боевой вылет на истребителе после длительного перерыва Иванов совершил 20 января 1944 г.

    В этот день группа майора Беркутова перехватила группу «Хейнкелей-111». Бой был для Иванова неудачным: он не удержался в боевом порядке и отстал. Последующие два-три дня боя также были «опытными», как назвал их впоследствии сам Иванов. Лишь через три дня на шестом боевом вылете он одержал свою первую победу, уничтожив бомбардировщик Ю-87. В тот же день он записал на свой боевой счет и сбитый Me-109.

    4 февраля над Керчью группа старшего лейтенанта Заводчикова[25] при низкой облачности атаковала «юнкерсов». Одного сбил Заводчиков, второго — Иванов. Ведомый Иванова Б. Степанов[26] сбил Me-109.

    В целом же день этот оказался неудачным. Как выяснилось впоследствии, на этот участок фронта немецкое командование перебросило группу летчиков из эскадрильи «Удет». В очередном боевом вылете в тот день немецкие асы сбили комэска 101-го гиап Заводчикова и еще одного летчика другого полка.

    Проходит пару дней. Вечером на КП полка, под впечатлением гибели командира сидели при свете коптилки летчики. Они несколько приуныли — погибать никому не хочется. Против них асы орудуют — комэска сбили, в других частях тоже нескольких летчиков сбили. Обстановку разрядил новый комэска Иван Похлебаев[27]. Опытный летчик, одно время работал инструктором. Был он на пять лет старше новичков. Худощавый, выше среднего роста, с обожженным лицом (горел еще на И-16), он резко и уверенно так сказал:

    — Вы что носы повесили? Ну асы! Подумаешь, асы! У нас, что оружия нет, самолеты плохие? Посмотрите, какое у нас оружие, мы разве не знаем, как надо их бить? Завтра мы их тоже пи…ть будем, — закончил он разговор крепким русским словечком. — А сейчас пошли на ужин.

    Утром 5 февраля, перед вылетом Похлебаев подробно объяснил летчикам построение боевого порядка самолетов:

    — Идем «этажеркой Покрышкина». Вверху я, ниже пара и в самом низу пара Иванова.

    В шестерке было трое молодых летчиков, совершавших свои первые боевые вылеты. Таким образом, более опытные летчики оберегали новичков. В этот день группа старшего лейтенанта Похлебаева вылетела на разведку переднего края обороны противника. Неожиданно их атаковала четверка «мессеров». Пара Me-109 шла на Похлебаева, но их маневр своевременно заметил ведомый Дементеев[28]. Он пошел наперерез немцам и с дистанции 100 м. сбил одного из них. Иванов в это время завязал бой со второй парой. Он сумел зайти в хвост Me-109 и в упор расстрелял его. В этот день молодые летчики наглядно увидели, что делают 37-мм снаряды «аэрокобры» с вражескими самолетами. У Me-109 от двух-трех попавших снарядов отлетела плоскость, развалился фюзеляж.

    Со станции наведения летчиков уже другим, воинственным тоном подбадривают:

    — Иванов, бей их, держись.

    8 февраля Иванов сбивает ФВ-190.

    — Черт его знает! — восхищался механик его самолета Егор Иванов. — Чем же ты их лупишь? На последнего ты только четыре снаряда истратил.

    — А на них, гадюк, и четырех жаль, — ответил летчик, снова садясь в кабину.

    10 февраля Иванов прилетел из боя с двумя победами. При патрулировании над полем боя он заметил группу «юнкерсов» и тут же пошел на них в атаку. В момент выхода немецкого бомбардировщика из пикирования он поймал его в прицел и, открыв огонь с близкой дистанции, сбил двумя короткими очередями. Выйдя из атаки, заметил двух Me-109, которые вывалились из облачности. Тут же пристроился к одному из них в хвост и открыл огонь. Это была его восьмая победа.

    13 февраля Похлебаев и Иванов при возвращении из разведки заметили четыре ФВ-190. Наши летчики атаковали нижнюю пару, и оба самолета врага были сбиты. В тот же-день Иванов при вылете на перехват «юнкерса» по сигналу взлетел первым и повел группу. Приняв приказ со станции наведения, он нашел группу бомбардировщиков и сзади сверху сразил одного «юнкерса» двумя очередями. В районе Керчи в тот же день он уничтожил второй ФВ-190. 14 февраля Иванов уничтожил Me-109.

    15 февраля в четырех боевых вылетах Сергей Иванов сбивает б самолетов противника: 4 Me-109 и 2 ФВ-190! При этом на их уничтожение он истратил всего 78 патронов.

    Газеты подробно описали победные боевые вылеты младшего лейтенанта Иванова в этот особо удачный для летчика февральский день.

    В первый боевой вылет на прикрытие позиций наших войск они вылетели четверкой под командованием лейтенанта Ивана Похлебаева. В газете 4-й BA он описывал этот вылет так: «Солнце закрыло густыми тучами. Они как будто давят на землю. Я — с ведомым Дементеевым, Иванов — со Степановым. Подходим к линии фронта. Станция наведения нацеливает: «Похлебаев, перехватите четвёрку, идущую к нашему переднему краю». Я оставляю Иванова с напарником под нижней кромкой облаков, а сам с Дементеевым иду вверх. Вдруг слышу, Иванов передает по радио:

    — Веду бой с четверкой «мессеров».

    Быстро снижаюсь и вижу: Иванов гонится за Me-109, Степанов — за другим, а за ним увязались два других Me-109. Я моментально иду другу на выручку. С первой же атаки вгоняю немца в землю».

    Уходя от атакующей сверху пары Похлебаева, вражеские самолеты, не приняв боя, свалились вниз на пару Иванова. Предупрежденный по радио командиром группы Иванов боевым разворотом вышел из-под удара. После неудачной атаки «мессеры» оказались под ним. Резко развернувшись на 180 градусов, Иванов зашел в хвост одному из них и с дистанции 50–70 м. открыл огонь. Пылающий «мессер» упал на землю. Завершив атаку, Иванов ушел в облака, где встретил еще пару Me-109. Немцы пытались зайти ему в хвост, но Иванов резко развернул машину и пошел в лобовую атаку на ведомого. Me-109, не приняв удара, стал разворачиваться со снижением и потерял высоту. Иванов, имея необходимый запас скорости, оказался выше пары Me-109. Он с левым разворотом зашел в хвост уходившей пары, быстро настиг ведомого Me-109 и с дистанции 70–30 м. прицельным огнем тремя очередями почти в упор расстрелял его. Тем временем Похлебаев с Дементеевым охотились за ФВ-190. Дементеев первым заметил их и сверху атаковал ведущего. Тот, окутавшись дымом, заковылял и пошел к земле.

    После первого воздушного боя пара Иванова, набирая высоту, зашла за облачность. Находившиеся в этом районе два Me-109, заметив появление наших истребителей, пытались зайти им в хвост.

    Своевременно обнаружив противника и наблюдая за ним, Иванов резко развернулся на 180 градусов и пошел против «мессершмиттов» в лобовую атаку. Истребители противника, не приняв атаки, с левым разворотом и со снижением пытались уйти, но Иванов вместе со своим ведомым, имея превышение, догнал их и с дистанции 30 метров почти в упор расстрелял ведомого Me-109. Четыре сбитых в одном бою. Так начался день. Через час после посадки группа в том же составе взлетела вновь. Погода улучшилась. Изредка проглядывает солнце. Me-109 в воздухе нет, но ФВ-190 ныряют в облачности, выбирая момент для бомбоудара по нашим войскам.

    Теперь пара Иванов — Степанов находилась вверху на высоте 4000 м, а пара Похлебаев — Дементеев — на 1000 м. ниже. Почти на параллельном курсе и на одной высоте были замечены два ФВ-190. Атаковать вражеские самолеты в таком положении не было смысла, так как они, своевременно заметив атаку, успели бы выйти из-под удара. Иванов решил прибегнуть к хитрости. Находясь в поле зрения противника и делая вид, что не замечает его, начал разворот вправо, имитируя уход на восток. Затем резким разворотом влево он вышел на курс противника, зашел ему строго в хвост и устремился в погоню. Немец проявил беспечность и не заметил грозившей ему опасности. Иванов с дистанции 100 м. открыл огонь и сбил его. Напарник фашиста поспешил удрать.

    Продолжая барраж, через 10 минут наши летчики заметили еще два истребителя врага. Противник попытался уйти в западном направлении. Иванов пошел с курсом 350 градусов (в сторону направления их полета), затем, резко развернувшись, взял курс на перехват. С расстояния 100 м. под ракурсом s Иванов открыл огонь. Немец, маневрируя мелкими змейками, пытался со снижением выйти из-под удара, но Иванов продолжал преследование и, ведя непрерывный огонь, сбил еще один ФВ-190.

    Отдохнув 55 минут, летчики вновь подняли машины в воздух. К полудню погода совсем ухудшилась. Горизонт подернулся густой дымкой. Четверка идет с набором высоты. Летчики радостно возбуждены. В районе патрулирования спокойно, противника не видно. Группа спускается ниже. Пара Иванова шла на высоте 2000 м. Летчик на высоте около 800—1000 м. и южнее до 1 км замечает пару Me-109 и сообщает об этом Похлебаеву. Когда самолеты оказались на встречных и параллельных курсах, Иванов пропустил противника мимо, а затем, имея превышение по высоте, с резким разворотом вышел им в хвост. Немецкие летчики поздно заметили атаку и разворотом вправо пытались уйти. В этот момент Иванов под ракурсом s с дистанции 30 м. сбил одного из них.

    После трехчасового отдыха Иванов в составе группы Похлебаева в четвертый раз вылетел на прикрытие. Видимость еще более ухудшилась, но глаза Иванова, кажется, видят в облаках, он рвется в бой. Сделав несколько кругов на высоте 1500 м, пара Иванова заметила четверку Me-109. Похлебаев по радио слышит его голос «Вижу «мессеров» и отвечает: «Бей, не упускай!» Истребители противника также обнаружили Иванова и разделились на две пары. Первая вскоре скрылась в нижнем ярусе облаков, а вторая правым разворотом пыталась имитировать свой уход на запад. Иванов на эту уловку не клюнул и, разгадав хитрость врага, решил атаковать скрывшуюся в облаках пару. Набрав высоту в 2500 м, он стал поджидать «мессеров». Последние не заставили себя долго ждать. Обнаружив пару, набиравшую высоту с курсом 45 градусов, Иванов пошел на них в лобовую атаку. Немцы немедленно развернулись на запад и попытались уйти на свою территорию. Иванов на пикировании догнал один Me-109 и с дистанции 50 м. сбил его.

    Пошел дождь, и вылетов больше не было. Всего в этот день летчики полка сбили 9 самолетов. Общий боевой счет летчика-аса Иванова достиг 18 лично уничтоженных самолетов врага. При этом 11 из них были сбиты за три дня! В этот же день командующий 4-й BA К. Вершинин, узнав о внушительной победе, награждает Похлебаева и Иванова орденами Красного Знамени. На следующий день партийная организация принимает Иванова кандидатом в члены ВКП(б). Через несколько дней лейтенант Иванов назначается заместителем комэска.

    Слава о бесстрашном летчике-истребителе Иванове разносится по всем фронтам. В газетах так оценивались слагаемые успеха и боевой почерк летчика: «Высокое летное мастерство. Неожиданные, стремительные и настойчивые атаки. Внезапность нападения, всегда атакует противника первым, решительно и упорно доводит свои атаки до конца, открывая губительный огонь с предельно малых дистанций. Умеет быстро и грамотно оценивать воздушную обстановку. Присуща военная хитрость и умение ввести противника в заблуждение».

    С. Иванов в армейской газете писал: «Как-то, обнаружив немецкий самолет-охотник на высоте, скрывшись, я приказал ведомому летчику идти самостоятельно, а сам набрал высоту. Фриц заметил одиночку, но атаковать не решался, чувствуя ловушку. Тогда я посоветовал «приманке» сделать вид блуждающего, потерявшего ориентировку самолета. Наконец, фриц соблазнился, стал набирать скорость для атаки: Тут я его нагнал и сбил.

    Но хитрость не должна быть шаблонной, она должна быть хорошо продуманной, тщательно замаскированной».

    Журналисты так описывали облик нового аса: «…B нем все русское: и светлые льняные волосы, и серо-голубые глаза, и теплая добродушная улыбка. Взор его немного косит вверх, словно любуется небом. Нос ровный с горбинкой, губы плотно сжаты. Как и другие летчики, он любит повеселиться — широко по-русски».

    О феноменальных боевых успехах С. Иванова командующий 4-й BA генерал-полковник К. Вершинин доложил главкому ВВС Красной Армии Главному маршалу авиации А А. Новикову. Тот приказал подготовить наградной лист на присвоение летчику высшей награды страны. За совершение 126 боевых вылетов, участие в 36 воздушных боях и за 19 лично сбитых самолетов противника его представляют к званию Героя.

    Летчик был полон боевого задора: «В чем секрет успеха?.. Пусть каждый истребитель возненавидит немца-захватчика и убийцу всей силой своей души. Пусть он, презирая смерть, первым нападает на фашистских бандитов, настойчиво и упорно доводит свои атаки до конца. Пусть он постоянно чувствует локоть товарища в бою, помогает ему. И тогда он добьется такого же успеха.

    Я, конечно, рад одержанным победам, но не успокоюсь на них. Приложу все силы к тому, чтобы умножить эти победы».

    Летом 1944 г. С. Иванову было присвоено звание Героя Советского Союза.

    Увеличить свой боевой счет Иванову не довелось. Он довел счет лично сбитых до 21, а число боевых вылетов до 200. Впрочем, летчик утверждал, что на шесть сбитых им самолетов подтверждения так и не пришли.

    Судьба распорядилась иначе. В начале апреля 1944 г. их полк перелетел на недавно освобожденный аэродром близ станицы Вышестеблиевской. Вот как рассказывает ветеран полка Б. Дементеев: «12 апреля 1944 года. Мы сидели в Багерово. Нам привезли обед на окраину аэродрома. Пока мы собрались — летчики, техники, — уже стало темнеть. Группа летчиков пошла через аэродром к столовой. Шли группой. У Иванова в руках был невесть где добытый немецкий клинок, которым он лихо сбивал головки цветов. Я со смершевцем пошел по дороге в обход. Мы услышали взрыв, а через некоторое время шум автомобильного мотора и еще один взрыв. Оказывается, машина шла им на помощь и тоже подорвалась на мине. Кто-то задел немецкую мину-«лягушку». Семь человек было ранено. Летник Воробьев умер, а Овечкину отрезали ногу. Иванов также оказался с тяжелым ранением в краснодарском госпитале».

    Тем временем мать и отец С. Иванова, проживавшие в то время в городе Вышний Волочок по улице Кирова, д. 145 кв. 3, получили благодарственное письмо от командования полка:

    «Здравствуйте, Евдокия Федоровна и Сергей Григорьевич. Посылаем Вам это письмо от имени воинской части, где служит Ваш сын.

    Спасибо Вам, дорогие. Вы вырастили мужественного и храброго сына, которым гордится вся наша страна.

    Сергей Сергеевич за один только день — 15 февраля сбил 6 фашистских стервятников. Всего на его счету 18 сбитых немецких самолетов.

    Храбрый летчик-гвардеец за отвагу и мужество, проявленные в боях с немецкими захватчиками, награжден орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Сейчас представлен к присвоению звания Героя Советского Союза.

    Пусть трудящиеся города В. Волочка гордятся своим земляком, героически защищающим свои родину от фашистских поработителей.

    (С приветом гвардии майор Пушкаревский».)

    В этот портрет аса один из летчиков-ветеранов полка добавил несколько негативных штрихов. Во-первых, Иванов сильно выпивал. Даже во время боевой работы у него были запои. А летать надо. Бывало и так, что выпьет 150 грамм и летит в бой. Во-вторых, у командира полка и некоторых летчиков также возникали сомнения в некоторых его победах. Обычно он держался в строю как-то обособленно. В общую «свалку» боя не лез, «прикрывал» в стороне. Смотрит, сбили самолет. Он засекает место. Потом после боя пристраивался, группа приходит на аэродром. Он первый садится и докладывает, что сбил, самолет упал там-то. Командир полка докладывает в дивизию, те еще выше. Пойди попробуй докажи, что это не он сбил, а кто-то еще? Обидеть же человека недоверием легко.

    Этот летчик летал с ним вместе на боевые задания и рассказал такой из ряда вон выходящий эпизод:

    «Однажды мы шли с Борисом Степановым, ведомым Иванова. Навстречу Иванов в подпитии. Остановив Бориса, я чуть дальше прошел несколько шагов. Стою, дожидаюсь. Смотрю, разговор идет у них на повышенных тонах из-за того, что Степанов не хочет подтверждать его победу. Борис был скрытным, не болтливым человеком и честным. Иванов его часто называл «Митяй-митяй» — мол, отсталый ты человек. Смотрю, бьет он Бориса по лицу. Я к. нему: «Командир, так не годится, мы же вместе летаем». Он ко мне:

    — Ты, длинный, еще здесь? — и размахивается левой, через плечо.

    Я в долгу не остаюсь. Он падает, встает, хватается за пистолет. У меня тоже оружие, но я от греха подальше ушел в кусты. Он мне грозит вслед:

    — Завтра посмотрим.

    Вылетели назавтра. Когда «фоккеры» пришли, Иванов меня активно так начал наводить на них:

    — Вперед, вперед иди. Вот так, правильно.

    Одного я сбил, а он на второго меня наводит.

    Потом смотрю — трасса у меня из-под живота. Я поддернул самолет. Подумал, наверное, Иванов по какому-то «фоккеру» стреляет. Я же различал уже, где какая трасса. Явно, «кобровская». Еще одна такая же. Скорость у меня уже небольшая. Разворачиваюсь. Смотрю «кобра» у меня в хвосте. И он разворачивается, от меня уходит. Нет, думаю, не уйдешь. Догнал я его. Пристроился: номер вижу, лицо вижу. И здесь же нас «мессы» атакуют. Я из-под прицела ушел, а Иванов довернул на 90 градусов. «Мессер», атаковавший меня, проскочил, поймать его в прицел я не смог, и он ушел. Такая у них тактика, что, если ты его заметил, он уже второй раз в атаку не пойдет. Смотрю, другой Me-109 идет на Иванова.

    — Серега, в хвосте «худой»! Серега, в хвосте «худой», — кричу ему.

    А он как будто не слышит. Была у него такая манера, на запросы не отвечать. Мол, рация барахлит. Дальность приличная, упреждение нужно давать большое. Прицел я вынес впереди самолета Иванова. Дал очередь, смотрю. Трасса идет, идет, самолет Иванова прошел, и она как раз впереди «месса». Тот градусов на 80 вверх. Там тонкая такая облачность. Оттуда выскакивает Похлебаев со Степановым, который к нему пристроился. Дал ему Похлебаев 2–3 снаряда, «мессер» и не горел, только плоскости отлетели.

    Вечером в Крымской Иванов мне в столовой ставит стакан водки на стол. Я отказываюсь. Степанов рядом сидит, поглядывает.

    — Ну пойдем, выйдем, — предлагает он мне.

    — Пойдем.

    Степанов было за нами, я ему показываю: сиди.

    Ночь темная. Он мне уже совсем другим, не командирским голосом вдруг говорит:

    — Прости меня.

    — Сережа, за что? — прикинулся я дурачком.

    — Ты знаешь, ты хитрый. Прости, ей-богу, прости, — сказал и на колени упал. — Извини, прости.

    — Не пойму, о чем ты.

    Кое-как успокоил я его. После этого у нас с ним никаких эксцессов больше не было».

    Из госпиталя Сергей вышел инвалидом. Началась гангрена. Ногу врачам удалось спасти, но половину ступни отрезали. Нога часто его не слушалась — ее внезапно сводила судорога. Он приезжал в полк, потом снова ложился в госпиталь. Летчику предложили штабную работу, а по окончании войны 2 5-летнего капитана уволили в запас.

    По окончании войны как-то Иванов был проездом в Москве. Хотели его товарищи на учебу пристроить, но он учиться не захотел. Поехал к своим родителям в Вышний Волочок. Человек, проведший почти всю войну на передовой, мог бы рассчитывать на какое-то участие к себе со стороны властей. Видимо, таких чутких руководителей и чиновников он на своем пути не встретил.

    Однажды один из ветеранов полка встретил в поезде женщину из Вышнего Волочка и спросил у нее, не знает ли она такого летчика-Героя Иванова. Та, конечно, знала. Городок-то небольшой. Рассказала, что дали Иванову после войны какую-то руководящую должность. Он на ней из-за выпивок не удержался. Перевели на другую. Та же история. Уволили. Ребятишки, конечно, к нему льнули. Как же, Герой? А ему же выпить надо. Отец у него был снабженцем, складами заведовал и тоже сильно выпивал. Вот Иванов и подговорил ребят — то ли магазин, то ли квартиру ограбить. Ребят поймали, а ему, как организатору, дали срок, после чего лишили звания Героя.

    Эту версию подтверждает и «робингудовская статья» УК РСФСР, указанная в сопроводительном письме, посланном в ГУК с уведомлением о лишении Иванова С.С. звания Героя. Срок дали 10 лет, но по амнистии вскоре после смерти Сталина выпустили.

    Судя по воспоминаниям близких людей, знавших его лично, в более поздние годы в подпитии Сергей поругивал советскую власть, говоря при этом, что многих руководителей надо гнать грязной метлой от власти. Особенно ненавидел тех, кто в годы войны нажился в тылу на людском горе… Был он по жизни человеком с обостренным чувством справедливости, часто становился на защиту любого, пусть даже незнакомого человека. С близкими, знакомыми по работе был вежлив и предупредителен. Имел врожденное чувство интеллигентности, никогда близкие не слышали от него бранного слова.

    В хрониках семьи Иванова «дело», в результате которого он потерял свою Золотую Звезду Героя, выглядит следующим образом.

    Однажды вечером он шел со своей матерью и сестрой. Был в подпитии. К ним подошли незнакомцы, стали оскорблять женщин. Завязалась драка, в ходе которой хулиганы пытались сорвать у Сергея Золотую Звезду. В одном из участников потасовки Иванов узнал работника милиции. Позже он ходил выяснять отношения, но в милиции его предупредили: «Ты положишь ордена на стол. Я тебе обещаю. Такое тебе будет дело «пришито», век не отмоешься».

    Косвенно о правдивости этой истории говорит тот факт, что Грамота Героя у Сергея была отобрана лишь в 1959 г.

    С середины 50-х, после отбытия срока наказания, Иванов живет в г. Ржеве, работает электриком в «Заготзерне». В одной придорожной закусочной познакомился с девушкой-официанткой Марией[29], сбежавшей в поисках лучшей доли из колхоза. В мае 1958 г. они поженились. Супруги проживали в небольшой комнате деревянного барака. Вместе с ними жила и мать жены. Иванов всячески оберегал жену, был против того, чтобы она работала. Вскоре они получили отдельную квартиру.

    Надежда, сестра жены Иванова, которая вскоре после женитьбы была у них в гостях, вспоминала, что Иванов постоянно носил на пиджаке Золотую Звезду. Показывал он ей и ордена, и наградные документы. Он ей рассказывал о том, что война принесла ему личное горе: «Женился я рано, еще до войны, в семье рос трехлетний сынишка. Эшелон, в котором эвакуировалась семья, попал под бомбежку. Это случилось недалеко от места дислокации полка. Я без разрешения поднял свой самолет в воздух и полетел к месту трагедии в призрачной надежде отыскать родных людей живыми. Едва ушел от атаковавших меня немецких истребителей. Командование вошло в положение, и я отделался лишь выговором».

    Иванова Мария Ивановна с 1976 г. проживала под Ленинградом в п. Гостилицы. Она преждевременно скончалась 12 февраля 2003 г. Незадолго до своей кончины пыталась выяснить судьбу наград своего мужа, но безуспешно.

    И все же оставался он и в сорокалетнем возрасте большим фантазером. О своем ранении рассказывал Надежде, что, мол, был сбит над территорией противника и шесть суток выбирался к своим. Раненая нога за это время загноилась, началась гангрена.

    Жизнь фронтовика оборвал нелепый случай. В тот сентябрьский вечер Сергей с женой возвращался с работы. Ходил он медленно из-за ноги и отправил жену вперед готовить ужин. Сам с сумками, нагруженными купленными продуктами, потихоньку стал перебираться через железнодорожные пути станции Ржев-II. Как назло, когда кирзовый сапог попал в стрелку и застрял там, у него судорогой свело раненую на фронте ногу. Снять сапог он сам не смог. В это время задним ходом двигался маневровый состав. Машинист заметил человека под колесами, когда поезд прошел… Пока пострадавшего довезли до больницы, он потерял много крови. Перед кончиной был в сознании, говорил жене: «Все кончено, Машенька, я уцелел на войне, а здесь такая глупая смерть, жалко умирать, держись в этой жизни, моя дорогая».

    Похоронили Сергея Сергеевича Иванова на старообрядческом кладбище Ржева. Можно было бы похоронить и на православном общем кладбище, но надо было давать взятку, а семья бедствовала. Военкомат помог с машиной. Номер могилы — 1761.

    Согласно действовавшему тогда порядку работники военкомата пришли за наградами, и убитая горем вдова отдала им все ордена и даже наградные документы[30].

    Список воздушных побед С.С. Иванова
    Дата боя Тип сбитого самолета Район падения
    23.01.44 1 Ю-87 Восточнее г. Митридат
    23.01.44 1 Me-109 Коса Тузла
    28.01.44 1 ФВ-190 Западнее ст. Ташлыяр
    04.02.44 1 ФВ-190 Сев. — зап. Багерово
    05.02.44 1 Me-109 Зап. Катерлез
    08.02.44 1 ФВ-190 Юго-вост. Катерлез
    10.02.44 1 Me-109 Юж. Керчь
    10.02.44 1 Ю-87 Сев. — вост. Багерово
    13.02.44 1 ФВ-190 Вост. Джанкой
    13.02.44 1 Ю-87 Юго-вост. м. Мама Русская
    13.02.44 1 ФВ-190 Керчь
    14.02.44 1 Me-109 Юж Керчь
    15.02.44 2 Me-109 Керчь
    15.02.44 1 ФВ-190 Керчь
    15.02.44 1 ФВ-190 Зап. Катерлез
    15.02.44 1 Me-109 Оз. Соль
    15.02.44 1 Me-109 Козы
    02.03.44 1 Me-109 2-я Октябрьская
    03.03.44 1 Me-109 Юж. Эльтиген

    Всего сбитых самолетов — 21 (лично)

    Литература

    Беркутов А. Плоды настойчивой учебы // Крылья Советов.

    1944. Февраль, 17. Бодрихин Н.Г. Советские асы. М., 1997. С. 79–80, 246. Быков М.Ю. Асы Великой Отечественной. М.: «Яуза», «ЭКСМО».

    2007. С. 241–242. Драбкин А Я дрался с асами люфтваффе. М.: «Яуза», «ЭКСМО».

    2007. С. 296–341. Иванов С. С. Мои воздушные бои // Крылья Советов. 1944. Февраль, 28.

    Иванов С. C. Умножу свои победы // Крылья Советов. 1944. Февраль, 17.

    Минко С. Орел расправляет крылья // Крылья Советов. 1944. Февраль, 18.

    Наши земляки в боях за Родину // Вышневолоцкая правда. 1944. Март, 19.

    Поляков В. Летчик Иванов сбил за день 6 самолетов // Красная Звезда. 1944. 23 февр.

    Похлебаев И Как это было // Крылья Советов. 1944. 18 февр.

    Пшеняник Г. Воздушные бои гв. лейтенанта Иванова // Сталинский сокол. 1944. 18 марта.

    КОССА Михаил Ильич

    (20.10.1921-20.04.1950) Гвардии старший лейтенант

    Родился в с. Малокатериновка Запорожского района Запорожской области. Украинец. Работал ретушером, окончил Днепропетровский аэроклуб. В РККА с 1940 г. В 1941 г. окончил Качинскую военную авиашколу пилотов.

    Участник Великой Отечественной войны с февраля 1942 г. С августа 1942 г. по январь 1943 г. в окружении. Командир звена, заместитель командира эскадрильи в 42-м гиап 216-й сад и 269-й иад 4-й BA в составе Северо-Кавказского фронта, Отдельной Приморской армии и 2-го Белорусского фронта, гв. старший лейтенант. Совершил на Як-3, Як-9 375 боевых вылетов, в 113 воздушных боях лично сбил 15 самолетов противника. Участник Парада Победы 24 июня 1945 г. в составе сводного полка 2-го Белорусского фронта.

    15 мая 1946 г. удостоен звания Героя Советского Союза. Награжден орденами Ленина (15.05.1946), Красного Знамени (14.10.1942, 05.04.1943, 15.04.1944), Отечественной войны I (01.07.43) и II ст., медалями «За оборону Кавказа», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., «XXX лет Советской Армии и Флота».

    В 1949 г. окончил Краснодарскую высшую офицерскую школу штурманов. Служил в должности командира авиаэскадрильи в 54-м гиап, затем с мая по сентябрь 1949 г. — командир звена учебного центра ДОСАВ в с. Ротмировка Киевской области. 24 сентября 1949 г. арестован. Расстрелян по приговору суда за измену Родине. 7 февраля 1951 г. лишен звания Героя Советского Союза. 1 июня 1966 г. реабилитирован и восстановлен в звании Героя Советского Союза.

    ОТЧАЯНИЕ АСА

    Имя Михаила Коссы долгое время не стояло в славном ряду советских истребителей-асов. Необычна как его боевая биография, так и послевоенная судьба.

    На фронт он прибыл в феврале 1942 г. Первый сбитый самолет противника был засчитан ему за бой 21 мая 1942 г. В этот день Косса вылетел в составе 6 Як-1 на прикрытие наших войск, переправляющихся через Керченский пролив. В воздушном бою с 30 Ю-88 и 8 Me-109 на подходе к nepеправе, врезавшись в строй, летчик первым поджег один Ю-88. Горящий «юнкере» врезался в землю. Несмотря на явное численное превосходство, наши истребители заставили бомбардировщиков сбросить бомбовый груз в воду, не причинив нашим войскам никакого ущерба. Со сбитого Ю-88 выбросились два парашютиста, которых взяли в плен.

    12 июля того же года в районе Криворожья от его огня в землю врезался горящий Ме-109ф, а через шесть дней — Хе-111. 20 июля в районе Веселогорск сгорел еще один Хе-111.

    За сбитые самолеты летчика представили к ордену Красного Знамени, но эту свою первую награду он получить не успел.

    2 августа 1942 г. при выполнении боевого задания его самолет был подбит немецкой артиллерией — и летчик оказался на территории, оккупированной противником.

    Герой Советского Союза И. Чернец[31] в нескольких книгах описывал мытарства сбитых над территорией противника летчиков. Один из эпизодов посвящен ночевке летчика в доме одной молодки.

    «— Слышь, прохожий, не вздумай лезть на меня, все равно не дамся.

    В одной рубашке женщина присаживается возле меня.

    — Давно ли до беды, подумай? Пропадешь ни за что! А у меня тебе будет дружно. Оставайся и живи, сколько хочешь. Нет документов? Купим. Нынче все можно купить. Нынче дурак только не торгует, не наживается. Ты мне еще в сумерках приглянулся, право оставайся. Мне без мужика знаешь как муторно, как страшно! — жмется женщина мягкой грудью к моей щеке и шепчет, убеждает: — Голодным сидеть не будешь и каторжную работу делать не будешь.

    — Да шугани ты ее к…

    Но как можно обижать ее? Ведь я гость, меня приютили, от стужи укрыли, а я — ноги на стол. Пусть себе тарантит. Ей не муж, а просто мужик нужен — вот где собака зарыта».

    Так и Косса, скрываясь от немцев, некоторое время проживал у гражданки Сук под видом ее мужа. Дважды его арестовывали местные полицаи и помещали в тюрьму. Оба раза за него просила фиктивная жена. Это ходатайство помогало, и его отпускали. После прихода наших частей летчик добрался до своего полка. В отличие от многих других лиц, находившихся на оккупированной территории, которых отстраняли от боевой деятельности и отправляли подальше в тыл, его оставили на фронте. Боевые летчики были нужны.

    Особенно ярко выразилось мастерство летчика в больших по масштабу воздушных сражениях в период освобождения Кубани, Таманского и Керченского полуострова и Крыма.

    2 апреля 1943 г. летчик продолжил счет своим победам. В составе звена, которое вел заместитель комэска Иван Горбунов[32], он вылетел на прикрытие наших войск При барраже в районе Троицкой наведенные по радио наши летчики обнаружили разведчика ФВ-189, которого прикрывали два Me-109. Горбунов с пикирования пошел на разведчика и сбил его. С целью отрезать истребительное прикрытие Косса пошел в атаку на двух Ме-109ф и сбил их обоих в районе станицы Анастасиевской. Эту победу наших истребителей с восхищением наблюдали наземные войска, в том числе и генерал-майор авиации Борман[33]. Спустя два дня приказом командующего 4-й BA КА. Вершинина советских асов награждают орденами Красного Знамени.

    20 апреля в воздухе то и дело завязывались ожесточенные схватки с переменным успехом с участием до 100–120 самолетов. Всего в этот день было сбито два десятка самолетов, в основном ФВ-190, в их числе оказались и летчики известной истребительной эскадры «Удэт». Косса сбил в этот день один Me-109.

    Результат — две победы в один день — Косса повторил 28 мая 1943 г., который стал кульминацией воздушного сражения на Кубани. В течение дня группы бомбардировщиков по 20–25 самолетов с сильным истребительным прикрытием шли волна за волной на позиции наших войск.

    Летчики уже совершили четыре боевых вылета. После последнего с трудом вылезали из самолетов. В изнеможении плюхались под фюзеляж. Кто-то проЩел мимо и сочувственно посоветовал летчику В. Исаеву:[34] «Иди в домик. Сегодня, наверное все…».

    Исаев проснулся через полчаса от настойчивых толчков командира полка Александровича.

    — Получен приказ на барражирование всем полком. Ожидается массированный налет авиации противника. Взлет через 11 минут.

    В полку оставалось всего 12 машин, да и те давно требовали капитального ремонта.

    Взлетели все, но уже через несколько минут Василий услышал в наушниках беспокойный голос командира полка:

    — Мотор не тянет! Командование принять Исаеву. Продолжайте выполнять задачу!

    Еще три самолета вынуждены были вернуться на аэродром. Остальные восемь Як-1 разбились на две четверки, одну из них возглавил Исаев, а другую — Канкошеев[35] и, углубившись на 30–40 километров в сторону противника, стали ходить параллельно фронту. Прошло с полчаса, и со стороны Таманского полуострова показалась первая группа до 27 самолетов Ю-87 и Хе-111. Бомбардировщиков прикрывали 16 Me-109.

    Минута промедления — и наши истребители окажутся в зоне сплошного огня бомбардировщиков.

    — Глядаеву и Соболю связать боем истребители противника, — приказал Исаев. — Остальным прикрывать меня! Иду на уничтожение.

    Исаев круто набрал высоту и сверху бросился на ведущего первой девятки. От короткой очереди ведущий распался на куски от взрыва собственных бомб. Лишь теперь растерявшиеся стрелки открыли беспорядочный огонь.

    Через две минуты Василий пикировал уже на ведущего второй девятки. Летчик видит, как турель с пулеметами медленно поднимается в его сторону.

    Он все же успевает вывести свой «як» в так называемую мертвую зону.

    Снова короткая очередь — и загорелся второй бомбардировщик. Исаев лишь заметил, как экипаж покинул самолет, и тут же белые купола парашютов медленно поплыли вниз в районе станицы Киевской.

    Наш летчик уже держал курс на ведущего третьей девятки. Очередь. И тут же где-то сбоку взрыв, от которого истребитель бросило в сторону.

    Оставшись без командиров, немецкие летчики растерялись. Выход, чтобы спастись, как им показалось, был только один — немедленно сбросить груз и таким образом увеличить маневренность. Сотни бомб были сброшены в чисто поле и частично на головы своих войск.

    К позициям пехотинцев Отдельной Приморской армии приближалась вторая волна бомбардировщиков. Исаев успел произвести еще две атаки, и снова по ведущим групп. «Хейнкель-111» какие-то секунды продолжал свой полет, а потом, оставляя за собой шлейф дыма, пошел к земле. Пятого бомбардировщика Исаев настиг в тот момент, когда он освобождался от бомб. Этот бомбардировщик поспешил уклониться от встречи с, казалось, неуязвимым советским истребителем.

    Паника во второй группе была, пожалуй, еще большей, чем в первой. Боезапас у Исаева был на исходе, и он дал команду остальным летчикам:

    — Прикрываю! Идите на уничтожение!

    Летчики Зайцев, Кузьменко и Шевченко по примеру командира метким огнем сбили еще три самолета противника.

    Четверка Канкошеева после атаки бомбардировщиков завязала бой с истребителями противника. Вскоре Канкошеев добавил к сбитому Ю-87 истребитель Me-109.

    В это время он заметил, как подбитый Як-1 лейтенанта Калугина уходит со снижением от преследования четырех Me-109. Не теряя времени, в самый критический момент Канкошеев ударил с высоты. Одного Me-109 подбил, остальных разогнал.

    Третья и четвертая группы бомбардировщиков решили не рисковать. Летчики этих самолетов сбросили бомбы в залив и, не ввязываясь в бой, ушли обратно.

    В этот день дважды отличился и Косса. Сбитый им в бою «хейнкель» упал в 3 км севернее станицы Крымская. Перед этим из подбитого им самолета выбросились на парашютах четыре человека, которые были взяты нашими бойцами в плен. В следующем вылете немецкий летчик посадил подбитый Коссой Me-109 на фюзеляж в 3 км западнее Троицкой и также был пленен. Его даже доставили в часть.

    Свидетелем атак Исаева, Канкошеева и Коссы стали пехотинцы, артиллеристы, танкисты. Когда летчики приземлились, их на руках вынесли из самолетов и стали горячо поздравлять. Бой летчиков со своего КПП наблюдал командир авиадивизии полковник И. Дзусов[36]. Через полчаса ведущего группы обнимал командующий воздушной армией.

    Всего в ожесточенных воздушных сражениях на Кубани Косса сбил четыре Me-109 и Хе-111. На счету летчика победа над немецким асом Т. Мыслером, которого он сбил в высотном бою.

    19 сентября 1943 г. в 3 км западнее станицы Голубицкой упал еще один горящий Хе-111. Свидетелем победы летчика стал Герой Советского Союза Наумчик[37].

    13 января 1944 г. в составе восьмерки Як-1, которую вел гвардии капитан Коновалов, летчик вылетел на прикрытие зоны № 5 (Керченского полуострова), В это время 19 Ю-87 под прикрытием 6 Me-109 шли на бомбардировку наших войск в район высоты 104,5. Бомбардировщики уже были в непосредственной близости от цели. Косса первым заметил эту группу и передал по радио ведущему. Наши летчики пошли в атаку на бомбардировщиков. Благодаря решительным и дерзким атакам бомбардировщики были окончательно рассеяны и в панике сбросили бомбы в море. В этом бою Косса сбил Ю-87, который врезался в землю в районе Тархан. За боем вместе с командармом 4-й BA наблюдал командующий Отдельной Приморской армией генерал-армии И.Е. Петров. Он был восхищен отвагой истребителей и приказал представить их к награде, а Коновалова, помимо того, к досрочному присвоению воинского звания. Всей группе летчиков член Военного совета Отдельной Приморской армии генерал-майор Ефимов и командующий 4-й BA К. Вершинин объявили благодарность.

    На следующий день Косса вылетел в этот же район в составе шестерки Як-1. Летчики решительно атаковали 16 Ю-87 в лоб. На глазах наших войск бомбардировщики были рассеяны и снова, беспорядочно сбросив бомбы на свои войска и частично в море, обратились в бегство. Снова летчики получили благодарность.

    Также Косса отличился в наступательных боях войск 2-го Белорусского фронта по ликвидации окруженной Гдынско-Данцигской группировки немецких войск и в период прорыва обороны на западном берегу реки Одер и дальнейшего успешного наступления войск фронта. Здесь за короткий период времени летчик произвел свыше 50 боевых вылетов на сопровождение Ил-2. Во всех случаях сопровождения штурмовики потерь от истребителей противника не имели.

    Летал летчик до последнего дня войны. 1 мая 1945 г., прикрывая действия штурмовиков в районе Миритц, в завязавшемся воздушном бою восьмерки Як-9 против 16 ФВ-190 Косса лично сбил один из них.

    Подвиги ставшего к концу войны заместителем комэска 42-го гиап гвардии ст. лейтенанта Косса в воздушных сражениях были подведены в представлении к званию Героя: «Провел 113 воздушных боев, в большинстве случаев с превосходящими силами противника, при этом сбил лично 15 немецких самолетов, из них 8 бомбардировщиков (2 Ю-88, 4 Хе-111, 2 Ю-87) и 7 истребителей (6 Me-109, 1 ФВ-190). Кроме того, в составе группы сбил 4 и лично подбил 4 самолета противника».

    Из 375 боевых вылетов на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков он произвел 108, на прикрытие наземных войск —162, на разведку войск противника — 58, на перехват немецких самолетов — 10. При сопровождении штурмовиков произвел 37 штурмовок. Всего на счету летчика 44 штурмовых удара по технике и живой силе противника. При этом он уничтожил и повредил до 35 автомашин с грузами, 2 танка, 13 зенитных точек МЗА, 8 повозок, убил до 15 лошадей и истребил до 60 гитлеровцев».

    Несмотря на то что летчик стал Героем, пребывание на территории, оккупированной противником, не прошло для него даром. Таких лиц во время и после войны бдительные особисты ставили на тщательный учет. Многое в его истории послевоенной жизни осталось за кадром: прерванная карьера военного летчика и командира, необоснованное увольнение из ВВС. Те же ночные вызовы к работникам МГБ на допросы, где в сотый раз, он объяснял обстоятельства своего пребывания за линией фронта. Жена эти отлучки из дома в ночное время воспринимала по-своему.

    Из воспоминаний генерал-полковника авиации Г.У. Дольникова[38], пережившего подобное: «Пять лет — с сорок пятого года по пятидесятый — каждый месяц меня вызывали, давали ручку и говорили: пишите о плене, как и что и почему.

    Навсегда я запомнил светлые сонные глаза следователя.

    «Крот, что ты о свете знаешь?»

    Иногда следователь клал фотографии и спрашивал: «Вы знаете этого человека?» — «Нет». — «Вспомните». Следователь уходил. Я оставался на много часов наедине с фотографией. Вглядывался в лицо абсолютно незнакомого человека (каждый раз это были разные лица), и начинало казаться, что я знаю этого человека, хотя, конечно, не знал. Рядом сидела огромная овчарка и дышала в лицо.

    Я был в те годы командиром эскадрильи. Месяц мы в командировке, а потом все возвращаются домой, а меня дня на два в Хабаровске задерживают. Что жена моя должна думать, где я? Может, у зазнобы какой? Я ей не имел права правду сказать. Чего скрывать, не раз хотелось мне тогда — револьвер к виску… Но стойкий она человек, моя Валентина Михайловна. Я такую любовь, такую веру всечастно в ее глазах видел, что стыдно мне было сдаваться».

    22 сентября 1949 г. Косса в очередной раз поссорился с женой. Был сильно выпивши, а на замечание супруги заявил:

    «Ты все обижаешься и мной недовольна. Но запомни сегодняшнее число».

    Выпив еще вина, Косса поцеловал дочь, заплакал и начал надевать новое обмундирование. Жена уговаривала и не пускала из дому, но он ее оттолкнул, взял с этажерки топографическую карту и уехал на аэродром.

    В тот день с аэродрома Ротмистровка Киевской области поднялся самолет Як-9т, который вскоре перелетел румынскую границу. Из-за отсутствия горючего самолет произвел вынужденную посадку на аэродром Сучава в Румынии.

    На румынском аэродроме летчик объяснил работникам румынской милиции, задержавшим его, что, получив сообщение о самолете-нарушителе, стал его преследовать, но потерял из виду и заблудилея. Протрезвевший летчик попросил выдать ему «два ведра бензина с тем, чтобы немедленно возвратиться в свою часть и скрыть свое пребывание за границей».

    Уже 23 сентября допрашивают жену Коссы, Анастасию Савельевну, которая показала, что нарушитель границы «систематически пьянствовал, гулял с другими женщинами и плохо относился ко мне».

    24 сентября Косса был арестован органами МГБ. Свой дикий поступок он объяснил следователю:

    «— …Сесть в самолет и улететь… Куда, сам не знал. Когда сел в самолет, то принял решение лететь за границу, так как в этот момент прорвалось мое озлобление за понижение в должности, за переводы из одной части в другую, за недоверие».

    В ходе следствия по его делу был допрошен бывший начальник штаба 743-го иап Герой Советского Союза АД. Догадайло, который показал, что Косса в разговорах с ним сравнивал советскую технику с техникой капиталистических стран, которая в ряде случаев была лучше с точки зрения отделки. Говорил ему Косса также, что индивидуальные проекты домов в Германии лучше советских.

    В суде Косса отказался от своих показаний в том, что он в 1942 г., попав в плен, «дал подписку о сотрудничестве с немецкими карательными органами», а после плена «проводил во время войны среди личного состава антисоветскую агитацию», «пытался изменить Родине — совершить побег за границу». Он заявил, что эти показания вымышлены и даны им в результате применения к нему мер физического воздействия.

    Следователь 6-го отдела 5-го управления МГБ СССР майор Овчинников, который вел дело Коссы, в обвинительном заключении предлагал дать ему 25 лет ИТЛ с конфискацией принадлежащего ему имущества.

    Судьи военной коллегии под председательством генерал-лейтенанта юстиции Чепцова были неумолимы. 20 апреля 1950 г., рассмотрев дело в закрытом заседании, они приговорили его к расстрелу с лишением воинского звания «майор», конфискацией личного имущества и лишением медалей. Приговор обжалованию не подлежал и в тот же день был приведен в исполнение.

    Такая суровая кара несомненно имела своей целью показать другим летчикам, чем чреваты такие перелеты через границу. Чтобы и думать не смели о такой возможности.

    Примечательно, что два аса-Героя из 42-го гиап В. Исаев и Г. Павлов написали воспоминания о пережитом. Книги вышли, когда Косса уже был восстановлен в звании Героя Советского Союза. Однако ни в одной из книг ни разу не упоминается его имя. Не простили, значит, боевые товарищи ему этого отчаянного поступка с перелетом границы.

    Справка-подтверждение сбитых самолетов противника зам. командира эскадрильи 42-го гиап ст. лейтенанта М.И. Косса[39]
    Дата Тип самолета Район падения и степень повреждения Кем подтверждено
    21.05.42 1 Ю-88 Керченский пролив. Горящим врезался в землю. Экипаж взят в плен К-н Смагин, м-р Меркушев[40], ст. л-т Мотиенко
    12.07.42 1Ме-109ф В районе Криворожья. Горящий врезался в землю Ст. л-т Корнач[41]и л-т Буряк
    18.07.42 1 Хе-111 Упал горящим в р-не Веселогорск Ст. л-т Базаров[42],ст. л-т Корнач.
    20.07.42 1 Ю-88 Упал горящим в р-не Волошино. 2 чел. взяты в плен Ст. л-т Федоров[43] и м-р Меркушев
    02.04.43 2 Ме-109ф Сбит, упал в р-не Анастасиевская Ген. — м-р авиации Борман, к-н Горбунов, ст. л-т Канкошеев
    20.04.43 1 Me-109 Сбит, упал в р-не Новороссийск ГСС Наумчик, Горбунов, ком-р 812-го иап Еремин[44]
    28.05.43 1 Хе-111 Упал горящим в 3 км сев. ст. Крымская. Экипаж взят в плен. КПП, п-к Дзусов и ст. л-ты Исаев и Канкошеев
    28.05.43 1 Ме-109 г Сбит и посажен на фюзеляж в 3 км зап. Троицкая. Немецкий летчик взят в плен и доставлен в часть. П-к Дзусов и личный состав 42-го гиап
    19.09.43 1 Хе-111 Упал горящим в 3 км зап. Голубицкая ГСС Наумчик, ст. л-т Исаев и мл. л-т Клаптенко
    13.11.43 1 Хе-111 Упал горящим в 3 км сев. — вост. мыса Хрони. ГСС Наумчик, мл. л-т Клаптенко
    14.11.43 1 Ме-109ф Горящим врезался в р-не Катерлез Наземная в/ч 26639
    10.01.44 1 Ю-87 Упал горящим 2–3 км сев. — зап. Тархан Наземная в/ч 39434
    13.01.44 1 Ю-87 Сбит, врезался в землю в р-не Тархан Наземная в/ч 59866
    01.05.45 1 ФВ-190 Упал горящим в 3 км сев. — вост. мыса Хрони. ГСС Наумчик, мл. л-т Клаптенко
    (Гв. майор Александрович) (Начальник штаба 42-го гиап гв. подполковник Токарев)
    Литература.

    Звягинцев В. Трибунал для Героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 423–430, 433–434, 439–440. Исаев В.В. За чистое небо. Харьков, 1975.

    Корец Д. Советские ВВС в битве под Сталинградом. М., 1959.

    Советские ВВС в ВОВ. Сборник документов № 1, 2, 3 1957.

    Военно-исторический архив. М., 1999. Вып. 5. С. 250.

    Павлов Г.Р. Вам взлет! Краснодар, 1981.

    Павлов Г.Р. Однополчане, М., 1985.

    4-я BA в Великой Отечественной войне. М., 1968.

    КУКУШКИН Николай Иванович

    (1923—2.11.1995) Гвардии старший лейтенант

    Родился в с. Лава Сурского района Куйбышевской области. В Красной Армии с 1941 г. Участник Великой Отечественной войны с лета 1943 г. Член ВКП(б) с 1943 г. К концу войны командир звена, гвардии старший лейтенант 143-го гшап 8-й гшад 2-й BA. Совершил 153 боевых вылета, при штурмовках нанес врагу значительный урон в живой силе и технике. 27 июня 1945 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Вручена Золотая Звезда № 7892, Грамота Героя № 10914. Награжден орденами Ленина (№ 41738), Красного Знамени (2), Александра Невского, Отечественной войны II степени, медалями «За взятие Берлина», «За освобождение Праги».

    После войны слушатель Краснодарской высшей офицерской школы штурманов. После ее окончания служил в Венгрии. В состоянии сильного алкогольного опьянения, застрелил замполита дивизии. Был осужден к 25 годам ИТЛ. Разжалован, лишен звания Героя Советского Союза и других наград 4 ноября 1948 г.

    После отбытия срока наказания проживал в станице Прочноокопской Краснодарского края.

    КОНФЛИКТ

    Судьба Николая Кукушкина ничем не отличалась от выпускников 1941 г. Едва юноша окончил школу, как началась война. Но на фронт попал не сразу: вначале было летное училище, затем переучивался — осваивал штурмовик Ил-2. Лишь весной 1943 г. он был направлен в 1-й штурмовой авиакорпус генерала В.Г. Рязанова[45]. Корпус в этот период был переброшен с Калининского фронта на белгородское направление в состав 5-й BA Степного фронта. Вновь прибывшим летчикам-новичкам пришлось вступить в строй во время боевых вылетов. Учебным полигоном стало поле боя на левом фланге начавшейся битвы на Курской дуге.

    12 июля 1943 г. командир 143-го гшап Володин повел весь личный состав (32 Ил-2) в район юго-западнее Прохоровки. Там полыхало небывалое танковое сражение. Первую атаку «илы» выполнили с ходу, подавляя пулеметно-пушечным огнем зенитную артиллерию и прижимая вражескую пехоту к земле. На выходе из пикирования сбросили часть бомб по танкам. Затем вся группа перестроилась в круг и экипажи стали прицельно сбрасывать ПТАБы и обстреливать противника реактивными снарядами.

    На отходе штурмовики встретились с 80 Ю-87, которые шли на бомбардировку наших войск. Командир полка принял дерзкое решение их атаковать. Он развернул группу на бомбардировщиков, и «илы» в течение нескольких минут сбили 11 из них. Затем на Ю-87 навалились истребители сопровождения. Всего в этом скоротечном бою было сбито 20 бомбардировщиков противника!

    В этот день летчики полка совершили по четыре боевых вылета. Таким было боевое крещение молодого пилота Кукушкина.

    22 июля, в конце дня, группа из 24 штурмовиков нанесла сокрушительный удар по станции Борисовка, что юго-западнее Белгорода. На станции в это время происходила выгрузка танков. Неожиданно из облаков вывалились немецкие истребители. Завязался воздушный бой, в котором не обошлось без потерь с нашей стороны.

    Менялись аэродромы, объекты ударов. Летчики полка летали на Белгород, Харьков. При форсировании Днепра штурмовики поддерживали сражающихся на плацдарме пехотинцев в районе Бородаевки, Кременчуга.

    С 8 по 10 января 1944 г. с аэродрома близ г. Александрия летчики летали на Кировоград. За успешное выполнение поставленных задач полку было присвоено почетное наименование Кировоградский. До 18 февраля, почти не встречая сопротивления, «илы» полка летали на малых высотах, сбрасывая осколочные бомбы и в упор расстреливая гитлеровцев в Корсунь-Шевченковском котле. С апреля 1944 г., действуя с аэродрома Луга, близ города Бельцы (Молдавия), при проведении Ясско-Кишиневской операции вели разведку и периодически действовали небольшими группами по железнодорожным станциям, резервам и аэродромам противника. В одном из боев штурмовик Кукушкина был подбит, и он совершил вынужденную посадку на территории, оккупированной противником. Через шесть дней летчик возвратился в полк.

    Летом того же года полк был переброшен в район Тернополя для действий на львовском направлении.

    На Западной Украине, во время проведения Львовско-Сандомирской операции, летчики полка в течение четырех дней — до 22 июля — уничтожали Бродский котел.

    В августе того же года 143-й гшап перелетел в Польшу и дислоцировался в районе городка Кросно. В это время велись упорные бои по удержанию Сандомирского плацдарма. В тылу противника совершала рейд конно-механизированная группа генерала Баранова. Измотанная длительными боями, она затерялась в лесах Прикарпатья. В авиаполк прибыл представитель штаба фронта. Он распорядился:

    — Необходимо выяснить дислокацию группы и помочь ей прорваться через линию фронта.

    Из летчиков составили боевые расчеты по парам. Паре Кукушкин — Ермолаев[46] достался юго-западный сектор района поиска. Местность здесь была лесистая, гористая и трудная для наблюдения с воздуха. Летчики ходили на бреющем, внимательно осматривая каждый склон, долину, просеку. Прошло десять минут, двадцать, полчаса… Им повезло — они заметили сизый дымок, поднимающийся над деревьями. Когда развернулись, клубы дыма увеличились, взвилась ракета. Сомнений не оставалось. О находке летчики тут же сообщили на КП полка и взяли курс на аэродром.

    После доклада в штабе фронта было решено сбросить конникам на парашютах мешки с боеприпасами и продовольствием. На «илы» подвесили по два тюка в четверть тонны каждый. Они придали летчикам немало хлопот, так как отрицательно влияли на маневренность. При малейшем перекосе тюк срывался с замков, и, чтобы не перевернуться, надо было тут же сбрасывать и второй. Однако пара Кукушкин — Ермолаев взлетела удачно. При пересечении линии фронта противник встретил штурмовики плотным огнем. Маневрировать с грузом трудно — могут сорваться тюки. Самолет Кукушкина повредило снарядом, но он продолжал полет. Грузы были доставлены по назначению, и только после этого летчик повернул на базу. Ермолаев на скорости прошел дальше километров шесть-восемь и через несколько минут обнаружил большое скопление противника. Штурмовка была весьма эффективной: был рассеян и частично уничтожен вражеский батальон (около 400 солдат и офицеров), боевая техника.

    В сентябре 1944 г. в эскадрилью, где служил Кукушкин, из соседнего 140-го гшап прибыл новый комэск H.H. Кирток[47]. Сам он почти не пил и был строг к летчикам, любившим «расслабиться» после снятия боевой готовности. Поэтому он хорошо по этому поводу запомнил задиристого летчика Кукушкина. Наказание у него было одно: тех, кто надебоширил, он своим приказом перед строем лишал фронтовых 100 грамм. Спустя 60 лет Н. Кирток вспоминал, что Николай Кукушкин был небольшого роста, курносый, а по характеру — забияка, особенно если выпьет.

    Отдыхать летчикам приходилось редко. Эскадрилья Н. Киртока вместе с полком получала самые разнообразные задания. Грозные «илы» летали в небе Венгрии, Румынии, Польши. Операции наших войск следовали одна за другой: Сандомирско-Силезская, Верхне-Силезская, Нижне-Силезская.

    В Южной Силезии штурмовики генерала Рязанова делали по 4–5 боевых вылетов в день. Задача была выводить танки из строя, громить резервы. В один из январских дней 1945 г. к Киртоку, который готовился вести группу из восьми штурмовиков, подошел командир полка Абухов:[48]

    — Товарищ старший лейтенант, отдыхайте. Я поведу группу сам. Хочу познакомиться с обстановкой.

    — Товарищ майор, вы же не знаете район, подходы, — попробовал было возразить Кирток, но командир не стал его слушать.

    При штурмовке вражеских позиций командир полка вступил в поединок с особо бьющей зенитной батареей противника. В конце концов свой подбитый штурмовик Абухов направил на злосчастную батарею.

    Летчики, потеряв ведущего, рассыпались. Домой, кроме командира, правда, пришли все, но приземлились кто где придется. Группы на боевое задание продолжал водить штурман полка Василий Лыков. Но к вечеру и его самолет повредили вражеские зенитки. Летчик выпрыгнул с парашютом и во время приземления на нейтральной полосе был ранен в ногу. Заместитель командира полка майор М. Афанасьев[49] находился на излечении в госпитале. Из командного состава остался в полку лишь начальник штаба.

    Комкор В.Г. Рязанов назначил командиром полка майора Яковицкого[50], а по его просьбе помощником к нему перевели из другого полка старшего лейтенанта Александра Овчинникова[51].

    Полк был отведен в тыл. Месяц учебы пролетел незаметно. Перед новыми боями подробно разбирались варианты действий штурмовика при подходе к цели, отрабатывался противозенитный маневр при выходе из атаки. Ежедневно, если позволяла погода, шли тренировки на полигоне ведущих групп.

    Первый боевой вылет после прилета на фронт «всем полком» был с задачей ударить по железнодорожной станции на западном берегу реки Одер. Станция была забита составами. 18 «илов», не обращая внимания на зенитный огонь, шестерка за шестеркой прошли над станцией, сбросив бомбовый груз. Ведущий Овчинников по широкой дуге провел полк и вновь бросил самолет вниз. Еще два захода — и на станцию ворвались наши танки Т-34 с десантом автоматчиков. Все самолеты возвратились на свой аэродром.

    Поставленные задачи полк успешно выполнил во время проведения Берлинской операции. Во время форсирования реки Нейсе штурмовики успешно поставили дымовую завесу. 30 апреля 1945 г. Ил-2 нанесли удары по прорвавшейся группировке генерала Венка, которая шла на выручку гитлеровцам в осажденный Берлин.

    В столице гитлеровского рейха штурмовикам пришлось наносить удары по улицам и даже отдельным домам. Удары были точными, снайперскими. Ни разу в этой сложной обстановке, как вспоминал Н. Кирток, штурмовики не нанесли удара по своим. Даже 9 мая 1945 г. для летчиков корпуса война не закончилась: они добивали группировку Шернера. Лишь 11 мая в 14 часов 10 минут в журнале боевых действий корпуса была сделана последняя запись.

    Примечательно, что авиакорпус во время войны ни разу не выводился на переформирование. Боевую работу летчиков оценивали не только по количеству боевых вылетов и разбитых объектов, а еще по точности удара и числу собственных потерь.

    За успешные боевые действия на завершающем этапе войны летчики полка были представлены к высоким наградам. Героем Советского Союза стал командир эскадрильи Николай Кирток, у которого на счету было 199 боевых вылетов, и командир звена Н. Кукушкин, совершивший 153 боевых вылета. Боевой счет остальных летчиков полка, представленных к званию Героев, был ниже.

    После войны Н. Кукушкин продолжил службу в родном полку, который дислоцировался близ австрийской столицы. В ноябре 1945 г., как писала красноармейская газета «За честь Родины», он успешно сдал зачет на звание мастера воздушных радиосвязей. Затем был послан на курсы штурманов.

    Злую шутку сыграл с Николаем Кукушкиным алкоголь. Дело произошло в Венгрии, куда из Австрии был переведен полк. Молодой, по сути дела, парень, всего 25 лет, был «застукан» замполитом дивизии с венгерской девушкой. Последствия подобной связи с иностранной гражданкой в те времена грозили большими неприятностями, самое малое — отправка в Союз и увольнение из армии. К сожалению, в этой обстановке Кукушкин был в подпитии и не мог разумно оценивать обстановку. В ходе вспыхнувшей ссоры он применил оружие и убил старшего офицера. Когда до него дошло, что он натворил, он выстрелил в себя, но только ранил.

    По всем меркам ему грозила высшая мера наказания. Однако смертная казнь после войны была отменена, пожизненного срока в советском суде не существовало. Его осудили на максимально возможный срок наказания — 25 лет, лишили воинского звания и наград.

    Николай Кукушкин отбыл наказание. Домой в родное село он не возвратился, а поселился на Кубани в станице Прочноокопской близ Армавира. Там женился, вырастил детей.

    Восстановить его в звании пытались земляки, родственники, но безуспешно. Сам Николай Иванович после отбытия срока наказания никогда не делал таких попыток.

    Литература

    Бундюков А.Т. Сыновья верность Отчизне. Одесса, 1982. С. 141–143.

    За отчизну, свободу и честь. Горький, 1967. Кн. 3.

    Игнатович О. Наша слава, наша гордость //За честь Родины. 1945. 2 ноября.

    Рязанов ЛА, Чесноков Н.И. Командир гвардейского корпуса «Илов». M., 1983.

    ЛЕПЁХИН Гавриил Васильевич

    (25.03.1917—02.05.1990)

    Родился в с. Козловка ныне Бутурлиновского р-на Воронежской области в семье крестьянина. Русский. Окончил 7 классов и 2 курса фельдшерско-акушерской школы в г. Россошь. В РККА с 1936 г. Окончил Качинскую ВАШП в 1938 г. Служил в одной из частей Воронежского гарнизона.

    Участник Великой Отечественной войны с мая 1942 г. Командир звена 751-го авиационного полка (17-я авиац. дивизия, АДД), ст. лейтенант. К октябрю 1942 г. совершил 107 боевых вылетов на бомбардировку важных объектов в глубоком тылу противника. Участвовал в налетах на крупные административные и военно-политические центры, ж-д. узлы, аэродромы, склады с боеприпасами и горючим. 31.12.1942 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    16.04.1943 г. при бомбардировке г. Данциг (ныне Гданьск, Польша) ночью был сбит, попал в плен. 11.04.1945 освобожден из концлагеря Бухенвапьд.

    С 1946 г. в запасе. За пребывание в плену осужден и 30.04.1947 г. лишен звания Героя Советского Союза. После освобождения из мест заключения жил в г. Воронеже. Восстановлен в звании Героя Советского Союза 22.01.1957 г. До 1979 г. работал мастером участка на Воронежском птицекомбинате.

    Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени (1985), медалями.

    НЕДОВЕРИЕ

    Весной 1942 г. летчик Г. Лепехин прибыл в 751-й ап. Полком в то время командовал подполковник Герой Советского Союза В.Г. Тихонов[52] — один из участников первых бомбардировок Берлина в августе — сентябре 1941 г. Несмотря на то что воевать Лепёхин начал лишь в мае 1942 г., уже первые два боевых вылета позволили ему перейти из списка новичков в список «бывалых». В первый вылет он удачно сбросил бомбы на железнодорожный узел Брянск, во второй — участвовал в налете на вражеский аэродром в районе этого города. Экипажи полка тогда уничтожили 37 и повредили 5 бомбардировщиков, сожгли 10 истребителей, 4 транспортных самолета, взорвали 2 склада с горючим, склад бомб, склад снарядов, уничтожили около 150 фашистов.

    28 июня 1942 г. немецкие войска прорвали оборону на стыке 13-й и 40-й армий Брянского фронта. Подразделения АДЦ, в том числе 751-й полк, активно помогали нашим войскам в ликвидации прорыва. АДЦ противодействовала переброске вражеских войск, эшелонов с техникой по железным дорогам Брянск — Орел — Курск и Брянск — Льгов — Курск. В июле лишь на Брянском узле в результате действий бомбардировщиков было уничтожено 15 железнодорожных эшелонов противника, а также 400 тонн горючего и несколько сот полицейских. На железнодорожном узле Брянск-2 на воздух взлетело более 500 вагонов, в их числе 28 с боеприпасами, 3 эшелона с минами и тяжелым снаряжением, сожжен склад боеприпасов, убито и ранено до 3000 немецких солдат и офицеров. Узел не работал двое суток.

    В начале июля 1942 г. в штабе полка решался вопрос, какие именно экипажи выделить для участия в дальних полетах в глубоком тылу противника. Несмотря на то что боевой стаж летчика Лепёхина составлял немногим более месяца войны, а количество вылетов около 20, его экипаж был включен в список.

    Выделенные экипажи к середине июля перелетели на аэродромы Московской зоны, где началась усиленная подготовка к дальним полетам. На бомбардировщиках к тому времени было проведено много работ, повысивших их боевые качества: было улучшено бронирование кабин, для борьбы с течью поврежденных бензобаков установлены протекторы. Нижние поверхности крыльев, фюзеляжа и хвостового оперения были покрашены черной краской, не дающей отражения в лучах прожекторов. Для предотвращения взрыва при возможном попадании снаряда в бензобаки они заполнялись углекислым газом. Техники, механики, мотористы меняли моторы, выполняли профилактические работы.

    Летчики и штурманы склеивали карты с районом действий — от аэродрома вылета до объекта удара в Германии, Польше, Венгрии, Румынии. Склеенные карты представляли собой длинные полосы бумаги. Таких полос-скатертей было несколько вариантов. Экипажи изучали район полета по маршруту, и особенно район целей. В их распоряжении были карты крупного масштаба, планы и фотосхемы вражеских городов. Большое внимание уделялось сети радиостанций на территории неприятеля, режиму их работы. Радисты готовились к обеспечению надежной связи самолета с командным пунктом (КП).

    Вначале был осуществлен пробный налет на железнодорожный узел Кенигсберг. Налет прошел успешно. Противник не ожидал наших самолетов. Город был ярко освещен электрическими огнями, противовоздушная оборона не оказала никакого противодействия.

    21 июля 1942 г. состоялся массированный налет. Время вылета — перед заходом солнца. Экипажи — в кабинах самолетов. В бомболюках — бомбы усиленного взрывного действия, бензобаки полностью заправлены горючим. Баллоны наполнены кислородом, рядом лежат маски. На земле тепло, но пилоты одеты во все меховое: предстоит высотный полет.

    После взлета экипажи направляются к исходному пункту маршрута (ИПМ). Чтобы скрыть от противника местонахождение аэродрома АДД, линия маршрута на карте нанесена от ИПМ. Курс и расстояние полета к ИПМ летчик и штурман запомнили при подготовке к заданию.

    Под самолетом — лесные массивы. Впереди на фоне вечерней зари показалась широкая лента реки. Самолет долго идет вдоль линии фронта. Левее на сотни километров протянулась зона пожаров. С высоты хорошо виден объятый пламенем древний город Ржев.

    На западе горизонт как-то незаметно закрыли облака. Вскоре они стали перед самолетом стеной. Вспыхнула ослепительная молния, потом еще и еще. Огненные стрелы совсем рядом. Метеорологический фронт преградил путь к Кенигсбергу. Лететь в грозовых облаках неразумно. Экипаж пытается перевалить через грозовой барьер. Самолет поднимается на высоту более 6500 м, а белые наковальни туч, освещаемых молнией, возвышаются, наверное, до десяти тысяч метров. Ил-4 продолжает ползти все выше и выше. Гроза уже рядом. Над головой мгла. Она все время сгущается. Звезды еле видны.

    И вдруг начинается небывалой силы болтанка. Мощные вертикальные потоки швыряют самолет, словно щепку. Он то на сотню метров проваливается куда-то в бездну, то с огромной скоростью вылетает наверх. Машина плохо слушается рулей, экипаж отрывает от сидений, как будто неведомая сила хочет вышвырнуть из кабины.

    В этой обстановке командир принимает решение выходить из облачности. С большим трудом самолет разворачивается. Порой ноги пилота отрывались от педалей, но он крепко держал в руках штурвал. Пришлось бомбить запасную цель. Нужно сказать, что три самолета, попавшие в грозу, попросту развалились, но их экипажи спаслись на парашютах. Два экипажа пропали без вести.

    24 июля — повторный налет на Кенигсберг. Снова пришлось лететь в сложных метеорологических условиях. Но результаты удара были отличными. Вражеские объекты горели. На этот раз район цели был прикрыт зенитной артиллерией и 30 прожекторами. Домой на базу не вернулось несколько экипажей.

    Затем последовали удары по Данцигу (ныне Гданьск), Тильзиту (ныне Советск), Инстенбургу (ныне Черняховск). Постепенно летчики АДЦ увеличивали радиус действия дальнего бомбардировщика, чтобы возобновить налеты на Берлин, прерванные ровно год назад. Для этой цели конструкторами были разработаны из обтюраторного картона дополнительные баки емкостью 350 литров. Они подвешивались на внешние бомбодержатели. Бензин из них расходовался в первой части полета.

    Вечером 26 августа самолеты группы взлетели и взяли курс на северо-запад. В бомболюках самолетов, подвешены по десять 100-килограммовых бомб без взрывателей. Бензобаки заполнены частично. Вскоре бомбардировщики совершили посадку на прифронтовом аэродроме близ города Андреаполь. Садились в полной темноте: фронт — в 40 километрах. Аэродром «подскока» до отказа забит самолетами нескольких полков АДЦ. Пока летчики отдыхают в соседнем лесу, группа технического состава окончательно готовит самолеты: полностью заправляет горючим, ввертывает взрыватели в бомбы, проводит предполетный осмотр.

    Экипажи сверили часы, получили кодовый сигнал «свой самолет». Непривычно долго разгонялся перегруженный самолет. Наконец толчок. Мигом убирается шасси. И все равно кажется, что машина не летит, а ползет животом по траве. Почти на метровой высоте самолет проплывает над деревьями.

    На Берлин летела целая армада бомбардировщиков АДЦ. Линию фронта самолеты пересекли еще засветло. Потом и до самой Германии летели в кромешной темноте. Общая длина маршрута — 3500 км, высота полета — 6300 м. Ил-4 не имел автопилота, и летчику предстояло пилотировать корабль в течение 10–13 часов вручную. Штурману предстояла не менее сложная задача провести самолет за тысячи километров в сложных условиях погоды. Значительная часть полета проходила над вражеской территорией, над Балтийским морем, где самолеты ожидали грозовые фронты с обледенением и болтанкой, зенитный огонь, слепящие лучи прожекторов, неоднократные встречи с истребителями и другие неприятности. С трудом штурман опознал еле различимый остров Борнхольм.

    Самолеты достигли Штеттина (ныне Щецин). Отсюда вражеская ПВО оказывала самолетам мощное сопротивление. Масса прожекторов. Небо сплошь в разрывах зенитных снарядов — прямо огненная тропа к Берлину. Город непосредственно охраняли сотни зенитных батарей, множество аэростатных заслонов, эскадрильи ночных истребителей. Преодолевая этот заслон, на логово фашистского зверя волна за волной наплывали советские бомбардировщики.

    Берлин горит, дым поднимается высоко к небу. Он продолжал гореть 30 августа и 10 сентября, когда были совершены повторные налеты.

    В начале сентября летчики нескольких полков АДЦ совершили еще несколько массированных налетов на военные объекты стран — саттелитов Германии: Будапешта (5 и 10 сентября), Бухареста (14 сентября). Бомбовые удары были весьма успешными. Попутно над столицами союзников Германии были разбросаны сотни тысяч листовок, призывающих венгров и румын перестать сражаться на стороне Гитлера.

    Вскоре боевая работа экипажей полка в Московской зоне была завершена, и они возвратились на базу.

    За боевую работу в октябре 1942 г. летчик был представлен к своему первому ордену. Однако, учитывая весьма успешные результаты бомбовых ударов и суммарное количество вылетов, перевалившее за сотню, он был удостоен сразу звания Героя Советского Союза.

    В своих предоктябрьских обязательствах, накануне 25-й годовщины Октябрьской революции, летчики Лепёхин и Курятник[53] дали слово догнать по количеству боевых вылетов старых летчиков. Это обязательство они выполнили с честью. В это время полк получил задание произвести бомбардировку аэродрома в районе Витебска. По данным разведки, на этом аэродроме и еще двух немцы сконцентрировали большое количество «юнкерсов». Противник готовил массированный бомбовый удар возмездия на Москву. Группу бомбардировщиков на Витебск повел замполит Чулков[54]. Удар был успешным. Бомбовыми ударами были уничтожены и повреждены не только бомбардировщики противника, но и склады боеприпасов и ГСМ.

    В период наступления наших войск под Сталинградом Лепёхин уже командовал звеном. Он водил самолеты на колонны отступающих войск противника, на аэродромы, склады. В район Сталинграда самолеты летали в основном ночью. Но с наступлением осени появилась сплошная облачность. Высота ее нижней кромки —100–200 метров. Ночная работа стала невозможной. Тогда командование поставило задачу: совершать налеты днем, на малой высоте, при необходимости маскируясь облаками, обнаруживать цель и уничтожать ее. Взрыватели на бомбах устанавливались с замедлением, чтобы взрывная волна не поразила самолет.

    25 марта 1943 г. за успешную боевую деятельность полк Лепёхина был удостоен звания гвардейского и стaл именоваться 8-м гвардейским, а дивизия — 2-й гвардейской.

    В начале апреля 1943 г. АДЦ возобновила массированные налеты на вражеские объекты в глубоком тылу противника. Первым объектом второй серии стал Кенигсберг, который экипажи АДЦ бомбили 14 апреля.

    16 апреля 1943 г. Герой Советского Союза гвардии капитан Г. Лепёхин вел свой Ил-4 на Данциг.

    В его экипаже, как назло, в ту ночь не оказалось стрелка. В ноль часов по московскому времени самолет прошел Кенигсберг, где его засекли вражеские локаторщики. Ночные истребители противника атаковали бомбардировщик и подожгли его.

    Горел левый мотор, оборвалась связь. Скольжением сбить пламя не удалось. Лепёхин приказал экипажу покинуть горящий самолет. После того как выпрыгнули с парашютами штурман и стрелок-радист, он открыл колпак кабины. С трудом ему удалось отделиться от падавшего самолета.

    Он плавно покачивался в ночном небе. Унты оказались непристегнутыми и при раскрытии парашюта слетели. Внизу догорала машина. Было ясно, что немцы поспешат к месту падения самолета. А около него, судя по всему, приземлится и он сам. Надо опередить врага. Лепёхин подтянул стропы, увеличил скорость падения. Не заметил, как встретился с землей. Удар был настолько сильным, что летчик потерял сознание.

    Очнулся Лепёхин в 11 часов утра и услышал немецкую речь. Он лежал на кровати весь разбитый и пронизанный нестерпимой болью. Плен!

    Весь день летчик лежал, не шевелясь, на жестком топчане. Вечером в помещение вошел офицер с двумя солдатами. Они о. чем-то поговорили. Потом солдаты бесцеремонно подхватили летчика и поволокли к двери. Швырнули в кузов грузовика.

    Машина остановилась где-то в поле. Немцы сбросили летчика на землю, задымили сигаретами. Нехотя взялись за лопаты. Но то ли земля показалась им твердой или по другой какой-нибудь причине, но солдаты вдруг прекратили начатую работу. Снова тело летчика брошено в кузов, снова загремели лопаты. Машина запрыгала по проселку.

    Через несколько часов Лепёхин оказался в лагере военнопленных близ г. Морицфельде. Загадочным был этот лагерь. В бараках размещалось около 150 военнопленных. Все они были авиаторы — летчики, штурмовики, стрелки-радисты, бортмеханики. Размещались они в больших помещениях с рядами двухъярусных коек. Нельзя было понять, кто есть кто, — все переодеты: кирзовые сапоги, серые брюки, зеленоватый френч и нижнее белье. Одежда походила на форму немецких солдат. Дали переодеться в нее и Лепёхину. Сначала он не придал этому значения и был рад чистому белью. Назвался он Георгием. Спустя месяц, как только зажили раны, за него взялись крепко. На допрос доставили волоком — стоять он не мог, а передвигался с двумя палками. Вначале он пытался выдать себя за воздушного стрелка, но в том же лагере уже сидел его стрелок-радист Михаил Буренок, а в руках немцев оказалось его удостоверение личности и еще кое-что. Били, уговаривали, пытали, грозили и снова уговаривали власовцы. Но он молчал.

    Бывший узник этого лагеря Б.В. Веселовский[55] вспоминал: «В лагере проводилась антисоветская агитация, были развешаны соответствующие плакаты.

    Почти ежедневно приносили газету РОА «За Родину», кто-то из обслуги расхваливал «новый порядок» на территориях, оккупированных немцами.

    Частенько в штаб вызывали кого-либо, и там подолгу велся с ним разговор. Несколько раз со мной беседовал полковник Холтерс. Не допрашивал, а именно беседовал.

    Некоторых пленных куда-то увозили. Через несколько дней они вновь появлялись.

    Каждый день пленных небольшими группами выводили под конвоем на разные хозяйственные работы в деревню. Мы копали огороды и чистили скотные дворы. Во время работы пленных фотографировали.

    В отдельном флигеле жил пленный генерал авиации Михаил Александрович Белешев».

    Неожиданно, без всяких обиняков, генерал предложил Лепёхину участвовать в побеге. Летчик настороженно отнесся к откровенному генералу и сослался на свои костыли. Но когда окреп и почувствовал в себе силы, вошел в группу его новых друзей, которая решила бежать. Из двух вариантов выбрали вооруженное восстание: захватить лагерь, уничтожить охрану и с оружием на автомобилях пробиваться в Литву или Польшу к партизанам. Возглавить восстание согласился генерал Белешев. Начало его назначили на вечер 15 мая. Однако накануне эсэсовцы арестовали 11 человек — активных членов подпольного комитета. В их числе оказался Лепёхин. На проходной Белешев был высажен. Ясно было одно: среди них оказался предатель. Но кто? Большинство склонялось к мысли, что их предал генерал.

    Пленных заключили в Инстенбургскую тюрьму. Начались допросы. Каждые сутки, по нескольку часов, в основном ночью. Пленных избивали, грозили расстрелом. Баланда и кусок хлеба с опилками — вся еда. Вскоре счет дням был потерян. В камере заключенный был один. Бока болели и немели от бетонного пола.

    Не добившись ничего, «штрафников» перевезли в товарном вагоне в один из лагерей на территории Литвы. Через некоторое время их погрузили в вагоны и повезли обратно на запад.

    Неугомонный Веселовский предложил бежать в пути. Лепёхин не соглашался: «Броситься на автомат я всегда успею». Слишком малы были шансы на успех. По всему выходило, что в открытую дверь успеют выскочить только двое, третий будет расстрелян охраной. Бросили жребий для двоих. Он достался Веселовскому и еще одному летчику. Незаметно для охраны узники расшатали скобы, отвлекли внимание часового, и двое беглецов успели нырнуть в черную бездну ночи.

    Остальных пленников привезли в Лодзь, где сосредотачивались советские летчики, попавшие в плен. В лагере также сновали власовцы, пытаясь склонить на свою сторону. Среди вербовщиков Лепёхин с удивлением узнал своего знакомого — преподавателя аэродинамики Иванова из Качинской авиашколы.

    В октябре 1943 г. группа из 150 человек была направлена этапом в Регенсбург в качестве дармовой рабочей силы на один из военных авиазаводов. Их загнали в бараки, обнесенные колючей проволокой. На заводе летчики Лепёхин, Клименко и Королев обзавелись кусачками и, выставив в бараке окно, прорезав в проволоке лаз, бежали. Несколько суток ночами пробирались к чехословацкой границе. На исходе октября они шли по Чехословакии. Однажды утром на сеновале их накрыли местные полицейские. Снова тюрьма. Потом наручники, этап в штрафной концлагерь в Флиссенберг. Каторжные работы в каменоломне.

    Еще этап. На этот раз в концентрационный лагерь Бухенвальд. И порядковый личный знак, который легко было запомнить, — № 93000. Лепёхину удалось связаться с подпольным центром. Вскоре летчик «умер» от истощения. Он получил номер 66875 и стал Иваном Хмарой из Донбасса, а его личный знак оказался в крематории вместе с умершим узником. Через месяц Лепёхин уже был в лагере с менее строгим режимом — Бадзальцунге. Работал в глубокой соляной шахте. Готовился его побег.

    Но немцы решили стянуть в Бухенвальд возможно больше военнопленных, и Лепёхин в апреле 1945 г. снова оказался в нем.

    11 апреля 1945-го в лагере вспыхнуло восстание. Заключенные освободили сами себя, уничтожив деморализованную охрану. На захваченной немецкой машине Лепёхин с товарищами вслед за 3-й американской танковой армией рванул на Эльбу. В Торгау встретились со своими. Первым делом у пленных отобрали автомашину, дав взамен велосипеды, но на следующем перекрестке комендантский наряд отобрал и их. Кое-как на попутной машине доехали до Варшавы.

    Здесь, в авиационном штабе, бывшим узникам выписали проездные документы и направление на госпроверку в лагерь НКВД на станции Алкино под Уфой.

    Лепёхин легко прошел проверку, и по письму Главного маршала авиации А.Е. Голованова был направлен в его распоряжение. Он был направлен в полк, который дислоцировался в Полтаве, где вступил в командование эскадрильей. Приехав из отпуска, Лепёхин узнал, что уволен из армии.

    В ноябре 1946 г. он был арестован, якобы за связь с гитлеровцами. Следователи взялись за него крепко.

    Почему совершил столько побегов, а его не расстреляли? Почему надел немецкую форму? Почему находился в лагере под другой фамилией? К нему было еще больше недоверия, чем к тем, кто смиренно просидел в лагере до освобождения. Ему инкриминировали срыв группового побега и выдачу врагу военной тайны, поскольку кодированный бортовой журнал радиообмена оказался у немцев. Трибунал изрек приговор: десять лет ИТЛ. Вскоре он был лишен звания Героя Советского Союза.

    Только в 1953 году, после смерти Сталина, летчика освободили по амнистии. Вышел он из заключения тяжко и глубоко больным, физически и душевно страдающим человеком. В 1956 г. Лепёхина реабилитировали. Вскоре ему вернули прежние награды — орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» — те, что он оставил на аэродроме перед своим последним полетом в апреле 1943 г.

    По ходатайству Ленинского района постановлением администрации города Воронежа № 58 от 12 октября 2004 г. на доме № 101 по улице 20-летия Октября, где проживал Г. Лепёхин, установлена мемориальная доска.

    Литература

    Веселовский Б.В. Скрытая биография. М.:Воениздат, 1996.

    Гринько А, Улаев Г. Богатыри земли воронежской. Воронеж, Центрально-Черноземное издательство, 1965. С. 265–261.

    Газета АДЦ «Красный сокол» (гл. редактор A.C. Павлов).

    Решетников В. 307 боевых вылетов. M.: «Яуза-ЭКСМО», 2006. С. 257–264.

    ЦАМО РФ, ф. 35, on. 11519, Д. 270, л. 19–20, 27–28.

    МЕРКУШЕВ Василий Афанасьевич

    (28.04.1910—20.08.1974)

    Родился в дер. Кучей ныне Сюмеинского района Удмуртии в семье крестьянина. Член ВКП(б) с 1929 г. В Красной Армии с 1931 г. Окончил Одесскую военно-авиационную школу пилотов в 1933 г., ВПА им. В.И. Ленина в 1941 г.

    Работал лесорубом на Селтинском лесопункте. После окончания республиканской совпартшколы в г. Ижевске — секретарь горкома комсомола, заведующий орготделом райкома партии, затем секретарь парткома на 1-й фабрике охотничьих ружей. С 1933 г. в строевых частях ВВС РККА. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Комиссар 247-го иап, старший политрук. Воевал в Крыму, в Закавказье. С июля 1943 г. командир 270-го иап 203-й иад 1-го шак 5-й BA Степного фронта, майор. Всего за время войны совершил 418 боевых вылетов, сбил 26 самолетов противника лично и 3 в группе. Герой Советского Союза (02.09.1943).

    4 июня 1944 г. в воздушном бою был сбит и тяжело раненным попал в плен. Освобожден весной 1945 г. Продолжил службу в должности заместителя командира 254-й иад, подполковник.

    3 сентября 1949 г. по статье 58 пункт 1 «б» постановлением ОСО осужден на 10 лет ИТЛ за выдачу противнику секретных сведений во время пребывания в плену. Лишен звания Героя Советского Союза 09.05.1950 г. Амнистирован в 1954 г. С того же года в запасе. Жил в г. Ижевске. Восстановлен в звании Героя Советского Союза 04.01.1955 г. Реабилитирован Главной военной прокуратурой 23 октября 2002 г.

    Награжден 2 орденами Ленина (17.06.1943, 02.09.1943), орденами Красного Знамени (21.01.1944), Красной Звезды (1957), медалями, в т. ч. «За оборону Москвы», «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа».

    НЕПРОСТИТЕЛЬНАЯ БЕСПЕЧНОСТЬ

    Нелегким было начало жизненного пути Василия Меркушева. Оно совпало с Гражданской войной. Отец ушел в партизаны. Однажды, когда он тайком пришел в село повидаться с семьей, его схватили белогвардейцы и расстреляли. Чтобы выжить, с сестрой Шурой ходил с сумой по селам — побирался. С 12 лет начал батрачить у зажиточного мужика, терпел побои. Когда в селе открыли избу-читальню, у него проснулась тяга к знаниям. В 14 лет приняли в комсомол, а в 15 бросил гнуть спину на богатея.

    Работал лесорубом. Весной сплавлял лес по Кильмези. Затем стал студентом советско-партийной школы.

    Инициативного, энергичного, умеющего вовлекать и вести за собой вожака комсомольцы Ижевска избирают секретарем горкома. По особому набору в числе 22 человек он был направлен на учебу в военную школу пилотов. Учился в Ленинграде, а затем в Одессе. Служил в строевых частях на Украине.

    Как один из лучших летчиков соединения был в числе делегатов Украины на VIII Чрезвычайном съезде Советов в ноябре 1936 г.

    Начало войны застало Василия Меркушева слушателем Военно-политической академии. На третий день войны он приступил к исполнению обязанностей комиссара одного из вновь формируемых полков МиГ-1. С восьмым, 247-м иап улетел на фронт. В августе 1941 г. полк вступил в ожесточенные бои с врагом. Первые бои шли на ощупь. Техникой пилотирования Меркушев владел, но боевого опыта не было. Летчик вспоминал: «Первые бои с Me-109 были тяжелыми. Летали на задания парадным строем на одной высоте, а противника не видели до тех пор, пока они не открывали огонь. Летчики стреляли, а «мессеру» хоть бы что: кружит и кружит, не достать, казалось, не берет его пуля».

    Как-то два звена наших самолетов встретили больше двадцати «юнкерсов» под прикрытием Ме-109. Одно звено пошло на бомбардировщиков, а Меркушев вдвоем принял бой с истребителями. Пришлось туговато, но одного «юнкерса» группа завалила.

    13 сентября 1941 г. летчики, которых вел в бой старший политрук Меркушев, при штурмовке передовой линии обороны были атакованы немецкими истребителями Me-109. В групповом воздушном бою наши летчики сбили два Me-109. В тот же день, отражая атаки истребителей, комиссар открыл и личный боевой счет, сбив два Me-109.

    На вооружении полка состояли самолеты ЛаГГ-3, которые легко зажигались, и Меркушеву пришлось испытать это на себе. 1 октября 1941 г. он ходил по заданию командующего ВВС 51-й армией генерала Судец на разведку: отыскивать наш стрелковый корпус. Его охраняла четверка. Четыре раза они летали. При возвращении после шестого боевого вылета за день недалеко от Сиваша, в 70 км, пересекли по маршруту немецкую танковую колонну. При обстреле снаряд вражеской зенитки разбил мотор самолета, его правое крыло загорелось. Сам летчик был ранен в руку. Дотянул до Сиваша. Решил садиться на воду: можно было потушить пожар и спасти машину. Когда от суши оторвался, самолет подболтнуло и плоскость переломилась пополам. Самолет перевернулся — и упал на середине Сиваша в воду. До немецкого берега 1,5 км. Летчик был в закрытой кабине, но успел ее открыть, расстегнуть ремни и вынырнуть.

    За его посадкой наблюдали с обеих сторон фронта. С немецкой стороны к берегу устремились два мотоциклиста. Над головой пилота просвистели пули. Хвост самолета чуть-чуть торчит из воды, как гребешок. Держась за стабилизатор, летчик разделся, одежду к нему прикрепил. Рядом — буль-буль-буль. Это продолжают немцы бить. Наши артиллеристы оказались на высоте и двумя выстрелами уничтожили их. Машут флажками, показывают, куда лучше плыть. Ночью сплавали за одеждой. Утром Меркушев пришел на свой аэродром. Там митинг: «Наш комиссар… геройски… Не забудем, товарищи! Отомстим!»

    11 октября Меркушев возвращался с задания и увидел «Хейнкель-111», который шел без прикрытия в наш тыл на разведку. Комиссар не стал торопиться: «Забрался повыше, примерно на 1000 м. Убедился, что никто не преследует. Взял угол пикирования, так и пошел на него. Скорости у меня было достаточно. Шел, как по наземной мишени, под одним углом. Когда метров на 400 приблизился, открыл огонь. Долго держал гашетку. Вижу, от «хейнкеля» ничего уже не осталось. Он развалился, падая осколками на землю».

    Весной 1942 г. комиссар отличился в районе Знаменки — стратегически важного железнодорожного узла. Болея малярией, он оставался на боевом посту.

    9 мая 1942 г. во время очередного боевого вылета Меркушев был неожиданно атакован Me-109, но вовремя заметил атаку, скользнул и перевернулся через крыло. Немец набрал высоту и снова пошел в атаку. Меркушев пошел на боевой разворот. Из-за густых облаков появился Me-109. Самолеты стремительно сближались, но в последнюю секунду немецкий пилот круто взмыл вверх. Меркушев успел нажать на гашетки. Немецкий ас успел выпрыгнуть из горящего самолета, который упал у блиндажа командующего армией. Пилот, а им оказался кавалер Рыцарского Железного креста Герман Норке, был пленен.

    Через два часа после этого боя Меркушев пошел на сопровождение штурмовиков, которые атаковали танковую колонну. Шесть ЛаГГ-3 с ходу атаковали свыше двадцати Me-109. Минут десять кружились в карусели. Одного из Me-109 поджег старший лейтенант Базаров. За другим, не выдержавшим и отвалившим из круга, устремился лейтенант Смагин и сбил его. В азарте погони летчик не заметил, как три Me-109 зашли ему в хвост и взяли в клещи. Летчик к тому времени расстрелял все патроны и решил было пойти на таран, но на помощь ему пришел Меркушев.

    «Держись, брат! Атакую твоих конвоиров», — передал Меркушев и сразил того, что шел сзади.

    В третьем боевом вылете за этот день, отражая налет бомбардировщиков, группа ЛаГГов (Меркушев, Смагин, Базаров, Шупин, Ветерок, Лажипин) в течение 50 минут вела с ними и сопровождавшими их истребителями бой. Лейтенант Буряк сбил Me-109, летчик с которого выпрыгнул на парашюте и был взят в плен.

    С 7 по 13 мая 1942 г. подразделение Меркушева в воздушных боях сбило семь Me-109 и два Ю-87, а потеряло всего один самолет.

    За отличную боевую работу на Крымском фронте и восемь лично сбитых самолетов противника комиссар Меркушев был награжден орденом Ленина. С сентября 1942 г. он участвовал в боях на Закавказском фронте, а в январе 1943 г. его назначили заместителем командира авиаполка по политчасти.

    Летом 1943 г. Меркушев получил повышение — стал командиром 270-го иап, летчики которого в то время переучивались на самолеты Як-1. Вскоре полк был передислоцирован в район Белгорода.

    Меркушев прибыл в полк 4 июля. На следующее утро поднялся с 1-й эскадрильей, потом со 2-й, затем с 3-й. До вечера сделал пять боевых вылетов. Посмотрел в воздухе, кто чего стоит.

    В полку было немало опытных пилотов, имевших солидный боевой счет. Среди них выделялись С. Луганский[56], Н. Шутт[57], И. Корниенко[58], Н. Дунаев[59]. В воздушных боях летом 1943 г. в районе Курской дуги они добились новых побед. Не отставал от них и командир полка. С. Луганский вспоминал: «Новый командир… с первых же дней поставил дело, как мы тогда говорили, «на конкретность». Ему не важен был боевой вылет вообще, он добивался от каждого летчика конкретных результатов. И летчики постепенно привыкали фиксировать результаты своей работы. У командира полка не было отдельной землянки. Для него отгородили небольшой уголок, где стоял топчан, две табуретки и столик с лампочкой… На КП полка командир сидел в обычном летном комбинезоне. Он в любую минуту был готов к вылету».

    На Курской дуге против советских летчиков немцы собрали и бросили в бой наиболее опытных пилотов. Меркушев, зная это, по-отечески опекал молодых летчиков. С. Луганский вспоминал: «Бывало частенько собирал он нас, уже стреляных пилотов, и заявлял:

    — Вот что, братва. Сегодня молодежь будет дома сидеть. У немцев такие звери появились! Как пить дать собьют. Пошли сегодня одни старики.

    И, как правило, вел «стариков» сам».

    В 70-х годах, взяв за основу воспоминания дважды Героя Советского Союза С. Луганского, режиссер Л. Быков снял замечательный фильм о летчиках «В бой идут одни «старики». Вошел в сценарий и трагикомический эпизод пленения нашими бойцами летчика-разведчика, летавшего на трофейном «мессере». В действительности это произошло с Василием Меркушевым. Только «пленение» закончилось не так мирно, как это показано в фильме.

    Когда однополчане приехали за ним, то они с трудом узнали в оборванном, избитом человеке своего командира. После этой взбучки он две недели пролежал в госпитале.

    — Еще хорошо, что жив остался, — покряхтывал он. — Ну, злые ребятки!

    7 июля 1943 г. при сопровождении Ил-2 на разведку в районе Белгорода четыре Як-1 во главе с Меркушевым вели бой с шестеркой ФВ-190. Командир полка лично сбил один ФВ-190. При этом все «илы» вернулись обратно благополучно.

    Через два дня при выполнении аналогичной задачи в том же районе Меркушев сбил Хе-113.

    25 июня он сбивает Me-109, а 3 августа — ФВ-190.

    Командир полка был щедрым на маневр и скупым на огонь. Возвращаясь на свой аэродром, летчики пели песни.

    Рано утром б августа шесть наших штурмовиков в сопровождении всего двух истребителей возвращались на аэродром. Недалеко от Казачьей Лопани Золочевского района их атаковали из-за облаков четыре вражеских истребителя. «Яки» пошли на перехват «мессеров». Самолеты сближались под углом 45 градусов и вот-вот должны были столкнуться. Но у немецких летчиков не выдержали нервы, и они круто ушли вверх. Через минуту шесть истребителей завертелись в смертельной карусели, стараясь пристроиться в хвост противнику. Вдруг Меркушев молниеносно бросил свой «як» внутрь круга и атаковал ведущего «мессера». Немец тоже выскочил из круга, но потерял высоту. В это время наш летчик и поймал его в прицел…

    После успешной атаки Меркушев снова набрал высоту и камнем бросился на вражеские машины, преследовавшие его ведомого. Гитлеровские летчики разорвали кольцо и пытались «зажать» самолет майора. Совершив несколько маневров, летчик сделал глубокий вираж и, не теряя высоты, вновь зашел в хвост «мессеру». Очереди ударили почти в упор, и второй самолет противника врезался в землю. Остальные истребители противника поспешно вышли из боя и скрылись за горизонтом. Это была 14-я победа летчика-аса Меркушева.

    За период боевых действий на белгородско-харьковском направлении с 5 июля по 6 августа 1943 г. 270-й иап произвел 1183 боевых вылета на прикрытие штурмовиков Ил-2. За это время летчики полка сбили 96 самолетов, в том числе 86 истребителей, пытавшихся атаковать наших штурмовиков. Полк потерял в боях 7 летчиков и 9 самолетов.

    Лично Меркушев произвел 17 боевых вылетов и сбил четыре самолета противника. Таким образом, на 6 августа он произвел 264 боевых вылета и довел счет лично сбитых до 12. Еще два он сбил 6 августа, но их не успели вписать в наградной лист.

    Его полк считался ведущим в дивизии. Боевая работа летчиков полка в Курской битве была достойно оценена командованием. На командира полка В. Меркушева и командиров эскадрилий С. Луганского, Н. Дунаева и И. Корниенко было послано представление на присвоение им звания Героя Советского Союза. Эти представления комдив Баранчук подписал 8 августа, когда счет Меркушева пополнился еще двумя сбитыми истребителями противника.

    Пока документы шли по инстанциям, бои продолжались. 18 августа 1943 г. 19 Як-1 сопровождали 18 Ил-2. Пролетая над вражеской территорией, они встретились с 18 Me-109 и ФВ-190. В коротком воздушном бою Меркушев мастерски провел сложный маневр. Он оттянул на себя несколько машин противника и лег в разворот. Немцы устремились за ним. Тогда он, искусно маневрируя, заскочил в хвост последнему из преследователей и мощной очередью срезал его.

    К 1944 г. господство нашей авиации в воздухе стало подавляющим. Свой вклад в это дело внесли и летчики 270-го иап. 4 февраля 1944 г. полк стал гвардейским, с новым порядковым номером — 152. В этот же день еще два аса полка Н. Шутт и П. Матиенко[60] пополнили ряды Героев Советского Союза.

    Несмотря на то что у противника еще оставались немецкие асы, наши летчики чувствовали себя уже весьма уверенно. Иногда даже позволяли себе такие жесты. Заявлялись на вражеский аэродром вчетвером или впятером — Меркушев, Дунаев, Шутт, Корниенко, Луганский — и бросали вызов: «Выходи драться. На взлете бить не будем». Как правило, немецкие летчики предпочитали отсиживаться в укрытиях.

    Латиенко Петр Андреевич (1915–1944) — летчик-ас, штурман полка, майор. Герой Советского Союза (04.02.44). С декабря 1943 г. в 153-м гиап. Погиб в авиакатастрофе.

    Наши асы уже настолько уверовали в свою неуязвимость, что у них вошло в привычку ничего не оставлять перед боевым вылетом. Личный состав с презрением относился к тем офицерам, которые перед вылетом снимали ордена, выкладывали документы. Таких считали трусами. Пример подчиненным подавал сам командир.

    В боевой работе прошла весна. В один из первых дней начала лета летчики, как обычно, с утра получили боевую задачу. Сергей Луганский вспоминал; «…Мы с ним остались одни… Командир выглядел вялым, озабоченным. Я поинтересовался, не случилось ли что.

    — Да ничего вроде особенного. Сон мне плохой приснился. И не выходит из головы.

    — Бро-ось! Смотри — я перед полетом бреюсь! Бреюсь! На «тринадцатом» летал, и ничего. Не верю я в приметы.

    — Да я и сам… Но вот смутно на душе как-то».

    Луганский, который к тому времени был его заместителем, вызвался подменить, а Меркушеву посоветовал помыться в бане и хорошо выспаться. Но вскоре на КП полка позвонил командир дивизии Баранчук. Ему нужен был командир полка. Меркушева разыскали в деревне и привезли на аэродром. Требовалось заранее блокировать вражеские аэродромы, чтобы бомбардировочный корпус «петляковых» во главе с генералом И. Полбиным мог спокойно отбомбиться. Ввиду важности задачи комдив приказал Меркушеву лично возглавить истребительное прикрытие.

    Погода в тот день была пасмурная, серенькая, высота облачности 600–800 м, видимость около двух километров. Самая неприятная для летчиков. Командир полка распорядился лететь «старикам» и лично повел шестерку истребителей в район города Яссы, Только самолеты поднялись в воздух, тут же затерялись в облаках. Ближе к цели облачность стала редеть. Вскоре в наушниках раздался твердый голос командира. Он заметил, что навстречу шли ФВ-190. Учитывая погодные условия, Меркушев принял решение рассыпаться и вести бой в одиночку, без ведомых. Так же поступил и противник. Командир первым завязал бой. Он отбил от группы «фоккеров» одну машину и погнался за ней. Враг пытался ускользнуть в облака, но командир прицепился к нему намертво. Через пару минут из облака вывалился настоящий факел: «фоккер» грохнулся на землю.

    Летчики успешно отразили дтаку четырех «мессеров», но из-за облаков на них выскочило восемь «фоккеров»… Подбив одного иЗ них, наши летчики попали под ураганный огонь зениток противника. Один из снарядов угодил в мотор самолета командира полка. Машина загорелась.

    Луганский увидел, как самолет Меркушева «обреченно летел к земле». Далее он пишет: «Нас… связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это только знают однополчане, нет ничего на свете». И добавляет довольно странную фразу: «Много мне пришлось повидать на фронте, во многое поверить и во многом разувериться».

    Понять ее могли только те, кто. знал дальнейшую судьбу сбитого в этом бою летчика. В трех изданиях воспоминаний С. Луганского фамилии В. Меркушева нет вообще! Вместо него полком командует не существовавший в действительности «Герой Советского Союза Федор Телегин», который в книге Луганского и погибает в этом бою под Яссами.

    Меркушев остался жив. В том злополучном бою он получил два осколочных ранения в левый пах и правую ногу. Попытался дотянуть до расположения своих войск. Когда на нем загорелась одежда и начало обжигать тело, на высоте 500–600 м. летчик выпрыгнул с парашютом. Больше он ничего не помнил — потерял сознание. После приземления на мгновение увидел румынских солдат, еще пытался сопротивляться, когда чьи-то руки срывали с него Золотую Звезду и другие награды, стягивали с запястья часы. Потом снова потерял сознание.

    В кармане гимнастерки пленного обнаружили партбилет, удостоверение личности, орденскую книжку, где указывалось о присвоении ему звания Героя Советского Союза и перечислялись полученные ордена. Но самое главное — блокнот с записями, которые характеризовали работу полка. В нем же были записаны позывные всех радиостанций на участке фронта!

    Немцы применили все возможное, чтобы толкнуть Меркушева на путь измены. На все фронты прозвучало известие о том, что Меркушев сдался в плен. К нему проявили повышенный интерес. Два месяца в госпитале военнопленных в румынском городе Бакэу Меркушеву лечили ожоги ног и лица, а также полученные в воздухе раны. Тайком румынские санитарки кормили его сметаной, медом, маслом. Через полтора месяца его начали водить на допросы. Задумав бежать, он, оттягивая время, подтвердил сведения, отмеченные у него в записной книжке. Но подписывать свои показания летчик отказался, за что и был отправлен в гестапо.

    Три недели он провел в одиночной камере. Допрашивали пять раз. Обвинив в подготовке побега, немцы избили летчика прикладами винтовок и сапогами. Пленника держали на голодном пайке — в сутки он получал два стакана воды и 200 грамм хлеба. Меркушев уже не мог самостоятельно передвигаться. В этом состоянии он подписал все свои данные ранее показания, в том числе о расположении штабов частей 1-го гшак и 5-й BA.

    Офицера сочли перспективным для дальнейшей разработки и отправили в Германию. Лагерь близ города Бухау имел специальное назначение. Почти весь начальствующий состав был из власовцев. Цель была ясна — вербовка. Всех пленных там называли господами. Заключенные жили в камерах по 3–4 человека, пилили и кололи дрова для лагеря, таскали уголь. Их постоянно вызывали на беседы, говорили о Власове, его «истинно народном» правительстве в Праге. Предлагали вступить в РОА — Русскую освободительную армию.

    Уже на следующий день по прибытии, Меркушева допрашивал грузный, уже начинающий лысеть мужчина.

    — Ай-яй-яй, Меркушев, до чего же вы довели себя. Кожа да кости. Посмотрите в зеркало, на что вы похожи, — начал разговор вербовщик и продолжил: — За вас уже многое сказали ваши документы. А смерть, она одинакова для всех: и для Героя, и для рядового солдата. Но умирать, конечно, вам рановато. Все в ваших руках. Мы тоже уважаем храбрых солдат. Летчику и здесь найдется работа.

    В тот же день повели в столовую. По пути к ним присоединилось еще пять летчиков-власовцев. Внутри столовой чистота, на столах цветы в красивых вазах, стены расписаны узорами. За каждым столиком сидело по шесть человек. На столе горячий борщ, на отдельных тарелках — куски баранины, сыр, колбаса, белый пшеничный хлеб. Большой выбор вин.

    У Меркушева закружилась голова. Он готов был наброситься на еду, но терпеливо ждал.

    Соседом по столу оказался некто Николай Лушпаев из Донбасса со своим «командиром» Брониславом Антилевским.

    — Почему ты здесь оказался? Погляди вот на этих, — начал с ним разговор Меркушев. — Все молодые, еще молоко не обсохло на губах. Поэтому я допускаю, что они могли не выдержать избиений, пыток и вот согласились. А ты человек в годах, при большом звании. Как же ты споткнулся?

    — Д Меркушев, — ответил ему Антилевский, — по доброй воле, по разуму вступил в РОА. Думаю, правильно сделал. И товарищи мои так же поступили. Потом вы ошибаетесь. Не немцам мы служим, а русскому народу. У нас своя часть. И все там русские, такие же, как и мы с вами. И, наконец, у нас свое правительство, свои министры, своя газета.

    — Форма-то у вас не русская, немецкая, только без погон, — заметил Меркушев.

    Антилевский усмехнулся.

    — Ну, это не страшно. Не это главное. Скоро все свое будет. Сами понимаете, сейчас не до одежды. Короче, не в форме дело. Вам предлагается принять командование всей нашей авиацией. Вы получите портфель военного министра.

    — Министра говорите? — Василий улыбнулся. — Вот это предложение! О таком я и мечтать не мог. Давайте-ка выпьем и закусим сначала. А то на голодный желудок и мысли хорошие редко приходят.

    Меркушев налил себе вина и выпил. Стали закусывать.

    — Скажите-ка, господа, нужны ли министры на том свете? — спросил or — Вы что, считаете себя живыми?

    Поняв, что пленного не сломить, его избили, сломали три ребра. Как «неперспективного» для дальнейшей работы в январе 1945 г. отправили в лагерь военнопленных близ города Вайден, что в Южной Баварии. Через десять дней в лагере он стал свидетелем «вербовки» в РОА, когда из числа отказавшихся расстреляли каждого десятого. Благодаря помощи товарищей по несчастью он дважды благополучно избегал отправки в лагерь смерти. Первый раз накануне отправки его наш врач, пленный Черезов направил в ревир, как якобы заболевшего туберкулезом. Второй раз с тем же диагнозом югославский доктор Мирослав Зотович. После этого для гестапо он и вовсе перестал существовать — ему дали номер умершего узника.

    22 апреля 1945 г. лагерь освободили американские войска. Группа бывших военнопленных-летчиков, в которой был и он, решила прорваться через линию фронта к своим. Спустя две недели в районе города Хемниц они вышли на нашу кавалерийскую часть.

    С 31 мая до ноября 1945 г. Меркушев находился в 32-м стрелковом полку на госпроверке — таков был порядок. Полк находился на станции Алкино Куйбышевской железной дороги. Бывшие пленные работали по 10 часов в день, а по вечерам и ночами их вызывали на допрос. Восстанавливали их путь в плену. Если находились свидетели, которые могли подтвердить их достойное поведение, то результат проверки, как правило, оказывался положительным.

    Бывший военнопленный Н.И. Черкезов писал: «Я познакомился с Василием Афанасьевичем в лагере для советских солдат и офицеров «Сталаг 13 Б» в г. Вайден…

    Печей крематория не было, но делалось все, чтобы убить в нас человеческое достоинство. Используя присущие некоторой части людей чувства самосохранения и эгоизма, фашисты толкали их на подлость, на то, чтобы жить на костях других.

    И вот в этих условиях, когда мучили не столько физически, сколько нравственно — бессилие, невозможность сражаться с врагом с оружием в руках, нужно было выстоять. В нечеловеческих условиях оставаться людьми с чувством внутреннего достоинства, которое в лагере заставляло заключенных разных национальностей обращаться друг к другу с высоким словом «товарищ», отдавать последнюю ложку брюквенной похлебки, чтобы поддержать жизнь другого человека… Иметь силы бороться в лагерном подполье.

    Многие отдали свою жизнь, не посрамили звание советского человека. И в этих условиях Василий Афанасьевич Меркушев был всегда примером мужества, стойкости и презрения к смерти, преданньш своим убеждениям и Родине!»

    Большинство рядовых летчиков после плена, как правило, списывались с летной работы. Меркушева же направили для получения нового назначения в штаб ВВС КА в Москву.

    Побывав в штабе и получив короткий отпуск, Меркушев решил ехать в Ижевск, куда с началом войны отправил семью. Ему не повезло: билетов он не достал и, чтобы переждать сутки, решил зайти на свою довоенную квартиру. По пути заглянул к соседке, чтобы расспросить. В разговоре выяснилось, что семья его уже приехала из эвакуации и проживала здесь же, на прежней квартире. Вскоре он обнимал сынишку Володьку и жену Юлию.

    Меркушева направили для прохождения дальнейшей службы во 2-ю воздушную армию, которая дислоцировалась близ австрийской столицы Вены. Служил он старшим инспектором по технике пилотирования. В июне 1947 г. получил назначение в Хабаровск на должность заместителя командира авиадивизии. Ордер на арест подполковнику Василию Меркушеву предъявили 22 февраля 1949 г. В нем было написано: «Выдал важные сведения государственной военной тайны».

    В мире полыхала «холодная война», но бывшие союзники — американцы сделали «благородный жест»: передали в СССР некоторые захваченные ими трофейные документы немецких разведывательных органов. Среди этих бумаг был обнаружен протокол допроса военнопленного В. Меркушева от 26 июля 1944 г.

    Из него следовало, что он подробно рассказал немцам о прохождении своей огужбы в Красной Армии, о боевом пути своего полка, о наличии и месте дислокации 28 истребительных и штурмовых авиаполков, назвал известный ему командный и офицерский состав перечисленных частей и соединений, дал оценку боевым качествам самолетов-истребителей Як-1, Як-3, Як-9. Здесь же давалась оценка личности: «Военнопленный Меркушев является интеллигентным и хорошо образованным человеком. Поведение корректное, военное, строгое и скромное. Нужно принять во внимание, что он, благодаря своему военному обучению, может дать важные показания за рамками этого допроса…»

    Уголовное дело начато 14 марта 1949 г. На допросе следователю МГБ летчик подтвердил: «Да, я сообщил некоторые данные военного характера, но без умысла, в силу сложившихся обстоятельств. На допросах я вынужден был подтвердить записанные в книжке сведения. Меня допрашивали спустя 45 дней после падения, я был уверен, что эти сведения устарели и не представляют какой-либо ценности. От новых военнопленных… мне было известно, что к этому времени наши войска стремительно продвигаются вперед и линия фронта быстро меняется».

    По делу была назначена экспертиза. Ее заключение гласило: «Сообщенные сведения о боевом пути полка, за исключением отдельных неточностей, соответствуют действительности. Фамилии и воинские звания командиров полков названы неправильно, боевой состав показан с точностью до 3–5 самолетов с увеличением в большую сторону».

    Вывод экспертизы — «Сведения являются секретными» — основывался на параграфе 38 приказа НКО № 0150 от 1939 г. Согласно этому документу запрещалось производить секретные записи и расчеты на отдельных листках бумаги. К тому же Меркушев нарушил другой приказ — о запрете брать секретные документы и записи в боевой полет. Меру наказания предложили 10 лет ИТЛ.

    Заключенного Меркушева отправили отбывать срок наказания в город Соликамск Молотовской области. Было в нем нечто, что позволило ему и в этих трудных условиях выстоять. Дрался на этапах с блатными. Однажды, отстаивая свои сапоги, блатарю Татарину он сделал «рогатку» — ткнул пальцами в глаза. В Усольском ИТЛ он стал бригадиром, но тамошнее начальство отмечало, что «…в 1951 г. за халатное отношение к обязанностям бригадира водворялся в изолятор на 5 суток. В 1952 г. на производственном объекте шпалорезки организовал коллективную пьянку своих бригадников, за что был помещен в изолятор на 10 суток». А в остальном: «Производственную норму выполняет на 115 %— В быту ведет себя хорошо… Имеет ряд благодарностей и книжку «передовик производства».

    В лагере заключенный написал несколько писем на имя К.Е. Ворошилова и И.В. Сталина. В одном из них Меркушев признавался: «Мне неописуемо тяжело оттого, что я поставлен в ряды изменников, трусов и маловеров. Прошу освободить меня от незаслуженного позора и дать мне свободу… Я чист душой. Вот моя правда. Если нет мне больше доверия, прошу меня расстрелять…».

    Первого июня 1954 г. заключенный Меркушев был амнистирован. В общей сложности он пробыл в тюрьме и ИТЛ 5 лет 4 месяца и 8 дней. Приехал в родной Ижевск и стал добиваться справедливости.

    В 1957 г. 8-е управление Генштаба МО СССР посчитало, что «сведения, полученные немцами от Меркушева, не представляют никакой ценности…». Его восстановили в звании Героя Советского Союза, правах на другие награды, вручили орден Красной Звезды за выслугу лет, в военном билете сделали запись «подполковник запаса». Но судимость так с него и не была снята.

    В 1966 г. выдали вновь настоящую Золотую Звезду Героя, правда с надписью «дубликат» на обороте. До этого он носил муляж.

    Чуть тяжеловатый на шаг, поседевший, рука крепкая, теплая, у виска давний шрам — таким запомнили его родные и близкие. Последние годы своей жизни Меркушев провел в инвалидной коляске — он был парализован. Честное имя воина постепенно возвращалось из небытия: в 1970 г. вышла книга «В воздухе — Меркушев». Не забывали его и следопыты, краеведы.

    Не прожив и 65 лет, Герой умер и был с воинскими почестями торжественно захоронен на Хохряковском кладбище г. Ижевска.

    В 2002 г. в рамках Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» Главная военная прокуратура приняла решение о полной реабилитации Василия Афанасьевича Меркушева.

    Список воздушных побед BA. Меркушева
    Дата боя Тип сбитого самолета Район падения
    13.09.41 2 Me-109 (в группе) Армянск
    11.10.41 1 Хе-113 Совх. «Красный Перекоп»
    28.10.41 1 Me-109 Джуричи
    17.01.42 1 Ю-88 М. Мама Русская
    09.05.42 1 Me-109 Балка Песчаная
    09.05.42 1 Me-109 Черная Балка
    11.05.42 1 Ю-88 М. Казантин
    19.07.42 1 Me-109 Ермаковская
    07.07.43 1 ФВ-190 Яковлево
    09.07.43 1 Хе-113 Терновка
    25.07.43 1 Me-109 Юго-зап. Калинино
    03.08.43 1 ФВ-190 Покровка
    06.08.43 1 Me-109 Вост. Архангельское
    08.08.43 1 Ме-110 Алисовка
    08.08.43 1 Me-109 Дементеевка
    06.09.43 1 Me-109 Крестище
    07.10.43 1 Me-109 Сошня-2
    20.10.43 1 Ю-87 Желтое-Яковлевка
    20.10.43 1 Me-109 Зеленое
    07.12.43 1 Me-109 Аджамка
    31.05.44 1 ФВ-190 Вултуру
    04.06.44 1 ФВ-190 Район г. Яссы

    Всего сбитых самолетов — 25 (лично)

    Литература

    Быков М.Ю. Асы Великой Отечественной. М.: «Яуза», «ЭКСМО», 2007. С. 420.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образова- ние, 2005. С. 314–319.

    Калинин В., Макаренко Д. Герои подвигов на Харьковщине. Харьков, 1970. С. 296–297.

    Кедров Ю.Ф., Перевощиков Г.К. В воздухе — Меркушев. Ижевск, 1970.

    Крылья. Сборник — М.: «ДОСААФ», 1972. 70–76.

    КулеминИ.Г. Героев наших имена. Ижевск, 1966.

    Луганский С. За чистое небо. Алма-Ата, 1970.

    Луганский С. На глубоких виражах. Алма-Ата, 1963.

    Наши земляки — Герои Советского Союза. Ижевск, 1962. С. 109–111.

    Наши земляки Герои Советского Союза, Герои Российской Федерации, полные кавалеры ордена Славы. Ижевск, 2000.

    Самоедова С. «Прошу меня расстрелять» // МК-воскресенье. — 2003. 2–8 марта. № 8 (267).

    Сонина P.M. Дорогой отцов-Героев. Ижевск, 2000. С. 73–74.

    НОВИКОВ Александр Александрович

    (06.11.1900-03.12.1976) Главный маршал авиации

    Родился в дер. Крюково ныне Нерехтского района Костромской области в бедной крестьянской семье. Окончил начальную и второклассную школы, Кинешемско-Хреновскую учительскую семинарию в 1918 г. Работал учителем в Пешевской начальной школе, заведующим внешкольным центром Нерехтского уезда. В РККА с осени 1919 г. Служил в 27-м Приволжском пехотном полку в г. Нижний Новгород. Член ВКП(б) с 24.05.1920 г. Окончил Нижегородские пехотные курсы красных командиров в 1920 г. Участвовал в Гражданской войне против финских войск в составе 384-го сп 43-й сд 7-й армии Северного фронта. С июня 1920 г. командующий разведкой 384-го сп 43-й сд. С 10 марта 1921 г. в составе 128-й стрелковой бригады. Участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа. Окончил курсы «Выстрел» (1922). С августа 1922 г. преподаватель на XIV командных курсах в г. Батум, помощник командира роты курсов красных командиров в г. Баку. С марта 1922 г. командир роты в Военно-политической школе Отдельной Кавказской армии (г. Тбилиси), с февраля 1923 г. командир батальона. Окончил Военную академию РККА (1930). С 1930 г. начальник разведки, затем начальник оперативного отдела штаба 11-го стрелкового корпуса в Смоленске. С 1933 г. в ВВС — начальник штаба 450-й авиабригады. С осени 1935 г. командир 42-й легкобомбардировочной эскадрильи, полковник (28.03.1936). С апреля 1938 г. начальник штаба ВВС Ленинградского ВО. Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг. — начальник штаба ВВС Северо-Западного фронта, комдив (1940). С августа 1940 г. командующий ВВС Ленинградского ВО, генерал-майор авиации (04.06.1940).

    Участник Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 г., командующий ВВС Северного фронта, с августа 1941 г. — ВВС Ленинградского фронта, генерал-лейтенант авиации (29.10.1941). В 1942–1943 гг. заместитель наркома обороны СССР по ВВС. С 11.04.1942 г. командующий ВВС Красной Армии, генерал-полковник авиации (18.01.1943), маршал авиации (17.03.1943), Главный маршал авиации (21.02.1944).

    4 марта 1946 г. был освобожден от занимаемой должности, а 23 апреля арестован. 11 мая 1946 г. приговорен к пяти годам лишения свободы. Освобожден в феврале 1952 г. В мае 1953 г. реабилитирован.

    С 17 июня 1953 г. командующий Дальней авиацией, одновременно в 1954–1955 гг. заместитель главкома ВВС. В марте 1955 г. освобожден от занимаемой должности. С января 1956 г. в запасе. В 1956—66 г.г. начальник Высшего авиационного училища ГВФ в г. Ленинграде. С 1958 г. профессор. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва.

    Дважды Герой Советского Союза (17.07.1945, 8.09.1945). Награжден орденами: Ленина (1940, 1944, 1945), Красного Знамени (3), Суворова 1-й степени (28.01.1943, 01.06.1944, 19.08.1944), Кутузова 1-й степени (29.07.1944), Трудового Красного Знамени (15.09.1961), Красной Звезды (2), медалями, иностранными орденами, в т. ч. французским орденом Почетного легиона (Большой Крест со звездой, 1955) и Военным крестом (1939), Легион Почета степени Главнокомандующего (США).

    ПЕРВЫЙ МАРШАЛ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ

    Мало кому удается предугадать свою будущую судьбу. Вспоминая свою молодость, АА Новиков писал: «По происхождению и образованию я был весьма далек от армии…. Я учительствовал и помогал матери по хозяйству. Думал, что Гражданская война продлится недолго и я снова вернусь в Иваново, продолжить учебу в Политехническом институте. Но все выгило иначе. Осенью 1919 года мне вручили мобилизационную повестку».

    Боевой путь краскома Новикова начался на Северном фронте. Он участвовал в боях на Петрозаводском и Олонецком направлениях в феврале 1920 г., затем в марте 1922 г. в подавлении Кронштадтского мятежа. В 1922 г. начальником штаба спецотряда принимал участие в неудачной операции по поимке банды полковника Чоколаева. В 1924 г. был участником подавления меньшевистского восстания в Грузии в районе урочища Манглис. Там же, на Кавказе, в 1922 г. он женился. Мать его жены принадлежала к роду князей Вачнадзе. Ее сын погиб в Белой гвардии.

    А Новиков вспоминал: «Я привык к военной службе, она нравилась мне, но знаний у меня было недостаточно… Очень хотелось поступить в Военно-воздушную академию». Небом он «заболел» еще во время учебы на курсах «Выстрел», где ему, единственному из всей группы, по жребию выпал полетный билет. Но оказался в другой академии — подвело зрение и пробел в некоторых специфических дисциплинах. В 1927–1930 гг. Новиков учится в Военной академии РККА. За время учебы написал книгу «Военное дело», которая была издана в 1931. г. Академию окончил по первому разряду и получил назначение в г. Смоленск, в 11-й стрелковый корпус, которым командовал герой Гражданской войны Е. Ковтюх[61].

    Но судьба вновь дает ему знак Командующий округом И.П. Уборевич первым ввел в практику стажировку штабных командиров-пехотинцев в качестве летчиков-наблюдателей. И именно Новиков стал первым в округе стажером-авиатором. В начале марта 1933 г., как наиболее подготовленный и перспективный общевойсковой командир, после беседы с И.П. Уборевичем он был переведен в ВВС начальником штаба 450-й авиабригады, располагавшейся там же, в Смоленске.

    Если по служебной лестнице он уверенно двигался вперед, то в личной жизни Новикову пришлось пережить трудные времена. Отца и мать выслали во. время раскулачивания из деревни, односельчане разграбили их избу. Новиков вступился за отца, доказал местным властям, что отец не был кулаком. Родители вернулись в опустевшую избу, помыкались и ушли из деревни на заработки в Кострому. К тому времени у Новикова уже было два сына и дочь.

    Еще удар пострашнее: смерть сына Игоря и жены от туберкулеза. Это было трудное время, но он не согнулся под давлением обстоятельств. К нему перебрались отец и мать, на них и оставлял детей, так как у него совершенно не было свободного времени.

    Без отрыва от основной работы, при поддержке командира бригады Е. Птухина Новиков освоил самостоятельные полеты на самолетах У-2, Р-5. Осенью 1935 г. перевелся на командно-строевую службу с понижением — командиром 42-й легкобомбардировочной эскадрильи. Эскадрилья состояла из четырех отрядов по десять самолетов Р-5. Стать лучшим и наиболее подготовленным летчиком — такую задачу поставил он перед собой. По итогам года его эскадрилья вышла в число передовых. Вылеты эскадрильи во время осенних маневров 1936 г. были оценены высшим баллом.

    Весной 1937 г. у него начались большие неприятности на службе. В гарнизоне каждую ночь шли аресты «врагов народа». Светлана, дочь Новикова, вспоминала, как ночью услышала отчаянный крик соседского мальчишки: «Не отдам! Не отдам! Эту шашку папе подарил дядя Миша Фрунзе!» Светлана бросилась к отцу. Он прижал ее к себе, и она ощутила его слезы у себя на плече. Ее бабушка как-то отнесла по доброте душевной продавцу газеты со статьями троцкистов, которые были коммунистом Новиковым по указанию сверху отложены на «сожжение». Мать тут же обвинили в распространении троцкизма! В школе дочь из упрямства заявила, что Ленина не любит, потому что его не знает. Как-то вышел вечером на балкон покурить. Разговорился с гостем соседей, который приехал в командировку. Познакомились. И гость посетовал, что вот надо ехать на вокзал, а машины почему-то не дали. Новиков предложил вызвать свою машину. На другой день его вызвали в органы. Гость оказался «врагом народа», и его прямо в поезде «схватили». «Какие у вас связи? О чем договорились?».

    Срочно созывается партийное собрание. Увольнение из рядов партии — это неминуемый арест. Несмотря на это, коммунисты эскадрильи отстояли своего комэска, не дали согласия на исключение. И все же его отстраняют от должности и увольняют из армии. Он дома. Дочь Светлана этому рада. А у него под подушкой пистолет, и он ждет ареста. Как-то ночью дочери приснился страшный сон, и она закричала от ужаса и проснулась. Отец ее успокоил, а много позже, говорил уже взрослой: «В ту ночь ты меня спасла. Удержала…»

    Новиков понял, что пока есть хоть один шанс из тысячи, надо держаться. Еще одно партийное собрание. 2 марта 1937 г. ему был объявлен строгий выговор с предупреждением и занесением в учетную карточку.

    Новиков обратился с жалобой на несправедливость к члену Военного совета Белорусского ВО комиссару 2-го ранга А.И. Мезису. Тот немедленно приказал восстановить его в звании и должности.

    Так что Новиков находился в запасе всего пять дней. 20 марта 1938 г. с него был снят и строгий выговор с предупреждением.

    В феврале 1938 г. эскадрилья заняла в 116-й авиабригаде первое место по всем показателям. Находясь в командировке в Москве, Новиков случайно встретил Е.С. Птухина, только что получившего назначение на должность начальника ВВС Ленинградского военного округа. Тот предложил пойти к нему начальником штаба округа.

    Во время советско-финляндской войны Новиков явился инициатором создания ледовых аэродромов. Его заслуги в той войне были отмечены орденом Ленина. Когда Е. Птухин получил новое назначение, на его место по предложению Сталина был назначен А. Новиков.

    Великая Отечественная война застала генерал-майора авиации А. Новикова в сборах к новому месту службы в Киев — командующим BSC Киевского Особого военного округа. Фактически он уже не командовал авиацией Ленинградского округа, свои дела сдал своему заместителю. В кармане у него был билет на поезд «Красная стрела» на 22 июня. Но ночью 22-го он был вызван в штаб округа, остался и стал принимать решения. «Вернувшись к себе в штаб, я по телефону обзвонил командиров всех авиасоединений, приказал немедленно поднять все части по сигналу боевой тревоги и рассредоточить их по полевым аэродромам, — вспоминал A.A. Новиков, — и добавил, чтобы для дежурства на каждой точке базирования истребительной авиации выделили по одной эскадрилье, готовой к вылету по сигналу ракеты, а для бомбардировщиков подготовили боекомплект для нанесения ударов по живой силе и аэродромам противника».

    На четвертый день Великой Отечественной войны Новиков организовал несколько блестящих воздушных операций. Силами ВВС Северного фронта, КБФ и СФ в течение шести дней нанес бомбоштурмовые удары почти по двадцати аэродромам противника. В дальнейшем такие удары наносились неоднократно. Противник был вынужден оттянуть свою авиацию на тыловые базы, в результате чего в значительной мере была ликвидирована угроза налетов на Ленинград. Первым из военачальников высокого ранга, он по достоинству оценил воздушные тараны, которые совершили ленинградские летчики. Нескольким из них, первым в начавшейся войне, было присвоено звание Героя Советского Союза. Он управлял большой авиагруппой в интересах Северного и Северо-Западных фронтов. 10 июля 1941 г. Новиков стал начальником ВВС Северо-Западного направления. Он убрал все лишние, промежуточные звенья управления, умело организовал боевые действия авиации. Александр Александрович стал одним из разработчиков единого плана боевых действий ленинградской авиации — новой формы управления ВВС. У него выработалось умение найти в лавине событий войны тот способ действия, который ведет к успеху, к победе. Он обладал способностью объединить общей целью усилия коллектива, на который он опирался, которым руководил.

    22 августа A.A. Новиков был назначен командующим ВВС Ленинградского фронта. Под его началом активно внедрялось применение радиолокации, телевидения, системы управления истребителями по радио с земли. Боевая работа авиации под Ленинградом являлась образцом организованности, правильного использования всех ее родов в тактическом и оперативном масштабах. Некоторое время в осажденном Ленинграде Новиков работал под руководством Г.К. Жукова[62], и тот его хорошо запомнил. Когда потребовалось заменить Жигарева, тогдашнего командующего ВВС, то Жуков назвал Сталину фамилию Новикова.

    С 3 февраля 1942 г. Новиков назначается заместителем командующего ВВС. В этот день он прилетает из Ленинграда в Москву. На 19.00 вызов в Кремль — первая встреча со Сталиным. Тот в его присутствии кроет отборным русским матом двух генералов ВВС.

    «Ну и влип! — подумал Новиков про себя. — Как otce я буду с ним работать? Как решать вопросы в такой обстановке?»

    В тот день разговор с Верховным так и не состоялся. На другой день Сталин вновь вызвал его, был вежлив, внимательно слушал, смотрел изучающе.

    До этого у него уже была стычка с Ворошиловым, который хотел его снять, но по сравнению со Сталиным Ворошилов казался теленком.

    Вскоре Новиков был назначен заместителем наркома обороны СССР по авиации. С апреля 1942 г. и до конца войны командовал ВВС Красной Армии. По его инициативе 5 мая 1942 г. принято решение о создании 1-й воздушной армии, а в ноябре 1942 г. их уже будет 17. Под руководством Новикова 31 мая — 4 июня 1942 г. силами ВВС Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов проведена воздушная операция с целью ослабления авиационной группировки врага.

    На Западном фронте 2—15 августа того же года он впервые организует авиационное сопровождение подвижных групп и авиационное наступление.

    Как представитель Ставки ВГК Новиков координировал боевые действия авиации нескольких фронтов в битве под Сталинградом. Здесь он решает управлять авиацией по радио в масштабе всего фронта. Весь генералитет штаба ВВС сдавал ему и главному инженеру ВВС А.К Репину экзамен по использованию радиотехнических средств.

    Хорошо понимая, какую роль предстоит выполнить авиации в операции по окружению вражеских войск, Новиков докладывает Жукову, что нужна еще хотя бы неделя для подвоза топлива и боеприпасов. Начало операции переносится на неделю. Ставку Новиков делает на штурмовики, а когда кольцо окружения замыкается, организует надежную воздушную блокаду вражеских войск.

    В канун Нового, 1943 г. Новиков попросил своих летчиков обратным рейсом привезти с севера елку. Ее украсили, и он лично внес ее в комнату, где уже собралось все фронтовое командование — Рокоссовский, Василевский, Воронов и другие. Восторг был неописуемый.

    Тотчас по возвращении в феврале 1943 г. в Москву, едва успев получить новое воинское звание и орден Суворова I степени за № 8, после доклада Сталину о действиях авиации Новиков отбывает на Северо-Западный фронт. Там, южнее Новгорода, в районе Демянска, немцы в течение полутора лет удерживали большой плацдарм. Новиков помогает командующему 6-й BA генералу Полынину организовать воздушную блокаду. Немецкое командование под угрозой повторения участи армии Паулюса, поспешно отводит свои войска на восточный берег реки Ловать.

    После этой операции, в марте 1943 г., Новиков стал Ьервым в стране маршалом авиации.

    Командующий ВВС бывал почти на всех аэродромах, где части готовились к бою, задушевно беседовал с летчиками, давал указания командирам, как лучше решить тот или иной вопрос. Он обладал феноменальной памятью, знал почти всех командиров авиадивизий в лицо, помнил имя и отчество каждого, знал недостатки и положительные качества. Помнил многих командиров авиационных полков и эскадрилий.

    Ставил он задачу четко, уверенно, требовал спокойно, жестко. Честный, энергичный, принципиальный характер, его немалый авторитет в Ставке ВГК спасли многих боевых авиаторов от неправедного гнева. С его именем связаны победы советских летчиков в борьбе за завоевание господства в воздухе, проведение крупных воздушных операций по разгрому авиационных группировок, массированное применение ударов авиации по наступающим танковым армадам, удержание стратегического господства в воздухе.

    По указанию Верховного 18 апреля 1943 г. на Тамань прибыли представители Ставки ВГК — Г.К. Жуков и A.A. Новиков. Свыше двух месяцев продолжались воздушные схватки на Кубани, шло сражение за господство в небе.

    В решениях маршала авиации почти всегда присутствовали элементы обоснованного риска. В июле 1943 г., на Курской дуге, он применил ночные бомбардировщики Ил-4 для разрушения оборонительных сооружений в дневных условиях.

    Осенью 1943 г. Новиков координирует действия авиации в операциях Западного фронта по освобождению Смоленской области. Примечательно, что следующую награду он получит лишь через год.

    13 февраля 1944 г. Новикова вызвал Сталин. Новиков вспоминал:

    «— Скажите, товарищ Новиков, — глядя мне прямо в глаза, спросил меня Верховный. — Можно остановить танки авиацией?

    — Остановить танки можно! — твердо ответил я.

    — Тогда завтра летите на фронт к Ватутину и принимайте меры, — приказал Сталин».

    Речь шла о немецких войсках, окруженных в районе Корсунь-Шевченковского. На другой день Новиков был у командующего 2-й BA генерала С.А. Красовского. В воздух были подняты штурмовики Ил-2 — всего 91 самолет с 200–250 кумулятивными бомбами каждый. К утру 17 февраля гитлеровский танковый таран был разбит, котел ликвидирован.

    Через четыре дня по личному указанию Сталина Новикову, первому в Советском Союзе, было присвоено звание Главного маршала авиации.

    В том же 1944 г. после успешной операции 1-го Украинского фронта по освобождению Правобережной Украины Новиков был награжден вторым орденом Суворова I степени; после летних операций Ленинградского фронта по освобождению Карельского перешейка и Выборга — орденом Кутузова I степени; после проведения операции «Багратион» по освобождению Белоруссии — третьим орденом Суворова I степени.

    Однако Сталин, как никто другой, мог вылить «ушат воды» как прививку против «головокружения от успехов». Осенью 1944 г. на приеме в Кремле по случаю подписания советско-французского договора, поднимая бокал и предлагая выпить за маршала авиации Новикова, Сталин в присутствии французских дипломатов и де Голля сказал:

    «Это очень хороший маршал, Он создал нам прекрасную авиацию… — сделав паузу, закончил: — Если же он не будет хорошо делать свое дело, мы его повесим!»

    Когда Сталин послал его в Восточную Пруссию, то приказал удвоить эскорт самолетов. Новиков положил трубку и сидел хмурый.

    «Хм…Удвоить! А зачем,? Только бензин зря жечь».

    В ходе Кенигсбергской операции Новиков лично координировал действия пяти воздушных армий. Стремясь максимально усилить удары с воздуха, Главный маршал авиации решил поднять в воздух тяжелые бомбардировщики 18-й BA дальнего действия всем составом днем. 7 апреля 1945 г. в 13.10 516 боевых самолетов дальней авиации поднялись в небо. Всего же в операции участвовало 2500 боевых самолетов. 9 апреля гарнизон крепости капитулировал.

    В апреле 1945 г. Новиков был удостоен звания Героя Советского Союза. В сентябре того же года за умелое руководство авиацией в советско-японской войне он был награжден второй медалью «Золотая Звезда».

    Нельзя не затронуть роли сына Сталина Василия в судьбе маршала. Елизавета Федоровна, вторая жена Новикова, подружилась во время войны с женой Василия Сталина, Галиной. Поэтому Василий неоднократно бывал в доме маршала. Новикову докладывали о том, что Василий нарушает дисциплину, устраивает пьянки-гулянки: «Сопляк! В такое время! На фронтах гибнут лучшие летчики! А этот обормот….» Новиков никогда и никому не позволял разгильдяйства. Он решительно потребовал от Василия неукоснительного соблюдения дисциплины. Из трех машин (одна из них была арестованного в начале войны генерала С. Черных) он оставил у Василия одну. Последний же, пользуясь каждым удобным случаем, докладывал отцу. Шел вызов на ковер, шла проверка изложенных Василием «фактов».

    Когда сын вождя Василий, будучи командиром 32-го гиап, по глупости во время рыбалки получил ранение, а его подчиненный погиб, Новиков добился его отстранения от командования. Он лично зачитал приказ И. Сталина о снятии Василия перед строем летчиков полка.

    Во время Потсдамской конференции Василий, чтобы помириться с отцом, написал письмо, в котором жаловался, что наши самолеты очень плохие, летчики на них бьются, а вот американские самолеты — это настоящие. Вскоре состоялась и их первая встреча после 1943 г.

    В канун Нового года, несмотря на возражения Новикова, Сталин прямо намекает, чтобы Василию было присвоено генеральское звание.

    После возвращения с Дальнего Востока Новиков с присущей ему энергией, начинает подготовку к послевоенному развитию авиации. 16 января 1946 г. представляет Сталину «Служебную записку» по этому вопросу. Его предложения были приняты. 22 марта 1946 г. вышло постановление Совета Министров о перевооружении ВВС, истребительной авиации ПВО и авиации ВМС на современные самолеты отечественного производства.

    2 марта 1946 г. Василию Сталину присвоено звание генерал-майора авиации, а 4 марта командующий ВВС отстранен от своей должности без всяких оснований.

    Вскоре были арестованы нарком авиационной промышленности Шахурин[63] и его сотрудники.

    В ночь на 23 апреля 1946 г. был арестован и Главный маршал авиации A.A. Новиков. Особых доказательств вины не требовалось. «Вопрос о состоянии ВВС был только ширмой, — напишет потом Новиков, — нужен был компрометирующий материал на Жукова. Допрос шел с 22 по 30 апреля ежедневно. Потом с 4 по 8 мая был у Абакумова[64] не менее семи раз как днем, так и ночью. Методы допроса Абакумова: оскорбления, провокации, угрозы, доведение человека до полного изнеможения морально и физически…»

    Из показаний, составленных следователями и которые измотанный допросами, бессонницей, после угроз расстрела и расправы с семьей A.A. Новиков в конце концов подписал, следовало, что Т.К. Жуков якобы возглавляет военный заговор. Отмечалось, что Жуков считал Сталина совершенно некомпетентным человеком в военном деле, что он «как был, так и остался «штафиркой». В «показаниях» далее указывалось, что при посещении войск Жуков якобы располагался вдали от фронтов.

    В июне 1946 г. Жукова, командовавшего в то время сухопутными войсками, вызвали на заседание Высшего военного совета, где и были зачитаны «показания» Новикова. Но военачальники в целом не поддержали Сталина, Берию и Кагановича[65]. Особенно резко выступил маршал бронетанковых войск П.С. Рыбалко[66]. Он прямо заявил, что давно настала пора перестать доверять «показаниям, вытянутым насилием в тюрьмах». В своем выступлении Жуков доказывал, что он ни к какому заговору не причастен. Обращаясь к Сталину, он сказал: «Очень прошу вас разобраться в том, при каких обстоятельствах были получены показания от Новикова. Я хорошо знаю этого человека, мне приходилось с ним работать в суровых условиях войны, а потому глубоко убежден в том, что кто-то его принудил написать неправду».

    По приговору Военной коллегии Верховного Суда 10–11 мая 1946 г. «Шахурин, Новиков, Репин… (всего семь человек) были признаны виновными и осуждены за то, что они в период с 1942-го по 1946 г., действуя по преступному сговору между собой, выпускали и протаскивали на вооружение Военно-воздушных сил Советской Армии самолеты и авиационные моторы с браком или с серьезными конструктивными и производственными недоделками, в результате чего в строевых частях ВВС происходило большое количество аварий и катастроф, гибли летчики, а на аэродромах в ожидании ремонта скапливались крупные партии самолетов, часть из которых приходила в негодность и подлежала списанию…»

    Все арестованные по так называемому «авиационному делу» были осуждены по статье 193-17 п. «з» УК РСФСР — «за злоупотребление властью, халатное отношение к службе». Старые заслуги не в счет. Указом Президиума Верховного Совета Новиков был лишен воинского звания, звания дважды Героя, орденов и медалей.

    По приговору суда Новиков был осужден на пять лет, но провел в следственной тюрьме на Лубянку без малого шесть лет строгой изоляции. Лишь в феврале 1952 г. он был выпущен на свободу.

    В чем же конкретно обвинили Главного маршала? Крестьянская бережливость осталась с ним до конца жизни. И в делах авиационных при принятии решений он всегда руководствовался интересами дела, за что и поплатился. Так, весной 1943 г. в период воздушных сражений в небе Кубани, когда на некоторых самолетах Як-1 была обнаружена течь в бензобаках, он не приостановил поступление в вой» ска этого самолета, так как армии они были нужны, Дефект был устранен на месте. В июне 1944 г. он не исключил дивизию бомбардировщиков Ту-2 с боевой работы для доведения и устранения обнаруженных дефектов. Их устранили в порядке доводки.

    Роскошество, бестолковые расходы, помпезности всегда его раздражали. Он и воздушные парады всегда за это честил: «Сколько горючего сожгли для показухи!» Дочь, вспоминая о приезде отца в Кострому, где они находились в эвакуации, запомнила, отец буквально носился из комнаты в комнату, выключая свет: «Почему не экономите?»

    Настоящую нужду семье пришлось испытать после конфискации всего имущества. Впрочем, по приговору суда имущество конфискации не подлежало, и часть отобранного им вернули. Никто из бывших сослуживцев отца семье в эти годы не помог. Когда Новикова освободили, к нему, тогда еще не реабилитированному, пришли только двое: С.И. Руденко (в то время командующий Дальней авиацией) и маршал авиации Ф.А. Астахов, начальник ГВФ. Когда Сталин умер, Новиков сказал дочери Светлане раздумчиво: «А кто придет на смену? Сталин — не одиночка. Это система».

    В мае 1953 г. благодаря вмешательству Л. Берии, который преследовал свои карьерные цели, Военная коллегия Верховного Суда СССР отменила свой приговор и прекратила уголовные дела «за отсутствием состава преступления», в том числе в отношении Шахурина и Новикова. Судимость с них была снята. Берии было выгодно амнистировать вместе с уголовниками и военачальников, так как с августа 1945 г. прямого отношения к деятельности органов госбезопасности он не имел. 2 июня того же года вышло постановление Президиума ЦК КПСС о полной реабилитации. 29 июня Главный маршал авиации был назначен командующим Дальней авиацией. И началось: Сольцы, Тарту, Барановичи, Бобруйск, Зябровка, Быхов, Сеща, Прилуки. Новиков участвует в сентябре 1954 г. в крупном войсковом учении с реальным взрывом атомной бомбы.

    Наладилась и личная жизнь — он снова женился, родилась еще одна дочь. Однако счастье было недолгим.

    На февральском совещании 1955 г. в ЦК на заявление Н.С. Хрущева, что стратегическая авиация — «это уже вчерашний день», Новиков встал и сказал:

    — Какими бы боевыми возможностями ни обладали ракеты, они не заменят собой самолеты.

    В марте того же года Новикова освободили от должности «по причине технической отсталости». Весной 1955 г. он тяжело заболел, последовал инфаркт, сложная хирургическая операция. Полгода в больнице. 7 января 1956 г. Главный маршал был уволен в запас по болезни с правом ношения военной формы одежды.

    По предложению руководства ГВФ он возглавил вновь создаваемое Ленинградское высшее авиационное училище ГВФ и одну из ведущих кафедр «Летная эксплуатация», стал профессором. За заслуги в подготовке специалистов и вклад в развитие науки он был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Более десяти лет Новиков проработал в Ленинграде.

    В 1966 г. Новиков перенес тяжелый инсульт и отошел от дел. Будучи больным, до последних дней жизни продолжал трудиться над книгой о подвигах ленинградских летчиков в годы войны.

    Его третья жена, Тамара Потаповна Новикова, заботливо ухаживала за ним, делала все возможное, чтобы продлить ему жизнь. Она проходила службу в Главном штабе ВВС и являлась, по сути, последней живительной нитью, связывающей его с главным делом всей его жизни — с военной авиацией, как он сам потом напишет «сложной, трудной, любимой».

    В апреле 1993 г. Военная прокуратура РФ направила в комиссию Верховного Совета РФ представление о признании всех семерых лиц, проходивших по «авиационному делу» незаконно репрессированными по политическим мотивам. 24 мая 1993 г. комиссия признала факт политической репрессии. Дочь Светлана успела сделать рукописную копию с этого документа, но в октябре 1993 г. после расстрела здания Верховного Совета все документы комиссии сгорели.

    В конце 90-х вновь по обращению жены Новикова Комиссией жертв политических репрессий были изучены архивные материалы «авиационного дела» 1946 г. Комиссия также пришла к выводу, что дело сфабриковано и носит не уголовный, а политический характер.

    Главная Военная прокуратура согласилась с рекомендациями комиссии о реабилитации А. Новикова, как подвергшегося политическим репрессиям.

    Военная коллегия Верховного Суда Российской Федерации в ноябре 2000 года накануне 100-летия со дня рождения полностью реабилитировала Главного маршала авиации, дважды Героя Советского Союза A.A. Новикова.

    Литература

    Богданов ПЛ Маршал авиации.

    Жизнь и судьба. Война, авиация, жизнь. M.: Воениздат, 2000.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. M.: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 349–372.

    Маршал Новиков. Юбилейное. Кострома, 2000.

    Решетников В. Драма маршала Новикова // Красная Звезда. 1993. 5 июня.

    Хоробрых AM. Главный маршал авиации А.А. Новиков. M.: Воениздат. 1989.

    ОСИПЕНКО Михаил Степанович

    (1923-?) Майор

    Родился в д. Паниковка Почепского района Брянской области. В Красной Армии с 1941 г. Член ВКП(б) с 1943 г.

    Командир эскадрильи 188-го гшап (12-я гшад, 3-й гшак, 5-я BA, 2-й Украинский фронт), гвардии старший лейтенант. За совершение 163 успешных боевых вылетов на разведку и для бомбардировочно-штурмовых ударов по уничтожению железнодорожных узлов, скопления войск и техники противника 15 мая 1946 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    За боевые заслуги награжден также двумя орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны, тремя орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За взятие Вены», «За освобождение Будапешта».

    После войны продолжал службу в ВВС. Уволен из рядов Советской Армии 26 июня 1959 г. в звании майора. Проживал в г. Березовка Одесской обл., состоял на учете в Овиднопольском РВК. 23 октября 1964 г. был осужден за тяжкое преступление на 8 лет с лишением воинского звания. В дни празднования 20-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне возбуждено ходатайство о лишении его всех наград.

    Лишен медали «Золотая Звезда» и всех наград 10 декабря 1965 г. Дальнейшая судьба неизвестна.

    НА ЗАВЕРШАЮЩЕМ ЭТАПЕ

    Боевое крещение летчик-штурмовик Осипенко принял на Калининском фронте в боях за города Великие Луки, Ржев, Белый. Потом на Западном фронте участвовал в освобождении городов Спасс-Демьянск, Ельня, Смоленск, Рославль.

    Особенно Осипенко отличился в завершающих операциях Великой Отечественной войны при освобождении и взятии трех европейских столиц Бухареста, Будапешта и Вены. Его боевым товарищем был B.C. Палагин[67], командир 1-й авиаэскадрильи, по боевому пути которого легко определить и участие Осипенко в боях.

    Накануне наступления на ясском и кишиневском направлениях в первой половине августа 1944 г. непрерывно велась воздушная разведка. С целью повышния качества снимков авиаторы предложили вмонтировать фотоаппараты под крылья штурмовиков Ил-2, которые обладали большей живучестью и летали на малых и предельно малых высотах. В этих полетах отличились экипажи 2-го шак капитаны B.C. Палагин и В.М. Самоделкин[68], старший лейтенант М.Е. Никитин, лейтенант И.В. Клевцов. Часто разведчики возвращались на машинах, изрешеченных пулями и снарядами, и все же снова шли на задание.

    При выполнении одного из боевых заданий самолет Осипенко был обстрелян зенитной артиллерией, а летчик получил 10 осколочных ранений в лицо и голову. Обливаясь кровью, Осипенко нашел в себе силы довести и благополучно приземлить самолет на своем аэродроме.

    В соответствии с планом операции 5-я BA при проведении Дебреценской операции содействовала войскам 53-й армии и конно-механизированной группы генерал-лейтенанта И.А. Плиева. В течение первого дня операции, 6 октября 1944 г., эшелонированными ударами 2-й шак уничтожал живую силу и боевую технику врага в районе Чорваша, Тотксилоша, Бекеша, Гадараша. Отдельные группы самолетов вели разведку вражеских войск перед фронтом 53-й армии.

    Более 100 штурмовиков нанесли небольшими группами бомбоштурмовые удары по скоплениям живой силы, артиллерийским батареям и танкам в опорных пунктах и помогли наземным войскам к вечеру занять города и железнодорожные станции Бекешчаба, Бекеш, Мезе-Берень, Орошхаза. Летчики в течение дня работали с большим напряжением.

    Возросшее мастерство, самоотверженность и выносливость показали экипажи 1-й эскадрильи 188-го гшап под командованием гвардии капитана B.C. Палагина. Его восьмерка успешно бомбила и штурмовала оборонявшегося противника, затем летчики эскадрильи нанесли точный бомбоштурмовой удар по вражеской автоколонне, содействуя наземным войскам в преследовании противника. За день штурмовики выполнили по четыре боевых вылета, нанеся большой урон гитлеровцам.

    На подступах к Дебрецену гитлеровцы оказывали упорное сопротивление. Многочисленными контратаками они стремились задержать дальнейшее продвижение войск правого фланга 53-й армии и конно-механизированной группы. 17 октября 1944 г. противник в районе Деречке пытался окружить 6-й кавалерийский корпус. Создалась крайне тяжелая обстановка. Командир 231-й штурмовой авиадивизии Л.А. Чижиков, находившийся в боевых порядках конно-механизированной группы, вызвал по радио экипажи штурмовиков. В назначенное время появились три группы 873-го штурмового авиаполка, которые, несмотря на сильное противодействие зенитной артиллерии противника, нанесли бомбоштурмовые удары. Снижаясь до 50 м, штурмовики произвели по 6–8 заходов, уничтожая живую силу и боевую технику врага.

    Именно в боях за овладение городами Орадя и Дебрецен 2-й шак заслужил звание гвардейского и был преобразован в 3-й гшак, 231-я шад в 12-ю шад, а полки дивизии соответственно 568-й в 187-й гшап, 873-й в 188-й гшап и 570-й в 190-й гшап.

    В битве за Будапешт 3-й гшак в период с 1 января по 12 февраля 1945 г., действуя в исключительно трудных условиях боевой и метеорологической обстановки, бомбоштурмовыми ударами уничтожал опорные пункты, живую силу и технику противника в Будапеште, оказывая помощь войскам Будапештской группы в овладении городом. Личный состав частей авиакорпуса показал высокое мастерство, мужество и отвагу. Летчики делали по 5–6 вылетов и непрерывно висели над врагом, мешая ему оказывать организованное сопротивление наступающим войскам. Трудность заключалась в том, что при плохой видимости можно было ошибиться при ориентировании и нанести удар по своим. Но таких случаев в корпусе не было.

    8 января западнее Будапешта воздушные разведчики обнаружили большое количество танков, артиллерии на механической тяге и автомашин с грузами. На уничтожение вылетели штурмовики. После десятки H.H. Стробыкина[69] над целью появились восьмерки Б.И. Лозоренко и B.C. Палагина. После них полетела группа, ведомая капитаном В.М. Самоделкиным. Дерзкими и решительными ударами они рассеяли колонну, сорвали перегруппировку и уничтожили 10 танков, 44 автомашины, подавили огонь 3 батарей зенитной артиллерии и вызвали 6 очагов пожара большой силы.

    В Венской наступательной операции штурмовики 188-го гшап завершали авиационную подготовку наступления. После окончания боев летчики-штурмовики В.С.Палагин и М.С. Осипенко в апреле 1945 г. были представлены к званию Героев Советского Союза. Они стали последними героями войны в 188-м гшап.

    Всего М. Осипенко совершил 163 боевых вылета. В 100 из них он был ведущим групп. Штурмовиками, которые он водил в бой, было уничтожено 19 танков, 8 пулеметных и 6 минометных точек, 24 орудия разных калибров, дб 50 повозок с различным грузом, 8 железнодорожных вагонов, 2 бронетранспортера, 2 склада с боеприпасами и горючим и до 500 солдат и офицеров противника.

    Литература

    Брянцы — Герои Советского Союза. 1965. Вып. 1.

    Давтян С.М. Пятая воздушная. M. Воениздат, 1990. С.163, 196, 209.

    Действия ВВС в Ясско-Кишиневской операции. M., 1949.

    Газета 5-й BA «Советский пилот». 1944–1945 гг.

    ЦАМО. Дело № 6/168-1946, л. 100.

    ПОЛОЗ Петр Варнавович

    (1915—05.1963) Подполковник

    Родился в с. Митрофановка Новопрагинского района Кировоградской области. Украинец. Окончил аэроклуб в г. Енакиево. В РККА с 1935 г. После окончания Ворошиловградской военной школы пилотов служил летчиком в Забайкальском военном округе. Участник боевых действий на р. Халхин-Гол в 1939 г. В 1940 г. окончил Липецкие высшие авиационные курсы усовершенствования. Продолжал службу в строевых частях ВВС (Одесский военный округ).

    В начале Великой Отечественной войны командир эскадрильи 69-го иап Одесского оборонительного района Приморской армии, старший лейтенант. Отличился в период обороны Одессы в июле — сентябре 1941 г. и весной 1942 г. в ходе Изюм-Барвенковской операции.

    В июне 1942 г. — январе 1943 г. — летчик-инспектор по технике пилотирования ВВС Московского военного округа, в январе — марте 1943-го — летчик-инспектор по технике пилотирования 7-й Воздушной армии (Карельский фронт), капитан, в марте 1943 г. — мае 1945 г. — летчик-инспектор Главного управления боевой подготовки ВВС Красной Армии, майор.

    В 1947 г. в звании подполковника уволен в отставку по болезни. Работал пилотом правительственных спецрейсов.

    Герой Советского Союза (10.02.1942). Награжден двумя орденами Ленина (29.08.1939, 10.02.1942), орденами Красного Знамени (1941), Отечественной войны I степени, медалями, в т. ч. «За оборону Одессы», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги».

    7 декабря 1962 г. осужден по ст. 93 п. «г» УК УССР и приговорен к высшей мере наказания. Звания Героя Советского Союза лишен 19 июля 1963 г.

    ВЗРЫВНОЙ ХАРАКТЕР

    Имя молодого пилота Петра Полоза, в то время начальника химслужбы авиационной эскадрильи 70-го иап, встречается в воспоминаниях участников боев у реки Халхин-Гол. Этим полком командовал в то время майор В. Забалуев[70]. На рассвете 26 июня 1939 г. командир полка повел две эскадрильи И-16 к озеру Буин-Нур. В огромном клубке кружились в смертельной карусели 50 советских и 60 японских истребителей. В воздушном бою Забалуев поджег один И-97. На него сразу же навалилось несколько других. Сергей Грицевец[71], выручая командира, подбил одного из атакующих Бой заканчивался. Увлекшись погоней, советские летчики оказались над Маньчжурией, у города Ганьчжур. Грицевец в паре с Петром Полозом подбил еще одного и осмотрелся. Он не обнаружил в воздухе машину командира полка. Это его насторожило. Грицевец со своим ведомым Балашовым прошелся над дорогой, идущей из Обод-Сумэ на Ганьчжур, где обнаружил на земле И-16. Пролетев над истребителем, у хвостового оперения он увидел Вячеслава Забалуева. Рядом кружился самолет Полоза, а от Ганьчжура по дороге на полном аллюре скакал эскадрон баргутской конницы. Грицевец решил спасти командира и стал снижаться. Полоз и Балашов направили свои машины навстречу коннице и открыли по всадникам огонь. Эскадрон поспешил укрыться за городскими стенами.

    Когда Грицевец посадил свой И-16 рядом с машиной командира, из Ганьчжура снова выскочили всадники. Пара наших самолетов вновь атаковала всадников, но на этот раз, несмотря на огонь, они неумолимо приближались к самолету. Наконец Забалуев с трудом втиснулся в пространство между бронеспинкой и бортом самолета, и Грицевец пошел на взлет. И-16 с ревом пронесся над вражеской конницей. У окраины Ганьчжура летчик вывел машину на курс к Халхин-Голу. К нему пристроились и два других самолета. Командир полка был спасен. За свой подвиг С. Грицевец первым в стране был удостоен звания дважды Героя Советского Союза.

    Был представлен к награде и Петр Полоз. В представлении командир и военком полка написали:

    «Отличный храбрый воздушный боец. Участвовал в 2 воздушных боях. 26.6.39 во время боя на территории противника сбил 1 японский самолет, после чего героически охранял с воздуха отважный поступок Героя Советского Союза тов. Грицевец при посадке на чужую территорию. В бою 26.739 самолет т. Полоза был зажжен. Полоз спасся на парашюте.

    Ходатайствую о награждении орденом Ленина».

    Дальнейшая карьера летчика, получившего у реки Халхин-Гол боевой опыт, высокую награду страны и досрочное воинское звание «старший лейтенант», как-то не сложилась. Одна из причин этого кроется в особенностях характера Полоза: он был очень невыдержанным и ревнивым человеком. Летчик к тому времени был женат, в семье рос сынишка. Супруги жили в летном городке недалеко от Улан-Удэ. Жена, последовавшая за супругом к месту его службы, работала в гарнизонной библиотеке. Как-то войдя туда, Петр увидел, что она слишком любезно, по его мнению, беседует с одним из летчиков. И этого было достаточно для бурной сцены.

    К лету 1941 г. Петр Полоз все в том же звании служил в должности командира звена в 69-м иап под Одессой. Заместитель командира полка, «испанец» Лев Шестаков[72] доверил ему подготовку вновь прибывших молодых пилотов. Один из этих летчиков Алексей Череватенко[73] оказался соседом Полоза по квартире. Впоследствии в своих воспоминаниях он так описывал своего соседа:

    «Худощавое продолговатое лицо, тонкие губы, заядлый шахматист. В семье Полоза не все было ладно. Перед войной супруги часто ссорились, дело доходило до серьезных скандалов. Нам с женой приходилось их мирить. С началом войны это не ушло.

    Как-то хлебнул Петр лишку, начал дома переворачивать мебель, даже поднял руку на жену. Я стал его успокаивать, а он в ответ ругался:

    — Летаю не хуже других? Летаю! Надо голову подставить? Подставляю! Так чего же ты от меня хочешь?

    — Помни, — пробовал я урезонить Полоза, — эти выпивки могут тебя погубить.

    Вскоре его жена уехала к родителям под Сталинград. Петр становился все нелюдимей. Ругался на чем свет: все женщины одинаковы, верить им может только лопух. Я не верю. Пока тут дерусь с фрицами, она…

    Я пытался рассеять эти дурные мысли, но Петр упрямо повторял свое. После полетов я слышал, как за стенкой он ворочается в постели, вздыхая и кряхтя».

    Тем не менее каждый день, чистый, выбритый, пахнущий одеколоном, приходил Полоз на построение полка. В ожидании команды летчики толкались, отпускали шутки. Только Петр стоял безучастный ко всем. В зубах зажата папироса, руки глубоко засунуты в карманах.

    Ставший к тому времени командиром полка Лев Шестаков, который все замечал, оторвался от карты:

    — Старший лейтенант Полоз!

    Петр выплюнул гильзу и четким шагом подошел к командиру.

    — Как настроение?

    — Отличное, товарищ майор!

    Несмотря на такой ответ, Шестаков отвел его в сторону. Умел командир разгадать настроение человеку поддержать у него боевой дух.

    Имея хороший боевой опыт, Полоз с первых дней войны показывал хорошие результаты в воздушных боях. Как и другие летчики, он выполнял самые разнообразные боевые вылеты, днем и ночью, в условиях низкой облачности и в дождь. Однажды он вылетел во главе восьмерки истребителей на сопровождение девяти наших бомбардировщиков. Над целью группу атаковали шесть истребителей противника. «Мессеры» пытались подойти к нашим бомбардировщикам с трех направлений: сзади-снизу, справа-снизу и слева-снизу. Группа непосредственного прикрытия заградительным огнем отсекла боковые пары. Полоз, будучи в ударной группе, навалился на третью пару противника и с дистанции 200 м. сбил ведущего пары, а остальные самолеты противника поспешили уйти на запад. Задача, поставленная перед бомбардировщиками, была успешно выполнена, и все они вернулись без потерь.

    В начале августа за боевое отличие Полоз был представлен к ордену Красного Знамени. Затем он стал командиром 2-й эскадрильи.

    В августе боевое напряжение усилилось, потери увеличились, особенно во 2-й эскадрилье. Были серьезно ранены командир звена Михаил Гульбин, летчик Николай Никонов. Ранены Виктор Шелепин, Василий Мистюк, Петр Фролов. Николай Голубев при вынужденной посадке сломал ногу выше колена. Из 18 летчиков эскадрильи в строю осталось 7. Комэск ходил молчаливый и задумчивый. С кем же теперь летать?

    Судьба к самому нему была пока благосклонна. Так, 29 августа он должен был вести восьмерку, но Шестаков перед вылетом почему-то заменил ведущего. То ли комэск выглядел уставшим, то ли сам военком эскадрильи Куница[74] попросился в полет. Вылетевший вместо Полоза летчик погиб.

    Тем не менее и самому Полозу приходилось все чаще «подставлять свою голову». В одном из вылетов получил два прямых попадания — в мотор и под левую ногу. Зажал рану, одной рукой привел самолет на аэродром.

    19 августа 1941 г. вышел приказ наркома обороны СССР Сталина за № 0299 о порядке награждения летного состава ВВС за хорошую боевую работу. Особенно в приказе поощрялись штурмовка истребителями вражеских войск За 25 таких боевых вылетов летчик получал 3000 рублей и представлялся к правительственной награде, за 40 штурмовок — 5000 рублей и мог быть представлен к званию Героя Советского Союза.

    В соответствии с этим приказом летчиков 69-го иап одними из первых представили к наградам. Защищая Одессу, летчики полка совершили 6603 боевых самолето-вылета, в том числе 3421 вылет на штурмовку, провели 576 воздушных боев, в которых сбили 94 самолета (сожженные на земле не в счет). Такого результата не имел тогда ни один советский авиаполк.

    Двенадцать летчиков полка были представлены к званию Героя Советского Союза. 26 сентября 1941 г. был подписан наградной лист и на Петра Полоза. В нем отмечалось: «…боевой командир, летчик-истребитель, отлично владеющий боевым самолетом и своим личным примером воодушевляет летчиков на разгром германо-румынских фашистов. Эскадрилья тов. Полоза во взаимодействии с 23-й и 95-й стрелковыми дивизиями показывает образцы бесстрашия в непрерывных боях с фашизмом, нанося удар за ударом по живой силе и огневым средствам противника. С начала военных действий имеет 119 боевых вылетов, из них: на штурмовку 87, воздушный бой — 24, разведку — 8. С 20 августа тов. Полоз имеет 67 боевых вылетов, из которых на штурмовку — 43, воздушный бой — 14, разведку — 3. В воздушных боях… сбил 2 самолета противника «Не-111» и «Me-109» и в группе с товарищами 11 самолетов».

    Счет штурмовкам Полоз продолжил и после написания наградного листа. К началу октября у него было уже 47 штурмовок.

    В феврале 1942 г. 69-й иап был преобразован в 9-й гвардейский. В составе полка П. Полоз весной 1942 г. участвовал в Изюм-Барвенковской операции под Харьковом. В одном из боевых вылетов он был ранен, его самолет подожгли. Летчик получил сильные ожоги и контузию. Во фронтовом госпитале, как Герою, ему создали особые условия для лечения. Персонально ухаживать, прикрепили молоденькую медсестру. Длительное общение переросло во взаимное чувство, и она стала его новой женой.

    После излечения Петра Полоза перевели на должность летчика-инспектора 7-й воздушной армии, а впоследствии он стал летчиком-инспектором Главного штаба ВВС Красной Армии.

    Войну он закончил в Берлине весьма примечательным образом. Военный совет фронта, учитывая настроение авиаторов, принял решение сбросить на почти поверженное фашистское логово в день 1 Мая не бомбы, а алые знамена. Эта задача была возложена на летчиков 2-й BA. Было изготовлено два красных полотнища. На одном из них было написано «Победа», на обратной стороне — «Слава Советским воинам, водрузившим Знамя Победы над Берлином», а на другом — «Да здравствует 1-е Мая». В полдень, после митинга, с аэродрома Альтено, вблизи немецкого городка Луккау, взлетели две группы «яков» — 16 самолетов. Ведущими восьмерок были командир 115-го гиап подполковник АФ. Косса и майор из 1-го гиап В.К Ищенко. В кабине двухместного учебного истребителя, который вел командир 1-го гиап майор НА. Малиновский, сидел корреспондент армейской газеты капитан А.М. Хорунжий со знаменем на коленях. Летчики-инспекторы Главного штаба ВВС дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин и Герои Советского Союза В. Буянов, И. Лавейкин, П. Песков, А Ткаченко, П. Полоз, К Трещев летели почетным эскортом 1-го гиап. Второе знамя было под посадочными щитками «яка» гвардии старшего лейтенанта В.К Новоселова из 115-го гиап. Через десять минут над Рейхстагом повисло на парашютах огромное, горящее на солнце полотнище с таким знакомым и долгожданным для всех словом. А рядом другое: «Да здравствует 1-е Мая». На следующий день Полоз, вместе с другими летчиками-инспекторами посетил поверженный Берлин, был в Рейхстаге.

    Война продолжалась еще неделю. До 8 мая Полоз выполнил еще несколько боевых вылетов на прикрытие войск 1-го Украинского фронта, пришедших на помощь восставшей Праге.

    Всего за войну Полоз совершил 254 боевых вылета и на боевом счету имел 7 лично уничтоженных самолетов врага.

    Через два года после войны в звании подполковника Полоз из-за язвы желудка был уволен в отставку с правом ношения военной формы одежды и особых знаков отличия на погонах, а также с именным наградным оружием.

    Полоз стал пилотом Гражданского воздушного флота. Жил в Киеве. Его пассажирами были высокопоставленные партийные и хозяйственные работники. Летал и за границу. Так, в одном из рейсов в Югославию на приеме в советском посольстве он буквально «украл» у сотрудника этого учреждения его супругу.

    Однако новая женитьба счастья ему не принесла. Дважды Герой Советского Союза А. Ворожейкин в своей книге «Небо истребителя» так описал свою последнюю встречу с ним:

    «Возвращаясь из санатория, я заехал к старому своему приятелю. Мы с ним дружили еще с Халхин-Гола, вместе воевали в Берлинской операции. В войну он служил в гвардейском полку, которым одно время после войны я командовал.

    Ехал к нему домой с опаской. Я знал, что его жена — женщина неуравновешенная, властная. У них возникали частые ссоры, поэтому сразу же поинтересовался:

    — А где же твоя женушка?

    Он с грустью опустился на диван и показал рукой на вторую комнату:

    — Там. Мы развелись. Нашла хахаля с большими деньгами.

    — С тобой живет, здесь?

    — Да.

    Я внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он похудел. Цвет поношенной пижамы было трудно определить, а тапочки и без того невысокого Петю делали совсем маленьким. Всегда спокойный, уравновешенный, сейчас он говорил зло и с раздражением:

    — Ты бы только знал, какая это женщина! Злая. Ленивая. Я все хозяйство вел, продовольствие покупал, готовил еду, полы мыл. А она только и знала спать да красоту наводить.

    Долго мы с ним сидели, он тихо и печально рассказывал свою трагедию. В один из осенних вечеров возвратился с работы раньше обычного. Жены еще не было. Приготовил ужин, взял книгу. Жена пришла поздно, застав его за чтением, зло бросила:

    — Лодырь! Все читаешь, а ужин не приготовил!

    — Ужин готов, а вот где ты гуляла…

    — Ах ты негодник! Я гуляла?! — Она начала хлестать его руками по лицу.

    Он схватил ее за руки, завел их за спину.

    — Помогите! Убивают! — истошно закричала она.

    В комнату ворвались двое здоровенных парней, схватили его, но Петр вырвался: в злобе силы человека неизмеримо увеличиваются. Он схватил попавшийся под руку нож:

    — Зарежу! Не подходите!

    Парни вышли. Жена тихо и мирно стала уговаривать:

    — Петяу успокойся, — усадила на диван, взяла нож.

    В этот момент в комнату вошел врач и те два парня. Не успел он опомниться, как на него одели смирительную рубашку и отправили в психиатрическую больницу…

    — Ты серьезно или шутишь? Сам же говорил, что она тебя упрятала в тюрьму? — спросил я.

    — Для меня психиатричка была хуже тюрьмы. Я был возмущен, ничего не ел. Всем врачам твердил, что не сумасшедший. Они поддакивали: «Хорошо, хорошо. Успокойтесь, и все прояснитсяСколько труда стоило себя сдерживать, — продолжал Полоз. — От этого у меня и появилась аритмия. Сердце к несправедливости чуткое.

    — А как же ты вырвался из больницы?

    — Допустили ко мне Лешу Пахомова[75] У него кто-то из родственников работает на самом верху. Они вызволил меня.

    Мы расстались, и больше встретиться нам не пришлось. Вскоре Петр Полоз умер…»

    В конце своего рассказа о судьбе друга Ворожейкин сознательно поставил многоточие. Его книга вышла в 1991 г., но даже в то перестроечное время гласности всю правду о Полозе он не стал рассказывать. Ворожейкин, который интересовался обстоятельствами осуждения Полоза, впоследствии говорил однополчанам, что «Петю очень сильно подставили в Киеве».

    Петр Полоз застрелил начальника личной охраны первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева Фомичева и его жену. Фомичев был рядом с Хрущевым много лет и был ему очень предан. Уголовное дело носило закрытый характер, как и само судебное заседание, вот почему никто долгое время не мог сказать, за какое преступление осудили Петра Полоза. Отсюда различные версии, легенды.

    В соответствии с Уголовным кодексом тех лет «умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах двух и более лиц наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет со ссылкой или без таковой или смертной казнью».

    Зная обстоятельства дела, многие известные киевские адвокаты ввиду явной безнадежности отказались от защиты подсудимого.

    Лишь недавно видный киевский адвокат Семен Александрович Островский в интервью сотруднице киевского издания «Телеграфъ» Елене Диль, вспоминая о начале своей деятельности юриста рассказал:

    «Однажды ко мне зашла шикарно одетая миловидная женщина, приехавшая из Москвы, представилась бывшей женой некоего Полоза и попросила выступить в роли защитника по делу об убийстве, которое совершил ее бывший муж. Все знаменитые киевские адвокаты ей отказали, и она надеялась только на меня. Я был очень удивлен. Такого уровня клиентов у меня еще не было, да и как она вообще узнала о моем существовании? Когда я познакомился с делом, мне все стало понятно.

    Следствие по данному делу вел ныне покойный Георгий Стоянов. Поддерживал обвинение начальник отдела прокуратуры Киева Дмитрий Попенко — оба высококвалифицированные юристы. Дело было проведено с точки зрения качества следствия прекрасно, за исключением коллизии между заключениями московских и киевских экспертов о признании параноидальной шизофрении у Полоза, в связи с чем он был уволен из армии в отставку и снят с воинского учета. На этом я решил построить защиту. Я понял: только опровергая заключения киевских экспертов, признавших Полоза вменяемым, мне удастся спасти жизнь этому человеку, доказав, что он совершил преступление в состоянии аффекта. Я очень много времени потратил на изучение характеристики личности обвиняемого, анализ состояния его психического здоровья и предмета судебной психиатрии как такового. А что из себя представлял Полоз? Несмотря на то, что у него было всего 7 классов образования, он был человеком недюжинного ума, интересен в общении, много читал, но целенаправленность у него была одна — военное искусство. Человек, совершивший столько боевых вылетов на истребителе, как мне кажется, не может иметь абсолютно нормальную психику. Полоз заслуживал того, чтобы принять участие в его судьбе. Тем более что преступление было настолько нелепым, что психически здоровый человек вряд ли мог его совершить.

    — А какой же у него все-таки был мотив?

    — Да никакого мотива. Так он и не был выяснен. Хрущев вместе с Фомичевым и его супругой возвращались из-за границы в Москву и остановились проездом в Киеве. У Фомичева была квартира на Артема. В этом же доме жила семья Полоза. Полоз и его жена пригласили чету Фомичевых в гости. Во время ужина, вероятно, возникла какая-то конфликтная ситуация. Что там произошло, могла рассказать только оставшаяся в живых Евдокия Полоз, но она уходила от ответа, говоря, что мужчины начали ругаться. Петр схватил ружье и убил сперва жену Фомичева, а потом и его самого. Она скрывала правду, да и никто из состава суда особенно не старался выяснить это. Мое же положение в этом деле было весьма и весьма нелегким, потому что надо мной довлела атмосфера в зале суда: люди не симпатизировали моему подзащитному. Он же, в свою очередь, вел себя очень достойно. «Я виноват, но я не помню, как это произошло», — говорил Полоз.

    — Что же это, по-вашему, было: искренние слова или продуманная тактика? Вы ведь упоминали, он был очень умен.

    — Я думаюу что он был откровенен. И это тоже придавало мне силы. Самое трудное — это выступать перед аудиторией и не найти контакта с нею. Если такое происходит, нечего тебе делать в адвокатуре. Я не был подавлен, активно боролся — это видно из документов. Я все-таки надеялся, суд отправит дело на дополнительное расследование для разрешения единственного вопроса: было ли преступление совершено преднамеренно или в состоянии аффекта. Я был молод и уверен в своих силах, поэтому надеялся, что в защитной речи мне удастся убедить суд не выносить смертного приговора. Однако чем больше прокурор приводил доводов в подтверждение версии следствия, тем больше я терял надежду спасти жизнь Полозу. Когда находящиеся в зале люди встретили его речь бурными аплодисментами и одобрили его требование применить к моему подзащитному высшую меру — смертную казнь, я был настолько растерян, что в моем мозгу промелькнула такая мысль: сейчас встану и опозорюсь. И здесь Господь пришел мне на помощь. Я понял, что снова придерживаться линии защиты, связанной с судебно-психиатрической экспертизой, неэффективно. Меня вдруг осенило. Поначалу мысль была робкой, но, взглянув еще раз на его жену, я понял, что виновата во всем она. Я вспомнил, как (согласно показаниям родителей подсудимого) она, используя тяжкое психическое заболевание мужа, подстрекала его к убийству своих родителей и как он душил их в погребе, будучи в Красноармейске у них в гостях. То есть до этого мои мысли работали в одном направлении: душевное состояние подсудимого, и я не видел истинных причин.

    — Вы имеете в виду, что он испытывал так называемую «невротическую любовь» к своей жене, а она умело этим манипулировала?

    — Несомненно, потому что он среди ночи приставлял к груди этой женщины шпагу и вопрошал, любит ли она его, ведь именно она водила его по краю пропасти. Ее интересовали только материальные блага, которыми она могла пользоваться на правах жены. Она, несомненно, руководствовалась при этом корыстными мотивами — овладеть квартирой в Киеве и избавиться от неугодного, обременяющего ее жизнь тяжелобольного мужа. Провоцируя этот конфликт, в результате которого неуравновешенный и вспыльчивый Полоз пошел на преступление, она заведомо желала роковой развязки. Я выступал минут 40. Стояла гробовая тишина. Та публика, которая только что поддерживала прокурора, после моих последних слов: «Это она виновата!» — пришла в неистовство. Такого шквала аплодисментов я, честно говоря, не слышал…

    — Но ведь Полоза все-таки расстреляли?

    — Естественно, было довольно наивно надеяться на то, что суд того времени его помилует. Тогда главным ориентиром была партия, а здесь такие жертвы — приближенные люди самого Хрущева! Протесты, направляемые мною Генеральному прокурору Роману Андреевичу Руденко тоже не принесли желаемых результатов. На приеме в Генеральной прокуратуре СССР Руденко меня спросил: «Скажите, а как бы вы поступили на моем месте?» И я все понял: полная зависимость от ЦККПСС».

    Судьи не нашли в преступлении П. Полоза смягчающих обстоятельств, также не были учтены его фронтовые заслуги, полученные ранения и контузии. В судебном заседании также не была выяснена подлинная роль в произошедшей трагедии его жены, имевшей на него большое влияние.

    В конце 1962 г. Петр Варнавович Полоз за убийство двух граждан, как было сказано в приговоре суда «на почве ревности и мести» был приговорен к расстрелу.

    С. Островский вспоминал о последнем слове Полоза: «Он произнес поразительные слова, я запомнил их на всю жизнь. Надо сказать, что слушали его, затаив дыхание. Он с большой теплотой говорил об убитой чете Фомичевых, не просил пощады, признавал, что заслуживает самого сурового и жесткого наказания. Приводя некоторые примеры из истории, говорил о причинах возникновения войн и гибели миллионов невинных людей. Как несправедливо, что те, которые инициируют эти страшные убийства, остаются безнаказанными. «Моя профессия — убийца. Чем больше я убивал, тем больше руководители государства меня поощряли. Жертвами были не только немецкие летчики. Мирное население тоже. Разве они не люди? Я не оправдываюсь. Я заслуживаю, чтобы меня расстреляли, но я хочу рассказать народу, почему я это сделал. Ведь я не родился убийцей. Каждый мой боевой вылет и сбитый самолет, а значит, чьи-то смерти — это орден, чин, почет. Значит, я должен отвечать не только за это убийство? Я не один такой. Я не прошу суд ни о каком снисхождении. Я — летчик! Я — свободный человек! Это моя стихия, и ни о какой мере наказания, связанной с лишением свободы, речи быть не может. Я поддерживаю требование прокурора о вынесении приговора со смертной казнью», — были его последние слова. Так трагически и красиво закончилось это дело.

    За время своей адвокатской практики я вел много дел об убийствах, есть они у меня и сейчас. Но таких ярких и смелых личностей, как Полоз, я больше не встречал».

    С середины 60-х годов цифра летчиков — Героев обороны Одессы, стала приводиться в таком словосочетании: «свыше 10 летчиков», «11 летчиков во главе с командиром», «несколько летчиков».

    На месте бывшего аэродрома 69-го иап под Одессой был сооружен памятник пилотам. В 2002 г. там же была установлена плита с именами летчиков — Героев Советского Союза. В этом списке значится и Петр Полоз. Лица, инициаторы установки плиты, посчитали, что негоже вычеркивать его имя, — ведь реально этот человек в 1941 г. действительно героически защищал город. Погибни он в те дни, память о нем сохранилась бы так же, как и о других павших героях. Что же касается того, как сам человек распорядился своей судьбой и жизнью после войны, об этом невозможно судить однозначно, не зная всех обстоятельств дела.

    Память о П.В. Полозе хранил его сын, Олег Петрович Полоз и внук, который окончил Черниговское ВВАУЛ и тоже стал летчиком.

    Литература

    Ворожейкин А В. Истребители. М., 1961.

    Ворожейкин AB. Небо истребителя. М.: Воениздат, 1991. С. 140–142.

    Ворожейкин AB. Под нами Берлин. Горький, 1970.

    Калиниченко В. Героя можно убить, но нельзя забыть подвиг // Донбасс. 2003. 20 мая.

    Лавриненков В Д. Возвращение в небо. Киев, 1974.

    Лавриненков В Д. Сокол-1. Киев, 1975.

    Откуда взлетали соколы. Челябинск, 1988.

    Череватенко А Мы вернемся, Одесса! Одесса, 1963.

    Шингарев С. Под нами Халхин-Гол. М.: Московский рабочий, 1979. С. 56–58.

    ПРОСКУРОВ Иван Иосифович

    (18.02.1907—28.10.1941) Генерал-лейтенант авиации

    Родился в селе Малая Токмачка ныне Ореховского района Запорожской области (Украина) в семье рабочего-железнодорожника. Украинец. Трудовую деятельность начал в литейном цехе завода в г. Запорожье. С 1923 г. комсомолец, секретарь райкома комсомола. Член ВКП(б) с 1927 г. Учился на рабфаке Харьковского института механизации и электрификации (октябрь 1927 г. — май 1930 г.).

    В сентябре 1930 г. там же перевелся в Институт электрификации и механизации.

    С апреля 1931 г. в РККА. Окончил 7-ю Сталинградскую военную школу летчиков (1933). С декабря 1933 г. инструктор 2-й легкобомбардировочной эскадрильи в 23-й авиабригаде Московского ВО при Военно-воздушной академии в Монино. Окончил курсы командиров кораблей) при ШМЛиЛН и с мая 1934 г. продолжил службу командиром экипажа самолета ТБ-3. С января 1935 г. командир отдельного корпусного авиаотряда, с сентября 1936 г. командир 89-й тяжелой бомбардировочной авиационной эскадрильи, старший лейтенант.

    С сентября 1936 г. по июнь 1937 г. участник гражданской войны в Испании в составе республиканских ВВС. За отличия при выполнении боевых заданий 21 июня 1937 г. удостоен звания Героя Советского Союза.

    С 16 июля 1937 г. командир 54-й сбабр в Киевском ВО (г. Белая Церковь), полковник, досрочно комбриг (22.02.1938). С мая 1938 г. командующий 2-й авиационной армией особого назначения (г. Воронеж). С 14.04.1939 г. по 27.07.1940 г, начальник Разведуправления НКО СССР — заместителе наркома обороны СССР, комдив. Генерал-лейтенант авиации (4.06.1940). С 9 сентября 1940 г. заместитель командующего ВВС Дальневосточного фронта. С 25 октября 1940 г. помощник начальника ГУ ВВС РККА по Дальней бомбардировочной авиации. С 19 июня 1941 г. — начальник ВВС 7-й армии.

    Награжден ррденами Ленина (21.06.1937), Красного Знамени (2.01.1937), двумя орденами Красной Звезду (1935, 1940), медалью «XX лет РККА».

    Пал жертвой клеветы и репрессий. Арестован 27 июня 1941 г., расстрелян без суда 28 октября 1941 г. Реабилитирован посмертно 11 мая 1954 г.

    ПЕРВЫЙ ГЕРОЙ УКРАИНЫ

    До конца 80-х об этом человеке можно было узнать лишь то, что он храбро сражался в Испании за что и был удостоен высокого звания Героя, и еще некоторые подробности детских и юношеских лет. Более развернутые очерки о жизни и деятельности Проскурова стали появляться лишь в последнее время.

    Когда ему было семь лет, семья переехала на постоянное место жительства в поселок Верхняя Хортица. Рядом жили немецкие колонисты, и он, сдружившись с детьми, освоил и легко понимал разговорный немецкий язык. В 1914 году Иван поступил в 1-й класс Александровского (Запорожского) училища железнодорожников. Был способным и прилежным учеником. С ранних лет трудился, да и учеба была связана с выполнением подсобных работ в ремонтных мастерских. Прервала учебу Гражданская война. С 11 до 15 лет мальчик помогал родителям в домашнем хозяйстве, а потом нанялся батраком к богачу. В августе 1924 г. устроился на завод. Работал в литейном цехе помощником вагранщика. Два года спустя Проскурова избрали председателем районного секретариата профсоюзов в селах Хортица и Токмаковка. В последнем селе нашел он и свою любовь на всю жизнь — красавицу Александру. В ноябре 1926 г. в молодой семье родился первенец — девочка Лида.

    Комсомолец 20-х годов. Простой и скромный, трудолюбивый и жизнерадостный человек. В его голубых глазах всегда сверкали задор и отвага. В 1927 г. он стал коммунистом. Учился на рабфаке сельскохозяйственного института в Харькове. С последнего курса института в апреле 1931 г. по партийной путевке был направлен на учебу в 7-ю Сталинградскую школу военных летчиков.

    Позднее Проскуров признавался: «Я даже побаивался летного дела, но меня вызвали в райком комсомола и там сагитировали пойти в летную школу».

    После ее окончания в феврале 1933 г. служил летчиком-инструктором. В марте 1934 г. был направлен в щколу морских летчиков. В мае 1934 г. Проскурова назначили командиром экипажа тяжелого бомбардировщика. В том же году он успешно испытывает модификацию самолета ТБ-3, предназначенного для переброски десантных войск, и в конце года идет на повышение — становится командиром отряда.

    В октябре 1935 г. в составе советской делегации Проскуров принял участие в Международном авиационном состязании в Бухаресте (Румыния).

    Когда самолет В.П. Чкалова, совершавший рекордный беспосадочный перелет, потерпел 22 июля 1936 г. аварию при посадке на остров Удд, экипажу ТБ-3 Проскурова командование авиабригады поставило задачу оказать им помощь. Необходимо было срочно перебросить ведущего инженера, специалистов и запасные части к поврежденному самолету. На выполнение задания отводилось трое суток. Штурман Прокофьев[76] вошел в экипаж Проскурова.

    Взлетели с московского аэродрома на рассвете 30 июля. Полет проходил в сложнейших погодных условиях на высоте 4000–6000 метров. Садились в Омске, Красноярске. Делали заправку и тут же подкреплялись сами бутербродами с чаем. Сразу за Красноярском самолет вошел в дождевую пелену. Перед Байкалом началось что-то невообразимое. Самолет резко бросало в «воздушную яму» до 1500 метров, затем восходящим потоком подбрасывало до 4000. С потемневшим от напряжения лицом оба пилота с трудом удерживали самолет. Опасно задвигались грузы. Угрожающе громко скрипели шпангоуты и стрингеры каркаса. Лишь над восточным побережьем Байкала эта жуткая пляска самолета прекратилась.

    На промежуточный аэродром садились ночью. Проскуров дал возможность экипажу выспаться. На следующий день, придерживаясь Амура, вышли на Хабаровск.

    Расстояние в 6860 километров по маршруту Москва — Хабаровск было преодолено за 29 часов 47 минут летного времени. Весь перелет длился 54 часа 13 минут. Свой самолет они передали местной авиабригаде. Обратно ехали 11 суток поездом. Совместный полет и долгая дорога сдружили летчика Проскурова и штурмана Прокофьева. Среднего роста, коренастый, с живыми серо-голубыми глазами и темно-каштановыми волосами командир покорил Прокофьева своей выдержкой, собранностью, обдуманностью действий — всеми теми чертами, которые характеризуют волевую натуру.

    Приказом наркома обороны К.Е. Ворошилова от 19 августа всему экипажу была объявлена благодарность, а начальник ВВС Алкснис через три дня после приезда лично принял участников перелета и вручил всем именные золотые часы. В секретариате им были вручены путевки в подмосковный санаторий «Архангельское».

    В сентябре 1936 года Проскуров и Прокофьев подали рапорта, с тем чтобы их направили добровольцами в республиканскую Испанию, где вспыхнул мятеж. Друзья взяли в библиотеках книги по Испании, начали учить испанский язык. Когда был получен приказ, чтобы быстрее добраться до цели, вылетели пассажирским самолетом по маршруту Москва — Берлин — Париж. На руках командировочные предписания от московского автомобильного завода. Цель командировки: посетить автомобильные предприятия «Рено» для обмена опытом. Три дня в Париже, затем поезд Париж — Тулуза, пассажирским самолетом до Аликанте, поездом до Мадрида.

    Аэродром Алькала-де-Энарес. Советский военно-воздушный атташе в Испании Б. Свешников представляет их летчикам-«старикам»:

    — Новые волонтеры — поляк Феликс и чех Солдатчек.

    Здесь пути-дороги друзей разошлись. Проскурова направили под Картахену. Здесь он, будучи командиром отряда, летал на устаревшем бомбардировщике «Бреге-19» с аэродрома Хетафа.

    Свое первое задание группа выполнила успешно. Проскуров совершил еще несколько вылетов и остался «безлошадным». Затем в Альбасете началось формирование интернациональной эскадрильи «Испания». В нее вошло три отряда — два на самолетах «Потез-54» и один на «Бреге-19». С 15 октября франкисты перешли в наступление, и боевая работа стала более напряженной. С каждым боевым вылетом увеличивалась бомбовая нагрузка: кроме четырех стокилограммовых бомб наружной подвески, в фюзеляж «Потеза» загружалось 50 мелких осколочных и зажигательных бомб. В шутку эти устаревшие самолеты летчики прозвали «протезами». Проскуров возглавил звено из трех «Потез-54».

    …Три часа ночи. Тревога. Под Мадридом обнаружены замаскированные артиллерийские позиции. Командир группы приказывает во что бы то ни стало уничтожить их. Один за другим самолеты взмывают в небо.

    Когда приближались к цели, противник открыл сильный заградительный огонь, но самолеты упрямо идут к цели. Первыми сбросил бомбы бомбардировщик капитана Ларакко, за ним Проскуров, последним кнопку бомбодержателя нажал Деменчук Боевая задача была выполнена.

    27 октября 1938 года шестерка бомбардировщиков, в составе которой находился Проскуров, нанесла бомбовый удар по аэродрому в Талавере в районе реки Тахо, в результате которого было уничтожено 15 самолетов мятежников.

    На следующий день они же бомбили аэродром мятежников в Гранаде.

    30 октября три бомбардировщика, которые пилотировали испанец Сопилло, украинец Проскуров и болгарин Горанов, вылетели на бомбардировку живой силы и техники в районе Навальконеро, что всего в 30 км к юго-западу от Мадрида. Ведущий Сопилло опоздал к вылету, а затем безрассудно изменил маршрут полета и долго летел над вражеской территорией. И, конечно же, еще до приближения к цели, в районе Навалькорнеро перехватили восемь «хейнкелей».

    Один вражеский истребитель пристроился к ведущему, а затем сделал крутой разворот на юг и помахал крыльями. Ведущий последовал за ним. Измена!

    Оставшиеся «хейнкели» ринулись в атаку на два бомбардировщика. Их встретил огонь стрелков, и после второй атаки один из «хейнкелей» вспыхнул от меткой очереди стрелка. В тот же миг загорелся мотор на самолете Горанова, и он начал отставать. Проскуров не оставил друга в беде: сбавил скорость и вместе с экипажем Горанова продолжал отбиваться от наседавших вражеских истребителей. Когда у Горанова был подбит второй мотор, фашистские летчики оставили его, так как были уверены, что поврежденный самолет далеко не уйдет. Они бросились за машиной Проскурова. Искусно маневрируя, тот уводил истребители все дальше и дальше от горящей машины. Поврежденные и изрешеченные пулями бомбардировщики Горанова и Проскурова так и не сумели дотянуть до аэродрома. Проскуров сделал вынужденную посадку на виноградном поле, а раненый Горанов сел на фюзеляж на нейтральной полосе. Лишь на следующий день экипаж Проскурова пешим порядком возвратился на свой аэродром.

    В дальнейшем, взаимодействуя с военно-морским флотом, Проскуров летал на «Потез-54» с аэродрома Сан-Хавьер. Необходимо было найти крейсера мятежников «Сервера», «Канариес», «Болеарес» и навести на них флот. Не было опыта распознавания кораблей с большой высоты, опыта бомбометания по кораблям в море. Брошенные бомбы, казалось попадали в цель, а крейсер все-таки уходил без повреждений. После неудачных бомбардировок Остряков[77] и Проскуров приходили на стоявшие в Картахене корабли, знакомились с мишенью в натуре, разрабатывали тактику будущих операций. Для выполнения этой задачи Проскуров вызвал из эскадрильи Шахта штурмана Прокофьева, который имел опыт распознавания военных кораблей. Теперь задача была выполнена, а экипаж Острякова— Прокофьева при бомбардировке повредил один из кораблей.

    С 3 февраля 1937 г., после отъезда Э. Шахта в Советский Союз, Проскуров возглавил 1-ю эскадрилью бомбардировщиков «СБ», которая базировалась на аэродроме Сент-Клементе. Здесь он вновь начал летать в одном экипаже с Прокофьевым.

    В середине марта того же года с аэродрома Алькала друзья участвовали в нанесении бомбового удара по основной железнодорожной станции снабжения итальянского корпуса Сигуэнса. Проскуров повел эскадрилью в обход цели с востока, откуда противник меньше всего ожидал налет. Шли на пределе высоты, прикрываясь холмистой местностью. Едва пересекли шоссе, стало видно станцию, до предела забитую железнодорожными составами. Лучшей цели Прокофьеву еще не приходилось видеть. Можно было бомбить, не целясь. Но штурман дал команду Проскурову подвернуть вдоль эшелона цистерн.

    Пять тонн бомб превратили станцию в огненный ад. Оставались еще полные боекомплекты к пулеметам. На обратном пути, сзади с тыла, самолеты вышли на высоте 300 м. на колонны итальянского корпуса, двигавшегося по шоссе. Перестроились в цепочку. Прокофьев вспоминал: «Так близко врага мы еще не видели. Наглый, самоуверенный, он пришел в чужую страну, чтобы поработить ее народ… Я смотрел на Проскурова. Он стиснул зубы. Его голубые глаза пылали гневом. Машина перешла в пологое пикирование, я открыл огонь по автомобилям. При выходе из пикирования стрелок поливал огнем нижнего пулемета. Этот маневр повторили экипажи остальных самолетов. Было видно, как солдаты вскакивали с автомашин и разбегались. Многие бросали оружие».

    В это время летчики эскадрильи Проскурова делали по 3–4 вылета в день. К исходу 12 марта наступление итальянского корпуса, рвавшегося к Мадриду, было приостановлено, а затем началось его паническое отступление.

    В конце мая республиканский флот совместно с авиацией должны были нанести удар по ВМБ мятежников на острове Ибиса. Обнаружив на рейде немецкий линкор «Дойчланд», командующий флотом решил не осложнять международную обстановку и отказался от обстрела базы. Однако летчиков-бомбардировщиков не предупредили об отмене удара. Три самолета, которые пилотировали Проскуров, Остряков и Тхор вышли на цель. Лавируя между разрывами снарядов зенитной артиллерии, ведущий самолет, который пилотировал Н. Остряков, прошел над линкором. Штурман Ливинский точно прицелился и нанес удар. В немецкий линкор угодили две бомбы, которые нанесли ему значительный ущерб, выведя из строя около 80 членов экипажа.

    По возвращении из Испании Проскуров в июне 1937 г. стал первым украинцем — Героем Советского Союза. В том же месяце его назначили на должность командира 54-й авиабригады в Белой Церкви (Киевский военный округ), затем командующим 2-й отдельной авиационной армией особого назначения в Воронеже.

    В ноябре 1939 г. ему была вручена Золотая Звезда Героя Советского Союза с порядковым номером 33.

    Был в судьбе летчика-Героя период жизни, о котором долгое время не упоминали: с 14 апреля 1939 г. по 27 июля 1940 г. он возглавлял Разведывательное управление НКО СССР. Его назначение на этот пост все же не было случайным, как кажется на первый взгляд. Достаточно вспомнить командировку в Румынию. В Испании он был знаком с начальником Разведуправления Берзиным, а при возвращении из Испании несколько недель провел в Париже. В загадочные командировки он исчезал и позднее, ничего не объясняя родным.

    После прокатившейся в 1937–1938 гг. волны арестов Проскуров сумел в короткий срок наладить деятельность Разведывательного управления. Он быстро входил в курс дела, становился талантливым руководителем. Никогда не повышал голос на подчиненных, прислушивался к их мнению, советовался по операциям. Он поражал сотрудников острым умом, цепкой памятью и настойчивостью. Домой уходил в 2–3 часа ночи. После докладов Сталину и в Генштаб он снова и снова перепроверял полученную информацию. Многие налаженные им разведструктуры действовали на протяжении всей Великой Отечественной войны. У Проскурова возникла идея создать единый центр по изучению и анализу всей разведывательной информации. В своих докладах он ничего не приукрашивал и не преуменьшал. Точку зрения Управления он докладывал Сталину напрямую, через голову своего наркома, что не совсем нравилось Тимошенко[78]. Были у него стычки и с Л.П. Берией. Многих разведчиков он уберег от арестов. Это стоило ему в конечном счете карьеры.

    В конце июля 1940 г. генерал-лейтенанта авиации Проскурова освободили от должности, поставив в вину плохую подготовку разведки к советско-финляндской войне 1939–1940 гг. И это при том, что именно военная разведка обеспечила штабы войск подробнейшими сведениями буквально о каждой огневой точке линии Маннергейма.

    Некоторое время Проскуров находился в резерве Наркомата обороны, пока в сентябре 1940 г. его не назначили командующим ВВС Дальневосточного фронта, а в октябре того же года — помощником начальника Главного управления ВВС Красной Армии по Дальней бомбардировочной авиации. По сути, он стал родоначальником ставшей в годы войны грозной силой авиации дальнего действия.

    И.И. Проскуров остался самим собой. На одном из заседаний проектной комиссии в присутствии Сталина при необоснованной критике со стороны известного летчика он горячо отстаивал предложение Туполева о создании нового четырехмоторного бомбардировщика с убирающимся шасси.

    В новой для себя должности Иван Иосифович почти все время проводил в командировках, инспектировал боевую готовность частей. Весной 1941 г. во время проверки авиационной бригады в Запорожье ее комбриг уверенно доложил о готовности летчиков выполнять боевые задания днем и ночью, в любых погодных условиях. В полночь Проскуров поднял бригаду по тревоге и приказал поднять эскадрилью для учебного бомбометания на полигоне. При возвращении летчики пренебрегли высотой, и три экипажа, пролетая над Донбассом, врезались в терриконы. Началось следствие, которое показало полную невиновность генерала Проскурова в случившемся.

    Тем не менее ему объявили служебное несоответствие, а 27 мая 1941 г. освободили от занимаемой должности с формулировкой: «за аварийность в частях дальней бомбардировочной авиации».

    «Согласен, чтобы т. Проскуров был предан суду наравне с т. Мироновым[79] Это будет честно и справедливо.

    (И. Сталин».)

    Эта резолюция на проекте приказа наркома обороны от 12 апреля 1941 г. и решила окончательную судьбу прославленного летчика.

    21 апреля Проскуров пишет Сталину письмо, которое менее всего похоже на покаяние или оправдание: «…Происшествия тяжелые, и их много, это верно, но интересы дела требуют еще больше увеличить интенсивность летной работы, неустанно улучшая организацию и порядок в ВВС… У нас в истории авиации не было случая, когда бы судили командира за плохую подготовку вверенной ему части. Поэтому люди невольно выбирают из двух зол для себя меньшее и рассуждают так: «За недоработки в боевой подготовке меня поругают, ну и в худшем случае снизят на ступень в должности, а за аварии и катастрофы я пойду под суд».

    18 июня 1941 г. Проскурову позвонил Сталин, спросил о здоровье. Невольным свидетелем разговора стал его боевой товарищ Г. Прокофьев: «Чувствую себя нормально, жду приказа о назначении… Нет, товарищ Сталин, я готов на любую должность. Я еще молод… Назначьте на дивизию… Готов туда… Согласен и на Одессу… Нет, товарищ Сталин, я готов на любую должность. Любую».

    На следующий день Проскурова назначили на должность начальника ВВС — начальника авиационного отдела 7-й армии. На другой день после назначения генерал заехал в Разведуправление. Разговор с направленцем по Германии полковником Большаковым[80] настолько встревожил его, что он тут же послал телефонограмму начальнику штаба ВВС 7-й армии с приказом немедленно перебросить самолеты с основных аэродромов на запасные.

    Поздно вечером 22 июня И. Проскуров, попрощавшись с семьей, выехал к новому месту службы в Карелию.

    27 июня 1941 г. Иван Иосифович был арестован в Петрозаводске.

    Основанием для ареста послужило телеграфное распоряжение начальника Главного управления госбезопасности В.Н. Меркулова[81]. Проскуров был препровожден в Москву и брошен во внутреннюю тюрьму на Лубянке. Ему ставилась в вину принадлежность к «антисоветской военно-заговорщической организации». Как следует из документов, он был «…признан виновным… по возвращении из Испании тормозил боевую подготовку летного состава, не боролся с аварийностью… Виновным себя не признал».

    Расстрелян Проскуров был без суда вместе с группой авиационных командиров близ города Куйбышева в октябре 1941 г. К моменту гибели было ему всего 34 года.

    Вплоть до середины 80-х о нем писали, что «умер генерал Проскуров в годы Великой Отечественной войны».

    Литература

    Даинес В. Был смел не только в воздухе… // Ориентир. 2002. № 10. С. 66–67.

    Джога И.М., Кузнецов И.И. Первые Герои Советского Союза. Иркутск Изд-во Иркутского университета, 1983.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. M.: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 64, 73–74.

    К 100-летию со дня рождения генерал-лейтенанта авиации И.И. Проскурова // Военно-исторический архив. 2007. № 2.

    Лукаш И.М. Солдаты славы не искали. Днепропетровск, 1984. Островский Д. Совершенно секретно // Советский воин. 1990.№ 17. С. 68–71.

    Подвигом славны твои земляки. Запорожье, 1962. С. 241–243.

    Сухачев М. Штурман воздушных трасс. М.: Московский рабочий, 1981. С. 38–52, 65–78.

    ПТУХИН Евгений Саввич

    (20.03.1902-23.11.1941) Генерал-лейтенант авиации

    Родился в г. Ялте. С 1905 г. проживал в Москве. С 28 января 1918 г. в Красной Армии. Моторист 3-й Московской авиагруппы. С ноября 1918 г. в составе 1-го авиационного артиллерийского отряда. Участник Гражданской войны на Южном фронте и на польском фронте. После окончания Егорьевской школы мотористов служил ст. мотористом во 2-м истребительном крыле 1-й АЭ. Окончил теоретическую школу летчиков в г. Егорьевске по курсу пилота в декабре 1923 г., учился в Липецкой летно-практической школе. После ее расформирования с мая 1924 г. в Борисоглебской школе пилотов. Со 2 декабря 1924 г. — летчик 2-й оиаэ (с конца 1925 г. — 7-я оиаэ им. Ф. Дзержинского). Командовал звеном (с 1925 г.), отрядом самолетов Д-11 (с 1927) в иаэ г. Витебске. В 1929 г. учился на КУКС при ВВА им. Н. Жуковского. После их окончания — командир (комиссар) 15-й оиаэ в Брянской авиабригаде. С мая 1934 г. командир 450-й сабр в Смоленске, с июля 1935 г. — 142-й иабр в г. Бобруйске. Комбриг (25.05.1936).

    Участник национально-освободительной войны в Испании с мая 1937 г. по январь 1938 г. С апреля 1938 г. командующий ВВС Ленинградского ВО. В 1939 г. окончил КУКС. Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг. За успешное командование ВВС 7-й армии, затем ВВС Северо-Западного фронта 21 марта 1940 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Награжден орденами Ленина (22.12.1937, 21.03.1940), Красного Знамени (02.03.1938), Красной Звезды (1935) и медалью «XX лет РККА».

    Генерал-лейтенант авиации. (04.06.1940). С августа 1940 г. командующий ВВС Киевского ОВО. С января 1941 г. — заместитель начальника ГУ ПВО. В начале Великой Отечественной войны арестован, расстрелян без суда. 15 мая 1943 г. был лишен звания Героя Советского Союза и других наград.

    22 февраля 1955 г. посмертно восстановлен в воинском звании, звании Героя Советского Союза и в правах на другие награды.

    В САМОМ НАЧАЛЕ ВОЙНЫ

    Отец Птухина выбился в люди из почтовых ямщиков. В 1905 г. ему предложили должность управляющего конным двором в Москве, куда он вместе с семьей и переехал. Конный двор располагался на Трубной площади, и любознательный мальчуган с ранних лет пропадал среди лошадей, сохранив к ним, а также к голубям и собакам любовь на всю жизнь. «Воробышек» — так прозвали его в семье. Характер у него был добрый. С осени 1914 г., когда тяжело заболел и слег отец, а старшего брата Василия призвали в армию, он стал кормильцем семьи. Работал носильщиком на вокзале, мальчиком для посылок за 6 рублей, жилье и харчи. Однажды убежал из дома, забрался в вагон с солдатами, которые вскоре обнаружили его и просто выкинули из поезда на ходу. Две недели пролежал сильно разбитый и простуженный. Поступил работать учеником телефониста. С 1917 г. участвовал в демонстрациях. Во время октябрьских боев в Москве умер отец.

    Когда объявили запись добровольцев в Красную Армию, чтобы приняли, исправил год рождения с 1902 на 1900 г. Учился на курсах пулеметчиков, а затем, когда приехал брат Василий, который служил в авиации, уехал с ним в Тверь. Был зачислен красноармейцем аэродромной охраны Тверской авиагруппы и вскоре стал добровольным помощником мотористов. Подружился с одним из них — Петром Пумпуром. Плотничал, клеил, выстругивал детали каркаса крыла. Познал тайну регулировки зажигания мотора.

    В ноябре 1918 г. отряд перебазировался в район Обояни на Южный фронт, и моторист Птухин обеспечивал вылеты по поддержке наступления донецкой группы войск Был контужен во время бомбежки с «Хэвиленда». Затем отряд перебазировался на Юго-Западный фронт. Базировались на аэродроме Сватово, Купянск. В составе 13-й армии отряд воевал против Врангеля в районе Александровска. От отца досталась ему добрая хозяйственная жилка. Так, во время отступления не стал уничтожать имущество, которое не удавалось вывезти, а спрятал на хранение у крестьянина.

    В конце мая 1920 г. отряд влился в центральную авиагруппу, которой командовал И.У. Павлов[82], и был направлен на Польский фронт.

    По окончании боевых действий Птухин пишет рапорт: «Ввиду того, что внутренняя контрреволюция разбита окончательно и бесповоротно, а для предстоящих битв с мировым империализмом стране нужен крепкий воздушный флот, прошу отправить меня учиться на военлета, так как я мечтал об этом всю жизнь…»

    Однако экзамен в Егорьевскую теоретическую школу он не сдал, но благодаря характеристике был зачислен в класс мотористов. По окончании школы получил назначение на должность старшего моториста Отдельной иаэ № 2 в Подосинки, близ Москвы. Командиром ее в то время был герой Гражданской войны И. Спатарель. Через год Птухин вернулся в Егорьевск — учиться на летчика. Продолжал учиться летному делу в Липецке, где стал командиром группы учлетов. В числе лучших он был командирован для прощания на похороны Ленина. После 30 провозных полетов с инструктором 4 апреля 1924 г. первым среди курсантов поднялся в воздух самостоятельно на «Анрио Н-14». Завершил учебу в Борисоглебске. Среди 20 лучших выпускников получил направление в Серпуховскую высшую школу стрельбы и бомбометания. Начальником школы был Астахов[83] — будущий маршал авиации.

    Во время службы во 2-й оаэ снова встретил Петра Пумпура, который также окончил Егорьевскую «терку» с разницей в один выпуск. На «Мартинсайдах» однажды сошлись друзья в воздушном бою, да так, что были отстранены командиром на срок «пока не передумаю». Познакомился в деревне Ротаново с учительницей ликбеза, начал ухаживать. Но не получилось. Перехватил другой летчик, увез. В сердце осталась зарубка на долгие годы. Во время полетов спас летчика Цуренко, самолет которого скапотировал при вынужденной посадке. Сел рядом и вытащил пилота, который самостоятельно не мог выбраться. Летом 1925 г. совершил свой первый боевой вылет против восставших бандитов в селе близ ст. Ильинская Московско-Курской железной дороги.

    В начале 30-х в Брянской авиабригаде вновь пересеклись дороги Птухина и Пумпура. Оба командовали отдельными истребительными эскадрильями. Пумпур 17-й, а Птухин — 15-й им. ЦИК СССР. На вооружении эскадрильи 43 истребителя И-2бис, затем И-3.

    В бригаде удивлялись его выносливости. Однажды командовавший в то время ВВС Красной Армии Я. Алкснис проверял воздушную стрельбу летчиков. Птухин отстрелялся на отлично дважды: за себя и комэска Ванюшина, который не попал в цель. Уви-4 дев, как пилотирует Птухин, Я. Алкснис сказал командующему Белорусским округом И. Уборевичу, что по чистоте пилотирования после Анисимова и Чкалова третьим он бы назвал его. Уборевич отозвался о комэске как о подготовленном, способном командире, и вскоре тот был назначен командиром Смоленской авиабригады.

    Представился новый комбриг своим подчиненным каскадом фигур высшего пилотажа над аэродромом.

    К середине 30-х комбриг Птухин — это умный, энергичный, эрудированный командир и человек. В свои 35 лет он был похож на своих молодых летчиков — ловок и силен, как юноша. Был худощав и широк в плечах. В нем угадывался спортсмен. Налитое мускулами тело не имело ни грамма лишнего веса. Лобастая голова, с коротко остриженными светлыми и далеко не густыми волосами, всегда была непокрыта. За все брался крепко и уверенно. Птухин был яркиМ носителем замечательных, сложивши хся в огне Гражданской войны традиций военных коммунистов. Он всегда прежде всего заботился о людях, с которыми делал дело.

    Как вспоминали, сослуживцы, Евгений Саввич хоть и имел беспокойный характер, но был страстным поборником строго регламентированного порядка на аэродромах. Он участвовал в разработке и создании уставов, учебных пособий, наставлений, инструкций. Лично обкатывал в группе летчиков «Наставление Курса огневой подготовки». Участвуя в испытании нового синхронизатора[84], выявил серьезный конструктивный недостаток. Также, не дожидаясь пока придут документы, регламентирующие вывод самолета из плоского штопора, составил программу и лично отработал ее.

    Разболтанности Птухин не терпел. При нем в Смоленской бригаде начали проводить строевые занятия, утреннее построение, развод подразделений строем, появились патрули, улучшилась служба внутреннего наряда. Вся жизнь бригады переместилась на аэродром. Полеты организовывались днем и ночью. Летчики овладели «слепыми» и высотными полетами на истребителях И-15. Были введены премии за прямое попадание при бомбометании. Сам он был отличным командиром-воспитателем и прекрасным летчиком-истребителем, снайпером. Без промаха стрелял по воздушным и наземным целям, являлся мастером высшего пилотажа. Как летчик-командир, одним из первых в воздухе и на полигоне практически отрабатывал новые упражнения и задачи. Он хорошо знал людей своего соединения и мог безошибочно охарактеризовать каждого. Умело сочетал требовательность с высокой, щепетильной даже, заботой о подчиненных. Если, бывало, замечал несправедливость, допущенную к подчиненному в любой инстанции, то настойчиво добивался правильного, разумного решения наболевшего вопроса. Подчиненные его уважали за прямоту, честность. Правда, бывал он пылок, иногда не в меру, но отходчив. Он считал делом чести, коли сознавал свою неправоту, извиниться за излишнюю горячность. Добиться его похвалы считалось делом более чем трудным, и она высоко ценилась.

    Во время осенних учений 1934 г. Смоленская авиабригада была названа в числе лучших. В начале 1935 г. летчики бригады первыми освоили (при отсутствии учебного самолета-спарки) новейший истребитель И-16.

    При подготовке к первомайскому параду в Москве аэродром от частых дождей раскис. Пумпур не стал пассивно ждать погоды, а нашел деда — мастера по плетению соломенных матов, собрал людей, и за неделю полоса для взлета самолетов была выложена.

    После парада 1935 г. над Красной площадью он получил свою первую награду — орден Красной Звезды.

    В июле последовало новое назначение: командиром (комиссаром) 142-й истребительной авиабригады в г. Бобруйск. Первым делом, прибыв на пыльный аэродром, который располагался на юго-восточной окраине города, командир приказал его засеять. Чтобы не делать «плешни», старт каждый раз перемещался на новое место, давая возможность примятой колесами траве выправиться. В бригаде были проведены войсковые испытания И-16 на штопор. Комбриг получил ценный подарок и благодарность командующего ВВС округа. В части проводились состязания в индивидуальном пилотаже и в групповом (в составе звена), в стрельбах по разноцветным воздушным шарам. Комбриг умело подводил летчиков к решению более сложных задач.

    Уже полыхала в огне гражданской войны Испания. Весело и таинственно, словно мальчишка, прощаясь, намекал, что, возможно, вернется не скоро. Но это была лишь командировка в Чехословакию с военной делегацией. По окончании года нарком Ворошилов наградил комбрига Птухина, первого по ВВС, новым автомобилем «М-1». Однако в его части с началом зимней эксплуатации Й-16 потерпели катастрофу сначала один, а потом в один день сразу два самолета. Причину выяснили с трудом. Оказалось, на холоде ручки управления лопались при нормальном для летчика усилии. Непросто шло и освоение самолетов новой серии: у одного отломилась плоскость, затем еще две аварии. Это была явная диверсия, так как у оставшихся самолетов серии обнаружили, что к верхней полке лонжерона была прибинтована ножовка.

    Птухин прибыл в республиканскую Испанию в мае 1937 г. и был назначен на должность старшего советника командующего испанских ВВС. Его встречал Иван Копец, к которому он прибыл на замену. Птухин при первом разговоре с командующим авиационными группами советских добровольцев Яковом Смушкевичем сказал:

    — Я буду командовать авиацией не только на земле, но и в воздухе. Прошу разрешить мне сражаться наравне со всеми нашими летчиками, чтобы предметно давать им рекомендации.

    В первый боевой полет с аэродрома Алькала де Энарес Птухина повел Иван Копец. Комбриг участвовал в нескольких воздушных боях с немецкими и итальянскими летчиками. Через некоторое время на его счету было несколько десятков боевых вылетов, воздушные бои с новейшими Me-109. Вскоре он добился и личной победы.

    Атакованный им с 500 м. на вираже Хе-111, огрызаясь, врезал ему в левую плоскость очередь. Атака сорвалась. Одновременно со стрельбой бомбардировщик вошел в правый разворот с набором высоты. С большой угловой скоростью он мелькнул перед капотом И-16. Птухин энергично ввел машину в левый вираж, чтобы встретиться в лоб. Предупрежденный стрелком, немецкий пилот переложил из правого виража в левый. Закончив разворот, Птухин увидел, что они находятся в диаметрально противоположных точках виража. Имея почти одинаковые скорости, противники крутили уже третий вираж. Перегрузка была на пределе. С трудом удерживая поднятую голову, Птухин видел тщетные попытки стрелка переложить турель с правого борта на левый. Вскоре обессилевший стрелок сидел вдавленный в сиденье.

    Увеличив крен больше 90 градусов, Птухин с потерей высоты срезал окружность и на выходе в набор стал приближаться к противнику. Когда, как показалось, стали видны заклепки на обшивке, он с каким-то особым усилием нажал на гашетку. Проскакивая над противником, повредил управление. Бомбардировщик завалил левый крен и почти отвесно пошел к земле. В месте падения на земле почти беззвучно выросло большое огненно-черное облако…

    Во время операции на Арагонском фронте Птухин в горах Сьерра-Гвадаррамы искал своего летчика, приземлившегося на парашюте. С удивлением и восторгом смотрел он, как переводчица Соня, сопровождавшая его, переводила военную терминологию, не переспрашивая и без уточнений, что было редким явлением. Чем больше он смотрел на нее, тем больше она казалась ему какой-то необыкновенной.

    У испанских друзей «генерал Хосе», под таким псевдонимом он воевал, пользовался высоким авторитетом. В июле 1937 г. он попал под бомбежку на аэродроме и был ранен. Небольшой осколок бомбы глубоко вошел в мякоть бедра. Он отказался отправиться в госпиталь и отлеживался в своей комнате в отеле «Гайлорд». В этот период вынужденного безделья Евгений Саввич позвонил переводчице Соне Александровской. Она застала его бледным, загорелое лицо приняло землистый оттенок. Раненый не выпускал ее руки. Только теперь молодая женщина разглядела, что глаза у него не серые, а голубые, а волосы совсем льняные.

    Спустя три дня Птухин все же поднялся и, волоча ногу, отправился на аэродром.

    Именно Птухин активно поддержал идею ночной охоты. Была сформирована группа летчиков-ночников. 26 июля телефон разбудил советника: летчик Якушин сбил Ю-5 2 в ночном воздушном бою.

    В условиях многопартийности и социальной разношерстности испанских военных необходимо было четко ориентироваться в различных перипетиях. Птухин неоднократно советовал подчиненным ему летчикам не командовать испанцами, а помогать им своим опытом. Лично разрабатывал многие операции и организовывал их успешное осуществление.

    Недалеко от берега в Средиземном море, на острове Мальорка, захваченном мятежниками, в порту Пальма-де-Мальорка стоял флот Франко, а на островных аэродромах базировалась итальянская авиация, часто бомбившая прибрежные города. Наши бомбардировщики «СБ» совершали налеты на эти важные объекты. Но с некоторых пор на заданных маршрутах их стали встречать вражеские истребители. Командующий приказал изменить маршрут и высоту полета, однако встречи не прекратились. Не было сомнений, что где-то скрывается предатель, предупреждавший противника о каждом вылете.

    Птухин, договорившись с командующим генералом Сикейросом, временно прекратил сообщать в штаб ВВС о намечаемых операциях. Донесения же в штаб посылались лишь после полетов. Встречи с истребителями прекратились.

    Нужна была большая смелость, уверенность в себе и умение идти на риск, чтобы в ходе войны, вдали от родины, решиться на боевые эксперименты. Птухин был один из немногих, кто решался на них, не задумываясь над тем, что неудачи грозят ему серьезными неприятностями, предусмотреть которые в то время было совсем нетрудно.

    В сентябре 1937-го на Арагонском фронте было затишье. Однажды утром в воздухе в районе Лериды звено летчика Евгения Антонова перехватило и заставило сесть на наш аэродром «Фиат» явно заблудившегося итальянца. От пленного узнали, что в городке Гарапинильянс (30 км юго-западнее Сарагосы) находится строго засекреченный аэродром, на котором сосредоточено 60 бомбардировщиков, запасы бомб и горючего. Подготавливался внезапный удар по войскам республиканцев.

    Чтобы сорвать замысел врага, по инициативе Птухина в тот же день была разработана необычайная по новизне и по смелости тактического замысла операция по штурмовке вражеского аэродрома. При этом истребители впервые в истории военной авиации были использованы для нанесения штурмового удара с бреющего полета по аэродрому.

    Утром следующего дня эскадрилья А. Серова на И-15 трижды атаковала с бреющего самолеты противника на аэродроме, три других под командованием Б. Смирнова, А. Гусева и И. Еременко на разных высотах прикрывали ее с воздуха от истребителей. Было уничтожено около 50 самолетов мятежников вместе со складами бомб и сотнями тонн горючего. За эту операцию летчики были награждены орденами, а ее организаторы Агальцов[85] и Птухин отмечены орденами Ленина.

    Несмотря на большую загруженность, Евгений Саввич находил возможность побывать в госпиталях, побеседовать с людьми, рассказать о положении на фронтах, в стране. Расспрашивал летчиков, как лечат, в чем нуждаются раненые.

    В редкие дни затишья Птухин появлялся на аэродромах. Люди собирались вокруг него. Он уводил их куда-нибудь в холодок за границу аэродрома, в тень оливковой рощи. У него в запасе всегда была какая-нибудь необыкновенная история, приправленная немалой долей выдумки и юмора.

    — В воздухе надо уметь вертеть головой, все видеть вокруг и мгновенно принимать решения. Имея некоторый боевой опыт, каждый из нас теперь понимает, что быть боевым летчиком значительно труднее, чем участником воздушных парадов, — говорил Птухин.

    Он верил, что людей можно научить мужеству и в этом деле личный боевой пример старшего командира более важен, чем слова убеждения.

    — Старший командир должен летать… Ну, не каждый раз, а в дни особого напряжения или, скажем, в дни неудач и тяжелых потерь, — говорил он товарищу. — Тот, кто выбрал профессию летчика-истребителя, знал, на что идет, а поэтому должен летать и сражаться в воздухе, пока это для него возможно. Конечно, дух солдата определяет его боеспособность и на земле, а в авиации особенно. Летчик-истребитель всегда один в самолете. Сражается он также часто один, когда рядом нет своих.

    На этой войне он встретил свою любовь. Советник командующего Центральным фронтом Максимов, к которому была прикреплена переводчица Софья Александровская, часто ездил с ней на передовую. Когда он узнал, что Софья после одной из таких поездок лежит больная, тут же помчался в гостиницу с большой корзиной фруктов. Осунувшаяся, слабая, она едва пошевелила рукой, показав, чтобы он сел. Они долго разговаривали. Выяснилось, что она 12 лет прожила в Аргентине в эмиграции. Чтобы не заснуть, Птухин пел. Соне нравилось его пение.

    — Не знаю, веришь ли ты в судьбу, но иначе, чем объяснить, что нам было нужно уехать за тысячи километров от России, чтобы найти друг друга. Как будет дальше? Но без тебя я не могу, — сказав это, Птухин повернулся и быстро ушел.

    Он упросил Г. Штерна[86] по выздоровлении оставить переводчицу при штабе ВВС.

    В конце января 1938 г. срок командировки Птухина истек, и он уехал из Испании. 7 марта в Кремле М.И. Калинин вручил ему сразу два ордена — Ленина и Красного Знамени. В апреле того же года он был назначен на должность начальника ВВС Ленинградского военного округа. На первомайском параде во главе воздушной армады летел на своем краснокрылом И-16.

    Птухин активно внедрял полученный опыт, который мог пригодиться при встрече с еще более сильным противником. Выступал с лекциями и докладами, проводил групповые занятия и семинары с руководящим составом авиачастей и соединений. Вот некоторые из его предложений: «Нужно менять тактику, состав групп самолетов, бронировать кабины, увеличивать калибр пулеметов, ставить на самолеты пушки. Внедрять радио».

    Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гг. авиация Ленинградского округа провела большую работу по разведке линии Маннергейма, бомбардировке объектов в глубоком тылу противника и на передней линии фронта. Птухин, будучи командующим авиацией 7-й армии, а затем ВВС Северо-Западного фронта, несколько раз лично водил на выполнение боевых заданий группы бомбардировщиков, участвовал в воздушных боях. По окончании боевых действий ему были вручены Золотая Звезда за № 244 и орден Ленина № 5204.

    6 мая 1940 г. по предложению Сталина Птухин назначается командующим ВВС Киевского ОВО.

    Когда командующего округом Г.К. Жукова перевели в Москву на должность начальника Генерального штаба РККА, то именно он в январе 1941 г. предложил назначить генерал-лейтенанта авиации Птухина заместителем начальника Главного управления ПВО страны. Птухин прибыл в Москву и в беседе с Г.К. Жуковым пытался отклонить это назначение:

    — Я бы не хотел.

    Но Жуков был непреклонен:

    — Для профсоюза это убедительно. А вы думаете, я хотел стать начальником Генерального штаба? — И предупредил: — Не вздумайте Сталину привести такой довод. Для него нужны веские аргументы, а у вас их, мне думается, нет…

    28 января назначение состоялось, а 14 февраля он вступил в должность начальника ГУ ПВО РККА, сменив на этом посту генерад-лейтенанта Д.Т. Козлова, который уезжал командовать войсками Закавказского военного округа, пробыв на посту начальника ПВО всего два месяца. Птухин вступил в командование, когда шла коренная реорганизация системы ПВО Советского Союза. И все же, несмотря на большой объем работы, Птухин настоял на возвращении в более привычные ВВС. 21 марта 1941 г. он сдал должность генерал-полковнику Г.М. Штерну, поставив уникальный рекорд по краткости пребывания на этой должности — 37 дней.

    Командующий ВВС Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Птухин был арестован 3 июля (по другим источникам[87] — 25 июня) 1941 г. В течение первых дней войны на 23 аэродромах и других объектах Киевского ОВО массированными ударами немецкой авиации было уничтожено 277 боевых самолетов. Хотя потери авиации фронта, которой командовал Е. Птухин были в несколько раз меньше по сравнению с Западным фронтом, член Военного совета Н.С. Хрущев счел своим долгом донести о них в записке Сталину. Но судили генерала не за это. В Бутырской тюрьме ему было предъявлено обвинение в «антисоветском военном заговоре», в который его якобы вовлек бывший командующий войсками Белорусского военного округа И.П. Уборевич. В обвинении утверждалось, что Птухин установил преступную связь с участником заговора бывшим помощником начальника ГШ КА Я. Смушкевичем и совместно с ним проводил подрывную работу, направленную на ослабление боевой готовности Красной Армии, а также занимался вербовкой новых участников заговора.

    Евгений Саввич Птухин был без суда расстрелян 23 ноября 1941 г. в тюрьме г. Энгельса. Задним числом было составлено постановление Особого совещания при НКВД СССР от 13 февраля 1942 г. о вынесении высшей меры наказания.

    6 октября 1954 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР отменила постановление от 13 февраля 1942 г. в отношении Е.С. Птухина, и его дело было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления.

    Литература

    Василевский Л. Страницы героической биографии // Авиация и космонавтика. 1963. № 9. С.77–84.

    Великанов E.H., В.Л.Голотюк, А.Ю. Лашков, А.Е.Ужанов. Звезды противовоздушной обороны России. М., 2004. С.69–72.

    Война, авиация, жизнь. M., Воениздат, 2000.

    Гусев А.И. Гневное небо Испании. M., Воениздат, 1973.

    Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск,2000. С. 289–290.

    Сухачев М… Небо для смелых. М., Молодая гвардия, 1979.

    ПУМПУР Петр Иванович

    (25.04.1900—23.03.1942) Генерал-лейтенант авиации

    Родился в Платерской волости Рижского района (Латвия) в семье батрака. Латыш. Окончил церковно-приходскую школу и 2 класса ремесленного училища. Батрачил. Затем работал учеником слесаря и помощником шофера. В 1918 г. добровольцем вступил в РККА. Участник Гражданской войны. Служил мотористом 4-го истребительного авиаотряда. Член ВКП(б) с 1919 г. Воевал на Восточном и Западном фронтах. В 1921–1924 гг. учился в Егорьевской военно-теоретической школе летчиков, в 1924-м окончил 2-ю военную школу летчиков в городе Борисоглебске, Серпуховскую высшую школу воздушной стрельбы и бомбометания. Служил командиром звена во 2-й истребительной эскадрилье имени Ф.Э. Дзержинского. В 1929 г. окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военно-воздушной академии им. Жуковского, после чего командовал отдельным авиаотрядом и 7-й истребительной эскадрильей ВВС Московского военного округа. В июне 1934 г. назначен командиром-комиссаром 403-й истребительной авиабригады. С февраля 1936 г. слушатель оперативного факультета Военно-воздушной академии РККА им. Жуковского. Полковник (22.09.1935), комбриг (04.12.1935).

    С октября 1936 г. по май 1937 г. — в республиканской Испании, командир истребительной авиагруппы. Успешно руководил действиями авиации на Мадридском фронте, лично участвовал во многих воздушных боях, сбил несколько самолетов. Постановлением ЦИК СССР от 4 июля 1937 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    С июня 1937 г. начальник управления боевой подготовки ВВС. В 1938 г. командующий ВВС Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В 1940–1941 гг. командующий ВВС Московского военного округа, комкор. 4 июня 1940 г. присвоено звание генерал-лейтенанта авиации.

    Награжден орденами Ленина (02.01.1937, 04.07.1937), Красного Знамени (07.01.1937).

    31 мая 1941 г. арестован. 9 июля 1941 г. лишен воинского звания и наград. По постановлению Особого совещания при НКВД осужден 13 февраля 1942 г. к высшей мере наказания.

    25 июня 1955 г. полностью реабилитирован, восстановлен в воинском звании и наградах.

    ЗАБЫТЫЙ ГЕНЕРАЛ

    Петра Пумпура можно назвать одним из самых малоизвестных генералов Красной Армии. Несколько лет славы в конце 30-х г. прошлого столетия и десятки лет забвения. В 1983 г. вышла первая и за долгие годы единственная публикация о нем в книге И. Кузнецова и И. Джоги «Первые Герои Советского Союза». В 2000 г. тот же И. Кузнецов в двух своих книгах о первых генералах Красной Армии помещает краткий биографический очерк, лишь отчасти приоткрывающий трагическую судьбу военачальника.

    Биография его типична для тех, кто еще в юности связал свою судьбу с Красной Армией. Он успешно учился, командовал и рос по служебной лестнице. За время службы его судьба неоднократно пересекалась с Е. Птухиным, с которым он служил во время Гражданской войны в одном авиаотряде.

    С группой первых летчиков в республиканскую Испанию Пумпур прибыл в октябре 1936 г. сухопутным путем за две недели до других добровольцев. У летчиков было настолько сильным желание немедленно вступить в бой, что он, Е. Ерлыкин, И. Копец и А. Ковалевский сделали несколько боевых вылетов на «Ньюпорах» Первой мировой войны, имевших скорость 120 км/час.

    К 3 ноября 1936 г. к боям готовы 11 истребителей И-15, которые собрали на аэродроме Альхантерилья, вблизи города Мурсин. Петр Пумпур сразу же повел их к Мадриду. Долететь до аэродрома назначения не удалось из-за непогоды — сели на промежуточном Альбасете. На следующий день в Алькала-де-Энарес прилетело всего девять И-15. Двое, потеряв ориентировку, сели на территории франкистов и оказались в плену. Из воспоминаний наших летчиков следует, что именно Пумпур водил в первый бой 5 ноября 1936 г. группу истребителей И-15.

    — Франко уже назначил день взятия Мадрида — 7 ноября, — говорил Пумпур летчикам перед вылетом. — Мы должны сделать все, чтобы со своей стороны воспрепятствовать этому.

    Пумпур ставит задачу барражировать над Мадридом и не допускать авиацию противника к городу. Два бомбардировщика республиканцев «Потез-54», которые шли на бомбардировку позиций франкистов в пригороде Мадрида, встретились с 12 Ю-5 2, 5 «Ромео-37бис» и 9 «Фиат-32» из эскадрильи «Кукарача». Итальянцы ринулись на бомбардировщиков, но к месту боя вовремя подошли 9 И-15 во главе с Пумпуром. Итальянцы, бросив преследовать «Потезы», развернулись навстречу И-15. В плотном строю самолеты сошлись в лобовой атаке. Сразу после начала боя строй рассыпался, и воздушный бой разбился на индивидуальные схватки. Вот пошел к земле «Фиат», сбитый Мирошниченко, задымил второй. Как стало известно позже, еще два «Фиата», получив повреждения в бою, потерпели аварии при посадке.

    В середине дня «юнкерсы» франкистов предприняли еще одну попытку бомбить республиканцев под прикрытием «хейнкелей». Истребители И-15 перехватили и эту группу и обратили ее в бегство.

    В Испании П. Пумпур воевал под псевдонимом — полковник Хулио. Сохранилось немало свидетельств деятельности командира истребительной авиагруппы.

    Вот он ожидает прибытия новой группы И-15.

    — Ничего, сядут.

    Он тут же сбрасывает кожанку и кладет ее в центре поля в виде знака «Т», определяющего место приземления. Кожанка комбрига оказывается счастливой: один за другим с первого захода садятся 9 прибывших истребителей.

    — Горе заставит калачи с медом есть! — И Пумпур весело подмигивает инженеру Л. Кальченко.

    Пумпур, передав командование П. Рычагову, убывает в Альхантерилью, где идет сборка истребителей И-16.

    8 ноября 1936 г. он вел группу из только что собранных 16 И-16 при перелете их из Альхантерильи. На полпути из-за плохой погоды самолеты произвели посадку в Альбасете. Они приземлились на аэродроме Алькала-де-Энарес лишь 10 ноября 1936 г. в 13.30. В тот же день в 16.00 один за другим истребители вылетают на боевое задание. Ведет группу И-16 П. Пумпур. Самолеты идут на 2000 м. вдоль линии фронта. Через 20–30 минут левым разворотом эскадрилья уходит в сторону аэродрома.

    Это был отвлекающий маневр. Снизившись до бреющего, ведущий разворачивается влево и ведет группу вдоль гор, пересекает линию фронта. Самолеты углубляются в тыл на 30 км. Разворот и снова курс на Мадрид. Перед атакой строй размыкается. Пумпур слегка покачивает самолет с крыла на крыло: «Внимание! Приготовиться к атаке!»

    И-16 штурмуют пригородный парк Каса-дель-Кампо. Ведущий первым открывает огонь.

    Через 2 часа снова штурмовка. К исходу дня третий вылет.

    14 ноября Петр Пумпур из Альбасете привел в Гвадалахару вторую группу: 13 самолетов И-16. Теперь под началом Пумпура была истребительная группа из трех эскадрилий И-16 и трех эскадрилий И-15. Он вводил в бой вновь прибывавшие группы летчиков, определял их дислокацию в зависимости от обстановки, использовал истребители для разведки наземных войск.

    При основной группе истребителей Пумпур создал маленький резерв из 5–6 самолетов, в который были включены опытные летчики Иван Копец, Антон Ковалевский, Евгений Ерлыкин и трое испанцев Алонсо, Лакалье и Хименес. Беседуя с летчиками, Пумпур учил их и тактике ведения воздушного боя:

    — Вы должны искать противника в воздухе, не ждать, когда он вас обнаружит и атакует первым. Вы сами должны навязывать ему бой, диктовать свою волю. Атаковать надо смело и решительно. Держитесь компактно. Поле боя покидайте только тогда, когда в воздухе не останется ни одного вражеского самолета. Достаточно один раз уступить противнику инициативу, и потом вам будет очень трудно стать хозяевами мадридского неба…

    Полковник Хулио сам неоднократно участвовал в воздушных боях, в которых сбил с товарищами 6 (по другим данным — 10) самолетов противника.

    В первых числах 1937 г. комбрига Пумпура награждают орденом Ленина.

    Весной 1 авиагруппу самолетов перебросили под Гвадалахару. При разведке летчики обнаружили крупную колонну итальянского корпуса, которая шла к передовой. Чтобы проверить данные, на разведку вылетают самолеты Я. Смушкевича и П. Пумпура. Принято решение нанести по сосредоточению войск бомбоудары самолетами «СБ» и непрерывно штурмовать войска истребителями.

    11 марта комбриг лично водил эскадрилью на штурмовку. Самолеты шли на высоте 200 м. Вот Пумпур снижается до 100–150 м. и подает команду: «Приготовиться к атаке!» Он первым открывает огонь, а за ним остальные 14 летчиков. И такие удары наносятся непрерывно в течение трех дней.

    Впоследствии Петр Иванович вспоминал один из воздушных боев над Барселоной, когда ему вместе с другими истребителями-республиканцами пришлось отражать вражеский налет:

    — Встретился я с итальянским бомбовозам «Савойя». Бью по нему из пулеметов ШКАС\ а он летит, как ни в чем не бывало. Зло меня разобрало. Повторил атаку, и опять все пули, словно в перину, всадил… Третья атака тоже не принесла удачи. И когда боекомплект уже был на исходе, подошел почти вплотную и ударил по бензобакам. Наконец-то бомбардировщик загорелся. В общем, помотал меня итальянец, но и кое-чему научил. Мелковаты наши пульки для фашистских самолетов.

    В представлении к высшей награде Родины было отмечено:

    «…Его заслугой является создание и непосредственное руководство бесстрашной группой респуб ликанской истребительной авиации на Мадридском фронте, завоевавшей господство в воздухе над Мадридом. Сумел в ходе боев создать блестящую тактику борьбы в воздухе, обеспечивающую постоянный и неизменный успех. Личным героизмом и руководством воздушными боями воспитывал кадры неустрашимых воздушных бойцов, ни разу не уступивших поле боя противнику. Лично участвовал в большинстве воздушных боев. Налетал около 250 часов. Сам сбил несколько самолетов противника. Будучи общепризнанным авторитетом во всей республиканской авиации, окружил звание советского летчика ореолом героизма и непобедимости».

    В конце апреля 1937 г. Петр Пумпур возвратился в СССР.

    Прославленный морской летчик Д.А. Кудымов[88]вспоминал, как в октябре 1937 г. 9-ю отдельную истребительную авиаэскадрилью им. К.Е. Ворошилова ВВС Тихоокеанского флота, где он служил, инспектировал Герой Советского Союза П.И. Пумпур:

    «Судя по тому, как он придирчиво, скрупулезно проверял подготовку отдельных летчиков (в их числе оказался и автор этих строк), мы догадались: идет отбор кандидатов для заграницы… Надо ли говорить, что все горели желанием попасть в число добровольцев, воевавших в Испании.

    И действительно, вскоре некоторых летчиков отозвали в Москву».

    Вскоре группа летчиков ТОФ прибывает в Алма-Ату, где комбриг П. Пумпур формирует отряды летчиков-добровольцев для отправки в Китай. Когда в первой отправленной им группе при перелете через Тянь-Шаньский горный хребет несколько самолетов разбилось, а командир отряда погиб, Пумпур отменил сроки вылета и распорядился начать тренировочные полеты с посадкой в труднодоступных местах, с набором предельной высоты. Летал сам. Спуску не давал никому.

    Ранним декабрьским утром 1937 г. Пумпур вылетел флагманом первого отряда — девяти самолетов И-16. Горный перевал отряд преодолевал на высоте 6 тысяч метров. Воздух был сильно разрежен, но летчики достаточно акклиматизировались и уверенно чувствовали себя. Тем не менее на промежуточный горный аэродром Кульджа садились почти с пустыми баками. Посадка была трудной. Едва самолет комбрига коснулся грунта, как его скрыла туча пыли. Однако все приземлились благополучно.

    На аэродроме Ланьчжоу истребители передали китайскому персоналу, а летчики на транспортном самолете вернулись в Алма-Ату.

    Очередной перелет из Алма-Аты в Ланьчжоу прошел в более спокойной обстановке. Пумпур остался доволен: «Не составить ли из вас перегонную команду?» Летчики взмолились. «Ладно, воюйте, — сжалился комбриг. — Теперь справлюсь и сам».

    Так начал действовать воздушный мост в Китай. Одним из первых лоцманов этого воздушного «фарватера» стал комбриг Пумпур.

    В декабре 1938 г. трудящиеся Чувашской АССР выдвинули прославленного командира-Героя в депутаты Верховного Совета СССР. В ходе предвыборной кампании он приехал в поселок Вурнары. До этого Пумпур побывал во многих селениях каждого района, встречался с колхозниками. После встречи с избирателями поселка Петр Иванович нашел время зайти в радиоузел, поинтересовался житьем-бытьем работников, беседовал с радиоорганизатором Алексеем Николаевичем Беляевым. П.И. Пумпур отметил, что имеющаяся радиоаппаратура устарела и очень маломощна. Кандидат в депутаты обещал помочь приобрести новое оборудование.

    Не прошло и месяца, как в Вурнары поступила новая радиоаппаратура.

    В том же месяце военная карьера Пумпура неожиданно прерывается. Его арестовывают, но вскоре освобождают из-за лживости выдвинутых обвинений. Из-за этого по выходе из заключения, на непродолжительное время он становится начальником летно-испытательной станции 1-го авиазавода.

    Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Петр Пумпур возглавлял группу инструкторов по боевой подготовке. Будущий маршал авиации С.А. Красовский вспоминал о том, как Пумпур, прибыв на Север, рассказывал о своей «испанской» командировке:

    — Прибыл к тебе, Степан Акимович, передавать боевой опыт. Будем истребителей на цели наводить стрелами. В Испании этот способ себя оправдал.

    Петр Иванович быстро изобразил на бумаге линию фронта и места, где, по его мнению, следовало расположить стрелы.

    — Ну что ж; опыт не очень-то солидный, но тем не менее, когда на истребителях нет радио, может пригодиться. Говорят, на безрыбье и рак рыба… Пумпур рассмеялся и, перейдя на серьезный тон, продолжал: — Мы получили в Испании неплохой опыт воздушных боев с фашистами. Оружие на самолетах надо срочно менять. Истребителям нужно пушечное вооружение.

    16 июня 1940 года комкор Пумпур был в числе первых, кто ступил на землю Латвийской республики, добровольно вошедшей в состав СССР. Он сел на аэродром Шауляй и принимал приземлившиеся самолеты. Когда у одного из летчиков 31-го иап при заходе на посадку не вышло полностью шасси, комкор, выслушав доклад летчика Клименко, ответил ему:

    — Видишь, сколько самолетов на аэродроме находится и еще столько прилетит. Возиться с твоим ведомым не буду, «плюхнется» на полосу, потом сталкивай его. Если умный парень, найдет, где сесть, а с аэродрома угоню.

    Для летчика Клименко это прозвучало как-то непривычно. А потом ему командир 31-го иап, бывший «испанец» майор П. Путивко сказал, что при боевых действиях еще не то может быть.

    В тот день все обошлось благополучно, летчик сумел выпустить шасси и произвел посадку.

    Зимой 1940/41 года начальник Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенант авиации П.И. Рычагов издал приказ о полетах только с колесного шасси. В результате нехватки техники для уборки и укатывания снега авиация Московского военного округа практически перестала летать. Возобновившиеся весной полеты вызвали шквал аварийности.

    В недавно вышедшей книге «Военно-воздушные силы России. Неизвестные документы (1931–1967)» приводятся результаты проверки Инспекции ВВС по оценке деятельности П.И. Пумпура на посту командующего ВВС Московского округа. В вину генералу было поставлено разбазаривание материальных средств, вопиющие нарушения правил хранения боеприпасов и другие упущения в службе, выявленные Инспекцией ВВС в апреле 1940 г. Комиссия дала крайне негативную оценку состоянию боеготовности частей и подразделений. В мае повторная проверка показала, что положение только ухудшилось. При наличии в округе 1197 летчиков, только 103 из них летали ночью. При этом их налет составил 206 часов, а боевое применение совершенно не отрабатывалось. В 23-й авиадивизии израсходовали весь неприкосновенный запас горючего, и самолеты несколько недель стояли с пустыми баками. Все четыре полка дивизии оказались небоеспособными. За пять месяцев командующий ни разу не посетил части этой дивизии. Не лучше обстояли дела и в других авиачастях. Резко возросла аварийность. При катастрофах убито 29 человек и ранено 18 человек; произошло аварий 31, поломок и вынужденных посадок — 103.

    Отмечалось, что мобилизационной подготовкой генерал Пумпур также не занимался. Не решались вопросы по боевому управлению частями округа.

    Судьба командующего была решена на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 10 мая 1941 г.

    Выписка из решения Политбюро ЦК ВКП(б) № 34 10 мая 1941 г.

    «…п. 93. О командующем Военно-воздушными силами Московского военного округа — Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б).

    Отметить, что боевая подготовка частей ВВС МВО проводится неудовлетворительно. Налет на одного летчика за январь — март 1941 г. составляет в среднем только 12 часов. Ночным и высотным полетам летный состав не обучен. Сорвано обучение летчиков стрельбе, воздушному бою и бомбометанию.

    Командующий ВВС округа т. Пумпур П.И., прикрываясь объективными причинами, проявил полную бездеятельность в организации подготовки аэродромов зимой 1940–1941 гг. для полетов на колесах.

    В связи с этим СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

    1. Принять предложение Главного Военного совета о снятии т. Пумпур с поста командующего ВВС МВО, как не справившегося со своими обязанностями и не обеспечившего руководство боевой подготовкой частей ВВС округа, оставив его в распоряжении НКО».

    27 мая того же года СНК и ЦК ВКП(б) утверждают выводы комиссии по приему-сдаче ВВС Московского военного округа, где в заключении отмечается:

    «Главным виновником срыва боеготовности ВВС Московского военного округа является бывший командующий ВВС округа генерал-лейтенант авиации Пумпур.

    Т. Пумпур смазывал недостатки, низкой требовательностью разлагал части ВВС округа, сам в частях бывал редко. Аварийность должным образам не показывали.

    Считать необходимым за срыв боевой подготовки и боевой готовности авиадивизий ВВС Московского военного округа генерал-лейтенанта Пумпур предать суду, лишить его звания Героя Советского Союза и запретить ему занимать командные должности».

    Полный сил, обладавший боевым опытом летчика-истребителя, сорокалетний военачальник, имеющий навыки управления крупными авиационными формированиями 31 мая 1941 г. был арестован органами НКВД. Как и другим арестованным в канун войны военачальникам, ему было предъявлено стандартное обвинение в антисоветском военном заговоре: Вина генерала усугублялась тем, что и раньше его арестовывали. Свою вину Пумпур и на этот раз не признавал. В сообщении Военной коллегии Верховного Суда СССР 1988 г. отмечалось: «он до конца последовательно отрицал свое участие в антисоветской организации». Тем не менее в начале 1942 г. разжалованный генерал и Герой был без суда расстрелян в г. Саратове.

    Литература

    В небе Китая. 1937–1940. М.: Наука, 1980. С. 119–122.

    Военно-Воздушные Силы России. Неизвестные документы. М.: ИД.

    «Вестник Воздушного флота», 2004. Кузнецов И.И.

    Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск. 2000. С. 291.

    Кузнецов И.И, ИМ. Джога. Первые Герои Советского Союза. Иркутск Изд-во Иркутского университета, 1983. С. 50–51.

    Кузнецов. И.И. Судьбы генеральские. Иркутск. Изд-во Иркутского университета, 2000. С. 21–22.

    Цгямбалов АГ. За что пострадал генерал-лейтенант авиации П.И. Пумпур в мае 1941 года // Военно-исторический журнал. № 12. С. 33–41. 1941 год. Кн. 2. М.: Россия XX век С. 191–192.

    РАЗГОНИН Александр Иванович

    Подполковник

    Родился 30 августа 1919 г. в пос. Минеральные Воды, ныне город Ставропольского края, в семье рабочего. Русский. Окончил 9 классов и аэроклуб. В ВМФ с 1938 г. Окончил Ейское ВМАУ в 1940 г. Служил в 1-м мтап (8-я бомбардировочная абр, ВВС Краснознаменного Балтийского флота).

    Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Летчик 1-го гв. мтап (8-я мтад ВВС Балтийского флота), гвардии старший лейтенант к ноябрю 1943 г. совершил 69 боевых вылетов, потопил 5 вражеских транспортов общим водоизмещением 29,5 тыс. тонн. Звание Героя Советского Союза присвоено 22 января 1944 г.

    16 ноября 1943 г. был сбит и попал в плен к врагу. Бежал из лагеря на западе Германии во Францию. Возвратился на родину. После госпроверки продолжил военную службу в авиации ВМФ. В 1948 г. был лишен звания Героя Советского Союза и орденов, уволен с военной службы, разжалован.

    В начале 60-х работал в Ленинграде мастером на Экспериментальном заводе ЦНИИ лесосплава. Тогда же был восстановлен в звании Героя Советского Союза. В 1963 г. был вновь принят на военную службу.

    За боевые заслуги награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны I степени (дважды), медалями.

    С 1981 г. подполковник в отставке. Живет в г. Санкт-Петербурге.

    ТОРПЕДОНОСЕЦ

    Служить молодой пилот Разгонин начал в 1-м мтап, который базировался в Клопицах. Попал он в эскадрилью капитана Андрея Яковлевича Ефремова[89]. Первый боевой вылет младший лейтенант Разгонин совершил 24 июня 1941 г. на военно-морскую базу врага — Мемель. Отбомбился по цели удачно, но при возвращении совершил вынужденную посадку — кончилось горючее. Благо он сумел дотянуть до береговой черты и сел на своей территории. Через Ригу экипаж добрался на поезде до Ленинграда. Затем летчик бомбил в основном мотомеханизированные войска противника, рвавшиеся к Ленинграду. Днем и ночью. Позже наносил бомбовые удары по портам Хельсинки, Котка, Таллин, а также по аэродромам и важнейшим железнодорожным станциям на территории Финляндии и Эстонии и ближних подступах к Ленинграду — Гатчина, Мга, Тосно, Луга, Волосово.

    В ночь с 5 на 6 декабря 1941 г. при нанесении удара по станции Мга, где сосредотачивались резервы противника, штурманом в экипаже был Черных. Уже самолет находился на боевом курсе, когда увидели, что заход неточен. Под ожесточенным огнем вторично вышли на боевой курс. Опять неудача! Прожектора схватили, ослепили летчика, Разгонин развернулся и в третий раз вышел на боевой курс. Зенитный снаряд разорвался перед самолетом, и осколком сбило с правого мотора редуктор вместе с винтом. Впору думать о спасении, а летчик в четвертый раз выходит на боевой курс. Самолет не хочет слушаться рулей. Все же Разгонин пробился к цели, бомбы накрыли эшелон, вызвали пожар и серию взрывов.

    На одном моторе он привел боевую машину на аэродром. При посадке поломал самолет. Пока техники возились с подбитой машиной, пересел в другой самолет — и снова на боевое задание. За успешный бомбоудар по скоплению войск противника был награжден первым орденом Красного Знамени.

    23 марта 1943 г. он в составе эскадрильи участвовал в налете на ВМБ в Таллине. Неоднократно прокладывал путь нашим подводным лодкам через минные поля. Летал на минные постановки на морском пути сообщения между Таллином и Хельсинки.

    К лету 1943 г. среди десяти лучших летчиков, лично отобранных командующим КБФ вице-адмиралом В.Ф. Трибуцем и командующим ВВС флота генерал-лейтенантом М.И. Самохиным, был и экипаж А. Разгонина. Летчики начали крейсерские полеты в море с торпедным оружием. Этому предшествовали упорные тренировки экипажей в проведении торпедных атак. Третьим в полку, вслед за опытнейшими командирами воздушных кораблей В.А. Балебиным[90] и И.Г. Шамановым[91], Разгонин освоил полеты с торпедой. Самолеты до предела заправлялись горючим, и каждый брал на борт торпеду, вес которой превышал обычную бомбовую нагрузку. В дальних районах Балтики фашистские транспорты редко встречались с нашими торпедоносцами и почти не прибегали к охранению.

    Первый полет был безрезультатным. За ним последовали другие, которые длились по 6–8 часов. За новые боевые заслуги 5 июля 1943 г. ему был вручен второй орден Красного Знамени.

    В ночь на 6 июля, в одно из первых дежурств, в районе Таллина экипаж торпедоносца, идя под облаками, на входе в Ирбенский пролив обнаружил несколько судов. После войны выяснилось, что летчики атаковали пароход «Хайнрих фон Плауэн» водоизмещением 1746 бр.-т. Самолет проходил над ним, и идти в атаку было уже поздно. С борта этого парохода его самолет заметили. Зайдя в клубы туч, Разгонин повернул корабль обратно. Торпедоносец вынырнул из-за облаков там, где и рассчитывал летчик. Пароход имел сильную зенитную оборону и опытный экипаж. Командир парохода умело маневрировал, и Разгонин долго не решался бросать торпеду: противник мог увернуться. Но вот с 30-метровой высоты торпеда сброшена. В 2.33 по среднеевропейскому времени пароход потрясли взрывы, и через 20 минут он пошел на дно, унеся на дно моря трех членов экипажа.

    Через каждые день-два он уходил барражировать. Большей частью приходилось летать в плохую погоду, в 8—10-балльную облачность, когда тучи висели в 100–200 м. над волнами.

    22 июля в 10-балльную облачность шесть часов он вел машину под облаками на высоте 300–600 м. по маршруту Сестрорецк — о. Сескар — Айнажи — Ирбенский пролив. В 15 км севернее м. Колкасраге (Рижский залив) экипаж Разгонина обнаружил два судна. Суда шли без охранения. Сблизившись с целью, пилот и штурман Виктор Чванов[92] решили атаковать концевой транспорт, загруженный по ватерлинию. В 3 ч. 30 мин. с дистанции 600 м. Разгонин выпустил торпеду, и транспорт водоизмещением около 8000 т, до предела загруженный боевой техникой, разломился пополам.

    26 июля командующий авиацией ВМФ СССР генерал-полковник авиации С.Ф. Жаворонков и командующий ВВС КБФ генерал-лейтенант авиации М.И. Самохин телеграфировали Разгонину:

    «Горячо поздравляем вас и ваш славный экипаж с дерзкой победой. Входим с ходатайством о награждении Вас высшей правительственной наградой — присвоением звания Героя Советского Союза. Желаем множить счет ваших славных побед. Точный расчет в сочетании с дерзостью всегда обеспечивает успех».

    Как-то торпедоносец на рассвете, при возвращении с очередной постановки мин, был атакован «фоккерами». На небе ни облачка, но летчик снизил машину на бреющий полет и продолжал вести ее у самой воды, едва не касаясь волн. «Фоккеры» вскоре отстали, так и не решившись атаковать, так как был велик риск врезаться в воду.

    В другой раз экипажи Разгонина и Балебина вступили в бой с шестью ФВ-190 и сбили три из них.

    Снова начались и удары по военно-морским базам противника. Штурман экипажа Разгонина Виктор Чванов прокладывал курс на Мемель, Хельсинки, в порт Таллина, на Либаву, Пиллау, Котку.

    Однажды Разгонин в районе шхер вел поиск крупного арсенала вражеского оружия, принимая на себя огонь зениток. Противнику показалось странным, что летчик не уходит из опасной зоны и… не бомбит. Разведка? Бесполезно в такое время. Но экипаж нашел нужную цель, в точно назначенное время сбросил бомбу, и пламя охватило арсенал. Маневрируя, Разгонин продолжал кружить над базой, встречая приближающиеся самолеты однополчан с минами. Отвлекающий маневр он провел мастерски. Мины удалось поставить так, что противник о них узнал лишь, когда подорвались корабли.

    Невысокому, с острыми плечами летчику можно было дать лет 18, хотя в действительности ему было 22. В полку он давно считался «стариком». Не теряющий самообладания в бою, спокойно выдержал и испытание славой. Уже в 1943 г. почти каждая передовая фронтовой газеты о торпедоносцах призывала учиться мужеству у Александра Разгонина.

    1 и 23 августа Разгонин пытался три раза (в первые сутки дважды) бросить торпеды по судам в Рижском заливе и Инберском проливе, но удача ему не сопутствовала.

    2 сентября 1943 г. он вновь вылетел со штурманом Чвановым. Самолет взлетал в туман и дождь. Летчик скрытно провел самолет над занятой врагом территорией и начал поиск в Рижском заливе. После длительного, однообразного полета незадолго до б часов утра двухтрубный транспорт внезапно появился прямо перед ними.

    Разгонин четко сориентировался в обстановке, вывел ДБ-Зф на боевой курс, и штурман без промедления сбросил торпеду. Небо содрогнулось от серии мощных взрывов, — значит, фашисты везли боеприпасы, — и пламя поднялось выше самолета. После установили, что потоплен транспорт водоизмещением 10,5 тысячи тонн.

    Несколько часов спустя торпедоносец потопил другой транспорт в 3000 бр.-т. Позже было выяснено, что шведский моторный танкер «Свеа Рейтер» в 1333 бр. — т получил попадание в район расположенного на корме мостика. Само судно находилось в немецком фрахте. Погибло шесть шведских моряков. После войны выяснилось, что танкер удержался на плаву и был отбуксирован немцами в Ригу.

    Вечером того же дня командующий флотом В.Ф. Трибуц вручил ордена Красного Знамени отличившимся летчикам. В их числе был и А. Разгонин, получивший третью по счету награду.

    О новом успехе Разгонин доложил 5 сентября. Он сбросил торпеду по одиночному небольшому траулеру или транспорту (по донесению летчика водоизмещением 3000 бр. — т) в районе Колкасрагс и наблюдал его потопление.

    16 сентября, совершая полет в западной части Финского залива, в 17.05 экипаж обнаружил севернее острова Найссар однотрубный двухмачтовый транспорт водоизмещением 2500–3000 бр.-т. Борта возвышалась над водой на 2,5 м. Разгонин решил, что транспорт шел груженый. Из-за низкой облачности «ил» шел на небольшой высоте, вследствие чего его атака оказалась для финнов совершенно неожиданной. Остановившийся для гидроакустического поиска сторожевик не успел ни дать ход, ни открыть зенитный огонь. Он получил торпедное попадание в центр корпуса. Ничто не помешало Разгонину сделать два круга и наблюдать. Через 8—10 минут судно полностью скрылось под водой. Эта победа Разгонина также подтверждена документами противника: метко нацеленная торпеда отправила на дно финский сторожевой корабль «Уиско» в 219 бр.-т. Вместе с кораблем погибло 19 моряков.

    К концу сентября тоннаж потопленных Разгониным вражеских судов достиг 35 тысяч тонн.

    После этого экипаж Разгонина совершил еще не один крейсерский полет, но безуспешно. Кроме этого, экипаж также выполнил ряд опасных вылетов на постановку мин в ВМБ противника.

    16 ноября 1943 г. Разгонин вместе со штурманом Макаровым, стрелком-радистом Мигуновым и Гасановым отправился в свой очередной, 89-й по счету, боевой вылет. За окном дождь, за ним повалил мокрый снег, на крыльях — кристаллы льда. Летали долго, но судов противника не обнаружили.

    — Зайдем на обратном пути к Либаве, — решил командир.

    В базе — эскадренный миноносец, сторожевой корабль, транспорты. Насчитали пять кораблей. Скорее выбрать цель и атаковать, ведь из-за непогоды снизились к самой воде. Маневрируя, Разгонин приблизился к самому крупному транспорту, судя по большой осадке, нагруженному до отказа. Торпеда пошла. В то же мгновение — залп с миноносца и сторожевиков. Машину словно схватили за крылья. На высоте 2000 м. началось обледенение. Остановился один из изношенных моторов. Катастрофически падала высота. Кое-как перетянули через Рижский залив. Заглох и второй мотор. Планируя, машина протащилась еще километров 30 и упала в лесу в 70 километрах от Пярну.

    В полку посчитали, что Разгонин, потопив свой седьмой вражеский корабль, погиб. Но это было не так. Едва долетели до берега, как машина врезалась в лес, прочертила просеку и разломилась. Все остались живы, хотя и получили травмы. Решили пробиваться к фронту, но на третий день, вконец обесилевшие, наткнулись на лесорубов. Те привели их на хутор, где разоружили. Это оказались полицаи. Экипаж сразу разъединили. Командир лишь успел шепнуть: «Говорите, что в часть прибыли недавно. Это наш первый вылет». Сам тоже разыгрывал из себя новичка. Спектакль удался. Летчика с травмой головы и ноги держали в тюрьме г. Пярну, Острова, Риге. Затем гоняли по лагерям: Лодзь, Кенигсберг, Нюрнберг.

    В Кенигсберге один из пленных летчиков узнал его и сообщил, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Кто-то проболтался, что хромой летчик — Герой, и к нему сразу проявили интерес вербовщики из РОА.

    Разгонина вызвали в канцелярию. За столом сидел человек в немецкой форме с тремя русскими буквами на рукаве: «РОА».

    Власовец не скупился на посулы. Пообещал даже, что немецкие ювелиры отольют Разгонину Золотую Звезду.

    — Не хуже московской будет. Раз ты ее заслужил собственным геройством, носи на здоровье.

    — Обойдусь… — ответил летчик.

    Вербовщик покачал головой:

    — Поглядел бы ты на себя в зеркало. Скелет, и только. Мужик, а весу в тебе каких-нибудь сорок кило, если не меньше. Наверно, и стоять уже нет сил. Садись!

    Разгонин присел на табуретку. Палку, с которой он теперь ходил, поставил между коленями.

    — Кури.

    — Не курю, — отвернулся летчик. — Бросил.

    Отвернулся, чтобы не видеть протянутых ему сигарет. Во рту стало сухо. Хоть бы разок затянуться, может, и голод не чувствовался бы так остро.

    А вербовщик закурил. Дым показался Разгонину каким-то необычайно ароматным, вкусным.

    — Ну так как, идешь к нам в Русскую освободительную армию? Дадим самолет.

    Разгонин молчал. Получить самолет было очень заманчиво. Но если этот тип даже говорит правду и действительно ему дадут самолет, то наверняка такой, на котором далеко не улетишь.

    Тяжело вздохнул:

    — Какой теперь из меня летчик? Хожу, и то с клюкой.

    — А мы тебя подлечим, — настаивал предатель. — Иначе подохнешь с голоду. Понял, герой? Не пойдешь к нам, немцы отправят тебя в рай. Обдумай свое положение.

    На их посулы, а затем угрозы и избиения летчик не купился. Больше вербовщик не появился. Понял: летчика не уговорить.

    В ноябре 1944 г. его в числе других военнопленных привезли в Ашаффенбург — маленький городишко на западе Германии. Нога так и не заживала. Он сильно хромал. Пленные через врача добились перевода летчика истопником и уборщиком барака. Александр начал поправляться и, перепилив ножовкой решетку, при помощи французских рабочих, в марте 1945 г. наконец бежал с восемью товарищами во время бомбежки городка союзной авиацией. Трое беглецов, в их числе был и он, решили пробираться во Францию, до которой было 200 км. На украденной лодке переплыли через Рейн. Месяц лесных скитаний остался позади, и они дошли до союзников — американцев.

    Разгонин вернулся на родину. Приехав в Москву, прежде всего поспешил в библиотеку. В подшивке газет за 1944 г. нашел Указ от 22 января. Он успешно прошел госпроверку. Во время этой весьма длительной процедуры попросил товарища написать письмо жене Зине в Ленинград: что она знает о своем муже? Та ответила, что он погиб, но она не верит и ждет. В сентябре 1945 г. летчик вернулся на Балтику, продолжил службу в авиации. В декабре того же года написал рапорт о возврате ему старых наград, а командующий флотом подписал ходатайство о вручении летчику Золотой Звезды Героя. Но органы взяли его на заметку…

    Об этих послевоенных годах А Разгонин не любит вспоминать. Тогда был лозунг: «Нет пленных, есть предатели». Лозунг комментировала окопная песенка:

    «Меня вызывают в Особый отдел,
    Что же ты, парнишка, вместе с танком не сгорел?»

    В ноябре 1948 г. Разгонина увольняют из армии. Не удалось выяснить, был ли он судим, лишался ли звания Героя Советского Союза. Как удалось выяснить А. Симонову, в январе 1951 г. Разгонин работал заведующим гаражом Экспериментального завода ЦНИИ лесосплава. В начале 60-х он мастер такелажно-транспортного цеха на том же заводе в Ленинграде. Занимается в вечернем университете. В его ведении все подъемные краны завода, автокары, катер.

    Восстановлением своего доброго имени и звания Героя он обязан своему бывшему командиру 1-го гв. мтап Герою Советского Союза И.И. Борзову[93]. Вот что писала его жена Клавдия Парфентьевна Борзова много лет спустя:

    «Разыскать человека. Разобраться. Восстановить правду. Так решил Иван Иванович Борзое, получив в 1962 году власть и возможности командующего авиацией ВМФ.

    Главнокомандующий флотом говорил ему: «Оставьте вы это, Иван Иванович… история неясная… столько лет прошло…»

    Но Иван Иванович рассылал запросы, требовал и составлял всевозможные документы, пробивал самые мощные бюрократические стены. И добился своего. Не «своего», а справедливости. Для ЭТОГО он находил время.

    Документы о восстановлении летчика в звании Героя возил в Президиум Верховного Совета СССР бывший комиссар полка Виктор Михайлович Калашников.

    На заводе состоялся митинг. Присутствовало военное и гражданское начальство. Летчику вернули погоны, Звезду Героя и все остальные боевые награды.

    Ответного слова не было. Он не мог говорить. От тяжелого и горького волнения».

    Так вторично летчик вновь обрел свою Золотую Звезду. Благодаря вмешательству И.И. Борзова летчик возвратился в армию и в звании гвардии капитана продолжил службу в авиации. Ушел в отставку лишь в 1981 г. в звании подполковника.

    Литература

    Борзова К.П. Мой Маршал. M: Научный мир, 2003. С. 76–77.

    Буров А Твои Герои, Ленинград. Л., 1965. С. 294–300.

    Герои войны. Таллин, 1984.

    Львов М. Пароль — Балтика. Калининград, 1984. С. 169–172.

    Минаков В.И. Фронт до самого неба. M., 1977. С. 197–201.

    Морозов М. Морская торпедоносная авиация. Т. I. СПб.: «Галея Принт», 2007. Они сражались на Балтике. Л., 1968. С. 222–239.

    РЫХЛИН Николай Владиславович

    (1917–1989) Капитан

    Родился в г. Грозном. С 1932 г. работал фрезеровщиком на заводе «Красный молот». В 1935 г. по комсомольской путевке был зачислен курсантом Грозненского аэроклуба. В 1936 г. получил звание пилота.

    С 1937 г. по октябрь 1942 г. работал в Грозненском аэроклубе летчиком-инструктором. Участник Великой Отечественной войны с весны 1943 г.: летчик-штурмовик, командир звена 805-го шап 230-й шад 4-й BA. Герой Советского Союза (24.05.1943). Проходил службу в частях Среднеазиатского военного округа.

    В августе 1946 г. уволен в запас по состоянию здоровья. Проживал в г. Грозном, работал в отделе инкассации Госбанка.

    Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, медалями, в т. ч. «За оборону Кавказа».

    В 1950 г. за хищения социалистической собственности осужден на 15 лет. В 1960 г. был досрочно освобожден. 18 января 1977 г. снова осужден на 12 лет лишения свободы по ст. 108 ч. II УК РСФСР с отбыванием меры наказания в НТК строгого режима. Звания Героя Советского Союза лишен 9 августа 1977 г.

    ВСЕГО ОДИН БОЙ

    Как большинство мальчишек 30-х годов, Николай в детстве увлекался голубями. На заводе «Красный молот», куда он пришел в 1932 т., быстро приметили крепкого, коренастого и аккуратного паренька с огненно-рыжими волосами. За три месяца он стал фрезеровщиком высокого разряда. Однажды на проходной увидел плакат: «Комсомольцы! Овладевайте искусством летчика!» — в Грозном открылся аэроклуб и объявлялся прием на вечерние курсы.

    От парашюта к планеру, от планера к самолету, а там и первый самостоятельный полет. Счастливое, раскрасневшееся лицо пилота, с трудом вылезшего из кабины и гордо произнесшего слова: «Теперь я король воздуха», вызвали смех учлетов. До короля было еще далеко. Пилот, авиамеханик, летчик-инструктор. Лучший пилот клуба, две благодарности ОСОАВИАХИМа.

    На лето 1941 г. у него было много планов: побывать в Москве, Ленинграде, попасть в Крым, в Коктебель. 22 июня в поезде где-то между Армавиром и Ростовом он услышал о войне. Вернулся в Грозный. На фронт не отпустили — хорошие инструктора были нужны.

    Зимой 1942 г. узнал о гибели под Москвой верного друга Ивана Заболотного[94]. Наконец, в октябре 1942 г., когда фронт подходил к городу, ушел в армию. Попал в 805-й штурмовой полк, несколько месяцев переучивался на Ил-2. В полку его сразу прозвали «Золотым» за огненно-рыжую шевелюру. Легендарная летчица А Тимофеева-Егорова[95], воевавшая в одном полку с ним, вспоминала:

    «Он прибыл к нам в полк весной 1943 года и даже еще не успел получить летную форму одежды. Так и летал в осоавиахимовской. Благодаря хорошей инструкторской подготовке он быстро, где-то за неделю, был готов к боевой работе на Ил-2. Мне он запомнился тем, что в редкую свободную минуту, лежа под кргялом самолета, начинал писать. Спросишь:

    — Кому, Золотой, пишешь?

    — Домой, жене, — следовал неизменный ответ».

    Весна 1943 г. Период самых напряженных боев на новороссийском направлении. 805-й шап только приступил к боевой деятельности. Наши танки трижды атаковали высоту — сильно укрепленный узел немцев, и трижды останавливались. Сильная зенитная артиллерия и заградительная авиация противника преграждали путь нашим бомбардировщикам.

    Ранним воскресным утром 21 апреля 1943 г. командир выстроил летчиков звена перед машинами.

    — Есть приказ — стереть узел в порошок, — сказал он. — Или мы сегодня выполним приказ, или… — Он остановился, хмуро посмотрев на всех, договорил: — В общем, о втором «или» забыть, — и начал объяснять задачу.

    Вышли ровно в семь. Самолет младшего лейтенанта Рыхлина замыкал строй группы из шести «илов». Это был его второй боевой вылет. К цели Ил-2 должны были подойти с моря и незаметно. Сделав круг над станцией Тимашовка, самолеты взяли курс на Малую землю. При подходе к Новороссийску, в районе Геленджика, когда впереди сквозь поднявшийся туман показалась морская синева, по самолетам открыли огонь зенитки. Самолет Рыхлина сильно качнуло — в правую плоскость угодил крупный осколок, но машина оставалась послушной воле летчика, и он продолжил полет.

    Ведущий, капитан Мкртумов[96], подал сигнал: приготовиться к атаке. Она прошла исключительно удачно. Бомбы точно накрыли цель. Самолеты сделали еще один заход — нанесли штурмовой удар из пулеметов и пушек. При выходе из атаки Николай заметил слева от себя три вражеских танка. Он решил их атаковать и сделал еще один заход. Один танк загорелся, но летчик в горячке боя забыл о высоте — другой вражеский танк мгновенно поднял вверх ствол своей пушки и открыл стрельбу по самолету! Штурмовик Рыхлина получил еще несколько осколочных попаданий и заметно сбавил скорость. Летчик осмотрелся и не увидел своих самолетов.

    В тот момент, когда Рыхлин направил поврежденный самолет на ближайший аэродром — в сторону моря, он увидел слева четверку немецких истребителей, идущую наперерез. В чистом небе — а к этому времени дымка уже рассеялась — невозможно было уклониться от боя.

    Один из истребителей сразу же ринулся к «илу». Воздушный стрелок И. Ефременко[97] отбил атаку, но минуты через три с фланга устремился второй Me-109. Сержант выждал удобный момент и, когда вражеский ведомый делал разворот, поймал его открытый борт в сетке прицела и ударил длинной очередью. Немецкий летчик не успел отвернуть в сторону. С дымящим мотором он проскочил под штурмовиком и оказался в зоне огня летчика. Рыхлин незамедлительно воспользовался этим моментом, взял самолет на прицел и нажал на гашетку. «Мессер» резко дернулся, отвернул в сторону моря и скрылся из виду.

    Немцы решили взять Ил-2 в «клещи», но в самый последний момент летчик дал полный газ и резко взмыл вверх. «Мессеры» промчались мимо, а тот, который атаковал сверху, попал на мушку стрелка и камнем рухнул на землю. Стрелок в ходе боя получил тяжелое ранение — правая рука беспомощно опустилась вниз.

    Увидев еще одного «мессершмитта», идущего в атаку, Рыхлин развернул машину и направил ее прямо в лоб врагу, стреляя последними снарядами. Немецкий летчик свернул в сторону и больше не появлялся. Ефременко доложил, что фриц ушел, оставляя за собой черный шлейф дыма.

    Четвертый «мессер», настигнув «ильюшина» в районе Калабатки, атаковал его сзади-сверху. Рыхлин резким разворотом вправо уклонился от пушечных очередей фашиста, лишь один вражеский снаряд слегка зацепил плоскость его машины. Когда огонь достиг наибольшей интенсивности, летчик отвесно спикировал вниз и только у самой земли вывел самолет из пике. Немец, оставшись один, решил не испытывать судьбу и ушел с поля боя.

    У Рыхлина хватило сил дотянуть до полевого аэродрома на мысе Тонкий у Геленджика. Шасси были повреждены: с трудом вышло одно колесо. Летчик попытался убрать его, чтобы сесть на брюхо, не получилось — назад оно не заходило. Со второго захода летчик все же сумел совершить посадку на одно колесо.

    На аэродроме уже собралось много военных моряков и авиаторов, наблюдавших бой. Они с восторгом встретили экипаж Рыхлин и Ефременко были представлены командующему 18-й армией генералу Леселидзе[98], который горячо их поздравил. Наблюдавший за этим боем командир стрелкового корпуса представил летчика и стрелка к орденам Красного Знамени. Привели сбитого фрица. Он оказался одногодком Рыхлина, но воевать начал еще в Испании.

    Весь ход боя видел с передового командного пункта и маршал авиации A.A. Новиков, находившийся в это время на Северо-Кавказском фронте в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Прямо на передовом пункте, куда прибыли летчик и воздушный стрелок, маршал подписал приказ о присвоении за мужество и отвагу внеочередного воинского звания Н.В. Рыхлину — старший лейтенант, а старшему сержанту И.С. Ефременко — младший лейтенант.

    Возвратившись с фронта, A.A. Новиков доложил об этом случае Верховному Главнокомандующему.

    В начале мая был издан специальный приказ наркома обороны И.В. Сталина. В нем говорилось: «Младший лейтенант Рыхлин как верный сын своей Родины, хорошо знающий возможности Ил-2, несмотря на то, что остался один на поле боя, мужественно и отважно вступил в бой с численно превосходящим противником.

    Правильно, тактически грамотно используя огонь своего самолета и искусно маневрируя, летчик дал возможность своему стрелку вести прицельный огонь по атакующим самолетам противника. Горя желанием победить врага, младший лейтенант Н.В. Рыхлин и сержант И.С. Ефременко сбили два истребителя противника, которые упали на нашей территории, а два других вышли из боя и удрали на свою территорию. Несмотря на полученные в бою ранения, младший лейтенант Н.В. Рыхлин посадил поврежденный самолет на свой аэродром».

    24 мая 1943 г. — уникальный случай! — одним и тем же указом экипаж Ил-2 летчик Н. Рыхлин и стрелок И. Ефременко были удостоены звания Героя Советского Союза.

    Война есть война. Через неделю после выхода указа младший лейтенант Иван Сергеевич Ефременко погиб при выполнении боевого задания. Его именем названы улица в поселке Правдинск Горьковской области и школа № 93 в г. Горьком.

    Рыхлин в полк больше не возвратился. Как-то приехал в форме старшего лейтенанта и сказал, что его направляют в академию или на курсы. Он был назначен командиром звена, продолжал воевать. Всего совершил 67 боевых вылетов и, что бы ни говорили, с лихвой окупил свои награды. Несмотря на столь стремительный взлет из младших лейтенантов в старшие, карьера летчика не сложилась. Войну он закончил в Варшаве. Затем служил в Среднеазиатском военном округе. В звании капитана в августе 1946 г. был уволен из армии по состоянию здоровья.

    М. Баличев в книге «Герои Чечено-Ингушетии», вышедшей сразу после войны, писал о Рыхлине: «Пройдут годы… И кто знает, в скольких еще томах будет написана величественная книга о небывалой войне, о советских людях, вынесших на своих плечах тяжесть невиданных испытаний и победивших. Среди миллионов подвигов, которые будут описаны в этой книге, найдет свое место и подвиг Героя Советского Союза Николая Владиславовича Рыхлина…»

    Подвиг, безусловно, остался, но послевоенная жизнь Рыхлина сложилась не лучшим образом. В 1950 г. он был осужден за хищение госимущества. Сроки тогда были большими: он получил 15 лет и 10 из них отсидел. Примечательно, что награды у него были отобраны, но указа об их лишении не было. После отбытия срока наказания награды возвращены не были, и в очередную книгу о Героях из Чечено-Ингушетии очерк о нем не вошел. В следующей книге «Герои Чечено-Ингушетии», которая была издана в 1970 г., вновь появляется его имя. Скульптор-фронтовик ВД Малюков в то же время сделал мраморный портрет Рыхлина, который экспонировался на Всесоюзной выставке в Москве.

    О Рыхлине упомянул в своей книге и бывший командарм К. Вершинин. Возможно, что длительным добросовестным трудом Рыхлин искупил свою давнюю провинность, но в 1976 г. он совершает более тяжкое преступление. 18 января 1977 г. суд по ст. 108 ч. II УК РСФСР приговаривает Рыхлина к 12 годам лишения свободы с отбыванием меры наказания в ИТК строгого режима.

    Пока в Президиуме Верховного Совета СССР по представлению Заводского районного суда г. Грозного решался вопрос о лишении подсудимого геройского звания, 5 июля 1977 г. была подписана в печать книга М.Н. Кожевникова, который был свидетелем подвига Н. Рыхлина, только фамилия стрелка была почему-то искажена — И. Ефремов.

    Герой Советского Союза А. Тимофеева-Егорова вспоминала:

    «Я встречалась с ним еще раз в начале шестидесятых. Он написал мне, что лежит в больнице ЗИЛа. Я пришла его навестить. Удивилась еще, что лечится не в военном госпитале как Герой Советского Союза, хотя и эта больница была неплохой. Поговорили, вспомнили ребят. У меня дома оставались маленькие дети, я торопилась. А он все меня не отпускал:

    — Посиди еще, поговорим.

    О том, что был осужден, мне не говорил. И вообще не жаловался. Я спросила о жене, детях. Оказалось, что он женился на чеченке, у которой уже был сын. Обмолвился, что с пасынком никак не может найти общий язык.

    — Никакого с ним сладу, — рассказывал мне Николай. — И по-хорошему пробовал, уговаривал. Смотрит с ненавистью. Настоящий волчонок Убегал из дому. Однажды палкой внезапно так ударил меня, что не знаю, как сдержался.

    Больше мы с Николаем не встречались Ребята из полка на одной из встреч рассказали мне, что в семидесятых годах Николай был обвинен в убийстве своей жены. Якобы нашлись свидетели, которые видели, что он ее толкнул. Позже женщину обнаружили мертвой. Убийство доказать не удалось, и он был осужден только за нанесение тяжких телесных повреждений».

    Нетрудно представить сейчас, чем была вызвана ненависть мальчишки. В марте 1944 г. чеченцев насильственно выселили с территории, на которой они проживали испокон веков. Да и браки между русскими и чеченками никогда не приветствовались. Не в этом ли кроется разгадка трагедии Николая Рыхлина?

    После отбытия наказания в середине 80-х он вернулся в свой родной город. Больше ему некуда было ехать. Здесь же он и умер.

    Литература

    Вершинин КА 4-я Воздушная. M.: Воениздат, 1975. С. 265–266.

    Высоты огневой юности. M.: Воениздат, 1990.

    Герои-грозненцы. Грозный: Облиздат, 1947. С. 5—22.

    Золотые Звезды Чечено-Ингушетии. Грозный: Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1970. С. 317–323. Кожевников М.Н.

    Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. М: Наука, С. 126.

    Огиаев X, Магомедов И. Боевая слава красномолотовцев. Грозный, С. 32–34.

    Тимофеева-Егорова А Держись, сестренка! М.: Воениздат, 1983.

    РЫЧАГОВ Павел Васильевич

    (2.01.1911—28.10.1941) Генерал-лейтенант авиации

    Родился в дер. Нижние Лихоборы (ныне в черте Москвы) в семье крестьянина. В Красной Армии с 1928 г. Окончил Военно-теоретическую школу летчиков в Ленинграде (1930), 2-ю военную школу летчиков им. ОСОАВИАХИМа в Борисоглебске (1931). С ноября 1931 г. летчик 3-й аэ, с сентября 1933 г. — командир звена 109-й иаэ 5-й абр ВВС Украинского ВО. С ноября 1935 г. инструктор аэ высшего пилотажа и воздушной стрельбы 8-й ВАШИ, старший лейтенант. С октября 1936 г. по февраль 1937 г. — командир эскадрильи самолетов И-15, позднее — истребительной группы в республиканской Испании. Участник 20 воздушных боев, в которых лично сбил 6 самолетов противника, за что 31 декабря 1936 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    С февраля 1937 г. и.о. командира 65-й иаэ. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва, майор. С декабря 1937 г. по март 1938 г. принимал участие в планировании и боевых действиях авиации в Китае. Член ВКП(б) с 1938 г. С апреля 1938 г. командующий ВВС Московского ВО, комбриг (апрель 1938 г.) С мая 1938 г. командующий ВВС и член Военного совета Приморской группы войск ОКДВА. Отличился во время боев у озера Хасан (1938), комдив (09.02.1939). Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гг. командующий ВВС 9-й армии, ком-кор (11.04.1940), генерал-лейтенант авиации (04.06.1940). С июля 1940 г. — командующий ВВС 1-й отдельной Краснознаменной армии, затем 1-й заместитель начальника ВВС; с августа 1940 г. — начальник Главного управления ВВС, одновременно с декабря 1940 г. — член Главного военного совета РККА (до мая 1941 г.). С марта 1941 г. — заместитель наркома обороны СССР. С апреля 1941-го слушатель Академии Генерального штаба.

    Награжден двумя орденами Ленина (05.1936,12.1936), тремя орденами Красного Знамени (08.03.1938, 08.12.1938, 1940), медалью «XX лет РККА».

    Арестован 24 июня 1941 г. Расстрелян без суда. 23 июля 1954 г. посмертно реабилитирован.

    В Тимирязевском районе г. Москвы его именем названа улица.

    НE ОПРАВДАЛ ВЫСОКОГО ДОВЕРИЯ

    После окончания военной школы Павел Рычагов, как лучший выпускник, получил назначение в 109-ю Краснознаменную авиаэскадрилью 5-й авиабригады Украинского военного округа. Талантливый летчик быстро рос по служебной лестнице. В 1933 г. младший летчик становится командиром звена, а несколько месяцев спустя он возглавил авиаотряд, который выводит в передовые. Как вспоминал очевидец, Рычагов проводил летные испытания поступающих в эскадрилью новых самолетов следующим образом: «За один вылет без посадки он выполнил в воздухе до 250 фигур высшего пилотажа: сорок на высоте в 5000 м, затем столько же на 6000 м, еще выше 7000 м. — и тоже сорок Полет без кислородной маски, другой и без фигур бы потерял сознание на этой высоте. Немного отдышавшись, он выполняет еще сорок — сорок пять петель, переворотов, виражей и боевых разворотов. Затем, спускаясь на 6000 м, снова сорок. Этажом ниже — еще сорок. У земли в порядке отдгяха он выполняет двадцать — двадцать пять фигур и, наконец, садится».

    В одном из полетов на У-2 при заходе на посадку летчики обнаружили, что одна из лыж приняла вертикальное положение. Рычагов передал штурвал сослуживцу, вылез из кабины на плоскость и, держась за стойку самолета, хладнокровно поставил ногой лыжу в посадочное положение.

    Летчик Г.Н. Захаров, служивший в его отряде (три звена по три самолета), вспоминал: «Рычагов в моей памяти остался одним из лучших летчиков-истребителей, каких я знал за свою долгую летную жизнь. Став командиром отряда, он не мог быть просто командиром отряда — он должен был быть лучшим командиром отряда. Мы первыми в эскадрилье приступали ко всем новым программам, первыми освоили ночные полеты, хотя в ту пору летать ночью было очень сложно. Рычагов всегда все выполнял первым, а уж затем передавал проверенное и изученное им своим подчиненным. Однажды зимой кто-то из наших ребят неуклюже приземлился и свалил вину на лыжи. Павел швырнул на полосу перчатку и тут же вскочил в самолет. Сделав круг, он приземлился, да так, что лыжами припечатал ту перчатку в снег. Аргумент был слишком убедительным. Боевое честолюбие было свойством натуры Рычагова. Он заставлял нас одолевать соперников и в футболе, и в волейболе и создал даже маленький самодеятельный оркестр, когда началась полоса всяких конкурсов самодеятельности».

    Рычагов постоянно занимался со своими подчиненными. Так, при стрельбах он учил уходить от цели с набором высоты. Его характеру этот маневр импонировал больше других, поскольку позволял сохранять выгодную позицию для повторной атаки.

    Именно отряду Рычагова было поручено испытывать новые виды секретного оружия — бомбочки, реактивные снаряды.

    Во время общевойсковых осенних учений 1935 г. эскадрилья на истребителях И-5 довольно успешно выполнила поставленные боевые задачи и даже удачной штурмовкой «разогнала» кавалерийский корпус.

    В мае 1936 г. эскадрилья Рычагова, уже на новых освоенных самолетах И-15 участвовала в первомайском параде в Москве. 2 мая всех участников парада построили на Центральном аэродроме, где состоялась их встреча с И. Сталиным, К. Ворошиловым, С. Орджоникидзе, М. Тухачевским и другими. Участники парада были отмечены государственными наградами, в том числе П. Рычагов — орденом Ленина. Комэск отметил это событие довольно своеобразно — провел длительный бреющий полет в пяти метрах от земли.

    С конца октября 1936 г. старший лейтенант Рычагов под именем Пабло Паланкара находился в республиканской Испании.

    4 ноября 9 истребителей И-15 из эскадрильи Рычагова впервые вылетели на защиту Мадрида от налетов авиации мятежников. Они встретили 12 бомбардировщиков Ю-52, 5 «Ромео-37бис» и 9 истребителей CR-32. В течение этого дня и до двух часов следующего летчики в пяти воздушных боях сбили 7 самолетов противника.

    Г. Захаров вспоминал, что после первых воздушных схваток, когда летчики проводили разбор, «Рычагов по мере того, как прояснялась картина боя, хмурился. Он еще сам не во всем мог разобраться толком, но, в отличие от многих из нас, — при своем-то темпераменте! — был сдержан и отнюдь не спешил разделять общего восторга.

    — Они нас просто не ожидали, — мимоходом заметил он».

    Другой боевой соратник отмечал его феноменальное чувство атаки: «Каждый раз во время сближения с группой противника он непостижимым образом угадывал единственный момент, когда следует нападать».

    16 ноября Рычагов, отбившись от своего звена, один отважно атаковал группу из четырех бомбардировщиков Ю-52. На помощь врагу подошло еще три самолета. Над Мадридом И-15 комэска подожгли. Г. Захаров увидел, что машина почти потеряла управляемость: «Она шла с большим креном — повреждены были, очевидно, тросы управления. Я видел, как Рычагов хотел заставить машину подчиниться, как он в бешенстве ударил кулаком о край борта. Когда прыгать, на мой взгляд, было уже поздно, Павел вдруг оставил машину. Он сделал это на такой малой высоте, что парашют едва успел раскрыться.

    Рычагов долго сокрушался по этому поводу и все грозил:

    «Того гада, который по мне дал очередь, еще встречу и рассчитаюсь с ним. Я запомнил две последние цифры его бортового номера — 86. Подумать только, «юнкере» был уже почти моим, но я, вот беда, слишком близко к нему подошел — хотел в упор расстрелять, а фашист меня и опередил — пробил очередью цилиндры двигателя».

    Во время спуска над парком Ретиро летчик был ранен в ногу. Экспансивные испанцы приняли его за фашиста, а Павел, как на грех, забыл все испанские слова. Наконец разобрались. Одна сеньорина перевязала ему рану своим платком. Показывая на парашют пилота, один из мальчишек спросил по-испански: «Сувенир?» Рычагов неосторожно повторил за ним это слово, и в мгновение ока шелковое полотнище превратилось в лоскуты. Когда к месту приземления примчалась санитарная машина, врачи перепугались не на шутку: все лицо летчика было в красных и оранжевых пятнах. К счастью, это была не кровь, а следы губной помады, оставленные восхищенными сеньоритами на память «камарада русо». Пилот явно смущен этой встречей. Он просит провести его в Военное министерство, и испанцы на руках отнесли летчика к автомобилю. Через пять минут летчик был в здании министерства. Генерал Миаха и члены Комитета обороны Мадрида аплодируют герою, обнимают его. Он коротко рапортует и просит разрешения сейчас же уехать к себе в часть.

    Над Гвадалахарой Рычагов увеличил свой боевой счет на два самолета. И здесь ему снова не повезло. При посадке поврежденный в бою самолет скапотировал.

    Крепыш, невысокого роста, богатырского телосложения, со смелыми, немного навыкате большими серыми глазами, энергичный, порывистый, острый на язык, неудержимо храбрый — таким его знали боевые друзья.

    Г. Захаров писал о своем командире, что ему «следовало бы более умело и тактично мотивировать свои решения, но Павел Васильевич никогда не слыл дипломатом. Он жил без оглядки, как и воевал. Так же, подчас без оглядки, относился и к людям. Мыто прекрасно знали характер нашего командира, поэтому не обижались иной раз на его резкое слово или выговор».

    Однажды, находясь в прифронтовой полосе, комэск увидел, как, покинув свои боевые позиции, отходит в тыл отряд анархистов. Недолго думая, Рычагов скомандовал:

    — Назад!

    Никакой реакции. Тогда летчик вытащил пистолет и снова приказал:

    — Назад!

    Предводитель анархистов пришел в ярость от вмешательства иностранца в их дела. На Рычагова набросились, вырвали у него пистолет, и вожак приказал расстрелять этого незнакомого парня в кожаном пальто. Положение спас переводчик, которому пришлось употребить все свое красноречие.

    Всего за время боев в Испании летчики эскадрильи Рычагова сбили около сорока вражеских самолетов, шесть из которых (5 истребителей и 1 бомбардировщик) были на счету командира. Отмечалось, что летчик «всегда всюду проявлял иключительное бесстрашие, выдержку и умение руководить боем, являлся замечательным примером для своих подчиненных».

    В первые дни нового, 1936 г. боевые товарищи поздравляли Рычагова с высокой наградой Родины. От вновь прибывших летчиков-добровольцев из СССР он узнал, что орденом награждена и его жена — летчица М. Нестеренко[99].

    После возвращения в СССР Рычагов вначале исполнял обязанности командира эскадрильи. Побывал в составе нашей военной делегации на Хиндонском авиационном параде в Англии.

    В декабре 1937 г. по личной просьбе его направили в Китай главным военным советником по вопросам использования советских летчиков-добровольцев. Поезд на Алма-Ату отходил в полдень. На новую войну Рычагова провожала жена. Все слова прощания были сказаны, и поезд отошел от вокзала. Рычагов быстро освоился в новой обстановке. Он был бодр, даже шумлив, неистощим на всякие выдумки. С наступлением сумерек, Рычагов взял инициативу в свои руки:

    — Ну-с, джентльмены, — шутливо сказал он, выходя из купе, — приглашаю вас в ресторан. Русский человек на голодный желудок спать не ложится.

    Наполнив рюмки коньяком, он встал и с торжественностью в голосе сказал:

    — Друзья! Предлагаю выпить за боевую дружбу!

    Его густые брови сошлись над переносьем. Большие серые глаза стали задумчивыми. Глубоко вздохнув, словно не хватало воздуха, он тихо добавил:

    — Нет ничего сильнее этого чувства.

    Эту же мысль он неоднократно высказывал по прибытии в Китай в беседах с летчиками-добровольцами.

    — Наши самолеты не только не уступают японским, но по маневренности даже превосходят их. Значит, дело в вас самих, в вашей отваге, в вашей смекалке. А главное, товарищи, — боевая выручка. Держитесь старого суворовского правила: «Сам погибай, а товарища выручай». И тогда вам никакой враг не страшен.

    С его приездом жизнь на аэродроме Наньчана сразу же преобразилась. Новшества следовали одно за другим. Авиаотряд был разбит на звенья, введены новый порядок взаимодействия в воздухе, приемы боя, маскировка. Была реорганизована система наружного наблюдения и оповещения, улучшилось питание летного состава. Прошел смотр техники пилотирования. Китайское командование если и не относилось одобрительно к нововведениям «генерала Баталина», то и не препятствовало им.

    Рычагов вместе с командирами групп проводил разборы боевых действий истребителей, разрабатывал тактику наших истребителей при отражении налетов японской авиации на аэродромы Ханькоу и Наньчана. По его указанию И-15бис брали на себя истребителей сопровождения, а И-16 должны были атаковать бомбардировщиков. В необходимых случаях он усиливал ту или иную группу на аэродромах.

    Под руководством Рычагова в январе 1938 г. был нанесен смелый и решительный удар по авиабазе японцев в Нанкине. В результате удара сгорело 48 самолетов, были уничтожены запасы горючего и боеприпасов.

    После налета Рычагов предупредил летчиков, базировавшихся на аэродроме Ханькоу:

    — Японцы наверняка попытаются расквитаться за поражение. Будьте готовы к отражению налета на аэродромы.

    Хорошо зная тактику японцев, он предложил контрмеры. Когда два дня спустя с передовых постов передали о приближении большой группы бомбардировщиков под прикрытием истребителей, наши летчики заблаговременно поднялись в воздух. Бомбардировщики СБ направились в безопасную зону. Одна группа истребителей атаковала вражеские истребители, а вторая неожиданно бросилась на бомбардировщики японцев. Оставшись без прикрытия, бомбардировщики сбросили свой груз куда попало и развернулись назад. В воздушном бою было сбито пять японских самолетов и только один советский.

    Затем Рычагов непосредственно разрабатывал операцию по налету на авиабазу на острове Тайвань. В результате сокрушительного удара, нанесенного 23 февраля 1938 г., с этой авиабазы месяц не взлетали самолеты. Китайцы в честь советских летчиков устроили банкет. Их поздравляла лично жена Чан Кайши — Сун Мейлин, фактически возглавлявшая в то время китайскую авиацию.

    В конце марта три восьмерки бомбардировщиков СБ по его предложению, пролетев свыше 1000 км, разрушили в тылу противника железнодорожный мост через реку Хуанхэ. Этим ударом было сорвано наступление противника на восточном участке Лунхайской железной дороги в сторону Сюйчжоу.

    В апреле 1938 г. Рычагов вернулся в Москву. Вместе с орденом Красного Знамени последовало и новое назначение — командующим ВВС Московского военного округа.

    В мае 1938 г. последовал вызов в Кремль для получения нового назначения. Незадолго до этого его исключили из комсомола за недисциплинированность. Перед самым отъездом к новому месту службы молодому комбригу приказали срочно прибыть на дачу Сталина.

    Когда Рычагов доложил о прибытии, Сталин, не отрываясь от игры в бильярд, поздоровался и, обращаясь к Ворошилову, сказал:

    — Мы назначаем товарища Рычагова командующим авиацией Приморской группы Дальневосточного фронта, а ведь он беспартийный. Что нам скажут люди, Климент Ефремович?

    — Товарищ Сталин, комбриг Рычагов доказал назначение всей своей службой, — взволнованным голосом ответил не ждавший такого начала разговора нарком обороны. — Воевал в Испании, Китае — и везде по-геройски…

    — А вы, товарищ Ворошилов, дали бы Рычагову партийную рекомендацию?

    — Дал бы, товарищ Сталин.

    — Что ж, тогда я тоже дам. — Сталин повернулся к комбригу. — Вот видите, товарищ Рычагов, нарком хочет, чтобы ЦК рассмотрел вопрос о вашем приеме в партию без прохождения кандидатского стажа. Думаю ЦК поддержит предложение. Желаем вам успеха.

    По прибытии на Дальний Восток Рычагову на второй же день вручили партбилет.

    В августе 1938 г. комбриг Рычагов успешно руководил операциями ВВС у озера Хасан. Под его командованием была сосредоточена крупная авиагруппировка — 70 истребителей и 180 бомбардировщиков. 6 августа бомбардировщики под прикрытием истребителей, несмотря на плотный огонь японских зенитных батарей, снижаясь до 300 метров, нанесли сокрушительный удар по сопке Заозерной.

    Командующий Дальневосточным фронтом маршал Советского Союза В. Блюхер сообщил наркому обороны, что сопка «производит впечатление не только взрытой, но буквально скальпированной». Массированные удары во многом определили успех наземных войск Наградой Рычагову был второй орден Красного Знамени.

    Во время советско-финляндской войны 1939–1940 гт. Рычагов занимал должность начальника ВВС 9-й армии. После окончания войны вместе с очередным орденом он был повышен в воинском звании — стал комкором. Его ждало новое назначение на должность командующего авиацией 1-й ОКДВА. В августе 1940 г. последовало новое назначение — начальник Главного управления ВВС. В начале весны 1941 г. назначен замнаркома обороны СССР. И это в тридцать-то лет!

    Рычагов часто выезжал в части, которые первыми начали освоение самолетов МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Пе-2. Подсказывал, советовал, торопил. На совещаниях остро и запальчиво ставил вопрос об увеличении количества выпуска новейших самолетов, о повышении профессионального мастерства летчиков, увеличении налета в боевых полках. Он даже предлагал запретить летчикам жениться до 25 лет, чтобы они не отвлекались на свои личные, повседневные заботы, а целиком отдавались повышению своего летного мастерства.

    И все же столь быстрый должностной вздет был серьезным испытанием. В мемуарах многих военачальников отмечается, что Рычагов был еще не готов к исполнению этой должности ни по возрасту, ни по уровню образования. Как-то его вызвал в Кремль Сталин и спросил как начальника ВВС, сколько надо заказать промышленности таких-то самолетов. Рычагов, недолго думая, назвал довольно большую цифру. Сталин помолчал, недоверчиво посмотрел на Рычагова, но не возразил.

    Вскоре после развертывания 1-й высшей Рязанской авиационной школы штурманов, которой предписывалось в короткий срок подготовить несуразно большое количество штурманов — 5000, ее начальник, герой дальних перелетов A.B. Беляков[100], просил у Рычагова гарнизон, располагавший большими фондами:

    — Ведь соберется много людей, которых надо обучить штурманскому делу, искусству бомбометания. Для решения поставленной задачи нужны героические меры…

    — Знаешь что? Трудности нам известны. Если ты недоволен — ступай сам в правительство и докладывай. А что касается «героических мер», так ты Герой — тебе и карты в руки!

    И все же Рычагов старался ободрить Белякова, пообещал всяческую помощь — в первую очередь исправить задачу школы: готовить 500 штурманов и переучивать 500 летчиков.

    9 апреля 1941 г. на Политбюро ЦК ВКП(б) обсуждался вопрос об аварийности и катастрофах в авиации Красной Армии. Увеличение числа катастроф до 2–3 в день было поставлено в вину летному и командному составу ВВС.

    Поводом к постановке данного вопроса на повестку дня стали две недавние тяжелые катастрофы. 23 января 1941 г. при перелете авиаполка из Новосибирска в Ташкент 3 самолета разбились и 2 потерпели аварию, при этом погибло 12 и было ранено 4 человека. 27 марта того же года при перелете 12 самолетов ДБ-Зф из Воронежа в боевой полк при неблагоприятных погодных условиях 2 самолета потерпели катастрофу, а один совершил вынужденную посадку. 6 человек погибли и 3 получили ранения. Вопиющий случай произошел в 29-й авиадивизии, где потерпевший аварию летчик не был своевременно обнаружен и умер спустя 10 дней в кабине самолета от холода и голода.

    Замнаркома по ВВС на заседании Политбюро обвинили в том, что «расхлябанность и недисциплинированность в авиации не только не пресекаются, но как бы поощряются со стороны руководства ВВС тем, что виновники аварий и катастроф остаются, по сути дела, безнаказанными. Руководство ВВС часто скрывает от правительства факты аварий и катастроф… Нынешнее руководство ВВС оказалось неспособным повести серьезную борьбу за укрепление дисциплины в авиации и за уменьшение аварий и катастроф».

    Рычагов как мог пытался защититься от предъявленных обвинений. Разговор мог бы закончиться иначе, но молодой замнаркома вдруг сказал:

    — Аварийность и будет большая, потому что вы заставляете нас летать на гробах.

    Как вспоминал очевидец, после этих слов наступила абсолютная тишина. Сталин остановился, постоял, потом прошел мимо стола, в том же направлении, в каком и шел.

    Дошел до конца, повернулся, прошел всю комнату назад в полной тишине, снова повернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно и тихо, не повышая голоса:

    — Вы не должны были так сказать!

    Опять прошелся, остановился, повторил эту же фразу и, сделав крошечную паузу, добавил:

    — Заседание закрывается, — и первым вышел из комнаты.

    В тот же день ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР постановили:

    «1. Снять т. Рычагова с поста начальника ВВС Красной Армии и с поста заместителя наркома обороны, как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководства ВВС».

    12 апреля 1941 г. Рычагов был направлен на учебу в Военную академию Генерального штаба.

    Первый день войны застал супружескую чету Рычаговых на отдыхе в Сочи. Во второй половине дня они спешно взяли билеты на вечерний поезд в Москву. 24 июня на московском вокзале (по другим данным, на вокзале в Туле) его попросили зайти к военному коменданту, где уже ожидали люди в штатском. Ордер на его арест был подписан Б. Кобуловым[101], без санкции прокурора. Само постановление на арест составлено лишь 27 июня 1941 г.

    Что послужило причиной ареста прославленного летчика, сказать трудно. Скорее всего, опрометчивая реплика на совещании у Сталина, после чего ведомство Берии начало сбор компромата. А он был. Формальным основанием для ареста послужили выбитые под пытками показания Якова Смушкевича, который заявил, что они вместе с Рычаговым высказывали «недовольство партией и правительством и договорились совместными усилиями срывать вооружение ВВС». В материалах дела имеются показания арестованного тогда же наркома оборонной промышленности Бориса Ванникова, который утверждал, что Рычагов ругал при нем Сталина «площадной бранью за вмешательство вождя в сугубо теоснические вопросы».

    Следователь Влодзимирский[102] после войны при расследовании фактов репрессий в отношении высшего военного командования отмечал, что после одного сильного избиения резиновой дубинкой Рычагов не дал никаких показаний. В начале июля 1941 г. перед очной ставкой со Смушкевичем заместитель начальника первого отдела Никитин вновь зверски его избил. Рычагов после избиения сказал, что теперь он не летчик, так как Никитин перебил ему барабанную перепонку уха. Он еще надеялся летать! Лишь на третий день подследственный начал давать признательные показания. Но на последнем допросе, который состоялся 25 октября 1941 г., он успел сказать:

    — Все мои показания — неправда. И то, что говорили обо мне другие, тоже неправда. Я не шпион и не заговорщик

    28 октября 1941 г. П. Рычагов был расстрелян без суда вместе со своей женой Марией Нестеренко и другими военачальниками близ поселка Добыт около г. Куйбышева. В 1942 г. задним числом Кобулов и Влодзимирский сфальсифицировали заключение о расстреле, заведомо ложно указав в нем, что предъявленное ему обвинение доказано.

    Реабилитацией своего честного имени Рычагов обязан своему брату В.В. Рычагову. Бывший доцент Института инженеров водного транспорта в 1944 г. был арестован и до 1952 г. находился в тюрьме и ИТЛ как брат «врага народа». В конце 1953 г. он обратился к К.Е. Ворошилову с просьбой о собственной реабилитации и проверке «дела» родного брата.

    28 декабря 1953 г. Ворошилов разослал членам Президиума ЦК КПСС это письмо, в котором поддержал его просьбу. 23 июля 1954 г. Генеральной прокуратурой СССР дело П. Рычагова было прекращено и он посмертно реабилитирован. 2 августа 1954 г. в ЦК КПСС поступила записка Генерального прокурора СССР Руденко о реабилитации Павла Рычагова. В партийном же порядке он был реабилитирован Главным политическим управлением Советской Армии лишь 19 марта 1963 г.

    Литература

    Беляков AB. В полет сквозь годы. М.: Воениздат, 1988. С. 290–291.

    Вместе с патриотами Испании. Киев, 1976. С. 131–132.

    В небе Китая. 1937–1940. м. — Наука, 1980.

    Дайнес В. Прирожденный летчик // Ориентир. 2002. № 9. С. 62–63.

    Докучаев А Партийная рекомендация Сталина // Красная Звезда. 1996. 17 авг.

    Докучаев А Чудеса Паланкара // Красная Звезда. 1996. 25 сент.

    Захаров Г. Я — истребитель. М.: Воениздат, 1973.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 234–236. Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск, 2000. С. 304.

    Кузнецов И.И Судьбы генеральские. Иркутск, 2000. С. 20–21. Кузнецов ИИ., Джога ИМ.

    Первые Герои Советского Союза. Иркутск, 1983. С. 54–55.

    Орлов В. Живая легенда // Советский патриот. 1976. 21 июля.

    Реабилитация. Как это было. Март 1953 — февраль 1956. М., 2000. С. 82, 164–166, 388, 453.

    Сопельник Б. Награда Родины — расстрел // Мир новостей. 1998. 8 авг. № 32 (242). 1941 год. Кн. 2. М., 1998. С. 54–55.

    СИНЬКОВ Анатолий Иванович

    (1915–1977) Старший лейтенант

    Родился в г. Гатчине ныне Ленинградской обл., русский. В Красной Армии с 1938 г. до октября 1939 г. — авиатехник в строевых частях ВВС в г. Харькове. Окончил Балашовскую ВАШП (сентябрь 1941 г.), был оставлен в ней летчиком-инструктором.

    На фронтах Великой Отечественной войны с 20 декабря 1942 г. Кандидат в члены ВКП(б) с 1943 г. С 12.03.1943 г. ст. пилот, с 27.04.1943 г. командир звена, затем заместитель командира эскадрильи, штурман эскадрильи, с 27 июля 1944 г. командир эскадрильи 210-го шап (230-я шад, 4-я BA, Северо-Кавказский фронт), ст. лейтенант (13.06.1944). Участвовал в боевых вылетах на Крымский полуостров, в т. ч. в район Керчи.

    Окончил Полтавские высшие курсы штурманов ВВС (1945). С 7 марта 1945 г. — командир эскадрильи 537-го шап. Участник войны с империалистической Японией 1945 г.

    Герой Советского Союза (13.04.1944). Награжден орденами Ленина, Красного Знамени (14.07.1943), Отечественной войны I степени (31.01.1944), Красной Звезды (14.04.1943), медалями, в т. ч. «За боевые заслуги» (3.11.1944).

    Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1948 г. лишен Золотой Звезды и всех наград за совершение особо тяжкого преступления.

    ОСОБЕННОСТИ ХАРАКТЕРА

    Старший сержант Анатолий Синьков прибыл в 210-й шап в декабре 1942 г. в составе группы, в которой было пять молодых летчиков, выпускников Балашовской авиашколы пилотов. Как писал о них однополчанин, дважды Герой Советского Союза Г.Ф. Сивков:[103] «Это были толковые и отважные ребята». Синьков имел к тому времени хороший налет и отличную технику пилотирования. Он попал в эскадрилью И.И. Панина. Опытный воздушный боец и тактически грамотный командир много времени проводил с летчиками-новичками, беседуя с ними по вопросам боевого применения штурмовика Ил-2. Тщательно разбирал вопросы сбора группы после взлета, профиля строя, маневрирования группы в зоне зенитного огня, возвращения с задания.

    Уже 4 января 1943 г. Синьков вылетел ведущим пары «Илов» на штурмовку танков и техники противника в районе Прохладная. Летчик вспоминал: «Высота облачности достигала 60—100 метров. По сторонам тянулись огромные горы в сплошном месиве молочного тумана. Внизу под нами лежала какая-то безымянная долина. Маневр был скован. Силы напряжены до предела. И вдруг в наушниках раздался голос: «Приготовиться к атаке!» Ведущий отыскал цель. Мы буквально свалились на головы немцев и с одного захода сделали свое дело». Несмотря на интенсивный огонь ЗА, сложность метеоусловий, бомбовым и штурмовым ударом было уничтожено 5 танков.

    Затем полк убыл на переформирование (третье с начала войны). Летчики получали в Куйбышеве новые двухместные штурмовики Ил-2. После получения матчасти состоялся перелет в Моздок, но включиться в боевую работу летчики не успели. Самолеты вскоре пришлось передать соседнему полку, а личный состав кружным путем (Махачкала — Баку — Красноводск— Ташкент) вновь прибыл в Куйбышев. Ранней весной 1943 г. «илы» 210-го шап приземлились на аэродроме возле станицы Новотатаровская.

    Вместе со всеми полк начал подготовку к прорыву «Голубой линии». Этот сильно укрепленный рубеж обороны противника на Таманском полуострове южным концом упирался в берег Черного моря у Новороссийска, а северным — в плавни у реки Протока.

    25 марта 1943 г. наши войска успешно атаковали противника в районе станиц Крымская и Киевская. Летчики, поддерживая наступление, делали по два- три боевых вылета в день. В полковом формуляре начинает упоминаться имя Синькова. 20 апреля 1943 г. ведомые им летчики в районе мыса Хако в сложных горных условиях поливали технику и живую силу врага фосфором с высоты 15–20 метров. Было сожжено три танка, семь автомашин. На обратном маршруте группу атаковали шесть истребителей противника. Синьков умело организовал круговую оборону, а воздушные стрелки сбили один и подбили другой самолет противника. Вся группа в полном составе возвратилась на свой аэродром.

    29 мая 1943 г. в полковом формуляре вновь отмечается: «Группа Синькова вела бой с истребителями противника. Воздушные стрелки Останин и Алексейков сбили два Me-109».

    Через два дня Синьков повел две шестерки Ил-2 в район станицы Молдаванской, где штурмовики подавили огонь артиллерийской батареи. При третьем заходе на цель у самолета Синькова огнем ЗА была отбита правая половина стабилизатора и руля глубины. Несмотря на это, летчик сделал еще два захода на штурмовку. При отходе от цели группа снова была атакована четырьмя Me-109. В воздушном бою на поврежденной машине Синьков лично сбил один истребитель противника и благополучно привел всю группу на аэродром.

    Однако не все схватки заканчивались так благополучно. С начала наступления по 19 июня 1943 г. от зенитного огня и в воздушных боях полк потерял 11 летчиков, 16 воздушных стрелков и 15 самолетов.

    Не раз летчик летал на разведку. Первое такое задание с целью уточнения места погрузки и разгрузки немецких транспортов на берегу Черного моря показалось Синькову простым. Цель была удалена от линии фронта всего на 50–60 км, а разведку он вел в паре и под прикрытием двух истребителей.

    Другой такой же полет, но уже с удалением от линии фронта на 150 км для определения наличия плавучих средств и мест погрузки войск противника в районе Керченского пролива не обошелся без встречи с противником. На половине маршрута пары наших штурмовиков и истребителей перехватили два Me-109 и два ФВ-190. В воздушном бою стрелок Синькова старший сержант Руденко сразу же сбил одного ФВ-190, а сам он пушечно-пулеметным огнем подбил Me-109. В этот же момент истребители прикрытия сбили второй Me-109. Оставшийся истребитель ФВ-190 тут же вышел из боя. Разведчики продолжили полет, вышли на заданную цель, произвели фотосъемку и благополучно вернулись на свой аэродром.

    Задания на разведку летчик иногда получал лично от командира 230-й шад генерал-майора С.Г. Гетьмана[104].

    Базируясь около станицы Днепровская, летчики летали на штурмовку переправ под Темрюком. В первых числах октября таманский берег был полностью очищен от врага. Впереди лежал Керченский пролив.

    3 октября 1943 г. при видимости 50—100 м. на море Синьков точно вывел группу на цель по радиостанции наведения и внезапно ударил по баржам бомбовым ударом, а затем штурмовкой. Группа потопила две и подбила одну баржу с войсками и техникой противника.

    В начале ноября 1943 г. 210-й шап всеми силами и средствами старался поддержать высадившийся на Керченский полуостров десант.

    Зенитная оборона противника на полуострове была исключительно насыщена. 4 ноября, поддерживая высадившийся десант наших войск в районе Баксы, несмотря на трудные метеоусловия и сильный огонь ЗА и МЗА, группа Синькова сожгла фосфором 5 автомашин, вывела из строя одну батарею ЗА На следующий день при вылете в район Ад- жимушкай — Колонка самолет Синькова был подбит.

    14 ноября 1943 г. в сложных метеоусловиях полк совершал полеты в район железнодорожной станции Багерово. Первым на разведку вылетел А Синьков. После разведки он сразу повел четверку Ил-2 в район станции. Самолеты летели на высоте 600 м. в сопровождении 6 истребителей ЛаГГ-3 из 279-го иап. На подлете к Багерово на встречных курсах шли немецкие бомбардировщики Ю-87, которых прикрывали 12 истребителей Me-109. Последние ринулись в атаку на группу штурмовиков, но с ними завязали бой истребители прикрытия. Синьков в это время удачно увел свою группу в облачность, которая достигала 800 м, и оторвался от истребителей.

    Он знал, что цель прикрыта сильными зенитными средствами, но правильно учел погодные условия и повел свою группу выше облаков, на высоте 850–950 м. При их подходе к цели немцы открыли сильный зенитный огонь, но вели его беспорядочно, неприцельно, так как не могли определить высоту, скорость полета и точное местонахождение Ил-2. Над самой целью Синьков воспользовался окном в облаках, и его группа неожиданно свалилась на голову врага. Поразив цель, штурмовики тут же скрылись в облаках.

    Летчик продолжал наносить удары в районе Керченского плацдарма. Однажды над целью пять Me-109 пытались атаковать группу Синькова. Его стрелок Руденко подбил одного «мессера», атаки других были отражены согласованными действиями штурмовиков и истребителей прикрытия.

    В ходе боевых вылетов летчик выполнял самые различные задачи: наносил удары по танкам, по мехколоннам и артиллерийским позициям, по его судам и водным транспортам, штурмовал передний край обороны. Так, в декабре 1943 г. он участвовал в налете трех шестерок штурмовиков под прикрытием четырех истребителей на группу танков. Эту группу, состоящую из 35 танков, немцы сосредоточили в лощине. Первая группа штурмовиков, загруженная бомбами ФАБ-100, подошла к цели на высоте 1200–1400 м. Она сделала два захода и ушла. Вторая группа действовала с бреющего полета специальными бомбами. Третья группа, вооруженная специальным боевым веществом — фосфором, завершала удар. Расчет был сделан верный: зенитчики врага увлеклись стрельбой по первой группе, а штурмовики второй и третьей нанесли успешный удар.

    В другой раз группам Синькова и Ткаченко[105] в конце дня было приказано атаковать танковую колонну немцев, подходившую к линии боевого соприкосновения. Восемь Ил-8 шли на бреющем. Немцы все же заметили самолеты и прекратили движение. Однако Синьков успел заметить поднимавшийся за танками вверх густой слой пыли. Он подал команду: «Стать в круг и работать самостоятельно». Всего было произведено три захода. Три танка было уничтожено, движение остальных приостановлено. Группа возвратилась на аэродром в полном составе.

    В другой раз наши штурмовики совершали налет на аэродром немцев. Ведущие некоторых групп отправились на выполнение этого задания на высоте 1250–1550 метров. Синьков же свою группу повел на бреющем полете, в результате чего вышел на цель неожиданно для противника, который весь зенитный огонь сосредоточил на группах, подходивших по высоте. По его же группе зенитная артиллерия врага не успела произвести ни одного выстрела.

    Вот как вспоминал ветеран полка B.C. Фролов [106]: «С ним любили летать летчики, потому что группы, которые он водил в бой, почти не несли потерь. Он никогда не лез напролом, под огонь зениток. И еще ему сопутствовала военная удача. В боях летчик проявлял разумную инициативу, военную хитрость, не допускал шаблона в тактических приемах».

    За год войны, к январю 1944 г., А.И. Синьков совершил 109 боевых вылетов, большинство из них ведущим групп и около 20 — на разведку. На его боевой счет было записано 8 танков, 50 автомашин с войсками и грузами, до 27 повозок с грузами и боеприпасами, до 20 лошадей, 13 орудий различного калибра, 4 склада с боеприпасами, 3 баржи и до 200 солдат и офицеров противника. Он заслужил три ордена. За бои над Керченским полуостровом Синьков вместе с другими отличившимися летчиками полка был представлен к званию Героя Советского Союза. Наградной лист с перечислением боевых заслуг занимал пять страниц!

    Однако летчик воспринял свалившуюся на него боевую славу неоднозначно. Нужно было особо «отличиться», чтобы в этот период в армейской газете о нем написали следующее; «Неприятно, когда элементы зазнайства находят место в поведении таких летчиков, как Синьков и Есауленко[107]. Эти товарищи не новички, им бы впору показывать пример молодым летчикам, а не кичиться своими заслугами без достаточных на то оснований».

    Тем не менее в апреле 1944 г. боевые товарищи поздравили Анатолия с присвоением высокого звания Героя. Он стал пятым по счету Героем в полку. Продолжал выполнять боевые задания в новой должности штурмана эскадрильи. Уже как ветеран полка умело передавал свой боевой опыт новичкам.

    В мае 1944 г. последовали боевые вылеты на Севастополь, Мекензиевы горы, Сапун-гору. Здесь летчик совершил свой последний, 134-й боевой вылет.

    После освобождения Севастополя полк временно остался без работы. В Кировограде летчики в очередной раз передали уцелевшие самолеты соседнему полку и уехали в тыл за новыми. В середине июня 1944 г. Синьков получил очередное воинское звание, а через месяц был назначен командиром эскадрильи.

    В сентябре 1944 г. Синьков убыл из полка в распоряжение генерал-майора авиации Г.М. Прокофьева.

    В конце зимы 1945 г., после учебы на Полтавских высших курсах штурманов ВВС, которые тогда располагались в г. Краснодаре, он был направлен для дальнейшего прохождения службы на Дальний Восток.

    Там летчика назначили комэском в 537-й шап, который дислоцировался в г. Ворошиловске. На новой должности Синьков также показал себя умелым воспитателем новичков, которым щедро передавал свой боевой опыт. Во фронтовой газете он выступил с целым рядом статей, посвященных действиям штурмовиков в различных условиях. Целая страница газеты была посвящена отзывам его подчиненных. В статье отмечалось: «Он сумел завоевать себе прочный авторитет и уважение всего личного состава. Его полюбили младшие авиаспециалисты и механики, а летчики готовы были идти за ним «в огонь и в воду».

    Одним из первых в полку, как писала газета, он подписался на 4-й Государственный заем. Подавая пример остальным, Синьков дал взаймы государству 2000 рублей.

    Личный состав полка в августе — сентябре 1945 г. принял участие в войне с империалистической Японией, а после ее окончания перебазировался в Корею.

    Здесь комэск Синьков совершил преступление, которое напрочь перечеркнуло все его предыдущие боевые заслуги, всю его прежнюю жизнь. С точки зрения нормального человека, его действия были попросту необъяснимы. 14 ноября 1945 г., находясь на территории Кореи, в нетрезвом состоянии, угрожая оружием, он изнасиловал 19-летнюю корейскую девушку на глазах у ее родителей. Продолжая куролесить, в тот же день Синьков ограбил квартиру корейского гражданина, забрав носильные вещи!

    Суд Военного трибунала 9-й воздушной армии был скорым, хотя и не очень строгим. Вероятно, при вынесении приговора были учтены прежние заслуги преступника. Следствием было также установлено, что в июле — августе 1945 г. Синьков, используя свое служебное положение, принуждал военнослужащих-девушек к вступлению с ним в половую связь. Это летчику также «зачлось».

    Как вспоминали ветераны 210-го шап, необузданное влечение к противоположному полу наблюдалось у него и в их полку. Но шла война, и летчику, который завтра должен был лететь в смертельный бой, женщины многое прощали. Но война окончилась, и надежды на то, что «все спишется», уже не было. Тем более в чужой стране.

    27 декабря 1945 г. подсудимый был приговорен к семи годам лишения свободы с лишением воинского звания. По ходатайству Военного трибунала Президиум Верховного Совета лишил его всех наград и звания Героя Советского Союза.

    Осознал ли свою вину Синьков за время отбытия наказания, а отсидел он «от звонка до звонка», неизвестно. В 1953 г. судимость была снята. Он приехал в Москву и устроился работать начальником подсобно-вспомогательного производства треста сантехнических работ. Однако 16 мая 1957 г. был вторично осужден народным судом на 5 лет лишения свободы за присвоение государственных средств (в сумме около 3000 рублей) и за злоупотребление служебным положением.

    Впрочем, ему повезло: в декабре того же года он был помилован и освобожден. Здесь также сыграли свою роль его прежние фронтовые заслуги. После этого он работал сантехником домоуправления № 5 Управления ВВИА им. Н.Е. Жуковского, так легче было получить квартиру, которая располагалась напротив здания академии. С 1960 г. он работал сантехником в Институте гематологии и переливания крови, с 1970 г. — слесарем на машиностроительном заводе «Стрела».

    Начиная с 1967 г., когда Героям были, наконец, установлены льготы, Синьков неоднократно подавал в разные инстанции ходатайства о восстановлении его в звании Героя Советского Союза. В решении этого вопроса принимали участие ветераны полка, которые подписали по его просьбе ходатайство о восстановлении, немало других высоких должностных лиц. Все эти прошения (май 1968 г., июль 1974 г., май 1975 г., июль 1976 г.) исполкомом Моссовета, 1-м заместителем Генерального прокурора СССР, Министерством обороны СССР, Президиумом Верховного Совета СССР были отклонены. Когда дело доходило до знакомства с материалами дела, преступление, совершенное Синьковым в Корее, всех шокировало. Ни о каком восстановлении не могло быть и речи.

    Одиннадцать выходцев 210-го шап стали Героями Советского Союза. Многие из них не дожили до светлого Дня Победы. В жестоком пламени войны погиб командир полка майор H.A. Зуб[108], удостоенный звания Героя посмертно. За спасение подбитого над территорией врага экипажа Г. Сивкова был представлен к званию Героя летчик H.H. Калинин[109], но до выхода указа он также не дожил. Провоевал до конца войны и стал дважды Героем Советского Союза Г.Ф. Сивков. В своих мемуарах он вспомнил всех, с кем воевал. Отдал должное и боевым заслугам Синькова, но о его послевоенной судьбе умолчал.

    Подробно о послевоенной судьбе Синькова рассказал B.C. Фролов в своей последней книге «Покой нам только снится». В заключение очерка он писал: «К чему я рассказал эту, в общем-то, нетипичную историю о бывшем Герое. Наверное, в назидание молодым людям: думайте о последствиях, о том, что жить с клеймом преступника не так-то легко. Ведь всего один день, один час, одна минута может круто изменить всю вашу дальнейшую жизнь».

    Литература

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. М: ОЛМА-ПРЕСС-образование, 2005. С. 504–511.

    Ильин М. На бреющем полете // Крылья Советов. 1943. 12 дек.

    Конев В.Н. Герои без Золотой Звезды. Том 2. М.: РИЦ «Кавалеръ»,2006. С. 139–146.

    Месгер И В крымском небе // Крылья Советов. 1943. 7 дек.

    Нас учит Герой Советского Союза. Летчики-штурмовики рассказывают о своем командире эскадрильи старшем лейтенанте Синькове // Боевой курс. 1945. № 139. Сивков Г. Ф. Готовность № 1. М., 1973.

    Синьков А Противозенитный маневр штурмовика // Боевой курс. 1945. № 65/.

    Синьков А О слетанности группы штурмовиков и взаимодействии с истребителями прикрытия // Боевой курс. 1945. № 69.

    Синьков А Разведка на штурмовике // Боевой курс. 1945. № 80.

    Синьков А Удары штурмовиков по танкам // Боевой курс. 1945. № 90.

    Синьков А Мои боевые вылеты в горно-лесистой местности //Боевой курс. 1945. № 155.

    Фролов B.C. Покой нам только снится. M.: Дельта-НБ, 2005.С. 127–132. ЦАМО РФ ф. 33, оп. 686043, Д. 62, л. 229–231. ГУК МО РФ. Карточка учета Героев Советского Союза.

    СМУШКЕВИЧ Яков Владимирович

    (14.04.1902—28.10.1941) Генерал-лейтенант авиации

    Родился в м. Ракишки (ныне г. Рокишкис Каунасского р-на, Литва) в семье кустаря. Еврей. Окончил приходскую школу. В Красной Армии с 1918 г. Член ВКП(б) с 1918 г. Комиссар 1-го Минского коммунистического батальона Западной армии. Участник советско-польской войны 1920 г. на Западном фронте — боец, политрук роты, батальона, комиссар 144-го сп 48-й сбр 16-й им. Киквидзе сд. После окончания Гражданской войны с 1.03.1922 г. помощник военкома 36-го сп в 4-й сд (г. Смоленск). С 17.09.1922 г. ответственный организатор партийной работы, с 16.08.1923 г. политрук 2-го отряда в 4-й отдельной истребительной авиаэскадрилье в Минске, с февраля 1926 г. военком 16-го (переименован в 23-й) отдельного корпусного авиаотряда в Бобруйске. С января 1927 г. во 2-й авиабригаде в Витебске: военком 43-й авиаэскадрильи, с весны 1930 г. заместитель начальника политотдела абр. С сентября 1930 г. начальник политотдела 6-й авиабригады в Смоленске. Окончил КУНАС при BA им. M.B. Фрунзе (1931), Качинскую военную школу летчиков (25.10–14.12.1932).

    С декабря 1931 по сентябрь 1936 г. командовал 2-й им. СНК Белоруссии абр (переименована в 1933-м в 201-ю Витебскую смешанную абр, в 1936-м — в 40-ю абр). Комбриг.

    В 1936–1937 гг. в Испании — старший советник при командующем республиканскими ВВС. С июня 1937 г. заместитель начальника ГУ ВВС РККА, комкор. В 1939 г. командовал авиагруппой во время боев на р. Халхин-Гол. С 19 ноября 1939 г. начальник ГУ ВВС РККА.

    Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Командарм 2-го ранга (04.04.1940). С августа 1940 г. генерал-инспектор ВВС, с декабря того же года помощник начальника Генштаба по авиации.

    Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 1939 г. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва. Командарм 2-го ранга (1940). Генерал-лейтенант авиации (04.06.1940).

    Дважды Герой Советского Союза (21.06.1937, 17.11.1939). Награжден двумя орденами Ленина (03.01 и 21.06.1937), орденом Красного Знамени МНР (август 1939), медалью «XX лет РККА».

    ТРЕТИЙ ДВАЖДЫ ГЕРОЙ

    10 сентября 1936 г. комбриг Смушкевич вместе с 33 советскими военными летчиками прибыл в испанский город Картахену.

    За плечами комбрига была жизнь немало повидавшего человека. С малых лет, спасаясь от ужасов Первой мировой войны, с родителями направился в глубь России. Работал в Няндоме (недалеко от Архангельска) подручным пекаря, грузчиком в Вологде. Возвратились в 1918 г. на родину, где хозяйничали немцы. Защищая незнакомую девушку от грубых приставаний двух немецких вояк, свалил одного нахала с ног ударом камня. Несколько дней скрывался у знакомого. Темной декабрьской ночью 1918 г. покинул родные места.

    В Минске вступил в 1-й коммунистический батальон, который вошел в состав Западной (Белорусско-Литовской, 6-й) армии. Был в батальоне комиссаром. В начале 1919 г. в Барановичах контужен и в бессознательном состоянии захвачен в плен поляками. Содержался в местной тюрьме, затем был переведен в Лукинскую тюрьму в Вильнюсе. Весной 1920 года спрятался в прачечной, и его вывезли среди бельевых корзин с территории. Добрался до передовых частей Красной Армии. Вновь был зачислен рядовым бойцом 144-го сп, входившего в бригаду, которой командовал латыш Ян Фабрициус[110]. Политруком роты участвовал в боях под Сморгонью в июле 1920 г. В бою за Пултуск заменил раненого комиссара полка. Пережил горечь отступления в августе, пройдя сквозь пламя горящего моста через реку Нарев. Затем стычки с бандитскими шайками. После перенесенных лишений сдало здоровье. С лета 1921 г. лечился в госпитале, после получил двухмесячный отпуск по болезни. Но бездельничать не привык и в г. Клинцы Гомельской области стал работать помощником уездного уполномоченного ВЧК. Опыт борьбы с бандитизмом уже имелся. Местные товарищи в октябре 1921 г. продлили ему срок еще на шесть месяцев. С 1922 года снова в РККА. Полк располагался в местечке Пуховичи. Снова стычки с бандитами. Неуемный политбоец организовал клуб, полковую библиотеку. Не прочь был и потанцевать. В соседнем доме жила Бася Гольфанд, и частенько молодые люди, возвращаясь с танцев, проходили мимо своих домов к берегу реки. Авиацией «заболел» в том же году, когда его направили в истребительную авиаэскадрилью для организации партийной работы. Эскадрилья базировалась в Минске и считалась одной из лучших. Первый полет совершил в качестве пассажира на «Ньюпоре-10» 1 мая 1923 года. Первый полет чуть было не оказаЛся последним. В двух верстах от местечка Пуховичи, куда так стремился попасть агитатор Смушкевич, самолет, попав в дождь, разбился. К счастью, летчик и пассажир остались живы. В течение 12 дней вместе с прибывшими мотористами разбирал самолет для ремонта.

    Молодой политрук упорно занимается самообразованием. Много и постоянно читает газеты, книги. В 1923 г. поступил на первый курс факультета общественных наук Белорусского госуниверситета. Способный студент и обаятельный человек выделялся своей проницательностью и деловитостью. В связи с ликвидацией факультета был переведен на 2-й курс историко-экономического отделения педагогического факультета. Отпуск под Новый, 1924 г. провел в Пуховичах. В мае 1924 г., наконец, получил комнату и сразу пригласил свою Басю. 18 сентября 1924 г. они официально зарегистрировали свой союз. Родившуюся вскоре дочь назвали в честь немецкой революционерки Розы Люксембург.

    Самостоятельно освоил специальность летчика-летнаба на самолете «Юнкерс-21». В 1927 году участвовал в юбилейном параде в Москве, где был представлен заместителю начальника ВВС Я.И. Алкснису.

    В аттестациях отмечается: «Сообразителен, энергичен, тактичен, в меру требователен. Связан близко с личным составом эскадрильи. Чутко, товарищески реагирует на запросы и нужды. Авторитетен. Здоровья крепкого, вынослив, к полевой работе годен».

    Примечательно, что растущий в должностях комиссар не имел специального военного образования, но серьезная работа над собой помогала ему оставаться на уровне предъявляемых и растущих требований. У него пытливый природный ум, любознательность. Он постоянно летает, за что его прозывают «крылатым комиссаром». Много работает сам и умеет привлечь к работе всех вокруг себя. Никогда не кричал, спокойно, однако твердо руководил. У него меткий глаз и крепкая воля. Научился стрелять, бомбить, фотографировать — стал одним из лучших навигаторов эскадрильи.

    Среднего роста и крепкого телосложения, брюнет, со слегка вьющимися волосами. Лицо энергичное, на щеках румянец.

    В июле 1929 г. эскадрилья успешно выполнила опытное бомбометание по особому заданию штаба РККА. В сентябре, после маневров, о его работе одобрительно отозвался Я.Б. Гамарник[111]. Став во главе Политуправления РККА, он внимательно следил за дальнейшим карьерным ростом Смушкевича.

    Без отрыва от основных обязанностей, всего за 38 летных дней осваивает программу обучения в Качинской авиашколе и становится полноправным летчиком. В 1931 г. он на командных должностях. Успешно командует крупным воинским авиационным соединением — 201-й Витебской авиабригадой, которую за два года превратил в одно из образцовых подразделений ВВС Красной Армии. Комбриг не любил сидеть в штабе. Не подменял командиров, а умело и тактично помогал им. Часто устраивал учебные тревоги. Почти ежедневно перелетал с аэродрома на аэродром. Впервые устроил зимние лагеря, построил ледовый аэродром. Бригаду в октябре 1934 г. проверял лично начальник ВВС Я. Алкснис. Опрятность и подтянутость летно-технического состава оставляли хорошее впечатление. Начальник ВВС лично проверил технику пилотирования командира лучшей эскадрильи Туржанского[112]. После проверки, которая длилась десять дней, начальник ВВС выделил из наградного фонда 20 ценных подарков (часы, фотоаппараты, револьверы, ружья), чтобы наградить наиболее достойных от имени начальника ВВС, сделав соответствующие записи. Яков Иванович Алкснис любил награждать, но далеко не всякого.

    У комбрига Смушкевича почти не было в части летных происшествий, а если случались, то вину за них брал на себя. Из-за этого в 1935 г. не был награжден орденом. После первомайского парада в том же году нарком К. Ворошилов представил его И. Сталину.

    Алкснис ценил его как отличного командира, доверял ему. Вот почему старшим начальником от ВВС для поездки в Испанию он выбрал именно Смушкевича. Уехал он срочно, не попрощавшись с личным составом.

    В Испании Яков Владимирович был назначен старшим советником при командующем республиканскими ВВС и руководителем группы советских летчиков-добровольцев. За короткое время Смушкевич сформировал бомбардировочные и штурмовые подразделения, из советских бомбардировщиков и истребителей создал авиагруппы для охраны портов, развернул сеть замаскированных аэродромов. Он активно участвовал в разработке новой тактики авиации, стал одним из инициаторов действий истребительной авиации в ночных условиях. Смушкевич внес большой вклад в строительство ВВС Испанской Республики. По его инициативе испанцев стали направлять в СССР на 6-месячные курсы летчиков.

    Обаятельный и интеллигентный генерал «Дуглас» (под этим именем его знали в Испании) лично разработал и подготовил многие боевые операции ВВС. В их числе тщательно спланировал и успешно реализовал выдающуюся операцию ВВС по разгрому колонн итальянских сил, наступавших вдоль Французского шоссе с 8 марта 1937 г. Основная идея плана состояла в достижении частного превосходства на конкретном участке.

    Под Гвадалахару мятежники бросили свои лучшие дивизии «Божья воля», «Черное пламя» и механизированные дивизии. Яков Владимирович успешно руководил воздушной обороной Мадрида, нанося удары по позициям врага непосредственно в районах скопления. Даже в непогоду летчики вылетали на выполнение задания. 12, 13, 14 марта 1938 г. по 3–4 самолета постоянно висели над противником. Когда итальянцы взяли Бриуэгу, Смушкевич сосредоточил 45 истребителей И-15, И-16, 15 штурмовиков Р-5 и 11 бомбардировщиков СБ на аэродромах вблизи Гвадалахары. После разведки эту армаду он лично повел на боевое задание. Даже к истребителям было подвешено по две 50-килограммовые бомбы. У итальянского экспедиционного корпуса было выведено из строя не менее 1500 человек убитыми, 1200 попали в плен, уничтожено 200 автомашин, 65 пушек, 13 гаубиц, около 500 станковых пулеметов. Республиканскими войсками было захвачено 5 миллионов патронов и около 30 тысяч артиллерийских снарядов.

    Лично генерал Дуглас неоднократно вылетал на разведку, в том числе и в глубоком тылу противника. Освоил «Бреге-19», СБ и еще несколько типов самолетов, которые состояли на вооружении республиканских ВВС. Дважды вылетал на бомбардировку в составе боевых экипажей. Его общий налет в Испании составил 223 часа, из которых на И-15 — 115 час. На И-15 с красными полосами, окаймленными белым каном, добился и личной победы в воздушном бою над Мадридом.

    В середине лета 1937 г. начальник ВВС Я.И. Алкснис после встречи с возвратившимися из Испании добровольцами просил Ворошилова передать Сталину, чтобы он лично принял старших советников и поговорил с ними. Сталин ответил, что до этого важно решить, на какие должности «испанцы» будут назначены. В Наркомате обороны был составлен и обсужден такой список. Смушкевич планировался на должность заместителя начальника ВВС с присвоением ему воинского звания комкор.

    После приема в Кремле Сталин особенно благодарил Смушкевича, а в конце речи советовал всем советникам взять свои семьи и уехать на юг отдохнуть.

    Комкор собрал в Марфино, подмосковном доме отдыха, всех «испанцев». Каждый получил конкретное задание — обобщить опыт боев в Испании.

    — Мы должны быть готовы к тому, что начало войны будет именно таким: массированный налет авиации для уничтожения важных объектов. — Смушкевич сказал эти слова 22 июня 1937 года.

    После того как в ноябре 1937 г. был арестован Я. Алкснис, эоенно-воздушные силы возглавил бывший пехотинец комкор А. Локтионов[113]. Раньше он командовал стрелковым корпусом, но, обладая большим общевойсковым опытом, в делах авиации чувствовал себя, конечно, недостаточно уверенно. Поэтому по работе многим подчиненным чаще приходилось обращаться к заместителю начальника ВВС Я.В. Смушкевичу.

    К майским праздникам 1938 г. готовился очередной воздушный парад. Смушкевич руководил подготовкой, собирался лететь на флагманском самолете ТБ-3. Накануне парада, 30 апреля, решил слетать на подаренном ему харьковскими самолетостроителями самолете. Р-10 на взлете потерпел аварию — техник забыл открыть масляный кран, и мотор на взлете заклинило. С тяжелыми ожогами спины, с шестью переломами костей, летчик был на краю гибели, без сознания, но выстоял. Решался вопрос об ампутации ног, но этого удалось избежать.

    «Сумею ли я летать?» — спрашивал он врачей, хотя речь в их понимании шла о том, чтобы ходить. Одна нога стала короче другой.

    Еще не оправившись от аварии, он приступил к работе. Многочисленные посетители, которых он в то время принимал у себя в кабинете, были поражены. В глаза бросалась кровать, стоявшая в углу кабинета, и приставленные к письменному столу костыли. Смушкевич вставал, брал костыли и с каждым тепло здоровался.

    Он был на взлете, на пике своей карьеры. Но именно в эти дни судьба нанесла ему жестокий удар: упав с балкона, погибает его четырехлетняя дочь Ленина.

    В конце мая 1939 г. у реки Халхин-Гол произошли первые бои воинов МНА с японскими захватчиками. Советское правительство в соответствии с ранее заключенным договором приняло решение оказать помощь братскому монгольскому народу. Яков Владимирович заявил начальнику управления ВВС командарму 2-го ранга АД Локтионову: «Я имею боевой опыт и должен быть там!» А ведь он так и не оправился от ранений.

    С группой из 48 человек, среди которых были летчики, инженеры, техники, имевшие опыт боев в Испании и Китае, в том числе 10 летчиков — Героев Советского Союза, 29 мая он вылетел на одном из трех транспортных самолетов в Монголию. Провожал авиагруппу сам нарком К. Ворошилов. Он не разрешал вылет, пока не доставили на самолеты для всех парашюты. Маршрут был протяженным: Москва — Свердловск — Омск — Красноярск — Иркутск — Чита. На вторые сутки, к вечеру, завершив сложный перелет, самолеты приземлились на аэродроме. Здесь их ждали новые И-16, которые предстояло облетать в течение трех дней. Самолеты нужно было перебазировать в район реки Халхин-Гол.

    До 7 сентября 1939 г. Смушкевич возглавлял ВВС 1-й армейской группы во время боев с японскими захватчиками в районе реки Халхин-Гол. Он провел большую подготовительную работу по подготовке летчиков к предстоящим боям, по обеспечению авиачастей материально-техническими средствами, новыми самолетами, устройству быта летчиков. По замыслу Я. Смушкевича, опытные летчики должны были провести тренировочные бои с молодыми, передать им все, чем владели сами. Инструкторы направлялись во все эскадрильи истребительных полков.

    В ходе ожесточенных воздушных боев советская авиация завоевала господство в воздухе и нанесла сокрушительное поражение японской авиации.

    Командующий 1-й армейской группой комкор Г.К Жуков отмечал: «Часто я вспоминаю с солдатской благодарностью замечательных летчиков…. Командир этой группы Я.В. Смушкевич был великолепный организатор, отлично знавший боевую летную технику и в совершенстве владеющий летным мастерством. Он был исключительно скромный человек, прекрасный начальник и принципгшльный коммунист. Его искренне любили все летники».

    Не успев отдохнуть и подлечиться, Смушкевич с группой командиров вылетает в Киев. В ночь с 16 на 17 сентября он назначается командующим ВВС Украинского фронта и принимает активное участие в освободительном походе Красной Армии на Западную Украину.

    Имя Я. Смушкевича стало легендарным. Комкор возвратился в Москву в начале октября 1939 г. и сразу включился в подготовку воздушного парада в честь очередной годовщины Октября.

    В середине ноября того же года он стал третьим по времени награждения дважды Героем Советского Союза! Его авторитет вырос неимоверно. Он же, видя, что арестовывают его подчиненных, что они исчезают без суда и следствия, имел смелость заявить Ворошилову, что нельзя же так делать без ведома Военного совета ВВС. Нарком сказал, что об этом доложит в Центральном Комитете. Ворошилов заверил Смушкевича, что ему он гарантирует лично свою помощь в ЦК После беседы со Сталиным у Смушкевича появилась надежда и уверенность, что он может работать без оглядки на НКВД.

    Начальник оперативного управления Генштаба AM. Василевский, в будущем маршал Советского Союза, дал ему следующую характеристику: «Среди тех, кто успел «понюхать пороху» современной войны, Смушкевич был самым опытным и популярным. Его глубокие знания природы действия авиации в современных условиях войны сразу обратили на себя внимание работников Генштаба. Мы поражались его трудоспособности и стремлению, несмотря на тяжелую болезнь, к наиболее полному участию в разработке вопросов боевого использования авиации».

    Когда началась советско-финляндская война, Я. Смушкевич принимает решение перегонять самолеты на фронт своим ходом, а затем лично приезжает в Ленинград. Сопровождавший его A.B. Беляков вспоминал: «Яков Владимирович чувствовал себя плохо: у него медленно заживали ноги, переломанные во время аварии. Но, отказавшись от госпитализации, он остался на посту и принял деятельное участие в создании полка с летным составом, подготовленным для боевых действий в сложных метеоусловиях. Полк был сформирован и включился в боевую работу; из 7 6 суток пребывания на фронте 68 дней и ночей летчики летали на выполнение боевых заданий, совершив более 300 вылетов».

    После отзыва с театра военных действий (снова открылись старые раны) в своем письме от 29 марта 1940 г. Смушкевич сообщает наркому обороны Ворошилову: «Боевой опыт современных войн… показал, что нам совершенно необходим специальный тип самолета-штурмовика. Наши ВВС такого самоKета не имеют, в силу чего истребительная авиация вынуждена довольно значительную долю своих боевых вылетов расходовать для действий по наземным целям».

    Делая верный вывод, Смушкевич, однако, предлагает «принять все меры к форсированию строительства» биплана И-207, а не бронированного штурмовика Ильюшина. В отличие от И-207, который только проектировался, штурмовик Ильюшина в то время уже был допущен к государственным испытаниям. Против строительства И-207 выступает комдив Алексеев[114].

    Летом 1940 г. по соглашению с правительствами Литвы, Латвии и Эстонии были введены дополнительные воинские части. В августе 1940 г. с инспекционной задачей в Ригу приехал Я. Смушкевич.

    После проверки авиачасти, расположенной в городе Паневежис, Смушкевич предложил командующему ВВС Прибалтийского ВО Г.П. Кравченко съездить на его родину — это было почти рядом.

    На автомашине они выехали из города и в сумерках прибыли в небольшой литовский городок Рокишкис. Подъехали к маленькому деревянному домику, окна которого были чуть выше уровня земли. Оконные рамы от ветхости покосились, да и сам домик накренился набок.

    Яков Владимирович тихо постучал щеколдой. Через минуту на пороге показалась мать, которую он не видел больше двадцати лет. Она узнала сына и повисла у него на шее. На крыльце появились отец, оба брата и сестра. У дома тут же собралось много людей. Яков Владимирович здоровался с соседями, обещал завтра со всеми встретиться.

    На следующий день в здании школы в честь его приезда был дан самодеятельный концерт.

    Осенью 1940 г. было принято решение о создании новой Военной академии командного и штурманского состава[115].

    Боевой соратник Я. Смушкевича по Испании Ф.К. Арженухин[116] был назначен начальником академии, а герой дальних перелетов в составе экипажа В.П. Чкалова AB. Беляков — заместителем начальника академии по учебной и научной работе.

    — Ваша задача, товарищ Беляков, — напутствовал его Смушкевич, — подготовить гарнизон к лагерному периоду, а затем и к началу первого учебного года. Принимайте аэродром, жилой городок, имущество для новой академии. Желаю успеха! — И комкор пожал ему руку.

    На наркома авиационной промышленности АИ. Шахурина и начальника ВВС РККА Я.В. Смушкевича персонально была возложена ответственность за воплощение в жизнь намеченного партией плана быстрейшего перевооружения нашей авиации. В тот предвоенный период их часто можно было видеть вместе в КБ, на заводах авиационной промышленности, где проектировалась и строилась новая боевая техника, на испытательных аэродромах, где она испытывалась.

    В сентябре 1940 г. на завод, где создавался и доводился опытный истребитель И-301, приехали АИ. Шахурин и Я.В. Смушкевич. Перед работниками КБ CA Лавочкина они поставили задачу увеличить дальность полета самолета с 556 км до 1000 км. Шахурин и Смушкевич, ознакомившись с результатами заводских летных испытаний и тщательно проанализировав их, приняли на себя ответственность — просить правительство принять решение о запуске в серию еще не доведенных и не прошедших государственные испытания новых боевых самолетов. Чтобы выиграть время, Смушкевич предложил проводить заводские и государственные испытания одновременно. После полетов заводского летчика-испытателя то же задание повторял испытатель военный.

    Озабоченность Я. Смушкевича слабой подготовленностью массы летного состава к полетам в плохую погоду, их неумением пользоваться средствами радионавигации вылилась в серьезный разговор с летчиком ГВФ А. Е. Головановым[117] в ночь на новый, 1941 г. Смушкевич посоветовал Голованову написать Сталину письмо о том, что вопросам «слепых» полетов в летной работе ВВС надлежащего внимания не придают, что товарищи, стоящие во главе этого дела, сами слабы в этих вопросах.

    Когда летчик высказал свое недоумение по поводу того, почему он, рядовой летчик, должен писать такие письма, Смушкевич ответил, что о его удивительных полетах во время финской войны не раз докладывали Сталину и записка привлечет к себе внимание.

    Много лет спустя Голованов узнал, что Я.В. Смушкевич и начальник штаба ВВС В.К. Арженухин после финской войны написали докладную записку с анализом боевых действий — о неправильном использовании бомбардировочной авиации, которую вместо массированного ее применения раздавали и по отдельным направлениям, и отдельным командующим. В их записке говорилось также о плохой подготовке экипажей бомбардировщиков к полетам в сложных метеорологических условиях.

    Результат подачи такой записки оказался совсем неожиданным. Сталин перестал доверять Смушкевичу. Это недоверие подогревалось доносами сотрудников НКВД, которые докладывали, что Смушкевич со своими подчиненными часто обсуждает и критикует состояние дел в ВВС. Перед самой войной как Смушкевич, так и Арженухин были сняты со своих постов.

    Арестовали Смушкевича в ночь с 7 на 8 июня 1941 г. В тюрьме его подвергли пыткам и истязаниям. Позднее его палачи дали показания о том, что после применения к Смушкевичу мер «физического воздействия» он катался по полу и стонал. В октябре того же года Смушкевич был незаконно расстрелян без суда и следствия. По свидетельству дочери, на расстрел его несли на носилках, двигаться от побоев он не мог.

    Реабилитирован Яков Владимирович Смушкевич был посмертно 25 декабря 1954 г.

    Его именем была названа улица в г. Рокишкис, там же в 1969 г. установлен бронзовый бюст. Имя Героя носит одно из судов морского флота. Его жизни и подвигам посвящен фильм «Генерал Дуглас», созданный в 1979 г. на Литовской киностудии.

    Литература

    Аржевитов В. Рубашка генерала Дугласа // Ориентир. 2000. № 7 С 70–71.

    Байдуков Г. Командарм крылатых. М.: ИД «Звонница», 2002.

    Вологжане — Герои Советского Союза. Изд. 2-е. Вологда, 1970.

    Гагин В.В. Воздушная война в Испании. Воронеж, 2001.

    Голованов АЕ. Дальняя бомбардировочная. М.: ООО «Дельта НБ», 2004. С. 23–29.

    Зильманович ДЯ. На орбите большой жизни. Вильнюс, 1971.

    Люди бессмертного подвига. Изд. 4-е. Кн. 2. М., 1975.

    Персов С. Д. Очерки о героях. М., 1959.

    Румянцевым. Герои Халхин-Гола. М., 1989.

    Свердлов Ф. Трагическая судьба // Эхо Литвы. 1992. 14 апр. С. 4.

    Яковлев В.П., Боброва КВ., Шмаков Г.Г. Крылатый богатырь. М.: ДОСААФ, 1984.

    ЧЕРНЕЦ Иван Арсентьевич

    (19.01.1920-14.05.1999) Гвардии старший лейтенант

    Родился в с. Троицкое ныне Любашевского района Одесской области в семье крестьянина. Украинец. Окончил Одесское мореходное училище. Работал механиком на Николаевском судостроительном заводе. В РККА с 1940 г. Окончил Черниговское военное авиационное училище в 1941 г.

    Участник Великой Отечественной войны с декабря 1942 г. К осени 1944 г. командир звена 7-го гшап (230-й шад, 4-я BA, 2-го Белорусского фронта), гвардии старший лейтенант. К декабрю 1944 г. совершил 105 боевых вылетов на штурмовку войск противника. В воздушных боях лично сбил 2 самолета противника. Звание Героя Советского Союза присвоено 23 февраля 1945 г.

    28 мая 1945 г. трибуналом Приволжского ВО осужден за изнасилование к 5 годам лишения свободы. Лишен звания Героя Советкого Союза 4 июля 1947 г.

    После отбытия срока наказания жил в Куйбышеве, затем в Москве. В 1959 г. окончил Литературный институт им. A.M. Горького. Член Союза писателей СССР. Печатался под псевдонимом Иван Арсентьев.

    Восстановлен в звании Героя Советского Союза 30 декабря 1967 г.

    Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I степени (дважды), Красной Звезды, «Знак Почета», Славы III степени, медалями.

    Его фамилия высечена на стеле Героев в Одессе и на обелиске Героев в городе Керчи.

    НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ

    Иван Чернец прибыл в 7-й штурмовой авиаполк в ноябре 1942 г. С группой других молодых летчиков он был назначен в эскадрилью Василия Емельяненко. Эскадрилья изрядно поредела в последних боях, вылетая почти ежедневно на отражения наступления немецких войск в районе Орджоникидзе.

    В первых числах января 1943 г. части Красной Армии выбили немцев из Армавира и наступали в направлении г. Кропоткин. Опасаясь потерять стратегически важное шоссе, открывавшее путь на Ростов, немецкое командование бросило на этот участок свежие подкрепления. Наступление наших войск приостановилось. Особенно трудное положение создалось на участке восточнее реки Синюхи.

    В штаб авиадивизии поступило распоряжение штурмовать немецкие войска в этом районе. Едва на аэродром возвратилось звено Ивана Чернеца, ему объявили новое задание. Командир, взглянув вверх добавил:

    — Фрицы небось в небо уже не посматривают. Погода-то какая. Используй этот факт.

    Сильный северный ветер гнал тяжелые свинцовые тучи. Они застилали весь небосклон. Видимость едва достигала 500 метров.

    — Выручим пехоту, — без лишних слов произнес Иван Чернец.

    Два Ил-2 на бреющем через полчаса вышли в указанный район, и как раз вовремя: из перелеска выползали танки. За ними, прикрываясь броней, шла пехота.

    Сделав три захода, штурмовики огнем PC и пушек подожгли несколько танков. При заходе на новую штурмовку летчики с удовлетворением увидели, как в беспорядке отходит противник.

    При подходе к аэродрому, готовясь к посадке, Чернец выпустил шасси, но одна стойка колеса не стала на замок. Очередь зенитного пулемета все-таки задела воздухопровод.

    Летчик мастерски сумел посадить самолет на одно колесо.

    В одном из вылетов летчик «случайно» сбил истребитель противника: «И тут небо передо мной исчезает. Нет голубизны, нет солнца, нет горизонта, их закрыло что-то. На этом «что-то» явно вырисовываются кресты, они надвигаются на меня. Ме-109! Он уже так близко, что дух захватывает. Не среагировал на мой маневр скоростью, выскочил по инерции вперед. Катастрофа неизбежна, сейчас столкнемся. Невольно зажмуриваюсь в ожидании гибельного удара, только пальцы, натренированные до автоматизма, продолжают свою работу, жмут на гашетки. Самолет вибрирует от стрельбы пушек и пулеметов. Прихожу в себя, гляжу: на месте, где только что был фашистский истребитель, вздулось пятно дыма. Рву ручку управления, чтоб не врезаться в обломки, и — на помощь ведомому».

    Иван Чернец 20 января 1943 г. был тяжело ранен. Почти в бессознательном состоянии он посадил свой подбитый «ил» в горах Черкессии. Был спасен местными жителями Евдокией Бочаровой и подростком Александром Чергиным, который ночью отвез его на лошади в госпиталь. Три месяца летчик пролежал в госпитале с перебитой ногой.

    Чернец вернулся в полк в конце октября 1943 г. Полк готовился к поддержке десанта, который со дня на день должен был высадиться на Керченский полуЬстров. Вместе с другими, уже побывавшими в боях летчиками он составлял ядро полка.

    Полк стоял в недавно освобожденной нашими войсками станице Старотитаровской. Правдами и неправдами Чернец добивается права снова подняться в воздух.

    9 декабря 1943 г. в совершенно нелетную погоду в составе четверки наиболее опытных пилотов он поднимается в воздух на поддержку прорвавшихся с Эльтигена десантников. При обстреле зенитный снаряд пробивает бензобак:

    «В кабине вихрь бензина, дышать невозможно. Фонтан бьет из-под ног. Двигатель раскален, струйка в моторный отсек и…

    Срабатывает инстинкт самосохранения. Немедленно из кабины. А как же стрелок? На лицо маску с очками, голову за борт, там поток чистого воздуха. Куда садиться? На воду — раненый стрелок утонет, а земля — черкнет искра и…

    И тут я — комсомолец, атеист — подымаю глаза к небу и шепчу: «Бог, если ты есть на самом деле, сделай так, чтоб мы не взорвались, не загорелись. Клянусь, буду верить в тебя, отныне и на века!»

    Спасительное решение приходит внезапно. Где-то в этом районе песчаная коса. Летчик сажает самолет, еще на пробеге он загорается. Жуткая пронизывающая боль да оранжевые языки пламени за стеклами очков. Огненным клубком выметнулся и покатился под ноги десантникам. Они же вытаскивают истекшего кровью и такого же обгоревшего стрелка. Одежда сгорела, тело черное. Губы обгорели.

    Вновь «воскресший из мертвых», как писал впоследствии В. Емельяненко, Чернец возвратился в родную часть. Когда полк был передислоцирован в Белоруссию, Иван Чернец уже стал признанным ведущим групп штурмовиков.

    Был День авиации — 18 августа. Не иначе как по этому случаю штурман Юрков появился на аэродроме в выходной паре, хоть и предстояло лететь в район Визны — подавлять артиллерию.

    Усаживаясь в самолет, сделал тогда технику замечание:

    — Сегодня же кабину помыть!

    Юрков летел во главе первого звена, за которым сзади пристроилась вторая четверка.

    Погода в этот день была как для воздушного парада: безоблачно, видимость отличная. До цели летели в хорошем строю: «Кр-расота!»

    Как же Юркову было сдержаться от выражения чувств, если цель уже видна, а в небе ни единого разрыва зениток, ни одного «мессера». Несколько наших истребителей сопровождения уже выскочили вперед для «расчистки воздуха». Там нечего было и расчищать, но так уж задумано — истребители действовали по заранее разработанному плану.

    Юрков повел свою четверку в атаку. Штурмовики одновременно нацелились в землю. Из люков ведущего отделились «сотки», и тут же самолет разнесло в куски.

    Иван Чернец принял командование группой.

    Причина взрыва самолета Юркова оставалась загадкой.

    Приезжало дивизионное начальство. На первых порах устроили разнос тем, кто «распускал слухи», будто самолет подорвался на своих бомбах. Больше всех досталось Ивану Чернецу, который хорошо видел происшедшую над целью катастрофу и первым высказал свое предположение.

    Чернец весьма подробно, в отличие от В. Емельяненко, описал эту историю в рассказе «Рыбачка Сонька».

    — Ваше личное мнение о ЧП утверждать среди коллектива части запрещаю, — приказал командир полка, выслушав его рапорт.

    Утром следующего дня еще в двух полках при тех же обстоятельствах на другом участке взорвалось два экипажа. Техники, несмотря на приказ подвешивать стокилограммовые бомбы, берегут летчиков и снаряжают любые другие калибры.

    При подлете к линии фронта на связь выходит комдив:

    — Какие у вас бомбы?

    — Те, на которых я не взорвусь.

    — У них что, эпидемия сумасшествия? — слышит летчик приглушенный голос генерала.

    На следующий день после обеда полк сидит на траве под открытым небом.

    Генерал рассержен:

    — Гвардейцы! Мне стыдно и больно… Вы пошли на поводу безответственных лиц…

    Чернец не выдерживает:

    — Никакого секретного оружия немцы против нас не применяют. Конечно, списать на врага собственные грехи куда выгодней, не надо отвечать за них.

    — Как вы смеете так разговаривать? — воскликнул генерал, повернувшись к командиру полка и двигая желваками: — Немедленно отдайте приказ: старшего лейтенанта снять с должности заместителя комэска и подвергнуть домашнему аресту на… десять суток — И ко мне: — Ваше беспрецедентное поведение и панические речи здесь не нужны. Оставьте собрание!

    — А почему бы вам, товарищ генерал, самому не слетать, не проверить лично? А я готов к вам в заднюю кабину за воздушного стрелка. Для меня будет великая честь отправиться на тот свет вместе с вами!

    Кончилась вся эта история тем, что разбиравшаяся в причинах катастрофы специальная комиссия забраковала партию бомбовзрывателей.

    Летчика вызвал командир:

    — Ты не золото, вел себя далеко не лучшим образом. С тобой, между прочим, такое случается не впервой — вызывающий, непреклонный, самоуверенный тон, железная точка зрения и прочее. Но ты же не в безвоздушном пространстве! Говорить правду хорошо, да не всегда умно. Так что, принимай эскадрилью.

    В конце 1944 г. Ивана Чернеца представили к званию Героя Советского Союза. К этому времени он совершил 105 боевых вылетов, в результате чего были уничтожены и повреждены 21 танк, 63 автомашины, 9 железнодорожных эшелонов, 85 вагонов, 15 цистерн, 35 орудий, 27 зенитных точек. В 6 воздушных боях он сбил 2 самолета противника.

    Весть о том, что С.В. Ильюшин построил новый штурмовик; была воспринята в полку с восторгом.

    — Успеем ли на таком повоевать? — всполошился Дед.

    Новое наступление наших войск было назначено на 24 февраля. А накануне отметили годовщину Красной Армии.

    В полку этот вечер был торжественным вдвойне. Зачитали Указ о присвоении звания Героя Советского Союза еще пяти нашим летчикам: Владимиру Кабанову, Александру Плешакову, Михаилу Шатову и сразу двум Иванам — Чернецу и Остапенко.

    И еще объявили:

    — Получено распоряжение готовиться к отправке в тыл для переучивания на новых штурмовиках Ил-10!

    В тылу, не успев, как следует поносить Золотую Звезду, Чернец тут же ее лишился. Подробно о том, за что же был осужден И. Чернец, рассказал в своей новой книге В. Звягинцев «Трибунал для «Сталинских соколов».

    Отбыв срок наказания, всю оставшуюся свою жизнь он доказывал, что случившиеся с ним трагическая и нелепая случайность.

    Чернец стал журналистом, а окончив институт — писателем. Печатался под псевдонимом Иван Арсентьев. Уже первая его рукопись, которую он принес в 1952 г. ответственному секретарю редколлегии альманаха «Волга» А.И. Зусиной вышла вскоре отдельной книгой «Суровый воздух». Она была издана в Куйбышеве в 1954 г. Это было самое первое эпическое художественное произведение, в котором рассказывалось о боевой деятельности советских летчиков от первых трудных боев 1941 г. до победных вылетов на Берлин в мае 1945 г.

    Затем в 1958 г. в московском издательстве «Молодая гвардия» вышла повесть «Трудное счастье», в 1960 г. в Куйбышеве — «Повесть одной судьбы», там же в 1963 г. — «Еще не гремели салюты». Вскоре в «Московском рабочем» в 1965 г. выходят «Суровые будни», там же в 1968 г. роман о партизанском движении «Кровавый крест» (книга 1). Исторический роман «Буян» о революционных событиях 1905 г. был издан в Куйбышеве в 1969 г. Это волнующий рассказ о Старо-Буянской республике, возникшей на территории Самарской губернии осенью 1905 г. Цикл о нефтяниках продолжен в 1972 г. — «Среди ветров». Повести о летчиках «Обратный штопор» и «Летная повесть» выходят в издательстве «Современник» в 1975 г. Затем в издательстве «Московский рабочий» печатается «Три жизни Юрия Байды» в 1979 г. Роман и повесть «Преодоление» выходят в «Современнике» в 1980 г.

    Удивительно, что в одном и том же полку сражались два талантливых писателя. Но если книга В. Емельяненко «В военном воздухе суровом\ строго документальна, то И. Чернец выпустил о войне сборник рассказов «Стреляли, чтобы жить». Напиши он об этом же мемуары, назови все своими именами, они бы в то время наверняка не увидели свет. Тем не менее каждый его рассказ посвящен какому-то памятному эпизоду в жизни летчика или одному из его боевых товарищей.

    Такой пример. Летчик подставил самолет под огонь зенитной артиллерии противника и был сбит еще на подходе к цели. На него готовят материал на присвоение звания Героя посмертно. В наградном листе записывают следующее: «Самолет подожжен над целью, а самого летчика ранили, и тогда он в полном сознании направил горящую машину на скопление врага».

    Чернец пишет: «Не мог я согласиться, что это липа, вредная выдумка, позорная к тому же. Гибель человека используется для показухи. Это сильней любой заразы разлагает души молодых воинов.

    — Вы против, чтобы в полку были Герои.

    — Не против, если Герои истинные.

    — Вместо уважения к памяти павшего командира, вы оплевываете его! И не стыдно? Или вас тревожит его слава?

    — Меня тревожит ложь».

    Одна из последних его работ, сборник повестей «Короткая ночь долгой войны» вышел в «Воениздате» в 1988 г.

    Весьма внушительный перечень. Человек трудился не покладая рук. Тема прошедшей войны и справедливости была не последней в них. Он пишет о мытарствах летчиков, сбитых над территорией противника. О неласковом их приеме, когда они возвращались через линию фронта к своим, о нелегкой жизни бывших военнопленных, о произволе чиновников.

    «Люди смертные муки перетерпели… Сняли допрос, взяли подписку о невыезде и выпустили. Пообещали вызвать еще не раз. А не явитесь своевременно, засадим по-настоящему…

    А разве моя вина, что я попал в тот «счастливый» период, когда мы, двадцатилетние пареньки, становились седыми. Единственный выход — формально реабилитировать себя. Разыскать людей, которые знали меня в те времена. В плену, в концлагере я ничем героическим не отличался. Просто бежал, когда выпал удачный случай. Мое имя мало кому знакомо. Да и те немногие, кто знает, как вел я себя там, вряд ли в состоянии помочь мне. Где они, я не знаю».

    «Это будет висеть на мне, — размышляет один из героев его книги, — видимо, вечно. Любой негодяй, которому я стану поперек дороги, будет меня жалить, травить, упрекать».

    В канун 25-летия Победы, несмотря на столь суровую статью Уголовного кодекса, Иван Чернец был восстановлен в звании Героя Советского Союза.

    Литература

    Подвиг во имя жизни. Одесса, 1984. С. 286–289.

    Емельяненко В. В военном воздухе суровом. М.: Молодая гвардия, 1972.

    Звягинцев В. Трибунал для «Сталинских соколов». М.: Терра, 2008. С. 258–261.

    Арсентьев К Стреляли, чтобы жить. М.: Советский писатель, 1984.

    ЧЕРНЫХ Сергей Александрович

    (23.01:1912—16.10.1941) Генерал-майор авиации

    Родился в г. Нижнем Тагиле в семье рабочего-железнодорожника. Окончил пять классов семилетки и ФЗУ. Работал слесарем паровозного депо ст. Нижний Тагил. Член ВКП(б) с 1932 г. В Красной Армии с 1930 г. Окончил 7-ю школу военных летчиков в г. Сталинграде (1933). Служил младшим, старшим летчиком в строевых частях ВВС. С марта 1936 г. командир звена 107-й иаэ 83-й иабр Белорусского военного округа (г. Брянск), лейтенант. С октября 1936 г. по апрель 1937 г. находился в составе ВВС республиканской Испании, командир звена истребителей И-16.

    После возвращения в СССР командир авиаотряда, ст. лейтенант (1937), с августа 1937 г. — командир авиаэскадрильи, майор, с 1938 г. — командир авиабригады, полковник. С августа 1938 г. заместитель начальника ВВС Дальневосточного фронта, участник боев в районе озера Хасан. Окончил Военную академию Генерального штаба в 1940 г. С мая 1940 г. — заместитель начальника ВВС Одесского военного округа, комбриг. С июня 1940 г. — командир 9-й смешанной авиадивизии Западного Особого военного округа, генерал-майор авиации (04.06.1940).

    Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва.

    Герой Советского Союза (31.12.1936). Награжден орденами Ленина, Красной Звезды (26.05.1936), медалью «XX лет РККА».

    В первый месяц Великой Отечественной войны был осужден и приговорен к расстрелу. Лишен наград и воинского звания генерал. Реабилитирован 5 августа 1958 г.

    НЕ ЗНАЯ ВСЕЙ ПРАВДЫ

    Молодой летчик Черных начал службу в строевых частях ВВС в г. Брянске. Здесь размещался большой и известный в то время авиационный гарнизон: 83-я авиабригада, состоявшая из двух истребительных эскадрилий. Сергей был назначен в 107-ю аэ, которая в 1935 г. перевооружилась на новейшие самолеты И-16. В подразделениях бригады шла напряженная летная боевая учеба. Наряду с совершенствованием техники пилотирования большое внимание уделялось ведению воздушного боя, а также отработке воздушных и наземных стрельб из всех видов вооружения истребителей. Как правило, завершали все виды боевой подготовки различного масштаба учения и инспекции.

    В июле — августе 1936 г. под руководством наркома обороны проводились учения БВО. В них 107-я аэ получила высокую оценку за выполнение поставленной задачи. В сентябре эскадрилья была привлечена на учения войск МВО. Самолеты при этом базировались на грунтовых аэродромах и выполняли свои задачи с широким маневром. Уже в то время Черных был в числе летчиков, которые особо славились летным мастерством.

    Как вспоминал воентехник П. Заварухин:[118] «В эскадрилье большое значение придавалось физкультуре и спорту. Черных вместе с летчиками Акуленко, Путивко и другими занимался в секции французской борьбы. Группа летчиков 107-й аэ в проводившихся соревнованиях показывала неплохие результаты».

    В один из осенних дней в бригаде было объявлено построение. Проходило оно на аэродроме вблизи одного из ангаров, на стоянке самолетов 107-й аэ. Комиссар бригады объявил: «Возможно, кому-то из вас придется участвовать в боевых действиях за рубежом. Это большая честь, там придется заниматься делом, которому мы учились. Нужны добровольцы». И добавил: «Без разглашения все спокойно обдумайте, и кто пожелает, к исходу следующего дня свои заявления представьте в штаб на имя командира бригады».

    Вскоре была отобрана группа летчиков и авиаспециалистов для укомплектования эскадрильи (33 экипажа с самолетами). Все они выехали в Москву. Прием у руководства, переодевание в гражданскую одежду. Далее группа поездом добралась до Севастополя. Ящики с самолетами были погружены на пароход «Курск», и он с летчиками и техниками пошел к Босфору. Летчики легче, чем другие пассажиры, переносили качку: лечились вином и лимоном. Разгружались в порту Аликанте. В течение двух дней все машины были собраны и облетаны. На исходе дня 8 ноября 1936 г. эскадрилья поотрядно вылетела под Мадрид.

    В Испании лейтенант Черных прославился как летчик, в совершенстве овладевший искусством воздушного боя на вертикалях.

    Первый успех к нему пришел 13 ноября 1936 г. Вот личный рассказ летчика: «В 11–11.30 вижу ракету. Сел быстро в самолет… Первым взлетел комэск За ним с звеном взлетел и я. Место моего звена было правее звена комэска: мы гили девяткой. Появилась небольшая облачность, а при подходе к Мадриду на высоте 1500—800 метров была уже трехслойная облачность Она была вытянута с северо-запада на юго-восток и закрывала весь Мадрид. Выше и ниже нас, в направлении к Мадриду, я увидел несколько точек, которые быстро приближались. По силуэтам самолетов можно было определить, что это «фиаты». Увидев нас, они развернулись от нас с набором высоты. Командир эскадрильи подает сигнал «внимание» и бросается вниз, к облачности. Я не видел, кого он атакует, и решил рассмотреть цель. Вижу, что командир эскадрильи звеном атакует звено «фиатов». Я пошел вслед за ними. После атаки командира один «фиат» упал, а два оставшихся быстро направились к облакам, чтобы в них скрыться. Я прибавил газа и начал их преследовать, ведя с дистанции 200–100 метров прицельный огонь короткими очередями. Один «фиат» свалился на крыло, подняв нос. Я успел выпустить еще одну очередь, и он упал около Мадрида. Вернувшись домой, я с радостью доложил о своем успехе командиру, который меня с ним поздравил».

    15 ноября в схватке 9 республиканских истребителей с 5 «юнкерсами», 6 «хейнкелями», 7 «ромеро» и 12 «фиатами» Черных добился второй победы.

    5 декабря того же года при налете франкистской авиации на аэродром республиканцев он не растерялся под разрывами бомб. Вскочив в самолет без парашюта и шлема, стремительно взлетел. За ним взлетело его звено. Черных нагнал уходящих «юнкерсов» и двумя пулеметными очередями сбил вначале одну машину Ю-52, а затем вместе со звеном — вторую.

    Днем 13 декабря в районе аэродрома над Алькалой появился разведывательный самолет «хейнкель». На его перехват поднялись машины С. Денисова[119], П. Путивко, П. Акуленко. Сам Черных описывал этот бой так: «Взлетели — его нет… Я хотел развернуться влево. В это время с земли мне машет техник шапкой и показывает вправо. Я посмотрел и увидел его, он шел мне навстречу. Я под ним развернулся. Он пошел в облака на Гвадалахару, я за ним. И начал набирать под ним высоту. Когда я набрал 3500 метров, он ушел в облачность, имея небольшой крен вправо. Я решил идти за ним тоже с небольшим креном. Когда я пробил облачность, его не оказалось. Выше был еще один слой, который я пробил, но и здесь противника не оказалось. Пробив третий слой облачности и не обнаружив разведчика, я решил немедленно идти обратно.

    Когда я пробил первый сверху слой облачности, я увидел слева от себя полосу разреженности воздуха от прохода самолета. Решив, что это мог быть только разведчик, я сделал боевой разворот, чтобы его нагнать. Сейчас же после разворота увидел его метрах в 200 впереди себя.

    Перешел в атаку сверху и сзади. По мне был открыт огонь, но я, прикрываясь своим мотором, выпустил по противнику несколько очередей. После этого я перешел под разведчика, откуда с близкой дистанции и вел огонь.

    После четырех атак огонь летнаба прекратился. Решив, что летнаб убит, я подошел сзади почти вплотную. Я начал вести огонь и видел, как мои пули горели на плоскостях и фюзеляже разведчика, но он не падал, т. к, очевидно, не был убит летник.

    После пятой атаки самолет начал пикировать, но я не отставал от него. Пробив все слои облачности, он стал делать горки и перевороты. Таким путем он снизился до 800 метров.

    Только он пробил облачность, взлетает И-15, погнался за ним, но отстал. Я выскочил из облаков за ним метров на 600, он снизился и уходил различными фигурами. После этого с нашего аэродрома еще взлетели самолеты. Когда он вышел из облаков и начал делать петлю, его догнал И-15. Мы его прижимали к И-15. Тогда он пошел на пикирование и скрылся. Потом его нашли разбитым».

    На следующий день в 13 30 у Мадрида 22 И-16 и 14 И-15 перехватили две группы бомбардировщиков в количестве 10 и 20 машин, шедших под прикрытием 25 истребителей. В завязавшемся воздушном сражении звеном Денисова (Путивко, Черных) был сбит «юнкере». Затем противник потерял еще 4 «хейнкеля».

    3 января 1937 г., ближе к вечеру, когда И-16 поднялись на перехват бомбардировщиков, звено Сергея Черных задержалось на взлете. На пути к району прикрытия они встретили 14 истребителей противника, имевших преимущество по высоте. Черных решил отвлечь их от Мадрида. Уведя противника на 15–20 км в сторону, он развернул звено и пошел обратно. В этот момент Сергей увидел два бомбардировщика «Савойя-81». В последовавшей атаке один из них накренился влево, и слева от кабины вырвались черный дым и пламя, после чего самолет перешел в пике, весь объятый пламенем. Второй бомбардировщик почему-то стал штопорить.

    Проконтролировать результаты атаки не удалось — в этот момент подоспели 14 гнавшихся за И-16 истребителей противника, от которых советские летчики смогли благополучно оторваться.

    На фронте появился новейший немецкий истребитель. Это был двухместный моноплан с низко расположенными крыльями, окрашенный снизу в серый, сверху — в белый цвет. Немцы широко его разрекламировали как скоростной и маневренный самолет. В качестве разведчика он стал регулярно появляться над Мадридом. Многие истребители пытались его сбить, но он, умело маневрируя, уходил за линию фронта. Изучив тактику врага, Черных доложил комбригу Якову Смушкевичу о своей готовности помериться с разведчиком силами.

    7 января С. Денисов, И. Кравченко, П. Путивко и С. Черных пришли на аэродром пораньше. Они опробовали двигатели и стали всматриваться в небо. Около 14.20 самолеты взлетели на перехват разведчика. Но немецкий летчик не хотел драться. Он прибавлял скорость и два раза легко уходил от менее скоростных «ишачков».

    В третий раз «Хейнкель-70» шел с Гвадалахары на высоте 2500 метров. Потом начал планировать. Черных быстро сел в машину и пошел за ним. «Когда он заметил меня, он стал набирать высоту. Я делаю разгон горкой. Он делает доворот, я под него, он обратно, я опять под него. Над самым Мадридом я подошел метров на 800. Я заходил по прямой, делал горку и таким образом подобрался к нему метров на 200. Он не стрелял. Он начинает пикировать и планировать к себе. Дистанция 150 метров. Я дал две очереди, он весь загорелся».

    Всего в небе Испании летчик провел 115 часов, сбил 5 самолетов лично и 2 — в составе звена.

    13 апреля 1937 г. первая группа советских летчиков-добровольцев возвратилась на родину. После краткого отдыха старший лейтенант Черных вступил в должность командира авиаотряда, а через четыре месяца получил звание майора и был назначен командиром эскадрильи.

    В 1938 г. он уже полковник, командир авиабригады. Во время боев у озера Хасан в августе 1938 г. был заместителем начальника ВВС Дальневосточного фронта. В сентябре 1938 г. отвечал за поисковые работы экипажа самолета «Родина». Затем был направлен на учебу в Военную академию Генерального штаба. Однако сложившаяся обстановка не позволила ему пройти полный курс обучения. В звании комбриг он стал заместителем командующего ВВС Одесского военного округа. В 28 лет он стал генералом. В июне 1940 г. принял под свое командование 9-ю смешанную авиадивизию Западного Особого ВО.

    В авиадивизии были старые И-16 с изношенной материальной частью, поэтому с февраля 1941 г. стали в числе первых поступать новые «миги». Надо было срочно организовывать переучивание летного состава, но в полках было много молодых летчиков, и дивизия не имела ни одного двухместного учебного истребителя-спарки для вывоза летчиков и контроля за обучением. Летали на старых самолетах. Новые машины по мере сборки накапливались на аэродроме в районе Белостока. Черных с нетерпением ждал конца апреля — начала мая 1941 г., когда можно будет развернуться для работы на грунтовых площадках. На основных аэродромах к лету хозяйничали строители. К лету 41-го много старых И-16 было законсервировано.

    К началу Великой Отечественной войны в полках было уже свыше 200 «мигов», на которых было выпущено, кроме командиров полков, командиров эскадрилий, около 140 летчиков и продолжался выпуск остальных.

    Вечером 21 июня Черных провел совещание с командирами полков. Приказал привести части в боевую готовность. Все это он сделал по своей инициативе, ибо никаких указаний из штаба округа не получал. Весь вечер кипела работа. Самолеты размещали в укрытиях и маскировали в лесу. Закладывали полный боекомплект снарядов. Было установлено дежурство офицеров.

    В 23 часа 30 минут командующий 10-й общевойсковой армией, которую поддерживала авиадивизия Черных, провел короткое совещание. Он предупредил о возможном нападении. Войскам и авиации надлежало действовать по обстановке.

    Прибыв в штаб дивизии, Черных пытался вызвать к аппарату связи командиров полков. Но к этому времени вся проводная связь, которая осуществлялась через городскую почту, вышла из строя. Там поздно ночью прогремел взрыв, который разрушил коммутатор. Боевой приказ полкам был передан по радио. Офицеров штаба собрали по тревоге.

    Выполнить приказ о рассредоточении самолетов и отражении возможных «провокационных» действий немецкой авиации оказалось невозможным. В 3 часа 30 минут на города и аэродромы посыпались немецкие бомбы. В течение 50 минут тремя волнами около 80 фашистских самолетов бомбили город Белосток.

    После первых массированных ударов с воздуха по приграничным аэродромам из четырех полков в авиадивизии уцелел и сохранил боеспособность только один — полк Н. Акулина, который находился на полевом аэродроме в Пружанцах. Уцелевшие самолеты под разрывами бомб поднимались в воздух.

    В конце дня все авиационные части получили приказ немедленно покинуть город и уходить на восток. Из-под Белостока Черных смог вывести только летно-технический состав. К утру 25 июня колонна машин дивизии была в Орше, а оттуда направились в Брянск.

    Фактически 9-я сад как боевая часть перестала существовать 24 июня, когда в результате налетов вражеской авиации на бывших аэродромах дивизии были уничтожены оставленные там самолеты. Всего за несколько дней войны авиадивизия Черных потеряла 347 самолетов из 409, сбив в боях 85 немецких. В течение первых 13 дней войны летчики авиадивизии уничтожили 110 вражеских машин. Но судим был комдив не только за потерю 70 % боевой техники.

    8 июля 1941 г. CA Черных был арестован в Брянске и 28 июля того же года Военной коллегией Верховного Суда СССР под председательством диввоенюриста Орлова, членов Коллегии диввоенюриста Кандыбина и Чепцова приговорен к расстрелу. В приговоре отмечалось: «…подсудимый Черных; находясь в ночь с 26 на 27 июня на Сещииском аэродроме и приняв прилетевшие на этот аэродром три советских самолета за фашистские, проявил трусость, объявил бесцельную тревогу, а затем, бросив руководство личным составом дивизии, в паническом состоянии на грузовой машине, без головного убора, пояса и боевого оружия бежал с фронта в Брянск, где был задержан органами милиции и доставлен в комендатуру гарнизона… В Брянске распространял провокационные слухи о поражении Красной Армии».

    80 суток Сергей Черных провел в ожидании исполнения приговора. Он был расстрелян 16 октября 1941 года в Москве.

    Его семья, жена Зоя Александровна и малолетние сыновья Владимир и Эдуард, эвакуировавшиеся в г. Нижний Тагил, остались практически без средств к существованию. В 1958 г. С. Черных был реабилитирован. Но лишь через 30 лет сыновья узнали правду о гибели отца.

    В январе 2004 г. в Брянске суд под председательством А.С. Хроминой по иску Э.С. Черных и его брата признал факт политической репрессии в отношении их отца.

    Литература

    Абросов С.В. В небе Испании. 1936–1939 г! М., 2003.

    Заварухин П. Солдат пяти войн. M.: Московский городской фонд «Ветеран Москвы», 2005.

    Захаров М.В. Я — истребитель. М.: Воениздат, 1973.

    Звягинцев В.Е. Трибунал для Героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образова- ние, 2005. С. 197–206.

    Золотые Звезды свердловчан. Свердловск: Средне-Уральское кн. изд-во, 1967. С. 340–343.

    Кузнеирв ИИ, Джога ИМ. Первые Герои Советского Союза. 1936–1939 гг. Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1983.

    Мохортов Э. Летчик из «Живых и мертвых» // Трибуна. 2004. 20 янв.

    Смирнов БЛ Небо моей молодости. М.: Воениздат, 1990. С. 257.

    Солонин М. На мирно спящих аэродромах. М.: «Яуза», «ЭКСМО», 2006.

    ЦАМО, ф. 209, оп. 3284, д. 1, с 1–7.

    Газета «Тагильский рабочий». 1962. 26–27.03; 11.04; 13.07.

    ШАХТ Эрнст Генрихович

    (1904-13.02.1942) Генерал-майор авиации

    Родился в г. Базеле (Швейцария). Немец. Окончил восемь классов. С 14 лет начал трудовую жизнь: подручный маляра, затем электромонтер на заводе. С 1918 г. член Коммунистического Союза молодежи Швейцарии и технический секретарь его ЦК. В 1921–1922 гг. — представитель ЦК КСМ Швейцарии в Берлинском бюро КИМ. За революционную деятельность был трижды арестован и судим. В 1922 г. по направлению КИМа приехал в СССР.

    В Красной Армии с 1923 г. Окончил Борисоглебскую 2-ю военную школу летчиков КВФ в 1924, Серпуховскую высшую военную авиационную школу воздушного боя в 1925-м. Член ВКП(б) с 1926 г. С 23 июня 1925 г. служил летчиком, старшим летчиком в 1-й легкобомбардировочной авиаэскадрилье им. Ленина. С 1925 г. командир авиазвена 35-го авиаотряда в Средней Азии. Окончил КУКОМС при ВВА (1931). Продолжил службу командиром эскадрильи особого назначения.

    С сентября 1936 г. по февраль 1937 г. участник гражданской войны в Испании в составе республиканских ВВС. Герой Советского Союза (31.12.1936). Комбриг (04.07.1937). Начальник Высших курсов усовершенствования военных пилотов в г. Липецке. Окончил ВАК при Военной академии Генштаба (1940). Генерал-майор авиации (04.06.1940). Командир резервного авиаполка в Рязани. С конца 1940 г. — помощник командующего ВВС округа по вузам.

    Награжден двумя орденами Ленина (25.05.1936, 31.12.1936), орденом Красного Знамени (1929). Лишен звания Героя и орденов в 1943 г., восстановлен в правах на награды 02.04.1960.

    КОММУНИСТ ИЗ ШВЕЙЦАРИИ

    Родился Шахт в рабочей семье: отец — маляр, мать — уборщица. Сам он с 14 лет пошел по стопам отца — начал работать маляром, затем три года — подручным электромонтера на заводе. В 1918 г. вступил в Коммунистический союз молодежи Швейцарии, быстро выдвинулся и стал одним из вожаков рабочей молодежи. В ноябре 1918 г. принял активное участие во всеобщей политической забастовке. Позднее он занимался нелегальной переброской активистов движения за границу, дважды арестовывался и был судим. В 1921 г. Шахт стал техническим секретарем ЦК комсомола Швейцарии, его представителем в Берлинском бюро Коммунистического Интернационала молодежи. Год он работает электромехаником в концерне «Сименс». В 1922 г. его командировали в Москву. Работал в Международном комитете помощи голодающим.

    В октябре 1923 г. Эрнст Шахт по путевке КИМа, в составе специальной интернациональной группы, как их тогда называли, «коминтерновцев» направлен в Борисоглебскую летную школу. Школа только создана. Для обучения не хватало помещений, для самолетов ангаров. Курсанты все строили сами. Весной 1924 г. прибыли первые три самолета «Авро».

    Исполнительный, чрезвычайно дисциплинированный, сверхтребовательный к себе Шахт настойчиво учится.

    Генерал-полковник инженер Пономарев впоследствии вспоминал: «Летать коминтерновцы учились на самолете, который я обслуживал в должности старшего моториста. С красивым, статным швейцарцем дружба у меня сложилась не сразу, хотя оба мы были комсомольцами и даже членами комсомольского бюро школы. А причиной тому было не только то, что Шахт плохо говорил по-русски, но и то, что на первых порах демонстративно пренебрегал «неквалифицированной» работой. Отрегулировать магнето, зазоры в свечах — это пожалуйста, а остальное, дескать, не дело летчика. Однако разве устоишь в стороне, когда твои товарищи работают, готовы взяться за любое дело, лишь бы летать?..»

    Вскоре Шахт вылетает самостоятельно. К каждому новому полету готовится очень серьезно. Доверяя техникам, он тем не менее не поднимался в воздух, пока лично не проверит, все ли в порядке.

    Однажды при возвращении на аэродром Шахт увидел, что с земли ему подают знаки. Оказалось, что у самолета отвалилось правое колесо. Летчик не растерялся и пошел на посадку. Только коснулся земли — сразу выключил мотор. Потеряв скорость, машина остановилась и мягко «присела» на правый бок.

    Шахт освоил немецкие «фоккеры», английские «мартинсайды», стрельбу по воздушным целям.

    В аттестации по окончании школы отмечалось: «Военную школу летчиков окончил успешно. Личные качества хорошие. Решителен, инициативен, собран. Всегда летал с большим желанием».

    После окончания авиашколы Шахт служил летчиком в Липецке. С ноября 1925 г. по апрель 1926 г. по совместительству он работал в школе, где в то время готовили немецких летчиков. Затем продолжил службу в 35-м отдельном авиаотряде, который вскоре перевели в город Ташкент Среднеазиатского военного округа.

    В аттестации 1927 г. наряду с такими важными чертами характера, как отзывчивость, сердечность, общительность, особенно подчеркиваются его командирские качества: «Выдержанный, дисциплинированный командир. Выдвижение на должность командира звена считаю нецелесообразным, так как продолжительное время тов. Шахт фактически нес в отряде обязанности командира звена и зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Вполне достоин и заслуживает выдвижения во внеочередном порядке на должность командира отряда».

    Командир отряда Э. Шахт принял участие в жарких схватках с басмачами. Приказом командующего войсками округа за № 49 от 28 февраля 1928 г. «За выдающуюся работу в боевых условиях» Комиссией наград при РВС СССР он был награжден револьвером «Маузер» за № 355813 с надписью «Стойкому защитнику пролетарской революции», а 26 ноября 1930 г. — орденом Красного Знамени.

    Его подразделение считалось одним из лучших. Вскоре Шахта послали на учебу для овладения техникой «слепого» полета, а затем — на курсы усовершенствования начсостава при Военно-воздушной академии.

    В ноябре 1932 г. Э. Шахт был назначен командиром эскадрильи особого назначения, обслуживавшей Управление ВВС РККА. Некоторое время он был шеф-пилотом у начальника ВВС Алксниса. В мае 1936 г. за выдающиеся успехи по овладению боевой авиационной техникой и умелое руководство учебно-боевой работой и политической подготовкой личного состава майор Шахт был награжден вторым орденом Красного Знамени.

    В числе первой группы советских летчиков-добровольцев, в сентябре 1936 г. Шахт прибыл в республиканскую Испанию. 6 октября он возглавил 1-ю интернациональную бомбардирочную эскадрилью «Испания». Со второй половины октября Шахт в Картахене помогал в разгрузке самолетов, прибывших теплоходами из СССР, организовывал их сборку на авиационных базах Лос-Алькасарес и Сан-Хавьер, недалеко от Картахены. Первые 30 бомбардировщиков «СБ» были собраны менее чем за 10 дней. Из них были сформированы три эскадрильи. Шахт возглавил 1-ю. Штурманом 1-й эскадрильи был назначен Г. Прокофьев.

    Летчики и техники осваивали «СБ» в ходе их сборки. После руления и облета самолет считался освоенным даже теми, кто раньше его в глаза не видел.

    Шахт, от природы скромный, даже застенчивый, с трудом понимал русский язык и, несмотря на то, что прожил в Советском Союзе 14 лет, говорил с сильным акцентом. Это становилось особенно заметным, когда Шахт волновался. Путая русские слова с немецкими, он спешил скорее произнести всю фразу, как правило, заканчивал ее на немецком языке. Сознавая за собой этот недостаток, Шахт хотел иметь такого помощника, который бы схватывал его мысль, развивал ее, облекая в необходимую словесную форму. В Прокофьеве он видел того человека, в котором нуждался. Постепенно он переложил вопросы организации боевых действий эскадрильи на Прокофьева, оставив за собой право их контроля и вождения группы.

    В конце октября 1936 г. эскадрилья бомбардировщиков «СБ», под командованием Шахта перелетела из Лос-Алькасареса на аэродром сосредоточения Альбасете, а затем, чтобы избежать бомбардировки, перебазировалась на полевой аэродром вблизи селения Томельосо.

    В ускоренном темпе велось комплектование экипажей и переучивание почти половины летного состава.

    28 октября впервые «СБ» его эскадрильи появились над аэродромом в Талавере (160 км западнее Мадрида) и сбросили бомбы, уничтожив 15 самолетов мятежников. Бомбардировщиков попытались атаковать истребители мятежников, но у них не хватило скорости догнать.

    29, 30 и 31 октября все три эскадрильи «СБ», взаимодействуя друг с другом, подвергли мощной бомбардировке аэродромы противника в Саламанке, Талавере и Севилье. Часть самолетов бомбила фронтовые позиции противника западнее Мадрида.

    На аэродроме в Севилье скопилось большое количество немецко-итальянских самолетов. Погода была неважная. Низкие рваные облака застилали небо. В эскадрилье к тому времени имелось восемь исправных самолетов. 7 ноября все они под командованием Шахта вылетели на задание. До цели около 400 км, из них 160 км над территорией, занятой противником. Штурман экипажа самолета Шахта Г.М. Прокофьев вспоминал: «Горы пересекли на высоте 2 тыс м, летим над облаками. Впереди показалась долина, облака стали редеть и подниматься, и мы увидели вдали город. Обошли его с востока и легли на боевой курс, высота бомбометания 1200 м. Кроме цели, я ничего не замечаю. Командир эскадрильи четко выполняет все мои команды. Но вот бомбы полетели вниз…»

    Отбомбившись по цели, эскадрилья подверглась обстрелу зенитных орудий, а затем атакам истребителей. Скоростные «СБ» могли легко оторваться от них, но был подбит один из бомбардировщиков, и Шахт упорно держал пониженную скорость, чтобы прикрыть его пулеметным огнем всей группы. Испанский летчик Ромос, понимая это и не желая разгрома эскадрильи, прощается и переводит машину в пикирование. Уже над своей территорией пошел на вынужденную посадку еще один самолет, но экипаж остался цел. Это был один из самых тяжелых боевых вылетов.

    12 ноября 12 «СБ» эскадрильи Шахта пытались нанести удар по аэродрому Авила. На маршруте погода стала портиться. Не достигнув цели, самолеты звеньями стали разворачиваться на обратный курс. Два самолета на аэродром не вернулись: врезались в гору на своей территории.

    И так день за днем. Боевые задания эскадрилья выполняла четко, строго по плану. Шахт воспитывал своих подчиненных личным примером. Летчики восхищались его мастерством, пластичностью пилотажа, точностью выполнения поставленных задач.

    О Шахте в документах отмечалось: «Храбрый командир. Руководитель и участник всех боев, выполненных эскадрильей «СБ» на поле боя и в глубоком тылу противника. Своими смелыми нападениями на аэродромы противника и метким огнем вывел из строя десятки вражеских самолетов, в том числе 20 тяжелых бомбовозов».

    31 декабря 1936 г. Э. Шахту было присвоено звание Героя Советского Союза. Он был как раз в Валенсии, когда объявили о награждении. Шахт вспоминал: «Мне звонили ночью. Было собрание, и все мы возмущались, что наш летчик Несмеянов награжден орденом Ленина, когда он летал 4 раза, а другой, как Линде, который работал гораздо лучше, награжден орденом Красного Знамени…» В беседе с Алкснисом, отчитываясь после командировки, он ставит вопрос о порядке награждения: «Над Мадридом наш стрелок сбил истребителя, я представил экипаж к награждению, а тут получилось, что поощряли всех, и за что конкретно — не чувствуется. Один летал 50 часов, а другой 9 часов».

    В середине февраля 1937 г. Шахт возвратился в СССР. Туда же переехали и его родители. 27 февраля того же года в Кремле ему вручили второй орден Ленина и Грамоту Героя Советского Союза.

    От имени награжденных Эрнст благодарит Коммунистическую партию и советское правительство за высокую оценку воинского труда, говорит о чувстве великой гордости, которое владеет им и его товарищами, защитниками первой страны социализма.

    — Легко отдавать жизнь за социалистическую Родину, — заканчивает речь майор Шахт. — Но мы не будем умирать, мы будем побеждать!

    Обычно сдержанный в разговорах о летчиках, Алкснис отзывался о Шахте очень тепло. Неподдельная радость звучала, когда он узнал, что Шахту присвоено звание Героя Советского Союза: «Это действительно Герой — верный своему долгу, скромный, безотказный в работе. В нем бьется сердце коммуниста».

    Летом 1937 г. по утрам на рассвете Алкснис поднимал трубку: «Товарищ Шахт, вы не спите? Через 10–15 минут буду у вас». Вместе они поднимались в небо, которое беззаветно любили.

    В июле 1937 г. Шахта назначили начальником 13-й высшей летно-тактической школы, которая располагалась в Липецке. Впоследствии, в 1938 г., она была переформирована в Высшие авиационные курсы усовершенствования. Один из ее выпускников, морской летчик Раков[120] писал: «…Онрасполагал к себе удивительной простотой в обращении. Несмотря на относительную молодость, Шахт пользовался большим авторитетом и у слушателей, и у преподавателей».

    Так же успешно он продолжал руководить резервным авиационным полком в Рязани. Известный советский штурман A.B. Беляков вспоминал: «Осенью 1940 года я отдыхал в Судаке. Неожиданно вызов в Москву и приказ вступить в новую должность — начальника 1-й высшей Рязанской авиационной школы штурманов. Ясным было и для меня: надо торопиться с подготовкой кадров, готовиться к схватке с врагом.

    Получив приказ Наркома обороны о сформировании школы, на следующий день я вылетел в Рязань. Для сформирования школы нам предоставлялся небольшой аэродром, на котором базировался резервный авиационный полк, занимавшийся слепыми полетами. Командир этого полка Э. Шахт, встретил меня очень любезно. Мы с ним были знакомы уже несколько лет.

    Говорил он с немецким акцентом, по-немецки же был аккуратен, педантичен.

    Мы подписали приемо-сдаточный акт (полк Шахта переводился на другой аэродром)».

    В том же 1940 году Шахт получил новое назначение: помощником командующего ВВС Орловского военного округа по военно-учебным заведениям.

    В документах «Особой папки» Политбюро хранятся «Выводы по приему т. Сбытовым и сдаче т. Пумпуром ВВС Московского военного округа», утвержденные СНК и ЦК ВКП(б) 27 мая 1941 г. В выводах комиссии, подписанных Г.М. Маленковым, И.В. Тюленевым, H.A. Сбытовым, A.C. Щербаковым и П.Ф. Жигаревым, бывший командующий ВВС округа обвинялся в неправильном подборе кадров: «Тов. Пумпур неоднократно настаивал… о назначении в качестве заместителя командующего ВВС МВО генерал-майора авиации Шахта, который, как выяснилось при проверке, не может пользоваться доверием и является подозрительным человеком». Приводился тот факт, что Шахт лишь в 1936 г. принял советское гражданство, а также то, что в 20-х годах он обучал летному делу немецких летчиков, долгое время был постоянным пилотом «врага народа» Алксниса. В заключение поручалось начальнику ГУ ВВС КА т. Жигареву и начальнику 3-го управления НКО (руководителю военной контрразведки) А.Н. Михееву «тщательно проверить заместителя командующего ВВС Московского ВО генерал-майора Шахта».

    30 мая 1941 года генерал-майор Э. Шахт был арестован и обвинен в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-1»6» (шпионаж) и 58-2 (участие в антисоветской организации). Следствием руководил Влодзимирский. 31 июля 1941 г. была арестована Эмма Фишер, жена Шахта. Ее, как и мужа, обвинили в шпионаже на германскую разведку. Вину свою и мужа Эмма Фишер не признала.

    В конце января 1942 г. на списке арестованных И. Сталин поставил свою визу: «Всех расстрелять». Постановлением Особого совещания при НКВД от 13 февраля 1942 г. Э. Шахт был приговорен к расстрелу. Приговор, как следует из документов, оформленных задним числом, привели в исполнение 23 февраля 1942 г. Была расстреляна и его жена, так и не признавшая своей вины.

    По протесту Генерального прокурора СССР определением Военной коллегии Верховного Суда СССР 26 ноября 1955 г. приговор в отношении его отменен и дело прекращено. Лишь через пять лет после реабилитации Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 апреля 1960 года он был восстановлен в правах и наградах. Его Золотая Звезда за № 15 находилась на хранении в кладовой Президиума Верховного Совета СССР.

    Литература

    Беляков AB. В полет сквозь годы. М.: Воениздат, 1988. С. 289–290.

    Илык В. Золотая Звезда № 15 // Пензенская правда. 1972. 23, 25–27, 28 июля.

    Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск, 2000. С. 372–373.

    Кузнецов ИИ, Джога ИМ. Первые Герои Советского Союза (1936—39). Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1983. С. 67–68.

    Они сражались вместе с нами. М.: Воениздат, 1976. С. 40–51.

    Сухачев М.П. Штурман воздушных трасс. М.: Московский рабочий, 1981. С. 58–60.

    ШЕВЧЕНКО Владимир Илларионович

    (25.08.1908- 11.01.1972) Генерал-майор авиации

    Родился на хуторе Красная Заря ныне в черте п. Пан- филово Новоаннинского р-на Волгоградской обл. Украинец. Окончил четыре класса и рабфак. В РККА с 1929 г. Окончил Борисоглебскую ВШП в 1932 г. Служил на командных должностях в бомбардировочной авиации.

    Командир отряда бомбардировщиков, ст. лейтенант находился в республиканской Испании с мая 1937 по январь 1938 г. Совершил 100 боевых вылетов и налетал 300 боевых часов. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1938 г. присвоено звание Героя Советского Союза.

    После возвращения из Испании заместитель начальника Главной летной инспекции ВВС КА. Участник боевых действий на Халхин-Голе в 1939 г., командир 100-й смешанной авиационной бригады. Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг., командир 10-й авиационной бригады. 4 июня 1940 г. присвоено звание генерал-майора авиации.

    Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Сначала командир 16-й сад, затем 18-й бад на Юго-Западном фронте. С мая 1942 г. командир 216-й иад (сформирована на базе ВВС 27-й А) на Южном фронте. С 23 октября 1942 г. по 12 мая 1944 г. командовал 1-м сак на Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах. С 1945 г. командовал 182-й шад на 3-м Белорусском фронте.

    Награжден орденами Ленина (14.03.1938), Красного Знамени (4 — в т. ч. 28.03.1937, 1939, 21.05.1940), Суворова II степени, Кутузова II степени, Красной Звезды (дважды), Красного Знамени МНР (1939), медалями.

    В 1946 г. был судим, разжалован и 25.02.1948 г. лишен звания Героя Советского Союза.

    В 1954 г. освобожден, реабилитирован, в 1969 г. восстановлен в звании Героя Советского Союза.

    Жил в г. Волгограде, где и похоронен.

    ТОЛЬКО УПОМИНАНИЕ

    Боевые маршруты полетов бомбардировщика «СБ», который пилотировал Шевченко в республиканской Испании, пролегли по тылам противника — Пальма, Севилья, Бургос, Леон, Сарагоса. Несколько раз он перелетал на юг Испании.

    Как и у других «испанцев», его карьера после возвращения из «спецкомандировки» была стремительной. Должность заместителя начальника Главной летной инспекции ВВС, звание полковника.

    В конце мая 1939 г. вместе с группой других летчиков, имевших боевой опыт, его направляют в Монголию.

    Полковник Шевченко принимает под свое командование 100-ю смешанную авиабригаду, которая находилась в Монголии еще до начала конфликта. В состав бригады входил 70-й иап, имевший на вооружении 38 истребителей, и 150-й бап — 29 бомбардировщиков «СБ». Однако почти половина истребителей И-15 и И-16 была неисправна, а «СБ» еще только осваивались летчиками. Бригаду срочно требовалось подготовить к ведению боевых действий. С этой целью она была пополнена боевыми летчиками, воевавшими в Испании и Китае. Три недели шла интенсивная подготовка к боям.

    Первые боевые вылеты были неудачными. 70-й иап понес ощутимые потери. 27 июля японские летчики совершили массированные налеты на аэродромы ВВС Красной Армии. Летчиков 70-го иап противник застал врасплох, так как диверсантам удалось перерезать телефонные провода от постов наблюдения. Около 70 японских истребителей атаковали аэродромы полка. Самолеты взлетали уже под огнем врага и были вынуждены вступить в бой, не набрав достаточной высоты. Было сбито 14 наших самолетов и еще 2 сожжено на земле. А противник потерь не имел.

    Бомбардировщики 150-го бап впервые нанесли удар по врагу 3 июля 1939 г. Утром 18 бомбардировщиков нанесли удар по японской переправе и разрушили ее. Затем «СБ» бомбили тылы противника в районе озера Яиху, озера Удзур-Нур, высоты Намон-Хан, Бурд-Обо. Вечером командир полка М.Ф. Бурмистров повел колонну бомбардировщиков для удара по группе войск генерала Ясуока.

    Вылеты на следующий день были менее успешными. Из-за отсутствия противозенитного маневра и плохого взаимодействия с истребителями прикрытия огнем зенитной артиллерии и истребителями противника было сбито 7 бомбардировщиков. Ошибки были учтены. Высота полета бомбардировщиков была поднята до 7000–7500 м. 5 июля потерь от зенитного огня не было, а в воздушных боях штурманы и стрелки сбили 5 истребителей И-97. Свои потери — 2 бомбардировщика.

    В дальнейшем 150-й бап большими группами наносил удары на железнодорожные станции, скопления войск, огневые позиции артиллерии противника.

    Бригада сыграла большую роль и в Халхин-Гольской наступательной операции. Утром 20 августа летчики 70-го иап и 150-го бап первыми поднялись в воздух. В начале наступления и в последующие дни эти полки оказали наземным войскам большую помощь в окружении и разгроме 6-й японской армии. 27 августа по приказу комкора Я. Смушкевича бомбардировщики полка нанесли удар по резервам противника на станции Халун-Аршан. Две эскадрильи повел на выполнение задания командир полка М.Ф. Бурмистров. Он первым сбросил бомбовой груз, за ним последовали остальные экипажи. При возвращении на линии границы «СБ» атаковали около 30 истребителей И-97. В воздушном бою был сбит «СБ» командира полка.

    За успешные боевые действия 150-я сабр была удостоена ордена Ленина, многие летчики бригады награждены орденами и медалями, а П.Ф. Бурмистрову (посмертно), Н.П. Жердеву, A.A. Зайцеву, Л.А. Орлову и Б.А. Смирнову присвоено звание Героев Советского Союза. С. Грицевцу, спасшему командира 70-го иап В. Забалуева, первому в стране было присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Комбриг В. Шевченко был награжден вторым орденом Красного Знамени, а 17 августа 1939 г. командующий монгольской армией Чойбалсан лично вручил ему орден «За воинскую доблесть» I степени.

    Сразу же за Халхин-Голом последовал освободительный поход на Западную Украину в 1939 г. и советско-финляндская война 1939—40 гг.

    К лету 1940 г. за плечами Владимира Шевченко участие в трех войнах, опыт командования несколькими крупными авиационными соединениями, Золотая Звезда Героя и генеральское звание в 32 года.

    Живой портрет генерала нарисовать затруднительно. В многочисленных публикациях можно встретить лишь упоминание о нем или сведения об успешных боевых действиях частей, которыми он командовал. Так, историк И. Кузнецов отмечает, что Шевченко имел низкий общекультурный уровень. Некоторые подчиненные отмечают его грубость и самодовольство.

    Часть, которой командовал генерал Шевченко перед Великой Отечественной войной, дислоцировалась в городе Белая Церковь. Авиация Киевского военного округа в первые дни войны не понесла ощутимых потерь, и летчики дивизии Шевченко, которая также сохранила боеспособность, нанесли несколько успешных авиаударов по наступающим колоннам противника. В сообщении Совинформбюро от 25 июля 1941 г. отмечалось, что за первый месяц войны летчиками авиасоединения Шевченко разгромлено несколько колонн вражеских танков, автомашин, пехоты и крупный войсковой штаб, выведено из строя много зенитных батарей, сбит в воздушных боях 71 самолет противника и 35 сожжено при нападении на фашистские аэродромы.

    В сентябре 1941 г., Шевченко оказался в окружении, но успешно вывел подчиненный ему личный состав с оружием и документами к своим. В бою получил контузию.

    С мая 1942 г. генерал Шевченко командовал 216-й иад. Помимо 16-го гиап, в состав этой дивизии вошли 88-й и 149-й иап, тоже имевЩие известный боевой опыт. В период формирования новой дивизии полки вели боевую работу, прикрывая наши наземные войска, ведя штурмовку и разведку вражеских сил в районе Изюм-Барвенково и в среднем течении Северского Донца.

    Прославленный ас А.И. Покрышкин, чей полк входил в состав 216-й иад, лишь однажды упоминает имя комдива в своей книге. Рано утром 2 августа 1942 г. по инициативе Покрышкина пятерка наших истребителей перехватила группу бомбардировщиков, летевших бомбить город Кропоткин, и в воздушном бою сбила пять из них:

    «Только закатили самолеты в капониры, как на аэродром приехало несколько офицеров из дивизии во главе с командиром соединения. Окинув взглядом развороченные бомбами капониры, воронки налетном поле, командир дивизии Шевченко резко спросил командира полка Исаева:

    — Как это понимать? Ваш аэродром бомбят, а вы сидите и ждете, когда самолеты сожгут на земле. Надеетесь на авиацию противовоздушной обороны? Так, что ли?

    — Никак нет, товарищ генерал! Вылетали дежурные летчики и не дали бомбить город. Но на аэродром немцы все же сбросили бомбы, а прицельно штурмовать истребители не позволили. Воздушный бой вели только летчики полка, а из ПВО в воздухе не было ни одного самолета.

    За успешные действия командование приказало представить к награждению всех летчиков нашей пятерки».

    В воспоминаниях Г. Голубева[121], с 1943 г. ведомого А.И. Покрышкина, приведен следующий эпизод боевых действий 2 октября 1942 г. по штурмовке вражеского аэродрома Солдатская:

    «…Разведка донесла, что на одном из аэродромов фашистское командование сосредоточило 32 самолета различного типа. Необходимо было нанести удар. Для этой цели выделили 6 истребителей И-153 и 15 истребителей И-16.

    Генерал Шевченко принял участие в разработке и составлении плана боевых действий сводной группы. Учли все: схему стоянок вражеских самолетову каждому летчику на какую цель заходить, кому дублировать заход, кому прикрывать группировку.

    После нанесения удара на аэродроме, по сообщению разведки, было уничтожено 24 фашистских самолета, большой склад боеприпасов, десятки машин и другой аэродромной техники. Уничтожено также немало и живой силы противника. В воздушном бою сбито несколько Me-109».

    С октября 1942 г. под Сталинградом В. Шевченко командовал 1-м сак РВГК, который вошел в состав только что сформированной 17-й BA. В состав его корпуса входят 288-я иад и 2б7-я шад.

    С началом 19 ноября 1942 года контрнаступления советских войск под Сталинградом наибольшего успеха добились 5-я ТА и 21-я армия Юго-Западного фронта, которые поддерживал с воздуха авиакорпус генерала В. Шевченко.

    В боях по уничтожению окруженной вражеской группировки в районе Сталинграда летчики генерала Шевченко отличились вновь. Командир 23-го танкового корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант танковых войск Пушкин отмечал, что в боях 16–18 декабря 1942 г., его корпус «при прорыве в районе Шараповки… во взаимодействии с 1-м сак с поставленной задачей справился отлично. Несмотря на превосходство сил противника, летчики 1-го сак сбили 16 вражеских самолетов, в том числе имеется таран».

    В период контрнаступления наших войск на ворошиловградском направлении в конце января — начале февраля части 1-го сак вновь успешно поддерживали наступление 5-й ТА.

    Перед началом Курской битвы в конце июня 1943 г. летчики 1-го авиакорпуса нанесли внезапный удар по аэродрому Краматорская. Уничтожив с первого захода самолеты, готовившиеся к взлету, и подавив зенитную артиллерию, прикрывавшую аэродром, штурмовики в последующих атаках с бреющего полета пулеметно-пушечным огнем уничтожили и повредили до 50 «юнкерсов» и «мессершмиттов». Наши Ил-2 вернулись без потерь на свой аэродром.

    7 июля 1943 г. в период Курской битвы для оказания более эффективной помощи наземным войскам 1-й сак был переброшен ближе к линии фронта с аэродромного узла Старобельск на аэродромный узел Уразово. В течение 7 и 8 июля авиационные полки корпуса уничтожали танки и мотопехоту противника на обоянском направлении.

    Соединения, которыми командовал Шевченко, участвовали в освобождении городов: Морозовска, Славянска, Ворошиловграда, Краматорска, Синельниково, Чаплино, Запорожья, Красноармейска, Кривого Рога, Вознесенска, Одессы.

    Однако, в отличие от других генералов, которые командовали корпусами, генерал Шевченко ни разу за время войны не был повышен в воинском звании. Он даже был понижен в должности. В мае 1944 г. на посту комкора его сменил генерал А.Е. Златоцветов. Шевченко же назначили командиром штурмовой авиадивизии. На заключительном этапе войны дивизия участвовала в Восточно-Прусской операции, в том числе и в штурме Кенигсберга.

    После окончания боевых действий В.И. Шевченко некоторое время продолжал командовать дивизией, которая дислоцировалась в бывшей Восточной Пруссии[122]. Полученная контузия, а также отсутствие высшего военного образования (ему было просто некогда учиться) в период резкого сокращения численности армии определили его в разряд «неперспективных». Другой, мирной специальности он не имел, а прожить на пенсию, хоть и генеральскую, в то время было весьма проблематично. В семье ожидался пятый ребенок. Как только генерала уволили из армии, тут же начались неприятности. Он по-прежнему, занимал роскошный дом, который, видимо, приглянулся кое-кому из начальства. Как же выселить из него генерала, хоть и в отставке? Повод нашелся. Его брат Федор, который служил в этом же соединении, присвоил, а затем продал немецким кустарям 10 трофейных бочек каустической соды, необходимой для производства мыла. Когда этим занялось следствие, то генерал Шевченко всю вину взял на себя. Повел он себя на следствии с точки зрения военной прокуратуры непочтительно по отношению к ней. Был приговорен к расстрелу «за расхищение социалистической собственности», но, учитывая заслуги, расстрел заменили 10 годами заключения. 25 февраля 1948 г. его лишили звания Героя Советского Союза и звания генерала. Заключение отбывал вместе с уголовниками в ИТЛ, был жестоко избит ими. За него хлопотал его боевой товарищ по боям в республиканской Испании генерал-майор авиации И.А. Лакеев. Обратился к Н.М. Швернику, А.Ф. Горкину с просьбой о помиловании, но в ответ получил лишь сухие, формальные отказы. Однако нашелся молодой юрист, который доказал, что до образования Калининградской области на ее территории не было социалистической собственности и обвинение в ее хищении не имеет оснований.

    Всего генерал Шевченко (воинского звания он все же не был лишен) пробыл в тюрьме и лагерях около пяти лет. О том, как он жил, кем работал в последующие годы со своей большой семьей, неизвестно. Лишь незадолго до смерти его восстановили в звании Героя Советского Союза.

    Литература

    Голубев Г. В паре с «сотым». М.: ДОСААФ, 1978. С. 65.

    Кузнецов И.И. Маршалы, генералы и адмиралы 1940 года. Иркутск, 2000. С. 375–376.

    Звягинцев В. Трибунал для «Сталинских соколов». М.: Терра, 2008. С. 278–286.

    Кузнецов ИИ, Джога ИМ. Первые Герои Советского Союза (1936–1939). Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1983. С. 68.

    Кузнецов И.И Судьбы генеральские. Иркутск, 2000. С. 212–213.

    ПокрышкинА.И. Познать себя в бою. М.: Терра, 1993. С. 233–234.

    ШИЛКОВ Александр Анфимович

    (27.12.1915-9.04.1972) Полковник

    Родился в д. Бурохино Ярославской губернии (ныне Большесольского р-на Ярославской обл.) в многодетной крестьянской семье. Окончил два курса строительного техникума в г. Иваново (1934). Работал бухгалтером. В РККА с 28.10.1936 г. Окончил ШМАС в г. Севастополе (1937). С мая 1938 г. служил стрелком-радистом в 5 аэ 40-го ап ВВС ЧФ. В августе 1940 г. поступил в ВМАУ им. Леваневского (г. Николаев), с ноября 1940 г. курсант ВМАУ им. И.В. Сталина (г. Ейск). Член ВКП(б) с 1941 г. После окончания курса пилота с 07.02.1942 г. пилот-инструктор в этом же училище. С 13.01.43 г. пилот 2-й аэ 3-го гиап ВВС КБФ, сержант (07.02.1943), ст. сержант (29.03.1943). Командир звена (с 04.08.1943), мл. лейтенант (05.07.1943), лейтенант (17.02.1944), зам. командира 2 аэ, ст. лейтенант (17.05.1944). 22 июля 1944 г. за 141 успешный боевой вылет и участие в 32 воздушных боях, в которых лично сбил 14 и в составе группы 3 самолета, удостоен звания Героя Советского Союза. С 01.11.1944 г. — командир аэ, капитан.

    После войны продолжил службу в ВВС ВМФ. Окончил командное отделение Высших офицерских курсов авиации ВМС (1947). Командир 4-й аэ (с 17.10.1947), начальник штаба 1-й зам. командира 78-го иап (с 06.04.1948), майор (13.01.1949), начальник ВСС 91-й иад ВВС СФ (с 15.12.1949), зам. командира, инспектор-летчик по технике пилотирования и теории полета 124-го гиап СФ (с 19.04.1951,) подполковник (22.12.1951). Военный летчик 2-го кл. (26.11.1952), 1-го кл. (27.03.1953). Окончил авиационный факультет BMA в г. Ленинграде (31.10.1956). Зам. начальника штаба ИА ПВО ЧФ (с 31.10.1956); пом. начальника штаба по КП ВВС ЧФ (с 18.10.1956); начальник оперативно-разведывательного отделения — зам. начальника штаба 4-й иад ВВС ЧФ (с 25.05.1957), полковник (28.02.1957).

    Награжден орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени (19.01.1943, 02.10.1943, 10.04.1944, 30.04.1945, 1956), орденом Красной Звезды (1951), пятью медалями, в т. ч. «За боевые заслуги» (1946), «За оборону Ленинграда» (1943), знаком «Отличник ВМФ».

    27.08.60 г. уволен в запас по служебному несоответствию, выразившемуся в совершении проступков, порочащих звание военнослужащего. 10.09.60 г. осужден за изнасилование несовершеннолетней. 19.01.1961 г. лишен звания Героя Советского Союза. В 1961 г. был освобожден, восстановлен в воинском звании. Жил в г. Саки.

    ГВАРДЕЕЦ КРЫЛАТОЙ БАЛТИКИ

    В октябре 1942 г. группа молодых летчиков — выпускников Ейского ВМАУ была направлена в расположение командующего ВВС КБФ. Незадолго перед этим 3-й гиап, сражаясь на «харрикейнах», понес наибольшие за период войны потери, и большую часть пилотов распределили в этот полк. Алексей Баранов, Виктор Головко, Николай Мокшин, Александр Пархоменко, Александр Потемкин, Петр Прасолов, Николай Шестопалов, Юрий Шорин попали во 2-ю эскадрилью этого полка, которой командовал в то время Михаил Львов. В этой же группе находился и летчик-инструктор училища сержант Александр Шилков.

    Новичков предстояло ввести в строй. Опытные летчики-асы полка Львов[123], Каберов[124], Татаренко[125], Минаев[126] и Цапов[127] поочередно летали с каждым летчиком, проверяли их подготовку. Как вспоминал, в то время командир звена И. Цапов: «Держится за ведущим, не отстает — значит, можно брать в полет».

    Боевая страда для летчиков полка наступила очень скоро.

    12 января, в первый день наступления наших войск с целью прорыва блокады Ленинграда, авиация в воздух с утра не поднялась — погода была нелетной. В 11 часов состоялся митинг личного состава 3-го гиап в связи с полученным приказом о наступлении войск Ленинградского фронта. На митинге от имени молодых летчиков выступил Александр Шилков. Он заявил:

    «У меня погиб брат, защищая Москву, второй брат погиб, защищая Сталинград, и вот клянусь вам, что я не пожалею сил и самой жизни на защиту города Ленина».

    К полудню, несмотря на прескверную погоду, в воздух поднялась восьмерка ЛаГТ-3 второй эскадрильи. Группу повел комэска Львов. Ее состав был смешанным. Кроме комэск, до этого в боях побывали Татаренко и Щеголев. Для Лобко, Рябушкина, Потемкина, Шестопалова и Шилкова это был первый боевой вылет. Самолеты поднялись в воздух в 12.10 с задачей прикрыть наши войска в районе Марьино— Манушкино — Пески и не допустить бомбардировщиков противника на правобережье Невы.

    Произошедший затем бой довольно красочно описал в своем очерке «Молодые истребители» писатель Н. Чуковский:

    «ЛаГГ-3 шли над артиллерийскими вспышками, над ползущей в снегу пехотой. Воздух между землей и облаками был пустынен. Внезапно с земли передали по радио:

    — Сзади два «мессеришитта». Истребители развернулись, но «мессеры» не приняли боя. Они пошли вверх и скрылись в облаках. «Лагги» пошли за ними. Пробив облака, справа, чуть повыше заметили ту же пару. Шилков оказался к ним ближе всех. Он развернулся на ведущего немца и пошел на него в лоб. «Мессер» вновь не принял боя. Он рванулся вниз, стараясь зайти под самолет Шилкова. Александр лег на «вверх колесами» и — за ним. Me-109 вновь нырнул в облака, Шилков — за ним. Увидев, что советский летчик не отстает, немец отвесно полез вверх и снова пробил облака.

    Выскочив из облаков, Шилков оказался совсем близко от «мессера» и дал две очереди. Из самолета врага повалил дым, опустив левое крыло, он пошел вниз в облака.

    Летчик Me-109 хитрил, почти коснувшись земли, он опять полез вверх. Шилков, который неотступно преследовал свою жертву, снова поймал его в прицел и дал по нему еще одну очередь. Левое крыло «мессера» совсем свисло, однако он все еще держался в воздухе и кружил под облаками на двухсотметровой высоте. Шилков поймал его на вираже и дал новую очередь. Пылая, Me-109 упал в лес, на северном берегу Невы, возле наших траншей. Шилков прошел над ним совсем низко. Красноармейцы махали нашему самолету руками, подкидывали в воздух шапки».

    Нетрудно понять чувства, обуревавшие в этот момент пилота. Это был первый воздушный бой сержанта и первый сбитый им самолет противника. Этот самолет также открыл боевой счет мести летчиков-балтийцев в начавшихся боях по прорыву блокады Ленинграда! Победа окрыляет! Тем более победа в первом бою!

    В официальном же рапорте о проведенном бое эмоции почти не видны. Из донесения гв. сержанта Шилкова:

    «После 20-ти минут барража из облаков вышли два Me-109 и хотели атаковать снизу сзади. Разворотом «все вдруг» атаку отбили Me-109 ушли вверх за облака. Через 20–25 мин. в 12.40–12.45 было приказано с земли пробить облака и принять бой с Me-109. Станция наведения передала: «Справа сзади два истребителя противника». Мы развернулись и энергично пошли в лоб. Я отбил одного в сторону, зашел ему в хвост и начал преследовать его. Второго Me-109 атаковала оставшаяся группа. Me-109 сделал боевой разворот, я тоже, таким образом, мы очутились с ним на одной высоте. Ме-109 лобовую атаку не принял, а пошел вниз, я за ним и зашел ему в хвост. Он горкой ушел за облака, в конце горки я дал по нему очередь. Он задымил и пошел вниз со снижением по прямой. Я дал еще одну очередь, он еще больше задымил, потом резко дал горку, затем пошел со снижением на малой скорости. Добавил еще одну очередь, и он, горящий, врезался в лес в 3–4 км восточнее Манушкино. Я развернулся вправо и пошел с набором высоты, пристроился к Як-1 и над Ленинградом ушел от них, сел на аэродроме Капитилово, т. к. горючее было на исходе.

    Вывод: Противник был неопытный, летчик маневрировал слабо, поэтому был сбит. Я, увлекшись преследованием самолета противника, оторвался от группы, и ведомый меня потерял. Меня могли сбить».

    Несмотря на победный стиль донесения, в нем явно ощущается проработка старших товарищей. Ведь буквально через час после успешного боя Шилкова, при охране войск в районе Шлиссельбург — Невская Дубровка, тройка Каберова приняла бой с двумя ФВ-190. Самолет, который пилотировал молодой летчик А Пархоменко, оторвался от Каберова и один пошел вверх. Там его неожиданно сбили прежде, чем товарищи успели прийти к нему на помощь. ЛаГГ-Зф упал на нашей территории, и летчик погиб. Каберов попал в отчаянное положение. Почти 15 минут пришлось ему драться одному с четверкой ФВ-190. На помощь пришла пара Цапов — Шилков. Со стороны солнца, набрав высоту, они атаковали «фокке-вульфы». Через минуту задымил один из ведущих. Оставшись втроем, «фоккеры» ушли восвояси.

    Необходимость железной воинской дисциплины в бою новички поняли не сразу. Несомненно, что победа в бою придала уверенность Шилкову и другим молодым пилотам. Ободренные успехами в первых боевых вылетах, зараженные примером старших товарищей, которые успешно, и, как им казалось, легко сбивали самолеты врага, новички стали слишком полагаться на себя. С нетерпением они ждали следующего боя.

    14 января шестерку ЛаГГ-З ведет в бой Игорь Каберов. Ведомым у него новичок Шестопалов. Ведущий второй пары опытный летчик Агеев с новичком Потемкиным, а ведущий третьей — Шилков с Прасоловым. Район прикрытия войск тот же: Шлиссельбург— Дубровка — Манушкино. Придя в район барража, летчики получили сигнал по радио с земли: «В районе Синявино ходят два Me-109 выше вас». Пошли туда с набором высоты. За отходящими штурмовиками устремляется пара Me-109. Оставив четверку с Шилковым наверху, Каберов вдвоем с ведомым, атакует ведущего Me-109 и двумя очередями сбивает его.

    Четверка ЛаГГ-3 вступает в бой со второй парой Me-109. Поравнявшись в высотах с ведомым Me-109, Шилков и Прасолов пошли с ним на сближение. Они следуют за ним в район Мга — Тосно. Чувствуя, что это может плохо кончиться, Каберов приказывает:

    — Шилков, ко мне!

    Но куда там! Увлекшись преследованием, летчики забыли обо всем на свете и ушли за линию фронта. В своем донесении Шилков писал: «Я резким боевым разворотом зашел в хвост Me-109. Он переворотом пошел внизу потом резко дал горку в сторону солнца — я за ним. Дистанция была 200–250 м. На горке дал две очереди Me-109 свалился на левое крыло и начал отвесно пикировать. Я за ним с высоты 2500 м. пикировал до — 1000 м. В это время был атакован справа другим Me-109. Я резко развернул самолет на него. Me-109 ушел горкой, а первый продолжал пикировать. Я пошел за ним и отстал. Сделав левый вираж; я увидел Me-109, который меня атаковывал. Он пошел в сторону Кириши, а я пошел в свой район барража и пристроился к своим».

    Подбитый «мессер» удачно уходит под защиту своих зенитных орудий, и самолету Прасолова серьезно достается, а сам он получает осколок зенитного снаряда в палец.

    — Не сбил, товарищ капитан, — огорченно передает Каберову по радио Шилков. — Подбил, но не сбил.

    На аэродроме Прасолов снимает порванную перчатку, и врач тщательно бинтует ему палец. Для новичков это хороший урок: нужно быть осмотрительнее. Больше в этот день они не летали, а вечером вылетевшая тройка в составе Каберова, Цапова и Потемкина вела бой. В ходе боя ЛаГГ-3 Потемкина подбили, и он вынужден был выпрыгнуть с парашютом. Хорошо, что оставшаяся пара охраняла его посадку, благодаря чему Потемкин не был расстрелян вражескими пилотами в воздухе. Летчик приземлился на своей территории.

    Молодые летчики доставляют «старикам» немало хлопот, и постепенного их ввода в строй не получается. Почти в каждом вылете летчики 3-го гиап встречают врага.

    15 января летчики полка в течение дня снова ведут нелегкие бои.

    16 января командование 3-го гиап представляет Шилкова к ордену Красного Знамени. В представлении к награде отмечается: «12 января сбил Me-109 и первым открыл счет мести полка на 1943 г. В 4-х воздушных боях смело бросался на выручку своих товарищей и в четырех случаях спасал жизнь летчиков».

    23 января в 12.35 шестерка ЛаГГ-3 во главе с Каберовым вылетела на прикрытие наших войск в районе Синявино — Дубровка.

    Из донесения гв. капитана Каберова: «После 10 минут барража внизу заметили одиночный Ме-110 на высоте 1000 м, шедший курсом через Мгу на д. Липка. Четверка ЛаГГ-3 осталась наверху; прикрывая нашу атаку, а я в паре с Шилковым атаковал Ме-110. Заметив нашу атаку, Ме-110 беспорядочно с виража начал бросать бомбы. Сблизившись с ним до дистанции 200–100 м, я дал по нему длинную очередь строго в хвост. Самолет противника задымил. Набрав скорость, я произвел по Ме-110 вторую атаку. Огонь открывал с дистанции 40 м. Стрелок уже не стрелял. Приблизившись, дал по нему еще три очереди, сзади справа и сзади слева. Ме-110, резко снижаясь, с дымом, на малой скорости пошел к земле. Врезался в лес в двух км юго-западнее ст. Мга.

    На бреющем вышли к Неве и соединились с группой капитана Львова. После сбора завязался бой с двумя Me-109. Я обстрелял одного Me-109 с положения на спирали. Результатов не наблюдал. Львов атаковал сверху сзади второго Me-109 и сбил его».

    Из донесения гв. капитана Львова: «В это время к району боя подошли шесть Me-109 и два ФВ-190, барражировавшие в дымке и, по всей вероятности, поджидавшие наши самолеты на выходе из атаки. Шестерка ЛаГГ-3 стала в вираж. Ме-109, не приняв боя, ушли на юг, а пара ФВ-190 пыталась нас преследовать. Мы с боем уходили на свой аэродром, так как время нахождения над целью истекало».

    На следующий день воздушные бои в районе Синявино — Дубровка не утихают весь день. На прикрытие наших войск в районе Синявино — Дубровка пятерку ЛаГГ-3 ведет на прикрытие заместитель комэска-2 Каберов.

    Из донесения гв. капитана Каберова: «В 14.50 в районе Синявино на высоте 4500 м, сделав управляемый переворот, атаковали сверху сзади одиночный Ме-110 тремя ЛаГГ-3 (Каберов, Прасолов и Шилков). Произвели по самолету противника две длинных очереди с дистанции 50 м, и правый мотор Ме-110 задымил. Самолеты ЛаГГ-3 продолжали производить атаки сзади сверху, сзади слева, сзади справа, ведя огонь с дистанции 50—160 м. Ме-110 упал в лес в 2–3 км юго-западнее г. Мга.

    Два ЛаЛГ-3 (Цапов и Шестопалов) в 15.00 на высоте 3000–4000 м. вели бой с двумя Me-109, которые пытались атаковать нас. Атаки производили на горизонтальном маневре, огонь открывали с диет, 100–200 м, один Me-109, предположительно, сбит. Место падения не наблюдали. Во время боя один Ме-109 пытался произвести атаку сзади по ЛаГГ-3 Цапова. Шилков резким разворотом, спасая товарища, пошел в атаку и дал заградительную очередь».

    Увлекшись воздушной «каруселью», летчик не заметил, как второй Me-109 стрелял, зайдя в хвост его самолету, сзади сверху.

    — Сашка, хвост! — предупреждает Каберов и бросается наперерез вражеским самолетам. Немцы «горкой» уходят вверх и попадают под огонь истребителя Цапова. В результате вражеской атаки самолет Шилкова получил повреждения: перебито хвостовое оперение, плоскость и бензобак. Летчик вышел из боя и сел на своем аэродроме благополучно.

    Взаимовыручка, хорошее взаимодействие в бою не раз отводили беду от летчиков эскадрильи И. Каберова. Для молодых летчиков, в том числе и Шилкова, не имевшего большого опыта воздушных боев, поддержка более опытных пилотов, готовых исправить Pix ошибки, была просто неоценима.

    25 января Шилков в составе шестерки ЛаГГ-3, которую ведет Каберов, вылетает на охрану войск в район Дубровка — Синявино. В этом бою Шилков и его ведомый Белоус доказали свою высокую дисциплинированность. Каберов приказал им по радио сковать боем охранявших «юнкерсов» истребителей: «Держитесь! Не выходите из боя без моей команды!»

    Как позднее вспоминал Каберов: «Мне нужно было во что бы то ни стало связать боем эту восьмерку. И Шилков с Белоусом продержались почти двадцать минут. Они вели бой до тех пор, пока я не приказал выйти из боя».

    В своем донесении Шилков писал: «В 11.50 капитан Каберов четверкой атаковал пикированием находящиеся там самолеты противника. Моя задача была прикрывать их от истребителей противника. Я начал ходить змейкой и следить за ними. Со стороны солнца, выше меня заметил шесть ФВ-190. Быстро развернулся правым боевым разворотом на них. Они встали компактно в левый вираж и начали кружиться выше меня на 100–150 м. Я левым виражом пошел набирать высоту. Со стороны Синявино подошли еще два Me-109 старого типа и тоже встали в левый вираж. В результате моя пара оказалась в плотном кольце. Два Me-109 пытались атаковать меня. Я резко развернулся, и они ушли вверх; не приняв боя. В каком бы положении я ни находился, всегда сзади меня самолеты противника. Нас снова пытались атаковать два самолета противника, и я резким боевым разворотом пошел влево. После этого Me-109 резко пошли вниз, а ФВ-190 остались на прежнем месте. На 10-й минуте боя моему ведомому зашли в хвост сперва один, а затем другой ФВ-190.

    Я резко развернулся, чтобы отбить их атаку. Первый ФВ-190 отвалил, но второй произвел очередь с дистанции 150–100 м. и повредил самолет Белоуса. Его самолет резко пошел вниз. В это время сверху его атакует Me-109. Заметив атаку противника, я пошел на него и, когда очутился в хвосте, дал очередь. В это время один ФВ-190 атаковал меня сзади, дал одну очередь и повредил радиатор, фюзеляж. Я резкими эволюциями со скольжением пристроился к остальной группе ЛаГГ-3 и пошел вместе с ними на свой аэродром».

    В результате неравного боя три ЛаГГ-3 были повреждены: на самолете Шилкова пробит радиатор и бензобак, у самолета Белоуса — разбито хвостовое оперение и правый элерон, Прасолова — разбит стабилизатор, руль глубины, сектор газа. Все поврежденные самолеты произвели посадку на своем аэродроме благополучно.

    На аэродроме Каберов объясняет молодым пилотам, что в бою они действовали неправильно:

    — Для того, чтобы сбить «юнкере», достаточно одного истребителя. В следующий раз на фашистских бомбардировщиков буду нападать я, а вы охраняйте меня от истребителей противника.

    — А если истребителей не будет?

    Пришлось Каберову растолковывать, что только точнейшее распределение обязанностей гарантирует в бою успех и безопасность. Это понимание приходило к новичкам вместе с опытом боем. Больше никто из них не отрывался, и все приказания командира выполнялись точно.

    26 января в 15.00 шестерка ЛаГГ-Зф под командованием Львова при прикрытии наших войск в районе Синявино — Дубровка вела бой с двумя Me-109 и четырьмя ФВ-190. Бой проходил на вертикальном и горизонтальном маневре. Львов трижды атаковал Me-109 и сбил его. Затем несколько раз атаковал самолеты противника, выбивая их из хвоста товарищей и при преследовании удирающих ФВ-190 и Me-109».

    В этом бою Львов вместе с Шилковым подбили по одному ФВ-190, но падение самолетов проследить не смогли. С задания не возвратился Прасолов, самолет которого упал в районе Ириновка. Раненый летчик был найден и отправлен в госпиталь. С задания не возвратился еще один новичок сержант Степанов.

    27 января четверку ЛаГГ-3, которую вел И. Каберов, с земли навели на тройку бомбардировщиков Ю-88, шедших под прикрытием пары истребителей Me-109. Два летчика группы, Нагорный и Шестопалов, пошли в атаку на эти самолеты, а Каберов и Шилков остались их прикрывать. С высоты 2500 м. Каберов снизился до 1000 м. и обнаружил, что над Шлиссельбургом неожиданно из облачности вывалилась еще пятерка «юнкерсов», которая сразу начала бомбардировку наших наземных войск.

    Дав по радио ведомой паре сигнал о присоединении, Каберов пошел в атаку на пикирующих «юнкерсов». Подойдя к заднему Ю-88, снизу сзади с дистанции 15–20 м. дал очередь. У Ю-88 задымил левый мотор. Нижний стрелок открыл по нему огонь, сорвал с истребителя часть обшивки и пробил масляную и гидравлическую системы. В любой момент мотор могло заклинить. Тем не менее Каберов повторил атаку: зайдя чуть правее, с этой же дистанции произвел очередь по второму мотору. Третьей очередью он поджег уже подбитый левый мотор. Ю-88 начал скользить вправо, загорелся и врезался в лес. В это же время Шилков атаковал второй Ю-88 сверху сзади, поджег ему мотор, и он с дымом пошел вниз.

    После атаки Каберов увидел двух Me-109. Вместе с Шилковым он резко развернулся влево. Ведомый четко повторил маневр комэска. Мимо них, выписывая замысловатые фигуры, кувыркался Me-109. Его сбил Шестопалов в момент захода «мессера» в атаку на Каберова. Однако тут обнаруживается, что число истребителей врага нисколько не уменьшилось и даже возросло. Сразу четыре истребителя противника навалились на Шилкова. Один из них пытался зайти ему в хвост. Каберов резко сделал «горку» и «иммельманом» вывернул на врага. Комэск отбил атаку Me-109, а затем с дистанции 50 м. дал очередь. Стрелял в дыму, почти вслепую, но один из «стодевятых» пошел к земле. С черным дымом он упал в районе Синявино.

    Итог боя: Каберов и Шилков сбили по одному Ю-88, Нагорный и Шестопалов атакой сзади подбили один Ю-88. Сами были атакованы четырьмя Me-109. Одновременной атакой наши летчики в паре сбили Ме-109. Шестопалов атаковал на развороте второй Ме-109 и сбил его. Сержант Ф. Белоус не вернулся с боевого задания.

    За первые 20 дней боев Александр Шилков лично сбил один Ю-88, два Me-109, и один Ме-110 совместно с Каберовым и Прасоловым.

    После небольшого перерыва, вызванного нелетной погодой, бои возобновляются.

    15 февраля восемь ЛаГТ-3 (Каберов, Шестопалов, Шилков и Потемкин; Агеев, Рябушкин, Минаев и Андрющенко) вылетали на прикрытие войск в район Красного Бора. В 16.45 при подходе к району барража на высоте 3500 м. получили приказание по радио: «Держите высоту 4500 м». В это время на высоте 3500 м. появились два Me-109 и два ФВ-190.

    Из донесения гв. ст. сержанта Шилкова: «В 16.45–16.50 один Me-109 зашел в хвост Андрющенко. Заметив его атаку и видя, что никто эту атаку не отбивает, я решил оторваться от своей группы и атаковать противника. Но я опоздал, и Me-109 дал длинную очередь по самолету Андрющенко. Он сильно задымил, падения его я не проследил. Зайдя в хвост Me-109, я дал по нему две очереди. Me-109 с дымом пошел в сторону Слуцка. После этого развернулся влево и пошел к своей группе, но был атакован ФВ-190 сверху справа на встречном. Заметив атаку противника, я боевым разворотом резко развернулся влево, так как ФВ-190 пошел правым виражом. Я зашел ему в хвост и с дистанции 70—150 м. дал три очереди. ФВ-190 с резким снижением и дымом пошел на свою территорию. Преследовать его я не стал и падения не наблюдал.

    Второй ФВ-190 был вверху, но атаки по мне не производил. Я стал искать свою группу, спустился на 2000 м. Увидев со стороны солнца выше меня восемь Ю-88 на высоте 3000 м, я резко перешел на горку и пошел им в лоб. Ю-88 с пикирования бросили бомбы и, выходя из пикирования выше меня, с правым разворотом ушли на свою территорию. Имея меньшую высоту, догнать я их не мог».

    Из донесения гв. капитана Минаева: «…самолет Андрющенко с дымом пошел вниз. Я резко развернулся на Me-109, но Шилков атаковал Me-109 сверху и зажег его. Me-109 со снижением пошел в сторону Пушкина. На высоте 1000 м. южнее Колпина наблюдали парашютиста».

    Подбитый Шилковым Me-109 горящим упал восточнее г. Пушкина.

    Андрющенко выбросится на парашюте в районе Колпино над территорией противника. Как станет известно уже после войны, летчик попал в плен. Так Шилков спас жизнь еще одному товарищу. Вскоре после этого боя из сводок исчезает и имя А Шилкова.

    21 февраля шесть ЛаГГ-3, которые вел комиссар эскадрильи Громодвинников вылетали на прикрытие войск в районе Красный Бор — Никольское. Ведомым у комиссара Шилков, остальные пары Минаев — Лобко, Агеев — Шестопалов. В 12.15 на высоте 4500 м. со стороны Пушкина показалось два ФВ-190, которые со стороны солнца пытались атаковать. Минаев заметил атаку и парой развернулся на них. Громодвинников сделал то же самое. ФВ-190 друг за другом пошли в атаку на четверку, но Минаев, который был выше всех, дал заградительную очередь, а затем с дистанции 100 м. еще одну, и самолет противника задымил и стал беспорядочно падать.

    В этом бою самолет Громодвинникова получил серьезные повреждения, а Шилков в тот же день вылетал еще раз в район Колпина. Восьмерку возглавлял капитан Татаренко. В 16.25 на высоте 4500 м. со стороны солнца «лагги» были атакованы двумя ФВ-190. В бой вступили еще два ФВ-190. Татаренко сверху спереди с дистанции 100–150 м. атаковал и подбил ФВ-190, который дымящим с резким снижением ушел в сторону г. Пушкина. В этом бою был поврежден и ЛаГГ-3 Шилкова. Раненый летчик произвел вынужденную посадку в районе Овцина.

    В своих воспоминаниях Герой Советского Союза Иван Иванович Цапов писал о Шилкове: «В январских и февральских боях 1943 года он быстро освоился и стал смелым и умелым воздушным бойцом. В одном из боев Александру пришлось сражаться одному с четырьмя истребителями противника. В этом бою летчик был ранен в левое плечо. У него оказалась раздробленной лопатка, и он месяц пролежал в госпитале. Позже, вспоминая этот тяжелый бой, он рассказывал, что, пытаясь уйти от прицельного огня врага, выделывал на своем самолете такие эволюции, которые ни в одном наставлении не были описаны. Да и сам летчик детально не мог их описать. Друзья метко прозвали такую фигуру «шилкманом». С тех пор, часто, рассказывая о подобных ситуациях, летчики говорили: «Из боя вышел «шилкманом».

    Неудачу свою в воздушном бою Саша перенес стойко. Возвратился из госпиталя и снова встал в строй. Ему присвоили офицерское звание, он очень быстро стал ведущим, а затем командиром звена. В бою первым замечал противника, пытался навязать ему свой излюбленный бой на вертикалях. Летчики его уважали за смелость, решительность, рассудительность. Он был хорошим спортсменом: высокий, атлетически сложен, с виду богатырь. В бою внимательные глаза летчика подмечали все. После возвращения из полета указывал каждому на его ошибки, горячился: «Вот здесь ты должен был сделать так, а ты пошел туда…. Это нельзя так..» За словом в карман не лез, но бузотером не был. Мог, «принять на груды изрядно, но рассудка не терял. Он был уже семейным человеком, часто вспоминал жену и дочь. Вот почему не принимал он участия и в ночных бдениях летчиков, когда те резались в «очко». Саша по натуре был прирожденным лидером».

    Когда на острове Сейскар построили аэродром с весьма ограниченными размерами, то И. Цапов, ставший к тому времени командиром эскадрильи, отобрал для работы с него лишь шесть летчиков, обладавших хорошей техникой пилотирования. Среди них был и А. Шилков. За сравнительно короткий срок, всего за неделю, с 7 по 15 июля он успешно осваивает Ла-5 и 18 июля прибывает на Сейскар. Скоро его имя вновь встречается в журнале боевых действий дивизии в числе отличившихся в боях летчиков.

    27 июля 1943 г. четыре Як-1 и четыре Ла-5 из 3-го гиап прикрывали Ил-2 в районе о. Б. Тютерс. В 06.35 в районе цели вели бой с тремя ФВ-190 и два из них сбили. Один ФВ-190 записали на счет Шилкова, который был ведущим четверки Ла-5.

    2 августа четыре Ла-5 (вед. Шилков) и два Ла-5 (вед. Жучков) вылетали на сопровождение Ил-2 в район о. Б. Тютерс. С 11.05 по 11.32 в районе о. Сейскар пары Жучкова и Шилкова вели бой с шестью «брюстерами» и сбили двух из них. На счет Шилкова записан один из них. В этом бою самолет Шилкова получил повреждения — было перебито управление элеронами. Летчик самолет не покинул, а сумел посадить его на ограниченную по величине площадку острова Сейскар.

    31 августа в 16.48 пара Ла-5 Шилков — Головко вылетали на прикрытие катеров, выходивших на поиск экипажа Ил-2 в район о. Сейскар. Экипаж не нашли. Вдвоем вели бой с четырьмя ФВ-190 и один из них сбили. В этом бою летчики неоднократно приходили на выручку друг другу.

    К этому времени на Ла-5 Шилков совершил 33 боевых вылета. На его счету 7 лично сбитых самолетов противника и 1 в группе. В начале октября 1943 г. его награждают вторым орденом Красного Знамени.

    В осень и зиму на Балтике, как правило, из-за сложных погодных условий, бои в воздухе носили ограниченный характер. Активные боевые действия возобновились в феврале 1944 г., когда авиация флота была брошена на прикрытие наших наступающих войск в районе Нарвы.

    14 февраля с 10.50 по 11.55 на прикрытие войск вылетала четверка Ла-5 под командованием капитана И. Цапова. В 10.55 «Редут» засек появление большой группы бомбардировщиков противника, идущих от Чудского озера курсом на север. Офицер связи авиации, получивший данные «Редута», передал их по радио группе Цапова. В 11.05 на береговой черте в районе Каннука — Тойла четверка Ла-5 встретила на высоте 600–700 м. 18 Ю-87 в сопровождении четырех ФВ-190. Наши истребители хорошо использовали метеоусловия (облачность 10 баллов, дымка) для скрытного подхода. В 11.28 решительной и неожиданной атакой «все вдруг» ударили по бомбардировщикам противника. Ю-87 после первой же нашей атаки беспорядочно сбросили бомбы и пикированием до бреющего полета ушли на запад, не оказывая организованного сопротивления. Наши истребители завязали бой с истребителями противника. В результате последовательных комбинированных атак сбито 4 самолета, из них два Ю-87 и ФВ-190 лично капитаном Цаповым. Пара Шилков — Головко сбила Ю-87.

    15 февраля с 12.33 до 13.35 четверка Ла-5, которую возглавлял Шилков, вела свободную охоту в районе Нарва — Кохтла. В районе Кохтла группой был уничтожен аэростат заграждения. В 12.50 по дороге Неве — Ярви летчики штурмовали колонну и уничтожили 5 автомашин, в 13.10 по дороге Валастэ — Тойла — 2 автомашины.

    7 марта 1944 г. четверка Ла-5, ведомая Шилковым, в 14.30 на высоте 1500–3000 м. вела неравный бой с десятью Ю-87 и шестью ФВ-190. Шилков сбил два ФВ-190, которые упали в районе Крекси. Не обошлось без потерь и с нашей стороны. Был сбит самолет Г. Васильева, который упал в районе боя на территории противника. Летчик попадет в плен и останется жив.

    На следующий день, 8 марта, Шилков снова поднимает четверку Л-5 в воздух. В 16.25 на высоте 2000 м. в районе г. Нарва наши летчики вели бой на этот раз с шестью ФВ-190. Шилков сзади сверху с дистанции 100—50 м. сбил один ФВ-190. В этом же бою летчик Баранов сзади сверху был атакован ФВ-190 и сбит.

    26 марта за 105 боевых вылетов, 25 проведенных воздушных боев, сбитие 11 самолетов противника лично и 3 в группе командир звена 2-й аэ гвардии младший лейтенант Шилков был представлен к ордену Ленина. Но командование решает немного «подождать», чтобы летчик добрал необходимое количество сбитых для представления к званию Героя. Ему вручают третий орден Красного Знамени.

    Новых побед аса не пришлось долго ждать. 1 апреля 12 Ла-5, которых ведет комэск-1 Володин, сопровождали группу Пе-2 при налете на вражеские корабли севернее Азери. В 18.00–18.05 шесть Ла-5 (ведущий Цапов) на высоте 4000 м. вели бой с шестью ФВ-190. Шилков вовремя заметил двух ФВ-190, идущих со стороны солнца. Ведущий группы И.И. Цапов, не замечая этой пары, начал разворот, тем самым подставляя свой хбост самолетам противника. Один ФВ-190 пошел в атаку на ведущего пары. Шилков устремился ему наперерез и заградительным огнем заставил его отвернуть. Его ведомый. Жучков смело врезался между ними и атакой сверху с дистанции 100 м. сбил одного ФВ-190, тем самым спас комэска-2 от явной гибели. Шилков тремя последовательными атаками сбил второго ФВ-190.

    2 апреля вновь четверка Ла-5 Шилкова и шестерка Ла-5 Володина прикрывали Пе-2, наносившие БШУ по кораблям противника в районе Азери. В 17.35 группа Шилкова на высоте 3000 м. в районе б. Вигрунд вела бой с четырьмя ФВ-190. Шилков атакой сверху сзади с дистанции 200–215 м. сбил одного ФВ-190. Мокшин атакой сзади сверху сбил второго ФВ-190.

    24 апреля Шилков ведет шестерку Ла-5 с задачей выметания авиации противника из района Кунда— Азери. В 18.22 на высоте 2000 м. в 15 км юго-восточнее о. Б. Тютерс летчики вели бой на вертикальном маневре с четырьмя ФВ-190. Кравцов атакой сверху сзади с дистанции 50 м. сбил одного ФВ-190. Мокшин и Морозов сзади сверху с дистанции 60–20 м. атаковали двух ФВ-190 и сбили одного из них.

    13 мая восемь Ла-5 (ведущий Цапов) вылетали на выметание истребительной авиации противника из района Азери. В 09.12 на высоте 800 м. вели бой с восемью ФВ-190, которые пытались атаковать Ил-2. Шилков сзади сверху с дистанции 70 м. сбил одного ФВ-190. Один подбитый ФВ-190 с дымом ушел на юго-запад.

    7 июля 1944 г. звено Ла-5 под командованием Шилкова вылетало на прикрытие десанта и кораблей в районе Койвисто. В 08.25 на высоте 3000 м. завязался бой с восемью ФВ-190, которые бомбили острова. Бой шел на виражах на встречных курсах. В результате боя Шилков двумя атаками с дистанции 100 м. сбил одного ФВ-190.

    В начале июля за 141 успешный боевой вылет и участие в 32 воздушных боях, в которых он лично сбил 14 и в группе 3 самолета противника, лейтенант Шилков представлен к званию Героя Советского Союза. 22 июля выходит Указ, а Золотую Звезду летчику вручат в начале сентября.

    6 августа 1944 г. при отражении налета авиации на корабли был сбит самолет летчика Серого. Вылетавшие на поиск летчики на траверзе Кохтла в 10–12 км северо-западнее Тойла и в 5–6 км от берега заметили в шлюпке человека. Шлюпку тянуло к берегу, занятому немцами. Самолет КОР-2 из-за большой волны посадку произвести не мог и только сбросил продукты. В этот район поспешили два БМО. В течение этого периода летчики 3-го гиап непрерывно висели в районе и наводили катера на шлюпку. Дважды вылетал с этой задачей Шилков. Летчик Серый был спасен.

    На следующий день, 7 августа, четверка Ла-5, которую повел Шилков на прикрытие кораблей в Нарвском заливе, в районе банки Вигрунд на высоте 3000 м. вела бой с двумя ФВ-190. Шилков сзади сверху с дистанции 50 м. сбил одного ФВ-190. Из самолета выпрыгнул парашютист. Летчик Швыдков сзади сверху с дистанции 75 м. сбил второго ФВ-190.

    Когда командир 2-й эскадрильи Иван Цапов в конце октября убыл на учебу в г. Моздок, на его место был назначен А. Шилков, а более опытный летчик И. Кравцов стал командиром 1-й авиаэскадрильи.

    Капитан Шилков и летчики, которых он водил в бой, отличились в ноябре при освобождении острова Церель.

    Особо удачный бой провела группа Шилкова 23 ноября. Юго-восточнее острова Церель наши летчики вели бой с восемью ФВ-190. Шилков атакой сзади сверху с дистанции 200—30 м. сбил ФВ-190. Морозов сверху сбил второй ФВ-190. Затем Шилков атаками сзади сверху с дистанции 150—50 м. сбил третий ФВ-190.

    В заключительных боях победного 1945 г. Шилков сбивает свой последний, 19-й самолет. 17 февраля на Ла-7 при прикрытии корректировщика Ил-2 в районе Либава его восьмерка вступает в бой с 12 ФВ-190. Результат боя: четыре сбитых ФВ-190.

    По одному самолету противника, кроме него, сбили Рябушкин, Першин и Попов.

    Еще один бой в составе восьмерки при выполнении аналогичной задачи в том же районе группа Шилкова проводит 7 марта 1945 г. Самолетов противника на этот раз меньше — шесть, но итог боя ничуть не хуже — три поверженных на землю ФВ-190 без потерь с нашей стороны. Их сбили Рябушкин, Лоншаков и Дырин. Это был один из последних боев, которые провел комэск-2 А. Шилков за войну.

    За время его командования 2-й эскадрильей летчики сбили 33 самолета. Последней наградой летчику, сделавшему после присвоения ему звания Героя, 46 боевых вылета и проведшему 9 воздушных боев, в которых он сбил 5 самолетов противника, стал четвертый орден Красного Знамени.

    Всего за войну Александр Шилков совершил 164 боевых вылета на ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7, из них 7 на разведку, 31 — на прикрытие кораблей флота, в 40 воздушных боях лично сбил 19 и в группе 3 самолета противника (в приведенных единицах ровно 20). По количеству личных воздушных побед он находится в числе первых асов 3-го гиап, 1-й гиад и всей истребительной авиации ВВС ДКБФ.

    В боевой характеристике комэска отмечалось:

    «Волевой, грамотный командир, обладающий отличными организаторскими способностями. Прекрасный летчик-истребитель с отличной техникой пилотирования, он сочетает героизм и мужество с трезвым расчетом. Он непрерывно совершенствуется сам и учит молодой летный состав, как надо бить врага… Любимец летчиков, в его лице летчики видят воплогцение советского аса. Не было воздушного боя, чтобы Шилков не вышел победителем, несмотря на превосходство врага. Не только в воздухе, но и на земле он всегда среди летчиков, что-то объясняет, что-то доказывает, причем как в воздухе, так и на земле от него дышит напористостью, убедительностью, настойчивостью. Он учит молодых летчиков, что в бою надо иметь горячее сердце патриота и холодный рассудок Врага надо бить умением, перехитрить его, навязать ему свою волю. Для него воздух — это родная стихия, и кто его окружает стремится быть на него похожим».

    После войны Шилков продолжил службу. Командовал эскадрильей на Северном флоте. Освоил МиГ-15 и МиГ-17. Как бы наверстывая упущенное, его военная карьера набирала обороты. В то время как многих летчиков увольняли по возрасту, по ранению, за пребывание в плену, он уверенно продолжал службу. Окончил ВОК авиации ВМС в г. Моздоке, затем поступил в Военно-морскую академию в Ленинграде.

    Его боевой товарищ И.И. Цапов вспоминает: «Наши пути-дороги с ним разошлись еще во время войны, но я вновь встретил его во бремя академической стажировки в 1954 году. Это было в Калининградской области на аэродроме Нивинское (близ Багратионовска). Саша проходил стажировку в должности начальника штаба полка. Я был очень рад, что мой бывший подчиненный так уверенно идет вверх. Однако в поведении его наметились и поступки, не красящие его как офицера. В выходные дни с гарнизона Нивинское мы часто ездили в г. Багратионовск. Как-то Саша при возвращении на автобусной остановке познакомился с девушками и в часть в тот день не приехал. Прошло три дня. Мы, как могли, на построении скрывали его отсутствие от вышестоящих командиров. За такой проступок он вполне мог «вылететь» и из академии и из армии. Он появился на четвертый день, и у нас с ним состоялся серьезный разговор. Я надеялся, что сказанное нами вразумит его и что он сделает правильные выводы.

    В 1956 году Александр окончил BMA и продолжил службу в авиации Черноморского флота.

    Потом до меня дошло известие, что с ним в 1960 году произошла нехорошая история, подробностей которой я до сих пор не знаю, но в деле фигурировала женщина. Саша бьлл осужден, лишен звания Героя. В моей же памяти он остался солдатом-Героем, внесшим достойный вклад в нашу победу».

    Накануне 60-летия Победы Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации в отставке Иван Иванович Цапов, который активно работает в Клубе Героев Москвы и Московской области, стал инициатором письма в адрес Главной военной прокуратуры с целью выяснить обстоятельства осуждения своего боевого товарища. В письме, в частности, говорилось:

    «… Обстоятельств, приведших к осуждению… мы не знаем… Предположительно, его осудил военный трибунал Черноморского флота в сентябре 1960 года. На основании приговора военного трибунала Указом Президиума Верховного Совета от 19 января 1961 года он был лишен правительственных наград, в том числе и звания Героя Советского Союза и вскоре, по некоторым данным, умер (погиб?) в тюрьме.

    …Убедительно просим Вас проверить законность приговора военного трибунала, по которому осужден Шилков АЛ и принять соответствующее решение. Просим также выяснить обстоятельства его смерти и сообщить подпадает ли Шилков АЛ под действие акта об амнистии, учитывая его заслуги перед Родиной в период Великой Отечественной войны».

    Из прокуратуры пришел ответ, что это письмо отправлено в Краснодар по месту предполагаемого нахождения дела по осуждению А. Шилкова, что оно взято на контроль. Дело найти не удалось.

    Однако в архиве ЦАМО РФ писателю A.A. Симонову вскоре удалось разыскать документ, из которого явствовало, что из 10 лет, на которые был осужден заключенный Шилков, он отбыл всего один год.

    Скорее всего, был освобожден по амнистии в связи с 20-й годовщиной начала Великой Отечественной войны. Шилков был восстановлен в воинском звании и поселился в г. Саки в Крыму.

    Список воздушных побед А.А. Шилкова
    Дата боя Тип сбитого самолета Район падения
    12.01.43 1 Me-109 Горящий врезался в лес в районе вост. 3–4 км Манушкино
    24.01.43 1/3 Ме-110 Упал на лес в 2–3 км юго-зап. г. Мга
    26.01.43 S ФВ-190 В районе Шлиссельбурга
    27.01.43 1 Ю-88 В районе Синявино — Шестой городок
    15.02.43 1 Me-109 Горящий упал в 3 км вост. г. Пушкин
    27.07.43 1 ФВ-190 Остров Б. Тютерс
    29.07.43 1/3 ФВ-190 В районе Лавансаари
    02.08.43 1 Брюстер Остров Сейскар
    17.08.43 1. Me-109 -
    31.08.43 1 ФВ-190 Район острова Сейскар. Сбитие подтверждают катера
    14.02.44 S Ю-87 В районе Каннука — Тойла
    07.03.44 2 ФВ-190 Упали в районе Крекси
    08.03.44 1 ФВ-190 Упал на сев. окраине г. Нарвы
    01.04.44 1 ФВ-190 Сев. Азери
    02.04.44 1 ФВ-190 Упал горящим в 10 км юго-зап. банки Вигрунд
    13.05.44 1 ФВ-190 Упал в районе банки Вигрунд, падение наблюдали все экипажи
    07.07.44 1 ФВ-190 Упал в 2 км зап. пос. Вайхатюля. Падение подтверждают все экипажи
    07.08.44 1 ФВ-190 Упал в районе банки Вигрунд. Из самолета выпрыгнул парашютист.
    23.11.44 1 ФВ-190 Упал в 10 км юго-вост. Сяере.
    - 1 ФВ-190 Упал в 12 км зап. Тамуна. Падение подтверждают все 4 экипажа.
    17.02.45 1 ФВ-190 Район Либавы

    Всего сбитых самолетов — 19 лично и 3 в группе.

    Литература

    Каберов И. В прицеле свастика. 1-е изд. Л., 1961; 2-е изд. Л., 1985.

    Конев В.Н. Герои без Золотой Звезды. М, Библиотека журнала «Ка- валеръ», 2006.

    Летчики Балтики в боях за Родину. ПУ ВВС КБФ. 1955. С. 83–84.

    Цапов И.И. Жизнь в небе и на земле. М.: ООО «Дельта-НБ», 2004. С. 152–153.

    Цапов И.И., Конев В.Н., Мясников ЮЛ Гвардейцы Балтики крылатой. М.: ООО «Дельта-НБ», 2006.

    Чуковский Н. Молодые истребители// Красный флот. 1943. 29 октября. С. 3.

    ЦВМА, Учетно-послужная карточка и наградные листы на АА Шилкова.

    Отделение ЦВМА (Москва): Ф. 122. д. 28686. 1-я гиад. Описание воздушных боев (12.01.43–03.11.43). Ф. 122, д. 28770. 1-я гиад. Описание воздушных боев (01.01.44–09.07.44)

    ЩИРОВ Сергей Сергеевич

    (06.02.1916-07.04.1956) Подполковник

    Родился в селе Акимовка Акимовского района Запорожской области в семье крестьянина. Русский. С 1927 г. жил в Севастополе. Окончил 5 классов и школу ФЗУ при объединении «Крымэнерго». Служил в РККФ с 1932 г. по 1935 г. В 1935 г. окончил Севастопольскую планерную школу и был направлен в Мелитопольский аэроклуб. С 1939 г. в РККА. Окончил Качинскую военную авиационную школу летчиков (1940), мл. лейтенант.

    На фронтах Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 г. Летчик 87-го иап Юго-Западного фронта (до 20.09.1941), с 20.09.1941 г. — в составе 10-го иап, командир звена (с декабря 1941 г.). Сражался на Калининском фронте до 12.03.1942 г. В составе 518-го иап СевероКавказского фронта с 24.06.1942 г., со 02.08.1942 г. — заместитель командира, затем командир эскадрильи 518-го иап, с декабря 1942 г. — инструктор по технике пилотирования в Управлении 236-го иад Западного фронта, с июля 1944 г. — командир 267-го иап, с марта 1945 г. — командир 518-го иап. С 1947 г. в Управлении ВВС, с 1949 г. — начальник Ташкентского аэроклуба.

    12 ноября 1949 г. за попытку перехода государственной границы СССР осужден на 25 лет ИТЛ. 26 декабря 1950 г. лишен звания Героя Советского Союза. 14 сентября 1951 г. вторично осужден военным трибуналом войск МГБ Коми АССР еще на 25 лет. В 1953 г. освобожден по амнистии. Умер в психиатрической больнице г. Казани.

    Реабилитирован постановлением Пленума Верховного Суда СССР 30 сентября 1988 г. В связи с прекращением уголовного дела за отсутствием состава преступления 14 апреля 1989 г. Указ от 26 декабря 1950 г. в части лишения его звания Героя Советского Союза был отменен.

    Герой Советского Союза (13.12.1942). Награжден двумя орденами Ленина (оба в 1942), Красного Знамени (1941), Кутузова III степени (22.04.1945), Александра Невского (30.9.1943), Отечественной войны I степени (20.9.1944), Красной Звезды (1942), медалями, югославским орденом Партизанской звезды I степени (21.06.1945).

    СЕМЕЙНАЯ ДРАМА ПИЛОТА

    С начала войны младший лейтенант Сергей Щиров вел дневник Первая запись в нем датирована 22 июня 1941 г.: «…полет фашистской авиации. Уничтожены истребители 87-го иап, погибли друзья… Наши летчики взлететь не успели…» Далее полные горечи строки: «Не имея радиоустановок на истребителях, при недостаточной налаженности оповещения постов ВНОС на командные пункты, мы, поднявшись в воздух, были предоставлены самим себе, действовали по собственной инициативе… Немцы имели большое преимущество». Впоследствии тон записей изменился: «Несмотря на потери, мы все-таки привили немецким летчикам любовь к полетам на высоте и под прикрытием своих истребителей…»

    В первые дни войны Щирову страшно не везло. Он никак не мог сбить вражеский самолет, в то время как его товарищи имели на боевом счету по два, а то и по три уничтоженных самолета противника.

    Наконец, 29 июня в районе Прута на И-16 при отражении налета бомбардировщиков Ю-88 группа И-16, в которой он находился, сбила два из них: «Теперь я понял, что залог победы в быстрой, маневренной тактической хитрости и прицельном огне с малых дистанций». На следующий день на его счет был записан и лично сбитый Хш-126, а 5 июля еще один Ю-88, сбитый в группе.

    Летчик от вылета к вылету набирался опыта, анализировал свои ошибки: «Увлекся погоней за «юнкерсом» и не заметил, что на хвосте у меня противник. В нашем деле главное: осмотрительность и еще раз осмотрительность. Золотая заповедь истребителя: перед атакой оглянись. А тогда мой самолет загорелся, я спасся на парашюте, но получил сильные ожоги». Случилось это 17 июля, когда он лично сбил Ю-88. К этому времени он совершил 65 боевых вылетов, в том числе 17 успешных штурмовых вылетов на уничтожение живой силы и техники противника в районе Тернополя — Белой Церкви. Его представили к ордену Красного Знамени.

    С конца сентября 1941 г. летчик в составе 10-го иап на Калининском фронте. В декабре 1941 г. Щиров уже командовал звеном. До 12 марта 1942 г. он совершил 92 боевых вылета. Из них 19 успешных штурмовых вылетов в районе Калинина, за что командир полка объявил ему благодарность. На груди появилась вторая награда — орден Красной Звезды.

    После освоения ЛаГГ-3 летчик с 24 июня 1942 г. сражается в составе 518-го иап на Северо-Кавказском фронте. В тот период на фронте шли ожесточенные бои — враг рвался на Кавказ. Нашим летчикам приходилось постоянно сражаться в меньшинстве. Всего лишь за месяц боев Щиров участвовал в 16 воздушных боях и лично сбил два Me-109 и один Ме-110. Его представили к ордену Отечественной войны I степени.

    За период же с 22 по 29 июля, т. е. за неделю, в восьми воздушных боях он сбил еще четыре самолета: Ме-110, два ФВ-189 и Me-109. Кроме этого, сделал пять успешных штурмовых вылетов в район Кущевки. За эти победы и штурмовки он был представлен ко второму ордену Красного Знамени.

    Но летчик-ас продолжает победную серию: с 30 июля по 2 августа он сбил еще три самолета — 2 Me-109 и 1 Ю-88. При этом все три победы он одержал в одном бою 2 августа 1942 г. В этот день звено Щирова патрулировало северо-восточнее Туапсе над линией фронта на высоте 4000 метров. Заметив несколько немецких бомбардировщиков и шесть «мессеров», капитан зашел со стороны солнца и ударил по бомбардировщику. Дав сигнал атаки свойм, он снова взмыл вверх и, зайдя удачным маневром в хвост, сбил «мессера». В ходе завязавшегося боя он сбивает еще одного истребителя.

    Кроме этого, летчик-ас семь раз успешно штурмовал живую силу в районе Мечетинская — Егорлык И представление снова переписывают — теперь на орден Ленина.

    В августе 1942 г. Щиров становится заместителем командира эскадрильи, получает очередное звание — капитан. Его стиль в воздушных боях — внезапность, быстрота удара и близкая дистанция для открытия огня. Часто вылетает в паре со штурманом 236-й иад Д. Каларашем[128].

    За штурмовые действия получил еще две благодарности: от комдива 236-й иад и командующего 5-й BA.

    В одном из боев шестерка истребителей встретилась с 18 самолетами противника. Ведущий майор Калараш обменялся со Щировым сигналом, и два истребителя стремительно врезались с высоты в гущу вражеских самолетов, быстро рассеяв их. Противник, не приняв боя, поспешил уйти.

    10 сентября четыре наших истребителя прикрывали войска, а Калараш и Щиров были выше и охраняли прикрывавших от внезапного нападения. Нижний ярус заметил группу бомбардировщиков и истребителей и пошел на них в атаку. Тем временем над нашими истребителями появились два Me-110. Первой атакой в хвост с расстояния 35 м. майор Калараш сбил одного «мессера». Второй стал удирать, наши летчики начали преследовать его, но вдруг появилась еще одна пара «мессеров», за ней — вторая, дальше — еще четверка. Молниеносно подойдя к одному из «мессеров» на 20 м, Калараш атаковал его и сбил. Бой с остальными 7 продолжался 20 минут. Израсходовав все боеприпасы, Калараш и Щиров не выходили из боя, а продолжали имитировать атаки до тех пор, пока немцы не ушли сами.

    29 октября 1942 г. летчики 236-й иад штурмовали войска противника в районе Гойтх — Индюк — Анастасиевская. Штурмовиков прикрывала группа истребителей — четыре Як-1 и восемь ЛаГТ-3. При возвращении над станцией Лазаревская из облаков внезапно группу атаковали семь «мессеров». Дмитрий Калараш с ходу атаковал одного из них. Подошла еще шестерка немецких истребителей. Пара Калараш — Щиров завязала с ними бой. Пользуясь численным преимуществом, немцы оттеснили Щирова от ведущего. В ходе боя два немецких истребителя были сбиты, но Щиров сообщил Каларашу, что он тяжело ранен и идет на посадку. Немцы стремились добить наш самолет в воздухе. От большой потери крови летчик был в полузабытьи, но продолжал управлять самолетом. Калараш, продолжая бой с оставшейся четверкой, прикрывал друга до тех пор, пока тот не оказался в безопасности. Давно уже закончились патроны, самолет Калараша взял курс на аэродром, но в это время появился «фокке-вульф» и ударил по двигателю… Летчик был ранен и покинул горевший самолет на парашюте. При приземлении он получил сильный ушиб грудной клетки. Спасти его врачам госпиталя в Туапсе не удалось.

    В то время на Северо-Кавказском фронте имя и боевые дела бесстрашного летчика-истребителя С. Щирова были широко известны как среди пехотинцев, так и среди летчиков: «на всех типах истребителей летает как бог». К ноябрю 1942 г. он совершил 258 боевых вылетов, в 38 воздушных боях сбил лично 14 и в группе 3 самолета противника.

    В представлении к званию Героя Советского Союза, которое было подписано командиром 518-го иап майором Околесовым, отмечалось: «За период нахождения на фронтах показал себя отважным и бесстрашным воздушным бойцом. Летает на всех типах самолетов истребителей (за исключением иностранных), материальную часть эксплуатирует грамотно, всегда первый навязывает воздушный бой врагу. Эскадрилья, которой он командует, за период с 24–06 по 02.08.42 совершила 680 боевых вылетов, в воздушных боях сбила 15 самолетов противника. Требовательный командир, волевой, умело руководит боевой работой эскадрильи, пользуется большой любовью, заслуженным боевым авторитетом личного состава, предан делу партии Ленина — Сталина и Социалистической Родине».

    В конце года, находясь на излечении в госпитале, командир эскадрильи майор Щиров узнал о присвоении ему и подполковнику Каларашу (посмертно) высшей награды Родины.

    После возвращения в строй летчик был назначен инструктором по технике пилотирования 236-й иад. Вот как вспоминал о его появлении на аэродроме заместитель командира 267-го иап Н.Ф. Исаенко: «Невысокий черноглазый майор в новеньком кителе с воротничком, туго охватывающим загорелую, коротковатую шею. На кителе майора горели алой эмалью четыре боевых ордена, сверкала золотом Золотая Звезда Героя… Летчики… при виде майора так и засветились…»

    Еще одно описание летчика: «Роста выше среднего, плотный, ладный. Приятное, лицо, лоб высокий, крутой, большие карие глаза смотрели из-под черных бровей изучающе цепко. Улыбаясь, он как-то по-особенному щурил глаза, отчего серьезное, даже суровое лицо его делалось вдруг мягким, по-детски доверчивым».

    Щиров категорически и очень горячо высказывался за принцип парного применения истребителей:

    — Не слушайте досужих болтунов, будто это вражеский принцип. Идея парного применения истребителей принадлежит капитану русской армии Нестерову[129], его сподвижнику Крутеню[130] и их ученикам. Они осуществили эту идею еще в четырнадцатом году.

    Проводя свое первое специальное занятие по тактике воздушного боя, инструктор рассказал о театре военных действий на Кубани, а на практических занятиях продемонстрировал примеры из боевой практики 611-го иап. Молодые летчики этого полка лишь в начале 1943 г. прибыли на фронт и, летая на устаревших самолетах И-153, умело сражались с врагом. Беседа длилась около двух часов, была захватывающе интересной.

    Майор Щиров рассчитал правильно. Молодежь, слушая его, оживилась, повеселела. Еще бы! Если можно, не имея опыта, с таким успехом воевать на «чайках», то мол, на «лагге» бить гитлеровцев сам бог велел.

    Николай Федорович Исаенко впоследствии стал боевым другом Щирова. Он посвятил ему немало страниц в книге своих воспоминаний. Встретились они снова два месяца спустя, после прибытия 267-го иап на фронт. К 30 марта Исаенко успел совершить 50 боевых вылетов и сбить 4 вражеских самолета:

    «Расспросив о делах; майор Щиров посетовал:

    — Никак не подберу напарника. Наши ВВС получили 50 «спитфайров», подаренных товарищу Сталину английской королевой. Удалось вырвать два самолета для дивизии. Машины хорошие, а напарника нет. И\ поглядев в глаза, предложил:

    — Давайте ко мне ведомым., а?

    Но я, не считая возможным покинуть полк ради личных интересов, отклонил предложение Щирова.

    — Выходит, нужен приказ? Правильно вас понял, товарищ капитан? — спросил Щиров.

    — Приказы не оспаривают, им подчиняются, — пошутил я, не придав словам инспектора должного значения».

    Плохо же он знал настойчивость своего собеседника. В конце июня Исаенко был назначен штурманом дивизии.

    Пришлось осваивать «спитфайр». Самолет на поверку оказался так себе. Возвращая инструкцию Чирову, Исаенко съязвил:

    — Надула тебя английская королева, Сергей Сергеевич!

    Тот вздохнул:

    — Сам вижу.

    Комдив приказал передать самолеты другому полку, а взамен сумел получить для управления дивизии четыре американских «аэрокобры».

    Соединение перелетало на Южный фронт. Подготовку к перебазированию и контроль за ее проведением комдив возложил на Исаенко и Щирова. Все время они проводили в частях. Близость начала освобождения Украины, где у обоих томились под игом захватчиков родные, лишь усиливала нервное напряжение. Несмотря на усталость, летчики, жившие вместе на квартире, по вечерам долго не могли заснуть.

    — С первого дня наступления нужно летать на «свободную охоту»! — говорил Щиров. — Надо добиться разрешения комдива.

    — Согласен! Пойдем к нему вместе… — поддерживал его Исаенко.

    Но сбыться их планам в июле 1943 г. было не суждено. Выясняя причины потерь, штурман и инструктор дивизии неоднократно летали с группами «яков» на боевые задания. Бои на реке Миус прорывом фронта не завершились.

    При возобновлении нашего наступления на Донбасс, вечером 18 августа 1943 года, комдив 236-й иад В.Я. Кудряшов вызвал к себе летчиков. Они вылетели втроем. Ведущим у комдива шел Щиров, прикрывал их Исаенко. Вот и долгожданная «свободная охота». В районе Куйбышево (10 км западнее Матвеева кургана) над участком прорыва летчики встретили около полусотни Ю-88. Сзади и сверху Кудряшов и Щиров атаковали противника. В первой же атаке очередь стрелка вражеского бомбардировщика настигла самолет комдива, и он, получив ранение в бедро, вышел из боя. Тем не менее, непрерывно атакуя, Щиров и Исаенко и вызванные затем на помощь истребители в скоротечном воздушном бою сбили семь бомбардировщиков.

    20 августа, контролируя действия 611-го иап, Щиров и Исаенко вылетели группой из шести «яков» в район Успенской. В воздушном бою сбили по «мессеру», при этом Исаенко великодушно уступил место для атаки Щирову.

    Напряженный бой двум асам пришлось выдержать в середине сентября. Выполняя разведывательный полет, над городом Сталино они встретили четыре Me-109. Немцы разбились на пары, заняли выгодное положение: попробуй летчики атаковать одну пару, их бы тотчас с хвоста атаковала вторая.

    Щиров, не колеблясь, ринулся в бой. Прикрывая его, Исаенко подбил ведущего другой пары. Оставшиеся немцы отступили.

    Линия фронта неумолимо приближалась к родному селу Щирова. Село Акимовка и его окрестности представляли собой сильный противотанковый узел врага. Он подвергался интенсивной артиллерийской обработке, бомбардировкам, обстрелу из танков и самоходок. Щиров сильно переживал происходящее, боялся, что не увидит мать в живых. К счастью, ни один снаряд не разворотил погреб, где она скрывалась вместе с другими женщинами и детьми. Когда Щиров вернулся из освобожденой нашими войсками Акимовки, его лицо сияло счастьем.

    Весной 44-го летчика-фронтовика вызвали с фронта в Управление ВВС Красной Армии. Здесь он встретил москвичку Соню и влюбился в нее с первого взгляда. Да и как было не влюбиться: стройная, длинноногая, глаза большие, черные, с густыми ресницами — просто красавица из восточной сказки! Ее красоту многие замечали.

    — По сеньке и шапка! — отвечал майор.

    Однажды, когда они были в Большом театре, эту влюбленную и красивую пару заметил Лаврентий Берия…

    Через несколько месяцев Щирову, ставшему летом 1944 г. командиром 267-го иап, предоставили краткосрочный отпуск. Свадьба известного аса состоялась 7 ноября 1944 г. На третий день после свадьбы он уехал в командировку в Чкаловскую. О дальнейших событиях Щиров рассказывал: «Через неделю вернулся. Жены дома не было. Стал ждать. Восемь, десять… ноль часов. Жены нет. Я начал волноваться. Около двух ночи я услышал, что около дома остановилась машина. Вошла жена. Мой приезд, очевидно, был для нее неожиданным. От нее пахло вином. Стала путано мне что-то объяснять. Я был убит всем этим — десятый день после свадьбы».

    Утром жена рассказала: «Сергей, со мной произошло ужасное… Ты не поверишь, но это так. На другой день после твоего отъезда ко мне зашла подруга, пригласила прогуляться. Мы шли и болтали, когда около нас остановилась черная машина. Человек в военной форме поздоровался с подругой и пригласил нас покататься, заехать к его товарищу. Я отказалась, конечно. Он настаивал. Подруга сказала — надо поехать, нельзя не поехать. Я ничего не понимала, растерялась. Но она так сказала, что я поехала. Мы въехали в какой-то двор, вошли в дом. Через некоторое время в комнату вошел, нет, ты не поверишь, но это так., вошел Лаврентий Павлович Берия. Я была ошеломлена. Он угостил нас вином, стал что-то говорить, я ничего не воспринимала… Тут зазвонил телефон. Он сказал, что вызывают в Кремль, подождите, я скоро вернусь. Я не стала ждать, уговорила Нину, и мы ушли… А через день снова около меня остановилась черная машина, и вышел тот же полковник».

    Молодой муж не знал, верить ли ей, он был вне себя. Думал, что все это она сочинила. Но на следующий день, часов в 12, в квартире раздался звонок, Щиров открыл дверь. Не спрашивая разрешения, чуть не отстранив его, в квартиру вошел полковник и спросил жену. Она вышла вместе со своей матерью. Не обращая ни на кого внимания, полковник сказал Соне, что надо ехать, и вышел. Она, бледная и смущенная, бросилась к мужу: не могу, мол, не могу не ехать.

    — Передай Берии, что для этих целей у тебя есть муж, — сказал потрясенный Щиров, — если через час не вернешься, меня не увидишь никогда.

    Через час жена вернулась.

    Полковник больше не приходит, но звонки по телефону не прекращались. Щиров предложил жене развестись, она умоляла не делать этого.

    Щиров возвратился на фронт. Всего он совершил 348 боевых вылетов, в 70 воздушных боях, сбил лично и в группе 20 самолетов противника. В марте 1945 г. он принял командование 518-м иап, который дислоцировался в Югославии. Этот полк входил в состав авиагруппы генерала Витрука, личный состав которой оказывал помощь воинам югославской НОА в создании собственных ВВС. Затем полк из Югославии перевели в Ленинакан. Он приехал за женой в Москву и забрал ее с собой. В Армении они прожили восемь месяцев. Отношения с женой постепенно наладились. Но однажды раздался звонок из Тбилиси… Берия приехал туда на встречу с избирателями. Он звонил Соне, звал приехать к нему, обещал прислать самолет. Жена отказалась, но все налаженное с таким трудом рухнуло.

    В 1947 г. Щиров получил назначение в Москву, в Управление ВВС. Через несколько дней после приезда раздался телефонный звонок. Щиров поднял трубку.

    — Софу к телефону! — повелительно сказал голос с грузинским акцентом.

    Он бросил трубку, но звонки не прекращались. Однажды он услышал из другой комнаты, как жена говорит в трубку:

    — Не могу, муж дома… Хорошо, приедет Лида.

    Сестра Сони Лида была тоже очень красивой.

    Вскоре за ней приехала черная машина.

    Жена во всем обвиняла друзей: «Попав в среду таких людей, как Герой Советского Союза подполковник Середа[131], майор Соловьев, он начал пьянствовать, домой приходил под утро. Понятно, дело дошло до разрыва. Я не хотела этого, он обещал исправиться.

    Летом 1948 г. его командировали в Германию, там он пьянствовал, за что получил выговор по партийной линии».

    Друзья-летчики жену Сергея тоже не жаловали, считали ее женщиной легкого поведения. Дважды Герой Советского Союза Арсений Ворожейкин, который также служил инспектором в Управлении ВВС и часто ездил с Щировым в командировки, вспоминал, что тот просил его никогда не спрашивать о жене.

    «Однажды, когда осенью 1947 г. они были на отдыхе в Крыму, его жену срочно вызвали в Москву. Посадив жену в автобус, Щиров тут же вышел. Софья в открытое окно махала рукой, но Сергей стоял спиной к машине.

    — Повернись, жена прощается с тобой. — Я тронул его за плечо.

    Но тот гневно бросил:

    — Пусть катится!

    Когда автобус скрылся с глаз, я спросил:

    — Пойдешь на ужин?

    — Мы ужинали, — ответил он и тихо, со слезами объяснил: — Соня работает в штабе машинисткой. Печатает документы особой важности. Уговаривал не ехать. Не послушалась.

    Женские слезы у меня всегда вызывали грусть и жалость, мужские — злость. Я не выдержал:

    — Вот уж не предполагал, что ты слизняк.

    Сергей промолчал, но слезы вытер. Я подумал, что он просто не владеет собой, и предложил:

    — Иди к себе и ложись спать. Утро вечера мудренее.

    Я чувствовал, что с Сережей творится неладное. Он словно угадал мои мысли:

    — Не подумай обо мне плохо. Я люблю Соню, и она меня, но обстоятельства сильнее нас. Я порой боюсь ее, хотя мы раньше жили душа в душу… — Его словно кто-то с опасной властностью одернул, и Сережа сник. Молча взъерошив густые волосы, он тихо, с какой-то непонятной для меня внутренней болью и страхом выдавил: — Эх, жизнь…»

    В Москве Соня стала куда-то исчезать из дома. Раз не пришла ночевать. Щиров стал расспрашивать, схватил пистолет. Она заплакала и созналась, что изменяет ему, что ее по-прежнему принуждает к сожительству Берия. Жена сказала, что ходит к нему ради мужа. Когда ее первый раз привезли к Берии, он пригрозил:

    — Не согласишься, я твоего героя в порошок сотру, стоит мне пальцем пошевелить, и он отправится на Колыму лес валить!

    Недолго думая, Щиров написал о том, что случилось с женой, в свою партийную организацию. На другой день его неожиданно направили в резерв ВВС, а потом назначили начальником Ташкентского аэроклуба. Фактически это было увольнение, поскольку аэроклуб находился в ведении ДОСААФ. Начальник и фронтовой друг сказал:

    — Уезжай сегодня же, тебя, дурака, спасаем.

    Уехал он туда один, так как отношения с женой окончательно испортились.

    Щиров был обижен переводом в Ташкент. Среди причин, побудивших его к дальнейшим поступкам, по словам людей, знавших его по службе, не последнюю роль сыграло полученное на фронте тяжелое ранение в голову.

    О дальнейшей судьбе Щирова впервые рассказал в 1988 г. в газете «Известия» известный юрист Ю. Феофанов. Эта статья буквально всколыхнула всю страну.

    На рассвете 7 апреля 1949 г. пограничный наряд задержал неизвестного, который с тыла шел к границе.

    Свою личность нарушитель скрывать не собирался. На заставе он предъявил документы на имя подполковника Щирова Сергея Сергеевича, Героя Советского Союза. Из 22 предметов, изъятых при обыске, 15 составляли награды.

    В тот же день нарушителя отправили в Ереван, где его допросил майор госбезопасности Гришаев[132].

    — Расскажите, каким образом и с какой целью вы оказались на государственной границе СССР — Турция, где были задержаны.

    — Из Ташкента, где я был начальником аэроклуба, меня вызвали в Москву. Я решил перед тем съездить туда, где недавно служил, хотел повидать старых товарищей… Заблудился ночью, когда сошел с поезда… Наткнулся на пограничников, просил их отпустить…

    — Но вы просили отпустить, чтобы перейти границу, то есть бежать? Говорите правду, подполковник.

    — Правду… Ну что ж… Да, я хотел совершить нелегальный переход границы.

    — Цель? Это ж не вяжется с вашим положением. Куда вы хотели уйти?

    — В Турцию, а затем во Францию… У меня созрело такое намерение, поскольку во время войны я был знаком с французскими летчиками из полка «Нормандия — Неман».

    — Вас завербовали?

    — Что вы! Нет, нет… Видите ли, товарищ майор… Что касается причин моего поступка, то это очень сложный вопрос… У меня дико разболелась голова…

    6 сентября того же года Щирова допрашивает в Москве следователь Морозов. Следствие набирало обороты, стараясь найти в прежних поступках подследственного следы большей вины. Припомнили Щирову случайную фронтовую встречу с французскими летчиками полка «Нормандия — Неман» в 1943 году и совместную встречу с югославским летчиком Литвощаком в ЦЦКА Нового, 1946 года. По версии следователя эти встречи могли толкнуть Щирова на путь измены Родине.

    Припомнили летчику и связь с польской студенткой, которая училась в экономическом институте в Ташкенте. Однажды летчик хотел прокатить ее на Ут-2, но дежурный поднял тревогу, и ему не разрешили взлет. Из этого был сделан вывод, что уже тогда летчик имел намерение улететь с ней за границу. Хотя, чисто технически на Ут-2 дальше Ташкента улететь было невозможно.

    Всплыла на следствии и давняя история, когда после вечеринки в Москве одна из девушек написала главкому ВВС дурацкое письмо, что будто бы во время воздушного парада Герой Советского Союза подполковник Середа собирается на своем истребителе врезаться в трибуну Мавзолея. Тогда от участия в параде Середу и Щирова, который также был на этой вечеринке, на всякий случай отстранили.

    Обвинительное заключение от 25 октября 1949 г. звучало кратко: «Будучи враждебно настроенным к ВКП(б) и Советской власти, пытался изменить Родине, совершить побег за границу».

    В тот же день старший следователь по особо важным делам МТБ СССР майор Левшин составил постановление, в котором предложил Щирова как изменника Родины направить в особый лагерь. Особое совещание при министре ГБ СССР назначило срок заключения — 25 лет.

    Щирова ждал Воркутинский лагерь. Трагическая судьба Сергея Щирова продолжает волновать многих людей. Старшая сотрудница Воркутинского краеведческого музея. Т. Котик недавно разыскала его личное дело. Примерным арестантом Щиров не был. Этот человек уже ничего не боялся. В личном деле сплошные донесения лагерного начальства о нарушениях лагерного режима и дерзостях. Он, можно сказать, не вылезал из штрафного изолятора. Некоторые из его надзирателей в своих донесениях приводили и крамольные высказывания заключенного, типа: «история повернется в другую сторону, и тогда мы вас будем судить». Но это, как говорится, лишь цветочки. «Контрреволюционеры Щиров, Ливнич, Китайское, Оксюч-Бакулин в середине 1950 года создают в лагере повстанческую антисоветскую организацию «Всероссийский народно-трудовой союз (.ВНТС)», — читаем оттуда. Как зафиксировано в приговоре, своей целью организация ставит «подготовку заключенных к вооруженному восстанию с последующим свержением существующего в СССР политического строя. Для осуществления этого заговорщики выбрали и специальную программу, составили воззвание к солдатам и офицерам войск МВД и обращение к гражданам России, в которых тоже содержится призыв к вооруженной борьбе против Советской власти. Эти документы распространялись и среди заключенных».

    За создание, как следует из приговора военного трибунала, этой антисоветской организации Щирова осудили в 1951 г. снова на максимально возможный тогда срок наказания 25 лет с поглощением первого срока плюс пять лет поражений в правах. Высшая мера наказания в то время, на его счастье, была отменена.

    После завершения судебного процесса по этому делу заключенного переводят в Минлаг, в Инту. Но и здесь летчик-бунтарь не смиряется со своим положением. Опять сыплются жалобы надзирателей и охранников. Здесь он остается до 1953 года.

    13 августа 1953 г. в связи со следствием по делу арестованного члена Политбюро Л. Берии по указанию Главного военного прокурора С. Щирова этапировали из Речного лагеря в Москву. Он сидит в Бутырской тюрьме.

    В личном деле сохранилось заявление Щирова с просьбой предоставить ему свидание с проживающей в Москве женой, а также с дочерью. И, хотя никаких пометок и резолюций на сей счет нет, но очевидно, что такая встреча повлияла на решение военной прокуратуры. Пересмотр дела заключенного Минлага Щирова занял около двух с половиной месяцев.

    В декабре 1953 г. прокурор Г.А. Терехов{Терехов ГА — зам. Главного военного прокурора, полковник юстиции.}, начавший заниматься пересмотром дела, вновь допросил Щирова:

    — Что толкнуло вас на столь безрассудный поступок?

    — Я никогда не собирался изменять Родине. Выслушайте меня. Я говорил это следователям на Лубянке… Я хотел сказать суду, но суда не было… Я это сказал здесь, в лагере, перед военным трибуналом. Но ни слова нет в моем деле. Все мои показания о французах, югославах, полете с польской студенткой, разговоры с Казанцевым, пьянки с Середой — все это из меня выкрутили.

    Весь мой побег — это инсценировка, которую нетрудно было разгадать. Это был жест отчаяния, наверное, глупый, но мне надо было привлечь к себе внимание. Да, чтобы предстать перед трибуналом. Я думал, что там меня услышат все. Грязные дела этого мерзавца скрыть не удастся. Когда меня привезли на Лубянку, на первом же допросе я все сказал… И все остальные показания давал, находясь беспрерывно в карцере.

    — В лагере вы занимались антисоветской пропагандой? За это вас осудил военный трибунал.

    — Вся пропаганда заключалась в том, что я рассказывал свою историю товарищам по несчастью. И мне дали еще 25 лет.

    30 декабря 1953 г. Щирова возвратили в Инту. 11 февраля 1954 г. Генеральный прокурор СССР РА Руденко внес протест на решение Особого совещания по делу С. Щирова. В протесте говорилось, что следствие велось под руководством Абакумова и Комарова, осужденных по делу Берии, что Щиров не был допрошен в более конкретной форме о причинах, толкнувших его на преступление, и вопрос о преступной роли Берии в его судьбе был обойден.

    17 февраля 1954 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР пересматривает его дело и снижает меру наказания до пяти лет. 5 марта того же года, по амнистии его освобождают из-под стражи со снятием судимости. Но награды не вернули. Спустя некоторое время он объявился в Москве. Софья Иосифовна с ним была уже разведена и вышла замуж за другого. Его даже не пустили на порог квартиры. Приютили на некоторое время друзья-фронтовики. Тогда же в бюро пропусков Главного штаба ВВС корреспондента «Красной Звезды» А. Голикова окликнул какой-то человек в засаленной кепке, старом офицерском кителе. Серые в полоску брюки были заправлены в солдатские кирзовые сапоги.

    — Не узнаешь? — спросил он. — Я же Сергей Щиров. Вот хотел к бывшим сослуживцам заглянуть, да видеть они меня не хотят. А ведь я уже не враг народа.

    Корреспондент пригласил его к себе домой, но Щиров наотрез отказался. Зашли в какую-то харчевню, чтобы пообедать, поговорить и выпить за встречу.

    Щиров сильно сдал за эти годы. Лицо в морщинах, землистые щеки ввалились, и только когда улыбался беззубым ртом, по-прежнему щурил усталые, какие-то пристывшие глаза. И улыбка от этого получалась страдальческой, вымученной. Говорил тихо, почти шепотом, все время боязливо озираясь.

    Когда Голиков спросил, чего он боится, Сергей ответил:

    — У них везде есть уши. Они все могут!

    Щиров решил уехать к родным. Однополчане собрали деньги на дорогу. Он послал предварительно телеграмму. На вокзале его встречала тетя Елена Никифоровна Подвигина. Она, конечно, знала о его подвигах во время войны и гордилась племянником. Но, увидев его, ужаснулась: «Боже мой! Сережа! Что случилось?» Перед ней стоял старик с бледным в морщинах лицом, одетый в разномастную и видавшую виды одежду. Он прибыл в Акимовку с одной лишь справкой об освобождении.

    Не имея никакой другой специальности, кроме пилота, Сергей устроился работать в родном селе фотографом. Написал лагерные мемуары, с которыми ходил в издательства и редакции местных газет. Конечно, никто не брал на себя смелость их опубликовать. До XX съезда КПСС был еще целый год.

    На почве пережитого у него развилась психическая болезнь — «спорадический психоз», которая быстро прогрессировала. Он пишет в Москву довольно странные письма о восстановлении своего честного имени. Требует полной реабилитации, просит признать его «жизненное право на исторический образ большой любви и чести», восстановить эту честь в торжественной обстановке, взыскать с МВД и Прокуратуры СССР 25 миллионов рублей — «за непризнание моего исторического высоконравственного, благородного поступка». Летчика помещают для лечения в больницы городов Одессы и Казани. В последней из них он и умер, немного не дожив до сорокалетия.

    Его боевые товарищи из Совета ветеранов и однополчан 16-й авиадивизии Юго-Западного фронта ЯЛ. Мороз, А.Е. Грошев, В Г. Котов и другие долгое время вели борьбу за посмертную реабилитацию Щирова. В сентябре 1988 г. Верховный Суд СССР на своем пленуме рассмотрел протест заместителя Генерального прокурора СССР А Катусева. В нем, в частности, говорилось: «Проверкой установлено, что действительно в 1944 г. начальник личной охраны Л.П. Берии — полковник Саркисов, увидев на улице жену Щирова, завлек ее к Берии в особняк, и там Берия принудил ее к сожительству, после чего неоднократно вызывал к себе в течение 1944–1949 гг.». Далее: «Нахожу, что при изложенных обстоятельствах Щиров необоснованно признан виновным в измене Родине, его действия не образуют состава преступления».

    Пленум удовлетворил протест. В апреле 1989 г. Указ о лишении С.С.Щирова звания Героя Советского Союза был отменен.

    Список воздушных побед С.С. Щирова[133]
    Дата боя Тип сбитого самолета Район падения
    29.06.41 2 Ю-88 (в группе) Район р. Прут
    30.06.41 Хш-126 -
    05.07.41 Ю-88 -
    17.07.41 Ю-88 (в группе) -
    05.07.42 1 Me-109 Керченский пролив
    20.07.42 1 Me-109 Заречье
    21.07.42 1 Ме-110 Сев. окраина Ростова
    21.07.42 1 Me-109 Сев. — вост. Староминской
    02.08.42 2 Me-109 Армавир
    02.08.42 1 Ю-88 Новопокровская
    06.10.42 1Ме-109 г Котловина
    10.10.42 1 Me-109 Гунайка
    13.10.42 1 Ю-88 Сев. Хадышевская
    17.10.42 1 Ме-110 Гунайка
    17.01.43 1 Me-109 Южнее ст. Абинская
    18.08.43 1 Ю-88 Куйбышево — Калиновка
    20.08.43 1 Me-109 Юго-восточнее Успенской.

    Всего сбитых самолетов 17 лично и 3 в группе.

    Литература

    Быков М.Ю. Асы Великой Отечественной. М.: «Яуза», «ЭКСМО», 2007. С. 696–697.

    Ворожейкин AB. Небо истребителя. М.: Воениздат, 1991.

    Голиков А Неопубликованный очерк //Красная Звезда. 1989. 15 апреля.

    Звягинцев В. Трибунал для Героев. М.: ОЛМА-ПРЕСС-образование,2005. С. 423–438.

    Исаенко Н.Ф. Вижу противника. Киев, 1981.

    Краснознаменный Закавказский. Тбилиси, 1984. С. 175.

    Макаренко Я. Хватка капитана Щирова //Правда. 1942. 15 декабря.

    Сбил 17 самолетов // Красноармеец. 1943. № 7, апрель. С. 2.

    Феофанов Ю. Судьба под № 117 //Известия. 1988 г. 18 окт. № 293.

    Фостяк В. Судьба-злодейка // Ветеран. 1999. '№ 26, июль. С. 12.

    ПРИЛОЖЕНИЯ

    Список летчиков, лишенных или лишавшихся звания Героя Советского Союза
    Фамилия, инициалы Дата Указа о присвоении № Звезды Дата Указа о лишении За что лишен Восстановлен
    Антилевский Бронислав Романович (1916–1946) 07.04.1940 304 12.07.1950 Плен, измена -
    Бычков Семен Трофимович (1918–1946) 02.09.1943 1117 21.03.1947 Плен, измена -
    Герасимов Филипп Филиппович(1921–1991) 14.06.1942 860 14.11.1948 Оскорбление старшего офицера 30.09.1965
    Глинский Сергей Николаевич (1913–1978) 25.06.1945 6335 25.11.1948 Плен 1973
    Евтушенко Никифор Тимофеевич (1917–2002) 19.08.1944 - 25.11.1957 - 23.01.1969
    Ефимов Петр Иванович (1920–1974) 27.06.1945 6560 26.06.1952 - 12.04.1967
    Золин Петр Петрович (1922—?) 29.06.1945 - 25.11.1948 Убийство -
    Иванов Александр Иванович (1923–1989) 23.02.1945 - 17.11.1964 - 19.01.1979
    Иванов Сергей Сергеевич (1921–1961) 01.07.1944 5442 02.07.1952 Грабеж -
    Косса Михаил Ильич (1921–1950) 15.05.1946 8100 7.02.1951 Побег за границу 1.06.1966
    Кукушкин Николай Иванович (1923–1995) 27.06.1945 7892 04.11.1948 Убийство
    Лепёхин Гавриил Васильевич (1917–1990) 31.12.1942 784 30.04.1947 Плен 22.01.1957
    Меркушев Василий Афанасьевич (1910–1974) 02.09.1943 1491 9.05.1950 Плен 4.01.1955
    Новиков Александр Александрович (1900–1976) 17.04.1945 08.09.1945 7277 7574 20.05.1946 Репрессирован 30.06.1953
    Осипенко Михаил Степанович (1923—?) 15.05.1946 6673 10.12.1965 - -
    Полоз Петр Варнавович (1915–1963) 10.02.1942 983 19.07.1963 Убийство -
    Проскуров Иван Иосифович (1907–1941) 21.06.1937 33 - Репрессирован 17.01.1956
    Птухин Евгений Саввич (1900–1942) 21.03.1940 244 15.05.1943 Репрессирован 22.02.1955
    Пумпур Петр Иванович (1900–1942) 04.07.1937 49 9.06.1943 Репрессирован 17.11.1965
    Разгонин Александр Иванович 1919 г. р. 22.01.1944 5090 После 1951 Плен 1963
    Рыхлин Николай Владиславович (1917–1989) 24.05.1943 1744 09.08.1977 Нанесение тяжких телесных повреждений -
    Рычагов Павел Васильевич (1911–1941) 31.12.1936 86 21.03.1947 Репрессирован 22.04.1969
    Синьков Анатолий Иванович (1915–1977) 13.04.1944 1995 26.10.1948 Изнасилование -
    Смушкевич Яков Владимирович (1902–1941) 21.06.1937 17.11.1939 29 5/II 21.03.1947 Репрессирован 15.03.1957
    Чернец Иван Арсентьевич (1920–1999) 23.02.1945 1946 4.06.1947 Изнасилование 30.12.1967
    Черных Сергей Александрович(1912–1941) 31.12.1936 21 1941 Репрессирован 5.08.1958
    Шахт Эрнст Генрихович (1904–1942) 31.12.1936 15 - Репрессирован 02.04.1960
    Шевченко Владимир Илларионович(1908–1972) 14.03.1938 69 25.01.1949 Кража 12.05.1969
    Шилков Александр Анфимович (1915–1972) 22.01.1944 4005 19.01.1961 Изнасилование -
    Щиров Сергей Сергеевич (1916–1956) 13.12.1942 587 26.12.1950 Побег за границу 14.04.1989
    Принятые сокращения

    А — армия

    бад — бомбардировочная авиадивизия

    бак — бомбардировочный авиакорпус

    бап — бомбардировочный авиаполк

    БССР — Белорусская ССР

    BA — воздушная армия

    ВАК — Высшие академические курсы

    ВАШП — военная авиационная школа пилотов

    ВВА — Военно-воздушная академия

    ВВС — Военно-воздушные силы

    ВГК — Верховное Главнокомандование

    ВКП(б) — Всероссийская коммунистическая партия (большевиков)

    ran — гаубичный артиллерийский полк

    ГБ — государственная безопасность

    гбад — гвардейская бомбардировочная авиадивизия

    гбап — гвардейский бомбардировочный авиаполк

    гв. — гвардии, гвардейский

    гиап — гвардейский истребительный авиаполк

    гшад — гвардейская штурмовая авиадивизия

    гшак — гвардейский штурмовой авиакорпус

    гшап — гвардейский штурмовой авиаполк

    ГВФ — Гражданский воздушный флот

    ГКО — Государственный Комитет Обороны

    ГРУ ГШ — Главное разведывательное управление Генштаба

    ГУ — Главное управление

    ГУКР — Главное управление контрразведки

    ГУЛАГ — Главное управление лагерей

    дбап — дальнебомбардировочный авиаполк

    зап — запасной авиационный полк

    иад — истребительная авиадивизия

    иак — истребительный авиакорпус

    иап — истребительный авиаполк

    КВЖД — Китайско-Восточная железная дорога

    КГБ — Комитет государственной безопасности

    КОНР — Комитет освобождения народов России

    КП — командный пункт

    КП(б)Б — Коммунистическая партия большевиков Белоруссии

    КП(б)У — Коммунистическая партия большевиков Украины

    КПК — Комитет партийного контроля

    КУКОМС — Курсы усовершенствования комсостава

    МВД — Министерство внутренних дел

    МВО — Московский военный округ

    МГБ — Министерство государственной безопасности

    НИИ — Научно-исследовательский институт

    НКВД — Народный комиссариат внутренних дел

    НКГБ — Народный комиссариат государственной безопасности

    НКО — Народный комиссариат обороны

    ПВО — противовоздушная оборона

    ПВС — Президиум Верховного Совета

    ПЛ — подводная лодка

    РВГК — резерв Верховного Главного Командования

    РВК — районный военный комиссариат

    РККА — Рабоче-Крестьянская Красная Армия

    РОА — Русская освободительная армия сд — стрелковая дивизия ск — стрелковый корпус СКВ — специальное конструкторское бюро СМ — Совет Министров

    СМЕРШ — военная контрразведка «Смерть шпионам»

    сп — стрелковый полк

    СП — Союз писателей

    СШ — средняя школа

    ТА — танковая армия

    тбр — танковая бригада

    УК — Уголовный кодекс

    УПА — Украинская повстанческая армия

    УПК — Уголовно-процессуальный кодекс

    УР — укрепленный район

    ФЗО — фабрично-заводское обучение

    ЦАО — Центральный административный округ ЦК — Центральный комитет

    ЦК КПСС — Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза

    шад — штурмовая авиационная дивизия шап — штурмовой авиационный полк


    Примечания:



    1

    Громов Михаил Михайлович (1899–1985) — летчик-испытатель. В сентябре 1934 г. на AHT-25 установил рекорд дальности по замкнутой кривой. Герой Советского Союза (28.09.34). Генерал-полковник авиации.



    2

    Чкалов Валерий Павлович (1904–1938) — с 1930 г. летчик-испытатель. 20–22.07.36 на самолете АНТ-25 совершил беспосадочный перелет Москва — Петропавловск-Камчатский — о. Удд. Герой Советского Союза (24.07.36). Комбриг. Погиб при испытании самолета.



    3

    Коккинаки Владимир Константинович (1904–1985) — летчик-испытатель. В 1938 г. совершил беспосадочный перелет Москва — Владивосток. Дважды Герой Советского Союза (17.07.38, 17.09.57). Генерал-майор авиации.



    4

    Копец Иван Иванович (1908–1941) — военный летчик-истребитель. В 1936–1937 гг. участник воздушных боев на стороне войск республиканской Испании. Сбил несколько вражеских самолетов. Герой Советского Союза (21.06.37), генерал-майор авиации (1940). Перед началом Великой Отечественной войны командующий ВВС Белорусского ВО.



    5

    Уборевич Иероним Петрович (1896–1937) — участник Первой мировой и Гражданской войн, командующий армиями. После Гражданской войны на командных должностях в РККА. В 1931–1937 командующий войсками Белорусского ВО. Командарм 1-го ранга (1935). Репрессирован, расстрелян, в середине 50-х гг. реабилитирован.



    6

    Алкснис (Астров) Яков Иванович (1897–1938) — участник Гражданской войны. С 1926 г. зам. начальника, а в 1931–1937 гг. начальник ВВС РККА, командарм 2-го ранга (1935). Репрессирован, расстрелян, в середине 50-х г. реабилитирован.



    7

    Берзин Ян Карлович (1889–1938) — армейский комиссар 2-го ранга (1937). В 1924–1935 гг., в июне — авг. 1937 г. начальник Разведуправления штаба РККА. Репрессирован, расстрелян, реабилитирован посмертно.



    8

    Кобликов Анатолий Николаевич (1909–1945) — летчик-истребитель. Отличился в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. Герой Советского Союза (21.03.40). В Великую Отечественную войну — военком 236-й иад, полковник С сентября 1944 г. в плену.



    9

    Власов А.А. (1901–1946) — в 1941–1942 гг. командующий 37-й, 20-й и 2-й ударной армиями. Генерал-лейтенант (1942). Добровольно сдался в плен в 1942 г. Вел активную антисталинскую пропаганду. С ноября 1944 г. — главнокомандующий вооруженными силами т. н. Комитета освобождения народов России. По приговору советского военного трибунала повешен как изменник Родины. Лишен наград и воинского звания. Не реабилитирован.



    10

    Тхор Григорий Илларионович (1903–1943) — летчик бомбардировочной авиации. Участник гражданской войны в Испании в 1936–1937 гг. и боевых действий в Китае в 1938–1939 гг. Генерал-майор авиации (1940). В начале Великой Отечественной войны командир 62-й бад на Юго-Западном фронте. С сентября 1941 г. в плену. Герой Советского Союза (26.07.91, поем.).



    11

    Война, авиация, жизнь. M.: Воениздат, 2000. С. 46.



    12

    Мазитов Гали Ахметович (1912–1993). В РККА с 1933 г. Окончил Чкаловское ВАУЛ в 1939 г. Участник советско-финл. и Великой Отечественной войн. К марту 1944 г. ст. штурман 3-й гиад АДД, совершил 183 боевых вылета. Герой Советского Союза (19.08.1944). С 1954 г. в отставке. Жил в Ялте.



    13

    Захаров Георгий Нефедович (1908–1996) — летчик-истребитель. Участник боевых действий в Испании в 1936–1937 гг. 43-й иад командовал до ноября 1941 г. Впоследствии командовал 303-й иад. Генерал-майор авиации, Герой Советского Союза (19.04.45).



    14

    Немецким знаком отличия «За заслуги».



    15

    Денисов Константин Дмитриевич (1915–1988) — участник боевых действий у озера Хасан. Активный участник обороны Севастополя, Кавказа. С июля 1942 г. — командир 7-го иап ВВС ЧФ. Герой Советского Союза (23.10.42). Участник войны с империалистической Японией (1945). После окончания ВАГШ (1950) — на преподавательской работе. Генерал-майор авиации.



    16

    Ермаченков Василий Васильевич (1906–1963) — летчик морской авиации. Участник боевых действий у озера Хасан (1938), советско-финляндской войны 1939–1940 гг. С началом Великой Отечественной войны — зам. командующего, с апреля 1942 г. командующий ВВС ЧФ, генерал-полковник авиации (1944). Один из первых кавалеров ордена Ушакова 1-й степени.



    17

    Тургенев Федор Николаевич (1912–1971) — командир звена 18-го шап (ВВС ЧФ). Герой Советского Союза (24.07.42). С 1960 г. подполковник запаса. Жил в Орехово-Зуеве Московской области.



    18

    Кулаков Николай Михайлович (1908–1976). На флоте с 1927 г., военный партработник. Активный участник обороны Севастополя, член Военного совета ЧФ, контр-адмирал. После войны продолжал службу по партийно-политической линии в ВМФ. Вице-адмирал. Герой Советского Союза (07.05.65).



    19

    Коробков Федор Григорьевич (1898–1942) — участник Первой мировой, Гражданской войн, боевых действий в борьбе с басмачами в Туркестане, гражданской войны в Испании в 1936–1937 гг. В начале Великой Отечественной войны — зам. начальника ВВС в Наркомате ВМФ. Погиб при бомбежке в Севастополе. Герой Советского Союза (14.06.42, посм.).



    20

    Емельяненко Василий Борисович (1912–1999) — вовремя Великой Отечественной войны летчик-штурмовик в составе 7-го гв. шап. Герой Советского Союза (13.04.44). Окончил ВВА. Кандидат военных наук. Член Союза писателей СССР. Автор нескольких книг о боевых подвигах советских летчиков в годы Великой Отечественной войны.



    21

    Дзюба Григорий Григорьевич — во время Великой Отечественной войны командовал авиационными соединениями на ЧФ и КБФ. Генерал-майор авиации.



    22

    Браун H.B. (1925 г. р,) — с декабря 1943 г. воздушный стрелок-радист 34-го гбап. К маю 1945 г. совершил 121 боевой вылет. Кавалер трех орденов Славы. Старшина. В 1950 г. демобилизован.



    23

    Кованев Иван Федорович (1910–2005) — участник Великой Отечественной войны с первого дня. Командир эскадрильи 34-го гбап. Герой Советского Союза (19.08.44). С 1957 г. полковник запаса.



    24

    Беркутов Александр Максимович (1911–1962) — с августа 1942 г. в составе 84-ю иап (101-го гиап). С декабря 1944 г. — командир 57-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях совершил 361 боевой вылет, в 71 воздушном бою сбил 16 самолетов противника лично и 1 в группе. Подполковник Герой Советского Союза (02.08.44).



    25

    Заводчиков Григорий Мартынович — комэск 101-го гиап, ст. лейтенант. За время участия в боевых действиях сбил два самолета противника.



    26

    Степанов Борис Иванович — летчик 101-го гиап, мл. лейтенант. Был ведомым у С. Иванова, затем у Б. Дементеева. В воздушных боях сбил 1 самолет противника. Воевал до конца войны.



    27

    Похлебаев Иван Григорьевич (1917–2000) — с сентября 1942 г. в составе 101-го гиап. Всего за время участия в боевых действиях совершил 277 боевых вылетов, в 46 воздушных боях сбил лично 19 самолетов противника. Герой Советского Союза (23.02.45). После войны жил в г. Люберцы Московской обл.



    28

    Дементеев Борис Степанович. Род. в 1922-м в г. Грозном. Окончил Батайскую ВАШП. С июня 1943 г. в составе 101-го гиап, мл. лейтенант. Ведомый у комэска Г. Заводчикова, затем у И. Похлебаева. Всего за годы войны совершил 131 боевой вылет, в 42 воздушных боях сбил 10 самолетов противника лично. Награжден орденами Красного Знамени (трижды), Отечественной войны I ст., Красной Звезды (2), Славы III степени, медалями. Полковник в отставке. Живет в Москве.



    29

    Иванова Мария Ивановна с 1976 г. проживала под Ленинградом в п. Госгилицы. Она преждевременно скончалась 12 февраля 2003 г. Незадолго до своей кончины пыталась выяснить судьбу наград своего мужа, но безуспешно.



    30

    Орден Отечественной войны и медаль «За победу над Германией» могла быть оставлена в семье для хранения как память. По некоторым данным, медаль Золотая Звезда за № 5442 в том же году была передана в Центральный музей Советской Армии и числится, как принадлежащая маршалу артиллерии Н.И. Неделину, сгоревшему при взрыве ракеты на Байконуре в 1960 г.



    31

    Очерк о И. Чернеце см. далее.



    32

    Горбунов Иван Михайлович (1915–1953) — летчик-ас. Зам. командира аэ 42-го гиап. Герой Советского Союза (02.09.43). Погиб в воздушном бою во время войны в Корее.



    33

    Борман A.B. (1902–1982) — командир 216-й сад, генерал-майор авиации, в описываемый период возглавлял главную радиостанцию наведения.



    34

    Исаев Василий Васильевич (1917–1985) — летчик-истребитель 42-го гиап, к концу войны — зам. командира эскадрильи. Сбил лично 17 самолетов и 5 в группе самолетов противника. Герой Советского Союза (18.08.45).



    35

    Канкошеев Ахмет-хан Талович (1914–1943) — командир звена 42-го гиап, гв. лейтенант. Герой Советского Союза (02.09.43). Пропал без вести в бою в районе Керчи 28.12.1943 г.



    36

    Дзусов Ибрагим Магометович (1905–1980) — в описываемый период полковник, командир 216-й сад (назначенный вместо убывшего Бормана). С 17.05.1943 г. командир 9-й гиад. Также неоднократно находился на основной станции наведения. С мая 1944 г. командовал 6-м гиак. Генерал-майор авиации. Герой Советского Союза (29.05.45).



    37

    Наумчик Николай Кузьмич (1916–1994) — командир эскадрильи 42-го гиап. Герой Советского Союза (01.05.43). Полковник запаса. Жил в Чернигове.



    38

    Дольников Григорий Устинович (1923–1996) — в годы войны летчик-истребитель. 30.09.1943 г. на 56-м боевом вылете был сбит и взят в плен. Четвертая попытка побега оказалась удачной. С апреля 1944 г. снова в дивизии Дзусова, который не отправил его на проверку в тыл. Воевал до конца войны, сбил лично 15 самолетов противника. Продолжил службу, окончил ВВА (1955), ВАК при ВАГШ. Герой Советского Союза (21.02.78). Заслуженный военный летчик СССР.



    39

    ЦАМО РФ ф. 33 Д. 6, стр. 167, Справка-подтверждение копии Указов и наградной материал к Указам о награждении орденами и медалями 20.05.46., 21.05.46.



    40

    Меркушев B.A. См. очерк о нем.



    41

    Карнач Степан Андреевич (1918–1991) — штурман 247-го иап. Герой Советского Союза (04.02.44). После войны генерал-майор авиации.



    42

    Базаров Иван Федорович (1916–1943) — командир эскадрильи 247-го иап. Герой Советского Союза (02.09.43).



    43

    Федоров Иван Васильевич (1920–2000) — командир эскадрильи 812-го иап. Герой Советского Союза. После войны генерал-майор авиации. Жил в г. Черкассы, с 1994 г. — в Санкт-Петербурге.



    44

    Еремин Борис Николаевич (1913–2005) — командир 812-го иап, затем зам. ком-pa 6-й гиад. Герой Советского Союза (05.05.90). Генерал-лейтенант авиации.



    45

    Рязанов Василий Георгиевич (1901–1951) — командир 1-го гв. шак, генерал-лейтенант. Дважды Герой Советского Союза (1944,1945).



    46

    Ермолаев Владимир Иванович (1923–2000) — Летчик-штурмовик 143-го гшап, гв. лейтенант. Герой Советского Союза (10.04.45). Подполковник запаса. Жил в г. Грозный.



    47

    Кирток Николай Наумович (1920 г.р.) — командир эскадрильи 143-го гшап, гв. ст. лейтенант. Совершил 199 боевых вылетов. Герой Советского Союза (27.06.45). Живет в Москве.



    48

    Абухов Константин Васильевич (1904–1945) — командир 143-го гшап, гв. майор. Совершил 64 боевых вылета. Герой Советского Союза (27.06.45, поем.).



    49

    Афанасьев Михаил Андреевич (1914–1966) — зам. командира 143-го гшап, гв. майор. Совершил 92 боевых вылета. Герой Советского Союза (27.06.45). Полковник запаса.



    50

    Яковицкий Александр Адамович (1908–1985) — зам. командира 140-го гшап, с марта 1945 г. командир 143-го гшап. Герой Советского Союза (10.04.45). Полковник запаса.



    51

    Овчинников Александр Павлович (1922–2004) — штурман 143-го гшап, гв. ст. лейтенант. Совершил 144 боевых вылета. Герой Советского Союза (27.06.45). Майор запаса.



    52

    Тихонов Василий Гаврилович (1909–1976) — Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 г. Командир эскадрильи 22-го дбап. В августе 1941 г. совершил 4 успешных налета на Берлин. Герой Советского Союза (16.09.41). Впоследствии командир 751-го ап, с апреля 1943 г. — 8-й гв. ад. Генерал-лейтенант авиации.



    53

    Курятник Иван Прокофьевич (1919–1952) — командир звена 751-го ап. Герой Советского Союза (31.12.42). Погиб в авиакатастрофе.



    54

    Чулков Алексей Петрович (1908–1942) — зам. командира эскадрильи по полит, части 751-го ап, майор. Погиб при возвращении с боевого задания. Герой Советского Союза (31.12.42, поем.).



    55

    Веселовский Борис (1913 г.р.) — летчик-истребитель 46-го иап. Из плена бежал к партизанам. Продолжал летать в 50-м иап. В 1945 несправедливо осужден военным трибуналом на 7 лет. После отбытия срока наказания с 1961 г. продолжал летать в ГВФ.



    56

    Луганский Сергей Данилович (1918–1977) — летчик-ас, командир эскадрильи. Дважды Герой Советского Союза (02.09.43, 01.07.44). Генерал-майор авиации.



    57

    Шутт Николай Константинович (1916–1977) — летчик-ас, Герой Советского Союза (04.02.44). Майор.



    58

    Корниенко Иван Михеевич (1917–1948) — летчик-ас, командир эскадрильи. Герой Советского Союза (02.09.43).



    59

    Дунаев Николай Пантелеевич (1918–1981) — летчик-ас, командир эскадрильи. Герой Советского Союза (02.09.43). Полковник.



    60

    Матиенко Петр Андреевич (1915–1944) летчик-ас, штypман полка, майор. Герой Советского Союза (04.02.44). С декабря 1943 г. в 153-м гиап. Погиб в авиакатастрофе.



    61

    Ковтюх Епифан Иович(1890–1938) — комкор(1935). Прототип главного героя книги А. Серафимовича «Железный поток». До 1936 г. командовал корпусом. С 1936 г. зам. командующего войсками Белорусского ВО. Репрессирован, расстрелян, реабилитирован.



    62

    Жуков Георгий Константинович (1896–1974) — в сентябре — октябре 1941 г. командовал войсками Ленинградского фронта. Маршал Советского Союза (1943). Четырежды Герой Советского Союза.



    63

    Шахурин Алексей Иванович (1904–1975) — в 1940–1946 гг. нарком авиапромышленности СССР, в феврале — апреле 1946 г. зам. председателя CHK РСФСР. Генерал-полковник-инженер (1944). Герой Социалистического Труда (1941). В 1953 г. освобожден и реабилитирован.



    64

    Абакумов В.С (1908–1954) — генерал-полковник (1945). В 1946–1951 гг. министр госбезопасности СССР. Кавалер орденов Суворова и Кутузова 1 степени. Расстрелян.



    65

    Каганович Лазарь Моисеевич (1893–1991) — в 1938–1953 гг. зам. и 1-й зам. председателя СНК — Совмина СССР. Герой Социалистического Труда (1943).



    66

    Рыбалко Павел Семенович (1894–1948) — маршал бронетанковых войск (1945). Дважды Герой Советского Союза (17.11.43, 06.04.45). С апреля 1946 г. 1-й зам. командующего, а с апреля 1947 г. командующий бронетанковыми и механизированными войсками Советской Армии.



    67

    Палагин Владимир Степанович (1914–1995) — до войны летчик ГВФ. К апрелю 1945 г. совершил 158 боевых вылетов на штурмовку. Герой Советского Союза (15.05.46). С 1964 г. полковник запаса. Жил в г. Одессе.



    68

    Самоделкин Виктор Михайлович (1921–1999) — командир эскадрильи 130-го гшап. К январю 1945 г. совершил 119 боевых вылетов. Герой Советского Союза (15.05.46). С 1958 г. полковник запаса. Жил в г. Кирове.



    69

    Стробыкин-Юхвит Николай Николаевич (1921–1995) — командир звена 190-го гшап. К январю 1945 г. совершил 108 боевых вылетов. Герой Советского Союза (15.05.45). С 1963 г. полковник запаса. Жил в г. Херсоне.



    70

    Забалуев Вячеслав Михайлович (1907–1971). Участник гражданской войны в Испании, боев у р. Халхин-Гол. В годы Великой Отечественной войны, командир авиадивизии, авиакорпуса. Герой Советского Союза (29.05.1945). Генерал-майор авиации.



    71

    Грицевец Сергей Иванович (1909–1939) — летчик-ас. Участник гражданской войны в Испании в 1937–1938 гг., боев у р. Халхин-Гол, освободительного похода в Западную Белоруссию осенью 1939 г., майор. Дважды Герой Советского Союза (22.02. и 29–08.1939). Погиб при столкновении самолетов на земле.



    72

    Шестаков Лев Львович (1915–1944) — летчик-ас. Участник гражданской войны в Испании в 1937–1938 гг. Герой Советского Союза (10.02.42). Полковник Погиб в бою.



    73

    Череватенко Алексей Тихонович (1914–1994) — летчик-ас 69-го иап. Герой Советского Союза (10.02.42). Полковник запаса.



    74

    Куница Семен Андреевич (1914–1941) — ст. политрук Совершил 109 боевых вылетов, сбил 3 самолета. Погиб при штурмовке. Герой Советского Союза (10.02.42, поем.).



    75

    Пахомов Алексей Константинович (1912–1968) — участник Великой Отечественной войны 1941–1945 гт. Летчик-испытатель. Зам. нач-ка отдела управления боевой подготовки ВВС. Герой Советского Союза (14.05.52). Генерал-майор авиации.



    76

    Прокофьев Гавриил Михайлович (1907–1991) — с 1934 г. штурман. Участник национально-освободительной войны в Испании в 1936–1937 гг. Впоследствии заместитель штурмана ВВС РККА, майор, Герой Советского Союза (27.06.37). Участник Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. После тяжелого ранения на преподавательской работе. Генерал-майор авиации (07.08.43).



    77

    Остряков Николай Алексеевич (1911–1942) — в ВМФ с 1934 г. Участник гражданской войны в Испании в 1936–1937 гг., Великой Отечественной войны с октября 1941 г. Командующий ВВС ЧФ, генерал-майор авиации. Погиб при бомбардировке. Герой Советского Союза (16.06.42, посм.).



    78

    Тимошенко Семен Константинович (1895–1970) — советский военачальник Маршал Советского Союза (1940). В 1940–1941 гг. нарком обороны СССР. Дважды Герой Советского Союза (1940,1965).



    79

    Миронов B.M. — начальник отделения оперативных перелетов штаба ВВС РККА, полковник



    80

    Большаков И.А.(1902–1980) — в 1941 г. начальникб-гоотдела Разведуправления Генштаба РККА Генерал-лейтенант (1962).



    81

    Меркулов B.H. (1895–1953) — в феврале — июле 1941 г. нарком НКГБ СССР. Генерал-армии. Осужден по делу Л.П. Берии. Расстрелян. Лишен воинского звания и наград.



    82

    Павлов Иван Ульянович (1893–1936) — военный летчик. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Награжден тремя орденами Красного Знамени. После Гражданской войны на командных должностях в ВВС. Комдив. Репрессирован и расстрелян.



    83

    Астахов Федор Алексеевич (1892–1966) — военный летчик. Участник Первой мировой и Гражданской войн. После Гражданской войны на командных и штабных должностях в ВВС. Участник Великой Отечественной войны, нач-к ВВС фронта, зам. командующего ВВС АДЦ, маршал авиации (1944).



    84

    Синхронизатор — приспособление, обеспечивающее стрельбу через плоскость вращения винта.



    85

    Агальцов Филипп Александрович (1900–1980) — участник гражданских войн в России и Испании, советский авиационный военачальник. Участник Великой Отечественной войны. Маршал авиации (I960).



    86

    Штерн Григорий Михайлович (1900–1941) — участник Гражданской войны. После ее окончания на командных и штабных должностях в РККА. Участник гражданской войны в Испании в 1937–1938 гг. — главный военный советник при республиканском правительстве. Участник боевых действий у озера Хасан (1938), на р. Халхин-Грл (1939), советско-финляндской войны 1939–1940 гг. Генерал-полковник (1940). Репрессирован, расстрелян, реабилитирован 25.08.54.



    87

    1 июля 1941 г. в командование BBC Юго-Западного фронта вступил генерал ФА. Астахов.



    88

    Кудымов Дмитрий Александрович (1910 г.р.) — летчик-истребитель. В 1937–1938 гг. участвовал в национально-освободительной войне в Китае. Участник Великой Отечественной войны в составе авиации ВВС ЧФ и КБФ. Сбил 12 самолетов противника лично и 29 в групповых боях. Полковник.



    89

    Ефремов Андрей Яковлевич (1910–1985). В августе 1941 г. совершил несколько боевых вылетов на бомбардировку Берлина. Герой Советского Союза (13.08.41). После войны до 1964 г. продолжал службу в ВМФ. Полковник.



    90

    Балебин Василий Алексеевич (1908–1979) — зам. командира эскадрильи 1-го гв. мтап. Герой Советского Союза (22.02.43). С 1948 г. майор запаса. Жил в Москве.



    91

    Шаманов Иван Гаврилович (1908–1982) — командир звена 1-го гв. мтап, гв. капитан. Герой Советского Союза (22.01.45). С 1948 г. майор запаса. Жил в Москве.



    92

    Чванов Виктор Тимофеевич (1914–1944) — штурман звена 1 — го гв. мтап, гв. ст. лейтенант (22.07.44). Погиб в авиакатастрофе.



    93

    Борзов Иван Иванович (1915–1974) — участник советско- финляндской 1939–1940 гг. и Великой Отечественной 1941–1945 гт. войн. С 1943 г. командир 1-го гв. мтап. Герой Советского Союза (22.07.44). После войны окончил BMA и продолжил службу в авиации ВМФ. С 1963 г. командующий авиацией ВМФ. Маршал авиации (1972).



    94

    Заболотный Иван Николаевич (1916–1942) — командир, звена 16-го иап, ст. лейтенант. Сбил 10 самолетов врага. Герой Советского Союза (04.03.42). Пропал без вести.



    95

    Тимофеева-Егорова Анна Александровна (1916 г.р.) — летчик, а затем штурман 805-го шап. Совершила 243 боевых вылета на У-2, Ил-2. Герой Советского Союза (06.05.65). Живет в Москве.



    96

    Мкртумов СамсонМовсесович(1910–1943) — зам. командира эскадрильи по политчасти 805-го шап, капитан. Герой Советского Союза (13.12.42). Не вернулся с боевого задания.



    97

    Ефременко Иван Сергеевич (1918–1943) — в РККА с 1938 г. Воздушный стрелок Ил-2 805-го шап, мл. лейтенант. Герой Советского Союза (24.05.43).



    98

    Леселидзе Константин Николаевич (1903–1944) — в марте 1943 г. — феврале 1944 г. командующий 18-й армией, генерал- полковник (1943). Умер от ран. Герой Советского Союза (13.05.71).



    99

    Нестеренко Мария Петровна (1910–1941) — летчица, участница дальних рекордных перелетов, майор, зам. командира авиаполка особого назначения. Арестована 25.06.1941 г. Расстреляна без суда, реабилитирована посмертно 23.07.1954. Награждена орденом Красной Звезды.



    100

    Беляков Александр Васильевич (1897–1982) — с 1930 г. по 1935 г. — преподаватель, нач-к кафедры аэронавигации в ВВА им. Н.Е. Жуковского. Экстерном окончил Качинскую ВАШЛ в 1936 г. Герой Советского Союза (24.07.36). С 1936 г. флаг-штурман АОН, в 1939–1940 гг. — флаг-штурман ВВС РККА. С 1940 г. — на руководящих должностях в вузах ВВС. Генерал-лейтенант авиации (25.03.43). Участник Великой Отечественной войны с 1945 г.



    101

    Кобулов Б.3. (1904–1953) — в 1941 г. заместитель наркома НКГБ, комиссар ГБ 3-ранга. Генерал-полковник (1945). Награжден 13 орденами, в т. ч. орденами Суворова и Кутузова I степени. Расстрелян по делу Л. П. Берии.



    102

    Влодзимирский Л.Б. (1903–1953) — в 1941-начальник следственной части НКГБ СССР, затем до 1943 г. начальник спецотдела по особо важным делам НКВД СССР, майор ГБ. Генерал-лейтенант (1945). Расстрелян по делу Л.П. Берии.



    103

    Сивков Григорий Флегонтович (р. 1921 г.) — в Великой Отечественной войне командир звена, эскадрильи, штурман 210-го шап. Дважды Герой Советского Союза (4.02.1944,18.08.1945), генерал-майор авиации (1975). Живет в Москве.



    104

    Гетьман Семен Григорьевич (1903–1985) — с начала войны командир 4-го шап, затем 230-й шад. Герой Советского Союза (04.10.41). Генерал-майор авиации.



    105

    Ткаченко Михаил Николаевич (1922–1948) — командир звена 210-го шап, капитан. Герой Советского Союза (04.02.44).



    106

    Фролов Василий Сергеевич (1921–2006) — слета 1943-го летчик 210-го шап. Герой Советского Союза (20.03.91).



    107

    Есауленко Николай Савельевич (1919–1997) — с декабря 1942 г. летчик, в конце войны — командир 2-й аэ 21 О-го шап. Герой Советского Союза (18.08.4 5). жил в Севасгополе.



    108

    Зуб Николай Антонович (1911–1943) — летчик Участник боевых действий в Испании (1937), в Китае, сов-финляндской войне 1939–1940 гг… Командир аэ 7-го гшап, с лета 1942 г. командир 210-го шап, подполковник Погиб в бою. Герой Советского Союза (13.04.44, поем.).



    109

    Калинин Николай Никитович (1922–1943) — слета 1943 г. летчик 210-го шап, мл. лейтенант. Погиб на 23-м боевом вылете, штурмуя зенитную батарею противника. Герой Советского Союза (04.02.44, поем.).



    110

    Фабрициус Ян Фрицевич (1877–1929) — герой Гражданской войны. Награжден четырьмя орденами Красного Знамени. После войны на командных должностях в РККА. Погиб в авиакатастрофе на море.



    111

    ГамарникЯн Борисович (1894–1937) — активный участник установления советской власти в Киеве, во время Гражданской войны член PBC фронта. В последующем на партийной работе. С 1929 г. начальник Политуправления РККА. Армейский комиссар 1-го ранга. Застрелился в ожидании ареста.



    112

    Туржанский Борис Александрович (1900–1948) — из дворян, участник Гражданской войны. Служил в ВВС, комбриг. В 193о г. командир эскадрильи в Испании. Герой Советского Союза (31.12.36). Участник Великой Отечественной войны. Летчик-испытатель.



    113

    Локтионов Александр Дмитриевич (1893–1941) — участник Первой мировой войны, прапорщик. В РККА с 1918 г. Участник Гражданской войны. С 1937 г. начальник ВВС. С 1940 г. командующий Прибалтийским ВО, генерал-полковник (04.06.40). Арестован в июне 1941 — го, расстрелян вместе с Я. Смушкевичем.



    114

    Алексеев Павел Александрович (1888–1941) — в описываемый период начальник ГУ авиационного снабжения РККА. Генерал-лейтенант авиации (04.06.40). В начале Великой Отечественной войны пом. командующего BBC Приволжского BO. В июне 1941 г. арестован, в октябре того же года расстрелян.



    115

    Ныне Военно-воздушная академия им. Ю А Гагарина.



    116

    Арженухин Федор Константинович (1902—28.11.41) — участник народно-освободительной войны в Испании. Генерал- лейтенант (04.06.40). В 1940–1941 гг. начальник BBA командного и штурманского состава. Арестован в июне 1941 г. расстрелян без суда и следствия.



    117

    Голованов Александр Евгеньевич (1904–1975) — участник Гражданской войны. С 1924 г. работал в ОПТУ, с 1932 г. — в ГВФ. Участник боев у р. Халхин-Гол в 1939 г., советско-финляндской войны 1939–1940 гг., Великой Отечественной войны. С 1942 г. командующий АДЦ, Главный маршал авиации (1944).



    118

    Заварухин Павел Филиппович (1910–2005) — с декабря 1935 г. ст. техник отрада 107-й аэ. Участник боевых действий в Испании в 1936–1937 гг. Переучился на летчика. Участник советско- финляндской войны 1939–1940 гг., Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Командир авиаполка. Совершил 300 боевых вылетов, в 80 воздушных боях сбил лично и в группе 13 самолетов врага. Генерал-майор авиации. Кавалер семи орденов Красного Знамени.



    119

    Денисов Сергей Прокофьевич (1909–1971) — летчик-ас. В Испании — командир отряда и эскадрильи. Участник боев на р. Халхин-Гол в 1939 г., советско-финляндской войны 1939–1940 гг., Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Генерал-лейтенант авиации (1940). Дважды Герой Советского Союза (04.07.37,21.03.40).



    120

    Раков Василий Иванович (1909–1996) — летчик морской авиации. Участник советско-финляндской войны 1939–1940 гг., Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Дважды Герой Советского Союза (07.03.40,22.07.44). Генерал-майор авиации.



    121

    Голубев Георгий Гордеевич (1919–2005) — летчик-ас. Воевал в составе 40-го иап и 16-го гиап. В воздушных боях сбил 15 вражеских самолетов. Герой Советского Союза (27.06.45). Полковник.



    122

    С апреля 1946 г. Калининградская область.



    123

    Львов Семен Иванович (1917–1998) — командир 2-й аэ, 3-го гиап, капитан. Герой Советского Союза (24.07.1943). Ушел в запас в звании полковника.



    124

    Каберов Игорь Александрович (1917–1996) — зам. ком-ра 2-й аэ 3-го гиап, капитан. Герой Советского Союза (24.07.1943). Ушел в запас в звании полковника.



    125

    Татаренко Дмитрий Митрофанович (1921–1995) — командир 3-й аэ, капитан. Герой Советского Союза (24.07.1943). Ушел в запас в звании генерал-майора авиации.



    126

    Минаев Иван Ефимович (1919–1943) — командир звена 2-й аэ 3-го гиап. Погиб в бою.



    127

    Цапов Иван Иванович (1922 г.р.) — командир звена 2-й аэ 3-го гиап, капитан. Герой Советского Союза (22.07.1944). Уволился в запас в звании генерал-лейтенанта авиации. Живет в Москве.



    128

    Калараш Дмитрий Леонтьевич (1911–1942) — летчик-испытатель. В июне — июле 1941 г. сражался в составе 402-го иап. С июня 1942 г. штурман 236-й иад. Сбил 11 самолетов противника лично и 6 — в группе. Подполковник, Герой Советского Союза (13.12.42, посм.).



    129

    Нестеров Петр Николаевич (1887–1914) — один из первых военных летчиков, штабс-капитан, командир 11-го корпусного авиаотряда. Основоположник высшего пилотажа. Погиб в бою, впервые в мире таранив самолет противника.



    130

    Крутень Евграф Николаевич (1890–1917) — военный летчик, капитан. Служил в авиаотряде П. Нестерова, затем командиром 2-го армейского авиаотряда, авиагруппы. Летчик-ас, сбил несколько вражеских самолетов. Разбился в июне 1917 г. при возвращении с боевого вылета.



    131

    Середа Петр Сильвестрович. (1917–1984) — летчик-истребитель, во время войны командир эскадрильи, полка. Герой Советского Союза (23.11.42). Генерал-майор авиации.



    132

    Гришаев П.И. (1918—?) — в 1941–1953 гг. в органах ГБ. Участвовал в следствиях по делам генерала В. Крюкова, Л. Руслановой, руководил следствием по делу ЕАК. В 1946 г. был следователем при Главном обвинителе от СССР на Нюрнбергском процессе, подполковник, засл. деятель науки РСФСР, профессор.



    133

    Таблица из книги M. Быкова «Асы Великой Отечественной».








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке