• По стране
  • За рубеж
  • Переводчики
  • Точность — вежливость президентов
  • Когда визит отменяется
  • ВИЗИТЫ

    По стране

    Все помнят, как с приходом к власти Горбачева он начал много ездить по стране, встречаться с людьми. Прежде такой практики не было. Если генеральный секретарь куда и отлучался, то главным образом на съезд компартии союзной республики. В рамках проведения съезда он, конечно, ездил по предприятиям, но общения как такового там не было; оно сводилось к чисто формальному обмену речами. Горбачев впервые вышел к людям в Ленинграде, остановил машину, слушал, говорил о грядущих переменах, об эффективности и ускорении. Высшего руководителя СССР впервые и в стране, и в мире увидели доступным, говорящим не по бумажке. Стоит ли удивляться, что это произвело такое сильное впечатление? Этот стиль фактически был унаследован и Ельциным, и Путиным. Хотя, надо сказать, сегодня во всем мире власть принимает на вооружение подобные приемы, «идет в народ».

    Как готовится визит в регион? Президент должен как можно лучше знать положение на местах, и самое эффективное средство — видеть все собственными глазами. Поэтому при составлении рабочего графика президента обязательно учитывается, где он успел побывать, а где еще нет.

    Когда президент едет в регион, ему стараются показать все самое лучшее. А ведь надо видеть картину как она есть. В советское время был уже накатанный путь, два-три крупнейших города с развитой промышленностью и красивыми достопримечательностями: предположим, Ленинград, Киев, Минск. Конечно, и в совхозы высоких гостей возили, и образцовые фермы им демонстрировали. Но нередко это была сплошная показуха.

    Когда готовились поездки Ельцина, выбирались регионы из тех, куда прежде нога высшего руководителя страны не ступала. Еще одной задачей было охватить как можно большее число регионов, чтобы вся география была представлена. Б. Н. Ельцин ездил очень много, особенно первые четыре года.

    Подготовка к визиту начинается как минимум за два-три месяца, ею занимается территориальное управление администрации президента. Потемкинские деревни сегодня никому не нужны. Хотя, конечно, все самое интересное, в том числе образцовые хозяйства, если они есть, необходимо показать. Но и в самое неблагополучное место съездить нужно. При выборе таких объектов учитывается и информация, которую территориальное управление получает от региональных властей, и его собственные наработки, и письма трудящихся. Когда Ельцин был в Воркуте, в лучшую шахту мы не поехали. Мы спустились в ту, где дела шли хуже всего.

    Президент В. В. Путин за неполных четыре года, с мая 2000-го по 18 декабря 2003-го посетил с рабочими поездками более 120 городов и населенных пунктов по всей России. Четырнадцать российских городов: Екатеринбург, Иркутск, Казань, Калининград, Краснодар, Ленек, Махачкалу, Мирный, Нальчик, Нижний Новгород, Омск, Ростов-на-Дону, Санкт-Петербург, Ставрополь, Сочи, Уфу — В. В. Путин посетил дважды и более.

    За рубеж

    Организация визитов российского президента за рубеж представляет собой весьма длительный и сложный процесс с участием различных служб и ведомств и связана с решением целого ряда политических, протокольных, административно-финансовых и иных вопросов, от которых зависит создание благоприятной атмосферы предстоящей встречи и переговоров высших должностных лиц.

    Решение о конкретном визите и его предварительных сроках принимает президент, после чего управление протокола приступает к согласованию сроков поездки с принимающей стороной. Эту работу ведет также соответствующий территориальный департамент МИДа при активном участии российского посольства в предполагаемой для визита стране и ее дипломатического представительства в Москве.

    Затем в принимающую страну направляется подготовительная группа во главе с руководителем протокола президента Российской Федерации, в которую входят сотрудники управления протокола, службы безопасности и президентской связи. Эта группа на профессиональном жаргоне называется «облетной», ибо ей приходится в течение трех дней проводить своеобразную рекогносцировку местности, посетив столицу принимающей страны и другие города, включенные в программу визита российского президента.

    Члены группы проводят встречи со своими иностранными партнерами, обсуждая с ними ключевые пункты программы визита. В ходе многочасовых и чаще всего напряженных бесед прорабатываются главным образом следующие вопросы: время и место прибытия делегации; сценарии церемоний официальной встречи (проводов) и состав участников;

    -местоположение резиденции президента Российской Федерации и официальной делегации, перечень предоставляемых им услуг;

    -время и место ведения переговоров, встреч, бесед, а также детали таких мероприятий, как завтраки, обеды, посещение демонстрационных объектов, публичные выступления, записи в книгах почетных гостей.

    При этом заранее оговаривается приблизительный состав участников, количество переводчиков и вид перевода (синхронный, последовательный, письменный в виде заранее отпечатанных и разложенных на столах текстов речей и тостов); планируются встречи с представителями средств массовой информации и пресс-конференции. Отдельно обсуждается также программа, составленная для супруги президента.

    Немаловажное значение имеют кажущиеся на первый взгляд второстепенными элементы культурной программы, процедурные вопросы посещения памятных мест, возложения венков, букетов и корзин с цветами, обмена подарками и сувенирами.

    Участники подготовительной группы и их зарубежные коллеги выезжают на все предусмотренные программой точки для ознакомления, стараясь при этом получить графические планы зданий и схемы объектов с указанием их месторасположения и маршрутов движения.

    Итоговой темой обсуждения становятся финансовые условия размещения, обслуживания и транспортного обеспечения делегации. Согласно сложившейся международной практике затраты по проживанию и транспортному обслуживанию официальной делегации берет на себя принимающая страна на основе взаимозачета. Неизбежные дополнительные затраты жестко регламентированы. Что же касается сопровождающих лиц, то их размещение в третьеразрядной гостинице вряд ли может способствовать укреплению авторитета страны.

    В официальном протоколе четко дифференцируются такие понятия, как «официальная делегация» и «сопровождающие лица».

    В состав официальной делегации президента Российской Федерации обычно входят:

    -один из заместителей председателя правительства; министр иностранных дел;

    -министры и руководители других федеральных исполнительных органов, участие которых связано с повесткой дня переговоров;

    -посол России в принимающей стране.

    В состав сопровождающих лиц входят: заместители руководителя администрации президента, помощники и советники президента;

    -руководители управления протокола президента, службы безопасности, пресс-службы и управления делами;

    -высшие должностные лица субъектов Федерации; руководители министерств и ведомств; директора департаментов МИДа. После возвращения группы в Москву наступает наиболее интенсивный этап работы сотрудников управления протокола: координируются действия всех участвующих в подготовке и организации визита подразделений администрации президента, правительства, министерств и ведомств; сотрудники протокола приступают к разработке документов организационного и протокольного характера, включая подробные справочные материалы о городах, в которых будет проходить визит, и всех упомянутых в программе объектах посещения, вносят предложения по памятным подаркам, занимаются оформлением въездных виз для делегации, сопровождающих лиц и групп обеспечения.

    Чрезвычайно важными оказываются такие, казалось бы, мелочи, как составление схем размещения членов официальной делегации и сопровождающих лиц, заблаговременный заказ лент к венкам, букетам и корзинам с цветами, карточек «Ваш номер в гостинице и автомобиль», а на случай ответного протокольного мероприятия с нашей стороны — обложек речей, бланков приглашений с конвертами, кувертных карточек и обложек меню.

    За 5–6 дней до начала визита в страну посещения направляется передовая группа служб протокола, безопасности, информации, управления делами, связи для завершения приготовлений к приезду президента. Вошедшие в группу сотрудники протокола составляют развернутую роспись программы, в которой в хронологической последовательности с точностью до минуты подробно описывается каждый шаг российской делегации с момента ее прибытия до окончания визита. С этой целью уточняются сведения о встречающих и провожающих, сопровождающих и участвующих в переговорах, встречах и беседах. Проверяется готовность объектов показа, мест посещения, оцениваются условия проживания и система обслуживания. Готовая роспись программы оперативно переправляется в Москву, где печатается в типографии в виде небольшой брошюры и раздается каждому члену делегации и сопровождающему лицу.

    На встречах с представителями протокольных ведомств принимающей стороне передаются полученные из Москвы окончательные списки российской делегации и сопровождающих с указанием их участия в предусмотренных программой мероприятиях.

    Отдельно обсуждается схема формирования кортежа. Для облегчения поиска автомашины в кортеже каждому прибывающему выписывается именная карточка с указанием номера машины — имеются в виду легко определяемые на расстоянии временные номера, которые обычно крепятся на лобовом стекле; в карточке указывается также место проживания ее владельца, будь то отдельная резиденция или гостиница.

    Урегулировав с принимающей стороной все вопросы, сотрудники управления протокола информируют свое руководство через российское дип-представительство или по развернутой к этому времени линии правительственной связи о готовности к прибытию делегации.

    Как правило, ни одно из событий такого масштаба и значения не обходится без «нештатных» ситуаций, выход из которых целиком зависит от профессионализма представителей управления. По собственному опыту могу сказать, что такие ситуации в ходе визитов случаются исключительно по одной причине — из-за несогласованности действий сторон. Любое одностороннее изменение программы или нарушение договоренностей, особенно в самый последний момент, неизбежно влекут за собой сбой в проведении тщательно и кропотливо согласованной программы.

    Иногда трудности возникают прямо в аэропорту. Обычно примерно за час до прибытия самолета президента Российской Федерации прилетает передовой самолет с членами официальной делегации. Чаще всего это федеральные министры, руководители ведомств, представители деловых кругов и эксперты. Среди главных задач передовой группы — договориться о допуске сотрудников протокола, службы безопасности и представителей российского посольства непосредственно к самолету. При этом возникают вопросы пересечения государственной границы, таможенного контроля и т. д. Сотрудники протокола должны встретить членов официальной делегации непосредственно у трапа самолета, чтобы обсудить вопросы, которые могут возникнуть у членов делегации, а также вручить карточки размещения в гостинице, рассадки по автомашинам, оперативные и информационные материалы и т. д. Помимо этого существует негласное правило: высокого гостя за границей должны встречать представители его страны.

    К сожалению, наши зарубежные партнеры не всегда дают нам возможность действовать в соответствии с этим правилом. Бывали случаи, когда представителям протокола в последний момент отказывали в допуске к самолету, что вызывало естественное недоумение у членов официальной делегации. Такие эпизоды создают неблагоприятную атмосферу перед началом визита.

    Бывают и другие накладки. В одной из стран служба безопасности принимающей стороны в отеле, где должен был остановиться наш президент, отключила все лифты, кроме президентского, в результате чего члены нашей официальной делегации опоздали на одно из запланированных мероприятий.

    Иногда принимающая сторона невнимательно относится к пожеланиям по размещению представителей ближайшего окружения президента (помощников, советников, адъютантов), в результате чего члены делегации могут быть расселены по нескольким разным отелям. Если даже все отели находятся в одной части города, в условиях современных мегаполисов добраться из одной гостиницы в другую становится серьезной проблемой, и сотрудники протокола не могут обеспечить сбор членов делегации в одном месте в условленное время.

    В каждой стране существуют свои правила формирования автомобильного кортежа. Управление протокола президента Российской Федерации всегда прислушивается к просьбам гостей в ходе подготовки визита иностранного лидера в Россию. Присутствие в кортеже того или иного человека диктуется необходимостью быть рядом с главой государства для решения оперативных вопросов. Бывали случаи, когда наши партнеры за рубежом оставались непреклонны в вопросах формирования кортежа президента России, что приводило к недоразумениям.

    Какая команда летит с президентом за рубеж?

    В эпоху Горбачева, в период перестройки, в ходе подготовки к визиту формировались так называемые группы поддержки. Наличие такой группы символизировало открытость нашей внешней политики. Во время первой встречи Горбачева с американским президентом в Женеве такая группа составляла человек двадцать. Это были ученые-американисты, деятели культуры, науки. Группа поддержки была у Михаила Сергеевича и во время его визита в Китай, в другие страны. Они обычно выезжали заранее, за два-три дня, входили в контакт со своими коллегами, обсуждали с ними проблемы, изучали обстановку. И когда приезжал Горбачев или позднее Ельцин (он реже использовал такую форму работы), они собирались перед началом переговоров, обменивались полученной информацией, высказывали свое мнение: какова в целом обстановка, какие вопросы требуют особенно пристального внимания. Цель была настроить руководителя, содействовать наибольшей плодотворности переговоров. Это приносило неплохие результаты. В свое время в такие группы входили писатели Чингиз Айтматов, ныне покойный Виктор Астафьев, Валентин Распутин, известные артисты, в том числе Николай Губенко, академики Аганбегян и Саторян.

    На такую практику нас натолкнуло изучение опыта работы других стран. Например, когда американский президент или канадский премьер намерен затронуть на переговорах вопросы бизнеса, с ним едет большая бизнес-команда.

    В остальном, кроме членов делегации, с президентом едут: личная охрана; адъютанты, которым положено дежурить в его резиденции; «кнопочники» — ребята с «ядерным чемоданчиком»; группа связи, которая обеспечивает связь в машине. Россия и США — две страны, которые возят с собой автомобили. Это объясняется «ядерной кнопкой»: кроме нас, ни у кого в мире ее нет. Автомобилей всего три: два президентских, основной и запасной, и машина связи. Естественно, с нами едут водители. Если берем три машины, водителей должно быть как минимум шесть. Их квалификация и опыт позволяют им и сутками работать, но рисковать никак нельзя: мало ли что может случиться. Естественно, берем механика; двух поваров, которые готовят пищу, в том числе для обязательных до недавнего времени ответных приемов; официантов, обслуживающих наши приемы; личных врачей, отвечающих за здоровье президента во время визита; парикмахера. Визажистов и костюмеров мы никогда с собой не возили: лицо оно или есть, или его нет, тут уж никакой визажист не поможет, а что касается одежды, то ее обычно подбирает супруга президента, ориентируясь на программу визита. Вещи все пакуются. Если нужно что-то подгладить — это делается уже на месте. Лишних людей не возим. А вот продукты приходилось с собой прихватывать, чтобы повара на приеме могли блеснуть нашей национальной кухней.

    Принимающая сторона тоже выставляет нам охрану. Прежде наш президент останавливался в советском, позднее — российском посольстве. Теперь, как это принято во всем мире, мы соглашаемся на условия принимающей стороны: это может быть гостевая резиденция или комфортабельная гостиница, при которой хозяева создают свои штабы: охраны и Министерства иностранных дел. Охрана принимающей стороны незаметно помогает нашей. Наши так называемые выездные заблаговременно, часа за два до начала того или иного мероприятия, изучают место, обстановку, определяют, где кто должен стоять. И те и другие вместе «ведут» нашего президента и контролируют ситуацию. Оба штаба, и мидовский, и штаб охраны, постоянно взаимодействуют. Естественно, нас обеспечивают группой переводчиков — не для переговоров, для этого мы привозим своих, высочайшего класса. Кроме того, нам придаются сопровождающие лица, заранее заявленные при утверждении программы визита. Как правило, это вице-премьеры или министры, курирующие тот комплекс вопросов, который должен обсуждаться на переговорах.

    Первая встреча Горбачева с Рейганом проходила в ноябре 1985 года в Женеве. Отношения с Америкой, после периода разрядки 70-х годов, были у нас очень напряженными. В самом разгаре была война в Афганистане. Рейган объявил нас «империей зла», мы накануне президентских выборов в США называли его «ястребом»; работа, которая велась по подготовке визита на уровне Министерства иностранных дел, никаких подвижек не приносила. Так что обычного в международной практике итога переговоров в виде подписания важных совместных документов ожидать не приходилось. Но все же было принято решение эту заранее запланированную встречу провести—в нейтральной Швейцарии.

    В ту эпоху страны настолько не доверяли друг другу, что, как правило, не пользовались предоставляемыми в их распоряжение резиденциями. Считалось надежнее и безопаснее останавливаться в своих посольствах. Здание, в котором размещалось советское представительство при Европейском отделении ООН в Женеве, было очень скромным. Нельзя сказать, что Михаил Сергеевич ни в чем не был стеснен.

    Мы, конечно, старались не ударить в грязь лицом. Когда по протоколу нам полагалось принять у себя американского президента, наши повара расстарались вовсю. И тут произошел случай, который до сих пор остается для меня большой загадкой: за десять минут до приезда высокого гостя в нашей резиденции вдруг погас свет. Это сегодня мы уже привыкли к веерным отключениям электричества, причем не только у нас. А тогда, тем более в Швейцарии, это было неслыханным делом. Правда, в этом отношении наше хозяйство содержалось в образцовом порядке: в считаные минуты удалось подключить имевшийся на такой случай генератор и ни подготовка к приему, ни сам прием ничем не были омрачены.

    Первая встреча двух лидеров сверхдержав проходила исключительно нервно: у обоих было сильное предубеждение друг против друга, им трудно было общаться. Время от времени в перерывах Михаил Сергеевич восклицал: «Я не понимаю, чего он хочет!» Наверное, Рейган говорил то же самое. Переговоры затрагивали главным образом вопрос о стратегических вооружениях, причем американцы считали боеголовки, а мы исходили из других расчетов.

    После каждой встречи Михаил Сергеевич информировал нас о ходе переговоров. У президентов шел широкий обмен мнениями. Цель была простая: довести свое мнение по всему спектру международных проблем до противной стороны. Впервые два лидера откровенно высказали друг другу, как они понимают сегодняшнее устройство мира, проблемы вооружения и разоружения, прав человека. У Рейгана была плохая память, он был очень тяжелый переговорщик. Когда обмен мнениями шел в присутствии делегаций, это не имело особого значения, ему всегда можно было что-то подсказать: его помощники могли записку кинуть, он мог напрямую к кому-то обратиться, спросить. Когда же они перешли к переговорам тет-а-тет, стало значительно хуже. В какой-то момент Рейгану приходилось под разными предлогами выходить из зала, где они беседовали с Горбачевым, члены команды быстро накачивали его необходимыми цифрами, и он возвращался уже во всеоружии. У Михаила Сергеевича никаких проблем с памятью не было. То же можно сказать о Ельцине. Он как будто фотографировал информацию и на переговорах легко оперировал этими цифрами, так что партнеры порой терялись.

    Женевская встреча дала результаты: через год, в октябре 1986-го оба лидера встретились вновь. И хотя следующая встреча тоже носила скорее предварительный и ознакомительный характер, она была необходима для дальнейшего развития наших отношений.

    Не случайно это снова были не Москва и не Вашингтон. Дело было даже не в позиции сторон: если ехать друг к другу, пересекать океан, нужно было что-то подписывать. Отношения, как я уже говорил, были в подвешенном состоянии, и необходимо было провести множество рабочих встреч, прежде чем выйти на самый высокий уровень. В предыдущий раз обе стороны воспользовались тем, что у Рейгана был уже запланирован визит в Женеву. Рейкьявик они выбрали в телефонном разговоре. Рейган предложил встретиться еще раз на нейтральной территории с условием, чтобы обоим было одинаково лететь. Посмотрели по карте и остановились на Рейкьявике. Им четыре часа лететь из Вашингтона — и нам столько же из Москвы. Но американцы в средствах не стеснены. Едва разговор состоялся, мы еще даже не объявили о наших договоренностях, а они уже были в Рейкьявике. У них там громадное посольство. А Рейкьявик — городок сравнительно небольшой. И все номера в гостиницах моментально оказались забронированы нашими партнерами. Что было делать? У нас команда была многочисленная: мы должны были уже выходить на подписание кое-каких документов. И тогда мы решили пойти туда на кораблях и всю основную часть нашей делегации разместить на них. Я вылетел туда самолетом, из Эстонии вышел комфортабельный «Георг Отс», из Ленинграда — «Балтия», довольно старый корабль. Они пошли прямым ходом на Рейкьявик и через шесть суток были на месте.

    Мы брали с собой водолазов, которые нас страховали, потому что невдалеке был замечен какой-то луч и кто-то все время крутился у наших кораблей. Мы всегда так бодались с американцами, никуда от этого не денешься. Но нужно отдать должное и нашей дружной команде, и нашим военным специалистам. Сколько бы армию ни критиковали, она у нас, слава богу, есть. Тогда они действовали очень успешно и надежно обеспечили нашу защиту, в том числе информационную.

    Когда началась встреча, оказалось, что позиция американцев смягчилась и мы вот-вот должны были выйти на подписание итоговых документов, но в последний момент все внезапно сорвалось.

    На переговорах важно сразу установить, на чем будут акцентировать свое внимание стороны: на общих интересах или на разногласиях. Туг возникло непонимание. Рейган уперся, мы тоже. Но шансы еще сохранялись.

    Мы с Раисой Максимовной в это время поехали в дальнюю часть страны посмотреть, как там живут простые люди. И вдруг нам дают сигнал: встреча заканчивается, возвращайтесь. Раиса Максимовна ехала на нашем ЗИЛе, я за ней на «мерседесе». Шофер у меня был исландец. ЗИЛ летел, как птица, выдавая километров 160 по грунтовой дороге, и «мерс» еле за ним поспевал, шофер мой был весь в поту. Приехали мы очень скоро, и еще три часа ожидали окончания встречи, которая, как я уже говорил, закончилась ничем.

    И только в ноябре 1987 года мы вышли на официальный визит, хотя разногласия все равно оставались. В свое время мы подписали Хельсинкский акт по правам человека и не все пункты выполняли. Когда речь шла о Сахарове, Буковском, мы о том акте и не вспоминали. Это давало американцам лишний повод для предъявления претензий. Какие-то вопросы мог бы снять сам генсек. Горбачев поговорил с академиком Сахаровым, когда тот был еще в Горьком. Это была его личная инициатива. Брежневу, конечно, такое бы в голову не пришло: в его эпоху генеральный секретарь не всегда мог даже высказаться публично, потому что в случае чего его могли спровадить на пенсию, как Хрущева, одним махом. Может быть, поэтому Брежнев в свое время занял удобную позицию, намеренно не обострял отношений ни с кем из членов Политбюро.

    Теперь принято обвинять Горбачева и Ельцина в том, что они якобы слишком во многом уступили американцам по части разоружения. У нас была своя военная доктрина, в соответствии с которой и делались уступки, а меру возможного определяли военные: время от времени старую технику необходимо заменять более современной, боеспособной. Я на тех переговорах видел одно: наши первые лица отстаивали то, что было общим, заранее оговоренным решением.

    Затем наши отношения с американцами перешли в фазу регулярных встреч. После Рейкьявика в 1987 году был Вашингтон, в 1988-м Рейган прилетел в Москву, в том же году была встреча в Нью-Йорке. Затем на Мальте в 1989-м мы уже встречались с Бушем-старшим. В 1990 году встреча состоялась в рамках хельсинкского саммита. Последний визит Горбачева в Вашингтон был в 1990-м, а Буш приезжал к нам накануне августа 1991-го. Дальше уже с американскими президентами встречался Борис Николаевич. 1 февраля 1992 года была встреча в Кэмп-Дэвиде, затем 15–18 июня того же года состоялся официальный визит Ельцина в США. В 1993 году Джордж Буш прилетал в Москву. Затем в 1994-м мы встречались в Ванкувере, Токио, Москве и Вашингтоне с Биллом Клинтоном. Затем опять Москва и Нью-Йорк в 1995-м, Москва в 1996-м, Хельсинки в 1997-м. Несмотря на такую интенсивность встреч, многие вопросы двусторонних отношений до сих пор, как ни странно, не решены. Та же поправка Джексона — Вэника, препятствующая выходу наших товаров на американский рынок, все еще остается в силе, хотя условия, которые выставляла нам американская сторона, мы давно выполнили.

    За годы службы в протоколе не помню, чтобы на международных мероприятиях выказывалось какое бы то ни было пренебрежение к личности Горбачева или Ельцина. Я видел это собственными глазами. Я участвовал в подготовке их зарубежных визитов, общался с чиновниками средней руки. Только однажды, когда в январе 1992 года я готовил первый визит Ельцина, они вдруг стали не так со мной разговаривать. Я только спросил: «Вы что, ребята, у нас ракет меньше стало? Россия — полномочная правопреемница СССР, и весь мир об этом знает». Недоразумение очень скоро разрешилось.

    Ельцину обычно вспоминают несостоявшийся визит в Исландию в 1997 году и дирижирование оркестром в августе 1994-го в Германии. Об этом столько уже написано, я комментировать не буду. Скажу лишь одно: когда в Германии эта нештатная ситуация случилась, я рванулся президента остановить. И его охрана также среагировала. Но все остальные члены нашей делегации в это время аплодировали и показывали большой палец. Это его, конечно, раззадорило. Борис Николаевич — человек эмоциональный, а тут со всех сторон доносились приветствия. Я считаю, что нельзя постоянно подыгрывать государственному деятелю. Нужно честно говорить, что не так. И еще уметь хранить молчание. Если уж ты оказался рядом, ответственность лежит и на тебе тоже. Кстати, впоследствии оказалось, что некоторые из тех, кто поднимал большой палец, вовсе не одобряли поступка своего президента.

    Я никогда не пытался никому польстить. Так было и когда я работал с Раисой Максимовной. Она говорила: давайте сделаем так. Я: нельзя. Она: ну вот, начинается. Все говорят — можно, а вы — нельзя.

    Однако не стоит забывать, что начиная с 1996 года Ельцин был серьезно болен и часто неважно себя чувствовал. Был случай в Ташкенте, когда во время торжественной церемонии у него сильно закружилась голова. Хорошо, охрана подоспела. Но подобное бывало и со многими другими видными политиками. Маргарет Тэтчер однажды во время выступления чуть не потеряла сознание. Джордж Буш-старший в Японии во время приема упал головой в тарелку. У них тоже явно были какие-то сосудистые проблемы.

    Франсуа Миттеран долгие годы тяжело болел. Когда мы готовились принимать у себя весь мир по случаю 50-летия Великой Победы, французские протоколисты честно нас предупредили, что их президент плох. Мы их успокоили: не волнуйтесь, надо будет — на руках будем носить. Тогда в Москву съехались делегации из 67 стран.

    Во время торжественного приема во Дворце съездов, поскольку было слишком много желающих, для выступлений был установлен регламент пять — семь минут. Миттеран говорил 37 минут. Зал не шелохнулся, только протокольная служба поначалу дернулась, и даже Борис Николаевич, который тоже любит время держать, бровью не повел. Потом, когда вскоре по возвращении домой Франсуа Миттеран скончался, мы поняли, что он воспользовался моментом и попрощался со всеми.

    Французские протоколисты всегда были очень жесткими, с ними трудно было договариваться. Но после визита Миттерана, когда мы сделали все, что в человеческих силах, чтобы обеспечить ему максимальный комфорт, когда мы делали для него максимально короткие проходы, в любую минуту находили стул, кресло, обеспечивали врачебную помощь, они очень высоко оценили нашу работу и по сегодняшний день относятся к нам с искренней признательностью.

    Визиты готовятся порой не месяцы, а годы. Для того чтобы выйти на решение советско-китайских вопросов, связанных с пограничным урегулированием, состоялось 22 встречи на различных уровнях. Шаг за шагом, терпеливо переговорщики шли к тому, чтобы наконец появилось решение, устраивающее обе стороны. Вначале все насущные вопросы суммируются и начинается их проработка на уровне начальников региональных отделов, затем подключаются заместители министра иностранных дел и только потом встречаются министры.

    В каждом конкретном случае нужно смотреть, по какому пути идти: по пути выявления общих интересов или разрешения разногласий. При этом стороны обязательно обмениваются мнениями относительно всех важнейших международных проблем.

    По странному совпадению первый официальный визит у Горбачева был в 1985 году во Францию, и последняя его поездка за рубеж, уже в качестве президента СССР, тоже была во Францию. Сегодня совершенно очевидно, что уже в этой первой поездке было излишне много благостности и восторгов. За рубежом их вообще было значительно больше, чем дома. Здесь перемены тормозились. И хотя Горбачеву удалось освободиться от некоторых ретроградов и вывести их из состава ЦК, реформирование шло очень тяжело. А зарубежные поездки настраивали на другую волну и временами затрудняли анализ истинного положения вещей. То же позднее повторилось и в поездках Бориса Николаевича. На Западе оценивали перестройку, демократизацию страны только с точки зрения прав человека, сильная Россия никому не была нужна.

    Но были и сдерживающие обстоятельства. Во время визита Горбачева советское посольство в Париже пикетировалось. Мы знали, что вокруг нашего здания стоят специально нанятые люди, видели, как им деньги давали за то, что они кричали что-то антисоветское. Все крутилось вокруг нескольких вопросов: Афганистан, диссиденты, права человека. Переговоры Горбачева с Франсуа Миттераном были очень длительными и тяжелыми. Правда, из графика мы не выбились и даже подписали довольно объемный пакет документов после того, как на переговорах наметился прорыв.

    Жак Ширак был тогда мэром Парижа. Его выступление в мэрии с перечислением все тех же претензий Запада к Советскому Союзу мы восприняли как исключительно враждебное. Теперь, когда прошло время, стало очевидным, что ничего особенно обидного для нас он не сказал. Тем более что с Миттераном у нас к тому времени сложились вполне добрые отношения.

    В 1989 году 6–7 октября мы были с Горбачевым на 40-летии ГДР в Берлине. Стену при нас, слава богу, не сносили, но принимали нашу делегацию с каким-то исступленным восторгом. Было даже не по себе: на трибуне стоял Хонеккер, а внизу шла толпа, скандировавшая: «Горби! Горби!» Люди тем самым отдавали дань нашей перестройке. Было очевидно, что перемены грядут, и очень скоро. Может быть, когда Михаил Сергеевич все это увидел, он еще раз удостоверился в том, что не стоит препятствовать объединению Германии. Другое дело, что мы не сумели защитить свои интересы, интересы нашей армии, которая там стояла. Каких-то обещаний не запротоколировали, поверили на слово. Точно так же немного позже, при обсуждении с Кравчуком и Шушкевичем, Ельцин поверил в их намерение жить в едином экономическом пространстве. О НАТО тогда вовсе никто не вспомнил, а уж тем более не было и речи о том, что какая-то из бывших советских республик будет туда вступать. А едва разойдясь, стали враждовать из-за каждого дома, каждой госдачи.

    1989 год был очень активным: у нас было 11 визитов в 11 стран. Были и ответные визиты, но не всегда. Например, в том году мы посетили Кубу, нас принимал Фидель Кастро. Однако его ответный визит по целому ряду причин не состоялся.

    В конце 80-х — начале 90-х годов нам нечем было поддержать наших друзей. Но и ориентировать их с самого начала на нашу помощь было безответственно. Я пять лет работал в нашем посольстве на Кубе, с 1975 по 1980 год, и хорошо знаю, какие добрые чувства испытывал к нам кубинский народ. Мы тогда пытались развивать их экономику по нашим трафаретам, и никаких успехов в том не достигли. Жизнь была тяжелой, многие кубинцы правдами и неправдами стремились перебраться в Америку. Но и у тогдашней Кубы было немало хорошего. В Советском Союзе я не видел таких больниц, какие понастроили там к 1980 году. Не видел таких школ. Когда у нас случился Чернобыль, кубинцы несколько раз брали к себе на лечение и реабилитацию по тысяче человек, пострадавших в результате аварии.

    Визиты Горбачева в страны Восточной Европы главным образом приходились на съезды компартий и заседания стран Варшавского договора. Диалог с руководителями братских партий у Михаила Сергеевича не сложился. Его никто не понимал и не поддерживал, кроме Ярузельского, но в Польше тоже была тяжелая обстановка, уже началось движение «Солидарности», на политическом горизонте появился Лех Валенса. Общего, единого движения братских компартий навстречу переменам тогда не получилось.

    В 1991 году нас впервые пригласили на «семерку», которая проходила в Лондоне. Участвовать во встречах на высшем уровне, проводимых в таком формате, прежде нам не доводилось. Это было событие, мы к нему очень тщательно готовились. В соответствии с практикой того времени в Лондон полетела очень представительная делегация во главе с президентом СССР Михаилом Сергеевичем Горбачевым. Формула проведения «семерок» сложилась уже давно. Как правило, в ее заседаниях участвует «шерпа». Это слово часто применяется в международной практике последних лет, хотя взято оно из лексикона альпинистов. «Шерпа» — это тот, кто при восхождении несет на себе основной груз. Как правило, «шерпы» — министры финансов. Или премьер-министры. Прежде, бывало, приглашали министров иностранных дел, но теперь от этой практики отказались. В рамках этих встреч проводятся рабочие завтраки. Перед началом завтрака, в самый последний момент наш президент решил, что, помимо «шерпы», на завтраке должен присутствовать в недавнем прошлом секретарь ЦК, а на тот период помощник президента по экономическим вопросам Вадим Медведев. При этом Горбачев исходил из того, что стоит лишь попросить, и нам пойдут навстречу. При обычных двусторонних встречах в таких случаях мы сообщали об уточнении состава участников принимающей стороне, и проблем, как правило, не возникало. Но обычные правила не распространялись на схему проведения «семерок». Шеф протокола Министерства иностранных дел, опытнейший дипломат Владимир Иванович Чернышев доложил Горбачеву, что увеличить число участников невозможно. «Как это невозможно?! Договаривайтесь!».

    Естественно, вышел конфуз. Когда мы приехали на завтрак вместе с Медведевым, нам категорически отказали: у нас все определено, рассчитано, столы накрыты, ничего не знаем и знать не хотим. А по окончании заседания «семерки» Горбачев в резкой форме заметил нам, что это протокольный провал. Основной удар пришелся на Чернышева, но и мне, конечно, досталось.

    Когда я вспоминаю о командной работе за рубежом, мне приходит на память еще один случай. В один из последних визитов Горбачева в ФРГ, после переговоров состоялся обед, который в честь прибытия высокого гостя давал президент республики. Обед затянулся, и нам пришлось сдвинуть график отлета. Это был двусторонний визит, поэтому особого ущерба нанести другим мы не могли. Наши самолеты стояли в полной готовности уже за несколько часов до вылета, и службы Германии, естественно, давали нам коридор с определенным зазором, потому что в часы интенсивных полетов рисковать нельзя. Прием все длился. Тосты, разговоры. Один из основных помощников президента А. С. Черняев устал от застолья и под предлогом того, что ему нужно поработать, покинул зал, заявив, что едет в аэропорт. Мы попытались его отговорить. Хотя за рулем у него был немецкий шофер, все равно в пути могли возникнуть сложности, тем более что от Бонна ехать до аэропорта довольно далеко. Но Черняев сел в машину и уехал. С момента его отъезда прошло минут 15–20, обед закончился, и мы выехали в аэропорт. Поскольку наш кортеж, как это полагается, вела полиция, мы добрались до аэропорта очень быстро. С немецкой стороны нас провожали высокие официальные лица. Черняева в аэропорту не оказалось. А мобильных телефонов в ту пору не было, и получить о нем информацию мы не могли. Вначале пришлось задержать вылет. Но держать неопределенное время на плацу высокопоставленных хозяев было некорректно, тем более что авиационные службы аэропорта были мобилизованы для того, чтобы в ближайшее время подготовить к взлету наш самолет. Посовещавшись, мы приняли решение: я должен был остаться и вместе со службой охраны сделать все, чтобы найти Черняева, задержав вылет нашего резервного самолета. По существующим требованиям после взлета основного борта резервный самолет должен взлететь через 15 минут. Но мы не взлетели и через полчаса: машина была телефонизирована, и полиции вскоре удалось установить, что Черняев застрял в пробке. Его нашли, с помощью полицейского сопровождения вытащили из пробки и доставили в аэропорт спустя час после взлета основного самолета. Взбежав по трапу, он неожиданно для нас резко спросил: «Почему не улетели?» — и тут же заявил, что ему необходимо передать экстренное сообщение для информационных агентств о предварительных итогах встречи. В резервном самолете спецсвязи не было. Она всегда придается основному самолету. А потому сообщение, которое подготовил для информационных агентств помощник президента СССР, мы передали благодаря нашим пилотам, которые воспользовались для этого своими каналами связи.

    Должен сказать, что особенно сложно организовать отлет гостей на представительных многосторонних встречах. Если вылет самолета задержится хотя бы на 15–20 минут, это непременно скажется на графике всех остальных и усугубит нагрузку, которая ложится на аэродромные службы. Мы всегда старались вылетать вовремя, без задержек. На наших глазах другие страны порой выбивались из графика, и тогда их с него снимали и ставили в хвост очереди. Это означало, что они могли улететь уже только тогда, когда появится окно, то есть не раньше чем часа через два после остальных.

    Первый визит Б. Н. Ельцина на Запад был тяжелейшим. Мы полетели в Лондон. Я приступил к своим обязанностям в середине января 1992 года, а 30 января мы уже вылетели на краткую встречу с Мейджором, после которой тут же отправились в Нью-Йорк: Борис Николаевич присутствовал на заседании Совета Безопасности ООН, которое проходило 30–31 января. 1 февраля мы вылетели в Вашингтон на встречу с Бушем-старшим. Здесь Ельцин принял Билла Клинтона, кандидата на пост президента от демократической партии. На следующий день у нас была запланирована встреча с Малруни, и мы вылетели в Канаду. То есть за четыре дня провели четыре важнейших мероприятия. А уже 5–7 февраля должен был состояться государственный визит Бориса Николаевича во Францию. И поэтому 1 февраля, вернувшись из Канады, я срочно улетел в Париж готовить визит.

    В течение 1992 года мы нанесли 15 визитов. Если умножить на два — я имею в виду подготовку — я успевал дома только сорочки менять. 1992 год мы закончили визитом в Китай. В декабре нас принимал в Пекине Цзян Цзэминь. Кстати, российский президент среди прочего подарил ему тогда вышедшую в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей» биографию великого учителя Китая Конфуция, которую написал известный отечественный китаевед Владимир Малявин.

    С легендой современной истории Китая Дэн Сяопином президенту СССР М. С. Горбачеву довелось встречаться в 1989 году, во время его первой поездки в Китай. В это время там бушевали страсти: на площади Тяньаньмэнь сидели студенты, которые выступали против репрессий и требовали всяческих свобод. Мы были там 15–18 мая. Площадь была обнесена мешками с песком. Нас даже возили кружными путями, хотя мы жили в резиденции, которая в переводе на русский называется «Хижина рыбака», а оттуда до площади полчаса пешком. Кое-кто из нашей делегации туда, конечно, ходил. Китайцы, узнав, что повстречались с русскими, были очень дружелюбны: мол, русские и китайцы братья навек.

    Наши отношения с Китаем прошли немало тяжелых испытаний. Во времена Хрущева мы сильно испортили отношения с Мао Цзэдуном, которого еще и обозвали «библиотекарем». Это был серьезный просчет: Мао Цзэдун был руководителем, который пользовался огромным авторитетом внутри страны, он прошел через гражданскую войну, победил в ней, возглавил огромное государство. У нас были серьезные разногласия. Хрущевская оттепель не воспринималась китайской стороной, а нам не по нраву было то, что делалось у них. Но в конечном счете китайцы многое у себя поменяли. После Мао Цзэдуна появился Дэн Сяопин, выдающийся государственный деятель, потом Цзян Цзэминь, уникальный политик, интереснейший и образованнейший человек, прекрасно знающий русскую и китайскую поэзию, играющий на многих музыкальных инструментах. Великолепно разбираясь в экономике, он создал свободные экономические зоны, то есть его по праву можно назвать автором шанхайского чуда.

    Мы десятилетия не бывали в Китае. В 1989 году, когда Михаил Сергеевич прилетел в Китай, исполнилось 25 лет, как там последний раз побывал советский руководитель такого уровня.

    Во время беседы с Дэн Сяопином Горбачев позволил себе заметить ему что-то по поводу бунтующих студентов. Весь мир по этому поводу шумел. Дэн Сяопин был спокоен: не торопитесь, разберемся. В свою очередь он прекрасно видел наши ошибки и пытался давать Горбачеву дружеские советы, но тот к ним не прислушался.

    Это была моя девятнадцатая поездка, одна из сложнейших. С Михаилом Сергеевичем у меня было 42 визита, с Борисом Николаевичем — 57: вначале, когда здоровье позволяло, Ельцин был очень мобильный. Всего получилось 99 визитов в дальнее зарубежье, не считая визиты в страны СНГ.

    Первый визит Ельцина был очень показательным: желая охватить как можно больше стран в одну поездку, МИД явно переборщил. То ли мы должны были поскорее продемонстрировать нашего президента всему миру, то ли кому-то подыграть, но поездка была безумная. Из Москвы в Лондон, из Лондона в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Вашингтон, из Вашингтона в Монреаль. И все это за три с половиной дня: в общей сложности больше суток в воздухе и двое суток сумасшедшей работы. Многие ли могут такое выдержать?

    На государственного деятеля такого уровня накладывается большая ответственность, и он затрачивает и физической, и психической энергии значительно больше, чем другие члены делегации. Те, прежние ошибки повторяются и сегодня. Конечно, разница в возрасте, состояние здоровья нашего нынешнего президента позволяют планировать и выполнять то, что было не под силу Борису Николаевичу. Но нужно беречь своих руководителей. Мало кто из государственных деятелей других стран способен на такие подвиги.

    Международная деятельность В. В. Путина предполагает необычайную интенсивность его зарубежных поездок: за время своего президентства он 5 раз был в Северной Америке (3 раза в США и 2 — в Канаде), 13 раз — в Азии, в том числе в Китае, Индии, Малайзии и Таиланде. 26 раз В. В. Путин посетил с официальными и рабочими визитами Европу, побывав в Англии, Австрии, Бельгии, Болгарии, Германии, Греции, Италии, Испании, Норвегии, Польше, Словении, Финляндии, во Франции.

    Из стран СНГ президент чаще всего посещал Украину, Белоруссию и Казахстан. Кроме того, он побывал также в Туркмении, Киргизии, Армении и Азербайджане.

    В международных отношениях даже мелочи играют огромную роль, поскольку все строится на взаимности. Едва выйдя в отставку, Ельцин полетел на Святую землю в Вифлеем, на празднование двухтысячелетия христианства. Программу мы закончили по графику. После встречи с премьер-министром Израиля и Ясиром Арафатом в положенное время приехали в аэропорт, поднялись на борт самолета. Проходят 5, 10 минут, а на взлетную полосу нас не выпускают. Смотрим — в хвосте за нами никого нет, значит, дело не в очереди. Проходит 15 минут. Командир корабля докладывает: местные власти сообщили, что у них нарушена связь и нет машины сопровождения, которая должна вывести самолет на полосу. Проходит еще 5 минут. Мы 20 минут стоим с заведенными двигателями.

    И тут меня осеняет. Я приглашаю командира корабля и спрашиваю:

    — А не было у нас в последнее время сбоев при приеме израильской делегации в Москве?

    Он отвечает, что была задержка с вылетом находившегося с официальным визитом премьер-министра. Наши службы вовремя не подготовили самолет, не опрыскали его специальной жидкостью от обледенения. Я уточнил, на сколько минут задержали вылет. Он отвечает: на полчаса. Я ему говорю: ровно через десять минут у вас заработает связь и появится машина сопровождения. Так оно и случилось.

    Переводчики

    Когда наша делегация прибывает за рубеж, принимающая сторона обязательно предоставляет нам своих переводчиков. Но класс наших переводчиков намного выше. Я с большим уважением отношусь к Министерству иностранных дел и языковой подготовке его переводчиков, потому что был свидетелем, как временами руководители принимающих стран говорили своему переводчику: ты помолчи. Давайте мы будем работать с вашим. Особенно больших успехов достигли наши переводчики восточных языков. У нас прекрасная школа синхронистов. Ни за устный, ни за письменный перевод нам никогда краснеть не приходилось.

    Время от времени переводчики оказываются просто крайними. Бывает, что какой-то документ принимается не в окончательном виде. На переговорах начинаются разночтения. И, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, порой говорят: извините, неточно сделан перевод. Хотя на самом деле такого просто быть не может, квалификация наших переводчиков безупречна.

    На одной из встреч Путина и Блэра, которая проходила в Санкт-Петербурге, российский президент, выступая перед журналистами, отошел от текста и пошутил, употребив идиоматическое выражение, которое в буквальном переводе вовсе не имеет смысла. Синхронист-иностранец не был к этому готов и перевел его слова дословно, что вызвало у публики легкое недоумение. Тогда подключился наш переводчик и перевел сказанное так, как следовало.

    Бывали чисто бытовые накладки, связанные с длительным перенапряжением. Во время поездки в Японию мы с Борисом Николаевичем возвращались после напряженной встречи с представителями японских деловых кругов. Было очень жарко, за тридцать градусов в тени. Все переговоры и встречи постоянно увязывались принимающей стороной с проблемой островов. Мы немного припоздали с возвращением в резиденцию, так что до следующего мероприятия у нас оставалось всего 15–20 минут. Об отдыхе думать не приходилось, времени должно было хватить лишь на то, чтобы умыться и переодеться. Я сказал: «Мы потеряли время». Борис Николаевич был раздражен, он покосился на меня и сказал: «Убью». Рядом с нами шел шеф протокола Японии. И наш переводчик перевел ему реплику Ельцина. Шеф протокола Японии в недоумении обернулся ко мне: «За что тебя собираются убить?»

    Точность — вежливость президентов

    В наше время точность соблюдения графиков встреч и визитов — непременный, неукоснительно соблюдаемый всеми членами международного сообщества принцип. Не знаю, как другие руководители нашего государства, но те, с кем мне довелось работать, этот принцип всегда соблюдали.

    Правда, Горбачев все же мог выбиться из графика в ходе продолжительной дискуссии, но мы его обязательно подстраховывали. На то и существует команда президента, чтобы вовремя подсказать ему, каким должен быть его следующий ход. Впрочем, так было и с Ельциным.

    Обычно в начале встречи мы договаривались о рамках. И когда запланированное время подходило к концу, я просто появлялся в зале и президент, видя меня, говорил: «Мы продолжаем» или: «Сейчас заканчиваем». В первом случае я тут же уходил и спокойно дожидался окончания встречи. Так бывало довольно часто. Но в этом смысле мне очень повезло, поскольку ни с Горбачевым, ни с Ельциным серьезного срыва графика у нас ни разу не было. Надо сказать, что, составляя программу, мы на всякий случай оставляли небольшие зазоры в виде личного времени между началом следующего мероприятия и окончанием предыдущего. И если президент выбивался из графика, он сам за это и расплачивался, так как нам приходилось сокращать его личное предназначенное для отдыха время.

    Борис Николаевич и Наина Иосифовна никогда никуда не опаздывали. Не могу привести ни одного примера, чтобы из-за них задерживалось начало какого-либо мероприятия. Но и других дожидаться Ельцин не любил. Малейшее опоздание гостя или хозяина вызывало у него недоумение.

    Во время рабочего визита Ельцина в Англию в 1994 году нас принимал в Чекерсе премьер-министр Мейджор. Было назначено вечернее мероприятие, довольно светское. Как было оговорено заранее, мы надели смокинги. Мероприятие начиналось по английскому обыкновению в восемь вечера, что для нас непривычно (как правило, мы вечерние мероприятия начинаем не позднее 19 00), плюс разница во времени, по московскому времени было уже 23 часа. К тому же мы прилетели в тот же день. А впереди еще довольно длинный вечер. Гости собрались, идет светский разговор в кулуарах, перед тем как сесть за стол. Проходят 10, 15 минут. Меня подзывает Ельцин и говорит: наверное, пора начинать. Я отвечаю: мероприятие не наше, мы начать не можем. «Тогда узнайте, в чем дело». Я подхожу к шефу протокола министерства иностранных дел Великобритании и спрашиваю, в чем задержка. Он отвечает: одной из центральных фигур сегодняшнего вечера является принцесса Анна, а она задерживается. Королевская семья в Англии очень почитаема, к тому же все может быть в жизни. Проходит еще минут 10. Явно заметно, что Мейджор тоже нервничает. И тут английская сторона дает пояснения. Они сообщают нам, что принцесса была остановлена полицейским на пути из Лондона в Чекере за превышение скорости. Пока составляли протокол, пока она платила штраф, время было упущено. Наконец появилась сама принцесса. Были извинения, шутки. С нашей стороны она встретила очень доброжелательное отношение. Потом Борис Николаевич и принцесса Анна сидели вместе, о многом беседовали. Нас всех поразило, во-первых, что принцесса, член королевской семьи, направляясь на такое ответственное мероприятие, сама была за рулем, а во-вторых, что полицейский, что называется, невзирая на лица, ее оштрафовал.

    Даже сейчас, когда Ельцин вышел в отставку, его пунктуальность остается в силе. И выезды, и поездки, и встречи должны проходить строго по запланированному времени. Его домашние за долгие годы к этому привыкли и относятся с пониманием.

    Мне вспоминается совсем другой случай, из советской жизни. В 1987 году Михаила Сергеевича и Раису Максимовну принимали в Румынии. Михаил Сергеевич уехал на переговоры. Женская программа начиналась обычно минут на 10–15 позже, чтобы Раиса Максимовна вначале могла проводить мужа. За ней приехала Илонка Чаушеску, человек номер два в партии, а на деле и неизвестно, кто был главнее. Проходит 5 минут, а Раисы Максимовны нет, не успела собраться. Я поднимаюсь к ней и говорю: пора. Она: иду-иду. Ждем еще несколько минут. Тут подбегает ко мне охранник и на полном серьезе говорит: меня расстреляют. Я бегу за Раисой Максимовной. Она вышла и разыграла растерянность: одни колготки надеваю — рвутся, вторые — рвутся. Разыграла удачно, и атмосфера сразу разрядилась.

    Неожиданные сложности, возникавшие на переговорах, порождали большие проблемы для протоколистов. Лидеры крупнейших стран проводили двусторонние встречи в рамках «восьмерки», заседаний Совета Безопасности ООН, участия в Генеральной Ассамблее ООН или больших саммитах. Такие встречи были расписаны буквально по минутам. Поскольку встреч предстояло очень много, на каждую отводилось не более 15–20 минут. Это было связано в том числе с проблемой соответствующих помещений, каждое было расписано по графику. Условно, в 11 часов у нас встреча с Клинтоном, а в 11.30 или 11.35 здесь же должна пройти встреча премьер-министра Канады Кретьена с премьером Италии Берлускони.

    Дело было в Бирмингеме. Подошло время нашей встречи с американским президентом Клинтоном, а его все не было. Борис Николаевич попросил меня выяснить, в чем дело. Я подошел к шефу протокола Клинтона и заметил ему: вы опаздываете. Он никак не отреагировал на мои слова. И тут я получил информацию, что Клинтон неторопливо движется в нашу сторону по длиннейшему коридору гостиницы с чашкой кофе в руке. Я вынужден был выйти ему навстречу и деликатно заметить, что у нас очень мало времени и мы боимся опоздать на следующую встречу. Только тогда Клинтон прибавил шагу.

    Японский премьер Хасимото опоздал почти на 10 минут. Борис Николаевич не стал его дожидаться и вышел из комнаты, где должны были идти переговоры, зайдя в соседнюю. Хасимото передали, что российская делегация уходит, и японцы буквально вбежали в помещение, отведенное для переговоров. А вслед за ними спокойно вошли и мы.

    Мы старались постоянно держать график встреч и никогда не нарушать его. Четкость работы каждой делегации способствует успешной работе принимающей стороны, особенно когда проходят большие мероприятия, на которые съезжаются главы 10–35 стран. На принимающую сторону ложатся огромные нагрузки: по организации движения, проездов, проходов, расселения. Они составляют точнейший график прибытия делегации на место с интервалом, как правило, не более минуты, а то и 45 секунд: главы государств подъезжают почти одновременно, и ни один не желает стоять в очереди.

    Когда визит отменяется

    Визиты могут отменяться по разным причинам. Одной из них может быть нездоровье президента. Принимающую сторону необходимо предупредить об этом не позднее чем за две недели — неделю до условленного числа, поскольку подготовка к встрече высокого гостя — очень сложная работа, и технически, и физически, к тому же затратная.

    Бывают случаи, когда в рамках состоявшегося визита сокращаются дальние поездки, снимается какой-то объект посещения. Такой случай был у нас в Китае в 1992 году. Президент Ельцин должен был посетить город Шеньжэнь, столицу одной из наиболее экономически развитых провинций Китая. Лету туда было около трех часов, большие перепады давления. А у Бориса Николаевича поднялась температура, и врачи настаивали на том, чтобы на юг не лететь. Мы знали, что там очень нас ждали. Для того чтобы не срывать поездку, туда на резервном самолете направилась основная часть делегации во главе с руководителем аппарата президента Ю. В. Петровым, а мы срочно вернулись в Москву.

    Такие и подобные решения в любой ситуации принимает первое лицо государства. Естественно, прежде чем его принять, этот вопрос обсуждается со всеми заинтересованными службами и ведомствами. Свое слово говорят врачи. Затем мы пытаемся просчитать, какие в результате отмены визита понесем потери. Посещение Шеньжэня носило ознакомительный характер, так как нам хотелось посмотреть, как в Китае развиваются свободные экономические зоны.

    В 1992 году был отменен визит Ельцина в Японию. Поводом послужило нежелание японцев пойти навстречу требованиям, выдвигаемым службой безопасности президента. Но причин, и серьезных, было несколько: в это самое время, что у нас, что в Японии, слишком накалились страсти вокруг островов, подготовленные документы по ряду позиций были не проработаны. То есть налицо была самая главная причина: визит не был бы плодотворным, а напротив, мог привести к обострению напряженности между нашими странами. В таких случаях его действительно лучше отменить, чем проводить, оставляя множество нерешенных вопросов.

    Прошло совсем немного времени, и наш визит в Японию состоялся в июне 1993 года, в рамках встречи «семь плюс один», а затем с 11 по 13 октября того же года прошел и официальный визит.

    Когда в мае 1996-го в Лионе проходило заседание «восьмерки», а президент Ельцин был болен, российскую делегацию возглавил председатель правительства Виктор Степанович Черномырдин, о чем наши партнеры были заблаговременно извещены.

    На осень 2002 года была запланирована поездка президента В. В. Путина в Данию, в тот период столицу ЕЭС. Так совпало, что она должна была состояться вскоре после теракта на Дубровке. Датчане повели себя, на наш взгляд, некорректно: не отменили съезд, который в это же время проводили в Копенгагене чеченские сепаратисты. Естественно, что визит президента России был отменен.

    Из-за теракта в Тушине, случившегося в июле 2003 года, был на месяц перенесен визит В. В. Путина в Малайзию.

    Когда происходят такие трагические события, глава государства ставит в известность принимающую сторону, принося свои извинения. Это обычная международная практика, в любом государстве в неурочный час что-нибудь может стрястись, землетрясение ли, тайфун или наводнение, как летом 2002 года в Европе, — все мы под Богом ходим.








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке