Боевые действия на Еникальском плацдарме в первую неделю боев развивались по следующей схеме. Немцы создавали линию обороны, состоявшую из опорных пунктов и опиравшуюся на одну-две господствующие высоты. Становым хребтом обороны была не пехота, а артиллерия. Наши войска после нескольких попыток брали одну из этих высот, после чего противник откатывался на такую же линию западнее предыдущей, подбрасывал резервы и контратаками пытался затормозить расширение плацдарма. Наша группировка, накопив новые силы и боеприпасы, с энной попытки брала ключевую высоту, и схема повторялась уже на новой линии.

Проблема заключалась в том, что из-за низкой пропускной способности переправы не удавалось быстро накопить силы и средства для взлома очередной линии. Второй проблемой было снижение эффективности огня батарей с косы Чушка по мере продвижения десанта на запад. А создать сильную группировку артиллерии на плацдарме не получалось из-за проблем с переправой. В итоге немцы получили достаточно времени, чтобы подтянуть силы и создать оборонительный рубеж на линии Керчь — Булганак, о который Приморская армия потом билась несколько месяцев.

К полудню 3 ноября немецкий фронт на Еникальском полуострове подкрепили два обещанных батальона. Центром позиции оставалась гора Хронева (высота 175,0). Наши атаки на этот опорный пункт были отбиты. Зато 55-й гв. сд удалось очистить от противника южную часть поселка Опасная. Это сделало безопаснее выгрузку в одноименной бухте. Авиация из-за погодных условий начала действовать лишь к полудню. За весь день Илы 230-й шад смогли сделать лишь 28 (27) самолето-вылетов на поддержку десанта.

Весь день шла переправа оставшихся войск 2-й и 55-й дивизий. К 8 часам вечера обе они (без тылов и большей части артиллерии) были на крымском берегу. В отличие от Эльтигена здесь вражеская артиллерия вела огонь по переправе с относительно больших дистанций. Кроме того, производилось задымление переправы, что позволяло продолжать перевозки в светлое время суток. К исходу дня на переправу с востока прибыли БКА-304, -305, -306 и снятый с мели БКА-303, а также сейнеры «Волжанин», «Сокол», «Донец» с тремя 16-тонными паромами.

Альмендингер запрашивал удары пикировщиков по переправе. Но 1-й авиакорпус смог выделить только истребители. Между 16 и 17 часами парами Me-109 и ночными истребителями Me-110 были расстреляли в проливе и затонули у косы Чушка АКА-116 и КЭМТЩ-111, а в 17:45 был изрешечен БКА-112. В числе погибших на нем оказались командир катера лейтенант Д.П. Левин, а также дублер командира лейтенант В.И. Косьмин. Катер получил серьезные повреждения, но к 12 ноября был временно введен в строй и впоследствии два раза ходил к Эльтигену. В целом потери катеров в первые сутки, хотя и немалые (только потопленными 7 единиц), не достигли таких масштабов, как у Эльтигена.

В связи с образованием нового фронта командир 98-й дивизии создал центральный участок обороны. В ЖБД 98-й пд есть расчет сил дивизии с приданными частями на восемь часов вечера 3 ноября. В первую очередь бросается в глаза, что не только полки, но и большинство батальонов было раздергано на подразделения, которые сражались далеко друг от друга, на разных участках. По этому расчету, численность «боевых сил пехоты»[66] равнялась 2070 штыков, из которых непосредственно фронт держали не более 1220 штыков (менее 350 у Эльтигена и менее 870 на Еникальском полуострове). Имелось 8 исправных штурмовых орудий. При этом, по данным отдела квартирмейстера 5-го армейского корпуса, на 3 ноября корпус насчитывал 63 тысячи человек, в том числе 98-я дивизия с частями усиления — 20 тысяч! Поскольку командир дивизии Гарайс был сторонником эвакуации Крыма, в своих донесениях он рисовал чудовищное неравенство в силах — видимо, хотел дать лишние аргументы для решения об отступлении. 4 ноября штаб дивизии сообщал совсем фантастические подробности: что русские имеют на Еникальском полуострове 10–20-кратное превосходство, на плацдарм уже переброшены танки.

Какими же силами в действительности располагала 56-я армия на плацдарме к концу суток? По данным штаба Азовской флотилии, к полуночи 3/4 ноября были доставлены (включая десант) 9487 человек, из них 150 морских пехотинцев. Потери убитыми и ранеными на плацдарме за день составили менее 150 человек (немцы только пленными потеряли около 100 человек). Если допустить, что число переправленных не завышено (а в этом есть сомнения), и учесть, что какое-то число людей ежедневно выбывают по болезни, к исходу суток имелись в строю более 9000 человек. Но «штыков» из них было менее 3500, включая находившихся на охране побережья и в резерве. Хотя немецкие данные по числу своих «штыков» явно занижены, все равно мы имели превосходство в несколько раз (но, конечно, не в 10–20, как сообщал штаб 98-й пд).

К сожалению, это преимущество нивелировалось рядом факторов. Из-за отсутствия пристаней на плацдарм еще не перебросили ни машин, ни лошадей с повозками. Боеприпасы приходилось носить на руках от места выгрузки до передовой. С продвижением войск вглубь эта проблема обострялась. Орудия, выгруженные с огромным трудом, из-за отсутствия средств тяги в большинстве своем оставались на берегу. Те же, что вручную выкатывались к передовой, страдали от недостатка снарядов. Войска не получали горячего питания, поскольку еще не было переправлено ни одной полевой кухни.

Сказывалась и неразбериха в управлении в первое время после высадки. Командование 56-й армии было недовольно тем, как управлял боем командир 2 гв. сд генерал-майор А.П. Турчинский. Изначально планировалось первой высадить 55-й гв. сд генерал-майора Б.Н. Аршинцева, но из-за невозможности посадки войск в Кучугурах пришлось изменить очередность. Была упущена возможность с ходу захватить господствующие высоты в глубине, пока противник не пришел в себя и не перебросил резервов. Это подтверждается и немецкими данными о том, что поселок Маяк был занят практически сразу, а батарея, стоявшая на его юго-западной окраине, не была атакована до рассвета.

В ночь на 4 ноября попытался внести свой вклад в срыв переправы немецкий флот. Адмирал Черного моря направил на блокаду нового плацдарма 5 из имевшихся в Керчи 10 БДБ. В немецких документах эта ночь изложена путано и противоречиво. Оценки результатов колеблются от потопленного сторожевого катера до трех поврежденных десантных катеров. У немцев не менее двух барж (F335 и F578) были незначительно повреждены ответным огнем, на F335 один человек был тяжело ранен. По нашим донесениям, на переправу пытались прорваться 4 баржи. После боя со СКА-0112 и СКА-01 они отошли и больше не мешали. СКА-0112 потерял мачту, получил надводную пробоину и вышел из строя до конца операции (утром получил новые повреждения от атаки с воздуха, см. ниже). Из команды катера 4 человека погибли и 1 получил ранение.

В целом рейд закончился неудачей, перевозка продолжалась сплошным потоком. Из Темрюка продолжали высылать в пролив все, что возможно. В ночь на 4 ноября на переправу прибыли буксирный катер «Стрела» с шаландой № 4, сейнер «Путина», ЭМТЩ-82. Последние два, в ночь на 3 ноября не высадившие десанта и лишившиеся хода, утром 3 ноября были прибуксированы в Темрюк и наскоро приведены в порядок. К утру на крымский берег были переброшены боевые подразделения 85-го полка 32-й гвардейской дивизии.

4 ноября после полудня частям 2-й гв. сд удалось обойти гору Хронева с флангов и атаковать ее с тыла. Здесь в первый, но далеко не последний раз показал свою «высокую» боеспособность личный состав 153-й учебно-полевой дивизии. 1-й батальон ее 218-го полка обратился в паническое бегство, высота пала. К вечеру был освобожден поселок Баксы. Были захвачены 2 вкопанных танка, 12 орудий, 5 минометов, 12 пулеметов и другие трофеи, взяты 22 пленных.

55-я гв. сд после тяжелых боев овладела важными высотами и в ночь на 5 ноября освободила Джанкой (не путать с одноименным железнодорожным узлом в северном Крыму). За день 4 ноября через пролив были переброшены все три стрелковых полка 32-й гв. сд. В ночь на 5 ноября 82-й гвардейский полк взял важную высоту 140,7.

Успеху содействовала наша авиация. Несмотря на низкую облачность, штурмовики 230-й шад начали вылеты в 10:06. Из-за плохой погоды за день удалось выполнить только 31 (27) самолето-вылет Ил-2, но в немецких документах есть жалобы на их действия. Ударная авиация противника начала действовать только к вечеру. Истребители появлялись эпизодически, в восемь часов утра они обстреляли СКА-02 и уже поврежденный СКА-0112, имелись жертвы.

Потеря высоты 175,0 заставила немцев отойти на запад и подбросить новые части. Прибыл штаб 218-го учебно-полевого полка со 2-м батальоном полка, его командир с полуночи 4/5 ноября возглавил центральный участок обороны. Из-под Эльтигена подошел 191-й дивизион штурмовых орудий (по-прежнему без 2-й батареи), подтянулся 1-й батальон 290-го пп. Началось создание тылового рубежа («Королевская позиция»), для рытья траншей использовалось гражданское население. По воздуху начали прибывать первые подкрепления с Большой земли, командующий 17-й армии сразу направлял их в 98-ю дивизию (200 человек маршевого батальона «Запад 28» высадились во Владиславовке и 5 ноября прибыли под Керчь). Вечером Альмендингер, обсуждая с Гарайсом перспективы обороны и призывая к стойкости, сказал фразу, много говорящую об оценке защитников Эльтигена: «Наши солдаты должны сделать то же, что русские сделали в Эльтигене»[67] (то есть выстоять).

Командующий 17-й армией настаивал на морской блокаде Еникальского плацдарма. Кизерицки прекрасно понимал, что это невозможно. Причины он подробно изложил в ЖБД. Но, видимо, опасаясь стать козлом отпущения в случае провала обороны, бросил на это безнадежное дело все 9 имевшихся в проливе боеспособных БДБ. Группа Шварце (F312, -316, -476) получила приказ прорваться в Азовское море и блокировать участок между мысами Хрони и Фонарь. На рассвете группа по плану отходила в бухту Булганак (западнее мыса Хрони) и днем отстаивалась у берега под прикрытием зенитных батарей. Участок Фонарь — Еникале занимали еще 5 БДБ, одна баржа прикрывала подходы к молу Колонки.

Как и по предыдущей ночи, немецкие документы сильно противоречат друг другу. В любом случае попытки прорваться на коммуникации провалились. При входе в узость баржи были освещены нашими прожекторами и обстреляны батареями. Хотя попаданий добиться не удалось, снаряды ложились близко, и немцы повернули назад. Сделав еще две робкие попытки, противник из-за начинающегося шторма отошел. F446 выставила на подходах к молу Колонки заграждение «К-20» из 20 донных мин LMA на случай десанта.

В ночь на 5 ноября то, чего не смог добиться немецкий флот, сделал шторм. Переправа почти замерла. За попытки вопреки всему продолжать перевозки флотилия заплатила немалую цену. В течение суток на берег были выброшены СКА-01, БКА-33, БКА-75 и БКА-132. АКА-126 получил удар от одного из бронекатеров и на 2 недели вышел из строя. Был захлестнут волной и затонул сейнер «Сокол», а два парома, которые он вел на буксире, выбросило на берег. Многие катера и суда получили повреждения.

Но самым сильным ударом стал выброс на берег по пути из Темрюка на переправу одного из двух 60-тонных паромов, которые могли перевозить тяжелую технику. Паром (№ 1) пришлось собирать заново, он вступил в строй только 12 ноября. Кроме того, затонул 12-тонный паром, который вез материалы и крепеж для постройки пристани в Глейках. Учитывая, что с пристанями на плацдарме пока было плохо, это событие также отразилось на темпах снабжения войск.

В результате немцам был обеспечен очередной выигрыш времени. Альмендингер получил приказ снять с обороны побережья все, что можно, для создания резервов, а также ускорить подготовку Парпачской (Ак-Монайской) позиции. Командир 5-го корпуса забрал у группы Кригера и перебросил к Эльтигену 10-й румынский моторизованный кавполк. У 3-й румынской гсд были взяты 11-й и 22-й усиленные горно-стрелковые батальоны пятиротного состава. Продолжалось выдвижение артиллерии. Новой опорной точкой немецкой обороны стала высота 144,1. Все атаки на нее были отражены, однако свежая 32-я гвардейская стрелковая дивизия смогла прорваться дальше на север. После драматичных боев со взаимными окружениями и рукопашными боями были заняты важные высоты, 110,7 и 106,0, а к исходу дня освобождены Оссовины.

Сильнее всего от этого пострадал… немецкий флот. PЛC № 9, которая находилась в опорном пункте «Драхе» на мысе Хрони, при приближении наших войск в ночь на 6 ноября была подорвана своим расчетом. Флот лишился одного из двух своих «глаз» в Керченском проливе. Местный командир использовал ценных специалистов в роли пехотинцев. Как минимум один из них попал в плен и сообщил нам интересные сведения.

На море бушевал шторм, а для авиации наступила летная погода. Илы 230-й шад сделали 78 (77) самолето-вылетов. Немцы на поддержку 5-го корпуса бросили всю имевшуюся авиацию. Попытка бомбить пристани на Чушке была сорвана нашими истребителями и зенитной артиллерией, но войскам и пристаням на плацдарме досталось.

В ночь на 6 ноября Кизерицки послал на нашу переправу пять БДБ, несмотря на шторм и на отсутствие признаков движения в проливе. Приказ требовал прервать перевозки без оглядки на погоду и возможные потери. Пролив оказался пуст.

В первой половине дня 6 ноября шторм продолжался, переправа не производилась. Затонул буксирный катер № 56. За сутки шторма на плацдарме стало плохо с боеприпасами, закончились продовольствие и пресная вода. В 07:30 командир 2-й гвардейской дивизии сообщил по радио открытым текстом: «Говорит хозяин, я Турчинский, прошу Вас еще раз доставить продовольствие, его нет, не имею даже лично воды и сухарей»[68]. Пришлось впервые в ходе операции использовать для сброса грузов штурмовики. К счастью, в отличие от Эльтигена это осталось единичным эпизодом. Илы 210-го штурмового полка сделали 29 самолето-вылетов, сбросив в район горы Хронева 5300 кг грузов. Таким способом было доставлено 2150 кг сухарей, 165 кг сахара, 213 кг шпика, 440 кг концентратов, 246 кг консервов, 132 кг табака, 59 кг соли, 10 кг чая, 26 тысяч патронов «TT», 8,8 тысячи винтовочных патронов.

Атаки против высоты 144,1 успеха не принесли. Вечером к немцам прибыл 11-й румынский горнострелковый батальон (пять рот, 650 человек). Его сразу бросили в контратаку. Но подготовка и боевой дух горных стрелков оказались ниже всякой критики. Не выдержав огня, они обратились в бегство и остановились только в полутора-двух километрах от линии фронта. Немецкая контратака при поддержке штурмовых орудий и авиации у Джанкоя, напротив, была отражена с трудом. Противник получил новые подкрепления. Подошел 22-й румынский горнострелковый батальон, по воздуху прибыли из Западной Европы оставшаяся часть (488 человек) маршевого батальона «Запад 28» и рота из батальона III./920.

Когда во второй половине дня шторм ослаб, Азовская флотилия возобновила перевозки. Наконец переправилось управление 11-го гвардейского стрелкового корпуса. Это произошло с большим запозданием и сказалось на темпах расширения плацдарма. Вечером началась переправа 339-й сд 16-го корпуса. Помимо вылетов с грузами, Илы 230-й шад сделали лишь 10 самолето-вылетов на штурмовку. Истребительная авиация снова не смогла помешать вражеским налетам на войска и пристани на плацдарме.

К вечеру 6 ноября в Керчи было по-прежнему 10 БДБ, из них 8 в строю. По приказу адмирала Кизерицки 4 баржи остались в дозоре в Керченской бухте, так как имелись ложные сведения о готовящемся десанте в Керчь. Остальные четыре БДБ командир 3-й десантной флотилии корветтен-капитан Мэлер лично повел в атаку на переправу. Для обеспечения прорыва одиночные бомбардировщики несколько часов бомбили батареи и прожектора на косе Чушка, по тем же целям работала и артиллерия. Но этих мер оказалась недостаточно для безнаказанного прорыва. На входе в узость замыкающая баржа F335 была освещена прожектором и подверглась ожесточенному обстрелу. Получив попадание и имея одного убитого и двух тяжелораненых, она с трудом вырвалась из луча прожектора и ушла в Керчь. Остальные баржи (F446, 578, 316) проскочили на переправу. В течение 2,5 часа группа Мэлера провела три коротких боя, в которых якобы потопила сторожевой катер и 3 десантных катера, заставив остальные отвернуть на восток. Немецкие БДБ получили незначительные повреждения от ответного огня и при обратном прорыве в Керчь.

По нашим данным, все это время с БДБ сражались дозорные БКА-81 и БКА-323. Последний получил легкие повреждения, был ранен пулеметчик. В дозоре также находились БКА-304 и БКА-322. Из донесения БКА-304 видно, что он также участвовал в бою и выпустил 25 снарядов. Наши флотские документы расходятся в оценке рейда. В одних утверждается, что он никак не повлиял на переправу, в других — что переправа ненадолго приостанавливалась, а сейнеры попадали под обстрел, но о каких-либо повреждениях не упоминается[69].

День 7 ноября прошел сравнительно спокойно. Наши войска приводили себя в порядок, пополняли боеприпасы, подтягивали артиллерию, отразили несколько контратак. Продолжалась переправа 339-й сд. На плацдарм наконец были переправлены первые 7 автомашин, первые 9 лошадей и первые 4 полевые кухни. Большая часть грузов по-прежнему переносилась бойцами. Между тем расстояние от пристаней до передовой составляло в этот период от трех до девяти километров! Немецкая авиация действовала на Перекопско-Сивашском направлении, а Илы 230-й шад из-за плохой погоды в течение дня сделали лишь 10 самолето-вылетов.

Днем при расстреле всплывших мин погиб со всей командой ТКА-111. В ночь на 8 ноября Адмирал Черного моря снова послал 4 БДБ атаковать переправу. На этот раз прорыв вообще не удался. Группа была освещена прожектором и обстреляна. После того как F446 получила прямое попадание в рулевую рубку, противник ретировался. Еще 4 баржи находились в дозоре в Керченской бухте. Они попали под огонь с плацдарма и понесли некоторые потери в личном составе. Той же ночью прямо у мола Колонки было выставлено еще 6 мин LMA, чтобы перекрыть проход между выставленным ранее заграждением и берегом.

В ночь на 8 ноября, пытаясь выйти из тупика, наши войска после 15-минутного артналета предприняли ночное наступление. На отдельных направлениях удалось немного продвинуться, но утром немцы при поддержке штурмовых орудий вернули утраченные позиции. Днем из-за плохой погоды Илы 230-й шад смогли сделать всего 13(10) самолето-вылетов.

Видимая стабилизация фронта позволила Енеке 8 ноября перебросить штаб 191-го дшо с 3-й батареей (6 штурмовых орудий) из-под Керчи на север Крыма. Но командование 5-го корпуса не чувствовало спокойствия. Ежедневные потери достигали 200 человек. В ответ на жалобы о нехватке бойцов оперативный отдел 17-й армии пообещал ускорить переброску подкреплений (7 ноября 98-я пд получила 249 человек с флота, 8 ноября — 172 человека персонала люфтваффе).

В связи с жалобами 5-го корпуса на нехватку войск интересно взглянуть на реальное соотношение сил. По справке оперотдела 17-й армии, на 8 ноября в «боевом составе» четырех дивизий и одной группы 5-го армейского корпуса числились 14 470 человек. В данном случае под «боевым составом» понимается численность батальонов, используемых в качестве пехоты. В «боевом составе» 98-й пд, державшей фронт перед обоими плацдармами, насчитывалось 4226 человек. Сюда нужно добавить приданные подразделения, в том числе румын. Общая численность 5-го корпуса на 8 ноября составляла при этом 63 100 человек.

11-й гвардейский стрелковый корпус имел на 8 ноября 3520 «активных штыков» (в эльтигенской группе были 3668 человек личного состава, число «активных штыков» неизвестно, но уж никак не больше половины). Силы противника перед фронтом 11-го гвардейского корпуса оценивались в 3340 «активных штыков». Это число, видимо, было недалеко от истины. В течение суток закончилась переправа 339-й сд и началась переправа 383-й, но в целом соотношение сил для немцев было далеко от плачевного. Днем на плацдарм прибыли первые пять 122-мм гаубиц (21-го гв. ап 2-й гв. сд).

Неудачные действия десантных барж в северной части пролива все-таки заставили Адмирала Черного моря сменить подход к блокаде Еникальского плацдарма. Он отказался от еженощных рейдов и приказал в ночь на 9 ноября поставить на переправе минное заграждение. Мэлеру на F449 в сопровождении F578 удалось в густом тумане проскочить мимо батарей на переправу. Прожекторы тумана не пробили, а огонь артиллерии на звук моторов успеха не принес. С F449 было выставлено 40 донных мин LMA, но точность постановки в таком тумане вызывает большие вопросы. На обратном пути F449 ударилась об остатки опор бывшей подвесной канатной дороги, села на мель и была подорвана своей командой. Взрыв получился очень сильным — видимо, сдетонировали остававшиеся на борту мины (резерв для экстренного минирования Керчи). С берега были слышны 2 взрыва, поэтому наши посты решили, что 2 баржи подорвались на минах. F449 стала первой БДБ, потерянной немцами в ходе операции. F578 тоже наскочила на остатки опоры, но смогла уйти. Поставленное заграждение оказалось единственным реальным вкладом немецкого флота в борьбу с переправой Азовской флотилии.

Адмирал Черного моря после этой ночи перестал посылать баржи против еникальской переправы. 10 ноября он предложил минировать пролив самолетами, но получил отказ. В люфтваффе посчитали глубины слишком малыми для постановки мин с воздуха. Интересно, что именно в ночь на 10 ноября наши посты зафиксировали сброс 5 мин в районе Глейки. Очевидно, в действительности это были обычные бомбы. 9–10 ноября Азовская флотилия понесла серьезные потери на минах. В ночь на 9 ноября у Глейки погиб тендер № 25, днем получил повреждения БКА-301, 10 ноября в проливе погибли БКА-81 и моторный катер (буксир) № 62. Насколько можно судить, только БКА-301 подорвался на донной мине — возможно, из числа поставленных F449. Остальные погибли, видимо, на дрейфующих минах, во множестве сорванных с якорей последним штормом.

Во второй половине дня 9 ноября закончилась переправа стрелковых полков 383-й сд, переправлялись 227-я сд и дивизионная артиллерия 32-й гв. сд (58-й гв. ап). Началась переправа 63-й танковой бригады, до ночи 60-тонный паром № 2 перевез 6 Т-34, 1 тягач на базе Т-34, 2 БТР, разведвзвод и взвод автоматчиков. Наконец на плацдарме появились танки.

Немцы с тревогой следили за оживленной переправой. Погода не позволяла применить против мест выгрузки бомбардировщики, а батареи между 13 и 14 часами провели массированный артналет на пристани в Опасной и Жуковке. Однако 56-я армия уже успела переправить достаточно сил для нового удара. В пять вечера после 30-минутной артподготовки наши войска перешли в наступление по всему фронту. 2-я гвардейская дивизия смогла занять высоту 115,4. Вечером успех обозначился на участке 32-й дивизии. Атаки на высоту 144,1 были отбиты, но севернее 11-й румынский батальон не выдержал удара и отошел в беспорядке. После этого гарнизон оставил охваченную с севера и с юга высоту 144,1. С потерей этого ключевого пункта оборонять прежнюю линию стало невозможно.

Из-за плохой погоды штурмовики 230-й авиадивизии смогли начать вылеты лишь в 16:06 и сделали всего 28 (27) самолето-вылетов. Немцы подняли в воздух истребители, но из-за плохой видимости разбились два Me-109. Видимо, облачность повлияла и на точность наших ударов. Согласно оперсводке 11-го корпуса, в 17:00–18:00 четверки Ил-2 дважды бомбили боевые порядки наших войск.

В ночь на 10 ноября части 32-й гв. сд просочились в тумане между немецкими опорными пунктами, освободили Ляховку, Юраков Кут и вышли на восточный склон горы Темирова (высота 154,4). Эта гора была ключом новой немецкой позиции на северном участке. Альмендингер срочно приказал перебросить из района Феодосии 3-й батальон 23-го учебно-полевого полка, хотя и сомневался в его боеспособности. Утром в Булганак прибыл Гарайс, чтобы лично руководить обороной. Он бросил в контратаку между высотой 106,6 и горой Темирова последний резерв дивизии (1-й батальон 290-го пп) и все 6 имевшихся в наличии исправных штурмовых орудий в сопровождении 35 саперов 198-го батальона. Положение на этом участке стабилизировалось.

Но около полудня гром грянул в центре. 2-я гвардейская дивизия смогла взять гору Иванова (высота 129,6) и курган Марьина могила. Пока два полка наступали с фронта, третий прорвался севернее и ударил во фланг. Грамотно выполненная атака сделала свое дело. По немецкой оценке, гарнизоны опорных пунктов сражались до последнего, но были сломлены многочисленной пехотой, имеющей «бесчисленное количество» автоматического оружия. Собрав остатки разбитых подразделений, Гарайс в 18:30 бросил их отбивать гору Иванова. Кроме новых потерь, немцам это ничего не принесло. Командир 5-го корпуса доложил в штаб армии, что отход на новую позицию неизбежен. Енеке согласился с этим, но приказал держаться еще сутки, пока не будет подготовлена и занята прибывающими войсками новая позиция.

В ночь на 11 ноября свежая 383-я дивизия глубоко вклинилась в немецкую оборону по обе стороны высоты 82,5. К полуночи линия фронта была разорвана на две части. В центре образовался 2,5-километровый разрыв, в котором находилось лишь то, что осталось от двух рот после контратаки на гору Иванова. Гарайс бросил в бой тыловиков, в связи с чем с полудня следующего дня ожидал проблем со снабжением войск. По немецким сообщениям, из Аджим-Ушкайских каменоломен вышли партизаны и взяли под контроль район между Колонкой и Аджим-Ушкаем. В 23:30 Альмендингер сообщил, что теперь целые сутки на старой позиции не удержаться. В три часа ночи 98-я дивизия получила «добро» на отход, но гору Темирова и Колонку было приказано удержать. Отвод войск затянулся до начала наступления 56-й армии утром 11 ноября.

В течение всего дня из-за тумана наши корпуса обходились без поддержки с воздуха. Пикирующие бомбардировщики противника в 15:15 провели налет на пристани, но из-за плохих метеоусловий не нанесли заметного ущерба. Артиллерия сторон действовала очень активно. Пытаясь отразить наступление, немцы израсходовали рекордное с начала операции количество боеприпасов — 136,8 тонны. 5-й корпус начал ощущать нехватку 105-мм, 150-мм и 173-мм снарядов. Как обычно, войска почти до нуля израсходовали 81-мм минометные мины. В 98-й пехотной дивизии к исходу 9 ноября их имелось 0,12 боекомплекта, к исходу 10 ноября — не было вообще. Немногим лучше обстояло дело с 75-мм фугасными снарядами для штурмовых орудий. 5-й корпус затребовал срочную доставку боеприпасов по воздуху.

У нас весь день переправлялась 227-я сд, закончилась перевозка танковой роты 63-й бригады (10 Т-34). Ночью танки не перевозились из-за ремонта парома.

В ночь на 11 ноября части 32-й гв. сд предприняли несколько неудачных атак на гору Темирова, а остальные войска приводили себя в порядок и подвозили боеприпасы. Командующий 56-й армии поставил войскам задачу выйти к Керчи и Булганаку. В бой снова вводилась 55-я гв. сд. Вместе с ней решили использовать танковую роту, не дожидаясь переправы всей 63-й бригады. Танки должны были выйти на высоту 133,3 и закрепиться на ней до подхода войск.

В 09:15 после артналета началось наступление в районе горы Темирова. Гора была охвачена со всех сторон и взята штурмом. Гарнизон не смог отойти и был уничтожен. В плен попали 70 человек, захвачены 15 пулеметов, 6 зенитных орудий. Быстрая потеря очередной опорной точки объяснялась тем, что немецкие подразделения южнее высоты были ошеломлены первым появлением танков и в беспорядке отступили.

Танковая рота увлеклась преследованием и оторвалась от пехоты. Северо-западнее Аджим-Ушкая «тридцатьчетверки» раздавили 3-ю батарею 89-го зенитного дивизиона. 7 танков без боя заняли три кургана южнее высоты 133,3. А взвод боевой разведки (3 Т-34), не видя перед собой противника, дошел до кирпичного завода у северной окраины Керчи. Там танки были расстреляны огнем 88-мм зениток с южной окраины Булганака.

Получив сообщение о первой танковой атаке (число танков было завышено в два с лишним раза), Альмендингер приказал удерживать фронт, не обращая внимания на прорвавшиеся танки, и вернуть к вечеру утраченные позиции. Впрочем, вскоре оптимизм командира корпуса иссяк. Днем он в переговорах со штабом армии говорил о чудовищном численном превосходстве русских (12 тысяч против оставшихся в строю 700 бойцов), просил перебросить самолетами подкрепления и несколько раз спрашивал, не пора ли отходить к Феодосии. Енеке потребовал удержать фронт и пообещал перебросить подкрепления по воздуху.

Наши войска быстро продвигались вперед. К десяти утра подразделения 383-й дивизии вышла к морю на восточной окраине Керчи, отрезав южное крыло немецких войск. Оказавшийся в окружении в районе Колонка — завод Войкова противник ожесточенно сопротивлялся. 32-я и 55-я гвардейские дивизии вышли во второй половине дня к новой немецкой линии обороны в районе высот 125,6 и 133,3; 2-я гвардейская сд освободила Аджим-Ушкай.

На юге 339-я дивизия к четырем часам овладела заводом Войкова и начала очищать от противника Колонку. По нашим данным, среди немецких войск началась паника, они бросились к берегу, на баржи. Огнем противотанковой и полковой артиллерии одна баржа и два катера были потоплены. Лишь небольшой части группировки удалось уйти морем. В числе трофеев за день числятся 2 баржи, захваченные в Колонке (давно притопленные у берега и брошенные). К шести часам вечера остатки немецких войск в поселке были уничтожены.

Немецкие источники лишь констатируют потерю Колонки. В документах штабов всех уровней, от полка до штаба группы армий «А», нет никаких упоминаний об окруженных войсках. Видимо, гибель части отступавших через Колонку войск осталась незамеченной на общем фоне больших потерь в процессе отхода, местами переходившего в бегство. Единственное упоминание, связанное с боями в Колонке во второй половине 11 ноября, удалось найти в ЖБД начальника морской обороны Кавказа. С 16:30 до 18:30 группа Тьяркса (4 БДБ) обстреливала позиции советских войск в этом поселке, не встретив противодействия. Участие флота в эвакуации войск, если бы таковая имела место, обязательно нашло бы отражение в документах Адмирала Черного моря и нижестоящих инстанций. Возможно, часть немецких войск безуспешно пыталась спастись на каких-то лодках, находившихся у берега.

К концу дня 383-я и 339-я дивизии вели бой на восточной окраине Керчи. Немцы в течение дня срочно перебрасывали на новую линию обороны войска. Из северного Крыма прибыл 1-й батальон 121-го полка 50-й пд, с южного побережья — 1-й и 3-й батальоны 23-го упп, по воздуху в Багерово из-за Днепра — 1-й и часть 3-го батальонов 123-го полка 50-й пд. Чтобы не отвлекать 191-й дивизион штурмовых орудий для обороны Перекопа, командующий группой армий «А» забрал у 6-й армии ее единственный 279-й дшо (21 штурмовое орудие) и передал его группе Конрада (49-й горнострелковый корпус). Дивизион планировалось переправить в Крым 13–20 ноября.

К вечеру немцам удалось стабилизировать обстановку. По мнению Гарайса, очень вовремя прибыл 1-й батальон 123-й пехотной дивизии. Его бойцы сразу после приземления в Багерове были посажены в грузовики, доставлены к передовой и немедленно брошены в контратаку. Большую роль в обороне, как обычно, сыграла немецкая артиллерия. Она установила очередной рекорд, израсходовав за день 140,7 тонны боеприпасов (еще 24,5 тонны пришлось на стрелковое оружие). К вечеру практически закончились снаряды у 105-мм пушек обр. 1918 года. У нас положение с артиллерией было сложнее. Войска продвинулись на расстояние, на котором батареи с таманского берега уже работали на пределе дальности. Артиллерия, которая находилась на плацдарме, отстала. В общем, наступающие временно лишились артподдержки. Авиации мешала нелетная погода. В первой половине дня штурмовики 230-й шад смогли сделать только 7 самолето-вылетов.

Во второй половине дня погода немного улучшилась, и Илы сделали по войскам еще 15(12) самолето-вылетов — в основном, по подходящим резервам. К этому времени в воздухе появились немецкие истребители, активно работала зенитная артиллерия. Единственный раз за всю операцию истребителям противника удалось полностью сорвать один из ударов штурмовиков. Сводная пара Ил-2 (по одному самолету из 765-го шап и 43-го гшап) по условиям погоды шла под низкой облачностью без истребительного сопровождения. Me-109 повредили Ил 43-го гшап и ранили его экипаж, поэтому пара была возвращена приказом с земли. Всего из восьми групп Ил-2, дошедших до цели, 3 отработали по десантным баржам в порту, 4 — по пехоте и технике (в том числе 1–2, возможно, попутно проштурмовали минометные точки), и только у одной группы среди основных целей фигурировали полевые батареи. На штурмовку летали также истребители 229-й иад (27 самолето-вылетов с этой целью).

У немцев во второй половине дня нанесли три удара по нашим войскам Ju-87 из III./SG3. Одной из главных целей были танки, два из них были якобы уничтожены (по нашим данным — один, хотя некоторые источники относят его к жертвам артиллерии). Эти налеты сыграли свою роль в остановке нашего наступления.

Впервые в ходе операции штурмовики 230-й шад были привлечены к ударам по БДБ. До этого дня баржи базировались на Керчь, не испытывая воздействия с воздуха — явная недоработка наших штабов. Утренний удар, видимо, был связан с обстрелами «катерами» противника косы Чушка и Еникале прошедшей ночью (в действительности огонь вели береговые батареи). В течение дня 14(12) Ил-2 нанесли по баржам в порту два удара. Летчики доложили о повреждении большой баржи и парохода. Данные ЖБД инженера 3-й десантной флотилии позволяют предположить, что несколько БДБ получили пробоины от осколков и пулеметно-пушечного огня.

Судьбу Керченской базы решила не авиация, а выход частей 16-го корпуса на восточную окраину города. Теперь наша артиллерия могла расстреливать Керченский порт прямой наводкой. К вечеру БДБ навсегда ушли из него. Перед уходом в 17:15 11 ноября немцы подорвали глубинными бомбами поврежденную F419 (была ранее разбита «дружественным огнем» — см. ниже) и два армейских катера. Замыкающая F446 выставила 46 якорных мин FMC от порта до выхода из бухты (заграждение «К-19»). Постановка прошла в спешке и не по плану. После ухода барж из Керчи угроза их появления на переправе 56-й армии перешла в разряд маловероятных событий.

В ночь на 12 ноября и весь день наши войска продолжали безуспешные атаки на новую вражескую линию обороны. Противник всю ночь массированным огнем сковывал нашу пехоту и контратаковал с участием штурмовых орудий. Во второй половине ночи переправу прервал шторм. День также прошел в атаках и контратаках. Из-за шторма и затем из-за ремонта паромов танки не переправлялись. Оставшиеся в строю 5 Т-34 (в бою 11 ноября 4 погибли, а один вышел из строя по техническим причинам) в атаках не участвовали, поддерживали пехоту огнем с места.

К вечеру, в основном, закончили переправу стрелковые полки 227-й дивизии. В половине шестого после 15-минутного артналета наши дивизии возобновили наступление по всему фронту. Наступление продолжалось всю ночь и закончилось незначительным продвижением. Основная причина — отрыв наших войск от артиллерии. А артиллерия и авиация противника буквально свирепствовали на поле боя и над ним.

ПВО за день зафиксировала 200 самолето-пролетов, из них ударные — 149 Ju-87, 12 Не-111, а также 15 Ме-110 в роли штурмовиков. Стоит напомнить, что все это пришлось на фронт протяженностью всего 7 километров. По донесениям 56-й армии, авиация противника бомбила наши войска «непрерывно до наступления темноты».

Штурмовики 230-й шад сделали 80 (70) самолето-вылетов, но сильно уступили вражеской ударной авиации в числе вылетов, не говоря уже о весе сброшенных бомб. В отличие от предыдущего дня большое внимание было уделено ударам по артиллерии. Из 17 групп, дошедших до цели, две имели батареи в качестве основных целей, а остальные 15 били по артиллерии «в том числе». К сожалению, этого оказалось недостаточно, чтобы всерьез осложнить работу вражеской артиллерии, поскольку между ударами во многих случаях имели место продолжительные паузы. По донесениям экипажей, были уничтожены или повреждены 8 полевых и 1 зенитное орудия.

Истребители произвели 167 самолето-вылетов на прикрытие войск и плавсредств и на перехват (частично — к Эльтигену), еще 79 пришлось на сопровождение штурмовиков и 46 — на разведку. Однако заметно помешать вражеским бомбардировщикам они не смогли. Известно, что румынские Ju-87 сделали тремя группами 29 самолето-вылетов и ни один из них не пострадал. Каждую группу пытались атаковать от 8 до 20 советских истребителей, но ни один из них не прорвался к бомбардировщикам, все оказались связаны боем с истребителями сопровождения (по 6 Me-109 на каждую группу). Не пострадали и Не-111 из I./KG55, совершившие днем и последующей ночью 17 самолето-вылетов. Похоже, что и в других случаях имело место то же самое.

Немецкая артиллерия действовала почти столь же интенсивно, как и накануне (расход боеприпасов 101,45 тонны, еще 18,6 тонны — стрелковое оружие). Обращает на себя внимание расход снарядов штурмовыми орудиями: 4 тонны, накануне — всего 0,3 тонны. В течение дня прибыл штаб 123-го пехотного полка с полковыми подразделениями и 3-м батальоном (389 человек), 297 человек маршевого батальона III/863 «Запад», вернулся от группы Конрада штаб 191-го дшо с 3-й батареей (6 «штугов»). К вечеру немцы имели 10 исправных штурмовых орудий, еще 6 числилось в краткосрочном ремонте и 2 — полностью разбитыми.

В ночь на 12 ноября вступила в силу новая организация — 98-й пд (с приданными частями). Теперь за оборону южного участка (от Эльтигена до Керчи) отвечала бригада полковника Фаульхабера (штаб 282-го полка), центрального (от Керчи до Булганака) — 218-й учебно-полевой полк, северного (от Булганака до Азовского моря и по берегу) — бригада полковника Бирмана (штаб 123-го полка). Все эти бригады представляли собой мешанину из батальонов и более мелких подразделений различных частей 98-й, 50-й пд, 153-й упд, румынских 6-й кд и 3-й гсд.

В ночь на 13 ноября 6-я румынская кавалерийская дивизия приняла у 98-й дивизии эльтигенский участок, высвободив немецкие подразделения. Войска 56-й армии в первой половине дня приводили себя в порядок, во второй половине безуспешно наступали. Противнику 4-й день подряд удавалось поддерживать расход боеприпасов примерно на одном уровне. На этот раз израсходовали 85,1 тонны снарядов (без учета армейской артиллерии, приданной 98-й пд, — это еще примерно 10 тонн) и 12,35 тонны боеприпасов к стрелковому оружию.

У нас завершилась переправа матчасти 63-й тбр. Помимо 10 танков, переправленных 9–10 ноября, за 12–13 ноября удалось перебросить еще 11 Т-34 и 7 Т-70, то есть все исправные танки бригады. Немцы получили еще 130 человек маршевого батальона III/863 «Запад», к вечеру имели 7 «штугов» в строю и 9 в краткосрочном ремонте.

Плохая погода свела участие 230-й шад к вылету одной четверки Илов по машинам и скоплениям войск в тылу. Немецкие ударные самолеты летали активнее. Всю ночь проводились тревожащие налеты. Днем Ju-87 и Не-111 несколько раз бомбили наши войска и пристани. Особенно довольны остались немецкие сухопутные командиры налетом пикировщиков на юго-восточные скаты высоты 133,3 — вплотную к позициям своих войск.

В ночь на 14 ноября переправу опять прервал шторм. В половине одиннадцатого после 30-минутной артподготовки 56-я армия перешла в очередное наступление. Основной удар наносила 55-я гв. сд с 1-м батальоном 63-й тбр севернее Булганака. В атаку вышли 14 Т-34, а впереди в качестве боевой разведки — 3 Т-70. Танки ворвались на высоты 133,3 и 125,6, взяли пленных, вышли на восточную окраину Булганака. После того как пехота была отсечена от танков огнем и прижата к земле, танки вели огневой бой на высоте 133,3. Не имея пехотного прикрытия, они понесли большие потери. Вскоре комбат укрыл свои танки от огня на восточном скате высоты. Там танковый батальон до конца дня отражал огнем контратаки.

К четырем часам дня пехота заняла 1-ю линию траншей по скатам высоты 133,3, но дальше продвинуться не смогла. В семь вечера танки были выведены из боя. За день батальон потерял 4 Т-34 и 1 Т-70 сгоревшими, 3 Т-34 и 1 Т-70 подбитыми. Из подбитых 2 Т-34 удалось эвакуировать, а 1 Т-34 и 1 Т-70 остались на вражеской территории. Основную роль в борьбе с нашими танками опять сыграли зенитчики сухопутных войск (батарея 1./275).

Вечером немцы контратаковали при поддержке штурмовых орудий, но были отбиты. Последней попыткой 56-й армии добиться успеха стала неудачная атака в ночь на 15 ноября двумя полками 227-й дивизии. Наступление выдохлось окончательно. Хотя немецкая оборона устояла, пехота противника понесла большие потери, так как из-за каменистой почвы было невозможно быстро окопаться.

Штурмовики 230-й шад сделали 76 самолето-вылетов. Из 19 групп 6 работали по батареям, еще 8 били по ним наряду с другими целями, 4 работали по живой силе и транспортным средствам, одна — по железнодорожному эшелону на станции Чистополье.

Бои 11–14 ноября показали те проблемы, с которыми нашим войскам пришлось столкнуться и в дальнейшем при попытках вырваться с Еникальского пятачка на оперативный простор. Приходилось атаковать на узком фронте с удобным для обороны рельефом местности. Немцы сосредоточили здесь серьезные силы артиллерии. Подавить батареи не удавалось, в результате атакующая пехота или залегала под огнем, или доходила до немецкой передовой с большими потерями и в расстроенном виде. Танки по условиям местности могли действовать только на отдельных участках, которые немцы, естественно, знали и заранее готовились отражать здесь танковые атаки.

Наша артиллерия не могла подавить немецкую в первую очередь из-за недостатков в работе артиллерийской разведки и из-за необходимости ведения огня на предельных дальностях. Войска продвинулись за пределы действенного огня артиллерии с косы Чушка. На плацдарме в это время еще не было ни одной артиллерийской части РГК. Дивизионная артиллерия была частично переправлена, в том числе к началу наступления на плацдарме было пять 122-мм гаубиц. Однако большая часть орудий не обеспечивалась механической тягой, доставка боеприпасов от пристаней была по-прежнему затруднена. Поэтому артиллерийская поддержка оказалась слабой. Из гвардейских минометных частей 6 ноября был переправлен 3-й горный дивизион (12 установок БМ-8). Хотя с 9 ноября он ежедневно производил несколько залпов, от одного дивизиона PC сложно было ждать заметных результатов.

Видимо, единственным выходом было организовать работу штурмовой авиации так, чтобы во время атаки пехоты несколько четверок Ил-2 все время находились в воздухе. Они в первую очередь должны были засекать и подавлять проявившие себя батареи. Однако этому мешали частые периоды нелетной или ограниченно летной погоды. Но и в том случае, когда погода благоприятствовала, штурмовая авиация распылялась по многим целям, часто — второстепенным (см. пример в главе 3.1.2). Идея бросить штурмовики в первую очередь против батарей выкристаллизовалась только к наступлению 4 декабря. Но, как мы увидим, в нем-то штурмовики почти не участвовали из-за событий у Эльтигена.

На результаты наступления повлияло также неумение командиров организовать взаимодействие родов войск, трудности со снабжением через пролив. Помимо ударов артиллерии, наши части страдали и от вражеской ударной авиации, которая использовалась очень интенсивно и при меньшем, чем у нас, числе самолетов сделала больше самолето-вылетов. Удары с воздуха были во многих случаях тесно увязаны с действиями сухопутных войск. Наша истребительная авиация не смогла надежно прикрыть войска, несмотря на большое число вылетов. ПВО на плацдарме пока была представлена зенитно-пулеметными ротами. Зенитная же артиллерия с косы Чушка полностью прикрыть плацдарм не могла.

В общем, с ходу прорвать новую немецкую позицию не удалось. Если в первые дни мощная группировка артиллерии на косе Чушка компенсировала все недостатки в организации боя, то теперь этот источник побед находился слишком далеко от линии фронта. 56-я армия столкнулась с необходимостью постепенно накапливать силы на небольшом плацдарме без порта и при нехватке переправочных средств.

Боевая мощь 56-й армии (а затем Отдельной Приморской армии) на основном плацдарме во многом зависела от потока грузов через Керченский пролив. Получился своеобразный замкнутый круг: пока армия не освободила Керчь, ее снабжение затруднялось отсутствием порта, а сложности снабжения были одной из причин того, что овладеть Керчью не удавалось. Ширина северной части пролива, через которую шло снабжение, в самом узком месте равна четырем километрам. Основная часть перевозок шла с пристаней косы Чушка и с Кордона Ильича. Таким образом, длина морских коммуникаций составляла всего от 4 до 10 км. Но в условиях осенне-зимних штормов и это небольшое расстояние было серьезным препятствием для имевшихся плавсредств. Отдельной проблемой была выгрузка, о чем будет рассказано ниже.

Переправа 56-й армии и ее снабжение через пролив возлагались на Азовскую флотилию. Штабами армии и флотилии были составлены план переправы и соответствующие расчеты. Всего требовалось переправить 3429,8 тонны различного имущества, 58 615 человек, 5703 лошади, 3582 орудия и миномета, 84 танка и т. п. Согласно оперативной директиве фронта от 26 октября, армию требовалось переправить семью эшелонами за 15 суток. Однако планом переправы, подписанным 29 октября командованием 56-й армии и АВФ, предусматривалось разбить армию на 8 эшелонов и переправить ее за 19 суток.

Вряд ли имеет смысл принимать эти сроки всерьез. В расчетах не учитывались ни влияние штормов, ни аварийность, ни противодействие противника. В расчете погрузки соединений и частей отсутствовали тендеры, которые должны были поступить в ближайшее время, а в реестрах перевозки эшелонов они были учтены. Имелись и другие явные несуразности. То, что по мере наращивания группировки на плацдарме придется все большую часть плавсредств отвлекать на снабжение войск, в расчетах вообще не было отражено. По всем признакам, документы составлялись «для галочки», и изначально подразумевалось, что все будет развиваться по обстановке.

В расчетах по снабжению войск на плацдарме исходили из следующих цифр. В сутки на одну дивизию требовалось доставлять 80 тонн: 20 тонн продовольствия (1 сутодача), 40 тонн боеприпасов (0,3 боекомплекта), 20 тонн пресной воды. После сосредоточения на плацдарме двух стрелковых корпусов с частями усиления планировалось ежедневно доставлять почти 500 тонн грузов: 150 тонн продовольствия (1 сутодача), 240 тонн боеприпасов (0,3 боекомплекта), до 100 тонн прочих грузов.

Планом была предусмотрена немедленная постройка пристаней на Еникальском полуострове сразу после высадки. Но из-за того, что при переправе материалов для пристани в Глейке затонул весь крепеж, пришлось использовать подобранные на месте случайные материалы. К утру 4 ноября временная пристань была готова, однако в течение операции она трижды разрушалась штормами, обстрелами и бомбежками. Более-менее нормально построенные пристани начали функционировать только 6 ноября. До этого суда вынуждены были подходить вплотную к берегу с риском быть выброшенными. Разгрузка велась надувными лодками А-3 или прямо по воде вброд. В результате плавсредства разгружались очень медленно, подолгу стояли на рейде. Две пристани в Опасной были построены к 9 ноября. Одна из них, не прикрытая крутым берегом, строилась по ночам под огнем.

К концу операции на плацдарме имелось уже 6 пристаней (3 в Опасной, 1 в Жуковке и 2 в Глейках). Но они часто повреждались по разным причинам, и часть грузов все равно выгружалась на необорудованный берег. Из-за нехватки (а сначала вообще отсутствия) транспорта вывоз грузов происходил медленно. В местах выгрузки, которые регулярно обстреливались, скапливалось большое количество боеприпасов. Все это, вместе взятое, замедляло переправу и снабжение и сказывалось на боеспособности войск на плацдарме, на темпах продвижения.

По окончании высадки весь состав АВФ переключился на переправу. Первоначально руководство осуществлял рабочий аппарат штаба АВФ.

6 ноября была создана временная штатная структура — Переправа, назначен начальник, штаб, тыл и техотдел. Все плавсредства разбиты на 5 отрядов, выделены отряд прикрытия и отряд траления. Не удалось встретить ни одного упоминания этих отрядов в документах — видимо, разделение было формальным. Большинство плавсредств находилось в неудовлетворительном техническом состоянии. В процессе работы создана ремонтная база — сначала в Сенной, затем в Кордоне.

Немецкие БДБ представляли некоторую опасность для переправы лишь в первую неделю. Но в узком проливе рядом с косой, буквально уставленной батареями, они ничего серьезного сделать не смогли. Авиация противника атаковала пристани часто, но зенитная артиллерия и истребительная авиация редко допускали прицельное бомбометание. Самой серьезной угрозой оставались артиллерийские батареи. Для уменьшения этой угрозы в светлое время суток катера прикрывали переправу дымзавесами. Затем была разработана система задымления. Ее осуществлял 64-й отдельный отряд дымомаскировки и дегазации АВФ. В среднем в сутки расходовались 8 тонн дымсмеси и 32 дымовые шашки. Система оказалась эффективной, ущерб от артогня был минимальным. Наибольшие потери причинили мины. Борьба с ними началась с большой задержкой, так как все тральщики использовались в роли буксиров.

К 11 ноября на переправе сосредоточены 10 БКА, 1 СКА, 5 КАТЩ, 7 КЭМТЩ, 2 ЭМТЩ, 13 тендеров, 19 сейнеров, 2 несамоходные баржи, один 60-тонный паром, один 100-тонный паром, 3 парома по 10 тонн — всего 64 единицы. Число вроде бы внушительное, но заметная часть постоянно находилась в ремонте. Бронекатера, которые интенсивно использовались на перевозках, один за другим быстро вышли из строя. На ходу остались только БКА-75 и БКА-305. Из 16 бронекатеров, побывавших к тому времени на переправе (11 дошли до пролива в десантных отрядах в ночь на 3 ноября, еще пять[70] прибыли к вечеру 3 ноября), пять[71] ушли в 3-ю группу высадки в Тамань, БКА-81 погиб, БКА-121, БКА-132 и БКА-301 стояли неисправные у Чушки, БКА-322 — неисправный в Темрюке, БКА-112 и БКА-134 — неисправные в Сенной, БКА-33 и БКА-424 — на мели в районе Глейки. Уже к 11 ноября остро ощущалась нехватка мореходных буксиров и барж.

В документах ОПА встречаются другие данные, но к ним приходится относиться с осторожностью. Так, по донесению штаба армии в оперуправление Генштаба от 1 декабря названы находящимися в строю на 29 ноября 1 СКА, 2 БКА, 2 ТКА, 3 КАТЩ, 6 РТЩ, 18 тендеров, 10 мотоботов, 1 сейнер, 5 моторных катеров, 3 буксирных катера, 1 пароход, I мотодуб, 4 дуба, 4 баржи, 3 60-тонных, 5 40-тонных и 1 16-тонный паромы, 11 бочечных плотов, а всего 81 единица, «остальные в ремонте и на мели»[72]. Между тем, в период 22 ноября — 3 декабря в перевозках в сутки участвовали максимум 32 единицы (в среднем — гораздо меньше). Очевидно, примерно две трети перечисленных плавсредств простаивали из-за неисправностей, но не числились в ремонте. Одни катера просто еще не успели отправить в перегруженные ремонтные базы, на других личный состав устранял поломки на месте собственными силами.

В документах несколько отличаются между собой и данные об объеме перевозок. Учитывая беспорядок, царивший на переправе и в учете перевозок в первые дни, точные цифры установить невозможно. В «Боевой летописи ВМФ 1943» приведены следующие данные: с 3 ноября по 11 декабря 1943 года Азовская флотилия переправила в Крым 84 235 человек, 3295 лошадей, 702 орудия, 191 миномет, 175 установок PC, 155 танков и САУ, 11 бронетранспортеров, 1016 автомобилей, 155 тракторов, 1170 повозок, 173 передка, 197 полевых кухонь, 10 916 тонн боеприпасов, 5103 тонны продовольствия, более 2160 тонн других грузов. Эти цифры (как и приводимые в документах АВФ), особенно по людям и грузам, кажутся завышенными. В целом, несмотря на трудности, флотилия переправила армию через пролив и обеспечила ее снабжение. Правда, плановые сроки соблюдены не были.

Часть снабжения шла по воздуху. Сброс грузов штурмовиками потребовался, к счастью, только один раз — 6 ноября. После расширения плацдарма были созданы две взлетно-посадочные площадки — у поселка Маяк и между Жуковкой и Опасной. Основной объем перевозок осуществлял 9-й авиаполк ГВФ. Легкие самолеты 2-й, 3-й и 4-й авиаэскадрилий (У-2, У-2с, СП) летали с площадки возле Фонталовской на площадку у Маяка, а Ли-2 — с аэродрома Ахтанизовская на площадку у Жуковки. Кроме того, на полуостров летали 5-я отдельная санэскадрилья (на 1 ноября 14 самолетов — три С-2, четыре С-3, пять С-4 и два Як-6) и эскадрильи связи. На плацдарм доставлялись командированные офицеры и медицинский персонал, медицинское оборудование и медикаменты, консервированная кровь, имущество связи, а также срочно необходимые виды боеприпасов. Обратными рейсами забирались тяжелораненые и командированные. Для использования этих площадок и полетов через пролив были разработаны жесткие инструкции. Благодаря их исполнению в течение операции потерь транспортных самолетов над проливом и на площадках не было, несмотря на большое число полетов[73].

Примечания:

6

«Описание боевых действий германской 17-й армии в Крыму за период с 10.10.43 по 27.4.44». ЦАМО, ф. 15, оп. 11600, д. 1597.

7

«Описание боевых действий германской 17-й армии в Крыму за период с 10.10.43 по 27.4.44». ЦАМО, ф. 15, оп. 11600, д. 1597, л. 4.

66

Infanteristische Kampfkraft, условно переведем этот термин как «штыки».

67

ВА-МА RH24-5183, КТВ Gen.Kdo V.A.K. Ia 1.10–10.11.1943, запись от 22:30 4.11.43.

68

ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 48а, л. 46.

69

В ЖБД 339-й стрелковой дивизии есть запись, что 1133-й стрелковый полк при переправе потерял в ночь на 7 ноября в результате морского боя 5 человек убитыми и 14 ранеными, затонули одна 45-мм и одна 76-мм пушка. Такие же потери дивизии при переправе указаны и в оперсводке 16-го стрелкового корпуса, но без ссылки на морской бой. К «морским» донесениям сухопутных войск нужно относиться очень осторожно — в них случалось на редкость кривое отражение реальных событий. Эти потери в реальности вполне могли быть результатом навигационной аварии (например, паромы даже при не очень сильном волнении моря иногда рассыпались на отдельные понтоны) и/или огня артиллерии. Но все же не исключено, что огнем БДБ был разбит один из мелких армейских паромов. Часть их имела команды от Азовской флотилии, часть — от понтонно-мостовых батальонов, приданных 56-й армии, причем происходили передачи от одного батальона к другому. В результате уверенно можно проследить судьбу лишь крупных паромов.

70

БКА-121, -303, -304, -305, -306.

71

БКА-31 — 3 ноября, БКА-303 — 4 ноября, БКА-304, -306, -323 — 9 ноября.

72

ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 44, л. 6.

73

За ноябрь полные данные найти не удалось, но 3-я саэ сделала 228 вылетов в Крым, 4-я аэ связи — 20, 5-я осаэ — 221. За декабрь весь 9-й ап ГВФ сделал 1188 самолето-вылетов в Крым, 5-я осаэ — 437.