Глава 1

[1]

Старое дIленіе черемисъ на крещеныхъ и язычниковъ. Экономическое состояніе послIднихъ. Начало грамотности среди черемисъ. Роль учителей изъ семинаристовъ. Критическое отношеніе черемисской молодежи къ родной дIйствительности. Письмо учителя Жилина о появленiи секты кугу' сорта'. Личность основателя секты. Iго реформы въ области вIрованій и жертвеннаго ритуала. ПроповIдь воздержанія. Отношеніе черемисъ къ новой вIрI на первыхъ порахъ. Сектанты на Казанской выставкI 1890 г. Перечень выставленныхъ ими предметовъ.

За послIднія двадцать пять-тридцать лIтъ въ жизни черемисъ замIтенъ большой переломъ.


И раньше черемисы дIлились на двI, рIзко разграниченныя половины: одна явно и болIе или менIе искренно держалась христіанства, другая соблюдала христіанскіе обряды чисто внIшнимъ образомъ, что называется изъ-подъ палки, т. е. только по принужденію. Такъ повелось издавна. Всего лучше чувствовали себя чи мари', некрещеные черемисы, сохранявшіе древнія языческія вIрованія. Тогда какъ остальные черемисы время отъ времени подвергались преслIдованіямъ за отступничество отъ христіанства, извIстнаго имъ только по имени, преслIдованіямъ, которыя на старомъ канцелярскомъ языкI мягко назывались, изслIдованіями", язычники жили совершенно мирно, усердно молились въ священныхъ рощахъ своимъ богамъ; они исправно занимались земледIліемъ, скотоводствомъ и пчеловодствомъ, жили совершенно патріархально и сильно богатIли. УмIренные въ домашнемъ быту, почти все необходимое производя своими собственными руками, язычники черемисы богато и торжественно справляли всI жертвоприношенія своимъ богамъ. Въ то время какъ крещеные черемисы повсемIстно роптали на поборы духовенства, язычники не знали ничего подобнаго, и та свобода, съ которою они отправляли свое языческое богослуженіе, возбуждала чувство зависти у крещеныхъ, потому что язычники не испытывали въ дIлахъ вIры никакихъ притIсненій отъ духовенства и свIтскихъ властей, особенно послI того какъ большая роща при дер. Купра'н сола' въ Уржумскомъ уIздI Высочайшимъ повелIніемъ отдана была язычникамъ для невозбраннаго совершенія языческихъ жертвоприношеній.


Но время начинало брать свое. Съ увеличIніемъ числа зIмскихъ школъ, къ черемисамъ начала проникать грамотность, а слIдомъ за ней у молодежи появилось критическое отношеніе къ черемисской дIйствительности. Начало такого явленія относится еще къ 60-мъ годамъ минувшаго столIтія, когда очень многіе изъ кончившихъ курсъ Вятской духовной семинаріи стали поступать въ учителя земскихъ школъ; особенно много такихъ учитIлIй появилось на земской службI въ Уржумскомъ, Яранскомъ и Малмыжскомъ уу. Благотворное вліяніе этихъ учителей какъ на учениковъ, такъ и на окружающее населеніе было внI всякаго сомнIнія. Иные изъ нихъ съ теченіемъ времени сдIлались священниками и съ честью проходили свое служеніI. Присматриваясь къ черемисскому быту, не могли они оставить безъ вниманія того двоевIрія, въ которомъ находились крещеные черемисы. ПутIмъ частыхъ бесIдъ со школьниками, удалось имъ незамIтно привить молодому поколIнію убIжденіе въ безполезности и разорительности кровавыхъ жертвоприношеній. на которыя такъ часто тратились язычники, а по ихъ примIру и крещIные черемисы. Особенно грандіозны были подобныя жертвоприношенія, начиная со второй половины 70-хъ годовъ, напр. въ 1875 и въ І878 годахъ. Такъ какъ собесIдованія учителей носили совершенно частный характеръ, нI имIли въ себI ничего начальственного, то они и производили болIе сильное впечатлIніе, нежели обличенія и не всегда умIлыя увIщанія духовенства. Особенно плодотворным были подобныя бесIды въ тIхъ мIстностяхъ, гдI подвизались два наиболIе симпатичныхъ учителя: А. М. Костровъ и А. Жилинь (позднIе священникъ). ПослIдній учительствовалъ сначала въ с. КичмI, почти на границI Уржумскаго и Яранскаго уу., потомъ былъ священникомъ въ с. Верх-УшнурI, а первый въ с. СернурI, вблизи отъ главной языческой святыни черемисъ. Около 1880 г, Жининъ началъ замечать какое-то возбужденiе среди черемисъ: они собирались кучками и о чIмъ-то оживленно бесIдовали. Сначала отъ школьниковъ, а потомъ и отъ взрослыхъ черемисъ Жилинъ узналъ, что предметомъ оживленныхъ бесIдъ черемисъ служитъ новая секта кугу' сорта', появившаяся среди язычниковъ въ предIлахъ Ернурской волости, близь с. Ернуръ (Яранскаго уIзда Вятской губ.)


Путемъ распросовъ Жилину очень скоро удалось установить, что секту основалъ черемисинъ язычникъ, только недавно уволенный въ безсрочный отпускъ гвардеецъ. Во время службы своей въ ПетербургI онъ пріобрIлъ нIкоторый лоскъ и умIнье обращаться съ людьми. Происходя изъ языческой семьи, онъ съ дIтскихъ лIтъ присмотрIлся къ кровавымъ жIртвоприношIніямъ, посIщая вмIстI со своими семейными свящIнныя рощи черемисъ. Пока онъ находился въ военной службI, на него оказывали сильное вліяніе бесIды съ сослуживцами, которыя велись въ гвардейскихъ казармахъ. Простой народъ, какъ извIстно, очень любитъ бесIдовать о вопросахъ вIры. Въ казармахъ были представители разныхъ вIръ и разныхъ народностей, и всI они одинаково осуждали кровавыя жертвоприношенія. Тщетно нашь черемисинъ доказывалъ древность своей Адамовой вIры: онъ долженъ былъ согласиться, что вIра эта устарIла, что Богь-совсIмъ не кровожадное существо и ничуть не нуждается въ кровавыхъ жертвахъ; особенно запомнились ему Iдкія нападки товарищей на черемисское многобожіе. Характерно, что съ черемисскимъ дуализмомъ всI собесIдники легко мирились, но имъ казалось въ высшей степени забавно, что верховный Богъ черемисъ остается совсIмъ безъ дIла, такъ какъ подручныI Iму боги каждый безотчетно завIдуетъ своей частью: одинъ скотомъ, другой пчелами, третій земными произрастеніями и т. д.


Подъ вліяніемъ этихъ бесIдъ, у гвардейца созрIлъ планъ радикальной реформы черемисской вIры. Вернувшись на родину, онъ скоро нашелъ себI помощниковъ, въ, лицI родного брата и сосIда по дIревнI, и втроемъ выработали они проектъ новой вIры. Они упразднили всIхъ, боговъ и оставили одного верховнаго Кугу Юмо; точно также низложенъ былъ злобный Кереметъ съ его обширнымъ штатомъ, но дуализмъ все-таки сохранился, потому что носителемъ злого начала остался Шайтанъ и масса мелкихъ духовъ. Очистительнымъ началомъ реформаторы наши выставили не огонь, а воду, быть можетъ потому, что огонь не столько очищаетъ, сколько уничтожаетъ, все попавшIе въ его власть; вода же самымъ нагляднымъ образомъ способствуетъ удаленію нечистоты. Отвергнувъ принесенiе въ жертву животныхъ, реформаторы ввели жертвы изъ муки, масла и меда, но самою важною жертвой признан пчелиный воскъ, какъ вещество, лишенное всякаго животнаго начала; изъ этого воска приготовляется одна огромная свIча, напоминающая собою внушительныхъ размIровъ цидиндръ; сверхъ того допущены восковыя свIчи меньшихъ размIровъ, числом не болIе девяти. Изъ жертвеннаго обихода удалено все металлическое и даже гончарное: вся посуда сдIлана изъ липоваго и березоваго дерева. Но бывшій гвардеецъ невольно сказался въ томъ, что въ число жертвенныхъ орудій для отогнанiя шайтана было деревянное ружье и такая же сабля, обшитыя холстомъ.


Съ уничтоженiемъ кровавыхъ жертвъ, исчезла теперь у черемисъ постоянная надобность въ священныхъ рощахъ и въ разведенiи многочисленныхъ жертвенныхъ костровъ: отнынI моленія могли совершаться даже въ обыкновенной жилой избI, болIе или менIе чисто прибранной. КромI жертвеннаго стола, на которомъ середину занимаIтъ большая восковая свIча, а по краямъ расположено все приносимое божеству, найдено было нужнымъ ввести еще другой столъ, на который раскладываются принадлежности новаго языческаго культа: сабля, ружье, а также запасныя восковыя свIчи. Оба стола стоятъ на подстилкI изъ чистаго пеньковаго холста; кромI того отъ самаго стола длинный холстъ протянутъ изъ избы на дворъ и идетъ до ближайшаго водовмIстилища-колодца, ключа или рIчки, дабы очищающая стихiя имIла непрерывный доступъ къ мIсту моленія.


Этимъ не ограничились всI реформы, введенныя основателемъ новой секты: насмотревшись въ молодости, какимъ излишествамъ, какому объяденiю и опивству предавались послI жертвоприношенiя черемисы, реформаторъ началъ проповIдь полнаго воздержанiя, въ особенности отъ хмельныхъ напитковъ. Основатель секты и его ближайшiе сотрудники совершали свои моленія по новому обряду совершенно открыто, нисколько не таясь предъ своими единомышленниками; вход для нихъ былъ совершенно свободенъ, и только русскiе не допускались.


ВсI вышIприведенныя подробности покойный Жилинь изложилъ въ пространномъ письмI къ бывшему инспектору народныхъ училищъ Уржумскаго у. В. К. Магнитскому, нIкогда своему прямому начальнику, а послIдній передалъ это письмо мнI, передъ самой поIздкой моей къ черемисамъ въ 1881 г. Кой-что въ этомъ письмI оказалось невIрнымъ, иное пропущено. Въ ту пору мнI не удалось попасть на жертвоприношеніе новой секты, и я не могъ узнать о ней болIе того, чIмъ сообщало письмо Жилина къ Магнитскому; я собралъ только свIдIнія о томъ, что число прозелитовъ новой вIры ограничивается пока лишь нIсколькими дворами въ той деревнI, гдI жилъ ея основатель; что сектанты сами себя называютъ ош мари'-"бIлыми черемисами", хранителями древней вIры "настоящихъ черемисъ" (чи мари'), еще не испорченныхъ христіанствомъ. ВмIстI съ тIмъ я констатировалъ, что секта возбуждала большое вниманіе черемисъ, и многіе пріIзжали издалека, чтобы ознакомиться со словъ основателя съ новымъ вIроученіемъ и своими глазами видIть ритуалъ секты кугу сорта. Можно было также констатировать, что рядовые язычествующіе черемисы, относились къ новой вIрI въ меньшинствI благосклонно, а въ большинствI-безразлично; зато черемисы, придерживающіеся русской вIры, съ презрIніемъ относились къ новоявленному вIроученiю и въ насмIшку прозвали новую вIру "большою свIчой"-кугу сорта, такъ какъ кромI этой свIчи на первыхъ порахъ ровно ничего не усматривали въ новой вIрI, а жрецы не скрывали своего негодованія, хотя негодующихъ было ничтожное меньшинство. Въ ту пору я 8 дней прожилъ у верховнаго жреца черемисъ Токпая и былъ необычайно удивленъ обнаруженной имъ полною терпимостью къ новой сектI.


О новой сектI было вообще мало слышно, и на нее никто нI обратилъ вниманія. Въ 1885 г. я перешелъ на службу въ Сибирь и надолго утратилъ живую связь съ черемисами. Въ 1890 г. я командованъ былъ Томскимъ университетомъ на Казанскую научнопромышленную выставку. ПосIщая историкогеографическое отдIленіе выставки, я увидалъ полный наборъ богослужебныхъ предметовъ, выставленный по собственному почину однимъ изъ основателIй секты-Якмановымъ, фамилiю котораго я теперь только узналъ. ТепIрь жI стало для меня ясно, что совсIмъ пропущено въ письмI Жилина и что изложено недостаточно вIрно. Даю полный перечень всIхъ выставленныхъ предметовъ, съ записанными тогда же черемисскими названіями.


На подстилкI изъ "пеньковаго холста" (муш-винер') стояли два стола (уштел'): одинъ липовый, другой березовый.


А. На "березовомъ столI" (куэ' уштэл'): поставлены:

1. два деревянныхъ «блюда» (теркэ').

2. Обшитое пеньковымъ холстомъ деревянное «ружье» (пуча'л).

3. Деревянная «сабля» (ке'рдо) для отогнанія шайтана, также обшитая холстомъ.

4. Круглый "овсяный хлIбъ" (шобакшах).

5. Пучокъ изъ девяти самодIльныхъ "восковыхъ свIчей" (ши'ште сорта'), длиною 9 1/2 вIршковъ каждая; 8 свIчей не превышали толщины средняго пальца, а одна достигала до вершка толщины.

6. Восковая подставка для свIчей, на подобіе массивнаго низкаго цилиндра, семи вIршковъ въ діаметрI.

В. На "липовомъ столI" (п'истэ ушт'эл) расположены были предметы другого рода.

1. Средину стола занимала восковая подставка для свIчей, такихъ же размIровъ, какъ и на березовомъ столI, и на ней лежало семь восковыхъ свIчей указанной выше мIры, при чемъ одна была толще остальныхъ.

2. Два куска дерева для добыванія живого огня; одинъ кусокъ имIлъ форму небольшого липоваго полIнца съ обтесанными концами, чтобы ловчIе было держать въ рукахъ, а другой представлялъ собою простой березовый четырехгранный брусокъ.

3. Кусокъ вываренной въ кипяткI "березовой губки" (ку'э п'онго — трутъ).

4. Деревянная (березовая) «ступка» (шу'ар) для приготовленія и при ней пестъ (шуар б'ондо).

5. Два «бурака» (ленг'еж) для жертвенныхъ напитковъ и при каждомъ «черпакъ» (кугу' корк'а).

6. Три «ковша» съ длинными рIзными черенками (ш'ушлык).

7. Четыре малыхъ ковша съ короткими ручками (корка').

8. Большая "разливательная ложка" (сабла').

9. "Холщовая сумка" (вин'ер ш'убыш) со сверткомъ пеньковаго волокна (муш), изъ котораго приготовляется свIтильня для восковыхъ свIчей.

10. Небольшой "мIдный ножикъ" (той к'юзе) cъ березовой ручкой для разрIзанія жертвеннаго хлIба, и наконецъ-

11. Холщевый колпакъ (калп'ак), надIваIмый основателемъ секты при моленіи; колпакъ этотъ похожъ нI то на женскую шашмуру (повойникъ), не то на татарскую тюбетейку; снизу колпакъ этотъ совершенно гладкій, а на верхушкI со сборками и небольшимъ нашивнымъ кружкомъ.

12. Сбоку на полу лежали: а) гусли (кусл'е), b) барабанъ малыхъ размIровъ (т'умбур, яранск. т'умбер), с) волынка (ш'убыр, яранск. ш'ибыр), и d) пуч-длинная труба, сплетенная изъ лыкъ.

ВсI вещи выглядIли новенькими, чистенькими, и видимо были нарочно заготовлены для выставки. На выставкI оказались сами основатели секты, братья Якмановы, которые по очереди объясняли значеніе выставленныхъ предметовъ; подобное объясненіе начиналось обыкновенно съ 8 ч. утра и тянулось часа 2 съ перерывами. Оказалось, что Якмановъ явился на выставку со всIми принадлежностями культа по собственному почину. Ко времIни выставки секта успIла достаточно окрIпнуть, число прозелитовъ съ каждымъ днемъ увеличивалось, и вотъ захотIлось Якманову показать, что въ его новой вIрI нIтъ ничего зазорнаго, вреднаго или запрещеннаго. Основатель секты ничего не скрывалъ, "потому что, говорилъ онъ, въ нашей вIрI нIть ничего тайнаго: приходи каждый и спрашивай, о чемъ угодно, — мы ничего не утаимъ". Мало того, онъ приготовилъ для выставки письменное изложеніе основъ новой вIры, въ которомъ смIшаннымъ черемисскорусскимъ языкомъ попытался отмIтить все существенное, чIмъ эта вIра отличается отъ другихъ.


Обратимся къ этому документу.


Примечания:



1

Оттиск из "Этнографического Обозрения", кн. 79, Москва, Типография Императорского Московского Университета, 1909 г.








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке