Глава 8

Великая ересь

Картуш Эхнатона

Арабы называют его Бибан-эль-Молюк – Долина царей. Это узкое ущелье в западном скальном уступе, напротив современного Луксора, – одно из самых пустынных мест на земле. Здесь не растет ничего: ни деревца, ни кустика, ни травинки. Солнце бьет с вечно безоблачного неба, сверкающая синева которого – единственный цвет, составляющий контраст монотонному, ничем не оживляемому темно-золотистому тону скал и песка, холмов и дна долины. И однако эта пустыня заслуживает своего имени, дышащего великолепием. Она буквально как улей пронизана гробницами, которые тысячелетиями хранили богатейшие сокровища, когда-либо предназначенные для почитания мертвых. Из-под этих голых камней Говард Картер и лорд Карнарвон извлекли сказочное погребальное убранство гробницы Тутанхамона.

Под непочтительной журналистской кличкой Кинг Тут этот молодой человек лучше известен миру в целом, чем любой из великих правителей Древнего Египта. Открытие гробницы создало больше рекламы и сенсаций, чем почтенный мир археологии когда-либо знал. История находки была рассказана и пересказана множество раз; но лучший и самый волнующий отчет принадлежит, без сомнения, самому Говарду Картеру.

Содержимое гробницы Тутанхамона сегодня выставлено в Национальном музее Каира. Знакомство с египетскими коллекциями других музеев, с их ящиками с потрескавшейся керамикой и рядами безвкусно расписанных гробов, не способно подготовить туриста к тому, что он увидит в Каире. Чтобы поверить этому, надо действительно это видеть. Среди сотен предметов из гробницы я больше всего люблю позолоченный ларь с его четырьмя богинями-защитницами. Сам ящик содержит четыре сосуда с внутренностями мертвого царя. Четырех богинь можно отличить друг от друга только по головным уборам; они стоят с протянутыми руками, обнимая и охраняя драгоценное содержание ларя. Это хрупкие защитницы; маленькие фигурки по-детски тонки, и в нежных личиках отсутствует вызывающая трепет печать божественности. Предполагается, что моделью для фигурок была юная супруга Тутанхамона, которая, вероятно, была еще подростком, когда изготовлялся ларь. Теория правдоподобна: четыре статуэтки так похожи, что каждое из лиц могло быть копией других и портретом одной и той же девушки. Лица очаровательны, прелестны, и маленькие тела – тела очень юных девушек.

Самые ценные предметы содержатся в Комнате драгоценностей, которая запирается, как сейф. Грабитель, которому удалось бы опустошить только одну эту комнату, поистине мог бы считаться царем воров, но ему понадобился бы автофургон и целый полк помощников, да и рынок сбыта для подобной добычи найти было бы трудновато. Самый внутренний гроб Тутанхамона – это 300 фунтов чистого золота, с портретной головой, которая, по моему мнению, является одной из самых прекрасных вещей, найденных в Египте. Портретная маска, покрывающая голову мумии, также из чистого золота. Затем имеются браслеты и пекторали, перстни и серьги, амулеты и ожерелья, все из золота и драгоценных камней. Египтяне не работали с настоящими драгоценными камнями. Они знали и использовали то, что мы называем полудрагоценными камнями, – бирюзу, аметист, сердолик, лазурит, оникс, яшму, и использовали с поразительным мастерством. Сочетание цветов на инкрустированной крышке гроба великолепно: черно-синие, оранжево-красные и бирюзовые тона на фоне мягко поблескивающего золота.

Любой предмет из этой гробницы стал бы гордостью средней музейной коллекции, а таких предметов там сотни. Содержимое гробницы стоит многие миллионы долларов; но как образцы культурной и художественной жизни ушедшей эпохи они просто не имеют цены. И все же в одном смысле гробница Тутанхамона принесла ученым разочарование.

Сам Тутанхамон был второстепенным фараоном, который умер в восемнадцатилетнем возрасте, процарствовав всего девять ничем не примечательных лет. Тем не менее, когда было объявлено об открытии гробницы, появились надежды, что она содержит исторический материал, который бросит свет на одну из самых интригующих фигур всего древнего мира – фигуру предшественника и тестя Тутанхамона, фараона-еретика Эхнатона.

Если собрать все статуи египетских царей от древнейших до позднейших времен и расположить их в хронологическом порядке, на первый взгляд их можно принять за портреты одного и того же человека. Художественный канон допускал мало отклонений, а его правила применялись к изображению божественного повелителя самым строгим образом. Разумеется, от периода к периоду наблюдаются некоторые стилистические вариации и можно даже различить семейное сходство. Однако длинный ряд мужских фигур по внешности будет одинаков: строгие красивые лица и крепкие мужественные тела, широкие плечи и узкие бедра, никогда ни намека на толстый живот или двойной подбородок. Все похожи, исключая одного, и этот один выделяется среди остальных почти шокирующим несходством. Длинное изможденное лицо с глубоко посаженными глазами и ввалившимися щеками, странно деформированное, почти женское тело. Это Эхнатон, которого Джеймс Генри Брэстед назвал «первой индивидуальностью в истории»

Брэстед дал Эхнатону честь основателя первой в мире монотеистической религии. Брэстеда обвиняли в чрезмерном энтузиазме; некоторые ученые презирают Эхнатона настолько же, насколько Брэстед им восхищается. Но при любой предубежденности невозможно отрицать, что Эхнатон был личностью уникальной и фантастической. Историю его времени можно рассказать исходя скорее из свойств и деяний его самого, чем из общих исторических тенденций; каковы бы ни были экономические, политические или культурные процессы, они были несомненно сформированы и окрашены идеями этого человека. Мы знаем об Эхнатоне гораздо меньше, чем хотели бы знать. Археология, которая никогда не может ответить на все вопросы, особенно беспомощна в проблеме мотиваций. Снова и снова мы спрашиваем себя: «Почему?» И история в который раз не дает окончательного ответа.

Мы знаем, что Эхнатон родился в 1370 г. до н. э. и получил имя своего отца – Аменхотеп («Амон доволен»).

Амон имел причины быть довольным. Провинциальный фиванский бог стал теперь Амоном-Ра, царем богов, и его жрецы контролировали, вероятно, богатейшее религиозно-культовое объединение во всем Египте. В храм Амона, с его все разраставшимся кругом административных и финансовых контор, стекалась огромная доля заграничной дани. Память о Тутмосе III была еще свежа в умах вассальных князей Сирии и Палестины, военные кампании его сына и внука поддерживали египетский престиж в этих областях и поток азиатской дани, льющийся на юг, в Египет. Из Нубии и рудников восточной пустыни золото продолжало течь в сундуки царя и бога. И царю, кроме золота и дани, приходили письма от правителей великих держав древнего Ближнего Востока – из Хеттской державы, Митанни, Вавилона, Кипра – со смиренными просьбами о золоте и предложением своих дочерей для гарема Гора.

Как глава этого богатого и роскошного общества, отец Эхнатона заслужил эпитет «Великолепный», который присвоили ему современные историки. В юности своей Аменхотеп III показывал признаки атлетических способностей, которыми хвастался его дед Аменхотеп II: надпись гласит, что он убил более сотни львов между первым и десятым годами своего царствования. Но, пожалуй, существенно то, что Аменхотеп III не вел военных кампаний, не было даже обычных карательных экспедиций в Сирию в начале царствования. Он широко строил, обогащая великий храм Амона в Карнаке, как, впрочем, и другие святилища. От его погребального храма на западном берегу Нила остались только две гигантские статуи, известные как колоссы Мемнона. Выветрившиеся и обветшалые, теперь они имеют вид меланхолического достоинства, глядя невидящим взором через реку на руины могущественной столицы Египта.

Мать Эхнатона была более замечательной фигурой. Ее вступление в царскую семью было обставлено в манере, уникальной для Древнего Египта. Аменхотеп Великолепный объявил о своем браке в серии памятных скарабеев, такой же формы, как те жуки, которых современные туристы тысячами увозят из Египта в качестве сувениров, но достаточно больших, чтобы вместить короткую надпись на плоском брюшке. Надпись гласит:

«Да живет Аменхотеп III, подаватель жизни, и великая супруга царя Ти, которая живет. Имя ее отца Юйя, имя ее матери Туйя, она супруга могущественного царя, южная граница (владений) которого так далеко, как Карой, а северная граница так далеко, как Нахарин!»

Вызов, звучащий здесь, очевиден. Ти была не царского рода, возможно даже не благородного рождения; гробница ее родителей найдена, и их титулы предполагают достаточно скромное происхождение. Аменхотеп не только женился на дочери народа, но дал ей титул супруги, и надпись на скарабее ясно дает понять, с краткостью, которая граничит с надменностью, что царица выше критики и вообще каких-либо комментариев.

Нельзя удержаться, чтобы не поразмышлять о личности этой царицы Ти, поднявшейся на трон из низов. Она была главной женой в полном смысле слова; фигурируя на памятниках ее мужа более заметно, чем любая другая царица в египетской истории, получая письма от иностранных монархов, что подразумевает, что она имела голос в политических решениях. В Берлинском музее есть поразительная портретная скульптура этой дамы: жесткое маленькое личико с полным надменным ртом и умными глазами – не красивое лицо, но не все великие чаровницы истории были красотками, а Ти, безусловно, заслуживает места среди них, рядом с Клеопатрой, мадам де Монтеспан и другими женщинами, слова которых двигали царствами.

Сын Ти взошел на трон под традиционным именем своего дома, данным в честь великого бога его города. Возможно, вначале Аменхотеп IV правил вместе с отцом, но через несколько лет тот умер либо сделался слишком слаб, чтобы заниматься государственными делами. Есть свидетельства, что еще будучи Аменхотепом IV молодой царь дал толчок некоторым тенденциям, которые ассоциируются с его ересью, но на шестой год правления он довел дела до кризиса.

Средоточием кризиса был новый верховный бог Атон. Чтобы почтить его, фараон сменил имя с Аменхотепа на Эхнатона, что означает «угодный Атону». А чтобы окончательно порвать со старыми богами, Эхнатон перенес свою столицу. Фивы были домом Амона; Атон должен был иметь столицу на земле, никогда не посвящавшуюся другому богу. Фараон переселился с семьей, двором, чиновничеством и новыми жрецами на 300 миль к северу от Фив, в место, известное теперь как Эль-Амарна. На этом месте, где скалистые горы, идущие вдоль Нила, образуют просторную котловину, Эхнатон построил новый город солнечного диска Ахетатон («Горизонт Атона»). Он установил официальные пограничные вехи, навсегда посвящавшие землю Атону, и поклялся никогда не покидать ее границ.

Это было достаточно радикальным шагом, но Эхнатон пошел еще дальше. Он запретил поклонение старым богам Египта – этому расползшемуся пантеону, в сложностях которого путались сами древние египтяне. В особенности фараон возненавидел величайшего из богов – Амона. Его агенты были разосланы по всей стране, к храмам, гробницам и монументам, чтобы уничтожить ненавистное имя с камня, даже когда оно появлялось в имени собственного отца, Аменхотепа. Других богов тоже не пощадили, в некоторых случаях даже слово «боги» во множественном числе соскребали со стен.

Кто был этот Атон, ради которого царь Египта совершил такие монументальные преступления против традиции? В более ранние времена слово атон использовалось применительно к орбите Солнца, и к эпохе деда Эхнатона Атон стал именем собственным, солнечным богом, которому поклонялись. Аменхотеп III время от времени воздавал ему мелкие почести, но был он в лучшем случае второстепенным божком, пока его не открыл Эхнатон.

Старое традиционное изображение Атона как антропоморфического бога с головой сокола

Самые ранние изображения Атона показывают его в виде мужской фигуры с соколиной головой. Это соответствует традиционному египетскому изображению богов в искусстве – с головой зверя или птицы на человеческом теле. Вскоре Эхнатон отбросил и эту традицию. Атон теперь изображался в виде солнечного диска, лучи которого заканчиваются человеческими руками, держащими символический знак слова «жизнь» – крест с петлей наверху («анх»). Бог Атон имел титулы и картуши фараона, носил, даже в качестве солнечного диска, царский змеиный урей, его юбилей, годовщина коронации, праздновался вместе с юбилеем самого Эхнатона. Что же было тогда предметом поклонения Эхнатона? Теории выдвигаются разные. По моему ощущению, то был дух одушевления и творения, скрыто присутствующий в дающих тепло и свет солнечных лучах. Этот дух и был предметом культа Эхнатона. То, что он подразумевал нечто большее, чем физическое благо, предполагается настоянием царя на ma'at.

Мы переводим ma'at словом «правда». Абстракции переводить всегда трудно, и английское слово «правда» (truth) означает для многих разных людей множество разных вещей. В древнеегипетском ma'at, несомненно, означает нечто вроде нашей концепции справедливости, правосудия; слово персонифицировалось богиней, стоявшей рядом с Ра во время суда над человеческой душой. Иероглиф для ma'at изображает перо, которое взвешивалось в сравнении с сердцем усопшего, – чтобы уравновесить перо на другой чаше весов, сердце должно быть свободно от зла. Но ma'at означало нечто большее, чем справедливость; оно определялось как универсальный порядок, божественная система правильности, правильный способ жить. Любовь Эхнатона к ma'at слишком поразительна, чтобы быть случайной, но вопрос о том, что он имел в виду, вызвал массу дискуссий. Мы не видим в культе Атона, каким мы его знаем, сколько-нибудь заметного стремления к социальной справедливости или какого-либо этического содержания, хотя это, конечно, не означает, что их не существовало. Однако безопаснее интерпретировать эхнатоновское ma'at как искренность или чистосердечие. Это понятие ясно проявляется в новых формах искусства, которые Эхнатон поощрял.

Диск Атона

Мы уже отмечали черты этого нового искусства применительно к царским портретам, где новаторство наиболее заметно. Эхнатон сломал старый канон художественного вкуса; первоначальная свобода выражения, которую он, возможно, стремился развить, развилась в новый канон, со своей собственной совокупностью правил. Странные телесные деформации царя копировались в портретах его жены и детей и, в меньшей степени, в портретах придворных – удлиненный череп и тонкое горло, узкие покатые плечи и тяжелые бедра. Несмотря на краткость периода расцвета амарнского искусства, в нем можно различить стадии развития, признаки растущей зрелости и мастерства. Самые преувеличенные формы искусства – некоторые из них опасно граничат с карикатурой – появляются в начале царствования Эхнатона, еще до того, как он покинул Фивы. Но когда перед Первой мировой войной немецкие археологи вели раскопки в Амарне, они обнаружили руины студии скульптора по имени Тутмос, содержавшие некоторые скульптурные портреты фантастической красоты – искусство периода Амарны в его самых поздних и наивысших достижениях. Самый знаменитый из этих бюстов, прелестно раскрашенный бюст Нефертити, пользуется мировой славой – как идеализация экзотической женской красоты и как живое, дышащее изображение конкретной женщины. Трудно описывать искусство Амарны объективно. Ученые говорят о возросшем ощущении движения, о расширении использования кривых, но ни один из этих критериев не объясняет, почему портреты Амарны, особенно голова Нефертити, так захватывают воображение. Гейнрих Шефер, один из немецких специалистов по этому периоду, видит в новом искусстве повышенное эмоциональное содержание. Несомненно, налицо также повышенное чувство индивидуальности; Хафре – это божество, Сенусерт III – муж скорбей, но Нефертити – это Нефертити, и мы чувствуем, что узнали бы ее где угодно и когда угодно.

Эхнатон не только поощрял правду в художественной технике; даже темы искусства стали более откровенными и более естественными. Интимные семейные отношения изображены с поразительной свободой и шармом. Самая распространенная тема – любовь фараона к его красавице жене. Показано, как он обнимает ее, целует ее, опирается невзначай на ее плечо. Чтобы оценить, насколько смелым был в действительности выбор темы, нужно изучить длинные ряды жестких формальных изображений прежних царей и цариц.

Шестеро маленьких дочек Эхнатона были, как можно подозревать, безнадежно избалованы заботливыми родителями. Они сопровождали царя и царицу во всех поездках, сидели у них на коленях и ели с их столов на пирах. В одной сценке маленькая принцесса лукаво щекочет бока лошади, которой правит ее рассеянный отец. На картине царят семейная любовь и мир, вызывающие у зрителя наслаждение, несмотря на утрированные художественные приемы.

Новаторство в искусстве, религии и языке (ибо именно в это время диалект, известный как поздний египетский, впервые используется в официальных текстах) – все эти и другие изменения носят подлинно революционный характер. Но было ли поклонение Атону истинным монотеизмом, как полагал Брэстед? Некоторые ученые это отрицают. Они предпочитают называть атонизм хенотеизмом – поклонением одному богу, не отрицающим существование других. Они указывают, что Эхнатон никогда не отрекался от традиционных притязаний египетских царей на божественность, что его последователи поклонялись не только Атону, но и Эхнатону. Они говорят также, что титулы Атона включали имена и других богов, которые все, конечно, были солнечными богами, но тем не менее самостоятельными богами. И в качестве самого главного из своих аргументов они приводят тот, что гонение Эхнатона на имя архиврага Атона, Амона-Ра, было само по себе молчаливым признанием реальности Амона. Человек не может сражаться с врагом, которого не существует.

Религиозная догма, даже для посвященного, представляет собой лабиринт тонкостей, и, разумеется, приписывать древним людям современные концепции опасно. Но некоторые современные параллели могут быть полезны. Эхнатон называл себя сыном Атона и претендовал на то, чтобы быть единственным, кто действительно знает своего бога; возможно, он был первым, но, уж конечно, далеко не последним пророком с подобными притязаниями. Титулование Атона уравнивает бога с Шу, Ра и Атумом – древними солнечными богами, но в глазах Эхнатона это влияло на уникальность Атона не более чем концепция Троицы на монотеизм христианства. Что до последнего аргумента, то атака Эхнатона на старых богов тоже имеет исторические параллели. Когда Кортес сбрасывал ацтекских идолов с их кровавых алтарей, он пытался разрушить их божественность в сердцах верующих, не признавая реальности этих богов для себя. Преследование старых богов – стандартная практика пророков новой веры, монотеистической или нет; монотеизм по самой своей природе нетерпим, это заметно, и это понятно. Политеистические религии обычно способны и готовы идентифицировать богов других регионов с собственными богами или добавить себе несколько новых. Римляне бросали христиан львам не за то, что христиане были еретиками, но потому, что они были виновны в чем-то вроде государственной измены. Следовательно, преследование Эхнатоном египетских богов может, я полагаю, быть принято как аргумент в пользу монотеистического характера его веры скорее, чем в пользу обратного.

Трудно сомневаться в том, что личная вера Эхнатона была монотеизмом в буквальном смысле слова. Он верил в свою новую религию и отдавал своему богу безраздельную преданность всего своего существа. Особая ожесточенность его нападок на Амона могла быть обусловлена в немалой степени и угрозой трону со стороны богатого и властного жречества Амона. Но Эхнатон не ограничился атакой на Амона. И великий гимн Атона, выражающий преданность Эхнатона, не звучит как произведение политика, облачающего свои прагматические делишки в красноречивые, но пустые слова.

Надписи с этим гимном были найдены в гробницах нескольких придворных Эхнатона в Амарне, и предполагается, что он был сложен самим царем. Его поразительные параллели со 104-м псалмом[3] были впервые отмечены Брэстедом.

ГИМН АТОНУ

Заходишь ты в западном горизонте небес,
И земля во мраке, как мертвая…
Львы выходят из своих логовищ,
А змеи кусают. Правит тьма…

Сияет земля, когда ты поднимаешься над горизонтом…
Обе земли ликуют на ежедневном празднике.
Люди вскакивают на ноги, ты пробудил их.
Во всем мире они принимаются за работу.

Как многочисленны создания твои!
Они были сокрыты от нас.
О ты, единый бог, силами которого никто не владеет.
Ты создал землю по воле твоей, единый,
Людей и животных, больших и малых,
Всех, что есть на земле.

ПСАЛОМ 104

Ты простираешь тьму, и бывает ночь;
Во время ее бродят все лесные звери;
Львы рыкают о добыче
И ищут у Бога пищу себе.

Восходит солнце, и они собираются
И ложатся в свои логовища.
Выходит человек на дело свое
И на работу свою до вечера.

Как многочисленны дела Твои, Господи!
Все соделал Ты премудро;
Земля полна произведений Твоих.

Это сходство не означает, что существует прямая связь между атонизмом и еврейским монотеизмом или что Моисей учился при дворе Амарны. Скорее гимн Атону и псалом представляют собой два примера литературной традиции, процветавшей на Ближнем Востоке достаточно долгое время. Некоторые из концепций и даже фраз Амарнского гимна встречаются в более ранних египетских гимнах периода XVIII династии и сохраняются и после того, как ересь Эхнатона исчезает из Египта. И все же интересно видеть в такой знакомой книге, как Библия, эхо верований египетского фараона во 2-м тысячелетии до Рождества Христова.

Эти верования, насколько мы их знаем, были красивыми, добрыми, выражаясь в любви создателя всего сущего к его созданиям и их ответном ликующем обожании. «Как прекрасен твой восход на горизонте небес, о Атон, начало жизни!» Все создания, даже самые смиренные, хвалят восход бога.

Все животные питаются своими растениями,
Все деревья и травы зеленеют,
Птицы летают в своих болотах,
Крылья их величают дух твой.
Все овцы танцуют, все крылатые создания порхают;
Они живут, когда ты сияешь на них.

Атон есть также бог Нубии и Сирии.

Языки людей отличны по их речи;
Различны также их вид и цвет кожи,
Ибо ты, Разграничитель, разделил народы.

В безоблачном Египте феномен дождя можно рассматривать как пример изобретательности творца в заботе о его неегипетских подданных: «Ты дал жить и отдаленным странам: ты дал им Нил с неба, чтобы он нисходил на них!»

Дух радости и солнечного света, открытых пространств и восхищения многообразными красотами природы дышит в литургии Атона и проявляется в других элементах культа. Богу больше не поклоняются, как Амону, в закрытом, затемненном святилище, среди маленькой группки посвященных. Храмы Атона освещает своими лучами сам бог, великие алтари воздвигнуты в открытых дворах. Согласно рельефам гробниц, часто изображающим эту сцену, жертвы, которые Атон любит получать, состоят из цветов и фруктов, кровавых жертв нет.

В дни своего расцвета Ахетатон был, вероятно, подходящей столицей для чистого и светлого нового бога. Красивые особняки вельмож были окружены садами, бассейнами и цветниками, огорожены высокими стенами, охраняющими частную жизнь. Домики рабочих были маленькими и до монотонности одинаковыми, но и они выиграли бы рядом с некоторыми жилищами феллахов ХХ столетия. Фараон построил себе несколько дворцов. Как от большинства египетских жилых зданий, от них уцелели только фундаменты и полы – гробницы были вечными жилищами, а дома планировались только на время жизни хозяев. Дворцы были наполнены роскошной мебелью и украшениями. Некоторые из предметов, найденных в гробнице Тутанхамона, были, несомненно, сделаны в Ахетатоне, мы знаем, что домашняя обстановка проектировалась с мыслью не только о полезности, но и о красоте.

Дворцы Эхнатона имели красивые расписные полы и стены с изображениями животных, цветущих растений и грациозно порхающих птиц. Здесь он мирно жил со своей утонченной женой и шестью дочерьми. В большом храмовом дворе он поклонялся Атону в назначенные часы, а в скальном уступе за городом он приготовил себе гробницу. Эта гробница, вместе с гробницами его вельмож, была раскопана. Все они оказались пустыми; они были разграблены и изувечены в древности. Но из рисунков, высеченных на стенах погребальных камер, археологи узнали многое об Эхнатоне и его времени; быть может, самая ценная надпись – это копия великого гимна Атону. И стены царской гробницы рассказали нам, что в жизни фараона были свои трагедии. Первым человеком, занявшим место в скальном убежище, был не Эхнатон, а его маленькая дочь, принцесса Мекетатон. Сцены ее похорон еще покрывают стены одной из камер, и печаль царственных родителей изображена с горестной остротой.

Потеря дочери была жестоким ударом, но это было только первой из горестей, ожидавших Эхнатона. Потенциальные источники опасности, сосредоточенные вокруг смещенных жрецов старых богов, набирали силу. А за пределами Египта собирались другие тучи. Мы знаем о зарубежных проблемах довольно подробно – благодаря археологическому открытию, далеко превосходящему гробницу Тутанхамона по исторической ценности, хотя открыт был материал не более ценный, чем простая глина.

В 1887 г. крестьяне, обрабатывавшие поле близ Эль-Амарны, нашли непонятные предметы – разбитые квадратики из высушенной глины, едва отличимые от скрывавшей их коричневой земли. Обычный пахарь их бы выбросил, но не таков египетский феллах. Он знал, что черная почва Египта дает урожаи более ценные, чем пшеница, и что даже самый непритязательный с виду предмет может иметь ценность. Крестьяне соскребли налипшую землю и обнаружили, что плитки покрыты странными царапинами, слишком правильными, чтобы быть случайными.

Со временем эти предметы оказались в Каире. Неприглядные по виду и скромные по материалу, они вначале не вызвали интереса ни у туристов, ни у ученых. Многие плитки были сломаны, другие – намеренно разбиты, чтобы увеличить находки хотя бы по количеству осколков. Но в конце концов ими заинтересовались специалисты – странные царапины оказались клинописью. Клинопись, запрессованная в сырых глиняных табличках специальными стилосами, была письменностью древних вавилонян; в XIV веке до н. э. это был язык международных сношений, примерно как французский в XVIII столетии нашей эры. Руины Ахетатона и антикварные лавки были прочесаны, найдено было около 300 клинописных табличек из обожженной глины. Они представляют собой образцы дипломатической переписки того времени. Архив (так называемый Эль-Амарнский) охватывал период царствования Эхнатона и его отца и включал письма от зарубежных монархов, а также рапорты и депеши от египетских эмиссаров за границей. Взятые вместе, таблички дают живую картину международного положения в 1350 г. до н. э., и картина эта для Египта далеко не блестящая.

Две из великих держав той эпохи, которые упоминаются в дипломатической корреспонденции, – это Хеттское царство и Митанни, или Нахарин. Оба царства лежат к северу от узкой прибрежной сирийско-палестинской равнины, Митанни – на верхнем Евфрате, а Хеттская держава – в Анатолии. Египетско-митаннийские отношения изменились с тех пор, как Тутмос III со своей армией форсировал Евфрат. Митаннийское царство было теперь в дружественных отношениях с Египтом, и несколько фараонов, включая Эхнатона, женились на принцессах митаннийского царствующего дома. Но хетты были лошадками другой масти.

Как Шумер, Митанни и древняя индийская цивилизация, представленная Хараппой и Мохенджо-Даро, Хеттская держава навсегда исчезла бы из памяти человечества, если бы не была воскрешена археологами. Судьбу таких культур, некогда блестящих, процветающих и могущественных, можно рассматривать как предметный урок недолговечности человеческого тщеславия. Если последние 100 лет вывели на свет божий такие открытия, то какие еще погребенные цивилизации могут лежать скрытыми под почвой нескольких континентов?

Существование хеттов не было полным сюрпризом для ученых, ибо в Библии и в других источниках содержались намеки на то, что такой народ некогда жил на Ближнем Востоке. Но только после 1906 г., когда начались раскопки хеттской столицы в Богазкёе, в Анатолии, все великолепие хеттской цивилизации было действительно оценено. Самым удивительным результатом раскопок стала расшифровка хеттского языка: ко всеобщему удивлению, он оказался индоевропейским, близким к латыни и германским языкам. Правда, говорить о речи жителей Богазкёя как о едином языке было бы упрощением, ибо там было полдюжины разных языков и две системы письма – клинопись и причудливые хеттские иероглифы. Тем не менее остается фактом, что перед 2-м тысячелетием до н. э. в Анатолию вторгся воинственный народ, который говорил на индоевропейском языке и покорил туземцев, не говоривших на индоевропейских языках, заселявших эту область. Грамматическая неуклюжесть предыдущего предложения преднамеренна; слово «индоевропейский» неприменимо к народам, применимо оно только к языкам, на которых они говорят, и я хочу избежать малейшего намека на ариев или другие расовые чудеса. Мы еще не знаем с уверенностью, кто были хеттские завоеватели, откуда они пришли и когда; но благодаря раскопкам и дешифровке многих табличек, найденных в хеттских городах, мы многое знаем о хеттской культуре, расцветшей в Малой Азии.

К периоду, который мы рассматриваем, хетты подошли в хорошей форме. Своим процветанием они были, по-видимому, обязаны одному человеку – царю по имени Суппилилиума. Обладатель этого сладкозвучного имени был, вероятно, динамичной личностью, но мы знаем о нем только благодаря его деяниям, которые были, надо признать, значительны. Одним из его главных достижений было ниспровержение Митаннийского царства, которое было слишком близко и слишком могущественно на хеттский вкус. После пробной попытки завоевания, которая провалилась (отчасти благодаря египетскому вмешательству), Суппилилиума все же захватил митаннийскую столицу и вынудил царя к бегству. Затем он смог перенести свое внимание на другую цель, Сирию, где его прежние попытки блокировались влиянием Митанни. Теперь эта нация сошла с дорожки, Вавилон был мертв, Ассирия мужала, но была еще молода. Для хеттских амбиций оставался только один источник опасности – Египет.

Сирия и Палестина с давних пор были средоточием борьбы, во времена Эхнатона не меньше, чем в наше время. Несмотря на военные подвиги Тутмоса III и его наследников, маленькие города-государства этого региона всегда лелеяли свою мечту о независимости. Нередко случались мятежи, как называли их скандализованные египтяне, особенно после смерти фараонов, когда внутренняя смута, неизбежная при восхождении на трон молодого и неопытного правителя, могла удержать египетскую армию дома. Но великие завоеватели, такие как Тутмос I и Тутмос III, были людьми энергичными и помнили об империи. Мятежи быстро подавлялись, а за ними следовали частые инспекционные поездки и бряцание саблями. Ко времени Аменхотепа III египетские провинции в Сирии уже привыкли наслаждаться процветанием. Или так казалось.

Со своего насеста, высоко в горах Малой Азии, Суппилилиума поглядывал на юг и выжидал. Отец Эхнатона в молодости оказал помощь своему шурину из Митанни, и, возможно, именно египетские войска спасли Митанни от первого хеттского натиска. Однако трудно сомневаться в том, что притязания хеттского царя в Сирии начались, когда Аменхотеп III был еще жив. Митанни наконец пало, и никаких комментариев из Египта не последовало. Затем на трон взошел новый фараон и в то время, как юный Эхнатон грезил о правде у себя дома, старый царь хеттов играл в политику силы в Азии. Он не рискнул бы на прямую военную атаку, – во всяком случае, не на Египет, даже если бы страна управлялась дураком. Были более легкие пути. Он плел свою паутину, протягивая нити в города-данники Египта и посылая льстивые письма, составленные на полированном дипломатическом жаргоне, своему простодушному «брату» в Египет.

Хеттский царь вскоре нашел орудия, которые искал, – Абду-Аширту, князя маленького государства Амор на верхнем Оронте, и его сына Азиру. После смерти своего отца Азиру принял правление Амором как вассал Египта; он также унаследовал должность «мастера грязных дел» для Суппилилиумы. Он тоже писал бесконечные письма Эхнатону, твердя о своей лояльности и описывая мужественные битвы с «предателями» в других городах.

Первые шаги Азиру в борьбе против этих «предателей», в числе которых были лояльные прибрежные города Северной Сирии, оказались успешными и не встретили сопротивления. Однако даже города, которые не почувствовали тяжелой руки аморейского князя, не питали иллюзий относительно его намерений. Старейшины богатого города Тунипа направили фараону красноречивую мольбу о помощи, продиктованную страхом и отчаянием:

«Кто прежде ограбил Тунип, не будучи ограбленным Тутмосом III? Когда Азиру войдет в Симиру, Азиру сделает с нами, что пожелает, на территории царя, нашего повелителя; и об этих вещах нашему повелителю придется пожалеть. А теперь Тунип, твой город, и слезы его текут, и нет помощи для нас. 20 лет мы взываем к нашему повелителю царю, царю Египта; но не пришло к нам ни слова – нет, ни одного!»

Неприятности начались при Аменхотепе III, но Эхнатон не предпринял шагов, чтобы исправить ошибки своего отца. Симира пала, как и боялись старейшины Тунипа; город Сидон, не видя помощи из Египта, договорился с Азиру и помог ему в атаке на Тир. В скором времени пали все средиземноморские города, подвластные Египту, за исключением Библа.

К этому времени правитель Библа, пожилой вельможа по имени Рибадди, был крайне обеспокоен. Он писал своему повелителю Эхнатону о деяниях Азиру, и он знал, что Библ будет следующим. После падения Симиры его письма исполнены жгучей страсти, и можно только дивиться настойчивости, лояльности и упрямому мужеству старого князя.

Очевидно, эти письма не дошли до Эхнатона. Азиру имел друга при его дворе, и этот человек, занимавший полезный пост главного дворецкого, как-то ухитрялся скрывать истину о том, что происходило в Сирии. Его имя было Туту или Дуду – имя, которое должно быть написано кровью рядом с именами таких предателей, как генерал Арнольд и М. Квислинг. Азиру и сам был интриганом не хуже; он даже убедил офицера египетской армии, расквартированной в Галилее, в том, что Рибадди предатель, и уговорил его послать египетских наемников атаковать Библ! После такого удара в спину город, естественно, восстал против Египта и изгнал Рибадди, передав его скипетр и его семью в руки Азиру. Мужественному Рибадди удалось вернуть Библ, но положение его было безнадежным. Азиру процветал, как процветают злые и порочные в пословицах, несмотря на то что его вызвали в Египет, чтобы дать объяснения наконец проявившему подозрительность царю. Корабли врагов Рибадди блокировали город и отрезали источники снабжения; даже жена старика умоляла его покориться Азиру. И все же он держался, прося всего 300 человек, чтобы помочь ему удержать город. На это письмо, как и на другие, не было ответа. Библ пал, и голос Рибадди более не слышен в архивах Египта.

На юге ситуация была столь же отчаянной, хотя опасность здесь была другой – полные ярости налетчики пустыни, которых называли хабиру. Эти люди интересовали историков из-за этимологического сходства их названия с евреями. Вероятно, хабиру были скорее сплавом различных этнических групп, чем отдельным племенным целым, но они вполне могли включать людей с еврейской речью и обычаями. Они не были цивилизованным народом, как египтяне и хетты, но они были могучие воины, и крепости Палестины, ослабленные годами небрежения при Аменхотепе III, падали перед ними, как колосья под серпом. И снова никакой реакции Эхнатона!

«Если войска не придут и в этом году, – писал Абду-Хеба, египетский наместник в Иерусалиме, – все владения царя, моего повелителя, погибнут. Если нет войск в этом году, пусть царь пошлет своих людей выручить меня и моих братьев, чтобы мы могли умереть с царем, нашим повелителем».

Мы не знаем, удалось ли Абду-Хеба достичь Египта или он погиб под руинами своего города, но Иерусалим пал, Мегиддо пал, и большая часть азиатских владений Египта оказалась полностью для него утерянной.

Историк здесь не может не спросить: что же за человек был Эхнатон, если он смотрел, как уходит в песок его империя, и даже не шевельнул пальцем, чтобы ее спасти? Если он был идеалист и пацифист, как полагают некоторые египтологи, как мог он бесстрастно наблюдать смерть своих подданных и предательство вассалов?

Определенного ответа нет, как нет какого-либо объяснения мотивов Эхнатона. Подлинные факты о войне в Сирии, быть может, не доходили до него. Деятельность сложной бюрократической машины сама по себе является превосходным экраном против истины, и вокруг трона, кажется, были предатели. Но даже при этом – с учетом плохих коммуникаций, обмана, бюрократической волокиты – Эхнатон ничего не предпринял, исходя из свидетельств, которые мгновенно бросили бы его предка Тутмоса III в поход с армией за спиной.

Трудности за рубежом, недовольство дома; подземный шорох потенциальной катастрофы должен был, наконец, достичь ушей Эхнатона, глухих ко всем звукам, кроме гимнов своему богу. Какое конкретное событие или цепь событий привели его к пониманию опасности, мы можем только гадать, но в течение двенадцатого года его царствования появляются признаки перемен. Сон продолжался целых шесть лет.

На двенадцатый год правления мать Эхнатона, царица Ти, прибыла в Эль-Амарну с государственным визитом. Возможно, проницательная старая дама нашла необходимые слова предупреждения для своего ослепленного сына. Она жила в Фивах и была слишком умна, чтобы не замечать признаков недовольства. Фивы были центром культа Амона, и его бездомные, дискредитированные жрецы должны были стать самыми опасными врагами нового бога и его царственного ревнителя. Бесхитростная масса простого народа, сбитая с толку странными догмами, заменившими старые, проверенные веками защитные силы жизни и смерти, могла обрести голос. Третьим источником дисгармонии была старая фиванская аристократия, оттесненная выскочками, воздававшими лицемерные почести Атону. Если слова о лицемерии покажутся вам циничными, мы должны напомнить, что некоторые из самых любимых придворных Эхнатона жили и процветали после его смерти, при воскрешенном Амоне. Его фаворит, вельможа Эйе, со временем наследовал Тутанхамону как Гор, господин Двух Земель. А наследником Эйе был Харемхеб, служивший при Эхнатоне.

Во всяком случае, Эхнатон начал наконец понимать, что все идет плохо. Одной из наиболее насущных проблем была проблема наследника. У него было шесть дочерей, но женщина не могла держать трон Гора одна. Он должен был искать наследников, выбирая мужей для своих дочерей.

Старшая дочь, Меритатон, вышла замуж за молодого вельможу по имени Сменхкара, о его родителях ничего точно не известно. Стройный, хрупкий на вид юноша, он мог быть собственным сыном Эхнатона от младшей жены или наложницы.

Вскоре после его коронации в качестве соправителя Эхнатона Сменхкара и его супруга отбыли в Фивы. Этот мальчик был одним из самых эфемерных фараонов Египта, но мы знаем, что он вновь основал храм Амона в Фивах. Факт мелкий, но значительный, ибо он означал компромисс. Эхнатон, чьи клятвы навечно удерживали его в границах города Атона, послал своего сына и дочь в цитадель Амона для примирения. Конкретная угроза, заставившая Эхнатона пренебречь своими обещаниями, если она и была, неизвестна. Возможно, с возрастом практичность сменила идеализм или изолированность фараона от политического центра Египта позволила разрастись беззаконию и беспорядку, которые с запозданием привлекли его внимание. Мы можем только гадать. Но мне трудно поверить, что взгляды Эхнатона изменились. Фанатизм или идеализм такого накала, что вдохновили глубокое искоренение вневременной религии Египта, обычно переживают человека, который держится таких убеждений.

Можно вообразить горечь фараона, вынужденного принять решение, столь противное всем его верованиям. Она была усилена концом романтической идиллии с его царицей, Нефертити.

Имя, которое ей очень подходит, означает «прекрасная женщина пришла». В ранние дни их брака Эхнатон не жалел сил, чтобы показать ей свою любовь. Хотя она была, вероятно, не царского рода, как и ее свекровь, – ибо она никогда не носила титула царской дочери, – муж составил для нее царское титулование и дал ей дополнительное имя Нефернефруатон («Прекрасны красоты Атона»). Ее титулы проникнуты лаской и нежностью: «светлорукая, грациозная, та, чей голос радует царя».

Нефертити разделяла верования мужа и поклонялась Атону рядом с ним. Возможно, она была более ревностной из них двоих, ибо в тот момент, когда Эхнатон стал делать авансы Амону, Нефертити покинула дворец и поселилась в северной части города вместе со своей второй дочерью Анхесенпаатон и ее мужем Тутанхатоном. Возможно, этим периодом датируется другой портретный бюст Нефертити, найденный в Амарне. У нее такая же гордо посаженная голова, те же изысканные черты, но время взяло свою дань. Почти неразличимое ослабление мускулов горла и подбородка, жесткость некогда нежного рта говорят о разочаровании или скорби с тончайшим мастерством, которое делает эту скульптуру еще большим шедевром, чем более знаменитый ранний раскрашенный портрет.

Раскол в некогда любящей супружеской паре не был односторонним. Эхнатон заменил имя и титулы жены именами Меритатон и Сменхкара. Он осыпал молодого человека милостями, дал ему имя, которое носила Нефертити – Нефернефруатон. Но настали времена, когда любовь фараона стала проклятием, а не благословением. Попытка примирения рухнула. Сменхкара и его жена никогда не вернулись в Ахетатон; судьба их по сей день окутана мраком.

Когда первая его надежда увяла, Эхнатон выбрал другого наследника. Тутанхатону было в то время около девяти лет, его жене, второй дочери Эхнатона, не больше одиннадцати или двенадцати. Как и Сменхкара, Тутанхатон мог быть сыном Эхнатона. Мы знаем точно, что он был связан родством с Аменхотепом III.

Выбор этого мальчика в качестве соправителя был одним из последних государственных актов Эхнатона. Не найдено записей о его смерти, похоронах или мумификации. Нефертити исчезает с исторической сцены примерно в это же время и в том же мертвом молчании.

Три года Тутанхатон оставался в городе Ахетатоне. Затем внезапно он перенес двор обратно в Фивы, сменил имя на Тутанхамон и начал восстанавливать храмы, которые Эхнатон осквернил.

«Храмы богов и богинь развалились. Земля опрокинута вверх дном, и боги повернулись спиной к этой земле. Сердца их болят, потому они разрушают то, что было сделано. Но я замыслил планы в сердце моем, стремясь послужить отцу моему Амону. Вся собственность храмов была удвоена, утроена, учетверена; труды их оплачены дворцом и поместьями повелителя Двух Земель».

Так читается реставрационная надпись Тутанхамона. Иными словами, фараон дает вчетверо против того, что другой фараон пытался разрушить. Триумф Амона был полным.

Интересны эмоции двух малолетних правителей при этой капитуляции, особенно Анхесенамон, ибо она тоже взяла имя бога, которого ее отец подверг анафеме. Были ли они согласны покориться Амону или оказались беспомощными пешками в руках взрослых игроков? Тутанхамон не имел времени, чтобы утвердиться, даже если и хотел этого. Он умер в 18 лет и был похоронен в своей маленькой гробнице в Долине царей, напротив Фив. Вскоре после похорон грабители сделали две попытки проникнуть в гробницу, но их остановили прежде, чем они достигли погребальной камеры, и проход был вновь запечатан. При фараонах XX династии Рамзес VI высек себе гробницу как раз наверху и слева от гробницы Тутанхамона, и обломки от проходки завалили нижний вход, спрятав на века до момента триумфа Картера в 1922 г. В гробнице были найдены еще две мумии – девочек-младенцев, недоношенных. Так кончились надежды амарнского семейства на учреждение династии. Но юная вдова Тутанхамона сделала одну последнюю отчаянную попытку сохранить власть.

Картуши Тутанхамона и его царицы

Эта невероятная история известна не из египетской археологии, а из раскопок в столице хеттов в Анатолии. В царских архивах хранился клинописный текст хеттского царя Мурсилиса III, рассказывающий о послании египетской царицы к его отцу, нашему старому другу Суппилилиуме.

«Мой муж мертв, – писала она, – а сына у меня нет. Люди говорят, что у тебя много сыновей. Если ты пожелаешь дать мне одного твоего сына, он мог бы стать моим мужем. Я не желаю брать моего слугу и делать его моим мужем».

Если бы хеттский царь действовал быстро, он мог бы изменить историю. Но он был слишком хитер, чтобы распознать искренность, когда видел ее, и причина для его скептицизма имелась. «Со старых времен такого никогда не случалось!» – воскликнул он. Он послал своего человека в Египет, чтобы исследовать дело, прежде чем принять решение. «Быть может, они имеют принца; они могут пытаться обмануть меня и в действительности не хотят моего сына на царство».

В украшенных колоннами расписных залах царского дворца в Фивах царица Анхесенамон скорбела по своему юному мужу и ждала ответа. Никто не консультировал ее по поводу наследования, она была только женщина, дочь ненавистного царского дома. Поэтому ей нужно было действовать быстро и тайно, ибо она была только пешкой в текущей политической игре, которой распорядились бы по приказу победителя. Ясно, что она не могла ожидать помощи от бывших приближенных отца, хетты были ее последней надеждой.

Но дни шли, ответа с севера все не было, и Анхесенамон, вероятно, становилось труднее и труднее сохранять маску безразличия. Затем наконец пришло письмо. Мы не знаем, как оно было доставлено и кем, но его смысл понятен из письма, которое молодая царица написала в ответ. Я не знаю в древней истории более красноречивого текста.

«Почему ты говоришь, что они могут попытаться обмануть меня? Если бы я имела сына, разве писала бы я в чужую страну в манере, унизительной для меня и для моей страны? Тот, кто был моим мужем, умер, и я не имею сыновей. Может быть, мне взять моего слугу и сделать его царем? Я не писала в какую-нибудь другую страну, я писала только тебе. Люди говорят, что у тебя много сыновей. Дай мне одного, и он станет моим мужем и царем в земле Египта».

С этим посланием гонец вновь отправился в долгий опасный путь. На этот раз Суппилилиума поверил. Перед ним был, выражаясь на современном жаргоне, слишком хороший шанс без борьбы прибрать Египет к своим рукам, чтобы упустить его. Он послал сына, но слишком поздно. Согласно хеттским источникам, царевич и его эскорт были атакованы и убиты в пути пехотой и конниками Египта. Заговор был раскрыт.

А что стало с царицей Анхесенамон? Она была истинной внучкой умной, старой и незнатной Ти, которая сражалась за корону на свой манер, но, увы, ее муж не был могучим царем. Ее муж был мертв, и на его месте стоял бывший визирь Эйе, который только что приказал нарисовать себя на стене гробницы Тутанхамона в качестве наследника этого мальчика. Археологи нашли золотой перстень, несущий соединенные картуши Эйе и Анхесенамон. Это может указывать на попытку Эйе оправдать захват трона браком с вдовой фараона. Поскольку он был пожилым человеком и мог переносить лояльность от Атона к Амону без видимых уколов совести, такой брак был отвратителен для молодой царицы со всех точек зрения. Она никогда не была супругой Эйе. Царица, которая стоит рядом с ним на его рельефах, – это та же самая женщина, которая была его женой в более скромные дни в Амарне, а Анхесенамон, как и ее родители, исчезает со страниц истории.

Некоторые историки отрицают значение перстня, считая, что Эйе никогда не лелеял планов женитьбы на молодой царице. Я лично не могу предложить другого объяснения соединенных картушей, которые никогда не изображаются в паре, если отношения не являются очень близкими – родитель и ребенок, муж и жена, предшественник и наследник. Но для меня решающий довод – это горькое письмо царицы к хеттскому царю. «Может быть, мне взять моего слугу и сделать его царем?» – спрашивает она с яростным презрением. Женская интуиция так же губительна в исторических исследованиях, как и в семейных дискуссиях; однако я рискну предположить, что именно такое замечание сделала бы женщина, когда она оскорблена как женщина и как царица – авансами от человека с подчиненным положением и предательским характером – Эйе. Я подозреваю, что брака фактически не было – она не показана как его жена. Но он вполне мог планировать брак, и ему могла помешать в последний момент смерть Анхесенамон. У нас нет позитивных свидетельств, что она умерла тогда, но, как и в случае с Хатшепсут, обстановка и обстоятельства, окружающие ее исчезновение, не позволяют предположить менее драматический финал. Обычно допускается, что царица могла быть убита при попытке передать Египет хеттам, но возможно и другое объяснение. Может быть, Эйе означал «участь хуже смерти» для гордой дочери царя-еретика.

Многие из главных героев драмы Амарны исчезают со сцены так же таинственно и непонятно, как Анхесенамон. Гробница ее мужа – конечно, самое знаменитое археологическое открытие всех времен, но есть одно другое захоронение этого периода, которое должно быть отмечено. Контраст между этой гробницей и гробницей Тутанхамона по-театральному ярок.

В 1907 г. Теодор Дэвис, богатый американский археолог-любитель, откопал в отдаленном уголке Долины царей захоронение. В маленькой неукрашенной камере в скалах был найден гроб по форме мумии и скудный, торопливо собранный набор погребальной утвари. Гроб был в плохом состоянии; из-за влаги в камере сгнили козлы, на которых он стоял, и падение, а также сырость сильно повредили его. От мумии остался скелет; воры содрали золотую маску с лица, и имя покойного было срезано с гроба и с золоченых пелен, которые окутывали тело. Но осталось достаточно, чтобы Дэвис смог идентифицировать тело как принадлежавшее члену царской семьи и относящееся к периоду Амарны. Кто, кроме Эхнатона, спросил себя археолог, мог даже в смерти подвергнуться таким преследованиям, что даже имя его было уничтожено и тело поспешно спрятано в могиле, слишком убогой даже для придворного? Среди египтологов прошел слух, что найдена мумия царя-еретика.

Трезвые размышления и тщательное исследование бросили тень сомнения на первоначальное мнение Дэвиса. Антропологи изучили кости и объявили их скелетом молодого человека, на 15 или более лет моложе, чем должен был быть Эхнатон в момент своей смерти. Сменхкара, первый зять Эхнатона, подходил по возрасту, и много лет считалось, что захоронение принадлежит ему.

Недавно вопрос о мумии и захоронении поднялся снова, и, возможно, стоит рассказать об аргументах поподробнее, ибо они иллюстрируют пристальное внимание к мелочам, которого требует современная археология. Мы действительно далеко ушли от тех дней, когда динамит и гидравлический домкрат были незаменимыми помощниками археолога.

Надписи на гробе, позволяющие идентифицировать владельца, к несчастью, испорчены. Они состоят из двух главных частей: молитвы в ногах гроба и серии титулов на золоченых лентах, идущих вокруг тела закутанной мумии. Во всех случаях имя погребенного вырезано полностью. Но некоторые эпитеты остались, и это эпитеты, связанные с Эхнатоном. Первоначально имена в утраченных картушах должны были принадлежать ему, но они могли стоять в родительном падеже после другого имени, например: «Дочь царя, Меритатон, дочь Эхнатона» и проч.

Местоимения первого лица в иероглифах

Большинство ученых согласны, что гроб был вначале сделан для женщины. Позднее он был переделан, чтобы послужить для захоронения мужчины. В Египте личные местоимения первого лица различались по роду, женский род обозначался маленькой сидящей женщиной, а мужской – сидящим мужчиной. Фараоны и боги имели отдельные местоимения, которые по форме больше напоминают сидящую женщину, означающую женский род, чем сидящего мужчину. Местоимения на гробе были переделаны из женских в царские мужские посредством добавления царской бороды и урея со змеей на лбу. Однако невозможно сказать, что за мужчина царского рода попал в гроб, предназначавшийся для принцессы.

Казалось, что решающие свидетельства можно обнаружить в самих костях. Детективные чудеса антропологов, некоторые из которых работали с полицией различных стран, хорошо известны. Исследовав скелет, теперь можно рассказать о поле, возрасте, болезнях и других фактах жизни покойного. Археологи привлекают к своей работе многих специалистов: почему бы тогда медику или антропологу не исследовать эти кости и не решить проблему?

Такие исследования были проведены. Но первое из них было проведено 50 лет назад, когда технология была менее развита, и эксперты, как это часто случается, не во всем согласны между собой. Они согласны по двум основным вопросам: кости принадлежат мужчине и во время смерти ему было не более 28 лет.

Казалось, это устраняет Эхнатона, который должен был дожить примерно до 40-летнего возраста. Но здесь мы подходим к главной проблеме. Судя по его статуям, Эхнатон страдал от некоей болезни. Археологи, которые считают, что кости принадлежат ему, спрашивают: не мог ли царь быть жертвой недуга, который изменяет те части костей, которые определяют возраст?

Теперь мы выходим за рамки квалификации среднего доктора медицины, не говоря уж о простом археологе. Египтологам потребовалось экспертное суждение специалиста по патологии. По мнению такого специалиста, теоретическому мнению, ибо он исследовал не скелет, а только неадекватно опубликованные сообщения и рисунки, такая болезнь действительно существует.

Одним из главных критериев при определении возраста костей является состояние эпифизового соединения. Средняя часть трубчатой кости называется диафиз. Эпифизы – это вторичные костные массы у окончания тела кости, связанные с диафизом промежуточными звеньями хрящей. Сама кость не растет. Изменения в сложении индивида происходят через рост связующего хряща, который со временем затвердевает, связывая вместе диафиз и эпифиз.

Кусочки хряща, связывающего диафиз и эпифиз, ясно видны на молодой кости и не завершают объединения приблизительно до 28 лет. Таким образом, эксперт может определить исходя из состояния хряща приблизительный возраст индивида в момент смерти. Эпифизовое соединение – только один из критериев, применяемых при определении возраста, но в случае с предполагаемым скелетом Эхнатона это, кажется, было главным критерием.

Теперь вот в чем загвоздка. Существует форма питуитарной дисфункции, известная как синдром Фрелиха, которая может замедлить соединение эпифизов. Человек, страдающий от этой болезни, может иметь в возрасте 40 лет кости в состоянии, обычном для 23-летних. Египтологов особенно заинтриговал факт, что мужчина, страдающий синдромом Фрелиха, может также иметь ряд телесных деформаций, которые видны в статуях Эхнатона, – тяжелые бедра и тонкие икры, увеличенные груди и живот. Питуитарное поражение затрагивает работу половых желез, придавая мужчине женские черты.

Чистый случай, несомненно. Есть только одна проблема. Жертва синдрома Фрелиха полностью и недвусмысленно стерильна.

Но что нам тогда делать с шестью дочерьми Эхнатона?

Единственный египтолог, который, насколько мне известно, прокомментировал этот предварительный диагноз, вполне готов скорее выкинуть девочек вон, чем ревизовать свою теорию, которая по некоей причине требует, чтобы скелет в убогом захоронении принадлежал Эхнатону. Мы можем поверить, что детей родила Нефертити, как свидетельствуют надписи: египтяне едва ли могли ошибаться в этом. Мы можем избавиться от выстроившейся дилеммы, очернив репутацию Нефертити: это было бы не по-рыцарски, но рыцарство не может стоять на пути науки. Однако такая клевета не просто порочна, она смехотворна. Мужчину можно одурачить однажды, в крайнем случае дважды, но даже погруженный в грезы идеалист не может быть полным идиотом в шести случаях подряд.

Очевидно, что скелет, который теперь находится в Каирском музее, необходимо вновь исследовать с помощью новейших методов. Но поскольку диагноз синдрома Фрелиха оказался невозможным из-за доказательств настолько убедительных, что найти более веские было бы трудно, я буду глубоко удивлена, если новое расследование заставит пересмотреть нашу теорию. Кости должны принадлежать Сменхкаре. Молодой человек жил некоторое время в Фивах и, вероятно, там и умер, окруженный врагами, после царствования такого короткого, что не было времени подготовить полные погребальные регалии. Отсюда необходимость переделывать гроб, предназначенный для кого-то еще. Жена Сменхкары, которой, по-видимому, первоначально принадлежал гроб, должна была иметь полный набор погребальной утвари как принцесса; она должна была иметь другой набор или часть его как царица, поэтому логично, что ее муж получил гроб, в котором она больше не нуждалась.

Эхнатон, напротив, умер в Амарне и должен быть похоронен там. Возможно, что, когда Тутанхамон покинул город Ахетатон, он перевез тела своих царственных родственников в Фивы для сохранности. Царские гробницы были чудесной приманкой для грабителей, и у фараона было достаточно хлопот с охраной некрополя в Фивах, чтобы беспокоиться об изолированных захоронениях за 300 миль от столицы. Но если все так и случилось, что же произошло с собственным гробом и золотыми украшениями Эхнатона, которые роскошью должны были превосходить тутанхамоновские? Ведь он имел на подготовку к иной жизни 17–18 лет в сравнении с 9 годами правления зятя. Кроме того, трудно поверить, чтобы Тутанхамон с такой заботливостью перенес священное тело тестя за 300 миль вверх по реке, чтобы затем засунуть его в столь недостойную могилу. Если состояние дел было настолько антагонистичным по отношению к царю-еретику, что с ним так скверно обошлись в смерти, почему было вообще не уничтожить его тело или не бросить его осквернителям гробниц в Ахетатоне?

Чтобы читатель не обвинил меня в чрезмерной детализации вопроса о мумии Сменхкары, позвольте мне заверить его, что я даже не коснулась множества проблем, связанных с его правлением. По поводу Эхнатона и его времени было потрачено больше слов, чем по поводу почти любой эпохи египетской истории, и труды ученых отличаются крайне разгоряченным тоном. Трудно быть бесстрастным, говоря об Эхнатоне, вы можете презирать его или восхищаться им, но игнорировать его нельзя. Его описывали как сексуального дегенерата и чистого духовного лидера, как фанатичного разрушителя и как великого идеалиста. Психиатры писали о его психозах, а терапевты диагностировали его болезни. Что касается египтологов, то они имеют массу теорий, проникнутых страстью, о всех аспектах жизни Эхнатона, за исключением, пожалуй, того, что он ел на завтрак. Существует школа сорегентства, которая считает, что Эхнатон несколько лет правил вместе с отцом, но существует и школа антисорегентства. Вдохновительницами веры в Атона называют многих, от царицы Ти до Нефертити, правда, большинство присуждает эту честь (или позор) самому Эхнатону. Разрыв между Эхнатоном и Нефертити мог вовсе и не быть разрывом; есть и другие объяснения стертых картушей царицы в одном амарнском дворце. Затем имеется странная надпись, которая привела некоторых ученых к выводу, что Эхнатон женился на своей дочери, той самой Анхесенамон, что была супругой Тутанхамона. Я не знаю лучшей иллюстрации субъективности некоторых типов исторических исследований, чем широко расходящиеся подходы к деяниям и характеру Эхнатона; предубежденность простирается даже на второстепенные персонажи. Некоторые люди даже негодяя Эйе рассматривают как преданного слугу своей страны, а Анхесенамон как предательницу Египта! Я, разумеется, подхожу к предмету с полным беспристрастием, как и ко всему, что относится к Эхнатону.

Город Ахетатон боролся еще несколько лет после того, как Тутанхамон дезертировал в Фивы, но он вскоре умер, как умирают города, когда уходит оживляющий их дух. Дома были снесены, прекрасные дворцы разрушены, гробницы в скалах заброшены или разграблены. Засыпанный песками, громадный город на тысячелетия исчез от взоров людей. В наше время там ведутся систематические раскопки, в последнее время, в частности, английским Обществом исследований Египта, публикация которого является итоговой работой о городе. «Горизонт Атона» отдал свои сокровища, расписной бюст Нефертити, быть может, величайшее из них, но были и другие образцы скульптуры, некоторые сделаны настолько натуралистически, что их приняли за посмертные маски. Уцелели яркие фрагменты цветных дворцовых полов, которые теперь хранятся в музеях и частных коллекциях. Планы особняков и рабочих кварталов были реконструированы; раскопаны некоторые из пограничных стел, к сожалению обезображенные временем и человеческим вандализмом; но в общем в Эль-Амарне мало осталось такого, что может заинтересовать неспециалиста. В Фивах археологи обнаружили каменные блоки и статуи из первого храма, посвященного богу Эхнатона. Они были использованы другими фараонами при строительстве великого храма Амона в Карнаке. Мумию отца Эхнатона, Аменхотепа Великолепного, нашли в хранилище царских мумий в гробнице Аменхотепа II: в последние годы жизни он, судя по всему, ужасно страдал от зубной боли. Мы имеем также мумии Тутанхамона и Сменхкары, двух юных наследников Эхнатона.

Когда Говард Картер начал свой последний рабочий сезон в Долине царей, скептики предупреждали его, что место копано и перекопано и что он не найдет там ничего. Тогда Картер посрамил скептиков, но сегодня в таком предупреждении больше правды. Не похоже, что что-нибудь новое будет найдено на этом конкретном участке. Однако полная археологическая история «века Амарны» еще не рассказана. Гробница великой царицы Ти так и не найдена. По всей вероятности, ее ограбили еще в древности, как все другие царские гробницы, за исключением гробницы Тутанхамона, но сами высеченные в скалах камеры нельзя было унести. Суровые извивы скал на западном берегу Нила еще хранят множество тайн даже сейчас.

Утеряны также мумии цариц Меритатон и Анхесенамон, несчастных дочерей Эхнатона. Нефертити намеревалась сложить свои кости в царской усыпальнице в Амарне, но в пустых, оскверненных камерах нет ничего показывающего, что она была похоронена здесь. А сам царь-еретик? Если тело, найденное в Фивах, не принадлежит ему, то где лежит его мумия?

Есть печальная возможность, что ее больше не существует. Эхнатон возбудил великую ненависть, и наиболее подходящей местью за ересь было бы полное уничтожение его тела, а с ним его души, согласно египетским доктринам. Однако активное преследование памяти об Эхнатоне началось не сразу же после того, как Тутанхамон перешел в лагерь врага. Шесть лет спустя фараон-мальчик смог еще поместить в свою гробницу много дорогих ему вещей, которыми он владел, будучи Тутанхатоном («живым подобием Атона»), включая трон, который еще носит на себе имя и изображение солнечного диска. Мы смело можем допустить, что Эхнатона похоронили со всей пышностью и почтением, подобающими божественному фараону могучей империи. Что стало с его телом после, должно быть оставлено воображению. Возможно, его враги в гневе уничтожили все дочиста. В более прозаическом варианте гробница могла быть осквернена грабителями древних времен, как мумии и сокровища других фараонов. Третья возможность – маленькая горстка верных сумела вовремя прочесть дурные предзнаменования, забрать тело своего вождя и спрятать его от ненависти Амона – слишком романтична, чтобы заслуживать рассмотрения. Но как разжигает воображение мысль о том, что мумия первого великого еретика еще лежит нетронутой в отдаленной долине близ заброшенных руин города, называвшегося «Горизонт Атона»!

В позднейшие времена имя Эхнатона и имя его бога были выскоблены из надписей точно так же, как сам фараон стирал имя Амона. Его противники пытались скрыть самый факт его существования, переписывая историю в манере, напоминающей «1984»[4]. Генерал Харемхеб, который наследовал как фараон Эйе, именовал себя наследником Аменхотепа III, игнорируя Эхнатона и его зятьев и приписывая себе все годы их правления. Когда было необходимо упомянуть об Эхнатоне, его называли не иначе как «преступник из Ахетатона». Никогда больше солнечный диск Атона не появляется на стене гробницы или храма. Линия жестких формальных портретных скульптур возобновляется с того места, где прервалась, когда Эхнатон нарушил художественный канон. Амон-Ра возвратил себе место царя богов и взял назад все, что он потерял, и даже больше того. Его приверженцы имели все причины писать после смерти Эхнатона:

Горе тому, кто оскорбляет тебя!
Твой город стоит, но тот, кто оскорблял тебя, сброшен.
Солнце того, кто не знал тебя, закатилось,
Но солнце того, кто знал тебя, сияет;
Святилище того, кто оскорблял тебя, погрузилось во тьму,
Но вся земля купается в свете.

Этот триумфальный клич, однако, кажется пустым через 3 тысячи лет. Попытки стереть имя Эхнатона потерпели неудачу благодаря усилиям историков, филологов и археологов; он еще существует в памяти, будоража воображение всех, кто знает о нем. Даже великий бог Амон-Ра не вечен. Сегодня он так же мертв, как его старый враг Эхнатон, а его святилища лежат открытыми взглядам любопытных.