XXIV

Рамессеум

Храм, известный под названием Рамессеум, является центром огромного архитектурного комплекса. Храм был построен Рамсесом II для погребальных ритуалов, но, подобно всем фиванским заупокойным храмам, был также посвящен богу – в данном случае, как это было принято, Амону (илл. XXX, 1).

Диодор дает очень точное описание храма, что не позволяет усомниться в том, что он видел его собственными глазами: «Гробница Озимандии составляла более полулиги, у входа в нее были порфировые врата, рядом с которыми стояла квадратная галерея из камня, где над колоннами были архитравы из того же камня, из камня была и облицовка в десять футов шириной, украшенная лазурными звездами. Впереди стояли другие врата, похожие на первые, но богаче скульптурой и отделкой, где стояли три большие монолитные статуи, достойные Мемнона; одна из них, изображавшая сидящего царя, превосходила размером все египетские статуи. Творение это было замечательно не только своей величиной, но и мастерством и превосходным качеством камня, так что, как бы ни был он огромен, на нем не было ни трещины, ни пятна. Письмена на нем гласили: «Я Озимандия, царь царей. Если некто желает знать, кто я и где я покоюсь, пусть превзойдет то, что сделал я». [Затем Диодор описывает скульптурную отделку пилона, статуи на террасе и большой гипостильный зал.] Дальше располагалась священная библиотека, у входа в которую было написано «Лечебница ума». Гробница [ «гробницей царя» называет он святая святых] была окружена золотым кольцом, трехсот шестидесяти пяти локтей в окружности и в полтора фута толщиной; на нем от локтя до локтя записаны триста шестьдесят пять дней года, ход звезд и их значение согласно египетской астрологии».

Храм стоит на самом краю обрабатываемых полей, так что попадали в него прямо оттуда через пилон. На пилоне (А), хотя и сильно поврежденном, до сих пор сохранилась большая часть скульптур, иллюстрирующих великую битву при Кадеше, которую Рамсес II с удовольствием упоминает в надписях, находящихся на стенах его храмов. Здесь «армия Амона», шедшая в авангарде его войска, расположилась лагерем на отдых, находясь, как казалось, в полной безопасности. Лошади, выпряженные из колесниц, большие фургоны с поклажей, вьючные ослы и скучающие солдаты – все это создает картину веселого оживления. У фараона заседает военный совет, а рядом допрашивают вражеских лазутчиков, которые и ввели в заблуждение египетских военачальников, заставив их поверить, что враг увел войска. Они признаются слишком поздно, ибо здесь же показано, как хетты врываются в лагерь. Другая сцена изображает то, что произошло после: Рамсес в своей колеснице обрушивается на хеттов, которые бегут от него. И скульптуры, и надписи говорят, что Рамсес, введенный в заблуждение ложными сведениями, полученными от вражеских лазутчиков, встал лагерем у «вероломного города Кадеша». Только когда было совершено нападение на лагерь, он узнал, что хетты сосредоточили в городе крупные силы. «Армия Амона» в беспорядке бросилась в бегство, часть хеттских колесниц пустилась вдогонку; тем не менее основной корпус вражеских сил выполнил обходной маневр, и Рамсес вместе с его личной гвардией оказался в окружении вражеских колесниц. Отчаянное положение возбудило в Рамсесе боевой дух, он встал во главе своего маленького отряда и прорвался к реке, где строй хеттов был слабее всего. Атака принесла успех, хетты дрогнули, а затем, поддавшись панике, бросились в Кадеш, ища укрытия. Их разгром довершило прибытие «армии Птаха» – основного корпуса египетского войска, – которая поспешила на помощь фараону. Так битва завершилась в пользу Рамсеса, который смог продолжить поход и в конечном итоге высечь, на северной стороне пилона, список городов, захваченных им в Сирии и Палестине, среди которых имена, знакомые нам по Ветхому Завету, в числе которых: Мером, Бефанаф и Салим.

Пилон служил входом на внешний двор (В), теперь совершенно разрушенный. Видимо, его окружала колоннада, а с одной стороны, за двойным рядом колонн, находится вход в царский дворец (Р). Подобный храм-дворец предназначался для фараона как бога; для мирских целей правитель, скорее всего, имел менее претенциозное и более удобное жилище где-то в другом месте. С одной стороны от входа во внутренний двор стоял колосс (С); говорят, что это была самая большая статуя в мире. Во время Диодора, очевидно, она была еще невредима, но затем камень разрушился и верхняя часть изваяния, упав на землю, разбилась на куски. Уместно процитировать сонет Шелли, обращенный к этой статуе:

Я встретил путника: он шел из стран далеких
И мне сказал: вдали, где вечность сторожит
Пустыни тишину, среди песков глубоких
Обломок статуи распавшейся лежит.
Из полустертых черт сквозит надменный пламень —
Желанье заставлять весь мир себе служить;
Ваятель опытный вложил в бездушный камень
Те страсти, что могли столетья пережить.
И сохранил слова обломок изваянья:
«Я – Озимандия, я – мощный царь царей!
Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей!»
…
Кругом нет ничего… Глубокое молчанье…
Пустыня мертвая… И небеса над ней[4].

По этим строкам видно, что в настоящее время статуя находится в еще более плачевном состоянии, чем во времена Шелли. Фигура высечена из монолитной гранитной глыбы, доставленной, видимо, из Асуана. Сам факт ее установки доказывает, что египтяне в совершенстве владели мастерством транспортировки блоков не только огромного размера и веса, но также нестандартной формы.

Войдя внутрь, посетитель попадает по внутренний двор (D). По обеим сторонам его возвышались двойные ряды папирусовидных колонн, а в обоих концах – ряды осирических колонн, которые Диодор называет «кариатидами». Несколько сохранившихся осирических статуй являют собой печальные останки прошлого великолепия, их тела изувечены, черты лиц стерты, венцы разрушены. На стене, разделяющей внешний и внутренний дворы, и за осирическими статуями скульптуры снова повторяют любимые Рамсесом II сцены хеттской кампании. На них еще уцелела краска, и видно, что хетты светловолосы и белокожи. Царь Алеппо, спасенный подданными из реки, где он чуть не утонул, изображен рыжеволосым. Выше находятся изображения сцен праздника бога Мина; царь в присутствии царицы сжинает охапку колосьев, которые берет у него жрец бога Мина, после чего трясет, разбрасывая зерна. Надпись рядом гласит: «Пшеница даруется земле в присутствии бога». Белый бык Мина играет помпезную, хотя и необъяснимую, роль в обряде. Все колонны двора украшены сценами с участием царя и богов.

Во дворе когда-то стояли колоссы из черного гранита; теперь они разбиты на куски. Голова одного из них хранится в Британском музее, ее привез в Англию Бельцони, который рассказывает любопытные вещи о том, как огромную глыбу переносили со двора на лодку: «Феллахи из Гурны, которые хорошо знали Кафани – так они звали колосса, – были уверены, что его ни за что нельзя будет сдвинуть с места. А когда это произошло и голова сдвинулась, они подняли крик. Хотя сделано это было их собственными руками, они уверяли, что это сделал дьявол; а увидав, как я что-то записываю, решили, что причиной всему волшебство. [На самом деле помогли рычаги, валки и веревки.] Способ, к которому я прибег, был очень прост, поскольку эти люди ни на что не способны, и всего их ума хватает только на то, чтобы потянуть за веревку или повиснуть на конце рычага в качестве противовеса».

В конце двора напротив входа находится некогда крытая, приподнятая терраса (Е), к ней можно подняться по одной из трех лестниц: одной в центре и по двум с обеих сторон. На этой террасе находится западный ряд осирических статуй, а за ними возвышается ряд цилиндрических колонн с капителями в виде бутонов лотоса. Стена террасы за колоннами покрыта рельефами с изображением царя и богов. Фараон и одиннадцать из числа его сыновей совершают какую-то особую церемонию, возможно, празднуют победу, так как на находящемся выше рельефе бог войны Монту дает царю жизнь, а Тот записывает царское имя. Терраса служит вестибюлем большого гипостильного зала, в который ведут три дверных проема.

Храм поистине может гордиться своим гипостильным залом (F) (илл. XXXI, XXXII, 1). Он состоит из высокого тройного нефа и шести более низких приделов по три с каждой стороны. Как гипостильный зал Большого храма в Карнаке, он освещается рядом окон наверху. Высокие колонны нефа круглые в сечении, а их капители схожи с капителями колонн Хоремхеба в Луксоре. Капители более низких колонн имеют форму бутонов лотоса, правда уже не разделенных на доли. Стволы всех колонн в зале имеют гладкую поверхность, что является удобным для нанесения на них барельефов, чем скульптор не преминул воспользоваться: каждая колонна украшена расписанными рельефами с участием царя в присутствии богов. Главной темой украшений на стенах служит хеттская кампания; но это не битва при Кадеше, а менее драматичное и более успешное нападение на крепость Дапур. Цитадель охраняют могучие защитники, египтяне яростно нападают; видно, как, прикрываясь щитами, под предводительством молодых сыновей царя, подходит «штурмовая группа». Затем с помощью приставных лестниц стены штурмуют, причем царские отпрыски настолько отличились, что их имена запечатлены в рассказе для потомков. Следует отметить, что все это не совсем характерно для Рамсеса II, который, как правило, предпочитал все военные свершения приписывать себе.

Три небольших зала с колоннами (G, H, I), расположенные один за другим по оси храма, соединяют гипостильный зал со святая святых. В каждом зале по восемь колонн. В первом зале (G) до сих пор сохранился потолок с изображением звездного неба, расположение звезд на котором знаменует какое-то важное событие в жизни фараона, возможно, рождение или восшествие на престол. Стены покрыты рельефами. Среди прочих особенно заметны священные ладьи фиванской триады. Рамсес II играет важную роль во всех сценах. Интересно изображение царя, где он сидит под священным деревом, а бог Амон записывает царское имя на его листьях, причем помогают ему боги письменности – Сешат и Тот. Священные деревья всегда представляют особый интерес, и в Египте много таких деревьев. Священное дерево было символом нома Гераклеополь Магна, священный сикомор рос в Мемфисе и считался обиталищем богини Хатор, такой же священный сикомор дал имя нубийскому городу Иерасикаминосу (современная Махаррака), а самое знаменитое – дерево Гелиополя, которое до сих пор почитается святым, так как, по преданию, под ним отдыхали Иосиф и Мария с младенцем Христом на пути в Египет. Путь Святого семейства от бегства в Египет до возвращения в Палестину традиционно почитался и был записан арабским автором Макризи. «Сначала они остановились в Босте 24 башана (30 мая), там местные жители отказались их принять. На какое-то время они расположились у Босты, потом отправились в Саманнуд, пересекли Нил, а оттуда пошли в Ашмунен. Потом они пошли в Филее, где оставались долго, потом перебрались в Кус-Кам. Оттуда их выгнали, и они перебрались в Миру и дальше в Дейр-аль-Мохаррак, где через шесть месяцев и несколько дней Иосиф увидел сон, велевший ему возвращаться в Сирию. Из Миры они поехали в Каир, потом в Гелиополь, а оттуда в Сирию». Рассказ довольно последователен и разумен. Боста – это, вероятно, Тель-Баста (Бубастис) в устье Вади-Тумайлат, где караванный путь из Сирии пересекает границу Египта. Оттуда их путь точно неизвестен до тех пор, пока они не оказываются в Среднем Египте в окрестностях Ашмунена. Кус-Кам (Куссие), Мира (Мейр) и Дейр-аль-Мохаррак хорошо известны в наши дни. В Каире над гротом, где они отдыхали, сейчас стоит церковь Абу Сарга (Святого Сергия), а водой из гелиопольского источника, о котором рассказывают, что Дева Мария стирала в нем одежды Иисуса, теперь поливают дерево, в сени которого укрывалось Святое семейство.

Во втором из малых залов (Н) также находилось восемь колонн, сохранилась часть крыши. Стены покрыты рельефами. Как это обычно бывает в храмах, чем ближе к святая святых находятся изображения, тем в большей мере их тематика связана с религией и тем менее интересны они с исторической точки зрения. Этот зал – не исключение. В нем царь всего лишь приносит жертвы любимым богам, среди которых, как всегда, мемфисские Птах и Сехмет.

Остальная часть храма разрушена до фундамента. Понять можно только то, что в третьем малом зале (I) находилось восемь колонн, а в святая святых их было четыре; кроме того, к святая святых и трем залам примыкали несколько малых камер.

Большая стена окружает обширный комплекс кирпичных зданий того же периода, что и храм. Это дома жрецов, царская библиотека, жилища дворцовой прислуги и разнообразные кладовые. Именно в этой части храмовой территории сэр Флиндерс Питри нашел папирусы XII династии, среди которых оказались самые древние известные нам пьесы. Возраст папирусов доказывает, что в царской библиотеке Рамсеса II хранились произведения, написанные в древности и ценимые по этой причине.

Стены храма не идут параллельно окружающей стене, хотя построены в тот же период. Это несоответствие явно сознательное, но причина его неясна; отклонение от прямой линии тем более подчеркивает тот факт, что кирпичные здания идут параллельно ограде.