В приложении к книге публикуется переписка царя Петра I и Екатерины Алексеевны, включающая в себя двести двадцать шесть писем, которыми царственные супруги обменивались на протяжении двадцати с лишним лет: с 1703 или 1704 по 1724 год.

Данная публикация нуждается в некоторых предварительных замечаниях. Прежде всего необходимо отметить различную сохранность писем: посланий Петра до нашего времени дошло во много раз больше, чем ответных посланий Екатерины. Объясняется это различиями в условиях хранения корреспонденции. Театр военных действий, постоянные переезды царя в любое время года и в любую погоду отнюдь не способствовали сохранности получаемых им писем; супруга же его жила более спокойной жизнью, которую можно назвать в известной степени «оседлой», и это создавало более благоприятные условия для сохранения адресованных к ней посланий царя.

Нельзя не отметить и другого. Семейная пара объединила людей, абсолютно не похожих друг на друга. Петр – выдающаяся личность, крупнейший государственный деятель эпохи, человек творческий, высокоодаренный, превосходно владевший пером; супруга же его – женщина вполне заурядная. До конца жизни она оставалась неграмотной, и послания царю от ее имени составляли ее секретари (в их числе Александр Андреянович Яковлев). Это обстоятельство наложило печать как на форму, так и на содержание переписки. Письма Петра, написанные им собственноручно, отличаются образным и выразительным языком и, несмотря на свою лапидарность, содержат намного больше информации, чем обычные письма того времени, в которых очевидно влияние традиций эпистолярного жанра предшествующей эпохи, когда главное назначение письма состояло в том, чтобы известить корреспондента о своем здоровье и передать обязательный поклон родственникам.

Письма Екатерины, напротив, многословны; написанные обычным канцелярским языком, с потугами на шутки и сентиментальность, они подтверждают невысокий уровень интеллекта их автора.

Из содержания большинства писем Петра отнюдь не явствует, что их автором был монарх. Они напоминают послания частного лица, носят приземленный, бытовой характер. Тем большую ценность они представляют для характеристики личности Петра Великого – в этих письмах суровый, порой до жестокости, царь предстает горячо любящим и заботливым супругом и нежным отцом: нередко он жалуется на то, что обстоятельства лишают его возможности наслаждаться семейным счастьем. Подобные сетования – лишнее подтверждение того, что в Екатерине Петр нашел женщину, достойную его уважения и любви. Ответные же письма Екатерины, написанные чужой рукой, напрочь лишены непосредственности и эмоциональности. И тем не менее переписка царственных супругов в целом чрезвычайно важна для понимания личности первой русской императрицы, ибо недаром говорят, что ничто так не характеризует женщину, как отношение к ней любимого (и любящего) мужчины.

Текст большинства писем Петра I и Екатерины печатается по изданию: Письма русских государей и других особ царского семейства. Ч. 1. М., 1862; кроме того, использованы публикация М. И. Семевского (Семевский М. И. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Виллим Монс. СПб., 1884. С. 333-335), а также многотомное издание «Письма и бумаги императора Петра Великого» (издание к настоящему времени не завершено; доведено до 1713 года).

Господин капитан, здраствуй.

Милости твоей мастер наш велел донести: съкамъповея[144] совъсем отделана. К милости твоей прислать ее или нет.

Ерьмолаи Скворъцов поехал от нас сеньтября 16 числа. При сем писала невеска, Алена челом бьет.

С Ладейной верьфи. Сеньтября 17 числа.

Милостивому нашему батюшке господину полковнику. Здравие твое да сохранит Бог на лета многа.

Поздравляем мы тебе с новорожденною девицею Екатериною, а рождение ее было декабря в 27 день.

Пожалуй, батюшка, порадуй нас своим писанием, а мы о твоем здоровье ежечасно слышать желаем.

А про нас изволишь милостию своею напаметовать, и мы молитвами твоими декабря в 29 день в добром здоровье.

Пожалуй в забвенье нас не учини, к нам приезжай или нас к себе возми.

Не покручинься, батюшка, что дочка родилась: к миру.

За сим писавый матка с дочкою и с теткою поздравляем.

Адрес: Г-ну полковнику.

Госпожи тетка и матка!

Писмо ваше, в котором пишете о нововыежжей Катерине, я принел; слава Богу, что здорово в рожден[ь]и матери было, а что пишете к миру (по старой пословице), и ежели так станетца, то мочно болше раду быть дочери, нежели двум сынам. О приезде вашем я уже вам говорил и сим писмом такоже поттвержаю: приежжайте на Киеф не мешкаф; и из Киева отпишите, а не отписаф не ездите, для того что дорога от Киева не очень чиста. При сем посылаю подарок матери и з дочерью.

Piter.

Из Жолкви, в 8 д. генваря 1707.

Госпожи тетка и матка!

Как к вам сей доноситель приедет, поежайте сюды не мешкоф.

Piter.

Из Жолкви, в 6 д. февраля 1707.

Тетка многомышленная и матка!

Ежели в половино масленай или ранее сюды не поспеете, то или в Дубне или в Остроге меня дожидайтесь; понеже я кончая поеду на первой недели отсюды до Дубны и Острога.

Piter.

Из Жолкви, в 15 д. февраля 1707.

Ежели что мне случится волею Божиею, тогда три тысячи рублеф, которыя ныне на дворе господина князя Меншикова, отдать Катерине Василефъской и з девочькою.

Piter.

В 5 д. генваря 1708.

Тетка и матка сама друга! (а скоро будет и сама третья!)

Здрафъствуйте, а мы, слава Богу, здорово.

Писмо ваше купно и с прежентом принял, и за оныя благодарствую; а что пишете, чтоб к вам всегда добрыя ведомости писать, и то я от сер[д]ца рад, да какие Бог даст. Я чаю, что сие мое писмо вам при самом времени выезда Ганскина из Кельдера достанетца,[146] о чем зело слышать желаю, что дай Боже в радости не толко слышать, но и видеть. О езде вашей в Питербурх еше не могу писать, понеже непъриятель ближитца, и не знаем еше, куды его обороты будут, о чем немедленно буду писать, увидев время, куды вам быть, понеже горазда без вас скучаю. Еще ж объявляю свою нужду здешнею: ошить и обмыть не кому, а вам ныне вскоре быть, сами знаете, что нельзя. А здеш[н]им поверить боюсь Екимовой причины,[147] того ради изволте то исправить, о чем вам донесет доноситель сего писма. За сим предаю вас в сохранение Божие и желаю вас в радости видеть, что дай, дай Боже! Прошу отдать должной поклон сестре.

На частыя писма для Бога не подивуйте, истинно недосуг.

Из Вильни, в 29 д. генваря 1708.

P. S. При сем посылаю вам презент: тетке – лимонную материю, матке – по желтой земле да колцо, маленкой – поласатую; дай, Боже, насить на здоровье!

Матка и тетка! здравъствуйте и с нововыежею Анною; дай Боже всем здоровья. А что вы писали, чтоб быть вам в [С]моленск: и о том я уже с Семеном деншиком писал, что по опорожнении выехали; только не написал – куды, ибо и ныне еще не знаю, где с вами видетца, для того что не знаем – куды наши обороты будут; однакож поежайте в [С]моленск, отколь ближе к нам можете приехать. За сим паки здравъствуйте; отдайте мой поклон сестре. А о езде в Питербурх ранее конца сего месеца не могу подлиннаго отписать; аднакожь надеюсь на Бога, что чаю сему быть.

Piter.

Из Думилович, в 8 д. февраля 1708.

Матка и тетка, здравъствуйте и с маленкими!

Писмо ваше я получил, из которого не горазда добро видел; дай Боже здоровье. Даволно у матки быть и одной тетке, а другую зачем чорт принес? А что пишете, что некому чесать глатко, – приежайте скоряя, старой гребнишка сыщем. И ежели сие писмо застанет вас меж Вязмы и Можайска, то поворотитесь к Москве и прямо поежайте в Петербурх; а буде по сю сторону Вязмы и Смоленску, то лутче в Смоленск, и оттоль чрез Луки в Нарву, понеже я в будущую неделю конечно поеду, Бог волит, в Нарву, и оттоль, не мешкоф, в Петербурх.

Piter.

Из Вежищ, в 5 д. марта 1708.

Тетка и матка, здрафъствуйте!

Уже с три недели, как от вас ведомости не имею; а меж тем слышу, что не очень у вас здорова. Для Бога, приежжайте скоряй; а ежели за чем невозможно скоро быть, отпишите понеже не без печали мне в том, что ни слышу, ни вижу вас. А с сим писмом послан к вам встречь башмашник ваш, понеже чаю, что вы уже в дороге. Дай Боже, чтоб вас видеть в радосте скоряй.

Piter.

Из Санктъпитербурха, в 20 д. марта 1708, при самом приезде сюды.

Матка и тетка, здравъствуйте!

Писмо от вас я получил, на которое, не подивите, что долго не ответствовал; понеже пред очми непърестанно непьриятныя гости, на которых уже нам скучило смотреть: того ради мы вчерашнего утра резелвовались и на пъравое крыло караля шведского с осмью баталионами напали, и по двочасном огню оного с помошшию Божиею с поля збили, знамена и протчая побрали. Правъда, что я как стал служить, такой игърушки не видал; аднакож сей танец в [о]чах горячего Карлуса изрядно стонцовали; аднакож болше въсех попотел наш полк. Отдайте покълон кнеине[148] и протчим, и о сем объявите.

Piter.

Из лагору от реки Черной Наппы, в 31 д. августа 1708.

Матка и тетка!

Писма ваши два мне отда[ны], на которыя, не подивуйте, что долго не ответствовал; ибо доволно здесь инаго дела, и теперь непъриятеля увидели. Дай Боже милость свою, а по сей час, слава Богу, все добро.

Piter.

Из Горбавич, в 26 д. сентября 1708. Поклонись от меня кнеине и протчим.

Тетка и матка, здрафъствуйте; а мы, слава Богу, здоровы. По получении сего писма поежайте немедленно в Белъгород. Отдайте поклон от меня кнеине и протчим.

Piter.

Из Ахтырок, в 7 д. февьраля 1709.

Матка, здравъствуй!

Объявъляю вам, что всемилостивый Господь неописанную победу над непъриятелем нам сего дня даровати изволил, и единым словом сказать, что вся непъриятелская сила на голову побиты, о чем сами от нас услышите; и для поздравъления приежайте сами сюды.

Piter.

Поклонись от меня кнеине и протчим. Из лагору, в 27 д. июня 1709.

Мудер!

Как я и отъехал от вас – ведомости не имею о вас, о чем желаю ведать, а особливо, как скоро можете быть в Вильню: мне не без скуки без вас, а и вам, чаю, такъже. Здесь, слава Богу, все добро. Король Авъгуст вышел, а Красоф[149] ушел; Лещинской бороду отпустил, для того что корона ево умерла. Мы здесь з господами Поляки непрестанно на конференциях о делах Ивашки Хмелницкова[150] бываем. Отселя, чаю, отселя пое[д]ем кончая в 4 д. будущего месеца.

Piter.

Из стольнова города Ивашкина Люблина, в 31 д. авъгуста 1709.

Поклонись тетке.

Матка, здрафъствуй!

А о себе объявъляем вам, что мы сего дня отсель едем водою в Прусы, и первои будем в Торуне у караля Августа, а потом к прускому поедем; и чаем по двух или трех неделех вас видеть, что дай Боже! Вы, по получении сего писма, поежайте с астраханским полком до нашего полку, при котором бутте неотлучно.

Piter.

Из Солцы, в 20 д. сентебря 1709. Поклонись тетке от меня.

Матка, здравъствуй!

Два писма ваши я получил, на которыя ответствую, что я сего моменту отъежаю в Прусы, где не чаю долго забавитца; но надеюсь с помошию Божиею, соверша дела, быть к вам конечно в первых или о половине будущаго месеца числех. За пърисылку благодарствую, и посылаю при сем к вам несколько лимоноф свежих. А что шутите о забавах, и тово нет у нас, понеже мы люди старыя и не такофския; а о скором бытьи сами радеем, но как возможно – так и делаем. Поклон отдай тетке от меня. А жених[151] и третьево дни виделся горазда с Ивашкою, и упал на судне с кровъли на дверь, и теперь лежит немошен, чего для побереги тетку, чтоб не сокрушалась.

Piter.

Из Варшавы, в 24 д. сентебря 1709.

Матка, здрафъствуй!

Мы сюды четвертово дни приехали, слава Богу, здорово, и здесь с королем Авъгустам виделись; и отсель на будушей недели поедем х королю Прускому. Мешката нам здесь зело докучает; аднакож для интересу принуждены не скучать. Дай, Боже, скоро совершить и быть к вам. Поклонись тетке от меня. Впротчем, слава Богу, все здесь доброго видится. В Кинессъберге мор, и там не будем.

Piter.

Из Торна, в 30 д. сентебря 1709.

Государь мой батюшка, господин шаубенахт. Здравствуй на множества лет.

Благодарствую за презент. Наипаки благодарствую за писание ваше, что жалуеш, пишеш о здаровье своем. Пожалуй, и впредь прошу, не остави своим писанием, о чем всечасно сердечно слышеть желаю. Получила я от милости твоей три писма. Толко нам радости, что получим твое писание. А про меня изволишь милостию своею напаметовать. И я, слава Богу, в добром здаровье и з тетушкою теплою. Пожалуй, дарагой мой батюшка, приезжай поскорея. Ох, мой батюшка, скучила без милости твоей. Въпред ты меня не обманешь: хотя гнев приму, а от милости твоей не отстану. Нам кажитца гот, как от милости твоей отстали. Дай, Боже, мне скоро в радости с тобою видетца. Данашу вашей милости: отъезжаем мы из Ковны сего числа. А что ты изволил писать об Кирсанфовиче, что ушиб ево Ивашка Хмельницкой, и тетушка зело печалилась, сама стала хуже, а бострок[153] стал уже, и она надела с печали красной чулок. Изволте привозить с собою венгерскова; а у нас ево и во сне не пригрезитца.

За сим писавый матка кланяюсь.

Ис Ковна октебря в 11 день.

Матка, здравъствуй!

Объявляю вам, что мы, по свидании с королем Авъгустам, приехали сюды х королю прускому вчерась; и здесь не чаю болше пяти дней или недели задержатца, и упъравя дела, поедем на почьте к вам. Дай Боже, чтоб скоря[й] быть и здорово застать. Поклон отдай тетке от меня; а что ана полюбила чернца, и я о том жениху объявил, о чем зело печалитца, и от той печали хочет сам взблудитца.

Piter.

Из Мариенвердена, в 16 д. окътебря 1709.

Матка, здрафъствуй!

А мы сюды приехали в 23 д. сего месеца, слава Богу, здорово, и отсель поедем около девятаго числа или шестаго декабря. Екима Волкова с сим присланным пришлите для заклатцоф. Иного писать нечево, толко дай Бог здорово даехать вам до Москвы, а путь изрядной. Покланнись тетке, а буде преже будешь меня к Москве, и сестре.

Piter.

Из Санкт-Питербурха, в 27 д. ноебря 1709.

Милостивой наш государь батюшка, господин шаубенахт, здравствуй на множества лет.

Пожалуй, прикажи отписать к нам о своем здоровье, а мы про твое здоровье всечасно слышать желаем, а о себе милости твоей доносим: приехали мы в Псков ноября в 26 день, слава Богу, в добром здоровье, а из Пскова поедем завтрашной день. Именинник дорогой, здравствуй в новой год именинником князем Александром Даниловичем.

Сыночик твой просит милости, чтобы ты пожаловал приехал к Москве поскореи и выпустил бы ево из тюрьмы вон.[155]

За сим писавый матка и тетка милости твоей кланяемся. Из Пскова. Ноября в 27 день.

Матка, здравъствуй!

Мы со флотом стоим ныне близ Варивалдай, понеже далее итить невозмож[но], ибо я вчерась везь день и ночь и сей день до половины был на крейсерованьи да Беркен-Ейлант; но за льдам до них дойтить не мог мили за четыре, и лед от финского берега да лифлянского – все море полно, аднакож чаем – скоро очиститца.

Отдай мой поклон вначале кнез-папе и кнез-игуменье,[156] сестре, невеске, племянницам и протчим, и домашних маленких поцалуй, а наипаче всех и наиболше в[с]ех и наивяще всех поклонись велеумной тетушке и четверной лапушке;[157] да пожалуй не пълачь, а мы, ей, веселы.

Piter.

С Лизетки,[158] в 1 д. маия 1710.

Матка, здравъствуй!

Объявляю вам, что вчерашнего дни город Выборх здался, и сею доброю ведомостию (что уже крепъкая падушка Санкт-Питербурху устроена чрез помошь Божью) вам поздравъляю. Также отдай мой поклон и сим поздраф вначале кнез-игуменье, такожь тетке – яко четверной лапушке, такожь дочке, сестре, невеске и племянницам и протчим, а маленких за меня поцалуй.

Piter.

Из Выборха, в 14 д. июня 1710.

Матка, здрафъствуй!

Мы, слава Богу, здоровы. Вчерашнего дня с Лужского устья приехали сюды, и здесь такожь чаем и здесь вскоре отделатца и быть к вам. Поцалуй от меня маленких, а потом отдай поклон четверной лапушке, сестре и дочке.

Piter.

С Харивалдай, в 31 д. авъгуста 1710.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! А мы сюды сего дня доехали, слава Богу, здорово, и чаем к воскресенью на сей недели быть в Карлъсъбаде. Отдай поклон кнес-папе и четверной лапушке и протчим.

Петр.

Из Познани, в 3 д. сентебря 1711.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Мы сюды доехали, слава Богу, здорова, и завътра зачнем лечитца. Место здешнее так весело, что мочно чесною тюрмою назвать, понеже междо таких гор сидит, что сонца почитай не видеть; всего пуще, что доброва пива нет. Аднакож чаем, что от воды Бог даст доброе. Посылаю при сем презент тебе: часы новой моды, для пыли внутри стеклы, да печатку, да четверной лапушке втраиом (sic); болше за скоростию достать не мог, ибо в Дрездане толко один день был. Из Померании еше новова не имеем, но ожидаем в[с]коре; дай, Боже, доброе!

Петр.

Из Карлсъбада, в 14 д. сентебря 1711.

На особом листке приложена к письму следующая записка.

Ис Померании пишут, что Стралзунт от войск союзных осажен, и Станислав Лещинской и Шмигелской остались во оной крепости, и чает, что станут прежде добывать остров Руген, на котором неприятелской конницы 6000, которая чрез город по мосту на тот остров перешла.

Ис Копенгагена посылан был от флоту дацкого камандир, которой нашед при шонских берегах транспортные швецкие суды, и из оных 9 караблей зжег, а 24 взял и привел к дацкому флоту. И по сим ведомостям чают, что уже шведы сей кампании транспорту учинить не могут.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

А мы, слава Богу, здоровы, толко с воды брюхо одула, для того так поят, как лошадей; и инова за нами дела здесь нет, толко что сс…ть. Писмо твое я чрез Сафонова получил, которое прочитая горазда задумался. Пишешь ты, якобы для лекарства, чтоб я нескоро к тебе приежал, а делам знатно сыскала ково-нибудь вытнее[159] меня; пожалуй отпиши: из наших ли или из таруннъчан? я болше чаю: из тарунчан, что хочешь отомстить,[160] что я пред двемя леты занял. Так-та вы евъвины дочки делаете над стариками! Кнез-папе и четверной лапушъке и протчим отдай поклон.

Петр.

Из Карлъсъбада, в 19 д. сентебря 1711.

Катеринушка, здравъствуй!

А мы, слава Богу, здоровы, толко с воды [б]рюхо одуло; аднако же чаем отъехать отсель с третьево числа сего месеца в Торгау, где будет свадба сына моево, и оттоль, видевъся с королями, буду поспешать в Торун; инова из сей ямы писать не имею.

Петр.

Из Карлсъбада, в 28 д. сентебря 1711 – началнова дня нашего добра.[161]

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что сего дня свадба сына моего совершилась, на которой много знатных людей было много; а отправъляли в дому каролевы польской. Итак малодою невескою вам поздравъляю. При сем прошу объявить всешутейшему кнез-папе и протчим, и чтоб пожаловал благословение подал сим малодым, облекшися во вся одежды, купъно и со фъсеми при вас будущими, а писма к Москве и в Питербурх посланы.

Петр.

Из Торгау, в 14 д. сентебря[162] 1711.

Катеринушка, здравъствуй! О себе объявъляю, что сюды приехал вчера на вечер; а ежели б ночь не стоял на якоре, то б тем же днем мог поспеть, как от вас поехал. За сим здрафъствуй, и поклон отдай, каму надлежит. О непъриятеле на море еще не слышно, а наш провиант весь дошел и судны отпущены отсель.

Петр.

Из Выборха в 25 д. апъреля 1712.

Катеринушка, здравъствуй!

Объявляю, что я сюды прибыл сего дня из Выборха, и даждавъся ис Питербурха бравианту, также и которой здесь, буду еще оных проводить до Беркен, и потом буду к вам.

Петр.

С Котлина, в 28 д. апъреля 1712.

Катеринушка, здравъствуй! Мы сюды приехали вчерась позно и сего дни поедем сухим путем. Конвой здешней станет стоять до пятницы, которого дня рано пойдет извесная персона, которая ехать хотела сим путем. Ежели не с малыми людми поедет, или непьрилежно просить и готовитца станет, то непаметуйте им, ибо опасаюсь – ежели станут в полках таких же раскошей требовать.

Петр.

Из Кезмара, в 15 д. июля 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Мы, слава Богу, здоровы, толко зело тежело жить, ибо я левъшею не умею въладеть, а в адной правой руке принужден держать шпагу и перо; а помочников сколко, сама знаешь.

Петр.

Из Грипъсвалда, в 2 д. авъгуста 1712.

P. S. Карабль наш святого Петра сего дня сюды пришел, а двух ждем скоро; я чаю – скоро поеду в датской флот, аднакож долго мешкать там не чаю.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я слышу, что ты скучаешь, а и мне не безкушно ж; аднако можешь разсудить, что дела на скуку менять не надобно. Я еще отсель ехать скоро себе к вам не чаю, и ежели лошади твои пришли, то поежай [с] теми тремя баталионы, которым велено итить в Анклам; толко для Бога бережно поежай и от баталионоф ни на ста сажен не отъежжай, ибо неприятелских судоф зело многа в Гафе и непърестано выходят в леса великим числом, а вам тех лесоф миновать нелзя.

Петр.

Из Грипъсвалда, в 8 д. авъгуста 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что я сегодня приехал с флота сюды и надеюсь с помощию Божиею к вам быть любым путем. Хотя хочетца с тобою видетца, а тебе чаю горазда болше, для тово что я в 27 лет был, а ты в 42 года не была;[163] аднакож подождать будет немношко, чтоб веселея приехать.

Петр.

Из Волгаста, в 14 д. авъгуста 1712.

P. S. Отпиши ко мне: х которому времени радит Матрена,[164] чтоб мне поспеть.

Катеринушка, здравъствуй! По получении сего писма поежай софсем сюды, также кнезь-папу и протчих возми с собою, а отправит вас Даниловичь.

Петр.

Благодарствую на присылке пива и пъротчево. Из Волгаста, в 17 д. авъгуста 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявля[ю] вам, что я третьево дни приехал сюды и был у кораля, а въчерась он поутру был у меня, а въвечеру я был у королевы. Посылаю тебе, сколко мог сыскать, устерсоф; а болше сыскать не мог, для того что в Гамбурхе сказывают явился пест,[165] и для того тотчас заказали всячину оттоль сюды возить. Я сего моменту отъежаю в Лейпъцих.

Петр.

Из Берлина, в 2 д. октебря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я отсель сего момента отъежаю в Карлъсъбад и чаю завътра туды поспеть. Платье и протчее вам купълено, а устерсоф достать не мог. За сим вручаю вас в сохранение Божие.

Петр.

Из Лейпъциха, в 6 д. октебря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Мы вчерашнего дни зачали пить воду в сей яме; а как отделаюсь, писать буду. О протчих вестях не спрашивай из сей глуши. Поклонись отцу Козме;[166] а таварыш ево здесь сам друг с килою по старому шутит.

Петр.

Из Карлъсъбада, в 11 д. октебря 1712.

P. S. Поздравляем сим днем – началом нашего авантажу.[167]

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Писмо твое я получил, на которое ответствую, что я курс кончил вчерась; воды, слава Богу, действовали зело изрядно; как будет после? Я отселе в будущую пятницу поеду в Теплицы, где более четырех дней не будем мешкать. После ваших писем, что непъриятели намерились отаковать, по ся поры ничего нет поновъки; знать у них тверда голанская пословица: тюсхен дут эн зеге фюль гого берге леге.[168] Впрочем предаю вас в сохранение Божие.

Петр.

Из Карлъсъбада, в 27 д. октебря 1712. К дочке-бочке писал при сем.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Благодарствую зело за пърезент полпива, понеже у нас такова нет. Грамотку Ильиничнину чел медведю;[169] за въсякое слово досталась всем. Я отъежаю сего часа в Теплицы, а та[м] мешкоть долго не буду.

Петр.

Из Карсъбада, в 31 д. октебря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Я сюды приехал вчерась, и по трех днях поеду отсель. За сим предаю вас в сахронение Божие.

Петр.

Из Берлина, в 17 д. ноебря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что я сюды приехал вчерась, слава Богу, в добром здоровье. Да пришли к нам певъчих с протопопом, а у себя остафь человек двух з Биткою(?).

Петр.

Из Вартоу, в 27 д. ноебря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Благодарствую за пълатье, которое обновил в день с. Андрея. Что же приказывала ты, чтоб взять вас сюды, и о том теперь отложить надобно, понеже время пришло вам молитца, а нам трудитца; ибо шведы вчерась рушились протиф датчан, чтоб не допустить оных до конъюнкции с нами; а мы сего моменту подымемся отсель на сикурс датским. Итако на сей недели чаем быть бою, где все окажетца, куды конъюнктуры поворотятца.

Петр.

Из Лагоу при подъеме, в 2 д. декабря 1712.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Приказывал я к тебе с Шепелевым, чтоб быть; а с Мануковым, чтоб дождалась там. А как сие писмо получишь, поежай сюды налехке, а обозы остафь там. Побей челом кнесь-папе, чтоб с тобою приехал[и] две времоншицы.

Петр.

Из Гистроу, в 12 д. декабря 1712.

P. S. Благодарствую за пърисылку с Юшковым. Поклонись от меня кнеине Даниловичевой.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Когда, даст Бог, придешь с полком в Польшу, тогда выбери конных человек ста два или больше и поежай в Элбинг, а оттоль на почтовых с небольшими людьми до Мемля (о чем мы х королю прускому писали). А наперет пош[л]и в Ригу, чтоб те полки, которыя в Курляндии,[170] собрали тебе подводы.

Петр.

Из Рабова, в 21 д. декабря 1712.

Господин контра-адмирал, здравствуй на множества лет. Пожалуй, прикажи писать о своем здравии, чего всегда слышать желаем. Пожалуй, батюшка мой, отпиши ко мне, которым ты трактом поедешь оттуда в Санкт-Питербурх. При сем посылаю к тебе кафтан, два камзола, штаны, партупе[й]. Дай, Боже, тебе во здравие носить, а чаю, что вашей милости стать цвет не противен. При сем поздравляю вашей милости с праздником Христова Рождества. Остаюсь жена твоя Екатерина.

Из Гистрова, декабря в 23 д. 1712.

Ниже приписано царевичем Алексеем:

Всенижайший раб твой и сын Алексей.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Письмо твое я вчерась получил; благодарствую за пива. Что же о езде вашей со въсем полком, и то уже отменилась, но три баталиона възяты сюды; а ты с тем баталионом, которой в Гистроу, поежай з Богом в надлежашей путь чрез Швед Польшею, недалеко от брандебурской Померании, до Элбинга; а там, взяф человек трицать или менше с собою, на почте поежай до Петербурха (куда, дай Боже, скоро быть и нам). О езде вашей писана для подвод в Берлин чрез их Прусы, а польскими сами найдете. Баталион отпусти от Элбинга Польшею. Что же пишешь о сне дочкине, что она радила губителя миру, и оно[й] вели послать хнезь Ивану Алексевичю.[172] У нас, слава Богу, еше въсе благополучно. Датчане и сасы[173] с нами случились. Славъленья наше не так как дома, аднакож более здесь от серца оного славим, а чаю, что иныя увидят и самого Христа – добрыя. Понеже пословица есть: два медведя в одной берлуге не уживутца. Возьми с собою кнезь-папу и архидиакона,[174] которому отдай должной поклон от меня и о славъленье нашем возвести. Также, ежели прежде будешь в Питербурх, тамочным поклонись.

Питер.

Из Пампоу, в 25 д. декабря 1712.

P. S. Поздравъляю вам сим торжественым празником которым поздрафь от меня кнеине Данилавичевой; також возьми с собою и афицероф заполочных до Элбинга, а оттоль отпусти их з баталионом в Ригу.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

О езде твоей в Питербурх я уже писал к вам с Юшковым, чтоб вы ехали з баталионом командрованым, да из Гарц взяли с собою офицероф заполочных, о чем и ныне поттвержаю. Поежайте немедленно; протчее приказана словами Шепелеву. Благодарствую за пълатье. Дай Боже, чтоб не зажитца, скоро б вас паки видеть.

Петр.

Из Пакендорфа, в 27 день декабря 1712.

Катеринушка, друг мой, [з]дравъствуй и з детками, которых уже, чаю, увидела. Дела наши как здесь идут, уведаешь от господина адмирала, х которому я пространно писал; и ежели б не такая крепкая пасами[175] земля была, то б уже полную викъторию с помошщию Божиею получили. Въ[п]ротчем предаем вас в сохранение Божие и желаем видеть вас вскоре. Поклонись сестре от меня.

Петр.

Из Фридрихштата, в 4 день февраля 1713.

P. S. Вчерась у меня обедали и про именинницено[176] здоровье пили.

Кетеринушка, друг мой, здравъствуй!

Посылаю к тебе бутылку венгерского (и прошу, для Бога, не печалься: мне тем наведешь мненье). Дай Бог на здоровье вам пить, а мы про ваше здоровье пили.

Петр.

С Полтавы, маия в 2 д. 1713.

Хто не станет севодни пить, тому будет великой штроф.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что господа шведы нас зело стыдятца, ибо нигде лица своево нам казать не изволят. Аднакож мы, слава Богу, внутрь Финландии вошли и фут[177] взяли, отколь ближе можем их искать. А что у нас делалась, о том прилагаю при сем ведение.

Петр.

Из Боргоу, в 16 д. маия 1713.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

О себе не могу подлин[но] сказать, буду ли скоро к вам или поеду; ад[на]кож хотя и поеду, то скоро паки, Богу изволшу, к вам буду, о чем завътра или позавътрее писать к вам буду, или сам приеду.

Петр.

С Полтавы, в 4 д. июля 1713.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Инова писать не имею, только что мы, слава Богу, со въсеми судами дошли близь Новой крепости; и ежели б севоднишней противъной ветр не помешал, то б конечно сего ж дни были в Элзенфорсе. Приказывал я Кикину, чтоб несколько бочек вина купить с новых пришедших караблей, також и сыроф, и прислать сюды ко мне для презенту другим; и сие потщись исправить поскоряя.

Петр.

С Луткера, не дошед Новой крепости, в 2 д. авъгуста 1713.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы, слава Богу, в 5 д. сего месеца прибыли сюды здорово с транспортом; только от бывъшего шторма, которой был в 3-м числе, несколько судоф повъредилась, а именно: Вельком, Хельтъдрагарс и один голиот. Аднакож не только люди, но и запасы целы, також и их починить мочно. Мы по пъразнике Успения Богородицы чаем итить далее землею к Абоу, но бою быть не чаю; понеже вчерась поворотился генерал л[ейтенант] господин Голицын, которой ходил за непъриятелем, сказывает, что не мог настичь, все бегут; и когда от части так бегут, то как от всего войска стоять будут. При сем объявъляю, что в 6 [день] сего месеца г. адмирал объявил мне милость государя нашего[178] – чин генерала полного, чем вас, яко госпожу генеральшу, поздравъляю. Как чин шаутбейнахта, так и сей мне сказан зело странно, ибо на степи пожалован в флагманы, а на море в генералы. И чаю, с помощию Божиею, быть к вам негоразда замешкаф.

Петр.

Из Эльзенфорса, в 12 д. авъгуста 1713. Прошу отдать мой поклон преосвященному и матери святой и протчим святым и несвятым.

Писание вашей милости, писанное из Элзенъфорса августа от 12 дня чрез порутчика Скворцова, я получила, которому зело порадовалась; ибо чрез несколко времяни писания от вашей милости не имела, в чем мне и не бес печали было. И за оное писание вашей милости благодарствую, прося, дабы и впредь в своих писаниях оставить меня не изволили. Что же изволили упомянуть в писме своем, что ваша милость объявлен чином генерала полного, и меня изволили поздравить, яко генералшу, чем и я вашу милость взаимно поздравляю; однакож я оного чина вашей милости не признаваю, пока не могу персонално вашу милость вскоре здесь видеть, что даждь всемилостивый Боже! Я желала, чтоб ваша милость хотя и адмиралом был! Что же изволили уведомить о судах, которые на море великим штурмом повредило, и в том буди воля Божия; однако благодарим оного милосердие, что людей и припасы, кои на тех судах были, сохранить изволил; и те суды, чаю, возможно будет починить.

При сем доношу вашей милости, что мы здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии. Августа в 17 де[нь] 1713, ис Питербурха.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Посылаю в сем писме цыдулку, чтоб денщик Арлоф прислал записку двом пушкам сюды, и буде нас не застанут, чтоб отдали вице-адмиралу запечатаф. Мы чаем завътра рано итить в путь, понеже ветер благополучен. Впротчем желаю, чтоб Бог дал вас видеть здоровых в[с]коре.

Петр.

С Котлина, в 12 д. октебря 1713.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что вчерашнего числа получил я ведомость от господина адмирала, что оне непъриятеля на пасах нашли четыре мили за Тавасгусом, и там по многом бою чрез тот пас перешли и непъриятеля разбили; а сколко побито, также в полон взято, и притом взято сколко знамен и алтиллерии: о том привезет[179] сам ведомость, которого вскоре ожидаем. И сею ведомостию вам поздравъляем, и с вышереченным господином будем, даст Бог, к вам вскоре. Скамповеи все сего утра пошли на гребли для тихой погоды, а мы ж[д]ем ветру.

Петр.

С карабля святаго Самсона, в 14 д. октебря 1713.

Иного ныне к доношению вашей милости ничего не имею, токмо, что я купно и з детками нашими обретаемся здесь, слава Богу, в добром здравии. Посылаю при сем к вашей милости малинкой гостинец, желая – дай Бог вам, батюшка мой, употреблять на здоровье! И хотя я и здесь обретаюсь, однако все мысли мои на Котлине острову.

Поздравляю вашей милости добрым окончанием сея компании как в Померании, так и в Финландии, о чем я известилась чрез писание ваше, за которое зело благодарствую; также и счастливым приходом в гавань карабля святые Екатерины. Дай Бог персонално вскоре вашей милости сим поздравить!

Октября 19 1713 году.

Доношу вашей милости, что я здесь купно и з детками нашими, слава Богу, в добром здравии обретаемся. При сем поздравляю вашей милости прешедшим днем тезоимянитства дорогой имянинницы Аннушки, и просим вашу милость, дабы поскоряй сюда приезжать изволили; п[он]еже здесь уже почало смолою пахнуть.

При сем детки наши Аннушка и Лизенка и Натальюшка, благословения вашего прося, кланяютца.

Доношу вашей милости, что мы здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии, и просим, дабы не изволили нас оставить в писаних своих. Посылаю к вашей милости полпива и элбиру[181] несколко дюжин, также и огурцов свежепросольных. Да[й], Боже, вам, батюшка мой, кушать на здоровье, чего я от сердца желаю. При сем детки наши Аннушка и Лизенка и Натальюшка просят вашего благословения и кланяютца.

Благодарствую за милостивые ваши писания, которые я с немалою радостию получила: первое чрез Александра, другое вчерашняго числа чрез офицера.

И особливо благодарствуем, батюшка мой, купно и з детками нашими за присланные кружечки и элбир, которой мы про ваше здоровье пили. По письму вашему купленные на пришедших торговых кораблях вина и прочие вещи, которым ведение послано к Матвею Алсуфьеву, отправила я ныне с подклюшником Коншиным; и особливо послала к вашей милости венгерского вина и полпива несколко бутылок, також винные ягоды и дыни из нашего огорода. Дай, Боже, вам и тем, кто вам верно служит, кушать на здоровье.

Доношу вашей милости, что я здесь купно и з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здравии.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы сюды прибыли и дело свое с помощию Божиею упъравили, и поедем завътра в Ригу. Слово, которое было о Дунелше, правъда, ибо вчерась бурмистр сам мне сказывал, что слово у них дано; и ежели станет куды проситца дохтурица – не пускай ее, чтоб у нас свадбе быть. Впротчем здесь все добро, и масленицу дакончиваем.

Петр.

Из Ревеля, в 2 д. февъраля 1714.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы к Финландии, а именно к Поркалу урочищу прибыли в добром здоровье, и что у вас стреляли про здоровья, все у нас слышно было при самом финском берегу, что слыша и мы не лили.

Петр.

От финского берега, в 18 д. июля 1714.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй![183]

Объявляем вам, коим образом всемогущий Господь Бог Россию прославить изволил, ибо, по многодарованным победам на земли, ныне и на море венчати благоволил; ибо сего месяца в 27 день швецкого шаутбенахта Нилсона Эреншелта с одним фрегатом и шестью галерами и двемя шхер-ботами по многом и зело жестоком огню у Ангута близ урочища Рилакс-Фиен взяли; правда, как у нас в сию войну, так и у алиртов[184] с Франциею много не толко генералов, но и фелтъмаршалов брано, а флагмана ни единого. Итако сею, мню, николи у нас бывшею виктори[е]ю вам поздравляем; а сколко с помянутым шаутбенахтом взято афицеров, матрозов и салдат и протчаго, також что наших убито и ранено, тому при сем посылаем реэстр, и атаке план. Хотя для некоторой опасности флот наш и пойдет вскоре, аднакож ты останься в Ревеле, понеже, чаю, я к вам туды быть; но ежели замешкаюсь, а тебе будет время ехать в Питербурх, тогда поежай з Богом, не описываясь, дабы вам временно успеть к разрешению вашего бремене, что дай Боже счасливо окончалось!

Петр.

Из флота от Ангута, в 29 д. июля 1714.

P. S. Благодарствую за пърисылку.

Писание вашей милости, июн[я] от « » дня[185] писанное, я получила, в котором изволили писать, что ваша милость к финланским берегам прибыл благополучно, чему я зело порадовалась, и за оное писание вашей милости благодарствую. На сих днях получила я писмо к вашей милости от Государя Царевича, да другое ис Питербурха от детей наших, в котором писме Аннушка приписала своею рукою; и оные писма при сем посылаю. Також посылаю к вашей милости помаранцов и других овощей и венгерского вина з деншиком Толкачевым, и желаю – дай, Боже, вам оное употреблять на здравие.

Доношу вашей милости, что вчерашняго числа получены здесь с турецкой стороны зело приятные ведомости, о которых уповаю, что к вашей милости пространно писал Гаврила Иванович;[186] и со оными изрядными ведомостми вашу милость поздравляю, желая от сердца, да сподобит Всевышний и с вашей стороны добрые ж ведомости получить.

Просим вашу милость, дабы изволили сюда приезжать, ибо огород наш здесь зелененек стал.

Вчерашняго числа получила я милостивое ваше писание чрез порутчика Захара Мишукова, ис которого с неописанною радостию уведомилась, коим образом всемогущий Господь Бог по неизреченной своей к нам милости, по многодарованным победам на земли и на море, преславною победою над неприятелем увенчати благословил – взятием камарата вашего и несколких судов неприятелских, о чем я подлинно известна как чрез помянутое ваше милостивое писание, так и чрез Захара Мишукова. И сею толь изрядною и особливо от Бога дарованною нам победою вашей милости покорно поздравляю, желая от всего моего сердца, дабы всемилосердый Господь Бог и впредь оружию вашему счастие и победы на сего гордаго неприятеля даровал, и потом благожелаемой и благополучной мир получить благоволил.

Сей день воздавали мы благодарение победодавцу Богу в церкви его святой; и потом как со всего флота, так и здешней фартеции палили ис пушек, и обедали у меня все здешние жители и офицеры, кроме морских, понеже они управлялись по указу вашему.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы на шведской остроф Алант без всякого препятия вступили; также идучи к нему и у него взяли 7 шкун с людми и пожитки, кои бежали в Скокхолм. Скота великое множества, так что в один день в одном месте сыскали 500 скотин. А о адмирале шведском не ведаем – где, а сказывают, что бутто стоит у стокголского входа.

Петр.

От Аланта, в 12 д. авъгуста 1714. P. S. Поцелуй потрох наш за меня.

Милостивое ваше писание, писанное из Абоу августа от 4-го дня чрез Аврама арапа,[188] я получила, за которое покорно благодарствую, и по оному путь свой отсель восприиму конечно с 16-го числа сего месяца, о чем я и прежде сего к вашей милости писала. Инаго ныне доносить вашей милости не имею, токмо что у нас здесь за помощию Божиею все благополучно состоит.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Писмо твое о пъришествии его величества[189] я получил, и итить готовы, но для противънова ветру скоро поспеть не чаю; также и Александр Данилович сказал, что ранее вторника вората и пъротчее не поспеют. Того для положили, чтоб сего дня, как возможно, далеко отойтить отсюду, а завът[р]о конечно к преспективе дойтить, дабы во въторник, Богу изволшу, ранее вход свой отпъравить. И буде возможно, чтоб ты завътра выехала в Котерингоф к обеду, куды и я завътра буду; а можешь тогож дни к вечеру возвратитца повидавъся, ибо позавътрее до вечера видеть меня бутет тебе не возможно. Благодарствую за пъ[ре]зент, а наипаче, что з Баклановским пива прислала, ибо уже наше подобралось. Также прошу, чтоб погодила до середы распростатца.

Петр.

От Кроншлота, с карабля с. Екатерины, в 5 д. сентебря 1714.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Объявъляю вам, что мы вчерашнаго числа прибыли сюды, слава Богу, счаслива, так что во вьсю дорогу парусоф не опускали; толко погода была зело тиха. Впротчем все здесь благополучно, и навин никаких нет.

Петр.

Из флота от Ревеля, в 9 д. июля 1715.

P. S. Ежели еще не пъроехали Нарву, поежжайте вниз Луги в наши деревъни, и там посмотрите места, где заводу стекляному[190] и двору для приезду удобно быть.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Мы третьево дни около полуночи сюды пришли благополучно; а господин адмирал вчера по полудни сюды прибыл, а замешкался для того, что бы[л] ево карабль Викътория[191] у Наргена на мели. Мы чаем завътра в путь свой, ежели Бог изволит, итить; и когда министры наши прибудут в Ревель, и какие будут нужныя писма, чтоб посылали в Гапъсаль, где г. адмирал опьределил порутчика Рамбоу с руским брегантинам, которой писма будет принимать и к нам отвозить, и от нас в вышереченное место привозить.

Петр.

Из флота от Рогорвека, в 19 д. июля 1715.

Милостивые ваши писания я получила, за которые покорно благодарствую. Доношу вашей милости, что сего дня прибыли сюда аглинской и галанской флоты и стали на якорях, верстах в трех и в 4-х от гавани. Я зело сожалею, что ваша милость не изволили видеть, как оные флоты сюда входили, и уже пенять не на ково; ибо когда изволили быть на Котлине острову – тогда изволили на меня пенять, а ныне не от меня случилось, что ваша милость не видали – как те флоты сюда входили.

Светлейший князь и Гаврило Ивановичь и прочие министры наши сюда приехали, которым я указом вашим объявила: ежели они имеют нужнейшие письма, тоб отправляли к вашей милости чрез Гапсал.

Впрочем, от сердца желаю счастливого вашего сюда прибытия, что дай, Боже, в скором времяни.

В 23 де[нь] июля 1715, от Ревеля.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я в Дудорове в великом сумнении был, понеже так малой переезд, а так мне труден был зело тот день, как отъехал, и чаял, что мне невозможно будет пути своево за слабостию продолжать; но вчерашнево дни, как поехал, то час от часу, слава Богу, лутче стала. И что слышал в диафърагмени месте, то в пути меншеть стала, отчего осмелился и ночью ехать, но и то безвредно было, так как преж сего. Итак теперь збылась пословица, что обыкновение другая природа. Я сего дня отсель в путь поеду, и желаю, дабы вас скоро видеть у себя. Хотя ты меня и не любишь, аднакож, чаю, что тебе сия ведомость не пъротивъна, и рюмъку выпьешь купъно с своими столпами.

Петр.

В Нарве, в 29 д. генваря 1716.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Я сюды приехаф, осведомился, что на Виндоу более 15 миль лишку; того ради велел опять на стараю дорогу подводы перевесть. А я здесь до тех мест побуду, пока переведут подводы; к тому ж разтресло, мало можетца. Приежай, друг мой сердешнинкой, ко мне скоряя, чтоб не так скучно было.

Петр.

Из Марингофа, в 9 д. февъраля 1716.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй! Попались мне встречю Бекълемишеф и живописец Иван. И как оне приедут к вам, тогда попроси короля, чтоб велел свою персону ему списать; такъже и протчих, каво захочешь, а особливо свата, дабы знали, что есть и из нашево народа добрыя мастеры.

Петр.

Из Экестоля, в 19 д. апъреля 1716.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я, слава Богу, со фсем галерным флотом вчерась сюды прибыл счасливо. И понеже в устье реки мелко, того ради галеры принуждены выгружать; и чаю завътра или кончае позавътрее с одною эскадрою к вам быть, понеже за мелью со фсем быть не чаю.

Петр.

З галеры Делфина, в 26 д. апъреля 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Благодарствую на пърезенте; також и я отсель к вам посылаю взаимно. Право на обе стороны достойныя презенты: ты ко мне прислала для вспоможения старости моей, а я посылаю для украшения молодости вашей.

Петр.

Отъежая из Алтенау, в 23 д. маия 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы вчерась почали воду пить. Дай Боже, чтоб полза была, а ныне противъности не видим; но почело сего дня операция быть. Я наде[ю]сь, что сия вода великова действа, ибо еще как стали приежать, дни за три великой опетит почал быть.

Петр.

Из Пиремонда, в 30 д. маия 1716.

P. S. Я николи в сей день так абидим не был, всегда вина много пивал; а ныне воду, толко мала вина.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое получил и презент; но чаю, что дух пророческой в тебе есть, что одну бутылку прислала, ибо более одной рюмки его не велят в день пить; итак сего магазина будет с меня. А что пишешь, что за старова не признаваешь, и то толко покрываешь презент первой, дабы люди не догодались; а рассудить мочно, что молодыя в ачки не смотрят. Впротчем, дай Бог, видеть вас вскоре; вода действует зело, толко уже скучно стала.

Петр.

Из Перамонда, в 5 д. июня 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое чрез Кашелева получил, на что инаго ответствовать не имею, но надеюсь, Богу изволшу, дней в де[с]ять вас видеть; ибо по трех днях кур[192] или петух наш окончаетца. Обоз свой отпусти с Алыбердеевым, понеже путь далнай.

Петр.

Из Перемунда, в 11 д. июня 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я, слава Богу, переехал изрядно, и еже бы я знал сии места, что так удобно, то б конечно взял тебя с собою, о чем сожалею.

Петр.

С Гукара при Фалтере, в 3 д. июля 1716.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Объявъляю вам, что мы з галерами вчерась сюды прибыли, слава Богу, благополучно. Дай знать, как сюды будете, дабы я вас мог вст[р]етить, понеже чины неописанныя здесь, и я вчера в такой церемонии был, в какой более дватцети лет не бывал.

Петр.

Ис Копенгагена, июля в 7 д. 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Сего дни поутру шнава Лизет пришла и что глас видит, а зуб неймет – сказали. О здешнем объявъляем, что балтаемся туне; ибо что маладия лошади в карете, так наши соединеныя, а наипаче каренныя: сволочь хотят, да каренныя ни думают; чего для я намерен скоро отсель к вам быть, что дай Боже!

Петр.

С Ингермонландии от Борнъголма, в 13 д. июля 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Понеже господа шведы нам очей своих показать не изволили, того для я поехал от флота к вам, но за противъными зело жестокими ветры не мог скоро к вам быть. Того для разсудил сюды заехать для побуждения транспорту, а когда мало ветр будет лехче или лутче, поеду к вам, что дай Боже!

Петр.

Из Стралзунта, в 18 д. августа 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

О здешнем объявъляю, что наш приезд сюды не даром, но с некоторою ползою. Мы отсель поедем сего дня; дай Боже, чтоб до места уже даехать и вас скоряя видеть: веревачка покою не дает.

Петр.

Из Габельберга, в 17 д. ноября 1716.

P. S. К[193] подарил меня изрядным презентом – яхтою, которая в Посдаме зело убраная, и капинетом ентарным; о чем давъно желали.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое чрез Семена получил, на которое ответствую, что пишет Александра Данилович, что у М……[194] четвертой зуб вырезался; дай Боже, чтоб и все так благополучно вырезались, и чтоб Господь Бог дал нам его видеть в возрасте, наградя сим прежнею о братьех его печаль. Что же пишешь, чтоб по вас поскорей прислать, истинно трех дней не умедлею, приехав в Голандию, куды чаю поспеть в конце будущей недели; здесь насилу в три дни по пъриезде своем управили дорогу, понеже чрез многая владении. Также когда поедешь, певъчих и протчих, кои в дороге вам не нужны, отправъте в Пейцынбурх, где ф[ельд] маршал наш, и оттоль до Амбурха водою, а в Амбурхе вели нанять шмак или тялк[195] до Голандии, для чего человека пошлите такого с ними, хто бывал в Голандии. Поздравъляю вам завътрашним днем тезоименитства вашего; дай Боже скоряя вас видеть! а отправя сей день, позавътрее рано пое[д]ем в Голандию.

Петр.

Из Алтена, в 23 д. ноября 1716.

P. S. Слышал от присланнова о великой амазонской баталии междо столпы,[196] а у нас о нашем столпе и ваших глазах (sic) донесет вручитель сего.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Понеже починают быть марозы, того для что ранее – то лутче ехать вам. Я хател к вам из Амстрадама писать; но ныне сколь скоро доеду до каналав, тотчас к тебе отпишу и маршърут пришлю (а междо тем посылаю Семена Нарышкина в Гамбурх, дабы тебя там дождался и дарогу учредил). А о езде твоей кладу на вашу волю: или дождався другова писма поедете из Шверина, или по сему поедете, а другова писма в Гамбурх[е] будете дожидатца; понеже пока мы доедем до каналов, вам от Гамбурха ехать невозможно, ибо еще сами прямо не знаем – на которыя места поедем от Бремена.

Петр.

Из Бременфер, в 28 д. наебря 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писал я к тебе чрез дядю, чтоб, буде хочешь, ехать в Амбурх, или другова моево писма дожидатца в Шверине. Но ноне объявъляю, что вам сею дорогою отнюдь ехать невозможно, понеже грязи и воды около Бремена так велики, что выше ступицы; также впереди в Голандии дам[197] от моря прорвола и потопила землю, что и сами не знаем, куды проехать; а ныне починают быть морозы, то и подумать нельзя. Того для лутче вам дорогу (ежели не поехали) не на Амбурх, но прямо на Минден и Везель, которою дорогою я бывал от Миндена до Везеля изрядно; толко от вас до Миндена не знаю, о чем писал я к Толстому в Гоновар, дабы сей или иной путь вам учредить, толко б не сей, коим мы ехали. И как изправитесь – поежайте, не дожидаясь моего писма, понеже время уже зело позно. Дай Боже, чтоб здрава проехали, в чем опасение имею о вашей непъразности. О которых я писал, чтоб водою отправить, отправъляйте не мешкоф, дабы марозы не захъватили.

Петр.

Из Лингена, в 1 д. декабря 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писал я вам пред сим, что и ныне подтвержаю, дабы сею дорогою не ехали, понеже неописанна худа, но чтоб ехали на Минден и Везель или иною, толко б к той же стороне; понеже от Миндена я знаю, толко до Миндена не знаю: первое, что дорога лутче; другое, что от Везеля водою вниз Реною[198] до канала, а каналам чрез Утрехт в Амстердам; третие, что до Везеля дадут дарам подводы, а сею дорогою чрез Галандию мы подвод не нашли, но принуждены нанимать. Также людей немного берите, понеже зело дорого станет житье в Голандии; также и певъчих, буде не уехали, полно половины. О дороге писал я к Толстому в Гановер, дабы там о подводах старался.

Петр.

С рубежа голанского, из Омерса, в 2 д. декабря 1716.

Дубликат.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй![199] Писал я к вам пред сим, что и ныне подтвержаю, дабы сею дорогою, которою я ехал, тебе не ездить, понеже неописанно худа, но чтоб ехать на Минден и Везель или иною, толко б к той же стороне (понеже от Миндена я знаю, толко до Миндена не знаю): первое, что дорога лутче; другое, что от Везеля водою вниз Реною до канала, а каналом чрез Утрехт в Амстердам; третее, что до Везеля дадут даром подводы, а сею дорогою чрез Галандию мы подвод не нашли, но принуждены нанимать. Также людей немного берите, понеже зело дорого станет житье в Галандии; также и певчих, буде не уехали, полно половины, а другую оставте в Мекленбургии. О дороге писал к Толстому в Гановер, дабы там о подводах старался. Как я, так и въсе со мною здесь зело сожалеют о нынешней дороги вашей; и ежели ты можешь снесть, лутче б там осталась, понеже не без опасения от худой дороги. Аднакож будь в сем воля твоя, и для Бога – не подумай, чтоб я не желал вашей езды сюды, чево сама знаешь, что желаю; и лутче ехать, нежели печалитца. Толко не мог удержатца, чтоб не написать; а ведаю, что не утерпишь, и которою дорогою поедешь – дай знать.

Петр.

Из Гора, в 3 д. декабря 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я третьева дни в Амстердам прибыл благополучно. О дороге вашей уже троекратно писал, что и ныне потвержаю, чтоб отнюдь нашею дорогою не ехали, но на Везель, понеже весма б вам несносна была; а чаю – и въсе ныне зело трудны; аднакож не чаю – так, как та, которою мы ехали. А когда можете быть в Везеле, дайте знать с сим посланным.

Петр.

Из Питербурха,[200] в 8 д. декабря 1716.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое получил, на которое ответствовать не имею чего; толко когда приедешь в Везель, и буде тут судов не найдешь, то сыщите суды в Дуселдорфе и поежайте Реною до того канала, которой из Рены к Утрехту идет, и дайте знать, как туды прибудете, дабы я вас мог там в[с]третить с трех яхтами.

Петр.

Из Амстердама, в 23 д. декабря 1716.

Вручитель сего писма, при отъезде своем отсель, просил меня имянем его светлости герцоха и племянницы нашей, також и сама она ко мне писала, дабы я предстателствовала вашей милости об известных нуждах его светлости. И хотя я ведаю, что и без сего прошения ваша милость не изволите того оставить, что принадлежит в их пользу; однакож я не могла оставить вашей милости о сем не напомянуть, и прошу, дабы по возможности изволили показать к ним свою милость.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здрафъствуй!

Писмо твое я чрез Толстова получил, и хотя ты меня обнадеживаешь, чему и верю и не верю. Дай милостивой Боже тебе здорово разрешитца от бремене, дабы по милости своей сим наградил мои печали. Я рад бы сам вместо сего писма к вам ехать, и чаял бы застать; но понеже сухим путем ныне не могу, ибо пред несколкими днями чечюй[201] явился; аднакож чаю скоро свободы, и поеду к вам. Дай Боже, чтоб сие писмо вас уже разрешенных застала, чего в олтерацыи[202] своей и радости дожидаюсь по въся часы.

Петр.

Из Амстердама, в 2 д. генваря 1717.

Дохтор Арескин сего ж дни отправляет отсель лекаря, которой здесь зело славин в сих делах. Да[й] Боже, чтоб ему столко ж было дела, как прошлого году дохтуру было.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Зело радосное твое п[и]сание вчера чрез Мавърина получил, в котором объявъляешь, что Господь Бог нас так обрадовал, что и другова рекрута даравал, за что да будет выну хвала ему и незабвенное благодарение! Сия ведомость вдвое обрадова: первое, о новоражденном, а паче, что вас Господь Бог свободил, отчего и мне стала полутче; ибо от самава Раждества Христова столь долго сидеть не мог, как вчерась. Я сердечно желаю сего нововыежаго гостя видеть, толко еще несколко дней [не] могу в дорогу ехать, а особливо сухим путем для тресенья; я не знаю, за какую вину сей мой уд страждет, ибо воистинну невинавен, разве за другой, которой пов…… О здешнем писать не имею, толко, как мочно будет, поеду к тебе немедленно. Дай Боже, чтоб вы от всех припатков и натуралной сей болезни свободны были и вас бы застать здоровых.

Петр.

Из Амстердама, в 4 д. генваря 1717.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Писмо твое получил (о чем уже прежде уведал) о незапъном случае, которой радость в печаль пременил. Но что ж могу на то ответство дать? токмо со многострадалным Иевом: Господь даде, Господь и възят; яко же годе ему, тако и бысть. Буди имя Господне благославенно отныне и до века! Прошу вас також о сем разсуждение иметь; а я, колко могу, разсуждаю. О себе объявъляю, что, слава Богу, час от часу умаляетца моя болезнь, и чаю в[с]коре выходить из дому, а и была не иная какая, толко чечуй; а въпротчем, славлю Бога, здороф, и давно б ехал к вам, ежели б водою мочно было, а сухим путем еще боюсь разтрес[ть]ся; к тому ж ожидаю ответа от аглинского караля, которого на сих днях сюды ждут. Паки прошу, дабы вы обо мне нимало не мыслили о болезни; и для того послал Румянцова, чтоб вам умел лутче словами изъяснить, что я, слава Богу, не толко теперь, но ниже был тежело болен.

Петр.

Из Амстердама, в 11 д. генваря 1716.[203]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Румянцоф от вас сюды приехал и писмо вручил; толко зело мне болезненно, что ты не веришь, что я к тебе пишу: истинно все правъда, и кончая хотел по двух или и трех днях ехать к вам. Но в ту же ночь припала лихоратка; и правъда, два дни крепъко держало, но, слава Богу, дохтор розорвал; потом три дни еще была, толко горазда лехче, а сей третей день как вовъсе покинула. Ей, верь Господу Богу, ни малова утаил или прибавил, но въсе, как было; и ныне, кроме обыкновенной слабости, ничего нет, для которой в нынешней худой воздух вскоре вытить не чаю. Но ежели даст Бог вам совершенъное облехченье, то зело желаю вас видеть здесь; авось могу и въсътретить, а без вас скушнохонка; сама знаешь: так блиско живем, а не видимся. Благодарствую, друг мой, за пърезент венгерского; толко такъже не в час привезен, как покойни[й] Семен Минич в Бешенкавичи некоторой презент привез. Паки, оставя шутку, Богом вас прошу: не думайте инако, и меня тем не крушите.

Петр.

Из Амстердама, генваря в 18 д. 1717.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое чрез Толстова я получил, за которое благодарствую, и вас зело с радостию ожидаю, что дай Боже! Толко паки прашу, чтоб осмотрясь, буде без вреды будет езда. А о себе объявъляю, что как с Румянцовым писал – слава Богу, с тех пор лихоратка не помянулась более, и ныне обыкновенное безсилье да чечюй, аднакож и оной меншеет; я ныне почал выходить в другую избу.

Петр.

Из Амстердама, в 23 д. генваря 1717.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы были везде, где было намерение, и приехали сюды, куды и вас с компаниею желаем, чтоб завътра абедать сюды были, и чтоб служителей немного за собою брали с собою. О чем министром и протчим скажи.

Петр.

Из Питербурха, в 28 д. февраля 1717.

Апърель 1717, из Антверпена.[204]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я третьево дни сюды приехал, а сего дни отъежжаю в Б[р]усель. И понеже еще во Фъландрии много городоф, которыя смотреть надлежит; того ради не чаю к пъразнику до того места доехать, о чем ты ведаешь, но во Фляндрии оной взять. Того для пришли седмь человек певъчих и церкофь, которая в Гаге, а к себе возми из Амстердама, и придай им человека, которой по немецки умеет, и вели им ехать в Брусель прямо, а оттоль – где буду обретатца; понеже сей город суть сталица, и могут тотчас сведать, где я буду.

Петр.

Из Антверпена, в 2 д. апъреля 1717.

Чрез сего вручителя к доношению вашей милости отсель ничего не имею, токмо поздравляю вас, батюшка мой, приходящим праздником Вшествия Христова во Иерусалим. Дай, Боже, вам сей праздник в радости препровадить, и другова потом вскоре ожидаемого празника достигнуть в добром здравии, чего я от всего сердца желаю. И прошу вас, батюшка мой, дабы в милостивых своих писаниях меня не оставляли; понеже мне не бес печали, что я такие великие торжественные праздники в разлучении с вами буду праздновать. При сем же не могла я оставить, дабы к вашей милости не отписать, что я желаю ведать: изволи[ли] ль ваша милость вспомнить в 5-м числе апреля[205] выкушать по рюмке вина, так как и первое число марта? А я чаю, что изволили запамятовать; и о сем прошу, дабы изволили ко мне отписать.

Из Гаги, в 6 де[нь] апреля.

Вчерашняго числа получила я ваше милостивое писание, из Антверпена писанное, купно и з другим писмом, в котором написан апрель, и за оные писания вашей милости нижайше благодарствую. И по вашему милостивейшему повелению певчих, також и церковь отправлю немедленно в Брюссель, а оттоль велю им ехать туда, где ваша милость будете обретатца. Отсюды к доношению вашей милости ныне более не имею, токмо что я на будущей неделе поеду отсель в Амстердам, и надеюсь там праздник взять. При сем посылаю писмо, писанное к вашей милости от детей наших. Впрочем молю Всевышняго, да управит путь ваш по благому намерению вашему.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

А мы, слава Богу, здоровы. Посылаю к тебе кружива на фантанжу и на агажанты;[207] а понеже здесь славъныя кружевы из всей Эуропы и не делают без заказу, того для пришли образец, какие имена или гербы во оных делать. Хотя мы сего дня и отъежаем отсель; аднакож где мы ни будем, а когда получю от вас образцы, то на почте пошлю сюды. Посылаю с сим писмом к вам Фитингофа, которому вели быть при себе, пока вмес[т]е съедемся; а с собою не възял для того, что там люди, сказывают, горазда отвореныя глаза имеют, а он наш брат.

Петр.

Из Бруселя, в 7 д. апъреля 1717.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Отпустил я к вам свой ш[л]юпъс-бот с сержантом, которое судно велел объявить вам.

Петр.

Из Ниупорта, в 10 д. апъреля 1717.

Доношу вашей милости, что я третьяго дня сюда приехала благополучно; и по приезде своем получила писма ис Питербурха от детей наших, в которых пишут, что они за молитвами вашими обретаютца, слава Богу, в добром здравии. Более сего ко известию ныне вашей милости не имею; и того ради прекрати сие, остаюсь.

Из Амстердама, во 12 день апреля.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы четвертого дни во Върянки[208] въехали со фсею компаниею и до зафтрее побудем здесь, а завътра поедем в Кале, где и пъразник надеемся взять. Новова писать не имею, толко старая: дай Боже паки съехатца, а без вас скучно.

Петр.

Из Дюнкеркена, в 13 д. апъреля 1717. В самы[й] день празника с. Лазыря.

P. S. Зело жалка смотреть на руину сей фортеции, а наипаче гавани.

Певъчия приехали третьево дни, за что благодарствую.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы в прошлое воскресенье приехали сюды, слава Богу, здорово, и отсель, Богу изволшу, назавътрее празника поедем в Париж. Новова отсель писать нечево, толко что флот аглинской пред петью днями пошел в путь свой.

Петр.

Из Кале, в 17 д. апъреля 1717.

Не дивъно к иным, и х калагъривой матресишке стала ревъновать.

Поздравляю вас, батюшка мой, с наступающим праздником живоносного Христова Воскресения, желая от всего моего верного сердца сей дражайший праздник в радости вам препровадить при таком пожелаемом благополучии, и да сподобит вас оный всемогущий Господь Бог и впредь многих таких торжеств в добром здравии достигнуть.

Ваши милостивые два писания я получила: первое чрез Фитингофа, другое чрез сержанта Шетнева, за которые вашей милости нижайше благодарствую; и особливо благодарствую за присланные кружива брабанские, которые я також в целости получила. А что изволили вы милостиво ко мне писать, чтоб прислать обрасцы, какие мне еще надобны кружива; и хотя я и не хотела тем утрудить вашу милость, однакож при сем образец посылаю и прошу против оного приказать зделать на фантанжи, толко б в тех круживах были зделаны имяна ваше и мое, вместе связаные. При сем доношу вашей милости, что отправленной от вас шлюпс-бот с вышепомянутым сержантом сюда в целости пришол; толко зело мне удивително, что такова старика изволили ко мне прислать, а не молодого; и посему знатно, что ваша милость изволите иметь шелузию.[209] Что же изволили вы упомянуть в писании своем о Фитингофе, и понеже он то ваше писмо подал он в то время, как я уже кофе пила, и для того мне не так тошно было; но ежели б он прежде того то писмо мне подал, то б правда, что не бес тоски было.

В 19 де[нь] апреля, из Амстердама.

Которую мартышку желали мы взять к своей в товарыщи, и тое нам не отдали; однакож она на другой день по моем отъезде умерла, а наша обретаетца в добром здоровье и вашей милости поклон посылает.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Поздравъляю вам празником Светлого Христова Воскресенья со фсеми добрыми людми и с нашим потрохом, о[со]бъливо с тем, от кого ты безтолковою грамотку прислала. Дай Боже видеть ево в радости! Благодарствую за венгерское, которое здесь зело в диковинку; а крепиша[210] толко одна фляша асталась, не знаю, как быть. Посылаю к вам карлу француженина, которого я принял; изволте ево в приззрении иметь, чтоб нужды не имел.

Петр.

Из Кале, в 22 д. апъреля 1717.

Завътра, Богу изволшу, поедем в Париж.

Ваше милостивое писание из Дункенкена, от 13 апреля писанное, я со многою радостию получила, за которое вашей милости нижайше благодарствую, прося, дабы и впредь милостивыми своими писании не изволили меня оставлять. Из оного вашего писания уведомилась я о вашем прибытии во Францию, и сим благополучным прибытием вашу милость покорно поздравляю. Дай, Боже, счастливое возвращение и свидание! Что же изволите писать, что во фрянки[211] вьехали, и мне кажетца – доволно было и тех, что и отсель некоторые повезли с собою. А что изволили упомянуть, что вам без нас скучно, и тому верю. Однакож я чаю, что вашей милости не так скучно, как нам; ибо вы всегда можете Фомин понеделник там сыскать, а нам здесь трудно сыскивать, понеже изволите сами знать – какие здесь люди упрямые! Ис помянутого ж вашего писания уведомилась я, что певчия к вам приехали к празнику святаго Лазаря, и за отправление их изволите благодарствовать; и посему знатно, что из оных певчих один нужняя других вам был, которой к Лазореву дню подъехал. За сим вручаю ваше дражайшее здравие в защищение и милость воскресшему Христу Господу.

Из Амстер[дама], в 22 де[нь] апреля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я третьего дня ввечеру прибыл сюды благополучно, и два или три дни принужден в доме быть для визит и протчей церемонии, и для того еще ничего не видал здесь; а з завътрее или послезавътрее начну всего смотреть. А сколко дорогою видели, бедность в людех подлых великая.

Петр.

Из Парижа, в 28 д. апъреля 1717.

P. S. Слюпъс-бот, которой отправлен к вам, отправъте к Амбурху, и оттоль чрез слюзы до Люпъка, а от Любка до Ростака, наняф трех человек матрозоф или двух и придаф своего человека. Болшей слюпъс-бот, которой делает бас[212] фон-Рен, ежели камвой голанской будет, то отправъте его с ним до Питербурха; буде же не будет, то не вели спускать до меня. Сего моменту писма [ва]ше, исполненное шуток, получил; а что пишите, что я скоряя даму сыщу, и то моей старости не прилично.

Зело благодарствую за присылку венгерскаго, которое так у нас подобралось, что вместо лекарства пью по одной рюмке в день, и то не по въся дни.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что в прошлой понеделник визитовал меня здешней каралища, которой палца на два более Луки нашева, дитя зело изрядная образом и станом, и по возрасту своему доволно разумен, которому седмь лет. Тапицерейная[213] рабо[та] здесь зело преславъная, того для пришли мою партрету, что писал Мор, и свои обе: которую Мор и другую, что француз писали, такъже и крепиша с племянником, а буде оной уехал, то с Орликовым, дабы здесь тапицерейною работою оных несколко зделать, такъже и финифтных маленких, ибо еще тот мастер жив – кои делал в Англии при мне, и ныне здесь. Такъже отпиши ко мне: лакавай мастер, которой в Везеле тебе говорил, умеет ли на полотне лакировать?[214] и буде умеет, хотя б маленкою штучку своего мастерства прислал сюды.

Петр.

Из Парижа, в маия в 2 д. 1717.

P. S. Француза живописца Натиера пришлите сюда ж вместе с племянником или Орликовым, и велите тому живописцу взять с собою картину, которою он писал о Левенгопской баталии.

Ваши милостивые писания я получила: первое ис Кале чрез присланного карлу француженина, другое ис Парижа от 29 прошедшаго апреля, за которые покорнейше благодарствую. И по вашему милостивейшему повелению шлюпсбот, которой вы изволили сюда прислать, отправлю к Гамбурху и оттоль до Ростока, наняв здесь матрозов двух или трех человек, и придам ко оным своего человека. А болшой шлюпс-бот, которой делает бас фон-Рен, до вашего – дай, Боже! – счастливого сюда прибытия спускать не будем; понеже о комвое здешнем сказывают, что сего лета не будет; а чтоб оной на берегу не рассохся, и для того велю ево накрыть. Из ваших же милостивых писем усмотрила я, что ваша милость в венгерском вине имеете нужду; и о сем сердечно сожелею, и с сим вручителем посылаю того вина несколко бутылок. Дай, Боже, во здравие вам употреблять; а ежели б я при вашей милости была, то не чаю, чтоб вы имели такую нужду в венгерском вине.

Вручитель сего писма по указу вашему поехал отсель к вашей милости, которого вам рекомандую, и прошу, чтоб вы были к нему милостивы. И хотя мне и не без нужды в нем здесь было, понеже он один при мне был, однакож и того изволили взять к себе; и для того прошу, ежели возможно, паки ево ко мне прислать, или Семена Григорьевича.

В 5 де[нь] маия, из Амстер[дама].

На пршлой почте получила я ваше милостивое писание, от 2 дня сего маия ис Парижа писанное, за которое всенижайше вашей милости благодарствую, и на оное покорно ответствую. Живописца француза Натиера отправила я к вашей милости с Орликовым, и с ним посылаю партрет свой, которой он писал. А вашего и моего другова партретов, которые писал Мор, не могла ныне послать для того, что он взял их к себе дописывать; и сколь скоро оные совершит, то немедленно отправлю с нарочным к вашей милости. К лаковому мастеру, которой в Везеле, писано, чтоб он прислал пробу, ежели может на полотне лакировать; и как пришлет, то також отправлю к вашей милости на почте. С сим вручителем посылаю к вашей милости крепыша шесть бутылок; дай, Боже, вам оное во здравие употреблять! Впрочем я сердечно желаю благополучного и скорого с вашею милостию свидания.

В 15 де[нь] маия, ис Питербурха.

Капитан Бредаль с караблем Егудиилом прибыл к Текселю благополучно; с ним же и домовой бес приехал.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здрафъствуй!

Благодарствую за пърисылку партреты (а не хари, толко жаль, что стара; пърисланной хто говорил – племянник, а то б мочно за сие слово наказанье учинить), такъже и за лекарство. Отсель новова писать не имею, толко все благополучно; но надеюсь, с помощию Божиею, вскоре что доброе отписать к вам.

Петр.

Из Парижа, в 19 д. маия 1717.

Милостивое ваше писание, от 19 сего маия писанное, я получила, за которое всенижайше благодарствую, покорно прося впредь не оставлять меня в своих милостивых писаниях; а что чрез 4 почты не получила я ваших писем, и то признаваю для того, что ваша милость ныне при множестве фантаннах и прочих таких забавах пребываете, и нас забываете. При сем же немало сожалею, что я такого плезиру видеть лишилась; однакож ничего так не желаю, как чтоб мне благополучно вас видеть. Что же изволили ваша милость упомянуть в писании своем, что впредь надеетесь нечто доброе писать, и сему я сердечно радуюсь и желаю, дабы всемогущий Бог исполнил все ваши намерения по обыкновенной своей к вам милости. Поздравляю вас, батюшка мой, днем вашего дражайшаго рождения. Дай, Боже, оной день в радости вам препровадить, и потом и тезоимянитства своего достигнуть в добром здравии; а особливо к моему несчастию причитаю, что уже два года без вашего присудствия принуждена буду оной день праздновать. С сим вручителем посылаю я к вашей милости крепыша несколко бутылок; изволте употреблять во здравие. Також хотя и есть, чаю, у вас новые портомои, однакож и старая не забывает и посылает дюжину рубах и галздуков новых, такъже камзол и шлафрок.

В 25 де[нь] маия, из Амстер[дама[.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Писмо твое чрез Мавърина получил в 29 д. прошлого месеца в Марли, но презент толко вчерась; ибо не възял писма о тех вещах, которыя для пошлин удержаны были, пока по них указ из Парижа послали. Въчерась мне отдали, за которые благодарствую, а паче за крепиш. А что пишешь, что у нас хотя и есть портамои, аднакож вы послали рубашки, и то, друг мой, ты чаю описалась, понеже у Шафирова то есть, а не у меня; сама знаешь, что я не такофской да и стар. Отсель новова писать нечево, толко что мы вчерась из Парижа поехали прямо в Шпа, и чаем в пять или 6 дней зачать воды пить; а оттоль к вам. Дай Боже в радости вас видеть и въскоре.

Петр.

Из Невъри, 3 мили от Парижа, в 10 д. июня 1717.

Отсюды к доношению Вашему Величеству ныне более не имею, токмо что получила я писма ис Питербурха от князь Александра Даниловича, в которых пишет, что хозяин наш питербурхской[215] обретается, слава Богу, в добром здравии; Царевна Елизабет Петровна, хотя и была болна оспою, однакож, благодаря Бога, от оной болезни уже освободилась бес повреждения личика своего. А в последнем своем писме от 20 маия пишет он, что и на Царевне Анне Петровне такая ж болезнь явилась; и для опасности, чтоб не прилипла и к Царевичю, перевезли ево из двора Савы Рагузинского в летней дом. Правда, что сия ведомость мне не беспечална, однакож да будет в том воля Божия; он силен избавить его от оной болезни. При сем я всенижайше прошу Ваше Величество, дабы не изволили оставлять меня милостивыми своими писаниями; а мне зело печално, что я уже чрез несколко почт писем от Вашего Величесва не имею. Впрочем сердечно желаю, да сподобит Всевышний в скором времяни персонално мне видеть Ваше Величество, ибо без вас уже гораздо скучило.

В 11 де[нь] июня, из Амстер[дама].

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Инаго объявить отсель нечего, только что мы сюды приехали вчерась благополучно; а понеже во въремя пития вод домашней забавы дохторы употреблять запърещают, того ради я матресу свою отпустил к вам; ибо не мог бы удержатца, ежели б при мне была.

Петр.

Из Шпа, в 18 д. июня 1717.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Писмо твое от 11 д. сего месеца вчерась я получил, в котором пишешь о болезни дочерей наших, и что первая, слава Богу, свободилась, а другая слегла, о чем и к[нязь] Александра Данилович пишет ко мне; но переменной штиль ваш так меня опечалил, о чем скажет вам доноситель сего, ибо весьма иным образом писана. Дай Боже, чтоб о Аннушке так слышать, как о Лизенке. А что ты пишешь ко мне, чтоб я скоряя приехал, что вам зело скушно, тому я верю; только шлюсь на доносителя – каково и м[н]е без вас, и могу сказать, что, кроме тех дней, что я был в Версалии и Марли, дней з 12, сколь великой плезир имел! А здесь принужден быть несколько дней, и когда отопью воды, того же дня поеду, понеже только седмь часов сухава пути, а то все водою. Дай Боже в радости видеть вас, что от серца желаю.

Петр.

Из Шпа, в 20 д. июня 1717.

P. S. Дядю по[с]ылаю с сим письмом к вам, а пърежде, по желанию вашему, нельзя была ево послать за болезнью; а Пълатон послан был сюды для заимки дворов. Сего утра я получил радосную ведомость, что Аннушки есть лехче; итак начал веселее воду пить.

Вашего Величества милостивейшее писание, от 10 дня сего июня писанное, я получила, и за оное нижайше благодарствую; и при сем поздравляю Ваше Величество предбудущим днем полтавской[216] баталии, то есть началом нашего благополучия, где Ваше Величество доволно труда имели. Дай, Боже, нам и впредь такую милость свою! Також поздравляю вас, батюшка мой, днем вашего дражайшаго тезоимянитства и двумя малинкими имянинниками: сыном и внуком, от сердца желая Вашему Величеству сии торжественныя дни в радости препровадить и впредь многих таких достигнуть в добром здравии; а мы надеемся в сии дни, по отдании достойного Богу благодарения, нарочито повеселитца; токмо б зело желали, чтоб Ваше Величество сами к нам пожаловали к своему тезоимянитству. Впрочем я с великим желанием ожидаю вашего счастливого сюда прибытия, что дай, Боже, вскоре! ибо без Вашего Величества зело скучно здесь жить. Отсюды ко известию Вашему Величеству более не имею, токмо что я сего дня получила писма из Санкт-Питербурха от князь Александра Даниловича, в которых пишет, что хозяин наш питербурхской обретаетца, слава Богу, в добром здравии, а Царевна Анна Петровна и Царевна Елизабет Петровна от болезней своих, благодаря Бога, уже освободились, и от той болезни личик своих не повредили.

С сим посланным послала я к Вашему Величеству крепыша две бутылки; дай, Боже, оное во здравие вам употреблять. А что болше того вина не послала, и то для того, что при употреблении вод, чаю, невозможно вам много кушать.

В 23 де[нь] июня, из Амстердама.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравствуй!

Поздравъляю вам сим торжественным днем руского воскресенья; только сожалею, что розна празнуем, также и позавтрешней день святых опостол – старика твоего именины и шишечкины.[217] Дай Боже скоряя нынешние дни прошли, дабы к вам скоряя быть. Вода, слава Богу, действует хорошо, и надеюсь в неделю от Петрова дни кур окончать. Камзол твой сего дня обновил и пра ваше здоровье пил, только немного, для того что запъретительныя человеки.

Петр.

Из Шпа, в 27 д. июня 1717.

P. S. Сего моменту Люброс привес от вас письмо, в котором взаимно сими днями поздравъляете и о том же тужите, что не въместе; такъже и презент 2 бутыли крепиша. А что пишете: для того мала послала, что при водах мала пьем, и то правъда; всего более 5 (?)[218] в день не пью, а крепиша по одной или по две, только не въсегда: иное для того, что сие вино крепъко, а иное для того, что его ретко. Окончеваю, что зело скучно, что так блиско, а не видимся. Дай Боже скоряя! При окончани сего пьем по одной про ваше здоровье.

Ваши милостивые писания: первое от 18 дня чрез вашу матресишку, другое с почты от 28 прошедшаго июня – я исправно получила, за которые, також и за поздравление праздниками руского воскресенья и вашего дражайшаго тезоимянитства нижайше вашей милости благодарствую; и зело радуюсь, что воды, слава Богу, изрядно действуют к вашему здравию. Мы здесь в помянутые праздники доволно веселились и про здоровье ваше пили и танцовали; однакож, притом не беспечално мне было, что не вместе с вами оные дни принуждена праздновать. Что же изволите писать, что вы матресишку свою отпустили сюда для своего воздержания, что при водах невозможно с нею веселитца, и тому я верю; однакож болше мню, что вы оную изволили отпустить за ее болезнью, в которой она и ныне пребывает, и для леченья изволила поехать в Гагу; и не желала б я (от чего Боже сохрани!), чтоб и галан[219] той матресишки таков здоров приехал, какова она приехала. А что изволите в другом своем писании поздравлять имянинами старика и шишечкиными; и я чаю, что ежели б сей старик был здесь, то б и другая шишечка на будущей год поспела. Однакож дай, Боже, мне вскоре вашу милость видеть, чего я с сердечным желанием ожидаю. Впрочем здесь все благополучно. Третьяго дня получила я писмо от князь Александра Даниловича, в котором пишет, что хозяин наш санктпитербурхской, также Аннушка и Лизенка за молитвами вашими обретаютца, слава Богу, в добром здравии.

В 3 де[нь] июля, из Амстер[дама].

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Писмо твое чрез Густава купъно и с посылкою крепиша получил, за которое благодарствую. А что пишешь, ежели б я был, то б новова шишеньку зделали, – дай Боже, чтоб пророчество твое збылось! Я намерен был третьево дни или вчерась ехать; но, увидя доброе действо вод, положил целой кур держать, и прибавил четыре дни; а Богу извольшу, по двух днях кончае поеду отсель. Дай Боже счасливо вас видеть в радости!

Петр.

Из Шпа, в 10 д. июля 1717.

P. S. Сей… с тобою беды виде…[220]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравствуй!

Инова писать не имею, толко что, слава Богу, все здорова и поспешаем к вам, и толко намерен посмотреть одной славъной крепости Бернъгъсум, которая немного в бок. Аднакож о сем осведамлюсь в Дорте, и ежели замешкатца тем могу, то не поеду; буде же день или другой лишку, то жаль не видать.

Петр.

От крепости с. Андрея, в 20 д. июля 1717. С яхты.

P. S. Прошу вас, друг мой, чтоб вы потрудились зделать постели на новой мой торн-шхойт[221] с агълинскими матрасами, и чтоб не богаты были постели да чистеньки.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я намерен был вчерась ехать отсель; но, услышав, что ты в Митаву прибыла, начевал. Но когда уведал, что так позно в Митоу приехала и сегод[н]и ранее вечера быть не можешь, поехал в путь свой. Дай Боже вас в Питербурх в радости видеть.

Петр.

В Риге, в 30 д. сентебря 1717.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Когда приедете сюды, про здоровье Тараса Филиповича выпейте въсе, для того что сия деревъня ево, именуемая Люпа.

Петр.

В 1 де[нь] мая.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю тебе, чтоб ты тою дорогою, которою я из Новагорода ехал, отнюдь не ездила; понеже лед худ, и мы горазда с нуждаю проехали и одну ночь принуждены начевать. Для чего я писал, дватцать верст отъехав от Новагорода, х коменданту, чтоб тебе велел подводы ставить старою дорогою.

Петр.

В 23 д. марта 1718, из Думценбора за…[223]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы сего дня по полудни сюды прибыли, слава Богу, во въсем благополучии; но камвой голанской под камандою шаутбейнахта фон-Копора застали здесь, которой с надлежашею честию салютацию, с спущением флага, учинил из 13 пушек. Более ничего нового нет.

За сим предаю вас и с потрохом в защищение Божие.

Петр.

С карабля Ингермонландии от Ревеля, в 19 д. июля 1718.

Ваше любезнейшее писание, которое я сего маменту получила, зело меня обрадовало о счастливом вашем со флотом к Ревелю прибытии, которым вас, моево дорогова батюшка, сердечно поздравляю. О себе доношу, что я з детками, слава Богу, в добром здоровье. И хотя, пред возвращением моим в Питербурх, Пиотрушка был в здоровье своем к последним зубкам слабенек; однако ныне, при помощи Божии, в добром здоровье, и три зубка глазовых вырезались. И прошу, батюшка мой, обороны: понеже немалую имеет он со мною за вас ссору, а имянно за то, что когда я про вас помяну ему, что папа уехал, то не любит той речи, что уехал; но более любит то и радуется, как молвишь, что здесь папа. Впрочем здравие ваше в защищение Божие предав, остаюсь.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй и с потрашонком!

Инова или новова писать не имеем, только что третьево дни еще прейса[224] привели нарочитова. Впротчем, слава Богу, благополучно все.

Петр.

С корабля Ингермонландии, в 26 д. июля 1718.

На прошлой почте получила я ваше милостивое писание, от 26 дня сего июля с карабля Ингерманландии писанное, за которое нижайше вашей милости благодарствую. И что изволите упоминать о взятье нарочитова прейса, о том, благодаря Бога, вашу милость поздравляю, и желаю, дабы в нынешную компанию такое ж получить счастие, как имели прошлого 1714-го году июля 27 числа: будучи шоутбейнахтом, взяли шоутбейнахта, а ныне б по своему чину привезли к нам равночинца виц-адмирала. Мы в тот день здесь оной вашей виктории праздновали, при присутствии швецкого фелт-маршала Реншилда; про здоровье ваше не токмо в вине, но и купаньем в фантанне совершенно исправили, где господин Ягушинской возможные свои труды положили.

Дорогой наш шишечка часто своего дорогова папа упоминает и, слава Богу, и с прочими обретаетца в добром здоровье. За сим здравие вашей милости в сохранение Божие предав, остаюсь.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Отпустил к тебе сынка; пожалуй шеи его не забудь. Благодарствую, друг мой, за фиги, довезли в целости. Я здесь остригся, и хотя непъриятно будет, аднакож обрезаныя свои волосищи посылаю к тебе. Что приказывала с Макаровым, что покойник нечто открыл, – когда Бог изволит вас видеть: я здесь услышал такую диковинку про него, что чють не пуще всего, что явъно явилась. Впротчем здесь все благополучно, и сего моменту отходим в море. Дай Боже вас в радости видеть и с потрашонком своим, которых и с вами вручаю всемогущему Господу.

Петр.

От Ревеля, с карабля Ингермонландии, в 1 д. авъгуста 1718.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй и с потрашонком!

Письмо твое я получил вчерась, в котором пишешь, что, слава Богу, все здарова, а особливо, что М… – ево – как сама знаешь, слава Богу, лутче стала, такъже что сердитца за то, когда скажут, что я уехал, – меня порадавала. А чтоб Бог дал такое ж счастье, как прежде, против своево чину, сколько можно трудимся, чтоб Бог дал или то или не хуже, чтоб Таранино (sic) слово привесть пърароцки. Отсель новава писать не имеем, только стоим здесь на том месте, о чем выше писано, ожидая отповеди с Аланта: чем кончитца? дабы так свои меры взять, и чаем отпаведи вскоре.

Петр.

С карабля Ингермонландии при Ангуте, в 8 д. авъгуста 1718.

P. S. Я сие уже третие письмо свое, поехав, пишу, а именно с сынком, с шипором Сиверсом, а сие…[225]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы завътре отъежаем в Абов. Зело желаю к вам быть, дабы поспеть к тем словам: держи, держи! но не знаю, успею ль за сим важным делам. Аднакож, хотя и не поспею, дай Боже милость свою в счасливом разрешении бремене; также чтоб з добром возвратитца по старой пословице: хотя не скоро да здорова.

Петр.

С карабля Ингермонландии от Ангута, в 11 д. авъгуста 1718.

Ваше милостивое писание от 1 дня сего августа от Ревеля и дорогие волосочки ваши чрез сынка я исправно получила и о дражайшем вашем здоровье довольно уведомилась, за которое нижайше вашей милости благодарствую, и что надлежит до ево шеи, то по возможности исправили, и ныне довольствуем почасту. О здешнем доношу, что за помощию Божиею я з дорогою нашею шишечкою и со всеми в добром здоровье. Оной дорогой наш шишечка часто своего дражайшаго папа упоминает, и при помощи Божии во свое состояние происходит и непрестанно веселитца мунштированьем салдат и пушечною стрелбою; к тому ж ныне еще частую имеет забаву на шеи сынка. Просим вашу милость: не изволте оставить нас в своих милостивых писаниях. А особливо от сердца желаю счастливого вашего сюда прибытия, что дай Боже в скором времени!

При сем поздравляю вашу милость сегоднешним празником,[226] и просим Его, да исполнит благое ваше намерение, которому и дражайшее здравие ваше в сохранение предав, остаюсь.

С сим вручителем посылаю к вашей милости здешних фруктов: 37 фиг да 6 дынь, и как цело дойдет, дай Боже вам во здравие кушать!

Друг мой сердешненкой, господин вице-адмирал, здравствуй на множество лет!

Ваши милостивые писания: одно 8, другое 11-го дня сего августа, со многою радостию получила, за которые вашей милости благодарствую; на оные ж вкратце ответствую. Понеже из другаго вашего писания выразумела желание ваше, батюшка мой, дабы вам к нам поспеть к тем словам: держи, держи! – и ко оному времяни поспеть уже не изволите. Благодарю, что оное ваше писание незадолго к тому поспешило; понеже всемилостивый Господь Бог вчерашняго числа, после полуночи в 7-м часу, от носимого моего бремяни милостиво разрешити и нас дочерью благословить соизволил, при всяком благополучии здоровья моего, которой ныне имя Наталия, и за оную ево показанную милость достойное благодарение отдать должна: чем вас, батюшка мой, поздравляю. Что же такое время в разлучении с вами отправить ныне принуждена, о том мне не бес печали; однако (впредь дай Боже с вами!) как сами вы, дружечик мой сердешненкой, писать изволите: хотя б нескоро, но здорово. А ныне счастливаго вашего сюда возвращения при всяком благополучии видеть сердечно желаю, и дабы всемогущий Бог исполнил все ваши намерения по своей к вам обыкновенной милости. О здешнем доношу, что за его ж всемогущаго помощию во всем благополучно, и дорогой шишечка наш купно с сестрами в добром обретаютца здоровье. Прочее ваше дражайшее здоровье в сохранение ему ж всемогущему предав, остаюсь жена твоя

Екатерина.

Ис Питербурха, августа 21 дня 1718 году.

К письму приложена отдельная записка, написанная той же рукой, что и письмо:

У вашей жены жена дочку родила, которая кричит: ох, ох! зовут ее Натальею; изволте ее поздравить.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! О здешнем новава писать нечево, только, слава Богу, все благополучно. Пятое сие письмо пишу к тебе, а от тебя только три получил, в чем не без сумнения о тебе, для чего не пишешь. Для Бога, пиши чаще.

Петр.

От урочища Ашерлата из флота, авъгуста 22 д. 1718.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй и с потрашенком!

Отсель новова писать не имею, только что, слава Богу, все благополучно; только я не без печали, что так долго от тебя писем нет, а наипаче понеже время к рождению пришло. Пожалуй, пиши почашше.

Петр.

Из флоту от Ашерлота, в 25 д. авъгуста 1718.

Прежде сего доносила я чрез Франца: каким образом Господь Бог от носимого моего бремяни милостиво разрешити изволил, и надеюсь, что вы, батюшка мой, известны. А ныне доношу, что за его Божескою помощию я в добром здоровье; толко мне не бес печали, что блиско дву недель от вашей милости писаней не получила. Того ради нижайше прошу, дабы изволили меня своими порадовать писаниями; а паче желаю: сколь скоро, друг мой, намерение имеете в прибытие к нам – чтоб я ведать могла. Для того, ежели к нам скоро быть не чаете, то прошу, да изволите меня уведомить о крещении новорожденной нашей дочери (которой имя угодно ль вашей милости?): или без вас совершить, или обождать вашего счастливого сюда прибытия, что дай Господь Бог вскоре. При сем же напоминаю, да исполнит Господь ваше намерение и чтоб счастлива была наша новорожденная, чего от всего моего сердца желаю. Дорогой наш шишечка купно с рожденною и с другими сестрами в добром здоровье, и во всем за помощию Божескою здесь благополучно.

Еще вас прошу, дабы изволили сюда поспешить, хотя на самый кончик здешних фруктов застать.

Далее приписка, как и в предыдущем письме: У вашей жены жена (которая кричит: ох! ох!) дочку родила; зовут ее Натальею, изволте ее поздравить.

Сего дня получила я ваше милостивое писание от 22 дня сего августа от урочища Ашелорта, за которое, а паче за уведомление о здоровье вашем, благодарствую. Изволите ко мне писать, будто я не часто пишу, и от меня к тебе, батюшка мой, писано пять писем, а сие шестое. Может быть, что оные еще не дошли; а от вашей милости помянутое шестое писмо получило. Доношу вашей милости, что я за помощию всемогущаго Бога в добром здоровье; толко не бес печали, что вашей милости здесь нет. Того ради прошу поскоряй к нам пожаловать. Дорогой наш шишечка купно с сестрами в добром здоровье, которой в лутчее состояние приходит, часто вашу милость упоминает, а нам во вся дни визит отдает, непрестанно веселитца мунштированьем салдат и стрелбою. Дай, Боже, вашей милости в тех забавах ево видеть.

С сим вручителем послала я к вашей милости фруктов и полпива. Дай, Боже, в целости дошло и на здоровье там кушать.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Поздравъляю вам сим счасливым днем, в котором руская нога в ваших землях фут взяла, и сим ключем много замков отперто.[227] При сем же напоминаю вам, что позавътрее день рождения внука нашева, в которой день надлежит у них калациум зделать; а мы чаем завътра к вам возвратитца.

Петр.

Из Шлютелбурха. в 11 д. октебря 1718.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Я сюды прибыл благополучно, и лду еще нет нигде, и для того завътра поежа[й] в Питергоф.

Петр.

С Котлина, в 31 д. октебря 1718.

P. S. Прикажи в Питербурхе, когда лед пойдет по реке, чтоб дали нам знать.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй; а мы, слава Богу, здоровы.

По получении сего письма возьми чертеж у Броуна – карабля ево девяностова, и привези с собою.

Петр.

Из Ладоги, в 20 д. генваря 1719.

Катеринушка, друг мой, здравъствуй!

От Дерпъта сюды дорога зело худа от глубоких снегов, также и подставы малы; для того возьми с собою одного лантърата, дабы изправънее было. А буде без них поедешь, то настоисся на дороге.

Петр.

В 31 д. генваря, с почтового стану Платы.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы прибыли сюды третьево дн[и] в полдни, слава Богу, благополучно, и повеленное мне милость его величества Синявину с таварышы объявил, которыя зело обрадовались; потом все обедали у меня, и по обеде поехали в гавань на възятыя ка[ра]бли, где довольно размахнули, за чем вчерась писать была нельзя. Огород[228] новой зело изрядной, и деревья с морской стороны или от норда зело хораши посажены, а с сюдной почитай все переменять; а шпалер не единова дерева не посажено, в чем Нероноф солгал. Теперь равъняют двор, что за палаты будет; а в агароде земленая работа вся отделана. Правъда сказать, что диковинка будет, как отделаетца! Мы, чаю, позавътрее пойдем отсюды к Ангуту. Посылаю при сем цветок да мяты той, что ты сама садила. Слава Богу, все весело здесь; только когда на загородной двор приедешь, а тебя нет, та очень скушно. Дай, Боже, в радости паки вас видеть!

Петр.

С карабля Ингермонландии, в 19 д. в 7 часу поутру, от Ревеля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы сего дня отсель пойдем в путь свой, празники надеемся възять в Ангуте, в земле обитованной.

Петр.

С карабля Ингермонландии, в 22 д. июня, от Ревеля при подымании якоря.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Господин Армитаж к нам вчерашнего дни прибыл, да тески своего не привез, но отпустил в Питербурх. Того ради прошу оного прислать к нам; а вести вели шерами,[229] спрашивая о нас. Впротчем, слава Богу, все здорово.

Петр.

С Ингермонландии, в 24 д. июня 1719. От Рогорвека при подымании якоря.

После счастливого вашего от Котлина острова со мною разлучения, о дражайшем вашем здоровье ведения немалое время не имела, для чего была не бес печали. А в прошлое воскресенье чрез других слышала о счастливом вашем прибытии в Ревель. Третьяго дня чрез птичья генерала получила ваше дорогова моего писание, которым изволили меня уведомить о дражайшем вашем здоровье и о счастливом прибытии, за что благодарствую, и оным прибытием и паки от Ревеля счастливым же отшествием со всею компаниею поздравляю. И при сем поздравляю предъбудущим днем полтавской баталии, то есть началом нашего спасения, где довольно было вашего труда, и впредь того сердечно желаю и паки поздравляю днем вашего тезоимянитства. Дай, Боже, счастливо, в те дни веселитца, а мы в оные дни хорошенко отправим, и во всем наряде будут. Токмо не бес печали такие радостные дни без вас отпраздновать.

Изволите упоминать о Синявине и других, что объявили государеву милость. Дай, Боже, таким же образом и вам с прочими такое ж счастие иметь, чего от сердца своего желаю.

Також изволите упоминать о тамошнем огороде, что в нем весело, толко без меня скушно; и у нас гулянья есть довольно: огород роскинулся изрядно и лутче прошлогодного; дорога, что от полат, кленом и дубом едва не вся закрылась, и когда ни выду, часто сожелею, что не вместе с вами гуляю.

Благодарствую, друг мой, за презент. Мне это не дорого, что сама садила; то мне приятно, что ис твоих ручек.

О себе доношу вашей милости, что, при помощи Божии, и з детками нашими в добром здоровье. Дай, Боже, тебя, батюшка мой, в радости видеть.

Посылаю к вашей милости здешняго огорода фруктов с сим посланным; дай, Боже, во здоровье кушать! А оной об огороде и прочих всех строениях вашей милости донесет.

При окончании сего получила я другое ваше писание, о чем наипаки того порадовалась.

Отправлено июня 25 дня з деншиком Татищевым.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы вчерась сюды прибыли со флотом, слава Богу, в добром здоровье. Поздравъляю, друг мой, вам сим днем – руским нашим воскресеньем. Дай, Боже, что в девятом началось, в девятой-бы-надесять благой конец возприяла. Чаю, я вам воспоминовеньем сего дня опечалил, аднакож разсужай; а ланъсман твой Иван Иванович горазда не весел, и о тебе тож думает. Сие письмо посылаю, чтоб поспела позавътрее к вам к ыменинам вашего старика.

Петр.

От Ангута, в 27 д. июня 1719.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Поздравъляю вам с сим празником святых апостол. Дай, Боже, скоряя к вам быть, или хотя б не очень скоро да з дабром. У нас здесь более недели почитай по въся дни тиш и зело тепъло. Мы поминаем огород; чаю, теперь зело хорошо. Дай Бог вам сие время вместо меня веселитца; а нам Бог хотя сие время не велел, только чтоб в[п]ред уже без отволочки быть.

Петр.

P. S. Я уже сие четвертое письмо пишу к вам, а от вас ни единого получил.

Чрез прежнее мое [письмо], с Татищевым отправленное, поздравляла я вашу милость нынешняго дня вашим тезоимянитством; а ныне наставшим оным дражайшим тезоимянитством вас, дорогова моего батюшка, паки поздравляю, желая от всего моего сердца, дабы Господь Бог пожаловал нас и впредь многих дней таких счастливо достигнуть при всяком благополучии; и сей день про здоровье ваше, дорогова имянинника, довольно повеселимся. Дай, Боже, и вам во обетованной земле со всею вашею компаниею порадоватца. Мы и третьяго дня, то есть в руское воскресенье, здесь были доволны.

При сем еще вашу милость поздравляю сынком Ивана Михайловича,[230] которой ево отцовскою молитвою в стойло приведен, о котором объ[сто]ятелно изволите быть известны ис писма светлейшаго князя, для чего он нарочно с тем к вам отправил.

Хотя и есть у вашей милости в земле обетованной доволно хороших фруктов, однако посылаю несколко цытронов и аплицынов, ибо наши приятнее вам будут. Даруй, Боже, во здоровье кушать! Здесь за помощию Божиею благополучно, и мы з детками нашими в добром здоровье.

С помянутым посланным послала я к вашей милости два плана: один, что было в руское воскресенье, а другой, что ныне будет.

Июня в 29 де[нь]. С Полянским.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое и презент получил, за что благодарствую (сие письмо еще первое). А что пишешь, что скучно гулять адной, хотя и хорош огород: верю тому, ибо теж вести и за мною; только моли Бога, чтоб уже сие лето было последнее в разлучении, а въпредь бы быть вместе.

Петр.

От Ангута, в 2 д. июля 1719; при самом вынимании якоря.

Милостивое ваше писание 24 дня прошлого июня от Роговерка, при подымании якоря, чрез почту я получила, за которое всенижайше благодарствую, и покорно прошу впредь не оставлять меня в своих писаниях. На оное же писание ваше ответствовать инаго не имею, токмо что изволили писать о господине Армитаже, которой к вам прибыл, а тески с собою не привез. Ныне оной сюда приехал, которого завтрешняго дня к вам отправляем, о чем роспись послана к Матвею. Дай, Боже, счастливо было вручено и вашей милости во здоровье кушать. Прочее же все сюда в целости привезено, токмо из деревья есть малое число упадку.

На другие ж ваши дражайшие писания ответствовать буду взавтрешняго дня; а ныне доношу, батюшка мой, о себе, что я купно и з детками нашими, при помощи Божии, в добром здоровье, и во всем здесь благополучно. Даруй, Боже, вашу милость в радости видеть, чего от сердца своего желаю. Здесь у нас толко и плезиру, что огород. Дай Бог оного плезиру и вам застать при всяком желаемом благополучии!

Которой францус делал новые цветники, шел он бедненкой ночью чрез канал, сшолся с ним напротив Ивашка Хмелницкой, и каким-та побытом с того мосту столкнув, послал на тот свет делать цветников.

Доношу вашей милости о новом пруде собственных трудов ваших, которой совсем зделан, и в самые ваши имянины пущена была вода, толко не держалась. После того и в другой ряд воду пускали, да не держитца, о чем зело сожелею.

P. S. При сем прилагаю писмо от Куракина, которое получила я чрез горшешных мастеров, кои сюда приехали; а тех мастеров велела я принять князю Черкаскому.

Июля 5 дня. Чрез почту.

Чрез вручителя сего к доношению вашей милости ничего не имею, токмо посылаю армитажу и прочаго ко употреблению. Дай Бог во здоровье кушать! Впрочем здесь, слава Богу, во всем благополучно.

При сем детки наши, благословения прося, кланяютца.

С сим же посылаю крепиша три фляши, которое с вами еще в Амстрадаме было.

Июля 5-го же дня. С казаком.

Милостивое ваше писание 27 дня от Ангута, в день руского воскресенья отправленное чрез сержанта Шорстова, я получила, за которое благодарствую; ибо изволили нас поздравить, напоминая свои в то время трудности, о которых всему свету есть известно; а я оным чрез Татищева вашу милость поздравляла. Что же изволите писать, якобы воспоминовением того дня будто вы нас опечалили, и из сего я дозналась: сожеление мое такое, дабы всемилосердый Бог даровал нам и ныне вас в такой же печали видеть. К тому ж что лансман мой не весел, я надеюсь, что печаль имеет о том же, о чем и я. Дай Боже, чтоб прямых лансманов мы здесь получили; а я не отпираюсь, ино быть так. Також изволили означить позавтрешним стариком. Дай Бог мне, дождавшись, верно дорогим называть стариком, а ныне не признаваю, и напрасно затеяно, что старик: ибо могу поставить свидетелей старых посестрей; а надеюсь, что и вновь к такому дорогому старику с охотою сыщутца. Долго ль вам меня ругать?

После оного получила я другое писание, чрез которое дорогим тезоимянитством своим поздравили, и особливо, что не изволили нас в том оставить – всенижайше благодарствую. А что скоряя к нам быть жалуете, и мы тому ж следуем и от всего сердца желаем, токмо исполни Бог по вашему намерению.

Еще объявили нам, что у вас тишина и теплота более недели; я доношу, что и здесь состоит время, почитаю, заравно. А об огороде, как прежде, так и ныне извествую, что очень хорош; толко без вас гулять неприятно, и почитаю к моему несчастию, что в сии времена лишилась давно с вами здесь веселитца. Однако впредь уповаю на Бога, да дарует нам свою милость и пожелаемой покой.

Да изволили приписать, что оное ваше [письмо] отправлено уже четвертое, а от нас ни единого получили; и тому верю, в чем прошу прощения; аднакож и мы писали, а ныне буду почаще писать.

Певчие сюда приехали в прошлую пятницу, которые челобитье ко мне посланное объявили, за что благодарствуя вашу милость, выпила полпива.

При сем извествую вас дорогова моего батюшка, что мы купно и з детками нашими в добром обретаемся здоровье, и во всем здесь благополучно.

В 7 д. июля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что сего дни флоты здесь паки случились [п]о отходе от Ангута, и чаем с помошию Божиею скорого действа; понеже только в 8 милях от шведских берегов обретаемся. Дай, Боже, милость свою!

Петр.

Из флота близ Аланта, от острова Ламеланта, в 8 д. июля 1719.

Писание вашей милости 2 дня сего июля от Ангута, при самом вынимании якоря отправленное чрез Татищева, я получила, за которое, а паче за уведомление о своем здоровье, нижайше благодарствую. На оное же не могу болше доносить, токмо молим Бога: да даст нам, как и по вашему намерению, чтоб сие лето уже впоследние быть в таком разлучении; и паки просим его Божескую милость, дабы совершил общее желание наше.

Доношу вашей милости, что, после помянутого, других писаней ваших поныне не имею, и не бес печали мне, что не ведаю о вашем здоровье, куда от Ангута в путь свой отправились и где ныне обретатца изволите; пожалуй, уведомь нас.

При сем всенижайше прошу, о чем и напред сего просила: пожалуй, батюшка мой дорогой, поберегись. О себе доношу, что купно з детками нашими в добром здоровье, и во всем здесь, при помощи Божии, благополучно.

В 12 д. июля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое чрез Полянского получил, за которое благодарствую; а мы, слава Богу, в недрагаценных каменьях здоровы. О здешнем объявъляю, что к сему месту как галерной, так и карабельной флот пришли в розные дни; только собрались все в осьмом числе. Потом держаны 3 генеральные конзилии, на которых положено, чтоб десант в Швецию учинить, которой под комвоем карабелным учинен, с помощиею Божиею, в 11 д. сего месеца; а именно: в 10 д. в 1-м часу ввечеру отсель пошли, а в 11 д. в 4-м пополудни в шведские шеры счасливо вступили. Как на море, так и во въходе в шеры, непъриятеля не видали. Дай, Боже, доброе окончание; а начало зело благополучно учинилась.

Петр.

Из флота с карабля Ингермонландии, от Ламеланта, в 13 д. июля 1719.

P. S. Письмо ваше, исполненное корцъвейль-ворт,[231] чрез сержанта получил. Всех по се время 3 письма от вас получил; только на одно письмо, которое из Рогорвек писал вам о армитаже, на оное по ся поры ответу нет.

По запечатании сего письма, ответ на письмо, писанное из Рогорвека, получил сего моменту.

Друг мой, писала ты, что в басейне или пруде, которой я сам размеривал для минажерии,[232] вода не держитца; и понеже у онаго стены кирпичем с сементом обделаны, а дно я велел глиною синею, такою как в Питергофе, на четверть аршина набить чекмарями, а буде, паче чаяния, что не будет держать, то вели плитою каменною на оной глине положить и сементом смазать.

Доношу вашей милости, что мы здесь купно з детками нашими обретаемся, слава Богу, в добром здоровье, и просим его ж всемогущаго, дабы даровал вам свою милость, чего сердечно желаю. А у нас здесь во всем благополучно. При сем поздравляю вас, батюшка моего, сынком Ивана Михайловича, который ныне от болезни своей, благодарить Бога, совсем уже выздоровел, и хотя х компании, так готов.

Каким образом оной сынок свобожден, о всем о том будет вам известно от Броуна чрез порутчика, от вашей милости к нам присланнаго; а я вкратце доношу, как слышала, что учинена в нем самая малая скважинка возле киля, и конечно от якоря.

16 д. июля.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Благодарствую, друг мой, за присылку армитажа и протчего. Чаю, клубника у вас поспела; отведайте прислать в ш[л]юпъке шерами маленькой квантитет, дабы не потерять, ежели не довезут. Отсель нового писать не имею, только по переходе господина адмирала мы фарватер междо Стокгольмом и сим островом держим карабельным флотом для кумоникации со оным.

Петр.

Из флота с Ингермонландии, от Амеланта, в 17 д. июля 1719.

Милостивое ваше писание, 8 дня сего июля от острова Ламеланта отправленное чрез порутчика Ишеева, я получила, за которое, а паче всего, что изволили уведомить меня о своем здоровье, всенижайше благодарствую, и покорно прошу впредь не оставлять меня в своих писаниях. Что же изволили упомянуть в писании своем, что надеетесь быть скорому у вас действу, и сему я сердечно радуюсь; токмо желаю, дабы всемогущий Бог исполнил все ваши намерения по обыкновенной своей к вам милости, а паче всего желаю, чтоб во всем благополучии счастливо вас видеть. А о нас изволите быть известны, что я купно и з детками нашими в добром здоровье. Особливо доношу, что время здесь обстоит благополучное, какого чрез три года не бывало,[233] и отвсюды слышно, что хлеб везде зело хорош. Боже! помози нам сподобитца тех, по которые вы поехали, а особливо самих вас счастливо и в радости дождатца. Июля 17 дня.

Ваши милостивейшие два писания, оба вчерашняго числа писанные, получила я: одно вчерась, другое нынешняго дня чрез Толстова, за которые, а паче за уведомление о своем здоровье, також и за присланой презент, вашу милость благодарствую. Толко того презента еще я не видала, а чрез Толстова исправно получила, и про здоровье ваше ели и венгерское пили, и при том сама палила трижды ис пушек. Что же изволите упоминать о Норисе,[234] которой с старым своим флотом Ивана Михайловича отставной и храмоногой фамилии, у Ревеля стоящей, такую отдал визиту, и то он умно зделал; толко которая у Кронъшлота в хорошем наряде обретаетца – такой чести уничтожил: это не обычай!

О себе вашей милости доношу, что я обретаюсь в Сарской мызе, а в завтрешней день поеду в Питербурх, где без вас будет не без скуки. К тому ж сожелею, что вашей милости ветры противные. А что изволите упоминать о возвращении в Питербурх, я б того желала; однако когда положили свое намерение, дай, Боже, оное исполнилось, и к нам счастливо б возвратились.

В 21 д. июля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Письма ваши, а именно: в 7-м и 17 числех сего месеца писанныя, я получил (а последнее вчерась), за которыя, такъже за пърисылку вина и протчего с казаком, благодарствую, и сожалею, что такие изрядныя дни не с вами в огародах и рощах (ибо такие жары здесь, что по въся дни принуждены купатца), понеже не по въся годы так случаетца. Аднакож дай, Боже, счасливо окончать, тогда и окътябрь веселяя июля будет. Отсель нового ничего писать не имею, только, слава Богу, все добро, и галеры наши щупают берега. А что чинитца, еще подлинне не ведаем; когда уведаю, писать не оставълю.

Петр.

От Амеланта, в 23 д. июля 1719.

Аннушка и Лизенка, здравъствуйте! Благодарен за ваше письмо. За сим будь Бог с вами!

P. S. Сего моменту какаву ведомость получили мы от адмирала нашего, со оной посылаем копию.

Писание вашей милости, 13 дня сего июля отправленное чрез Полянского, я исправно получила, за которое, а паче всего, что жалуете – изволите меня уведомлять о своем здоровье, вашу милость благодарствую, и впредь прошу покорно, дабы не оставлена была.

Паки вашу милость благодарствую за уведомление о действах ваших тамошних и что доброе начало показало, о которых как уведомилась, благодаря Бога, обрадовалась всем моим сердцем, и желаю, дабы сему началу получить нам конец к нашему благополучию. Боже, помози нам и соверши милость свою!

О ином же отсюды не имею чем уведомить, токмо что я з детками и уже и со внучаты нашими, которые с 17 дня сего июля здесь обретаютца, слава Богу, все в добром здоровье, и веселятца здесь изрядно.

О [г]аризонте здешнем, как прежде сего, так и ныне доношу, что в одном держитца состоянии – пребезмерно тепло, о чем много доносить оставляю.

P. S. Вчерашняго дня отправила я к вашей милости брегантир с питьями и с прочим, что потребно, с подклюшником Коншиным, и когда оное в целости прибудет, желаю вашей милости во здоровье кушать; а что послано, тому роспись послана к Матвею.

Изволили в цыдуле упомянуть мне о басейне, что в нем вода не держитца и чтоб, старую глину выняв, набить чекмарями питергофскою глиною, буде ж и тою не удержитца, то положить плиту с сементом; и на сие, батюшка мой, истинну доношу: будто ведала, до вашего писания приказала оной питергофской глины возить, токмо хотела кирпичом укласть. Ныне старую желтую глину выносят, потом буду делать по вашему изволению.

Июля 23 дня.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Здесь, слава Богу, все в добром состоянии. А как и где наш господин г.[235] адмирал господ шведов трактует, о том я пространно писал до господина вице-адмирала, которой вам на карте яснее покажет.

Петр.

С карабля Инегермонландии, в 25 июля 1719.

P. S. Получили мы из Копенгагена подлинную ведомость, что генерал цесарской Мерци, которой под комвоем аглинским перешел в 30 000 человек войска цесарского в Сицилию, и перешед отакавал гишпанцов, от которых так побит – как шведы пот Полтаваю, где и сам камандир убит; тут же убит сын адмирала Бинка, которой за валентира при нем был. Прошу не зело печалься о сих ведомостях.

Поздравляю вашу милость взавтрешним днем, то есть виктории в 714 году полученной, ибо, по многодарованным победам на земли и на море над неприятелем, толь преславною победою оружие ваше благославил, что даровал вам камарата своей в то время саржи[236] и несколких неприятельских судов, – желая от всего сердца, дабы Господь Бог даровал вам и ныне свою милость, а нам бы оной взавтрешней день, по отдании ему победудавцу благодарения такие ж получить ведомости; и понеже к сему причиняет сердечная моя склонность, что и ныне от такого ж действа обстоит неподалеку, то с часу на час ожидаю авизей,[237] токмо дай, Боже, по нашему желанию! А мы для оной прошлой виктории и впредьбудущаго вашего счастия взавтрешней день повеселимся; толко мне не бес печали, слыша, что к действию вашему уже близко. Того ради паки прошу вас, батюшка мой, чтоб себя поберечь изволили. Також почаще меня о здоровье своем прикажи уведомлять. Паче же всего желаю самих вас вскоре и в добром здоровье видеть. О себе доношу, что купно з детками и со внучаты нашими здесь, при помощи Божии, в добром обретаемся здоровье, и во всем у нас, за его помощию, благополучно. А вчерашняго дня был здесь нарочитой дождик и гроза, толко не гораздо велика, и тем воздух здешней зело пообновило.

При сем прилагаю ведомости о баталии гишпанцов с цесарцами, в провинции сици[л]инской учинившейся.

Цыдуля.

Получила я такие куранты, будто швецкая королева умерла, и ныне другими подтвержают такими ж авизии; токмо я им не верю. Лутче буду ожидать от вашей милости подлинного о том известия.

26 д. июля.

Друг мой сердешнинкой, господин вице-адмирал, здравствуй множество лет!

Вчерашняго дня получила я ваше милостивое писание, из флота от Амеланта 17 дня сего июля писанное, чрез которое уведомясь о дражайшем вашем здоровье, сердечно радуюсь и впредь о том ведать желаю. А о клубнике, как прежде, так и ныне доношу, что у нас ея доволно, и я прежде сего желала, чтоб к вашей милости отправить; но подумала о ее слабости, что не довезут ее целу, того ради и посылать ее оставила; а и ныне с сим вручителем фруктов и оной клубники посылаю, токмо також на удачю, а желаю, чтоб в целости дошла, дабы оную и прочие фрукты употребить вам во здоровье. При сем паки поздравляю счастливою на море прошлою викториею; и за ваш особливой в то время труд отдали мы сей день Богу благодарение, потом будем веселитца и Ивашки Хмелницкого не оставим.

О себе доношу, что купно з детками и со внучаты нашими, при помощи Божии, все в добром здоровье, и оные дети и внучата також сим днем покорно вам поздравляют и благословения вашего желают. За сим здравие ваше в сохранение его ж Божеское предаю и остаюсь жена ваша

Екатерина.

Ис Питербурха июля 27 дня 1719 году.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

О здешнем объявъляю, что генерал Леси, которой отправълен от адмирала в правую сторону, у оного с непъриятелем был бой, и помощию Божиею неприятеля побили и 7 пушек взяли. А как был бой и какое потом оной генерал разорение неприятелю учинил, тому посылаю обстоятельную ведомость – с его письма копию; и сим вам поздравъляем. От адмирала, после анагдашнего, ведомости не имеем, только вчерась пришедшей шведской шербот с провизиею, к шведским[238] послам из Стекгольма отправъленой, сказывал, что в Стекгольме слышал, что город Судерстельге уже разорен от адмирала, и пошол к Никепин[г]у.

Петр.

Из флота от острова Ламелант, июля в 30 д. 1719.

Друг мой сердешненкой, господин вице-адмирал, здравствуй множество лет!

Доношу вашей милости, что в прошлой понеделник, то есть 27 дня, отправила я к вашей милости Татищева с клубникою и с прочими фрукты на островской лотке; а на другой день поехала и сама на Котлин остров, и здесь оной Татищев мне явился и сказал: как де отъехал он отсюда толко с 15 верст, где противною погодою едва ево не розбило, а имянно началась в той лотке великая течь, для чего принужден он назад поворотитца и с великою нуждою доехал.

А вчерашняго числа прибыл сюда обратна карабль, на котором шхипор Исай Коних; с ним прислано ко мне два попугая, восемь кинареек, мартышечка такая ж маленкая, что у нас старая, и некоторые разные деревья, також цытронов и помаранцов. Ныне помянутому Татищеву сыскав другую лотку, паки отправила, и из оного, присланного ко мне, послала к вашей милости несколько цытронов и помаранцов и боченок селдей. Дай Боже, чтоб все в целости дошло и вам бы во здоровье кушать. Впрочем молю Всевысшаго, дабы даровал вам милость свою.

О себе доношу, что сей день отъежаю отсюда в Питергоф. За сим здравие ваше в сохранение Божие предаю и остаюсь жена ваша

Екатерина.

С Котлина острова, июля 30 дня 1719 году.

Милостивое ваше писание, в 25 де[нь] прошлого июля, с карабля Ингерманландии, чрез капитана Фалкенъберха отправленное, я исправно получила, и за уведомление о своем здоровье вашу милость благодарствую, желая, дабы и впредь ведомостми о здоровье своем меня не оставили. Что же изволили писать к господину виц-адмиралу, о том осведомлюсь пространнее, когда приеду в Питербурх. Також изволили меня уведомить о гишпанцах с цесарцами, и о том я прежде ведала и доносила, которые мои [вести], надеюсь, уже сим времянем к вашей милости дошли; однако за ваши благодарствую, и сердечно желаю, дабы Господь Бог даровал нам такую ж печаль получить с стороны ваших действ. Прочее доношу, что я здесь в Питергофе, где вашими особливыми трудами гулянье преизрядное; толко без вас везде скучно. Строения же здешние отправляютца исправно. Сего часу отъезжаю я в Стрелину.

Понеже здесь прежде обносился слух, что Ивана Михайловича сын Ангут отпущаетца к нам, чему я ни мало не верила, а ныне оной счастливо сюда прибыл, – я разсуждаю, что там ему бес своего брата было тошно и не хотел там один действа показать; для того прибыл к брату своему Лесно[м]у, с которым ныне совокупились и стоят в одном месте, которых я своими глазами видела, и воистино радостно на них смотреть!

В 31 д. июля.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое, от 26 д. июля писанное, вчерась получил, в котором пишете, воспоминая 4 года назад, что тогда я привез равъночинца себе, чтоб и ныне Бог дал такъже; тут же пишешь, чтоб я поберегся; на которыя оба дела ответствую. На первое: рад бы, прося у Бо[га] милости, что-нибудь зделать, да негде и не над кем; на второе: что ты меня хотя и желеешь, аднакож не так (понеже с 800 вер[с]т отпустила), как жена господина адмирала Тоуба,[239] которая ево со всем флотам так спрятала, что не только ево видим, но мала и слышим; ибо в полутаре мили только от Стокгольма стоит за кастелем[240] Вакъсъгольмом и всеми батареями. Вчерась каково письмо получил от господина адмирала, экстракт выписав, посылаю при сем, из которогу увидите, что вышереченной господин адмирал наш едва не въсю Швецию разтлил своим великим спироном.[241]

Петр.

С карабля Ингермонландии, в 2 д. авъгуста 1719, от Ламелант.

При этом письме приложен следующий экстракт из донесения адмирала графа Апраксина:

Августа во 2 де[нь] получена ведомость от господина генерала-адмирала графа Апраксина из Нордъкипинга, июля от 30 числа 1719-го, что он генерал-адмирал со всем галерным флотом обретается в Нордъкипинге; неприятелю сколько какого разорения по вышеписанное число учинено, о том подлинно писать не может, понеже еще не взял обстоятельной ведомости, и чает, что неприятелю будет убытку на много милионов. Кроме королевских местечек, многия шляхетныя замки каменныя и мызы с каменным и деревянным строением превеликие разорены и созжены. Он намерен со всем флотом в Нордъкипинге несколько дней быть и посылать в землю. Взятыя языки сказывают: всеконечно неприятель более семнатцати тысяч войска при Стокгольме не имеет.

Милостивое ваше писание, 23 дня прошлого июля от Амеланта отправленное, я получила, ис которого о здоровье вашем уведомясь, благодаря Бога, сердечно порадовалась; також и о делах тамошних известна, за что благодарствую, и покорно прошу, дабы и впредь в том оставлять меня не изволили. Что же в пример июлю будет октябрь, и по сему признаваю, что вы там толь долго бытность свою продолжать изволите, в чем есть мне не беспечално. Я думала, что жалуете нас скорым своим к нам возвращением, и мнение свое по крайней мере имела как бы в половине августа; однако, уповая на Всемогущаго, либо оное мнение может мне отменитца, а когда миновать того будет не мочно, что ж делать? принуждена буду и октября ожидать; токмо даруй, Боже, в добром здоровье и с счастливым окончанием желания вашего, и дабы так совершилось, как изволили писать, а имянно, чтоб октябрь нам был веселяя июля.

О себе доношу, что купно и з детками и внучаты нашими в добром здоровье. Покорно благодарствуют вашу милость Аннушка и Лизенка, которых особливо изволили вы поздравить; толко осталась одна маленкая нелюбимая.

Поздравляем вашу милость нынешним праздником Преображения Господня, которого прошу, дабы яко учеником своим показал и вам во окончании дел ваших милость свою; ему ж и сдравие ваше в сохранение предаю и остаюсь.

В 6 д. августа.

Вчерашняго дня получила я милостивое ваше писание, прошлого июля 30 дня от острова Ламеланд отправленное, ис которого с немалою радостию уведомилась в начале о вашем здоровье, а потом о счастливой виктории, бывшей у генерала-маеора Лессии, чем вы изволили меня поздравить, за что покорно благодарствую; и оною счастливою викториею наипаки вашу милость поздравляю, желая сердечно, дабы всемогущий Господь, по своей обыкновенной к вам милости, уже сей толь продолжительной войне благополучной конец учинить соизволил. У нас в сей день, будучи у Троицы, присланная реляция объявлена всенародно, и давшему сию викторию отдавали должное благодарение. При сем паки поздравляю вашу милость торжеством нынешняго дня в 704 году, то есть взятием Нарвы; а ныне с часу на час ожидаю от вашей милости других, дай Боже, приятнейших ведомостей.

О себе вашей милости доношу, что купно з детками и внучаты нашими в добром здоровье. За сим здравие ваше в сохранение его ж Божеское предав, остаюсь.

Августа 9 дня.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъсътвуй!

Письма твои, в 30 и 31 день писанныя, исправъно в один день получил, за что благодарствую, что ездишь и осматриваешь что надобно, также и о известии о Ангуте, о чем доносил главе своему. Отсель новова писать не имею, понеже адмирала ожидаем вскоре, а дождавъся отпустим флот в Ревель карабельной, а прамы, бомбардирские карабли и брандеры в Абов и галеры, а сами поедем к вам. Приежие от адмирала сказывают, что день – то более новин о разорении непъриятельском: так много, что кажетца малоимаверно; когда будет адмирал, подлинно уведаем.

Петр.

С карабля Ингермонландии, в 11 д. авъгуста 1719, от Ламеланта.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое, от 6 г[о] дня сего месеца писанное, я получил, в котором пишете, что я писал, что к вам якобы до окътебря не буду. Правъда я писал, только не в тот разум, чтоб подлинно до октебря не быть, но хотя б и до тех мест пребыть, только б з добром возвратитца. А ныне, чаю, не замешкаюсь приездом к вам. При отпуске лишних людей, посылаю к тебе 2 пары голубей да лисицу; голуби горазда хороши, а лисица зело смирна и игрелива; а паче всего, что духу от нее нет, как от других бывает, что горазда дивъно. Дай, Боже, самим скоро видеть вас!

Петр.

Из флота от Амеланта, в 13 д. авъгуста 1719.

Писание вашей милости, от Аламеланта 2 дня сего месяца отправленное, я исправно получила, за что зело благодарствую и радуюсь, что так часто изволите меня, по своей милости, уведомлять о своем здоровье. Всепокорно прошу вашу милость, дабы и впредь писаниями своими оставлять меня не изволили; понеже в нынешнее с вами разлучение есть не без скуки, и толко то и радости, что ваши писания; ибо и в помянутом своем изволите жаловать, что я желею вас, спустя уже с 800 верст. Это может быть правда! Таково-то мне от вас! Да и я имею от некоторых ведомости, будто королева швецкая желает с вами в любви быть: в том-та мне не без сумнения. А к тому ж заподлинно признаваем, как и сами изволили написать о поступках господина адмирала, что он над всею Швециею учинил. Этак-ста господин адмирал, под такие уже толь немалые лета, да какое счастие получил, чего из молодых лет не было! Для Бога прошу вашу милость – одного ево сюда не отпускать, а изволте с собою вместе привесть. Даруй Боже, чтоб в скором времяни и в радости вас дождатца со всяким благополучием.

При сем о здешнем поведении доношу, что с начала сего месяца воздух пременился, а имянно: стало быть ветренно, частые дождики и хладность; впрочем же во всем благополучно, и я з детми и внучаты в добром здоровье.

Августа 13 дня.

Инаго ныне к доношению вашей милости ничего не имею, но паче всего всем сердцем желаю вам здравия, и дабы неусыпным вашим трудностям Господь Бог даровал вам покой и в сие время дела ваши скончил пожелаемым благополучием, с чем каждого часу вашу милость ожидаю. О себе доношу, что купно з детками и со внучаты нашими обретаемся, слава Богу, в добром здоровье. При сем поздравляю вашу милость вчерашним празником Успения Богородицы.

Августа 16-го дня.

Понеже после последнего вашего писания, 2[242] дня сего августа отправленнаго, других ваших писаней и ведения з две недели не имела, для чего мне не беспечално было; а третьяго дня получила я ваше милостивое писание 11 [августа] чрез Татищева, и в начале как о вашем здоровье уведомилась, сердечно обрадовалась, а потом о счастливых тамошних поведениях, паче же всего выразумела намерение ваше о скором к нам возвращении, за которое уведомление вашу милость нижайше благодарствую, и онаго вашего возвращения, как и прежде, по всякую минуту ожидаю. И при сем прошу у Бога милости, дабы даровал мне видеть вас в добром здоровье и в радости, и хотя б немношко здешняго плезиру и зелени застали. О себе вашей милости доношу, что купно з детми и со внучаты нашими обретаемся в добром здоровье, и во всем здесь благополучно; и сим окончевая, здравие ваше в сохранение Божие предаю.

Августа 20 дня.

Милостивое ваше писание, 13 дня сего августа ис флота от Аламеланта отправленное, получила я чрез Афанасья Грека, за которое, а паче всего, что изволили меня уведомить о своем здоровье, покорно благодарствую.

Из оного ж вашего писания выразумела я, что не изволите замешкатца своим к нам возвращением, чего от всего моего сердца желая, желаю вскоре и в добром здоровье. Но понеже после того не имею ныне никакой ведомости, а время есть уже доволное вашему к нам возвращению, от чего не беспечално; и того ради вручителя сего капитана Редрикова нарочно к вашей милости встречю отправили и всенижайше просим: как прибудет, дабы оной паки к нам вскоре был отпущен, и чтоб, по своей милости, изволили меня уведомить в начале о здоровье своем, а потом где могу счастие свое иметь – вашу милость встретить. При сем доношу вашей милости о себе, что купно з детми и внучаты в добром здоровье, которые також вас радостно ожидают; особливо покорно просят милости две сегоднешние имянинницы.

Благодарствую за присланных голубей и лисицы, которые к нам в целости довезены. Августа 26 дня.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое чрез денъшика к. Меншикова я у самова Кроншлота получил, на которое ответствую, что мы сегодня з господином адмиралом прибыли благополучно, и завътрее поедем рано до Катерингофа, где желаю вас видеть, что дай Боже, и з разбойницами.[243]

Петр.

От Кроншлота, в 28 д. 1719.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я сюды приехав, не так нашел, как сказывали; понеже дубу много да в розни, только здесь немного вместе, аднакож горазда меньше тово, где ты со мною была. И для того мне так долго здесь делать нечева, как я чаял. Того ради лутче вам не ездить, только замучитесь, да и покою здесь всего две избы. А я чаю, что завътра к вам буду или кончая позавътрее.

Петр.

В 27 д. октебря 1719.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Благодарствую за присылку крепиша, колечек и травачки; супъротив посылаю здешней редьки и бутылку венгерскова здешнева. Дай, дай, Боже, на здоровье вам! И понеже против присылки надлежит равъное учинить, того ради отсель нарочного с сим к вам посылаю, а особливо выбрав угодную вам особу, которого прошу с ответом паки к нам прислать.

Петр.

Из Питергофа, в 25 д. генваря 1720.

P. S. Присланному от вас бутылку ево налил, только б дорогою не прорес…[244]

Друг мой сердешнинкой, господин вице-адмирал, здравствуй на множество лет!

Милостивое ваше писание, писанное вчерашняго дня ис Питергофа, и при том вино венгерское и редьку я получила, за которое вам, батюшка мой, зело благодарствую, и посылаю при сем к милости вашей яблоки и орехи свежия; дай, Боже, вам во здравие кушать! Присланной от милости вашей Лев зело чюден ко мне приехал, и сей не лев, но то от дарагова лва шелудивая кошка (писмо привезла, что мне угодно), которую во всем наряде к милости вашей с сим посылаю, и прошу, чтоб изволили ко мне прислать того, котораго я лвом называю. За сим здравие ваше в сохранение Богу предав, пребываю жена ваша

Екатерина.

Из Санкт-Питербурха, генваря в 26 де[нь] 1720.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Вчера разреженова и выхонененного[245] зверя я от вас получил купъно и с письмом, исполненном корцъвеиль-ворт. Поздравъляю вам, друг мой, сим днем тезоименитства одной персоны нашева потрашенка.[246] Дай, Боже, милость свою по его неизреченным щедротам! Протчее: как и где ныне веселимся – скажет вам доноситель сего.

Петр.

С карабля Ангута, в 27 д. генваря 1720.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы третьева дни сюды, слава Богу, здарова приехали; но не без сумнения мне, что ты так замешкалась, понеже хотела того-ж вечера или поутру ехать, а по ся поры не бывала. Дай знать, здорова ль? которого[247] всегда вам желаю.

Петр.

З заводов, в 4 д. марта 1720.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Благодарствую за присылку питья, ягод и дынь. Я по сей час за жестокими противъными ветрами итить не мог. Ныне стал ветр тише и отменятца; и ежели так будет, то завъ[т]ра поеду или [в] Выборх или отведывать карабли, понеже уже на ре[й]ду оныя вытянулись. А буде такой же противъной и жестокой будет, то завтра поеду в Питербурх.

Петр.

Из Крошлота, в 20 д. июля 1720.

P. S. По[с]ылаю к вам презент, что вчерась получили с пришедшим голанским караблем. Торговых вчерась пришло два: голанской пинас да аглинской кечь, а сегодни голанской гукар.[248] Агличанин сам был во фълотах своем и шведском и в Стокгольме; сказовает, что транспор[т]ных судов нет, а Норис больших восемь караблей в конце сего месеца отпускает в Англию, а з дастальными остаетца – и то не надолго.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Сего утра прибыл гукар голанской, на котором приехал Иван Толстой и привез довольно птиц; а мартышек повез 6, а осталось только три, и у тех головы разпухли. Он держал их все в заперти, что, чаю, большая причина их болезни.

Я чаю, что когда к вам прибудут, лутче будут. Аднакож дохтор писал к своему брату, чтоб их ка[к] мочно лечил. При сем я купил 10 баченков новых сельдей – горазда хороши и свежи, из которых один оставил у себя, а 9 послал к вам. Дай, Боже, здорово употреблять! А у сего шипора еще их осталась 20 боченков. Сего дня ветр вольной, и я сего моменту пойду близ Варевалдай; а завътра, ежели не будет великова противънова ветра и можно будет лавировать, пойдем в море к Выборху.

Петр.

От Кроншлота, в 20 д. июля 1720.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я сего моменту из Выборха приехал х Красной Горки, где нашел нашу эскадру под парусами з господином адмиралом, и възяв завътрашнай празник[249] здесь, которым вам поздравъляем, будем отведавать карабли день или другой, а потом пойдем х Кронъшлоту, а ты приежай в Питергоф в пятницу или суботу.

Петр.

С яхты Анны, в 26 д. июля 1720.

Милостивое ваше писание, вчерашняго дня писанное, с великою радостию получила, за которое премного благодарствую, и взаимно вам, батюшка мой, сею викториею поздравляю, желая, дабы всемилостивый Бог благословил вас многими викториями впредь.

О себе доношу, что я з детми нашими и со внучатами обретаюсь, слава Богу, в добром здравии, и сей день, благодарение Богу воздав, будем веселитца. Також желаю и вам, батюшка мой, сей день препровадить во всяком веселии. А по отправлении сего торжества, послезавтра поеду в Питергоф, где буду ожидать вашего прибытия. При сем посылаю, батюшка мой, венгерского крепкого и сладкого по полудюжине и дюжину полпива, також несколко фруктов. Дай, Боже, оное кушать вам во здравие!

Июля 27 дня.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я намерился, ежели противънова ветру не будет, итить прямо в Питербурх; а ежели противъной будет, то поеду шерами. Ты, как я тебе говорил, приехав в Нарву или ближе, как лутче разсудишь, поодожди от меня ведомости; а завътра в мызу и оттоль, как говорено, ежели не будет от меня письма, з Богом до Нарвы.

Петр.

С карабля Ингермонландии, в 16 д. июня 1721.

P. S. Пили про ваше здоровье, покрыв вашею табакеркою.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я сего моменту прибыл в Кроншлот, а в Гельзинфорс ветр не допустил; на пути был только 24 часа, в том числе еще несколько часов не очень ветр хорош. Сие получа, поежай прямо в Питербурх, как скоро хочешь; и дай, Боже, вас видеть в радости! А чаю завътра поеду в Питербурх, и от вас поклон отправълю.

Петр.

С корабля Ингермонландии при Кроншлоте, в 17 д. июня в 6 часу по полудни.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я сюды прибыл и чаял вчерась зделать, а сегодня поутру окончав ехать к тебе; но вчерась въвечеру рес припал, для того вчерась ничего не делал, а сегодни буду делать и завтра, Богу извольшу, окончав поутру – поеду к тебе.

Петр.

Из Питербурха, в 10 д. июля 1721.

P. S. Здесь только застал одну большую хозяйку, а разбойницы в Катерингофе.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы втораго числа прибыли во флот, а 3-го была экъзерциция. Сего дня прибыли сюды; слава Богу, все счасливо. Не покручинься, что пишу худо: вчера карабли посещали. Поздравляю вам завътрашним празником. Дай, Боже, вас видеть в радости, а без вас скучно очень.

Петр.

С яхты от Кроншлота, в 5 авъгуста 1721.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Письмо твое и фрукты я чрез Шепелева получил, за что благодарствую. А что сумневаесся о мне: слава Богу, здоров и не имел болезни, кроме обыкновенной с похмелья: истинно, верь тому. Завътра будут все по полудни в Питергоф, а позавътрее будут обедать у Гавърила Ивановича для того, что блиско там, где воду пускать будут. Я бы желал, чтоб и вы там были, ежели вам не трудно; и лутче б позавътрее туды прямо проехали, понеже лутче дорога, нежели от Питергофа, которая зело дурна; а пустить воду без вас не хочетца.

Петр.

Из Оранибома, в 6 д. авъгуста 1721.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Писмо твое я получил вчерась чрез Салавова, и хотя обнадеживаете, что вам лехче, однакож понеже лишней день перемешкали, такъже при доносителе писма сего вашего еще не поехали, – не без сумненья мне. Дай, Боже, вас в радости видеть! Я сего дня поеду отсель ввечеру в путь свой.

Петр.

С Вологды, в 10 день февъраля 1722.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравствуй!

Посылаю к тебе комвой 80 казаков да семдесят простых лошадей с седлы, на которых посади салдат, а драгун послать неково; а те, которые меня провожали, так худы лошади, что ни один со мною не поспел. Не подасадуй, что замешкали присылкою: збирали лошадей с кораулов от линии, а которые шли со мною, не годятца, зело устали. При сем посылаю к тебе новины – звено лососи; дай Бог на здоровье кушать! Я сюды поспел в полночь; а комвою со мною только 16 человек и с офицеры поспели скоро, только косточки горазда болят. За сим паки здравъствуй. Дай, Боже, вас скоро в радости здесь видеть!

Петр.

Из Царицына, в 21 д. ноебря 1722.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Здесь встретелись мои сани; того для сани, в которых ехал, отпустил к вам. Также посылаю к вам вина бургонского 7 бутылок, да другово красного 12 бутылок. Дай, Боже, вам здорово пить!

Петр.

В 6 д. декабря 1722, из Ялани.

P. S.[250]

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Мы в прошлой вторник сюды прибыли на вечер благополучно, а в дароге мешкали в трех местах: на Середе, в Тавърове и на заводах. Того для ожидаем вас сего дня; а ежели сего дня не будете, то мне не без сумнения будет.

Петр.

Из Либириц,[251] 14 д. декабря 1722.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что дорога зело худа и реку Шошу с трудом переехали; того для вели чрез оную себя в маленких санях людем перевести, и чтоб шестов было более, понеже зело худа.

Петр.

З Городни, в 26 д. февъраля 1723, в 2-м часу по полудни.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

В пути сколько возможно поспешай; понеже дорога весьма худа: не только снегу, и череп,[252] ежели так постоит, дни в два не будет. Итак ни саньми, ни телегою ехать мочно будет. Волга также плоха, которою в день с опасностью переедь в маленьких санех людьми.

Петр.

Из Твери, в 26 д. февъраля 1723, в 6-м часу по полудни.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я сюда доехал черепом, а отсель черепа по дороге, где подводы стоят, нет; а проселачная уска; также и на преспективой, сказавают, черепу нет. Того ради я сани здесь покидаю, а еду водою (понеже Волхов прошел) до прешпективы, а там калясками. Я вчерась ехал Мстою, лед был еще крепок, только ехал [в] валковънях; а тебе своими саньми тут ехать опасна: поежай летником.[253] Также есть озеро, не доежая Бронниц, зело худо, и мы страхом переехали; а ты объедь кругом, о чем я и ямшикам приказывал, чтоб вам а том сказали. А когда приедешь сюды, поежай водою, взяв коляски, а суды велел пригатовить; а коляски на бронницкой ям послать велел г. маеору Волкову.

Петр.

Из Новагорода, в 1 д. марта 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я вчерась сюды приехал, слава Богу, благополучно, и потрошонка наш в добром здоровье; только хотя ими и порадавался, а без вас очень скучно. Дорога преспективная очень худа, а особливо чрез мосты высокие, которые чрез реки многая не крепъки; того ради лутче, чтоб пешком перешла или в одноколки переехала. Кареты к вам посланы. Дай, Боже, чтоб вас в радости видеть скоряя.

Петр.

Из Санкт-Питербурха, марта 4 д. 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Сего утра мы услышали, что ты третьего дня прибыла на преспективу позна, и ежели вчера рано горазда поехала оттоль, то можешь сего дни поспеть сюды; ежели ж не рано, то сего дни очень позно будешь. Того ради, ежели засветло сегодня не можешь поспеть, то лутче начевать на Ижоре или в Вологотской слаботке, дабы сюда днем приехать вам, а не ночью; о чем дай нам знать.

Петр.

Из Питербурха, в 5 д. марта 1723.

Катеринушъка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что мы со флотом вчерашнего дни в здешней бай[254] прибыли благополучно [в] 8 часов по полудни, и стали на якорь; а сего моменту идем к городу. Могли б быть и ранее, только великой был туман; чего для зело опасались кокшхар и протчих мелей, того для немного парусов употребляли. За сим паки здравъствуй и будь весела, а мы, слава Богу, веселы и здоровы.

Петр.

От Ревеля, в 4 д. июля 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Иного писать не имею, только, слава Богу, все здесь благополучно. Огород, которой 2 года как посажен, так разросся, что веры нельзя нять; ибо одинакие деревья болыпия, которые вы видели, уже в некоторых местах срослись вет[в]ьми через дороги, и любимое теткина дерева, у которого сук подобен средоуказательному персту без нохтя, изрядна принелось; каштаны такъже все изрядно кроны имеют. Полаты только снаружи домазавают, а вънутри готовы, и единым словом сказать, что едва ль где инде такой дом правильной имеем. При сем посылаю вам клубники, которая еще до приезду нашего на грядах поспела, также и вишни; зело удивъляюсь, что так рана здесь поспевает, а один градус с Питербурхом, и для сей куриозы посылаю вам оных фрукътов. Дай Бог пробовать оные на здоровье; а клубнику налил спиртом только для виду вам.

За сим отдаю вас и с потрашонком в Божие защищение.

Петр.

С карабля с. Екатерины от Ревеля, 8 д. июля 1723.

P. S. Хотя, слава Богу, все хорошо здесь, только без вас скучно, и для того на берегу не живу.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Уже 8 дней как я от тебя не получил письма, чего для не без сумнения; а наипаче, что не ответствуешь на письмо и посылку, что послано с Андреем деншиком. Дай, Боже, вас видеть в радости; а мы, слава Богу, здоровы и начали пересыпать здешней залив камнем, и стоим здесь за противъным ветром.

За сим предаю вас и з детьми в сохранение Вышнего.

Петр.

Из Рогорвика, в 18 д. июля 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй! Не доежая Дубков, переменился ветер; того ради яхту отпустил я к вам, а сам поехал в шлюпъке сюды, и отсель еду к Варивалдаем; понеже сего моменту получил письмо от Арлова, что флот увидели близь Березовых островов. Ты завътра поежай не рана на Котлин, на пример: чтоб тебе часу в пятом быть туды.

Петр.

Из Аранибома, в 4 д. авъгуста 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Благодарствую за фрукты, а особливо, что уведал от посланнова, что вам лутче и что у обедни уже были. Я сего дня начел фортофикацию обмеривать, понеже вчерась ненас[т]ье не допустило. Я здесь пробуду до пятницы, а в пятницу, ежели Бог изволит, буду к вам. Не погневайся, что присланного ничем не подарил, недостаток в казне имею.

Петр.

С Котлина, в 24 д. сентебря 1723.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Я сего моменту на боту от Аранбома сюды прибыл, слава Богу, благополучно, что здесь многих удивило; а перебежал около четверти часа. Другую диковинку объявъляю, что вчерась в Питергофе фонтанна играла, чего и во Франции не бывает. За сим паки здравъствуй.

Петр.

Из Кронштата, в 9 д. генваря 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Здесь по реке много раз ехать надлежит и дорога не безопасна, того для поежай в самых малых боткавънях,[255] и вели шестов взять и с опасеньем переезд зделай.

Конечно сие учини.

Петр.

В 18 день марта 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Мы сюда вчерась приехали, слава Богу, здорово и сего дни зачали воду пить. Оную воду лутче нашли, неже о ней чаяли, о чом пространнее писал дохтор к брату своему. Сколько возможно познать от первого дня, сие у меня было: выпил 9 достаканов, первой с солью, – было 5 сталчаков, из которых последние два одна вода, и для того урины мало было. Голову жала и будто шуметь стал[о], так как и на Олонце, только от олонецких скоро отходит, а от сей долго держит.

Что завътра и позавътрее будет – писать буду, и надеюсь, что Бог даст доброе. Дай, Боже, вас видеть в совершенном здоровье при возврате.

Петр.

З заводов, в 4 день июня 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что воды, слава Богу, действуют изрядно, а особливо урину гонят не менше алонецких; только опетит не такой, аднакож есть. Писмо ваше ответное на мое я третьего дни получил, и что тебе слабоднее есть, тому порадовался, как мне и Павел сказавал.

Петр.

Из Торутина, в 7 день июня 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Благодарствую за уведомление, что вы, слава Богу, приходите в старое здоровье; а мне горазда лутче от вод стала и надеюсь с помощию Божиею избыть болезнь, и чаю в пятницу к вам быть. Не забывай, друг мой, потрашенку дожидатца приказать меня на Вышнем Волочку, и буде забыла, то отпиши. Платара (ежели еще у вас) отпусти с книгами туды ж. Также ежели есть полотно, что в окны от камаров прибивают, пошли наперед к Пальчикову, дабы зделал, чтоб приехав не мешкать за тем. Буде же нельзя сыскать, то вели купить редких ситовин и послать; дабы оные, вшив в полотно, к рамом в окны прибил.

Петр.

В 9 день июня 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Я вчерась прибыл в Боравичи, слава Богу, бла…[256] здорово, где нашол наш[257] потрошонко и с ними вчерась поплыл на одном судне; понеже мое стала на пороге Черце, и зело мучился от мелей, чего и тебе опасаюсь – разве з дождей вода прибудет; а ежели не прибудет и сносно тебе будет, лутче б до Бронниц ехать сухим путем, а там ямы частые – не надобно волос[т]ных. Мы в запас в Бронницах судно вам изготовим. Я сегодня по обеде еду в лотке, покрытой оксамитами старой руской фабрики. Более писать не имею, токмо дай, Боже, вас в радости и скоро видеть в Питербурхе.

Петр.

В 21 день июня 1724.

Вслед за письмом Петра находится следующая приписка цесаревен Анны и Елизаветы:

Всемилостивейшая наша Государыня матушка! Даносим вашему величеству, что мы обретаемся в добром здравие. Осътаемся вашего величества всенижайши[я] тчери Анна, Елисафет.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Объявъляю вам, что я вчерась с помошию Божиею сюды прибыл благополучно. Большую хозяйку и внучат нашел в добром здоровье, также и все – как дитя в красоте разтущее, и в огороде повеселились; только в полаты как войдеш, так бежать хочетца – все пусто без тебя: адна Медведица ходит, да Филиповъна, и ежели б не празники зашли, уехал бы в Кронштат и Питергоф. Дохтор Биллоу, когда въехали в Питербурх и в огород вошли, как святой Иоан в Патме был в восторзе. За сим дай Бог вас в радости здесь видеть вскоре.

Петр.

Из Санкт-Питербурха, в 26 д. июня 1724. P. S. Караблей чюжестранных 100 в приходе.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Сего утра Андрей от вас письмо мне отдал, из котораго обрадовался, что ты в старое здоровье пришла. Дай, Боже, оное видеть и шутку вашу разтолковать. Для приезду вашего сюды послал я яхту Наталью да два дамшхойта для людей; также послал венгерского, пива, помаранцоф, лимоноф и агурцоф соленых новых, которых здесь есть уже и [по] партикулярным домам.

Петр.

Из Питербурха в 27 день июня 1724.

P. S. Благодарствую за поздравление сего празника.

Друг мой сердешнинкой, господин адмирал, здравствуй на множество лет!

Вашей милости сим доношу, что я на Вышней Волочок 26-го дня сего мимоидущаго прибыла в добром здаровье, откуды, по отправлении настоящаго торжества баталии полтавской, того ж дня в 6-м часу по полудни пошла в надлежащей путь мой водою и прибыла на Опеченской Рядок в 34 часа благополучно, где, отправя достойное Всевышнему благодарение при прибытности вашей команды трех баталионов (ис которых как командиры, так и салдаты зело нарядны были) за дражайшее тезоимеництво ваше, с которым хотя чрез денщика Андрея и поздравляла, но и сим паки поздравляю. Притом же за милостивое писание ваше благодарствую, в котором изволите обо мне иметь опасение от мелей и от порога Черца, которые я с помощию Божиею без остоновки проехала. И оные пороги Боровицкия объехав сухим путем, сего моменту поехала паки водою, и сердечно желаю в радости вас скарее видеть и остаюсь жена ваша

Екатерина.

Ис пути от Потерпилицкой пристани, 30-го дни июня 1724 года.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Я, слава Богу, сюды здорово приехал и начюю в Именитом, где я вчерась поутру з боку полежал. Как поедешь в Питергоф, возми шипора[258] Яна Ноболя (которого знаеш, что из Прус меня увез); понеже он желал видеть Питергоф. За сим здравъствуй!

Петр.

От Кронштата, в 3 день октебря 1724.

Катеринушъка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй!

Мы сегодня ввечеру до порогов отъезжаем, а завътра от порогов, Богу изволшу, пойдем в путь свой; понеже боты с великим трудом чрез пороги тенули. Любраса молодова, которой был с Алыбердеевым, отправте немедленно, чтоб ехал на то место, отколь даяние воды будет на обе стороны, то есть к Волге и Сясе, и дожидался б там Волкова, которой поехал Сясею вверх. За сим здравъствуй; дай, Боже, вас в радости видеть.

Петр.

Из Ладоги в 15 день октебря 1724.

Катеринушка, друг мой сердешнинькой, здравъствуй! Мы, слава Богу, сюды вчерась мы приехали в добром здоровье, лавироваф два дни и ночь на Илмени. При сем прила[га]ю писмо господина Алатора. Вотчину вашу Коростину видели издали, из которой привезли зверя к нам ученаго, которого сами привезем.

Петр.

Из Русы, в 25 день октебря 1724.

P. S. Мастер наш изволил сей день ничево не кушеть, а для чего – не знаем.

Катеринушка, друг мой сердешнинкой, здравъствуй!

Понеже ветр стоит противъной и ежели не можем доехать до Питергофа; того для, ежели и завтра такая ж погода будет, пришли барджу да верейку в Лахту.

Петр.

З заводов, в 31 д. октебря 1724.

1683 (по другим сведениям, 1685 или 1686), 5 апреля – рождение Марты.

1702 – взятие русскими войсками Мариенбурга. Марта попадает в плен и оказывается сначала у фельдмаршала Б. П. Шереметева, затем у А. Д. Меншикова и наконец у Петра I, который делает ее своей наложницей.

1704 – рождение царевича Павла Петровича (ум. до 1707).

1705, сентябрь – рождение царевича Петра Петровича (ум. до 1707). 1706 – крещение Екатерины в православие.

1706, 27 декабря – рождение царевны Екатерины Петровны (ум. 27 июля 1708).

1708, 27 января – рождение царевны Анны Петровны (ум. 4 мая 1728).

1709, 18 декабря – рождение царевны Елизаветы Петровны (ум. 25 декабря 1761).

1711, 6 марта – тайное венчание Петра I и Екатерины Алексеевны.

1711, лето – Екатерина сопровождает Петра в Прутском походе.

1712, 19 февраля – бракосочетание Петра I и Екатерины Алексеевны.

1713, 27 марта – рождение царевны Натальи Петровны (ум. 27 мая 1715).

1714, 8 сентября – рождение царевны Маргариты Петровны (ум. 27 июня 1715).

1715, 27 октября – рождение царевича Петра Петровича (объявлен наследником в 1718, ум. 25 апреля 1719).

1716-1717 – Екатерина сопровождает Петра в его втором заграничном путешествии.

1717, 2 января – рождение царевича Павла Петровича (ум. 3 января того же года).

1718, 19 августа – рождение царицы Натальи Петровны (ум. 4 марта 1725).

1722 – Екатерина сопровождает Петра в Персидском походе.

До 1723 – рождение царевича Петра Петровича (ум. в октябре 1723).

1724, 7 мая – коронация Екатерины Алексеевны.

1724, 8 ноября – арест и последующая казнь Виллима Монса, предполагаемого любовника Екатерины.

1725, 28 января – смерть Петра I. Екатерина провозглашена императрицей.

1727, 6 мая – кончина императрицы Екатерины I.