Причина разыгравшейся в Сен-Жорьез трагедии была глубже, чем простое предательство. Чтобы ее понять, необходимо в полной мере представить себе условия, в которых жили французы после оккупации страны немецкими войсками.

Это было время для героических поступков, но не было героев. Люди жили, подчиняясь лишь одному закону – инстинкту самосохранения, причем последнего зачастую удавалось достичь за счет потери друзей и родственников. К 1943 году, хотя небольшая часть французов, открыто сотрудничавших с врагом, чувствовала себя весьма неплохо, большинство населения Франции превратилось в рабов. Миллионы мужчин и женщин были депортированы или отправлены на принудительные работы. Немцы планомерно грабили страну, снабжая всем необходимым армию и свои оставшиеся в Германии семьи. Каждый день на восток уходили колонны грузовиков, загруженные скотом и зерном, текстилем и вином. Они держали курс на фатерланд, оставляя Францию голодной и холодной. Как следствие, возник и быстро приобрел воистину гигантские масштабы черный рынок. Жесткая и несправедливая система распределения продовольствия стала бессмысленной, поскольку выпускаемые купоны все равно не отоваривались. За буханкой хлеба приходилось сутками стоять в очереди. А такие вполне обычные вещи, как мыло, чашка настоящего кофе или кусочек сливочного масла, стали роскошью, доступной лишь единицам. Людей целыми семьями выбрасывали из домов, чтобы освободить площадь для немецких офицеров. Фашисты опустились на страну, как туча прожорливой саранчи.

Бомбежки, затемнения, комендантский час, строгие ограничения перемещений по стране и прочие атрибуты военного времени не оставили камня на камне от привычной повседневной жизни французов. Все вокруг дышало угрозой.

Преступления стали нормой жизни. Люди, считавшиеся лучшими друзьями, сдавали друг друга немцам. Арестованные за мелкие нарушения и невиновные, попавшие за решетку, пытались спасти свою жизнь и свободу, донося на других. Рушились семьи, самые близкие люди становились непримиримыми врагами. Все это лишь помогало оккупантам и их приспешникам. Люди, живущие в постоянном страхе и отчаянии, позабыли о нормах поведения в цивилизованном обществе, поскольку последнее прекратило свое существование.

Но глубоко в недрах всеобщего унижения и вечного ужаса зародилась искра французского Сопротивления, которая со временем превратилась в яркое пламя, изгнавшее с французской земли даже саму злую память о нацистских оккупантах и вернувшее былую гордость порабощенному народу. Хочется верить, что вы будете помнить именно об этом, читая следующие страницы моей книги.

Во время одной из поездок в Париж Андре Марсак (Конец) встретился с членом голлистской группы Сопротивления, которого звали Марет. Этого человека познакомил с Марсаком его давний и проверенный друг – Николя Познякофф – русский по рождению, который часто выполнял функции водителя Марсака. Познякофф знал Марета довольно давно, они даже одно время входили в один и тот же отряд Сопротивления, только русский потом перешел в Jean-Marie. Познякофф не знал, что уже после его ухода из отряда немцы арестовали Марета и, чтобы спасти свою шкуру, тот согласился на них работать. Предателя освободили и приказали продолжить работу в группе Сопротивления. Надзор за новым агентом поручили одному из самых опытных офицеров абвера Роберту Кайзеру.

Уроженец Люксембурга, Кайзер долгое время жил в Соединенных Штатах. Он начал работать на абвер в 1937 году. Полковник Оскар Рей высоко ценил способного офицера. Он даже назначил его командиром специальной зонд ер-команды, занимающейся внедрением агентов в ряды Сопротивления. В абвере Кайзера знали под именем Гастон, отчитывался он только непосредственно перед полковником Реем.

До смерти напуганный Марет сообщил Кайзеру, что Марсак, которого он знал только по кличке, связан с организацией Сопротивления, которая, в свою очередь, имеет контакты с Лондоном. Это было только предположение, поскольку Марсак ничего не рассказывал новому знакомому о своих делах. И Кайзер решил, что ему необходим более умный и тонкий посредник, который сумел бы заманить Марсака в ловушку. Он приказал Марету познакомить гостя с Хелен Джеймс, юной, очаровательной ирландкой, обладательницей роскошной копны золотисто-каштановых волос и неукротимого стремления к красивой жизни. В разное время эта весьма изящная особа была любовницей нескольких офицеров абвера, а во время описываемых событий жила с Кайзером. Она очень внимательно выслушала наставления Кайзера и поняла свою задачу.

21 марта полковник Рей вызвал к себе Хуго Блейхера. Вместе с ним в кабинете находился Гастон. Полковник ввел в курс дела своего лучшего ловца шпионов и дал ему задание задержать Марсака и постараться его переиграть.

Хелен предупредила Блейхера, что представилась Марсаку англичанкой и убежденной антифашисткой. Кроме того, она поведала доверчивому французу, что знакома со многими немецкими офицерами и пользуется их доверием уже в силу своей национальной принадлежности. Ей удалось убедить Марсака, что она сможет снабжать его полезной информацией. Француз предупредил ее, что уезжает из Парижа на несколько дней, но обязательно вернется 23-го числа. Они договорились встретиться в кафе «У Жака» на Елисейских Полях вечером 23-го.

Блейхер и двое полицейских в штатском пришли в назначенное время в кафе и заняли столик на балконе, откуда хорошо был виден вход. Хелен уже сидела в кафе и делала вид, что читает журнал. Вскоре пришел Марсак. Он был со своим секретарем Люсьеном Фроммаго. Заметив их, Хелен поспешно вынула из сумки платочек – это был условный сигнал для полицейских на балконе. Немцы арестовали Марсака и Люсьена и отвезли их во Фресн.

Впоследствии Блейхер рассказывал мне о своих беседах с Марсаком в тюремной камере: «Это был очень храбрый человек. Три дня он вообще отказывался говорить, причем мои угрозы передать его в гестапо не производили никакого впечатления. Затем, припомнив свои игры с Кошечкой, я решил сказать ему, что после Сталинграда у немцев не осталось ни одного шанса выиграть войну, поэтому я решил перейти на сторону союзников. Сначала он мне не поверил и только много дней спустя немного смягчился и начал относиться ко мне чуть менее настороженно».

Они вели частые и долгие беседы. Блейхер сказал Марсаку, что вытащит его из тюрьмы, если тот поможет ему связаться с союзниками. Лучше всего, если они вместе отправятся в Лондон. Марсак ответил, что никогда не любил фантастику и, кроме того, не видит ни одной причины доверять офицеру абвера.

Хуго Блейхер обладал воистину удивительным даром убеждения. Со временем он все-таки сумел завоевать доверие Марсака. Последней каплей явилось то, что он назвал имена нескольких офицеров, убежденных противников нацизма, которым удалось бежать в Англию. Главное, втолковывал он, – это выйти на Лондон, передать ему сведения о немецком офицере абвера, желающем перейти на сторону союзников, и попросить выслать за ними «лизандер». Проведя несколько дней в размышлениях, Марсак пообещал организовать это путешествие, но потребовал, чтобы его выпустили из тюрьмы, так как ему необходимо обсудить ситуацию с товарищами.

Такое решение категорически не устраивало Блейхера. Он объяснил Марсаку, что не может отпустить его из тюрьмы своей властью. Ему необходимо доложить полковнику, что Марсак согласился сотрудничать и готов начать работать на абвер. Только тогда он будет освобожден и они смогут претворить в жизнь свой тайный план бегства в Лондон. Но полковник обязательно потребует доказательства доброй воли Марсака.

«Мне нужны имена, адреса членов вашей группы, местонахождение радиопередатчиков… иначе полковник мне не поверит. Я не прошу о многом, но поймите, мне необходимо как-то оправдать ваше освобождение».

На это француз гордо отвечал, что никогда и никому не давал повода считать себя предателем. А Блейхер, очевидно, лишился рассудка, если хотя бы на минуту мог предположить, что он, Марсак, способен выдать своих товарищей. Уж лучше смерть в концлагере.

Ловушка была расставлена, но не сработала. Однако Блейхер и не думал сдаваться. Он принес Марсаку хорошие сигареты, еду и позаботился, чтобы с ним прилично обращались.

Еще несколько дней и ночей Марсак напряженно думал. В конце концов он согласился дать Блейхеру адрес своей жены и два письма к товарищам, с которыми немцу следовало повидаться. Если они одобрят план, то сами пошлют радиограмму в Лондон. Нельзя не признать, что Марсак был очень осторожен. Он сказал, что его жена проводит отпуск в горах Савойи и живет на маленькой вилле в Сен-Жорьез. Если же ее там по какой-нибудь причине не окажется, то один из местных друзей, Роже Барде, будет знать, где ее найти, и передаст письма. Марсак все еще пытался защитить своих близких.

Блейхер заявил, что представится мадам Мишель Марсак или мсье Роже Барде как капитан Генри из люфтваффе и объяснит, что является убежденным антифашистом и желает служить союзникам. Марсак грустно улыбнулся и заметил:

– Вы больше похожи на полковника, чем на капитана.

– Хорошо, – не стал спорить Блейхер, – тогда я буду полковником Генри.

4 апреля Блейхер совершил поездку в Сен-Жорьез. По прибытии на виллу он обнаружил здесь множество ящиков, тюков и чемоданов. Ее обитатели явно собирались в дорогу. Однако мадам Марсак обрадовалась, прочитав письмо от мужа, переданное ей гостем. В послании говорилось, что предъявителю настоящего послания можно доверять.

Роже Барде находился в отъезде, и полковник Генри встретился с ним несколько позже в маленьком привокзальном буфете. Барде был высоким, худощавым юношей с иссиня-черными волосами и живыми, темными глазами.

– Это вы приходили сегодня утром к мадам Марсак? – спросил он.

Полковник Генри молча протянул ему письмо от Марсака. После того как молодой человек ознакомился с посланием, мнимый Генри предложил ему поехать в Париж, где он сможет повидаться с Марсаком в тюрьме.

– Я надеюсь через несколько дней вытащить его из тюрьмы Фресн, – добавил он.

Барде согласился отправиться в Париж, но наотрез отказался ехать вместе с полковником Генри. Они договорились встретиться на следующий день, 3 апреля, в Париже в апартаментах Марсака, от которых у Барде были ключи. Прибыв в условленный час к Порт-д'Орлеан, Генри застал в квартире Барде еще двоих молодых людей. Он предложил всем троим навестить Марсака в тюрьме.

– Хорошо, – решил за всех Барде, – пошли. – Обернувшись к друзьям, он добавил: – Если я не вернусь через три часа, объявляйте тревогу всем нашим в Сен-Жорьез. Они знают, что делать.

Когда Блейхер и Барде вошли в камеру, Марсак не счел нужным скрывать свою искреннюю радость. Наконец он получил доказательство того, что Блейхер – настоящий друг. Марсак попросил Барде, чтобы тот срочно договорился насчет «лизандера».

– Это для меня единственная возможность выбраться отсюда и сохранить нашу организацию.

– Но ты же знаешь, что Пьер (Питер Черчилль) уехал… – Барде не был настроен столь оптимистично, как Марсак. – Не знаю, как я смогу передать информацию, да и на подготовку нужно время.

С последним замечанием Марсак не согласился, справедливо заметив, что, поскольку Пьер как раз находится в Лондоне, «получится даже проще. Он все поймет правильно и устроит для нас этот перелет. Немедленно отправляйся к товарищам и скажи Арно, чтобы он срочно передал информацию в Лондон».

Полковнику Букмастеру пришлось долго ждать приезда в Лондон для консультаций Питера Черчилля и Анри Фраже. Их удалось вывезти ночью 22-го при активной помощи Марсака. Этим же самолетом во Францию прилетели два агента – Франсис Каммэртс (Тоже) и Жорж Дюбурден, которые и уступили свои места в «лизандере» Черчиллю и Фраже. Уже на следующее утро долгожданные Питер и Поль встретились с полковником Букмастером в его секретных апартаментах в Орчард-Корт. Они оставались в Лондоне до 14 апреля.

После отъезда Черчилля и Фраже Франсис Каммэртс отправился в Париж. Марсак отвел его в квартиру на улице Вожри и предложил передохнуть, а сам пошел на встречу с товарищами. Больше Каммэртс его не видел. Марсак шел на встречу с Хелен, а значит, с Хуго Блейхером. И Каммэртс имел все основания считать, что ему необычайно повезло.

На следующий день удивленный Каммэртс решил съездить в Сен-Жорьез в надежде снова увидеться с Марсаком. Одетта и Арно были весьма удивлены, что Марсак не приехал вместе с новым агентом, но пока еще не очень беспокоились. От Одетты Каммэртс узнал о визите таинственного полковника Генри. Насторожившись, он посоветовал девушке не вести никаких дел с немцами. Одетта не обратила внимания на предупреждение «зеленого новичка», и Каммэртс уехал, заподозрив, что в Сен-Жорьез не все ладно с вопросами безопасности.

Уже после войны Блейхер мне сказал, что Марсак ни словом не обмолвился ему о прибытии Каммэртса. Умолчал он и о том, что отправил в Англию Питера Черчилля и Анри Фраже. Хотя он и согласился на сотрудничество с абвером, но, тем не менее, продолжал делать все, чтобы защитить своих товарищей.

А в это время в Сен-Жорьез жизнь била ключом. Барде оставался в Париже три дня, ежедневно навещая Марсака. Затем он вернулся в Сен-Жорьез, но продолжал информировать полковника Генри о ходе переговоров с Лондоном. Он несколько раз звонил с просьбой еще немного подождать, но в конце концов вынужден был сообщить неприятную новость. Похоже, лондонское руководство отнюдь не загорелось идеей познакомиться с Блейхером.

Именно так и обстояли дела. После подробного сообщения о визитах Барде в тюремную камеру Марсака, переданного Алеком Рабиновичем, Букмастер обсудил более чем странную ситуацию с Питером Черчиллем и Анри Фраже. Решение было единодушным, и в Сен-Жорьез пошло следующее сообщение: «Полковник Генри чрезвычайно опасен. Ищите укрытие за озером и прервите контакты с остальными. Помогите Арно немедленно покинуть Фаверже и обосноваться на новом месте. Обеспечьте площадку для приема Мишеля (кличка Питера Черчилля), который скоро прибудет».

Хотя во французском отделении SOE еще не знали, что полковник люфтваффе Генри на самом деле является Хуго Блейхером, однако после истории с Кошечкой и Пьером де Вомекуром полковник Букмастер чрезвычайно подозрительно относился ко всему непонятному. К тому же Питер Черчилль никогда полностью не доверял Барде.

Алек Рабинович разделял ощущения Питера. Он с подозрением отнесся к участившимся визитам Барде в Париж и даже предложил Одетте застрелить этого человека. Но в то время еще не было доказательств его предательства.

12 апреля Блейхер провел Барде и мадам Марсак в камеру, причем остался терпеливо ждать снаружи, чтобы не мешать свиданию семьи и близких друзей. В тот же вечер полковник Рей сказал Блейхеру, что затянувшийся фарс пора кончать: «Не спорю, ты разработал первоклассный план проникновения в группу Сен-Жорьез. Но поверит ли в него гестапо? Кстати, я совсем недавно слышал от штурмбаннфюрера СС Киффера, что перехвачены сигналы неустановленного передатчика. Киффер сказал, что в них идет речь об офицере люфтваффе, желающем сбежать в Англию вместе с одним из лидеров Сопротивления. Пока Киффер еще не связывает эту информацию с твоей работой, но очень скоро может догадаться, и тогда у нас с тобой будут большие неприятности».

Тем не менее Блейхер высказался против немедленного ареста Барде и мадам Марсак в Париже, а затем и остальных членов группы в Сен-Жорьез. Но Рей не хотел обострять отношения с гестапо, поэтому Блейхеру пришлось подчиниться. Он попросил Барде прийти утром 15 апреля со всеми своими парижскими друзьями и соратниками в апартаменты мадам Марсак, чтобы обсудить окончательный план освобождения ее мужа. На улице подпольщиков ожидали две машины с солдатами. Все, явившиеся на встречу, были арестованы.

Мадам Марсак совершенно растерялась. Она искренне доверяла отличному парню – немецкому полковнику. Роже Барде оставался спокойным, даже когда на его запястьях сомкнулись наручники. Обернувшись к Блейхеру, он презрительно процедил сквозь зубы:

– Мои поздравления, mon colonel (мой полковник), вы чертовски хорошо отыграли свою партию.

Покончив с парижскими арестами, Блейхер поспешил в Сен-Жорьез, пока туда не дошли слухи о событиях в столице. Его сопровождали два сержанта абвера и вездесущий Кики. По дороге они заехали в Гренобль, где заручились поддержкой итальянской полиции, и в Сен-Жорьез прибыл уже более многочисленный отряд.

Агенты в Сен-Жорьез были очень заняты. На ферме в Фаверже Алек Рабинович не отходил от своей рации, ожидая сообщения из Лондона о возвращении Питера Черчилля. В конце концов нужная информация была получена. Выяснилось, что летчик сбросит его над площадкой, расположенной на склонах пика Семноз, имевшего высоту 6 тыс. футов. В это время года она была труднодоступна и покрыта глубоким снегом. Рабинович и Одетта решили, что для проведения операции им придется привлечь партизан маки, которые сумеют обозначить площадку огнями. Но прежде следовало дождаться уведомления, переданного по Би-би-си, которое означало бы, что самолет уже в пути. В 7 часов вечера в паузе между музыкальными программами прозвучала нужная фраза – «Золотой скарабей занимается весенним туалетом».

Сразу после этого отряд вышел в путь. Пройдя восемь миль, люди вышли к месту встречи. Штурман самолета, на котором летел Питер Черчилль, знал эти места. До войны ему часто приходилось кататься здесь на лыжах. Поэтому он без труда нашел маленькую площадку, которую встречающие обозначили кострами. Сначала на парашютах медленно опустились два контейнера, потом в небе показалась третья тень. Это и был Питер Черчилль. Сначала создалось впечатление, что он летит прямо в костер, но все обошлось, агент благополучно приземлился и попал прямо в объятия Одетты.

Когда агенты вернулись в отель, они сразу не разошлись по комнатам, а собрались у камина. Людям хотелось отпраздновать возвращение своего руководителя, поделиться новостями. Выслушав взволнованный рассказ о последних событиях, Питер сказал:

– Что ж, завтра все выясним. А теперь давайте отдыхать.

Отель покинул только Алек Рабинович – он отправился в Фаверже, чтобы передать сообщение в Лондон: «От Мишеля. Встреча прошла нормально. Ситуация под контролем».

К 2 часам ночи отель погрузился в темноту. Убедившись, что все угомонились, к двери подошел Блейхер и сопровождающие его карабинеры. Когда заспанный хозяин отеля спустился вниз, он обнаружил в холле людей в форме. Он заговорил с ними, причем очень громко, отчаянно надеясь, что Питер и Одетта его услышат и успеют скрыться.

– Что вам угодно, мсье? – прокричал он. – Вы полицейские?!

Дверь наверху открылась, и из комнаты вышла Одетта. Блейхер сделал шаг вперед.

– Немецкая полиция! Не двигайтесь, мадам, – заявил он и потребовал, чтобы она показала свою комнату.

Она молча пошла к двери. На одной из кроватей Блейхер увидел черноволосого молодого человека в пижаме с голубыми полосками. На одеяле лежала книга, которую он, очевидно, перед этим читал. Блейхер приказал ему встать.

– Вы – английский шпион и диверсант. Вы арестованы. Одевайтесь!

Блейхер рассчитывал сразу забрать Питера Черчилля и Одетту в Париж, но майор Ранчини, командир итальянских карабинеров, заявил, что пленные, арестованные в итальянской оккупационной зоне, останутся у него. Арестованных отвезли в Аннеси и заперли в одной из камер итальянской военной тюрьмы. Немцы считали свой успех даже более крупным, чем он являлся в действительности, потому что Черчилль на допросе заявил, что является близким родственником британского премьера.

Потребовалось три недели и вмешательство генерала фон Штульпнагеля, главнокомандующего немецкими войсками во Франции, чтобы Черчилля и Одетту доставили в Париж. Во французскую столицу они прибыли 8 мая под охраной внушительного эскорта итальянцев. Их поместили в тюрьму Фресн, где они пробыли ровно год. История этих людей знакома многим по книгам и фильмам. Черчилль попал в концлагерь Флоссенбург, а затем в Дахау. Одетта целый год провела в лагере смерти Равенсбрюк и только чудом осталась жива. Оба были освобождены американскими войсками в мае 1945 года.

Разгром группы в Сен-Жорьез имел воистину катастрофические последствия. Роже Барде, которого Блейхер использовал как инструмент в своей игре, стал предателем. После ареста Блейхер поставил его перед выбором: либо он сотрудничает с абвером, либо отправляется в гестапо. Барде избрал более легкий путь. Позже Блейхер рассказывал, что Барде стал одним из его самых лучших помощников. Именно он навел абвер на след еще нескольких сетей SOE и Анри Фраже, лидера Jean-Marie.

Чтобы в полной мере использовать Барде, ему следовало организовать правдоподобный побег, тогда он смог бы вновь вернуться к Фраже. Предателя посадили во Фресн, где он пробыл до мая. Как-то вечером Блейхер вывез его из тюрьмы на машине абвера. По пути к Антони (деревня около Парижа) Барде «бежал». Полицейские машины еще долго ездили взад-вперед по этой дороге, но беглеца так и не поймали. Крики и выстрелы разбудили весь район. К утру уже только слепые и глухие не знали, что при перевозке из Фресн бежал заключенный. Новость о побеге «опасного террориста» была опубликована в парижских газетах, за его поимку была назначена награда. В результате Барде был принят Фраже и его друзьями как герой.

Проведя аресты в Сен-Жорьез, Блейхер упустил одного важного члена группы – Арно – радиста Алека Рабиновича. Впоследствии он обвинил в этом итальянских карабинеров, заявив, что они плохо искали. Еще несколько агентов Питера Черчилля, жившие на противоположном берегу озера, тоже избежали ареста.

Рабинович, как обычно, находился в своем доме в Фаверже, когда один из французов, помогавших Сопротивлению, рассказал ему об аресте товарищей. Он немедленно сообщил о случившемся в Лондон, собрал все свое оборудование и покинул район. Через несколько дней он сумел передать на Бейкер-стрит более подробную информацию. Полковник Букмастер приказал ему больше не рисковать, не пользоваться передатчиком и уходить в Испанию. Но Рабинович знал, что Роже (Каммэртс) поехал в Канны. Он решил, что обязан остаться и предупредить нового агента о случившемся в Сен-Жорьез. И только встретившись с Роже, он ушел в Испанию, откуда позже перебрался в Англию. В 1944 году, накануне дня Д, он был отправлен во Францию с другой миссией и сразу же был арестован. Он был евреем и поэтому подвергался жесточайшему обращению. В конце концов Рабинович попал в лагерь смерти Равиц (Польша), где и был казнен в газовой камере предположительно осенью 1944 года.

Франсис Каммэртс, направленный во Францию в марте 1943 года с заданием реорганизовать крайне ослабленные отряды Сопротивления в районе Кот-д'Азюр, в начале войны не принимал в ней участия. Выпускник Кембриджа, он был убежденным противником всяческого насилия. Каммэртс работал школьным учителем в Лондоне, когда суд трибунала, рассматривавший дела «отказников», направил его на сельскохозяйственные работы. И только в самом конце 1941 года, проведя много часов в мучительных раздумьях, Каммэртс пришел к выводу, что война против нацистской тирании является справедливой, поэтому ему следует отказаться от своих пацифистских убеждений. Работать в тылу врага он вызвался добровольно. Капитан Сельвин Джепсон, офицер отделения Ф, сумел разглядеть в пришедшем к нему человеке силу духа и талант лидера. Именно такие люди были необходимы для работы за линией фронта. Тогда еще никто не мог предвидеть, что бывший «отказник» станет героем войны, совершит не один подвиг и закончит войну в чине подполковника, имея в числе своих наград ордена Почетного легиона и «За боевые заслуги».

Прибыв во Францию, он приступил к выполнению задания – реорганизации отрядов Сопротивления на юге Франции. На первых порах ему помогали лишь несколько товарищей и его радист Альберт (Огюст Флуара). Поскольку район, в котором работал Каммэртс, занимал более 15 тыс. квадратных миль, в июне 1943 года полковник Букмастер направил ему в помощь еще двух агентов – Алена (Пьер Рейно) и Алису (Сесиль Лефорт), ставшую курьером. Роже организовал множество диверсионных актов, в большинстве которых принимал непосредственное участие. Одним из самых значительных был взрыв железнодорожного депо в Порт-ле-Баланс, вместе с которым взлетели на воздух стоящие там локомотивы и вагоны, подготовленные для отправки в Германию.

Во время одного из визитов в штаб-квартиру в Монтелимаре Алису схватили немцы, но Алену и Роже удалось скрыться. Новую штаб-квартиру они устроили в Сенлез-Альп. Отсюда Роже ездил по всему региону, занимался организацией групп Сопротивления на местах, распределял оружие, которое к тому времени начало прибывать. Он и его товарищи нашли более семидесяти площадок для приема контейнеров. Именно эти группы впоследствии явились ядром возникшей на их основе сильной и дисциплинированной Французской внутренней армии (FFI), которая сыграла значительную роль после высадки во Франции англо-американских войск в августе 1944 года.

После краткого визита в Лондон для консультаций Роже вернулся во Францию 9 февраля 1944 года. Подбитый немецкой артиллерией «лизандер» загорелся, но экипаж спас Роджера. Он вернулся в свой штаб и с удвоенной энергией принялся готовить своих людей к приближавшемуся дню Д. Незадолго до наступления долгожданного дня Д к Роже присоединилась замечательная женщина, известная под именем Кристина Гранвиль. Это была польская графиня, чья девичья фамилия Скарбек. Она работала на английскую разведку с самого начала войны, сначала на территории оккупированной Польши, переправляя информацию через Венгрию, Югославию и Швецию, затем, после нелегкого и опасного путешествия в Лондон, она снова вернулась в тыл врага. Любительницу острых ощущений сбросили с парашютом над Венгрией, откуда она перебралась в Румынию и продолжала поставлять весьма ценную информацию для союзников. В частности, именно благодаря ее сведениям авиации союзников удалось уничтожить нефтяные разработки в Плоешти. После этого, прикинувшись польской коллаборационист-кой, она отправилась в Германию, а в 1942 году появилась уже в Турции, в Анкаре, где шла по следу фон Папена, затем в Алжире, где и стала агентом SOE.

До мая 1944 года Роже в сотрудничестве с генералом Анри Целлером, командующим юго-восточными подразделениями FFI, численность которых к тому времени превысила шесть тысяч человек, продолжал организовывать и обучать новые отряды. Многие люди были вооружены винтовками, автоматами и базуками, поступившими из Лондона.

Через три недели после возвращения Каммэртса во Францию туда прибыли еще два агента – Гарри Рэ (Анри) и Рене Мейнгард (Деде).

Букмастер дал Рэ специальное задание. Он должен был помочь Морису Саутгейту (руководителю сети SOE в Клермон-Ферране) уничтожить завод Мишелей, производящий шины и гусеничные ленты для Германии. Из-за ошибки пилота, не заметившего подготовленной площадки, где агентов ждали, Рэ и Мейнгард прыгали «вслепую» на поле, расположенное возле города Тарб в Высоких Пиренеях, неподалеку от границы с Испанией.

Когда Гарри Рэ добрался до Клермон-Феррана (Мейнгард уехал в Монтобан еще раньше), оказалось, что планы относительно завода уже успели измениться, и ему надлежало ехать в департамент Юра. У организатора сети Headmaster, Брайана Рафферти, были связи с руководителями Сопротивления в Лон-ле-Сонье, и Рэ занялся организацией там новой сети.

Начинать пришлось с нуля, но Гарри Рэ, ставший Анри Рейманом, странствующим часовых дел мастером из Эльзаса, весьма преуспел в этом деле и создал сеть Stockbroker очень быстро. Среди местных лидеров Сопротивления у него нашлись отличные помощники. Наиболее отличились братья Пьер и Жан Ларсенье, Раймон Лазери, бывший военный летчик, сбежавший из немецкого лагеря для военнопленных, Анри Кларк, довольно удачливый коммерсант, и Жан Симон, очень юный банковский клерк из городка Сент-Клод.

Анри за короткое время изъездил свой район вдоль и поперек. Он искал помощников, создавал новые группы, подыскивал подходящие площадки для приема людей и грузов. Лазери отвез его в один из тайных лагерей маки, которые были очень сильны в этом регионе. Сотни молодых людей уходили в горы и леса, не желая быть отправленными на принудительные работы. Им было крайне необходимо умелое руководство, обучение военному делу и, разумеется, оружие. Рэ сразу же организовал еще несколько лагерей, но на первых порах старался быть осторожным и не обещать слишком много.

Ему очень не хватало собственной радиосвязи с Бейкер-стрит, и он был вынужден отправлять свои сообщения Букмастеру и получать от него приказы при посредстве руководителей сети в Клермон-Ферране. После того как он доложил о подготовке нескольких площадок для приема грузов, начало поступать оружие, боеприпасы и взрывчатка. Постепенно на огромном пространстве от Бельфора и Безансона на севере до деревушек в долине реки Эн на юге появилось большое количество приемных площадок, и многие сотни живших там людей овладели необходимыми навыками военного мастерства. В пещерах, где издавна хранилось вино, теперь за бутылями с божоле лежали ящики с оружием, прибывшим из Великобритании.

В начале мая 1943 года по Франции прокатилась волна диверсий. Некоторые из членов групп Сопротивления стали настоящими экспертами в этом опаснейшем ремесле. Они взрывали железные дороги, пускали под откос груженые поезда.

Рэ разрабатывал планы диверсий, которые с успехом выполнялись, хотя не обошлось и без досадных неудач. 12 мая гитлеровцы схватили одного из братьев Ларсенье и, до крайности обозленные оживившейся активностью «террористов», начали повальные обыски и аресты в районе Лона. Анри понял, что оставаться там очень опасно, и перебрался в Валантаньи, небольшую деревушку возле Монбельяра. Андре Жанней, бывший офицер, активно сотрудничавший с Сопротивлением, нашел там для него надежное убежище в доме Барбье, бухгалтера одного из заводов Пежо. Но Анри никогда не задерживался в Валантаньи надолго – разве что на день-два. Он был постоянно в разъездах, проверял свои группы, посещал лагеря маки, объяснял, как пользоваться взрывчаткой, присланной из Лондона.

Брайан Рафферти (Доминик) несколько раз приезжал из Клермон-Феррана с инструкциями из Лондона. Иначе связь пришлось бы поддерживать только с помощью курьеров. Последний визит Рафферти, во время которого он познакомился с Раймоном Лазери, завершился трагедией. Оба были арестованы и препровождены в гестаповскую тюрьму в Дижоне.

Гарри Рэ очень хотел спасти товарищей. Но он благоразумно отверг план нападения на тюрьму – у подпольщиков не было ни одного шанса справиться с отлично вооруженной охраной. Тогда Попаль, один из членов группы, рассказал ему о Пьере Мартэне, который в свое время совершил побег из дижонской тюрьмы и хвастался, что имеет там связи среди охранников. Рэ попросил устроить с ним встречу. Мартэн оказался настоящим громилой, явно обладающим недюжинной силой, но при этом не лишенным известного шарма.

О своих опасных приключениях он говорил с большой охотой. Судя по всему, Мартэн привык ко всеобщему уважению, даже почтению, и воспринимал это как должное. Анри он сказал, что раньше служил во французской военной разведке – Втором бюро.

Мартэн предложил передать в тюрьму деньги и продукты, но больше ничего сделать не мог. Тем не менее он оказался во многих отношениях полезным. У него была машина и пропуск, выданный гестапо. Мартэн объяснил, что получил этот документ, чтобы возить немецких офицеров, чем ему приходится заниматься довольно часто. Причем его работодатели не знают, что он сидел в тюрьме за связь с Сопротивлением. Мартэн нашел для Рэ убежище в Сен-Жан-де-Лоне, после чего они вместе провели несколько удачных операций. А когда прибыла очередная партия груза из Великобритании, он перевез контейнеры в надежное место.

Поступили новости из Клермон-Феррана от Исидора (капитан Джордж Донован Джонс). Он сообщил, что вскоре из Великобритании в помощь Рэ прибудут еще два агента, которые должны наладить прямую радиосвязь с Лондоном.

Новичками оказались капитан Джон Старр (Боб) и лейтенант Джон Катберт Янг (Габриель). Последний был опытным радистом. Местные помощники помогли найти для них безопасное место в замке Анд ело.

Капитан Джон Старр, британский агент, и Пьер Мартэн, болтливый и хвастливый лидер местного Сопротивления и по совместительству шофер гестапо, понравились друг другу с первого взгляда. Со временем они стали практически неразлучны. Но к тому времени Рэ больше не доверял Мартэну. Он убедился, что француз был обыкновенным вруном. Оказалось, что он никогда не был офицером и не работал во французской разведке. До войны он торговал машинами, причем имел весьма сомнительную репутацию. Но когда Рэ поделился своими подозрениями с капитаном Старром, последний лишь небрежно отмахнулся, заявив:

– Не волнуйся, старик. Я знаю этот тип людей и умею с ними обращаться.

Джон Янг, симпатичный, немногословный шотландец, оказался опытным «пианистом». С его помощью Рэ получил долгожданную возможность поддерживать регулярную связь с полковником Букмастером.

Крупнейший автомобильный завод Пежо в Сошо уже давно являлся объектом пристального внимания военно-экономического министерства. Хотя Рудольф Пежо – в отличие от других французских промышленников, которые либо стали сотрудничать с немцами, либо перешли под знамена Петена, – тайно поддерживал Сопротивление, его завод продолжал работать, но теперь уже на немцев. В Сошо выпускали бронированные орудийные башни и транспортные средства для вермахта.

Английские бомбардировщики несколько раз бомбили завод, но смогли нанести лишь незначительный ущерб. А после того как немцы летом 1943 года привезли на завод своих инженеров, выпуск продукции даже увеличился. Рабочие, которым постоянно угрожали арестом и отправкой в Германию, были вынуждены продолжать работать. Вопрос о заводе Пежо неоднократно обсуждался руководителями военно-экономического министерства и британской армии. В конце концов было решено привлечь к работе французское отделение SOE. Полковнику Букмастеру было предложено принять меры к организации на заводе диверсии. И Рэ получил соответствующий приказ.

Задача была невероятно трудной, но Анри решил выполнить ее во что бы то ни стало. Завод хорошо охранялся, на нем действовала сложная система пропусков, а плюс к этому каждого рабочего, служащего или постороннего посетителя при входе и выходе тщательно обыскивали. Через своего хозяина в Валантаньи Анри познакомился с Сайером, менеджером по персоналу в Сошо. Сайер тайно поддерживал Сопротивление, при необходимости мог достать пропуск на завод. Он и устроил встречу Анри с Рудольфом Пежо.

– Мсье Пежо, я – британский офицер, – без предисловий начал Анри. – Ваш завод производит орудийные башни для немецких танков и военную технику, которая также идет в Германию. Я знаю, что вам это не нравится, но вы вынуждены работать. Мы хотим положить этому конец. Мы должны взорвать завод.

– Я буду восхищен, если вам удастся это сделать, – проговорил владелец завода со спокойной улыбкой. – Но, как глава семейного концерна, вынужден признать, что ваше предложение… как бы это сказать… меня несколько огорчило.

– Понимаю. Мне очень жаль. Но ваш завод – важный военный объект. Попытки уничтожить его с воздуха результата не дали. Конечно, если диверсия не удастся, будут другие бомбардировки, которые не обойдутся без жертв как среди рабочих, так и среди жителей окрестных районов. Никто из нас не хочет, чтобы это произошло. В качестве объекта для диверсии мы можем выбрать точечную цель, к примеру, трансформаторную подстанцию, источник энергии, сборочный цех. Но это осуществимо только с вашей помощью.

И Рудольф Пежо согласился уничтожить собственный завод. Он вручил Рэ план предприятия, помог выбрать самые уязвимые места, куда следовало закладывать взрывчатку, и даже познакомил с двумя рабочими, которые могли взять на себя проведение этой операции. Одним из них был старший мастер Шорп, хмурый эльзасец, работавший в обивочной мастерской, другим – Андре ван дер Страатен, ставший связным между Шорпом и Анри. Рэ мне рассказывал, что именно усилиями этих храбрых людей взрывчатка была доставлена на завод, а значит, город был спасен.

Подготовка заняла несколько недель. 5 ноября за десять минут до полуночи 5 человек, отобранных Рэ, проникли на территорию завода. Шорп и ван дер Страатен после окончания рабочего дня спрятались в своих шкафчиках для одежды и не ушли домой. Пластиковая взрывчатка была пронесена на завод заранее и спрятана в подсобном помещении, которое использовали уборщицы.

Шорп и ван дер Страатен разместили заряды в трансформаторной, в сборочном цехе и у прессов – машин, которые очень трудно заменить. Хорошо знакомые с каждым закоулком на родном заводе, они благополучно миновали всех охранников и сумели покинуть территорию незамеченными.

Десять минут первого завод Пежо потрясла серия взрывов. Пожары вспыхнули одновременно в нескольких местах. Всего лишь через несколько минут основные заводские постройки были разрушены или охвачены огнем. Бригады пожарных, довольно быстро прибывшие к месту взрыва, почти ничего не могли сделать и только старались не дать огню распространиться. Через некоторое время появились немецкие воинские подразделения, которые оцепили весь район.

На следующее утро у проходной собралась внушительная толпа рабочих. Они топтались на месте, хмуро поглядывая на снующих повсюду гестаповцев. Почти все прессы были взорваны, поэтому возобновить работу в обозримом будущем не представлялось возможным. Немцы арестовали нескольких подозреваемых, но Шорп, ван дер Страатен и их помощники в это число не попали.

Немецкие инженеры старались как можно быстрее возобновить выпуск продукции. Новые прессы были отправлены с заводов Геринга в Фаллерслебене, что рядом с Ганновером. В Сошо их пришлось перевозить на баржах по каналу Рейн-Дунай. Рэ и его товарищи предвидели такую возможность. Неподалеку от Медьер канал проходит по достаточно безлюдной территории, а вдоль него располагаются лишь руины разбомбленных построек и брошенные дома. Именно в этом месте было решено устроить засаду. Небольшой отряд под командованием ван дер Страатена открыл огонь по первой барже. Французские матросы немедленно покинули судно и разбежались. Немцы попытались вести ответный огонь, но нападавших было явно больше. Баржу взорвали, и она намертво заблокировала узкое русло канала.

Это был серьезный успех, поскольку этот канал использовался немцами также и для перегона сверхмалых подводных лодок с востока на Средиземное море. Прошло несколько недель, прежде чем судоходство было возобновлено. И первой по каналу должна была пройти другая баржа, везущая два новеньких пресса, на этот раз с завода в Штутгарте. Немцы приняли беспрецедентные меры по ее охране, вдоль канала были выставлены часовые, поэтому любая засада была обречена. Рэ и его товарищи решили уничтожить груз по прибытии баржи в Сошо.

Нападение было совершено при свете дня. Когда тяжелые грузовики, груженные прессами, подъехали к заводу, их забросали гранатами, а с крыши близлежащего здания сбросили несколько самодельных бомб.

Несмотря на все усилия, немцам так и не удалось восстановить производство орудийных башен для своих танков. Со временем завод все-таки начал работать, но на полную мощность не вышел до самого конца войны.

Таким образом, завод Пежо, признанный «третьим по важности промышленным объектом в Европе», который не смогла уничтожить авиация союзников, был успешно выведен из строя горсткой агентов SOE. Кроме этого Рэ удалось уничтожить крупный склад нефтепродуктов и один из заводов машиностроительной компании Лероя.

16 июня 1943 года Диана Роуден (Полетт), офицер женского вспомогательного полка, вылетела из Лондона во Францию, чтобы стать курьером капитана Старра. «Лизандер» приземлился в районе Анже, женщина благополучно добралась до Юры и присоединилась к ожидавшим ее Старру и Янгу в шато Андело.

В июле Старр рассказал Рэ о том, что, судя по словам Мартэна, 16 июля через Монбельяр проследует специальный поезд с фельдмаршалом Роммелем. Он предложил диверсантам Анри взорвать поезд, сославшись на то, что сам занят другими делами. Рэ отправился в Дижон, чтобы организовать диверсию. Группа заложила заряды, но поезд так и не появился. Полученная от Мартэна важная информация оказалась как бы неуместной шуткой.

На следующий день после неудавшейся диверсии Рэ уже был в Безансоне. Первым делом он отправился в кафе, хозяин которого частенько выполнял роль связного между ним, Старром и Мартэном. Он передал Рэ записку от Мартэна.

«Меня и Боба взяли фрицы по дороге в Доль. Я сумел отговориться, но Боба отправили в тюрьму в Дижон. Не ясно, как они на нас вышли. Не понимаю, почему отпустили меня, а не Боба. За вами следят? Будьте очень осторожны. Давайте встретимся в пятницу вечером в зале ожидания дижонского вокзала. Пьер».

– Ты ему веришь? – спросил хозяин кафе. – Мне кажется, что это ловушка!

– Похоже на то, – ответил Анри. Новость об аресте Старра ошеломила его. Теперь вся сеть оказалась под угрозой, и следовало немедленно предупредить Янга, Диану Роуден и еще многих товарищей. Теперь Гарри Рэ был убежден, что Пьер Мартэн – двойной агент.

Впоследствии Рэ вспоминал: «Я решил, что обязан избежать ареста по крайней мере до тех пор, пока не сумею обеспечить безопасность моих друзей. К тому же из Лондона вот-вот должен был прибыть новый человек, его тоже надлежало остановить. И еще я решил, что мы должны отплатить Пьеру Мартэну…»

Он послал Жана Симона предупредить Джона Янга и Диану Роуден и даже нашел для них убежище на одной из лесопилок в Клерво. После этого он направил Андре Жаннея к Мартэну, чтобы передать последнему приглашение на встречу в Мэше. На этой встрече Гарри Рэ и Жанней собирались покарать Мартэна. Жанней отправился в кафе на свидание с Мартэном, а Рэ, вооруженный револьвером и дубинкой, остался ожидать их в лесу. Мартэн не явился на встречу. Вместо него Жанней увидел в кафе нескольких незнакомцев, которых у самого входа ожидала машина. Присмотревшись, он узнал двоих. Это были гестаповцы из Дижона. Мартэн не пошел в ловушку, расставив свою.

Вернувшись в Валатаньи, Гарри и Андре узнали еще более ужасные новости. В их отсутствие немцы провели серию арестов. Они побывали в доме Анри Кларка, где, не обнаружив хозяина, арестовали его отца. Кроме того, они схватили водителя Старра и еще нескольких товарищей. Жанней и лидеры Сопротивления настойчиво предлагали Анри немедленно исчезнуть, но он не мог думать о спасении собственной жизни, не обеспечив безопасность созданной им сети. И, только убедившись, что сделал все возможное, Рэ связался с проводником и 1 августа выехал в Геримонкур. Проводник Тити показал ему дорогу до швейцарской границы.

Границу Рэ перешел без осложнений, но уже на территории Швейцарии был задержан пограничниками и препровожден в полицейский участок. Его вынужденный визит в Швейцарию был непродолжительным. Спустя четыре недели он вернулся во Францию и с головой окунулся в работу, что едва не стоило ему жизни.