• Глава 1. КОРЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ В ДОГОСУДАРСТВЕННУЮ ЭПОХУ
  • § 1. Каменный век — палеолит, мезолит, неолит — на территории Корейского полуострова
  • § 2. О происхождении неолитического населения Корейского полуострова
  • § 3. Бронзовый и железный век на Корейском полуострове
  • Глава 2. ГОСУДАРСТВО ДРЕВНИЙ ЧОСОН
  • § 1. Формально-хронологические этапы истории Древнего Чосона
  • § 2. О местоположении Древнего Чосона
  • § 3. Социально-экономическое устройство Древнего Чосона
  • § 4. История восприятия Древнего Чосона в Корее
  • § 5. Судьба четырех китайских округов на территории Древнего Чосона
  • Глава 3. ПРОТОГОСУДАРСТВА ПУЁ И ТРИ ХАН
  • § 1. История Пуё
  • § 2. Чингук и Три Хан: Махан, Пёнхан, Чинхан
  • Глава 4. ФОРМИРОВАНИЕ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ: КОГУРЁ, ПЭКЧЕ И СИЛЛА В I-IV ВЕКАХ
  • § 1. Когурё
  • § 2. Пэкче
  • § 3. Силла
  • Глава 5. АДМИНИСТРАТИВНОЕ, СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО ТРЕХ ГОСУДАРСТВ
  • § 1. Общие черты
  • § 2. Когурё
  • § 3. Пэкче
  • § 4. Силла
  • Глава 6. КУЛЬТУРА КОРЕИ ПЕРИОДА ТРЕХ ГОСУДАРСТВ
  • § 1. Верования
  • § 2. Конфуцианство и письменность
  • § 3. Материально-техническая культура
  • § 4. Архитектура
  • § 5. Скульптура, живопись, ремесло
  • Глава 7. ВОЙНЫ МЕЖДУ ТРЕМЯ ГОСУДАРСТВАМИ
  • § 1. Противостояние Пэкче и Когурё
  • § 2. Союз Пэкче и Силла
  • § 3. Развал союза Пэкче и Силла
  • § 4. Войны Когурё с китайской империей Суй
  • Глава 8. ВОЙНЫ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ С КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИЕЙ ТАН И ОБЪЕДИНЕНИЕ КОРЕИ ПОД ЭГИДОЙ СИЛЛА
  • § 1. Войны Когурё с китайской империей Тан в середине VII в.
  • § 2. Покорение Пэкче и Когурё танским Китаем и объединение Кореи под эгидой королевства Силла
  • § 3. Силлаский институт хваранов
  • Глава 9. АДМИНИСТРАТИВНОЕ, СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО ОБЪЕДИНЕННОГО СИЛЛА
  • § 1. Административное устройство Объединенного Силла
  • § 2. Социально-экономическое устройство Объединенного Силла
  • § 3. Культура Объединенного Силла
  • Глава 10. ГОСУДАРСТВО ПАРХЭ (БОХАЙ)
  • § 1. Образование государства Пархэ и проблема его этнокультурной принадлежности
  • § 2. Основные вехи истории государства Пархэ
  • Глава 11. РАСПАД И ГИБЕЛЬ ГОСУДАРСТВА СИЛЛА
  • § 1. Объединенное Силла к концу IX — началу X века: причины распада единого государства
  • § 2. Хронология Поздних Трех государств
  • Часть I. РАННЯЯ ИСТОРИЯ КОРЕИ

    Глава 1. КОРЕЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ В ДОГОСУДАРСТВЕННУЮ ЭПОХУ

    § 1. Каменный век — палеолит, мезолит, неолит — на территории Корейского полуострова

    Когда мы говорим о первобытной истории Кореи, то для обозначения места зарождения древней протокорейской культуры точнее использовать словосочетание «Корейский полуостров», а не привычное слово «Корея». С названием «Корея», как правило, ассоциируется единое государство с одной нацией, проживающей в течение длительного времени на Корейском полуострове. Однако «Корея» со времени появления первых людей и до рубежа нашей эры не была единым государством, занимавшим всю или большую часть территории Корейского полуострова. К тому же древнее население полуострова—не предки современных корейцев. Поэтому мы говорим о первобытной истории обществ Корейского полуострова.

    До начала 1960-х годов считалось, что человек на Корейском полуострове появился только в период неолита, т. е. примерно в X-VI тысячелетии до н.э. Хотя еще в 1933 г. в местечке Тонгванчжин, в верхнем течении реки Тэдонган в провинции Северная Хамгён, японские археологи нашли остатки мамонтов и других животных эпохи палеолита, а также каменные предметы, которые, скорее всего, были обработаны человеком. Однако эта находка не стала предметом гласности. Дело в том, что на протяжении 1910-1945 гг. Корея была японской колонией, а в самой Японии еще не были найдены места палеолитических стоянок человека. Японские ученые не хотели расставаться с теорией, утверждавшей, что японская культура древнее корейской.

    Лишь после преодоления тяжелых последствий Корейской войны 1950-1953 гг., когда жизнь в Корее, свободной от японской колонизации, но уже окончательно разделенной на Север и Юг, начала стабилизироваться, археологи обеих частей Корейского полуострова смогли заняться более тщательным поиском остатков жизнедеятельности древнего человека. Действительно, 1960-е годы принесли корейской археологии ряд замечательных открытий. В 1963 г. в Северной Корее в провинции Северная Хамгён в деревне Кульпхори была обнаружена стоянка человека предположительно времен среднего палеолита. р 1964 г. в Южной Корее недалеко от города Кончжу в селении Сок-чанни археологи обнаружили еще одну палеолитическую (по оценкам некоторых ученых — мезолитическую) стоянку. В 1966 г. недалеко от Пхеньяна была открыта пещера Комын мору («Черная наковальня») с остатками жизнедеятельности человека раннего палеолита. Его возраст оценивают в 600 000-400 000 лет, а иногда даже в 700 000 лет. Вплоть до настоящего времени в Северной и Южной Корее было открыто более 50 палеолитических стоянок, предоставивших богатый материал для изучения жизни палеолитического человека на Корейском полуострове.

    Период палеолита на Корейском полуострове имеет следующую периодизацию: ранний или нижний палеолит — 700 000-120 000 лет до н.э., средний палеолит —120000-50000 лет до н.э. и поздний, или верхний, палеолит — 50 000-10 000 лет до н. э.

    Итак, что же можно сказать о людях, населявших Корейский полуостров в период палеолита? По мнению абсолютного большинства ученых, все они не являются предками современных корейцев. Тем не менее на протяжении всего периода палеолита, так же как и сменившего его мезолита и неолита, люди постоянно населяли территорию нынешней Кореи. Во времена палеолита на полуострове наблюдалось несколько потоков больших миграций, связанных с периодами оледенения, которых насчитывают четыре, и, соответственно, тремя промежуточными периодами потепления. После последнего оледенения на Корейском полуострове наступил период неолита.

    Человек, которого можно отнести к разряду хомо сапиенс (неоантроп), появился на полуострове приблизительно 40000-25000 лет тому назад, в период позднего палеолита. До этого полуостров населяли хомо эректус (человек прямостоящий), а ранее — люди типа австралопитеков (архантропы, палеоантропы), с небольшой черепной коробкой, массивными челюстями, согнутой спиной и т. п. Однако даже сравнительно поздний палеолитический хомо сапиенс, чьи останки были обнаружены на Корейском полуострове, не являлся предком современных корейцев: у него была иная форма челюсти, иные пропорции тела. Таковы, например, останки 35-летнего мужчины из пещеры в горах Сыннисан недалеко от города Токчхон в верховьях реки Тэ-Донган (Северная Корея).

    Отличительной особенностью палеолита, как известно, были производство и использование примитивнейших орудий труда из камня. Нижнепалеолитические орудия имели многофункциональное значение и именуются гальками. В дальнейшем каменные орудия труда совершенствовались, каждое приобретало особое назначение. Появились каменные топоры, скребки, наконечники стрел и т. д.

    Люди палеолита чаще всего жили в пещерах, но также строили жилища и на ровных местах (последнее более типично для среднего и верхнего палеолита). Так, например, на известной стоянке Сокчан-ни были обнаружены останки жилища, имевшего столбы, на которых покоилась крыша; в нем находился очаг. Жилище имело размеры приблизительно 7 на 7,5 м, и в нем могли проживать до 8 человек.

    Социальная организация находилась на самом примитивном уровне. Низкая производительность труда не могла привести к социальному расслоению, поэтому в нижнем и среднем палеолите люди жили родами, организованными в праобщины. Ко времени верхнего палеолита появляются раннеродовые общины.

    Занятие охотой и собирательством привело к появлению примитивных верований в животных и разного рода духов. Таким образом, возникло некое простейшее подобие религии — тотемизм, которое, очевидно, отразилось в дошедших до наших дней мифах о легендарных основателях государства Древний Чосон или Трех государств (Когу-рё, Пэкче, Силла).

    Время с VIII по VI тысячелетие до н. э. относится к совсем короткому периоду мезолита. Очевидно, он не имел большого значения для исторического развития Кореи, поскольку в специальной литературе этому периоду уделяется совсем мало внимания. Говорится главным образом о том, что, в отличие от палеолита, каменные орудия, изготавливавшиеся во времена мезолита, имели меньшие размеры. И это свидетельствовало о более совершенной технике обработки камня. В качестве примера чаще всего упоминаются наконечники стрел.

    Для понимания этнических процессов, происходивших на Корейском полуострове, а также для выяснения вопроса о происхождении тех этносов, которые в дальнейшем стали основой формирования корейской нации, важным является период неолита. На территории нынешней Кореи неолит продолжался приблизительно с VI по I тысячелетие до н.э.

    Неолит для истории развития человечества в целом и для Корейского полуострова в частности стал поистине революционной эпохой. В производстве каменных орудий на смену технике скола пришла техника полировки или заточки каменных изделий. Еще более значимым, на наш взгляд, было изобретение керамики. Керамика изготавливалась из глины, которая затем обжигалась. Хотелось бы обратить особое внимание на то, что именно большие глиняные сосуды впервые позволили людям делать качественные запасы продуктов питания на длительный срок. Конечно же, еще рано говорить о социальном расслоении протокорейского общества на неолитическом этапе развития, однако появление новой возможности иметь запасы пищи не могло не послужить одним из отправных моментов, стимулировавших процесс социального расслоения — важнейшей ступени на пути формирования государства[8].

    Керамика, изготавливавшаяся в разные периоды и на различных территориях, имела свои особенности, что позволяет современным ученым заниматься исследованием различных неолитических культур, говорить об этногенезе тех или иных народностей. Так, для неолитических жителей Корейского полуострова наиболее распространенной является гребенчатая керамика, имевшая по бокам узоры в виде густого ряда параллельных ломаных линий, словно выдолбленных гребенкой. Для разных периодов неолита и для разных частей Корейского полуострова гребенчатая керамика имеет свои особенности.

    Заметим, что по вопросу периодизации корейского неолита нет единого мнения. Южнокорейские ученые считают, что ранний неолит продолжался с VI до середины III тысячелетия до н.э.. развитый (или средний)— с середины III до II тысячелетия до н.э., поздний со II по I тысячелетие до н.э. Северокорейские историки сокращают длительность неолита, относя образование государственности на Корейском полуострове уже ко II тысячелетию до н. э. Ранний неолит они датируют V-IV тысячелетиями до н.э., средний —III тысячелетием, поздний — III-II тысячелетиями до н. э.

    По типу неолитической керамики Корейский полуостров принято делить на три части: западное, южное и восточное побережье. Для западного побережья раннего неолита характерны гребенчатая керамика и сосуды, имеющие заостренную форму дна. На южном и восточном побережье обнаруживают сосуды с гребенчатыми узорами, но плоским дном, а также сосуды с выпуклыми узорами или вообще гладкие. В период развитого (среднего) неолита на западном побережье также была распространена гребенчатая керамика, но уже с меньшим количеством узоров в нижней части сосудов. На южном и восточном побережье получила развитие керамика с узором в стиле «скелета рыбы». В позднем неолите сокращается количество изделий из гребенчатой керамики и ей на смену приходит гладкая керамика, которая, как отмечается в научной литературе, отличается от ранней гладкой неолитической керамики.

    Исходя из данных археологии и из особенностей того или иного типа керамики, а также истории корейского языка и т. д., корейские и зарубежные ученые пытаются решить проблему этногенеза жителей Корейского полуострова периода неолита. Существует множество теорий, которые еще не получили окончательного подтверждения. Некоторые из них подробно рассмотрены в книге М. В. Воробьева «Корея до второй трети VII века» (СПб., 1997), познакомиться с которой рекомендуется всем специально интересующимся историей Древней Кореи.

    Однако прежде чем обратиться непосредственно к рассмотрению проблемы происхождения населения Корейского полуострова периода неолита, следует сказать несколько слов о характере его жизни и общественной организации.

    В раннем неолите жители Корейского полуострова, подобно людям эпохи палеолита, еще занимались исключительно собирательством, охотой и рыбной ловлей, вели кочевой образ жизни. В позднем неолите на полуострове появляется культура земледелия. (Существует точка зрения, связывающая начало занятия земледелием жителями Корейского полуострова с процессом миграции переселенцев из Северного Китая). Правда, это еще не была культура рисоводства, которая появилась значительно позже, в бронзовом веке. Занятие земледелием привело к тому, что люди стали переходить от кочевого образа жизни к оседлому. Из орудий труда этого времени найдены каменные серпы и мотыги. Считается, что примерно в то же время на Корейском полуострове появляется скотоводство.

    Для периода неолита характерно жилище двух типов: пещерное и полуземляночное. Последний тип встречается чаще. Полуземлянки имели глубину около 60 см и диаметр около 5 м. Форма жилища была, как правило, круглая с очагом посередине и входом, обращенным на южную, самую светлую и теплую, сторону. Такое жилище, по мнению ученых, предназначалось для проживания 4 человек. Около входа в полуземлянки неолитические люди устраивали врытые в землю хранилища продуктов питания.

    Жили протокорейцы небольшими поселениями, объединявшими представителей одного рода или племени. По мнению большинства ученых, социального расслоения в то время еще не было. Главной организационной единицей была родовая община. Количество человек в одной общине доходило до 30.

    Население Корейского полуострова поклонялось Небу, а также животным. Все это привело к зарождению тотемизма и отразилось в мифах об основании древних корейских государств. В местах археологических раскопок протокорейских неолитических поселений часто находят небольшие каменные или костяные предметы, напоминающие по форме змею, лошадь или даже человека. По-видимому, они играли роль амулетов. Вера в сверхъестественные силы природы, включая Небеса и животных, стала первоосновой для дальнейшего зарождения и становления шаманизма, широко распространенного в современной Южной Корее[9].

    § 2. О происхождении неолитического населения Корейского полуострова

    Прежде всего напомним читателю, что население Корейского полуострова периодов палеолита и мезолита этнически не связано с населением неолита. Существует множество теорий о происхождении населения Корейского полуострова. Вкратце представим основное содержание современного представления об этногенезе протокорейцев в южнокорейской, российской и северокорейской историографии.

    Одна из распространенных точек зрения южнокорейских исследователей заключается в том, что первопредки корейцев, обладатели гребенчатой керамики, ведут свое происхождение из Сибири, откуда они пришли на Корейский полуостров. Их принято называть палеоазиатами. Протокорейские языки относятся к алтайским языкам. Обладатели гладкой керамики пришли в Корею позже, в период среднего и позднего неолита. Этнически они близки к тунгусам, жителям Северного Китая. Северокитайская ветвь принесла на Корейский полуостров культуру земледелия. Обе этнические ветви принадлежат монголоидной расе[10].

    Российские ученые также считают, что в период неолита имела место этническая миграция с севера на юг. Носителями культуры протокорейцев были либо палеоазиаты, ассимилированные в дальнейшем пришлыми тунгусами, либо исключительно тунгусы, проживавшие в районе Восточной Сибири еще с верхнего палеолита. Однако второй вариант теории этногенеза не подтверждается археологическими находками. Общепризнанно, что носителями гребенчатой керамики являются палеоазиаты, а гладкой — северные тунгусы, говорившие на алтайских языках. Оба вида неолитической керамики имеют достаточно широкое распространение на Корейском полуострове. Кроме указанных двух ветвей, отечественные историки также выделяют третью, южную, полинезийскую ветвь. Такой вывод они формируют на основе схожести мифов об основателях корейских государств с полинезийскими мифами: в обоих случаях первоправители рождались из яйца.

    Представленные в настоящей монографии карты, относящиеся к периоду древней и средневековой истории Кореи, заимствованы из русскоязычного издания книги: Ли Ги Бэк. История Кореи: новая трактовка / Пер. с кор. под редакцией С.О.Курбанова. М., 2000.Правила транскрипции, использованные в картах, несколько отличны от тех, которых придерживается автор настоящей монографии.

    Северокорейская теория этногенеза протокорейцев в корне отличается от всех остальных теорий и отрицает тезис об отсутствии связи между палеолитическим и неолитическим населением жителей Корейского полуострова. Ученые КНДР утверждают следующее: на Корейском полуострове, а также в прилегающих к нему районах Северо-Восточного Китая, Маньчжурии и российского Приморья без какого-либо этнокультурного влияния извне происходило самостоятельное развитие людей палеолита, потомками которых стали люди неолита, населявшие Корейский полуостров[11]. Теория эта возникла в 1960-1970-е годы, скорее всего, в связи с идеологической установкой северокорейского руководства доказать исключительность и самостоятельность истории корейского народа с древнейших времен. Поэтому ее трудно считать достоверной.

    А вот теория миграций с севера находит все больше подтверждений. Например, в результате лингвистических исследований последних десятилетий было найдено до 200 лексических соответствий в корейском и алтайских языках.

    Неолитические миграции на Корейский полуостров были первыми из известных ученым переселений. Однако они не завершили историю формирования корейского этноса. Миграции продолжались довольно активно и в I тысячелетии н. э., к концу которого, по-видимому, можно говорить об окончательном формировании единого этноса Кореи.

    § 3. Бронзовый и железный век на Корейском полуострове

    Большинство ученых считают, что изделия из бронзы вместе с технологией ее производства появились на Корейском полуострове около X в. до н.э. Эпоха бронзы продолжалась до IV в. до н.э., когда на смену ей пришел железный век. В Северной Корее до недавнего времени начало бронзового века датировалось V в. до н. э. Выше мы специально выделили слово «изделие» курсивом, имея в виду то, что новые технологии не затронули сферу сельскохозяйственного производства. Как и во времена неолита, земледельческие орудия труда были каменными. Из бронзы изготавливалось в основном оружие — мечи и наконечники для стрел, а также топоры.

    Вместе с культурой бронзы на Корейском полуострове распространилась иная керамика. Как и в период позднего неолита, она была гладкой, главным образом красноватого цвета, но форма — волчкообразная с заостренным дном, или невысокая, круглая, с плоским дном. Из оружия бронзового века особо выделяют кинжал (короткий меч) в форме лютни (иногда еще говорят «в форме скрипки») — пипха. Короткие мечи отличались от оружия, которое археологи находили на территории Древнего Китая, что позволяет говорить об особой протокорейской культуре. Сначала центром распространения мечей пипха были район современной китайской провинции Ляонин, полуостров Ляодун и Южная Маньчжурия. Позднее такие мечи появились и на самом Корейском полуострове.

    Таким образом, в бронзовом веке проходил еще один процесс миграции населения с севера на территорию Корейского полуострова. Переселенцы принесли с собой новую керамику, новое оружие и новые производственные достижения. Из особых изделий материальной культуры корейской эпохи бронзы также выделяют бронзовые зеркала с грубыми пупырчатыми узорами на тыльной стороне. Подобные зеркала обнаружены только в районе Корейского полуострова и в Маньчжурии. Носителями новой культуры переселенцев считают племена елок, этническую принадлежность которых определяют как алтайскую.

    Насколько известно, мигрировавшие на Корейский полуостров племена емэк не знали ни государственности, ни высокоорганизованной культуры, ни тем более письменности. Откуда нам известно о них? Из древнекитайских исторических сочинений. Самым значимым письменным источником является труд Сыма Цяня (145-85? гг. до н.э.) «Исторические записки», в особенности раздел «Восточные варвары». Таким образом, название этноса емэк и других племен, проживавших на территории Корейского полуострова в догосударственную эпоху, это не что иное, как современное корейское прочтение китайских иероглифов, которыми обозначалось название племени в старых китайских хрониках.

    Поворотным для истории Корейского полуострова стал рубеж ТУГИ вв. до н. э. и не только в связи с началом распространения культуры железа. В местах раскопок поселений указанного времени был обнаружен новый тип тонкого серповидного кинжала се (иероглиф «се» дословно переводится как «тонкий, изящный»). Чаще всего кинжал (короткий меч) се археологи находили в бассейне реки Тэдонган. Кинжал се считается исключительно корейским изделием, появившимся, однако, под влиянием новой технологической культуры Китая. Вместе с коротким мечом се археологи обнаруживали новый тип медных зеркал с более тонкими узорами. Таким образом, IV-III вв. до н.э., несомненно, являются важным историческим рубежом, который условно можно определить как конец бронзового века.

    Кто населял Корейский полуостров в бронзовом веке и какова была их жизнь?

    Начнем с того, что если неолитический протокореец строил свои жилища в основном по берегам рек и у моря, то протокореец бронзового века чаще селился у склонов возвышенностей. Это означает, что, в отличие от позднего неолита, в эпоху бронзы земледелие становится основным занятием жителей Корейского полуострова. Протокорейцы выращивали кукурузу, чумизу, просо, но главное — рис. Культура рисоводства была завезена на полуостров ориентировочно в VIII-VII вв. до н. э. и получила наиболее широкое распространение в его южной части. Земледелие, и прежде всего рисоводство, стало основным занятием населения, что имело непреходящее значение: 1) увеличилось количество продовольствия; 2) это соответственно привело к росту населения; 3) население окончательно перешло к оседлому образу жизни; 4) появление в некотором роде «излишков» продуктов производства привело к социальному расслоению; 5) все вышеуказанное способствовало формированию отношений собственности.

    В бронзовый век изменилось и жилище протокорейцев. Полуземлянки стали менее глубокими, по форме вытянутыми. Они имели размер примерно 5-6 м в длину и 3-4 м в ширину. Столбы, на которых покоилась крыша, стали устанавливать на камни — некое подобие фундамента. Очаг сместился из центра помещения к краю. Хранилище для продуктов стало устраиваться у стены строения. В таких домах могли жить от 4 до 8 человек.

    О начавшемся классовом расслоении у протокорейцев бронзового века свидетельствуют сохранившиеся до наших дней захоронения вождей крупных племенных объединений — каменные дольмены. Помимо этого встречаются захоронения в виде каменных гробов, врытых в землю.

    Союзы племен, населявших Корейский полуостров в бронзовом — начале железного века были так велики и хорошо организованы, а их вожди настолько сильны, что древние китайские историографы даже называли их словом «государство» (го). Это привело к спорам в современной историографии о характере организации этносов Корейского полуострова, в связи с чем возник вопрос о существовании протокорейских государств в I тысячелетии до н.э.

    Хроника древнекитайского княжества Вэй — «Вэй чжи», составленная около III в. до н.э., в разделе «Восточные варвары» так описывает племенные союзы, или «протогосударства», Корейского полуострова. На севере находилось государство Чосон; севернее Чосона — племенные объединения (или «протогосударства») Пуё и Когурё. Ко-гурё, о котором говорится в «Вэй чжи», несомненно, имеет определенную связь с будущим корейским государством Когурё. Но здесь, скорее, можно говорить только о племенном союзе с одноименным названием, поскольку он существовал ранее мифической даты основания государства Когурё. На восточном побережье Корейского полуострова находились племенные союзы Окчо и Восточных Е («Тонъе»). Юг полуострова занимало протогосударство (или племенной союз) Чин (Чингук), которое в дальнейшем распалось на Три Хан: Махан, Чин-хан и Пёнхан. О Чингук и Трех Хан речь пойдет в отдельной главе.

    Начало железного века датируется на Корейском полуострове IV в. до н.э. Однако на протяжении первых трех столетий после начала распространения на полуострове железные изделия еще не вытеснили бронзовых. Господство железа наступило лишь с I в. до н. э. При этом, в отличие от бронзового века, из железа делали не только оружие, но и орудия труда для земледелия: железные серпы, наконечники мотыг и плуги.

    Культура железа пришла, в Корею из Китая и распространялась через бассейны рек Амноккан, Чхончхонган, Тэдонган и далее — на юг. Одновременно с приходом культуры железа отмечено циркулирование монет древнекитайского княжества Янь на севере Корейского полуострова. Из предметов материальной культуры для того времени характерны тонкие кинжалы се, металлические зеркала с тонкими узорами на тыльной стороне и гладкая керамика.

    Как пишут многие корейские авторы, китайская культура железа, распространившись на Корейском полуострове, ассимилировалась с местной культурой и дала толчок к возникновению особой культуры Корейского полуострова.

    Глава 2. ГОСУДАРСТВО ДРЕВНИЙ ЧОСОН

    В настоящей главе речь пойдет о первом государстве, история которого тесно связана с Корейским полуостровом. Мы не говорим «о первом корейском государстве». Формулировка, начинающая вторую главу книги, очень осторожна, и для этого есть ряд причин. Дело в том, что в связи с историей Древнего Чосона в историографии существует ряд непростых вопросов. Хотя историки отдельных государств, например КНДР, в начале 1990-х годов эти вопросы окончательно и бесповоротно решили. Тем не менее, на наш взгляд, в связи с недостаточностью исторического материала однозначно говорить о Древнем Чосоне трудно. В целом все спорные моменты можно определить в четырех вопросах:

    1) об этнокультурной принадлежности Древнего Чосона: было ли это государство корейским, или китайским;

    2) о времени образования государства Древний Чосон: возникло ли оно в III тысячелетии до н. э. или в середине I тысячелетия до н. э.;

    3) о территории, которую занимал Древний Чосон: находился ли он в районе современной китайской провинции Ляонин и на Ляодунском полуострове, или в северной части Корейского полуострова и имел столицу в Пхеньяне;

    4) о социально-экономическом строе Древнего Чосона: было ли это государство рабовладельческим?

    Отметим еще один важный момент. Хотя в мировой историографии государство именуется Древний Чосон, во времена его существования оно называлось «Чосон». Слово «древний» появилось позднее для того, чтобы отличать историю этого государства от истории Кореи династии Ли (1392-1910 гг.), когда страна снова стала именоваться «Чосон».

    В настоящей главе попытаемся представить основные точки зрения по спорным вопросам и подробнее остановимся на наиболее, на наш взгляд, заслуживающих внимания. Но начнем с изложения формальной хронологии истории Древнего Чосона, которая также не является бесспорной, во многом отражая мифологическое представление об истории этого государства.

    § 1. Формально-хронологические этапы истории Древнего Чосона

    О Древнем Чосоне известно из корейских и китайских письменных источников. Корейские, дошедшие до наших дней, были написаны довольно поздно. Сведения о самых ранних этапах истории Древнего Чосона дошли до нас из мифов, самый известный из которых — миф о Тангуне, основателе Древнего Чосона. Текст мифа зафиксирован в нескольких корейских средневековых памятниках. Прежде всего это «Самгук юса», или «Достопамятные события Трех государств» (1281 г.), автором которых является буддийский монах Ирен (1206-1289). Миф о Тангуне представлен также в летописи XIII в. «Чеван унги» («Рифмованные записи о королях и императорах») историка Ли Сынхю (1224-1301). Кроме того, называют «Сечжон сил-лок» («Реальные записи [правления государя] Сечжона»), «черновое» историописание XV в., готовившееся как материал для составления официальной династийной истории и ряд других.

    Историю Древнего Чосона принято делить на три периода. Первый период, «мифический» (поскольку о нем известно из мифов), называется «Чосоном Тангуна» и датируется 2333-1122 гг. до н. э. Вот краткое изложение мифа о Тангуне[12].

    Жил некогда Хванин, повелитель Небес, и был у него сын Хванун, который решил жить среди людей. Тогда Хванин высмотрел на земле гору под названием Тхэбэк [находится не территории Корейского полуострова], вручил сыну три небесные печати и послал управлять людьми.

    Действительно, Хванун спустился на землю вместе с 3000 человек и основал столичный город Синей [названия города в русском переводе нет; дословно означает «Город духов»]. Там он управлял как главными духами природы — Ветра, Дождя и Облаков, так и делами людей: ростом злаков, судьбой людей, их болезнями, добром и злом — всего 360 видами дел, по одному для каждого дня года.

    В то время жили в одной пещере медведь и тигр, которые очень хотели превратиться в людей и молили об этом Хвануна. Хванун предоставил им такую возможность, обязав выполнить условие: дал но стебельку полыни и по 20 чесночин и повелел 100 дней не показываться на солнце. Только медведю удалось выполнить поставленные условия и он превратился в женщину.

    Естественно, что женщина хотела иметь ребенка, молила духов, но ничего не получалось. И тогда Хванун «обернулся человеком», взял ее в жены, и она родила сына, которого назвали Тангун-Вангом [о значении имени Тангун будет сказано особо чуть ниже. Иероглиф «ван» означает «правитель, король», «гом» — «бережливый, простой»].

    На 50-м году правления китайского императора Яо (2333 г. до н.э.) Тангун основал столицу в крепости Пхеньян, а страну назвал Чосон [что значит «Утренняя свежесть»]. Через некоторое время столица была перенесена в город Асадаль [переводят как «Восточная (или утренняя) гора»; точное местоположение неизвестно]. Так Тангун правил Чосоном 1500 лет.

    Так было до тех пор, пока в год зайца (1122 г. до н.э.) китайский правитель новой династии Чжоу — Ху-ван не пожаловал некоему Цзи-цзы [корейское прочтение имени Кичжа] земли в стране Чосон.

    В результате Тангуну пришлось перенести столицу в город Чан-дангён [предположительно, в горах Кувольсан провинции Хванхэ]. Сам Тангун возвратился в Асадаль, где и покинул мир людей в возрасте 1908 лет, став горным духом.

    Ничего более о Чосоне Тангуна в «Самгук юса» не говорится, и ученым приходится воссоздавать картину событий, исходя из данных археологии, а также кратких упоминаний в древних китайских источниках.

    Можно ли говорить о том, что Чосон Тангуна был государственным образованием? Напомним, что, по мнению большинства ученых, кроме историков КНДР, бронза появилась на Корейском полуострове и к северу от него не ранее X в. до н.э., а железо — лишь на рубеже IV-III вв. до н.э. При этом сельскохозяйственные орудия оставались каменными до конца I тысячелетия до н. э. Культура разведения риса проникла на полуостров в VIII-VII вв. до н. э. Выше мы уже упоминали о значении рисоводства и использования металлических орудий труда для процесса образования государства. Поэтому, на наш взгляд, вряд ли можно говорить о государственности на Корейском полуострове и территориях, граничащих с севера, в III — конце II тысячелетия до н. э.

    Действительно, большинство историков склоняются к тому, что образование государства Древний Чосон произошло лишь в I тысячелетии до н.э. В конце 1990-х годов южнокорейская историография датировала время формирования государства V-IV вв. до н.э., российские же историки относят его к рубежу VIII-VII вв. до н. э. и позже. Даже в КНДР до 1993 г. признавалось, что население, на основе культуры которого строилось государство Чосон, этнически оформилось ко II тысячелетию до н.э., а о государственности можно говорить лишь с первой половины I тысячелетия до н.э., о чем свидетельствуют археологические находки и данные китайских историописаний.

    С 1993 г. северокорейская позиция относительно Чосона Тангуна изменилась коренным образом[13]. В 1993 г. руководитель КНДР Ким Ирсен дал указание избавиться от искажений родной истории, произошедших по вине «японских продажных ученых», неверно излагавших историю Кореи в годы японской колонизации. Указание было выполнено, и вскоре в результате раскопок в 30 км к северо-востоку от Пхеньяна у горы Тэбак «обнаружили» гробницу Тангуна, в которой были найдены «останки» Тангуна и его жены. В результате физико-химического анализа возраст костей был датирован 3018 г. до н. э. Таким образом, для ученых КНДР, возможно, поневоле личность Тангуна стала не мифологической, а исторической. Наверное, существует немало способов оспорить эти результаты. Достаточно указать на «реконструированные» скелеты Тангуна и его жены, форма которых свойственна скорее индоевропейской, а не монголоидной расе (широкие тазовые кости женщины и т.п.). В любом случае, большинство ученых согласны с тем, что говорить о государственности в период Чосона Тангуна не представляется возможным.

    Кто же такой Тангун и что означает это слово? «Тангун» — это современное корейское прочтение китайских иероглифов, которыми записывается это имя. В Южной Корее и в России есть немало вариантов дешифровки слова «Тангун». Все их можно свести к обобщающему значению «Небесный князь»[14]. По мнению большинства ученых, Тангун — это, скорее, не имя какого-либо конкретного человека, а название «должности» главы союза племен. Иными словами, на протяжении 1200 лет территорией Чосон правили люди, именовавшиеся «тангунами», или «тангун-вангомами».

    Северокорейская историография до 1993 г. также придерживалась схожей точки зрения, утверждавшей, что иероглиф «тан» указывает на одно из названий этноса, населявшего Древний Чосон, а «гун» — обозначение правителя, главы союза племен. Говоря об этносе Древнего Чосона, историки КНДР считают, что большинство его населения составляла народность е и частично — мэк. Иногда говорят о единой народности емэк. Тот фрагмент мифа о Тангуне, где говорится о приходе вместе с сыном Небесного правителя Хвануном (отцом Тангуна) 3000 человек, интерпретируется как отражение процесса перехода протокорейских племен емэк из Алтая в Восточную Азию.

    Итак, первый период истории Древнего Чосона —Чосон Тангуна, скорее, следует относить к категории «мифической истории». Тогда еще не было государственного образования, но проходил процесс перемещения и консолидации союза племен в районе Корейского полуострова и севернее от него. Возглавлялись союзы племен «тангунами».

    Второй период, «легендарный», называется «Чосон Кичжа» и датируется 1122-195 гг. до н.э. Он связан с легендой, следы которой присутствуют в мифе о Тангуне: правитель китайской династии Чжоу (1122[15]-247 гг. до н. э.) У-ван (1121-1116 гг. до н. э.) отдал Чосон в удел некоему Кичжа.

    Легенда эта вызывает разноречивые чувства у корейцев. Действительно, если Чосон был отдан китайским правителем китайскому же вассалу, то возникает вопрос: а не был ли Чосон в это время просто-напросто частью Китая? Ведь территориально Древний Чосон находился не только, а иногда и не столько на Корейском полуострове. К тому же Древний Чосон закончил свою историю тем, что вошел в состав Китая. Огромное влияние китайской культуры, в особенности культуры железа, на Древний Чосон не отрицается учеными.

    Однако и южнокорейская, и отечественная[16], и северокорейская историография однозначно отрицают любую возможность положительного ответа на поставленные вопросы. Ведя речь о Чосоне Кичжа, в особенности со второй половины I тысячелетия до н. э., можно с достаточной степенью уверенности говорить о том, что название «Чосон» обозначало государство (а не, к примеру, союз племен). Этому вопросу будет специально посвящен параграф «Социально-экономическое устройство Древнего Чосона». Кроме того, в многочисленных древнекитайских летописях Древний Чосон упоминается как государство. Перечислим важнейшие из них.

    Прежде всего это известные нам «Исторические записки» Сыма Цяня, глава 115[17]. «Гуанъ-цзы» (имя собственное) — сводно-энциклопедический текст, составленный в IV-II или V-III вв. до н. э. Авторство приписывается министру древнекитайского княжества Ци — Гуань-чжуну. В летописи, в частности, говорится, что у княжества Ци и Чосона были торговые контакты. «Шань хай цзин» («Каталог гор и морей»)— сборник географических и мифологических сведений о Древнем Китае и сопредельных территориях, составленный в конце III — начале II в. до н. э. О Древнем Чосоне есть короткое упоминание в конце цзюани (главы) 12. Трактат «Вэй люэ» («Краткая история княжества Вэй») относится к IV-III вв. до н.э. Все перечисленные трактаты составлялись во времена Чосона Кичжа и сведения, представленные в них, можно считать в достаточной степени достоверными.

    Третий период истории Древнего Чосона именуется «Чосон Ви Мана» и датируется 194-108 гг. до н.э. С наступлением данного этапа связаны следующие события. В 195 г. до н.э. выходец из китайского княжества Янь — Вэй Мань (в современном корейском прочтении иероглифов имя звучит как Ви Ман) вместе с 1000 человек своих людей перешел на службу к древнечосонскому правителю Чун-вану.[18] В 194 г. до н.э. вместе с другими выходцами из китайских княжеств Вэй Мань захватил власть, после чего он, его сыновья и внуки правили в Древнем Чосоне до тех пор, пока император уже объединенного Китая новой династии Хань (206 г. до н.э.— 220 г. н.э.) У-ди (140-87 гг. до н.э.) не отправил в 109 г. до н.э. в Древний Чосон войска: 50000 человек по суше и 7000 — по морю. В результате в 108 г. до н. э. Древний Чосон пал, а на его месте были образованы четыре китайских округа: Чженьфань (корейское прочтение —Чинбон), Линьтунь (Имдун), Сюаньту (Хёнтхо) и Лэлан [Лаолан][19] (Наннан). На этом заканчивается история государства Древний Чосон.

    Однако очень много вопросов еще остаются открытыми. Например, вопросы о времени формирования государственности в Древнем Чосоне, его культурной принадлежности и степени независимости от Китая. Почему выходец из Китая Вэй Мань (Ви Ман), в принципе, мог «перейти на службу» в Чосон? Не по причине ли культурной близости, если не говорить о большем? И почему китайский император У-ди, правитель династии, объединившей Китай, решил присоединить к своей империи и Древний Чосон?

    Корейские авторы, что вполне естественно, пытаются доказать обратное. Так, они указывают на то, что когда Ви Ман пришел ко двору Чун-вста, то был одет в чосонские одежды, т.е. являлся чосонцем, проживавшим на территории китайского княжества Янь. И тот факт, что после захвата власти он не сменил название государства, также свидетельствует о его чосонском, а не китайском происхождении.

    И тем не менее есть такие вопросы, которые в новейшей историографии уже получили разрешение и, кажется, больше не вызывают споров. Одним из них является вопрос о местоположении Древнего Чосона.

    § 2. О местоположении Древнего Чосона

    К настоящему времени сформировались три основные теории, определяющие местоположение государства Древний Чосон.

    1. Древний Чосон находился в районе современной китайской провинции Ляонин. Сторонники этой теории исходят из описания местоположения Пхеньяна, столицы Древнего Чосона, в китайских хрониках, где говорится, что город находился к востоку (недалеко) от Великой китайской стены. Действительно, в районе реки Ляохэ археологи нашли остатки Великой китайской стены периода династий Цинь (246-207 гг. до н.э.) и Хань (206 г. до н.э. —220 г. н.э.). Кроме того, в пользу этой теории имеется ряд других свидетельств. В упоминавшемся китайском трактате «Шань хай цзин» сказано, что Чосон находился к востоку от Леяна, т. е. в районе Ляонина, где появились и получили дальнейшее распространение знаменитые чосонские кинжалы в форме лютни (пипха). Об этом свидетельствуют археологические находки и записи в китайском трактате «Гуань-цзы».

    2. Приверженцы второй теории считают, что Древний Чосон находился в северной части Корейского полуострова, а его столица Пхеньян была построена на реке Тэдонган, т.е. местоположение древнечосонского Пхеньяна совпадает с местоположением современного Пхеньяна — столицы КНДР. Аргументы тех, кто придерживается второй теории, строятся на определении местоположения реки, на которой стояла столица Древнего Чосона. Тогда река называлась не Тэдонган, а Пхэсу. Существуют поздние китайские записи, относящиеся к концу V — началу VI в. н. э. и указывающие местоположение реки. Записи были сделаны со слов посла корейского государства Когурё, который в то время посещал китайское государство Северная Вэй. Его описания однозначно указывают на современную реку Тэдонган и на гору Тэсонсан, находящуюся в предместьях Пхеньяна. Еще одним аргументом сторонников второй теории является то, что образованный после покорения Древнего Чосона округ Наннан, и в особенности входивший в этот округ уезд Чосон, бесспорно, соотносятся с бассейном реки Тэдонган.

    3. В результате возникновения представленных двух теорий, а также дополнительного изучения источников появилась третья теория, совмещающая в себе эти две. Суть ее состоит в том, что территория Древнего Чосона вместе с его столицей перемещалась. Сначала центр Древнего Чосона находился в районе современной китайской провинции Ляонин. Затем в результате военного конфликта с китайским княжеством Янь в IV-III вв. до н. э. центр государства вместе со столицей переместился в северную часть Корейского полуострова, в бассейн реки Тэдонган. При этом Древний Чосон потерял порядка 2000 ли[20] своих территорий к западу. В пользу этой теории, в дополнение ко всем аргументам, изложенным выше, говорит тот факт, что для культуры Древнего Чосона характерны кинжалы в форме лютни (пипха) и тонкие кинжалы (се). Центр распространения первых — Ляонин, а вторых — бассейн реки Тэдонган.

    На наш взгляд, последняя из упомянутых теорий представляется наиболее логичной и доказанной. И тем не менее еще не все «точки над и» оказываются расставленными. Например, говорят, что во времена Ви Мана Древний Чосон вел активную военную деятельность в разных направлениях с целью расширения своих территорий, в результате чего к нему были присоединены районы, именовавшиеся Чинбон и Имдун (в дальнейшем соответственно китайские округа Чженьфань и Линьтунь). В южнокорейской литературе местоположение Чинбона определяется к северу от реки Ханган. Крупнейший отечественный специалист по истории Древнего Чосона Ю. М. Бутин полагает, что округ Чинбон располагался за пределами Корейского полуострова: к северу от реки Амноккан. В южнокорейских работах Имдун обозначен в районе современной провинции Южная Хамгён, в то время как. по мнению Ю. М. Бутина, округ Имдун находился несколько южнее: юг провинции Южная Хамгён — север провинции Канвон. Возможно, причина таких несовпадений состоит в том, что месторасположение китайских округов отличалось от положения районов с тем же названием во времена Древнего Чосона. Возможно, причина разногласий — в неточности информации[21].

    § 3. Социально-экономическое устройство Древнего Чосона

    Социально-экономическое положение Древнего Чосона следует рассматривать в зависимости от периодов его истории. Помимо известных нам периодов — Чосона Тангуна, Чосона Кичжа и Чосона Ви Мана — в научной литературе также встречается деление истории Древнего Чосона на ранний период — время становления государственности, и поздний — история государства Чосон. Социально-экономическое устройство удобнее рассматривать исходя из второй периодизации истории Древнего Чосона.

    О раннем периоде известно крайне мало. Его изучение затрудняется рядом научных дискуссий. Во-первых, это споры о социально-экономическом строе Древнего Чосона. Что следует рассматривать: признаки формирования рабовладения или некоей ранней формы «государственного феодализма»? Во-вторых, споры о культурной и этнической принадлежности Древнего Чосона: путь самостоятельного формирования государства или путь заимствования культуры и государственных структур из соседнего Китая? Мы примем следующую условную концепцию развития Древнего Чосона, с которой, вероятно, согласится большинство исследователей ранней Кореи: формирование государственности Чосона происходило самостоятельно, но при сильном влиянии китайской культуры. Рабовладение отсутствовало (речь о формационной принадлежности Древнего Чосона пойдет чуть ниже). Время складывания государственности — примерно V-IV вв. до н. э.

    В ранний догосударственный период население Чосона проживало в сельских общинах. Уже тогда среди населения сформировались устойчивые верования в духов предков, а также в духов солнца, неба, воды. Вера в духов предков вообще имеет особое значение как для Кореи на протяжении всей ее истории, так и для Дальнего Востока в целом. Достаточно сказать, что вера эта по сей день не исчезла ни в сильно христианизированной Южной Корее, ни в «коммунистической»[22] Северной Корее.

    В догосударственный период происходило формирование экономических, политических и военных организаций, по мнению отечественных исследователей, в виде образования укрепленных городов и подчиненных им территорий с сельским населением.

    О позднем периоде наиболее достоверно известно по последним десятилетиям истории Древнего Чосона. Речь идет о времени правления государя Уго-вана, который не смог защитить столичный город Ван-гомсон[23] и страна была покорена Китаем династии Хань. В частности, при именах ближайших подданных Уго-вана встречаются термины, совпадающие с наименованием чиновничьих должностей в Китае. Например, сан — «министр», чангун — «полководец, генерал», пакса — «доктор наук, наставник, ученый советник», тэсин — «великий сановник» и т.д. Известна история, когда «чосонский министр Ёкке[гён], будучи отвергнутым государем Уго-ваном, взял с собой 2000 дворов населения и ушел на юг», в «государство» Чингук. Поэтому многие ученые считают, что в то время в Древнем Чосоне существовал развитый государственный аппарат. По мнению других исследователей, все эти названия указывают не на классические чиновничьи должности развитого государственного аппарата, характерные для соседнего Китая, а лишь на то, что при дворе находились представители крупных родоплеменных структур, участвовавшие в процессе управления подчиненными территориями, которые именовали себя «министрами» и «генералами», но реально таковыми не были.

    Бесспорным является то, что в Древнем Чосоне существовало классовое расслоение. Об этом, в частности, свидетельствуют раскопки чосонских погребений, в которых находят обилие всевозможных украшений и прочих дорогих предметов. К 1979 г. северокорейские ученые насчитывали до 46 мест археологических раскопок на Корейском полуострове и в китайской провинции Ляонин, относящихся к Древнему Чосону.

    Китайская «История династии Хань» («Хань шу». I в. н.э.) в главе 28 сообщает, что в Древнем Чосоне существовал некий уголовный кодекс под названием «Восемь запретительных статей». Текст трех из них дошел до наших дней.

    1. Совершивший убийство сразу карается смертной казнью.

    2. Причинивший ранение сразу выплачивает компенсацию зерном.

    2. Совершивший воровство мужчина становится рабом в доме потерпевшего, его жена и дети становятся домашними рабами. Желающие выкупить себя могут сделать это за 500 000 [монет] за человека.

    Не так просто прокомментировать эти три статьи кодекса. Например, как показывает дальнейшая история Кореи, вплоть до XVIII-XIX вв. попытки ввести в стране денежное обращение заканчивались неудачно. Можно сказать, что до указанного времени в Корее не было денег в современном понимании. Поэтому, на наш взгляд, в «Восьми запретительных статьях» речь идет об «импортных» китайских деньгах. (Выше мы уже упоминали о том, что после IV в. до н. э., т. е. после становления государственности Древнего Чосона, на севере Корейского полуострова циркулировали монеты китайского княжества Янь.)

    Бесспорно то, что древнечосонский уголовный кодекс указывает на существование классовой верхушки, которая владела всем основным богатством, т. е. землей и рабами и. очевидно, являлась главой больших или малых общинных объединений. Был ли Древний Чосон рабовладельческим обществом? Некоторые отечественные исследователи (Ю. М. Бутин) и историки КНДР отвечают на поставленный вопрос положительно. Южнокорейские ученые считают наоборот и объясняют свою позицию исходя из следующих аргументов: во-первых, в Древнем Чосоне не было развитой товарно-денежной экономики, необходимой для рабовладельческого строя; во-вторых, не получили развития большие города и, в-третьих, рабы не участвовали в процессе производства. Рабы были в основном домашними, в то время как производством занимались свободные общинники. Мы склоняемся ко второй точке зрения. К тому же и мировая историческая практика показывает, что «классическое» рабовладельческое общество — явление скорее исключительное, нежели обязательное и типичное.

    Итак, в 108 г. до н. э. государство Чосон завершило свое существование. На его месте образовались четыре китайских округа: Чинбон, Имдун, Хёнтхо и Наннан.

    На три из четырех поставленных вопросов нам удалось найти более или менее приемлемые ответы. Открытым остается и, наверное, останется еще надолго вопрос об этнокультурной принадлежности Чосона. Для решения его весьма полезным может оказаться знание того, как сами корейцы на протяжении своей истории воспринимали Древний Чосон.

    § 4. История восприятия Древнего Чосона в Корее

    Во времена Трех государств (Когурё, Пэкче и Силла), история первых двух из которых завершилась в VII в., хотя и существовали сведения о том, что некогда в старину было государство, именовавшееся Чосон, их правители не считали себя его преемниками (преемниками Тангуна), а думали, что все они являются потомками небесных существ, спустившихся на землю и положивших начало каждому из трех самостоятельных государств.

    В период Объединенного Силла (VII-X вв.) отношение к Чосону осталось прежним. Однако у населения Корейского полуострова начало формироваться сознание того, что оно имеет единые корни, общую культуру. В наибольшей степени этническое самовосприятие стало проявляться к концу Объединенного Силла. Тогда все население Кореи именовало себя народом Трех Хан — трех «протогосударств», существовавших на юге Корейского полуострова в конце I тысячелетия до н. э. В других сопредельных с Кореей странах ее также именовали как Три Хан.

    В эпоху Коре (X-XIV вв.) осознание этнического единства и общности корней стало глубже. Однако еще не говорится о том, что Древний Чосон как-то связан с последующей историей корейских государств.

    Перелом наступил в XIII в., что отражено в таких памятниках, как «Самгук юса» («Достопамятные события Трех государств») или «Че-ван унги» («Рифмованные записи о королях и императорах»). Тогда впервые проявилась линия преемственности: Чосон — Три Хан — Три государства. По-видимому, новое историческое самосознание было вызвано монгольской военной агрессией и последовавшим воцарением в Китае — «Серединном государстве», т.е. «центре Вселенной», —  «варварской» монгольской династии Юань. Возможно, тогда корейцы решили, что именно они должны стать «центром Вселенной» как единственное государство, сохранившее древнюю культуру и основы классической цивилизации. Поэтому появилась необходимость обоснования «перемещения» центра Вселенной в Корею, а значит, и поиска таких же глубоких собственных исторических корней, которые имел Китай.

    Возможно, наши предположения относительно теории «перемещения центра Вселенной в Корею» несколько преждевременны для XIII в. Однако именно такие процессы охватили Корею времен последующей династии Ли (XIV-XX вв.). В 1644 г. в Китае воцарилась еще одна «варварская» маньчжурская династия Цин. Это способствовало появлению (или возрождению) «теории перемещения Серединного государства в Корею». Тогда же наблюдалась новая волна интереса к собственной корейской истории, попыток проследить исторические корни как можно дальше в глубь веков. Именно с этого времени, т.е. с XVII в., формируется четкая линия исторической преемственности: Чосон Тангуна — Чосон Кичжа — Чосон Ви Мана — Три Хан — Три государства и т. д.

    § 5. Судьба четырех китайских округов на территории Древнего Чосона

    В какой степени Древний Чосон объективно связан с последующей историей Кореи? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к судьбе четырех китайских округов, образованных на территории Чосона после его падения в 108 г. до н. э.

    Уже в 82 г. до н.э. были упразднены округа Чинбон и Имдун. Случилось это из-за непокорности местных народов китайскому владычеству. Китаю частично пришлось отказаться от контроля над этими территориями, некоторые из них вошли в состав оставшихся двух округов Наннан и Хёнтхо[24]. Таким образом, после 82 г. до н.э. у Китая осталось всего два округа на месте бывшего Чосона, но их территориальные границы были непостоянны. Так, в 75 г. до н. э. часть населения местной народности е из-за постоянных военных столкновений с Китаем ушла в Маньчжурию, а территория их проживания — часть бывшего округа Имдун — была присоединена к Наннану.

    В 30 г. до н. э. в округе Наннан выходец из местного населения, очевидно представитель высшего сословия, Ван Чжо убил китайского наместника и попытался избавиться от китайского контроля. Ему удалось удерживать власть в течение семи лет, после чего восстание было подавлено.

    В 204 г. н.э. в связи с необходимостью сдерживания военной активности населения юга Корейского полуострова на территории бывшего округа Чинбон уже независимым от центра китайским правителем Ляодуна был образован новый округ — Тэбан[25]. В 313 г. все три округа — Наннан, Тэбан и Хёнтхо — были покорены новым корейским государством Когурё.

    Итак, на протяжении более чем 400-летней истории китайских округов управляли ими исключительно китайцы. Жили в округах как китайцы, так и чосонцы и их потомки. Китайское население округов принадлежало не только к высшему сословию, встречались китайцы-торговцы и даже простолюдины, занимавшиеся, к примеру, заготовлением древесины. Об участии китайского населения в сельскохозяйственных работах сведений не сохранилось. Также трудно сказать что-либо определенное о социально-экономическом устройстве китайских округов.

    Китайская культура оказана огромное влияние на указанные территории. Из округов она передавалась южнее и сыграла большую роль в формировании древних корейских государств Когурё, Пэкче и Силла.

    Наннан, Хёнтхо, Тэбан (а ранее — Чинбон и Имдун) были более развитыми государственными образованиями, чем Древний Чосон. В уголовном кодексе округов насчитывается до 60 статей. Однако, по мнению южнокорейских ученых, сформировавшаяся в этом регионе так называемая «культура Наннана» была сугубо китайской и не имела отношения к Чосону. Вопрос об этнокультурной принадлежности Древнего Чосона и его связи с историей древних корейских государств по-прежнему остается открытым.

    Глава 3. ПРОТОГОСУДАРСТВА ПУЁ И ТРИ ХАН

    В то время как в северной части Корейского полуострова со 108 г. до н.э. по 313 г. н.э. на месте Древнего Чосона находились китайские округа, на территориях к северу и к югу от округов начинался процесс формирования (генезиса) древних корейских государств — Когурё, Пэкче и Силла. Мифологические[26] даты их основания — соответственно 37, 18 и 57 гг. до н.э.

    Однако, как указывают исторические источники, Когурё, Пэкче и Силла возникли не просто из союзов племен, проживавших на соответствующих территориях. У Трех государств были свои «предшественники», которых современники, т. е. китайцы, с уже сложившейся к началу I тысячелетия культурой историописания, называли «государствами» го. Являлись ли они действительно государствами, или сильными союзами племен с элементами государственных структур — по этому поводу единого мнения нет и пока быть не может из-за недостаточности фактического материала.

    С другой стороны, теория связи истории Пуё и Трех Хан с историей Трех государств — Пэкче, Когурё и Силла, подобно теории преемственности Древнего Чосона и Трех государств, сформировалась довольно поздно, только в XIII в.

    § 1. История Пуё

    Пуё — протогосударство[27], возникшее в бассейне реки Сунгари с центром в районе современного Харбина, т. е. в Северо-Восточном Китае, вдали от территории современной Кореи.

    В таком случае стоит ли вообще говорить о Пуё? Стоит, и для этого есть по меньшей мере несколько причин. Во-первых, мифы об основателях Пуё и древнекорейского государства Когурё очень похожи, что дает основание говорить о родственности или взаимосвязи двух культур. (Существует мнение, что пуёский миф возник даже позднее когурёского, несмотря на то, что Когурё образовалось позже.) Во-вторых, во многих исторических источниках прослеживается прямая связь между культурами Пуё и Когурё. В-третьих, население Пуё состояло в основном из народности е, к которой со временем добавилось большое число переселенцев народности мэк. Со временем эти две народности слились в единое целое. Народности е, мэк, или амэк, составляли основу населения как Древнего Чосона, так и впоследствии Когурё.

    Впервые слово пуё в отношении населения Северо-Восточного Китая упоминается в связи с событиями IV в. до н. э. и зафиксировано в «Исторических записках» Сыма Цяня. Считается, что протогосударство Пуё оформилось ко II-I вв. до н. э. Правители Пуё в то время именовались ванами.

    Название «Пуё» интерпретируется по-разному. Одни полагают, что слово пуё восходит к тунгусскому слову bи-уи, означающему «олень», и соотносят его с названием гор, у подножия которых жили пуёсцы. По-китайски эти горы называются «Лушань», т.е. «Оленьи горы». Другие считают слово пуё родственным корейскому слову поль, что значит «равнина»: пуёсцы жили на равнинной местности.

    Сохранилось не так много сведений из истории протогосударства Пуё. Большую их часть мы можем почерпнуть из китайских исторических хроник. Перечислим наиболее значимые из событий, сведения о которых сохранились до наших дней.

    В 49 г. н. э. пуёский ван отправил в Китай династии Поздняя Хань (23-220 гг.) посла, после чего между Китаем и Пуё установился ежегодный обмен посольствами. В 111 г. пуёский ван снарядил в военный поход 7-8-тысячное войско в китайский округ Наннан. (Интересно, что в начале первого тысячелетия Наннан иногда назывался не «округом» — цзюнъ, а государством — го). В 120 г. известнейший пуёский ван Вигутхэ отправил своего сына в Китай для представления к императорскому двору, а в 122 г. лично возглавил войско, посланное в округ Хёнтхо для усмирения непокорного местного населении. В 494 г. история Пуё закончилась присоединением его территории к корейскому государству Когурё.

    Каким было административно-политическое устройство Пуё? По сообщениям из истории китайского княжества Вэй — «Вэй чжи», известно, что у пуёского вана был королевский дворец или нечто подобное ему. При погребении пуёских ванов использовали яшмовые гробы и рядом могли хоронить до 100 человек «прислуги». Все это свидетельствует о могуществе пуёского вана. Однако власть его не была абсолютной, и в управлении протогосударством была достаточно велика роль глав родоплеменных союзов, проживавших на территории Пуё. Действительно, при наследовании власти «престол» либо передавался законному сыну, либо собрание глав родоплеменных союзов избирало другого вана.

    Причин для переизбрания верховного правителя могло быть множество. По пуёским представлениям, если страну постигали разрушительные бедствия, например, засуха или наводнение, или неурожай, то причиной всему являлся ван, который «плохо» осуществлял связь земного мира с небесным или же по тем или иным причинам был просто неугоден Небесам[28]. В таком случае выбирали нового вана, а старого могли умертвить, если его вина представлялась очевидной.

    Китайские историописания сообщают, что при «дворе» пуёских ванов были сановники. Однако это не позволяет говорить о развитом государственном аппарате. Причиной для подобной оценки служат наименования «должностей», такие, как, например, уга. мага, куга и т.п. «У» значит «корова», «ма» — «лошадь», «ку» — «собака». Существует точка зрения, утверждающая, что такие названия «должностей» указывают на род занятий пуёсцев. На наш взгляд, такие «должности», скорее всего, связаны с родоплеменными отношениями и, возможно, обозначают животных-тотемов какого-либо рода, глава которого находился при «дворе» пуёского вана.

    В протогосударстве Пуё существовал свод законов, напоминавший древнечосонский: 1) убийца карался смертной казнью, а его родственники обращались в рабов; 2) вор должен был возмещать материальный ущерб потерпевшему.

    Население Пуё, главным образом крестьяне, среди которых имелись как зажиточные, так и беднейшие, проживало в поселках ымнак[29]. Бедных было большинство. Крестьяне платили налоги и выполняли трудовую повинность. Иногда по призыву глав «сильных семей» (родоплеменных объединений) они могли участвовать в боевых действиях. Таким образом, если верить сообщениям источников, на низшем уровне в Пуё обнаруживались элементы раннефеодального государства дальневосточного типа.

    Однако протогосударству Пуё не суждено было долго существовать по причине географического положения. Пуё было первым «буферным» протогосударством, располагавшимся между кочевыми племенами на северо-западе и Китаем и Корейским полуостровом к югу и юго-востоку. В III в. н. э. сильнейший удар по Пуё нанесли племена сянъби. Набеги сяньби повторялись неоднократно. Пуё терпело поражение за поражением. Пуёские ваны кончали жизнь самоубийством. Племена сяньби захватывали множество пленных, иногда до 50000 человек за один поход. Для ранней истории это поистине огромное количество. Поэтому, когда в 494 г. Пуё было присоединено к Когурё, это уже было не сильное раннегосударственное образование, а бедная территория, с трудом управлявшаяся ослабевшей центральной властью.

    Итак, в связи с генезисом государств на Корейском полуострове и историей Пуё возникает один очень важный и непростой вопрос о местоположении будущего государства Когурё: если территории китайских округов на северо-западе Корейского полуострова (бассейн реки Тэдонган) были присоединены к Когурё только в 313 г., а удобная для проживания долина реки Сунгари (Пуё) — только в 492 г., то где же зарождалось корейское государство Когурё? Ведь к югу от Тэдонгана образовывались государства Пэкче и Силла. Уж не в горных ли районах к северу от Корейского полуострова? Ответ на этот вопрос мы дадим в следующей главе. А пока обратим внимание на южную часть Корейского полуострова.

    § 2. Чингук и Три Хан: Махан, Пёнхан, Чинхан

    Если о протогосударстве Пуё, несмотря на его предполагаемые этнокультурные связи с Когурё, можно сказать, что оно не являлось генетическим предшественником какого-либо из Трех государств, то ситуация ни юге Корейского полуострова была иной. Из его протогосударственных образований непосредственно выросли государства Пэкче и Силла.

    Сначала обратимся к протогосударству Чингук, или Чин[30]. В южнокорейской историографии о Чингук говорится как бы вскользь. Его именуют даже «государством», но очень маленьким, одним из большого числа мелких союзов, находившихся на территории будущего протогосударства Махан.

    Историки Северной Кореи уделяют Чингук гораздо больше внимания. Трудно сказать, насколько их позиция обоснованна, но она достаточно любопытна и с нею стоит познакомиться.

    В КНДР считают, что Чингук было государством и образовалось в IV в. до н.э. В китайском сочинении IV-V вв. «История поздней династии Хань» (Хоу ханъ шу) северокорейские ученые находят свидетельства того, что Чингук занимало огромную территорию юга Корейского полуострова — территорию, которую в дальнейшем займут все три протогосударства Махан, Пёнхан и Чинхан. Чингук сосуществовало вместе с Древним Чосоном и, возможно, имело с ним какие-то отношения. У Чингук была своя столица — город Вольчжигук.

    Особый интерес северокорейской историографии к Чингук становится понятным после ознакомления с теорией исчезновения этого протогосударства. Оно не погибло. Просто все жители Чингук мигрировали на Японские острова, став этнокультурной основой для формирования древнейшей японской культуры Яён. В принципе, в научной японоведческой литературе никто не отрицает тот факт, что «континентальная культура», т. е. культура Китая, пришла в Японию через Корею и даже «в корейской редакции». Однако северокорейская теория истории Чингук, наверное, чересчур преувеличивает роль Древней Кореи, настаивая на том, что не только в японской культуре, но и в японском этносе нет ничего, что изначально не было бы корейским[31].

    Соответственно, после такого «естественного» исчезновения государства Чингук на его месте образовались Три Хан.

    Отечественные и южнокорейские историки считают, что название Чингук появилось в китайских исторических источниках во II в. до н.э., т.е. гораздо позже, чем Три Хан. Поэтому Чингук определяется только как один из союзов племен или протогосударств юга Корейского полуострова, достаточно сильный и поэтому известный среди современников.

    На рубеже новой эры на юге Корейского полуострова проживало самое разнообразное по этническому составу население: выходцы из племен мэк, е, пуё, беженцы из Китая. И еще были некие местные народности — обладатели мифа о рождении первых государей из яйца. Однако об их происхождении ничего не известно. Как уже говорилось, отечественные историки предполагают, что это были представители полинезийской этнической ветви.

    Протогосударство Махан занимало район современных корейских провинций Чхунчхон и Чолла. Собственно государства с монархической властью там не было. Имело место лишь то, что по-корейски именуется термином согук, т. е. «малые государства». Напомним, что в китайской историографии термин гук (или по-китайски — го) мог употребляться для обозначения сильных союзов племен. Самым сильным союзом племен был Махан. Источники свидетельствуют, что в разное время от 12 до 60 «малых государств» подчинялись Махан. В начале I тысячелетия н. э. на территории союза племен Махан стал возвышаться союз («малое государство») Пэкче. Союз племен Махан был покорен Пэкче в 8 г. Остальные союзы племен, некогда подчинявшиеся Махан, постепенно покорялись Пэкче вплоть до конца III в.

    Главным занятием жителей Махан, так же, как и соседних протогосударств Чинхан и Пёнхан, было поливное земледелие — рисоводство; главным предметом поклонений — Небо, для которого по меньшей мере дважды в год в масштабах всего протогосударства совершались церемонии жертвоприношений[32]. В исторической литературе встречается оценка Трех Хан как раннеклассовых обществ. Однако характер социально-экономического строя не уточняется.

    Чинхан было аналогичным Махан объединением «малых государств» и занимало район современной провинции Кёнсан. Состояло примерно из 10 союзов племен и оформилось ко II в. до н. э. Есть сведения, что одно время Чинхан даже подчинялся Махан, но это длилось совсем недолго. В дальнейшем одно из чинханских «малых государств» — Саро (Силла) стало набирать силу, независимость и постепенно подчинять окружающие союзы племен. Таким образом происходило становление государства Силла. Жители Чинхан занимались земледелием, как поливным, так и суходольным, и даже разведением тутового шелкопряда (производили шелк).

    Пёнхан объединял 12 «малых государств» и занимал район юга современной провинции Южная Кёнсан — бассейн реки Нактонган. Пёнхан возглавлялся протогосударством Пёнчжин-гуягук, которое иногда называли просто Пёнчжин. Как указывают исторические источники, а также данные археологических раскопок, в культурном отношении Пёнхан был очень схож с Чинханом.

    Благодаря тому, что в районе Пёнхана имелись богатые месторождения железной руды, там активно развивалось производство железа. Свои изделия из железа Пёнхан экспортировал и в соседний Махан, и в китайский округ Наннан, и в образованный позднее округ Тэбан.

    В дальнейшем «малые государства» на территории Пёнхан продолжали существовать независимо примерно до V-VI вв. При этом часть их постепенно присоединялась либо к набирающему силы Пэкче, либо к Силла. Кроме того, из шести «малых государств» Пёнхан образовался союз протогосударств Кая, история которого продолжалась с I по VI в.

    Таким образом, в отличие от древнекорейского государства Когурё, начавшего формироваться за пределами Корейского полуострова и лишь впоследствии присоединившего китайские округа Наннан и Хёнтхо с их населением и старой «китайско-чосонской» высокоразвитой культурой, государства Пэкче и Силла выросли непосредственно из протогосударств Махан, Пёнхан и Чинхан.

    Глава 4. ФОРМИРОВАНИЕ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ: КОГУРЁ, ПЭКЧЕ И СИЛЛА В I-IV ВЕКАХ

    Когурё, Пэкче и Силла — первые три государства Корейского полуострова, с истории которых начинается непрерывная история корейской культуры. Образовавшись почти одновременно, Три государства боролись за гегемонию. В результате победило Силла, объединив страну под своей властью. Все последующие корейские династии были непосредственными преемницами Трех государств.

    В научной среде существуют различные точки зрения на время образования Трех государств. В целом их можно свести к двум основным. Первая точка зрения, которой придерживаются по большей части корейские историки, определяет время образования Когурё, Пэкче и Силла как государств рубежом I в. до н. э. — I в. н. э. Причины такого подхода понятны — вполне естественное желание доказать длительность истории корейской культуры. Сторонники этой теории исходят из того, что информация, представленная в «Исторических записях Трех государств» («Самгук саги»)[33] Ким Бусика (1075-1151), так же, как и в древних китайских исторических сочинениях, имеет реальную основу. Действительно, «Самгук саги» — это самый ранний исторический труд о Трех государствах, дошедший до нас. Это также самый полный источник фактической информации. И если не соглашаться со сторонниками этой точки зрения, то тогда текст «Самгук саги» придется считать состоящим во многом из мифов, что также маловероятно.

    Вторая точка зрения определяет процесс становления государственности в Когурё, Пэкче и Силла как весьма длительный, занявший несколько столетий и завершившийся лишь к III-IV вв. Ее придерживаются отечественные историки. В Южной Корее также можно найти ее приверженцев, но их меньшинство. Так, руководство Центрального государственного (исторического) музея Республики Корея (Южной), который до конца 1990-х годов располагался на территории комплекса построек королевского дворца Кёнбоккун в Сеуле, в 1990-е годы как раз исходило из второй точки зрения, называя время первых веков нашей эры как «Прото-Три государства» («Вон Самгук»), за что получало нарекания со стороны ряда южнокорейских историков. Эта точка зрения опиралась на данные археологических раскопок, а также на исторические тексты, такие, как «Самгук саги», которые воспринимаются с учетом поправки на время написания труда (XII в.).

    Автор настоящей книги склоняется ко второй точке зрения. Скорее всего, процесс формирования государственности, а следовательно, и целостной культуры Трех государств следует рассматривать как длительный, т. е. занимающий первые столетия I тысячелетия н. э. Самые ранние сообщения о Трех государствах из «Самгук саги» следует относить к описаниям истории союзов племен с зачатками государственности. То, что в «Самгук саги» история Когурё, Пэкче и Силла первых веков нашей эры представляется как история государств, наверное, объясняется поздним (XII в.) написанием самого памятника и, соответственно, непроизвольной «подгонкой» сохранившихся к тому времени исторических фактов о прошлом к тогдашним представлениям о единственно возможном государственном устройстве, в рамках которого и жил сам автор. Не следует забывать, что в XII в., т.е. во время написания Ким Бусиком своего сочинения, ни в Корее, ни где-либо в мире еще не существовало представлений о генезисе государства.

    § 1. Когурё

    Когурё было особым государством среди Трех государств, поскольку в его состав вошли территория, а вместе с ней была воспринята и культура китайского округа Наннан (313 г.), а затем протогосударства Пуё (494 г.). Округ Наннан с китайским населением и высокоразвитой культурой сыграл огромную роль в становлении культуры Когурё[34].

    До начала IV в. не только в культурном, но и территориальном плане Когурё было небольшим протогосударственным образованием в среднем течении реки Амноккан. С севера оно было ограничено протогосударством Пуё, а с юга — китайским округом Наннан. Этнической основой Когурё были племена мэк. В дальнейшем были присоединены племена окчо, пуё и др.

    Мифическим основателем Когурё считается государь Чумон. Чумон — личное имя, в переводе на русский язык означает «Меткий лучник». Храмовое имя Чумона — Тонмён-еаи, т.е. «Светлый государь Востока». Слово «Восток» в данном случае обозначает Корею, поскольку она находится к востоку от Серединной Империи — Китая.

    Представим краткое изложение мифа об основателе Когурё[35].

    Правитель Пуё Хэбуру до старости не имел сына. Поэтому он молил духов гор и рек о наследнике. Однажды около озера Конён он увидел необычный камень, велел перевернуть его и обнаружил под ним маленького ребенка, похожего на лягушку. Хэбуру решил, что это Небеса посылают ему наследника и взял мальчика с собой, назвав его Кымва, что значит «золотой лягушонок».

    По настоянию своего министра по имени Аранбуль правитель был вынужден перенести столицу на восток и основать там Восточное Пуё. Причиной тому явился сон министра, в котором Небеса повелели ему освободить прежнюю столицу с тем, чтобы Небо смогло послать туда своих наследников и основать новое государство. Действительно, через некоторое время в прежней столице неизвестно откуда появился человек по имени Хэмосу, объявил себя сыном Небесного государя и стал править.

    После смерти правителя Пуё Хэбуру его место занял Кымва. Однажды к югу от горы Тхэбэк нашли девушку по имени Юхва («Цветок ивы»), которая говорила, что она — дочь речного владыки Хабэка и что как-то в доме у реки Амноккан человек по имени Хэмосу («небесный» правитель прежнего Пуё, ради которого Хэбуру оставил столицу) овладел ею, за что родители разгневались и выгнали девушку из дома. Кымва решил взять ее с собой и поселил в отдаленном доме, так, чтобы никто не мог ее видеть. Однако лучи солнца постоянно преследовали девушку, и от них невозможно было спрятаться. Под действием лучей она зачала и родила огромное яйцо. Кымва хотел было избавиться от яйца, выбросив его, но птицы и животные сохранили яйцо. Он хотел сам разбить его, но не смог и, в конце концов, вернул матери. Мать положила яйцо в теплое место, и через некоторое время из него появился красивый мальчик. Он был очень смышленым и хорошо стрелял из лука, поэтому его и назвали Чумон — «Меткий лучник».

    У Кымва было еще семеро сыновей, которые испытывали зависть к Чумону и даже боялись его. Они всячески упрашивали отца избавиться от Чумона. Кымва не хотел расставаться с ним. Тогда сыновья и придворные сановники задумали убить Чумона. Об этом узнала мать — Юхва и тайно известила сына. Чумон бежал с тремя друзьями. Погоня не смогла догнать беглецов. Чумон кормил лошадей так, что хорошие лошади выглядели хилыми (они то и достались Чумону), а плохие — упитанными (на них ездил ван и его приближенные). Ко всему прочему, все живое в природе помогало беглецам. Например, рыбы и черепахи всплыли и выстроились так, что получился мост через реку Ом-хосу, которую пересекал Чумон. Так он достиг местности Чольбончхон, встретив по дороге трех мудрецов, которые стали его сопровождать. Местность ему понравилась, и он решил основать государство, дав ему название Когурё и взяв фамилию Ко. Это было в 37 г. до и. э. Тогда Чумону исполнилось 22 года. Его слава росла, и правители пограничных с Когурё территорий изъявляли желание подчиниться его власти.

    Современные исследователи считают, что миф о Чумоне отражает процессы переселения части племен, населявших протогосударство Пуё, и образования таким образом Когурё — сначала как союза племен, а затем — государства.

    Основой формирования государства Когурё послужили пять родовых объединений — бу: Сонобу (возможен вариант прочтения как Еннобу), Чоллобу, Суннобу, Кваннобу и Керубу. Упоминания о бу встречаются в исторических источниках, начиная со II в. до н.э., а именно со 107 г. до н. э. Тогда в среднем течении реки Амноккан, после падения Древнего Чосона, появилась небольшая область Когурё, в которой проживали пять бу. Доминирующее положение занимал род Суннобу, а его глава признавался за вана.

    К концу I в. до н. э. во главе когурёских бу встал родоплеменной союз Керубу, пришедший, как предполагается, из Пуё, что и отражено в мифе о Чумоне. Тогда глава Керубу стал ваном союза пяти бу, а за всем союзом закрепилось название «Когурё» — название местности, где проживал клан Керубу.

    Сторонники теории раннего становления государственности в Когурё считают, что ван был не просто главой союза племен, а фактически государем. В качестве аргумента приводят использовавшиеся в Когурё уже на рубеже тысячелетий наименования высших должностей, отчасти напоминающие классические китайские. Например, санга — министр или сачжа — посланник. С другой стороны, были и такие наименования, которые трудно сопоставить с чем-либо. Например, кочхуга, условный перевод — «министр». В данном случае иероглифы, с помощью которых записывается должность, используются как знаки транскрипции вне связи с их значением. Трудно достоверно судить о том, что стояло за этим или другим подобным названием.

    С самого начала образования для Когурё было характерно социальное расслоение. Высшее сословие представляли ван, а также тэга — главы родоплеменных объединений. Основную часть населения составляли крестьяне. Зажиточные слои именовались хомин, что значит «зажиточный народ», а бедные крестьяне — хахо, т.е. «низшие дворы». С крестьян собирались продукты сельского хозяйства, рыбных и соляных промыслов. Последнее дает основание говорить о ранних формах налогообложения, а значит, и о некоторых элементах государства.

    С первых веков своего существования Когурё не избежало столкновений с ближайшими соседями — Китаем и Пуё. Например, в 28 г. ханьский (китайский) наместник Ляодуна напал на Когурё. В 121 г. когурёский Тхэчжо-ван напал на Ляодун и китайский округ Хёнтхо. В 172 г. в правление государя Синдэ-вана имело место вторжение китайских войск в Когурё и т. д.

    Однако более всего Когурё конфликтовало со своим северным соседом Пуё. И Пуё, и Когурё, очевидно, находились на соотносимом уровне развития. Поэтому каждое из двух протогосударств могло быть поглощено другим, что и случилось впоследствии. В 6 г. до н. э. из Пуё был снаряжен военный поход в Когурё, в который отправилось 50 000 человек. Во многом из-за зимней непогоды нападавшей стороне пришлось отказаться от продолжения похода. В 13 г. н.э. в правление Юри-вана было успешно отражено очередное нападение пуёсцев. В 21 г. Тэмусин-ван сам отправил войско в поход на Пуё. В 56 г. король[36] Тхэчжо-ван напал на земли племен окчо и присоединил их.

    Излагая раннюю историю каждого из Трех государств, буквально по каждому отдельному событию можно найти ряд фактов, которые либо поддерживают, либо опровергают теорию раннего формирования государственности. К примеру, выше было упомянуто о походе на Ляодун Тхэчжо-вана. Согласно сведениям из «Самгук саги», Тхэчжо-ван правил 94 года (53-145), т.е. жил он около 100 лет, что для ранней истории маловероятно.

    Конец II в. н. э. является тем рубежом, когда уже однозначно можно говорить о начале формирования государственности в современном понимании этого термина, что связано с рядом важнейших изменений в административном устройстве Когурё. Пять бу были переименованы и получили названия в зависимости от сторон света (в отличие от прежних названий родоплеменных объединений). Так, Керубу стал называться Нэбу — «Внутреннее бу» (или Хванбу — «Желтое[37] бу»), Чоллобу — Пукну, т.е. «Северное бу» (или Хубу — «Заднее бу»), Сун-нобу — Тонбу, т.е. «Восточное бу» (или Чвабу — «Левое бу»), Кван-нобу — Намбу, т.е. «Южное бу» (или Чонбу — «Переднее бу»), Соно-буСобу, т. е. «Западное бу» (или Убу — «Правое бу»)[38]. Указанный факт переименования, скорее всего, связан с объединительными процессами, происходившими в Когурё, когда родоплеменные различия стирались, и все население становилось более или менее однородным.

    Второе изменение произошло в системе наследования «должности» вана. Наследование по линии братьев, когда после прекращения линии наследования ван избирался заново, сменилось на наследование от отца к сыну. Этот факт свидетельствовал об усилении центральной власти.

    Однако, на наш взгляд, именно присоединение в 313 г. китайского округа Наннан (образованного в свое время на месте Древнего Чосона) послужило поворотным моментом в формировании государственности Когурё как в территориальном, так и в культурном плане. Говоря о культурном влиянии, основное внимание хотелось бы обратить на значение китайской письменности, которая стала быстрее распространяться с присоединением округа. На протяжении полутора тысяч лет корейскую культуру и корейскую государственность обслуживала исключительно иероглифическая письменность, заимствованная из Китая. Роль письменности в процессе формирования государства — тема для специальных исследований, и мы не будем останавливаться на ней подробно. В любом случае, новый этап распространения иероглифической письменности подготовил почву для принятия буддизма из Китая. В Серединном государстве к тому времени все основные буддийские каноны были переведены на китайский язык. Считается, что буддизм проник в Когурё в 372 г.[39] и вскоре стал государственной религией.

    Именно в IV в. в Когурё окончательно утвердилось конфуцианство и была основана придворная конфуцианская академия. Конфуцианство служило идейной основой теории государственного управления в Корее.

    К V в. Когурё не только окончательно оформилось как государство, занимавшее весь север Корейского полуострова, но и имело развитый аппарат власти, армию, сложившиеся классовые отношения. Описанию этих процессов как в Когурё, так и в двух других корейских королевствах будет специально посвящена глава 5 первой части книги.

    § 2. Пэкче

    Государство Пэкче формировалось в бассейне реки Ханган[40]. Сначала Пэкче было одним из сильных протогосударственных объединений гук в составе протогосударства Махан. Правда, тогда первый слог названия — Пэк записывался другим иероглифом, но это совсем не означает, что речь идет о каком-то другом Пэкче. На ранних этапах использования китайских иероглифов для записи корейских слов иероглифы могли употребляться для передачи фонетического звучания корейского слова независимо от значения.

    Затем объединение Пэкчегук покоряло другие соседние гук, входившие в состав Махана. Процесс подчинения окружающих Пэкче территорий шел до III в. н. э. Поэтому вряд ли можно считать 18 г. до н. э. временем формирования государства Пэкче. Именно эта дата зафиксирована в легенде о возникновении Пэкче.

    Самые старые из дошедших до нас памятников письменности не имеют единства мнений относительно того, кто и каким образом основал Пэкче. Ниже приведем краткое изложение различных вариантов легенды, представленных в «Исторических записях Трех государств» («Самгук саги») Ким Бусика[41].

    Основателем Пэкче был ван Ончжо[42]. Его отец — Чхумо. Еще имя отца могут записывать как Чумон[43]. Чумон бежал от преследований из Северного Пуё в государство Чольбон Пуё. Правитель Пуё, имевший не сыновей (т. е. наследников), а только дочерей, женил Чумона на второй дочери. Впоследствии Чумон наследовал престол Пуё. В Чольбон Пуё у Чумона родилось два сына — старший Пирю и младший Ончжо. Через некоторое время к Чумону пришел еще один сын, родившийся ранее в Северном Пуё. Именно он должен был стать наследником Чумона. Тогда Пирю и Ончжо решили отправиться на юг, чтобы поискать там земли для жительства. Так они вместе со своими подданными пришли к реке Хан [нынешняя река Ханган]. Ончжо решил поселиться неподалеку и южнее реки основал столицу Вире, назвав государство как Сип-че [или «Десять переселившихся»]. Пирю решил отправиться на берег моря в местность Мичхухоль. Но там почвы были непригодными для земледелия, и Пирю вернулся в Вире, воссоединившись с братом. Страна с тех пор стала называться Пэкче [«Сто переселившихся»]. Фамилия основателей Пэкче была Пуё.

    Затем в «Самгук саги» вслед за представленной выше легендой следует изложение другой легенды, в общем и целом напоминающей первую. Однако согласно второй легенде, основателем Пэкче был не Ончжо, а Пирю.

    Отцом Пирю и Ончжо был представитель королевского рода Пуё — Утхэ. Через некоторое время после рождения сыновей отец умер, и они остались с матерью, которая была родом из Чольбона. Ее звали Сосоно. В это время (37 г. до н. э.) из Пуё в Чольбон бежал Чумон. По прибытии в Чольбон он основал новую столицу и дал название государству — Когурё. Сосоно стала женой Чумона, и он относился к Пирю и Ончжо как к родным сыновьям. Через некоторое время в Когурё прибыл сын Чумона Юри, родившийся ранее еще в Пуё. Поскольку он должен был стать наследником, то Пирю и Ончжо отправились вместе с матерью на юг в местность Мичхухоль [где и было основано государство Пэкче].

    Существуют и другие версии легенд об основании Пэкче, дошедшие до нас в текстах китайских исторических источников. Но у них всех есть общий момент: основатель Пэкче имеет родственную связь с Когурё и Пуё — государствами севера Корейского полуострова. Поэтому считается, что большую часть населения Пэкче составляли выходцы из северной части Кореи, и этнические корни у Пуё, Когурё и Пэкче схожи. С другой стороны, учитывая то, что Пэкче при формировании включало в себя и культуру Махана, имевшую в том числе южные корни, можно говорить о двух разных по значимости составляющих культуры Пэкче с доминированием северной ветви.

    На раннем этапе формирования государства Пэкче (Пэкчегук), согласно легендам, в нем, очевидно, сначала главенствовало родоплеменное объединение Мичхухоль (Пирю), а затем Вире (Ончжо).

    Пик или завершение процесса формирования государственности Пэкче большинство ученых относят к III в. При этом особую роль в становлении государственности они отводят противостоянию с находившимися на севере китайскими округами Наннан и Тэбан. Для того чтобы защитить себя от возможной агрессии с севера, нужно было обладать сильным войском, подобным войскам этих округов. Требовалось активно перенимать не только систему организации войск, но и государственное устройство в целом. Кроме того, у Пэкче, очевидно, были торговые и культурные контакты с округами Наннан и Тэбан.

    Окончательное формирование государственности в Пэкче связывают с правлением короля Кои-вана (234-286). При нем пэкческая армия усилилась настолько, что сама атаковала китайские округа Наннан и Тэбан. В 246 г. в результате очередного похода в Тэбан был убит китайский губернатор этого округа.

    В 260 г. Кои-ван ввел 16 чиновничьих рангов и 6 категорий знатности. Одновременно был издан указ об обязательном ношении чиновничьей одежды, имевшей различные цвета в зависимости от ранга. Подобная четко определенная система должностей, во многом копируя китайскую, свидетельствовала о создании или попытке создания сильного государственного аппарата. Ряд корейских историков считают, что это была не чиновничья система в ее развитом виде, а лишь некая «письменная копия», отражавшая переходную ступень между главенствованием родоплеменной знати и зачатками выборности. Сам Кои-ван не являлся наследником предшествовавшей семьи ванов, а был выходцем из другого рода.

    В 262 г. в Пэкче были изданы законы о наказании чиновников за взяточничество и воровство. В 280 г. Кои-ван отправил в китайское государство Западное Цзинь послов с целью установления дипломатических отношений.

    Расцвет Пэкче приходится на IV в., когда в правление короля Кынчхого-вана (346-375) Пэкче завершило процесс подчинения окружающих территорий (бывшего Махана) и даже начинало снаряжать военные походы против соседних корейских государств. Например, в 370 г. в ходе очередного похода Пэкче против Когурё погиб когурёский король Когугвон-ван. В IV в. территория Пэкче простиралась на юг вплоть до корейского Южного моря[44], а на севере — до границ с современной провинцией Хванхэ.

    В IV в. в Пэкче окончательно закрепилось наследование престола от отца к сыну. Тогда же, согласно преданиям, начало составляться первое, не дошедшее до наших дней пэкческое историописание «Со-ги», т. е. «Летописи», что также свидетельствует о высоком уровне культуры и завершении процесса формирования государственности. В 384 г. в Пэкче официально, на уровне королевского двора, был принят буддизм.

    И в заключение хотелось бы обратить внимание на важность географического фактора при рассмотрении исторических процессов. Пэкче обладало самым удобным географическим положением в плане контактов с Китаем. С севера находились китайские округа Наннан и Тэбан, не отделенные от Пэкче естественными преградами. Желтое море, называемое корейцами «Западным морем», обеспечивало кратчайший путь до китайского полуострова Ляодун. Все это не в последнюю очередь обусловило высокие темпы развития государственности Пэкче.

    § 3. Силла

    Государство Силла имеет особое значение для истории Кореи. Именно оно оказалось сильнее двух других соседних корейских государств и сыграло роль первого объединителя Корейского полуострова. Создается впечатление, как будто и поныне земля бывшего королевства Силла — юго-восток Корейского полуострова, бассейн реки Нактонган — обладает какой-то «особенной силой». Многие политические лидеры, президенты Южной Кореи были выходцами из провинции Кёнсан, совпадающей по территории с королевством Силла периода Трех государств. Самые распространенные корейские фамилии ведут свое начало из Силла.

    Согласно легенде о Хёккосе, основателе Силла, это королевство образовалось еще в 57 г. до н.э., т.е. даже раньше, чем Когурё и Пэкче. Однако процесс становления государственности на Корейском полуострове тесно связан с процессом усвоения континентальной китайской культуры (что совсем не отрицает своеобразия всех трех корейских государств). Технологии производства изделий из бронзы и железа пришли в Корею из Китая. То же можно сказать об иероглифической письменности, особую роль которой в становлении государственности мы уже отмечали. Территории будущего королевства Силла были наиболее отдалены от Китая в сравнении с двумя другими государствами. Кроме того, на пути к Китаю значительными препятствиями выступали горные хребты Собэк и Тхэбэк. Поэтому можно говорить о том, что на Силла китайское влияние распространилось позднее. Средневековые хроники представляют королевство Силла самым древним из Трех государств. Современные историки объясняют это тем, что Силла являлось государством, объединившим Корейский полуостров, и, видимо, в средневековых корейских хрониках требовалось доказать право быть лидером: главенствующим может быть только то государство, чья история древнее.

    Легенда о Хёккосе, основателе Силла, представленная в «Исторических записях Трех государств» Ким Бусика[45], гласит:

    Во времена китайской династии Ранняя Хань [206 г. до н. э. — 8 г. н.э.] старейшины шести родов собрались на берегу реки Альчхон и стали думать, как им найти достойного человека на место государя. Поднялись на холм и увидели под горой Янсан клубящийся пар и лошадь, стоящую на коленях и кланяющуюся чему-то. Подошли ближе и обнаружили перед лошадью большое пурпурное яйцо. Лошадь, почуяв людей, заржала и взвилась в небо. Старейшины раскололи яйцо и нашли в нем дивной красоты мальчика, тело которого источало сияние. И назвали мальчика Хёккосе [что скорее всего является корейским словом, означающим «Правление, озаряющее мир»]. Яйцо было похоже на тыкву, а тыква называлась «пак», поэтому родовым именем (т. е. фамилией) Хёккосе стало Пак.

    Тогда же, когда было найдено яйцо, в деревне Сарянни у колодца Арен из бока дракона чудесным образом родилась девочка, которую назвали по имени колодца — Арен. Когда Хёккосе и Арен исполнилось 13 лет. Хёккосе вступил на престол, Арен стала его женой-государыней. Это произошло на первом году правления под девизом У-фэн (китайской династии Хань) [т.е. в 57 г. до н.э.]. Новое государство получило название Сораболь, а Хёккосе стал именоваться «косоганом». Правил Хёккосе 61 год, после чего вознесся на небо. Название государства Силла утвердилось гораздо позже.

    Таким образом, и в легенде об основателе Силла Хёккосе, подобно легенде об основателе Когурё Чумоне, мы видим мотивы чудесного рождения первого государя из яйца, что дает основание делать предположения об общих корнях культур Когурё, Пэкче (родственная связь основателей Пэкче с Чумоном) и Силла. Считается, что легенда о Хёккосе появилась в Силла позднее, чем легенды об основателях двух других государств, и испытала на себе воздействие первых двух.

    Название государства Сораболь, или Сара, Саро, происходит от названия одного из 12 протогосударственных объединений гук, находившихся на территории протогосударства Чинхан, одного из Трех Хан. В течение нескольких столетий Саро подчиняло окружающие гук, пока на территории бывшего Чинхан не образовалось единое государство, которое с начала VI в. стали называть Силла. В самом Саро и подчиненных ему территориях на протяжении нескольких столетий происходили изменения, свидетельствовавшие о постепенном становлении и усложнении институтов государственности.

    В южнокорейской историографии, с которой автор настоящей монографии в принципе согласен, историю формирования королевства Силла принято делить на три основных периода, которые связывают с изменением названия, а вместе с ним и функций главы государства.

    Первый период, длившийся до конца I в. до н. э. (начало точно определить пока не представляется возможным), называется периодом косоган и чхачхаун. Первые правители Силла — Хёккосе (57-3 гг. до н.э.), Намхэ (4-23 гг. н.э.) именовались не ванами. а косоганами. В дальнейшем всем силласким государям, за исключением Хёккосе, средневековая корейская историография приписала титул еан, что должно было указывать на легитимность и высокий статус их власти. Однако первые правители Силла не были ванами.

    Косоган — это корейское слово, записанное китайскими иероглифами, которые использовались исключительно для передачи звучания. Значение слова никак не связано со значением иероглифов, передающих это звучание. Оно указывало на главу рода и военного руководителя, а термин чхачхаун - на шамана или распорядителя различных церемоний жертвоприношений. Титулы косоган и чхачхаун на начальном этапе формирования Силла нередко применялись по отношению к одному лицу. Это означало, что глава рода мог одновременно быть военным руководителем и выступать «религиозным» лидером. При этом немало ученых считают, что во II-I вв. до н.э. население бывшего Чинхан с центром в Саро (Кёнчжуской равнине) еще не достигло такого уровня консолидации в политическом и военном отношении, чтобы можно было говорить о государстве. Особую роль в процессе формирования государства тогда играли всевозможные церемониалы жертвоприношений, важнейшими из которых были жертвоприношения духам предков.

    Следует отметить, что и в современной Корее, как в Южной, так и Северной, ежегодные церемониалы жертвоприношений духам предков в семейном и общегосударственном масштабах не потеряли своей актуальности.

    В первый период социально-экономической формой организации населения была сельская община.

    Второй период формирования Силла именуется периодом нисагым. Он начался в конце I в. до н. э. и продолжался до IV в. н. э. Нисагым[46] — новое название правителей союза Саро, указывавшее на его особый статус как главы союза родоплеменных протогосударственных объединений. Наряду с новым титулом нисагым, правители остальных протогосударств союза Саро продолжали называться косоганами.

    Власть нисагымов не всегда была наследственной. На собрании косоганов, согласно общему мнению, принималось решение либо о передаче власти по наследству, либо об избрании нового нисагыма. Чаще всего нисагымами становились главы родов Пак, Сок и Ким. Таким образом, отчасти выборная власть в Саро указывала на незавершенность процесса формирования государственности на этом этапе. Для установившейся монархической власти в Корее (как и на всем Дальнем Востоке) было характерно представление о небесном происхождении рода государя или его особой близости к Небу, что автоматически подразумевало передачу власти по наследству.

    Второй этап в формировании королевства Силла (Саро) связан не только с изменением характера верховной власти. В это время население покоренного Китаем Древнего Чосона в большом количестве переселялось на юг Корейского полуострова, в том числе и в Кёнчжускую равнину — центр формирования королевства Силла. Вместе с переселенцами в Силла (Саро) была принесена более развитая технология производства железных орудий труда. Это способствовало как экономическому, так и военному усилению района Кёнчжу.

    В I-II вв. продолжался процесс присоединения к Саро близлежащих территорий, так называемых «малых государств». Только в конце I — начале II в. в союз Саро вошли Уси-сангук, Кочхиль-сангук. Пи-чжигук, Чхопхальгук и многие другие. Ситуация в регионе складывалась таким образом, что трудно было избежать процесса присоединения. По соседству с Саро все более укреплялось и территориально разрасталось государство Пэкче, а также древнее корейское государство Кая.

    При этом основой союза Саро были шесть бу — родоплеменных объединений самого Саро, ставших впоследствии основой административной системы государства.

    Третий период формирования Силла, длившийся с конца IV до начала VI в., называют периодом марипкан. Марипкан — это еще одно название главы союза Саро. Этимологически слово марипкан связано со словами косоган или кан, указывавшими на глав союзов племен. Марип обозначает «великий» и свидетельствует об очередном повышении статуса верховного правителя.

    Этот период истории Силла характеризуется переходом власти к роду Ким в правление Нэмуль-вана (356-402) и окончательным закреплением передачи власти от отца к сыну, произошедшим в правление Нульчжи-вана (417-458). В столицу Силла (нынешний город Кёнчжу) со всей территории страны поставлялись продовольствие, самые разнообразные материальные ценности, рабы. Силлаские правители все более и более богатели, что очень хорошо можно проследить по королевским гробницам в Кёнчжу: чем позже построена гробница, тем больше она по размеру и тем богаче погребальная утварь.

    С начала VI в. название государства Саро было заменено на Силла, а силлаские государи стали именоваться ванами. Южнокорейские историки объясняют переход от исконно корейских наименований силласких государей к «прокитайским» связью с вассально-сюзеренными отношениями Кореи и Китая или процессом заимствования китайской культуры. (С точки зрения Китая, ванами должны были именоваться правители пограничных с Китаем государств, находившихся на более низком культурном уровне и обязанные подчиняться императору Китая.) Такой переход они объясняют тем, что в связи с ростом и расцветом Силла появилась объективная потребность в развитии культуры, в том числе политической. Поэтому Силла заинтересовалось Китаем как соседней державой, стало проявлять интерес к нему и воспринимать отдельные элементы его культуры. По этой причине силлаские правители стали именоваться ванами. Известен факт, что в 377 и 382 гг. при посредничестве Когурё Силла отправляло в Китай послов для представления при дворе китайского императора и утверждения статуса государства.

    В начале VI в. в Силла были установлены 17 должностных рангов, что свидетельствовало о создании более сложного государственного аппарата. Тогда же в Силла стал проникать буддизм. Что касается конфуцианства и его влияния в раннем Силла, то в исторической литературе этой проблеме почти не уделяется специального внимания. Однако поскольку и в самом Китае, и в сопредельных странах, например в Когурё и Пэкче, конфуцианство служило идейной основой формирования идеологии государственного управления, можно предположить, что и Силла, воспринявшее китайскую иероглифическую письменность, в известной степени также не избежало влияния конфуцианства.

    Глава 5. АДМИНИСТРАТИВНОЕ, СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО ТРЕХ ГОСУДАРСТВ

    § 1. Общие черты

    Говоря о социально-экономическом устройстве Трех государств, следует учитывать следующие важнейшие моменты: 1) различный характер социально-экономического устройства в зависимости от конкретного периода истории: начальный этап, этап расцвета или завершающий; 2) моменты сходства и различия; 3) разное время восприятия континентальной китайской культуры каждым из Трех государств.

    В настоящей главе речь пойдет главным образом о том периоде в истории Трех государств, когда уже можно говорить о завершении процесса формирования государственности. Каждому государству будет посвящен отдельный параграф. Однако прежде хотелось бы обратить внимание на некоторые общие черты в административном, социально-экономическом устройстве Когурё, Пэкче и Силла.

    В истории административной системы Трех государств выделяют два основных этапа. Первый, длившийся приблизительно с III по IV в., связывают с функционированием так называемых бу (условно можно перевести на русский язык как «область, район, округ»). Второй период, завершивший эпоху Трех государств, начался около IV в. и называется «системой округов и крупных городов».

    Бу были во всех Трех королевствах. В Когурё и Пэкче их было по пять, в Силла — шесть. Их основой стали родовые объединения, вокруг которых началось формировать каждого из Трех государств. Поэтому в литературе бу иногда еще именуют «кланами». Бу стали стержнем централизованной административной системы. Со временем, когда к территориям Когурё, Пэкче и Силла присоединялись все новые и новые земли, жители бу признавались за население, находившееся на более высоком положении. В дальнейшем, когда уже сформировалась система выдвижения на государственные должности, только выходцы из бу могли получить место в столице, в то время как выходцы их покоренных позднее территорий, даже если они были местными именитыми аристократами, могли рассчитывать только на должность в провинции. Бу подчинялись центральному правительству, но обладали известной степенью самостоятельности. Главы бу являлись членами государственного совета каждого из Трех королевств соответственно.

    В период «округов и крупных городов» бу в значительной степени утратили свою самостоятельность и превратились в обычные провинциальные административные единицы,

    В центре государственной системы каждого из Трех государств находилась фигура абсолютного верховного правителя. Власть концентрировалась в столичном городе, где образовывались особые органы, занимавшиеся отдельными ветвями государственного управления (условно их можно соотнести с понятием «министерство»). Местная администрация, реализовывавшая верховную власть в провинции, контролировалась или даже направлялась из центра, который опирался на военную силу. Вместе с аппаратом королевской власти формировались слои аристократии и служилого сословия, внутри которых существовала своя градация. Важнейшим было разделение аристократии и служилого сословия на столичную и местную. В целом общество состояло из трех основных групп: аристократия, простолюдины и «подлый люд». Наиболее типичными представителями последнего были рабы. Большинство населения составляли крестьяне. В исторической литературе нередко утверждается, что крестьяне обрабатывали принадлежавшую им землю[47].

    Вопрос о собственности на землю в период ранней истории Кореи до сих пор остается нерешенным. Исторические источники по истории Трех государств (I в. до н.э.—VII в.), истории Объединенного Силла (VII-X вв.) и даже последующей эпохи Коре (X-XIV вв.) специально не описывали крестьянское землевладение и землепользование. Поэтому историкам часто приходится лишь строить предположения, обращаясь к аналогиям с соседним Китаем. Однако, несмотря на предположительную собственность крестьян на землю (что, в свою очередь, тоже сомнительно, поскольку собственность не может быть абсолютной, пока отсутствует гарантированное право свободной купли-продажи), верховная собственность на землю и на остальные природные ресурсы принадлежала монарху, который, по мнению древних корейцев, был земным представителем всевластных Небес.

    Таким образом, считается, что на начальном этапе формирования государственности поля были личной или «государственной» (казенной) собственностью, в то время как леса, реки и пастбища в большинстве случаев были общинными (общественными). Личные поля не были в полном смысле слова частной собственностью, так как купля-продажа земли, если таковая имела место, происходила только с согласия большинства членов поселения. Глава поселения (дословно «хозяин деревни» — чхончжу) мог выступать в качестве представителя хозяина поля, т. е. в роли «верховного собственника». Крестьяне облагались государственным налогом (отдавали часть продукции земледелия) и податью (часть продукции домашнего ремесла), а также несли трудовую и военную повинности общегосударственного масштаба, привлекались на строительство ирригационных сооружений, крепостных стен и других подобных объектов.

    § 2. Когурё

    Поначалу власть в Когурё принадлежала семье Ко, члены которой были выходцами из клана (бу) Керубу. Достаточно высокое положение в обществе занимал и клан Сонобу, будучи правящим на ранних этапах формирования государственности, а также клан Чоллобу, откуда родом было большинство королевских жен.

    В Когурё ранее, чем в двух других королевствах, возникло четкое разделение на чиновничьи ранги, которых поначалу было 10. Позднее их количество увеличилось до 14. Наибольший интерес представляют две категории названий рангов. Первая заканчивается словом хён, что значит «старший брат», а вторая — словом сачжа, т.е. «посланник». Считается, что ранг с корневым словом «старший брат» указывал на тех, кто являлся выходцем из крупных родовых объединений бу, а ранг с корневым словом «посланник» — на остальных «обычных» выходцев из служилого сословия. При этом по китайским историческим источникам можно проследить следующую тенденцию: более ранние историописания («Вэй шу», «Чжоу шу», «Суй шу») указывают на то, что ранги «братьев» были выше рангов «посланников», в то время как более поздние («Тан шу») демонстрируют равное положение двух основных категорий рангов. Это означает, что имел место процесс постепенного уменьшения влияния родов и постепенного приближения характера государства к классическим для Кореи формам. Наличие в наименованиях должностных рангов слова хён, возможно, отражает существовавшую в ранний период истории Когурё практику наследования власти по линии братьев.

    Несмотря на отсутствие источников, фиксирующих наименования чиновничьих должностей в Когурё, исходя из градации рангов, можно сделать предположение о существовании как отдельных должностей, так и специальных государственных органов, исполнявших функции министерств.

    До IV в. основной административной единицей Когурё были бу. Их было пять и сначала они назывались по именам кланов, из которых выросли: Сонобу, Чоллобу, Суннобу, Кваннобу, Керубу. Затем бу стали именоваться по сторонам света: Западное, Северное, Восточное, Южное и Центральное. С одной стороны, правящая элита Когурё состояла в основном из выходцев пяти бу. С другой — вновь присоединенные к Когурё территории обладали известной степенью самостоятельности. Так, когда в начале III в. были присоединены земли Восточных Е, никто из когурёсцев не мог пересекать территории, подчинявшиеся поселениям Восточных Е, без специального на то разрешения. В противном случае пойманный нарушитель мог стать пленником, и бывали случаи, когда в качестве штрафа отбирали домашний скот.

    После IV в. основной административной единицей постепенно становятся так называемые «города-крепости» сон вместе с подчиненными им территориями (но это тоже лишь одно из мнений историков). Города-крепости входили в состав областей на, которые, в свою очередь, были частью бу. Управлялись города-крепости должностными лицами, присланными из столицы.

    На протяжении всей истории Когурё столицей государства были города Куннэсон в среднем течении реки Амноккан и Пхеньян на реке Тэдонган.

    В Когурё сложилось свое уголовное право. Вот некоторые его положения, дошедшие до нас из текстов средневековых источников: государственная измена, дезертирство, убийство карались смертной казнью; вор вносил компенсацию потерпевшему в 12-кратном размере; за убийство домашнего скота (лошади или вола) виновный обращался в рабство.

    Формирование в Когурё системы права (не только уголовного) многие исследователи связывают с принятием и распространением конфуцианства. В особенности его роль повысилась после основания высшей конфуцианской школы Тхэхак в 372 г., на втором году правления короля Сосурим-вана.

    § 3. Пэкче

    В Пэкче правящим королевским родом был род Пуё. Кроме того, еще восемь фамилий, ныне уже не существующих в Корее, относились к правящей элите: Са, Хэ, Хёп, Чин, Кук, Мок, Пэк[48]. Из этих восьми фамилий самыми влиятельными были семьи Чин и Хэ, откуда происходило большинство королевских жен.

    Считается, что в Пэкче ранее, чем в двух других государствах, возникла стройная система организации общества, четкая государственная структура. Это объясняется активным влиянием китайской культуры через приграничный китайский округ Наннан и по морю через полуостров Ляодун. Уже при короле Кои-ване в 260 г. сложилась четкая градация чиновничьих рангов, должностей, министерств. Всего в Пэкче было 16 рангов. К первому рангу относились руководители основных шести министерств. Кроме шести главных министерств, которые занимались дворцовыми делами, изданием королевских указов и т.п., было еще двенадцать «внутренних» и десять «внешних» ведомств. Первые ведали вопросами дворцовой и столичной жизни, вторые — делами в провинции.

    Одновременно с принятием новой системы должностей, структуры государственного аппарата пэкческое общество восприняло и внешние атрибуты новой государственной системы. Вместе с рангами в Пэкче было введено строгое разделение одежды по цвету в зависимости от ранга чиновника. Сановники 1-6-го рангов носили форменные одежды фиолетового цвета, с 7-го по 11-й ранг — малинового, а с 12-го по 16-й — синего цвета.

    Столица и ее окрестности имели пять административных округов бу — четыре именовались по сторонам света, а пятый назывался «центральным». В каждом бу было расквартировано по 500 человек войска. Остальная территория страны делилась на пять пан, т. е. «сторон», из которых четыре также носили названия сторон света, а пятая называлась «центральной». Каждая пан имела свой столичный город пансон. Малые столичные города управлялись губернаторами, назначаемыми из главной столицы. В подчинении у них находилось от 700 до 1200 человек войска.

    «Стороны» пан в свою очередь делились на уезды кун. В больших «сторонах» было по 10 уездов, в маленьких — по 6-7. Во главе уездов (всего 37) находились губернаторы, совмещавшие в одном лице гражданскую и военную власть. Самой низшей административной единицей Пэкче были укрепленные города сон, которых в Пэкче насчитывалось до двух сотен.

    Таково было четкое территориально-административное деление королевства Пэкче, в котором проявлялось известное влияние китайской политической культуры.

    Подобно Когурё, в Пэкче также сформировалось свое уголовное право, согласно которому убийцы, государственные изменники и дезертиры карались смертной казнью. Человек, обесчестивший женщину, становился рабом в доме потерпевшего. За воровство преступника отправляли в ссылку или заключали под стражу и изымали украденное в двукратном размере. Таким образом, как и в Когурё, основными видами наказания были смертная казнь, обращение в рабство или изъятие материальных ценностей.

    Социальное расслоение носило на себе отпечаток кланово-родовых отношений. К высшему сословию Пэкче относились восемь указанных ранее фамилий во главе с королевской семьей Пуё. К высшей части элиты принадлежали представители столичных фамилий Чин и Хэ. Со временем провинциальные кланы Ён, Пэк и Са стали занимать чуть более высокое положение в обществе Пэкче.

    Несмотря на развитую и самую раннюю на Корейском полуострове систему государственного управления, сформировавшуюся под значительным влиянием китайской политической культуры, высшие должности страны, сопоставимые по рангу с премьер-министром, избирались на собраниях высшего чиновничества — представителей восьми привилегированных родов. Три основные категории, на которые подразделялось все служилое сословие и в соответствии с которыми определялся цвет чиновничьей одежды (фиолетовый, малиновый, синий), также, очевидно, были каким-то образом связаны с элементами родового строя, поскольку считались более важными, чем подразделение на 16 рангов, соотносившееся с «классической» (китайской) системой управления.

    Положение свободного крестьянства Пэкче было аналогичным положению в Когурё с той лишь разницей, что в Пэкче уровень налогообложения и степень привлечения к трудовым повинностям не были постоянными, варьируясь из года в год в зависимости от урожайности[49].

    Люди, профессионально занимавшиеся ремеслом, относились к самой низшей социальной категории.

    § 4. Силла

    Рассмотрение отдельных аспектов социально-экономического устройства Силла, так же, как и истории принятия буддизма и формирования государственности в целом, показывает временное отставание королевства Силла от двух других корейских государств в становлении единой системы централизованного управления.

    В государстве Силла правящим родом был род Ким. Второе по значимости место занимал род Пак, откуда происходило большинство королевских жен и наложниц. Однако на ранних этапах формирования Силла род Пак был правящим.

    Деление служилого сословия Силла на 17 рангов сложилось к началу VI в., ко времени правления короля Попхын-вана (514-539), т.е. на три столетия позже, чем в Пэкче. (Текст указа короля Юри-вана о введении «17 рангов сановников» от 32 г. н.э. следует считать скорее мифическим, нежели отражающим реальные события.) В многосложных названиях рангов с 1-го по 9-й, т.е. более чем в половине наименований, завершающими были слоги кап или чхан, которые многие ученые еще соотносят со словом хан, обозначающим главу крупного родового объединения. Иными словами, и в VI в., несмотря на большую формализацию системы государственного управления, высшие придворные должности занимали главы еще существовавших тогда родовых объединений.

    Помимо деления на ранги в Силла существовала своя уникальная система сословного деления, именовавшаяся колъпхум, что дословно означает «качество кости», т. е. «качество рода», «качество происхождения».

    Аристократия, или люди «благородного происхождения», делились на пять категорий. Высшей была категория сонголъ, или «священная кость». К ней относились члены правящего рода Ким, причем лишь те, кто потенциально имел право занимать королевский престол: дети короля, его братья, в особых ситуациях — его дяди и т. п.[50] За категорией сонголъ следовала категория чинголь, т. е. «истинная кость». К ней относились остальные представители правящего рода Ким, не имевшие права наследования престола. Пока нет единства мнений о том, какая линия родства — отцовская или материнская — признавалась в Силла главной. Возможно, в разное время доминировать могла как первая, так и вторая. Ниже чинголъ располагались номерные категории тупхум, что значит «качество головы», «ранг головы». Применительно к аристократии Силла говорят о категориях тупхум с 6-й по 4-ю (юктупхум, одупхум, садупхум). Категории тупхум с 3-й по 1-ю в текстах источников не встречаются. Предполагают, что на начальном этапе формирования системы колъпхум низшие категории также определялись, но они включали не аристократию, а людей незнатного происхождения. Однако из-за незначительности уровня обладателей низших категорий, их слишком большого количества и, соответственно, сложности проверки соблюдения регламентации, определявшихся системой колъпхум, номерные категории с 3-й по 1-ю были вскоре отменены и стали обозначаться единым понятием пэтссок, или пхёнмин, т. е. «простолюдины».

    В середине VII в., во времена правления королевы Чиндон-нёван[51] (647-653), исчезло высшее сословие «священной кости» сонголъ, поскольку слишком сложно стало определять, имел ли тот или иной представитель правящего рода право занимать королевский престол. В результате со времени правления короля Мурёль-вана (654-660) наследниками престола стали выходцы сословия «истинной кости» чинголъ.

    Таким образом, к тому времени, когда королевство Силла объединило Корейский полуостров под своей властью, т.е. к концу VII в., в государстве оставалось пять основных категорий населения: «истинная кость» чинголъ, 6, 5 и 4-я категории тупхум, а также простолюдины. В научной литературе встречается мнение, что в дальнейшем и категория 4-го тупхум также стала постепенно исчезать.

    Сословное деление по системе колъпхум имело важное значение в строительстве аппарата власти. В зависимости от происхождения, т. е. принадлежности к той или иной сословной категории, давались чиновничьи должности. Отнесенные к сословию 6-го тупхум не могли занимать должности выше 6-го ранга, 5-го тупхум — должности выше 10-го ранга, 4-го тупхум — должности выше 12-го ранга. Кстати, именно это положение наглядно показывает то, что в I тысячелетии н. э. конфуцианство, в частности в области права, было заимствовано в Силла лишь в своих внешних формах, ибо согласно конфуцианским представлениям, должность чиновника мог занять любой человек, независимо от происхождения (если только он не принадлежал к категории «подлого сословия»[52]). В идеале главными критериями при отборе претендентов на государственные должности были лишь их знания и умения. Конечно, и в Китае эти требования нередко нарушались, что было вызвано отчасти причинами объективного характера: только аристократическая семья могла создать своим детям условия для получения необходимого образования.

    Система колъпхум регулировала не только процесс отбора на государственные должности, но и повседневную жизнь силласцев: ограничивался размер комнат личных домов (так, у сословия чинголъ длина и ширина комнаты не могла превышать величины в 24 песок[53], у 6-го тупхум — 21, у 5-го — 18, у 4-го — 15 чхок), цвет одежды, тип повозки, посуду, которой дозволялось пользоваться[54].

    Центральные органы власти, соотносимые по функциям с понятием «министерство», образовались в Силла довольно поздно. Причем появлялись они постепенно, как бы вводились королевскими указами по мере необходимости.

    Первым в Силла создали военное министерство Пёнбу. Это произошло на 3-м году правления Попхын-еана, т. е. в 516 г. Некоторые южнокорейские исследователи считают, что такой приоритет военного ведомства указывает на военный («воинственный») характер культуры Силла VI в. В 531 г. был образован Сандэдын — совещательный орган при государе, ведавший делами сословия чинголь. Государственный совет возник только 565 г. Центральное министерство Чипсабу во главе с премьер-министром чунси было учреждено еще позднее — в 651 г., за 17 лет до падения королевства Когурё и за 9 лет до падения Пэкче, тогда, когда Силла стало иметь тесные союзнические отношения с Китаем династии[55] Суй (589-617) и затем — династии Тан (618-907).

    Местные органы власти создавались следующим образом. Шесть старинных родоплеменных объединений бу послужили основой для формирования королевской столицы. Именно выходцы из шести бу пополняли кадры как столичного, так и высшего провинциального чиновничества.

    На местах сначала учредили так называемые «малые столицы» — Асичхон (нынешний Хаман) в 514 г., Кугвон (нынешний Чхунчжу) в 557 г., Хасылла (нынешний Каннын) в 639 г. С 505 г. в качестве местной административной единицы начали появляться округа чжу. Причем опять-таки не сразу по всей территории страны, а постепенно. Лишь во времена правления короля Чинхын-вана (540-576) был издан указ об учреждении в провинции пяти округов чжу и присвоении им названий по сторонам света с Центральным «посередине», подобно тому, как это было в Когурё и Пэкче. Тогда же округа были разделены на уезды кун. Слова чжу и кун — корейское прочтение китайских иероглифов, обозначавших в Китае соответствующие административные единицы. Введение чжу и кун в Силла, возможно, указывает на прямое пэкческое или опосредованное китайское влияние на силласкую систему местного управления. Низшей административной единицей Силла были либо поселения чхон (дословно — «деревни»), либо укрепленные города сон. Округа и уезды управлялись присланными из столицы «губернаторами», в распоряжении которых находились государственные войска.

    Как указывается в специальной литературе, большинство рядового населения государства Силла обрабатывало принадлежавшую им землю. Так же как и в соседних Пэкче и Когурё, крестьяне облагались налогом и податью, привлекались к трудовой деятельности общегосударственного масштаба. Например, в 536 г. 7000 человек были задействованы на ремонте дамбы Чхончже у реки Ёнчхон.

    Об уголовном законодательстве в королевстве Силла, в отличие от Пэкче или Когурё, в литературе практически не упоминается.

    Итак, в социально-экономическом устройстве Трех государств, хотелось бы выделить ряд основных моментов.

    Ранее всего органы центрального и местного управления сформировались в Пэкче — около III в. В сфере государственного строительства китайское влияние в Пэкче было максимальным.

    В Силла система центрального и местного управления оформилась позднее — в VI-VII вв. И здесь становление системы государственного управления также было связано с усилением интенсивности контактов с Китаем.

    В Силла, по сравнению с другими корейскими государствами, влияние родового строя было наиболее сильным, сложилась уникальная система сословий колъпхум, плохо сочетавшаяся с конфуцианскими представлениями об управлении государством, проникавшими на Корейский полуостров вместе с китайской письменностью и культурой в целом.

    К концу периода Трех государств (VII в.) все более сокращалась степень самостоятельности местных административных единиц, все больше подчинявшихся центральной власти, шла универсализация всех территориальных составляющих того или иного королевства. В результате усиливались связи между отдельными частями каждого из трех королевств. И, как следствие, постепенно складывалось этническое самосознание жителей, начали появляться такие понятия, как «когурёсцы», «пэкчесцы», «силласцы».

    В течение длительного периода времени, пока происходило становление Трех государств, они сосуществовали в относительном мире. И лишь когда государства усилились и расширились настолько, что их границы начали соприкасаться друг с другом, в V-VI вв., начались межкорейские войны. Им будет посвящена отдельная глава.

    Пока Китай был раздроблен, а Когурё представляло собой сильное единое государство, занимавшее огромные по нынешним корейским меркам территории, с Китаем также поддерживались достаточно мирные отношения. Кроме того, одно время у когурёсцев даже бытовала точка зрения, согласно которой не Китай, а их государство, Когурё, является серединным, т. е. «центром вселенной». Однако объединенный Китай, сначала под властью империи Суй (581-618), но главным образом в эпоху Тан (618-907), расставил все на свои места.

    Глава 6. КУЛЬТУРА КОРЕИ ПЕРИОДА ТРЕХ ГОСУДАРСТВ

    § 1. Верования

    В самом начале истории Трех государств верования были местными, т. е. изначально присущими народам, пришедшим на Корейский полуостров в период неолита. Все их условно можно обозначить как шаманизм, имея в виду его основные черты — веру в «ответственных» за различные сферы жизни духов, особую роль шамана как посредника в общении человека с духами и церемонию различных жертвоприношений (совсем не обязательно кровавых) как основу примитивного церемониала.

    Действительно, первые правители Саро — будущего государства Силла именовались чхачхаун, что связывается с понятием  «шаман».  На начальных этапах формирования Трех королевств шаманизм мог исполнять общегосударственные функции: определять основные направления деятельности государства; «предотвращать» стихийные бедствия и прочие беды общегосударственного масштаба; «способствовать» скорейшему преодолению последствий стихийных бедствий, войн и т.п.; «предсказывать» большие потрясения. Например, считается, что в правление силлаской королевы Сондон-нёван (632-646) шаманы предсказали вторжение пэкческих войск.

    С IV в. на Корейском полуострове начинает распространяться буддизм, который принято считать господствующей религией Трех государств. Буддизм — изначально индийская религия — в Корею пришел из Китая, т.е. уже будучи трансформированным и подготовленным для сравнительно быстрого распространения. К IV в. на китайский язык, ставший письменным языком древнекорейских королевств, были уже давно переведены основные буддийские канонические сочинения.

    Со временем наибольшей популярностью в Корее стала пользоваться особая китайская школа буддизма, возникшая в VI в. В отечественной литературе ее называют чанъ-буддизм, когда речь идет о Китае, дзэн-буддизм, когда говорят о Японии, или сон-буддизм, если имеется в виду Корея.  Ч'ань, дзэн, сом — это различное прочтение одного и того же китайского иероглифа, обозначающего понятия «созерцание», «транс». Уже в VII в. китайская школа чань разделилась на северную и южную. Северная, каноническая, утверждала, что просветление — это закономерный результат длительных усилий человека. Со временем она пришла в упадок и заглохла. Образование южной школы чанъ связано с деятельностью знаменитого китайского монаха Хуэйнэна (638-713). Ее сторонники считали, что просветление происходит внезапно, с помощью некоторого интуитивного толчка. Учение этой школы впоследствии стало господствующим в чань-буддизме. Корейский буддизм конца I — начала II тысячелетия в целом также является чаньским (южной школы), хотя и со своими особенностями. Однако в IV-VI вв. буддизм, принятый в трех корейских государствах, был еще классическим, хотя и китаизированным буддизмом Большой колесницы — Махаяна, или Малой колесницы — Хинаяна[56]. Чань-буддизм начал распространяться в Корее только с 784 г.

    История проникновения буддизма на Корейский полуостров известна и достаточно хорошо описана в отечественной литературе[57].

    Ранее всего буддизм был принят в Когурё. Правитель китайского государства Цинь в 372 г. отправил в Когурё посланника, которого сопровождал монах Шуньдао (корейское прочтение имени — Сун-до). Сундо привез с собой канонические буддийские книги и статуэтки. Происхождение Сундо неизвестно, говорят, что он был родом из Цзинь. В 374 г. в Когурё приехал другой китайский монах из государства Вэй по имени Эдао (по-корейски — Адо). Оба монаха остались в Когурё, основали монастыри. С тех пор жители Когурё начали активно принимать буддизм. Во многом распространению буддизма способствовал знаменитый когурёский «Король — расширитель земель» — Квангэтхо-ван (391-412). В 392 г. он издал указ о строительстве в Пхеньяне девяти буддийских храмов. Кстати, именно Квангэтхо-ван впервые построил Храм предков королей Чонмё и стал совершать ежегодные королевские церемонии жертвоприношений духам земли. В королевство Пэкче, согласно сообщениям корейских исторических хроник «Самгук саги» Ким Бусика и «Самгук юса» Ирена, буддизм также проник достаточно рано. В 384 г. к королю Чхимню-вану прибыл монах по имени Маранантха (корейская транскрипция индийского имени). Его родина неизвестна. Король радостно и с уважением принял монаха. С тех пор буддизм стал процветать и в Пэкче.

    Позднее всего буддизм был воспринят королевством Силла, несмотря на то, что в «Самгук саги» есть сообщение о том, что в 4 г., во времена «короля» Намхэ-вана (4-23) правитель уезда Анчхан видел, как 53 золотых статуи Будды Шакьямуни, «прибыв в местный порт, отправились в горы Кымгансан». Об этом доложили правителю, после чего было решено построить буддийский храм в горах Кымгансан, который назвали Ючжомса (храм с таким названием действительно существовал в Кымгансане по меньшей мере до конца XIX столетия). Однако в Силла государственность оформилась позднее, чем в других королевствах, поэтому вряд ли это «сообщение» можно отнести к разряду исторических.

    Буддизм хорошо подходил для процесса формирования централизованного государства. Правитель ассоциировался с Буддой. Из этого вытекала необходимость беспрекословного подчинения верховному правителю. Однако протогосударственные союзы I в. на территории будущего королевства Силла не были готовы к принятию буддизма.

    В Силла буддизм распространялся труднее, чем в других королевствах. Еще в правление государя Нульчжи-вана (417-457) в Силла пришел буддийский монах по имени Мохуцзы (по-корейски — Мук-хочжа). В государстве не признавали буддизм, и монаху пришлось жить, скрываясь в доме человека по имени Море. При этом монах как-то однажды помог даже вылечить заболевшую королеву. В 479-499 гг. в доме того же человека проживал другой буддийский монах по имени Адо (Его имя записывается теми же иероглифами, что и имя монаха Адо, жившего в Когурё в IV в.). Таким образом, буддизм находил в Силла все большее число последователей, но все еще не принимался на государственном уровне.

    Окончательное признание буддизма в Силла произошло лишь в VI в., во времена правления государя Попхын-вана (514-539). Его имя как раз и означает «Король процветания буддийского закона». По поводу принятия буддизма в «Самгук саги» зафиксировано такое предание. В 528 г. (встречается также указание на 527 г.) силлаский сановник по имени Ичхадон (по фамилии Пак) решил принести себя в жертву во имя процветания буддизма. Он сказал: «Казните меня. И если свершится чудо, значит буддизм — верное учение». Тогда Ичхадону отрубили голову и из его тела полилась белая кровь.

    В целом на Корейском полуострове в I тысячелетии отмечают два пика распространения буддизма: в VI-VII вв. и в XI — начале X в. Интересно отметить, что оба пика совпадают с почти аналогичными по времени периодами в истории Кореи. В VI-VII вв. наблюдался максимум военного противостояния между Тремя государствами, закончившийся гибелью двух из них и объединением Кореи под эгидой королевства Силла. В XI-X вв. имел место распад Силла на Поздние Три государства и дальнейшее объединение Кореи под властью новой династии Коре. Иными словами, когда в Корее I тысячелетия появлялась объективная необходимость объединения страны, в качестве консолидирующей религии всегда выступал буддизм.

    Несмотря на то что господство буддизма в Когурё, Пэкче и Силла является общепризнанным фактом, это совсем не означает, что в Трех государствах не обращалось внимания и на другие дальневосточные религии. Например, когурёский государь Ёнъян-ван (590-617) интересовался китайским даосизмом. В 625 г. из Когурё в Китай эпохи Тан (618-907) были специально посланы люди для подробного изучения даосизма, который стал в королевстве разрешенной религией наравне с буддизмом. Как сообщает буддийский монах Подок, в 650 г., узнав о том, что в Когурё почитают даосизм и не верят в Будду, он принял решение о необходимости ухода на юг в Пэкче.

    Особое место в культуре Трех государств занимало конфуцианство, возвышаясь над всеми религиями и являясь универсальным регулятором отношений в обществе и государстве.

    § 2. Конфуцианство и письменность

    Конфуцианство, как известно, является идеологическим учением, которое появилось в Древнем Китае. Основатель учения Конфуций жил в 552-479 гг. до н. э. При жизни он собрал школу учеников, которые записывали высказывания учителя. В результате были составлены труды, авторство которых приписывается или лично Конфуцию, или его последователям. Судьба учения в Древнем Китае была непроста. Нередко его сторонники подвергались гонениям. Однако в конечном итоге конфуцианство покорило не только сам Китай, но и сопредельные с ним государства, в том числе и Корею, став основой идеологии государственного управления.

    В принципе, невозможно адекватно изложить суть учения Конфуция в сжатой форме[58]. Однако попытаемся отдельными штрихами обозначить главное, что поможет понять влияние конфуцианства на историю Кореи. И в этом нам помогут некоторые реалии Южной Кореи 1990-х — начала 2000-х годов.

    В любом книжном магазине Южной Кореи, как в столичном, так и в самом маленьком провинциальном, всегда продаются конфуцианские классические сочинения. Это прежде всего так называемые «Четверокнижие»[59] и «Пятиканоние». К «Четверокнижию» относятся: «Суждения и беседы» Конфуция (по-китайски — «Луньюй», по-корейски — «Ноно»), «Великое учение» («Дасюэ» — «Тэхак»), «Учение о середине» («Чжунъюн» — «Чунъён») и «Мэн-цзы» (по-корейски — «Мэнчжа»). Мэн-цзы — имя конфуцианского мыслителя IV-III вв. до н.э., являющегося автором одноименного сочинения.

    «Пятиканоние» составляют «Книга песен» (по-китайски — «Ши цзин», по-корейски — «Сигён»), «Книга книг» («Шу цзин» — «Согён»), «Записи о ритуалах» («Ли цзи» — «Еги»), «Весны и Осени» («Чуньцю» — «Чхунчху»), «Книга перемен» («Ицзин» — кён»; еще книгу называют по-корейски «Чуёк», т.е. «Чжоуская [книга] перемен»).

    Указанные издания содержат как текст на языке оригинала—древнекитайском, так и перевод на корейский язык. На последней странице таких книг нередко печатают так называемые «Три заповеди» (по-китайски — «Саньган», по-корейски — «Сам-ган») и «Пять норм морали» (по-китайски — «Улунь», по-корейски — «Оркж»). Можно сказать, что в этих заповедях и нормах заключена квинтэссенция конфуцианства. В современных южнокорейских деревнях в «Павильонах (для собраний] престарелых» (Ноипчжон) которые есть практически в каждой деревне, в большинстве случаев можно увидеть каллиграфически записанные тексты Трех заповедей и Пяти норм морали. Автором Трех заповедей является китайский конфуцианский ученый эпохи Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.) Дун Чжуншу (190 (179?)-120 (104?) гг. до н.э.). Они звучат так:

    — сын служит отцу;

    — подданный служит государю;

    — жена служит мужу.

    При этом следует отметить одну важную деталь. Перевод глагола «вэй» (по-корейски — «ви») на русский язык в значении «служить» довольно условен. Глагол заключает в себе и выражение некоей «обратной связи», т. е. взаимной заботы отца о сыне, государя о подданном, мужа о жене.

    Пять норм морали заимствованы из текста пятой главы «Мэн-цзы» — одного из канонов «Четверокнижия»:

    — государь и подданный имеют чувство долга [в отношениях];

    — отец и сын имеют родственную близость [в отношениях];

    — муж и жена имеют различия [в отношениях, по своей роли в семье и обществе];

    — старший и младший имеют порядок [в последовательности приоритетов];

    — друзья имеют веру [в отношениях].

    Таким образом, важнейшим в конфуцианстве, по мнению большинства южных корейцев, отраженном в частом воспроизведении Трех заповедей и Пяти норм морали, является идея служения младшего старшему и забота старшего о младшем. При этом такие строго регламентированные отношения строятся не на слепом подчинении одних другим, а на искреннем понимании полезности поддержания рекомендуемого порядка. А если учитывать особое внимание конфуцианства к ритуалу, то становится понятна его положительная роль как в процессе формирования Трех государств, так и в дальнейшем управлении ими.

    Конфуцианство начало распространяться в Когурё, Пэкче и Силла раньше буддизма или практически одновременно с ним, но скорее всего — одновременно с проникновением на Корейский полуостров китайской письменности. Письменность невозможно усвоить без изучения текстов, написанных с использованием этой письменности. Старейшими каноническими произведениями в Китае были конфуцианские тексты. Поэтому вместе с иероглифической письменностью в Корею проникало конфуцианство. Такого же мнения придерживаются и отдельные южнокорейские ученые[60]. В китайском историческом сочинении «Старая история династии Тан» («Цзю Тан шу», составлена между 936-942 гг.) сказано, что в Когурё и Пэкче изучали «Пятиканоние», труды Конфуция и китайские классические историописания. Надпись на силлаской стеле, обнаруженной в районе буддийского храма Сокчанса, также гласит, что в Силла изучали «Книгу песен», «Записи о ритуалах», «Весны и осени».

    Высшие учебные заведения для наследников престола и высшей аристократии, основывавшиеся в Трех государствах, также строили процесс обучения на конфуцианской классике. В Когурё такое учебное заведение, именовавшееся Тхэхак, было основано в 372 г. В Пэкче в IV в. была придворная должность пакса, что соответствует понятию «доктор наук», указывающая на существование конфуцианской системы высшего образования,

    Развитие историописания является еще одним свидетельством особой роли конфуцианства в Трех государствах. Традиция историописания была воспринята Кореей из Китая. В Китае основоположниками классического историописания были сам Конфуций, которому приписывается историческое сочинение «Весны и осени» (или по меньшей мере его редакция), а также Сыма Цянь (145-85? гг. до н. э.), составивший знаменитые «Исторические записки» («Ши цзи»). В этих сочинениях подборка фактов и их трактовка осуществлялись в соответствии с конфуцианскими представлениями о человеке, обществе и т. д.

    Тексты исторических сочинений, писавшихся в Трех государствах, не сохранились до наших дней. Однако известно, что в Когурё составлялось историописание «Записи об оставшемся [от прошлого]» («Юги») в 100 томах, которое позднее, в 600 г., доктор высшей школы Тхэхак по имени Ли Мунчжин свел в пятитомное сочинение «Новое собрание [сочинений]» («Синчжип»). В Пэкче доктор Ко Хын в правление государя Кынчхого-вана (346-375) написал исторический труд «Летописные записи» («Соги»). В знаменитой японской хронике «Анналы Японии» («Нихон секи») говорится, что в Пэкче составлялись «Анналы Пэкче» («Пэкче ги») и «Основные анналы Пэкче» («Пэкче понги»).

    Несмотря на значительное влияние китайской культуры на государства Корейского полуострова, жители Когурё, Пэкче и Силла старались развивать свою собственную национальную культуру. Так, процесс, который выше был обозначен как заимствование китайской письменности, на самом деле означал заимствование китайского письменного языка вэньянъ, который в Корее стали называть ханмун, что значит «ханьские письмена» (т.е. письмена Китая). Иными словами, в разговорной речи когурёсцы. пэкчесцы, силласцы говорили на своем родном языке, а писали иероглифами по-китайски. Поэтому уже в III в. в Силла попытались приспособить китайские иероглифы для записи силлаского разговорного языка. Учитывая, что китайский и корейский (силлаский) языки принадлежат к разным языковым семьям, можно понять, насколько сложную задачу поставили перед собой силлаские ученые. В результате появился письменный язык иду, что значит «чиновничье письмо» (поскольку писали в те времена в основном государственные служащие). Однако письменный язык иду оказался настолько сложным и неудобным, что со временем вышел из употребления, и корейцы вернулись исключительно к ханмуну. И все же, забегая вперед, хотелось бы отметить, что желание корейцев писать на своем родном языке было настолько велико, что они в XV в. первые и единственные на Дальнем Востоке изобрели собственный буквенный алфавит.

    § 3. Материально-техническая культура

    Когда в корейской или отечественной литературе речь идет о развитии материальной и духовной культуры ранней Кореи, то указывают на процесс, состоявший из трех основных этапов: 1) частичное заимствование культуры из Китая; 2) ее «кореизация», или «творческая переработка» на корейский манер, синтез с местной культурой; 3) «реэкспорт» культуры в Японию. Последний момент особо подчеркивается в исторической литературе Кореи, как Южной, так и Северной.

    Пути заимствования континентальной культуры были различными для каждого из Трех государств. Когурё поддерживало более активные контакты с северными китайскими династиями, Пэкче — с южными, а Силла знакомилось с культурой Китая опосредованно — через Когурё и Пэкче.

    О «материально-технической» культуре ранней Кореи как некоем самостоятельном элементе культуры говорить непросто, поскольку техника и наука оказываются тесно связанными с искусством, как, например, в случае с ремеслом, и трудно отделить техническую сторону от художественной. Тем не менее в общих чертах попробуем познакомить читателя с самыми интересными достижениями Трех государств в сфере техники и науки.

    Когурё было известно своими успехами в области строительства—каменного, земляного, деревянного и смешанного (дерево, земля, камень). Особенно хорошо когурёсцы строили стены, окружавшие их города. Например, стена первой когурёской столицы — города Куннэсон имела высоту порядка б метров. Материал стены — природные необработанные камни, очень плотно подогнанные друг к другу. Иногда в стене попадаются и обтесанные камни. Архитектурно-строительная особенность стены состоит в том, что ее основание выложено из крупных камней, а верхняя часть — из мелких. Следует отметить, что в ту же эпоху в Китае крепостные стены строили из камней одинакового размера. Считается, что когурёская техника строительства стен более примитивна, чем китайская. Однако в плане затрат и скорости постройки она была более выгодной, а по крепости когурёские стены ничуть не уступали китайским.

    О других технических достижениях Когурё известно из настенных росписей гробниц IV-VI вв. когурёских высокопоставленных сановников. Самой известной является так называемая «гробница № 3 [уезда] Анак». На фресках можно увидеть изображение ножной мельницы, ткацкого станка, совершенной по форме и конструкции повозки.

    В Пэкче была высоко развита техника производства холодного оружия, которое часто украшали эпиграфикой. Самым известным экземпляром является ритуальный «Меч с семью ответвлениями» («Чхилъчжидо»), изготовленный в 369 г. и имеющий 61 знак с обеих сторон.

    Пэкче также знаменито созданием водопровода. Его остатки были обнаружены в районе гор Огыысан уезда Иксан. Глиняные трубы, из которых был собран водопровод, имеют различный диаметр с двух сторон, что позволяет вставлять их одна в другую и делать таким образом соединение удобным и простым. Для примера: в Китае того же времени трубы водопровода имели одинаковый диаметр с обеих сторон, и для их соединения приходилось делать особые соединительные швы, что было неудобно.

    Кроме того, Пэкче известно так называемой «сельскохозяйственной революцией V в.»: с этого времени на рисовых полях с периодичностью в один год попеременно с рисом стали сеять просо, давая возможность полю отдохнуть и одновременно повышая его урожайность. В Пэкче существовала высокоразвитая система ирригации и мелиорации.

    Силла известно изделиями из полудрагоценных камней, стекла, золота. Силлаская керамика изготавливалась в печах, где температура поддерживалась на уровне 1000°С. Подробнее о силласком ремесле как искусстве речь пойдет ниже.

    В Силла получила значительное развитие астрономия. В VII в. в районе столичного города Кёнчжу была построена древнейшая на Дальнем Востоке астрономическая башня цилиндрической формы высотой около 9 м, диаметром у основания 5 м и в верхней части — 3 м.

    Согласно сообщениям более поздних источников, можно с уверенностью говорить о том, что во всех Трех государствах были развиты география и медицина.

    § 4. Архитектура

    От жилых домов Трех государств не сохранилось практически ничего. Если говорить о комплексах «королевских дворцов», устройство которых в корне отличалось от европейских, то от них остался лишь фундамент. То же можно сказать и о буддийских монастырях. Однако до наших дней сохранились отдельные гробницы королей и высокопоставленных сановников, а также каменные пагоды.

    Гробницы Когурё подразделяются на «круглые» и «квадратные». Чтобы понять принципы такой классификации, требуется хотя бы несколько слов сказать об устройстве захоронений высшего сословия Трех государств. Всякая гробница имела погребальную камеру, которая могла состоять из нескольких помещений. В погребальную камеру помещался каменный гроб с телом «хозяина» (или хозяев) гробницы, а также всевозможные предметы, которыми он должен был «пользоваться» в загробной жизни. Стены погребальной камеры, если они были выложены из камня, нередко расписывались изображениями сцен из жизни покойного. Поверх погребальной камеры насыпался огромный холм. Чем выше было положение хозяина при жизни, тем большим по размеру мог быть холм. Иногда вместо земляного холма поверх погребальной камеры складывали каменную пирамиду. Гробницы классифицируют по форме холма. Каменные пирамиды были только квадратными в сечении, земляные холмы могли быть по форме как круглыми в сечении, так и квадратными.

    Погребальные камеры когурёских гробниц всегда строились из камня, в том числе из дорогого гранита или мрамора. Независимо от количества помещений, погребальная камера имела выход на южную сторону, который после завершения церемонии захоронения всегда наглухо заваливался. Потолок когурёских погребальных камер имел, как правило, ступенчатую форму и в сечении был квадратным или многогранным. Если гробница состояла из нескольких помещений, то в месте соединения первой и второй комнат могли устанавливаться каменные восьмигранные колонны. Считается, что подобное устройство гробниц было заимствовано Когурё из ханьского Китая (206 г. до н.э.— 220 г. н.э.). Большинство когурёских гробниц находится в районе Пхеньяна — второго столичного города Когурё.

    Гробниц Пэкче сохранилось меньше. Они также сосредоточены в районе бывших столичных городов (современные города Кончжу и Пуё). Форма земляных холмов пэкческих гробниц — в основном круглая или квадратная. Погребальные камеры — прямоугольные или квадратные, напоминают когурёские захоронения. Однако в них был использован другой материал и отличался тип каменной кладки. Иногда стены погребальных камер выкладывали из кирпича. Потолок камер нередко представлял сужающуюся кверху пирамиду. Однако встречаются погребальные камеры с потолком в форме арки, как, например, в гробнице короля Мунён-вана (501-522), обнаруженной в пригороде города Кончжу в 1971 г.[61]

    Силлаские гробницы по форме в основном круглые или тыквообразные — такими они получаются, когда рядом друг с другом строят сразу две гробницы. Большинство из них находится в районе силлаского столичного города Кёнчжу. Погребальные помещения силласких гробниц могли строиться из камня или из дерева и камня. В последнем случае строительная технология была наиболее проста: в месте погребения устанавливался гроб, а рядом с ним — всевозможные предметы для загробной «жизни» хозяина. Сверху строилась деревянная камера, которая затем обкладывалась камнями размером с человеческую голову. Поверх камней насыпался земляной холм.

    Места буддийских монастырей в основном находят на территории Когурё и Пэкче. В Силла, до объединения этим королевством Корейского полуострова в VII в., также было восемь монастырей, но пока обнаружено местоположение двух из них. По фундаментам строений можно судить о планировке монастырей, которая была стандартной для всех Трех государств и сохранялась впоследствии на протяжении многих столетий.

    В качестве примера рассмотрим устройство безымянного когурёского буддийского монастыря, обнаруженного в 1938 г. в селении Чхо-намни, недалеко от Пхеньяна. В центре монастырской территории находится фундамент восьмигранного здания — большой деревянной пагоды. С южной стороны обнаружен фундамент ворот; с северной, западной и восточной — остатки прямоугольных строений, в которых совершались буддийские церемонии. У северного здания была небольшая пристройка, в которой располагалась монастырская школа. На всей территории монастыря археологи находили остатки утвари и культовых предметов. Четкая ориентация строений по сторонам света была обязательной.

    Остатки пэкческого монастыря у селения Кунсури и силлаского монастыря Хванъёнса указывают на то, что в центральной части могло находиться главное помещение для молений, а пагоду располагали южнее, у ворот.

    Пагоды в Трех государствах поначалу строились исключительно из дерева и лишь позднее — из камня. От деревянных пагод ранней Кореи до настоящего времени не сохранилось ничего, кроме фундамента. Поэтому трудно точно установить их форму или размеры. Считается, что самые величественные и сложные по архитектуре пагоды строились в период Объединенного Силла (VII-X вв.). Они имели четыре грани.

    В Когурё и Пэкче от строительства деревянных пагод сразу перешли к постройке каменных. В Силла, по мнению ряда южнокорейских ученых, имел место промежуточный этап строительства кирпичных пагод чонтхап. В Южной Корее есть и другая теория, утверждающая, что силлаские кирпичные пагоды никак эволюционно не связаны ни с деревянными, ни с каменными, поскольку они встречаются исключительно в районе Андон и, скорее всего, их строил один человек, долгое время живший в Китае и научившийся там технике постройки пагод из кирпича.

    Сохранилось не так много каменных пагод периода Трех государств. Вероятно, самые ранние были сложены из крупных каменных блоков-кирпичей, что придавало им внушительные размеры, имели внутреннее помещение и по форме и размерам не отличались от деревянных пагод. Большинство специалистов как раз утверждают, что каменные пагоды унаследовали формы деревянных. Примером такого типа пагод является пэкческая пагода VII в. из монастыря Мирыкса в современной провинции Северная Чолла высотой в 14 м (высота сохранившихся шести ярусов из девяти). Площадь у основания — порядка 25-30 кв. м. Однако в основном пагоды строились гораздо меньших размеров — как из каменных блоков, так и из монолитных секций, каждая из которых составляла отдельный ярус.

    Традиция строительства пагод пришла в Корею из Индии через Китай. В принципе, согласно буддийскому учению, могло быть два вида пагод: так называемые ступы и чайтья. Первые служили местом хранения сарира — небольших окаменелостей, образующихся после кремации только какого-либо выдающегося буддийского деятеля («святого»). Вторые не имели сарира и должны были указывать на священное для буддийских верующих место. Однако в Корее все пагоды со временем стали называть общим родовым словом тхап. Причем и символика, и их «практическое значение», в особенности для простых людей, не буддийских верующих, также изменились. Пагоды стали связываться с идеями поклонения Небу, отрешения от всего мирского, приобщения к небесному. Самый верхний ярус пагоды стали считать символом человеческой души и глаз, а сами пагоды — путем, обеспечивающим передвижение духов с Небес на Землю и обратно.

    § 5. Скульптура, живопись, ремесло

    Принято считать, что история скульптуры началась в Корее с проникновения и распространения буддийской скульптуры, поскольку ничего более раннего обнаружить не удалось. С другой стороны, рельефные изображения на стенах гробниц и рельефные фрагменты на добуддийской керамике дают основания предполагать, что в Трех государствах скульптура могла развиваться и до буддизма.

    Сначала скульптурные изображения были исключительно буддийского содержания. В период Объединенного Силла стали появляться скульптуры людей и животных. Особенно интересны небольшие керамические фигурки, изображающие сцены любви[62], что, в общем, нетипично ни для предшествующей, ни для последующей скульптуры Кореи.

    Несмотря на то, что буддизм начал проникать на Корейский полуостров еще в IV в., все сохранившиеся скульптуры датируются временем после VI в. При этом выделяются три ее типа: позолоченная бронзовая, каменная и глиняная. Считается, что глиняная скульптура в основном присуща Когурё, остальные виды — Пэкче и Силла. Хотя все виды скульптуры можно найти во всех Трех государствах.

    Тип буддийской скульптуры Трех государств определяется как китайский, но с некоторыми изменениями. Например, пэкческие скульптуры отличаются удивительно доброй и широкой улыбкой буддийских персонажей.

    Выделяют следующие особенности скульптурного изображения будд и бодхисатв. Волосы заплетены в шишкообразную прическу: шишечек может быть много или всего одна. Глаза имеют узкий разрез. На губах — «таинственная улыбка». На шее — три складки (три «кольца»), иногда может быть ожерелье. Складки одежд, как правило, и-образные или у-образные.

    Больше всего скульптур, как небольших бронзовых позолоченных статуэток, так и монументальных каменных изваяний, сохранилось от королевства Силла (впоследствии — Объединенного Силла). Они датируются VII-VIII вв. Однако существуют редкие когурёские и пэкческие экземпляры. Среди них самыми известными являются когу-рёская бронзовая позолоченная статуэтка Будды Амитабы (покровителя «Западного рая») 539 г., обнаруженная в 1963 г. в селении Хачхонни провинции Южная Кёнсан, и пэкческая бронзовая позолоченная статуэтка бодхисатвы Авалокитешвары (по-корейски — Кваным) конца VI в. обнаруженная на месте бывшего монастыря в селении Кунсури провинции Южная Чолла.

    Когда говорят о достижениях ремесел в ранней Корее, то прежде всего упоминают королевские короны, которые были найдены в гробницах. Как правило, короны изготавливались из бронзы и покрывались позолотой. Однако обнаружены четыре силлаские короны, выполненные из чистого золота. Форма корон напоминает рога животных. В этом прослеживают связь культуры ранней Кореи с сибирскими (скифскими) культурными пластами.

    Кроме того, в королевских гробницах Когурё, Пэкче и Силла были найдены золотые серьги, серебряные шпильки для волос, бронзовые зеркала, изделия из стекла (кувшины, кубки, бусы), а также упряжь для лошадей и многое другое. Больше всего ремесленных изделий сохранилось в силласких гробницах, расположенных на южной оконечности Корейского полуострова, в районе которого происходило не так много баталий, в отличие от северо-запада или центральной части Кореи.

    Вся керамика периода Трех государств была глиняной. Фарфор появился на территории Корейского полуострова значительно позже. Высшее сословие иногда пользовалось посудой из золота, серебра и бронзы. Бронзовые изделия встречаются чаще.

    В Когурё и Пэкче наибольшее развитие получила черная керамика, в Силла—более светлая, серо-черная или серая. Во всех Трех государствах керамические изделия изготавливались также и из традиционной красной глины. В силлаской керамике на стенках сосудов нередко встречаются рельефные изображения мифических животных и всевозможные узоры. В Когурё большое распространение получили сосуды с тремя ножками и с четырьмя ушками. Пэкческая керамика отличается большей плавностью линий. В начальный период истории Пэкче изготавливалась в основном темная керамика. Позднее приобрели популярность серые трехножные сосуды. Нередко на пэкческих сосудах оставались «естественные узоры», образовывавшиеся в результате термической обработки.

    Живопись в Трех государствах представлена в основном настенными росписями гробниц. Согласно историческим источникам, можно утверждать, что в Когурё, Пэкче и Силла получила развитие также классическая дальневосточная живопись на бумаге и шелке. Однако ни одно из ее произведений до наших дней не сохранилось. Известны лишь имена отдельных художников: например, пэкческий художник V в. Инса Раа, когурёский буддийский монах-художник Там Чжин (579-631). Кстати, оба в свое время жили в Японии и внесли значительный вклад в развитие японской живописи.

    Настенную живопись Трех государств принято делить на четыре основные категории: 1) религиозная небуддийская; 2) религиозная буддийская; 3) бытовая добуддийская, и 4) бытовая буддийская.

    К религиозным небуддийским мотивам относят изображения солнца, луны, звезд, Небесного государя (верховное божество мироздания), трехногой птицы, четырех духов-хранителей сторон света. За юг «отвечал» красный феникс, за восток — синий дракон, за запад — белый тигр, за север — «черное воинство», т.е. змея с черепахой.

    Самым распространенным буддийским мотивом является изображение лотоса. Лотос — особый цветок буддизма, символ чистоты и красоты, растет на болоте, посреди грязи всего мирского. В скульптуре и живописи изображение лотоса часто играет роль постамента, на котором располагают фигуру (скульптуру) Будды. К буддийским мотивам также относятся свастика — символ печати сердца Будды, изображение буддийских монахов.

    К бытовым добуддийским элементам в живописи Трех государств относят изображения «хозяина гробницы» (т.е. погребенного), его приближенных, различных сцен из жизни покойного: охота, церемониальные шествия, прием подчиненных сановников. Также на стенах гробниц можно увидеть пейзажную живопись, изображения сцен трудовой деятельности простого народа.

    Бытовые буддийские мотивы выражены неярко. Как правило, они проявляются в особенностях изображения отдельных узоров или фрагментов пейзажа, стилизованных изображениях облаков.

    К общим чертам настенной живописи Трех государств относятся следующие три момента. Во-первых, особенное, яркое выражение движения. Лошадь изображается так, что все ее четыре ноги не касаются поверхности земли, а хвост развевается по ветру, что создает впечатление ее полета. Духи-животные также изображаются в стремительном движении. Во-вторых, пренебрежение линией горизонта. В-третьих, особенности живописной техники: сначала наносился черный контур, а затем накладывались цвета —красный, синий, желтый, зеленый, белый. В корейской историографии встречается точка зрения, согласно которой преимущественное использование оттенков красного цвета имело целью придать изображению дух погребальной таинственности. Однако в настенной живописи каждого из Трех государств были свои особенности.

    Историю развития настенной живописи Когурё разделяют на три этапа. Первый этап длился до V в. Тогда на стенах погребальной камеры гробницы изображался покойный («хозяин гробницы»), его супруга, а рядом, на втором плане — приближенные. Второй период датируется первой половиной VI в. В это время в центральном помещении гробницы располагались портреты только покойного и его жены. Портреты приближенных и слуг — на стенах соседних помещений. Изображения духов-хранителей можно было найти при входе в гробницу или по краям картин. Третий период длился со второй половины VI в. до первой половины VII в. Тогда изображение хозяев полностью исчезло, и основным мотивом росписи стали духи-хранители четырех сторон света.

    От настенной живописи Пэкче практически ничего не сохранилось. В некоторых гробницах в районе современных городов Кончжу и Пуё находят места, где раньше, очевидно, была штукатурка, по которой наносилось изображение. До наших дней дошли лишь фрагменты изображения духов-хранителей — синего дракона и белого тигра.

    Остатки красочного покрытия, которое находят на стенах погребальных камер силласких гробниц, доказывают, что и в Силла была развита настенная живопись. Однако до наших дней сохранились лишь фрагменты изображения цветов лотоса на потолке, фигур людей и лошадей. Манера изображения лошадей в Силла схожа с техникой исполнения в Когурё: тот же развевающийся по ветру хвост и поднятые над землей четыре ноги.

    Лучшая сохранность фресок на севере Кореи, а погребальной утвари— на юге во многом объясняется особенностями географического положения мест захоронений. В районе Пхеньяна (поздней столицы Когурё) климат значительно суше, чем у Кёнчжу (столицы Силла)[63]. С другой стороны, Кёнчжу находился в стороне от основных полей сражений как между самими Тремя государствами, так и с северными и западными соседями. Пхеньян же, наоборот, располагаясь не так далеко от северо-западных границ страны, чаще подвергался нападениям и грабежам со стороны внешних агрессоров.

    Глава 7. ВОЙНЫ МЕЖДУ ТРЕМЯ ГОСУДАРСТВАМИ

    Как уже говорилось в предыдущих главах, до IV-V вв. у Трех государств практически не было общих границ и поэтому между ними не возникало крупных военных конфликтов. В IV в. ситуация изменилась. В 313 г. Когурё завоевало китайский округ Лэлан (по-корейски — Наннан; еще его называли Хангунхён), находившийся на южных границах Когурё. После этого у Когурё и Пэкче появились общие границы.

    Отношения между новыми соседями не могли быть мирными. К IV в. в целом завершился процесс формирования Трех государств, который шел по пути подчинения слабых протогосударственных образований более сильными. Всякая новая соседняя территория, появлявшаяся в результате расширения границ государства (протогосударства), рассматривалась как потенциальный объект для дальнейших завоеваний.

    Рассмотрение истории Кореи IV-VI вв. в рамках «международных отношений» — создания военных союзов или военного противостояния — отражает основную тенденцию исторического развития того времени, приведшую, в конечном итоге, к формированию единого государства. Эффективность именно такого подхода доказывается тем, что не только автор настоящей книги[64], но и южнокорейские исследователи также постепенно обращаются к рассматриваемой теме[65].

    § 1. Противостояние Пэкче и Когурё

    Почти половина столетия понадобилась Когурё для того, чтобы освоить новые территории бывшего Лэлана. Со второй половины IV в. Когурё начинает активные действия против Пэкче. В 369 г. 20-тысячное войско[66] — конница и пехота во главе с государем Когугвон-ваном (331-370)[67], вторглось на территорию Пэкче, но потерпело поражение. В 371 г. вторая попытка военного похода на Пэкче также оказалась неудачной. Зимой того же года 30 тыс. пэкческих войск напали на Пхеньян и одержали победу. Когугвон-ван погиб, сраженный пэкческой стрелой.

    Причиной поражений первых военных походов принято считать менее высокий культурный уровень Когурё по сравнению с Пэкче, которое раньше восприняло конфуцианство и другие достижения китайской культуры. Именно в правление следующего когурёского короля Сосурим-вана (371-388) Когурё начало активно знакомиться с конфуцианством и буддизмом. Поэтому правление Квангэтхо-вана (391-412), храмовое имя которого можно дословно перевести как «Король-расширитель земель», было успешным для Когурё во всех отношениях.

    С 371 по 391 г. Пэкче четыре раза нападало на Когурё. В 386 г. Когурё пыталось покорить Пэкче, но все так же безуспешно. И лишь Квангэтхо-ван, дважды отправив в 391 г.[68] войска на Пэкче, добился успеха, захватив в двух походах 11 крепостей и городов. В 395 г. он успешно отразил нападение пэкчесцев. А в 396 г. когурёские войска захватили 58 пэкческих городов, 700 поселений, дошли до столичного города Хансон и взяли в качестве заложников брата пэкческого государя и его 10 министров.

    Впоследствии Пэкче удалось выменять заложников за 1000 рабов, ткани и клятву быть преданным Когурё. Однако Пэкче, очевидно, не собиралось быть верным клятве. В 397 г. оно попыталось заключить союз с Японией (которую в Корее тогда называли «государством Вэ») и примерно в то же время — с ослабевавшим южным соседом, корейским протогосударством Карак, одним из союза протогосударств Кая[69].

    В конце IV в. на «военно-дипломатическую арену» Трех государств начинает выходить королевство Силла. Как раз на рубеже IV и V столетий в Силла окончательно устанавливается власть семьи Ким, и при поддержке Когурё оно получает признание в Китае. Поскольку сопредельные с Серединной империей государства были ниже по статусу и формально находились в подчиненном положении у китайского императора, постольку каждая новая династия таких государств для подтверждения законности своей власти должна была быть признана в Китае.

    Успешная военная деятельность Квангэтхо-вана, в результате которой границы Когурё значительно расширились на юг, позволила перенести когурёскую столицу в Пхеньян. Это произошло в 427 г. В V в. в военном противостоянии Когурё и Пэкче наступило некоторое затишье. Только в 475 г. имел место крупный военный поход Когурё в Пэкче, когда король Чансу-ван (413-491) снарядил 30-тысячное войско, сумел захватить пэкческую столицу Хансон и взять в плен 8 тыс. человек. Следовательно, есть основания говорить о том, что активное военное противостояние Трех государств началось все же не в IV в., а значительно позже.

    § 2. Союз Пэкче и Силла

    Можно сказать, что именно на протяжении «спокойного» V столетия сформировался союз Пэкче и Силла. Силла всячески стремилось избавиться от зависимости от Когурё, особенно во внешней политике, в сношениях с Китаем. А Пэкче был нужен военный союзник для защиты своих северных границ от Когурё. Поэтому в 433 и 434 гг. между Пэкче и Силла произошел обмен посланниками. Известно, что в письмах, адресованных пэкческому и силласкому государям, ставился вопрос о необходимости военного союза против Когурё.

    У Когурё, в свою очередь, в первой половине и в середине V в. возникли проблемы в отношениях с соседними китайскими государствами эпохи Южных и Северных династий, в частности с Северным Вэй (386-535). Будучи в курсе дипломатических проблем, Пэкче пыталось заключить союз с Северным Вэй, но неудачно. Когурё, напротив, удалось решить проблему безопасности северных границ. Именно поэтому король Чансу-еак и предпринял военный поход против Пэкче. Тогда же реализовался на практике военный союз Пэкче и Силла. Последнее отправило 10 тыс. человек на помощь, но войска прибыли к месту сражений слишком поздно. Ранее, в 455 г., во время небольшого рейда войска Когурё в Пэкче силлаские воины также принимали участие в отражении нападения.

    К концу V — началу VI в. союз Пэкче и Силла укрепился настолько, что оба государства начали проводить более агрессивную политику в отношении соседних государств. Сначала предметом внимания стал союз каяских протогосударств. В 513 г. Пэкче присоединило к своим землям каяское владение Тэса, в 532 г. Силла покорило Кым-гван Кая, а в 562 г. — последнее из каяских государств — Тэкая. В отношении Кая, правда, Пэкче и Силла действовали не как союзные государства, а независимо друг от друга, каждое преследуя свои собственные цели.

    В начале VI в. в Силла стал активно проникать буддизм, установилась четкая административная система, внедрялась передовая китайская техника. Иными словами, постепенно Силла становилось все более сильным и развитым государством. Поэтому, когда в 550 г.[70] пэкческий король Сон-ван (523-553) снарядил в Когурё войско вместе с силласкими войсками, поход завершился победой союзников, и Пэкче удалось отвоевать 6 округов из тех, которые еще в 475 г. были захвачены Когурё. Силла также присоединило себе 10 когурёских округов в районе реки Ханган.

    Факт присоединения части совместно отвоеванных у Когурё земель к Силла показал, что теперь у Силла на северных границах появились собственные территориальные интересы, и они оказались важнее, чем союзные отношения с Пэкче.

    § 3. Развал союза Пэкче и Силла

    Окрыленный победами над Когурё силлаский государь Чинхын-ван (540-575) решил расширить свои северные территории за счет Пэкче. В 553 г. он отправил войска на северо-запад, к границам с Пэкчс, и присоединил пэкческие земли, основав округ Синчжу. В следующем, 554 г. пэкческий король Сон-вам лично повел войска против Силла, чтобы вернуть захваченные территории. В боях погиб он сам и вместе с ним — четверо ближайших высокопоставленных сановников. Пэкческая армия понесла потери в 29 600 человек. Сто двадцатилетний союз Пэкче и Силла распался, два соседних государства стали врагами.

    В то же время со второй половины VI в. Силла становится сильнейшим государством на Корейском полуострове. В стране был проведен ряд реформ. В 576 г. основана школа молодых воинов-аристократов хваран. Ей мы посвятим специальный раздел следующей главы. Внешнеполитический баланс сил также складывался в пользу Силла.

    В 581 г. в Китае была провозглашена новая «династия» Суй (581-618), объединившая в дальнейшем под своей властью большую часть страны[71]. Силла сразу установило дружественные отношения с новой китайской династией, в то время как Когурё и Пэкче в союзе с тюркскими племенами противостояли Суй. Больше всего нападениям Суй подверглось пограничное королевство Когурё в 598 612 гг. В это же время королевство Силла, пользуясь благосклонностью своего нового китайского союзника и затруднениями северного соседа, присоединило к своим территориям значительную часть южных земель Когурё.

    В VII в. противостояние Силла и Пэкче продолжилось. В 642 г. предпоследний пэкческий государь Му-ван (600-644) лично отправился со своими войсками в Силла в направлении южнее хребта Собэк. Военный поход оказался успешным, было захвачено более 40 крепостей. В тот же год был предпринят еще один победоносный поход на Силла. В результате силлаская королева Сондон-нёван (632-646) даже попыталась попросить помощи у Когурё, с которым никогда не находилась в хороших отношениях, но получила ответ, что помощь будет оказана только в том случае, если Силла возвратит когурёские земли, захваченные ранее. Условия Когурё оказались неприемлемыми для Силла.

    Однако союз Силла и Когурё оказался невозможным не только по причине требований Когурё. Силла, ставшее союзником все более и более усиливавшегося Китая, не могло не отвечать на требования Серединного государства, просившего о военной помощи против Когурё и Пэкче. Так, в 645 г. силлаские войска вместе с китайскими нападали на Когурё, а затем на Пэкче.

    В создавшихся условиях могло произойти сближение Когурё и Пэкче перед лицом общих врагов, однако Когурё еще долго совершало эпизодические нападения на пограничные пэкческие территории. Поэтому Когурё пришлось принять на себя всю тяжесть отражения китайской агрессии на Корейский полуостров.

    § 4. Войны Когурё с китайской империей Суй

    Военное противостояние Китая и ранней Кореи началось еще со времени государства Древний Чосон. Наибольшей агрессии извне подвергались территории северо-запада Корейского полуострова, т. е. Когурё. Нападения совершали не только китайские армии, но и кочевые племена сюнну (гунны), сяньби и многие другие.

    После провозглашения империи Суй Когурё в течение первых лет, с 581 по 597 г., регулярно посылало посольства с данью для выражения формальной вассальной зависимости Когурё от Суй и признания Суй центром Поднебесной. С другой стороны, Когурё продолжало посылать на юг Китая аналогичные посольства ко двору государства Чэнь (557-588), ведя политику двойной дипломатии, стараясь сохранить мир со своими могучими соседями. Однако после того как в 589 г. империя Суй покорила Чэнь, в Когурё поняли, что вскоре Суй организует военный поход и против Когурё. Поэтому когурёсцы стали заранее готовиться к возможной китайской агрессии. Они пригласили из Китая специалистов по военной технике, стали изготавливать новое оружие. Когурёсцы взяли в заложники суйских послов, которые были отправлены в Когурё для изучения обстановки. Когурёсцы встречали с недоверием неоднократные послания суйского императора Вэнь-ди о благорасположении к Когурё.

    В 598 г., летом, ожидая нападения Суй, когурёсцы нанесли превентивный удар[72] в районе Ляоси войском всего в 10 тыс. человек, состоявшим главным образом из народности мальгаль (мохэ). В ответ из Суй были посланы войска на Пхеньян. Предвидя возможное нападение Суй на столичный город, королевскую резиденцию еще в 586 г. перенесли в соседнюю крепость Чанансон, так что когурёский король был вне опасности. В тот год в Когурё выпало необычайно много дождей, и из-за наводнения у китайской армии возникли проблемы с подвозкой продовольствия. Начался голод, суйской армии пришлось отказаться от дальнейших действий, и в начале осени китайские войска покинули Когурё. В этом походе они потеряли по 8-9 человек из каждого десятка. Силла, несмотря на союзные отношения с Суй, не принимало участие в походе суйской армии на Пхеньян.

    После первого крупного военного конфликта между двумя государствами на некоторое время установились мирные отношения, и Когурё, как и прежде, стало отправлять в Суй посланников с подношениями императору. С другой стороны, Когурё пыталось заранее заручиться поддержкой тюркских племен. Например, в 607 г. направлялись посланники в Восточнотюркский каганат. Суй тоже готовилась к новому походу на Когурё. В 608 г. император Ян-ди (605-616) издал указ о строительстве 100 тыс. колесниц, а в 611 г. — указ о походе на Когурё.

    Поход начался зимой, в начале 612 г. В Китае династии Суй насчитывалось 24 армии (1 млн 333 тыс. 800 человек). Из них в Когурё было брошено 9 армий (305 тыс. человек).

    Видя такое огромное количество войск, когурёсцы решили сразу не вступать в бой, а действовать по принципу «сначала сохраняй [свои войска], а потом нападай». Навстречу китайцам был послан знаменитый когурёский военачальник и министр Ыльчжи Мундок. Он то вступал с суйцами в бой, следуя тактике «7 боев — 7 поражений», то посещал лагерь противника с ложными заявлениями о сдаче, а на самом деле пытался выяснить истинное положение дел. Иными словами, когурёсцы избрали тактику заманивания врага в глубь своей территории.

    Суйцы, поминуя опыт военной кампании 598 г., на этот раз взяли с собой продовольствия примерно на 100 дней. Но изнуренные тяжелым походом, рассчитывавшие на быструю победу солдаты не слушали приказов и зарывали зерно. Поэтому на полпути к Пхеньяну запасы продовольствия у суйцев закончились. И все же заманиваемые Ыльчжи Мундоком китайцы дошли до Пхеньяна. Там, в удобном для когурёсцев ущелье на реке Сальсу, китайцы были наголову разбиты и в панике бежали, пройдя практически за одни сутки огромное расстояние до реки Амноккан[73]. А когда оставшиеся войска дошли до крепости Ляодун, то оказалось, что из 305 тыс. человек, отправившихся в Когурё, вернулось только 2700 человек.

    После поражения 612 г. Суй дважды организовывала военные походы против Когурё — в 613 и 614 гг. В 613 г. сражения шли главным образом в районе крепости Ляодун, в 614 г. — у крепости Писа, на юге полуострова Ляодун. И ни разу Суй не удавалось одержать победу.

    Походы в Корею подорвали мощь Суй. Для восполнения расходов увеличивалось налогообложение простого народа. Это вызывало недовольство как среди низших слоев населения, так и аристократии. Последние годы Суй стали временем смут и дворцовых переворотов. В результате в 618 г. к власти пришла семья Ли, провозгласившая образование новой китайской империи Тан (618-907). Тан унаследовала от Суй агрессивный характер политики на Корейском полуострове.

    Глава 8. ВОЙНЫ ТРЕХ ГОСУДАРСТВ С КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИЕЙ ТАН И ОБЪЕДИНЕНИЕ КОРЕИ ПОД ЭГИДОЙ СИЛЛА

    Итак, в результате процессов, описанных в предыдущей главе, в Китае была образована империя Тан во главе с императором Гао-цзу (618-626). Подобно истории отношений с государством Суй, в первое время отношения между Тан и Тремя государствами были мирными, происходил обмен посольствами. Особенно благоприятно складывались отношения между Тан и Когурё, которому династия Тан была обязана помощью в ослаблении Суй. В Когурё и Китай возвращались воины, взятые в плен в ходе суйско-когурёских войн. Однако мир между Китаем и Кореей оказался непрочным. С середины VII в. танский Китай начинает вести агрессивную политику в отношении Корейского полуострова.

    Войны Трех государств с империей Тан удобнее всего разделить на два периода: 1) войны Когурё и Тан, не связанные с процессом объединения Корейского полуострова; 2) войны Тан с Пэкче и Когурё (а затем с Силла), ставшие частью объединительного процесса.

    § 1. Войны Когурё с китайской империей Тан в середине VII в.

    Хорошие отношения с династией Тан имели для Когурё обратные последствия. Укрепив свое положение на северо-западе, т. е. на границах с Тан, Когурё начало оказывать давление на соседние корейские государства — Пэкче и Силла. С другой стороны, Пэкче и Силла также пытались установить дружеские отношения с Тан. Таким образом, в первой трети VII в. обострилось противостояние между Тремя государствами.

    Тан, воспользовавшись таким положением на Корейском полуострове, постепенно начало оказывать давление на Когурё. В 631 г. в Когурё отправили посланцев, чтобы посетить могилы суйских воинов, погибших в сражениях с Когурё, и совершить там церемонии жертвоприношений их духам. В то же время китайцы разрушили когурёские курганы кёнгван. являвшиеся символами победы Когурё над Суй. Подобное выражение преемственности династий Тан и Суй насторожило когурёсцев. Поэтому в том же году было принято решение о строительстве на севере оборонительной стены длиной в 1000 ли. Работы были завершены через 1 б лет.

    Между тем внутренняя ситуация в Когурё складывалась не слишком благоприятно для укрепления его военной мощи. Высшее чиновничество разделилось на две группировки. Одна ратовала за войну с Тан, другая — за мир на севере (с Китаем) и войну с южными соседями (Пэкче и Силла). Сначала при дворе доминировала группировка, настаивавшая на войнах с соседними корейскими государствами, которую возглавлял наследник престола. Затем к власти пришли сторонники войны с Китаем, при этом погибло более 1000 высокопоставленных представителей оппозиции. В то же время именно в первой половине VII в. стал оформляться союз королевства Силла и Тан, направленный против Когурё и Пэкче.

    К середине VII в. стало понятно, что Тан начинает относиться к Когурё как к вражескому государству. В 644 г. в Тан начались приготовления к военном)' походу на Когурё. Было определено, что 60-тысячная армия направится в район полуострова Ляодун, а 43 тыс. человек на 500 кораблях должны морем дойти до Пхеньяна. Основной целью военных действий против Когурё было возвращение Китаю земель Ляодуна.

    Боевые действия начались в 4-м лунном месяце[74] 645 г. и происходили главным образом к востоку от реки Ляохэ, на подступах к Ляодунскому полуострову. Китайские войска возглавлял лично император Тай-цзун (627-649). Для Когурё первые военные столкновения с тайскими войсками оказались неудачными. Корейские крепости покорялись одна за другой. Первой когурёской крепостью, оказавшей значительное сопротивление, стала крепость Ёдонсон (по-китайски — Ляодуншэн), на помощь которой Когурё отправило 40-тысячное войско. Но и она в конечном счете была взята, а когурёсцы потеряли 10 тыс. человек убитыми и 10 тыс. воинов были взяты в плен.

    Сдержать танские войска удалось только у крепости Ансисон. К ней была послана подмога — когурёские войска во главе с Ко Ёнсу и 150 тыс. человек мальгальских войск. Прямые атаки на Ансисон успеха китайцам не принесли. Поверив ложному посланию китайского императора о его миролюбивых намерениях, на вражескую сторону перешел Ко Ёнсу. Но и это не помогло. В боях у Ансисон число убитых танцев превысило 30 тыс. Тогда было принято решение взять крепость в осаду. Более 500 тыс. человек строили валы вокруг города. Их высота превысила городские стены. Иногда атаки на крепость предпринимались по 6-7 раз в день. Но защитники Ансисон не сдавались. Наступила осень, начались заморозки. Танские войска стали ощущать недостаток продовольствия. Император Тай-цзун приказал повернуть войска назад. Первая попытка танского Китая покорить Когурё закончилась неудачей.

    Тогда в Китае решили подтачивать мощь Когурё постепенно, совершая короткие военные походы на пограничные территории. Первый из них был снаряжен в 647 г., второй — в 648 г. Оба похода были достаточно успешными для династии Тан, так как не преследовали целей покорения Когурё. Тай-цзун даже принял было решение о снаряжении 300-тысячной армии для отправки в Когурё в 649 г. Однако в 4-м лунном месяце император скончался, завещав прекратить походы на Ляодун.

    § 2. Покорение Пэкче и Когурё танским Китаем и объединение Кореи под эгидой королевства Силла

    Сменивший Тай-цзуна новый китайский император Гао-цзун (650-683), следуя совету своего предшественника, больше не снаряжал масштабных походов в Когурё, но мысли покорить Корейский полуостров, очевидно, не оставил, тем более что у танского Китая на юге полуострова был союзник — королевство Силла.

    Для Силла союз с Китаем также был необходим. В первой половине VII в. Силла понесло значительные потери в результате военной активности Пэкче. С 602 г. и в течение всего времени правления государя Му-вана (600-644) Пэкче неоднократно нападало на Силла, а начиная с похода 642 г. стало захватывать большое количество силласких крепостей: в 642 г. — 40, в 645 г. — 7, в 648 г. — 10, в 655 г. (совместно с войсками Когурё и мальгаль) — 33. Поэтому Силла была необходима военная помощь Китая для покорения своих северных соседей.

    Пэкче первым подверглось совместному удару Тан и Силла. В 660 г. из Китая по Желтому морю[75] на кораблях в Пэкче отправилось 130-тысячное войско. Одновременно из Силла по морю было выслано 100 кораблей, а 50 тыс. человек двинулись по суше к столице Пэкче — городу Сабисон.

    Пэкче не было готово к отражению агрессии. Во-первых, значительно ослабла центральная власть, на что повлияла и личность самого государя Ыйчжа-вана (645-660). Если в первые десять лет своего правления он сделал немало для процветания государства, снаряжал успешные военные походы в Силла, то к концу правления потерял всякий интерес к государственным делам. Это, в свою очередь, привело к отсутствию единства руководства страной в критический 660 г. Когда было получено известие о готовящемся нападении Тан и Силла, в столице был созван совет. Члены совета разделились на несколько групп. Одни говорили о необходимости сразу атаковать танские войска, чтобы тем самым показать силласцам, что лучше и не пытаться нападать на Пэкче. Другие, наоборот, предлагали не вступать в бои с танской армией, но преградить им путь, чтобы измотать, а напасть в первую очередь на войска Силла. Третьи рекомендовали допустить врага на территорию Пэкче, дать пройти через основные горные перевалы и уже потом вступать в бой.

    В результате Ыйчжа-ван принял последнюю тактику. Но она оказалась неверной. Пять тысяч воинов-смертников, мужественно сражавшихся с танскими войсками, хотя и одерживали победы, в силу своей малочисленности не смогли остановить продвижение врагов к столице. В 12-й день 7-го лунного месяца войска Тан и Силла окружили столицу Пэкче — Сабисон и приступили к атаке. В городе началась неразбериха. Ыйчжа-ван и другие члены королевской семьи бежали. Однако его второй сын, провозгласив себя новым королем, пытался оказывать сопротивление. В считанные дни столица Пэкче пала. Пэк-ческие пять областей бу, 37 округов кун и 200 городов (крепостей) сон с населением в 760 тыс. дворов перешли под контроль Танской империи. Вся территория Пэкче была разделена на пять наместничеств.

    Современные историки так объясняют слабость Пэкче, приведшую его к быстрой гибели: 1) чрезмерный рост чиновничьего аппарата, сказавшийся на снижении эффективности государственного управления; 2) наличие слишком большой доли земельных наделов, переданных в частное владение, в результате чего уменьшилась площадь государственной земли, с которой собирались налоги на армию и другие общегосударственные нужды; 3) неблаговидная роль отдельных высокопоставленных сановников. Хотя, конечно же, были в пэкческо-танской войне и свои герои. Например, существует легенда, повествующая о том, что во время штурма столицы Пэкче 3000 придворных девушек, не желая стать добычей врага, покончили жизнь самоубийством, бросившись со скалы.

    Падение столичного города Сабисон вовсе не означало, что остальное население страны сразу покорилось династии Тан. Член королевской семьи, военачальник Поксин буквально сразу возглавил мятеж против танских войск. Вместе с принцем Пхуном, прибывшим из Японии в 661 (662?) г. и провозглашенным новым пэкческим королем, он попытался отбить столицу. Однако вскоре между самими лидерами сопротивления возникли разногласия. К 663 (665?)[76] г. Пэкче было покорено окончательно.

    Войну против Когурё Танский Китай начал сразу после падения пэкческой столицы, в 661 г. Для военного похода было собрано огромное войско из 35 армий. Часть из них во главе с полководцем Су Динфаном, успешно возглавлявшим военную кампанию в Пэкче, в 8-м лунном месяце направилась по морю к Пхеньяну. Другая двинулась к реке Амноккан по суше, минуя полуостров Ляодун.

    Когурёсцам удавалось сдерживать китайскую армию у реки Амноккан до тех пор, пока река не покрылась льдом. По льду китайцы легко переправились и стремительно атаковали когурёсцев, которые потеряли более 30 тыс. человек убитыми. Несмотря на победу, танские войска ушли из Когурё, получив приказ императора об отзыве войск. Дело в том, что под Пхеньяном успехи китайской армии не были такими впечатляющими. Хотя танские войска смогли без особых потерь пробиться от берега Западного (Желтого) моря до Пхеньяна, осада города оказалась безуспешной. К тому же наступили холода и пошел сильный снег. Поэтому было принято решение о сворачивании военной кампании, и китайская армия вернулась обратно.

    Понеся большие потери в результате первого военного похода Тан, Когурё значительно ослабло. К тому же реальная власть принадлежала не королю Почжан-вану (642-681), а различным придворным группировкам. До 666 г. фактическая власть в стране сосредоточивалась в руках полководца Ён Гэсомуна. После его смерти начался дележ власти между его сыновьями, что отрицательно сказалось на управлении страной. Поэтому когда в 667 г. в 9-м лунном месяце танские войска вторично по суше двинулись на Когурё, то сравнительно легко захватили 16 крепостей, расположенных на его северо-западных границах, на перешейке между Ляодунским и Корейским полуостровом. В следующем, 668 г. военные действия Тан в Когурё еще более активизировались. По всей стране танские войска покоряли когурёские крепости. Только в области Пуё было взято 40 крепостей. К 9-му лунному месяцу был взят в осаду Пхеньян. Вместе с китайской армией под Пхеньяном находились и силлаские войска. Больше месяца длилась осада. Однако неравные силы и предательство отдельных когурёских военачальников предопределили падение Пхеньяна. Пять когурёских областей бу, 176 городов, 990 тыс. дворов были заново разделены на девять военных округов, 42 области и 100 уездов. Для управления вновь покоренными территориями в Пхеньяне было учреждено Аньдунское военное наместничество. Во вновь образованные административные единицы были назначены и когурёские высокопоставленные чиновники, чтобы участвовать в делах управления вместе с китайцами. 38 300 семей когурёсцев было переселено в Китай.

    Однако, как и в случае с Пэкче, многие когурёсцы не приняли подчинение своей страны Китаю и продолжали сопротивление. К 677 г. насчитывалось 11 когурёских крепостей, которые продолжали сражаться с Тан. Обстановка была тревожной, поэтому центр Аньдунского наместничества пришлось перенести из Пхеньяна на северо-запад, в город Синсон. Последний когурёский государь Почжан-ван, несмотря на то, что был «прощен» китайским императором и пожалован титулом наместника Ляодуна, до конца своей жизни (682 г.) не расставался с намерениями восстановить Когурё.

    Многие когурёсцы после поражения в войне с Тан стали уходить на соседние, свободные от китайского контроля территории. Одни шли на северо-восток, в Маньчжурию. Там впоследствии возникло государство Пархэ, в котором выходцы из Когурё играли немаловажную роль. Другие переселялись в королевство Силла. Например, в 669 г. в Силла перешли более 4 тыс. семей. Почему Силла, бывшее еще недавно вражеским королевством, стало тем местом, куда желали переселиться когурёсцы? С одной стороны, у Когурё, Пэкче и Силла были общие культурные и этнические корни. Поэтому жить под властью силлаского короля и подчиняться силласким законам когурёсцам было куда легче, чем при китайском правлении. С другой стороны, именно с момента падения Когурё отношения между Силла и танским Китаем изменились коренным образом: бывшие союзники стали врагами. Военное противостояние Силла и Тан завершилось объединением Корейского полуострова под властью Силла.

    Противостояние Силла и Тан началось в 670 г., когда в бывшем Пэкче у крепости Соксон впервые произошло военное столкновение между китайскими и силласкими войсками. Оно не было случайным: еще в 660 г., во время танской военной кампании в Пэкче, полководец Су Динфан получал от императора послания, в которых высказывалась желательность покорения не только Пэкче, но и Силла. Силла, в свою очередь, также рассматривало Китай как временного союзника, привлечение военной мощи которого могло помочь покорить соседние корейские королевства.

    Действительно, уже к 671 г. почти вся территория Пэкче оказалась под контролем Силла. Современные историки объясняют этот поразительный факт двумя важнейшими обстоятельствами: 1) практически полным отсутствием в Пэкче китайских войск, занятых военной кампанией в Когурё; 2) дипломатическими шагами Силла, до самого последнего момента убеждавшего китайских союзников в своей верности.

    К 675 г. Китай окончательно разобрался в своих отношениях с королевством Силла и стал готовиться к войне. Китай первым начал широкомасштабные военные действия. Однако теперь к силласким войскам присоединились жители бывших Когурё и Пэкче. Расклад сил оказался не в пользу Китая. В результате к концу VII столетия под контроль Силла перешла территория бывшего Пэкче и небольшая часть земель Когурё к югу от реки Тэдонган. Оставшаяся северная часть Корейского полуострова вошла в состав государства Пархэ, сформировавшегося к концу VII в. Когурёские земли на полуострове Ляодун оказались под китайским контролем.

    Итак, к концу VII в. большая часть Корейского полуострова была объединена под властью королевства Силла, которое оказалось сильнейшим из Трех государств. Не последнюю роль в этом сыграл географический фактор — максимальная удаленность от Китая. Победу в последующих сражениях с китайскими войсками нередко связывают, в том числе и с особой культурой военного воспитания аристократической молодежи, именовавшейся хваран.

    § 3. Силлаский институт хваранов

    Сохранилось не так много источников, из которых можно почерпнуть сведения о хваранах[77]. Прежде всего это «Исторические записи Трех государств» («Самгук саги») историка Ким Бусика и «Достопамятные события Трех государств» («Самгук юса») буддийского монаха Ирена. О хваранах повествуют древнейшие памятники корейской поэзии в жанре песен хянга[78], дошедшие до наших дней — «Песня о хваране Чукчи», «Песня о хваране Кипха». Кроме того, в 1989 г. в Южной Корее было обнаружено сочинение под названием «Записи о поколениях хваранов» («Хваран сеги»). Его авторство приписывается известному силласкому ученому и высокопоставленному сановнику Ким Дэмуну, жившему во времена правления короля Сондог-вана (702-736). Обнаруженный рукописный экземпляр текста датируется довольно поздним временем, где-то между 1801 и 1834 гг. Поэтому многие ученые сомневаются в его достоверности. В «Самгук саги» о хваранах сказано примерно следующее.

    На 37-м году правления короля Чинхын-вана (576 г.) впервые призвали ко двору людей, именовавшихся вонхва, что значит «источник цветов». Потому что еще раньше стали беспокоиться о том, что вскоре не из кого будет отбирать будущих военачальников. Вот почему решили позвать ко двору достойных людей и посмотреть, кто есть кто и у кого какие способности. Сначала нашли и представили двух очень красивых молодых девушек по имени Наммо и Чунчжон. Каждая из них собрала по 300 человек боевых дружин. Девушки ревностно относились к красоте друг друга. Поэтому как-то раз Чунчжон привела Наммо к себе домой, напоила вином и утопила в реке. После таких событий дружины распустили, а саму Чунчжон казнили. Однако через некоторое время снова начали отбирать красивых и достойных по качествам юношей, которых стали именовать хваран, что значит «цветочные мужи», и образовали из них новые дружины. Эти юноши учились постижению Пути и Справедливости, тренировали себя и еще пели красивые песни и путешествовали по стране, посещая живописные горы и речные потоки.

    В «Самгук юса» также сказано, что, после того как в правление государя Чинхын-еака упразднили вонхва, все же поняли, что стране не обойтись без «Пути ветров и луны»[79]. Поэтому из семей уважаемых людей начали отбирать красивых молодых людей достойного поведения, которых называли хваран, а их руководителей — солъволлан («изначальный цветок полыни»)— стали почитать за «государственных святых».

    Кто же такие загадочные хвараны и чем они занимались? Вопрос этот непростой. В современной исторической науке многое о хваранах еще не понятно.

    Известно, что у хваранов были «Пять предписаний для повседневной жизни», которые им заповедовал буддийский монах Вонгван, живший во времена правления короля Чинпхён-вана (579-631):

    — верностью служи правителю;

    — сыновней почтительностью служи родителям;

    — доверием обретай друзей;

    — во время боя нет отступлений;

    — в убиении или оставлении живым есть выбор.

    Из указанных заповедей видно, что при обучении хваранов большое значение придавалось основным нормам конфуцианской морали, связанным с отношениями со старшими (служение правителю, родителям) и с равными членами сообщества (друзья). С другой стороны, две последние заповеди указывают на военную направленность организации хваранов с ориентацией на защиту отечества и в то же время на стремление избегать бессмысленных убийств.

    Об организации хваранов можно сказать следующее. Со времени правления государя Чинхын-вана (540-575) из местной молодежи стали отбирать людей для того, чтобы сделать их хваранами. Во главе хваранов стояли так называемые куксон («государственные святые»), которых могли еще называть вонхва («источник цветов»), хвачжу («хозяева цветов») или пхунволъчжу («хозяева [Пути] ветра и луны»). Для удобства из всего обилия синонимичных терминов изберем термин вонхва. Таких вонхва было немного — от одного до трех-четырех на все государство. Каждому из вонхва подчинялось от 3-4 до 7-8 собственно хваранов. У последних в подчинении находились сотни или даже тысячи таких же, как и они, молодых людей, которых именовали нандо, т.е. «сопровождающие [цветочных] воинов», или «сопровождающие [цветочных] мужей». Таким образом, в стране могло быть одновременно несколько подобных военно-патриотических воспитательных молодежных структур во главе с вонхва. Кто стоял над вонхва и как их деятельность координировалась государственными органами, сказать трудно.

    Исходя из сообщений «Самгук саги», можно отметить, что первыми вонхва были женщины. В связи с этим некоторые исследователи делают предположение, что у хваран не было различий по половому признаку, и даже находят в этом зачатки исконно корейской демократии. Однако можно встретить и совсем иную точку зрения, отрицающую подобное равноправие и утверждающую, что первые женщины-вонхва были обыкновенными кисэн[80], которых государственные структуры использовали для привлечения молодых людей.

    По роду деятельности организация хваранов была не военной, а, скорее, воспитательно-тренировочной с элементами военной подготовки. Выделяют три основных вида деятельности хваранов: 1) закалка души и тела через изучение морали и постижение Пути; 2) изучение песен, музыки, сочинение стихов; 3) путешествие по стране в поисках красивых гор и речных потоков. Интересно отметить, что у хваранов было принято разрисовывать лицо. Нанесение грима объясняют либо желанием быть больше похожим на женщину, чтобы привлечь к себе внимание и помощь различных духов, либо непосредственным влиянием шаманизма: раскрашивание лица и есть акт становления шаманом.

    Относительно социального состава хваранов существуют две точки зрения. Одна утверждает, что хваранами становились представители высшего сословия — чинголъ с б-го по 4-й ранг тупхум, или в крайнем случае — богатые свободные простолюдины, которые могли позволить себе не работать. Согласно второй точке зрения, хварапа-ми становились обычные простолюдины, что представляется менее вероятным.

    Возрастной состав хваранов определяют в пределах 15-18 лет. Отдельные исследователи отодвигают верхнюю границу возраста до 20 лет. Вонхва, управлявшие хваранами, были взрослыми людьми. Местом, где хвараны проходили свою подготовку, было либо гористое побережье Восточного моря[81], либо горы в окрестностях столицы Силла. Срок обучения — 3-4 года.

    Как долго существовала организации хваранов и какова ее историческая судьба? Общепризнанно, что как военно-культурно-воспитательная организация институт хваранов существовал со времени правления короля Чинхын-вана (540-575) до царствования королевы Чинсон-нёван (887-896). Вместе с гибелью самого королевства Силла исчез институт хваранов в том виде, в каком он функционировал в течение нескольких столетий. Однако слово хваран употреблялось в корейском языке как минимум до конца XIX столетия, обозначая при этом выходцев из «подлого сословия»: мужчин-шаманов, мужей шаманок или певцов и актеров.

    Здесь есть над чем задуматься. Действительно, хвараны занимались деятельностью, похожей и на актерскую — пели песни, и на шаманскую — накладывали на лицо грим для «привлечения духов». Наверное, именно это сохранилось в народной памяти лучше всего. Быть может, потому, что военный аспект, по крайней мере, в последнее время существования хваранов, не занимал значительного места в их деятельности.

    Глава 9. АДМИНИСТРАТИВНОЕ, СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО ОБЪЕДИНЕННОГО СИЛЛА

    В 660 и 668 гг. пали столицы королевств Пэкче и Когурё. К концу 670-х — началу 680-х годов более чем две трети территории Корейского полуострова были объединены под властью Силла.

    История Объединенного Силла продолжалась не так долго, как предшествующих Трех государств или последующих корейских династий — всего два с половиной столетия. Новое государство Коре было провозглашено в 918 г. (хотя старый силлаский королевский двор еще продолжал существовать после этого более десяти лет). Однако для истории Кореи создание первого единого государства стало значительным событием, положившим начало формированию единого корейского самосознания, единой корейской нации.

    В период Трех государств в императорском Китае Корею называли «Три Хан», имея в виду протогосударства Махан, Чинхан и Пенхан, существовавшие на юге Корейского полуострова до образования Когурё, Пэкче и Силла.

    С конца VII в. в Корее начался активный процесс неформального объединения, связанный с тремя основными факторами: 1) принятием в Силла, в том числе и на исконно силласких территориях, беженцев из Когурё и Пэкче, их постепенная ассимиляция с коренным силласким населением; 2) превращением императорского Китая в общего врага для всех жителей Корейского полуострова[82]; 3) подчинением или привлечением на сторону Силла пэкческой и когурёской аристократии, позволившим эффективно реализовать централизацию власти на вновь присоединенных землях.

    В 687 г. объединенные под властью Силла территории были заново разделены на девять областей. А в силласком послании китайскому императору 692 г. уже говорилось о едином населении нового государства Силла, гордившегося фактом объединения полуострова. В то же время многовековое разделение страны на самостоятельные государства, имевшие различные исторические корни, не могло исчезнуть сразу, и его следы проявлялись на протяжении многих столетий. Известные корейские поэты, историки, ученые Объединенного Силла, последующей эпохи Коре (918-1392) нередко воспринимали себя «силласцами», «когурёсцами», «пэкчесцами». К примеру, поэт Чхве Чхивон (857-?) и историк Ким Бусик (1075-1151) считали себя людьми старого королевства Силла. Следующим толчком для преодоления такого культурно-регионалистского сознания стала лишь монгольская агрессия в Корею XIII в., способствовавшая большему единению населения. Однако проявления исторической памяти о Трех государствах можно было обнаружить даже в Корее XX в.

    Интересно отметить, что в традиционной корейской историографии нет разграничения истории Трех государств и Объединенного Силла. История Силла воспринималась как единое целое. При этом период до объединительного процесса, т. е. до правления государя Мурёль-вана (654-660), именуется Ранней эпохой Силла, последующий период до правления короля Хегон-вана (765-779) — Средней эпохой Силла, и далее, до начала X в., — Поздней эпохой Силла.

    В настоящей главе будут представлены реалии главным образом периода Средней эпохи как времени расцвета Объединенного Силла.

    § 1. Административное устройство Объединенного Силла

    Формирование центральной власти в новых условиях единого государства требовало проведения более жесткой политики в отношении представителей служилого сословия. Прежде всего необходимо было ликвидировать оппозицию среди силласких сановников, настроенных прокитайски. Ведь еще недавно Силла было союзником Тан, и не все меняли свои убеждения так быстро. Во-вторых, появилась необходимость усилить контроль за местной и неслужилой аристократией. Эта задача была особенно актуальной по отношению к вновь присоединенным территориям. Поэтому был избран путь укрепления системы сословного разделения колъпхум. О ней речь шла в предыдущих разделах книги.

    Одновременно вводилась новая, более развитая система центральной и местной администрации, образцом для которой во многом послужили реалии танского Китая. Образовались новые министерства и ведомства. Все органы власти четко делились на центральные, местные и военные. Заново была пересмотрена система чиновничьих должностей, которую увязали с делением на ранги, с 1-го, высшего, по 17-й, низший.

    В столице в центральных органах власти служили порядка тысячи человек, из которых к высшему сословию «истинной кости» чинголъ относилось 3,6%, к сословию «6-й головы» тупхум —10,8, к 5-му тупхум — 17,6, к 4-му тупхум — 68%.

    Самую важную роль играло Исполнительное ведомство Чипса-бу[83], нечто вроде совета министров во главе с «премьер-министром» чунси. В состав ведомства входили 27 человек. Всего в центральном правительстве было 54 различных ведомства и управления, от «Внутридворцового совета» Нэсон, Военного ведомства Пёнбу, Ведомства ритуалов Йебу до Управления колесниц Сынбу. Конфуцианская модель управления государством, в принципе, предполагает критику действий правителя со стороны его приближенных. Тем не менее в Силла Исполнительное ведомство всегда стояло на стороне короля.

    Действительно, несмотря на то, что в Объединенном Силла влияние китайской политической системы было достаточно велико, оно не смогло окончательно вытеснить из административной системы элементы родового строя. Например, в идеале чиновники должны были назначаться на должности по их качествам, независимо от их происхождения. Однако Военное ведомство, образованное еще в VI в., на протяжении длительного времени оставалось прибежищем старой аристократии.

    Помимо указанных девяти областей чу, вся страна была поделена на 117 округов кун и 293 уезда хён. В пяти из девяти округов были учреждены «Пять малых столиц». Главы местной администрации (весачжон) направлялись в провинцию из столицы. Таким образом обеспечивалось четкое исполнение постановлений центральной власти на местах.

    Для борьбы с местничеством существовал институт так называемых сансури — «мелких чиновников, находящихся под охраной наверху [в столице]». Суть его состояла в следующем: из местных чиновников избирались люди, которых отправляли в столицу для службы на невысоких должностях. Такие люди, с одной стороны, играли роль «заложников», которых могли казнить в случае неподчинения той или иной области, а с другой — действительно выполняли разные административные поручения. Традиция такого института для управления делами провинции сохранялась и в последующую эпоху династии Коре, но под другим названием — киин, «их люди».

    Почему система атсури была эффективна? Местные мелкие чиновники, которых отправляли в столицу, являлись выходцами из знатных и влиятельных семей своей округи. Становясь «заложниками», они заставляли остальных членов своих семей, занимавших важные посты на местах и игравших заметную роль в жизни провинциального общества, исполнять распоряжения центра.

    Низшей административной единицей Объединенного Силла были деревни, управлявшиеся старостами чхончжу (дословно — «хозяевами деревни»). Обычно старостами становились люди, имевшие силу и влияние в данной местности. Однако их деятельность всегда контролировалась чиновником, присланным из центра.

    Кроме обычных деревень в Объединенном Силла были особо определены поселения, именовавшиеся хян, со, пугок — места компактного проживания представителей низших сословий, к которым относились рабы[84], их дети и внуки, пленники, преступники и их дети.

    Военная система с формальной точки зрения подверглась незначительным изменениям в Объединенном Силла. Шесть столичных подразделений чон были реорганизованы в Девять полков содан. На северных границах с Китаем и государством Пархэ в качестве военных поселений были размещены Девять подразделений чон. Служащие таких подразделений занимались одновременно и военной подготовкой, и работой в поле. Для обеспечения других материальных нужд подразделений чон, например для строительных работ, могли привлекаться крестьяне из окрестных деревень.

    § 2. Социально-экономическое устройство Объединенного Силла

    Высокопоставленные сановники и аристократия Объединенного Силла владели частными землями, которых изначально было не так много, рабами-нобм и так называемыми «гостями», или мунгэк, что дословно означает «гости у ворот».

    О «гостях» следует сказать несколько подробнее, поскольку эта категория населения, традиционная и для Китая, существовала в Корее в течение многих столетий, вплоть до нового времени. По своему социальному положению «гости» были лично-свободными. Выполняя определенные поручения «хозяина», они получали за это еду, иногда одежду, кров и другие вознаграждения. Поручения могли быть самыми разнообразными — от мелких хозяйственных дел до участия в утонченных беседах или вооруженных походах. Характер поручений зависел от уровня образования и личных способностей «гостя».

    Категория населения ноби также требует особых комментариев. В отечественной литературе термин ноби нередко переводят как «раб», что не совсем корректно, поскольку понятие ноби отличается от принятого в современном отечественном обществоведении представления о рабах и их статусе. В Корее почти на протяжении всей ее истории, начиная с Древнего Чосона и вплоть до XIX в., существовали частные и государственные ноби. Частные ноби в основном исполняли роль домашних слуг, государственные были приписаны к различным правительственным учреждениям, например, к почтовым станциям.

    Несомненно, в разное время истории Кореи статус и положение ноби были различными, и в ранние эпохи ноби могли быть «рабами» в общепринятом смысле этого слова. Однако на протяжении большей части корейской истории, несмотря на то что ноби не были лично свободными и могли стать объектом купли-продажи, они обладали правом собственности, а в позднее средневековье отдельные ноби имели в частной собственности других таких же ноби и могли обладать большими материальными богатствами, чем свободное население. Некоторые ноби, подобно лично свободному населению, платили подати и исполняли трудовую повинность.

    Однако вернемся к аристократии Объединенного Силла. Из «гостей» и ноби представители силлаского высшего сословия постепенно стали создавать свои собственные охранные гвардии, которые к концу IX в. превратились в мощную сепаратистскую силу.

    Помимо частных земель, в Объединенном Силла также были земли, которые выдавались чиновничеству во временное пользование в качестве вознаграждения за службу. Существовали две основные категории таких полей — ногып и сигып, что дословно означает «поселение как вознаграждение за службу» и «поселение в кормление». Конечно же, чиновникам давали не поселения и даже не поля, а право сбора налогов. Однако поскольку вместе с правом сбора налогов «владелец» ногып или сигып получал также и право привлечения для своих нужд крестьян, обрабатывавших землю, то в название этих категорий полей вошло слово «поселение». Земли ногып теоретически должны были выдаваться на время службы и возвращаться обратно в казну по ее окончании. Сигып давались за особые заслуги перед государством на всю жизнь и, в принципе, должны были возвращаться в казну после смерти хозяина. Другое дело, что под разными предлогами и с помощью составления всевозможных запутанных документов земли нередко становились наследственными.

    Право использования крестьян служилой аристократией для своих личных нужд таило в себе опасность того, что крестьяне также могли быть привлечены для формирования личных охранных гвардий. Поэтому в 689 г. была предпринята попытка отменить ногып и сигып и взамен ввести систему выдачи зерна за службу. Надо отметить, что для ранней и средневековой Кореи зерно — рис — было не только основным продуктом питания, но и играло роль универсального денежного эквивалента. Однако уже через 70 лет под давлением служилой аристократии королевский двор был вынужден вернуться к традиционной системе вознаграждения за службу — ногып и сигып, которая просуществовала без значительных изменений до конца истории Объединенного Силла.

    Несмотря на наличие в стране частных земель и разного рода временных или пожизненных пожалований, верховным собственником всех земель оставалось государство.

    Вообще конец VII в. ознаменовался в Силла целым рядом мероприятий, направленных на укрепление центральной власти. Одним из них стало более активное внедрение конфуцианства на государственном уровне. В 682 г. было основано высшее конфуцианское учебное заведение Кукхак (впоследствии неоднократно менявшее свое название). Еще в 648 г., т. е. до объединения Кореи, член королевской семьи Ким Чхунчху, представитель сословия чинголъ, ставший впоследствии королем Мурёль-ваном (654-660), посещая танский Китай, внимательно изучал там систему высшего образования. После объединения Кореи его замысел о создании подобного учебного заведения в Силла был реализован. В Кукхак обучались в основном члены королевской семьи и дети высокопоставленных сановников в возрасте от 15 до 30 лет. Основной предмет изучения — конфуцианские классические сочинения. Со временем именно знание конфуцианской классики постепенно становилось в Силла главным критерием отбора на государственные должности: в 788 г. был издан указ о введении государственных экзаменов на знание конфуцианской классики.

    Жители столиц, как главной, так и малых, даже те, которые не были аристократами, в основном входили в состав правящего класса. О жизни простого народа в провинции известно не так много. Раз в три года в Объединенном Силла проводилась инспекция месторасположения деревень, количества дворов, лошадей и волов, площади обрабатываемых земель, количества тутовых деревьев и т. п. Дворы делились на девять категорий: существовали три основные категории — высшая, средняя и низшая, каждая из которых, в свою очередь, также делилась на высшую, среднюю и низшую. Критерием классификации дворов, как полагают отдельные ученые, было количество совершеннолетних «работообязанных».

    Формально, исходя из сохранившихся до наших дней документов[85], заливные поля и земли для сбора топлива (леса) «раздавались» свободным крестьянам в «вечное пользование». На самом деле, как считают многие ученые, все эти поля издавна были собственностью крестьян. Государство, желая подтвердить свою верховную власть над всеми землями страны, совершало формальный акт раздачи того, что уже принадлежало крестьянам. Ко всему прочему, указанный акт провозглашал право возможного отчуждения земли в том случае, если крестьяне совершали какое-либо преступление. Со всех выданных земель взимались налоги.

    Помимо обработки собственных полей, крестьяне возделывали поля старосты («хозяина деревни») чхончжу, поля государственных учреждений — почтовых станций, военных поселений или конопляные поля. Урожай с последних шел на удовлетворение нужд государственного ремесленного производства. Крестьяне работали на казенных полях, исполняя трудовую повинность.

    Работа крестьян в пользу чхопчжу стала также одной из предпосылок зарождения и развития сепаратизма, в конечном итоге приведшего Объединенное Силла к гибели. Относительная автономия чхончжу, особенно на удаленных от столицы северо-западных территориях, и возможность по своему усмотрению распоряжаться крестьянами послужили одним из источников появления так называемых «сильных» или «богатых семей», которые стремились отделиться от государства и жить замкнуто, как это свойственно классическому феодальному обществу.

    В связи с этим возникает вопрос о формационной принадлежности общества Объединенного Силла. В отечественной историографии советского периода силлаское общество определяется как феодальное[86]. Такой же точки зрения до самого последнего времени (1990-х годов) придерживались и историки Северной Кореи. В Южной Корее применительно к средним векам иногда употребляется слово «феодализм». Однако общество Объединенного Силла, так же, как и Трех государств, феодальным не называется.

    Действительно, в общественно-экономической жизни Кореи второй половины I тысячелетия можно обнаружить ряд особенностей, затрудняющих определение корейского общества того времени как феодального. Во-первых, это верховная собственность государя на землю, которая не обязательно была номинальной. Всякое усиление центральной власти сопровождалось очередной инспекцией и перераспределением земли, которые воспринимались всем населением как нормальная реализация устоявшихся правовых норм. Во-вторых, это сильный государственный контроль над всеми сферами жизни. Пусть не всегда удавалось его осуществлять, в любом случае такой контроль воспринимался как проявление идеальной системы управления государством. И, в-третьих, это объединяющая, коллективизирующая идеология конфуцианства, базирующаяся на традиционных семейных отношениях, вере в духов предков, беспрекословном подчинении младшего старшему, заботой старшего о младшем и восприятии всего государства как одной большой семьи. При таких обстоятельствах всякие центробежные тенденции, приводившие к ослаблению и распаду единой системы государственного управления и контроля, т. е. всякое внешнее приближение к тому, что с точки зрения европейца является одним из проявлений «классического феодализма», воспринималось как отклонение от нормы, которое всегда старались преодолевать.

    § 3. Культура Объединенного Силла

    Объединение южной и центральной частей Корейского полуострова под эгидой Силла впервые за многие столетия принесло его населению мир, что стало объективной предпосылкой для дальнейшего расцвета корейской культуры.

    Расширение и усложнение государственного аппарата, в ведение которого перешли новые территории, объективно требовало усиления идеологической основы власти, т. е. конфуцианства. Поэтому, как уже упоминалось, в 682 г. было учреждено высшее конфуцианское учебное заведение Кукхак. в котором, помимо классических конфуцианских текстов, изучали математику, астрономию, историю, литературу.

    Период Объединенного Силла можно по праву считать временем расцвета буддизма, ставшего господствующей религией Кореи. В это время жили и творили знаменитые деятели корейского буддизма. Буддийский монах Вонхё (617-680), написавший около 85 сочинений, более 20 из которых сохранились до наших дней, внес значительный вклад в развитие корейского теоретического буддизма. Монах Хечхо (704-?) после 719 г. предпринял путешествие в Индию, а затем посетил Центральную Азию. В 727 г. он вернулся в Китай. Свои путешествия Хечхо описал в книге «Записи о путешествии в пять индийских государств» («Ван о чхон-чхуккук чон»)[87].

    Расцвет буддизма, естественно, сказался и на развитии буддийской архитектуры и скульптуры, оставившей Корее шедевры поистине мирового масштаба. Наиболее известными постройками этого периода являются буддийский монастырь Пульгукса («Монастырь Страны Будды») и буддийский храм Соккурам («Буддийский скит в каменной пещере»), расположенные неподалеку от силлаской столицы Кымсон (современный Кён-чжу).

    Монастырь Пульгукса был основан еще в 539 г., но особую известность приобрел с 751 г., когда был отстроен заново. Его старинные деревянные постройки не сохранились до наших дней, подвергшись разрушению в ходе многочисленных войн. Современный облик монастыря создается строениями, возраст которых не так велик. Однако две каменные пагоды, каждая высотой в 10,4 м, прекрасно сохранились и являются национальным достоянием Республики Корея. Одна из них — Трехъярусная каменная пагода (Самчхын соктхап)[88] выстроена в классическом стиле, в то время как другая — Пагода многочисленных драгоценностей (Таботхап) имеет необычные для такого рода сооружений каменные лестницы, колонны, перила.

    Пещерный храм Соккурам, единственный такого рода в Корее, был построен также в 751 г. неподалеку от монастыря Пульгукса, у горы Тхохамсан. Уникальность храма, состоящего из двух основных внутренних помещений, заключается в том, что он является полностью искусственной постройкой, покрытой сверху толстым слоем грунта для придания ему облика пещеры. Стены храма украшены более чем 40 каменными изваяниями и рельефами. В центре внутреннего круглого зала находится каменная статуя сидящего Будды Шакьямуни высотой 3,26 м, отличающаяся тщательной отделкой деталей.

    В трехъярусной каменной пагоде монастыря Пульгукса была найдена самая старая в Корее и самая старая в мире книга, изданная ксилографическим способом. В 1966 г., во время проведения реставрационных работ, внутри пагоды был обнаружен бумажный свиток длиной 6,3 м, состоявший из 12 склеенных вместе листов шириной 8 см, на которых был напечатан буддийский текст. Таким образом, эта находка позволяет исследователям говорить и о развитии издательского дела в Объединенном Силла.

    К значительным культурно-техническим достижениям Силла можно отнести литье медных колоколов, украшенных барельефными изображениями. Работа по изготовлению самого большого (из известных пока) в Корее колокола началась в правление государя Кёндог-вана (742-764) и завершилась в 771 г., в правление следующего государя — Хегон-вана (765-779). Колокол назвали «Колоколом духа великого короля Сондог-вана» (Сондоктэван син-чжон) для того, чтобы по всей стране разносился его звук как память о мудром правлении государя Сондог-вана и возвещение о том, что в стране наступили мир и спокойствие. Колокол имеет вес в 72 т, высоту — 3,33 м, диаметр — 2,27 м[89]. Иногда еще этот колокол называют «Колоколом из храма Подокса» (Подокса чжон).

    Высокий уровень развития в Объединенном Силла получили литература, живопись, музыка. Объединенное Силла дало корейской культуре не только самое старое печатное издание, самый большой колокол, единственный пещерный храм, но и первого известного поэта, чьи творения сохранились до наших дней. Чхве Чхивон (857-?) с юности отличался незаурядными талантами и уже в 12 лет отправился учиться в Китай династии Тан (известной своим поэтическим наследием), где не только успешно сдал экзамены на получение государственной должности, но и занимал ряд постов в местных и центральных органах власти. Жизнь на родине, куда он вернулся в 885 г., оказалась весьма непростой, поскольку Чхве Чхивон пытался бороться со старой силлаской сословной системой колъпхум. Последние годы своей жизни поэт и ученый провел в отшельничестве в знаменитом монастыре Хэинса (основан в 802 г. в горах Каясан). Его творчество известно нам по сохранившемуся сборнику стихов «Пахота кистью в Коричном саду» («Кеволъ пхилъгён»), а также из более поздних исторических сочинений — «Исторические записи Трех государств» («Самгук саги») и «Достопамятные события Трех государств» («Самгук юса»)[90].

    В то время как в VII столетии в средней и южной части Корейского полуострова начался период расцвета королевства Объединенное Силла, обогатившего сокровищницу корейской культуры множеством достижений, к северу от Силла начало образовываться новое государство, история которого до сих пор вызывает множество споров.

    Глава 10. ГОСУДАРСТВО ПАРХЭ (БОХАЙ)

    О государстве Пархэ известно не так много, как о Когурё, Пэкче или Силла. Кроме того, непросто определить, к истории какой культуры, какого государства относится Пархэ, занимавшее Корейский полуостров к северу от реки Тэдонган (современные провинции Хамгён, Пхёнан, Янган, Чаган), северо-восточную Маньчжурию, бассейн реки Сунгари, южную часть бассейна Амура и часть территории современного Приморского края. Населяли Пархэ жители бывшего Когурё, а также племена мальгаль (по-китайски — мохэ). Культура государства имела как когурёские, так и китайские корни. Поэтому в европейской исторической литературе название Пархэ часто передают в китайском прочтении как Вохай, имея в виду то, что история Пархэ (Бохая) является частью китайской истории.

    В отечественной историографии историю Пархэ-Бохая относят к истории «тунгусо-маньчжурских народов»[91] или даже к истории «советского Дальнего Востока»[92]. Отечественные работы по общей истории Кореи, изданные в начале 2000-х годов, обходят проблему Пархэ-Бохая молчанием, словно это государство не имеет никакого отношения к истории Кореи.[93]

    При этом и в Южной, и в Северной Корее нет ни одной работы по общей истории Кореи, включая учебники для средних школ, где бы история Пархэ не описывалась как часть корейской истории[94].

    В Северной Корее истории Пархэ всегда уделялось повышенное внимание. Как-никак, Пархэ занимало большую часть современной Корейской Народно-Демократической Республики и к тому же противостояло королевству Силла — в известной степени символу Южной Кореи. К тому же в северокорейской историографии не признается факт объединения Корейского полуострова королевством Силла. История Кореи последних столетий I тысячелетия излагается таким образом, что Корея предстает разделенной на два равных по значимости государства — Пархэ и Силла. Именно поэтому королевство Силла после VII в. именуется не Объединенное Силла, а Позднее Силла.

    В Республике Корея историю Пархэ относили к корейской истории и в 1950-е годы[95]. В 1990-е годы интерес к истории Пархэ стал проявляться особенно заметно. С одной стороны, перспектива объединения Корейского полуострова пробудила особое внимание к древней истории территорий, которые должны стать частью будущего единого корейского государства. С другой — 1990-е годы ознаменовались для Южной Кореи увеличением числа всевозможных исследований по истории Кореи, в том числе затрагивающих весьма специфические проблемы, недостаточно изучавшиеся ранее.

    Поэтому, несмотря на всю неоднозначность вопроса о культурно-исторической принадлежности Пархэ-Бохая, и учитывая то, что и в КНДР, и в Республике Корея историю Пархэ относят к истории Кореи, мы не можем обойтись без хотя бы самого краткого изложения основных моментов из истории этого государства.

    § 1. Образование государства Пархэ и проблема его этнокультурной принадлежности

    Итак, территория Корейского полуострова к северу от реки Тэ-донган и полуостров Ляодун, входившие в состав Когурё, после его падения отошли к Китаю династии Тан. На месте Когурё было образовано Аньдунекое наместничество (Андон тохобу). Однако когурёсцы не подчинились новой иноземной власти и продолжали сопротивление. Мирным путем за возрождение Когурё боролось когурёское население полуострова Ляодун, губернатором которого в 677 г. был назначен последний когурёский государь Почжан-ван. Государь хотел было отправить в столицу танского Китая своего внука, которого бы признали за короля вассального, но независимого государства Когурё, но эти замыслы так и не удалось реализовать. В 699 г., после того как в 698 г. Китай упразднил Аньдунское наместничество, губернатором когурёского Ляодуна был назначен сын Почжан-вана — Ко Донму. Он пытался управлять подчиненными ему территориями независимо от Китая, поэтому одно время эти территории называли Малым Когурё. Автономия была подтверждена танским Китаем во имя спокойствия в Поднебесной.

    Однако некоторые из бывших когурёсцев избирали путь вооруженной борьбы с Тан. В 696 г. в Ёнчжу, в районе Ляоси, бывшие когурёсцы и народность мальгаль во главе с полководцем Тэ Чоёном (7-719) подняли восстание против Тан, но потерпели поражение. Тогда восставшие решили отправиться на восток в сторону Маньчжурии. Там, по завершении перехода, в 698 г. Тэ Чоён объявил о создании государства Чингук (в китайском прочтении — Чжэньго), в котором стал королем, провозгласив следующий, 699 г. первым годом своего правления. Храмовое имя Тэ Чоёна — Ко-ван.

    Новое государство сразу постаралось завязать дружеские отношения с соседними тюркскими народами, а в 705 г. — с танским Китаем: ни одно «периферийное» по отношению к Серединной империи государство не могло рассчитывать на законность своего существования, если власть его правителей не подтверждалась при дворе китайского императора. Поэтому дружеские отношения с Тан были главным условием легитимности существования нового государства. В 713 г. танский Китай пожаловал Тэ Чоёну титул правителя [государства][96] Пархэ и по совместительству — должность губернатора области Холь-ханчжу. С тех пор новое государство в северной части Корейского полуострова и Маньчжурии стало именоваться Пархэ, или по-китайски—Бохай, что значит Море Бо[97]. Иероглиф «государство» к названию Пархэ стал добавляться лишь с 762 г., что связано с длительностъю процесса формирования и укрепления нового государства, а также с постепенным ослаблением влияния танского Китая.

    Вопрос об этнокультурной принадлежности Пархэ возникает уже при попытке выяснения национальной принадлежности основателя государства—Тэ Чоёна. Дело в том, что фамилия Тэ (китайское чтение — Да) — не когурёская. Китайская историография утверждает, что Тэ Чоён этнически относился к народности мальгаль (имевшей тунгусо-маньчжурское происхождение), проживавшей на территории бывшего Когурё. Корейская хроника «Чеван унги» («Рифмованные записи о королях и императорах») и некоторые другие источники сообщают о том, что отец Тэ Чоёна был когурёским полководцем. На этом основании корейская историография придерживается теории когурёских этнических корней основателя Пархэ.

    Таким образом, передача названия государства Пархэ в корейской транскрипции подразумевает поддержку теории его принадлежности к корейской культуре, в китайской транскрипции — Бохай — соответственно означает принадлежность к китайской культуре. В настоящей книге название Пархэ выбрано исключительно по причине того, что корейская историография, как северная, так и южная, считает Пархэ корейским государством.

    § 2. Основные вехи истории государства Пархэ

    В Пархэ правили 15 «великих ванов» (государей), и просуществовало оно около 230 лет, пока не было покорено киданьскими племенами в 926 г. Период правления первых трех ванов, начиная с Ко-вана (Тэ Чоёна), характеризовался прогрессом и развитием государства. Далее, до времени правления десятого по счету короля Сон-вана (818-829), следовал период упадка. При Сон-воне был короткий «Средний период процветания». В правление остальных пархэских государей, очевидно, больших изменений в лучшую сторону не происходило, поскольку о них практически ничего не известно.

    В 719 г., после кончины Ко-вана, престол унаследовал его сын Му-ван (Тэ Муе; 719-736). В его правление Пархэ начало вести войны за расширение территории государства на северо-восток. Войны эти были настолько успешными, что в Силла, испугавшись возможной агрессии Пархэ на юг, т. е. в сторону Силла, в районе современного города Каннын начали строить крепостную стену. Однако попытка захватить земли народности хыксу малъгалъ («мальгаль черной воды») оказалась не столь успешной, поскольку хыксу малъгалъ находились в союзе с Китаем. В результате в 732 г. Пархэ в союзе с киданьскими племенами пришлось вступить в войну с Тан, однако победы она не принесла.

    В то же время Пархэ удалось наладить дружественные отношения с Японией. В японской записи о посольстве Пархэ 727 г. сказано, что Пархэ является преемником Когурё по территории и Пуё — по традициям и обычаям. Действительно, как показывают раскопки гробницы пархэской принцессы Чонхе, тип гробницы и ее внутреннее убранство во многом похожи на когурёские, что позволяет говорить о Пархэ как и о корейском государстве.

    В 737 г. на престол взошел третий пархэский государь — Мун-ван (Тэ Хымму). Он правил 57 лет, до 793 г., и его время ознаменовалось рядом реформ в государственном устройстве Пархэ. Страна был разделена на бу (условный перевод — «подпровинции»), каждое из которых делилось на области и уезды. В правление Мун-вана неоднократно переносились столицы государства: одно время королевская резиденция располагалась в «Верхней столице» Сангён провинции Ёнсу, а потом была перенесена в «Восточную столицу» Тонгён провинции Ёнвон. Возможно, это было связано с политикой укрепления королевской власти.

    При дворе были учреждены три министерства самсон, занимавшиеся разработкой, публикацией и исполнением королевских указов, и шесть ведомств юкпу, отвечающих за основные направления деятельности центрального правительства: снятие и назначение на должности чиновников, ритуалы, исполнение законов, ремесла, учет населения, армию. В период расцвета армия Пархэ имела четкое деление на Центральную армию из восьми подразделений, местные войска при провинциальных административных органах и пограничные гарнизоны.

    Важнейшим достижением правления Мун-вана, стало признание в 762 г. статуса полноправного государства Пархэ в императорском Китае. Тогда между Пархэ и китайской династией Тан установились дружественные отношения, развивалась торговля. Основным предметом экспорта Пархэ были лошади. Этот факт дает основание говорить о важности элементов кочевой культуры в Пархэ.

    Правление пархэских государей от четвертого — Сонъ-вана[98] (794 г., находился на троне один год) до девятого — Кап-вана (818 г.), как уже отмечалось, определяется как период упадка. Во времена Сон-вана (Тэ Инсу; 818-829) произошло дальнейшее укрепление государства. При нем Пархэ контролировало земли полуострова Ляодун, значительную часть территорий Маньчжурии и Приморского края.

    Страна была разделена на 15 «подпровинции» бу, 62 области чу и имела пять столиц — «Верхнюю» (главную), находившуюся на севере, и еще четыре по сторонам света — Центральную, Западную, Восточную и Южную. Столицы с подчиненными им территориями были самыми крупными административными единицами Пархэ.

    В правление Сон-вана Пархэ достигло такого расцвета, что страну стали называть Хэдон сонгук — «Процветающее государство к востоку от моря».

    О названии Хэдон — «К востоку от моря» — следует сказать несколько слов особо. Поскольку Корейский полуостров, если смотреть на него со стороны Китая, лежит к востоку за Желтым (Западно-Корейским) морем, то вполне естественно называть его «государством к востоку от моря». С другой стороны, это название достаточно нейтрально, так как не связано с самоназванием какого-либо из государств, находившихся на Корейском полуострове. Поэтому в средние века — и в эпоху Коре (918-1392), и при династии Ли (1392-1910), Корею, помимо ее официальных названий, нередко именовали Хэдон или Тонгук — «Восточное государство».

    Во времена правления последних шести королей Пархэ постепенно приходило в упадок. Наверное, поэтому в источниках практически не сохранилось сведений о последнем столетии истории Пархэ.

    В начале X в. к северу-северо-западу от Пархэ усилились киданьские племена, объединившиеся в «Государство киданей» Циданьго (с 937 г. название государства было заменено на Ляо) во главе с Абаоцзи, который в 907 г. даже провозгласил себя императором, что было вызовом китайскому императору — единственному законному императору в Поднебесной.

    Возвышение государства киданей было неразрывно связано с военными походами, направленными на расширение территорий страны. В 925 г. был снаряжен военный поход в Пархэ, и уже к середине 1-го лунного месяца следующего, 926 г. Пархэ пало под ударами киданей. На его месте было образовано «Восточно-киданьское государство» Дунданьго, во главе которого Абаоцзи поставил своего старшего сына. Дунданьго во многом унаследовало культуру Пархэ. Однако в результате того, что весь правящий класс стал киданьским, а также благодаря наличию тесных связей с киданьским государством Ляо, в 982 г. значительная часть территорий Дунданьго вошла в состав Ляо.

    Каковы причины столь быстрого падения Пархэ? Корейская историография объясняет это так. В 918 г. в Корее было провозглашено новое государство Коре. И само по себе название Коре, и официальная позиция его основателей указывали на то, что новое государство считало себя преемником королевства Когурё, выходцы из которого жили в Пархэ. Коре также воевало против ненавистного пархэсцам (бывшим когурёсцам) Силла. Сразу после образования Коре мог начаться процесс переселения потомков когурёсцев в новое корейское государство. Поэтому, когда кидани напали на Пархэ, многие могли предпочесть «бесполезному» сопротивлению переселение на возрожденную родину их предков.

    Кроме того, несмотря на быстрое падение Пархэ, часть населения во главе с аристократией продолжала сражаться с иноземцами за независимость своих земель. Поэтому после 926 г. на небольших по площади территориях время от времени возникали независимые от киданей образования, именовавшие себя «Поздним Пархэ» и управлявшиеся представителями королевского рода Тэ.

    В заключение вернемся к вопросу об этнокультурной принадлежности Пархэ. По ходу изложения могло создаться впечатление, что Пархэ — корейское государство. Однако, по сообщениям источников, в Пархэ проживало не так много выходцев из Когурё. Причем это были главным образом представители правящего класса — государственные чиновники различных рангов или же, как минимум, старосты-«хозяева деревень» чхопчжу. При этом единой народности, скорее всего, не сложилось: слишком недолгим был период совместного проживания различных народов, слишком обширной — территория, и малой — плотность населения. Люди, населявшие Пархэ, к моменту провозглашения государства уже имели свою сформировавшуюся культуру и историческую память.

    С другой стороны, имея контакты с Японией, Пархэ нередко именовало себя Когурё или даже Коре. А потомков когурёсцев называли пархэсцами. Например, в стеле на могиле Кочжина — внука последнего когурёского государя Почжан-вана — указано, что Кочжин был «пархэсцем». С этой точки зрения можно говорить о связи культур Когурё и Пархэ.

    В исторической литературе о Пархэ (Бохае) до сих пор отсутствует единство взглядов на это государство. Отечественная китаеведческая литература, например, утверждает, что в Бохае (Пархэ) за время существования государства сложился единый этнос — бохайский[99], что противоречит взглядам корейских ученых.

    Таким образом, вопрос о культурно-этнической принадлежности Пархэ (Бохая) до настоящего времени остается нерешенным.

    Глава 11. РАСПАД И ГИБЕЛЬ ГОСУДАРСТВА СИЛЛА

    Объединение Корейского полуострова под эгидой Силла, первое в истории Кореи, оказалось не слишком прочным. Уже с конца VIII — начала XI в. в стране вспыхивают мятежи аристократов, ставшие первыми предвестниками сепаратистских тенденций, возможно, связанных с исторической памятью о Трех государствах. Так, представитель королевской семьи, высокопоставленный сановник Ким Хончхан (?-822), который занимал самые высокие посты в государстве, в 822 г., будучи наместником области Унчхон, поднял мятеж и покорил ряд силласких городов, включая три «малые столицы». Он даже провозгласил создание нового государства Чанан — «Долгое спокойствие», но мятеж был жестоко подавлен, а сам Ким Хончхан покончил жизнь самоубийством. В 825 г. его сын Ким Боммун также попытался захватить Пхеньян с тем, чтобы основать там столичный город[100]. В 839 г. наместник порта Чхонхэчжин (расположен на острове, именующемся в настоящее время Вандо) Кунбок (его называют также Чан Бого; ?-846) помог королю Синму-вану (839 г.) занять престол. Но когда планы наместника женить старшую дочь на сыне Синму-вана — государе Мунсон-ване (839-856) не реализовались, он также поднял мятеж.

    Ко второй половине IX в. сепаратистские тенденции усилились настолько, что все больше стало появляться так называемых «сильных домов», или «сильных семей», имевших собственные земельные владения, военные дружины и мало зависевших от центральной власти. В конечном итоге этот процесс привел к образованию «Поздних Трех государств» — Позднего Пэкче и Когурё при сохранении потерявшего значительные территории Силла.

    Прежде чем обратиться к хронологическому изложению основных событий истории Поздних Трех государств, рассмотрим причины, приведшие к распаду и гибели Объединенного Силла.

    § 1. Объединенное Силла к концу IX — началу X века: причины распада единого государства

    Единство и мощь власти Силла были подорваны прежде всего несовершенством системы сословного деления колъпхум — системы, входившей во все большее противоречие с конфуцианскими нормами управления государством, которые активно заимствовались из обновленного Китая династии Тан. Особое недовольство система колъпхум вызывала у низшего и среднего чиновничества. В Силла существовало 17 чиновничьих рангов. Имели место ограничения на занятие должностей того или иного ранга в зависимости от принадлежности к сословной категории. Высшие должности с 1-го по 5-й ранг могли занимать исключительно представители королевского рода, принадлежавшие к сословию чинголь («истинная кость»). Сословие 6-й категории тупхум не могло занимать должности выше 6-го ранга, 5-й тупхум — выше 10-го ранга, 4-й тупхум — выше 12-го ранга. Такие ограничения вступали в противоречие с конфуцианским принципом отбора чиновников по способностям. В то же время и королевский род не всегда придерживался принципов колъпхум. Например, король Вонсон-ван (785-798) был возведен на престол только благодаря своим личным способностям, а не исходя из отношений родства.

    Таким образом, сам королевский двор время от времени нарушал принципы колъпхум. Такие прецеденты привели к обострению борьбы за верховную власть среди расширившегося круга претендентов на престол, подорвали устои власти. Рядовые чиновники стали хуже подчиняться вышестоящим и требовали аналогичных прав и для себя при назначении на должности. Это — первая причина распада единого государства Силла.

    Ко второй причине относят неравноправие аристократии и чиновничества главной столицы и провинции, что также противоречило конфуцианским представлениям об управлении государством. Во-первых, аппарат столичного чиновничества формировался главным образом из выходцев старых силласких бу, которые до объединения страны составляли «костяк» королевства Силла. Во-вторых, для выходцев из провинции, в случае их перехода на службу в столицу, устанавливались особые ограничения в рангах, выше которых они уже подняться не могли.

    Третьей причиной называют несовершенство системы ногып, кормления чиновничества, приведшее к расширению площади частных владений и сокращению государственных полей. Оказалось, что попытка замены системы ногып на прямое жалование зерном (689-757 гг.), сначала раз в год, а потом ежемесячно, ставила чиновничество в чрезмерную зависимость от королевского двора. Поэтому отмена жалования зерном и возврат к системе ногып автоматически приводили к большей самостоятельности чиновничества. Активизировалась легальная и нелегальная купля-продажа земли. Важнейшими участниками сделок с землей стали буддийские монастыри.

    Увеличение количества частных земель и сокращение площади казенных приводили к росту поборов с крестьянства и соответственному ухудшению их жизни. Количество налогов и податей с казенных полей увеличивалось по вполне понятным причинам: уровень государственных расходов не становился ниже, и поэтому для их восполнения требовалось собирать большую долю урожая с единицы площади полей, которых стало меньше. Что касается частных полей, то все официальные, т. е. изданные государством, корейские исторические источники утверждают, что владельцы частных полей всегда собирали с крестьян гораздо больше, чем государство[101].

    Повсеместное ухудшение жизни крестьянства из-за увеличения поборов относят к четвертой причине распада Силла. Невозможность уплатить непомерные налоги, подати и, как следствие, разорение вынуждали многих крестьян бежать в горы, становиться на путь бунта. На протяжении IX в. в Силла появлялись всевозможные «разбойничьи отряды» беглых крестьян. А в конце IX в. Силла было потрясено рядом масштабных крестьянских восстаний. В 889 г. в верховьях реки Нактонган, т. е. в историческом сердце Силла, в районе Сабольчжу, вспыхнуло крестьянское восстание под предводительством Вончжона и Эно. В 896 г. на юго-западе страны действовали отряды так называемых «Красных штанов». В 891-898 гг. походы крестьянских повстанцев на востоке страны возглавили Кихвон и Янгиль.

    К пятой, объективной, причине гибели Силла можно отнести неудачное географическое положение главной его столицы — города Кымсон (современный Кёнчжу), расположенной в восточной части равнины Кимхэ, отделенной от остальной части полуострова горным хребтом Собэк. До объединения страны основная часть территории Силла находилась как раз к юго-востоку от хребта Собэк, в равнинной части, управлять которой из Кымсона было не так сложно. После расширения территорий Силла на запад и на север столица оказалась на крайнем юго-востоке государства. Хребет Собэк, игравший во времена противостояния Трех государств роль естественной крепостной стены, наоборот, стал такой же естественной помехой для осуществления сильной централизованной власти.

    Таким образом, ослабевающая центральная власть, неспокойная обстановка в стране и растущие центробежные силы подрывали могущество Силла. В исторической литературе выделяют пять основных источников сепаратизма в Силла.

    1. Крестьянские «разбойничьи отряды» и крестьянские повстанческие армии. Стихийные вооруженные группы нуждались в руководителях, которыми иногда становились неугодные королевскому двору выходцы из служивого сословия, а иногда такие же крестьяне. Так, Кёнхвон (?-936), основатель Позднего Пэкче, очевидно, происходил из семьи зажиточных крестьян. Его отец Ачжагэ был «полководцем» крестьянской армии, а сам Кёнхвон, до того как стал на путь создания своего собственного государства, одно время занимал военную должность «помощника полководца» у границ юго-западного побережья[102]. Подняв мятеж, Кёнхвон привлек на свою сторону крестьянских повстанцев во главе с Янгилем.

    2. Северо-западные пограничные военные поселения и военные форпосты, основанные для защиты от возможной агрессии со стороны танского Китая. Многие из них были расположены на западном побережье страны и, кроме выполнения основных оборонительных функций, нередко становились центрами морской торговли. Начальники таких поселений богатели за счет торговли, усиливались их амбиции. Примером может служить семья некоего Пака из Пхёнсана (современная провинция Хванхэ).

    3. Морские торговые порты, расположенные на достаточном удалении от силлаской столицы, т. е. на северо-западе Корейского полуострова. Здесь самым ярким примером является основатель нового государства Коре — Ван Гон (храмовое имя Тхэчжо; 877-943 гг., на троне с 918 по 943 г.). Отец Ван Гона — Ван Юн, выходец с северо-запада Силла, из города Сонак (нынешний Кэсон), одно время занимал высокие должности в силлаской столице. Однако он сумел взять под свой контроль территории вблизи Сонака, а также порты на западном побережье, через которые велась торговля с Китаем и Японией. Таким образом, семья Ван Гона приобрела значительную власть и влияние на северо-западе Силла.

    4. Родовая аристократия с ее наследственными земельными владениями, обеспечивавшими большую власть и самостоятельность. Основатель Позднего Когурё — Кунъе был аристократом, выходцем из королевской семьи, вставшим на путь борьбы за власть через отделение подчиненных ему территорий от остальной части Силла.

    В исторической литературе также указывают на деревенских старост чхончжу («хозяев деревень») как на один из источников формирования «сильных семей». Однако чхончснсу не сыграли какой-либо принципиальной роли в истории Поздних Трех государств.

    § 2. Хронология Поздних Трех государств

    В конце IX столетия в Силла, вследствие указанных объективных причин, на территориях, которые ранее занимали королевства Пэкче и частью Когурё, сепаратистские силы провозгласили создание «прежних» королевств, погибших в результате «неправедных» действий Силла. При этом лидеры этих сил не были прямыми потомками пэкчесцев или когурёсцев. Они обращались к истории для идейного оправдания противостояния силласкому двору.

    Обратимся к более подробному изложению событий, связанных с основанием Позднего Пэкче и Когурё, падением Позднего Пэкче и Силла.

    Как уже отмечалось, основателем Позднего Пэкче был Кёнхвон. В «Достопамятных событиях Трех государств» («Самгук юса») зафиксированы предания, отмечающие чудесное рождение и необычную юность будущего правителя Позднего Пэкче: его мать забеременела от большого земляного червя, когда тот в облике мужчины в лиловых одеждах приходил к ней по ночам. Однажды в младенчестве Кёнхвона накормила своим молоком тигрица, когда тот лежал под деревом, на время оставленный матерью. В юности он проявил себя как выдающийся воин.

    Появление в жизнеописании основателя государства или выдающегося человека мифов или легенд о чудесах рождения и необычности юных лет — распространенное явление для старой Кореи, указывающее на положительный характер персонажа.

    Итак, будучи на военной службе на юго-западе Силла, когда в стране начали одно за другим вспыхивать крестьянские восстания, Кёнхвон собрал около 5000 человек и в 892 г. захватил город Мучжин-чжу (нынешний город Кванчжу провинции Южная Чолла), объявив себя королем. В 900 г. он перенес столицу севернее, в город Вансан-чжу (нынешний город Чончжу) и дал своему государству название «Позднее Пэкче» — Хупэкче. В том же году были заново учреждены чиновничьи должности Позднего Пэкче и сформированы центральные органы власти.

    Пэкче поддерживало достаточно мирные отношения с северными территориями — с Китаем, в котором к 907 г. пало государство Тан и началась так называемая «Эпоха Пяти Династий», длившаяся до 959 г., и с новым Когурё. Но с Силла отношения не складывались. Пэкче снаряжало военные экспедиции к границам Силла, а в 927 г. Кёнхвон лично возглавил поход на силласкую столицу Кымсон. Тогда был захвачен государь Кёнэ-ван (924-927). Однако Кёнхвону не удалось покорить Силла, и дело закончилось тем, что он возвел на престол лояльного к Позднему Пэкче короля Кёнсун-вана (927-935). Кёнхвон увел свои войска из Силла. Возможно, это произошло потому, что основатель нового государства Коре — Ван Гон (о котором речь пойдет чуть ниже), недовольный территориальными амбициями Позднего Пэкче, лично повел 5000 человек войск на столицу Силла и вступил в сражение с пэкческими войсками.

    Активные военные действия между Поздним Пэкче и Коре вновь начали разворачиваться в 934 г. Тогда Коре захватило у Пэкче 10 крепостей. Однако в это время в Позднем Пэкче при дворе началась борьба за престолонаследие, которая подрывала устои центральной власти. Сам Кёнхвон, имевший 10 сыновей, хотел возвести на престол четвертого сына — Кымгана. Однако старший сын Сингом не согласился с решением отца. В 935 г. он заточил Кёнхвона в монастырь Кынсанса, убил младшего брата и сам захватил власть. Сингом решил сражаться с корёскими войсками, в то время как Кёнхвон и его сыновья выражали желание покориться новому могущественному Коре. В конечном итоге в 936 г. Ван Гон во главе 100-тысячного войска в сражении у местечка Сонсан одолел Сингома. Так закончилась история Позднего Пэкче.

    Государство Когурё в северной части Силла было провозглашено на несколько лет позже Позднего Пэкче. Его основатель Кунъе (?-918) был побочным сыном государя Хонган-вана (857-860). В «Исторических записях Трех государств» («Самгук саги») биография Кунъе помещена в разделе «Мятежники», что говорит о негативной оценке его исторической роли, данной в последующие эпохи. В биографии сказано, что с рождением Кунъе были связаны различные неблагоприятные предзнаменования, из-за чего его даже хотели убить. Но кормилица спасла Кунъе. Тогда же в результате несчастного случая Кунъе лишился одного глаза. Не имея никаких надежд ни на престол, ни на хорошую должность, Кунъе удалился в буддийский монастырь Седальса, где постригся в монахи. О его монашеской жизни в биографии сказано немало дурного. Вскоре Кунъе сблизился с руководителями крестьянских повстанческих армий, в 891 г. — с Кихвоном, а в 892 г. — с Янгилем, привлек на свою сторону часть крестьянских сил и с 894 г. стал действовать самостоятельно, главным образом на северо-востоке Силла, в районе современной провинции Канвон. К концу 890-х годов Кунъе, подчинив безлюдный гористый северо-восток Силла, обратился к равнинному и населенному северо-западу. Получив поддержку местных «сильных семей», в том числе и Ван Гона, Кунъе в 898 г. определил город Сонак (современный Кэсон) столицей своих владений. В 901 г. Кунъе провозгласил себя королем государства «Позднее Когурё» — Хукогурё. Под властью Кунъе оказались огромные территории, соответствующие современным провинциям Канвон, Хванхэ, Кёнги, Северная Чхунчхон. Однако слишком сильными казались Кунъе его новые союзники на западе Корейского полуострова—сильными настолько, что его не покидал страх за свою жизнь. Поэтому он решил несколько отдалиться от союзников, отказавшись от идеи «возрождения» прежнего королевства Когурё и создать свое собственное, никак не связанное с прошлой историей, процветающее государство. В 904 г. Кунъе изменил название государства на Мачжин и в 905 г. перенес столицу на безлюдный восток — в Чхорвон. Однако он не терял связи ни с Ван Гоном, командовавшим флотом Мачжина и успешно расширявшим территории страны на юго-запад, ни с другими влиятельными лицами, которые поддерживали новую власть.

    Обладая значительной властью, Кунъе вообразил, что он и есть Майтрейя — Будда Грядущего. В новой столице был выстроен роскошный дворец, и Кунъе стал требовать самых высочайших почестей. Средства расходовались без ограничений. В 911 г. Кунъе решил еще раз изменить название своего государства на более величественное — Тхэбон, т.е. «Великие счастливые владения». Но столица Чхорвон была слишком удаленной от основных территорий страны. Подозрительность Кунъе все более росла. Он обвинял в подготовке заговоров и аристократов, и простолюдинов. Число казненных по подозрению в «измене» доходило до сотни в день. Суровой участи не избежали самые близкие к Кунъе люди: в 915 г. он казнил свою жену госпожу Кан и двух сыновей.

    Недовольство населения Тхэбона стало настолько велико, что в 918 г. ряд высокопоставленных сановников — Хон Ю, Пэ Хёнгён, Син Сунгём, Пок Чигём и другие, собравшись вместе, выдвинули талантливого и достойного военачальника Ван Гона в качестве правителя государства. Кунъе, узнав об этом, попытался бежать. Но в 20 км от столицы, в местечке Пуян (современное название Пхёнган), был схвачен и убит возмущенным народом. Так закончилась восемнадцатилетняя история Позднего Когурё — Мачжина — Тхэбона.

    Избранный новым королем Ван Гон перенес столицу обратно в Сонак, свой родной город, бывший некогда столицей Позднего Когурё, и дал название стране — Коре. С одной стороны, это название указывало на то, что новое государство считает себя наследником некогда могучего королевства Когурё. С другой — отсутствие слога «гу», т.е. изменение первоначального названия, говорило о том, что основатель новой династии не считает эту связь прямой. После 918 г. Ван Гон, получивший храмовое имя Тхэчжо, начал борьбу за объединение страны и подчинение Корейского полуострова власти новой династии.

    В заключение обратимся к последним годам Объединенного Силла, территории которого к началу X столетия сократились и стали такими, какими они были в эпоху Трех государств.

    Почти сразу после того как войска Позднего Пэкче ушли из Силла, Кёнсун-ван (927-935) попытался наладить дружеские отношения с Коре. И это несмотря на то, что государь Кёнсун-ван был возведен на престол при помощи Кёнхвона. Таким образом он надеялся противостоять агрессивным планам Позднего Пэкче. В то же время ситуация в самом Силла в правление Кёнсун-вана не улучшалась, а в соседнем Коре проводились реформы, направленные на облегчение жизни простого народа, укрепление армии и государства, лучшее функционирование системы управления. Аристократия со всего Корейского полуострова, поддержавшая Ван Гона, получила земельные пожалования и почетные титулы при дворе. Возможно, все это привело Кёнсун-вана к мысли о том, что лучше добровольно подчиниться Ван Гону и передать ему территории Силла.

    В 935 г. Кёнсун-ван составил письмо на имя Ван Гона, в котором выражал свое желание покориться Коре, и послал его с придворным сановником Ким Вонхю. Несмотря на то, что сыновья Кёнсун-вана не поддержали отца, в том же 935 г. Силла официально вошло в состав Коре. Многие из силласких высших сановников перешли на службу к Ван Гону, а сам Кёнсун-ван был пожалован корёским почетным титулом и получил в пожизненное пользование в качестве наградных земель сигып огромные территории в окрестностях бывшей столицы Силла, которая стала называться Кёнчжу. Так завершилась почти тысячелетняя история государства Силла.


    Примечания:



    1

    Уже после сдачи рукописи настоящей книги в издательство в Москве в 2008 г. вышла монография А. В. Торкунова, В. И. Денисова, Вл. Ф. Ли «Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории».



    2

    В качестве примеров можно привести следующие издания: Лю Ёник. Краткая история Кореи. Сеул, 1999; Ли Гибэк. История Кореи: новая трактовка. М., 2000; Син Хёнсик. История Кореи (Краткий популярный очерк). М., 2001.



    3

    На самом деле и в варианте «Ким Ирсен» передача имени основателя КНДР не вполне корректна. Исходя из правил транскрипции, которых придерживается автор настоящей книги, следовало бы писать «Ким Ильсон». Однако в таком виде имя может быть не узнано читателями, сколько-нибудь знакомыми с историей Северной Кореи.



    4

    Бартольд В. История изучения Востока в Европе и России. Лекции, читанные в университете и в Ленинградском институте живых восточных языков. Л., 1925. С. 1.



    5

    Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. М., 1985. С. 691.



    6

    См.: Пак М. Н. Очерки ранней истории Кореи. М., 1979.



    7

    Такой же подход к периодизации ранней истории Кореи обнаруживает крупное южнокорейское 28-томное академическое издание 1984 г. «История Кореи» («Хангукса»).



    8

    На протяжении длительного периода истории Кореи (древность и средние века) рис играл роль «денег», т. е. универсальной единицы измерения ценностей предметов, вовлеченных в рыночный оборот и ряда услуг (например, оплата труда чиновников).



    9

    О шаманизме в Северной Корее автору этих строк достоверных сведений пока получить не удалось. Однако личный опыт длительного проживания в северокорейской провинции показывает, что в КНДР сохранилось гораздо больше элементов традиционной культуры, чем это представляется в западных или российских СМИ.



    10

    Пен Тхэсоп. Хангукса тхоннон (Очерки истории Кореи). Сеул, 1996.



    11

    Чосон когохак кэё (Краткий обзор корейской археологии). Пхеньян, 1977.



    12

    Полный текст перевода на русский язык см. в кн.: Корейские предания и легенды из средневековых книг. М., 1980. С. 37-38.



    13

    Подробнее см.: Тангун — родоначальник Кореи. Пхеньян, 1994.



    14

    В случае с Древней Кореей значение слова не всегда связано со значением иероглифов, с помощью которых передается его звучание. Нередко китайские иероглифы использовались исключительно для записи звучания корейских слов, вне связи с их значением. Поэтому древние корейские названия часто требуют особой дешифровки.



    15

    В настоящее время в научной китаеведческой литературе нет общепринятой точки зрения на дату, с которой следует начинать отсчет правления династии Чжоу. В литературе встречаются также указания на 1134, 1046, 1027 гг. до н. э. (см., напр.: Кравцова М. Е. История культуры Китая. СПб.; М.; Краснодар, 2003. С. 406).



    16

    Подробнее о государстве Древний Чосон см.: Бутин Ю. М. Древний Чосон. Новосибирск, 1982.



    17

    Трактат, опубликованный в русском переводе, см.: Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи) // Памятники письменности Востока, XXXII. Т. 1-4. М., 1980-1986.



    18

    В отечественной историографии до сих пор нет единства в написании храмовых имен древнекорейских правителей. Дело в том, что имена корейских королей вплоть до X в. заканчиваются словом-слогом «ван», что значит «король», т. е. правитель государства, находящегося в вассальном подчинении к Серединной Империи — Китаю. Поэтому отдельные исследователи изымают из имени слово-слог «ван», считая его не частью имени, а лишь указанием на «должность» правителя. Имя «Чун-ван» они записывают просто как «Чун», добавляя перед ним слово «король», или «ван». Таким образом, пишут «король Чун», или «ван Чун». Мы же считаем слово-слог «ван» частью храмового имени (имени, дававшегося посмертно и становившегося официальным). Во-первых, в корейском языке слог-слово «ван» всегда записывается как часть имени корейских государей. Во-вторых, в той же отечественной историографии аналогичное по своим функциям слову-слогу «ван» слово-слог «чон/чжон», или «чо/чжо» («великий предок»), ставшее частью храмовых имен корейских государей X-XX вв., везде записывается слитно, как часть имени, например, в имени Кочжон (1863-1907) и т.д. Таким образом, элементарное требование универсальности в подходе к принципам записи имен корейских монархов приводит к необходимости восприятия слова-слога «ван» как составной части имен корейских правителей.



    19

    В отечественной корееведческой литературе китайское прочтение название округа Наннан нередко передают как «Лолан», что не совсем точно отражает современное китайское произношение.



    20

    Традиционная мера длины; на протяжении истории Кореи имела незначительные различия. В эпоху Трех государств (I в до н.э. — VII в. н.э.) 1 ли равнялся 372,67 м, в середине XV в. — 374,3 м. В настоящее время 1 ли соответствует 392,7 м.



    21

    Подробнее о дискуссиях относительно местоположения четырех китайских округов на территории Древнего Чосона см.: Бутин Ю. М. Корея: от Чосона к Трём Государствам. Новосибирск, 1984.



    22

    Называть КНДР 1990-2000-х годов «коммунистическим государством» не совсем корректно (подробнее см. в соответствующих разделах настоящей книги).



    23

    Корневое слово-слог «сон» означает «укрепленный город, крепость».



    24

    Иногда название округа Хёнтхо по-русски пишут как Хёндо.



    25

    Ряд историков отвергают теорию южного местоположения Чинбона.



    26

    В научных кругах можно столкнуться с точкой зрения, признающей эти даты не мифологическими, а историческими.



    27

    3десь и в дальнейшем термин «протогосударство» будем употреблять в значении «союз племен с элементами государства» или «государство на ранних этапах формирования».



    28

    Подобное представление о роли верховного правителя, его связи с Небом, о периодическом выражении Небесами своего недовольства и возможности заменять отдельного правителя или целую династию сохранялось на протяжении всей истории Кореи (а также Китая и ряда сопредельных стран), по меньшей мере, вплоть до начала XX в.



    29

    Термин ымнак представляет интерес с этимологической точки зрения. Первая его часть «ым», или «ын», в дальнейшем приобрела значение «уездный город». Вторая часть «нак», или «ак», «рак» (чтение иероглифа может быть различным в зависимости от положения слога в слове) имеет значение «поселок», «деревня».



    30

    Вторая часть имени Чингук—«гук» (китайское прочтение иероглифа «го») как раз и значит «государство», поэтому некоторые европейские ученые слог «гук» в название протогосударства не включают.



    31

    Возможно, данная теория является реакцией на политику культурной ассимиляции, проводившуюся японцами в годы японской колонизации Кореи (1910-1945), и их теорию «единых корней» японцев и корейцев, где «материнской» культурой, естественно, признавалась японская.



    32

    Для российского читателя по известным причинам понятие «жертвоприношение» обычно ассоциируется с чем-то кровавым. В странах Дальнего Востока жертвоприношение, если можно так выразиться, более гуманно. Человеческих жертв, насколько нам известно, не приносилось вообще. Животные, главным образом домашние, могли быть частью жертвенного стола и, как показывает древнекорейская мифология, скорее всего и были на ранних этапах истории. Однако в дальнейшем главным предметом жертвоприношения становится рис. Суть церемонии вкратце можно выразить следующим высказыванием: «Накормить божество или какой-либо дух, а затем самому вкусить трапезу с жертвенного стола, "оставшуюся" после вкушения духом и как бы "даваемую" этим самым божеством или духом» (подробнее см.: Курбанов С. О. Типы, порядок совершения и сущность церемоний жертвоприношений духам предков в Корее // Вестник Центра корейского языка и культуры. Вып. 2. СПб., 1997).



    33

    Сочинение переведено на русский язык выдающимся отечественным корееведом, историком М. Н. Паком и его учениками и коллегами (см.: Ким Бусик. 1) Самгук саги. Летописи Силла. М., 1959; 2) Самгук Саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы. М., 1995).



    34

    В Центральном государственном (историческом) музее Южной Кореи в одном зале, буквально на соседних витринах, в конце 1990-х годов были представлены золотые украшения, изготовленные в Наннане и соседних протогосударствах Когурё, Пэкче и Силла, Различие между изделиями было таково, что у посетителя музея возникало ощущение, будто украшения эти не были созданы в одно время, а их отделяет друг от друга, по меньшей мере, несколько столетий.



    35

    Текст этого мифа, как и мифов об основателях двух других древнекорейских государств, известен нам из сочинения Ким Бусика «Самгук саги». Это доказывает, что нельзя весь текст «Самгук саги» воспринимать как исторический, а значит и основывать на нем доказательства длительности государственной истории Когурё, Пэкче и Силла.



    36

    Корейских государей — ванов — в отечественном корееведении также называют словом «король», имея в виду то, что правитель соседнего Китая (Серединного государства) обозначается словом «император» — правитель Поднебесной.



    37

    Желтый цвет на Дальнем Востоке соотносится с государственной властью.



    38

    В современном (изначально европейском) представлении о сторонах света север находится сверху, юг — снизу, запад — слева, а восток — справа. На Дальнем Востоке юг находился сверху, север — снизу, запад — справа, а восток — слева.



    39

    Подробнее об этом см.: Часть 1, глава 6, § 1.



    40

    На реке Ханган находится столица Республики Корея — Сеул.



    41

    Ким Бусик. Самгук саги. Летописи Когурё. Летописи Пэкче. Хронологические таблицы. С. 133-134.



    42

    До сих пор в отечественном корееведении нет общепринятой нормы передачи звучания корейских слов в кириллице. Например, звучание корейской буквы «х» в позиции между гласными может передаваться по-русски как «дж» или как «чж». Петербургская школа корееведения придерживается второго варианта, согласно которому имя основателя Пэкче должно писаться как «Ончжо». Автор настоящей книги также в основном следует нормам транслитерации петербургской школы.



    43

    Имеется в виду тот самый Чумон, который, согласно легенде об основании Когурё, бежал из Пуё и стал первым правителем Когурё.



    44

    «Южным морем» в Корее, как в Южной, так и Северной, называют пролив Чечжу и Корейский пролив.



    45

    Корейские предания и легенды из средневековых книг / Пер. с ханмуна. М., 1980. С. 44-46.



    46

    В научной литературе можно встретить и другие варианты передачи термина нисагым по-русски: исагым, и даже нисигым, что связано с проблемой древнего корейского прочтения китайских иероглифов, с помощью которых на письме передавались те или иные корейские реалии. (См., напр.: Ким Сугён. Когурё, Пэкче, Силла оно ёнгу (Изучение языка Когурё, Пэкче, Силла). Сеул, 1995.



    47

    Дён Тхэсоп. Хангукса тхоннон (Очерки истории Кореи). Сеул, 1996. С. 96.



    48

    Фамилии, звучащие как Мок и Пэк, встречаются в современной Корее, но они записываются другими иероглифами, т. е. являются другими фамилиями.



    49

    Возможно, и в Когурё при определении степени налогообложения крестьян учитывалась урожайность, однако точных сведений на этот счет пока не обнаружено.



    50

    Исходя из указанного определения «священной кости» можно предположить, что система «кольпхум» сформировалась не ранее конца IV в. — времени, когда королевская власть окончательно перешла в руки рода Ким.



    51

    Нёван — дословно «женщина-ван», государыня.



    52

    В Корее эпохи Трех государств к низшему сословию относили обращенных в рабство преступников, пленных и бедняков (за долги). В дальнейшем социальный состав «подлого сословия» стал более разнообразным. Собственно термин чхонин (по-китайски — цзяньмсэнь) «подлые люди» (или «подлое сословие») стал активно употребляться в Корее не ранее эпохи Коре (918-1392 гг.).



    53

    Чхок — мера длины; современный чхок равняется 30,3 см.



    54

    В современной Южной Корее в крупных фирмах действует следующее негласное правило: находясь на рабочем месте, подчиненный не может носить более дорогие, чем у начальника, часы, надевать более шикарную, чем у начальника, одежду.



    55

    В отечественной китаеведной литературе самоназвания китайских государств— Суй, Тан, и т.п. часто называют по-русски «династиями» (см. напр.: История Китая / Под ред. А. В. Меликсетова. М., 1998. С. 165-169), поскольку для их обозначения используется иероглиф чао (***), одним из значений которого является также и понятие «династия». На самом деле в государстве Суй правила династия Ян, а в Тан — династия Ли.

    С другой стороны, отдельные российские китаеведы именуют Суй и Тан исключительно «эпохами» и «империями» (см., напр.: Кравцова М. Е. История культуры Китая. СПб.; М.; Краснодар, 2003. С. 70).



    56

    Подробнее об основном идейном содержании буддизма см.: Касевич В. Б. Буддизм. Картина Мира. Язык. СПб., 1996.



    57

    Волков С. В. Ранняя история буддизма в Корее. М., 1985.



    58

    В отечественном китаеведении имеется достаточно много работ о конфуцианстве. Ведущим специалистом по Конфуцию и его идейному наследию является Л. С. Переломов. Подробнее см. список литературы к настоящей книге.



    59

    Русский перевод «Четверокнижия» издан отдельным томом в Москве в 2004 г.



    60

    См., напр.: Пен Тхэсоп. Хангукса тхоннон (Очерки истории Кореи). Сеул, 1996. С. 110.



    61

    Возможно, читателю может показаться странным, почему королевские гробницы нередко приходится обнаруживать заново. Как уже говорилось, гробницы представляют собой земляной холм с погребальной камерой внутри. В идеальном случае на погребальном холме отсутствует растительность, за исключением коротко подстриженной травы, и тогда всем понятно, что это не просто холм, а погребение. Однако если за холмом гробницы не ухаживать, то со временем он покрывается древесной растительностью и полностью сливается с окружающим ландшафтом (Корея — гористая страна), так, что его трудно отличить от обычной



    62

    Уникальная коллекция таких глиняных фигурок хранится в Сеуле в Государственном центральном музее Кореи (В «старой» экспозиции музея, располагавшейся в 1990-е годы в дворцовом комплексе Кёнбоккун, коллекция была представлена на витрине № 154).



    63

    В период Трех государств столица Силла именовалась Сораболь; позднее была переименована в Кымсон.



    64

    См.: Курбанов С. О. Курс лекций по истории Кореи с древности до конца XX в. СПб., 2002. С. 86-93.



    65

    Jung Woon Yong. Trends in Koguryo`s Relationship with Paekche and Silla during the 4th-7th Centuries // International Journal of Korean History. Vol. 8. Аug. 2005. Seoul. Р. 85-125.



    66

    В ранних и средневековых корейских, китайских и др. источниках цифры статистики, в особенности военной, как правило, округлены и редко признаются исследователями за точные.



    67

    Современные отечественные хронологические таблицы отмечают 370 г. как последний год правления Когугвон-вана, поскольку это первый год правления следующего короля — Сосурим-вана. Однако в действительности Когугвон-ван правил до 371 г. Точно так же, меньше на один год, принято обозначать даты правления некоторых других королей.



    68

    Встречается и другая дата — 392 г. В связи с трудностями перевода дат с традиционного дальневосточного летоисчисления в григорианский календарь нередко возникают расхождения в 1 год.



    69

    Подробнее см.: Тихонов В. М. История каяских протогосударств (вторая половина V в. — 562 г.). М., 1998.



    70

    В некоторых исторических работах время похода определяют 551 г.



    71

    Формально временем начала правления династии Суй на всей территории Китая считается 589 г. — год покорения Суй «династии» Чэнь (557-588).



    72

    Такова трактовка указанных событий в современной южнокорейской историографии.



    73

    В настоящее время река Амноккан (Ялуцзян) является пограничной между Китаем и Северной Кореей.



    74

    Издавна на Дальнем Востоке, в том числе и в Корее, был принят так называемый лунно-солнечный календарь, в котором начало, конец и продолжительность месяца были связаны с фазами луны. Таким образом, каждый новый лунный год начинался с началом первого лунного месяца и мог иметь по 12 или 13 месяцев. В современной исторической литературе, описывающей события дальневосточной древности и средневековья, часто используется «смешанный календарь», когда год указывают согласно григорианскому календарю, а месяц — по традиционному лунному. (Подробнее см., напр.: Цибульский В. В. Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии. М., 1987).



    75

    Как отмечалось, в Корее, как Северной, так и Южной, Желтое море нередко именуется Западным морем, или Западно-Корейским морем.



    76

    В научной литературе можно встретить различные даты тех или иных событий. В случае указанных расхождений здесь и далее в книге будут приводиться разные варианты датировок (см., напр.: История Кореи (Новая трактовка). М., 2003. С. 51).



    77

    Тема хваранов стала весьма популярной в Южной Корее во второй половине XX в. Изменение экономической роли Республики Корея в мировом сообществе способствовало росту внимания к своей собственной традиционной культуре как элементу общемировой культуры. Поэтому изучение института хваранов в контексте роста популярности дальневосточных боевых искусств имеет для Кореи особое значение.



    78

    Подробнее о хянга см. в работах по истории корейской литературы М. И. Никитиной и А. Ф. Троцевич.



    79

    Выражение, символизирующее красоту природы.



    80

    Словарное значение слова кисэн — женщина в старой Корее, прислуживавшая мужчинам на пирах и развлекавшая их пением и танцами.



    81

    В Южной и Северной Корее Японское море называется исключительно как «Восточное море» или «Восточно-Корейское море».



    82

    Следует заметить, что, несмотря на военное противостояние корейских государств и Китая, последний, будучи Серединной империей, т. е. своеобразным «центром вселенной», никогда не становился абсолютным врагом. Как только прекращались военные действия, корейские ваны отправляли в Китай послов с подарками китайскому императору для подтверждения своих вассальных отношений.



    83

    Иногда это ведомство называют Чипсасон — Исполнительный совет.



    84

    См. комментарий к термину «раб» в §2 настоящей главы.



    85

    Материалы, найденные японскими археологами у Западной столицы Совонгён (современный город Чхончжу).



    86

    Самым полным сочинением по истории Кореи, опубликованным в советский период, является двухтомный коллективный труд «История Кореи», вышедший в свет в 1974 г. в издательстве «Наука».



    87

    До начала XX в. считалось, что трехтомное сочинение Хечхо утеряно. Однако в 1908 г. во время раскопок в Дуньхуане в китайской провинции Ганьсу французский ученый Поль Пеллио обнаружил два неполных тома сокращенной версии труда Хечхо.



    88

    Иногда эту пагоду называют Пагодой Будды Шакьямуни (Соккатхап).



    89

    В литературе встречаются следующие параметры колокола: высота — 3,64 м, диаметр — 2,47 м.



    90

    О жизни и творческом наследии Чхве Чхивона подробнее см.: Жданова Л. В. Поэтическое творчество Чхве Чхивона. СПб., 1998.



    91

    Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. С. 89.



    92

    Деревянко Е. И. История народов Восточной и Центральной Азии. М., 1986. С. 290.



    93

    Тихонов В. М. История Кореи. Т. 1: С древнейших времен до 1876 г. М., 2003. С. 234.; История Кореи (Новое прочтение). М., 2003.



    94

    Кодын хаккё кукса [Родная история для средних школ высшей ступени] Т. 1. Сеул, 1992. С. 45-48.



    95

    Хангукса [История Кореи: В 7 т.] Т. 1. Сеул, 1959. С. 651 664.



    96

    Китайские хроники, описывая данное событие, сообщают о присвоении Тэ Чоёну титула правителя области Пархэ, а не государства.



    97

    Иероглиф «Бо» никакого другого значения, кроме передачи звучания имени собственного, не имеет. Название Бохайского залива Желтого (Западно-Корейского) моря записывается теми же иероглифами, что и название государства Пархэ (Бохай).



    98

    В корейском языке есть два звука «н» — «обычный» переднеязычный и заднеязычный, подобный английскому «ng». В русском историческом корееведении в практической транскрипции корейского языка эти звуки на письме, как правило, не передаются. Однако в случае особой необходимости, например, для избегания омонимии, «н» заднеязычный передается по-русски как «нъ».



    99

    Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. С. 94.



    100

    Этот очень любопытный факт свидетельствует о том, что уже к первой четверти IX в. часть территорий к северу от реки Тэдонган не принадлежала ни китайскому Аньдунскому наместничеству, ни государству Пархэ и, возможно, уже находилась под властью Силла. Таким образом, можно предположить, что в VIII-IX вв. Силла присоединило часть территорий к северу от своих границ.



    101

    Трудно судить, насколько справедливо данное утверждение, поскольку официальные исторические сочинения имели целью доказать справедливость прихода к власти новой династии. Установление новой династии, как правило, сопровождалось переучетом земель и изъятием частных полей с передачей их в распоряжение казны. Исследования и расчеты, проведенные автором настоящей книги, показывают, что количество налогов и податей, взимавшихся с частных полей следующей эпохи Коре (918-1392), могло соответствовать уровню налогообложения с казенных полей.



    102

    Не все известно о происхождении Кёнхвона. Например, его мать была родом из «сильной семьи», проживавшей неподалеку от Кванчжу. Поэтому ее семья могла принадлежать к какому-нибудь местному высшему сословию. В таком случае отец Кёнхвона не мог быть обычным крестьянином, так как вряд ли девушку высокого происхождения отдали бы замуж за простого крестьянина. К тому же факт занятия Кёнхвоном государственной должности в Силла с его сложной системой колъпхум также указывает на то, что социальный статус семьи Кёнхвона, очевидно, был выше «обычного крестьянского».








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке