18. АЗОВСКОЕ СИДЕНИЕ

На Дону в описываемое время насчитывалось 48 городков, боеспособное мужское население достигло 15 тыс. И зимой 1636–1637 гг. среди низовых казаков вызрела идея — взять Азов. Но не просто пограбить, а превратить его в центр Войска Донского. Азов являлся мощной крепостью. Обвод каменных стен с 11 башнями достигал 1200 м, высота их доходила до 20 м, глубина рвов — 3 м. Гарнизон состоял из 5,5 тыс., из них 4 тыс. янычар, остальные — городское ополчение. Стены охраняли 200 орудий. Но казаков такие трудности не смущали. А вот боеприпасов требовалось много. И в Москву отправили зимовую станицу атамана Ивана Каторжного. (Прозвище к местам заключения отношения не имеет, в XVII в. каторгами назывались галеры — атаман либо побывал в плену и греб на них, либо захватывал их в бою.)

В столице казаки о своих планах умолчали. Жаловались, что в прошлом году не было жалованья, что в порубежных городах «целовальники стали брать пошлины с казаков», что «многие орды на нас похваляются, хотят под наши казачьи городки войной приходить и наши нижние городки разорить, а у нас свинцу, ядер и зелья нет». Почему не прислали жалованья, неизвестно, а пошлины брали еще по приказу Филарета. Но станицу в Москве встретили благосклонно. Пошлины царь отменил, жалованье отпустил. Его повез дворянин Степан Чириков, который должен был встретить ехавшего из Турции посла Кантакузина. А Каторжный, оценив теплый прием, остался, надеясь выпросить еще и прибавку к жалованью.

Тем временем низовцы бросили клич по всем «верховым городкам и по всем речкам» — собраться в Монастырском городке. Но оговаривалось, что дело сугубо добровольное, и «нетчикам суда и расправы не будет». На круг прибыло лишь 4 тыс. — самые крутые и отчаянные. Однако на Украине как раз было подавлено восстание Сулимы, катились репрессии, и тысяча запорожцев решила вообще бросить родные края, уйти на службу к персидскому шаху. Когда проходили через Дон, их пригласили участвовать в предприятии, и они согласились. Круг приговорил «добывать Азов» и избрал атаманом Михаила Татаринова. Стали делать штурмовые лестницы, готовить пушки, снимая с лодок и стен городков. Тут-то и прибыл на Дон Фома Кантакузин со свитой. Казаки опасались, что он заметил их приготовления, и арестовали. А от царя приехал Чириков с жалованьем. Стал доказывать, что с дипломатами так поступать негоже. Но ему ответили, что «Фомка не посол, а лазутчик», и отпустить отказались.

Чириков отправился обратно в Москву и доложил о замыслах донцов. Но… царь и правительство Черкасского предпочли сделать вид, будто по-прежнему пребывают в неведении. Каторжному отпустили дополнительное жалованье, «зелье ружное да пушечное и пушечные ядра», и повез его тот же Чириков! Которому было велено остаться при казаках в качестве военного наблюдателя. Каторжному разрешили и вербовать добровольцев. Правительство просило лишь не принимать беглых, да и то не слишком настойчиво. Когда воронежский воевода намекнул, что к атаману примкнули не только вольные, но и холопы, Каторжный отрезал: «Беглых выдавать не велено!» То есть Москва негласно поддержала предприятие. Оно как нельзя лучше соответствовало планам правительства, отвлекало татар и турок, позволяя начать строительство засечных черт [207]!

А задержанный Кантакузин и впрямь разобрался, к чему готовятся казаки. Отправил несколько писем в Азов, привязывая их к чурбакам и пуская по реке. Послал слуг пробраться к татарам и ногайцам, именем султана приказывал идти на выручку Азову. Одного из гонцов перехватили на Аксае, надзор за послом ужесточили. 19 апреля казаки выступили — 4 тыс. двинулись на лодках и по берегу, два конных отряда были высланы заслонами в стороны Тамани и Крыма. Отряд на стругах вышел в устье Дона, блокируя Азов с моря. Но турки успели изготовиться к обороне, при подходе казаков янычары стояли на стенах «в стройном чине». Когда осаждающие принялись строить лагерь, азовцы насмехались: «Сколько вам под Азовом не стоять, а его вам как ушей своих не видать». Казаки попытались штурмовать, но были встречены ружейным огнем, артиллерией, защитники лили кипяток и расплавленное олово. И атака захлебнулась. Виновными сочли Кантакузина и его толмача Асана. Обвинили в том, что они предупредили гарнизон, притащили на круг и убили, после чего отпели молебен и окропили табор святой водой. Но настроение стало неуверенным, некоторые казаки сочли, что ничего не получится, опасались подхода турецких подкреплений и предлагали отступить.

В это время Каторжный привел 1,5 тыс. подмоги, прибыл и Чириков с боеприпасами. Это подняло дух. И раз уж не удалось взять город нахрапом, донцы приступили к правильной осаде. Обкладывали крепость шанцами по всем правилам военного искусства, приближались к стенам апрошами (зигзагообразными траншеями). Шли бои в степи. Конные заставы, выставленные на «крымскую» сторону, обнаружили татарский загон, возвращавшийся из набега на Русь, разгромили его и освободили 300 пленников. А из Темрюка и Тамани послали на выручку Азову 4 тыс. конницы. Казаки узнали об этом, собрали свою кавалерию на р. Кагальник, внезапно напали на врагов и рассеяли. Более серьезных попыток помочь осажденным не было — Турция воевала с Ираном, и ее армия завязла под Багдадом. Рассчитывали, что Азов сам отобьется, казаки подступали к нему не в первый раз. Осада длилась 2 месяца. Донцы возвели батареи. У них было 90 орудий, по большей части легких. Но били метко, и несмотря на превосходство турецкой артиллерии, дуэль с ней казаки выиграли: «Башни многи и стены из пушек поразбивали. И окопались… около всего града, и подкоп подвели». Подкоп предназначался для мины, руководил ее устройством «немец Иван Арданов». Может, наемник Смоленской войны, прибившийся к казакам. А может, и Москва тайком прислала специалиста.

18 июня взрыв снес часть стены, «многих басурман с каменьями пометаша». Один отряд во главе с Татариновым, атаковал пролом, другой штурмовал с противоположной стороны, с лестницами и фашинами для закидывания рва. Опомнившись, турки стали оказывать ожесточенное сопротивление. Но казаки уже проникли в город, на улицах, в облаках дыма и пыли от взрыва, пошла «сеча великая». К вечеру часть уцелевших янычар заперлась во внутреннем замке и 5 башнях, часть бежала в степь. Казаки без перерыва продолжали атаковать, подтаскивали пушки, свои и трофейные. На вторые сутки пали последние очаги обороны. Пленных не брали, кроме женщин и детей. Да турки на милость и не рассчитывали, дрались до последнего. А бежавших перехватили конные заслоны у Кагальника и «всех посекли».

У казаков погибло 1100 человек. Было освобождено 2 тыс. русских рабов и рабынь. И добыча досталась огромная. Донцы направили в Москву станицу во главе с атаманом Потапом Петровым. Просили царя принять Азов в подданство. Но, с другой стороны, и подчинения не желали. Наоборот, просили не присылать воеводу, а оставить Азов в полном владении казаков. То есть, лелеяли планы создания автономной «республики», которая пользовалась бы покровительством России — примерно так же, как кавказские княжества [35]. Но именно этот вариант устраивал и правительство! Он позволял избегать открытого разрыва с султаном. Михаил Федорович принял казаков, для порядка попенял за то, что Азов взят «без царского повеления», и особенно за убийство посла — «ибо того не ведется и тогда, когда государи воюют, а я с султаном состою в мире». Однако наградил щедрым жалованьем и поручил вести разведку, «что умышляет крымский хан и ногайские мурзы».

Султан Мурад IV, узнав о падении Азова, был взбешен. Направил в Москву посольство, обвиняя в нарушении мира. Но турецких дипломатов ткнули носом в татарские набеги и развели руками: дескать, крымцы — ваши подданные, а казаки — люди вольные, царю не подчиняются. Так кто же мир нарушает? Султан разослал приказы в Бахчисарай, Керчь, Тамань, Темрюк, требуя отбить Азов. Хан отреагировал по-своему и бросил татар не на Дон, а на Русь — чтобы полон набрать. Но царские рати крымцев уже ждали и крепко побили. В 1638 г. Мурад все же настоял на походе. На Азов двинулись рати из Крыма, Темрюка, Тамани, привлекли ногайцев и черкесов. Успеха они не добились. Орды действовали разрозненно и состояли из конницы, бесполезной против крепостных стен. Налетали, стараясь захватить врасплох. Но и дозоры казаков не дремали. Противник находил ворота запертыми, атаки отражались. Грабить под Азовом было нечего, и степняки уходили не солоно хлебавши. А конные отряды казаков еще и клевали их, набрали много пленных.

Зато донцы, обретя столь удобную базу, учинили массированный морской набег. Турки утверждали, будто вышла тысяча челнов. Это, конечно, преувеничение, в таком случае экипажи составили бы нереальную цифру в 50 тыс. казаков. Но отряды разошлись по всему морю, захватывали суда, погромили Трапезунд, Синоп, Ризе, появлялись у Босфора. Разгневанный султан писал, что если казаков не унять, они доберутся до его сераля. И к Керченскому проливу был выслан флот. Стаи лодок дерзко атаковали его. Но как раз дерзость вылезла им боком. Капудан-паша действовал умело, расстреливая челны артиллерией и не допуская до абордажа. Донская эскадра была разгромлена. После этого поражения казаки изменили тактику. Начали ходить в рейды небольшими группами и избегать столкновений с крупными флотилиями.

Азов быстро обживался. Донцы провозгласили его «вольным христианским городом». Был восстановлен и заново освящен старый генуэзский храм св. Иоанна Предтечи, превращенный турками в мечеть — спустя полтора века казаки помнили, что это за церковь! Помнили, что Азов был их городом. И хранили чудотворную икону св. Иоанна Крестителя, вероятно, спасенную из этого храма. Теперь ее торжественно водрузили в церкви. Построили и новый храм св. Николая Угодника, покровителя мореходов. К некоторым казакам из донских городков переселились семьи. Потянулись и купцы. Русские, персидские. Да и из Крыма, Тамани, Анапы — казаки после азовской добычи и набегов были людьми не бедными, и торговля с ними сулила большие барыши.

Но Мурад IV наконец-то взял Багдад и в 1639 г. заключил мир с Ираном. Вот теперь у султана развязались руки для удара на север. Подстрекали его и поляки, заверяли, что с запорожскими набегами они покончили, значит, осталось покончить с донскими. И турки ограничиваться Азовом не собирались. Решили покорить Дон, изгнать и истребить казаков, а дальше… открывались пути для реализации того плана, который не удалось осуществить в 1569 г. Присоединить Астрахань, Казань… Весной 1640 г. Россия стала собирать на юге армию — все силы, даже солдатские полки со шведской границы. Ожидали турецкого вторжения Но оно не состоялось. Мурад умер, в Стамбуле пошла неразбериха. И войско собрали только в 1641 г. Командующим стал Гассан-паша, ему выделялся флот из 43 галер, сотен галеотов и мелких судов. И армию численностью до 180 тыс.: из них 20 тыс. янычар, 20 тыс. спагов (поместной конницы), 50 тыс. татар, 10 тыс. черкесов. Плюс наемные европейские специалисты по осадам крепостей, вспомогательные войска из молдаван, валахов, болгар, сербов, масса землекопов, носильщиков. Артиллерия насчитывала 129 тяжелых орудий, 32 мортиры и 674 легких пушки.

Армада кораблей причалила южнее устья Дона, в 40 км от Азова, и начала высадку. Сюда же подошли крымцы и черкесы. А в Азове на тот момент находилось 5367 казаков — из них 800 женщин. Возглавил оборону атаман Осип Петров. 24 июня подошла турецкая армия, заполонив все окрестности. И Гассан предложил защитникам оставить город. Указал, что помощи от царя они все равно не получат, а за согласие обещал 42 тыс. червонцев — 12 тыс. задатком, а 30 тыс. когда сдадут крепость. Казаки ответили: «Сами волею своею взяли мы Азов, сами отстаивать его будем; помощи, кроме Бога, ни от кого не ожидаем; прельщений ваших не слушаем, и хотя не орем и не сеем, но так же, как птицы небесные, сыты бываем. Жен же красных и серебро и злато емлем мы у вас за морем, что и вам ведомо. Будем и впредь так же промышлять; и не словами, а саблями готовы принять вас, незваных гостей».

На следующий день паша бросил на штурм 30 тыс. солдат. В яростной сече казаки били врага пушечным огнем, расстреливали из ружей, сбрасывали со стен и рубили лезущих янычар. И отбились — турки потеряли 6 тыс. Вынуждены были действовать осадой. Начали возводить батареи, полевые укрепления и по образцу взятия Багдада насыпать вал вокруг городской стены. Казаки совершали вылазки, мешая работам. Разгоняли землекопов и прикрывавшие их части, разрушили четыре укрепления. Захватив 28 бочек пороха, подорвали турецкий вал. Между тем и остальное казачество поднялось на войну. Стало тревожить тылы вражеской армии. В этой войне впервые ярко себя проявила донская кавалерия. Преимущество в коннице у противника было подавляющим. Но в придонских степях и зарослях отряды казаков захватили полное господство. Нарушали связи осаждающих с Крымом, с оставшейся на побережье эскадрой. Уже вскоре турки стали испытывать недостатки в снабжении. Невзирая на трудности, они все же возвели вал выше крепостных стен, установили на нем орудия и начали жесточайшую бомбардировку. Мортиры закидывали город бомбами, сотня «проломных» пушек долбила стены, постепенно снося их до самой подошвы.

Тем не менее казаки в этом аду держались. И пока противник разбивал укрепления, насыпали позади них второй вал. Артиллерия стала бить по нему. А казаки позади второго начали воздвигать третий… Видя, что боеприпасы тают, Гассан периодически останавливал бомбардировку и предпринимал штурмы. Но они оборачивались лишь новыми потерями. На валах Азова храбро дрались и казачки. Брали ружья убитых мужей и братьев, отстреливались и рубились наравне с мужчинами, под огнем рыли землю, возводя укрепления. А у татар топтание на месте без добычи, нехватка пищи и фуража вызывали ропот. Они стали требовать, чтобы их отпустили пограбить русские окраины, собрать продовольствие. Командующий, чтобы не раздражать их, разрешил хану отправить нескольких мурз на «охоту». Но донские разъезды крутились рядом и держали врага под наблюдением. Одни татарские загоны, едва отдалившись от лагеря, попали под удары казачьих отрядов и были разбиты. Других встретили царские войска, своевременно предупрежденные, потрепали и прогнали.

Гассан-паша из-за потерь и дефицита боеприпасов временно прекратил обстрел и атаки, ограничиваясь блокадой. Осажденные получили передышку, а их братья донцы сумели извне прорваться в город, привести обоз с припасами и подкрепление (численность неизвестна). Но уже близилась осень. С августа залили дожди, ночи стали холодными. В турецком лагере, началась эпидемия, сотнями косившая солдат и рабочих, скученных в палатках и шалашах. Командующий обратился в Стамбул с просьбой отложить кампанию до весны. Но султан ответил: «Возьми Азов или отдай мне голову». Кое-как смогли доставить из Турции и провезти к Азову порох и ядра, и сражение возобновилось. Артиллерия разбила третий вал, сооруженный позади двух уничтоженных. Но защитники уже построили четвертый и отбивались за ним. Были снесены все постройки. Уцелела лишь церковь св. Николая Чудотворца, расположенная за горой, в мертвой зоне обстрела. А казаки зарылись в землю, устроив жилища и укрытия от огня. Прорыли и подземные ходы под валом, по ночам делали вылазки, резали врагов.

Паша применил новую тактику. Стал каждый день посылать на штурм 10 тыс. солдат. Их отбрасывали. Тогда вступали в дело орудия и грохотали всю ночь. А наутро Гассан бросал в атаку другие 10 тыс., предоставляя отдых побитым накануне. И так продолжалось две недели подряд! Казаки держались из последних сил. Половина погибла. Остальные были переранены или больны. У них уже была выбита вся артиллерия, кончались боеприпасы и еда. Турки на стрелах посылали предложения заплатить по тысяче талеров каждому, лишь бы ушли. Они отказывались. За время осады среди казаков не нашлось ни одного изменника, ни одного перебежчика. Наконец, 26 сентября не выдержал крымский хан. Несмотря на угрозы паши снял свое воинство и повел домой. Гассан в отчаянии продолжил атаки…

Но и силы казаков иссякли. Они уже давно превзошли все человеческие возможности. Однако пришел момент, когда стало ясно — больше обороняться не получится. Даже и тогда о сдаче не заикнулся никто. Решили идти в рукопашную, или прорваться или погибнуть в бою. Наступила ночь на 1 октября, канун праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Казачьего праздника. Собравшись в храме св. Николая Чудотворца, защитники написали прощальное письмо царю и патриарху. Прощались и друг с другом. Долго молились и целовали крест и Евангелие на том, «чтоб при смертном часе стоять дружно и жизни не щадить». Многие дали обет — если уцелеют, постричься в монахи.

Выступили строем. Некоторым казакам было видение — что сама Богородица идет перед ними, показывает путь и защищает своим Покровом. И действительно, когда начало светать, земля оказалась укрыта густейшим туманом. Под его прикрытием казаки вышли к позициям врага и… нашли турецкий лагерь пустым. Оказалось, что в эту же ночь паша снял осаду и начал отводить армию к кораблям. Это было чудо. И оно настолько воодушевило казаков, что изможденная и израненная горстка людей, выдержавших 3 месяца осады и 24 штурма, ринулась в погоню! Настигла турок, налетела на них, расстреливая последними зарядами мушкетов, рубя саблями. Среди неприятелей возникла паника. Они смешались и побежали, давя друг друга. Набивались в лодки, переворачивая их, бросались вплавь и тонули… Для турок поход обернулся полным разгромом, по разным оценкам, их армия потеряла 60-100 тыс. человек, на родину вернулась лишь треть. Казаков в «осадном сидении» полегло 3 тыс.

Но теперь и самым отчаянным было ясно, что в режиме «вольного города» Азову существовать невозможно. Осип Петров послал в Москву станицу во главе с атаманом Наумом Васильевым и есаулом Федором Порошиным. Они везли подробный доклад об обороне и просьбу к царю — принять город в полное владение, прислать воеводу с войсками. Послов встретили в столице как героев, чествовали и угощали, наградили «великим жалованьем». Но вопрос о принятии Азова был не так прост. Согласиться — означало войну. А ситуация очень отличалась от русско-турецких войн XVIII в. Еще и Османская империя была намного сильнее, сохранялась угроза со стороны Польши и Швеции. И правительство поступило осторожно. Отправило комиссию Желябинского осмотреть Азов и доложить о состоянии крепости. А для решения столь важного вопроса в январе 1642 г. был созван Земский Собор. На нем мнения разделились. Делегаты от дворян и прочих служилых высказывались за принятие Азова. Делегаты от торговых и посадских людей были против. Указывали на риск, на неудачи Смоленской войны, на огромные расходы по строительству «засечных черт». Добавилось заключение комиссии Желябинского: «Город Азов разбит и разорен до основания и вскоре города поделать никоем образом нельзя, а от приходу воинских людей сидети не в чем». И Земский Собор постановил — Азов не брать, но и казаков в обиду не давать, оказать им всемерную помощь [207].

В Турции же разгром на Дону вызвал настоящую бурю. Гассан-паша попал в тюрьму. Султан Ибрагим Безумный, разъярившись, учинил массовую резню христиан. Для взятия Азова стала формироваться вторая армия, возглавил ее сам великий визирь Мухаммед-паша. В Москве об этом узнали от русской агентуры. Михаил Федорович отправил на Дон дворянина Засецкого и есаула Родионова с 15 казаками, они везли указ: «Ведомо нам учинилось заподлинно, что Ибрагим… отправил сильную рать воевать нашу украину, и всех христиан, находящихся в его владениях, велел побити. Нашей же рати за кратостью времени не успеть притти под Азов, принять его и вооружить… Дабы напрасно не пролить христианской крови, повелеваем вам, атаманам и казакам, и всему Великому Войску Донскому Азов оставить и возвратиться по своим куреням… «. Необъявленная война уже началась. Отряд, везший грамоту, попал у Северского Донца в засаду турок. Засецкий с несколькими казаками сумел прорваться и доставить указ по назначению. Обсудив его на кругу, казаки начали эвакуацию Азова. Вынесли иконы, вывезли церковную утварь, 80 пушек. Вырыли даже останки погибших, «да не оставит их братство в басурманской земле». В июне показался турецкий флот. При его приближении последний отряд казаков взорвал остатки крепостных сооружений и ушел вслед за товарищами.

Визирь нашел на месте города лишь груду развалин. И двигаться вглубь Дона не рискнул. Без тыловых баз, каковой мог стать только Азов, удаляться от моря было опасно. Мухаммед-паша предпочел отрапортовать, что «овладел крепостью», оставил команды для ее восстановления и вернулся в Стамбул. Казалось бы, самое крупное самостоятельное предприятие казаков завершилась впустую?… На самом деле — нет! Именно благодаря Азовскому сидению, оттянувшему на себя силы турок и татар, Россия смогла быстро и беспрепятственно построить Белгородскую засечную черту! Тысячекилометровую систему сплошных засек, рвов, валов с частоколами. Возникли 25 новых крепостей: Коротояк, Усмань, Козлов и др. А между городами через каждые 20–30 км встали острожки с гарнизонами и дозорами. Таким образом азовские герои помогли России занять и освоить всю черноземную полосу — нынешние Курскую, Белгородскую, Орловскую, Воронежскую, Липецкую, Тамбовскую области.

С этими событиями связан и первый из дошедших до нас памятников казачьей литературы — «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков», созданная есаулом Федором Ивановичем Порошиным. Великолепнейшее историческое и поэтическое произведение, своим стилем напоминающее древние былины. Казаки в ней сражаются, будто «впрямь на Руси богатыри святорусские». Не только за Дон, но и за все «государство Московское», которое «велико и пространно, сияет светло посреди паче всех иных государств и орды бусурманской аки в небе солнце». А разве может оставить читателя равнодушным эпизод, где казаки, идя в последний бой, прощаются: «Не бывать уж нам на Святой Руси: смерть наша грешная в пустынях за наши иконы чудотворные, за веру христианскую, за имя государево». И обращаются к родной природе: «Простите нас, леса темные и дубравы зеленые, простите нас, моря синие и реки быстрые…» А завершается «Повесть» словами: «Была казакам слава вечная, а туркам укоризна вечная».








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке