• Структура общества
  • Внешний вид
  • Одежда
  • Глава 2

    Структура общества; внешний вид и одежда

    Поскольку кельты были рассеяны по всей Европе и Британским островам, их развитие и упадок продолжались очень долгое время, а наши данные об их нравах и обычаях очень фрагментарны и неравноценны, рассказывая об их повседневной жизни, нам придется в какой-то мере делать обобщения. В некоторых областях кельты, конечно, были более отсталыми (консервативными), чем кельты в других регионах, которые становились прогрессивными (меняли свою жизнь), контактируя с другими народами и перенимая их культурные и технологические достижения. Те кельты, которые жили на оживленных торговых путях, имели доступ к тенденциям, которые были неизвестны кельтам, обитавшим в географически и культурно изолированных регионах или рядом со свирепыми варварами. Такие кельты неизбежно оказывались скорее консерваторами, чем новаторами, и скорее воинственными, нежели мирными. Поэтому у островных кельтов всегда должны были быть характерные культурные особенности, которые отличали их от континентальных родичей. Например, кельтское искусство, распространившись на Британских островах, немедленно приобрело собственный, особенный стиль и качество, оставаясь в то же время по сути своей кельтским, и его родство с континентальными стилями всегда было заметно. Точно так же у самих людей, поселившихся в Британии, должен был развиться особый, островной характер, измениться их культурные традиции, хотя в то же время они вполне и очевидно остались кельтами. Географические и экономические факторы играли жизненно важную роль в культурном развитии, и кельт, который поселился на берегах Средиземного моря, конечно, должен был существенно отличаться от своего собрата, обитавшего в болотах Ирландии или на открытых всем ветрам пустошах Йоркшира; он ел совсем другую еду, по-другому одевался и жил в другом доме. Но хотя географическое расположение и чужеземные обычаи могли повлиять на проживавшего где-нибудь на отшибе кельта, личность кельта оставалась такой сильной и индивидуальной, – таким особенным и ярким был кельтский характер! – что по доступным нам данным мы можем понять: все эти люди во всех этих различных регионах по сути своей были кельтами.

    Картина повседневной жизни ранних кельтов, которую мы собираемся нарисовать, пользуясь данными античных авторов, археологии и литературы на кельтских языках Ирландии и в меньшей степени Уэльса, представляется наиболее вероятной. Хотя литература на кельтских языках повествует об островных кельтах, картина, которая в ней отражается, замечательным образом согласуется с тем, что известно нам по другим источникам. Хотя ирландские тексты описывают мир, который уже был архаичным (в своей наиболее древней форме они относятся не раньше чем к VIII веку н. э.), долговечность и устойчивость устной традиции в кельтском обществе, где передачей информации был занят целый класс профессиональных носителей традиции, специально учившихся своему искусству, были такими, что, когда местная традиция была, наконец, записана под эгидой христианской церкви, в ней хранилась память о более архаическом мире, и эта информация была надежной и достоверной. Делая скидку на местные и временные различия, а также детали, касающиеся того, что было принято или допустимо в том или другом племени (прилегающие или свободные штаны, распущенные локоны или волосы, скрученные в плотный узел на затылке, и т. д.), в этой главе мы попытаемся показать основную природу кельтского общества в период его наибольшего расцвета и влияния.

    Структура общества

    В общем и целом структура кельтского общества, видимо, была одной и той же по всему языческому кельтскому миру. О ней рассказывали античные писатели. Ирландские законодательные трактаты в особенности рисуют картину общества, структура которого именно такова, как сообщали античные авторы. Археологические данные – насколько это возможно – говорят о такой же организации социальных слоев, то есть они свидетельствуют о том, что общество было, по сути своей, аристократическим. Из всех этих разнообразных источников мы узнаем, что на вершине общества стоял король. Однако к тому времени, как Цезарь завоевал Галлию, королевская власть во многих ведущих племенах была заменена главными магистратами (вергобретами), которые правили совместно с аристократией. Ниже короля стояла высшая знать, которая была в высшей степени аристократической и могущественной. Этот класс включал также жрецов, которые в Галлии всегда происходили из аристократии, и, судя по всему, так было и в Ирландии. Еще ниже стояли неблагородные свободные люди, владевшие землей и собственностью (по-нашему что-то вроде джентльмена-фермера)[8]; в этот класс входили также наиболее выдающиеся ремесленники, прежде всего кузнецы, которые занимали в галльском обществе высокое положение. В этом ремесле видели нечто сверхъестественное, и бог-кузнец, соответственно, занимал весьма высокое место в пантеоне кельтских божеств. Только эти три класса населения имели какое-то значение в кельтском обществе. Остальное население состояло из несвободных членов общества, которые не имели никаких прав, не могли носить оружие, не владели землей и собственностью. Им жилось лишь чуть лучше, чем рабам. Это были в основном семьи, попавшие в трудное положение, представители завоеванных кельтами народов, сами рабы и так далее. Цезарь прямо говорит о том, что эти слои общества почти ничем не отличались от рабов. Рассказывая о кельтском обществе вообще, он пишет: «Во всей Галлии существуют вообще только два класса людей, которые пользуются известным значением и почетом, ибо простой народ там держат на положении рабов: сам по себе он ни на что не решается и не допускается ни на какое собрание. Большинство, страдая от долгов, больших налогов и обид со стороны сильных, добровольно отдается в рабство знатным, которые имеют над ними все права господ над рабами. Но вышеупомянутые два класса – это друиды и всадники. Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания… они ставят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным; совершено ли преступление или убийство, идет ли тяжба о наследстве или о границах, – решают те же друиды; они же назначают награды и наказания; и если кто – будет ли это частный человек или же целый народ – не подчинится их определению, то они отлучают виновного от жертвоприношений. Это у них самое тяжелое наказание. Кто таким образом отлучен, тот считается безбожником и преступником, все его сторонятся, избегают встреч и разговоров с ним, чтобы не нажить беды, точно от заразного; как бы он того ни домогался, для него не производится суд; нет у него и права на какую бы то ни было должность. Во главе всех друидов стоит один, который пользуется среди них величайшим авторитетом. По его смерти ему наследует самый достойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосованием, а иногда спор о первенстве разрешается даже оружием. В определенное время года друиды собираются на заседания в освященное место в стране карнутов, которая считается центром всей Галлии. Сюда отовсюду сходятся все тяжущиеся и подчиняются их определениям и приговорам… Друиды обыкновенно не принимают участия в войне и не платят податей наравне с другими; они вообще свободны от военной службы и от всех других повинностей… Другой класс – это всадники. Они все выступают в поход, когда это необходимо и когда наступает война (а до прихода Цезаря им приходилось почти ежегодно вести или наступательные, или оборонительные войны). При этом чем кто знатнее и богаче, тем больше он держит при себе слуг и клиентов. В этом одном они видят свое влияние и могущество».[9]

    Страбон также говорит о высоком ранге друидов и бардов, или ватов: «У всех галльских племен, вообще говоря, существует три группы людей, которых особенно почитают: барды, предсказатели и друиды. Барды – певцы и поэты; предсказатели ведают священными обрядами и изучают природу; друиды же вдобавок к изучению природы занимаются также и этикой».

    То, как античные писатели изображают кельтское общество, поразительно похоже на то, как оно описывается в древнеирландских сагах и законодательных трактатах – вплоть до мельчайших деталей. Все это также очень напоминает общество шотландских гэлов вплоть до XVIII века – с заменой клана на племя и вождя клана на вождя племени. Младшие члены аристократии и родичи стояли почти на одном уровне с вождем, в то время как остальные члены клана должны были быть ему преданы, зависели от него и сражались за него в межклановых столкновениях и в более серьезных случаях. Таким образом, у каждого племени в областях языческих кельтов был свой король, могущество которого определялось количеством земель, которыми он правил, размером его племени и числом клиентов; ниже его стояли свободные благородные люди, а также жрецы и провидцы. Цезарь, как мы уже видели, упоминает об обычае клиентелы, и это была одна из основных черт кельтского общества. Клиентская зависимость очень часто встречается в древнеирландском законодательстве, в сагах и в Ирландии известна как ceilsine. Один свободный человек мог стать клиентом или вассалом другого, более влиятельного. Эти отношения могли быть подтверждены соглашением между двумя сторонами. Таким образом, знатный человек становился богатым и знатным (соответственно числу своих клиентов), поскольку клиент заимствовал у своего лорда капитал и возвращал его обратно с процентами[10]. Как и в случае с шотландским кланом, клиент сражался на службе у своего господина и сопровождал его при появлении в обществе. В обмен на это господин защищал своего клиента от опасностей и занимался его делами. Таким образом свободный человек мог стать могущественным и знатным, и не в силу своего благородного рождения, но просто по количеству своих клиентов. О кельтском обычае клиентелы упоминает и Афиней, который говорит: «Кельты даже на войне не расстаются со своими нахлебниками, которых они называют параситами».[11]

    Другой, весьма типичной чертой кельтского общества было воспитательство. Оно также существовало в гэльской Шотландии до XVIII века как общепризнанный обычай. Сыновей из семей мелкой знати обычно посылали жить и воспитываться в дома более могущественных аристократов; здесь их учили основам военного дела и всему остальному, чем следовало владеть знатному человеку. Это, конечно, давало господину дополнительную власть над клиентами – ведь под его контролем были их сыновья. В древнеирландской традиции связь между приемным сыном и приемным отцом была особенно близкой и искренней, а отношения между теми, кто воспитывался вместе, считались почти священными. Видимо, именно об обычае воспитательства Цезарь говорит: «В остальных своих обычаях они отличаются от прочих народов главным образом тем, что позволяют своим детям подходить к себе при народе не раньше достижения ими совершеннолетия или воинского возраста и считают неприличным, чтобы сын в детском возрасте появлялся на публике при отце».

    Ребенок, отданный на воспитание, возвращался к своему отцу только после окончания обучения и, естественно, не мог в это время сопровождать его на публике. Девочек также посылали к приемным родителям, где они учились шить и вышивать. Мальчиков учили плавать, ездить верхом, пользоваться пращой и играть в такие игры, как фидхелл и брандуб. Плата приемным родителям могла быть разной в зависимости от ранга самого ребенка. В Ирландии мальчиков, очевидно, возвращали родителям в возрасте 17 лет, в то время как девочки отправлялись домой в 14 лет. Приемные дети были обязаны поддерживать своих приемных родителей в старости. Связь между детьми, воспитанными в одном доме, была очень близкой, и она хорошо показана в саге «Похищение быка из Куальнге» и других источниках. Фер Диад, один из великих героев этой саги, обязан вступить в поединок со своим приемным братом Кухулином. Это один из самых трагичных моментов в рассказе, и он очень четко показывает, насколько крепкие узы связывали в древности совоспитанников. Из-за хитрости великой королевы Медб Фер Диад оказывается вынужден сразиться с приемным братом:

    «Сейчас же послали гонцов и посыльных к Фер Диаду, но тот отказал им, отверг и не принял. Не пошел с ними Фер Диад, ибо знал, чего хотят от него ирландцы – боя-сражения с Кухулином, другом любимым, товарищем, названым братом. Вот отчего не пошел он за ними. Тогда отправила к нему королева друидов, заклинателей и певцов, чтобы пропели они три леденящие песни и трижды закляли его, да возвели на лицо Фер Диада три порчи – позора, стыда, поношения, что, откажись он идти, сулили гибель немедля иль в девять дней срока. Последовал за ними Фер Диад, не желая поступиться честью, ибо смерть от копья боевого искусства, геройства и силы считал достойней, чем гибель от жала заклятия, упрека, позора».

    Действительно, узы такого братства были очень сильны, однако для кельта еще более силен был страх перед сатирой.

    В языческой Ирландии друиды также занимали высокое место. Никто, включая самого короля, не мог говорить до того, как выскажется друид. Главным друидом Конхобара, сына Несс, короля племени уладов, был могущественный Катбад; он же был и отцом короля. В древних текстах друиды фигурируют не столько как жрецы, сколько как пророки, – видимо, потому, что христианские писцы не включали прямые упоминания о подлинных языческих религиозных обрядах в те истории, которые они записывали, хотя их следы порой можно различить.

    Кроме того, к числу свободных и благородных людей принадлежал и колесничий. Его отношения с воином, которому он служил, были очень близкими. Колесничий Лоэг обладал огромным влиянием на Кухулина, и его мудрое вмешательство нередко спасало героя.

    Такова была структура языческого кельтского общества, и именно на этом фоне мы должны далее рассматривать все сферы повседневной жизни, которая разворачивалась в этих рамках, – религия, ученость, домашняя жизнь, законы, война. Все говорит именно о таком, аристократическом обществе, и в основном о вышеупомянутых трех классах – остальные люди почти не упоминаются; они не интересовали ни античных писателей, ни древних сказителей, а позднее – и археологов, поскольку оставили после себя не так много материальных предметов, которые выдержали бы испытание временем. Цезарь совершенно прав, когда говорит, что этим людям жилось ничем не лучше рабов. Видимо, и Диодор Сицилийский не преувеличивает, когда говорит о кельтах: «Плывя по судоходным рекам Галлии или двигаясь в повозках по равнинам, они[12] привозят вино и продают его по невероятно высокой цене: за глиняный сосуд с вином берут отрока, получая, таким образом, за напиток слугу».[13]



    Рис. 7. Цепи для рабов, найденные при осушении озера Ллин-Керриг-Бах на острове Англси среди предметов, принесенных в жертву богам.


    Из мимоходного замечания Диодора мы можем составить себе представление и о рабстве, и о его масштабах. Подтверждают эти сведения и находки среди кельтских предметов (например, в Ла-Тене и Ллин-Керриг-Бах на острове Англси) цепей для отдельных людей и для целых верениц рабов (рис. 7).

    Внешний вид

    Средиземноморским авторам кельты казались совершенно особенными людьми. Это говорит о том, что и их внешний вид, и их манера одеваться отличались от римских и греческих, и в силу этого заслуживали внимания.



    Рис. 8. Грубая прическа (изображение на кельтской монете).


    Из различных источников мы можем получить достаточно детальное представление о том, как выглядели кельты, и узнать кое-что об их собственных взглядах на красоту. Античные писатели посвящают достаточно много места рассказам сначала о внешнем виде кельтов, а затем и об их одежде. Древнеирландские тексты также поразительным образом подтверждают эту информацию.

    Очевидно, что даже совершенно чуждому им миру Средиземноморья кельты казались привлекательными; женщины соперничали с мужчинами ростом и красотой. Диодор Сицилийский говорит, что некоторые из кельтских мужчин носили короткие бороды, а другие брились: «Знатные мужчины выбривают щеки, а усы оставляют, чтобы те закрывали губы, так что во время еды кусочки пищи застревают в усах, когда же они пьют, напиток словно процеживается через сито».

    Это замечание вполне подтверждается античными изображениями кельтов и местной религиозной иконографией. Страбон говорит об их волосах, и ирландские источники также подтверждают его слова: «Волосы русые от природы, причем этот естественный цвет они стараются усилить еще более с помощью искусственных средств. Поэтому галлы очень часто моют волосы известковым раствором и зачесывают их от лба к макушке и шее, напоминая, таким образом, видом своим сатиров и панов. Благодаря такому уходу волосы у них становятся толстыми, ничем не отличаясь от конской гривы».[14]

    В ирландских сказаниях постоянно описываются аристократы с белокурыми волосами, овальными лицами и светлой кожей. Страбон говорит об «очень влажной и белой» коже галлов – видимо, по контрасту со смуглой кожей жителей Средиземноморья – и об их высоком росте. Мужчины, как и женщины, носили длинные волосы. В сагах живо описываются волосы различных героев. В эпических сагах, например в «Похищении быка из Куальнге», говорится, что у одной из групп воинов, которые пришли на помощь королеве Медб против уладов (жителей Ольстера), «длинными золотистыми прядями падали волосы», что подтверждает свидетельства античных авторов о длинных золотых волосах кельтов.

    Эти свидетельства можно подкрепить еще десятками примеров из кельтских литератур. Герой «Похищения» Кухулин, у которого, как говорят, были темные волосы, несколько отклоняется от идеального типа белокурого кельта, однако на самом деле его волосы имели три оттенка – черные у корней, каштановые в середине и белокурые на концах; ясно, что речь идет о крашеных волосах. Волосы Кухулина были настолько жесткими, что на кончик каждого локона можно было насадить яблоко: «Словно ветви боярышника, которыми заделывают дыру в изгороди, свились волосы на голове юноши. Если бы клонящуюся под тяжестью плодов благородную яблоню потрясли над его головой, ни одно яблоко не упало бы наземь, наколовшись на его грозно топорщащиеся волосы».

    Конечно, здесь имеется в виду «искажение» героя в бою, которое охватывало его в те минуты, когда от него требовались величайшие подвиги силы и ловкости; это не его повседневный вид. Можно вспомнить о кельтских монетах, где на колеснице изображался обезумевший воин с развевавшимися у него за спиной жесткими волосами; он выглядит как воплощение безумия и нечеловеческого боевого пыла (рис. 9).

    В другой обстановке к Кухулину возвращается его обычная, мирная красота, и, когда он завершил свои юношеские подвиги, его успокоили, омыли, одели и усадили рядом с его дядей, королем Конхобаром. Вот как он теперь выглядел: «Пятьдесят прядей волос лежали между его ушами, все светло-желтые, словно верхушки берез или сияние на солнце заколок из бледного золота.



    Рис. 9. Боевая ярость (изображение на кельтской монете).


    Пышная копна волос на его голове, прекрасная и светлая, будто вылизанная коровой».

    Опять-таки в «Похищении» три цвета его волос описаны так: «Трех цветов были его волосы – черные у кожи, кроваво-красные посередине, а сверху, словно корона, были они золотые. Чудно лежали они тремя кольцами у затылка, и будто золотая нить был каждый из этих волос, золотистых, прекрасных, невиданно дивных цветов, что длинными прядями падали сзади на плечи».

    Несмотря на то что многие описания не согласуются друг с другом и поэтому они, очевидно, представляют собой привычные формулы, как, например, в традиционных шотландских гэльских любовных песнях, где говорится, что у девушки пышные каштановые волосы, но при этом в припеве все время поется «о моя златокудрая, белая дева» (nighean bhuidhe bhan), – эти описания подчеркивают важность волос для древних кельтов и их роль в «идеале» красоты, который для кельтов вообще был очень важен. Хотя постоянные упоминания о сложных прическах и завивках, несомненно, преувеличены, они подтверждают свидетельства античных писателей и их замечания о тщеславии кельтов, которые постоянно заняты своей прической. Как мужчины, так и женщины заплетали волосы, что можно видеть на некоторых образцах кельтской религиозной иконографии. Шлемов, как правило, не носили, поскольку они могли бы и спрятать, и испортить сложную прическу. У женщин были длинные волосы, и, в конечном счете, их красота зависела от кос и цвета волос. Их сложным образом завивали или заплетали, зачастую закалывая гребнями; иногда концы двух кос закрепляли золотыми и серебряными украшениями.

    В «Похищении быка из Куальнге» есть впечатляющее описание волос пророчицы Федельм, когда она встречается с Медб: «Три пряди золотистых волос девушки были уложены вокруг головы, а четвертая вилась по спине до икр».

    Религиозная скульптура юго-западной Англии, возможно, дает нам ближайшие иконографические параллели к словесным описаниям длинных и сложным образом закрученных волос ирландских воинов. Примером может служить группа рельефов, обнаруженных в Глостершире и Уилтшире. На них изображены местные божества, одетые в короткие туники, с оружием и с длинными кудрявыми волосами, как правило, без шлема.

    Таким образом, для кельтов идеалом красоты были – обычно, хотя и не всегда – белокурые, густые, пышные волосы, уложенные в сложную прическу. Конечно, среди кельтской аристократии встречались и темноволосые, и Кухулин – не единственный герой с темными волосами. Однако по некоторым пассажам создается представление, что на него в ульстерском обществе смотрели чуть ли не как на чужака, как на пришельца, и общество приняло его красоту, хотя она и отличалась от обычных стандартов. Однако есть и другие темноволосые герои, и никто не смотрит на них из-за этого свысока. В описании разных воинов в «Похищении», например, говорится:

    «Широкая шея, могучее тело у воина, что шел во главе тех бойцов. У него темные, коротко стриженные волосы и зловещее багровое лицо, на котором светились серые глаза…

    – Знаешь ли ты его? – спросил Айлиль Фергуса.

    – Воистину да, – отвечал тот, – он разжигатель раздора, всезатопляющая бурная волна, человек трех кличей, море, рвущееся через преграды, Мунремур, сын Герркинда, из Модорна, что на севере».

    Конечно, Мунремур – не высокий, изящный, длинноволосый и белокожий идеальный тип, но тем не менее он – могущественный и уважаемый воин. Хотя кельты и считали идеалом красоты высокого блондина, несомненно, в таком сложном и обширном сообществе, как кельты, существовало значительное смешение расовых типов. Кухулин, как мы уже видели, воплощает в себе ходячее представление о том, что кельты черноволосы и малы ростом. Белокурый идеал мог относиться только к какой-то части аристократии. Низшие классы должны были быть смешанного типа, но никто не взял на себя труд рассказать нам об этом.

    Кельтские мужчины очень заботились о своей фигуре. Растолстеть было позорно. Страбон пишет: «Своеобразным является и следующее его[15] сообщение: они стараются не разжиреть и не стать толстобрюхими, и юноша, который превышает по размерам норму – меру пояса, подвергается наказанию».

    Размер и мощь их тел описаны классическими авторами, писавшими о белгах. Кроме того, Страбон говорит: «Галльское оружие соответствует их большому росту». Далее, античные авторы описывают их агрессивную и пугающую манеру себя вести. Диодор Сицилийский говорит: «Внешность у галлов устрашающая, голос – громкий и очень грубый». О кельтских женщинах он пишет: «Женщины у галлов не только почти равны мужчинам ростом, но и могут соперничать с ними в силе».

    Римский автор Аммиан Марцеллин говорит нам больше о фигуре и внешнем виде кельтов и снова замечает, что галлы высоки и белокуры: «Почти все галлы высоки ростом, белы телом, русоволосы; взгляд у них живой и угрожающий; они страшно сварливы и чрезвычайно заносчивы. Когда один из них поссорится с другим, и ему станет помогать его жена, которая сильнее его и голубоглаза, то целая толпа чужеземцев не справится с ними, особенно когда та, гневно откинув голову, скрежеща зубами и размахивая белоснежными и могучими руками, начнет наносить кулаками и ногами удары не слабее снарядов катапульты, выбрасываемых при помощи скрученных жил».[16]

    Римский писатель Дион Кассий также достаточно подробно описывает королеву племени иценов Боудикку: «Она – гигантского роста и страшного вида, с суровым голосом. Огромная грива ярко-рыжих волос падает у нее до коленей».

    Все эти описания, как античные, так и местные, свидетельствуют о том, что кельты в Галлии, как и на Британских островах, в основном были высокими, белокожими, белокурыми или рыжеволосыми людьми с голубыми глазами, мощным сложением, лицом «широким сверху и узким снизу» (скульптуры античного времени подтверждают и эту черту), а также о том, что кельты были весьма и весьма озабочены своим внешним видом. Они тратили множество усилий на то, чтобы украсить себя и чтобы искусственно увеличить свои волосы, и так длинные и густые. То, что кельты старались искусственно подчеркнуть и другие черты, вполне очевидно. В ирландской саге, где рассказывается о судьбе сыновей Уснеха (знаменитая история о Дейрдре), в самой ранней ее версии (возможно, VIII век н. э.) Дейрдре жалуется: «В пурпур не крашу ногти»[17], имея в виду, что ее скорбь настолько велика, что она уже не может заботиться о своем внешнем виде. Кроме того, ирландские женщины окрашивали свои брови в черный цвет соком ягод и подкрашивали щеки с помощью травы под названием «руам». Есть свидетельства и об использовании косметики кельтскими женщинами на континенте. В Риме поэт Проперций порицал свою возлюбленную за то, что она использует косметику, как кельты.

    Кельты, судя по всему, обращали внимание и на личную гигиену. В ранних сагах есть много упоминаний о том, как люди моются или ходят в баню. В отличие от обитателей средиземноморского мира они пользовались водой и мылом. Согласно ирландским сагам, они также применяли растительное масло и ароматные травы для того, чтобы умащать свое тело. Археологи обнаружили множество изящных зеркал и бритв, которые служили для туалета аристократов. Они упоминаются и в текстах. Аккуратность кельтов отражается и у Афинея в описании того, как кельты едят мясо: «Едят они опрятно, но с каким-то львиным неистовством: двумя руками хватают кусок животного и обгрызают мясо зубами». Любой, кому приходилось наблюдать за тем, с каким невероятным умением и осторожностью современный шотландский гэл ест соленую селедку, может вполне оценить замечание Афинея.

    Общее впечатление, которые возникает у нас из всех имеющихся в данный момент в нашем распоряжении источников, таково: это были высокие, могучие мужчины и женщины с белокурыми или рыжими волосами, серо-голубыми глазами, светлой кожей, овальными лицами и свежим цветом лица. Античные писатели упоминают о том, что кельтские женщины очень плодовиты. Так, говоря о кельтских племенах, Страбон отмечает: «Я уже сказал о числе гельветов и арвернов и их союзников; из всего этого становится очевидной многочисленность их населения, а также то, о чем я упомянул выше: исключительная способность женщин рожать и воспитывать детей». А Диодор Сицилийский, говоря о кельтских женщинах, утверждает нечто странное: «Дети же у них в большинстве случаев седы от рождения, однако с возрастом цвет их волос меняется, становясь таким, как у отцов».

    Повсюду подчеркивается, что у этих племен – роскошные волосы, которые, как правило, носили распущенными или заплетенными в косу и заколотыми гребешками или другими украшениями. Мужчины могли быть гладко выбриты, носить усы или ходить с бородой и усами. Вилообразные или еще каким-нибудь замысловатым способом причесанные бороды упоминаются в сагах; это подтверждает и местная иконография.

    Одежда

    Сведения, которые дают нам античные авторы и ирландские саги об одежде кельтов (наряду с замечаниями об их аккуратности), говорят, что внешний вид кельтов и фасон их одежды делали их в глазах людей античности вполне узнаваемыми и непохожими на соседей – несмотря на все неизбежные расхождения в моде, обусловленные разницей в месте и времени.



    Рис. 10. В руках этой бронзовой фигурки музыканта из Невиан-Суйя (департамент Луаре, Франция) когда-то был инструмент, который теперь утрачен.


    Мужчины предпочитали носить штаны, что очень впечатляло одетых в тоги жителей Средиземноморья. Для античной одежды штаны были чем-то чуждым. Римляне заимствовали у кельтов прилегающие штаны для кавалеристов; лучшая кавалерия в Римской империи набиралась именно из кельтов. Страбон пишет: «Хотя галаты по натуре воинственный народ, все же они более искусные всадники, чем пехотинцы, и лучшая часть конницы у римлян состоит из этого племени».

    Обычай носить штаны пришел из контактов с такими народами конников, как скифы и иранские племена. Гальштатские вожди (рис. 15) носили брюки (bracae). Очень прилегающие штаны, доходившие только до колена, носили воины, изображенные на котле из Гундеструпа (рис. 25). Прилегающие штаны видны и на прекрасном бронзовом изображении музыканта из Невиан-Суйя (рис. 10). Среди ирландской аристократии штаны были практически неизвестны, хотя слуги их и носили. Наши самые ранние источники достаточно подробно описывают одежду. Она, судя по всему, состояла из льняной туники до колена, перехваченной на талии поясом. На туниках зачастую были красивые каемки и вышивки. У континентальных кельтов пояса и кушаки были украшены бронзовыми и золотыми накладками; видимо, то же самое встречалось и у ирландцев. Поверх туники носили плащ, и это был самый важный предмет одежды как в Европе, так и на Британских островах; он имел как функциональный, так и социальный аспект. Длина и размер плаща, судя по всему, указывали на социальный статус владельца. Плащ носили как мужчины, так и женщины. На Федельм, как она описана в «Похищении быка из Куальнге», в момент встречи с королевой Коннахта Медб был пестрый зеленый плащ (что напоминает античные описания плащей галлов – они были полосатыми или в клеточку и многоцветными). Плащ закалывали брошью из золота или серебра; он был шерстяным – легкий летом, толстый зимой. Описывая бриттскую королеву Боудикку, Дион Кассий говорит: «Она носила большое скрученное золотое ожерелье и многоцветную тунику, поверх которой был надет толстый плащ, застегнутый брошью».

    Судя по всему, это одна из тех тяжелых одежд, о которых говорят античные авторы. Кельтские плащи были широко известны: в римскую эпоху на эти одеяния, изготовленные в Галлии и Британии, накладывалась огромная пошлина, и они продолжали славиться вплоть до Средних веков. Хорошее качество и добрая слава этих плащей говорят об умении и благосостоянии тех, кто занимался выращиванием овец в кельтских странах. В Италию из Галлии импортировались шерстяные плащи – sagi. Об этой торговле упоминает Страбон, который упоминает также об экспорте свинины из Галлии в Рим и Италию. Сами плащи, насколько мы можем понять, были прямоугольными, без рукавов или горловин. В ранних текстах говорится о том, что плащи ирландских королей были «сложены впятеро». Очевидно, они были такими же пестрыми и декоративными, как и у галлов. В «Похищении быка из Куальнге» содержится много важных описаний платья и внешнего вида ранней ирландской аристократии, как мужчин, так и женщин, а древние законы дают интересные сведения об окраске ткани и искусстве тканья. Федельм при ее встрече с Медб описывается таким образом: «Девушка ткала бахрому, держа в правой руке станок из светлой бронзы с семью золотыми полосками на концах».



    Рис. 11. Броши: 1 – Бекли, Оксфордшир; 2 – Колд-Китчен-Хилл, Уилтшир; 3 – Дил, Кент.


    Таким образом, обычная одежда свободных ирландцев накануне христианского периода, видимо, состояла из короткой льняной туники и сложного длинного шерстяного плаща, заколотого брошью. Размеры и сложность украшений обозначали социальный статус и ранг.

    Для украшения использовались также колокольчики. Аристократы носили множество украшений: «Вдобавок к простодушию и храбрости у них еще много глупости и хвастовства, а также страсти к украшению, ибо они не только носят золотые украшения – ожерелья вокруг шеи и браслеты на руках и запястьях, но и сановники носят разноцветную расшитую золотом одежду. В силу такой душевной пустоты они нестерпимы как победители и выглядят совершенно растерянными, потерпев поражение».

    Археологические данные полностью подтверждают страсть кельтов к украшениям: было обнаружено множество брошей (рис. 11), колец, ножных колец, ожерелий и сложных металлических поясов.

    Среди других украшений, упоминаемых в ирландских источниках, – короткая прилегающая кожаная куртка, которую, видимо, носили колесничие. Великолепное описание колесничего Кухулина – Лаэга перед битвой дает нам «Похищение быка из Куальнге»: «Вышел тут Лаэг и облачился в геройское одеяние возницы. Вот каково было это геройское одеяние возницы: рубаха воздушная, тонкая, легкая, что сработана дивно из шкуры оленя и не стесняла движения рук. Черный, словно вороново крыло, плащ надел Лаэг поверх рубахи… В гребенчатый шлем облачился возница, четырехугольный с металлическими пластинами, что, меняя оттенки и облик, спускался ниже середины плеч. Был украшением тот шлем, а никак не помехой».

    Описание сложного шлема воина, который доходит на спине до лопаток, может, конечно, считаться чистой фантазией ученых людей Ирландии. С другой стороны, мы не можем пройти мимо тех фантастических шлемов, которые носят, например, воины на обнаруженных в Галлии каменных изображениях. В частности, одно из них – из Сент-Анастази (департамент Гар) – представляет собой бюст воина в доходящем прямо до плеч шлеме, украшенном различными знаками (рис. 12). Другой бюст воина происходит из Грезана (департамент Гар) (рис. 13); шлем очень похож на шлем из Сент-Анастази. Сидящий воин из Антремона также одет в прилегающую куртку, судя по всему, из свиной кожи с короткими рукавами, которые «не стесняли движения рук». Эти скульптурные детали, подтвержденные археологией, заставляют предполагать, что вышеприведенное описание – не просто плод воображения писцов, но может основываться на устной памяти, в которой сохранились подлинные предания об одежде языческих кельтов.



    Рис. 12. Воин в шлеме из Сент-Анастази (департамент Гар, Франция).



    Рис. 13. Бюст воина из Грезана (департамент Гар, Франция).


    Кельты носили кожаные башмаки и сандалии, а иногда и льняные туфли с кожаной подошвой. Известно, что носили и деревянные сандалии. Есть упоминания о рубашках и туниках с капюшоном, однако, судя по всему, головные уборы в целом не пользовались популярностью, поскольку сложная прическа в большинстве случаев делала их излишними. Когда молодой Кухулин приходил в свою знаменитую боевую ярость, которую приходилось утихомиривать достаточно радикальными средствами, и возвращал себе нормальный, повседневный вид, он причесывался, одевался и снова становился спокойным и прекрасным героем: «Пышная копна волос на его голове, прекрасная и светлая, будто вылизанная коровой. На плечах его зеленый плащ и рубаха золотой нити». Диодор Сицилийский как будто описывает тунику Кухулина, когда говорит: «Таким образом добывают большое количество золота, которое носят в виде украшений не только женщины, но и мужчины. На запястьях и на предплечьях они носят браслеты, на шее – толстые кольца из чистого золота, а кроме того, носят большие перстни и золотые панцири».[18]

    Подобным же образом описаны галлы в античных источниках, и их близкое родство с ирландцами (за исключением ношения штанов) совершенно очевидно. Поверх штанов галлы носили туники; по описанию Страбона, они были с разрезами и с рукавами. Юноши, играющие с колесом, которые изображены на ножнах латенской эпохи, носят своеобразные туники, похожие на современные жакеты (рис. 14). Изображенные на котле из Гундеструпа люди носят, судя по всему, одежду без швов из ребристой вязаной ткани с V-образными вырезами, длинными прилегающими рукавами, а также брюки до колен; на талии у них орнаментированные пояса. В целом туники, судя по всему, были короткими и заканчивались чуть ниже бедер. Тем не менее очевидно, что с течением времени мода менялась, а в различных регионах появлялись свои предпочтения. На бронзовом изображении бога, похожего на Кернунна из Безансона, мы видим тунику, надетую поверх свободных штанов. Полибий, описывая битву при Теламоне в 225 году до н. э., упоминает о том, что кельты носили штаны, плащи, ожерелья и браслеты. Диодор Сицилийский с живописными деталями описывает одежды галлов: «Одежду галлы носят замечательную: хитоны, выкрашенные во всевозможные цвета и расшитые; штаны, которые они называют «браки»; плащи с пряжками, зимой – полосатые, плотные, летом – легкие, в частую клетку и пестрой окраски… Некоторые носят поверх хитона украшенный золотом или серебром широкий пояс».

    Согласно Страбону, в то время были «в области кадурков – льноткацкие мастерские». О белгах, племенах, обитавших между Рейном и Луарой, он пишет: «Население Галлии носит «саги», отращивает длинные волосы, носит узкие брюки; вместо хитонов у них рубашки, с рукавами, спускающиеся до половых частей и ягодиц. Шерсть галльских овец, из которой они ткут свои косматые «саги» (римляне называют их «ленами»), грубая и длинноворсая». По-древнеирландски рубашка называлась lйine, и это название сохранилось до сих пор в современном ирландском и в шотландском гэльском.



    Рис. 14. Фигуры, выгравированные на бронзовых ножнах, обнаруженных в погребении в Гальштате, Австрия.


    Ирландские тексты говорят нам о том, что женщины носили туники длиной до земли, плащи, броши и другие украшения; волосы они заплетали в две или три косы. Концы кос закреплялись украшением в виде шарика или бусинки. Античные авторы говорят о мощном сложении, а также о красоте кельтских женщин. В «Похищении быка из Куальнге» сказано, что королева носила золотую диадему. В саге есть также великолепное описание самой королевы: «Приблизилась ко мне женщина, высокая, прекрасная, длиннолицая, бледная, с золотистыми прядями волос. На ней был пурпурный плащ, а в нем на груди золотая заколка. Прямое, остроконечное копье сверкало в ее руке».

    Другое описание древнеирландской женщины содержится в истории о сватовстве к Этайн[19]. Король Эохайд подыскивал себе жену, и его вестники увидели Этайн. Король отправился к ней и нашел ее у колодца: «…увидел там у источника женщину с серебряным гребнем, украшенным золотом, что умывалась водой из серебряного сосуда, на котором были четыре птицы из чистого золота и по краю маленькие красные самоцветы. Красный волнистый плащ с серебряной бахромой был на той женщине и чудесное платье, а в плаще золотая заколка. Белая рубаха с длинным капюшоном была на ней, гладкая и прочная, с узорами красного золота. На груди и плечах с каждой стороны скрепляли рубаху золотые и серебряные пряжки с диковинными ликами зверей. Солнце освещало женщину, и всякий мог видеть блеск золота на зеленом шелке. Две косы цвета золота лежали на ее голове, и в каждой было по четыре пряди с бусинами на концах. Цвета ириса в летнюю пору или красного золота были ее волосы».

    Это описание подтверждается другими данными. То, что Этайн была идеальным кельтским типом женщины, подчеркивает замечание, которое следует за описанием ее красоты: «Каждая хороша, пока не сравнишь с Этайн, каждая мила, пока не сравнишь с Этайн».

    Нельзя закончить разговор о столь сложной проблеме, как кельтская одежда, не упомянув о замечательной декорированной керамике из Шопрона в Венгрии. Она относится к VII веку и иллюстрирует некоторые аспекты повседневной жизни и одежды гальштатской эпохи. Женщины носят приталенные колоколовидные юбки (трапеции). Юбки богато орнаментированы и украшены то ли колокольчиками, то ли бусинками. Женщины заняты прядением и тканьем. Эти изображения дают нам небольшие, но захватывающие подробности жизни в тот доисторический период кельтской истории (рис. 15).

    По всему кельтскому миру мы видим, какое значение придавалось украшениям, как стремились все – как мужчины, так и женщины – украсить свое тело всевозможными ценными и привлекающими внимание безделушками. И материалы, из которых шили одежду, и личные вещи были весело и ярко украшены. Как и во всех героических обществах, дарение колец и украшений было признаком высокого статуса. Пышная одежда древних кельтов, а также их страсть выставлять себя напоказ с помощью украшений и оружия резко контрастирует с суровой простотой их домов и быта.



    Рис. 15. Фигуры на керамике из Шопрона в северо-западной Венгрии: 1 – женщина ткет на вертикальном ткацком станке; 2 – дерущиеся мужчины; 3 – прядущая женщина; 4 – всадник; 5 – танец; 6 – игра на лире; 7 – дерущиеся женщины.


    Вот такую картину мы можем нарисовать, опираясь на то, что говорят о внешнем виде и одежде кельтов античные авторы, данные иконографии, археологические данные и открытия, а также ирландские саги, которые содержат много архаического материала. Хотя мы не можем считать, что эти описания изображают нечто типичное для всех кельтов в любой период, однако общая картина отношения кельтов к одежде и украшениям выглядит достаточно достоверно. Мы ясно видим, насколько распространенной была определенная мода, а также страсть к украшениям, если разнообразные источники содержат настолько сходную и убедительную информацию. Древнейшие ирландские данные существенным образом подтверждают данные античной традиции и иконографии. Все это позволяет нам заключить, что эти столь различные документы действительно дают нам достаточно достоверное представление о внешнем виде и одежде кельтских аристократов в доримское время в Европе и Британии, а также в Ирландии до прихода христианства в V веке н. э.








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке