Глава 16

Операция КГБ — operation SIS

«Заговор внутри заговора — conspiracy-in-conspiracy»

Моя версия не случайна и построена не на пустом месте. Авторство пытаются разгадать с самого начала, и люди информированные давно уже смотрят в сторону «туманного Альбиона»: «…Главное ведомство страны, которое должно этим заниматься (КГБ), это все просто сдало Ельцину и проиграло в еще одну интригу шутовскую (или бесовскую, как хотите…). Даже если бы они победили…

Так что ничего сделано не было. Все было фарс и очень искусная комбинация. Но эти комбинации я не придумывал. Для этого нужно иметь другую степень нравственной свободы, чтобы в такие игры играть.

То, что сделали, — это, по большому счету сделали тени. И я не отрицаю только одно, что это может быть РЭНД и Си-Ай Эй — это не эти ведомства. Это были гении с очень большой степенью культуры. Может быть, они из СССР. Но это не американские службы, это не их почерк. Может быть, в Великобритании есть специалисты, способные нарисовать такие схемы».[704].

Иногда люди, прочитав информацию о том, что ЦРУ не смогло спрогнозировать распад СССР, удивляются: как это так, все довольно просто, а потом ЦРУ — сборище таких умных экспертов по Союзу и не смогло это сделать? В нашей книге и содержится по сути ответ на этот вопрос: трудно это сделать, если твой номер чуть ли не последний во всем этом деле. И искать ответ на этот вопрос надо не столько в Лэнгли, а больше на Лубянке. Если, конечно же, хочешь его найти… Как говорил президент США Д. Эйзенхауэр: «Не присоединяйтесь к тем, кто сжигает книги. Это ошибочный путь борьбы с коммунизмом. Правильный путь — путь ЦРУ»[705]. Но кто ж его тогда знал, что еще более правильный путь — это путь КГБ?!

Суть давно апробированного метода, если сказать коротко, заключается в одном — провокация одного или группы лидеров на губительные для них шаги: «В XVI веке начальник английской секретной службы лорд Берли и его ближайший помощник Уолсингем решили устранить претендентку на престол Марию Стюарт. Но как это сделать? Взять и просто ее репрессировать — нельзя. Было решено „помочь“ ей организовать заговор против королевы Елизаветы. В окружение Марии внедрили агента Джифорда. Он умело подтолкнул людей Марии на организацию заговора и помог его разоблачить. „Гэкачеписты“ XVI века, в том числе Мария Стюарт, были казнены. В истории спецслужб это классический пример метода, который называется „Заговор в заговоре“»[706]. «Мятеж не может кончиться удачей — В противном случае его зовут иначе», — сказал современный поэт Д. Харринггон.

Не исключаются при этом и столь же верные аналогии с провокационным поджогом Рейхстага[707]. Или индонезийский сценарий переворота 1965 г.: генералы подавили «коммунистический путч», при этом сохранив жизнь президента, который не мешал заговору и установил победу контрпереворота — к власти пришел Сухарто (подробности, как говорится, в газетах), что показывает, что с коммунистами во всех странах и во все времена предпочитают расправляться однотипно.

Отечественная история также хорошо знает два подобных примера. Интересна та ситуация, когда на троне оказалось два царя: Иван V и Петр I; при регентстве царевны Софьи. Иван хил, немощен, и вообще он — не жилец и не конкурент. А Петр взрослеет и мужает. С Софьей, которая не желает миром переуступать права, отношения не складываются до того, что во время и после официальных церемоний идут выяснения по типу «А ты кто такой? — Ты кто такая!». Все это видит не только окружение… И вот тут-то вдруг и происходит случай, который разрешает ситуацию в пользу Петра. В августе (!) 1689 г. Софья сама подталкивает неблагоприятный для нее ход событий, она жалуется стрелецким полковникам: «Меня-де называют там девкой, будто я-де и не дочь царя Алексея Михайловича», запускались и прямые провокации, которые должны были озлобить стрельцов против Нарышкиных. В ночь на 8-е в стрелецкой слободе был распространен слух, что потешные полки Петра идут для ареста главных лиц среди его противников. Поднятые стрельцы пошли для укрепления Кремля от осады. А два стрельца, напротив, бросились к Петру в Преображенское, чтобы сообщить ему, что стрельцы подняты для атаки его потешных. Петр со сна, в одной рубашке ускакал в ближайший лесок, где его нагнали А. Меншиков со товарищи, а оттуда — в Троице-Сергиеву лавру. Дальше начался исход от Софьи, которой еще вчера все подчинялись, под крыло Петра: бояре, стрельцы, военачальники, даже верный патриарх, посланный самой Софьей для переговоров остался. Софья была заточена в Новодевичий монастырь. Детали опускаем… Но вот что любопытно. У историков считается, что за этим событием стоит умелая режиссура князя Б.А. Голицына. Мы же — знакомые с английским случаем — можем задаться вопросом: а нет ли тут «иностранного следа» и не объясняется ли дальнейший протекционизм в отношениях с европейскими дипломатами, торговцами, авантюристами и проч., которым так потворствовали все годы правления первого российского императора, тем, что именно «иноземцы» устранили с трона его конкурента? Повтор произошел полвека спустя. И опять дело не обошлось без соучастия извне. Был такой кабинет-министр и докладчик по его делам у Ее Императорского Величества Анны Иоанновны Артемий Петрович Волынский Вследствие провокации герцога Бирона и его подручных оговорен, арестован вместе со своими «конфидентами» и 27 июня 1740 г. по ст. ст. казнен.

В т. н. «Ленинградском деле» тоже просматриваются эти тенденции. А люди внимательные ухватили еще и такой момент: не было никакого заговора Л.П. Берия, а был умысел Н.С.Хрущева с целью устранения «Лубянского Маршала».

Такова, в общем-то, историческая аналогия для тех, кто пристально занимается именно спецслужбами. Но нам одной этой наукой тут не обойтись, а требуется еще и понимание, что мы приводили примеры только смены одного персонажа на другой а наш случай посложней: смена лидеров влекла за собой еще и погром тех структур из советского партийно-государственного механизма, коими они командовали. Советскую машину требовалось сломать. Просто так ее не уничтожить. Нужно было это сделать на ходу. Требовалось запустить ее двигатель под видом спасения, но поставить ее так, чтобы она поехала на полном ходу, безостановочно в сторону ближайшей пропасти.

Если бы поздние коммунисты знали историю поглубже, то они — может быть! — и не пошли бы только по предложенному им коридору, как это предполагалось авторами сценария. Даже постфактум они не смогли это установить. Но люди здравые быстро откликнулись на этот факт точным анализом-расчетом. В качестве примера можно предложить, что уже в совместном спецвыпуске газет «Молния» и «Что делать?» по горячим следам за сентябрь 1991 г. события трактовались так: «На первый взгляд путч нужен был консерваторам, чтобы удержать уходящую власть. Видимо, из этой версии и будет исходить официальное расследование обстоятельств путча. Большинство же независимых исследователей, ознакомившись с фактической стороной дела, приходят к выводу, что это была провокация, подобная поджогу Рейхстага, направленная против сил, выступающих за единое союзное государство и социалистический выбор народа. Наиболее четко эту версию выразил народный депутат СССР Л.И. Сухов (…): „То, что сверху кажется переворотом, мне изнутри кажется несколько другим. Это был сговор против нашего Социалистического строя, заговор Президента и кучки авантюристов“»[708].

Однако перейдем к подробностям.

Так прокладывался курс навстречу гибели…

Но обратимся к дням вчерашним. Как разворачивались события, каким путем направились события, что привели державу к полному, окончательному и безвозвратному краху?

5 августа членам Совета Безопасности были вручены закрытое пакеты с проектом нового союзного Договора. Вечером, в 20.00 на объекте АБЦ (ул. Варги) состоялась встреча В.А. Крючкова, Д.Т. Язова, О.Д. Бакланова, В.И. Болдина и О.С. Шенина. От КГБ была и официантка из в/ч 54262.

Запуск проработки варианта «ГКЧП» пошел с 7 августа. Начальник Секретариата В.И. Жижин и помощник Грушко п-к А.Г. Егоров, командующий ВДВ ген.-л-нт П.И. Грачев прорабатывали документы введения ЧП. (Вообще-то этими делами должен заниматься замминистра по чрезвычайным ситуациям ген.-п-к В.А. Ачалов, но он был в отпуске.) Они отправились на конспиративную дачу КГБ «объект № 65», располагавшийся в деревне Машкино под Москвой. В итоге проведенной ими в течение двух дней работы они пришли к единому мнению: какие-либо правовые основания для введения ЧП отсутствуют, а негативные последствия такого шага очевидны и велики. Свои выводы группа изложила на 4 машинописных страницах. Ознакомившись с подготовленным документом, В.А. Крючков отложил его в сторону. И далее он высказался несколько странно: если сейчас вводить ЧП преждевременно, то после подписания Союзного договора будет уже безнадежно поздно[709].

Для нас же «поздно» было совсем с иной точки зрения: «Горбачев к августу месяцу обладал лишь видимостью власти, и та должна была вот-вот иссякнуть. Предстоящий XXIX съезд КПСС положил бы конец его власти в партии, а Съезд народных депутатов в декабре месяце лишил бы и должности Президента. Поэтому консервативные силы не нуждались в каком-то перевороте или путче, чтобы устранить Горбачева. Его финал был предопределен естественным ходом развития событий.

Отставка Горбачева тут же подорвала бы позиции Ельцина и всего российского правительства. Не имея контроля над армией и органами правопорядка, оно было бы легко сметено. Это прекрасно понимали в окружении Ельцина и искали пути, как подпереть падающего Горбачева. Не исключено, что между Ельциным и Горбачевым существовала тайная договоренность о совместных действиях.

Спасти Горбачева мог только такой поворот событий, который бы поставил его противников в партии, армии и органах правопорядка вне закона. Это можно было сделать только, спровоцировав их на антиконституционное выступление, которое было бы безопасным для Горбачева и в то же время шумным, демонстративным, неэффективным и легко подавляемым»[710]. Вот тут-то для антисоветчиков было бы реально поздно!

Вечером 14 августа В.А Крючков вновь пригласил к себе и кабинет «тройку» и поручил подготовить проекты документов, определявших политические, экономические и правовые меры, которые властям следовало принять в условиях ЧП. При этом он настойчиво и многократно подчеркивал, что надлежит руководствоваться положениями действующей Конституции СССР и Закона «О режиме ЧП». На следующий день трое вновь встретились на той же даче. Подготовили Постановление № 1 «Об объявлении ЧП», «Обращение к советскому народу», «Обращение к главам государств и правительств» и «К Генеральному секретарю ООН». Из отпуска возвратился ген.-п-к В.А. Ачалов. Ознакомившись с документами, он одобрил их. В.Ф. Грушко же еще два часа вникал в их содержание. П-к А. Егоров поехал снова в Москву, где машинистка набело перепечатала все бумаги. Работа была закончена лишь далеко за полночь, зато к приходу B.А. Крючкова все три документа лежали у него на столе[711].

В тот же день, как описывает командир группы «А» ген.-м-р В.Ф. Карпухин, «…начальник управления (ген.-л-нт Е.М. Расщепов. — А. Ш.) просил меня прибыть на работу, несмотря на то что я согласовал с ним вопрос, что я уеду к отцу на дачу, чтобы отвезти туда продукты и лекарства. Я прибыл в управление в 10.00 и был принят начальником. Он спросил о количестве личного состава, поинтересовался мобилизационной готовностью и просил меня постоянно находиться на связи в зоне досягаемости. Других объяснений мне дано не было. И этот интерес и разговор я связывал с захватом заложников в Закавказье и возможном использованием группы по их освобождению. — В процессе разговора был затронут вопрос о месте расположения административных зданий и помещений аэропорта „Чкаловский“, на что я ответил утвердительно, так как я неоднократно был там и обладал информацией об этом объекте.

Затем мне было предложено поехать в Министерство обороны СССР для согласования плана подготовки возможной встречи Президента РСФСР т. Ельцина Б.Н. с руководством Союза (фамилии не назывались). Встреча должна была произойти в аэропорту „Чкаловский“, в депутатском зале административного помещения.

Мне была поставлена задача подготовить группу из 25–30 человек для охранных мероприятий в случае осложнения оперативной обстановки. Это меня не удивило, так как аналогичные задания ставились перед группой, дислоцированной в г. Алма-Ате (старший п-к Зорькин), для охраны Президента России во время его пребывания в Казахстане.

Определены и другие объекты, где могли проходить вышеназванные переговоры (Внуково, Архангельское) в зависимости от складывающихся обстоятельств. Подобными охранными мероприятиями по поручению руководства КГБ группа в течение ряда лет занималась неоднократно (охрана Президента СССР в поездках по территории Союза и за рубеж, при поездках Патриарха Всея Руси по Союзу и за рубеж, охранные мероприятия, связанные с приездом в СССР президента США, и др.), поэтому беспокойства это поручение у меня не вызвало. Планы таких мероприятий у нас наработаны, и я это принял к сведению и исполнению. Проверил наряды, графики и уехал за город к отцу»[712].

Надо сказать, что комитетчики к тому моменту были так замордованы прессингом со стороны прессы и абсурдными приказами начальства, что вспоминают о тех днях даже многие годы спустя весьма однозначно: «Мое ощущение тех дней можно выразить тремя словами: отчаянная, тупая безысходность. КГБ был не только не способен стать силовым и интеллектуальным центром ГКЧП, но и оказался просто не готов к происходящие событиям. (…)

Помню, мой хороший еще с афганских времен товарищ, офицер „наружки“, вернулся злой как черт. Он с утра „водил“ Бурбулиса. „Твою мать! Чего они (начальство) ждут! Их надо брать немедленно. Бабки чемоданами к „Белому дому“ свозят, шарятся по воинским частям, МВД. Еще пару дней — и можно сливать советскую власть к едреной фене…“»[713]

УКГБ М и МО, подразделения ВГУ и 7-го управления в эти дни были заняты подготовкой к оперативному обслуживанию Конгресса соотечественников. Любопытно то, что согласно постановлению Президиума Верховного Совета РСФСР от 25 января 1991 г. он был намечен на август. То есть месяц был определен уже тогда, но точная дата была плавающая. Изначально было определено, что 15 и 16 августа состоится прибытие и размещение огромного числа русскоязычных эмигрантов, то есть для нас это — массовый заброс вражеской агентуры.

16 августа у В.А. Крючкова ушло на получения согласия на документы. Согласование всегда дело трудоемкое и длительное. У каждого есть свое мнение, которое он не всегда полностью разделяет, но обязательно должен высказать. Другому, чтобы вникнуть в суть дела, необходимо провести наедине с бумагой и самим собой определенное время. В данном случае последний вариант исключался — в целях секретности. Поэтому манипулировал он быстро и эффективно.

В 15.30 В.А. Крючков зашел в кабинет Д.Т. Язова, куда незадолго до него приехал О.Д. Бакланов. За час с небольшим они обсудили подготовленные документы и складывающуюся ситуацию.

В 16.54 В.А. Крючков вошел в кабинет премьера В. Павлова, причем появился не только неожиданно, но и необычно. В целях конспирации он прошел в кабинет не через общую приемную, где сидели секретари и дожидались аудиенции посторонние лица, а через «комнату отдыха», которая имела отдельный выход в общий коридор. У В. Павлова просидели ровно час Просмотрев документы и обсудив связанные с ними вопросы. В.А. Крючков покинул кабинет премьера. На сей раз прошел через приемную[714].

В.А. Крючков позвонил В. Болдину и попросил приехать к нему. У руководителя госбезопасности тот пробыл более 2 часок и ближе к полуночи возвратился в кремлевскую больницу.

17-го числа В.А. Крючков собрал у себя на спецобъекте АБЦ все практическое руководство партии и государства. Первыми на «Мерседесе» приехали В.А. Крючков, В.Ф. Грушко и А. Егоров. Четверть часа спустя появились военные: Д.Т. Язов, В. Варенников и В. Ачалов. Еще через полчаса подъехала машина с О.Д. Баклановым, В.И. Болдиным и О.С. Шениным. Позже других появился B.C. Павлов.

В.А. Крючков: страна не управляется. Над государством нависла опасность. Налицо — хаос в экономике, центробежные устремления парализовали экономические связи. Перестройка зашла в тупик. Святая обязанность собравшихся — помочь народу и президенту СССР. О.Д. Бакланов: в ВПК близится настоящий кризис. Д.Т. Язов: во многих республиках, которые с момента подписания Союзного договора станут самостоятельными государствами, находится стратегическое атомное оружие. Если договор будет подписан, над частью его будет потерян эффективный контроль и возникнет угроза для всего человечества. О. Шенин: не меньшую угрозу, чем бесконтрольное атомное оружие, представляет расползающаяся по стране преступность, заложниками которой становятся миллионы людей. Согласились на том, что пора перейти к самым решительным мерам, — вводить чрезвычайное положение.

В.А. Крючков предложил в качестве первого конкретного шага послать делегацию к президенту в Крым с целью убедить его в необходимости введения ЧП. Если выяснится, что он не согласен сделать такого шага, следует предложить ему временно передать свои полномочия, а самому тем временем продлить свой отпуск. В. Болдин одобрил последнее предложение, сказав, что М.С. Горбачев находится «на пределе моральных и физических сил». Правда, он тут же добавил, что переубедить президента будет крайне непросто, ибо он «вообще не склонен менять принятых решений». В. Павлов считал, что лететь необходимо людям, за которыми стоит реальная власть: армия, госбезопасность, предложил отправиться в Форос В.А. Крючкову и В.Ф. Грушко. В.А. Крючков возразил против своей кандидатуры, ибо ему необходимо контролировать обстановку в столице. В.Ф. Грушко для этой миссии не годился, так как президент его «в глаза ни разу не видел». Другое дело — руководитель управления охраны Ю. Плеханов, он был призван сыграть роль «ключа», способного открыть ворота и двери замка. Армию должен был представать командующий сухопутными силами СССР В. Варенников. От партии к нему направлялся О. Шенин. Предложили также лететь и В. Болдину, который представлял свою роль так: «Меня пригласили в связи с тем, что все знали — Горбачев наиболее доверяет мне, и мое присутствие в Форосе убедит его в том, что в отношении его лично не предполагается принятия каких-либо „дурных мер“. Я согласился лететь, желая своим присутствием внести успокоение президенту СССР из-за неожиданного этого визита»[715]. Возглавлять делегацию должен был О.Д. Бакланов.

После 5 часов, закончив обсуждение вопроса о формировании делегации к М.С. Горбачеву, В.А. Крючков вынул из папки бумаги и стал зачитывать присутствовавшим список мер, которые предполагалось принять после введения ЧП. Но стоило ему прочесть несколько фраз, как доложили, что ему из Крыма звонит президент. Тот, извинившись перед присутствующими, передал документ В.Ф. Грушко, с тем чтобы тот продолжил чтение, а сам вышел из беседки.

Разговор получился настолько общий, что позже восстановить хотя бы примерное его содержание не смогла ни одна из сторон. М.С. Горбачев сказал, что «…с В.А. Крючковым говорил ежедневно, поэтому содержания разговора 17 августа он не помнит». В.А. Крючков припомнил лишь, что каких-либо претензий президенту он не предъявлял и о проходившей в эти минуты встрече не обмолвился ни единым словом. Не намекнул он и о намечавшейся на следующий день поездке к нему делегации, поскольку «не был уполномочен на то товарищами»[716]. Возвращаясь назад в беседку, В.А. Крючков объяснил суть раз говора так: президент звонил из Крыма и в течение 15 минут говорил совершенно ни о чем.

Дальше речь зашла о том, что необходимо о принятых решениях информировать вице-президента Г.И. Янаева и спикера Верховного Совета А.И. Лукьянова, а также министра A.A. Бессмертных. О.С. Шенин заверил присутствующих в том, что с А.И. Лукьяновым и Г.И. Янаевым разговор уже проведен. А.И. Лукьянов полностью разделяет взгляды выступающих против договора. Он готов действовать с ними сообща, но колеблется из-за того, что М.С. Горбачев запретил ему появляться в Москве до его, Горбачева, возвращения 19 августа. Приняли решение постараться убедить А.И. Лукьянова прилететь в Москву. Д.Т. Язов пообещал выделить для доставки А.И. Лукьянова в Москву вертолет, а В.А. Крючков — офицера, в задачу которого вменялось обнаружить спикера на озерах Валдая, а по прибытии в Москву не позволить ему «потеряться» по дороге.

Д.Т. Язов предложил договориться о силах и средствах, которые необходимо задействовать после объявления ЧП, какие конкретно объекты следует взять под охрану и как будут поделены задачи между КГБ, МВД и армией. В.А. Крючков пояснил что об участии МВД говорить пока рано, так как его глава Б. Пуго находится в отпуске в Крыму и прибудет только 18 августа. Договорились перенести обсуждение этого конкретного вопроса на следующий день. После этого военные распрощались и покинули «объект». Более узкому кругу оставшихся хозяин предложил перейти в основное здание, где можно было продолжить разговор.

В.А. Крючков приказал организовать наблюдение за президентом России Б.Н. Ельциным, который должен был вернуться на самолете из Казахстана. Однако принятие каких-либо активных мер против него запрещалось. Далее речь зашла о болезни М.C. Горбачева и о том, что временно его обязанности возьмет да себя Г.И. Янаев. В заключение вновь было подчеркнуто, что в своих действиях сотрудники госбезопасности должны неукоснительно соблюдать Закон «О правовом режиме чрезвычайного положения».

В это же время проводил совещание Д.Т. Язов. Он рассказал о тяжелой экономической и политической обстановке в стране и необходимости в силу этого ввести режим ЧП. После вводной части министр перешел к сугубо практической и приказал командующему войсками Московского округа быть готовым к введению в столицу 2-й Гвардейской мотострелковой и 4-й Гвардейской танковой дивизий, командующему ВДВ П. Грачеву подготовить к вводу в столицу 106-ю (Тульскую) ВДД. Для координации действий армии с войсками госбезопасности на местах туда направлялись его заместители, которых уже ждали готовые к вылету самолеты на военном аэродроме «Чкаловский». В заключение было несколько раз повторено, что военнослужащие должны действовать в строгом соответствии с положения Закона «О правовом режиме чрезвычайного положения». На всякий случай министр приказал тут же доставить текст Закона, размножить его и вручить каждому из вылетавших на места, с тем чтобы и там военачальники получили представление о Законе[717].

18-го в 9.00 И. Петровас, В. Воротников и Ю. Калганов были в МО, где с В. Ачаловым рассчитывали силы и средства, необходимые для реализации мер ЧП.

В 11.00. В.А. Крючков сообщил своим замам и начальникам управлений, что будет введено ЧП. Отдан приказ силами ТГУ и Управления «3» начать формирование групп для Прибалтики. В. Лебедеву передан список лиц, перемещение которых следует отслеживать, с тем чтобы их можно было бы интернировать, Е. Расщепову дан приказ отслеживать обстановку вокруг дачи Ельцина[718].

Время вылета из аэропорта «Чкаловский» было назначено на 13 часов. Первым в аэропорт прибыл В. Варенников в сопровождении п-ка и м-ра. В 12.30 они вошли в самолет и заняли места в первом салоне. Некоторое время спустя подъехали В. Болдин, О.Д. Бакланов и О. Шенин, а также Ю. Плеханов и его заместитель В. Генералов.

В это же время по шоссе в направлении аэродрома «Чкаловский» мчался на полной скорости громадный правительственный лимузин «ЗИЛ-117». Пассажирами его были шесть охранников. Под одеждой каждого из них вырисовывались контуры автоматов. Рядом — «тревожный чемоданчик»: им не потрудились сказать, куда они летят, а они не привыкли спрашивать, зачем. Ну, а потому при каждом очередном выезде брали все привычно-необходимое: теплую одежду и автомат Калашникова. Едва лимузин затормозил у трапа самолета, как дверцы его распахнулись и шестеро вооруженных молодцев через две ступеньки взлетели вверх по трапу. Еще прежде в самолет погрузилась группа инженеров, обеспечивавшая работу правительственной связи[719].

«Ту-154» № 85605 в 13.02 взмыл в воздух. В 14.57 самолет совершил посадку на аэродроме «Бельбек». Пассажиры спустились и расселись по машинам. Автомобили помчались в сторону резиденции президента.

Первая группа инженеров прибыла на «объект 882» в поселке Мухолатка и приготовилась к работе с распределительными шкафами, в которых были сосредоточены все узлы связи президента с внешним миром. На объект «Заря» въехали машины с охранниками, прибывшими из Москвы. Они тут же взяли на себя функции старших на постах у въездных ворот, отобрали ключи у постоянно дежуривших там охранников, положили их к себе в карманы и стали дожидаться дальнейших распоряжении. Тем временем в здании аэропорта четверо гостей разместились за столом и приступили к трапезе. Нужно было скоротать время в ожидании сообщения с объекта «Заря» о том, что к их приезду все готово.

Обед проходил без каких бы то ни было осложнений. Ближе к концу гости все заметнее томились в ожидании новостей из резиденции. Тут вошел В. Генералов и, склонившись к уху Ю. Плеханова, позволил себе заметить, что если застолье затянется, прибывшие рискуют не успеть в резиденцию к условленному времени, то есть к 16.30, все пятеро поднялись из-за стола, вышли к машинам и двинулись в направлении Фороса. На «объекте связи 882» сотрудники вскрыли шкафы, и один из них принялся выдергивать дужки, относившиеся к объекту «Заря», причем вытаскивал все подряд, общим числом около ста. Затем инженеры отключили еще более 400 абонентов, расположенных между городом Ялтой и объектом.

В 16.30 к главным воротам подъехал кортеж автомобилей. Ворота перед ними распахнулись, кортеж проследовал на территорию объекта, после чего один из охранявших запер ворота на замок, а ключ положил в карман.

7-му Симферопольскому погранотряду и Балаклавской бригаде сторожевых кораблей из Москвы было приказано перейти на режим службы, предусмотренный для праздничных дней и государственных визитов. Согласно имевшейся на месте инструкции это означало «усилить внешнюю охрану района отдыха президента СССР в Крыму без привлечения дополнительных сил и средств».

…В кабинет Горбачева вошел В. Медведев и увидел президента в кресле, закутанным в теплый халат.

— Это все от нервов! — ничего не уточняя, бросил Горбачев… — Извините, — осторожно начал Медведев, — к вам тут прибыла целая группа, — и он перечислил фамилии. — Они хотели, чтобы вы их приняли.

— Что они хотят?

— Не знаю…

— Как они попали сюда, не поставив меня в известность? Что это за делегация? Кто их пропустил?

— С ними Плеханов, Болдин…

В.Т. Медведев был вынужден возвратиться к приехавшим и передать им неприятное известие о том, что президент предложил подождать, не уточнив, как долго. Естественно, реакция президента не ободрила прибывших. Ю. Плеханов приказал В. Медведеву собираться и лететь вместе с ними в Москву, а полномочия сдать своему заместителю О. Климову. В. Медведев осмелился поинтересоваться, чем объясняется его срочное откомандирование, и получил ответ: «Не твое дело!»[720]. Это было неслыханным нарушением внутреннего протокола, служившего кодексом поведения охранной службы. Искони телохранители Генерального секретаря назначались, перемещались и увольнялись лишь с личного указания шефа или с его согласия. В. Медведев знал правила игры не хуже Ю. Плеханова и потребовал письменного распоряжения. Тот взял чистый лист бумаги и тут же набросал: Приказ начальника службы охраны и КГБ СССР. Ген. — м-р Медведев откомандировывается в расположение КГБ СССР. (С тов. Крючковым В.А. согласовано.)[721].

Прошло 10, 20, 30, 40 минут… Наконец М.С. Горбачев соизволил принять приехавших, первым делом ему предложили подписать «Указ о введении чрезвычайного положения» и формировании «Комитета по чрезвычайному положению». Когда он отказался, последовало требование передать президентские полномочия вице-президенту Г.И. Янаеву. «А самому удалиться от дел, подлечиться». О. Шенин добавил: «Вы же видите, разваливается Союз, все потеряли — катастрофа, скоро народ выйдет!» Так же высказались и другие. Но Горбачев остался при своем мнении, сделанные предложения отверг. Говорили все наперебой, но больше всех В. Варенников. После 40-минутною, достаточно напряженного обмена мнениями обе стороны пришли к заключению о несовпадении их планов на будущее и о бесполезности в этой связи продолжения разговора. В. Варенников от своего не отступил: «Раз вы не хотите этого ничего делать, то отрекайтесь от поста!» На прощание М.С. Горбачев, так ничего и не подписав, пожал на прощание всем руки и пожелал успеха. После чего приехавшие покинули отдыхающего.

Далее отдыхающий заказал себе вина и попросил включить фильм. В многочисленных сфальсифицированных писаниях говорится, что охрана М.С. Горбачева превратилась чуть ли не в конвой, на самом-то деле: «Вся охрана Президента СССР работала 18–22 августа 1991 года в обычном режиме. (…) Охрану Горбачева в Форосе осуществляли 32 специально подготовленных профессионала из отделения его личной охраны во главе с генералом В. Медведевым и подчиненными ему на этот период еще примерно 35 сотрудниками других подразделений КГБ СССР»[722]. Значит, здесь идет речь о 18-м и 3-м отделениях 1-го отдела Службы Охраны и «девятки» Крымского УКГБ. «По приезде на объект „Заря“ Ю. Плеханов лишь заменил общее руководство: место В. Медведева (…) занял В. Генералов. Исполнять обязанности начальника личной охраны Горбачева, в соответствии с приказом Плеханова, по предложению самого В. Медведева, остался один из двух его официальных заместителей О. Климов»[723]. Как потом указывалось в ходе следствия по «делу ГКЧП», «…Ю. Плеханов и В. Генералов увязывают, каждый в отдельности, необходимость усиления охраны с ростом напряженности в криминогенной сфере и, по агентурным данным, о накапливании оружия и боевиков в районе „Белого дома“ и в нем самом, и в гостинице, где проживают депутаты». Они тут же, обменявшись впечатлениями о том, что М.С. Горбачев не согласился с доводами приезжавших, решили подать в отставку. Причем В. Генералов написал его тут же, а Ю. Плеханов наутро продиктовал помощнику на компьютер[724].

Крайним на объекте остался В. Генералов, его к М.С. Горбачеву «…никто не приглашал, а самому без вызова, по условиям службы, появляться в президентских апартаментах и делать какие-либо попытки вступать в контакт запрещено». Офицеры рассказывали, что «…им запрещалось во время несения службы даже на глаза попадаться, не то что подойти и поговорить. Более того, В. Генералов прямо утверждает, что его сознательно отдаляли и отделяли от президента. Правда, он считает это результатом личной инициативы и корыстных мотивов в действиях Климова. (…)

В. Генералов с вечера 18 до утра 19 августа все же пытался, несмотря ни на какие порядки и условности, вступить в контакт с Президентом СССР»[725].

В 22.00 О. Климов в гостевом домике собрал личный состав, не занятый непосредственным несением службы, и дал инструктаж, в котором говорил, чтобы команды В. Генералова не исполняли и следили за его действиями.

Таковы факты о том, что делалось на курорте вечером и ночью.

* * *

18 числа в 13.00 Б. Пуго прибыл в Москву. Из аэропорта он сразу же поехал на дачу. В 17.00 ему позвонил В.А. Крючков, с приглашением к себе: «В Нагорном Карабахе началась война!» Б. Пуго поехал к себе, но потом, переговорив еще раз с В.А. Крючковым из машины, отправился в Министерство обороны СССР. Там он переговорил с Д.Т. Язовым и В.А. Крючковым. В 18.00 он со своим первым заместителем И.Ф. Шиловым и и.о. командующего внутренними войсками МВД СССР отправился на совещание к В.Ф. Грушко. На совещании было принято решение взять под охрану средства связи, телевидение, вокзалы, аэропорты, водо- и газоснабжение[726].

С 15.00 до 17.30 В.А. Крючков был у Д.Т. Язова. По окончании разговора звонил Г.И. Янаеву с напоминанием, что в 20.00 будет совещание в Кремле[727].

В 16.00 начальнику ПГУ Л.B. Шебаршину В.Ф. Грушко по телефону передал приказ В.А. Крючкова привести в боеготовность ОУЦ и 2 группы по 50 человек каждая с транспортом с передачей под руководство начальнику ТГУ A.B. Жардецкому. Л.В. Шебаршин продублировал команду начальнику ОУЦ п-ку Б.П. Бескову[728].

Еще в первой половине дня 18 августа В.А. Крючков распорядился организовать наблюдение за Б.Н. Ельциным. Для этого выделили 14 человек, а по пути его вероятного движения в направлении поселка «Архангельское» организовали пять скрытых постов. А. Коржаков и Б.Н. Ельцин находятся у Назарбаева.

В ночь с 18 на 19 в 1.00 прибывают в Москву. Они едут не на квартиру Ельцина (по адресу: 2-я Тверская-Ямская, 54, кв. 46), а на дачу. Контролировали его передвижение только стационарными постами. С самого начала, отдавая приказ об организации слежки, В.А. Крючков объяснил подчиненным, что необходима она исключительно в силу того, что на 19 августа назначена встреча одного из руководителей Советского правительства с Президентом России. А значит, надо каждую минуту точно знать, где он находится.

В 21.00 начальнику ПГУ позвонил Б.П. Бесков, сообщил, что приказ выполнен — группы собраны[729].

Ночью во время совещания в Кремле с высшим руководством страны А.И. Лукьянов бросил упрек: «Что у вас есть? Дайте план». Д.Т. Язов ответил: «Никакого плана у нас нет». В.А. Крючков возразил: «Но почему же, есть у нас план»[730]. Да, никто и не спорит — у него-то план был. Да еще какой!

К 0.20 А.И. Лукьянов составил свое заявление для печати и доложил В.А. Крючкову об этом.

Театр марионеток им. Крючкова: назвать спектакль «путчем», расставить игроков, дернуть за веревочки

Становится ясно, что некая антисоветская часть генералитета Комитета обработала высшее руководство партии и государства. Мы привели это хронологически, а теперь расскажем то же самое, но только по отдельным позициям. Итак, кто выступил объектом воздействия? Это были либо целые коллективы, либо отдельные индивидуумы, иногда входившие в упомянутые группы людей. Манипуляция ими шла как непосредственно напрямую — со стороны руководства КГБ — так и опосредованно еще через кого-то. Как оптом, например, для депутатов Верховною Совета СССР в виде развернутого доклада, так и с глазу на глаз: без особых слов, больше интонацией, мимикой и округлыми фразами, полными безысходности: «Ну, хоть ты-то меня понимаешь?!» И в какой-то момент уломать удалось всех.

После чего вся Советская система сразу же обрела один эффект. У этих людей была огромная власть. Так сказать, по модулю. И именно их политическая сила и держала Союз. Но после того как их обвели вокруг пальца, сила этих обманутых людей стала не просто равна нулю, она приобрела отрицательный знак. И теперь уже вся мощь их власти высочайшего уровня была направлена против их же носителей. Она — при неграмотных действиях — просто раздавила этих людей. А заодно и Союз.

Внимание как народа, так и высшего руководства было приковано больше к перестройке, чем к судьбе государства. А как мы уже писали, «перестройка» — это от самого начала и до конца ода изысканная операция, где повторялись однотипные действия: ту или иную часть госпартмеханизма дискредитировали, потом подставляли под удар и окончательно уничтожали как «тоталитарную». Пока дело не дошло до последнего: ГКЧП.

Конечно же, надо признать, что это была очень непростая задача. Всех этих людей объединяло то, что они были в возрасте, они прошли долгий карьерный путь, а это невозможно без всякого рода противоборств между личностями, хитростями и интригами. Они превратились в высших руководителей государства. Значит в этих противоборствах они вышли победителями. Кроме того, каждый из них был весьма информированным человеком. Правда, им не хватало политической культуры, особенно чистому «оборонщику» О.Д. Бакланову и военному Д.Т. Язову.

Те, кто был искренен с собой и коллегами, уже очень давно спрашивали, до каких пор это безобразие может длиться и вообще не пора ли власть употребить? До последнего они доверяли тому же самому В.А. Крючкову и всему КГБ и смотрели на него с надеждой, что именно оттуда-то и придет долгожданный звонок: начинаем!.. И когда этот сигнал прозвучал, они в первую очередь должны были быть рады и только спрашивали: ребята, вам чем помочь?

Надо сказать, что во всей этой операции были просчитаны линии поведения отдельных лиц, причем лиц, зачастую разных по внутренним мотивам. Тонкая и точная наука бихевиористика давно уже дала портреты высших руководителей СССР, и вот итоги этого труда именно сейчас как никогда пригодились…

Третий звонок «спектакля под названием путч» прозвенел еще 17 июня на закрытом заседании Верховного Совета СССР. Тут требовалось консолидированное выступление. Каждый выступал со своим прогнозом, и запомнился депутатам своей «страшилкой»: B.C. Павлов, как премьер, потребовал выделения ему дополнительных полномочий, иначе — экономический кризис; Д.Т.Язов, как министр обороны, рассказал о серьезных угрозах для армии со стороны сепаратизма и пригрозил Чернобылем, если ядерное оружие перепадет в чужие руки; Б.К. Пуго, министр внутренних дел, дал оценку криминогенной ситуации и заверил, что хаос неминуемо приведет к скачку преступности; В.А. Крючков, как Председатель КГБ СССР, довел записку в ЦК КПСС «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан» за подписью Ю.В. Андропова. Итак, депутатам Верховного Совета СССР легенду об агентах влияния рассказывал главный из них.

Как нам представляется, совершенно одинаковы были мотивы у О.С. Шенина, Г.И. Янаева, О.Д. Бакланова. Это были люди, до конца искренние в своем желании спасти Союз. Больше они практически никакими другими принципами не руководствовались. Они хотели сдержать грубой силой, подобно бульдозеру, хорошо организованное и направленное наступление. Однако противником вектор наступления был выбран безупречно, а сила его такова, что любые, даже достаточно правильные акции, направленные против, были бы самоубийственными. Несомненно, что самым желательным, хотя и высококонфликтным, был бы путь, по которому КГБ вышел бы из доверия гораздо ранее, и тогда те функции, которые от него ожидали, приняли бы на себя и МВД, и Вооруженные Силы — они могли бы это и сделать сами. А функции нужны были жесткие: арест или интернирование «демократов», разоружение НВФ, осуждение их по соответствующим статьям УК и проч.

Массовое недовольство удалось бы подавить через проведение целеустремленной и тщательно продуманной политики с предварительной разработкой программ, без чего трудно было бы ожидать быстрых масштабных изменений к лучшему. Проще же говоря, требовалось выбросить со складов все запасы и продовольствия, и промтовары народного потребления, в том числе импорт: кто пойдет на демонстрацию, когда в соседнем универмаге выбросили дефицит? Только человек, безнадежно оболваненный псевдодемократической риторикой.

Но все это осталось за пределами интеллекта вице-президента СССР. Отсутствие у него политической проницательности образовало порог отставания — ГКЧП оставалось лишь беспомощно следовать за навязываемыми событиями. Вместо восстановления охранительной (защитной) и воспроизводительной функций страны произошел столь масштабный разлом, после которого СССР не подлежит восстановлению ни за какой сколь угодно долгий период времени и ни под каким видом.

Как их заманипулировали комитетчики, можно легко понять через речь О. Шенина на Всесоюзном совещании КГБ 1991 г., где им говорилось об угрозе со стороны сионизма[731].

И Маршал Д.Т. Язов был также обработан со стороны В.А. Крючкова. Узнали мы об этом много спустя от М.С. Горбачева. Вот что он рассказал: «29 июля 91-го перед моим отъездом в Форос собрались: я, Ельцин и Назарбаев, в Ново-Огарево. (…)

Первым поднял кадровый вопрос Борис Ельцин. „Нужен договор о расстановке сил — как мы себя позиционируем. У меня такое мнение, что президентом СССР остается Горбачев, я остаюсь в России, а по премьер-министру надо договориться“. Я уже давно хотел предложить Назарбаева. (…) Тут Назарбаев говорит: „Я готов пойти премьером Союза, если не окажусь мальчиком для битья. Если будут реальные полномочия“. Я говорю ему: „Именно так. Мы знаем тебя“. Вот, собственно, так „обменялись“. Дальше пошел разговор о том, что у многих ключевых людей на госслужбе пенсионный возраст — их надо отправить на пенсию, а от некоторых надо избавиться. И фамилии назывались: Крючков и Язов. Других не могу вспомнить, но эти точно назывались. Вот и понадобился им ГКЧП. Крючков бедного Язова этими сведениями и дожал.

— А как Крючков узнал-то об этом? Что, слушали президента в его резиденции?

— Все места, где работает президент, высшие руководители, охраняются службой безопасности. Поэтому все передвижения известны. И поскольку об этой встрече было известно, дали поручение — подготовиться. Было обычное обслуживание, выходили поесть, потом продолжали разговор. Так вот вся эта встреча была записана. (…)

Ельцина словно подмывало, он выскакивал на веранду все время. Вот это звериное чутье опасности у него присутствует. Я говорю: „Что ты мечешься?“ Он: „Такие разговоры идут!“ (…)

Язов долго упирался и не хотел связываться с ГКЧП, а Крючков додавил его — дал кассету послушать. И Язов сразу стал обиженный»[732]. Добавим к этому, что именно Язов стал первым каяться в том, что он сделал что-то против М.С. Горбачева.

Задача с Б. Пуго была непроста. Он был искренне убежденным коммунистом, из числа тех, кого в печати называли мягко «твердолобыми», с проклятиями и угрозами. Но он был председателем КГБ в непростых условиях Прибалтики. Он был министром второго по информированности силового ведомства. Он много знал, и его следовало обработать быстро — так, чтобы не успел проанализировать все плюсы и минусы, и твердо — в лоб, чтобы не выбыл раньше времени из четко расписанной для него роли. Б. Пуго посещал М.С. Горбачева в Форосе 16 августа. О чем они говорили, теперь уже мы никогда не узнаем.

Для большинства ГКЧП происшедшее выглядит именно как выполнение обязанностей, возложенных на них, и исполнение приказа, данного Президентом СССР, включая самого вице: «Логично выглядит утверждение Янаева, который суть переговоров изложил так: „Группа руководителей попросила Президента навести порядок“. На что он ответил: „У меня есть заместитель Янаев, пусть он и наводит порядок“.

(…) При анализе действий Янаева создается впечатление, что происходящее он воспринимает не как заговор, а как выполнение указаний Президента… По мнению многих, кто знает Янаева, он всегда избегал риска и по складу своего характера не способен не то что возглавить заговор, но даже войти в число заговорщиков. Он, видимо, просто не представлял, что его действия вдруг будут объявлены заговором. Его подставили»[733].

Как успешно удалось разрешить программу для B.C. Павлова, мы расскажем ниже, когда это довольно быстро открылось.

А.И. Лукьянов всегда и во всем поддерживал все начинания М.С. Горбачева. Тот, в свою очередь, всегда и во всем поддерживал и самого А.И. Лукьянова. Какие бы вместе преступления они ни совершали, они всегда шли рука об руку и нуждались друг в друге. Потому А.И. Лукьянов мог смело пускаться в любую авантюру вместе со своим «соратником» — он всегда мог надеяться на то, что М.С. Горбачев поможет ему. Он не учел тот фактор, что руководят еще и самим М.С. Горбачевым и что «Сам» может попасть в такой капкан, откуда выбираться придется в одиночку («Боливар двоих не вывезет»). Старый провокатор просчитал не все… Да, он всегда был вдвоем с М.С. Горбачевым, но в той операции это не играло никакой роли. А.И. Лукьянову и хотелось бы дистанцироваться от всех, но это никак не удавалось.

Точно в таком же положении очутился и вечный ближайший помощник генсека В.И. Болдин.

П.С. Грачев был выбран из тройки кандидатов: он, В. Ачалон или А. Лебедь. Его роль закладывалась еще на стадии разработки сценария ГКЧП. В КГБ его тонко обработали, показали замысел операции, была внушена его роль, причем под таким углом зрения, чтобы он уже сам потом разбирался, чьи приказы и как ему выполнять, а чьи игнорировать. Его склоняли к варианту, что Д.Т. Язову надо пускать пыль в глаза и только демонстрировать подчинение, а команды Б.Н. Ельцина — исполнять на самом деле. Как офицер, «верный присяге», он активно участвовал в совещаниях у министра и предлагал самые крутые меры. о которых потом по телефону докладывал Президенту РСФСР. И в любом случае он — молодец! В том случае, если верх берет ГКЧП — «Я первым окружил гнездо сопротивления»; если же побеждает Б.Н. Ельцин — «Я первым к вам пришел на помощь».

Кто был еще? Может быть, мы забыли А. Ивашко? Все же замгенсека! Нет, мы помним, что он был в больнице. И таким образом не выбывал из игры совсем, но был на подстраховке.

Министр иностранных дел A.A. Бессмертных отдыхал в Белоруссии, ходил по лесу, собирал грибы. Его нашли, тут же оказалось, что где-то на трассе оказались машины, и на самолете доставили в Москву, как был в джинсах и куртке, он оказался в Кремле. Все в кабинете были уже хорошо под градусом, кроме P.A. Крючкова, который протянул бумагу с Заявлением ГКЧП и сказал, что надо ее подписать. A.A. Бессмертных сказал, что тогда про международные дела можно будет забыть. Дипломатия часто прибегает к уловкам. Помогла она и на этот раз. В.А. Крючков поднял трубку телефона и сказал: «Бессмертных отказался». Некоторые полагают, что разговор был с Михаилом Сергеевичем. Но нас гложат сомнения.

Наши слова о том, что были непосредственные контакты на вербальном уровне, когда шла обработка обычными словами, совсем не исключают того, что могло быть использовано пси-оружие либо любые другие технические, медикаментозные, сильнодействующие, гипнотические и прочие средства воздействия. Просто тут я совсем не специалист, а судить на основе газетных материалов затруднительно. Но и не упомянуть я здесь об этом не могу. Во всяком случае Г.И. Янаев описывает то свое состояние как полное беспомощности[734].

Надо сказать, что и В.А. Крючков полагал, что для него тоже все обойдется вполне удачно. Для этого суфлеры приготовили успокоительную версию: «Пострадают все, кроме вас. Вы нам еще нужны». По методу аналогии можно сделать предположение, что В.А. Крючкову говорили, что его отправят в отставку за то, что не заметил заговора. Накануне из-за разыгранной неудачи с Вильнюсом Ф.Д. Бобкова отправили в отставку. Обошлось ведь? Обошлось. И для В.А. Крючкова будет то же самое. И лишь потому, что эта затеянная чехарда должна была вроде бы отвечать его целям, он и приступил к игре. Могло быть так, что о том, что и ему предстоит оказаться в СИЗО, он узнал уже в конце «спектакля» вместе со зрителями. А могло быть и так, что он предусмотрел угрозу своей личной безопасности и знал личный канал ухода из-под удара.

Так была задумана и устроена эта операция, что ради ее успеха обмануть надо всех. Он «дурит» всех, абсолютно всех: М.С. Горбачева, гэкачепистов, подчиненных сослуживцев, жену и проч. домочадцев, следователей, журналистов и аналитиков, читателей и вообще всех сограждан. Включая и самого себя, ведь урон — хотя и незначительный — наносится и ему: кто-то гуляет на свободе, а он вынужден некоторое время провести в номере. И еще вопрос: а нужен ли он, а выйдет ли он вообще из камеры. Только не тех, кто с ним в доле, и не тех, кто ждет, когда он выйдет на свободу: с ними все серьезно, и тут — без дураков.

Он сыграл и белыми, и черными. Он сделал вид, что играет за команду белых. Он подавал сигналы, что играет за черных. Но он вел свою и только свою партию. И оттого был уверен в выигрыше.

У него уже был большой собственный опыт, который можно отнести уже к историческому. Он наблюдал или был на втором плане в делах подобного рода. Венгрия. 1956 г. Тогда на его глазах разыгрывалась подобная драма вокруг антикоммунистического мятежа. Можно было сразу же запросить помощь из Москвы и подавить недовольство еще на стадии массовых беспорядков. Нет. Совпосол Ю.В. Андропов до последнего оттягивал ввод войск в Будапешт, позволяя разгораться страстям все более и более. Наконец, когда этот бунт достиг своего пика, совпосол дает сигнал в Москву, и уже только потом в страну вводятся войска. Максимум убитых как с той, так и с другой стороны. Афганистан. 1979 г. Снова Ю.В. Андропов. Как пишут (это, конечно же, еще отдельная тема и мы должны поговорить о ней поподробнее), вначале он был против каких бы то ни было жестких мер. Но в Кабуле один за другим происходят беспорядки и восстания военных, Амин устраивает переворот и уничтожает Тараки. Стоит добавить и внешний фактор. Ю.В. Андропов начинает манипуляцию наиболее авторитетных членов Политбюро. И началась афганская военная драма. Амина можно было и не убивать. Такое начало сразу «замазывало» «шурави» в крови. Правда, тогда на него было бы невозможно навесить ярлык агента ЦРУ… Если бы в СССР была хоть какая-то независимая политологическая экспертиза, то их игру можно было бы давно вычислить. А так «события в Венгрии в 1956 г. или в Чехословакии в 1968–1969 гг. так и не подверглись серьезному критическому анализу в советских директивных кругах. Ограничились теми политическим оценками, которые (…) никак не ориентировали тогдашних лидеров на поиск причин болезни и подбор подходящих лекарств против них»[735]. Но, увы… в ходу были одни «строители коммунизма».

Стоит понимать, что мы — в силу ограниченности темы книги — излагаем лишь часть целого, ибо во всей своей полноте картина была такой: «…заговор был, и не один. Был заговор Горбачева и его сторонников. Был заговор тех, кто хотел сбросить Горбачева, — консервативной части партийного и советского руководства. Был заговор со стороны прозападных радикалов, поставивших на Ельцина. И был четвертый заговор — это заговор высшего руководства КГБ СССР, прежде всего в лице Крючкова и Бобкова. Все они играли в свою игру, и в результате получилось то, что получилось»[736]. Так все эти люди вступили в большую игру, где ставкой была жизнь и смерть Советского Союза.


Примечания:



7

Клайн Р. ЦРУ от Рузвельта до Рейгана. N.-Y.: Liberty Publishing House. 1989. С. 110.



70

Лубянка. Отечественные спецслужбы вчера, сегодня, завтра. Историко-публицистический альманах. Выпуск 4. М.: Клуб ветеранов госбезопасности, 2006. С. 162.



71

Савич И. (Блюдин И.А.). На острие тайной войны. Страницы истории зарубежных спецслужб. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2002. С. 342.



72

Савич И. (Блюдин И.А.). На острие тайной войны. Страницы истории зарубежных спецслужб. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2002. С. 353–354.



73

Анисько С. Председатель колхоза или председатель КГБ? Москва может отказать в поддержке Александру Лукашенко.//7 дней (Мн.). 2001, 12 января. С. 10.



704

Кургинян С.Е. Вопрос в том, в каком состоянии общество войдет в фашизм.//Новая газета. 1991,14–17 декабря.



705

Цит. по: Яковлев H.H. ЦРУ против СССР. М.: Эксмо, Алгоритм, 2003. С. 333.



706

Качановский Ю. На откосе. // Советская Россия. 1996,3 августа. № 89. С. 2.



707

Хатюшин В.В. Свирепеет гвардия демократов. // Молодая гвардия. 1992. № 1–2. С. 8.



708

Цит. по: Красное или Белое? (Драма августа-91: факты, гипотезы, столкновение мнений). / Сост.: Доброхотов Л.H. и др. М.: Терра, 1992. С. 334.



709

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 66.



710

Красное или Белое? (Драма августа-91: факты, гипотезы, столкновение мнений). / Сост.: Доброхотов J1.H. и др. М.: Терра, 1992. С. 334–335.



711

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 67.



712

Карпухин В.Ф. Объяснительная записка Председателю Государственной комиссии по расследованию деятельности органов КГБ в связи с государственным переворотом т. Степашину С.В. / Публикация Беловецкого Д. //Совершенно секретно. 1995. № 8. С. 5.



713

Полковник ФСБ. Блеск и нищета ФСБ. //Завтра. 2001, май. № 20. С. 3.



714

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 68–69.



715

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 78–79.



716

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 82.



717

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 100–101.



718

Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. Версия следствия. Пермь: Урал-Пресс Лтд, 1993. С. 20–21.



719

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 102–104.



720

Кеворков В.И. Кремлевская оперетка. Политический триллер. М.: Гея. 1997. С. 112–113, 184.



721

Медведев В.Т. Человек за спиной. М.: Руслит, 1994. С. 333.



722

Павлов B.C. Август изнутри: Горбачев-путч. М.: Деловой мир, МП «Газ. „Фрезер“», 1993. С. 33, 34.



723

Павлов B.C. Август изнутри: Горбачев-путч. М.: Деловой мир, МП «Газ. „Фрезер“», 1993. С. 35.



724

Павлов B.C. Август изнутри: Горбачев-путч. М.: Деловой мир, МП «Газ. „Фрезер“», 1993. С. 34.



725

Павлов B.C. Август изнутри: Горбачев-путч. М.: Деловой мир, МП «Газ. „Фрезер“», 1993. С. 35.



726

Москалева Е. Смерть Пуго. Двойное самоубийство в 30-летие свадьбы. // Совершенно секретно. 1992. № 4. С. 3.



727

Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. Версия следствия. Пермь: Урал-Пресс Лтд, 1993. С. 21.



728

Шебаршин Л.В. Рука Москвы. Записки начальника советской разведки. М.: Центр — 100,1992. С. 276.



729

Шебаршин Л.В. Рука Москвы. Записки начальника советской разведки. М.: Центр — 100,1992. С. 277.



730

Степанков В.Г., Лисов Е.К. Кремлевский заговор. Версия следствия. Пермь: Урал-Пресс Лтд, 1993. С. 102.



731

«Я считаю, что нынешнее время для страны — просто опасное время. Речь идет о смене строя. Здесь других проблем нет. Одна часть считает, что страну надо удержать на позициях социалистического выбора. А вторая часть, сформировавшись, достаточно укрепившись, тянет — причем тянет очень высокими темпами — к полнейшей капитализации. С учетом этого, естественно развивается экономика, когда одни хотят одного, другие хотят другого. Одни думают, как стабилизировать ситуацию в экономике, а другие делают все для того, чтобы был развал, и используют самые различные варианты, в том числе и еще не устоявшееся рабочее движение. В конце концов это все ведет к падению и развалу.

(…) Все те, кто хотел бы помочь нам и мог бы помочь, они все в недоумении от того, что творится и кому помогать. Кому давать? Центру? России? Грузии? Прибалтике? Кто потом вернет? С другой стороны, есть силы, которые не собираются помогать. Их устраивает наш развал, и они со всех сторон лезут во все дыры и диктуют нам, как себя вести в Прибалтике, что надо делать в Молдове, как надо вести себя в Грузии, и дают, на их взгляд, полезные рекомендации по всем другим вопросам. Мало того, что эти рекомендации словесные, они же все эти программы и финансируют. Причем финансируют программы дестабилизации. Это специальные программы, в том числе и забастовочные движения. Я уже не говорю о том, что страна наводнена посланниками разных мастей. Кто только к нам не ездит, где только не бывает. Даже иностранные граждане состоят в наших комитетах, занимаются вопросами всевозможных политических требований. Что это — порядок? Что это — государство? Ясно, что это уже очень больное государство. Ясно, что порядок уже нарушен. Конечно, нужны особые меры. Я думаю, что у чекистов тут есть задача, которую, я полагаю, надо было бы решать, потому что сейчас должно быть как можно больше легализованной информации о том, кто и кого финансирует, кто и кого снабжает всевозможными программами. Я думаю, что какое-то просветление у людей появляется, когда они официально видят, что происходит.

Если посмотреть, как у нас внешние сионистские центры и сионистские центры Советского Союза сейчас мощно поддерживают некоторые категории и некоторые политические силы, если бы это можно было показать и обнародовать, то многие бы стали понимать, кто такой Борис Николаевич и иже с ним. В целом РСФСР становится фактором большой нестабильности, так, как вы помните, мы когда-то начинали с Прибалтики, потом говорили о Закавказье. Теперь уже Россия идет с требованиями о департизации, о ликвидации совмещения должностей. Сейчас явно направлена работа на выбивание кадров. В конце концов все делается для того, чтобы ликвидировать Советскую власть как таковую. Потому что проект Конституции, который готовят господин Румянцев с господином Ельциным, — это не советская Конституция, это Конституция монархического государства. (…)

Впереди выборы президента. (…) Если мы проиграем на этом этапе и съезд, и выборы, то ясно, что мы идем к структуре совершенно не советской.

Таким образом, если говорить об экономике, о политической стабилизации, без чего невозможно развитие экономики, то что все-таки может стабилизировать? Я сторонник только одного решения. (…) Я без чрезвычайного положения не вижу нашего дальнейшего развития, не вижу возможности политической стабилизации и стабилизации экономики. Правда, некоторые сразу представляют себе, что режим чрезвычайного положения — это только танки, БТР и войска. Ничего подобного — соблюдение Конституции Советского Союза и соблюдение законов Советского Союза. У нас есть правоохранительные органы, существуют в Конституции эти структуры. (…) Если бы умели правильно организовать работу и если бы этот режим был провозглашен на самом высоком уровне, то, конечно же, была бы возможность привлекать тех, кто систематически, на протяжении длительного времени нарушает Конституцию СССР. А вообще, если не привлекать за нарушение Конституции СССР, тогда я не понимаю, что тогда это за государство! Это — не страна, где можно спокойно нарушать Конституцию. (…)

Есть четкая программа развала партии. Есть очень крепко сформированные группы, которые занимаются этими вопросами. Занимаются уже не один год. Не зря у нас появились различные „демократические платформы“, а теперь появились и „коммунисты за демократию“. Все делается для того, чтобы развалить, разбить партию на куски. Выгодно это, конечно, потому, что, в какой бы сложной ситуации партия сейчас ни была, как бы ни пострадала на этом этапе, все равно это пока еще единственная структура, которая может взять ситуацию в руки и оказать помощь тому, чтобы стабилизировать политическую и экономическую обстановку в стране.

А это многим не нужно. Потому и делают все для того, чтобы ее развалить. (…)

Сейчас нужна корректировка этого курса, который мы приняли уже в 88–89–90 году, и думаю, что мы должны объявить обновленную концепцию: и политическую, и экономическую. Если мы это сделаем, если нам удастся выйти на решения, которые позволят соблюдать Конституцию СССР и законы СССР, тогда можно говорить, что впереди есть перспектива улучшения.

Если этого не сделаем, история нас вряд ли оправдает. Мало того, что народ поставим в еще более тяжелое положение, мы и себя похороним на многие годы. Я не хотел бы, чтобы вы и я участвовали в этом деле, поэтому готов вместе с вами идти вперед для того, чтобы дело шло!» (Гарифуллина Н.Х. Тот, кто не предал. М.: Внешторгиздат, 1995).



732

Горбачев М. в беседе с Муратовым Д. Ребрендинг СССР. Новая газета. 2006, 14–16 августа. № 61. С. 16–17.



733

Красное или Белое? (Драма августа-91: факты, гипотезы, столкновение мнений). / Сост.: Доброхотов Л.H. и др. М.: Терра, 1992. С. 335.



734

Янаев Г.И. «Мужики были совершенно беспомощны». // Общая газета. 1996, 15–21 августа, № 32. С. 2.



735

Леонов Н.С. Лихолетье. Записки главного аналитика Лубянки. М.: Эксмо, Алгоритм, 2005. С. 101.



736

Ветеран КГБ. (На правах анонимности). Выстрелы в спину… // Завтра. 2010, август. № 32. С. 5.








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке