Птица «ба»

Могильщики, мне кажется, имеют какую-то мрачную привлекательность в глазах многих людей. В доказательство этих слов можно привести успех такой книги, как «Американский путь к смерти», не так давно подарившей мне приятное вечернее развлечение. Мисс Митфорд отнюдь не первой подвергает разбору работу этого честного ремесленника, американского гробовых дел мастера. Не первая она и задалась вопросом, почему процесс погребения так противоречит традиционным религиозным нормам. Марк Твен, столетие назад описывая в своей книге глупости, на которые способен человек, поднялся по этому поводу до сардонического смеха. В «Жизни на Миссисипи» он вывел образ гробовщика – надеемся, целиком вымышленный – и вложил в его уста следующие слова: «Ты только подумай. Богач хочет, чтобы ты сделал свою работу по высшему разряду; если ты можешь надбавить цену за гроб – надбавляй и потроши богача, ничего ему не станется. Но возьми бедняка да сделай все путем – и он готов разориться на одних-единственных похоронах. Особенно если это женщина». Продолжая объяснения, гробовщик рассказывает, как ему довелось разорить миссис О'Флаэрти, вдову бедного рабочего, на похороны ее мужа.

Моральная оценка подобного поведения не входит в задачу нашей книги; впрочем, оно вряд ли требует комментариев. Как изучающим Древний Египет, нам интересен тот удивительный факт, что и в наши дни, как и на заре цивилизации, во времена первобытных колдунов, мы верим в то, что мертвое тело: а) должно быть сохранено и б) требует почтительного к себе отношения, словно к живой личности. Сходство современного культа с культами примитивных цивилизаций бросается в глаза – здесь и дорогой красивый гроб, и драгоценности на усопшем, и разного рода безделушки в гробу, и подкрашивание его лица.

Те, кто занимается бальзамированием в наши дни, могут возразить, что пареллели только внешние, а мотивы поступков родственников иные. Погребальный ритуал не призван помочь усопшему магией, он помогает родственникам вернуть утраченное ими душевное равновесие. На это мы можем заметить, что и деятельность колдунов могла нести родственникам чувство психологической разрядки. Однако главное сходство заключается не в психологии, а в имеющем очень древние корни отношении к смерти и к умершим. Это отношение проявляло себя еще в могилах охотников Европы времен неолита.

Во всем мире, еще задолго до появления письменности, существовало общее убеждение: человек воскресает. Это убеждение старо как мир, оно древнее, чем хомо сапиенс, оно есть и у австралийских аборигенов, и у африканских бушменов. Трудно поверить в то, что звероподобный охотник-неандерталец разделял это убеждение, однако нет никаких других объяснений тому, что скелеты неандертальцев бережно погребали в тех же пещерах, где они жили, что рядом с покойниками неандертальцы клали оружие и что на рассыпавшихся костях мы находим украшения. В этих жалких могилах мы видим начало не только веры в нечто вроде жизни после смерти, но и бережное отношение к физическим останкам.

В наши дни даже лохматый дикарь знает, что тело подвержено тлену. Любой, наблюдающий мертвое тело, может за сравнительно короткий срок – куда меньший, чем его жизнь, – увидеть, что тело разлагается, в конце концов весьма мало напоминая человеческую фигуру. Даже не имея точных свидетельств, мы можем предположить, что и первобытный человек знал, что тело не сохраняется в первозданном виде. Откуда тогда возникла эта удивительная идея о бессмертии?

Задолго до того, как разложение начинает действовать на человеческую плоть, смерть уже заявляет о себе в самых разных формах – кожа становится холодной, глаза бессмысленными, конечности не двигаются, губы не произносят ни слова.

Поначалу смерть напоминает кому или сон. «Сон – это маленькая смерть», Танатос и Гипнос[21] для многих людей – братья. Но спящий просыпается. И иногда, уже в бодрствующем состоянии, он вспоминает приключения, в которые попадал, пока его тело, неподвижное и не реагирующее на внешние воздействия, покоилось на постели. В своем путешествии спящий не ограничен физическими временем и пространством – он способен даже видеть друзей, которых уже нет в мире бодрствующих. Из таких опытов может возникнуть представление о некоем странствующем в телесной оболочке духе, который способен покидать спящее тело для путешествий за его границами и который во время смерти покидает опустевшее жилище навсегда.

Это лишь наше предположение о том, как могло возникнуть представление о бессмертии. Как было в действительности, мы пока знать не можем. Но большинство людей, писавших о смерти, убеждено в существовании души – и порой даже не одной. Тот способный покидать тело дух, который мы называем душой, в других культурах имеет разные имена.

За пределами тела этот дух невидим. Живые могут его наблюдать только при особых обстоятельствах. Невидимый дух может бродить у своего бывшего дома или присоединиться к другим духам где-то еще – в месте, доступном живым лишь в мечтах. Взгляды на страну, в которой живут умершие, различны. Иногда они находятся на небесах, иногда – глубоко под землей. Порой это «Земля счастливой охоты», где человеческие души наслаждаются тем, что радовало их на земле, только в большем количестве. Порой страна мертвых печальна и мрачна; временами она представляет собой эфирное образование, в котором душа теряет все возможности, какими обладала, обитая в теле.

Что бы ни ожидало души – «Земля счастливой охоты» или печальный Гадес[22], – люди всех культур удивительно мало думают о том часе, когда они вступят в страну мертвых, предпочитая вообще как можно меньше думать о смерти. Тем не менее они считают себя обязанными соблюсти определенные ритуалы по отношению к умершим.

Когда гнусный гробовщик Марка Твена рассказывал о наживе на чувствах своих клиентов, он объяснял свой успех тем, что родственники покойного следуют извечному принципу: «Чтобы было не хуже, чем у Джонсов». Но это слишком примитивное объяснение того, почему люди разоряются на похоронные принадлежности, которые в общем-то не только не нужны, а порой даже нелепы. На самом деле гробовщик эксплуатирует те противоречивые чувства, которые живые испытывают по отношению к мертвым.

С одной стороны, у живых есть горе и любовь, которые требуют выхода. Но вместе с этими чувствами существует и еще одно, которое люди признают крайне неохотно. Мертвое тело вызывает в лучшем случае сдержанное отвращение, в худшем – смертельный ужас, а поскольку плоть умершего когда-то принадлежала любимому человеку, родственники испытывают чувство вины за свое отвращение. Некоторые испытывают еще одно чувство – облегчение: кто бы ни умер, «это не я, благодарение Богу!». Или, как написано у святого Августина: «Боже, дай мне соединиться с моими любимыми в Раю – но не сейчас!» За это чувство вины следует заплатить – немедленно, гробом с медными ручками и шелковой подкладкой.

Фрейзер писал – я думаю, очень убедительно, – что страх по отношению к мертвым возникает из-за страха по отношению к смерти. Живущий продолжает дышать, есть, любить, путешествовать, наслаждаться теплыми солнечными лучами – и, естественно, у него возникает вопрос: не завидует ли ему умерший? Из этого вопроса следует вполне логическое опасение – не будет ли мертвый мстить тем, кому лучше, чем ему?

За доказательствами страха перед мертвыми далеко ходить не надо. Мало кто из нас согласится провести ночь с умершим, а после захода солнца все мы избегаем появляться на кладбище. Я не верю в призраков, но предпочитаю не читать По или Лавкрафта, когда остаюсь ночью одна дома. Истории о призраках, как правило, зловещи – и это говорит о глубоко сидящем в человеке страхе перед духами умерших. Принципы современных историй о привидениях, ныне относящихся к области фольклора, не так уж много столетий назад принадлежали к числу религиозных догматов. Я полагаю, что в некоторых ритуалах еще сохранилась формула эксорсизма[23].

Если мы перенесемся на десять тысяч лет в глубь истории, то обнаружим тот же самый страх перед мертвыми. Среди самых древних захоронений, принадлежавших еще доисторическому человеку, некоторые имеют весьма необычный вид – скелеты лежат в скрюченном виде, колени прижаты к груди, а ноги неестественно изогнуты.

Такое положение может быть объяснено единственным образом – покойника связывали веревкой. Вероятнее всего, для того, чтобы мертвый не вздумал бродить по окрестностям и мешать живым.

Существует теория, что сама традиция погребения в землю происходит не из любви родственников или соображений санитарии, а из страха. То, что покойника заваливают землей и камнями, может объясняться желанием приковать его к одному месту. Более радикальным методом обеспечить это было расчленение трупа. Подобное расчленение тоже время от времени обнаруживается и в доисторических могилах. Но самой эффективной защитой была, разумеется, кремация. Превращение человека в золу должно было лишить его малейшей силы. Если кремация и развеивание праха по ветру и в самом деле практиковались доисторическим человеком, мы, естественно, не в состоянии получить какие-либо свидетельства об этом. Частично сожженные тела в некоторых могилах не были кремированы; это, скорее всего, просто жертвы пожара. О кремации можно уверенно говорить только лишь в тех случаях, когда пепел хранится в горшках или урнах. В наши дни страх перед покойниками в значительной мере ослаблен, и к кремации прибегают по другим мотивам.

Еще одним способом защиты от покойников было их умилостивление. Если мертвецу хорошо, он не станет вредить живым и даже может им помочь. Возможно, он будет благожелательно к вам относиться, если вы не станете присваивать его собственность. И потому мертвого хоронили вместе с его имуществом, включая его лошадей, рабов и женщин. Именно так можно объяснить наличие множества вещей в могилах; однако существует и другое объяснение – оружие, ювелирные украшения и жен посылали вслед усопшему для его жизни в загробном мире.

Умилостивление как метод сделать мертвеца безвредным имеет одно существенное преимущество над уничтожением тела – оно не вступает в противоречие с чувством горя. Старый спор, диктовалось ли погребение в первую очередь чувством страха или горем, беспредметен: обе причины в равной мере существенны.

Однако здесь имеет место одно вопиющее несоответствие. И те, кто руководствуется страхом, и те, кто движим любовью, знают, что тело мертвого подвержено тлену. Отвращение к трупу и страх перед бестелесным призраком – не одно и то же, и попытки держать под контролем призрак, связывая труп, лишены смысла. Точно то же можно сказать и о противоположной по исполнению «технике» похорон – украшении безответного, бесчувственного тела и помещении его в красивый гроб.

Зато есть вполне разумное начало в ублажении мертвого тела, если мы верим в симпатическую магию. Поскольку душа когда-то находилась в теле, на нее можно повлиять, делая что-то для тела. Именно из этого принципа исходят многие колдуны, деятельность которых направлена как во благо мертвых, так и во благо живых. Многие ритуалы могут быть объяснены только как попытки сохранить тело от тления и придать ему – по крайней мере, на время – видимость жизни.

Однако, какими бы способами ни пользовались маги, «американский способ смерти» с ними никак не связан. Мы не верим в магию. Должна существовать какая-то другая причина, по которой люди стремятся сохранить тело и окружить его комфортом, не имеющим смысла.

Некоторые христианские секты включают в свой символ веры следующую фразу: «Я верю в воскресение тела». Если эти слова воспринимать дословно, то они означают непременное бальзамирование; однако мы в своих усилиях не заходим так далеко. Рационального объяснения догмата о воскресении тела не существует. Нам сейчас этот вопрос может показаться не стоящим особого внимания, но в средние века он был предметом яростных теологических споров. Обсуждалось, например, такое: если в христианство обращается каннибал, то в какую плоть он обратится после воскресения? Если до обретения веры каннибал съел миссионера, то в какую плоть вернется душа этого миссионера? Он тоже должен воскреснуть, но в день Страшного суда он восстанет в неполном виде.

Когда я поставила вопрос о каннибале перед одним из своих друзей, он нашел вполне приемлемое для многих объяснение: «Это ведь не то же самое тело». Конечно, не то – но в одном отношении оно должно быть тем же. Бог создал человека из земной пыли, а женщину – из его наименее важных костей. Если Бог пожелает, он может восстановить любое тело – и «то же самое тело», если это будет необходимо: и тело каннибала, и тело миссионера, со всеми их частями. В Библии наряду со скорбными словами Экклезиаста «И возвратится прах в землю, чем он и был»[24] есть блистательный парадокс Иова: «А знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога»[25].

Все это свидетельствует, что в попытках сохранить тело нет смысла и американские похоронные обряды совершенно не согласуются со словами того вероучения, служители которого возносят свои молитвы над украшенным для погребения покойником.

Иногда я задаюсь вопросом – смогут ли археологи будущего понять, какой смысл мы вкладываем в погребальные обряды? Предположим, что к 5000 году все письменные свидетельства о нашей культуре погибнут (не обязательно из-за страшного катаклизма), и последующим поколениям останутся только наши хрупкие косточки. Водонепроницаемые свинцовые гробы «с гарантией Джонса» могут, хотя бы по чистой случайности, сохраниться – чтобы покойники предстали перед исследователями во всем своем великолепии – во фраках, причесанные и со следами пластической хирургии. Что ученые мужи межгалактической империи 5000 года подумают о погребальных верованиях первобытных землян нашей эры? Первым объяснением, которое придет им в голову, наверняка будет магия – и, возможно, межгалактические эксперты окажутся правы. Большинство из нас отвергает ведьм и колдунов, но в глубине души все мы сохраняем наивную веру наших предков в магию. Может, именно в религиозных предрассудках всей человеческой расы следует искать корни «американского способа смерти», а не в стремлении, «чтобы было не хуже, чем у других», не в неправильно понимаемых благочестии или любви.

А теперь перейдем с некоторым душевным облегчением к более простому культу древних египтян.

Дорога, которая ведет из Мемфиса и Фив в Рай, была полна опасностей, и потому умерший не мог сделать по ней даже один шаг, если до того не было выполнено множество ритуальных церемоний. Факт смерти не делал человека бессмертным. Душа была созданной, а не врожденной.

Строго говоря, под душой в Древнем Египте подразумевалось совсем не то, что подразумеваем мы: невидимый, нематериальный «обитатель тела», заставляющий его двигаться во время жизни и покидающий его после смерти, чтобы получить должное за все свои деяния и за свою веру. В египетских текстах встречаются упоминания о многих нематериальных сторонах человека, имеющих некоторое независимое существование от тела, – к ним относятся, кроме прочего, его тень и его имя. Однако из них только три вещи имеют отношение к жизни после смерти.

Бог Хнум придает форму ребенку и его ка

Из этих трех легче всего объяснить ба. Ба имеет вид птицы с человеческой головой, иногда предшествуемой маленьким горящим светильником. Обычно ба обитает в гробнице или ее окрестностях. На картинах ба можно видеть сидящим на груди мумии или влетающем в отверстие в стене гробницы для того, чтобы воссоединиться с мумией после короткого путешествия по окрестностям. Как правило, ба не появляется до момента смерти – и даже после нее появление ба есть результат особой церемонии, предназначенной для того, что превратить человека в ба.

Еще один кандидат на звание души – это ка. Когда бог-создатель Хнум на своем гончарном круге придавал форму телу будущего ребенка, он также делал и ка ребенка, имеющего тот же внешний вид; на барельефах и рисунках ка изображен как двойник человека, которому принадлежит. Но это не совсем то же, что и душа в нашем понимании этого слова, поскольку ка совсем не обязательно пребывает внутри тела. Когда человек умирает, он в загробной жизни присоединяется к своему ка; похоже на то, что ка гарантирует человеку существование в загробном мире. Ка также играет определенную роль и при жизни, оказывая благотворное и защитительное воздействие. Концепция ка крайне сложна; многообразие переводов этого слова указывает на то, что согласия по вопросу о природе ка до сих пор не найдено – здесь и «двойник», и «дух-охранитель», и «личность», и «жизненная сущность», и «воля, или власть». Наш первый перевод этого слова – египтологи предпочитают вообще его не переводить – затрагивает лишь один аспект ка, касающийся жизни человека после смерти.

Третье – это акх, самое абстрактное понятие из трех. Акх никогда не давали в виде рисунка. В текстах это слово изображали в виде ибиса с хохолком; ба символизировала другая длинноногая птица, а ка – две воздетые вверх руки. Слово акх, как и ка, можно перевести по-разному – от «эффективный», «полезный» до «великолепный». Иногда в него вкладывается значение «дух», или «видоизмененный дух». Слово акх одновременно и весьма неясное, и вместе с тем самое одухотворенное из всех египетских слов, относящихся к мертвым.

Нет смысла пытаться провести четкое различие между этими тремя сторонами духовной сущности человека. Религию вообще трудно анализировать при помощи логики. Мы не можем сказать, что при условии А мы имеем дело лишь с ба, при В или С появляются соответственно ка или акх. В египетских текстах видно различное использование этих слов.

Изучая взгляды египтян на загробную жизнь, мы уже не удивимся тому, что они столь же неопределенны, как и взгляды на душу. В описаниях загробного мира можно встретить и подземный мир, и небесный рай; боги усопших могут пребывать и на звездах, и под землей.

Многие боги и богини Древнего Египта принимают участие в погребальном ритуале; некоторые из них связаны исключительно с миром мертвых. Анубис – бог с головой шакала – был проводником мертвых и покровителем кладбищ и бальзамирования; несмотря на голову хищника, он относился к добрым божествам. Упуат из Ассиута и Хентиаментиу из Абидоса также были связаны с погребальным обрядом. Возглавлял всех правитель царства мертвых Осирис. Плутарх оставил нам самую древнюю полную версию его истории. Египтяне никогда ее не записывали, но постоянно на нее ссылались, и, несмотря на небольшие несовпадения, эти ссылки в целом соответствуют греческой версии.

Осирис был одним из древних царей Египта. Именно он вывел свой народ из дикости, сделал его цивилизованным и был добрым правителем. Его любили все, включая его сестру и жену Исиду, только его брат Сет завидовал Осирису, и эта зависть достигла такой степени, что Сет решил убить Осириса. Он и его сторонники обманом уговорили доброго царя лечь в ящик, который был поспешно закрыт, забит гвоздями и брошен в реку. Безутешная супруга Осириса Исида отправилась на долгие и тяжелые поиски тела своего мужа. В конце концов она нашла ящик в Библе, куда его принесли морские волны. Исида перевезла ящик в Египет, в укромном месте вскрыла его и, горько рыдая, упала на грудь мужа. Сочувствуя ее горю, боги послали за Анубисом, чтобы он забальзамировал тело Осириса. Но до этого они на короткое время оживили Осириса, чтобы его жена смогла от него забеременеть и дать жизнь его сыну, получившему имя Гор. Однажды Сет, выйдя на охоту, нашел ящик со всем его содержимым. На этот раз он разорвал тело на четырнадцать кусков и разбросал их по всему Египту. Исида снова отправилась в путь, чтобы найти эти куски и затем похоронить их там, где они были найдены. Согласно некоторым версиям этой легенды, голова была погребена в Абидосе, и потому в этом городе Осириса почитали особо. Другие версии утверждали, что в этом городе было погребено все его тело. Оживленный милостью богов Осирис был послан управлять страной мертвых в «Страну жителей запада». Его сын Гор, став взрослым, вступил в борьбу со своим подлым дядей и вернул себе трон отца. Вторая сестра Осириса, Нефтида, несмотря на то что она была супругой Сета, участвовала в поисках Осириса – а затем оплакала его вместе с Исидой.

Бог Осирис относился к классу богов, довольно часто встречающихся, особенно на Ближнем Востоке, – богов умирающих. К этому же классу относятся Таммуз, Адонис и Аттис – красивый молодой человек, чья преждевременная кончина была символом ежегодного увядания растительности и чье воскресение видели в молодых побегах нового урожая. Сходство легенды об Осирисе с легендами о других умирающих богах очевидно – везде бог умирает, чтобы впоследствии воскреснуть. Такого рода легенды давали надежду и простым смертным.

Однако Осирис не был единственным в Египте царем мертвых. Со смертью ассоциировалось не только увядание зелени, но и ежевечернее исчезновение солнца за горизонтом на западе. Если на западе расположена страна смерти, тогда восток, очевидно, должен быть местом воскресения, поскольку именно на востоке рождается умирающий бог солнца Ра.

Два верховных божества, правящие двумя загробными мирами, – не многовато ли? Может, какая-то часть населения верила в одного бога, а какая-то – в другого? Однако, хорошо, как я надеюсь, зная египтян, мы можем предположить, что не все так просто.

О доисторических верованиях египтян мы можем только строить предположения, но о временах, которые мы представляем достаточно ясно, мы можем сказать, что вера в Осириса и культ Солнца сосуществовали друг с другом: оба бога были официально признаны, и их функции разграничены. Осирис управлял подземным миром, царство Ра было где-то в небесах, хотя Ра ночью проходил и по владениям Осириса. Ра каждый вечер умирал на западе, но он не был «Повелителем обитателей запада», этот титул принадлежал исключительно Осирису, перенявшему его от еще более древнего бога смерти.

Однако в Текстах пирамид есть фразы, которые заставляют предположить, что когда-то Осирис и Ра не столь уважительно относились к границам владений друг друга. В некоторых весьма загадочных отрывках, которые можно обнаружить в этом великом собрании религиозно-магических заговоров, об Осирисе говорится как о враче; в других отрывках негативно говорится о востоке, месте воскресения Ра. Но эти случайные упоминания – единственные свидетельства о возможном противостоянии между двумя разными культами; мы не в силах определить, какие группы населения участвовали в этом противостоянии. Некоторые ученые считают, что солнечный культ был распространен лишь при дворе, тогда как вера в Осириса была популярной у простых людей. Недостаток этой теории заключается в том, что серьезных ее доказательств не существует. Как Ра, так и Осирис покровительствовали фараону и его людям. И вместе, и каждый по отдельности они могли подарить вечную жизнь на западе, востоке или в подземном мире.

Кроме этих трех загробных миров был и четвертый – на севере, где находились никогда не заходящие за горизонт звезды, окружающие Полярную звезду. Считалось, что там находятся звездные бессмертные. Но в этот далекий мир египтяне не спешили – они любили радости жизни ничуть не меньше нас, если не больше, и предпочитали разговорам о небесах вкусные говяжьи ляжки, пенистые пивные кружки, приятные северные ветры и маленький домик с садом.

Всеми этими приятными вещами египтяне населяли и свой рай, который они называли «Полями», «Болотом» или «Камышами». По всей видимости, рай представлял собой заболоченное место, напоминающее Дельту тех времен. В некоторых текстах можно найти «Поле камыша», с реками, островами и городами. В этой счастливой стране колосья достигают высоты десять локтей; все остальное в этом раю было столь же обильно.

Существовало и место под названием Дат, или Дуат. Считалось, что оно расположено под землей, но поначалу Дуат представлял собой нечто вроде «Полей» и мог располагаться почти в любом месте. В египетских загробных мифах часто присутствует вода – в виде рек или озер. «Озеро лилии» в восточном небе усопшему требовалось пересечь для того, чтобы он мог добраться до дворца Ра, если он направлялся именно туда. Загробные миры имели много названий, и они часто звучали весьма поэтично: «Страна жителей Запада», «Прекрасная дорога на Запад», «Поля жертвоприношений», «Страна вечности».

По всей видимости, египтян мало интересовало, куда именно они попадут в загробном мире – лишь бы попасть в этот мир. Так же мало их интересовало и будущее звание в загробном мире. Проход солнца по звездному небу предоставлял усопшему огромные возможности – можно было стать и гребцом на лодке Ра, и вооруженным пикой воином, готовым вступить в схватку с врагами бога. Можно было надеяться, если очень повезет, сидеть возле Ра, пока другие, плохо снаряженные в загробный мир духи работают веслами. Если дух отправлялся к богам в их жилища, на западе или на востоке, он мог занять вакантную должность слуги или секретаря бога.

Свойственный египтянам оптимизм отразился и в их представлениях о рае – несмотря на разное географическое положение, все их «раи» имеют одну общую черту: «Страна вечности» – страна справедливости и честности, там нет забот. Мертвый человек, по представлениям его скорбящих родственников, «видоизменял свой дух», чтобы войти в мир вечного блаженства.

Однако в восхвалениях богов то тут, то там прорываются нотки скорби. Темные места под землей, где, как иногда считалось, обитают души умерших, освещаются солнечным богом только тогда, когда он проходит мимо по пути к восточному горизонту, чтобы возродиться вновь во всем своем великолепии; но от его света мертвым не становится лучше, и они плачут каждый раз, когда бог покидает подземное царство. В этом царстве корабль солнечного бога встречается с разными опасностями – его атакуют страшные змеи и демоны, с которыми приходится бороться, используя оружие. Иногда встречается упоминание, что в подземном царстве есть река из огня, где души врагов Ра горят в бесконечных мучениях. Один из текстов рисует весьма отличную от прочих – и весьма горестную – картину страны «счастья и справедливости».

Глубоко во тьме расположено место обитателей Запада. Там нет дверей и окон, там не светит огонь, северный ветер не освежает сердце. Солнце там не выходит, и целый день они лежат во тьме… Те, кто находятся на Западе, одиноки и влачат жалкое существование. Никто не желает отправиться туда, чтобы присоединиться к ним.

И в самом деле, никто не желал. «Как я люблю жизнь и ненавижу смерть» – обычная фраза из заклинаний в Древнем Египте; она содержит сомнение и откровенный страх, что за светлым фасадом веры нет ничего, кроме голого черепа. Думаю, нигде столь красноречиво не выражены эти сомнения, как в краткой фразе одного из египетских текстов: «Никто еще не вернулся оттуда, и никто не рассказал, что там».

Подобные сомнения содержатся в любой религии, созданной в отчаянном желании вечной жизни.

Интересная особенность египетского языка состоит в том, что носители его избегали прямых упоминаний о смерти. Я думаю, это имеет свои психологические причины. У древних египтян было слово «умереть», но обычно его заменяли одним из многих эвфемизмов. Когда умирал фараон, он «отправлялся, чтобы присоединиться к своему отцу-солнцу», «отдыхал от жизни» или «соединялся с богами». Неудивительно, что в стране, столь зависимой от переездов по воде, использовали, говоря о смерти, и образ корабля. Смерть именовалась временем, когда «вбивают причальный шест» у последней земли.

Но убедительнее всего о страхе перед смертью свидетельствует сам погребальный культ. Он требовал много времени и средств не только на постройку гробниц, на гробы и общее убранство, но и на принадлежности, призванные уберечь умершего от опасностей, возможных и невозможных, которые могли бы воспрепятствовать столь желанному воскресению. Сама смерть была врагом, с которым боролись и которого побеждали. Иногда враждебность проявляли и уже ушедшие в мир иной.

Молитва, которую мы привели в начале нашей книги, была молитвой против злого духа. Болезнь, как знали все египетские врачи, могла быть вызвана как влиянием враждебных сил, так и ненавистью умершего. Самые необычные из всех дошедших до нас документов – это тексты, называемые «письма мертвому». Выцарапанные на простых горшках, они превращались в «почтовые отправления» при помещении их в гробницы. Мы приводим одно из них, написанное мужчиной своей умершей жене:

К превосходному духу, Анкхере. Что за зло я причинил тебе, что теперь пришел в такой жалкий вид? Что ты натворила, как приложила ко мне руки! Когда я был молод, я сделал тебя замужней женщиной; я был с тобой и не прогонял тебя. Твое сердце из-за меня не печалилось… Когда ты заболела, я [послал за] умелым лекарем от болезни, что была у тебя… Я пролил много слез, вместе со всей моей свитой, перед всеми моими соседями. И я дал много полотняных одежд, чтобы тебя обрядили в них, и я приказал, чтобы изготовили много одежды, и я не пренебрег ни одной вещью, что могла быть для тебя полезна. И теперь, ты знаешь, я провел три года в одиночестве… И ты знаешь, я поступил так из-за тебя. Но ты не отличаешь добро от зла. Это должно быть решено между тобой и мной! И знай, что в моем доме твои сестры, и я не вошел ни к одной из них.

Чувство душевной боли пишущего даже повлияло на то, как он писал, – текст полон ошибок. Несчастный напоминает своей жене о сделанных для нее добрых делах, в том числе о вызове хорошего врача во время ее последней болезни. Как это принято у египтян, неприятный факт смерти прямо не упоминается, но муж пишет, что он публично оплакивал свою жену и похоронил ее со всеми надлежащими церемониями. Кроме того – и он считает нужным это сказать, – он не только на протяжении трех лет не вступал в новый брак, но даже и не вступал в близкие отношения ни с одной женщиной своего дома. Тем не менее, несмотря на всю его доброту по отношению к жене, она стала причиной какой-то неназванной, но большой беды, и он угрожает призвать ее на суд богов.

Совершенно очевидно, что этот человек относится к своей жене как к живой и способной причинить ему вред. Вполне возможно, что они были вместе счастливы, как это видно из послания, но происшедшее с ним несчастье египтянин может объяснить только зловредным воздействием некоего духа.

Считается, что египтяне не боялись мертвых как обитателей загробного мира, они опасались лишь тех духов, в которых перевоплощались особенно неприятные люди, не способные к исправлению после смерти. Тем не менее приведенное письмо эту теорию не подтверждает. Страдающий муж гневается: за свое доброе отношение к жене он не ожидал от нее вреда. Довод, что мертвых в Египте совсем не боялись, поскольку гробницы обворовывали самым варварским образом, несостоятелен – в любой стране есть люди, готовые ради выгоды переступить через любые страхи. Все мы обязаны соблюдать общественный порядок, но наши тюрьмы переполнены людьми, пренебрегающими законодательными запретами. Во многих ограбленных гробницах мумии расчленены, и это объясняется не злобой, а желанием похитителей оградить себя от мести умершего, изуродовав и разделив на части его тело.

Таким образом, в египетской религии мы обнаруживаем, кроме непоследовательности, еще и самое разное отношение к умершим и к самой смерти. Однако в одном египтяне были едины – в желании воскресения после смерти в любой форме. Посмотрим, как достигали этого, что человеку следовало сделать и чем владеть, чтобы стать «преобразованным в живое ба».

Мумия

Нет другого такого предмета, за исключением пирамид, который был бы столь характерен именно для Египта, как мумии; при этом и мумия и пирамида – это средства для обретения человеком вечной жизни. В современных фильмах ужасов и некоторых книгах мумии часто оживают, чтобы причинить зло, – это еще одна иллюстрация факта, что мы до сих пор боимся мертвецов. Много лет назад, когда я только начала интересоваться Древним Египтом, мое беспорядочное чтение привело к тому, что я натолкнулась на особенно ужасный рассказ о мумии. Определить, чей это рассказ, мне не удалось, именно по этой причине я и хочу изложить его содержание: быть может, кто-то из моих читателей подскажет мне, чье это сочинение.

Я забыла, помимо других важных деталей, имя археолога, о котором шла речь в рассказе. Давайте назовем его мистером Смитом. Мистер Смит производил раскопки в Египте, и однажды он и его команда нашли гробницу, в которой покоилась мумия. Вечером, когда все отправились домой, джентльмен, которого мы назвали мистером Смитом, продолжал трудиться возле мумии в гробнице, куда он спустился при помощи веревки. Полностью погруженный в работу, он вдруг заметил, что стало очень темно, и, подняв голову вверх, с ужасом увидел, что над маленьким квадратом наверху нависло черное облако. Приближалась одна из нечастых в Египте гроз – и, как всегда, внезапно.

Мистер Смит понимал, что к утру, когда его люди вернутся, гробницу затопит. Ему самому дождь ничем особо не угрожал, поскольку археолог мог подняться на поверхность по веревке, но мумия, уже разбинтованная, не выдержала бы непогоды. Надо было поднять ее и унести, чтобы она не погибла.

Мистер Смит решил, что из этого затруднительного положения есть только один выход – он повесит мумию себе на спину и взберется наверх по веревке. Предстояло только найти способ, как закрепить мумию. Еще одной веревки у него не было, и археолог решил обвить руки мумии вокруг собственной шеи и так подниматься.

Подъем из гробницы оказался нелегким, каждое движение давалось с трудом. Небо уже совсем потемнело; отдаленный рокот грома напомнил мистеру Смиту о египетской богине с головой львицы. Темные тучи внезапно прорезала вспышка молнии. Испугавшись, мистер Смит сорвался с веревки и схватился за нее, лишь пролетев несколько футов вниз. Как только он остановился, мумия изменила свое положение. Ее сцепленные руки соскользнули с шеи мистера Смита ему на грудь, а голова запрокинулась. Когда Смит обернулся, он обнаружил, что смотрит в пустые глазницы старухи, оскалившей зубы в беззубой усмешке и почти кокетливо склонившей голову ему на плечо.

Эта история завершилась вполне благополучно, но даже сейчас, через многие годы, о числе которых мне не хотелось бы упоминать, я не могу забыть первого впечатления от этого жуткого рассказа. Думаю, не забудет его и мистер Смит, если он еще жив – и если он вообще существовал, поскольку я не могу поручиться за достоверность этой истории. Я надеюсь, кто-нибудь из читателей отыщет мне мистера Смита. Мне не хотелось бы думать, что этот человек лишь плод воображения неизвестного мне писателя – или моего собственного.

Зачем египтяне делали мумии? Один ответ очевиден – они надеялись сохранить тело для воскрешения после смерти. Если бы такой надежды не было, до наших дней не сохранилось бы такое большое количество мумий. Еще одним объяснением того внимания, которое уделяли телу, может быть упоминавшаяся выше магия умилостивления. Но вряд ли только этими двумя причинами может быть исчерпано объяснение. И снова для лучшего понимания того, чем руководствовались египтяне, нам следует сначала припомнить способы, при помощи которых избавлялись от покойников другие народы.

Хотя мумии изготавливали во многих странах помимо Египта, мумификация с целью избавиться от трупа применялась редко. В основном, если не брать в расчет столь экзотические способы, как оставление трупов на съедение птицам-стервятникам и ритуальный каннибализм, мертвых предавали земле или сжигали.

Современные ученые, предпочитающие логические системы, постарались найти взаимосвязь между способами избавления от покойника и взглядами на загробный мир в первобытных культурах. Является ли кремация сама по себе отрицанием жизни после смерти? Нет. Мы уже пришли к выводу, что мертвое тело не оживает, вне зависимости от того, насколько бережно к нему относятся; таким образом, разрушение тела никак не влияет на существование души. Но если душа освобождается от тела благодаря пожирающему его огню, она должна возноситься в поднимающемся дыме к звездному раю. Аналогично этому погребение в земле должно соответствовать верованиям в подземный загробный мир.

Однако подобного соответствия найти не удалось – возможно, из-за того, что в древности мало кто беспокоился о логике так, как ученые-историки наших дней. Порой у народов, использовавших кремацию, загробный мир существовал под землей, а у тех, кто хоронил своих мертвецов в земле, рай обретался на небе. Представление о загробном мире не было связано с методами обращения с мертвым телом. Сжигание тела часто сопровождалось и такими процедурами, как подношение пищи, создание искусно отделанных гробниц, погребение вместе с прахом покойного дорогих украшений и так далее. При кремации какие-то физические останки сохранялись; спустя несколько столетий результаты сожжения и похорон в земле отличаются весьма незначительно.

Однако мумификацию не следует считать результатом развития погребальной техники, призванным защитить тело от тления. Мумификация – совершенно особая, самостоятельная техника.

Следует четко отличать мумификацию от бальзамирования и прочих способов сохранения тел. Мумификация достигается в первую очередь за счет производимого определенным образом высушивания. Бальзамирование же может быть достигнуто как высушиванием, так и инъекциями веществ, предохраняющих тело от разложения; последний метод относительно молод. В древности и в средние века предпринимали попытки сохранить тело накладыванием химических веществ или растений, но большая часть этих попыток успеха не имела. В некоторых случаях испытываемый состав высушивал ткани; в результате этого получалась мумия.

Мумии, как таковые, могли быть искусственными или возникшими сами по себе, случайно. Возможно, это лучшие мумии, хотя их нельзя назвать настоящими мумиями. К таким «лучшим мумиям» относятся тела, которые по какой-либо причине оказались погребенными в одном из торфяных болот Европы. Эти тела сохранились отменно, они совершенно не похожи на покрытые морщинами, иссохшие мумии – сохранились даже ткани одежды и выражение лиц. Содержавшиеся в почве вещества превратили одежду и человеческую плоть в схожую по свойствам с кожей субстанцию. Эти тела принадлежали провалившимся в трясину по неосторожности беззаботным путникам или преступникам, которых топили в болоте. Такие тела сохранились – по воле случая.

И в древности, и в средние века тела царских особ часто подвергали какого-либо рода бальзамированию. Иногда успешно, иногда нет. Однако большая часть дошедших до нас мумий обязана своей сохранностью не только использованным при бальзамировании материалам, но и случайному сочетанию благоприятных обстоятельств – таких, как состояние воздуха и окружающих почв. Большинство тел, подвергшихся бальзамированию, в наши дни пребывает в ужасном состоянии. Посетителям римских катакомб показывают тела «забальзамированных» ранних христиан, по сравнению с которыми скелет выглядит просто красавцем. Если бы эти христиане знали, как будут выглядеть через 2000 лет, они бы наверняка начертали на стенах свои извинения.

Теперь рассмотрим примеры успешной мумификации, сделанной человеком. Поскольку лучшие из этих примеров являют собой египетские мумии, некогда было сделано предположение, что обычай мумифицировать тела распространился по всему миру из одного центра – Египта. Мумии можно найти в Южной Америке, Австралии, штате Нью-Мехико и других местах, и это должно свидетельствовать, что древние египтяне побывали во всех этих местах.

Самым видным представителем теории «рассеивания» был не любитель, а заслуженный ученый – Графтон Эллиот Смит, один из первых квалифицированных медиков, взявшихся за исследование физической антропологии древних египтян. Его книга о египетских мумиях, написанная в сотрудничестве с Уорреном Доусоном, еще одним врачом и сторонником теории Смита, сегодня является главной работой по этому вопросу. Смит и по сей день считается одним из столпов египтологии, но я сомневаюсь, что кто-нибудь из именитых египтологов в наши дни поддерживает теорию «рассеивания». Ни одна из попыток доказать наличие контактов между Старым и Новым Светом успехом не увенчалась. К тому же настоящего сходства между мумиями Египта и мумиями Западного полушария нет. Как мы увидим далее, процесс изготовления египетских мумий был очень специфичен. Мумии из Перу – по всей видимости, самые известные в Новом Свете, – без сомнения, появились не случайно, а благодаря определенному технологическому процессу. Хотя мертвые тела потрошили, мумии хорошо сохранились главным образом не по этой причине, а потому, что климатические условия Перу – главным образом сухая, холодная погода – благоприятствовали сохранности. Климатические условия для мумий были даже лучше, чем в Египте с его сухим и жарким климатом. Если египетские мумии имеют довольно большую протяженность в длину, то перуанские мумии словно стянуты в узел – они выглядят так, будто съежились от холода. Холод также сохранил несколько тел на севере Северной Америки – на Алеутских островах и Аляске. На юге того же континента есть еще одно место, где тела сохранились в хорошем состоянии, – это шахты для добычи селитры у индейцев штатов Нью-Мехико и Кентукки. Хотя индейцы складывали тела в шахты специально, чтобы сохранить их, внутренности они не извлекали.

Для того чтобы высушить тело, иногда применяли огонь. Эта мера была недостаточной, и тело после подобной сушки сохранялось не долго. Где-то через год его приходилось сжигать. Применяли и другие технологии – и они тоже действовали ограниченное время. На разных островах Тихого океана трупы потрошили, но такая практика встречалась редко. Мумии на Самоа не разрушались на протяжении тридцати лет, а на Таити – всего несколько месяцев. На Тихом океане довольно часто кожу покойника протыкали, чтобы разлагающееся тело покинула жидкость, – в Египте, насколько мы знаем, это не делали.

Той же процедуре подвергались мумии района Торресова пролива – между Австралией и Новой Зеландией. Я никогда не видела этих мумий – и, честно говоря, не очень к этому стремлюсь, но, судя по фотографиям, эти мумии были довольно удачными. Они несколько напоминают египетские мумии; принципиальным отличием служит то, что их привязывали к рамам из бамбука. Процесс бальзамирования осуществлялся именно на таких рамах – тело поднимали и подвешивали. Я опускаю прочие детали – описание этого процесс может показаться весьма неприятным для читателя. По сравнению с ним египетская мумификация выглядит просто стерильной медицинской операцией. Кроме самой цели – сохранения тела, – все этапы бальзамирования мумий в районе Торресова пролива отличались от египетских, а это – еще один серьезный довод против теории «рассеивания». Подобных доводов можно привести много, поскольку ни одна из мумий вне пределов Египта не проходила последовательно операций, осуществлявшихся над египетскими мумиями. Следует взять в расчет и колоссальные расстояния между Египтом и тихоокеанскими и американскими культурами, и огромный разрыв во времени.

Однако в одном случае мумификация действительно могла прийти из Египта. Племя баганда в Уганде мумифицировало умерших королей – если не всех, то многих; не знаю, продолжают ли баганда делать это и теперь, когда западная культура уничтожила все невинные древние обычаи счастливых дикарей. Ученые, изучавшие это племя, похоже, пришли к выводу, что мумификация тел усопших у этого племени имеет сходство с древнеегипетской, однако никто не может сказать, случайно это сходство или же оно является результатом египетского влияния.

Возможные связи между Египтом и Канарскими островами, где тоже делали мумии, доказать очень трудно. Гуанчи с Канарских островов, к нашему времени исчезнувшие, происходили от берберов, но вряд ли их предки переселились из Африки в то время, когда египетский погребальный культ включал в себя мумификацию. Судя по книгам, тела умерших гуанчи предохраняли от разложения, используя смолу одного из растущих на островах деревьев. Смолу употребляли при бальзамировании и в Египте, но польза этого ингредиента невелика, и у меня есть серьезные сомнения, что и гуанчи достигали хороших результатов. Эти мумии очень старательно высушивали, так что некоторые из них сейчас весят не больше семи фунтов. Мне не верится, что смола способна так сильно обезвоживать ткани тела.

Очевидно, что сохранность тела зависела не от религиозных взглядов на загробный мир, а от почти случайного стечения обстоятельств. Иногда этому способствовал климат или природные условия – как это было в шахтах для добычи селитры, где тела мумифицировались сами. Эффективное бальзамирование при том уровне знаний химии и физиологии, который существовал в древности, было совершенно невозможно. Иногда в какой-то культуре случайно находили какой-нибудь высушивающий ингредиент, но даже в этом случае требовалось еще поместить забальзамированное тело в подходящую среду; в противном случае мумия начинала разлагаться.

Но вернемся в заданному ранее вопросу – почему создавали мумии? Я думаю, это «умилостивительная магия». Человек мог обретаться в раю столько, сколько части его тела продолжают существовать в нашем мире, но не дольше. Статуя – или даже имя – давали духу такую же возможность, но лучшим и наиболее значительным вещественным документом существования человека было его собственное тело.

Наверное, любой согласится с предположением, что египтяне, вероятнее всего, пришли к идее бальзамирования, наблюдая, как разрушаются тела их предков. В доисторические времена мертвых хоронили в песке, без гробов и даже не обертывая. Сухой воздух и горячий обжигающий песок хорошо сохраняли как бренную плоть, так и одежду, дерево и увядшие цветы. Если яма была неглубокая, покойник иногда вновь появлялся на поверхности. Когда Бристед вел раскопки в Нубии, ему приходилось каждый день проходить на работу через кладбище, и однажды он обнаружил на своем пути обнаженные ветром ноги покойника. Эти ноги были столь же мускулисты и мозолисты, как ноги живых нубийцев, трудившихся на раскопках. Точно так же, как ветер открыл эти ноги для Бристеда, он на протяжении тысяч лет открывал трупы умерших еще до времени объединения «Двух земель».

Объединение страны и основание Первой династии принято считать началом египетской цивилизации. Цивилизация сделала многие действия более эстетичными. Теперь умерших больше не закапывали прямо в песок; появились могилы, выложенные камнями, деревом и кирпичом; тела обертывали в материю и клали в гроб. Однако подобная забота привела к совершенно противоположному результату, чем тот, которого стремились достигнуть. Камень и дерево отделили тело от воздуха и песка. Тела начали распадаться.

До нас не дошло свидетельств того, что египтяне пытались бальзамировать своих мертвых во времена Первой династии. Возможно, такие попытки и были, но твердо мы можем сказать это только о последующих династиях. Куибелл нашел в Саккара останки женщины, которую очень тщательно подготовили для погребения. Тело лежит на боку, согнутое, с поджатыми коленями (вытянутую во всю длину позу, более удобную для бинтования мумии, стали использовать позже). Под многочисленными оболочками этой мумии было обнаружено сильно разъеденное полотно, состояние которого позволяет предположить, что к поверхности тела прикладывали соль или натрий. Попытка оказалась неудачной – от тела остались лишь кости. Тем не менее начало было положено.

Эпоха пирамид наступила через несколько столетий, при Четвертой и Пятой династиях. Это было время фантастических достижений в самых разных областях – и об этом наглядно свидетельствует колоссальная масса Большой пирамиды. Развитие мумификации шло не так быстро, как строительство, однако добросовестные бальзамировщики все же разработали новый процесс, который частично компенсировал их неспособность защитить тело от разложения. Тело обрабатывали смолой, после чего обматывали несколькими слоями бинта. Когда верхний слой еще был влажным и липким от смолы, бинтам придавали форму тела умершего. Пропитанная смолой ткань, засохнув, образовывала нечто вроде твердого, словно камень, покрытия. Очертания тела воспроизводились настолько точно, что сейчас можно видеть мельчайшие детали физического строения и даже выражение лиц. У мумии, найденной в Медуме, на ткани были воспроизведены даже аккуратные усики. Половые органы воспроизводились с такой точностью, что мы можем определить, сделано ли человеку при жизни обрезание. Умершего стали класть прямо – и с тех пор использовали только эту позу. Внутренние полости тела набивали полотном. Если слегка потрясти голову мумии того периода (до каких только крайностей не доходили археологи в своих поисках истины!), послышится постукивание – по всей видимости, от затвердевших частиц мозга. В то время мозг еще не удаляли, хотя брюшную полость от внутренностей освобождали.

Во времена последующих династий искусство мумификации постепенно улучшалось. Ко времени Среднего царства от воспроизведения поверхности тела во всех подробностях в гипсе и полотне отказались. Из тела извлекали внутренности, и образовавшуюся пустоту заполняли опилками. Сверху мумии покрывали смолой или камедью. Иногда вместо полотна тело заполнялось песком. Мозг не удаляли.

Высшего уровня мумификация достигла во времена Нового царства. Появилась новая операция – удаление мозга при помощи специального инструмента с крючком – его вводили через нос, протыкая решетчатую кость, чтобы проникнуть в череп. После удаления органов из полости живота делали рассечение в области диафрагмы и извлекали органы из груди, за исключением сердца. Если мы считаем сердце вместилищем романтических порывов, то египтяне связывали с сердцем ум и память – поэтому и оставляли сердце в груди у мумии. Извлеченные органы, за исключением почек, которые иногда оставляли в теле, обрабатывали отдельно и затем помещали в четыре канопы[26].

Более подробно этот метод описан Геродотом, однако цитировать его я не буду. Для египтологов Геродот представляет не более чем увлекательное чтение. Иногда его описания верны, однако чаще он оказывался дезинформирован, а потому его утверждения нуждаются в проверке. Однако описание Геродотом мумификации содержит много интересных деталей. К примеру, он разделяет мумификацию на три типа. Мумии, относящиеся ко второму и третьему типу, учеными не найдены; при обработке тел производили инъекции кедрового масла для растворения внутренних органов и очистку внутренностей с помощью слабительного. Однако кедровое масло (на самом деле это было масло можжевельника) органы растворить не способно. Тем не менее Геродот весьма точен относительно всех подготовительных действий к первому типу мумификации, правильно называет все требуемые компоненты и верно описывает технологию мумификации.

Какое-то время и этот способ подвергали сомнению, но эксперименты подтвердили правильность его описания. Если мы в наши дни захотим изготовить египетскую мумию – а любители непременно найдутся! – то это вполне осуществимо.

Главной субстанцией, которую использовали при мумификации, по Геродоту, был натрон – разновидность соли, которая очень эффективна для обезвоживания организма. Натрона в Египте было очень много, особенно в Вади Натрум, одном из оазисов. В том, что его натрон использовали для изготовления мумий, сейчас нет никаких сомнений – его присутствие обнаружено во многих мумиях и канопах, относящихся еще ко временам Четвертой династии.

Геродот писал, что тело опускали в натрон на семьдесят дней. До недавнего времени предполагалось, что натрон растворяли – отсюда соляные ванны из романов про Египет, в которых плавали мертвые тела перед бальзамированием. Внимательный читатель подобного романа легко мог заметить несоответствие. Ванна? Но ведь целью этой операции было обезвоживание. Тогда зачем добавлять воду?

Говоря о ваннах, принято ссылаться на Геродота, однако в данном случае ошибался не Геродот, а переводчики. Слово, которое использовал Геродот, относилось к засолке рыбы, при которой соль, разумеется, часто разводят, но не менее часто, по крайней мере – в Египте, засолка осуществляется сухой солью.

Чтобы решить вопрос с видом засолки, следует положить мокрый и сухой натрон на живую ткань и посмотреть, что из этого получится. Именно такой эксперимент осуществил Эдвард Лукас, химик, работавший с объектами из гробницы Тутанхамона, и автор книги о египетских материалах. Совсем недавно подобный эксперимент был повторен мистером Сэндссоном из отдела патологии университета Глазго. Конечно, эти эксперименты проводились не на человеческом теле. Лукас использовал кур и голубей, а Сэндссон – большой палец покойника. Оба эксперимента показали, что разведенный в воде натрон способен сохранить ткани тела от разложения только при очень высокой концентрации – и даже при этом результат имеет мало сходства с тканями египетской мумии. Сухой же натрон принес требуемый результат. Этот сухой натрон можно рекомендовать и работникам современных похоронных бюро, если им это потребуется. Некоторые египетские мумии выглядят достаточно хорошо и через 3000 лет – не без воздействия сухого египетского климата.

Классический метод бальзамирования использовали с незначительными вариациями на протяжении нескольких столетий. Этот метод оказался довольно эффективным, некоторые мумии того периода, особенно Йуйи и Сети I, прекрасно сохранились. Хотя бальзамировщики отводили от покойника угрозу физического разрушения временем, предотвратить все угрозы телу они не могли. Грабители гробниц часто не только присваивали себе их содержимое, но и расчленяли мумии, увечили или просто сжигали их. К Двадцать первой династии благочестивые жрецы Фив сочли необходимым вернуть поврежденным мумиям древних царей их первоначальный вид и захоронить заново. Взявшиеся за дело бальзамировщики, собирая мумии буквально по кускам, ознакомились с результатами работы своих предшественников – и, по-видимому, пришли к выводу, что эти результаты далеки от совершенства. Ткани тел действительно сохранились, но мумии выглядели совершенно безжизненными. Кожа съежилась, опала и покрылась морщинами.

Врачи считают своим покровителем Асклепия – возможно, гробовых дел мастерам следует объявить своим покровителем неизвестных нам по именам бальзамировщиков Двадцать первой династии. Их не привело в уныние то, что они увидели, – они решили сделать мумии лучше и больше. И для этого они создали особую технику.

Считается, что мумификация достигла своих вершин в Египте. Но для описания достижений этого времени нам придется снова вернуться в мастерскую, где занимаются мумификацией. Я не буду предуведомлять щепетильного читателя, как это делает мисс Митфорд, что написанное далее может ему не понравиться. То, что мы расскажем дальше, ничем не хуже того, о чем шла речь до сих пор.

Во времена Двадцать первой династии специальных мастерских для бальзамирования не было; когда требовалось изготовить мумию фараона, возводили предназначенные только для этой цели временные сооружения. Тело укладывали на деревянный стол или помост. В левом боку делали надрез и извлекали все внутренние органы, кроме сердца и, возможно, почек. Мозг вынимали из головы по частям через одну ноздрю. После этого все тело обкладывали сухим натроном и оставляли на семьдесят дней. В некоторых текстах этот срок отводится на весь процесс, возможно, значительная часть времени уходила на обматывание полосами ткани и на другие операции.

Извлеченные из тела органы также стремились сохранить, поместив их в содержащие натрон горшки. После соответствующего срока тело становилось сухим, с обвисшей кожей. Далее начинается этап, в который бальзамировщики Двадцать первой династии внесли изменения.

Тело набивали во все времена, но теперь его набивали песком, солью, пеплом и тому подобными наполнителями через разрезы на коже и между кожей и мускулами таким образом, чтобы высушенная оболочка напоминала внешний вид человека при жизни – как его представлял бальзамировщик.

После набивки тело раскрашивали. На лицо накладывали косметику, губы красили в красный цвет, выше глаз накладывали искусственные брови. Если собственные волосы были редкими, их восполняли париком, искусно причесанным и завитым. В конце этого этапа вставляли искусственные глаза из черных или белых камней или из ткани с нарисованными зрачками.

Завершив этот этап, приступали к следующему – внутренние органы заворачивали в семь слоев ткани и помещали внутрь тела, вместе с четырьмя маленькими восковыми статуэтками духов-охранителей. Разрез закрывали затычкой из ткани или клейкого вещества или же закрывали табличкой, на которой были изображены магические знаки.

Теперь мумия была готова для обертывания. Для упрощения манипуляций ее укладывали на деревянные блоки (когда археологи в наши дни разматывают покрытие мумий, им иногда приходится использовать козлы для пилки дров), на которые клали и кучу старой одежды – простыни, рубашки и накидки, чтобы отрывать от них куски материи нужной ширины – узкие для пальцев, широкие для корпуса. Непосредственно перед обертыванием на горло, кисть или лоб накладывали амулеты и несущие особое значение украшения. Каждый палец обматывался отдельно, очень узкими полосами; если делали мумию царской особы, на пальцы надевали золотые или серебряные чехлы. Ноги обували в сандалии.

Обертывание мумии требовало сотен ярдов полотна. Одна мумия была способна опустошить все семейные запасы одежды. Возможно, египтяне не выбрасывали старые простыни и накидки, думая о дне своей кончины; дополнительное количество ткани можно было приобрести на складе при храме или у какого-то запасливого человека, если у него был избыток. Судя по изношенности полотна, которым набивали мумии, и по истертым меткам прачечных, мы можем сделать вывод, что для мумий материал специально не ткали. Конечно, метки египетской прачечной выглядят совсем не так, как современные, но все же они напоминают наши, представляя собой надпись на одном краю белья, – имя владельца вещи или хозяина склада. При изготовлении одной из мумий времен Одиннадцатой династии было использовано 375 квадратных метров полотна для обертывания; гроб был заполнен тканью, и это, вместе с облачениями и мантиями участников погребальной процессии, составляет просто ошеломляющий итог – 845 квадратных метров.

После наматывания первого слоя бинтов нужно было наложить дополнительные амулеты. Потом бинтование продолжалось в определенном порядке: сначала по спирали шел первый слой вокруг тела, затем клали простыню, полностью закрывающую тело, потом снова шло бинтование по спирали. Голову фиксировали отдельной полосой полотна, обмотанной вокруг лица и шеи. Руки прибинтовывали к бедрам, а ноги связывали вместе. Во время обертывания бинты дважды покрывали подогретой растопленной смолой. Этот материал, который иногда ошибочно называют «битумом» или «дегтем», должно быть, служил каким-то ритуальным целям, поскольку сохранению тканей тела он не способствовал. Иногда он даже оказывал противоположное действие. Мумия Тутанхамона была приклеена к гробу смолой, застывшей до камнеподобного состояния. Используемые мази могли оказать даже вредоносное действие, поскольку их распад мог привести к возгоранию или к обугливанию полотняных тканей.

В конце процесса бинтования слои ткани образовывали твердый цилиндр. После этого накладывали последний кусок полотна. В отличие от прочих этот кусок ткали отдельно, он представлял собой грубое полотно с нарисованным на нем изображением Осириса. Это изображение покрывали сверху еще одним куском полотна, который зашивали на спине; после этого всю мумию обматывали полотняными лентами. Теперь мумия была готова для того, чтобы отдать ее семье. Но процесс мумификации на этом не заканчивался.

Время от времени производившие раскопки археологи находили небольшие предметы, которые поначалу казались просто выброшенным хламом. Это были горшки – одни пустые, другие набитые тряпками, испачканными кусками полотна и разными мелкими отходами. Мы иногда закапываем мусор, однако египтяне не были столь аккуратными, и потому довольно скоро у археологов возникло предположение, что горшки содержат отходы древнего похоронного бюро. Просто так выбросить их было нельзя – все это прикасалось к мертвому человеку, а значит, содержало частицы его существа. Уинлок сделал довольно циничное предположение, что, если человек хотел быть уверен, что целиком попадет в священную землю, он должен был настоять, чтобы бальзамировщики собрали даже пыль с пола.

Для подобного утверждения есть серьезные основания. Некоторые бальзамировщики определенно были людьми честными, но обо всех сказать этого нельзя. Кроме того, даже когда мумию готовили тщательно, в ней случайно оставляли те или иные инструменты, под бинты порой попадали маленькие животные. Никаких последствий это, конечно, не имело – ни один из родственников умершего не собирался его разбинтовывать, да и ничего существенного упущено не было.

Более серьезными были случаи, когда теряли какой-нибудь из внутренних органов. В этом случае бальзамировщик изготовлял подобие недостающего органа из мотка веревки, обрывка шкуры и нескольких тряпок, обматывал их вместе с четырьмя священными статуэтками и помещал их внутрь тела. Читатель, конечно, сразу подумает: а что произойдет, когда на том свете встретятся тот, кто бальзамировал, и тот, кого бальзамировали. Было бы любопытно послушать их разговор.

Однако бальзамировщикам иногда предъявляли более тяжкие обвинения, чем упреки в небрежности или недоделках: обвинение в ограблении покойника. Уинлок описывает один случай – превосходный пример археологического расследования. Последовательные рассуждения Уинлока приводят к неоспоримому выводу, что в ограблении участвовали люди, которым платили именно за то, чтобы они охраняли мумии.

Мумии, о которых идет речь, принадлежали двум женщинам. Когда Уинлок обнаружил их, они показались ему обычными – ленты, внешнее покрывало и покрывало с изображением Осириса были на месте. Но по мере того, как археолог разматывал бинты, обнаруживалось все больше и больше беспорядка в обмотке. Наконец, когда бинты были сняты и открылся первый слой смолы, оказалось, что в смоле в области груди каким-то инструментом пробито отверстие. В отверстии виднелись обрывки бинта, на смоле вокруг отверстия были заметны отпечатки чьих-то рук. Левая рука женщины была свободна от смолы и бинтов – по-видимому, кому-то понадобились кольца на пальцах.

Уинлок мрачно заключил: «Мумия была ограблена еще до того, как она была полностью обмотана; это могло произойти только в мастерской бальзамировщика».

Несмотря на отдельные случаи воровства и небрежности, мумии того периода, безусловно, представляют собой вершину египетского бальзамирования. Позднее техника бальзамирования начинает упрощаться, небрежность в работе увеличивается. Некоторые мумии эпохи Птолемеев выглядят очень темными и сверкают в лучах ламп – из-за того, что смолистые материалы накладывались прямо на кожу. Чтобы небрежно сделанные мумии не распались, через тело пропускали палку, которая служила опорой. Многие мумии вообще с трудом могут претендовать на это название – они представляют собой лишь беспорядочное нагромождение костей, обернутых пальмовыми листьями и обвязанных бинтами так, чтобы останки имели подобие человеческой фигуры. Со снижением мастерства бальзамировщиков поневоле совершенствовалось искусство обвязки бинтами – иногда обвязка имела вид плетеной корзины. Самая замысловатая обвязка относится к римскому периоду; искусство бальзамирования в это время опустилось, как никогда, низко. Мумию столь густо заливали смолой, что порой трудно сказать, извлекали из мертвого тела внутренности или нет. Искусство бальзамирования словно совершило полный круг, вернувшись к технике, встречавшейся в самых первых мумиях, когда все тело заливали смолой или покрывали крышкой из смолы.

Кое-кто может посчитать, что мумии – это не только неприятная тема для обсуждения, но и еще более неприятный объект исследований. Подобные мысли вызваны не только свойственной нашей изнеженной культуре брезгливостью; они характерны для всех эпох, поскольку покойник всегда вызывал отвращение. Необходимость изучения всех прочих составляющих египетской цивилизации не вызывает сомнений, причину же столь детального изучения мумификации требуется объяснить особо, поскольку многим само упоминание о мумиях неприятно.

Читателям, знакомым с археологией, это объяснение не требуется. Они знают, что по изменениям в технике бальзамирования можно выстроить хронологическую последовательность, к которой затем привязываются различные события и даты.

Человеческие останки, найденные в некоторых из пирамид Древнего царства, могут послужить иллюстрацией того, как используется подобная хронологическая последовательность. В 1837 году английский археолог полковник Вайс стал первым человеком нашей эпохи, который проник внутрь Третьей пирамиды в Гизе, пирамиды Менкаура. Для того чтобы застать погребение в первоначальном виде, он опоздал на несколько тысячелетий, но все же он нашел царский саркофаг и, в верхней камере пирамиды, остатки деревянного гроба и мумии. Археолог вполне логично предположил, что эта мумия принадлежала воздвигнувшему пирамиду фараону.

Еще одна мумия найдена в гробнице фараона Мернера неподалеку от Каира. Предполагалось, что мумия относится к эпохе пирамид. Мернера был фараоном Шестой династии. Его останки были обнаружены в 1881 году, через 4000 лет после того, как фараон был помещен в свою пирамиду.

Однако анализ Смитом техники бальзамирования показал, что мумия Мернера относится к Восемнадцатой династии, то есть к периоду, на тысячу лет отстоящему от пирамиды, в которой она была обнаружена. Анализ выявил, что и мумия Микерина тоже имеет более позднюю, чем пирамида, дату создания. Обе эти мумии были отнесены археологами к «узурпированным захоронениям» – то есть захоронениям, произведенным в чужие гробницы. Из этого примера видно, что исследование способа изготовления мумии может изменить представление о дате, полученное на основании окружающих находку предметов. Оно способно даже изменить дату, основанную, казалось бы, на непререкаемом свидетельстве – идентифицирующей мумию надписи.

Когда бальзамировщики Двадцать первой династии собирали останки древних фараонов для повторного захоронения, им иногда приходилось решать довольно сложные головоломки – какая часть мумии к чему относится. И по-видимому, порой они ошибались. Вот почему бывает, что идентификация той или иной мумии находится под вопросом. Большая часть мумий получила от древнеегипетских реставраторов имена, но в наши дни эти имена вызывают сомнения, если погребенный фараон оказывается чересчур стар или чересчур молод, находятся и другие несоответствия. Мумия Аменхотепа III относится к такого рода «проблемным» мумиям – ее вполне можно отнести к нескольким фараонам. Аменхотеп III был фараоном Восемнадцатой династии и отцом Эхнатона, а также, думаю, дедом Тутанхамона. Эта мумия была набита, набивка вводилась под кожу, но ведь мы знаем, что подобный процесс появился только при Двадцать первой династии, примерно через 400 лет после времен Аменхотепа III. Когда Эллиот Смит исследовал эту мумию, он пришел к выводу, что она не может относиться к Восемнадцатой династии, но предположил, что в период Амарны, еретической по своей сути, каноны могли быть изменены и в мумификации. Однако в наши дни мы располагаем другими мумиями, относящимися примерно к тому же периоду, и в них никакой набивки нет. Мумии Йуйи и Тутанхамона были изготовлены в полном соответствии с традициями Восемнадцатой династии. Мы не можем отрицать принадлежность мумии Аменхотепу III только на основе способа ее изготовления – вполне может случиться, что когда-либо обнаружат еще одну изготовленную таким способом мумию времен Восемнадцатой династии, которая опровергнет все доводы, однако ясно, что пока эту мумию следует сопроводить большим знаком вопроса. Удивительные результаты принесло и исследование мумии Тутанхамона. К слову, доклад Картера о разбинтовывании этой мумии наглядно свидетельствует, что и для археологов изучение мумий – крайне неприятная задача. Картер и доктор Дуглас Дерри, непосредственно осуществлявший вскрытие мертвого тела, были интеллигентными и довольно чувствительными людьми; оба они испытывали скорбь, когда им приходилось выполнять свои обязанности.

Их исследование показало, что череп Тутанхамона необычно широкий и уплощенный (так называемая платицефалия); затылочная часть заметно выдавалась. Общая форма головы поразительно напоминала другой череп, найденный в очень маленькой гробнице в Фивах, которую поначалу назвали «гробницей царицы Ти» и которую сейчас относят то к Эхнатону, то к его старшему зятю Сменхкара. И Дерри и Смит, исследовавшие череп предполагаемого Эхнатона, при изучении заметили необычные плоские и широкие очертания обоих черепов – эти особенности были совершенно не характерны для египтян.

Кажется несомненным, что обладатели этих двух черепов были кровными родственниками – и это обстоятельство могло быть очень важным, если бы мы знали, кому принадлежит второй череп. К сожалению, мы этого точно не знаем, что породило множество противоречащих друг другу гипотез.

Исследование мумий позволяет сделать приблизительную оценку возраста скелета. Это порой может оказаться весьма полезным. К примеру, удалось установить, что Тутанхамон умер в возрасте восемнадцати лет; египетские записи сохранили лишь срок его правления. Исследователи неиндентифированного черепа пришли к выводу, что его обладателю было за двадцать. Для Эхнатона, который правил на протяжении семнадцати лет, это слишком мало – он должен был бы наследовать трон примерно в десять лет, стать отцом своего первого ребенка в четырнадцать и осуществить свою поразительную интеллектуальную революцию еще до достижения двадцати лет. Все это возможно, но верится с трудом. И потому появились предположения, что Эхнатон, возможно, страдал патологией, оказавшей воздействие на кости, и по этой причине анатомы, определявшие возраст по костям, сочли кости на 10–20 лет моложе, чем они были на самом деле.

Эхнатон действительно мог страдать от какой-то болезни; его статуэтки и изображения свидетельствуют, что он не был здоровым человеком. Однако художественные изображения в Египте не слишком надежный источник для суждения о внешнем виде человека, и по ним не следует проводить медицинскую диагностику. Лично я считаю, что скелет принадлежал Сменхкара, но у меня нет теоретической жилки, чтобы это доказать. Я подозреваю, что Тутанхамон и Сменхкара были братьями и сыновьями Эхнатона; для меня нет особой разницы, принадлежал ли упомянутый череп брату Тутанхамона или его отцу, поскольку в обоих случаях сходство легко объясняется родственными отношениями. Любой, занимающийся исследованиями в области египтологии, вынужден постоянно строить догадки. Когда анатом получает разрешение исследовать сомнительный череп, это поражает нас в самое сердце, поскольку лишает радости фантазий, особенно если мы называем их «теориями» и вступаем ради них в увлекательный спор с другими археологами.

Изучение мумий предоставляет археологам и другие возможности. По мумии порой можно определить, какой именно была смерть, какие болезни преобладали, каким образом лечили больного, какими были прически и косметика, не говоря уж об имеющем очень важное значение вопросе о погребальном культе.

Перед тем как я завершу рассказ о египетских мумиях – некоторым читателям он может показаться затянутым, – я хотела бы затронуть еще один вопрос. Это – вопрос об обыкновенном человеческом интересе. То, что сейчас представляет собой мумия, когда-то было человеком. Трудно, глядя на обезображенную плоть, не задаться вопросом – как этот человек выглядел при жизни? Как он жил – и как он умер?

Довольно долго на эти вопросы ответ было дать невозможно. У мумий отсутствуют внутренности, многие сильно повреждены временем или грабителями гробниц. Тем не менее по некоторым из мумий можно делать кое-какие выводы. Тело умершей при родах царицы, похороненной вместе с маленьким тельцем малыша, трогает, несмотря на то что эта трагическая история произошла два тысячелетия назад. Две маленькие мумии недоношенных детей, найденные в гробнице Тутанхамона, свидетельствует не только об ударе для их отца, но и о закате династии. Сделанное недавно предположение, что эти утробные плоды имеют какое-то ритуальное значение, крайне неубедительно.

Человек, читающий книгу Смита и Доусона или какую-то другую работу о мумиях, если он любит детективные истории, будет разочарован – насильственные смерти в Египте были не часты. К редким исключениям относится просто ужасная мумия фараона Секененра, который был с крайней жестокостью убит во время войны за независимость, когда фиванские правители начали оказывать сопротивление завоевателям-гиксосам, на протяжении многих лет правившим Египтом. На его черепе видны раны, нанесенные топором и дубиной, а выражение лица наводит на мысль, что Секененра умирал мучительной смертью. Какой бы ни была смерть фараона – от руки наемных убийц или в бою, она трагична.

В своей классической книге Смит и Доусон приводят еще один пример насильственной смерти; со свойственной хорошим археологам проницательностью они делают попытку – очень достоверную и довольно драматическую – объяснить этот случай. Мумия, которую они исследовали, принадлежала девушке приблизительно шестнадцати лет. Из ее тела не были извлечены внутренности, так что врачи могли сделать вывод, что девушка находилась на шестом месяце беременности. Возможной причиной смерти был проломленный череп; в момент смерти были также сломаны обе руки. Проводя параллели с нашим временем, Смит предположил, что девушка была не замужем и что, когда ее положение обнаружили, родственники решили стереть пятно позора со своей семьи. Девушка подняла руки, защищаясь от ударов, и кисти ее рук были сломаны, но ее продолжали бить, пока не убили. Эта история довольно убедительна, однако справедливость требует признать, что у нас нет никаких оснований полагать, что египтяне были столь же глупыми и злобными, какими иногда проявляют себя в подобных ситуациях современные цивилизованные люди.

Однако самое большое число вопросов вызывает мумия, принадлежность которой до сих пор не определена. Она была найдена в 1872 году, когда какой-то удачливый крестьянин натолкнулся на тайный склад грабителей гробниц. В пещере около Фив лежали тела царей и цариц Египта, извлеченные из разграбленных гробниц и тайно перезахороненные правителями Двадцать первой династии. Однако этот тайник был обнаружен грабителями – и на протяжении многих поколений, передавая секрет по наследству, они понемногу торговали ценностями из тайника. Однако в конце концов они были схвачены детективом, нанятым Отделом древностей, возглавлявшимся в то время Гастоном Масперо. Тайник вскрыли, и царские мумии были перенесены в Каирский музей, где их внимательно изучили специалисты.

Среди мумий была одна, которую Масперо поначалу проигнорировал. Заключенная в простой белый гроб, без имени или надписи, она, казалось, совершенно не заслуживала внимания, если не считать того странного факта, что она была зашита в шкуру белого барана, что для мумий совершенно нехарактерно. После извлечения из тайника, в связи с изменением температуры и влажности воздуха, мумия начала стремительно разрушаться, и этим заслужила внимание Масперо. Он решил, что ее следует изучить как можно скорее. Поначалу во всем, что он обнаружил, не было ничего необычного – под овечьей шкурой мумия была забинтована так, как это было свойственно времени Восемнадцатой династии. Однако дальше начались странности. Как оказалось, у тела молодого мужчины, приблизительно пяти футов десяти дюймов ростом, внутренности не извлекали, тело лишь обложили сухим натроном и старательно разровняли соль по всей поверхности. Всех, кто присутствовал при снятии бинтов, поразило лицо мумии: по словам Масперо, он и врач единодушно пришли к заключению, что смерть стала результатом отравления ядом, вызвавшим сильные конвульсии. Масперо даже сделал предположение, что бинтование началось еще до того, как жизнь окончательно покинула тело.

Трудно сказать, верны ли предположения Масперо и помогавшего ему врача, доктора Фуке. По одному лицу сделать заключение невозможно – многие болезни вызывают сильнейшие конвульсии, и если этого человека и отравили, это мог быть яд от укуса змеи. Однако даже по фотографии мумии понятно, почему Масперо и доктор Фуке, освободив это лицо от бинтов, испытали чувство ужаса (я не воспроизвожу эту фотографию в данной книге). Оно действительно леденит кровь, вызывая не только страх, но и жалость. Временами обнаруживались мумии, у которых на лице не было выражения безмятежного покоя, к ним в первую очередь можно отнести описанную выше мумию Секененра, но ни одна мумия не рождает столь многообразные эмоции, как та, что принадлежит этому неизвестному молодому человеку. Различные детали – простой гроб без надписей, непонятное использование для обертывания мумии бараньей шкуры, пропуск бальзамировщиками операции удаления внутренностей – все это делает загадку еще более таинственной. У нас нет никаких дополнительных свидетельств, и мы не можем даже предположить, кем был этот человек. Скорее всего, он был лицом царской крови – иначе бы его не поместили в тайник. Пренебрежительное отношение к его бальзамированию вынуждает думать, что он, возможно, совершил какое-то преступление.

Среди мумий, относящихся ко времени Восемнадцатой династии, отсутствует одна весьма важная. Притом что мумии наиболее известных фараонов сохранились, мумии Эхнатона недостает (если только описанный выше скелет не принадлежит ему). Я хотела бы думать, что исключительно необычная мумия, о которой шла речь выше, принадлежит этому самому необычному из египетских царей. Хотя такой финал мог стать ярким концом саги о временах Амарны, некоторые факты заставляют нас усомниться в подобной идентификации. Тело принадлежит слишком молодому человеку – согласно Эллиоту Смиту, двадцати семи или двадцати восьми лет от роду. По утверждениям некоторых специалистов, техника бинтования относится скорее к началу Восемнадцатой династии, чем к концу. К тому же внешний вид мумии имеет мало общего с тем, каким представляли Эхнатона в статуэтках. Для меня это не аргумент, но есть и другие доводы. Самый важный из них – то, что негативное отношение к Эхнатону появилось только через несколько лет после его смерти. Даже если кто-нибудь из врагов, которых у Эхнатона было немало, сумел с ним покончить, его зять, Тутанхамон, и его дочь, царица Египта, должны были проследить, чтобы Эхнатона похоронили со всеми необходимыми почестями. Видимо, мумия царя-еретика по каким-то причинам до нас просто не дошла; что касается странной мумии в тайнике, то она скорее всего принадлежит одному из царевичей начала Восемнадцатой династии – его судьбу не способен был бы узнать и сам Шерлок Холмс.

Для того чтобы гарантировать воскресение в загробном мире, требовалось физическое сходство мумии с усопшим. Даже если бы мы не знали об этом принципе, можно было легко прийти к такому заключению по тому, с какой тщательностью изготовители мумий стремились воспроизвести внешний вид умершего. Сейчас это может показаться просто курьезным, однако, глядя на искаженные временем, но различимые черты, мы словно бы заглядываем в предысторию наших, американских погребальных традиций. Хотя бальзамирование сохранилось вплоть до завоевания Египта мусульманами, некоторые из ранних приверженцев учения Христа считали бальзамирование не соответствующим христианскому вероучению. Американские христиане, предпринимающие меры для сохранения тел умерших, похоже, об этом забывают. А между тем святой Антоний, отпрыск богатой египетской семьи, перед смертью обращался к своим последователям со следующими словами:

«…Не разрешайте никому забирать мое тело и перевозить его в Египет, чтобы там, согласно местному обычаю, меня не забальзамировали и не положили в своих домах; этого нужно избежать, чтобы я пришел в пустыню… Тогда выройте могилу… и спрячьте мое тело под землей… до Воскресения мертвых, когда я получу свое тело нетронутым».

Стол подношений

Египтяне должны были позаботиться не только о мумии, но и о месте погребения. Гробницы выполняли те же функции, что и мумии, – защищали тело. Как в области мумифицирования, так и в строительстве гробниц именно египтяне достигли самых впечатляющих результатов. В мире не существует гробницы более грандиозной, чем Большая пирамида. Также ни в одном из государств мира его правители не оставляли в гробнице столько богатств, как фараоны.

Самые ранние могилы египтян представляли собой, как и у прочих примитивных народов того времени, обыкновенные ямы в земле. Тела, бальзамировавшиеся только под влиянием сухого ветра и горячего песка, лежали на боку с поджатыми коленями и сложенными перед лицом руками, словно смерть заставала человека во сне. Со временем ямы стали копать более тщательно, делая углы прямыми и выстилая стены кирпичом, досками и коврами. Над могильной ямой насыпали невысокий холм.

Конструкция мастабы Ничед

Из книги У.Б. Эмери «Архаический Египет»

Эти элементы – яму и холм – можно видеть и в конструкции гробниц более позднего времени. Археологи называют яму субструктурой; суперструктурой же является та часть гробницы, которая располагается над землей. В самом начале династического периода и суперструктура и субструктура видоизменились, создав поразительно сложные и красивые гробницы, тем более удивительные, если вспомнить, что от простых ям их отделяло совсем немного времени. Подземную субструктуру делали из кирпичей, она имела несколько помещений; в центральном, самом большом помещении находилось тело умершего. Остальные комнаты предназначались для хранения нужных умершему в загробном мире предметов. Во времена Второй династии субструктура стала имитировать дом и включала в себя ванную и туалет.

Вид сверху и реконструкция внешнего вида мастабы времен Древнего царства

Суперструктура практически не менялась на протяжении всей египетской истории. Она представляла собой усеченную пирамиду с очень небольшим наклоном стен; такая пирамида носила название «мастаба». Самые первые мастабы, иногда достигавшие размеров 180 на 90 футов, строили из кирпича; в стенах часто делали ниши по всему периметру. Позднее стали делать только одну нишу, которая преобразовалась в дальнейшем в погребальную камеру.

Вплоть до Третьей династии не замечено никаких внешних различий между царскими гробницами и гробницами высокопоставленных вельмож – пока Джосер и его блистательный архитектор Имхотеп не воздвигли царскую гробницу в виде пирамиды. Самые первые пирамиды были ступенчатыми, позднее ступени стали заполняться, сглаживая стороны.

Появлению пирамидообразных гробниц мы обязаны гению Имхотепа, но для широкого распространения именно этой формы, возможно, существовали еще и теологические основания. Одна из наиболее правдоподобных гипотез утверждает, что как ступенчатые, так и гладкие пирамиды символизировали восхождение в обитель Ра, куда и надеялся вознестись фараон. Тексты пирамид упоминают о лестницах и ступенях, используемых для восхождения; ступенчатая пирамида и в самом деле похожа на иероглифический знак, обозначающий лестницу. Что касается более поздних, гладких пирамид, то существует одно весьма остроумное объяснение их появления: скаты пирамид следует сравнить с косыми лучами солнца – согласно Текстам пирамид, по солнечному лучу можно подняться к звездным областям. В пасмурные дни в Гизе проникающие сквозь облака солнечные лучи порой образуют нечто вроде сверкающей прозрачной пирамиды – с теми же самыми углами наклона, какие можно видеть у пирамид Гизы.

Пирамиды были лишь частью царского погребального комплекса, который также включал в себя два храма: один – у пирамиды, другой – на границе возделываемых земель. Храмы соединялись мощеной дорожкой. Часто рядом с царскими пирамидами строили небольшие пирамиды для царских жен: для огромных кораблей у основания пирамид рыли ямы, стены которых обкладывали камнем. В 1954 году египетский археолог Камель аль-Маллах нашел один такой корабль в почти неповрежденном виде; корабль был частично разобран, но дерево, из которого он был сделан, прекрасно сохранилось. Подобные суда назывались солнечными ладьями, но вполне вероятно, что они имели и какое-то другое значение. Духу покойного требовалось средство передвижения по воде, поскольку в стране вечности было много рек и озер. Эмери обнаружил подобные захоронения рядом с мастабами Первой династии, так что корабли были связаны не только с пирамидами. Субструктура пирамид времен Древнего царства была довольно простой. Как и у Большой пирамиды, в нее входила шахта, уходящая вниз, к погребальной камере. Пирамиды Пятой и Шестой династий имели подобную планировку, но отличались размерами и техникой строительства. Пирамиды более позднего времени выглядят дешевыми подделками – их сооружали из камней и булыжников и облицовывали известняком. Когда облицовку забирал кто-нибудь для своих хозяйственных нужд – наибольшее усердие в этом проявляли фараоны, – лишенные опоры камни рассыпались, превращаясь в беспорядочную груду. Однако пирамиды Шестой династии и самого конца Пятой примечательны одной деталью – знаменитыми надписями на стенах погребальных камер. Эти надписи получили название Текстов пирамид.

Что касается гробниц не для царских особ, то во времена Древнего царства знать чаще всего строила мастабы. Один фараон Четвертой династии также выстроил себе гробницу именно такой формы. Высказывались предположения, что в этот период произошел отказ от солнечной религии, одним из символов которой были пирамиды, но, конечно, у нас нет достаточных свидетельств, подтверждающих или опровергающих эту гипотезу. В районе Гизы фараоны строили мастабы для своих родственников и друзей – они стоят, словно город мертвых, аккуратными рядами, отделенные одна от другой улицами. Эти частные гробницы возводили из камней; у них простая планировка: ровные стены, субструктура представляет собой шахту, ведущую вниз, в погребальную камеру.

Святилище служило тем же целям, что и храм у царской пирамиды. Оно было неотъемлемой частью погребального культа. Если погребальная камера укрывала тело, то святилище служило местопребыванием души. На дальнем конце маленькой комнаты находилась «ложная дверь». Эта дверь имела П-образное обрамление, но была заложена твердым камнем. Изображавшая усопшего фигура на двери – резная или нарисованная – символизировала переход души в мир живых.

Умершего физически представляла полноразмерная статуя из камня или дерева, ярко раскрашенная. Статуя стояла в небольшой комнатке, называемой «сердаб». Сердаб находился в суперструктуре и был полностью отгорожен от внешнего мира, за исключением небольшого, расположенного высоко в стене отверстия, через которое статуя могла «видеть». Самые знаменитые статуи Древнего царства были извлечены именно из сердабов. В некоторых гробницах Гизы полноразмерные статуи были заменены «запасной головой».

Именно в Гизе впервые появляется новый тип гробницы, который впоследствии получит такое же распространение, что и мастабы, – «высеченная в скале» гробница. В каком-то смысле, конечно, все гробницы были высечены в скале. Но настоящие «высеченные в скале» гробницы не имели суперструктуры и представляли собой комнату или ряд комнат, выбитых в скальной породе. Египетские фараоны обнаружили, что такие гробницы имеют одно серьезное преимущество – они не были так заметны. Похоже на то, что уже во времена Четвертой династии, когда царь Хуфу похоронил свою мать в глубокой, никак внешне не отмеченной шахте близ мощеной дорожки к своей пирамиде, он уже понимал необходимость хранить место погребения в тайне. Считают, что у его матери была и гробница, но Хуфу счел разумным совершить перезахоронение. Тайная гробница действительно была обнаружена в полной сохранности лишь через сорок столетий, однако удивительно, что, желая спрятать свою мать, себе Хуфу воздвиг монумент, который виден за много миль. Прошло почти тысячелетие, прежде чем египетские цари усвоили печальную истину: при строительстве гробниц скрытность полезнее пышности. Однако и первые частные высеченные в скале гробницы иногда имели сверху портики и святилища и были обнесены стенами. Все это служило прекрасным указанием для грабителей, которых было немало.

Гробницы Пятой и Шестой династий относятся к числу самых красивых, когда-либо найденных в Египте. Они представляют собой довольно замысловатые сооружения со стенами, покрытыми изящными раскрашенными неглубокими барельефами. Эти барельефы доставляют не только эстетическое наслаждение – они дают бесценную информацию о жизни в Египте, поскольку изображают различные виды деятельности, которой занимался состоятельный человек того времени.

Во время Первого промежуточного периода страна разделилась на большое число независимых государств. По мере ослабления царской власти приходило в упадок и строительство пирамид, которое в конечном счете практически прекратилось. Гробницы местных вождей, или номархов, напротив, становились все более изысканными – к числу самых красивых относится выбитая в скале гробница в Бени-Хасане, имеющая красивые портики с колоннами. Барельефы этой и других гробниц данного периода дают нам удивительно живые сцены повседневной жизни египтян – играющие дети, танцоры, удивительные, написанные яркими красками животные. Все же техника живописи и барельефов выглядит грубоватой по сравнению с тонкими, отвечающими изощренному вкусу барельефами Древнего царства.

Когда энергичные правители Фив из Одиннадцатой династии приступили к воссоединению страны, появился новый стиль царских гробниц. На равнине на западном берегу Нила близ Фив был вскрыт огромный огражденный двор, называвшийся «сафф». Двор упирался в скалы. Гробницы высекались в скальной породе, во дворе строились небольшие пирамиды из кирпича. Именно в подобной гробнице времен Одиннадцатой династии Масперо нашел стелу фараона Интефа, на которой были высечены клички царских собак – Кухонный Горшок, Черный, Газель и другие.

В наши дни от сооружений, что стояли у скал, не осталось ничего – можно различить лишь сильно разрушенный фундамент одной из величайших гробниц времен Одиннадцатой династии, воздвигнутой величайшим из ее царей – Ментухотепом Небхепетра, человеком, завершившим воссоединение Египта и ставшим первым за многие годы единоличным правителем страны. Когда храм этого фараона стоял во всем великолепии, он, вероятно, был самым красивым зданием в Фивах. Огромный двор, засаженный фиговыми деревьями и колышущимися на ветру зелеными тамарисками, имел с одной стороны уклон, ведущий к монументальному, обставленному колоннами портику. На вершине портика располагался еще один ряд колонн, окружающий со всех сторон устремленную к небесам пирамиду. Царская гробница находилась под храмом. За пирамидой раскинулся еще один двор, где стояло окруженное колоннами сооружение, служившее для отправления погребального культа.

Некоторых своих жен Ментухотеп похоронил около своего храма, чтобы они могли сопровождать его в «Страну на западе». Среди этих храмов была и ставшая позднее местом паломничества туристов гробница царицы Неферу. В пределах царского храма нашли вечное успокоение еще шесть женщин. Одна из гробниц повествует о каком-то трагическом случае – в гробу, предназначенном по своим размерам для взрослого человека, лежит тело маленькой девочки пятилетнего возраста, с бусами на груди, которые египтянки носили при жизни. Ее имя было Майет – «Котенок».

Во времена Двенадцатой династии гробницами для царей по-прежнему продолжали служить пирамиды. «Субструктура» в них была перенесена внутрь пирамиды и постоянно усложнялась, превратившись в конечном счете в самый настоящий лабиринт из коридоров и потайных погребальных камер. «Лабиринт», о котором говорится у Страбона и у других греческих путешественников, возможно, представлял собой погребальный храм одной из пирамид Двенадцатой династии. Эти пирамиды занимали больший по площади район, чем храм в Карнаке, но от этих пирамид остались лишь груды камня. Частично пирамиды Среднего царства строили из камней, заимствованных из царских гробниц более раннего времени. Кроме того, что это было непочтительно по отношению к богам, это было еще и нарушением этических норм египтян; но цари Двенадцатой династии в своих действиях исходили только из того, что считали для себя выгодным. Более поздние поколения относились к этим пирамидам точно так же, и к нашему времени от гробниц осталось совсем немного – и совершенно ничего, говорящего о людях, которые их построили.

Что касается вельмож, то их гробницы во времена Среднего царства и Первого промежуточного периода делались как в виде мастаб, так и высекались в скальной породе. Во времена Второго промежуточного периода страна вновь впала в состояние политической анархии, чему, возможно, способствовали таинственные захватчики из Азии, которых мы называем гиксосами. Этот народ, чье происхождение до сих пор неизвестно, перенял египетские обычаи, в том числе и погребальные. Мы можем только пожалеть об их переимчивости: если бы мы располагали гробницами гиксосов, созданными согласно их собственным традициям, мы бы сейчас знали больше об этом загадочном народе.

Вновь объединившие страну фиванские цари основали Восемнадцатую династию, знаменовавшую собой начало Нового царства. Восемнадцатая династии внесла серьезные изменения в формы погребений. Казалось, цари наконец усвоили урок, который им следовало понять многими столетиями раньше. Такой понятливости способствовала дерзость грабителей, вызванная упадком царской власти. Фараоны поняли, что массивные сооружения не способны выполнить возлагаемую на них задачу – защитить тело царя. И фараоны решили ограничиться скромными захоронениями, без золота и богатых украшений, способных ввести в искушение бедняков. Однако царственное величие и человеческая гордыня все же давали о себе знать, и потому роскошные гробницы продолжали строить – но спрятанными от посторонних глаз. Входы в такие гробницы располагались к западу от Фив и были надежно скрыты, не имея над собой ни храма, ни какого-либо другого сооружения. Если раньше храмы строили рядом с пирамидами, то начиная с Восемнадцатой династии, чтобы скрыть вход в гробницу, их стали строить в ряд один за другим, далеко от так называемой Долины Царей, на границе возделываемых земель на западном берегу Нила.

План гробницы Сети I

Сами гробницы сохранили во многом прежний вид, за исключением второстепенных деталей. Это были высеченные в скальной породе комнаты, коридоры и лестницы. Многие из них, расположенные в отдаленной долине на противоположном берегу от современного Луксора, в наши дни доступны посетителям. Возможно, самое большое впечатление производит гробница Сети, первого фараона Девятнадцатой династии. Гробница тянется на 330 футов и расписана сценами, на которых фараона приветствуют боги – или оказывают ему свое покровительство.

В некоторые гробницы проникнуть легко; но некоторые, как, к примеру, гробница Тутмоса III, расположены очень высоко. В эту гробницу строители поднимались по деревянной лестнице, которая потом была разрушена. Самое знаменитое из погребений долины, разумеется гробница Тутанхамона. Она не так велика, как гробницы многих других фараонов, и, по всей видимости, ее делали наспех или просто позаимствовали у другого владельца, когда фараон скончался в совсем юном возрасте – восемнадцати лет.

В наши дни эти голые, без малейшего признака растительности, скалы буквально испещрены черными провалами входов в гробницы. В древности входы были запечатаны, а Долина Царей строго охранялась. Неровная поверхность скалы не давала и намека на то, какие богатства за ней хранятся, – тем не менее об этих богатствах в Египте знали многие. Невозможно построить гробницу, не привлекая к строительству сотни каменотесов, художников и каменщиков; вопреки описаниям романистов, после сооружения пирамид ее создателей не умерщвляли. И потому даже тщательно укрытые гробницы подвергались разграблению – возможно, теми же самыми рабочими, которые их строили. Только одна гробница сохранила до наших дней свое содержимое, но грабители побывали и в ней. В гробнице Тутанхамона есть свидетельства о по меньшей мере двух успешных «визитах» грабителей, которым удалось унести кое-что с собой. От полного разграбления гробницу спасло то, что позднее над ней были построены лачуги строителей еще одной царской усыпальницы, благодаря чему местоположение могилы Тутанхамона забыто.

Гробницы в Дейр-эль-Медине

Каждый фараон, строивший гробницу в Долине Царей, воздвигал храм у реки. Большинство этих храмов до наших дней не сохранилось. Все, что осталось от огромного храма Аменхотепа III, – это гигантские и сильно разрушенные колоссы Мемнона, когда-то охранявшие ворота с пилонами; все остальное исчезло. Как и маленькие святилища в гробницах вельмож, погребальные храмы царей служили культу мертвых и были столь же необходимы для воскресения человека, как и гробница. Именно здесь делали подношения, которые питали душу усопшего в загробном мире. Погребальные храмы царя могли также служить в качестве домов самим богам. В погребальном храме царицы Хатшепсут находились также места поклонения Амону, Анубису и Хатхор.

Храм Хатшепсут представляет собой настоящее произведение искусства; многие считают его самым красивым из всех египетских храмов. Как и многие выдающиеся художественные творения, храм очень своеобразен. Своим внешним обликом он скорее напоминает храм-гробницу царя Ментухотепа из Одиннадцатой династии – террасы, окруженные колоннами, несколькими уровнями поднимаются вверх по склону скалы. Храм Рамсеса III имеет более привычный внешний вид. Этот храм, называемый сейчас «Мединет Абу», имеет лишь элементы, которые мы уже описывали как стандартные для храмов: пилон, окружающие храм стены, двор с колоннами, святилище.

После Двенадцатой династии царский некрополь переместился из Фив в расположенный в Дельте Танис. Царские гробницы здесь находились в окрестностях храма; но они очень сильно уступают величественным гробницам, вырубленным в скалах.

Суперструктура гробницы Педаменопета

Еще до того, как фараоны отказались от сооружения пирамид, их, как и прочие элементы царского погребального культа, стали перенимать простолюдины. Некоторые небольшие мастабы времен Среднего царства в Абидосе увенчаны небольшими кирпичными пирамидами. Над усыпальницами в Дейр-эль-Медине, городке рабочих времен Нового царства, также установлены небольшие пирамиды. Как гробницы-мастабы, так и вырезанные в скалах гробницы Нового царства были очень искусно отделаны, имели дворы и крытые галереи, часто красиво расписанные. В конце Нового царства гробницы фиванских вельмож стали весьма претенциозными – усыпальница некоего Педаменопета, изображенная на рисунке, по сути, миниатюрный храм из кирпича. Расположенная под этим храмом субструктура содержала двор, множество комнат и длинные коридоры. Во времена Шестой династии храмы стали приобретать довольно любопытный вид. Восхищение людей того времени древними чудесами своей страны было так велико, что они копировали не только изображения на стенах гробниц, но и сами гробницы Древнего и Среднего царства. Иногда это делалось столь искусно, что сейчас уже трудно сказать, где мы имеем дело с копией, а где – с оригиналом.

Одно тянет за собой другое. По мере того как гробницы становились все более изысканными, гробы и прочие принадлежности гробниц тоже видоизменялись, становясь, однако, все хуже и хуже.

Наиболее важный предмет в усыпальнице гроб. Древнейшие гробы представляли собой простые деревянные ящики, достаточно широкие, чтобы в них поместилось тело в общепринятом тогда согнутом положении. Когда тело стали класть выпрямленным, гробы удлинились; ко времени Среднего царства гроб сделался довольно сложным в производстве предметом, с картинами и надписями как на наружных, так и на внутренних стенках. Гробы из Гераклеополиса, относящиеся к концу Первого промежуточного периода, требовали большого мастерства при изготовлении. На гробах неизменно присутствовала изображенная на одной стенке пара глаз – с правой стороны от головы, на уровне глаз покойника. Надписи гробов, так и названные – довольно логично – Текстами гробов и опубликованные в наше время, занимают шесть толстых томов. Писали на гробах, само собой, лишь то, что особенно понравилось бы усопшему. В конечном счете Тексты гробов восходят к Текстам пирамид времен Древнего Царства, хотя кое-что у них исчезло, а кое-что было добавлено.

Саркофаг Хатшепсут

Во время Второго промежуточного периода появилась мода на гробы – и среди царственных особ, и среди простолюдинов, – которые в наши дни принято считать типично египетскими. Эти гробы имеют очертания человеческого тела. И для мужчин, и для женщин, и для фараонов, и для скромных писцов-скриб форма была одна, изображая запеленутую мумию с полотняной повязкой на голове. Самые первые подобные гробы относились к так называемому типу «риши», это слово означает «с перьями» и довольно точно описывает украшение, которое напоминало крылья, распростертые над телом, словно защищая его. Скоро тип «риши» исчез; его заменили гробы с содержащими надписи полосками, а также рядами миниатюрных сцен или фигурок богов. Такие гробы существовали довольно долго, но и тип «риши» все же иногда встречался. К примеру, именно так сделан гроб Тутанхамона. Размах широких крыльев охраняющей покойного богини красноречиво свидетельствует о желании, чтобы об умершем позаботились после его смерти.

Мы бы знали сейчас совсем немного о содержимом гробниц, если бы не удивительнейшее открытие лорда Карнарвона и Говарда Картера, обнаруживших гробницу Тутанхамона. Благодаря этой находке мы знаем, что во времена Тутанхамона мумию клали не в один, а в три гроба. Хотя эти гробы изготавливали из дерева, внешние гробы Тутанхамона представляют собой чудо ювелирного искусства: облицованные листовым золотом, они богато инкрустированы. Внутренний гроб надо видеть своими глазами, чтобы в его существование поверить – он сделан из 2448 фунтов чистого золота. И подобный невероятный гроб, как мы можем судить по более поздним царским захоронениям в Танисе, не был уникальным. Хотя в его время царская власть сильно ослабела, Псоусеннес, малозначительный фараон Двадцать первой династии, все же обладал достаточным состоянием, чтобы ему изготовили гроб из сплошного серебра. Оценивая содержимое гробницы Тутанхамона, мы должны помнить, что он был не слишком заметным правителем и, возможно, не очень популярным. К тому же Тутанхамон не только скончался в молодом возрасте, но и жил в те времена, когда доходы от владений в Азии были небольшими. Временами я мечтаю о невозможном – о том, чтобы была найдена неограбленной гробница такого фараона, как Аменхотеп III, в распоряжении у которого было не меньше тридцати лет, чтобы приготовить все необходимые для загробного мира принадлежности. Вряд ли подобное может случиться, кроме как в мечтах – гробница Аменхотепа Великолепного ограблена и пуста, как и гробницы других самых могущественных повелителей Египта.

Гробница Тутанхамона демонстрирует не только неслыханную роскошь, с которой хоронили фараонов, но и то, что погребения напоминали «китайский ящик», то есть представляли собой гробы, вставленные один в другой, а затем помещенные в саркофаг. Саркофаг следует отличать от гроба – его делали из камня, часто из удивительного камня – из кварцита, долерита или гранита. Для того чтобы вместить три гроба и тело, саркофаги должны были иметь соответствующий размер. Они были многотонными, столь тяжелыми, что даже фиванские грабители, вполне заслужившие звание «святых покровителей грабительского ремесла», не могли их похитить. У меня нет сомнения, что, если бы грабители могли сдвинуть саркофаг с места, они бы его унесли – как все прочее. Именно вес саркофагов объясняет, почему они сохранились до наших дней, тогда как и гробы, и мумии, которые в них лежали, давно исчезли.

Редкие простолюдины могли позволить себе саркофаг. Обычно они довольствовались лишь гробом, причем только одним. Царские саркофаги имеют большую историю, их изготовляли еще во времена Третьей династии. Самые ранние саркофаги представляли собой ничем не украшенные ящики из камня с отдельной массивной крышкой. Во времена Третьей династии встречается единственное исключение: вместо крышки на одном конце саркофага находится выдвижная панель. Ко времени Нового царства на саркофагах появляются колонки надписей и барельефные изображения охраняющих усопшего богов.

Итак, при погребении мумию Тутанхамона клали в три гроба и саркофаг. Но и это не все. Саркофаг закрывали еще три футляра, вложенные один в другой. Изготовленные из позолоченного дерева, они несли на себе магические тексты, которые раньше вырезали на стенах пирамид, а позднее стали оставлять в гробницах написанными на свитках папируса.

Три гроба, саркофаг и три футляра – семь слоев физической защиты. Не считая самих стен гробницы. Однако физическая защита была лишь одной, и не самой важной частью погребального культа. Большая часть находящихся в гробнице предметов имела другое назначение.

Если в древнейшие времена гробницы представляли собой углубление в земле для мертвого тела, то со временем ее стены с рисунками и надписями стали хранительницами тех предметов, которыми покойного снабжали для путешествия в загробный мир. Гроб также служил двум целям – он был местопребыванием тела и нес на себе магические тексты. Имеющий человекоподобную форму гроб сам по себе был подобием бога Осириса, с которым идентифицировали умершего в надежде, что после смерти его ждет столь же блистательное возрождение, какое пережил этот бог. Статуэтки крылатых богинь на гробе и саркофаге символизировали божественную защиту.

Однако гроб, гробница и саркофаг были только частью необходимых для бессмертия приготовлений. Душу требовалось извлечь из темницы мертвого тела.

Возможно, процесс извлечения начинался еще с бальзамирования, но в наши дни мы имеем весьма смутные представления о ритуалах, сопровождающих процесс мумифицирования. Церемония оживления была частью погребальной службы. Мы можем воспроизвести происходящее после того, как мумию возвращали горюющей семье.

В день похорон к гробнице направлялась длинная процессия. Впереди шли волы, тянувшие сани, на которых находилась открытая рака с мумией. Друзья и родные умершего держались рукой за веревки, а в голове и в ногах покойника шли за похоронными дрогами главные из присутствующих на похоронах женщин – жена и дочь или жена и мать. Их сопровождали жрецы. Прочие участники похоронной процессии шествовали позади, и все они, как мужчины, так и женщины, всячески выражали свою скорбь. Женщины, как и следовало ожидать, менее сдержанно – разрывая на себе одежды, посыпая растрепанные волосы пылью и громко причитая. Если в семье недоставало женщин, чтобы в достаточной мере выразить скорбь, или если родственники хотели сделать картину скорби более впечатляющей, нанимали профессиональных плакальщиц. Естественно, они рыдали громче и горестней, чем родственницы, и на рельефах плакальщицы изображались с потоками слез, симметрично стекающими к земле. На одной красочной картине среди этих профессионалок нарисована маленькая девочка; похоже, что у нее были большие способности к своему ремеслу. Глядя на нее, я невольно вспоминала о бедном маленьком Оливере Твисте, который был таким чудесным мьютом[27], особенно на детских похоронах.

За плакальщицами шли слуги; они несли еду, мебель, ящики с одеждой и прочее. Еще одни маленькие салазки везли в ящике-канопе четыре кувшина с внутренностями умершего.

Погребальная церемония как бы инсценировала миф об Осирисе и отождествляла усопшего с этим богом. Самому гробу придавали форму тела Осириса. Две женщины в погребальной процессии олицетворяли Исиду и Нефтиду, оплакивающих своего мужа и брата. Однако в погребальной церемонии были элементы, которые не соответствовали культу Осириса и которые остаются неясными для нас и до сего дня.

Один из таких элементов представляла странная фигура, называвшаяся текену. На некоторых изображениях она являет собой неясный контур на салазках, которые тянут два человека. Другие изображения показывают «текену» более отчетливо – это человек, облаченный в накидку из ткани или кожи и сидящий в позе эмбриона.

Какую роль играл в погребальных церемониях этот странный персонаж, мы точно не знаем. Некоторые ученые видят в его позе символ повторного рождения человека для жизни вечной. Другие видят в текену пережиток доисторической древней традиции человеческого жертвоприношения – пролития чьей-то крови, дабы дать силу лишенному ее покойнику. Мы не можем сказать, какая из этих теорий верна. Текену встречаются на изображениях в течение короткого срока. На памятниках Древнего царства их нет, но тогда и не существовало определенного обряда похорон. Приходится признать, что фигура текену остается для нас загадкой и принадлежит к тем тайнам, которые так любят оккультисты.

Текену

Когда погребальная процессия поднималась на пустынное плато и подходила к гробнице, ее встречала группа танцоров «муу», роль которых нам также неясна. Для этих танцоров были характерны довольно специфические короны из тростника, формой напоминавшие Белую корону фараона Верхнего Египта. Существует несколько предположений о происхождении функции танцоров и предназначении их танцев, однако ни одно из них не звучит достаточно убедительно. Танцоры исполняли неистовый, быстрый танец, напоминающий шотландскую пляску с прищелкиванием пальцами.

После танца мумию поднимали с салазок и, перенеся к двери гробницы, устанавливали в стоячем положении. После этого начиналась церемония «открытия рта». Ее проводил жрец «сем», или «сетем», в мантии из шкуры леопарда и с наголо обритой головой. Прежде всего мумию обрызгивали водой и окуривали ладаном. Затем приносили в жертву различных животных. После этого наступала главная часть церемонии: особыми инструментами прикасались к разным частям тела, что должно было вернуть покойному утраченные чувства. Самым важным при этом был рот – орган, благодаря которому человек может говорить и вкушать пищу. Затем снова окуривали тело ладаном, после чего подавали погребальный обед – умерший теперь, как считалось, обрел силы, чтобы разделить трапезу со своими живыми родственниками и близкими друзьями. Следует заметить, что «открытие рта» могло быть осуществлено как на мумии, так и на статуе; важно было лишь физическое представление операции.

Танцор «муу»

На этом акт повторного рождения считался завершенным. Любой, посетивший гробницу на следующий день после похорон, мог увидеть, что вход в погребальную камеру запечатан, но в маленькое святилище все же можно проникнуть, и там происходит какая-то церемония. В изукрашенном святилище жрец клал ломти свежего хлеба и ставил кувшины с водой на невысокий алтарь. С этого момента каждый день и навечно умершего должны были кормить именно так.

Еду и питье помещали и в гробницу. Бедняку – несколько кувшинов с водой и несколько караваев хлеба; умерший фараон трапезничал роскошно – угощался винами хорошей выдержки и с лучших виноградников, говяжьими окороками и хлебом из пшеничной муки лучшего помола; все это в изобилии имелось в кладовой гробницы. Но поскольку этими запасами покойный мог питаться ограниченное время, требовались регулярные подношения.

Согласно традиции, подношение должен был производить сын усопшего, поскольку именно он был ответствен за все нужды покойного в загробном мире. При этом сын играл роль Гора, приносящего дары Осирису. Некоторые сыновья были благочестивы и сознавали чувство долга. В одной надписи на гробнице египтянин сообщает, что приказал похоронить себя в гробнице отца не потому, что не в состоянии возвести для себя собственную гробницу, а потому, что любит своего отца и хочет быть с ним всегда. Однако египтяне были достаточно мудры, чтобы не рассчитывать на одни лишь сыновние чувства. Именно поэтому они заключали формальный контракт на осуществление подношений.

Контракт заключался со жрецами «ка», такими, как старый Хеканахте, с которым мы уже встречались на страницах нашей книги. Жрецы соглашались заменить сына, если у него не было времени каждое утро совершать путь до гробницы. Довольно рано педантичные египтяне выработали текст посмертного контракта, и некоторые из владельцев гробниц позаботились написать его на стенах гробниц. Язык этих контрактов до смешного сух и официален и не вяжется с концепцией бессмертия. В некоторых контрактах перечисляются не только дни, в которые должны быть сделаны подношения, но и количество караваев и кувшинов, которое следует доставлять. В праздничные дни и дни, посвященные божествам, следовало снабдить дух усопшего дополнительным угощением.

Богатый человек мог для обеспечения своей гробницы подношениями оставить жрецу ка несколько полей с их урожаем; фараон мог оставить служителям своей усыпальницы дюжину городов. Доходы от этих наделов шли не только на подношения, но и на плату жрецу и его семье. Поскольку денежного обращения в Египте времен фараонов не существовало, жалованье выдавалось натурой. Для соотношения стоимости иногда использовали слитки серебра и золота; «дебен» меди можно было обменять на мешок зерна и две льняные простыни; но египтяне редко видели металл и обычно занимались прямым обменом.

Возможно, читатели этой книги, имеющие экономическое образование, захотят подсчитать, во сколько должно было обходиться «питание» обитателей гробниц национальной экономике и сколько оно могло продолжаться. Если бы контракты выполнялись, как в них оговаривалось, «вечно», экономика выдерживала бы это не долго. К счастью для Египта, в нем существовало постоянное перераспределение богатств. Проходило время, члены семьи умирали, и контракт утрачивал силу. Происходили смены династий и конфискации, в ходе которых имущество, которым обеспечивался контракт, переходило в собственность фараона. При этом фараоны поступали не лучше грабителей гробниц, но такое сравнение им вряд ли бы понравилось.

Египтяне достаточно ясно представляли себе истинное положение вещей. Они понимали, что, если за их гробницей будут присматривать на протяжении хотя бы столетия, это уже можно считать удачей. Как же они выходили из положения? Если настоящие караваи хлеба перестанут поступать, вместо них можно использовать магические заменители. Изображенные на картинах гробниц ряды несущих пищу красивых молодых женщин были магическим средством на случай, если жрец ка откажется соблюдать свои обязанности или окажется просто забывчив. Для этой же цели на стенах гробниц, стелах и плитах рисовали столы для подношений. Кроме этого, от нерадивости жрецов мог оградить и написанный на стенах текст. В наши дни этот текст студенты заучивают наизусть; он, возможно, самый известный из всех древнеегипетских текстов. Для своих друзей, не имеющих отношения к египтологии, я читаю его довольно часто, для друзей-египтологов читать его не имеет смысла, потому что они его прекрасно знают.

Этот текст можно перевести примерно следующим образом: «Дар, который дает фараон, Осирису, повелителю Абидоса [или какому-либо другому богу], который дает в виде заклинаний, подношения хлебом и пивом, волами и дичью, гипсом и одеждой и каждой годной и чистой вещью для ка почитаемого [такого-то покойника]».

Этот процесс может показаться чересчур усложненным. Фараон дает плату Осирису или какому-то другому богу, который потом делает подношение ка усопшего. Видимо, поначалу фараон приказывал делать подношения своим умершим фаворитам, потом это превратилось в заклинание и во времена Среднего царства использовалось бедняками, о которых «Повелитель Двух земель» и не ведал. Слова «в виде заклинаний, подношения» очень для нас важны, из них можно сделать вывод, что «дар» был чисто магическим подношением, пищу представляло высеченное в камне слово. Хотя список подношений в разных гробницах различен, в нем неизменно присутствовали основные продукты питания египтян, начиная с самых распространенных «хлеба и пива». В конце списка стояло «и так далее», призванное дополнить то, что было упущено.

Чтобы не допустить голодание души в загробном мире, существовала еще одна уловка на случай, если рисунки и тексты окажутся бесполезными. Эта уловка всегда глубоко меня трогает – своим отчаянием. Некоторые гробницы имели надписи, обращенные к прохожим, любым случайным проходящим мимо гробницы людям:

О ты, кто живет и существует, кто любит жизнь и ненавидит смерть, кто будет проходить мимо этой гробницы: поскольку ты любишь жизнь и ненавидишь смерть, сделай мне подношение, что находится у тебя в руках. Если у тебя нет ничего в руках, скажи следующее: «Тысяча хлебов и пива, волов и гусей, алебастра и полотна – тысяча всех хороших, годных и чистых вещей для почитаемого [такого-то].

Еда, еда, вечно еда; это было самым главным в подношении. Но если можно было сделать подношение едой, можно было дать покойнику и другие вещи – те, которые могли сделать его жизнь в загробном мире более удобной.

Покойному требовались еда, кров и одежда. Гробница давала физическое укрытие; существовало заклинание, используя которое дух мог воздвигнуть себе жилище в раю. Помимо этого, умерший мог воспользоваться теми зданиями, которые были изображены на стенах гробницы. Гробницы Среднего царства и Первого промежуточного периода содержат макеты зданий; некоторые из них представляют собой восхитительные маленькие копии поместий богатых вельмож. Что касается одежды, то мы в полной мере можем судить о ней по богатству гардероба Тутанхамона.

Живые очень любили подарки в виде ароматичных масел, духов и мазей – и потому такие подарки преподносили и мертвым. Любили все это и грабители гробниц, которые иногда захватывали с собой кожаные мешочки, куда можно было переложить содержимое тяжелых горшков с маслом. Снабжали покойника и самыми разными развлечениями – в гробнице охотника оставляли его лук и стрелы, бумеранги и кинжалы. В гробницы женщин ставили искусно сделанные туалетные столики, на такой столик помещали парик или накладку из чужих волос. Мужчин, праздно проводивших время, снабжали досками для игр.

Ушебти

Человеческие жертвоприношения прекратились в Египте еще при первых династиях. Поскольку рабов при погребении хозяина не убивали, египтяне снабжали умершего рабами так же, как и всем прочим, – с помощью магических заклинаний. Во времена Древнего царства настенные росписи со сценами из повседневной жизни включали изображения множества слуг, пекущих хлеб, убирающих урожай, приносящих подношения, причесывающих волосы своей госпоже и танцующих для развлечения хозяев. Во время Первого промежуточного периода, когда получили большую популярность макеты, в гробницах появляются миниатюрные фигурки занятых повседневными делами работников. Позднее получили большое распространение маленькие статуэтки слуг, так называемые «ушебти» или «шавабти». Этих фигурок было так много, что в наши дни их можно увидеть в музеях всего мира. Фигурки делали из самых разных материалов – от дешевого фаянса до позолоченного дерева. Мастерство их изготовления также разное – от самых примитивных, мало напоминающих человека, до изящных маленьких стауэток. Но все фигурки предназначались для одной цели – избавить умершего от всех работ на небесах. Кое-где на фигурках писали текст заклинания, который имел стандартную форму:

О ты, ушебти! Если умерший [такой-то] получит задание выполнить какую-то работу, которую любой человек делает в некрополе, – возделывать поля, орошать землю, доставлять песок с востока на запад, – ты должен сказать: «Я здесь!»

Идея создать такого работника кажется мне превосходной; думаю, эта идея не пришла нам в голову по единственной причине: мы считаем, что в раю никто не работает.

Большая часть оставленных в гробнице предметов предназначалась для их использования в загробном мире. Предпринимались попытки определить для каждого предмета его символическое значение – оружие символизирует сражение с врагами Ра, игровая доска обозначает борьбу между силами добра и силами зла и так далее. Конечно, если мы постараемся, то можем найти некое глубокое значение почти для каждого предмета; я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь объяснил символику косметического ящичка, но я думаю, что и это можно сделать. Даже маленькие женские фигурки, расположенные так, чтобы подчеркнуть лобковую область, кое-кем были объявлены «богинями плодородия» или даже, более высокопарно, «статуэтками, рождающими женский принцип», то есть символизирующими повторное рождение умершего, рождение им самого себя!

Подобного рода толкования больше свидетельствуют о богатой фантазии самих толкователей, чем о теоретических представлениях египтян. Похоже, что обыкновение искать повсюду символы плодородия перекочевали в египтологию из некоторых школ, изучающих доисторические времена. Однажды, читая книгу по религиозным верованиям людей доисторического периода, я обнаружила утверждение, согласно которому, на мой взгляд, можно признать полную нелепость такого рода аргументов. Автор книги яростно отрицал, что некоторые предметы времен палеолита являются фаллическими символами. Человек палеолита, считает автор, – скорее всего, не без основания – ничего не знал о роли мужчины в зачатии. Как же фаллос мог стать объектом поклонения?

Я должна извиниться перед читателем за то, что писала об этом вопросе с усмешкой, которая не подобает леди. Некоторые направления христианства утверждают, что зачатие ребенка есть оправдание полового акта; сторонники идеи фаллического культа заходят еще дальше, утверждая, что зачатие было единственной целью. Конечно, ожидать, что человек палеолита – да и человек любой древней культуры – ограничится только этой целью, значит требовать от него чересчур многого. Скорее всего, маленькие женские статуэтки в египетских гробницах выполняли роль «магических наложниц». Предполагать, что у них были какие-то другие функции, – это почти что оскорблять египтян, которые не страдали нашими комплексами по поводу секса.

Среди предметов, имевших значение только для погребения и помещавшихся в гробницу, важную роль играли те, в которых хранились внутренности, извлекавшиеся из тела во время бальзамирования. В поздние времена внутренности стали возвращать в тело, но до этого, начиная со времен Древнего царства, их укладывали в четыре кувшина, так называемые канопы. Эти канопы, в свою очередь, ставили в ящик или футляр. Канопы имели характерную форму (см. рисунок); поначалу крышки у них были плоские, но позднее крышкам стали придавать форму головы умершего. Один из самых красивых наборов этих крышек был найден в гробнице царицы Ти. Поначалу предполагалось, что на крышках изображен Эхнатон, затем была высказана мысль, что это Сменкхара; в наши дни ученые полагают, что на крышке изображена какая-то особа, жившая в период Амарны, возможно – старшая дочь Эхнатона, царевна Меритатон. Кто бы это ни был, крышка очень красива.

Канопы

Позднее крышки каноп стали делать не в виде портретных скульптур, а в форме голов четырех духов загробного мира, сыновей Гора – бабуина, шакала, сокола и человека. Футляр, в который устанавливали канопы, имел строго определенную форму. Один из наиболее красивых известных футляров принадлежит Тутанхамону. Лично для меня этот футляр – самый красивый из когда-либо найденных в Египте, с его четыремя богинями-покровительницами, распростершими руки на каждой из сторон позолоченного ящика.

Еще одним помещаемым в гробницы магическим предметом была «кровать Осириса», или, как ее называли, «вызванная к жизни статуэтка Осириса». Полую фигуру бога вырезали из дерева и заполняли плодородной землей; в землю клали зерна, после чего землю поливали; когда статуэтку ставили в гробницу, она уже прорастала зеленью, становясь живым символом возрожденных бога и человека. Как отметил профессор Уильямс Хаейс, часто встречающееся, но ошибочное представление о «семенах мумии» могло появиться из-за этих статуэток. Как мумии мужчин и женщин, так и семена, которые находили в древних гробницах, никогда не знали истинного повторного рождения.

Невозможно описать все найденное в гробницах; одно лишь погребение Тутанхамона включало сотни отдельных предметов. Однако все же следует упомянуть некоторые предметы, обнаруженные на самой мумии. Очень важным предметом, встречавшимся в гробницах со времен Древнего царства до появления христианства, была маска, которую клали на лицо умершему. Маска Тутанхамона была сделана из золота, она представляет собой великолепное произведение искусства – как и все, что принадлежало молодому фараону. Маски простолюдинов изготавливали из гипса и клея посредством техники, напоминающей изготовление масок из папье-маше.

Были и ювелирные украшения самых разных типов – это и приводило к разрушению мумий грабителями гробниц. Цари любили украшать себя – и при жизни, и после смерти – широкими воротниками из бусин или полудрагоценных камней. Не все ювелирные украшения можно было носить – некоторые из них были столь хрупкими, что годились только для украшения неподвижного покойника. Браслеты, воротники и кольца могли служить лишь в качестве украшений, но некоторые ювелирные изделия имели особое культовое значение. Широкий воротник с изображением стервятника символизировал заботу и любовь богини Мут, а разнообразные амулеты были призваны наделить умершего определенными свойствами.

Амулет «Глаз Гора»

Самый важный амулет имел форму скарабея; после времен Среднего царства все мумии более или менее значительных лиц имели такие амулеты. Амулеты со скарабеями хорошо известны; их до сих пор продают туристам, но 99,99 процента подобных амулетов – бессовестные подделки. Настоящие амулеты больше по размерам, чем обычно предлагаемые; согласно магическим текстам, скарабея следовало делать из темно-зеленого камня. На плоское основание амулета наносили краткую надпись из Книги мертвых.

Существовало несколько дюжин разновидностей амулетов; одни делали из металла, другие – из камня. Их вешали на шею, привязывали к кисти руки или к другой части тела. Некоторым амулетам придавали вид богов – Бэса или Таурт, внешне безобразных, но глубоко почитаемых богов домашнего очага, весьма популярных в Египте. Многие амулеты имели форму иероглифических знаков, которые обозначали жизнь, стабильность, здоровье и другие желаемые качества. Особенно важное значение имел «Глаз Гора». Он напоминал о потере молодым богом глаза в поединке против убийцы отца и был символом приношения умершему.

Весы правосудия, с сердцем и пером

Между тем временем, когда новорожденная душа покидала гробницу, и тем моментом, когда она получала возможность наслаждаться радостями страны вечности, ей приходилось преодолевать длинный и опасный путь. Для того чтобы достичь Запада, душа умершего должна была переправиться через воду, для чего ей требовалась лодка. По всей видимости, через реку душу переправлял перевозчик. Если это так, перевозчик мог оказаться враждебно настроенным или совершенно равнодушным к просьбам. В этом случае его нужно было либо подкупить, либо завоевать его расположение при помощи лести. Все время своего путешествия усопший был окружен злыми духами. Требовалось знать, как вести себя с ними, иначе эти духи – гигантские змеи и звероголовые чудовища – могли уничтожить душу усопшего. Если душа благополучно переправлялась через реку и миновала злых духов, ей предстояло еще одно испытание, в котором участвовали сами боги. На случай, если бы они не узнали душу умершего или отказывались ее принять, следовало подготовиться.

Защита от всех угроз могла быть только одна – магические заклинания. Эти заклинания могли бы составить несколько весьма внушительных коллекций. Древнейшая коллекция подобного рода – Тексты пирамид, написанные красивыми синими иероглифами на стенах пирамид Пятой и Шестой династий. Эти тексты не представляют собой связанное одной темой повествование. Если мы считаем египетскую религию противоречивой, то Тексты пирамид – само противоречие. В одной и той же гробнице можно встретить заклинание, призывающее Осириса, и заклинание, защищающее от Осириса: заклинание, обращенное к Ра как владыке царства мертвых, – и заговоры, в которых это царство возглавляет Осирис. В одном тексте умерший фараон униженно просит у бога работу секретаря; в другом он угрожает выступить против Ра и «съесть» его и остальных богов, если они не уступят его требованиям.

Некоторые из чудовищ

Полубоги и демоны, которые могли помешать душе умершего во время ее путешествия в загробном мире. С папируса из гробницы. Слева направо: пожиратель душ, бог с головой льва, перевозчик через реку с обращенным назад лицом, огромная змея

Все эти противоречия до некоторой степени объяснимы, если рассматривать Тексты пирамид как антологию, составленную из заговоров, взятых из различных мест и относящихся к различным временам. Однако есть во всех этих заговорах и общее. Хотя небольшое число текстов представляет собой гимны богам, подавляющее большинство из них имеют вполне практическую цель: достижение с помощью магии загробного мира, устройство в этом мире и предотвращение неблагоприятных воздействий возможных врагов.

Тексты пирамид первоначально предназначались лишь для умерших фараонов, однако довольно скоро они перестали быть лишь прерогативой царя. Ко времени Среднего царства эти магические заклинания уже использовали простолюдины. Однако Тексты гробов не были повторением Текстов пирамид, лишь нанесенным на другой материал: они включали в себя более древние заговоры. Во времена Нового царства и позднее антологии магических заклинаний были значительно пересмотрены и изменены. Тексты стали писать на папирусных свитках; некоторые из них были украшены виньетками и иллюстрированы миниатюрными сценами, изображающими загробную жизнь. Мы называем эти свитки «Книгой мертвых», но это не книга, а несколько собраний текстов, которые египтяне называли «Книгой ворот», «Книгой о том, что есть в загробном мире» и «Книгой выходящего ко дню».

«Книга мертвых» пользуется большой популярностью – ее часто цитируют в самых благоговейных тонах в различных оккультистских школах. Однако, если читатель наберется достаточно терпения, чтобы самому изучить эти тексты, он найдет, что в них не говорится о тайных оккультных силах; это подробное практическое руководство, как вести себя, чтобы без трудностей пройти по прекрасной дороге «на Запад». Тексты содержат объяснения местных обычаев и советы, как себя вести с обитателями загробного мира. Следующий ниже список названий глав позволяет составить суждение, насколько тщательно были подобраны эти советы:

ГЛАВА О ТОМ, КАК: не быть укушенным змеей

не умереть во второй раз

не допустить, чтобы человеку отрубили голову

пить воду и не сгореть в огне

принять форму ястреба из золота и всего, что пожелает человек

заставить двигаться лодку

забраться в корабль Ра

осуществлять погребальные подношения

не дать телу мужчины увясть

не есть отбросы

заставить работать ушебти

Это лишь короткий отрывок; подобных текстов сотни. Интересно рассмотреть один такой текст подробно, чтобы получить представление, как он действует. Если какой-то человек стремится избежать в загробном мире укуса змеи, он говорит: «О змея! Я – пламя, которое сверкает с начала сотен тысяч лет, знамя бога Тенпу».

Поначалу это заклинание может показаться нам не очень эффективным магическим средством, но мы просто мало знакомы с этой разновидностью магии. Все, казалось, бессмысленные заговоры основываются на силе слова. Даже произнесенное слово имело магическую силу, написанное, оно становилось еще могущественнее, и тот факт, что заклинание было занесено на дорогостоящий и красивый папирус, означал, что угрозы со стороны змей больше не существует.

Все посвященные мертвым тексты – от Текстов пирамид до свитков папируса с заговорами – провозглашают жизнь для умерших. Утверждая жизнь, эти тексты отрицают смерть. Магическая сила чувствуется даже в нашем дословном переводе постоянно повторяющихся в свитке призывов к вечной жизни: «Царь Тети не умер до смерти! Он не умирает! Царь живет вечно!»

Утверждение жизни или отрицание страха смерти само по себе имело магический потенциал. Некоторые слова обладали большей силой, чем другие; одним из самых важных магических слов было имя человека. Изображение, кровь, слюна и прочие элементы, представляющие человека или являющиеся его частью, содержали часть человеческой сущности. Тот, кто узнавал тайное имя человека, приобретал над ним власть. Во многих культурах имя бога было тайным, и его не произносили как в силу уважения, так из-за того же представления, что имя связано с властью. Когда Геродот описывал посвященные «умирающему богу» церемонии в Египте, он упоминал божество как «бога, чье имя религиозный трепет вынуждает меня не произносить». Другим примером может служить Бог иудаизма, имя которого благочестивые евреи не произносят вслух.

В Египте знать имя бога, какого-либо человека или название предмета означало иметь над ним власть. В магических текстах часто встречаются фразы: «Я знаю тебя, я знаю твое имя!» Умерший, представ перед бдительным собранием богов, называл имя каждого и триумфально проходил мимо них. Существовало заклинание, призванное не дать человеку забыть его собственное имя, что было бы подобно потере им собственного самосознания и, следовательно, самого существования. Магические заклинания были последним средством против «умирания во второй раз» – заклинания не только ограждали умершего от опасностей, но могли и предоставить заменители вещей, которые отсутствовали в гробнице или могли оказаться негодными. Все, что требовалось для подобной замены, – это потратиться на папирус с заклинаниями или расписанный заклинаниями гроб.

Заклинания ограждали не только от небрежности тех, кто хоронил покойника, и от всяческих напастей по пути в загробный мир. Египтяне хорошо знали о грабителях могил. Похитителей постоянно карали местные и царские суды, тем не менее древние гробницы на заброшенных кладбищах постоянно опустошались. Возможно, последним средством против кладбищенских воров (или перераспределителей собственности) было воздвижение гробниц близ погребальных сооружений фараонов, но и такая мера могла быть только временной, поскольку власть фараонов нередко ослабевала. И потому прибегали еще к одному средству – к силе написанного слова, которое было призвано защитить гробницу и ее мумию.

Что касается любого человека, который войдет в эту гробницу с черными помыслами и кто сделает в ней какую-нибудь вредоносную вещь, или кто нанесет вред какому-нибудь камню или какому-нибудь кирпичу в этой гробнице, или кто сотрет на ней письмена, я схвачу его за шею, как птицу… Я буду судиться с ним на высочайшем совете судей великих богов. Но что касается любого человека, который войдет в эту гробницу с чистыми помыслами, я буду к нему благосклонен.

Из подобных текстов (данный отрывок составлен из разных текстов) и появляются захватывающие, но не имеющие под собой никакой почвы журналистские истории о «проклятых» гробницах Древнего Египта. Как видно из приведенной цитаты, подобные тексты представляли собой не «проклятия», а угрозы – причем не мести со стороны бесплотного духа, а обращения к суду богов! И угрозы были направлены не против посетителей вообще, а против тех, кто хотел нанести какой-нибудь ущерб гробницам. Это значит, что ка древних египтян должно относиться к археологам благосклонно, поскольку большинство из них скорее дало бы разбить себе голову, чем обрушить камень или повредить хоть один знак. Совсем недавно археологам даже приходилось защищать гробницы от современных грабителей. Если египтолог когда-нибудь доберется до «полей тростника», он должен найти среди пребывающих там ка многих к нему благосклонных.

Однако ни угрозы божественного суда, ни физические барьеры не оказались надежным средством против осквернения гробниц. Египетские религиозные взгляды не позволяли прибегнуть к единственному надежному средству против грабителей – бедным погребениям, на которые не стал бы тратить время ни один кладбищенский вор. В Египте покойному следовало взять с собой все необходимые для загробного мира вещи. Они, по крайней мере, сопровождали усопшего до гробницы, и шансы на то, что эти вещи никуда не пропадут на время путешествия души в страну мертвых, были достаточно велики.

Но что брали с собой те, у кого не было ничего и кто не мог позволить себе даже самое дешевое бальзамирование? Считалось, что египетские бедняки не имели даже надежды на бессмертие; для тех, у кого не было удачи на земле, не было ее и на небесах. Существовавшая одно время теория, что низшие классы отдавали своих мертвых хищникам рек и пустынь, а не хоронили их в земле, противоречит сотням свидетельств – могилам обыкновенных мужчин, женщин и детей. В наши дни родственники идут на все, чтобы устроить покойнику достойные похороны; этому принципу в Древнем Египте должны были следовать с еще большим усердием, поскольку воскресение зависело от сохранности тела, а дешевые материалы для бальзамирования любой мог найти в песках пустыни.

На протяжении всей истории Древнего Египта бедняков хоронили одинаково – в сделанной в земле яме, где они с достоинством лежали небальзамированными (любой согласится, что бальзамирование не придаст трупу достоинства). Эти люди не имели гробов; иногда их родственники могли опустить в яму лишь один кувшин воды из жалких домашних запасов. Тем не менее обиженная, голодная душа могла питаться надеждой. Подобно тому, как бедняки побираются у ворот богача, тела бедняков часто хоронили около гробницы вельможи, рассчитывая на крохи с его стола подношений. Логическим продолжением этого процесса стало вторжение в сами гробницы. Захоронение стали осуществлять в чужие гробницы; даже пирамиды не были исключением. Некоторые гробницы имели с полдюжины захоронений, относящихся к самым разным временам.

Иронией истории можно назвать тот факт, что тела бедняков сохранялись порой лучше, чем мумии богоподобных фараонов. Гробы и саркофаги – предметы, которые использовали в ритуале воскресения – способствовали разрушению той самой плоти, которую они призваны были защищать. Время и тлен разрушали царские кости, но почти не трогали кости захватчиков-бедняков. Есть над чем задуматься. Жаль, что египтяне не увидели этого, чтобы сделать свои выводы.

Гробницы, мумии, магия, подношения – все это необходимо для достижения вечной жизни. Но требовалось ли для обретения бессмертия соответствовать при жизни каким-то моральным и этическим нормам? Об этом нет никаких упоминаний. Некоторые ученые считают, что норм не было и что любой в Египте, заплатив соответствующую цену, мог попасть на небеса. Однако им возражают другие, считающие, что именно в Египте начался «расцвет сознания» и что для достижения бессмертия требовалось доказать следование определенным нормам.

Правда, как это часто бывает, лежит где-то между этими двумя точками зрения. Слова «расцвет сознания» ввел в практику Джеймс Генри Бристед. Его аргументы, сопровождаемые энтузиазмом и изысканностью выражений, очень убедительны; в наши дни, однако, большинство египтологов их не признает. И тем не менее мы не можем пренебрежительно отнести египетский погребальный культ к сфере магии. Он был еще и Судом.

Шедевр Микеланджело на стенах Сикстинской капеллы показывает незабываемую картину последнего Суда, как его видели христиане. Христос, сидящий на троне в вышине, не милосердный Спаситель, а строгий Судия. С воздетой вверх рукой он разделяет поднимающиеся души, отправляя благословенных в Рай и посылая горестно стенающих проклятых в Ад.

Египетское правосудие было столь же величественно, но это величие принадлежало официальному суду, в котором был полный набор судей и присяжных, секретарь-стенографист, обвинитель, ответчик и свидетели. В зале суда присутствовали два символа, присущие и современному судопроизводству – весы правосудия и богиня правды.

В Зале Двух правд сидел судья, воскресший Осирис, вместе со своей супругой Исидой. Суд присяжных состоял не из двенадцати членов, а из сорока двух – и все они были богами. В центре зала находились огромные весы. Божественный писец Тот стоит позади весов; его перо висит в воздухе, готовое записать приговор. Иногда рядом с ним находилась Маат, богиня правды. Ее изображали либо в виде небольшой фигуры, либо в виде пера – символа Маат, покоящегося на одной из чаш весов. На другой чаше лежало сердце человека, которого судили. Около весов бродил исключительно важный участник судилища – зверь с головой крокодила, телом льва и задней частью гиппопотама. Его звали «Пожиратель духов».

Ответчика в суд вводил за руку Анубис Психопомпус. Умерший был облачен в свою лучшую одежду. Когда красивые дамы в изящных, тонких как паутина нарядах и в завитых париках объясняют, почему они решили убить своего мужа, присяжным-мужчинам трудно им не посочувствовать.

Образ пера на чаше весов кажется мне очень эффектным. Перо является символом правды и богини правды. Сердце умершего должно быть столь же легким, столь чистым ото зла, чтобы быть способным уравновесить противоположную чашу весов.

Сердце считалось местопребыванием эмоций и органом, где сосредоточены память, мышление и воля. Содержащее память о желаниях и деяниях, сердце было единственным свидетелем как в пользу человека, так и против него, поскольку решался вопрос о его спасении.

Таким было египетское правосудие в его развитой форме, известное нам только по описаниям в «Книге мертвых» и по изображениям, которыми иллюстрировались эти тексты. Однако идея суда над душой мертвого имеет очень глубокую историю. Она уходит во времена, когда свитки папируса еще не существовали, поэтому наши представления о древней концепции не слишком ясны.

Возможно, первым судьей был вовсе не Осирис. Главного судью называли «Великим богом», и, хотя египтологи довольно долго обсуждали, кого так именовали египтяне, вопрос остался открытым. Впрочем, для нас важнее знать не настоящее имя, а функции главного судьи. С помощью других богов он выносил вердикт – заслуживает ли душа бессмертия и содержится ли правда в утверждениях ответчика:

Я давал хлеб голодному, воду жаждущему, одежду обнаженному. Я не причинил зло ни одному человеку. Я спас увечного человека от того, кто был его сильнее. Я рассудил двоих к их общему удовлетворению. Я был почтительным к своему отцу, предупредительным к моей матери. Я не взял ни одной вещи, принадлежащей другому человеку. Никогда и ни о ком я не злословил. Я говорил правду, я исполнял правосудие.

Есть значительная разница между подобными текстами на стенах гробниц в конце Древнего царства и в Первом промежуточном периоде – и Текстами пирамид, относящимися примерно к тому же времени. Не играло особой роли, содержалась ли правда в утверждениях текстов гробниц, поскольку, скорее всего, такие надписи имели чисто магическое значение. Нам важно то, что из этих текстов можно судить о моральных нормах египтян. Судя по текстам, египтяне считали, что поведение человека во время его жизни определяет то, что должно произойти после его смерти. «Я говорил правду, я исполнял правосудие».

В среде египтологов происходило немало споров о ключевых словах последнего предложения. В нем используется египетское слово «ма'ат». Как мы отмечали раньше, это слово могло быть переведено не только как «правда» и «правосудие», но и как «беспристрастие». Слово можно понимать и в значении «божественный порядок» – устройство мира, установленное богом-создателем в самом начале. Это последнее значение не имеет этического оттенка; соответствие божественному порядку достигается не соблюдением правил морали, а только благодаря здравому смыслу.

Думаю, придавать «ма'ат» только чисто прагматический смысл не следует. Наше собственное слово «правда» имеет в разных контекстах различные значения, и из этого ясно, что и древнеегипетское «ма'ат» не следует толковать однозначно. Покойные, оставившие на своих гробницах утверждения, что они говорили «ма'ат» и исполняли «ма'ат», снабдили эти утверждения примерами, в которых они вели себя честно и правдиво и показывали моральные качества, к примеру, оказывали помощь беднякам и помогали беспомощным.

Позднее, в Первый промежуточный период, составлявший список наставлений для своего сына царственный отец сказал о дне высшего суда следующее:

Исполняй правосудие все время своей жизни на земле. Успокаивай тех, кто плачет; не обижай вдову; не лишай человека унаследованного им от отца; не наноси ущерб ни одному чиновнику на его посту. Будь осмотрителен, дабы не наказать невиновного… Совет, который судит души, – ты знаешь, он не проявляет снисхождения в день суда… Твое существование на земле определяет вечную жизнь… но кто достигает ее без неправедных дел, свободно существует как бог, свободно шагает как господин вечности!

Мне эти строки кажутся очень сильными. Точками я обозначила пропуски, это делает текст более связным, чем он есть в полном виде; я сохранила главную мысль.

Примерно в то же время, когда фараон Ахтой писал это наставление, стали появляться Тексты гробов. И снова можно наблюдать четкое различие между связанной с загробным миром магией и этикой.

После Текстов гробов появилась «Книга мертвых»; именно из нее мы узнали о том, как проходил суд, возглавляемый Осирисом, узнали обо всех ловушках официального разбирательства. Как решались вопросы морали на этом суде?

Боюсь, правы те скептики, которые считают, что по заклинаниям взгляды египтян на мораль угадать трудно. «Книга мертвых» отводит суду довольно много места. Глава 125 (номер главы – по современной классификации) полностью посвящена Залу Двух правд и тому, что в нем происходит. В главе приведена довольно длинная речь ответчика перед судом. В этой речи часто встречается так называемое «негативное признание». Эти слова бессмысленны, поэтому в переводе их сейчас заменяют на «заявление о невиновности». В заключительной части своей речи душа умершего обращается к каждому из сорока богов, отрицая, что она совершила данный конкретный грех. В этой речи можно встретить и десять библейских заповедей, за исключением первых двух – египетские боги не были ревнителями, и они любили высеченные в камне изображения[28]. Место этих двух грехов занимает целый список разного рода прегрешений. Умерший говорит «Богу с устрашающим ликом», что не совершил убийство, а «Пожирателю душ» – что он не воровал. Ложь и оскорбление, предательство, сплетни, прелюбодейство, гомосексуализм, угрозы с применением силы и насилия, чрезмерные амбиции – этот список много длиннее, чем перечисление запретов в иудео-христианстве.

Если считать «Заявление о невиновности» сводом этических норм, то следует признать такой свод весьма внушительным. В нем немало грехов, которые мы считаем незначительными. Число запретов превышает любой моральный кодекс, который я знаю. Однако впечатление портит тот факт, что посвященная моральным качествам глава представляет собой часть книги, почти целиком состоящую из разного рода заклинаний. Это наводит на мысль, что отрицание грехов – это тоже заклинание, призванное оградить душу от опасностей загробного мира. Отрицание грехов сводит грех на нет, а богов можно подчинить своей власти, называя их имена.

Однако главный судья, Осирис, без сомнения, выносит свой приговор по свидетельству сердца. Можно ли пересмотреть решение «Главнейшего из жителей Запада» при помощи папируса с заклинаниями?

Можно; но есть еще более простой выход из этого затруднительного положения. Глава 30 содержит текст, который писали на нижней стороне амулета с вездесущим скарабеем. Этот текст лишает нас всех иллюзий. Целью скарабея, как откровенно на нем написано, было заткнуть рот главному свидетелю: «Мое сердце, данное мне матерью! Мое сердце, данное мне матерью! Не выступай против меня! Не создавай противодействия мне среди судей! Не будь тяжелым, свидетельствуя против меня в присутствии хранителя весов!»

Здесь нет этического содержания. Говорят, что на небесах больше радуются раскаявшиеся грешники, чем многие из праведников. Египтянам даже не требовалось раскаиваться; вполне достаточно было иметь деньги на покупку свитка, в котором сказано о раскаянии.

Тем не менее неправильно было бы видеть в подобном подкупе правосудия переход от первобытной этики к утонченному цинизму. Литература более позднего периода позволяет сделать вывод, что в Египте не только стремились к моральным ценностям, но и чувствовали благочестивый страх по отношению к богам, а также понимали греховность человеческой природы. «Заявления о невиновности» сопровождались подкупом судей, но содержимое этих документов не следует полностью игнорировать. Матерому греховоднику – а таких в Египте, видимо, было немало – магия написанных на папирусе слов была достаточной гарантией пропуска в рай. Тем же, кто относился к богам почтительно, набор этих утверждений мог стать руководством, которому они честно старались следовать.

В Египте ошибаться могли даже боги, и, хорошо зная земные суды, человек, готовивший себя к суду, приговор которого не мог быть пересмотрен, по всей видимости, считал, что письменное свидетельство о его достойном поведении поможет ему. Вполне вероятно, что скромные погребения сами по себе служат свидетельством твердой веры в правильность приговора богов. Если человек мог надеяться на возрождение без помощи магических свитков и скарабеев, то, по всей видимости, он был уверен в своем праве с честью пройти суд Осириса и других богов.

На суд богов невозможно было подать апелляцию; признанных виновными немедленно уничтожали – это была «смерть во второй раз», которой египтяне боялись больше всего. Маленькие картины с изображением зала суда всегда включают фигуру чудовища под именем «Пожиратель душ». Само это имя говорит, какую роль выполняет монстр; иногда ему так не терпится сделать свое дело, что он, пуская слюни, встает на задние лапы. Мне это чудовище даже немного симпатично, и я не думаю, что египтяне принимали его всерьез. Даже на тех картинках, где оно сидит спокойно, следя голодными глазами за своим потенциальным обедом, человек улыбается и кланяется, полностью убежденный в том, что суд вынесет решение в его пользу.

Египетские монстры вообще не выглядят пугающими – тщательность рисунка и условность изображения сводят их к абстракции. Но видимо, египтяне относились к чудовищам не слишком благодушно. Некоторых богов трудно было отличить от чудовищ, поскольку они являли собой странную смесь людей и животных – и они могли быть весьма враждебными по отношению к душе, которую никто не защищает. Самыми распространенными демонами были змеи; величайшим врагом Ра, нападающим каждую ночь на его корабль в подземном море, был змей по имени Апофис. Однако в египетской теологии настоящих демонов не существует. Сет, убийца Осириса, был единственным злодеем, но и то в определенных условиях. В других своих деяниях он мог выглядеть весьма привлекательным и приятным. Именно он держал лестницу, чтобы умершие цари имели возможность подняться на небеса. Он помогал Ра отразить нападение угрожавшего тому змея. Во времена Девятнадцатой династии Сет был одним из покровителей царского дома.

Боялись египтяне своих богов или нет, но смерти они определенно страшились – и первой физической смерти, и второй, воскресения от которой уже не было. Довольно значительную часть жизни они уделяли тому, чтобы избежать полного исчезновения, и ради этого разработали самый сложный из погребальных ритуалов, известных на земле. Мы немало выгадали на этом, поскольку благодаря погребальному культу в наших музеях есть обширные коллекции, а в школьных учебниках достаточно материала; возможно, мы не станем считать изукрашенные футляры с мумиями и причудливые амулеты странными, если почувствуем за их экстравагантностью обычный человеческий страх и обычную надежду.