Глава 5

Южный фронт под ударом танковой группы

Отход войск Юго-Западного фронта на Днепр 5 августа — 23 августа

Положение войск фронтов к 7 августа. В состав Юго-Западного фронта на тот момент входили 5–я армия, 27–й стрелковый корпус, КИУР (Киевский Укрепрайон) и 26–я армия. Войска фронта к исходу 7 августа, сохраняя нависающее положение по отношению к противнику на своем правом фланге, отошли в центре и на левом фланге к Днепру, заняв оборону на киевском, каневском и черкасском плацдармах.

5–я армия (31–й, 15–й стрелковые корпуса, 22–й, 19–й механизированные корпуса) оборонялась в лесисто — болотистой Припятской области на фронте Белокоровичи — Коростень — Малин — Кухары. Противостояли армии М. И. Потапова части 62, 79, 56, 298, 98, 113, 262 пехотных дивизий, входившие в 6 немецкую армию.

27–й стрелковый корпус (87, 28, 171–я стрелковые дивизии) оборонялся на рубеже Кухары — Бородянка, имея против себя 296, 111 пехотные дивизии 6 армии.

Киевский УР (части 206, 175, 147–й стрелковых дивизий, 3–й, 2–й воздушно-десантных бригад и прочие сводные части) оборонялся на рубеже Кубянка — Гостомель — Софиевка — Пирогово, имея против себя части 44, 168, 75, 99, 299, 71 и 95 пехотных дивизий.

64–й стрелковый корпус (165–я стрелковая дивизия, переформируемая в стрелковую 7–я моторизованная дивизия) оборонялся по восточному берегу Днестра на фронте Бортничи — Гусеицы.

26–я армия (146, 41, 159, 97, 264, 227, 199, 289–я стрелковые дивизии, 5–й кавалерийский корпус, 196–я стрелковая дивизия) обороняла ржищевский плацдарм (146–я стрелковая дивизия) и каневский плацдарм. Против 26–й армии действовали следующие немецкие войска: 132, 94, 9, 68 пехотные дивизии и часть сил 57 пехотной дивизии III моторизованного корпуса.

38–я армия (сформированная 4 августа) силами 116–й стрелковой дивизии и переформируемой в стрелковую 212–й моторизованной дивизии обороняла черкасский плацдарм на фронте Белозерье — Степанки — Худяки.

В резерве Юго-Западного фронта находились свежесформированные 301–я, 289–я стрелковые дивизии и 34–я кавалерийская дивизия, прибывающие в полосу 26–й армии; 3–й воздушно-десантный корпус в Броварах; 295–я стрелковая дивизия, прибывающая к 10 августа в район Киева. Заканчивали формирование 293–я стрелковая дивизия в городе Сумы (сроком готовности было назначено 12 августа), 295–я стрелковая дивизия в Чугуеве (тот же срок готовности) и 300–я стрелковая дивизия в Краснограде (формальный срок готовности — 6 августа).

Войска Южного фронта (2–й кавалерийский корпус, 18–я, 9–я, Приморская и Резервная армии, 9–й особый стрелковый корпус, Дунайская флотилия) к исходу 7 августа сплошного фронта на стыке с Юго-Западным фронтом не имели. Правый фланг в лице 18–й армии был загнут фронтом на север.

На огромном пространстве от Днепра до Днестра занимали подвижную оборону разрозненные отряды 223–й стрелковой дивизии, пограничники, отряд Одесского пехотного училища и 2–й кавалерийский корпус. Размытая линия соприкосновения с 25 моторизованной и 16 танковой дивизиями противника проходила по линии Кривой Рог — Бобринец — Еланец — Вознесенск.

18–я армия (остатки 17–го, 55–го стрелковых корпусов) отошла на фронт Вознесенск — Мариновка — Большая Врадиевка, имея арьергарды в соприкосновении с передовыми частями 16, 9 танковых дивизий XIV моторизованного корпуса 1–й танковой группы, венгерского подвижного корпуса, румынского горного корпуса 11 армии.

9–я армия (150, 176, 74, 51–я стрелковые дивизии) отошла на фронт Большая Врадиевка — Троицкое — Марьяновка — Армашовка, имея против себя румынские горный и кавалерийские корпуса, 22, 76, 198, 46, 50, 73, 239, 170 немецкие пехотные дивизии противника.

Приморская армия (30–я, 95–я стрелковые дивизии, 7–й кавалерийский полк, 25–я стрелковая дивизия, часть 82–го УРа) отошла на фронт Армашовка — Тирасполь и далее по (левому) восточному берегу Днестра. Противником Приморской армии были 72 пехотная дивизия немцев и части 4–й румынской армии: танковая бригада, 15 и 3 пехотные дивизии, 1 кавалерийская бригада, 11 пехотная дивизия, 10 и пограничная пехотные дивизии, 35, 21 пехотные дивизии, 7 кавалерийская бригада.

9–й отдельный стрелковый корпус (106–я, 156–я стрелковые дивизии, 48–я кавалерийская дивизия) прикрывал побережье Крыма на случай высадки десантов противника. Кроме того, на Перекопский перешеек были выдвинуты 2–й батальон 361–го стрелкового полка и 497–й гаубичный артиллерийский полк.

Резервная армия (223, 253, 273, 296, 274, 275, 226, 230, 255–я стрелковые дивизии, 26, 28 и 30–я кавалерийские дивизии) продолжала формирование и сосредоточение в районе Днепропетровска, имея задачей быстрое приведение соединений в боевую готовность и выдвижение их на рубеж Кременчуг — Кривой Рог — Херсон. Эти войска должны были заполнить пустоту между Юго-Западным и Южным фронтами, заняв оборону вдоль реки Ингулец фронтом на запад. 273–я стрелковая дивизия выдвигалась в район Александрия. 230–я стрелковая дивизия, в район Петрово — Искровка — Марьяновка (населенные пункты на реке Ингулец севернее Кривого Рога). 274–я стрелковая дивизия направлялась собственно в Кривой Рог. 270–я стрелковая дивизия — в район Снегиревки (на реке Ингулец южнее Кривого Рога). Из состава формируемых дивизий были выделены передовые отряды для закрепления назначенных рубежей. Из 26–й кавалерийской дивизии было выделено три эскадрона и спешенный отряд на 20 машинах при трех орудиях в направлении Александрия. Из 273–й стрелковой дивизии отряд на 27 автомашинах был направлен в Днепродзержинск — Новый Стародуб. Еще 36 автомашин направились на Пятихатка, Петрово. В Кривом Роге райвоенкомату из отходящих групп красноармейцев было приказано собрать отряд обороны города.

В чем-то обстановка на Юго-Западном направлении к 7 августа напоминает ситуацию после прорыва «линии Сталина». В центре построения войск направления был уступ, заполненный разрозненными отрядами и угрожающий охватом и окружением отстающего крыла Юго-Западного направления. Но положение подчиненных С. М. Буденному войск в августе уже принципиально отличалось от сложившегося к середине июля. Прошедшие полтора месяца войны были достаточно результативно использованы советским командованием — вопреки довоенному мобилизационному плану были сформированы практически с нуля новые кавалерийские и стрелковые дивизии. Рухнувший после окружения фронт теперь было чем заполнить.

Формально 7 августа окруженные у Умани 6–я и 12–я армии еще числились в составе Южного фронта. Оперативной связи с остальными войсками фронта они не имели, но бои с окруженными все еще отвлекали заметное число соединений немцев — XXXXIX горный корпус Кюблера и XXXXVIII моторизованный корпус Кемпфа.

В резерве главкома Юго-Западного направления находились формировавшиеся с 10–15 июля 261–я стрелковая дивизия в Бердянске (срок готовности 16 августа), 270–я стрелковая дивизия в Мелитополе (готовность соединения ожидалась 12 августа). Помимо формировавшихся с нуля второочередных дивизий, в резерве С. М. Буденного находились выведенные на переформирование 8, 11, 12, 16, 47–я танковые дивизии. Читатель наверняка узнает эти номера — перечисленные дивизии входили в состав 2, 4, 8 и 18–го механизированных корпусов. Теперь их бренные останки переформировались по июльскому штату. Аналогичная судьба постигла моторизованные дивизии расформированных мехкорпусов. 15–я моторизованная дивизия 2–го механизированного корпуса и 218–я моторизованная дивизия 18–го механизированного корпуса переформировались в стрелковые в районе Павлограда и Новомосковска. Достижение боеготовности вновь создаваемых соединений ожидалось через месяц.

Решение командующего Юго-Западным фронтом, принятое 7 августа, заключалось в следующем (директива № 0049 от 7 августа):

1. 5–ю армию методом подвижной обороны отвести на левый берег р. Припять.

2. 27–й стрелковый корпус отвести на восточный берег Днепра на участок от устья р. Припять до Киева.

3. На фронте Киевского УРа контратаками восстановить оборону на левом фланге.

4. 26–я армия должна была оборонять каневский плацдарм и контрударом 5–го кавалерийского корпуса и 12–й танковой дивизии в направлении на Ржищев содействовать Hoft стрелковой дивизии в удержании плацдарма. В состав 5–го кавалерийского корпуса включалась свежесформированная 34–я кавалерийская дивизия.

5. 38–й армии предписывалось оборонять черкасский плацдарм.

6. 301–я стрелковая дивизия (резерв) должна была занять оборону по восточному берегу Днепра от Ржищева до Андруши.

Определяющим документом для Южного фронта была директива Ставки ВГК от 5 августа:

«С предложением маршала Буденного о рубеже отвода войск Южного фронта за линию реки Ингул Ставка никак не может согласиться. Ставка приказывает:

1. При отводе войск Южного фронта занять линию восточный берег Днестровского лимана до Беляевки, от Беляевки на Ротмистровку, Березовку, Вознесенск и далее на Кировоград, Чигирин.

2. Отвод производить в ночное время и этапами, прикрывая сильными арьергардными боями, и закончить его не позже 10 августа.

3. Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот.

Ставка разъясняет, что линию отвода, только что указанную Ставкой, никак нельзя смешивать с оборонительной линией, о которой вчера тов. Сталин говорил с тт. Кирпоносом и Хрущевым, имея в виду, что линия отвода должна быть западнее оборонительной линии, а последняя должна отстоять от первой в тылу километров на 100–150»[528].

Линия, о которой говорил И. В. Сталин с М. П. Кирпоносом и Н. С. Хрущевым, всплыла в контексте разговора о перспективах действий двух фронтов. И. В. Сталин сказал следующее:

«Хорошо бы уже теперь наметить нам совместно с Буденным и Тюленевым план создания крепкой оборонительной линии, проходящей примерно от Херсона и Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и дальше на север по Днепру, включая район Киева на правом берегу Днепра»[529].

То есть перспективным планом Ставки ВГК было создание линии обороны по Днепру. Однако в рассматриваемый период в отходе войск Южного фронта на этот рубеж было отказано.

Это решение можно трактовать двояко. С одной стороны, в нем проглядывает стремление удержать за собой, хотя бы временно, промышленные районы южной Украины и хотя бы частично эвакуировать их промышленные мощности. Это экономический аспект решений И. В. Сталина и Б. М. Шапошникова. С другой стороны, оно как бы провоцирует немцев развернуть острие танкового клина (или хотя бы его часть) на юг. Это оперативный аспект директивы Ставки.

Решения немецкого командования предусматривали на тот момент следующее:

«11 армия должна разбить противника перед своим фронтом и своими моторизованными частями прорваться к Бугу в район Вознесенска. В дальнейшем ее войска должны выйти к побережью.

1 танковая группа должна своими главными силами прорваться через Кировоград, Смелу и овладеть Александрией, а также мостами у Кременчуга и Черкасс. Три моторизованных соединения, подчиненные 12 армейскому корпусу, должны занять исходное положение восточнее Первомайска, с тем чтобы в случае необходимости перейти в наступление вдоль Буга или через Буг навстречу наступающим частям 11 армии.

17 армия должна прорываться через Кривой Рог, Александрию в направлении на восток. Задача 6 армии остается прежней»[530].

В подобном распределении задач проглядывает диссипативное, рассеивающее силы решение немецкого командования, на которое, видимо, и рассчитывал Борис Михайлович Шапошников. Подвижные соединения подчиняются армейскому корпусу и нацеливаются на окружение во взаимодействии с 11 армией. Попытаться им подыграть, подставить фланг и тем самым ослабить давление на рубеже Днепра было с советской стороны ходом рискованным, но вполне разумным. К такому решению подталкивало и господство на Черном море, которое всегда можно было использовать для вывода соединений Южного фронта из-под удара.

Отход войск Южного фронта. Планомерность отхода войск Южного фронта, начавшегося 7 августа, вскоре была нарушена немецким наступлением, причем не с той стороны, откуда ожидалась наибольшая угроза, — не с севера от Вознесенска, а с запада на стыке 9–й и Приморской армий. Это было вызвано тем, что XXXXVIII моторизованный корпус (11 танковая, 16 моторизованная и моторизованная бригада СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер») был большей частью все еще скован боями с окруженными под Уманью войсками, а его 11 танковая дивизия выводилась из первой линии и направлялась на северный фланг группы армий «Юг». Вырвавшаяся вперед 16 танковая дивизия корпуса развернулась на восток, к Днепру, и вошла в состав XIV моторизованного корпуса фон Виттерсгейма. Соответственно смене подчинения сменился и вектор действий соединения:

«И 16 танковая дивизия, смененная на позициях у Вознесенска своей „сестрой“ — 16 моторизованной дивизией, покатила 8 августа на восток. Боевые группы уже были повернуты на север, против Кривого Рога, и простояли там два дня, беспокоимые советскими самолетами»[531].

В этих условиях 18–я армия сумела организованно подойти к переправам в районе Новая Одесса и четко выполнить переправу при содействии Дунайской флотилии. Моторизованные дивизии в вермахте, как правило, решали пассивные задачи, закрепляя захваченные танковыми дивизиями рубежи и прикрывая их фланги.

Вследствие того что отход войск 9–й и Приморской армий происходил по расходящимся направлениям, стык между ними неуклонно растягивался, чем не преминул воспользоваться противник. Приморская армия отходила на юг, на Одесские позиции, а 9–я армия — прямо на восток, на переправы в район Николаева. Первый удар последовал 8 августа, когда немцы нанесли сильный удар тремя дивизиями по стыку 9–й и Приморской армий в районе Жовтень. Удар пришелся по 30-й и 51–й стрелковым дивизиям. Дивизии эти, неся большие потери, своим быстрым отходом образовали разрыв на фронте Березовка — Благоево. В критическом положении оказалась 30–я стрелковая дивизия, оборонявшаяся на левом фланге 9–й армии. По распоряжению фронта 8 августа она передавалась из состава 9–й армии в Приморскую армию. Но вклинение наступавших немцев разобщило части этой дивизии. Одна часть войск примкнула к правому флангу Приморской армии, а другая — к левому флангу 9–й армии. Командиры частей, каждый самостоятельно, решили пробиваться в полосу не Приморской, а 9–й армии, что и было сделано. Наконец, 9 августа противник, нащупав разрыв фронта между 9–й и Приморской армиями, ввел здесь румынскую кавалерийскую бригаду, небольшие отряды мотопехоты с танками (танковой бригады), а затем силы 170, 73, 50 пехотных дивизий и перешел к преследованию отходящих 30, 51 и 176–й стрелковых дивизий 9–й армии. Связь с Приморской армией была окончательно потеряна.

Пауза, которая образовалась вследствие поворота 16 танковой дивизии на восток, давала лишь временную передышку. Она позволила к 10 августа переправиться через Южный Буг и развернуться к северу от Николаева частям 18–й армии. Но крупная механизированная группировка немецких войск в районе Кривого Рога угрожала отсечением армий Южного фронта от переправ через Ингул, Ингулец и, наконец, Днепр.

Отход 9–й и 18–й армий на Ингул и Ингулец. 12 августа командование Юго-Западного направления препроводило в Москву доклад штаба Южного фронта с просьбой разрешить отход на реку Ингулец:

«Прошу принять для немедленного доклада начальнику Генерального штаба документ большой важности. Передаю:

„Ставка Верховного Командования тов. Сталину. Представляю на Ваше решение ходатайство Военного совета Южного фронта об отводе войск на реку Ингулец.

Прошу разрешить немедленно начать этот отход. Одновременно для обеспечения отхода и предотвращения катастрофы прошу усилить Южный фронт двумя бомбардировочными полками, двумя истребительными полками авиации и начать срочную переброску на линию Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь шести стрелковых дивизий и трех танковых батальонов из резерва Верховного Командования.

Буденный, Хрущев, Покровский.“

Передаю текст ходатайства Военного совета Южного фронта. „Главкому Юго-Западного направления Маршалу тов. Буденному.

Первое. Обстановка на фронте в течение 10–11.8 резко изменилась, создалась прямая угроза не только Николаеву и Одессе, но угроза окружения армиям, их обороняющим.

Второе. Противник на криворожском направлений 10.8 овладел Александрия и своими подвижными частями распространяется за Ингулец юго-восточном направлении, стремясь, видимо, отрезать Криворожье. Установлена сильная мототанковая группировка в районе Нв. Буг.

Третье. Восемнадцатая армия с подчиненным ей Одесским пехотным училищем с трудом удерживают рубеж кол. Нв. Полтавка, Пески, Нв. Одесса, имея против себя превосходящие силы противника с танками.

Четвертое. Девятая армия с утра 11.8, атакованная с направления Демидово, Березовка, своими левофланговыми 30 и 51 сд начала быстро откатываться на юго-восток, прижимаясь к Бугскому лиману и реке Южный Буг.

19.00 11.8, атакованная с направлений Демидово, Бенеж. К 19.00 11.8 противник разведывательными частями занял Комиссаровка, Нечаянное, Анчекрак. Против девятой армии действует три ак[532], из них два немецких и конный корпус румын.

Пятое. Приморская армия обороняет рубеж Калиновка, Ираклиевка, Ротмистровка, Мангейм, Беляевка, имея перед собой до четырех тд, одной кд, танковые группы противника.

Шестое. В таких условиях дальнейшая оборона Николаева может закончиться большой катастрофой — потерей 18–й и 9–й армий, которые могут быть прижаты к морю с преграждением им путей отхода на рубеже р. Ингулец фронт Широкое, Херсон.

Приморской армией продолжать оборонять занимаемый рубеж и Одессу. Военный совет просит доложить срочно лично тов. Сталину. Тюленев Запорожец Задионченко Корниец Романов“»[533].

Однако на тот момент разрешения на отвод войск получено не было. И. В. Сталин направил командованию Юго-Западного направления телеграмму, в которой весьма резко высказался в адрес И. В. Тюленева и ответил отказом на предложение отойти дальше на восток:

«Николаев сдавать нельзя. Нужно принять все меры к эвакуации Николаева и, в случае необходимости, организовать взрыв верфей и заводов.

Ни авиацией, ни стрелковыми дивизиями Ставка в настоящий момент помочь не может. Если обяжет обстановка, можете взять сами на себя дело отвода частей и организации обороны»[534].

Даже без приказа на отвод 9–я и 18–я армии под давлением с запада неуклонно откатывались назад. Под Николаевом отходящим войскам армии Я. Т. Черевиченко грозила катастрофа в случае невозможности переправиться через Бугский лиман или перехвата переправ. Но умелые действия войск 9–й армии позволили удержать небольшую предмостную позицию и переправить на восточный берег реки по единственному наплавному мосту протяжением около 2 км людей и технику. Ближайшим аналогом операции 9–й армии является эвакуация союзников из Дюнкерка в июне 1940 г. Точно так же были задействованы все держащие на воде посудины, которые удалось собрать в округе. Переправлялись на лодках, плотах, баржах. Был даже использован плавучий док с николаевских верфей. В районе Николаева и севернее также были задействованы речные флотилии. Отход войск обеспечивали суда Дунайской флотилии и часть судов Пинской флотилии (монитор с двумя канонерскими лодками). В целом отход 18–й и 9–й армий с переправой через реки Южный Буг и Ингул может быть отнесен к положительным примерам действий подобного рода. Особенности театра военных действий, примыкавшего к морю, были грамотно использованы советским командованием.

С 12 по 14 августа войска 18–й армии переправились через реку Ингул, а войска 9–й армии заканчивали переправу через Южный Буг. Штаб фронта 13 августа перешел из Николаева в Берислав, откуда командующий Южным фронтом И. В. Тюленев на рассвете 14 августа прибыл в Николаев и руководил лично в течение дня действиями войск.

Но удержание растянутого перевернутого фронта не могло быть однозначно успешным. Кризис назрел уже через несколько дней.

Ранним утром 14 августа СМ. Буденный докладывал в Ставку ВГК:

«Утром 13.8 положение на Южном фронте резко осложнилось. Противник подвижными войсками прорвался с севера на восточный берег р. Ингул и отрезал пути отхода 9 и 18 армиям.

Положение является трудным, потому что у командующего фронтом нет резервов для обеспечения отхода 9 и 18 армий.

Выдвинутые на р. Ингулец вновь сформированные две дивизии и несколько отрядов растянуты на широком фронте и поэтому легко прорываются, охватываются подвижными соединениями и уничтожаются.

Положение можно облегчить только переходом активным действиям подвижными войсками. Поэтому я решил в районе западнее Днепропетровск сосредоточить две танковые дивизии и нанести вначале удар по противнику, действующему из района Александрия, затем удар направить на юго-запад на выручку 9 и 18 армий.

К данному времени танковые дивизии находятся: 12 танковая** д*ивизия** составе 26 армии, приказал вывести ее резерв район Золотоноша для погрузки на желдорогу; 8 танковая** д*ивизия** находится процессе формирования районе Полтава. К 15 августа дивизия будет иметь около 100 танков.

Переброску и выход *в** намеченный район предполагаю закончить утру 18 августа.

Убедительно прошу для укрепления 8 т*анковой** дивизии** нарядить батальон танков Т–34.

Подробный план операции представлю 16 августа»[535].

Как мы видим, в качестве альтернативы бегству за Ингулец и далее за Днепр командованием Юго-Западного направления была спланирована операция по нанесению встречных ударов со стороны 9–й и 18–й армий и собранной в районе Днепропетровска ударной группировки. На усиление этой группировки из состава 26–й армии Юго-Западного фронта рокировалась на Южный фронт 12–я танковая дивизия. Общий замысел операции выглядел следующим образом:

«Для обеспечения отхода 9 и 18 армий в** районе *к** западу *от** Днепропетровска создается ударная группа составе 8, 12 танковых дивизий, 26, 28 кав. дивизий и двух стрелковых дивизий.

Задача ударной группы разгромить мото-мехвойска противника, действующие из района Александрия, и затем быть готовой атаковать *в** направлении Кривой Рог, Николаев.

Командование группой возлагаю на генерал-лейтенанта Чибисова. Действие ударной группы поддержать и прикрыть всей авиацией фронта и 4 авиакорпусом.

Генерал-лейтенанту Чибисову разработать план операции, определить район выгрузки танковых дивизий и донести утру 15.8 мне.

Всю подготовку операции вести строжайшем секрете. 8 и 12 танковые дивизии район Днепропетровск перебрасываются желдорогой расчетом прибытия не позже утра 17 августа»[536].

Если быть точным, то по железной дороге перебрасывались гусеничные боевые и транспортные машины, а автотранспорт перемещался своим ходом. Это было типичным для того времени способом организации марша подвижного соединения. На 16 августа 12–я танковая дивизия насчитывала 57 танков (4 КВ и 53 Т–34), 8–я танковая дивизия — 121 танк (6 КВ, ЗТ–34, 112БТиТ–26).

Однако пока собиралась ударная группировка, войска 18–й и 9–й армий самостоятельно прокладывали себе дорогу на восток. Им содействовала ударом с востока 296–я стрелковая дивизия, состоявшая в подчинении Резервной армии, из района Снегиревки. Успеху выхода из окружения способствовало то, что на николаевском направлении действовала фактически в одиночестве 16 танковая дивизия. Соединение Ганса — Валентина Хубе продвигалось к городу по левому берегу Ингула, вдоль железной дороги. Поставить прочный заслон на пути отходящих частей двух советских армий одна дивизия просто не могла, да и не пыталась. Произошло то, что не раз и не два происходило ранее и впоследствии в ходе сражений на окружение, — советские стрелковые части просачивались через разреженные порядки «клешней» танкового клина.

В ночь на 17 августа войска 2–го кавалерийского корпуса и 18–й армии переправлялись через реку Ингулец. За рекой вражеское преследование прекратилось.

9–я армия с 15 по 17 августа прорывалась из окружения и к утру 17 августа вышла на восточный берег реки Ингулец в районе Херсона.

16 танковой дивизии удалось перехватить только отдельные отходящие от Николаева части, соединившись в городе с 72 пехотной дивизией 11 армии. Трофеем немецких войск стали недостроенные корабли советского «Большого флота» — линейный корабль, крейсер и две подводные лодки. Немецкие танкисты с любопытством осматривали циклопические сооружения верфей, лес кранов, завалившиеся набок, словно выброшенные на берег гигантские рыбины, подводные лодки. Тогда мало кто из них задавался вопросом: «А что мы здесь делаем?» Намотанные на гусеницы километры, оставленные по дороге могилы и остовы танков лишь весьма условно приближали немецкие войска к цели кампании — Москве.

Наступление и оборона Резервной армии. Что же позволило армиям А. К. Смирнова и Я. Т. Черевиченко избежать судьбы армий И. Н. Музыченко и П. Г. Понеделина? Смещению на юг ударной силы группы армий «Юг», 1 танковой группы Эваль — да фон Клейста советская сторона противопоставила сравнительно крупную группировку вновь сформированных стрелковых дивизий — Резервную армию Н. В. Чибисова.

Командующий Резервной армией имел задачи по мере готовности дивизий выдвинуть их на рубеж Кременчуг — Кривой Рог и далее на юг по реке Ингулец. Спешно сформированные дивизии выглядели, разумеется, куда бледнее своих кадровых собратьев:

«В новых дивизиях нет ни одной ПТ пушки, пулеметов, артиллерия только горная, причем большой процент пушек без панорам» (донесение за 15.8).

«Формирование новых дивизий закончено. Подавляющее большинство дивизий введено в бой. За последнее время для этих дивизий получено вооружение — винтовки, ручные пулеметы, часть противотанковых пушек. Еще не получены станковые и зенитные пулеметы, полковая артиллерия и артиллерия для артполков. Неудовлетворительно обеспечены новые дивизии средствами связи» (донесение за 18.8)[537].

Рубеж, на который веером выдвигались дивизии Резервной армии, был удален от пунктов формирования дивизий на 100–150 км, которые свежесформированным соединениям первого эшелона нужно было преодолеть пешим маршем. Протяженность назначенного новым дивизиям рубежа с севера на юг от Куцеволовки до Снегиревки составляла более 200 км. Оборонительное значение рубежа определялось относительной танконедоступностью на некоторых участках реки Ингулец. С 9 августа начались инженерные работы по укреплению рубежа. Разбросанные на огромном фронте, дивизии Резервной армии могли создать лишь завесу на пути продвижения немецких войск. Создание силами армии прочной обороны при такой плотности построения дивизий было невозможно. Однако сам факт выдвижения этих дивизий на запад в условиях, когда положение 18–й и 9–й армий под Николаевом было тяжелым, мог, конечно, произвести известное воздействие на противника, отвлечь его внимание и силы от николаевского направления, что и случилось.

Дивизии Резервной армии, назначенные к выходу, начали выдвижение в разные сроки и к 10–11 августа вышли на следующие рубежи. Передовая дивизия первого эшелона, то есть 26–я кавалерийская дивизия, вышла в район Куцеволовки. Еще одна дивизия первого эшелона, 273–я стрелковая, выдвинулась в район Попельнастое — Морозовка. Остатки «первой ласточки» перманентной мобилизации, 223–й стрелковой дивизии, занимали позиции в районе Новый Стародуб, Петрово. 253–я стрелковая дивизия сосредоточилась в Кривом Роге, 296–я стрелковая дивизия — в районе Снегиревки. Дивизии второго эшелона, то есть 230, 275, 255–я стрелковые дивизии, прибыли по железной дороге и сосредоточивались в районе Днепропетровска, оборудуя позиции на плацдарме. 274–я стрелковая дивизия заняла оборону на запорожском плацдарме. Остальные соединения армии и фронтового резерва продолжали формироваться.

Серьезной проблемой новой армии был вопрос управления. По мере выхода войск 18–й и 9–й армий на реку Ингулец намечалось 253–ю стрелковую дивизию, оборонявшуюся в Кривом Роге, передать армии А. К. Смирнова, а 296–ю стрелковую дивизию в Снегиревке — в подчинение армии Я. Т. Черевиченко. Расстояние между первым и вторым эшелонами обороны Резервной армии достигало 100–150 км, поэтому говорить о боевом взаимодействии между ними было практически невозможно. Штаб Резервной армии оставался в Днепропетровске и из-за дальности расстояния руководить боем дивизий первого эшелона не мог. Штаб 18–й армии связаться с 253–й стрелковой дивизией также не мог, следовательно, все дивизии, выдвинутые на рубеж, кроме 296–й стрелковой дивизии, временно оказались предоставлены инициативе своих командиров.

Немецким командованием было решено силами III и XIV моторизованных корпусов прорвать оборону Резервной армии и выйти к Днепропетровску. III моторизованный корпус Э. фон Маккензена наносил удар вдоль правого (западного) берега Днепра на Днепропетровск, XIV моторизованный корпус Виттерсгейма — через Кривой Рог на Запорожье. Соответственно только часть XIV моторизованного корпуса была нацелена на Николаев.

Таким образом, на долю 26–й кавалерийской дивизии, 273–й и 223–й стрелковых дивизий выпадала тяжелая задача сдержать наступление корпуса фон Маккензена, а 253–я стрелковая дивизия должна была задержать продвижение корпуса фон Виттерсгейма.

Бои начались 14 августа. Только что сформированным и плохо вооруженным дивизиям оставалось лишь использовать для своей борьбы свойства местности. Прибрежная полоса правого берега Днепра изобилует оврагами, перелесками, поэтому, хотя противник направлял главный удар III моторизованного корпуса в стык между 26–й кавалерийской и 273–й стрелковой дивизиями, эти соединения, удачно используя особенности местности, вели сдерживающие бои. Обе дивизии постепенно отходили, сохраняя между собой связь и некоторое взаимодействие. К исходу 16 августа положение обеих дивизий резко ухудшилось, они понесли большие потери и отошли в район Верхне — Днепропетровска, прижимаясь к берегу.

Затем под давлением противника они отошли на правый (северный) участок днепропетровского плацдарма, в район Днепродзержинска.

В худшем положении оказались 223–я и 253–я стрелковые дивизии. Штаб армии, штаб фронта с 15 августа ничего не знали о судьбе этих дивизий. В одном из документов об их судьбе сказано:

«223 и 253 с*трелковые** д*ивизии** не существуют»[538].

К исходу 16 августа остатки первого эшелона Резервной армии отошли на днепропетровский плацдарм, и фронт боевых действий развернулся в непосредственной близости от Днепропетровска и Запорожья. В бой вступили завершившие формирование дивизии второго эшелона — 230–я, 275–я, а затем и 255–я (у Днепропетровска), и 274–я (у Запорожья). 26–я кавалерийская дивизия отошла в Днепродзержинск, а 273–я стрелковая дивизия переправилась на восточный берег Днепра, где и заняла оборону в районе Шульговки.

В своем приказе № 0075 от 16 августа командующий Южным фронтом И. В. Тюленев приказывал использовать

«для восстановления положения на фронте армии рубеже Мишурин Рог, Ляховка, Саксагань, Софиевка» 28–ю кавалерийскую дивизию и 255–ю стрелковую дивизию. Остальные свежие соединения — 230–я, 275–я, 274–я, 296–я стрелковые дивизии должны были «остаться в районах, ими занимаемых»[539].

После выполнения задачи, поставленной 28–й и 255–й дивизиям, командующий фронтом предполагал организовать задуманный ранее контрудар всеми силами Резервной армии в направлении Кривой Рог. Это, однако, не исключало построения прочной обороны в районе Днепропетровска:

«Занимаемые рубежи на непосредственных подступах к Днепродзержинск, Днепропетровск, Запорожье (230, 275, 274 с*трелковые** д*ивизии**) продолжать укреплять самыми быстрейшими темпами, используя для этого все возможности. Сделать эти рубежи неприступными для пр*отивни**ка»[540].

Остающаяся в резерве 30–я кавалерийская дивизия была передана в состав 18–й армии. Тем временем в Орехове формировалась 226–я стрелковая дивизия, а в Мелитополе — 270–я стрелковая дивизия. Сроком готовности этих двух соединений был назначен конец августа.

Новые дивизии были вооружены в основном стрелковым оружием. Только волею случая 255–я стрелковая дивизия получила 76,2–мм пушки и 122–мм гаубицы. Вот как описывает эти события бывший командир дивизии:

«После настойчивых просьб нам все же 15 августа 1941 года доставили оружие для остальных частей, кроме материальной части для артиллерийского полка. Не дожидаясь повторения приказа, дивизия выступила на рубеж обороны, вооружая людей на ходу. Наш 811–й артиллерийский полк вынужден был выступить только с одними винтовками. Правда, накануне выступления нам предложили получить 24 горно-вьючных орудия, но без снарядов. Пришлось от этих орудий отказаться, за что командующий Южным фронтом генерал армии И. В. Тюленев при встрече как следует выругал меня. Во время моего разговора с командующим фронтом явился начальник артиллерийского снабжения дивизии и доложил, что с отходящего эшелона работниками артснабжения армии сняты 12 орудий 76–мм и столько же 122–мм гаубиц со снарядами, которые передаются нашему артполку, и что он через два часа будет готов к действию»[541].

Немецкая сторона в это время получила в свое распоряжение итальянские соединения. 17 августа для содействия III моторизованному корпусу прибыла пехотная дивизия «Пасубио», сменившая левый фланг дивизии СС «Викинг».

Тем временем была завершена подготовка к наступлению на Кривой Рог, задуманному еще 13–14 августа штабом Юго-Западного направления. Сосредоточение ударной группировки Резервной армии закончилось к 18 августа. К наступлению подготовились 8–я и 12–я танковые дивизии, 26–я и 28–я кавалерийские дивизии в районе Павловка — Привольное — Александровка.

Исходным положением для наступления был назначен район Днепродзержинск — Верхне — Днепровск — Вольные — Тепловка. Все это населенные пункты на берегу Днепра к северу от Днепропетровска. Первой задачей наступления, которую предполагалось решить 20–21 августа, был выход ударной группировки в районе Попельнастое — Червоно Каменка — Пятихатка. 22–23 августа предполагалось решить вторую задачу наступления — выйти к Кривому Рогу и захватить последний. Тем самым войскам ставилась задача продвинуться на глубину 100 км.

С утра 19 августа, а также 20 августа советские войска дважды переходили в наступление в направлениях Александровка, станция Елизарово; Привольная, Боголюбовка; Михайловна (15 км западнее Запорожье). Наступление группы успеха не имело, и атаковавшие части, встретив сопротивление III моторизованного корпуса, перешли к оборонительным действиям на днепропетровском плацдарме. Потери группы в танках оценивались как «опустошительные». Потерпев неудачу и понеся тяжелые потери, 8–я и 12–я танковые и 28–я кавалерийская дивизии были выведены в резерв.

Оценивая замысел и реализацию частной наступательной операции Южного фронта, нужно, прежде всего, ознакомиться с оценкой противника. Э. фон Маккензен пишет:

«Как упорно и ожесточенно русские сражались за каждую пядь земли, ослепительно высветило 19 августа. Повсюду усилилось сопротивление, появились новые танковые соединения, а на внутренних флангах 60 моторизованной и 13 танковой дивизий русским удалось еще раз связать их боями на правом берегу Суры и даже достичь прорыва, который все же закончился уничтожением большого числа танков противника (одна 60 моторизованная дивизия уничтожила 54 танка), взятием в плен более 2000 русских и в итоге не приобрел какого-либо значения. 14 танковая дивизия уже стояла поэшелонно далеко впереди под Сурское — лишь в 15 км перед городской окраиной Днепропетровска»[542].

Как мы видим, наступление натолкнулось на достаточно крупную группировку противника — танковую и моторизованную дивизии. Задачи даже первого этапа наступления не были выполнены. Удалось лишь добиться прорыва, который пришлось ликвидировать. Почему это произошло? Во-первых, необходимо отметить, что СМ. Буденный приказывал собрать ударную группировку из двух танковых, двух кавалерийских и, что самое главное, двух стрелковых дивизий (см. приведенные выше оперативные документы по планированию операции). При этом ни в одном документе впрямую не назывались номера «стрелковых дивизий». Это позволило И. В. Тюленеву фактически нарушить первоначальный план нанесения удара, исключив из наступательной группировки стрелковые соединения. Тем самым была повторена ошибка приграничного сражения, когда механизированные соединения вводились в бой без поддержки пехоты. Танковые дивизии июльского штата сильно просели в численности и, несмотря на положительные черты новой организации, не обладали сильным пехотным звеном. Поэтому наступление 8–й и 12–й танковых, 26–й и 28–й кавалерийских дивизий было погашено, не успев начаться. Находившаяся рядом пехота была вынуждена безучастно смотреть на разгром кавалеристов. Командир 255–й стрелковой дивизии И. Замерцев впоследствии вспоминал:

«В тот момент, когда полки 255–й стрелковой дивизии выдвигались для занятия своих позиций, я находился в 3–м батальоне на правом фланге 972–го стрелкового полка и наблюдал, как справа какие-то кавалерийские части в развернутом строю со знаменами двинулись на запад. Вначале было тихо, а затем из-за высоты появились немецкие танки и начали расстреливать этих кавалеристов в упор. Кавалеристов не поддержала даже артиллерия. На мой вопрос, что это за кавалерия, майор Н. Г. Лященко ответил: „Сосед наш“ — и добавил: „Я пытался с ним связаться, но безуспешно“. „Почему же вы не поддержали кавалеристов артиллерийским огнем?“ — спросил я. „А откуда я знал, что они в конном строю пойдут атаковать танки“[543].

Как мы видим, пехотинцы даже не были поставлены в известность о наступлении ударной группы фронта, а соседом 255–й стрелковой дивизии была 28–я кавалерийская дивизия.

Во-вторых, планируя наступление, советское командование исходило из концентрации основных усилий 1–й танковой группы на николаевском направлении. В докладе командующего Южным фронтом № 0042/ОП от 16 августа силы немцев на николаевском направлении оцениваются „не менее“ двух танковых дивизий и двух моторизованных дивизий. Силы противника на александрийском направлении, то есть в полосе действий III моторизованного корпуса, оцениваются „не менее“ одной танковой и двух моторизованных дивизий. То есть, формально угадав число подвижных соединений немцев перед фронтом наступления, наша разведка ошиблась в перераспределении их сил между александровским, криворожским и николаевским направлениями.

Но главной причиной неудачи оставался, конечно, прямой саботаж наступления со стороны И. В. Тюленева. Стрелковые дивизии в контрударе задействованы не были, и это предопределило результат боев. Причем трудно сказать, облегчило это жизнь защитникам Днепропетровска или нет. Нанесение удара по корпусу Маккензена могло позволить выиграть время и заставить немцев больше сил бросить на защиту флангов.

Тем временем в район Запорожья, где развернулась 274–я стрелковая дивизия, 19 августа прибыла переформированная 11–я танковая дивизия (около 50 танков), которая усилила оборону 274–й стрелковой дивизии. Однако 274–я стрелковая дивизия удержать запорожский плацдарм не могла и 18 августа отошла на восточный берег Днепра. Вечером 18 августа окрестности Запорожья огласились звуком взрыва огромной силы. Двадцатитонным зарядом тротила была взорвана плотина ДнепроГЭСа.

В результате взрыва моста и плотины на острове Хортица остался отрезанным полк пехоты, который успешно оборонялся, а затем переправился на восточный берег. Взрыв плотины резко поднял уровень воды в нижнем течении Днепра, где в это время началась переправа отходивших войск 2–го кавалерийского корпуса, 18–й и 9–й армий.

На данном этапе борьбы Резервная армия ценою больших потерь и упорной борьбы, несомненно, оказала большую помощь 18–й и 9–й армиям, получившим возможность оторваться от противника и отойти за Днепр. Немецкие моторизованные корпуса оказались скованы боями, и решения сразу двух задач — выхода к Днепру с захватом плацдармов и окружения двух армий в районе Николаева — им достичь не удалось.

Переправа 9–й и 18–й армий через Днепр. 17 августа главком Юго-Западного направления санкционировал отвод войск Южного фронта на Днепр с целью организации прочной обороны на рубеже этой крупной водной преграды. Вечером того же дня последовало боевое распоряжение командующего войсками Южного фронта № 0077/ОП, в котором был определен порядок отвода войск двух армий с рубежа реки Ингулец за Днепр. 2–й кавалерийский корпус должен был отходить в район Никополь — Нижний Рогачик. 18–я армия отводилась на восточный берег Днепра с задачей занять оборону на участке Никополь — Нижний Рогачик — Каховка. Соответственно 9–я армия — на участке Каховка — Херсон. Отход предписывалось прикрыть сильными арьергардами и действиями авиации. После переправы в 18–ю армию передавалась свежесформированная 30–я кавалерийская дивизия, а командующему 9–й армией предписывалось подчинить себе 296–ю стрелковую дивизию. Таким образом, все армии фронта так или иначе получали в свое подчинение второочередные дивизии.

На участке от Никополя до Херсона ширина Днепра в среднем составляет около полутора километров. Громоздкие понтонные парки в ходе отступления были потеряны на дорогах и в боях. Например, 2–й кавалерийский корпус был вынужден оставить свой понтонный парк на реке Южный Буг для переправы отходящих частей 18–й армии. Сохранившиеся в армиях остатки понтонно-мостового имущества можно было использовать только для постройки легких паромов. На помощь войскам пришли суда Днепровского речного пароходства. Баржи, плавучие пристани быстро приспосабливались под паромы, все, что могло использоваться для переправы, было мобилизовано.

В результате были построены три паромные переправы:

1) для 2–го кавалерийского корпуса — три парома на деревянных лодках у Нижнего Рогачика (для 5–й кавалерийской дивизии, лошадей пришлось переправлять вплавь), буксирный пароход с баржей — у Большой Лепатихи (для 9–й кавалерийской дивизии);

2) для соединений 18–й армии — паром на баржах и два парома на подручных средствах в районе Кочкаровки;

3) для соединений 9–й армии — два парома в районе Западные Кайры, три парома на баржах в районе Каховки и два парома у Тягинки.

Обращаю внимание на то, что паромная переправа — это не наплавной мост. Составленный из понтонного парка или подручных средств паром был вынужден двигаться от одного берега к другому, каждый раз перевозя сравнительно небольшое число людей и техники. При этом средняя продолжительность рейса парома составляла около одного часа. Войска двух армий и кавалерийского корпуса приступили к переправе с утра 18 августа. Строжайший расчет времени, четкая организация погрузки и выгрузки, круглосуточная работа буксиров позволили к утру 22 августа переправить основную массу войск на восточный берег.

Нельзя не отметить, что вся эта операция не могла состояться в случае воздействия на паромы с воздуха. Авиации противника было достаточно разбить паромы, и войска оказались бы прижатыми к берегу широкой и полноводной (особенно после подрыва ДнепроГЭСа) реки. К счастью, серьезных налетов авиации противника на всем фронте переправы 18–й и 9–й армий не было.

Начало сражения за Днепропетровск. Потратив два дня на проведение наступательной операции, войска Резервной армии перешли к отражению ударов III моторизованного корпуса в направлении Днепропетровска. 21–23 августа прошли в оборонительных боях. 22 августа даже состоялся танковый бой между танками 8–й танковой дивизии Резервной армии и 13 танковой дивизией III моторизованного корпуса.

К исходу 23 августа части Резервной армии занимали следующее положение. В Днепродзержинске в окружении вела бои 26–я кавалерийская дивизия совместно с одним полком 230–й стрелковой дивизии. Оставшиеся два полка 230–й стрелковой дивизии, подвергшись сильным атакам противника, отошли к Днепропетровску и продолжали вести бой на западной и юго-западной окраинах Сухачевки (пригород Днепропетровска, ниже Днепродзержинска по реке). Дивизия должна была ударом на Сухачевку в ночь на 24 августа содействовать выходу из окружения своего 966–го стрелкового полка и 26–й кавалерийской дивизии.

На юго-западных подступах к городу оборонялись 275–я стрелковая дивизия, 28–я кавалерийская и 8–я танковая дивизии, 255–я стрелковая дивизия (двумя полками) вела бой на южных окраинах Днепропетровска, где также сосредоточилась 12–я танковая дивизия.

Наконец, 273–я стрелковая дивизия оборонялась по восточному берегу Днепра ниже по течению, на участке Переволочная — Шульговка — Каменка.

Штаб Резервной армии находился в Днепропетровске.

Перед фронтом частей армии наступали части 60 моторизованной и 13 танковой дивизий немцев III моторизованного корпуса.

К утру 24 августа 26–я кавалерийская дивизия с полком 230–й стрелковой дивизии вышла из окружения в районе Днепродзержинска и переправилась на левый берег Днепра.

В течение 24 августа немецким войскам удалось захватить господствующие высоты перед городом, и исход сражения за западную часть Днепропетровска был предопределен. К концу дня 24 августа части Резервной армии вели ожесточенные бои на подступах к Днепропетровску. В 1.30 25 августа советские войска под натиском противника оставили Днепропетровск, переправив на левый берег Днепра людей и технику. Отход проходил под нажимом частей корпуса Э. фон Маккензена, и поэтому ночью в городе шли уличные бои. Уже в 8 утра немецкие солдаты стояли на берегу Днепра. Воспользовавшись беспорядочным отходом частей 275–й стрелковой дивизии и невзорванным наплавным мостом, небольшой группе немецких войск удалось переправиться на левый берег реки и овладеть Ломовкой, создав плацдарм на левом берегу Днепра. Наши оперсводки идентифицируют эту группу как 92 моторизованный полк 60 моторизованной дивизии, однако Э. фон Маккензен пишет, что это была группа из 13 танковой дивизии:

„Разбитый противник в течение ночи скрылся на другой берег, оба моста были взорваны. Только один наведенный ими же и, разумеется, весьма слабый мостик русским уже не удалось разрушить. Недолго раздумывая, передовые части 13 танковой дивизии прорвались по нему на другой берег Днепра и создали плацдарм, правда, не очень большой“[544].

Этот пробег по наплавному мосту вызвал неудовольствие на самом верху пирамиды управления войсками. Начальник Генерального штаба Красной Армии Б. М. Шапошников в достаточно резкой форме высказал, что он думает по этому поводу в директиве Ставки ВГК № 001427 от 30 августа:

„По имеющимся сведениям, противнику удалось переправиться у Днепропетровска благодаря преступной беспечности и безответственности командиров. Мосты и отвод войск не прикрывались, что дало возможность противнику на плечах отходящих войск ворваться на левый берег реки“[545].

В целях повышения эффективности руководства вновь сформированными соединениями 25 августа Ставкой ВГК было принято решение разделить Резервную армию на две, вновь сформировав управления сгинувших в Умани 6–й и 12–й армий. На формирование управления 6–й армии обращались управление Резервной армии и 48–го стрелкового корпуса. На формирование управления 12–й армии направлялся личный состав управления 17–го стрелкового корпуса. Как мы помним, еще 15 июля Ставка ВГК приняла решение об отказе от корпусного звена управления и по мере возможности реализовывала это решение на практике. Командующим 6–й армии был назначен командир 48–го стрелкового корпуса генерал-майор Р. Я. Малиновский. Косвенным образом такое назначение в командующие армией младшего по званию свидетельствовало о недовольстве командования действиями генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова, ранее руководившего Резервной армией. В состав 6–й армии вошли 273–я, 275–я, 230–я, 255–я стрелковые дивизии, 26–я и 28–я кавалерийские дивизии, 8–я и 12–я танковые дивизии. Командующим 12–й армией был назначен командир 17–го стрелкового корпуса генерал-майор И. В. Гала-нин. В состав армии вошли 270–я, 274–я стрелковые дивизии, полк НКВД и 11–я танковая дивизия.

Оборона баз Черноморского флота. Приближение боевых действий к Черному морю не только давало войскам дополнительную свободу маневра на недоступной танкам Клейста водной поверхности, но и возлагало на них ответственность за флот и его базы.

15 августа для обороны Крыма и главной морской базы в Севастополе была создана 51–я армия. Командующим армией был назначен генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. В состав армии вошли 9–й стрелковый корпус и 48–я кавалерийская дивизия. Задачей армии было не допустить вторжения противника как с севера, через Перекопский и Чонгарский перешейки, так и со стороны морских подступов.

Начавшийся отход Южного фронта к Днепру означал для Черноморского флота, что теперь одна из его баз в Одессе оказалась под угрозой захвата ее противником. Был образован Одесский оборонительный район — ООР. Приморская армия (1–я кавалерийская дивизия, 95–я, 25–я стрелковые дивизии) с 7 по 12 августа отходила на относительно подготовленные позиции Одесского укрепленного района и к исходу 13 августа заняла оборону.

Боевые действия Юго-Западного фронта. Поскольку центр операций немецких войск сместился в полосу Южного фронта, в полосе Юго-Западного фронта наступило относительное затишье.

Августовские бои 5–й армии. Боевые действия на правом крыле фронта в полосе 5–й армии с 7 по 19 августа проходили в рамках выполнения прежней задачи прикрытия коростеньского направления и содействия войскам Киевского УРа. На широком 200–километровом фронте войска 5–й армии и 27–го стрелкового корпуса вели упорные оборонительные бои против левого фланга 6 армии Рейхенау. Война на этом участке фронта приобрела ярко выраженный позиционный характер. За 12 дней боев немцам удалось продвинуться всего лишь на 10 км.

Армия достаточно успешно выполняла задачу, сформулированную М. И. Потаповым в боевом приказе № 0035 от 12 августа:

„Основная цель действий армии — привлечение на себя возможно больше сил противника и их перемалывание…“[546]

Наиболее напряженная ситуация в полосе 5–й армии была в период с 7 по 13 августа, параллельно штурму Киевского УРа. Особенно трудные бои пришлось выдержать 9–10 августа войскам 15–го стрелкового и 9–го механизированного корпусов. В эти дни противник пытался силами свежей 98–й пехотной дивизии разорвать фронт 5–й армии и охватить коростенскую группировку с востока. Положение в эти дни настолько обострилось, что командарм–5 и комфронтом просили главкома Юго-Западного направления маршала СМ. Буденного дать разрешение на отвод правого фланга и центра 5–й армии назад на восток, на линию Словечно — Гошов — Ксаверов. Разрешение было дано. Но удачными контратаками удалось остановить наступление противника и сохранить положение, не предпринимая отхода. В последующем бои стали затухать, и с 15 августа противник перешел к обороне на всем фронте 5–й армии и 27–го стрелкового корпуса.

Окуниновская неудача. Обострение обстановки на стыке с соседом справа вынудило командование Юго-Западного фронта принять решение на отвод 5–й армии за Днепр. Оперативная директива № 00280 от 19 августа 1941 г. гласила:

„1. Противник угрожает флангу ЮЗФ со стороны Гомель.

2. Приказываю: 5 А начать отход за р. Днепр. Отход совершать ночными переходами с расчетом занятия нового оборонительного рубежа по р. Днепр и р. Десна к утру 25.8.41“[547].

При организации отхода 5–й армии и 27–го стрелкового корпуса было принято два решения, которые в сумме привели к захвату немцами важной переправы на Днепре. С одной стороны, при нарезке разграничительных линий переправа у Окуниново и дорога от Малина через Горностайполь на Окуниново отдавались в распоряжение командира 27–го стрелкового корпуса. С другой стороны, 27–й стрелковый корпус передавался в 37–ю армию, и это привело к тяготению отхода частей П. Д. Артеменко к Киеву. Но что самое опасное — надобность для него в окуниновской переправе также отпадала, поскольку в полосе армии A. A. Власова имелась к услугам корпуса своя переправа у Сваромье (25 км севернее Киева). Все это привело к слабости стыка между 5–й армией и 27–м стрелковым корпусом в процессе отхода.

Отход войск 5–й армии представлял собой достаточно сложную задачу. Надо было преодолеть две большие реки (Припять и Днепр) при наличии всего двух переправу Чернобыля и Навозов — и железнодорожного моста у Неданичей.

Отходящие войска были разделены на три эшелона в зависимости от используемого транспорта. По железной дороге Овруч — Чернигов перебрасывались материальная часть 200–й и 135–й стрелковых дивизий, тылы, артиллерия. Вторым эшелоном были автомобильные перевозки. Для этого распоряжением фронта 5–й армии были приданы 900 автомашин. Автотранспортом перевозились 131–я (экс-моторизованная) и 62–я стрелковые дивизии, воздушно-десантные бригады. Помимо этого, собственным автотранспортом перевозились части, находившиеся в подчинении управлений 9–го и 19–го механизированных корпусов. Наконец, остальные силы армии отходили походом, то есть пешим порядком.

Для введения противника в заблуждение было приказано:

„За 2–3 часа до начала отхода произвести огневое нападение, которое периодически повторять до самого начала отхода“[548].

Отмечая хорошую организацию отхода, нужно подчеркнуть, что в условиях сложившейся тогда обстановки отступление 5–й армии было шагом настолько логичным и ожидаемым противником, что никакие меры маскировки не могли его обмануть. Филиппи пишет:

„Тем не менее штаб 6 армии еще 18 августа был проинформирован о том, как оценивает обстановку ОКХ. Командованию армии предлагалось „срочно принять соответствующие меры“, чтобы выяснить намерения противника и „перестроить армию таким образом, чтобы в случае отхода 5–й армии красных начать немедленное энергичное преследование“. 20 августа штаб 6 армии доложил, что в течение последней ночи пятью дивизиями проводились разведывательные поиски, и их результаты отнюдь не свидетельствуют об изменении намерений противника. Командующий 6 армией, возвращавшийся вечером 20 августа с северного участка фронта, также подтвердил, что не мог заметить признаков начавшегося отхода противника“[549].

Предположения о скором отходе 5–й армии базировались, таким образом, только на логических умозаключениях и интуиции немецких командующих.

Однако с самого начала отход пошел не так, как было запланировано. Первоначальный план отхода указывал:

„С отходом за р. Днепр правый фланг армии загнуть от Навозы на Чернигов“[550].

В дополнительном распоряжении от 20 августа М. И. Потапову командующий фронтом указывал, что при выходе армии на Днепр  „правый фланг от Навозы на Чернигов не загибать, а занять и прочно оборонять восточный берег р. Днепр от фронта (исключительно** Лоев, Ст. Глыбов)“[551].

Тем самым правый фланг армии выносился на 60 км на северо-запад от Чернигова. Но вскоре оказалось, что отход армий левого фланга Центрального фронта требует именно загнуть правый фланг 5–й армии в районе Чернигова фронтом на север и даже на восток, так как сюда уже начали выходить передовые части 2 армии Вейхса. Поэтому 135–я стрелковая дивизия, выгрузившаяся 22 августа в районе Бахмач, была срочно выдвинута на реку Десна для поддержки отходящих с севера на юг войск 21–й армии Центрального фронта. При этом западнее Чернигова бездействовали несколько дивизий 31–го стрелкового корпуса. Назначение 5–й армии широкого фронта обороны на Днепре привело к напрасному распылению сил и, во-первых, затруднило парирование возникшего на левом фланге армии кризиса, а во-вторых, создало предпосылки для окружения выдвинувшихся северо-восточнее Чернигова соединений 31–го стрелкового корпуса.

23 августа 98, 111, 113 пехотные дивизии легко прорвали слабую арьергардную завесу на стыке 5–й армии и 27–го стрелкового корпуса. В образовавшийся прорыв устремилась передовая боевая группа 11 танковой дивизии. Танки и мотопехота дивизии устремились по дороге через Кухары прямо на Окуниново. Мост через Днепр в районе Горностайполя (немцы употребляют именно это название) охранялся сводными подразделениями стрелков, понтонеров в составе 182 человек и 18 зенитными пушками. Печкинский мост был минирован, и, кроме того, в это время у Окуниново переправлялся полк 171–й стрелковой дивизии 27–го стрелкового корпуса. Обычно в таких случаях немцы прибегали к услугам спецназа из „Учебного полка 800“, известного больше как „Бранденбург“. Есть основания предполагать, что в описываемом случае не обошлось без участия бойцов этого подразделения. Но и без них хватило отрицательных факторов, способствовавших захвату немцами переправы. Маршал Баграмян изложил рассказ начальника штаба ПВО фронта майора В. А. Пеньковского о происходившем:

„Мост охранялся двумя зенитными артиллерийскими дивизионами и небольшим подразделением из 4–й дивизии НКВД Ф. М. Мажирина. В ночь накануне прорыва немецких танков командующий 37–й армией почему-то снял и перебросил на другой участок один из артдивизионов. На обоих берегах реки возле моста силами местных жителей были подготовлены прочные оборонительные сооружения: несколько дзотов, соединенных ходами сообщения, стрелковые окопы. Но они пустовали: подразделения, которые должны были занять их, не прибыли. Не было здесь и ни одного противотанкового орудия. Беспечность дошла до того, что, когда к вечеру 23 августа у моста показались вражеские танки, зенитчики открыли по ним огонь… шрапнелью. Оказывается, командир дивизиона не позаботился даже о том, чтобы на батареях имелись снаряды, пригодные для стрельбы по таким целям. Танки, которым шрапнель не принесла никакого вреда, раздавили батареи на правом берегу и понеслись на мост. *…** По досадно сложившимся обстоятельствам мост не удалось взорвать, хотя к взрыву все было заблаговременно подготовлено. Командир саперного подразделения имел прямую телефонную и телеграфную связь со штабом фронта. Когда показались фашистские танки, он вызвал меня по телефону и только начал докладывать, линия прервалась. Тут же удалось связаться с ним по аппарату Морзе. Но и на этот раз телеграфист не успел отстукать распоряжение на взрыв — линия внезапно вышла из строя. Мост так и не был взорван. Вот когда я с особой остротой осознал, что значит способность командира своевременно проявить инициативу и смело принять разумное решение, отвечающее сложившейся обстановке…“[552].

Вообще говоря, поставленные на удар шрапнельные снаряды были штатным противотанковым выстрелом в отсутствие бронебойных снарядов. Сделанный из стали высокой прочности шрапнельный стакан 76–мм или 85–мм зенитного снаряда обладал хорошими характеристиками для пролома брони толщиной 20–30 мм. Более серьезным промахом является отказ от немедленного подрыва моста. Дождаться разрешения на подрыв мог уже не позволить спецназовец из „Бранденбурга“.

В результате мост был захвачен, и мотопехота 11 танковой дивизии образовала сильную предмостную позицию. Полк 171–й стрелковой дивизии был просто отброшен от переправы на север и влился затем в состав 5–й армии. В бою за переправу был ранен командир 11 танковой дивизии Гюнтер Ангерн, сменивший 15 августа убывшего в Африку Людвига Крювеля.

Тем временем передовой отряд 11 танковой дивизии попытался развить успех далее. От Окуниново на восток, на переправу через Десну и Остер была выдвинута разведгруппа. Но здесь немцам удача не улыбнулась. Мост охранялся только ротой НКВД с двумя станковыми пулеметами и зенитной батареей, но в район Остера был направлен отряд Пинской флотилии под командованием майора В. Н. Добржинского в составе канонерской лодки „Смольный“ и сторожевого корабля „Пушкин“. Огнем кораблей флотилии немецкая разведка была отбита, и мост через Десну успели взорвать. В дальнейшем оборону района Остёра взяли на себя 212–я воздушно-десантная бригада, 205–й артиллерийский полк и бойцы запасного полка и частей НКВД.

Переправа главных сил 5–й армии, 31–го и 15–го стрелковых корпусов прошла у Чернобыля и Навозов без приключений. 31–й стрелковый корпус (193, 195, 200–я стрелковые дивизии) занимал оборону по восточному берегу Днепра, фронтам на запад и частично на север. 15–й стрелковый корпус (62, 45 и 135–я стрелковые дивизии) выдвигался на рубеж севернее и восточнее Чернигова фронтом на северо-восток, принимая на себя отходящие части 3–й армии Центрального фронта. 25 августа переправа 5–й армии на восточный берег Днепра закончилась.

Штаб Юго-Западного фронта для парирования окуниновского кризиса вечером 24 августа приказал направить в состав остерской группы сводный стрелковый полк 146–й стрелковой дивизии (2000 человек), которому к утру 25 августа предписывалось на автомашинах, ранее принадлежавших переформируемой в стрелковую 7–й мотодивизии, перебросить в район Остера. Учитывая, что на 21 августа общая численность 146–й стрелковой дивизии составляла вместе с тыловыми частями 2814 человек, можно сказать, что на остерское направление эта дивизия рокировалась практически целиком.

Отражение штурма КиУРа. В ночь на 7 августа на направление главного удара наступавших на Киев немецких войск была переброшена 5–я воздушно-десантная бригада полковника А. И. Родимцева. Проведенная бригадой контратака позволила на какое-то время стабилизировать положение. Но все это были лишь полумеры. Десантники не имели ни боевого опыта, ни тяжелого оружия, и противопоставить немецкой пехоте они могли только высокий боевой дух. Катастрофического развития ситуации под Киевом советскому командованию удалось избежать только вводом в бой свежесформированных дивизий. В состав войск 37–й армии передавались 284–я стрелковая дивизия полковника Г. П. Панкова и 295–я стрелковая дивизия полковника И. Д. Андрюкова. Уже вечером 8 августа, в день ввода в бой бригады А. И. Родимцева, было выгружено два эшелона 284–й стрелковой дивизии. Прибытие 284–й дивизии позволило 11 августа провести результативную контратаку в районе Мышеловки. 12–14 августа были освобождены Тарасовка, Новоселки, Чабаны и Пирогово. При этом были деблокированы ДОТы КиУРа, которые в течение почти недели вели бой в окружении. К 16 августа положение было полностью восстановлено, и обстановка под Киевом стабилизировалась.

64–й стрелковый корпус силами 165–й и 146–й стрелковых дивизий, 7–й экс-моторизованной дивизии оборонял предмостные укрепления на Днепре у Триполья и Ржищева. До 16 августа корпус успешно отражал непрерывные атаки немцев на эти укрепления. Но 17 августа 146–я стрелковая дивизия не смогла удержать за собой Ржищев и переправилась на восточный берег Днепра. Потери дивизии были при этом достаточно скромными — с 15 по 18 августа соединения потеряли 40 человек убитыми и пропавшими без вести и 126 ранеными. Предмостную позицию у Триполье 165–й стрелковой дивизии удалось удержать еще в течение 2–3 суток.

26–й армии Ф. Я. Костенко на тот момент подчинялись 301, 159, 41, 97, 227, 199–я стрелковые дивизии, 5–й кавалерийский корпус, 12–я танковая дивизия, свежесформированные 264–я, 289–я стрелковые дивизии и 196–я стрелковая дивизия. С 8 августа ось наступления подвижной группы армии сместилась с болевой точки немцев у Богуслава на фланг немецких пехотных соединений в районе Киева. Наступление с каневского плацдарма велось во взаимодействии с 64–м стрелковым корпусом. Штаб Юго-Западного фронта придавал большое значение удару силами 5–го кавалерийского корпуса и 12–й танковой дивизии с юга на север, на Ржищев, в тыл немецким войскам на ржищевском плацдарме. Этими действиями предполагалось облегчить решение задачи обороны Киева.

По решению командующего 26–й армии наступление должно было начаться с утра 9 августа. В ударную группу включались 5–й кавалерийский корпус, 12–я танковая дивизия, 227–я и 159–я стрелковые дивизии. Наступать предполагалось по оси Андреевка — Поток — Ржищев. Местность в полосе наступления была открытая, танкодоступная, но опасная с точки зрения возможного воздействия на кавалеристов с воздуха. Существенной проблемой были вывод кавкорпуса Ф. В. Камкова и 12–й танковой дивизии полковника Каткова из боев на богуславском направлении и быстрая их переброска на исходные позиции. Вступив с марша в бой, подвижная группа сразу попала под удар авиации и успеха не достигла. По оперативной сводке фронта неудача произошла „из-за неудовлетворительной организации управления“, но этот упрек можно считать справедливым. С пустоты в направлении Богуслава танковая дивизия и кавалерийский корпус Ф. В. Камкова были направлены против вязкой массы подошедших к Днепру пехотных дивизий.

С 10 по 12 августа продолжались безуспешные попытки контратаковать и отбросить противника. Потерпев неудачу на заложенном в первоначальный план направлении, 11 августа Ф. Я. Костенко попробовал сместить ось удара на восток, наступая от Казаровки на север. Взламывать оборону немцев утром 12 августа должна была 289–я стрелковая дивизия, усиленная танками 12–й танковой дивизии. Во втором эшелоне наступления должны были действовать 3–я и 34–я кавалерийские дивизии. Но и это направление успеха не принесло. В бою 13 августа 12–я танковая дивизия потеряла 20 танков.

Тем временем на левом фланге 26–й армии накапливались свежие дивизии противника (24, 297 пехотные), подошедшие из района Умани. 13 августа они частью сил перешли в наступление на стыке 26–й и 38–й армий с задачей овладеть черкасским плацдармом.

14 августа 26–й армии было приказано прекратить наступление и перейти к обороне. Поскольку практической ценности каневский плацдарм на тот момент уже не представлял, было решено в ночь на 16 августа отвести 26–ю армию на восточный берег Днепра. В тот же день, 14 августа, 5–й кавалерийский корпус выводился из боя, сдавая свою полосу 227–й и 289–й стрелковым дивизиям. Теперь корпус становился подвижным резервом для пресечения попыток переправиться через Днепр. Дивизия полковника Каткова выводилась в резерв командующего Юго-Западным направлением. Как мы уже знаем, 12–я танковая дивизия была переброшена под Днепропетровск и участвовала в неудавшемся наступлении Резервной армии.

Передав 212–ю и 196–ю дивизии 38–й армии Д. И. Рябышева, 26–я армия в ночь на 19 августа закончила отход на восточный берег Днепра и заняла оборону на фронте Ржищев, Чапаевка силами 301, 159, 227, 41, 289 и 264–й стрелковых дивизий.

В армейский резерв были выделены 199–я и 97–я стрелковые дивизии. Позднее 97–я стрелковая дивизия распоряжением командующего фронтом от 20 августа из состава 26–й армии была передана в 38–ю армию для усиления Черкасского района обороны; в армейский резерв была дополнительно выведена 41–я стрелковая дивизия.

Боевые действия на правобережной Украине завершились. Одна за другой армии Юго-Западного и Южного фронтов отошли за Днепр. Сражение переходило в новую фазу. Немецким войскам требовалось преодолеть широкую и оборонявшуюся упорным противником реку. Пока удалось достичь сравнительно скромного в масштабах фронта результата у Окуниново, который к тому же был неполным — плацдарм был создан в медвежьем углу фронта.

Планы сторон. Основным руководящим документом, с которым командование Юго-Западного направления вступило в сражение за Киев, была директива Ставки ВГК № 001084 от 19 августа 1941 г. В ней давалась следующая оценка обстановки:

„1. Противник сосредоточил превосходные *так в документе, правильнее — „превосходящие“. — А. И.** силы на Украине, имея целью овладеть Киевом и Одессой, занять всю Правобережную Украину и нанести отдельные поражения нашим войскам.

Упорно обороняющиеся наши части заставили противника понести тяжелые потери под Киевом, Каневом, Черкассами и Одессой. Киев и Одессу, а также Днепропетровск и Херсон противник взять не мог.

Создавая из Правобережной Украины плацдарм для дальнейшего наступления, противник, по-видимому, поведет его:

а) в обход Киева с севера и юга с целью овладения Киевом и выхода в район Чернигов, Конотоп, Пирятин, Черкассы;

б) в направлении Кременчуг, Полтава, Харьков;

в) с фронта Кременчуг, Николаев на восток для захвата Донбасса и Северного Кавказа;

г) на Крым и Одессу“[553].

Если судить по этому документу, то советское командование предполагало охват Киева с севера и юга, но со сравнительно небольшим замахом „клещей“. Основные действия немцев, согласно этому документу, расценивались Ставкой как направленные на решение задачи разгрома экономики СССР.

Задачей Юго-Западного фронта было:

„Обороняясь за р. Днепр по восточному его берегу от (иск.) Лоева до Переволочной, во что бы то ни стало удержать за собой Киев и прочно прикрыть направления на Чернигов, Конотоп и Харьков. При занятии новой оборонительной линии выделить в резерв фронта не менее 8 стр*елковых** дивизий“[554].

Задачей Южного фронта было:

„Обороняясь по восточному берегу р. Днепр от Переволочной до устья и на тет-де — понах у Днепропетровска, Херсона, Берислава, не допустить противника на восточный берег р. Днепр и прочно прикрыть Днепропетровск, Запорожье и Херсон. Во фронтовом резерве иметь не менее пяти стр*елковых** дивизий“[555].

Если советское командование уверенно приняло решение удерживать в полосе Юго-Западного и Южного фронтов рубеж Днепра, то руководство Третьего рейха все еще колебалось относительно тех задач, которые нужно решить до наступления холодов. 18 августа командование сухопутными войсками представило на рассмотрение А. Гитлера свои предложения о дальнейшем ведении операций. Исходными тезисами, на которых строился план ОКХ, были следующие:

„Группировка сил вражеской армии позволяет сделать вывод, что в настоящее время после разгрома ее сил перед фронтом группы армий „Юг“ и в условиях намечающегося успеха войск группы армий „Север“ основная масса живой силы противника находится перед фронтом группы армий „Центр“. Судя по этому, русские, по всей видимости, рассматривают наступление группы армий „Центр“ в направлении Москвы как главную угрозу. Они используют все силы и средства (сосредоточение войск, оборонительные работы), чтобы наверняка остановить это наступление. Нельзя предполагать, что противник существенно ослабит свои силы перед фронтом группы армий „Центр“ в пользу создания новых группировок перед фронтом группы армий „Юг“ или „Север“. Скорее возможна другая вероятность, что он попытается ввиду недостатка сил, который постепенно становится все более ощутимым, отвести назад далеко выступающие вперед фланговые группировки и вновь создать сплошной оборонительный фронт на возможно короткой линии.

Об этом свидетельствует попытка отвода войск под Гомелем. Пока еще невозможно определить, отведет ли он вслед за этим на восток за Днепр также и 5–ю красную армию“ (выделено мной. — А. И.)[556]. Мы видим, что отвод советских войск с рубежа Днепра представлялся более чем желательным событием.

Основным фактором, значение которого подчеркивалось особо, было время:

„Для продолжения операций группы армий „Центр“, учитывая метеорологические условия, мы располагаем лишь сентябрем и октябрем“[557].

Также предполагалось, что группы армий „Юг“ и „Север“ смогут своими силами без посторонней помощи выполнить поставленные перед ними задачи»[558]. Задачи эти предусматривали ведение в полосе группы армий «Юг» действий сковывающего характера силами пехотных соединений:

«Группа армий „Юг“ планирует начать 23 августа силами 6 армии наступление против 5–й красной армии. В случае, если 5–я красная армия к этому моменту будет занимать свое нынешнее положение и не отойдет, то можно рассчитывать, что части 6–й армии, поворачивающие на восток, к началу сентября выйдут к Днепру севернее Киева. Таким образом, в первых числах сентября (предположительно 5.9) на фронте 17–й армии будет форсирован Днепр, если не удастся захватить плацдармы раньше. Тем самым активизируются действия группы армий „Юг“ восточнее Днепра. Таким образом, наступление группы армий „Центр“ в целом совпадет по времени с наступлением группы армий „Юг“. Этот факт дает ту выгоду, что действующие перед группой армий „Юг“ и „Север“ вражеские силы окажутся скованными и будет затруднена переброска войск противника против внутреннего фланга той или другой группы армий»[559].

Однако Гитлер не согласился с предложенным ОКХ вариантом. Основным руководящим документом для германской армии стал его приказ от 21.8.1941 г., о котором Ф. Гальдер сказал:

«Эта директива имеет решающее значение для всей Восточной кампании»[560].

Суть директивы состояла в следующем:

«1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.

2. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий „Юг“ и „Центр“ по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5–й русской армии частным наступлением 6–й армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем его войска сумеют отойти на рубеж Десна, Конотоп, Сула. Тем самым войскам группы армий „Юг“ будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов, Харьков.

3. От группы армий „Центр“ требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующих операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5–й русской армии и в то же время позволяло группе армий отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил.

4. Захват Крымского полуострова имеет первостепенное значение для обеспечения подвоза нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым, прежде чем противнику удастся подтянуть свежие силы»[561].

Было намечено ударами по флангам окружить и разгромить войска Юго-Западного фронта. На тактическом уровне операция являла собой классические «канны» со сковывающей группировкой в центре и двумя ударными кулаками на флангах.

Через всю директиву проглядывает полемика Гитлера с вариантом ОКХ. Говоря о необходимости уничтожения 5–й армии, он фактически выражает сомнения в возможностях группы армий «Юг» «без посторонней помощи» решить задачу эффективного сковывания правого крыла Юго-Западного фронта.

Поэтому вместо частной операции армии Рейхенау против правого крыла войск Юго-Западного фронта предполагалось предпринять наступление главных сил 2 танковой группы 2 армии (из группы «Центр») в направлении с севера на юг. Ось наступления пролегала через Конотоп на Ромны, с дальнейшим развитием наступления через Чернигов, Нежин на Пирятин и через Чернигов на Киев.

Точно так же ставилась под сомнение возможность «без посторонней помощи» сделать что-либо существенное силами 17 армии. Против левого крыла войск Юго-Западного фронта намечалось провести наступление главных сил 1–й танковой группы с юга на север в основном направлении через Кременчуг, Миргород на Ромны с развитием наступления от Кременчуга на Пирятин и от Кременчуга вдоль северного (левого) берега Днепр на Киев. Внешний фронт окружения должен был быть образован продвижением пехотных соединений 17 армии от Кременчуга на Полтаву и Красноград.

Особенностью спланированной немецким командованием операции была разница в сроках начала наступления северной и южной ударных группировок. Северная должна была начать наступление на 5–10 суток раньше южной. Это было обусловлено необходимостью рокировать подвижные соединения 1 танковой группы с правого крыла группы армий «Юг». Проще говоря, танковые дивизии Эвальда фон Клейста еще предстояло перебросить с днепропетровского плацдарма и других углов фронта, в которые они были загнаны в августе.

Одновременно против войск Южного фронта немцы намечали осуществить наступательную операцию с Каховского (Бериславского) плацдарма главными силами 11 немецкой армии, XXXXIX горно-стрелкового корпуса 17 армии и соединений румынской армии. Основными операционными направлениями были Каховка — Мелитополь и Каховка — крымские перешейки. Причины выбора этих направлений вполне очевидны, (см. вышеприведенную директиву Гитлера). Правда, командование группы армий «Юг» проигнорировало слова фюрера о подвижных соединениях, и содействовать 11 армии должен был только горно-стрелковый корпус Кюблера.

В 20–х числах августа о принятых в верхах решениях были поставлены в известность непосредственные исполнители разработанных планов. Наибольшее неудовольствие приказ о повороте на юг вызвал у командующего 2 танковой группой Гейнца Гудериана:

«23 августа я был вызван в штаб группы армий „Центр“ на совещание, в котором принимал участие начальник генерального штаба сухопутных войск. Он сообщил нам, что Гитлер решил наступать в первую очередь не на Ленинград и не на Москву, а на Украину и Крым. Для нас было очевидно, что начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер сам глубоко потрясен тем, что его план развития наступления на Москву потерпел крах. Мы долго совещались по вопросу о том, что можно было сделать, чтобы Гитлер все же изменил свое „окончательное решение“. Мы все были глубоко уверены в том, что планируемое Гитлером наступление на Киев неизбежно приведет к зимней кампании со всеми ее трудностями, которую ОКХ хотело избежать, имея на это все основания»[562].

Гудериану было, конечно, легко рассуждать о продолжении наступления на Москву — растянутый фланг ударной группировки защищать пришлось бы не ему, а 2 армии Вейхса. Более чем полумиллионная группировка Юго-Западного фронта на правом фланге битвы за Москву могла стать весомым фактором в пользу советской стороны. Командование РККА уже продемонстрировало свой наступательный, агрессивный характер и тем самым заставило противника потратить время на поворот на юг.


Обсуждение

Советское командование решило оборонять выступ, образовавшийся в результате успешного наступления группы армий «Центр». Обороняемый войсками Юго-Западного фронта рубеж Днепра и Десны выдавался вперед на запад, охваченный с севера 2 армией Вейхса и 2 танковой группой Гудериана. С юга над войсками Юго-Западного фронта нависала пехота на кременчугском плацдарме. Сама по себе оборона выступов не является чем — либо необычным. Немецкое командование успешно обороняло демьянский выступ (который с остальными войсками группы армий «Север» соединял узкий Рамушевский коридор) зимой 1941–1942 гг. «Краеугольным камнем» Восточного фронта стал ржевский выступ, вокруг которого почти год шли упорные бои. Советское командование в 1943 г. удержало курский выступ. Одним словом, наличие выступа в сторону противника еще не является однозначным побудительным мотивом к отступлению. Киевская позиция имела неоспоримые преимущества, благоприятствовавшие ее удержанию. Фронт обороны опирался на крупную водную преграду, позволявшую до предела растягивать обороняющие ее соединения. Узловым пунктом позиции являлся хорошо укрепленный город — Киев. Киевская цитадель также являлась своего рода магнитом, притягивавшим немецкие дивизии. Тем самым частично решалась одна из ключевых задач обороны — определение вероятных планов противника и точек сосредоточения его усилий. Растянув фронт по Днепру и приняв бой на укреплениях Киева, советское командование могло развернуть крупные силы на фланги для отражения ударов, стремящихся окружить и разгромить войска Юго-Западного фронта. Таким образом, перед нами вполне осознанное (опасность окружения прямо прописана в директиве Ставки ВГК № 001084) решение принять бой и выиграть время. Политический аспект удержания Киева имел в этих условиях весомое, но все же вторичное значение.

Время выигрывать требовалось для накопления резервов, создания паритета по одновременно находящимся на фронте соединениям. Когда немецкое командование столкнулось с второочередными соединениями Красной Армии, были достаточно точно расставлены все точки над i. Ф. Гальдер уже 11 августа писал:

«Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс — Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и в особенности на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем Уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину»[563].

В данном случае число 360 обозначает не общее число соединений на фронте, а количество номеров дивизий. Подобная ситуация заставляла задуматься о стратегии всей кампании. Первоначальная задача уничтожения РККА в больших и малых «котлах» значительно усложнялась. Теперь это надо было делать быстрее, чем на фронт поступали новые соединения. Альтернативой этому было перенацеливание вермахта на разрушение экономики и транспорта СССР. Симметричный ответ — формирование собственных второочередных соединений — немецким командованием однозначно отвергался, так как сохранялась надежда на выигрыш кампании до наступления холодов.

За два месяца боев РККА добилась важного со стратегической точки зрения результата — смены стратегии «Барбароссы». Активными действиями на флангах советско-германского фронта, прежде всего на Украине, удалось заставить немецкое командование укрепиться в своем желании временно перечести центр тяжести операций с московского направления на фланги фронта. В ближней перспективе это означало наступление периода тяжелых испытаний для Юго-Западного и Северо-Западного направлений. В дальней перспективе это давало надежду на срыв немецкого плана кампании.


Примечания:



5

Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. М.:



52

Там же.



53

1941 год. В 2 кн. Кн. 2. С. 244.



54

Там же. С. 360.



55

ВИЖ. 1996. № 4. С. 9.



56

1941 год. В 2 кн. Кн. 1. С. 493.



528

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5 (1)). С. 104.



529

Там же. С. 102.



530

Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 241.



531

Werthen W. Ор. cit. S. 57.



532

Ак — армейский корпус.



533

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. М.: Воениздат, 1960. С. 33–34.



534

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5 (1)). С. 114.



535

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 40.



536

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 42.



537

Грецов М. Д. Указ. соч. С. 127.



538

ЦАМО. Ф. 228. Оп. 3054 сс. Д. 1. Л. 107.



539

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 222.



540

Там же.



541

ВИЖ. 1981. № 8. С. 16.



542

Mackensen Eberhard von. Vom Bug zum Kaukasus. Das III. Panzercorps im Feldzug gegen Sowjetru?land 1941/42. Neckargemund. Kurt Vowinkel Verlag. 1967. S. 26.



543

ВИЖ. 1981. № 8. С. 17.



544

Mackensen Eberhard von. Op. cit. S. 27.



545

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5 (1)). С. 148.



546

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 290.



547

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 117.



548

Там же. С. 292.



549

Филиппи А. Припятская проблема. М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2002. С. 129.



550

Сб. боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 40. С. 117.



551

Там же. С. 122.



552

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 296–297.



553

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5 (1)). С. 125.



554

Русский архив. Великая Отечественная. Т. 16 (5 (1)). С. 125.



555

Там же. С. 126.



556

«Совершенно секретно! Только для командования». Стратегия фашистского командования в войне против СССР. Документы и материалы. М.: Наука, 1967. С. 311.



557

Там же. С. 312.



558

Там же.



559

Там же. С. 313.



560

Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 296.



561

«Совершенно секретно! Только для командования». С. 317–318.



562

Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: Русич, 1999. С. 267.



563

Гальдер Ф. Указ. соч. Т. 3. С. 264.








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке