Ровно десять лет спустя после первой войны в Персидском заливе команда, организовавшая операцию «Буря в пустыне», чтобы жестоко наказать диктатора, вновь оказалась у власти. Ее собрал Джордж Буш-младший, который в январе 2001 года вступил в должность президента Соединенных Штатов. Он не только внешне похож на отца, но и является его полным единомышленником.

Когда говорят, что Буш начал войну в Ираке ради иракской нефти, которая нужна его компаньонам по бизнесу, это большая ошибка.

11 сентября 2001 года президент Соединенных Штатов Америки Джордж Буш-младший впервые в жизни ощутил собственную незащищенность. После того как рухнули башни Всемирного торгового центра и загорелся Пентагон, никто не знал, где еще террористы нанесут удар. Даже Белый дом перестал быть безопасным пристанищем, хотя два столетия он надежно служил президентам. Поэтому секретная служба предпочитала держать президента в воздухе, в самолете, который только время от времени садился на одной из военных баз.

Американские спецслужбы винят в том же, в чем и российские. Ни Центральное разведывательное управление, ни Федеральное бюро расследований не сумели уберечь Америку от трагедии 11 сентября.

ФБР, которое наводнило страну своими агентами, позволило двумя десяткам террористов легко захватить четыре самолета и погубить несколько тысяч человек. ЦРУ при всем своем огромном бюджете не смогло подобраться к Осаме бен Ладену, который задумал и осуществил эту операцию.

В окружении Буша считают, что в провалах ФБР виновен прежний директор Луи Фрей, назначенный еще Клинтоном. Фрей развалил контрразведку. Ему не хватало административного опыта, и он имел привычку наказывать тех, кто ему противоречил или приносил дурные новости.

Когда Луи Фрея назначили в ФБР, он приказал убрать из своего кабинета компьютер. Он никогда не пользовался электронной почтой. За восемь лет его директорства неуважение к современной технологии превратилось в бедствие для ФБР. К моменту теракта 11 сентября тринадцать тысяч компьютеров ФБР безнадежно устарели. Невозможно было использовать современные программы, работать с графикой и компакт-дисками.

Электронная почта внутри ФБР была настолько маломощной, что сервер не справлялся и записки, отправленные агентам, просто до них не доходили. Внешней линии электронной почты не было вообще. Агентам приходилось по старинке писать письма и отправлять их почтой. Поскольку служебные компьютеры не осиливали графику, фотографии подозреваемых полицейские пересылали агентам ФБР домой.

В результате бюро получало горы информации, которые не могло ни разобрать, ни проанализировать.

Луи Фрей вовремя подал в отставку — за четыре месяца до катастрофы 11 сентября. Вместо него директором ФБР назначили Роберта Мюллера-третьего, бывшего морского пехотинца, он служил во Вьетнаме и получил два ордена.

Когда его пригласили к президенту Бушу на беседу, у Мюллера внезапно зазвонил мобильный телефон. Он знал, что Буш этого не выносит.

— Все, — обреченно сказал Мюллер, — мне конец.

Президент добродушно рассмеялся. Джорджу Бушу понравилась непосредственность кандидата. Мюллер вступил в должность 4 сентября, за неделю до теракта. Он успел только заказать новые компьютеры и съездить в академию ФБР, где он объявил, что нужно открыть курс подготовки аналитиков.

Ветераны ЦРУ с ностальгией вспоминают о временах холодной войны. Но разговоры о прежнем расцвете разведки — это миф. На самом деле число ценных агентов и в те времена можно было пересчитать по пальцам. Когда президентом был Рональд Рейган, который не жалел денег ни разведке, ни вооруженным силам, в Советском Союзе ЦРУ имело десяток агентов. И все они были в одночасье арестованы КГБ, когда сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс стал работать на советскую разведку.

Оперативники ЦРУ хороши на приемах и коктейлях, но плохи, когда нужно работать на улицах чужого города. Один журналист презрительно писал о сотрудниках ЦРУ, которых он видел в Чили во время военного переворота в сентябре 1973 года: мне трудно представить себе, что генералу Аугусто Пиночету хоть чем-то помогли эти манерные пижоны, которые и испанским-то плохо владели.

Во времена «холодной войны» разведчики выискивали будущих агентов на светских вечеринках, держа в руках бокал шампанского. Террористы не ходят на приемы и коктейли. Если они появляются в посольстве, то за рулем грузовика, нагруженного взрывчаткой. Можно ли вообще представить себе сотрудника спецслужбы, действующего внутри террористической группы? Это почти наверняка означает участие в терактах, в убийстве невинных людей. Кто же из работающих в аппарате разведки захочет играть такую роль?

Остается одно — вербовать самих террористов.

Но директор ЦРУ при Клинтоне Джон Дейч требовал от своих подчиненных тщательно проверять прошлое агентов. Он запрещал вербовать тех, у кого руки в крови. К сожалению, только те, кто сам убивал и мучил людей, знают планы своих соратников. Указание Дейча было воспринято как сигнал к тому, что лучше сидеть в конторе, чем рисковать.

Джон Дейч, бывший профессор химии, до назначения в ЦРУ был заместителем министра обороны. Он обидел разведчиков, сказав, что они менее компетентны, чем профессиональные военные. Дейча сменили на Джона Тенета, который прежде руководил аппаратом сенатского комитета по разведке.

В сенате Тенет занимался контролем за тайными операциями ЦРУ. Он заставил ЦРУ свернуть две большие операции, после того как выяснил, что разведчики действовали наперекор политике страны и позволяли своим агентам тратить деньги из спецфонда на личные нужды.

Через неделю после теракта 11 сентября Буш приехал в штаб-квартиру ЦРУ. Он успокоил разведчиков:

— Я вам доверяю. И вы мне нужны. Я знаю, какую важную работу вы делаете.

В ЦРУ были довольны. Президент мог возложить на них всю ответственность. Но он не стал искать козла отпущения и предпочел приободрить разведчиков. Хотя ЦРУ ничего не смогло сделать, чтобы спасти страну от чудовищного теракта. Говорили, что все дело в неумении соединить обрывки информации, которыми спецслужбы будто бы обладали… Это не так. Не было даже обрывков информации.

Американская разведка сильна техникой. Разведывательные спутники и самолеты обшаривают поверхность земли и мирового океана. Специальные сенсоры по всему миру анализируют воздух, землю и воду, выискивая следы радиоактивных частиц. Мощные антенны перехватывают миллионы телефонных-и радиопереговоров, потоки электронной почты.

Техническая разведка не пропустит ни одного запуска ракеты. Но сейчас разведка имеет дело с противником, у которого нет ракет. Террористы передвигаются по одиночке, спрятав взрывчатку в подошву туфель.

— Мы восхищаемся тем, что можем из космоса увидеть номерные знаки любого автомбиля, а что толку от этого? Пока у нас не будет агентов среди наших врагов, ничего не получится, — сокрушался на сенатских слушаниях по терроризму заместитель министра обороны Пол Вулфовиц.

ЦРУ получает огромное количество снимков со спутников, но неопытные аналитики не в состоянии их освоить. Он призвал приглашать аналитиков со стороны, чтобы избавить агентство от интеллектуальной лени.

По мнению ЦРУ, американские спецслужбы опаздывают на пять лет в организации системы борьбы с международным терроризмом. Прежде всего не хватает личного состава и агентуры.

Оперативный директорат ЦРУ насчитывает четыре тысячи сотрудников, каждый четвертый занят борьбой с терроризмом. Но это всего лишь тысяча оперативников — столько же, сколько Федеральное бюро расследований держит в только Нью-Йорке.

В середине девяностых ЦРУ было в загоне. Десять лет назад учебные курсы ЦРУ в Вильямсбурге в штате Вирджиния, которые именуются «Фермой», заканчивали всего двадцать пять человек в год. А через учебные лагеря «Аль-Кайды» в Афганистане, организованные Бен-Ладеном, проходили по две тысячи моджахедов в год.

Что разрешил своим спецслужбам Буш?

ФБР наделили правом подслушивать разговоры подозреваемого террориста, каким бы телефоном он ни пользовался. Прежде агенты должны были получать санкцию на прослушивания каждого конкретного аппарата, а их, с учетом мобильных, могло быть множество. Пока агент получал разрешение, терророрист успевал сменить номер.

ФБР получило возможность преспокойно заниматься священнослужителями. Прежде агенты не рисковали заходить в мечеть. Не разрешалось знакомить с информацией, полученной разведкой, агентов, занимавшихся расследованием уголовных преступлений. Но террорист и уголовник часто если не одно и то же лицо, то как минимум они помогают друг другу.

Теперь курсы ЦРУ каждый год заканчивают двести начинающих разведчиков. Но подготовка оперативника с учетом изучения трудного иностранного языка занимает примерно семь лет.

ЦРУ вербует молодежь открыто — через рекламу в Интернете, газетах и журналах. Молодежи обещают уникальную международную карьеру. Требования — интерес к международным делам, знание иностранных языков, умение добывать информацию и быстрая реакция. Важнейшее качество — это коммуникабельность, способность разговорить собеседника.

Еще десять лет назад в ЦРУ работали только мужчины с белым цветом кожи. Теперь берут женщин, афроамериканцев и американцев азиатского происхождения. Для работы в России, бывших социалистических странах вербуют молодежь в Чикаго и Детройте, где много выходцев из Центральной Европы.

Для оперативной работы подбирают уже состоявшихся людей в возрасте двадцати восьми — тридцати лет, тридцать пять лет — это уже предельный возраст. Зарплата начинающего разведчика составляет сорок-пятьдесят тысяч долларов в год. В бизнесе платят больше.

Верность — это другой ключевой фактор в отборе кандидатов. Новичков проводят через психологические тесты, их прошлое тщательно изучается.

Разведчикам предстоит вести двойную жизнь. Они не имеют права говорить, где они работают, и выдают себя за совершенно других людей. Начинающим разведчикам объясняют, что говорить о себе друзьям, соседям, знакомым. Жены (или мужья) обычно посвящены в тайну. А детям о службе отца в ЦРУ скажут только тогда, когда они будут достаточно взрослыми, чтобы уметь хранить секреты. Не говорят даже родителям, чтобы они случайно в приливе гордости за сына не обмолвились, чем он занимается.

Но с собственной конторой разведчики должны быть абсолютно откровенны. Сотрудник ЦРУ проходит проверку на полиграфе в начале службы, в конце трехлетнего испытательного срока и затем каждые пять лет. Разведчику предлагается ответить на семнадцать вопросов. Среди них такие: «Вы снимали когда-нибудь копии с закрытых документов? Употребляли наркотики? Занимались гомосексуализмом?» Неискренний ответ, зафиксированный машиной, ведет к увольнению.

ЦРУ дважды докладывало президенту, что точно знает, где находится Саддам Хусейн, а один раз было уверено, что обнаружило Осаму бен Ладена. Президент верил разведчикам и всякий раз отдавал приказ поднять в воздух самолеты. Все три авиаудара не достигли цели. Но были и удачи. Американские спецслужбы в конце концов поймали Саддама и многих руководителей «Аль-Кайды».

Президенту Бушу Джон Тенет нравился. Они оба — бейсбольные болельщики. Но осенью 2004 года Буш подобрал нового руководителя разведки — конгрессмена Портера Госса.

Он стал вторым конгрессменом, который с Капитолийского холма перешел в ЦРУ. Первым был отец нынешнего президента Джордж Буш-старший.

Как и Буш, Портер Госс окончил Йельский университет, где изучал литературу и историю, выучил древнегреческий язык. Он собирался заниматься бизнесом, но случайно попал на беседу к профессиональному вербовщику ЦРУ. Тот говорил настолько убедительно, что Госс захотел быть разведчиком.

Он стал оперативником, работал под прикрытием, служил в Латинской Америке (в том числе на Кубе — после прихода к власти Фиделя Кастро) и в Центральной Европе. В 1970 году с ним произошла загадочная история. Его обнаружили в гостиничном номере умирающим от неизвестной инфекции. Врачи вытащили его, что называется, с того света.

Коллеги подозревают, что его заразили опасной болезнью и что это дело рук КГБ.

В те годы разведки подозревали друг друга в таких делах.

Директор ЦРУ Уильям Колби в 1976 году поручил своим сотрудникам встретиться с офицерами КГБ, чтобы выяснить, не причастно ли КГБ к убийству резидента ЦРУ в Афинах Ричарда Уэлша. Тайная встреча состоялась в Вене, где обе разведки чувствовали себя уверенно. Американские разведчики сказали, что «они этого не потерпят». Сотрудники КГБ были возмущены таким предположением — и не кривили душой. Потом выяснилось, что американского резидента убила кипрская террористическая группа.

В 1984 году был похищен резидент ЦРУ в Бейруте Уильям Бакли. Директор ЦРУ Уильям Кейси распорядился встретиться с представителями КГБ, чтобы выяснить, не могут ли они разобраться в происшедшем. Разговаривали в Вене. Американцы пришли к выводу, что русские к этому не причастны…

Портер Госс провалялся на больничной койке несколько месяцев и вынужден был подать в отставку. Он уехал на юг, во Флориду, поправлять здоровье. Почувствовав себя лучше, стал издавать газету, потом выставил свою кандидатуру в мэры своего городка, в 1988 году добился избрания в конгресс. Только во время предвыборной кампании дети узнали, что папа служил в ЦРУ.

В конгрессе он стал председателем комитета по разведке, то есть человеком, от которого зависели ассигнования на разведку.

Прежде чем утвердить Госса, сенаторы его изрядно помучили. Причем публично, многочасовые слушания в сенатском комитете по разведке транслировали по телевидению. Сенаторы допрашивали коллегу с пристрастием, но утвердили, потому что кандидат отвечал очень умело.

А вот предложенный им в заместители директора Майкл Костив должности не получил, поскольку выяснилось, что он двадцать лет назад совершил мелкий неблаговидный поступок. Причем выяснили это журналисты, а конгресс к ним прислушался. Словом, по мнению американцев, свобода печати и строгое соблюдение демократических процедур нисколько не мешают борьбе с терроризмом.

У Буша была одна реакция на трагедию 11 сентября:

— Мы избавим мир от этих негодяев.

Буш сформулировал свою доктрину самым простым образом. Америка не станет ждать следующей атаки. Соединенные Штаты будут первыми наносить удары по террористам, где бы они ни находились. Надо заботиться не о том, как потом наказать террористов за содеянное, надо предотвратить их удары.

Он сказал директору ФБР Роберту Мюллеру:

— Ваша задача — не наказывать за уже совершенные преступления, а предотвращать их.

Руководители ЦРУ представили президенту план охоты на Осаму бен Ладена, его подручных и вообще противодействия террору по всему миру: найти и уничтожить, где бы они ни были. Заместитель директора ЦРУ по оперативной работе предупредил, что в ходе этих опасных операций неминуемо погибнут и отправленные на задание американцы.

— Это война, — без размышлений отозвался Буш. — И мы обязаны ее выиграть.

В один из мартовских дней 2002 года Джордж Буш заглянул в кабинет своего советника по национальной безопасности Кондолизы Райс и уверенно сказал:

— Чертов Саддам, мы его вышвырнем!

Вернее, президент выразился более откровенно, но я не рискую дословно перевести это выражение на русский язык.

В кабинете Райс сидели три сенатора, которые обсуждали вопрос, как лучше воздействовать на Ирак — с помощью ООН или ближневосточных союзников Америки.

Буша эти дипломатические ухищрения не интересовали. Он сформулировал свою политику в одной фразе. Сенаторы усмехнулись. Райс ответила понимающим взглядом. На этом обмен мнениями завершился. Президент ушел.

Кондолиза Райс родилась в 1954 году в Бирмингеме (штат Алабама), где темнокожая девочка сталкивалась с открытой расовой дискриминацией. В Алабаме черные и белые ели отдельно, пользовались разными туалетами.

Кондолиза так и не смогла забыть один эпизод из раннего детства. Ей было семь лет. Мама повела ее в магазин. Они выбрали платье. Мама спросила продавщицу, можно ли его примерить. Продавщица пренебрежительно указала в сторону склада:

— Вот там меряйте.

Но мама Кондолизы проявила характер. Она сказала железным голосом:

— Или моя дочь примерит платье там же, где все остальные покупатели, или я потрачу свои деньги в другом магазине.

Она настояла на своем, и в конце концов их отвели в примерочную.

В семье Кондолизы действовал принцип — «вдвое лучше». Иначе говоря, темнокожий ребенок, если он хочет преуспеть в жизни, должен все уметь делать вдвое лучше белого.

Ее отец был пресвитерианским священником, мать преподавала музыку и дала девочке имя, образованное от итальянского музыкального термина (в переводе на русский — «с нежностью»). В три года девочка начала учиться играть на пианино. В четыре она аккомпанировала в церкви своему отцу, преподобному Джону Райсу.

В пять Конди уже читала. В школу ее не взяли — слишком маленькая. Тогда мама ушла с работы и полностью посвятила себя дочке, занималась с ней каждый день.

— Мои родители, — вспоминала Кондолиза, — мыслили стратегически. Они хотели, чтобы я была готова ко всему, что меня ждет в белом обществе.

Родители внушали девочке, что в один прекрасный день она может стать президентом.

Когда она училась в университете, один из преподавателей стал излагать теорию Уильяма Шокли о том, что белая раса генетически выше черной. В аудитории можно было насчитать всего два-три черных студента среди двухсот пятидесяти белых. Конди Райс встала и громко сказала:

— В этой аудитории я одна говорю по-французски. Я единственная, кто может играть Бетховена. Я лучше вас знаю вашу культуру. Чем же вы лучше?

Кондолиза собиралась стать профессиональным музыкантом, но поняла, что выдающаяся пианистка из нее не получится. Тогда она всерьез занялась политологией. Ее интересовал Советский Союз. Она получила докторскую степень в университете в Денвере под руководством профессора Йозефа Корбела — отца Мадлен Олбрайт, которая позднее стала государственным секретарем в правительстве Билла Клинтона.

Семья Корбелов бежала из Праги в Англию от нацистской оккупации. Йозеф Корбел был советником при чехословацком правительстве в изгнании. После войны он был назначен чехословацким послом в Югославии, затем представителем в ООН. Когда в 1948 году коммунисты взяли власть в Чехословакии, он попросил в Америке политического убежища и преподавал европейскую политику и историю.

В двадцать шесть лет Кондолиза Райс сама стала профессором в Стэнфордском университете. Но ее быстро пригласили на государственную службу — в аппарат комитета начальников штабов. Четыре года при Рейгане она занималась проблемами ядерного планирования.

В 1986 году в Стэнфордский университет приехал один из крупных специалистов в военно-политической сфере генерал Брент Скоукрофт. Он был еще помощником Генри Киссинджера в Белом доме. Скоукрофт хотел познакомиться с экспертами по разоружению. Непринужденная беседа проходила за обедом. Райс была единственной женщиной, единственной темнокожей и к тому же самой молодой среди присутствующих.

Брент Скоукрофт обратил внимание на то, что и как она говорит, и пригласил ее поработать в группе по внешней политике в Аспенском институте. Когда Буш-старший сделал Скоукрофта советником по национальной безопасности, тот взял с собой Райс. Молодая женщина руководила советским отделом в аппарате Совета национальной безопасности.

«Я остановил свой выбор на Конди, — вспоминал Скоукрофт, — потому что она глубоко знает советскую историю и политику, умеет объективно и сбалансированно оценивать происходящее, обладает острым умом, склонна к стратегическому и концептуальному мышлению. Она прошла стажировку в комитете начальников штабов и достаточно хорошо ориентировалась в современных военных делах. Она была очаровательна, вела себя непринужденно, но, когда ситуация требовала, могла быть тверда, как сталь».

Буш-старший верил в личную дипломатию. Часто говорил по телефону с лидерами других государств. Он побаивался эмоциональных и непредсказуемых политиков. Предпочитал солидных, надежных, с кем можно договариваться. Возможно, поэтому у Буша-старшего не сложились отношения с Ельциным.

Именно Кондолиза Райс организовала первую встречу оппозиционного политика Бориса Николаевича Ельцина с президентом Соединенных Штатов.

В сентябре 1989 года народного депутата СССР Ельцина пригласили в Соединенные Штаты читать лекции.

Американские достопримечательности, особенно магазины, произвели неизгладимое впечатление на будущего президента России. Заглянули в супермаркет, вспоминал его преданный помощник Лев Евгеньевич Суханов, стали искать глазами очередь — не нашли:

«Естественно, никто из обслуживающего персонала не знал о нашем прибытии и потому ни о какой „показухе“ не могло быть и речи. Ассортимент продовольственных товаров на тот момент составлял примерно тридцать тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов, глаза не знали, на чем остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка. Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета…

Для нас с Борисом Николаевичем посещение супермаркета стало настоящим потрясением».

В самолете Ельцин задумался надолго. Не зря ведь в советские времена некоторые слабонервные люди после возвращения из высокоразвитой заграницы впадали в депрессию.

— До чего довели наш народ, — сокрушался Борис Николаевич. — Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено…

Но Ельцин не хотел выглядеть туристом. Ему принципиально важно было добиться, чтобы американские лидеры увидели в нем равного им политического деятеля и признали лидером оппозиции, способным конкурировать с Горбачевым.

Бориса Николаевича приняли государственный секретарь Джеймс Бейкер и некоторые сенаторы. Ельцина же интересовало только одно — состоится ли встреча с президентом Бушем?

Ельцин всегда умел произвести впечатление. На деловом обеде в Совете по внешней политике американские политологи стали его расспрашивать, с какими идеями он приехал в Соединенные Штаты.

Борис Николаевич, не моргнув глазом, ответил:

— Обо всем, что я с собой привез, я скажу самому Бушу. У меня есть что сказать вашему президенту, и я думаю, ему будет интересно встретиться со мной.

В реальности ничего особенного он Джорджу Бушу не сказал, но президент нашел время для встречи с гостем из России. Произошло это в самый трудный и неудачный для Бориса Николаевича день.

Утром ему предстояло выступать в Институте имени Дж. Гопкинса, а потом его ждали в Белом доме, причем до последнего момента неясно было, состоится встреча с президентом Бушем или нет.

В этот день Ельцин вел себя очень странно. Американцы объясняли это тем, что российский гость до самого утра дегустировал отборные сорта виски и не успел прийти в себя.

Помощники Ельцина объясняли все усталостью Ельцина, сменой часовых поясов и особенностями его организма.

Заботливый Лев Суханов писал: «Надо учитывать „специфику“ сна Ельцина. Первые часы он спит убойным сном. Затем пробуждается, и начинается двухчасовое бодрствование. Кстати, очень для него продуктивное. Мозг в эти часы работает особенно интенсивно, без помех. И когда он потом, перед самым утром, снова засыпает, то разбудить его можно только из пушки».

По словам спутников, накануне Ельцин почти не спал, жаловался, что не в состоянии уснуть, потом проглотил снотворное и уже не мог проснуться в условленный час.

Лев Суханов:

«Он спал, причем спал тем убойным сном, о котором я говорил раньше. Стоило огромных усилий его расшевелить, и когда он вроде бы пришел в себя и начал одеваться, я понял, что он так и не проснулся. Принятое накануне снотворное было сильнее его воли. Все его движения — вялые, заторможенные».

К девяти часам, то есть к началу лекции, он с трудом оклемался. Зал был полон. И вот в этот момент Ельцин вдруг оживился и даже начал подшучивать над президентом университета. На сцену они вышли одновременно. Глава университета стал по бумажке зачитывать приветствие и представлять гостя. Ельцин подошел и забрал с его пюпитра текст.

— Давайте будем в равных условиях, — сказал ректору Ельцин, — раз я буду говорить без бумажки, то и вы говорите без нее…

Это было неслыханно! Однако публике это даже понравилось. И тогда, и позже экстравагантность, скажем так, Ельцина соответствовала романтическим представлениям о русском медведе, грубоватом и неуклюжем, но добром, искреннем и надежном.

Сразу после лекции Ельцина повезли в Белый дом на встречу с советником президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Брентом Скоукрофтом, очень влиятельным человеком.

Буш не хотел принимать Ельцина, чтобы не злить Горбачева. Тем не менее опытный Скоукрофт настоял на том, что Бушу нужно встретиться с видным оппозиционером. Сотрудники Белого дома предложили ни к чему не обязывающую форму: российского гостя примет Скоукрофт, а президент Буш и вице-президент Дэн Куэйл просто по очереди заглянут к ним в комнату. Это стандартный дипломатический прием, позволяющий проводить некоторые встречи, не вписывающиеся в обычный протокол.

В машине Ельцин, который по-прежнему находился, скажем мягко, в необычном состоянии, заупрямился и заявил, что не поедет к Скоукрофту — не тот, мол, уровень. Возмущенно говорил Суханову:

— Ну, представляете себе, Лев Евгеньевич, что Буша встречаете вы, мой советник, а не я?

Пока все наперебой уговаривали Ельцина, машина доехала до бокового входа в Белый дом. Борис Николаевич, проявив неожиданные познания в вашингтонской политической жизни, недовольно сказал:

— Когда гостя привозят к президенту, то входят не здесь.

Встречала его Кондолиза Райс, поскольку она отвечала за отношения с Советским Союзом. Райс на приличном русском языке пояснила Борису Николаевичу:

— У вас назначена встреча с генералом Скоукрофтом.

Ельцин стоял на своем:

— Зачем мне идти, если меня не примет президент?

Кондолиза Райс — женщина с характером. Она твердо сказала:

— К сожалению, генерал Скоукрофт — человек занятой. Если мы не собираемся к нему идти, ему надо об этом сообщить.

Ельцин сдался:

— Хорошо, пошли.

Всем приехавшим вручили стандартные карточки с надписью «гость». Ельцин обиделся — он не гость, а политик, который пришел к другому политику — и карточку не взял.

Скоукрофт сразу заметил, что гость расстроен. Но Борис Николаевич стал пространно рассказывать, как именно Соединенные Штаты должны помочь Советскому Союзу.

Пока он говорил, пришел президент Буш. Ельцин сразу оживился и повеселел. Они пожали друг другу руки. Ельцину понравилось, что они оба очень высокие.

Борис Николаевич довольно сказал:

— Да, мы стоим друг друга.

Эту фразу переводчик благоразумно не перевел…

Президент извинился перед российским гостем, что у него мало времени, он должен выступать по телевидению. И они с Ельциным поговорили всего двенадцать минут. Буш потом сказал, что Ельцин — »славный парень».

Затем в этот же кабинет Скоукрофта наведался и вице-президент Дэн Куэйл. Он тоже коротко побеседовал с экзотическим московским гостем, они сфотографироались, и Куэйл ушел. Разговор у Скоукрофта продолжался еще около часа.

Все были довольны. Неформальный характер встречи не создавал для американцев проблем в отношениях с Горбачевым, который ревниво следил за американским путешествием своего соперника. Ельцин же мог смело говорить, что беседовал с президентом Соединенных Штатов, и объяснил ему, как следует спасать советскую перестройку. Когда машина с Ельциным покинула Белый дом, его заметили журналисты. Борис Николаевич приказал остановиться, вышел и с удовольствием стал отвечать на вопросы, чего в аппарате как раз и надеялись избежать…

То, что Кондолиза Райс запросто управилась с Ельциным, пошло на пользу ее карьере. Характера для общения с российскими и иными гостями Кондолизе Райс не занимать.

После избрания президентом Билла Клинтона, в марте 1991 года, она ушла из Белого дома и вернулась в Стэнфорд.

Она занималась наукой, пока Буш-младший, баллотировавшийся в президенты, не попросил ее поработать с ним. Она должна была помочь ему понять, что такое внешняя политика.

Когда он добился победы, то доверил ей важнейший пост в Белом доме.

Ее мать умерла в 1985 году. Она не увидела триумфа любимой дочери. В декабре 2000 года ее отец, Джон Райс, лежал в больнице. Врачи считали его положение безнадежным. Вдруг его вторая жена влетела в палату со словами:

— По телевидению только что передали новость: твоя дочь назначена советником президента Соединенных Штатов Америки по национальной безопасности!

Кондолиза Райс стала первой женщиной и первой темнокожей, занявшей этот высокий пост. Ее умирающий отец заплакал.

В Белом доме Райс выделили престижный угловой кабинет, неподалеку от президента. Считается, что у нее мужской характер, но, как всякая женщина, в ящике письменного стола она держит небольшое зеркальце.

В жизни она симпатичнее, приятнее и обаятельнее, чем на телеэкранах. Но она не замужем. Периодически ее спрашивают, есть ли у нее друг, встречается ли она с кем-нибудь. Она отвечает одно и то же:

— Моя личная жизнь — это единственная тема, которую я не хочу обсуждать. Но хочу заметить: я не полностью поглощена работой. У меня есть близкие друзья, и меня интересует кое-что помимо дела.

Один-два раза в месяц по субботам вечером она устраивает у себя в квартире музыкальные вечера. Для гостей она играет сама. Ее любимый композитор — Брамс.

Райс имеет право неограниченного доступа в Овальный кабинет. Буш беседует с ней по нескольку раз на день. Они часто вместе обедают. Она пользуется еще большей привилегией: ее одну из всего аппарата семья Бушей регулярно приглашает на выходные в загородную резиденцию в Кэмп-Дэвиде.

Роль советника президента состоит в том, чтобы координировать работу соревнующихся между собой ведомств — государственного департамента, министерства обороны, спецслужб и аппарата Совета национальной безопасности, обобщать их мнения и представлять президенту рекомендации в сфере внешней и оборонной политики.

Она следила за тем, чтобы указания президента выполнялись неукоснительно. Если между различными ведомствами возникают разногласия, она бралась за телефон, выясняла, в чем проблема, и тут же ее решала.

На совещаниях она редко высказывала свое мнение. Как утверждают злые языки, у советника президента по национальной безопасности просто нет своего мнения. Кондолиза Райс полагала, что ее задача в роли советника — понять, что желает президент, и претворить его указания в жизнь. Хотя когда они остаются вдвоем, она высказывает Бушу свое мнение. А уж он волен учесть ее слова или пропустить их мимо ушей.

Через год хлесткая фраза Буша-младшего о Саддаме Хусейне («Мы его вышвырнем!») трансформировалась в военную акцию.

Главным действующим лицом в подготовке войны против Саддама Хусейна стал вице-президент Дик Чейни. Он, возможно, самый влиятельный вице-президент в политической истории Соединенных Штатов. Клинтон очень уважительно относился к Альберту Гору, своему вице. Но Джордж Буш-старший прислушивается к Чейни больше, чем к кому бы то ни было другому.

Обычно на роль вице-президента выбирают человека, который не может составить конкуренцию президенту и будет оставаться в тени. Джордж Буш без колебаний взял в вице Дика Чейни, обладавшего значительно большим политическим и административным опытом. Причем они плохо знали друг друга. Это была рекомендация Буша-старшего, и сын к нему прислушался.

Дик Чейни родился 30 января 1941 года в Небраске. Он два года провел в Йельском университете, но бросил учебу. Он предложил руку и сердце Линн Энн Винсент, с которой был знаком со школьных времен. Она училась в колледже и не хотела быть замужем за простым рабочим. Она убедила Чейни продолжить образование. Он поступил в университет Вайоминга и получил ученую степень. В 1964 году они поженились.

В 1968 году он поехал в Вашингтон, работал в аппарате конгресса. Там его приметил Дональд Рамсфелд и взял в Белый дом. Десять лет был членом конгресса от штата Вайоминг.

Во время первой войны в Персидском заливе он был министром обороны. Буш-старший попросил Чейни добиться поддержки арабских стран. Чейни выполнил эту миссию. Он обещал арабским странам, что Соединенные Штаты преследуют только две цели — вышвырнуть Саддама из Кувейта и лишить его способности угрожать соседям. Об оккупации Ирака не было и слова. И Чейни не хотел отступать от своих обещаний.

В феврале 1991 года министр Чейни возражал против похода на Багдад и свержения Саддама Хусейна. Он считал, что это привело бы к развалу страны, междоусобице между суннитами, шиитами и курдами. В результате американским войскам пришлось бы остаться в Ираке и заниматься восстановлением жизни этой страны.

В 1991 году Буш-старший и его советники полагали, что Саддама обязательно свергнут его подчиненные, армейская верхушка, потрясенная разгромом. Но этого не произошло.

Потом американцы сообразили, что слишком рано согласились на перемирие. Республиканская гвардия, лучшие части армии избежали разгрома. Характерно было то, что подписывать перемирие Саддам не приехал. Прислал одного из своих генералов. Это означало, что Саддам не капитулировал.

Сразу же после заключения перемирия Саддам бросил Республиканскую гвардию на подавление восставших шиитов на юге и курдов на севере. Американцы все еще располагали мощными силами в регионе. Но решили не вмешиваться, объяснив, что задача коалиции состояла только в том, чтобы освободить Кувейт. Все остальное — за рамками ее мандата.

За этим стояло и другое. Иракские шииты — союзники Ирана. Американцы боялись, что мятеж шиитов приведет к распаду Ирака, от чего выиграют только Иран и наследники Хомейни…

После поражения Буша-старшего на выборах Дик Чейни покинул государственную службу, возглавил энергетическую фирму в Техасе, родном штате Бушей, и весьма преуспел.

В последний год перед тем как он стал вице-президентом, Дик Чейни заработал тридцать шесть миллионов долларов. Перейдя в Белый дом, он изрядно потерял в заработке: в 2002 году они с женой заработали всего миллион двести тысяч, то есть их доходы уменьшились в тридцать с лишним раз. Каждый третий полученный доллар Чейни заплатил в казну в качестве налогов и еще сто двадцать тысяч истратил на благотворительность.

Кстати говоря, Чейни и сейчас зарабытывает больше своего президента, поскольку все еще получает компенсацию от фирмы, которую возглавлял. Джордж Буш-младший и его жена Лора заработали восемьсот пятьдесят тысяч долларов, из них восемьдесят тысяч они истратили на благотворительность, а треть ушла на налоги…

Президент и его вице мало чем похожи. Буш горяч, Чейни холоден. Буш импульсивен, он завоевывает симпатии своей открытостью. Чейни спокоен, на людей производят впечатление его ум и уверенность в себе. На самом деле Чейни агрессивен по натуре и готов рискнуть.

Они не встречаются в свободное время, у каждого своя жизнь. Буш помешан на спорте. Чейни всего на пять лет его старше, а выглядит так, словно годится президенту в отцы. Вице-президент мало интересуется своим здоровьем. Когда озабоченные количеством калорий и уровнем холестерина политики заказывают на обед салат, Чейни выбирает толстенный бутерброд или жареного цыпленка с картофельными чипсами.

Между тем у него серьезные проблемы с сердцем. Когда в марте 2001 года его госпитализировали, чтобы сделать ангиопластику (щадящую операцию на сердце), в Вашингтоне решили, что Бушу придется поискать нового вице. Но Чейни выкарабкался. Говорят, что жена заставила его позаботиться о себе и изменить диету — теперь официант торжественно носит ему в кабинет фрукты и кофе без кофеина.

Джордж Буш-младший вырос в семье крупного политика и изначально видел себя на первых ролях. Чейни не рожден лидером, он ненавидит публичную политику. Он из тех, кого назначают, а не кого выбирают. Чейни сам не собирается баллотироваться в президенты. Он очень амбициозен, но вполне удовлетворен своей нынешней ролью.

По традиции вице-президент живет в доме, тоже белого цвета, построенном в 1893 году для руководителя военно-морской обсерватории. Когда он утром едет в свой офис, полиция расчищает ему дорогу. Мир останавливается, чтобы вице-президент вовремя попал на работу. А через пару часов его можно увидеть в буфете в цокольном этаже Белого дома, куда сотрудники аппарата заходят выпить кофе. Вице-президент преспокойно стоит в очереди и не позволяет пропускать его вперед…

Словом, он не конкурент Бушу. В Белом доме Чейни за глаза называют «Старшим советником без будущих политических амбиций». Президент может ему доверять. Именно поэтому между Чейни и Бушем возникли особые отношения.

Клинтон раз в неделю обедал со своим вице, и это считалось знаком особого доверия. Буш и Чейни проводят вместе почти весь день.

Чейни присутствует на всех важнейших совещаниях. По большей части он молчит, слегка улыбаясь и склонив голову, словно прислушивается к музыке, звучащей для него одного. Он высказывает свое мнение потом, когда все расходятся и они с президентом остаются вдвоем. Чейни — своего рода личное ЦРУ президента: он знает все, что происходит вокруг, и обо всем информирует президента.

Буш чувствует себя как рыба в воде, когда выступает, встречается с людьми, ведет переговоры, дает указания. Но он не любит повседневной рутинной работы. Вот эти обязанности он охотно передоверил вице-президенту. Чейни же наслаждается ролью закулисного руководителя…

Когда Чейни вернулся в большую политику, то занялся проблемами, которые не смогла решить администрация Клинтона. Одна из них — невыполнение Ираком резолюций ООН. Дик Чейни стал куда большим ястребом, чем прежде. Он считал, что несколько бомбовых ударов по Ираку в 1998 году, когда Саддам выкинул инспекторов ООН из страны, были шуткой — так с диктаторами не разговаривают.

После 11 сентября 2001 года Буш собрал у себя в Кэмп-Дэвиде своих советников, чтобы обсудить план действий. Чейни не поддержал первого заместителя министра обороны Пола Вулфовица, который считал, что ударить надо не только по талибам, но и по Ираку. Чейни исходил из того, что задача номер один — уничтожить базу террористов «Аль-Кайды» в Афганистане.

Но Чейни задумался над проблемой Саддама.

Ирак был для него очевидным примером государства, чья мощь не сопоставима с американской, но чье оружие массового уничтожения может в какой-то момент оказаться смертельно опасным для Америки. Каждое утро, когда Чейни докладывали разведывательную сводку, он требовал информации об Ираке. Его особенно беспокоили данные об оружии массового уничтожения. Разведчики отвечали, что у них слишком мало информации. Чейни говорил одно и то же:

— Работайте в этом направлении. Нам нужно знать, что у него есть.

Чейни еще в мае 2001 года в интервью журналу «Нью-Йоркер» первым связал Ирак, Иран и Северную Корею, назвав их странами, представляющими опасность для Америки.

Вице-президент приглашал к себе специалистов по Ближнему Востоку и исламу, подолгу их расспрашивал. В том числе он интересовался: что произойдет с Ираком, если исчезнет Саддам Хусейн? Американские востоковеды, беседовавшие с вице-президентом, отвечали, что это пойдет на благо стране — больше всего иракцы настрадались от Саддама.

Дик Чейни в отличие от большинства политиков много читает, особенно интересуется военной историей. У него неплохая библиотека, и он просиживает там часами. Он одолел немало книг об арабском мире и вынес из них убеждение в том, что арабские властители уважают только силу.

Вице-президент Чейни пришел к выводу, что результаты первой войны в Персидском заливе перечеркнуты и Соединенные Штаты не могут ждать, когда 11 сентября повторится.

В его родном штате Вайоминг очень доброжелательны к гостям — до тех пор пока их стада не начинают пастись на чужом поле. Чейни считает, что в реальном мире дипломатия не решает все проблемы и иногда приходится прибегать к силе, чтобы восстановить справедливость.

В последние месяцы перед операцией в Ираке Чейни перечитывал военные мемуары и воспоминания Уинстона Черчилля. Чейни хотел убедиться в том, что он не первый политик, который пришел к неприятному выводу: бывают ситуации, когда война неминуема. Вице-президент искал в истории примеры, когда политиков порицали за излишнюю жесткость, но потом признавали их историческую правоту.

Дик Чейни говорит, что Черчилль научил его: надо вовремя распознавать опасности и противостоять им, а не надеяться, что они сами рассосутся.

Президент Буш и вице-президент Чейни представляют давние традиции американской внешней политики. Большую часть свой истории Америка мало интересовалась тем, что происходит вдали от нее, и сознательно отгораживалась от чужих неприятностей. Но если американцам казалось, что им что-то угрожает или что задета их честь, они становились весьма воинственными и брались за оружие.

Чейни нашел союзника в лице старого друга министра обороны Дональда Рамсфелда. Бывший футболист, борец и летчик Рамсфелд уже занимал этот пост в правительстве Джералда Форда и работал вместе с Чейни. В сорок три года Рамсфелд стал самым молодым министром обороны. Теперь он самый старый министр. Но и тогда, и сейчас он оказался главным ястребом в правительстве.

Рамсфелд был противником любых соглашений с Советским Союзом, которые не давали бы преимуществ Америке. Он даже спорил с таким авторитетом, как тогдашний государственный секретарь Генри Киссинджер, который считал необходимым договариваться с Москвой.

Рамсфелду было всего девять лет, когда японцы в декабре 1941 года напали на базу американского военного флота в Перл-Харборе и его отец ушел в армию. Будущему министру в детстве пришлось туго. Он разносил газеты, выращивал цыплят и подстригал газоны, чтобы заработать. Он окончил университет в Принстоне, получил ученую степень, служил в военно-морской авиации. В тридцать лет его избрали в конгресс. Президент Ричард Никсон отправил его послом в НАТО.

После отставки Никсона новый хозяин Белого дома Джералд Форд сделал Рамсфелда своим первым помощником, в надежде что он наведет порядок в Белом доме.

В 1975 году Рамсфелд подумывал, не баллотироваться ли ему самому в президенты. Но правильно оценил свои шансы.

Когда Джералд Форд проиграл выборы, Рамсфелд сделал то, чего никто в Вашингтоне не делает. Он исчез из политики на четверть века. Он ушел в бизнес, возглавил крупную фармацевтическую фирму и очень преуспел. Рамсфелд, как и Чейни, очень богатый человек.

Теперь они оба завершают свою политическую карьеру. Им нечего бояться. Им не надо думать, что о них скажут избиратели на следующих выборах. Они решили, что должны сделать то, что считают нужным.

На пост министра обороны Буш первоначально планировал некоего сенатора. Но во время встречи с Бушем сенатор предупредил, что намерен прежде всего покончить с социальными экспериментами в армии — феминизацией и терпимым отношением к гомосексуалистам в вооруженных силах. Словом, покончить с тем, чего добился Билл Клинтон. Сейчас в вооруженных силах нельзя задавать вопросы о сексуальных предпочтениях военнослужащего, и никто не обязан говорить на эту тему.

Буш-младший помнил, как дорого «сексуальные» реформы в армии обошлись Клинтону, и предпочел человека, который займется в Пентагоне чем-нибудь иным.

Рамсфелду пришлось заняться вооружениями. Подчиненные сразу доложили: запасы оружия, накопленные еще в годы президентства Рейгана, стареют — их надо модернизировать. Или создавать новые.

Но для начала ему пришлось вернуть себе всю полноту власти в Пентагоне. Генералы и адмиралы научились пробивать свои оружейные проекты через конгресс, обходя гражданского министра. Рамсфелд такого не позволяет.

Рамсфелд лихо принялся за дело, избавляясь от тех, кто, по его мнению, устарел. В сухопутных силах Соединенных Штатов всего восемьдесят шесть генеральских должностей: восемь генерал-лейтенантов, двадцать шесть генерал-майоров. И еще пятьдесят два бригадных генерала — это как бы неполноценные генералы, нечто среднее между полковником и генералом.

Для американского министра обороны Дональда Рамсфелда война против терроризма была еще и поводом модернизировать вверенные ему вооруженные силы.

Рамсфелд знает, что над американской армией посмеиваются во всем мире, считая, что избалованные американцы не годятся для настоящего кровавого боя. Репутации американских вооруженных сил очень повредил неудачный опыт миротворческой операции в Сомали.

В семидесятые годы Сомали находилось под советским влиянием, поскольку советскому флоту были нужны базы. Москва поддерживала диктаторский режим Сиада Барре, который начал войну против соседней Эфиопии, находившейся под американским влиянием. Когда эфиопский император Хайле Селасие был свергнут и появилось марксистское правительство, Москва перешла на сторону Эфиопии. Сомалийцы стали терпеть поражение. Сиад Барре пал, в стране началась анархия.

За неделю в Сомали убивали триста человек. Организация Объединенных Наций приняла решение ввести туда войска, чтобы прекратить кровопролитие, помочь покончить с голодом и вернуть страну к нормальной жизни. Дипломаты в ООН надеялись, что эта операция станет первым опытом установления нового мирового порядка во всем мире.

Но ничего не получилось с самого начала. Руководитель операции не знал, кого ему слушаться: генерального секретаря ООН Бутроса-Гали или представителей держав, пославших свои войска в Сомали. Командующие отдельных контингентов миротворческимх сил, получив приказ из ООН, запрашивали свои правительства, стоит ли его исполнять.

В Сомали все население жует растение, которые по своему действию похоже на наркотик. Администрация ООН решила запретить его употребление и приказала задерживать нарушителей. Сомалийцы не подчинились и взялись за оружие: никто не смел лишить их чуть ли не единственного удовольствия. В Сомали вообще происходило то, к чему представители ООН не были готовы. Взрослые убивали детей, чтобы забрать у них одеяла, выданные служащими Международного Красного Креста.

Пакистанский контингент вел себя пассивно. Французский контингент из Иностранного легиона был бесконечно жесток. Кувейтцы на редкость некомпетентны. Итальянцы в свободное время разгуливали в дорогих костюмах от «Армани», угощались дарами моря и хорошими винами. В американском городке развлекались компьютерными играми.

Когда начали убивать американских солдат, Соединенные Штаты возмутились: ради чего мы обрекаем своих парней на смерть? Клинтон немедленно вернул американский контингент домой. Войска ООН исчезли из Сомали, оставив после себя разрушенную страну и осколки нового миропорядка.

Быстрый вывод американских войск из Сомали в 1993 году после смерти восемнадцати американских солдат в Могадишо показал слабость Соединенных Штатов и воодушевил врагов Америки. Рамсфелд сказал Бушу, что еще одна демонстрация американской слабости будет смертельно опасной для страны. Если дело дошло до того, что угрожаешь оружием, то придется пустить его в ход. Иначе решат, что твои угрозы ничего не стоят. И Буш согласился со своим министром.

Кстати говоря, нечто подобное говорил российский президент Владимир Путин:

«Я понял, что в любом случае — прав я или нет — надо быть сильным, чтобы иметь возможность ответить… Всегда надо быть готовым мгновенно ответить на причиненную обиду. Мгновенно!.. Если хочешь победить, то в любой драке нужно идти до конца… В принципе это известное правило, которому меня позднее учили в Комитете госбезопасности, но усвоено оно было значительно раньше — в детских потасовках… Не надо никого пугать. Пистолет необходимо вынимать только тогда, когда вы приняли решение стрелять».

Одноклассники и соседи Путина вспоминали, что «о последствиях драки он не размышлял: сразу бил в морду, и все». И дрался до последнего, поэтому чаще всего побеждал, и его старались не задевать.

Наивно считать американцев слабаками. Они всегда дают сдачи и пускают в ход силу, если возникает такая необходимость. Рамсфелд вернулся в Пентагон с намерением создать современную армию — мобильную, неуязвимую, оснащенную суперновым оружием.

Министр пренебрежительно отверг предложение восстановить обязательную воинскую повинность и призыв. Он даже назвал призывников «бесполезными» для боевой службы, за что ему пришлось извиниться перед ветеранскими организациями. Но он остался при своей точке зрения, что в вооруженных силах могут служить только добровольцы-профессионалы.

Первые месяцы работы в министерстве обороны разочаровали Рамсфелда. Он возненавидел неповоротливый аппарат, который мешает ему приспособить вооруженные силы к требованиям ХХ1 века. И назвал «пенгатоновскую бюрократию» самым опасным врагом государства.

Но Рамсфелд — жесткий администратор, который никого не боится. Он приезжает в Пентагон в половине седьмого утра и просиживает там по двенадцать часов.

Война с Ираком не вызвала энтузиазма среди американских военных. Каждый третий офицер в Пентагоне и в войсках сильно сомневался в мудрости этой идеи. Американские войска раскиданы по всему земному шару. Война против Осамы бен Ладена в Афганистане не окончена. Неизвестно, сколько продлится кампания в Ираке, какие будут потери, на сколько времени они там застрянут. Стоит ли влезать в такую войну?

План кампании должен был готовить четырехзвездный генерал Томми Фрэнкс, который возглавлял СЕНТКОМ — Объединенное центральное командование вооруженных сил Соединенных Штатов, созданное в 1983 году.

Зона ответственности СЕНТКОМ — Ближний и Средний Восток, от Африканского Рога на западе до Пакистана на востоке.

Центральное командование не имеет постоянных войск в своем подчинении. Они передаются по мере необходимости. На сей раз генералу Фрэнксу подчинили триста тысяч солдат и офицеров, расквартированных по всему миру. Его заместитель — генерал Джон Абизэйд, американец арабского происхождения.

Со стороны Фрэнкс казался простоватым деревенским парнем, но это ошибочное впечатление.

Он родился летом 1945 года, когда закончилась Вторая мировая война, в Оклахоме. Его отец, разорившийся фермер, перебрался в Техас и работал механиком на буровой установке. Томми учился в той же школе, что и будущая жена президента Буша-младшего — Лора Уэлч. Он поступил было в университет, но бросил учебу и пошел в армию. Молодого офицера-артиллериста отправили во Вьетнам, откуда он возвратился с ранениями и орденами. Он получил возможность за счет правительства, и оставаясь в кадрах армии, получить высшее образование — в Арлингтонском университете. И вернулся в армию.

В 1991 году он участвовал в первой войне в Персидском заливе, получил генеральские погоны. Ему покровительствовал генерал Колин Пауэлл. Но и после ухода Пауэлла в отставку генерал Фрэнкс рос в должности. Летом 2000 года он возглавил СЕНТКОМ.

Именно ему 12 сентября 2001 года было поручено разработать план ответного удара по базам Осамы бен Ладена в Афганистане. Насколько известно, генерал считал необходимым три недели бомбить Афганистан, а затем ввести сто тысяч американских солдат. Тогда министр обороны Рамсфелд в первый раз отверг план генерала Фрэнкса. Министр предпочитал минимум бомбардировок — только по точно найденным целям, аккуратные действия спецназа и широкое сотрудничество с различными афганскими силами, ненавидевшими талибов.

Утром 27 ноября 2001 года генерала Фрэнкса, который занитмался Афганистаном, неожиданно соединили с Рамсфелдом.

— Генерал, президент желает, чтобы мы доложили, что можно сделать с Ираком. Вы готовы?

— Господин министр, — ответил Фрэнкс, — у нас, разумеется, есть план действий на случай иракской кампании — «Оперативный план 1003».

— И что вы о нем думаете?

— Повторение кампании 1991 года. План устарел.

— Ясно, Том, — сказал министр. — Сотрите c него пыль, посмотрите, что к чему, и доложите мне на следующей неделе.

Рамсфелд повесил трубку. Фрэнкс потом честно рассказал, что он в тот момент подумал о своем министре: «Сукин сын, не дает даже передохнуть».

4 декабря Фрэнкс по закрытой видеосвязи беседовал с Пентагоном. Там собрались министр обороны Рамсфелд, его заместитель по политическим вопросам Дуглас Фейт и председатель комитета начальников штабов вооруженных сил генерал Дик Майерс.

Фрэнкс раскрыл лежащую перед ним папку:

— Господин министр, если мы начнем военные действия в Ираке, я думаю, что важнейшей целью будет свергнуть режим Саддама Хусейна.

Генерал сделал паузу, ожидая реакции министра.

— Генерал, — ответил Рамсфелд, — я с вами согласен. Но решение примет президент.

— Вторая цель, — продолжал Фрэнкс, — ослабить военный потенциал Ирака, чтобы лишить его возможности угрожать соседним странам.

Рамсфелд кивнул:

— Согласен. Но если — я повторяю — если мы будем проводить эту операцию, Ирак должен остаться единым государством и иметь возможность защищать себя.

Фрэнкс перечислил основные параметры хранившегося в сейфе плана военной операции против Ирака и добавил:

— За десять лет многое изменилось. Иракская армия сегодня слабее. Другими стали наши вооруженные силы. Этот план нужно переделать…

Американские военные были очень довольны результатами операции в Афганистане. Но сразу стало ясно, что операция в Ираке потребует в двадцать пять раз больше войск, чем операция в Афганистане. Война в Афганистане была необычной войной, в которой большую роль сыграли агенты ЦРУ, раздававшие наличные местным лидерам. В Ираке предстоит традиционная война, которая не обойдется без пехоты.

Генерал Фрэнкс предлагал нанести удар с трех сторон: из Кувейта на юге, с территории Турции на севере и с территории Иордании на западе.

Он хотел сразу начать переброску войск в Кувейт.

— Противник заметит нашу активность? — сразу спросил Рамсфелд.

— Это будет выглядеть как обычные маневры, — успокоил его генерал. — Кроме того, мы отправим в Катар и Кувейт танки и артиллерию. И никто не заметит.

— Хорошо, — ответил министр и задал новый вопрос: — А сколько это будет стоить?

Рамсфелд всегда задавал этот вопрос, с которым военные не привыкли считаться.

— Много, — твердо ответил генерал. — Я представлю расчеты.

28 декабря утром генерала Фрэнкса доставили на ранчо Буша, где президент проводил рожденственские каникулы.

— Меня там не будет, — предупредил Рамсфелд генерала.

— Я без вас не поеду, — быстро сказал Фрэнкс, который понимал, что в таких случаях следует говорить.

— Меня президент не просил приехать, — сказал министр обороны. — Он хочет видеть вас.

Дональд Рамсфелд понимал, что чета Бушей поддерживает земляка. Приглашение на ранчо являлось свидетельством особого расположения.

Президент в джинсах и куртках радостно приветствовал генерала:

— Спасибо, что приехали.

Он приветствовал офицера, сопровождавшего Фрэнкса:

— Рад вас видеть. Надесь, вы заботитесь о Томми?

— Это он о нас заботится, — ответил офицер.

В небольшой комнате президент расположился за дубовым столом. Прямо перед ним находился большой плазменный телевизор. Буш нажал кнопку, засветился полиэкран, и появились лица членов Совета национальной безопасности. В видеоконференции участвовали Дик Чейни, находившийся в родном Вайоминге, Рамсфелд, уехавший к себе на ранчо, а также Колин Пауэлл, Кондолиза Райс, директор ЦРУ Джордж Тенет и руководитель президентского аппарата Эндрю Кард.

— Так, — сказал Буш, улыбаясь, — мне говорят, Томми, что вы себя не бережете, подвергаете опасности в Афганистане, а?

— Ничего серьезного, — ответил не ожидавшего этого генерал. — В меня и раньше стреляли.

— Томми, — сказал Буш, предостерегающе подняв палец, Я не хочу, чтобы вас там убили. Это последнее, что мне нужно. У меня есть для вас работа. Важная работа.

— Я вас понял, господин президент, — ухмыльнулся генерал Фрэнкс.

Он коротко оценил боеспособность иракской армии:

— В начале 1991 года Ирак держал под ружьем миллион человек, сейчас — триста пятьдесят тысяч. Тогда у них было шестьдесят восемь дивизий и шесть тысяч танков, сейчас двадцать три дивизии и две с половиной тысячи танков.

— Скажите, генерал, — спросил Чейни. — По вашим словам, от иракской армии осталась половина, в сравнении с тем что было во время войны в Персидском заливе. Она и вдвое менее опасна?

На таких совещаниях Чейни редко задавал больше двух вопросов. Но его интересовало главное.

— Нет, — ответил Фрэнкс. — Иракская армия стала меньше, но не слабее. В Республиканской гвардии теперь шесть дивизий вместо десяти. Но они полностью укомплектованы живой силой и техникой. Четыре из них имеют много танков, в том числе модернизированные машины Т-72. Вероятно, они стянут эти дивизии к Багдаду.

— Что вы сами думаете о существующем плане, Томми? — спросил Буш.

— Сэр, он безнадежно устарел. Он требует переброски четырехсот тысяч наших солдат. А это исключает возможность внезапного удара.

— Переделывайте план, — распорядился Буш.

Он обратился к директору ЦРУ:

— Джордж, ваши люди проделали огромную работу в Афганистане. Что у вас есть в Ираке?

— В Ираке другая ситуация, сэр, — осторожно ответил Тенет. — Агентурные возможности невелики. Мы постараемся восстановить отношения с оппозиционными группами. Они сгорели в провалившихся восстаниях после войны в Персидском заливе и не очень нам доверяют.

После совещания Буш вытащил две баночки диетической кока-колы, одну протянул генералу:

— Прогуляемся?

Появилась Лора Буш, которая была рада видеть старого знакомого. Она показала генералу дом, показавшийся ему очень скромным. Лора Буш гордилась новой водопроводной системой, которая использованную в доме воду — после очистки — отправляла на поливку сада и лужайки.

— Летом здесь засуха, — подтвердил Буш. — Воду приходится беречь.

Он повернулся к генералу:

— Надеюсь, ты останешься пообедать с нами, Томми?

Генерал посмотрел на часы. Министр дал ему всего десять дней на переработку плана. Если он уедет прямо сейчас, то успеет собрать штабистов и дать кое-какие указания.

— Прошу прощения, сэр, — сказал генерал. — Еще много работы в штабе.

Его отправили на президентском вертолете, который принадлежит корпусу морской пехоты.

Генерал Фрэнкс возглавлял Объединенное центральное командование уже полтора года. Через полгода он должен был передать командование сменщику. Но визит к президенту не прошел даром. 31 декабря, в понедельник, ему позвонил министр обороны:

— Я только что разговаривал с президентом. Мы хотим, чтобы ты занимал эту должность еще год. Ты не против?

Министр Рамсфелд остался недоволен планом и весь его перелопатил. Он не сомневался, что Соединенные Штаты столкнутся с куда более слабым противником, чем двенадцать лет назад. Фрэнкс сказал, что ему нужно минимум двести пятьдесят тысяч штыков. Рамсфелд считал, что и ста тысяч хватит.

Министр оказался прав. Весной 2003 года на Ирак сбросили в шесть раз меньше бомб (по общему тоннажу), чем во время первой войны в Персидском заливе.

Во время первой иракской войны только двадцать процентов штурмовиков могли использовать бомбы с лазерным наведением, во время второй войны — все. В первой войне у американцев уходило два дня, на то чтобы сфотографировать цель, определить ее координаты, запланировать операцию и навести бомбардировщик на цель. Теперь фотографии получали в реальном масштабе времени и координаты цели сообщали электронной почтой, то есть практически мгновенно.

Войну в Ираке штабисты Фрэнкса готовили полгода, это был тяжкий труд без отдыха. Они страшно злились на своих гражданских начальников. Генерал вынужден был сделать внушение своим подчиненным:

— Ребята, я все понимаю. Рамсфелд, Вулфовиц и Фейт требуют от вас многого. Но они не враги! Мы все на одной стороне. Вы мне помогаете. Думайте обо мне, а не о них. Кроме того, мы же с вами профессионалы. Давайте отрабатывать деньги, которые нам платят.

На протяжении нескольких недель Рамсфелд каждый день открывал сверхсекретную папку № 177. Это набор документов, каждый объемом в десять-двадцать страниц, которые описывали, как именно батальоны сухопутных войск и морской пехоты, авианосные группы и авиация будут отправлены на войну с Ираком.

Любой министр наскоро просматривает такой документ и отправляет его исполнителям. Рамсфелд неделями изучал его, чтобы убедиться: войска прибудут в нужное время в нужное место.

Рамсфелд очень прислушивается к мнению своего первого заместителя Пола Вулфовица, считающего, что корень всех проблем на Ближнем Востоке — это отсутствие политической демократии. Вулфовиц полагал, что как раз Ирак проще всего вернуть к нормальной жизни. В этой стране есть нефть и достаточно образованная рабочая сила. Если дать стране демократию, иракцы заживут хорошо.

Пол Вулфовиц — талантливый менеджер, один из идеологов неоконсерватизма. Вкратце его идеи можно описать так. В современном мире демократию подстерегает масса опасностей со стороны диктаторских и террористических режимов. Но у Америки есть силы и возможности успешно противостоять преступникам. Нужна только политическая воля и военная сила. И мир поддержит Америку, если она возьмется — пусть даже в одиночку — за это благородное дело.

27 февраля 1991 года в Овальном кабинете у Буша-старшего собрались Колин Пауэлл, тогда председатель комитета начальников штабов, и Дик Чейни, тогда министр обороны. К ним присоединился командующий войсками в зоне Персидского залива генерал Норман Шварцкопф.

Они пришли к выводу, что цели войны достигнуты и боевые действия должны быть окончены. Буш-старший говорил: цель войны — освободить Кувейт, а не свергнуть Саддама Хусейна. Поэтому войска коалиции не двинутся на Багдад.

Не спросили только мнение человека, чье положение в то время не позволяло ему надеяться на внимание самого президента. Речь идет о Поле Вулфовице, который тогда был одним из заместителей министра обороны Чейни, хотя и с меньшими полномочиями. Вулфовиц считал, что окончанием операции должно быть свержение Саддама. Еще несколько дней войны — и с диктатором было бы покончено…

После поражения Буша-старшего на выборах Вулфовиц принял должность декана Института перспективных международных исследований при университете Джона Гопкинса.

Он продолжал говорить об опасности Саддама, который то выгонял инспекторов ООН, то разрешал им вернуться. И Клинтон со своими дипломатами вынужден был вести изнурительные переговоры с Россией и Францией, которые не хотели обижать Ирак.

Пол Вулфовиц вместе с другими неоконсерваторами полагал, что сдерживание Саддама бессмысленно. Тот только становится сильнее. Целью американской ближневосточной политики должно стать свержение Саддама Хусейна.

Мало кто знает, что подружка Вулфовица (в 2002 году он развелся с женой) — арабка, Шаха Али Риза. Она родилась в Тунисе и выросла в Саудовской Аравии. Последние годы она работает в Международном банке реконструкции и развития и занимается экономическими проектами на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Ее личные впечатления от жизни в теократическом государстве, каким является Саудовская Аравия, скорее всего, подкрепили убеждение Вулфовица, что ближневосточным государствам нужно помочь сделать серьезный шаг в сторону демократизации.

Рамсфелд и Вулфовиц полагали, что избавление от Саддама Хусейна станет подарком для иракцев. Люди в Багдаде и Басре будут радоваться так же, как толпы афганцев в Кабуле радовались приходу американцев, избавивших их от талибов. Так что достаточно бросить в бой небольшие американские силы, их немедленно поддержат враги Саддама на севере и на юге, то есть курды и шиитские племена.

Военные считали это нереалистичным. Такой план сработал в Афганистане, где каждый местный вождь сам себе хозяин. Но Ирак — тоталитарное государство, жестко контролируемое партийным аппаратом и многочисленными спецслужбами. И у Саддама четырехсоттысячная армия. Американские военные предупреждали своего министра, что им придется в Багдаде вести тяжелые бои за каждый дом.

Рамсфелд возлагал особые надежды на спецназ, чья главная задача — найти запасы оружия массового уничтожения и ракеты СКАД. Но регулярная армия недолюбливает спецназ, считая, что исход сражения решается на поле боя, где от спецназа мало толка.

Генерал Фрэнкс требовал, чтобы авиация обрабатывала позиции иракской армии не меньше двух недель, прежде чем сухопутные силы вступят в бой. Во время первой войны в Персидском заливе авиация действовала тридцать девять дней кряду.

Рамсфелд с ходу отверг этот план. Он сказал, что на сей раз массированные авианалеты не понадобятся. Зачем так долго бомбить страну, если можно быстро одержать победу и избежать лишних жертв среди мирного населения?

Рамсфелду не хотелось затягивать кампанию. Он был уверен, что американские танки и моторизованные части прорвутся к Багдаду в считаные часы. Он считал, что превосходство Соединенных Штатов в вооружениях легко позволит разгромить слабую иракскую армию.

Фрэнкс согласился с тем, что исход кампании решит скорость и маневренность в сочетании с суперточными ракетно-бомбовыми ударами. Темп наступления должен быть таким, чтобы ошеломить иракцев и подавить волю к сопротивлению. Генерал говорил своим штабистам:

— Мы не будем повторять опыт русских генералов Жукова и Конева, которые окружили Берлин и сокрушали немецкую оборону по частям.

Военные доложили президенту, что лучшее время для операции — с декабря по май. Дело в том, что с декабря по февраль в иракской армии проходит боевая учеба. Танковые и мотострелковые части выводят в районы учебы, они отрываются от своих баз.

Американские генералы тихо жаловались, что Рамсфелд их не слушает. Но Рамсфелд и Чейни не прислушались и к мнению государственного секретаря Колина Пауэлла, который призывал не спешить с применением военной силы.

Генерал Колин Пауэлл при старшем Буше был председателем комитета начальников штабов и руководил боевыми действиями в первую войну в Персидском заливе.

Он прослужил в армии тридцать пять лет. 30 сентября 1993 года он ушел в отставку. Все были уверены, что он станет баллотироваться в президенты. И у него были все шансы привлечь на свою сторону избирателей: темнокожий политик, которого уважают не только афроамериканцы, но и белые. Он по праву считается одним из лучших ораторов в Америке. Все говорили, что из него выйдет прекрасный президент.

Его сын Майкл был за то, чтобы Пауэлл баллотировался. Жена и дочери — против. Но они сказали:

— Если ты хочешь, мы — с тобой.

Жена Пауэлла мечтала, чтобы после тридцати пяти лет военной службы он вернулся в семью. Она провела слишком много вечеров в одиночестве, когда Пауэлл работал допоздна, и ей не очень нравилось, когда в доме полно охранников. Перегруженный работой, он забывал, когда у нее день рождения, или дарил то, что видел в рекламе по телевидению…

Его жена Элма оказывает большое влияние на мужа. Она его очень любит и режет правду-матку. Колин ценит ее советы, хотя она не злоупотребляет вниманием мужа.

Элма Пауэлл родом из южного штата Алабама, где черным приходилось несладко. Но она выросла в семье учителей и библиотекарей, людей, уверенных в себе и не считающих, что они кому-то в чем-то уступают.

Мнение жены стало определяющим. Колин Пауэлл отказался баллотироваться в президенты. Перед тем как объявить о своем решении, он позвонил одному человеку — это был бывший президент Джордж Буш.

Несколько лет Пауэлл занимался благотворительностью и для собственного удовольствия чинил старые автомобили — это его хобби. Он умеет работать не только головой, но и руками. За несколько лет он восстановил три десятка старых машин. Ему нравится возиться с автомобилями. Он уверяет, что это проще, чем управлять людьми:

— Достаточно действовать логично, чтобы добиться успеха. С людьми так не получается. Машины, к счастью, лишены темперамента, эмоций и характера.

Он вернулся в политику, потому что не мог отказать семейству Бушей.

25 января 2001 года Колин Пауэлл встретился со своими новыми подчиненными — сотрудниками государственного департамента. Он сказал с улыбкой:

— Не питайте иллюзий. Я по-прежнему генерал… Если будете работать хорошо, все у нас с вами будет в порядке. В противном случае вам придется отжиматься от пола.

Он объяснил, что в отличие от своей предшественницы Мадлен Олбрайт не собирается засиживаться допоздна, и еще раз пошутил:

— Я уйду домой, как только буду уверен, что этого никто не заметит. Мне шестьдесят три года, и я не собираюсь никому доказывать, что могу работать по шестнадцать часов в сутки, когда для выполнения работы требуется всего восемь. Если не увижу кого-то из вас в офисе в восемь вечера, то сочту его очень разумным человеком.

Бывший генерал Пауэлл прослужил два срока во Вьетнаме и на собственном опыте знает, что медлительность и нерешительность — это не достоинства. Он считает, что в критической ситуации необходимо действовать быстро и решительно. И он предупредил мир, что ответ Соединенных Штатов на теракты 11 сентября превратится в длительное сражение, которое будет идти на многих фронтах.

Колин Пауэлл, став государственным секретарем, намеревался применить к Ираку политику кнута и пряника — усиление санкций и одновременно увеличение гуманитарной помощи страдающим жителям страны. Но он видел, что санкции не соблюдаются. Каждый день самолеты из арабских стран доставляли в Ирак грузы, запрещенные резолюцией ООН.

Весной 2002 года президент Буш пришел к выводу, что Саддама необходимо обезоружить. Но как это сделать — в одиночку? Или совместными усилиями с союзниками в Европе и на Ближнем Востоке?

В марте 2002 года, как и двенадцать лет назад, вице-президент Чейни отправился на Ближний Восток уговаривать арабские страны поддержать американцев против Ирака. Поездка оказалась неудачной. Арабы предпочитали говорить о трудной судьбе палестинского народа, а не о Саддаме Хусейне.

В августе в Белом доме генерал Фрэнкс вновь доложил президенту о ходе подготовки иракской операции. Генерал только что побывал у эмира Катара шейха Хамада ибн-Халифа аль-Тани. Фрэнкс просил разрешения перебросить на территорию Катара военную авиацию и командный пункт. Генерал напомнил шейху их первый разговор. Вступив в должность, Фрэнкс спросил шейха, чем он может быть полезным.

— Пришлите мне десять тысяч американских солдат, — улыбнулся шейх.

Теперь генерал заметил:

— С опозданием на два года, но вы получите американских солдат.

— Имейте в виду, — сказал шейх, — Саддаму нельзя доверять. Генерал Фрэнкс, у вас есть возможность спасти иракский народ.

— Президент еще ничего не решил. Но, когда он примет решение, мы будем готовы его исполнить.

Президента Буша волновал вопрос о судьбе Багдада. Все говорили, что Саддам превратит столицу в неприступную крепость и при штурме города погибнет и много американцев, и мирное население.

Данные авиаразведки показывали, что Саддам действительно стянул лучшие дивизии к Багдаду. Военных это только радовало. Они разработали новую тактику. Не сжимать их в кольцо, что закончится рукопашной схваткой, в которой американцы утратят свое преимущество, а уничтожить иракские дивизии с воздуха. Плотные боевые порядки иракцев вокруг Багдада только упрощали американцам решение этой задачи.

Причем решили наносить авиаудары в обратном порядке не от переднего края вглубь, а наоборот, так чтобы иракские дивизии не отступали постепенно к Багдаду, а, напротив, побежали от него в ужасе.

— Крысы, — сказал генерал Фрэнкс, — никогда не плывут к тонущему кораблю.

Он показал главные цели в Багдаде — здания партийного руководства, спецслужб.

— Мы знаем, что это за здания и кто там находится. Если мы уничтожим руководящий аппарат режима и разведку, это парализует военное командование.

Стратегия Рамсфелда и присоединившегося к нему генерала Фрэнкса вызвала сомнения у Паулла. Он позвонил Фрэнксу:

— Томми, я знаю, как ты занят, но выслушай мои сомнения. Для проведения такой операции нужно создать более серьезное численное превосходство. Ты же понимаешь, как растянутся линии снабжения и связи, их нечем будет прикрыть. Тебе просто не хватит людей.

Фрэнкс отверг сомнения Пауэлла. Государственный секретарь уже десять лет как был в отставке. Он отстал от военной науки.

— Хорошо, — не сдавался Пауэлл. — Я буду критиковать твой план у президента.

— Благодарю вас за предупреждение, — ответил Фрэнкс. — Я постараюсь как можно более убедительно развеять ваши сомнения.

Фрэнкс по спецсвязи соединился с Рамсфелдом:

— Он честно предупредил, что будет против нас. Я хотел ему сказать, что военная мысль изменилась, с тех пор как он ушел. Но не решился.

— Будь спокоен и уверен, Томми, — напутствовал его министр обороны. — Просто ответь ему пункт за пунктом.

Пауэлл действительно высказал свои сомнения. Фрэнкс вновь говорил о том, что скорость и маневр позволят рассечь иракскую оборону, прорваться на большую глубину и лишить иракцев способности полноценно сражаться.

Неизвестно, убедил ли генерал своего бывшего начальника или же государственный секретарь увидел, что президент поверил Рамсфелду и Фрэнксу.

Авиаразведка свидетельствовала о том, что иракцы действуют именно так, как от них ожидали. Шесть дивизий Республиканской гвардии в первую очередь получали боезапас, горючее и запасные части. Они стягивались вокруг столицы в железное кольцо, облегчая задачу американским летчикам и ракетчикам. Когда командиры Республиканской гвардии окажутся в море огня, они уже не сумеют рассредоточиться.

Танки «Т-72» были оснащены инфракрасными прицелами и управляемыми ракетами российского производства. Но американская армия опережала их на поколение в точности стрельбы и намного поколений в тактике организации совместных операций различных родов войск.

На европейских полигонах офицеры 5-го корпуса уже отрабатывали детали нанесения удара с территории Кувейта на Багдад. Кодовое название операции — «Неминуемая победа».

Правда, возникает закономерный вопрос. Если все дело в одном Саддаме Хусейне, зачем затевать целую войну? Почему американцы не попробовали избавиться от него с помощью спецслужб?

Когда в 1990 году саудовский король Фахд разрешил американским войскам использовать базы на своей территории, чтобы изгнать Саддама из Кувейта, он сказал:

— Саддам не должен подняться опять.

Королевские слова можно было понять только в одном смысле: хозяина Ирака следует уничтожить. Подданные короля выразились более откровенно — пусть ЦРУ организует дворцовый переворот в Багдаде. Но в Белом доме при Буше-старшем пришли к выводу, что американской разведке такая сложная операция не под силу.

При Клинтоне, не желавшем пускать в ход военную силу, попытались использовать возможности спецслужб.

Помощник президента Клинтона Джордж Стефанополус, покинув государственную службу, сказал о Саддаме:

— Нам надо его убить.

Эта тема довольно откровенно обсуждалась в Соединенных Штатах. Почему бы и нет, говорили американцы. Саддам пришел к власти не потому, что его народ проголосовал за него, а потому что сумел уничтожить своих противников. Он преступник и убийца, у него руки по локоть в крови.

Может быть, морально убить этого человека, чтобы он перестал убивать других? Если бы так поступили с Гитлером в 1938 году, миллионы людей остались бы живы…

Но указ президента Рональда Рейгана № 12333 запрещал любому американскому государственному служащему участвовать в подготовке покушений. Этот указ стал следствием общественного недовольства попытками ЦРУ убить кубинского лидера Фиделя Кастро и свергнуть чилийского президента Сальвадора Альенде.

Если бы президент Клинтон захотел послать в Багдад не крылатую ракету, а снайпера, ему пришлось бы предварительно изменить указ Рейгана.

Но тот же Рональд Рейган в 1986 году в ответ на террористический акт против американских солдат приказал бомбить цели в Ливии, в том числе те места, где обычно находился лидер ливийской революции полковник Муамар Каддафи. Во время войны в Персидском заливе американцы бомбили президентские дворцы, но судьба хранила Саддама.

Стало известно, что ЦРУ пыталось организовать восстание иракских курдов в 1995 году и дворцовый переворот в Багдаде в 1996 году. Но иракская контрразведка раскрыла заговор и арестовала всех его участников. На допросе под пытками иракские следователи выяснили даже секретный телефон резидентуры ЦРУ в столице Иордании, позвонили туда и сказали:

— Мы взяли ваших людей. Можете паковать свои вещи и убираться отсюда.

В какой-то момент выяснилось, что для Саддама в Иордании закупают в больших количествах виагру. Оперативники ЦРУ предложили добавить в возбуждающие таблетки какую-нибудь отраву. Но от этой идеи отказались. Экзотические идеи сотрудников спецслужб всегда оборачиваются провалом.

Израильская разведка Моссад готовила операцию по уничтожению Саддама Хусейна, но она была приостановлена после трагического инцидента на военной базе, где шла подготовка оперативной группы. Пять солдат израильского спецназа, которые во время тренировки переоделись в форму личной президентской гвардии Саддама, были убиты случайно пущенной в них ракетой.

А после здравых рассуждений израильские руководители вовсе отказались от попытки убить иракского вождя. В случае провала операции разразилась бы настоящая война, потому что для возвращения назад боевой группы пришлось бы поднять в воздух половину авиации Израиля…

Иракская кампания была заранее объявленной войной. Она готовилась на глазах всего мира.

5 августа 2002 года президент Соединенных Штатов Джордж Буш-младший пригласил на обед своих ближайших сотрудников. Государственный секретарь Колин Пауэлл внушал президенту, что в действиях против Саддама Хусейна нужна поддержка мирового сообщества. Тем более что Совет Безопасности ООН, кажется, заставит Ирак принять международных инспекторов впервые после 1998 года.

Вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд придерживались иной точки зрения. Чейни сказал президенту, что отправка инспекторов ничего не даст. И поможет только одно — смена режима в Ираке.

Министр обороны Рамсфелд и государственный секретарь Пауэлл были друг с другом на ножах. Дипломаты и военные традиционно не любят друг друга. Дипломаты считают Пентагон гнездом ястребов, которые верят только в силу. Военные считают дипломатов скопищем людей, неспособных защитить страну от опасностей. Не помогало и то, что Колин Пауэлл был профессиональным военным.

Буш принял сторону министра обороны и вице-президента. Саддам пустил к себе инспекторов только потому, что испугался и понял: Соединенные Штаты готовы к военным действиям. Но Саддам все равно не разоружится. Он должен был сделать это еще десять с лишним лет назад, но все годы он играл с ООН в кошки-мышки.

Тем не менее первоначально Буш распорядился действовать через ООН. Мировые державы понимали опасность Саддама, но не спешили давить на него слишком сильно.

Пауэлл и его дипломаты подготовили проект резолюции Совета Безопасности № 1441, которая сулила Саддаму «серьезные последствия», если он упустит последний шанс разоружиться.

8 ноября 2002 года резолюция, написанная обтекаемым дипломатическим языком, была принята. Ее резиновые формулировки оставляли простор для различных толкований. С американской точки зрения эта резолюция позволяла применить силу против Ирака.

Другие страны иначе трактовали резолюцию, написанную обтекаемым дипломатическим языком, и вовсе не полагали, что она автоматически дает основания применить против Ирака военную силу. Тем более что 27 ноября 2002 года — после четырехлетнего перерыва — инспекторы ООН продолжили свою работу в Ираке.

7 декабря Ирак представил свой отчет в ООН. В нем говорилось, что на территории страны нет ни ядерного, ни химического, ни биологического оружия. Американский государственный секретарь Колин Пауэлл обвинил Ирак в откровенном обмане и нарушении резолюции Совета Безопасности № 1441.

В принципе все государства, от которых зависела судьба Ирака, знали, что Саддам Хусейн — кровавый диктатор, опасный для собственного народа и для соседей. Но только американцы решили, что больше не хотят рисковать и зависеть от этого человека.

Генерал Фрэнкс объезжал страны, чья помощь требовалась при проведении операции. Правда, министр обороны не любил, когда генерал покидал штаб. Фрэнксу позвонил председатель комитета начальников штабов Дик Майерс:

— Том, он считает, что ты там развлекаешься со своими шейхами.

— Дик, — ухмыльнулся Фрэнкс, — у вас там есть такое новое изобретение, которое называет телефон.

— Вот ты ему и позвони, — заключил Майерс.

Прилетев в Вашингтон, генерал поспешил доложить министру о результатах поездки. Рамсфелд предложил пообедать. Он любит различные вашингтонские ресторанчики. Вкусы у них оказались разными.

Фрэнкс заказал телячью печень с беконом и грибами. В юности он всегда выбирал печенку — она была дешевле.

— Очень вкусно, — сказал генерал, — вам надо попробовать, господин министр.

— Нет, уж, спасибо, — отказался Рамсфелд, предпочитавший устрицы.

Когда они доели, официант принес счет. Генерал потянулся за ним, чтобы заплатить, но министр перехватил листок.

— Позвольте мне заплатить, сэр.

— Это не годится, — Рамсфелд покачал головой. — Подчиненные не платят за начальников.

Он улыбнулся:

— Да я думаю, что у меня и денег побольше.

С этим поспорить было невозможно.

Колин Пауэлл до последнего верил, что в последний момент вся Западная Европа все-таки присоединится к Америке. Этого не произошло. В Вашингтоне не очень хорошо представляли себе реальную политическую картину европейской жизни.

Президент Франции Жак Ширак был категорически против силовой акции. Франция — традиционно крупнейший торгово-экономический партнер Ирака. Французская дипломатия предлагала дать Ираку год-полтора на полное разоружение. Ширак нашел союзника в лице канцлера Германии.

Летом 2002 года Герхард Шредер победил на выборах, твердо пообещав: Германия ни при каких условиях не примет участия в военной операции в Ираке.

В январе 2003 года Германия получила кресло временного члена Совета Безопасности. Германия и Франция смогли действовать согласованно. В конце января французы твердо сказали, что они против военной акции в Ираке, пока там находятся инспекторы ООН.

К мнению Парижа и Берлина присоединилась Москва. Российская дипломатия всегда считала, что надо договариваться с Ираком, а не угрожать ему.

27 января 2003 года Ханс Бликс, руководитель спецкомиссии ООН, которая занималась инспекциями в Ираке, сообщил Совету Безопасности:

— Ирак, похоже, до сих пор не понял, что от него требуется подлинное разоружение.

Ханс Бликс поведал, что иракские власти всячески препятствуют работе инспекторов. Они отказались представить список ученых, занимавшихся разработкой оружия массового уничтожения. Помешали опросить этих ученых, которых агенты госбезопасности предупредили — если они будут слишком откровенны, их убьют вместе с семьями.

Буш хотел получить одобрение ООН акции против Ирака. Но американцы считали достаточной резолюцию Совета Безопасности 1441, которая давала Багдаду последнюю возможность исполнить взятые на себя обязательства.

А Франция, Китай и Россия настаивали на том, что понадобится еще одна резолюция, прежде чем ООН санкционирует применение силы.

— Нам не нужна была вторая резолюция, — говорил потом Пауэлл. — Она нужна была нашим британским, австралийским и итальянским друзьям, как они говорили, по внутриполитическим соображениям.

В конце января генерал Фрэнкс навестил короля Иордании Абдаллаха II.

— Генерал, — сказал король, — судя по данным нашей разведки, Ирак располагает химическим и биологическим оружием.

Американцы доверяли королю. Он хорошо знал, как обстоят дела в соседнем Ираке.

Через несколько дней генерал оказался в Каире. Из страны в страну он перелетал на личном самолете военно-воздушных сил «С-40» (это приспособленный для военных целей «Боинг-737»). Самолет располагал самой совершенной системой связи и — редкость для военно-транспортной авиации— иллюминаторами.

Президент Хосни Мубарак говорил по-английски с сильным акцентом, но очень четко:

— Генерал, вы должны быть очень, очень осторожны. Я знаю Саддама Хусейна. Он сумасшедший. У него есть оружие массового уничтожения, биологическое. Он пустит его в ход против ваших войск

Генерал поспешил доложить эту информацию Рамсфелду. Хотя в эти дни у самого Фрэнкса возникла личная проблема похуже иракского биологического оружия.

Генеральный инспектор министерства обороны составил доклад, в котором говорилось, что Фрэнкс использовал служебное положение в личных целях. Заставлял своих офицеров прислуживать его жене Кэти, разрешал ей летать на служебных самолетах и даже показал ей секретные документы во время совместного полета.

Последнее обвинение было самым опасным. Его жена действительно летела вместе с мужем, когда генерал устроил прямо на борту совещание со своими офицерами. Пришлось Кэти подписать обязательство о неразглашении сведений, ставших ей известными. Этим Рамсфелд и удовлетворился. Накануне войны он хотел, чтобы генерал Фрэнкс сохранял душевное равновесие.

Министр ограничился легким внушением:

— Чем выше поднимаешься по лестнице власти, тем осторожнее следует быть. Запомните это.

— Ясно, сэр, — ответил генерал.

5 февраля в Совете Безопасности Колин Пауэлл показал фотографии, сделанные разведывательными спутниками. Они свидетельствали о том, что иракцы пытаются скрыть следы производства химического оружия. Пауэлл представил перехват переговоров офицеров Республиканской гвардии, которые инструктировали подчиненных не упоминать химическое оружие и скрыть запрещенное оборудование.

Все это была информация, добытая американской разведкой. Директор ЦРУ Тенет сидел за спиной Пауэлла, готовый снабдить его дополнительными доказательствами того, что Ирак на протяжении всех этих лет обманывает мировое сообщество.

24 февраля Соединенные Штаты и Великобритания внесли в Совет Безопасности проект новой резолюции, которая обвиняла Ирак в невыполнении своих обязательств и предлагала дать Саддаму Хусейну еще неделю на разоружение.

10 марта российская дипломатия сообщила, что наложит вето на такую резолюцию.

В этот день умерла идея международной коалиции против Саддама Хусейна. Колин Пауэлл понял, что все его планы действовать с помощью ООН рухнули. У тех, кто считал, что надо применить силу, руки были развязаны.

— Господин президент, — попросил Буша генерал Фрэнкс — мне нужно за два дня знать, что вы решили нанести удар. Я отправлю спецназ, чтобы они уничтожили ракеты СКАД.

— Два дня, — повторил Буш. — Хорошо, Томми, у тебя будут два дня, если дело дойдет до этого.

В штабе генерала Фрэнкса позаботились и о журналистах. Американские военные были недовольны освещением афганской кампании, но поставили это в вину самим себе. Журналистов держали подальше от войск, поэтому корреспонденты питались слухами. На сей раз Фрэнкс получил нового сотрудника, отвечавшего за работу с прессой. Джима Уилкинсона позаимствовали из Белого дома. Он пообещал генералу:

— Иракская кампания будет самой хорошо описанной битвой в истории.

Генерал поморщился:

— Держи журналистов подальше от меня.

— Вам придется их полюбить, — сказал Джим Уилкинсон.

До такой степени изменить себя генерал не смог, но он доверял Уилкинсону.

17 марта Соединенные Штаты, Великобритания и Испания сообщили, что отказываются от попыток найти понимание в Совете Безопасности. К такому решению пришли президент США Джордж Буш, премьер-министр Великобритании Тони Блэр и глава правительства Испании Хосе Мария Аснар. Они провели переговоры на американской базе Лажеш на Азорских островах.

Президент Буш предъявил хозяину Ирака ультиматум: либо Саддам и двое его сыновей покидают страну, либо коалиции придется применить силу, чтобы избавить мир от постоянной угрозы.

Саддам заявил, что «лучше умрет, чем покинет Ирак».

Он сформировал четыре военных округа и назначил своего младшего сына Кусая командующим Центральным округом, в который входят Багдад и Тикрит. Кусай приказал республиканской гвардии занять оборону вокруг столицы. Саперы получили приказ заминировать международный аэропорт имени Саддама Хусейна. Всем иракцам, живущим в радиусе пяти километров от аэропорта, приказали переехать в другое место.

Автоматическая телефонная связь в Ираке была отключена, соединение осуществляли операторы на станции.

Командующий Южным округом генерал Али Хасан аль-Маджид собрал старейшин местных племен и потребовал дать клятву не сотрудничать с американскими и британскими войсками. От имени Саддама Хусейна старейшинам раздали деньги и подарки и предупредили, что, если кто-то все-таки совершит предательство, старейшины и их племена будут уничтожены.

В ночь на 17 марта главе Торгово-промышленной палаты Евгению Максимовичу Примакову позвонил президент Путин. Евгений Максимович поехал в Кремль.

Владимир Владимирович попросил его утром вылететь в Багдад, чтобы передать Саддаму устное послание с предложением уйти в отставку, ради того чтобы избежать войны.

Саддам, как обычно, не отказал Примакову в личной встрече и принял московского гостя в одном из своих дворцов. Он даже согласился поговорить один на один.

Уже во время войны, когда пришло сообщение о смерти Саддама, Примаков собрал пресс-конференцию и поведал журналистам, что говорил с иракским президентом очень откровенно:

— Если вы любите свою страну и свой народ, если хотите уберечь свой народ от неизбежных жертв, вы должны уйти.

Евгений Максимович обратил внимание Саддама на то, что это слова президента России:

— Я понимаю, насколько серьезно это предложение и насколько оно может изменить всю вашу жизнь. Но вы должны понимать — это делается ради иракского народа.

Тогда Саддам попросил повторить эти слова в присутствии вице-премьера Тарика Азиза. Когда тот пришел, Примаков сказал все это еще раз и предложил Хусейну объявить в стране парламентские выборы:

— Таким образом, вам удастся спасти Ирак от надвигающейся войны.

Саддам заметил, что накануне первой войны в Персидском заливе Советский Союз тоже уговаривал его уйти. Он отверг это предложение и до сих пор на своем месте. После этого он похлопал Примакова по плечу и ушел. Разговор был окончен.

18 марта в Белом доме президент Буш долго совещался с Кондолизой Райс и министром обороны Рамсфелдом.

Президенту доложили степень готовности экспедиционных сил: 290 тысяч мотострелков, моряков, летчиков, морских пехотинцев, морских пограничников и спецназовцев из Соединенных Штатов, Соединенного королевства, Австралии и нескольких европейских стран.

Военная операция начнется с уничтожения системы наблюдения вдоль иракской границы. Эти вышки подсветят лазерами и уничтожат ракетами. Когда иракские войска ослепнут, спецназовцы на вертолетах пересекут границу и захватят пусковые позиции СКАДов. Другие группы спецназа вместе с оперативниками ЦРУ двинутся на юг страны, чтобы вступить в контакт с опозиционно настроенными шиитскими вождями. Задача — сохранить стратегически важнейшие мосты, которые понадобятся наступающим американским войскам.

Военная разведка проводила масштабную операцию по дезинформации иракского военного командования.

Джефф Киммонс, начальник разведотдела центрального командования, в конце 2002 года доложил Фрэнксу, что полковник иракской разведки, работавший под дипломатическим прикрытием, сделал вербовочный подход к одному из американских офицеров. Американцу обещаны любые деньги за сведения о военных планах.

На протяжении долгого времени американский офицер снабжал иракца специально подготовленными для него штабными картами и совершенно секретными документами. За каждый документ американец выжимал из иракца несколько тысяч долларов, которые честно сдавал в кассу.

Иракцы должны были прийти к выводу, что главный удар будет нанесен со стороны Турции, которая в последний момент все-таки разрешит американским войскам действовать с ее территории. Главная цель — захватить родной город Саддама Тикрит и нефтяные месторождения вокруг Киркука. Последний документ был вручен иракцу за две недели до начала войны.

Судя по всему, обман удался. Несмотря на концентрацию американских войск в Кувейте, иракские дивизии не покинули своих позиций на севере страны. Они действительно опасались удара со стороны Турции.

Американцам пришлось внести изменение в план, когда воздушная разведка подтвердила, что горят нефтяные вышки. Генерал Фрэнкс помнил картины горящей кувейтской нефти — ее зажгли отступающие иракские войска. Нефтяные месторождения следовало сохранить — это единственная надежда иракцев на восстановление страны после окончания боевых действий.

На следующее утро Буш по закрытому каналу связи устроил видеоконференцию с подготовившими операцию генералами, в том числе с Томми Фрэнксом, который находился в Саудовской Аравии на авиабазе «Принц Султан», где в свою очередь принимал доклады военных летчиков.

Буш из Овального кабинета пошутил, что у генерала плохо работает даже видеоаппаратура. Фрэнкс стал извиняться.

— Не беспокойся, Томми, — сказал Буш с улыбкой, — я еще не потерял веру в тебя.

Все охотно рассмеялись. Но Буш посерьезнел и задал каждому из генералов один и тот же вопрос:

— У вас есть все, что нужно для победы? Вы согласны с избранной стратегией действий?

Получив утвердительные ответы, Буш спросил Фрэнкса:

— Хотите что-нибудь добавить?

Генерал был немногословен:

— Господин президент, войска готовы. Начало операции — двадцать один час по иракскому времени, восемнадцать ноль-ноль по Гринвичу.

Буш отдал приказ действовать:

— Во имя мира и безопасности нашей страны и других государств свободного мира, во имя свободы иракского народа я приказываю министру обороны Рамсфелду начать военную операцию «Свобода для Ирака».

Президент добавил:

— Томми, да благословит вас господь!

В тот же день в Багдаде прошло совместное заседание Совета революционного командования и руководства партии БААС. Они отвергли «презренный ультиматум Буша».

Саддам Хусейн обещал нанести поражение «подлым тиранам» из Соединенных Штатов и поклялся, что эта битва станет «последней агрессией Америки против арабов».

Министр иностранных дел Ирака Наджи Сабри, разговаривая с журналистами, пообещал:

— Американские и британские солдаты, которые вторгнутся в Ирак, будут поставлены на колени и обезглавлены. Мы не позволим неверным топтать нашу землю. В отставку должен уйти американский президент Буш. Именно Буш превратил свою страну во врага номер один для всего мира. После его отставки американцы смогут жить спокойно, а все остальные страны — в мире и безопасности.

Отказ выполнить условия ультиматума пресс-секретарь президента США назвал последней ошибкой Саддама.

Американские авианосцы, находившиеся в Восточном Средиземноморье, распределили время нанесения авиационных и ракетных ударов по Ираку. «Теодор Рузвельт» начинал жить в основном по ночному расписанию, а «Гарри Трумэн» приготовился работать по дневному графику, с тем чтобы обеспечивать полеты палубной авиации днем и ночью.

В Кувейте американские и британские солдаты с раннего утра паковали вещи и снаряжение, складывали палатки. Из наскоро оборудованных лагерей они подтянулись к демилитаризованной зоне, которую накануне покинули наблюдатели ООН.

В Москве помощник президента России по вопросам статегической стабильности бывший министр обороны маршал Игорь Сергеев сказал журналистам, что последствия войны в Ираке будут непредсказуемыми и крайне негативными:

— Война — это всегда проигрыш прежде всего для того, кто ее затевает. Страшно представить себе, какие они могут применить средства ведения войны.

Россияне стали отказываться от туристических поездок на Ближний Восток. Упали цены на отели в Объединенных Арабских Эмиратах и в Египте. Потом, когда война быстро закончилась, цены опять поднялись. Но те, кто успел купить путевки в марте, получил возможность отдохнуть относительно дешево.

Секретаря Совета безопасности России Владимира Рушайло спросили, не рассматривается ли в Кремле возможность предоставления Саддаму Хусейну политического убежища.

— В такой плоскости вопрос не стоит, — несколько удивленно ответил Рушайло. — Во всяком случае, на официальном уровне он не поднимался.

19 марта проходило заседание Совета Безопасности ООН по Ираку. В Нью-Йорк прилетел российский министр иностранных дел Игорь Сергеевич Иванов. Он еще на что-то надеялся.

— Война против Ирака вызывает неприязнь во всем мире, — сказал Иванов. — Мы надеемся, что Вашингтон и Лондон прислушаются к мнению подавляющего большинства стран и вернутся на путь политического урегулирования…

20 марта, после первых ударов по Багдаду, в семь часов утра, сын Саддама Хусейна Кусай объявил американцам джихад.

В половине девятого утра с телеобращением к народу выступил Саддам Хусейн. Он выглядел очень плохо, словно сразу постарел на несколько лет. Видимо, он до последней минуты не верил, что презираемые им американцы решатся воевать. Он говорил:

— Преступный и безрассудный Буш-младший вместе со своими приближенными пошел на преступление. Обнажите ваши мечи! Стреляйте! Не снимайте пальца со спускового крючка и воюйте. Не бойтесь, как не боюсь я сам. Мы клянемся, что сумеем противостоять захватчикам. Пусть Аллах возжелает, чтобы они столкнулись с горьким поражением. Тогда вы обретете славу, а ваши презренные неверные враги будут повержены. Аллах велик! Да здравствует джихад! Да здравствует Палестина! Да здравствует человеческое братство! Аллах велик! Аллах велик!

Некоторые российские востоковеды обнаружили в обращении Саддама перекличку со знаменитым обращением Сталина к советскому народу в июле 1941 года.

Первым о начале войны сообщил второй канал российского телевидения. Специальный корреспондент ВГТРК в Багдаде Александр Минаков рассказал «Известиям»:

— В воздухе витает что-то очень страшное. Я работал в Югославии, в Чечне, но там этого ощущения очень большой беды не было. Эта война будет очень серьезной. Поставленные задачи — смещение президента и смена строя — требуют очень жесткой операции. Но и ответное сопротивление будет адекватным. Это не Югославия, все будет страшнее…