Теперь, когда мы немного разобрались с основными вехами египетской истории, давайте попытаемся понять, что же за общественное устройство было в этой стране.

Фараон не был все-таки царем в том смысле, как нам это представляется сегодня. Он был «божественным» правителем. В более ранние времена, когда из тела такого правителя уходила сила, его ритуально убивали, а затем, вероятно, расчленяли и хоронили или же сжигали, а золу развеивали, освящая таким образом почву. Позднее этот ритуал заменили магическими церемониями и вместо ослабевшего фараона убивали или топили в Ниле животных, а то и людей, что должно было вернуть правителю силу и молодость. Сила, однако, почему-то возвращалась плохо, не говоря уж о молодости, и потому жертв со временем становилось все больше. Но все-таки старая добрая традиция расправы со слабыми правителями, доводящими страну до кризиса, забыта не была, и последняя правительница Египта Клеопатра закончила жизнь с помощью «личного бога» фараонов – змеи.

Между фараонами и Нилом существовала неразрывная связь. Рамсес II, например, имел, как считали, особую власть над природой и мог заставить даже в дальних землях политься дождь (который считался небесным Нилом) или приберечь его для своих пастбищ.

В Иеранкополе была найдена табличка, на которой фараон Додинастического периода со странным именем Скорпион выполняет ритуальную очистку каналов после разлива Нила и призывает на поля плодородие. Так что еще одну функцию фараонов понять не сложно: доисторические заклинатели дождя превратились в правителей, способных управлять разливами Нила, от которых зависело теперь благоденствие всей страны.

Если другие цивилизации, возникшие в бронзовом веке в долинах рек, стали конгломератами соперничающих городов государств, то Египет объединился в лице своего божественного правителя. И это неудивительно. Египетские крупномасштабные проекты по мелиорации земель были невозможны без объединения народа под властью одного правителя. Но за образ живого бога фараоны расплачивались большими ограничениями в своей жизни. Историк Диодор Сицилийский писал, что «установлены не только время его аудиенций или суда, но и прогулок, мытья и близости с женой – короче говоря, каждая минута его жизни». Именно таким почитанием объясняется и строительство пирамид: это была не просто дань уважения земному правителю, а знак почитания высшего существа, практически поклонение божеству.

Но во время смуты восприятие фараона как бога заметно ослабло, в основном благодаря правителям на местах, которые хотели урвать свой кусок власти и всего, что с ней связано, и потому в период Нового царства уже бытовало воззрение, что фараон в первую очередь заботится о своем народе, как добрый пастух – о своем стаде. «Бог сделал меня пастырем этой земли, зная, что я буду хранить его порядок», – говорил Сенусерт I своим придворным.

Понятно, что часть божественного света, исходящего от фараона, падала и на его жен. Женщина, забеременевшая от божественного семени, сразу же оказывалась в весьма привилегированном положении и уже оставалась в нем навсегда. Вдова Тутанхамона, например, верила, что даже женившийся на ней чужестранец станет настоящим фараоном. Так и вышло – ее второй муж стал правителем Египта.

Старший сын фараона от его главной супруги становился наследником. Но и старшая дочь от этой же жены имела неменьшее значение, и часто ее приданое включало в себя царский трон.

Детей живого бога весьма берегли. И старались, чтобы божественное в них не утратило силу, а потому наследник трона часто сочетался браком со старшей дочерью своего же отца. Впрочем, нередко на старшей дочери фараона женился сын его второй жены или наложницы и тоже становился наследником. Но тут дело не в изменениях «правил игры», а в чудовищной детской смертности тех времен, которая, скорее всего, имела место в семьях фараонов из-за дурной наследственности, вызванной кровосмешением.

Управление в Древнем Египте осуществлялось при посредстве чиновников. Этот институт возник, скорее всего, из круга родственников живого бога, которые тоже несли некий отпечаток божественности. Но со временем в управленцы стали попадать и случайные люди, проявлявшие различные таланты. Впрочем, их положение очень редко могло сравниться с положением тех, кто оказывался в начальстве по праву рождения. Однако и для безродных был выход: они могли отправить своих дочерей в гарем к фараону и потом с трепетом ожидали рождения «божественного» ребенка. И своего, таким образом, вхождения в круг избранных.

Кроме строительства пирамид чиновники, как мы уже знаем, имели весьма много занятий. Египет вообще был весьма забюрократизированным государством. Да и как могло быть иначе, если все товары и продукты в стране принадлежали фараону и распространялись только его агентами?

Существовала, безусловно, и местная торговля, например, в виде обмена товарами между деревнями, но до конца периода Нового царства вся его международная торговля осуществлялась в виде торжественного обмена дарами, подконтрольного только фараону. Получив такие дары, фараон высылал в ответ свои, которые, в принципе, были ничуть не менее ценными, чем полученные.

Важной процедурой в жизни Древнего Египта был сбор налогов – десятины, взимаемой с земледельческих общин или отдельных лиц вне зависимости от того, были это крупные храмы или же получившие небольшой надел земли солдаты ветераны. Налоги выплачивались натурой: зерном, овощами, фруктами, маслом, вином, а также скотом, рыбой и т. п. Все земельные участки были тщательно измерены, и огромная масса чиновников занималась учетом урожаев, а также сбором, хранением и перемещением государственной десятины.

Вооруженные силы в Египте состояли из отрядов, сформированных на местах и подчиненных местной власти. Это, впрочем, дурно отражалось на государственности. Например, имевшие собственные войска местные князьки свергли Шестую династию и бросили страну в водоворот гражданской войны. Этот опыт был учтен, и во времена Среднего царства формирование местных армий заменили централизованным призывом. Также имелись нубийские наемники.

Солдаты занимались не только военным делом и охраной перемещаемой десятины и дани, но и общественными работами, в том числе добычей полезных ископаемых. Армия также давала возможность человеку необразованному, не имевшему знатного происхождения, сделать определенную карьеру, и было даже неважно, коренной ли египтянин этот человек или же бывший пленник. Хорошо показавший себя солдат становился сначала знаменосцем, затем офицером, а уже из тех отбирали полицейских чиновников, спортивных наставников для детей фараона, мажордомов для его дочерей и начальников прочих дворцовых служб. Дослужившись до таких высот, даже бывший раб мог получить в виде пенсии земельный надел и даже рабов.

Грамотность в те времена значила уже весьма много, и человек, не умеющий писать, не мог стать офицером или чиновником высокого ранга. Поэтому формировался еще один привилегированный слой общества – писцы. Именно они со временем становились чиновниками и офицерами главного штаба, который, впрочем, занимался не столько военным искусством, сколько, говоря современным языком, логистикой.

Судя по карьере верховного жреца Бакенхонса, жившего при Рамсесе II, обучение начиналось в возрасте четырех лет и заканчивалось к двадцати. Будущие писцы изучали классические высказывания Среднего царства, переписывая фрагменты из произведений, созданных на мертвом уже к тому времени языке. Вследствие этого ранняя египетская литература дошла до нас в искаженном виде – переписчики не всегда понимали то, что воспроизводили.

Конечно, всю эту элиту должен был кто-то содержать. «Писцы существуют для того, чтобы погонять невежд, подобных вьючным ослам», – говорилось в расхожем афоризме того времени.

Государственное устройство отличалось немалой степенью авторитарности: в периоды сбора урожая или разлива Нила здоровых мужчин направляли на общественные работы для возведения плотин или очистки каналов. Также египтяне призывались и на строительство пирамид – возможно, в периоды разлива, когда большая часть крестьян оставалась без работы. Но все-таки вряд ли стоит воспринимать Египет тех лет как страну сплошного угнетения. Египетские памятники письменности дают картину, весьма отличающуюся от рассказов Геродота или Библии. «Если бедный земледелец запаздывает с уплатой налога, сними с него две трети платы», – советовал один из мудрецов чиновникам. И у нас нет причин считать, что этот совет не исполнялся.

Ремесленники в городах были еще более независимы. Они объединялись в бригады под началом старшего, их семьи заключали брачные союзы, а сыновья наследовали должности отцов. Работали тогда без особого напряжения, и по сохранившимся документам мы можем сказать, что невыход на работу был делом обычным и никого не удивлял. Да и рабочий день был не слишком долог. Многие ремесленники, как показывают раскопки, могли позволить себе обустроить далеко не бедные гробницы, не говоря уже о тех вещах, которые нужны для жизни.

Низшей ступенью египетского общества были рабы. Вот только граница между рабом и свободным гражданином была довольно размытой. Раб какого-нибудь высокопоставленного чиновника нередко был богаче большинства местных крестьян. А к эпохе Рамессидов уже и иностранцы занимали значительные посты при дворе и в армии.

Геродот утверждал, что египтяне были самыми набожными из людей. Они не только верили, что все на свете принадлежит богам и что боги – источник всеобщего процветания, но и в то, что фараоны могут повелевать природой, что им покорны земля и небо, день и ночь, горы и воды, пространство и время. Понятно, что кто-то должен был эксплуатировать эту убежденность египтян, направляя ее в нужное русло и извлекая из этого максимум пользы для государства. Ну и для себя, понятно. Этим занимался еще один класс древнего государства – жрецы.

Каждый египетский храм был маленьким городом, за оградой которого жили чиновники, стражники, ремесленники и земледельцы. Они не были служителями храма, но полностью от него зависели. Жрецов, каждого из которых называли «чистый», или «божественный отец», или «раб бога», в каждом храме было не менее двенадцати, так как они сменяли друг друга днем и ночью, обеспечивая постоянное служение божеству. При больших храмах были также жрецы, которые не служили, а занимались подготовкой празднеств и прочими подобными делами. Эти «рабы бога» были самыми влиятельными людьми в Египте. Даже своим внешним видом они всячески старались подчеркнуть, что отличаются от обычного человека: никогда не носили, как все, традиционное платье с рукавами, а ходили лишь в набедренных повязках с длинным передником, наголо брили голову и никогда не отращивали ни бороды, ни усов.

Интересно, что при множестве египетских богов даже жрецы не принадлежали своим богам нераздельно.

Они могли по желанию менять своего владыку и переходить в другой храм или в этом же самом храме начинали служить другому божеству.

В древнеегипетских богослужениях важную роль играли и женщины. У каждого храма был свой женский ансамбль: дамы не только пели, но также играли на систрумах и трещотках. Жили они в семьях, а в храме присутствовали лишь в определенные часы.

Но постоянно при храмах жили так называемые хенеретет. Это слово означает одновременно тюрьму и закрытую часть храма или дворца. Уже из названия понятно, что эти женщины если и покидали территорию святилищ, то весьма редко. Их начальница называлась божественной женой или божественной рукой. Некоторые историки раньше полагали, что такие узницы святилища были священными куртизанками. На сегодня нет доказательств, что подобная практика в Египте существовала. Правда, из древних манускриптов известно, что некоторые хенеретет Амона отличались легкостью нравов и любили посещать злачные места, но это, скорее, была личная инициатива, нежели обязанность.

Как и должности чиновников, звание жреца передавалось по наследству. Известен случай, когда двух сыновей некоего жреца, схватив на улице, отправили в армию, но после недолгой переписки юноши были возвращены отцу. С детства сыновья жрецов осваивали грамоту, нелегкую науку богослужения и весь корпус египетских мифов, а он был весьма объемист. По окончании обучения следовал экзамен, и с того, кто признавался достойным войти в жреческую корпорацию, снимали мирские одежды, его омывали, брили наголо, умащали благовониями, и он вступал на новое поприще. Он становился посредником между людьми и богами.