• Сопротивление режиму НДПА нарастает
  • Расширение военного сотрудничества
  • Начало подготовки к вводу советских войск в Афганистан
  • Убийство Генсека НДПА Н. М. Тараки
  • Массовый террор — главное оружие Амина
  • Л. Брежнев решает спасать «народную» власть
  • Завершающий этап подготовки к вводу советских войск в ДРА
  • Спецназ готовится к свержению Х. Амина
  • Глава II

    Трудное решение на ввод войск в Афганистан

    Сопротивление режиму НДПА нарастает

    В условиях нарастания напряженности в Афганистане и вокруг него со стороны афганских руководителей начали поступать просьбы к Советскому Союзу об оказании помощи ДРА своими войсками. Такие просьбы передавались через советских представителей в Кабуле: чрезвычайного и полномочного посла СССР в Афганистане A. M. Пузанова, представителя КГБ СССР генерал-лейтенанта Б. С. Иванова и главного военного советника в ДРА генерал-лейтенанта Л. Н. Горелова, а также высказывались партийным и государственным деятелям, посещавшим Афганистан (секретарю ЦК КПСС Б. Н. Пономареву, начальнику Главного политического управления СА и ВМФ генералу армии А. А. Епишеву, главнокомандующему Сухопутными войсками генералу армии И. Г. Павловскому и др.). Кроме того, во время визитов партийно-правительственных делегаций на высшем уровне просьбы об оказании помощи советскими войсками передавались афганскими руководителями лично Л. И. Брежневу, а также Д. Ф. Устинову, А. А. Громыко, Ю. В. Андропову и другим членам Политбюро ЦК КПСС. Тем самым афганские правители пытались напрямую втянуть Советский Союз в решение внутренних проблем своей страны. И это в конечном итоге им удалось.

    В феврале-марте 1979 г. произошли важные события, которые существенно повлияли на обстановку в Афганистане и имели далеко идущие последствия. 14 февраля в Кабуле был похищен американский посол Адольф Даббс и в качестве заложника помещен в гостинице «Кабул» в номере 117 под охраной террористов. Похитители (члены группы «Национальный гнет» маоистского толка) потребовали от правительства освободить в обмен на посла трех своих боевиков, находящихся в тюрьме. Однако их условия не были приняты. Несмотря на обращения американского и советского посольств воздержаться от активных действий, по распоряжению X. Амина служба безопасности штурмом овладела гостиницей. В завязавшейся перестрелке американский посол был смертельно ранен. Это послужило формальным основанием и объяснимым поводом для резкого изменения курса США в отношении режима Н. М. Тараки. Американская помощь Афганистану была практически сведена к нулю. Из страны отозвали почти всех сотрудников и специалистов. Некоторые исследователи высказывают мнение, что в этой акции до сих пор осталось много загадок, так как в действиях самого посла отмечались некоторые странности (выехал без охраны, захватил с собой дорожный чемоданчик, остановил машину по требованию неизвестных лиц, сам открыл дверь автомобиля, которая имела блокировку и открывалась только изнутри, и т. д.).

    15 марта вспыхнул антиправительственный мятеж населения в Герате (около 20 тыс. чел.), в котором по инициативе их командиров приняли активное участие подразделения военного гарнизона. Погибло около тысячи человек, в том числе два советских гражданина (первым из военнослужащих погиб майор Н. Я. Бизюков). Это событие очень встревожило афганских руководителей. Они обратились с просьбой оказать военную помощь непосредственно советскими войсками.

    Так как обстановка было неясной, в приграничных районах с Афганистаном по указанию министра обороны СССР Д. Ф. Устинова началось проведение некоторых мероприятий. Он приказал Генеральному штабу подготовить к возможному десантированию посадочным способом одну воздушно-десантную дивизию, а три авиационных полка к перебазированию, повысить боевую готовность в пунктах постоянной дислокации танкового и мотострелкового полков Туркестанского военного округа (ТуркВО) и перевести дивизию из Среднеазиатского военного округа (САВО) в район Термеза.

    В течение трех дней (17–19 марта) по предложению Л. Брежнева ситуация, возникшая в Афганистане из-за гератского мятежа, а также просьба о вводе советских войск для оказания помощи в подавлении вооруженного выступления в Герате обсуждалась на заседаниях Политбюро ЦК КПСС.

    Сначала Д. Ф. Устинову предложили сформировать воинские части, разработать положение о них и иметь в готовности, чтобы их можно было послать по особой команде. Касаясь этого вопроса, министр обороны СССР сказал: «У нас разработаны два варианта относительно военной акции. Первый состоит в том, что мы в течение одних суток направляем в Афганистан 105-ю воздушную дивизию и перебросим пехотно-моторизованный полк в Кабул, к границе будет подтянута 68-я моторизованная дивизия, а 5-я мотострелковая дивизия находится у границы. Таким образом, за трое суток мы будем готовы к направлению войск. Но политическое решение, о чем здесь говорили, нам нужно будет принять…

    У нас имеется и второй вариант, он тоже проработан. Речь идет о вводе двух дивизий в Афганистан…»

    Одновременно А. Косыгину поручили переговорить с Н. М. Тараки, чтобы выяснить, как он оценивает положение в Афганистане, и разрешили Министерству обороны развернуть две дивизии на границе между СССР и Афганистаном.

    18 марта состоялся телефонный разговор между А. Косыгиным и Н. М. Тараки.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка


    А. Н. Косыгин. Скажите т. Тараки, что я хочу передать ему большой привет от Леонида Ильича и от всех членов Политбюро.

    Н. М. Тараки. Большое спасибо.

    А. Н. Косыгин. Как здоровье т. Тараки, не очень он устает?

    Н. М. Тараки. Не устаю. Сегодня было заседание Революционного совета.

    А. Н. Косыгин. Это хорошо, я очень рад. Попросите т. Тараки, может быть, он охарактеризует обстановку в Афганистане.

    Н. М. Тараки. Обстановка нехорошая, ухудшается. В течение полутора последних месяцев с иранской стороны было заброшено около 4 тыс. военнослужащих в гражданской одежде, которые проникли в город Герат и в воинские части. Сейчас вся 17-я пехотная дивизия находится в их руках, включая артиллерийский полк и зенитный дивизион, который ведет огонь по нашим самолетам. В городе продолжаются бои.

    А. Н. Косыгин. Сколько в дивизии людей?

    Н. М. Тараки. До 5 тысяч человек. Все боеприпасы и склады в их руках. Из Кандагара самолетами возим продукты питания и боеприпасы нашим товарищам, которые сейчас ведут с ними бои.

    А. Н. Косыгин. А сколько там людей осталось у вас?

    Н. М. Тараки. 500 человек. Они находятся на гератском аэродроме во главе с командиром дивизии. В подкрепление им мы послали туда из Кабула на самолетах оперативную группу. Она находится с утра на аэродроме Герата.

    А. Н. Косыгин. А офицерский состав дивизии тоже изменил, или часть находится с командиром дивизии на аэродроме?

    Н. М. Тараки. Небольшая часть на нашей стороне, остальные находятся у противника.

    А. Н. Косыгин. Среди рабочих, среди городских мещан и служащих в Герате вы имеете поддержку? Есть еще на вашей стороне кто-то?

    Н. М. Тараки. Активной поддержки со стороны населения нет. Оно почти целиком находится под влиянием шиитских лозунгов. «Не верьте безбожникам, а идите за нами», — пропаганда на этом построена.

    А. Н. Косыгин. Сколько населения в Герате?

    Н. М. Тараки. 200–250 тысяч человек. Они ведут себя в зависимости от обстановки. Куда их поведут, туда они и пойдут. Сейчас они на стороне противника.

    А. Н. Косыгин. А рабочих там много?

    Н. М. Тараки. Мало очень — всего 1–2 тысячи человек.

    А. Н. Косыгин. Какие перспективы, по вашему мнению, в Герате?

    Н. М. Тараки. Мы считаем, что сегодня вечером или завтра утром Герат падет и будет полностью в руках противника.

    А. Н. Косыгин. Какие же дальше перспективы?

    Н. М. Тараки. Мы уверены, что противник будет формировать новые части и пойдет дальше в наступление.

    А. Н. Косыгин. У вас нет сил нанести им поражение?

    Н. М. Тараки. Если бы были…

    А. Н. Косыгин. Какие же ваши предложения по этому вопросу?

    Н. М. Тараки. Мы просим, чтобы вы оказали практическую и техническую помощь людьми и вооружением.

    А. Н. Косыгин. Это вопрос очень сложный.

    Н. М. Тараки. В противном случае мятежники пойдут в сторону Кандагара и дальше в сторону Кабула. Они приведут половину Ирана в Афганистан под флагом гератской дивизии. Вернутся афганцы, которые убежали в Пакистан. Иран и Пакистан работают по одному плану против нас. И поэтому, если вы нанесете сейчас по-настоящему удар по Герату, то можно будет спасти революцию.

    А. Н. Косыгин. Об этом сразу узнает весь мир. У мятежников есть рации, они сразу же сообщат.

    Н. М. Тараки. Я прошу, чтобы вы оказали помощь.

    А. Н. Косыгин. Мы должны по этому вопросу посоветоваться.

    Н. М. Тараки. Пока будете советоваться, Герат падет, и будут еще большие трудности и для Советского Союза, и для Афганистана.

    А. Н. Косыгин. Теперь, может быть, вы мне скажете, какие вы даете прогнозы по Пакистану и потом отдельно по Ирану? У вас нет связи с передовыми людьми Ирана? Вы не можете им сказать, что у вас главный враг сейчас — Соединенные Штаты. Иранцы очень озлоблены против Соединенных Штатов, и в пропагандистском плане это, очевидно, можно использовать.

    Н. М. Тараки. Мы сегодня сделали заявление иранскому правительству, передали его по радио, указав, что Иран вмешивается во внутренние дела в районе Герата.

    А. Н. Косыгин. А Пакистану вы не считаете нужным сделать какое-либо заявление?

    Н. М. Тараки. Завтра или послезавтра сделаем такое же заявление по Пакистану.

    А. Н. Косыгин. Вы надеетесь на свою армию? Какова ее надежность? Вы не можете собрать войска, чтобы ударить по Герату?

    Н. М. Тараки. Мы считаем, что армия надежна. Но снять войска из других городов, чтобы направить их в Герат, мы не можем, так как это ослабит наши позиции в других городах.

    А. Н. Косыгин. А если мы быстро дадим дополнительно самолеты и оружие, вы не сможете сформировать новые части?

    Н. М. Тараки. Это потребует много времени, и Герат падет.

    А. Н. Косыгин. Вы считаете, что если Герат падет, то Пакистан предпримет такие же действия со своей границы?

    Н. М. Тараки. Вероятность этого очень велика. Моральный дух пакистанцев после этого поднимется. Американцы оказывают им соответствующую помощь. После падения Герата также направят в гражданской одежде солдат, которые начнут захватывать города, и иранцы будут активно вмешиваться. Успех в Герате — это ключ ко всем остальным вопросам, связанным с борьбой.

    А. Н. Косыгин. Какие бы вы хотели иметь с нашей стороны внешнеполитические акции, заявления? У вас есть какие-либо соображения по этому вопросу в пропагандистском плане?

    Н. М. Тараки. Надо сочетать и пропагандистскую и практическую помощь. Я предлагаю, чтобы вы на своих танках и самолетах поставили афганские знаки, и никто ничего не узнает. Ваши войска могли бы идти со стороны Кушки и со стороны Кабула.

    А. Н. Косыгин. До Кабула надо еще дойти.

    Н. М. Тараки. От Кушки очень близко до Герата. А в Кабул можно доставить войска и на самолетах. Если вы пришлете войска в Кабул и они пойдут из Кабула на Герат, то никто ничего не узнает, по нашему мнению. Будут думать, что это правительственные войска.

    А. Н. Косыгин. Я не хочу вас огорчать, но скрыть это не удастся. Это будет известно всему миру через два часа. Все начнут кричать, что началась интервенция в Афганистане со стороны Советского Союза. Скажите, Тараки, если на самолетах мы поставим вам оружие в Кабул, включая танки, то вы найдете танкистов или не найдете?

    Н. М. Тараки. Очень небольшое количество.

    А. Н. Косыгин. А сколько?

    Н. М. Тараки. Точных данных не имею.

    А. Н. Косыгин. А если на самолетах быстро прислать вам танки, необходимые боеприпасы, дать минометы, то вы найдете специалистов, которые могут использовать это оружие?

    Н. М. Тараки. На этот вопрос ответа я не могу дать. На него могут ответить советские советники.

    А. Н. Косыгин. Значит, можно понять так, что в Афганистане хорошо подготовленных военных кадров нет или их очень мало. В Советском Союзе прошли подготовку сотни афганских офицеров. Куда же все они делись?

    Н. М. Тараки. Большая часть их — мусульмане-реакционеры, эхванисты, или, как они еще называются, «Братья мусульмане». На них положиться не можем, не уверены в них.

    А. Н. Косыгин. В Кабуле сейчас сколько населения?

    Н. М. Тараки. Около миллиона человек.

    А. Н. Косыгин. Вы не можете еще 50 тысяч солдат набрать, если дать вам оружие быстро по воздуху? Сколько вы можете набрать людей?

    Н. М. Тараки. Мы можем набрать некоторое количество людей, прежде всего из молодежи, но потребуется большое время, чтобы их обучить.

    А. Н. Косыгин. А студентов нельзя набрать?

    Н. М. Тараки. Можно говорить о студентах и учащихся 11–12 классов лицеев.

    А. Н. Косыгин. А из рабочего класса нельзя набрать?

    Н. М. Тараки. Рабочего класса в Афганистане очень мало.

    А. Н. Косыгин. А беднейшее крестьянство?

    Н. М. Тараки. База может быть только из лицеистов старших классов, студентов и немного из рабочих. Но научить их — это долгая история. Но, когда нужно будет, пойдем на любые меры.

    А. Н. Косыгин. Мы приняли решение срочно поставить вам военное имущество, принять в ремонт самолеты вертолеты — все это бесплатно. Приняли также решение поставить вам 100 тысяч тонн зерна, повысить цену на газ с 21 долллара за 1 тысячу куб. м до 37,82 доллара.

    Н. М. Тараки. Это хорошо, но давайте поговорим о Герате.

    А. Н. Косыгин. Давайте. Не можете ли вы сейчас сформировать несколько дивизий в Кабуле из передовых людей, на которых вы можете положиться, и не только в Кабуле, но и в других местах? Мы дали бы соответствующее вооружение.

    Н. М. Тараки. Нет офицерских кадров. Иран посылает в Афганистан военных в гражданской одежде. Пакистан посылает также в афганской одежде своих людей и офицеров. Почему Советский Союз не может послать узбеков, таджиков, туркменов в гражданской одежде? Никто их не узнает.

    А. Н. Косыгин. Что вы можете еще сказать по Герату?

    Н. М. Тараки. Хотим, чтобы к нам послали таджиков, узбеков, туркменов, для того чтобы они могли водить танки, так как все эти народности имеются в Афганистане. Пусть наденут афганскую одежду, афганские значки, и никто их не узнает. Это очень легкая работа, по нашему мнению. По опыту Ирана и Пакистана видно, что эту работу легко делать. Они дают образец.

    А. Н. Косыгин. Конечно, вы упрощаете вопрос. Это сложный политический, международный вопрос. Но, независимо от этого, мы еще раз посоветуемся и дадим вам ответ. Мне кажется, что вам нужно было бы попытаться создавать новые части. Ведь нельзя рассчитывать только на силу людей, которые придут со стороны. Вы видите по опыту иранской революции, как народ выбросил всех американцев оттуда всех других, которые пытались изображать из себя защитников Ирана. Условимся вами так: мы посоветуемся и дадим вам ответ. А вы, со своей стороны, посоветуйтесь со своими военными, нашими советниками. Есть же силы в Афганистане, которые будут вас поддерживать с риском для жизни и будут бороться за вас. Эти силы надо сейчас вооружать.

    Н. М. Тараки. Посылайте боевые машины пехоты самолетами.

    А. Н. Косыгин. А у вас есть кому водить эти машины?

    Н. М. Тараки. На 30–35 машин есть водители.

    А. Н. Косыгин. Они надежны? Не уйдут к противнику вместе с машинами? Ведь наши водители языка не знают.

    Н. М. Тараки. А вы пришлите машины вместе с водителями, которые знают наш язык, — таджиками, узбеками.

    А. Н. Косыгин. Я и ожидал такого ответа от вас. Мы товарищи с вами и ведем совместную борьбу, поэтому стесняться друг друга нечего. Этому надо и все подчинить. Мы вам еще позвоним, скажем наше мнение.

    Н. М. Тараки. Передайте наше уважение и наилучшие пожелания товарищу Брежневу, членам Политбюро.

    А. Н. Косыгин. Спасибо. Передайте привет всем своим товарищам. А вам желаю твердости в решении вопросов, уверенности и благополучия. До свидания.

    (Разговор велся через переводчика в Кабуле — референта главного военного советника генерал-лейтенанта Л. Горелова. Записал Б. Бацанов. 18 марта 1979 г.)

    Приведенный выше документ наглядно показывает позицию афганцев и взвешенный подход А. Н. Косыгина к вопросу ввода советских войск в Афганистан. Запись беседы была доведена до всех членов Политбюро ЦК КПСС. Вновь состоялось обсуждение возможных мер по стабилизации обстановки в Герате.

    В тот же день министр обороны CCCP Д. Ф. Устинов отдал распоряжение о дополнительном, развертывании (сроком на месяц) еще двух дивизий ТуркВО. В связи с тем, что вводить советские войска в Афганистан в то время посчитали излишним, проведя мобилизационные мероприятия, боевое слаживание и учение, эти соединения и части по указанию начальника Генерального штаба в апреле были возвращены в пункты постоянной дислокации и перешли на режим повседневной жизни. При этом категорически утверждалось, что у советского руководства нет намерений вводить войска в Афганистан. Наряду с этим было принято решение о дополнительных срочных поставках ДРА специмущества, в том числе военной техники и вооружения, а также о проведении мероприятий политического и организационного характера.

    Интересно, что мнения членов Политбюро ЦК КПСС относительно ввода советских войск в Афганистан тогда хотя и менялись, но все однозначно отрицательно рассматривали возможность подобного шага. Такой вывод можно сделать на основе материалов обсуждения высшим политическим pyководством СССР положения в Афганистане, состоявшегося 18 марта.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка


    А. П. Кириленко. В Герате 17-я дивизия насчитывает 9 тысяч человек. Неужели они все, бездействуют и перешли на сторону противников правительства?

    А. Н. Косыгин. Перешли пока что, по нашим данным, артиллерийский и один пехотный полк, и то не полностью, а остальные поддерживают правительство.

    Д. Ф. Устинов. Что касается таджиков, то у нас нет отдельных таких формирований. Даже сейчас трудно сказать, сколько их служит в танковых частях нашей армии.

    А. Н. Косыгин. Зенитный батальон, который находится в Герате, тоже перешел на сторону противника.

    Д. Ф. Устинов. Амин, когда я с ним говорил, тоже просил ввести войска в Герат и разбить противника.

    А. Н. Косыгин. Тов. Тараки говорит, что дивизия, находящаяся в Герате, наполовину перешла на сторону противника. Остальная часть, считай, что тоже не будет поддерживать правительство.

    Д. Ф. Устинов. Афганская революция встретила на своем пути большие трудности, говорит Амин в разговоре со мной, и спасение ее зависит только от Советского Союза.

    В чем дело, почему так получается? Дело в том, что руководство Афганистана недооценило роль исламской религии. Именно под знаменем ислама переходят солдаты, а абсолютное большинство, может быть за редким исключением, верующие. Вот почему они просят от нас помощи отбить атаки мятежников в Герате. Амин сказал, правда, очень неуверенно, что у них опора на армию есть. И опять так же, как и т. Тараки, обратился с просьбой о помощи.

    А. П. Кириленко. Следовательно, у них нет гарантий относительно своей армии. Они надеются только на одно решение, а именно: на наши танки бронемашины.

    А. Н. Косыгин. Нам, конечно, принимая такое решение относительно помощи, надо серьезно продумать все вытекающие отсюда последствия. Дело очень это серьезное.

    Ю. В. Андропов. Я, товарищи, внимательно подумал над всем этим вопросом и пришел к такому выводу, что нам нужно очень и очень серьезно продумать вопрос о том, во имя чего мы будем вводить войска в Афганистан. Для нас совершенно ясно, что Афганистан не подготовлен к тому, чтобы сейчас решать вопросы по-социалистически. Там огромное засилье религии, почти сплошная неграмотность сельского населения, отсталость экономики и т. д. Мы знаем учение Ленина о революционной ситуации. О какой ситуации может идти речь в Афганистане, там нет такой ситуации. Поэтому я считаю, что мы можем удержать революцию в Афганистане только с помощью своих штыков, а это совершенно недопустимо для нас. Мы не можем пойти на такой риск.

    А. Н. Косыгин. Может быть, нам следует дать указание нашему послу т. Виноградову, чтобы он пошел к премьер-министру Ирана Базаргану и сказал ему о недопустимости вмешательства во внутренние дела Афганистана.

    А. А. Громыко. Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить такую меру, как введение наших войск в Афганистан. Армия там ненадежная. Таким образом, наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего, и в него надо будет стрелять. Правильно отметил т. Андропов, что именно обстановка в Афганистане для революции еще не созрела, и все, что мы сделали за последние годы с таким трудом в смысле разрядки вооружений, и многое другое — все это будет отброшено назад. Конечно, Китаю будет этим самым преподнесен хороший подарок. Все неприсоединившиеся страны будут против нас. Одним словом, серьезные последствия ожидаются от такой акции. Отпадет вопрос о встрече Леонида Ильича с Картером, и приезд Жискар д'Эстэна в конце марта встанет под вопрос. Спрашивается, а что же мы выиграем? Афганистан с его нынешним правительством, с отсталой экономикой, с незначительным весом в международных делах. С другой стороны, надо иметь в виду, что и юридически нам не оправдать введение войск. Согласно Уставу ООН, страна может обратиться за помощью, и мы могли бы ввести войска в случае если бы они подверглись агрессии извне. Афганистан никакой агрессии не подвергался. Это внутреннее их дело, революционная междоусобица одной группы населения с другой. К тому же надо сказать, что афганцы официально не обращались к нам относительно ввода войск.[6]

    Одним словом, здесь имеем дело с таким случаем, когда руководство страны в результате допущенных серьезных ошибок оказалось не на высоте, не пользуется должной поддержкой народа…

    Ю. В. Андропов.…Как мы видим из сегодняшнего разговора с Амином, народ не поддерживает правительство Тараки. Могут ли тут помочь им наши войска? В этом случае танки и бронемашины не могут выручить. Я думаю, что мы должны прямо сказать об этом Тараки, что мы поддерживаем все их акции, будем оказывать помощь, о которой сегодня и вчера договорились, и ни в коем случае не можем пойти на введение войск в Афганистан.

    А. Н. Косыгин. Может, его пригласить к нам и сказать, что мы увеличиваем вам помощь, но войска вводить не можем, потому что они будут воевать не против армии, которая, по существу, перешла на сторону противника или отсиживается по углам, а против народа. Минусы у нас будут огромные. Целый букет стран немедленно выступят против нас. А плюсов никаких для нас тут нет.

    Ю. В. Андропов. Надо прямо сказать т. Тараки, что мы вас будем поддерживать всеми мерами и способами, кроме ввода войск…

    К. У. Черненко. Если мы введем войска и побьем афганский народ, то будем обязательно обвинены в агрессии. Тут никуда не уйдешь.

    Ю. В. Андропов. Надо пригласить т. Тараки.

    А. Н. Косыгин. Я думаю, что надо посоветоваться с Леонидом Ильичем сейчас и сегодня же послать самолет в Кабул…

    А. А. Громыко. Я думаю, что подготовку политического документа нам лучше начать после бесед с т. Тараки…

    А. Н. Косыгин. Одним словом, мы ничего не меняем о помощи Афганистану, кроме ввода войск. Они будут сами более ответственно относиться к решению вопросов руководства делами государства. А если мы все за них сделаем, защитим революцию, то что же для них останется? Ничего. В Герате у нас имеется 24 советника. Их надо будет вывезти…

    Л. М. Замятин. Что касается пропагандистского обеспечения этого мероприятия, то у нас подготовлена статья относительно Пакистана и помощи афганским мятежникам со стороны Китая…

    Тем временем пришла телеграмма из Кабула. В ней советский посол и представитель КГБ СССР предложили принять меры для обеспечения безопасности наших граждан.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …В случае дальнейшего обострения обстановки будет, видимо, целесообразным рассмотреть вопрос о каком-то участии под соответствующим подходящим предлогом наших воинских частей в охране сооружений и важных объектов, осуществляемых при содействии Советского Союза. В частности, можно было бы рассмотреть вопрос о направлении подразделений советских войск.

    А) на военный аэродром Баграм под видом технических специалистов, используя для этого в качестве прикрытия намеченную перестройку ремзавода;

    Б) на кабульский аэродром под видом проведения его реконструкции, тем более что недавно на этот счет было заключено межправительственное соглашение, о чем сообщалось в печати.

    В случае дальнейшего осложнения обстановки наличие таких опорных пунктов позволило бы при необходимости обеспечить безопасность эвакуации советских граждан.

    (Пузанов, Иванов. 19.3.1979 г.)

    19 марта в обсуждении сложившейся ситуации в ДРА принял участие Л. И. Брежнев. Его мнение сводилось к следующему: «Мне думается, что правильно определили члены Политбюро, что нам сейчас не пристало втягиваться в эту войну. Надо объяснить т. Тараки и другим афганским товарищам, что мы можем помочь им всем, что необходимо для ведения всех действий в стране. Участие же наших войск в Афганистане может принести вред не только нам, но и прежде всего им…

    У них распадается армия, а мы здесь должны будем вести за нее войну».

    На этом заседании приняли решение пригласить Н. М. Тараки в Москву и провести с ним переговоры.

    Напуганный событиями в Герате Генсек НДПА сам попросил о незамедлительной встрече с советскими руководителями, высказав при этом просьбу, чтобы о его приезде знал строго ограниченный круг лиц. 20 марта он срочно прилетел в Москву, где беседовал с А. Н. Косыгиным, А. А. Громыко, Д. Ф. Устиновым, Б. Н. Пономаревым.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка

    Запись беседы[7] А. Н. Косыгина, А. А. Громыко, Д. Ф. Устинова, Б. Н. Пономарева с Н. М. Тараки, 20 марта 1979 года


    А. Н. Косыгин. Политбюро поручило нам обсудить с Вами все вопросы, по которым Вы считаете нужным обменяться мнениями. Как я уже говорил Вам, на 18:00–18:30 запланирована Ваша встреча с Л. И. Брежневым.

    Мы вначале предполагали предоставить Вам первому слово, но поскольку с Вашей стороны уже ставился один важный вопрос, то я хотел бы сначала изложить наше мнение, а затем мы со всем вниманием выслушаем Вас…

    Мы внимательно обсуждали положение дел, создавшееся в вашей стране, искали такие пути оказания вам помощи, которые в наилучшей степени отвечали бы интересам нашей дружбы и вашим отношениям с другими странами. Пути решения возникших у вас проблем могут быть разными, но наилучшим из них является путь, который сохранил бы авторитет вашего правительства в народе, не испортил бы отношений Афганистана с соседними государствами, не нанес бы ущерба международному престижу вашей страны. Нельзя допускать того, чтобы дело выглядело таким образом, будто бы вы не смогли сами справиться со своими собственными проблемами и пригласили на помощь иностранные войска. Хотел бы привести пример Вьетнама. Вьетнамский народ выдержал тяжелую войну с США и сейчас борется с китайской агрессией, но никто не может обвинить вьетнамцев в том, что они использовали иностранные войска. Вьетнамцы сами мужественно защищают свою родину от агрессивных посягательств. Мы считаем, что у вас в стране есть достаточно сил, чтобы противостоять вылазкам контрреволюции. Их надо только по-настоящему объединить, создать новые воинские формирования. По телефону мы говорили с Вами о том, что к созданию новых воинских частей нужно приступить уже сейчас с учетом того, что какое-то время потребуется на их обучение и подготовку. Но и в данный момент вы располагаете достаточными силами для того, чтобы справиться с создавшейся ситуацией… Мы будем вам оказывать помощь всеми возможными средствами — поставлять вооружение, боеприпасы, направлять людей, которые могут быть вам полезными в обеспечении руководства военными и хозяйственными делами страны, специалистов для обучения вашего военного персонала обращению с самыми современными видами оружия и боевой техники, которые мы вам направляем. Ввод же наших войск на территорию Афганистана сразу же возбудит международную общественность, повлечет за собой резко отрицательные многоплановые последствия. Это, по существу, будет конфликт не только с империалистическими странами, но и конфликт с собственным народом. Наши общие враги только и ждут того момента, чтобы на территории Афганистана появились советские войска. Это им даст предлог для ввода на афганскую территорию враждебных вам вооруженных формирований. Хочу еще раз подчеркнуть, что вопрос о вводе войск рассматривался нами со всех сторон, мы тщательно изучали все аспекты этой акции и пришли к выводу о том, что если ввести войска, то обстановка в вашей стране не только не улучшится, а наоборот, осложнится. Нельзя не видеть, что нашим войскам пришлось бы бороться не только с внешним агрессором, но и с какой-то частью вашего народа. А народ таких вещей не прощает. Кроме того, как только наши войска пересекут границу, Китай и все другие агрессоры получат реабилитацию.

    Мы пришли к выводу, что на данном этапе наилучшими, с точки зрения оказания вам наиболее эффективной поддержки, будут методы нашего политического воздействия на соседние страны и предоставление большой и разносторонней помощи. Таким путем мы достигнем гораздо большего, чем вводом наших войск. Мы глубоко убеждены, что политическими средствами, которые предпринимаются и с нашей и с вашей стороны, мы можем одолеть врага…

    Н. М. Тараки. Очень признателен Вам за обстоятельное изложение позиции советского руководства по вопросу, который я хотел обсудить. Я тоже говорю прямо, откровенно, как ваш друг. Мы, в Афганистане, также считаем, что возникающие проблемы должны в первую очередь решаться политическими средствами и что военные акции должны носить вспомогательный характер…

    Мне хотелось бы затронуть вопрос о нуждах афганской армии. Мы бы хотели получить бронированные вертолеты, дополнительное количество бронетранспортеров и боевых машин пехоты, а также современные средства связи. Если будет изыскана возможность направления персонала для их обслуживания, то это было бы очень большой помощью нам.

    Д. Ф. Устинов. Речь, видимо, идет о вертолетах МИ-24, которые имеют пуленепробиваемую броню. Таких вертолетов вам будет поставлено 6 штук в течение июня-июля и еще 6 штук в четвертом квартале этого года. Может, нам удастся приблизить сроки поставок.

    Н. М. Тараки. Мы очень нуждаемся в таких вертолетах, и было бы хорошо, если бы они поступили вместе с пилотами.

    А. Н. Косыгин. Мы, конечно, можем направить специалистов, которые обслуживали бы эти вертолеты на аэродроме, но, конечно, не боевые экипажи. Мы уже говорили с Вами по этому вопросу.

    Д. Ф. Устинов. Вам нужно готовить своих пилотов. У нас обучаются ваши офицеры, и мы можем ускорить их выпуск.

    Н. М. Тараки. А может быть, нам взять вертолетчиков из Ханоя или из какой-либо другой страны, например Кубы?

    А. Н. Косыгин. Как я уже говорил ранее, мы много помогали и помогаем Вьетнаму, но вьетнамцы никогда не ставили вопрос о направлении им наших вертолетчиков. Они сами говорили нам, что им нужны только технические специалисты, а боевые экипажи они сформируют из своих людей…

    Н. М. Тараки. Мы очень бы хотели, чтобы поставка вертолетов была ускорена. В них есть очень большая нужда.

    А. Н. Косыгин. Мы дополнительно рассмотрим вашу просьбу и, если удастся, мы ускорим поставку вертолетов.

    Д. Ф. Устинов. Но вы должны одновременно позаботиться о пилотах для этих вертолетов.

    Н. М. Тараки. Конечно, мы сделаем это. Если мы не найдем их у себя, то поищем в других странах. Мир большой. Если вы не согласитесь на это, то мы будем искать пилотов среди афганцев, обучающихся у вас, но нам нужны преданные люди, а среди афганских офицеров, которые были направлены на учебу в Советский Союз раньше, есть много «Братьев мусульман» и прокитайцев.

    Д. Ф. Устинов. В этом году заканчивают учебу 190 афганских офицеров, из которых 16 чел. летчиков и 13 чел. вертолетчиков. Через главного военного советника в Афганистане генерала Горелова мы передадим вам список выпускников по специальностям. Вы сами сможете произвести отбор нужных вам людей.

    Н. М. Тараки. Хорошо. Мы сделаем это. Однако трудность заключается в том, что мы не знаем людей, принадлежащих к контрреволюционным группировкам. Нам лишь известно, что при Дауде в Советский Союз засылались члены организации «Братья мусульмане» и прокитайской группировки «Шоалее Джавид». Мы постараемся разобраться.

    А. Н. Косыгин. Вы, видимо, ставите вопросы о поставках военной техники с учетом того решения, о котором мы сообщили в Кабуле вчера вечером? В этом решении речь идет о крупных военных поставках…

    Н. М. Тараки. Нет. Мне, видимо, не успели о нем доложить.

    А. Н. Косыгин. Скорее всего, этот документ поступил перед Вашим вылетом в Москву. Вот о каких решениях в этом документе говорится. В марте с. г. вам будет дополнительно и безвозмездно поставлены 33 шт. БМП-1, 5 шт. МИ-25, 8 шт. МИ-8Т, а также 50 шт. БТР-60пб, 25 шт. бронированных разведавтомобилей, 50 шт. противосамолетных установок на подвижных средствах, зенитная установка «Стрела». 18 марта к вам уже направлено 4 вертолета МИ-8, 21 марта поступит еще 4 вертолета. Все это вам предоставляется безвозмездно.

    Н. М. Тараки. Благодарю за такую большую помощь. В Кабуле я более подробно ознакомлюсь с этим документом…

    Д. Ф. Устинов. В связи с дополнительными поставками военной техники, видимо, возникает необходимость в дополнительном направлении в Афганистан военных специалистов и советников.

    Н. М. Тараки. Если вы считаете, что такая потребность существует, то мы, конечно, примем их. А не разрешите ли вы все-таки использовать нам пилотов и танкистов из других социалистических стран?

    А. Н. Косыгин. Когда мы говорим о наших военных специалистах, мы имеем в виду техников, которые обслуживают военную технику. Я не могу понять, почему возникает вопрос о пилотах и танкистах. Этот вопрос для нас совершенно неожиданный. И я думаю, что соцстраны вряд ли пойдут на это. Вопрос о направлении людей, которые сели бы в ваши танки и стреляли в ваших людей, — это очень острый политический вопрос…

    Н. М. Тараки. Насколько я понял из состоявшейся беседы, вы предоставляете и будете предоставлять нам помощь, но вы не гарантируете нас против агрессии.

    А. Н. Косыгин. В такой плоскости мы с Вами вопроса не обсуждали. Мы говорили о данном этапе, о том, что сейчас наиболее эффективными являются средства политической защиты вашей страны. Вы не должны понимать нас так, как будто бы мы оставляем вас на произвол судьбы.

    Н. М. Тараки. Существуют три вида поддержки — политическая, экономическая и военная. Два вида помощи вы нам уже оказываете, а как вы поступите, если на нашу территорию будет совершено нападение извне?

    А. Н. Косыгин. Если будет иметь место вооруженное вторжение на вашу территорию, то это будет совершенно иная ситуация. А сейчас мы делаем все для того, чтобы такого вторжения не было. И я думаю, что это нам удастся достичь…

    (Переводил аспирант Дипломатической академии МИД СССР т. Козин В. П., записал советник ОСВ МИД СССР т. Гаврилов С. П.)

    Во время этого приезда Н. М. Тараки встречался с Л. И. Брежневым, где опять-таки просил его об оказании помощи Афганистану советскими войсками. Однако тогда лидер КПСС сказал, что, по мнению советского руководства, посылать войска, а тем более наносить бомбо-штурмовые удары с территории СССР не стоит. В Афганистане достаточно опытных советников, которые могут помочь в ликвидации контрреволюционного выступления.

    Из содержания материалов бесед видно, как непросто было вести диалог с афганцами даже на высшем уровне. А советским представителям в Кабуле было гораздо сложнее. На них оказывалось постоянное давление. И они выступили с инициативами, предлагая осуществить дополнительные шаги по расширению военной помощи Афганистану, а также усилить охрану важных объектов и обеспечить возможную эвакуацию советских граждан, находящихся в ДРА. Проведение таких мероприятий, казалось, отвечало национальным интересам Советского Союза и обеспечивало устойчивость правящего режима.

    Мятеж подавили верные правительству силы, не прибегая к помощи советских войск. Однако далее ситуация в стране развивалась стремительно и во многом непредсказуемо.

    Тем временем репрессии в афганской армии продолжались. 21 марта — «раскрыт заговор» в Джелалабадском гарнизоне. Арестованы около 230 заговорщиков-военнослужащих. Многие командиры, видя, что их коллеги арестовываются и исчезают, испытывали чувство неуверенности и проявляли неустойчивость.

    Часто они сами являлись инициаторами бунта. Надо заметить, что афганская армия в то время во многом была еще королевской, с сохранением порядка традиций, взаимоотношений и т. д. Немало офицеров, на словах принявших новый режим, втайне оставались его противниками. При этом, как правило, первыми жертвами становились советские военные советники, которых убивали или брали в качестве заложников.

    На основе всестороннего анализа ситуации, сложившейся в Афганистане и вокруг него, советскими ведомствами вырабатывалась линия на продолжение всестороннего сотрудничества с ДРА, а также осуществлялись практические шаги по укреплению двусторонних связей.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка № П 149/XIV


    Т.т. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву, Русакову, Байбакову, Скачкову, Замятину

    Выписка из протокола № 149 заседания Политбюро ЦК КПСС от 12 апреля 1979 года

    О нашей дальнейшей линии в связи с положением в Афганистане.

    Согласиться с соображениями по данному вопросу, изложенными в записке т.т. Громыко, Андропова, Устинова, Пономарева от 1 апреля 1979 года (прилагается).

    (Секретарь ЦК Л. Брежнев.)

    Документ

    К пункту XIV прот. № 149

    Совершенно секретно

    Особая папка

    ЦК КПСС

    В соответствии с поручением от 18 марта с. г. (№ П 147/П) докладываем анализ причин возникшего в последнее время обострения обстановки в Демократической Республике Афганистан и соображения о наших возможных шагах по оказанию помощи руководству ДРА в деле укрепления его позиций и стабилизации положения в стране…

    Советское руководство неоднократно давало руководителям ДРА, в том числе и на самом высоком уровне, соответствующие рекомендации и советы, обращало внимание на их ошибки и перегибы. Однако афганские руководители, проявляя недостаточную политическую гибкость и отсутствие опыта, далеко не всегда и не во всем учитывали эти советы.

    Недостаточный политический опыт руководителей ДРА проявился в разгар событий в Герате, когда выявилось непонимание ими тех возможных далеко идущих политических последствий, с которыми был бы сопряжен ввод в страну советских войск, если бы Советская Сторона пошла на удовлетворение соответствующей просьбы афганского руководства.

    Между тем ясно, что ввиду преимущественно внутреннего характера антиправительственных выступлений в Афганистане участие советских войск в их подавлении, с одной стороны, нанесло бы серьезный ущерб международному авторитету СССР и отбросило бы далеко назад процесс разрядки, а с другой — обнаружило бы слабость позиций правительства Тараки, и могло бы еще больше поощрить контрреволюционные силы внутри и вне Афганистана к расширению масштабов антиправительственных выступлений. Тот же факт, что афганское правительство сумело подавить мятеж в Герате своими силами, должен оказать сдерживающее влияние на контрреволюцию, продемонстрировать относительную прочность нового строя.

    Таким образом, наше решение воздержаться от удовлетворения просьбы руководства ДРА о переброске в Герат советских воинских частей было совершенно правильным. Этой линии следует придерживаться и в случае новых антиправительственных выступлений в Афганистане, исключать возможность которых не приходится…

    (А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев. 1 апреля 1979 года, № 279/гс № 25-С-576.)

    К сожалению, в дальнейшем эту линию отстоять не удалось, и она в силу ряда причин претерпела изменения. Остается загадкой, что заставило членов Политбюро ЦК КПСС кардинально поменять свои взгляды относительно ввода советских войск в Афганистан. Ведь позиция большинства и них была взвешенной. На мой взгляд, все дело в том, что изменилась позиция самого Л. И. Брежнева, а в тоталитарном государстве всегда все зависит от того, кто стоит во главе этого государства. Остальные, чтобы оставаться на своих местах или даже чтобы выжить, вынуждены или молчать, или подстраиваться под него. И когда люди задают вопрос: «А где же вы тогда были?» — они или лукавят, или не понимают сути тоталитарного государства.

    На основе всестороннего анализа ситуации в Афганистане советским руководством были определены меры для стабилизации обстановки: продолжать оказывать содействие руководству ДРА в повышении боеспособности и политико-морального состояния афганской армии и органов безопасности, включая пограничную службу; оперативно рассматривать и решать в пределах своих возможностей вопросы оказания экономической помощи Афганистану; обеспечить выполнение задачи по расширению политической базы, на которую опирается партия и правительство, а также укреплению единства руководства и сплоченности рядов партии наряду с ее численным ростом; оказывать практическую помощь афганским друзьям в проведении работы среди мусульманского духовенства страны, введении и соблюдении правопорядка, основанного на законности; продолжать работу по различным каналам против вмешательства других стран во внутренние дела Афганистана…

    6 апреля для выяснения ситуации на месте и разъяснения позиции руководства КПСС в Афганистан прибыла советская военная делегация во главе с начальником ГлавПУ СА и ВМФ генералом армии А. А. Епишевым (предлагали послать Д. Ф. Устинова, но он сказал: «Я думаю, вряд ли мне надо ехать в Афганистан, я в этом сомневаюсь. Может быть, кому-то из членов правительства выехать?»).

    Глава делегации встречался и беседовал с Н. М. Тараки и X. Амином, другими политическими и военными деятелями. Вновь афганцы обратились с просьбой о военной помощи непосредственно советскими войсками, но опять им было заявлено, что Советский Союз на это пойти не может. Однако руководителей ДРА такая позиция не удовлетворяла, и они продолжали настаивать на своем.

    В постановке этого вопроса особую активность проявлял X. Амин. И не только при встрече с А. Епишевым. В частности, вспоминал офицер по особым поручениям главнокомандующего Сухопутными войсками полковник П. М. Симченков, при первой же встрече в Кабуле с генералом армии И. Г. Павловским в присутствии генерала Л. Горелова X. Амин прямо поставил вопрос о том, что руководство ДРА настоятельно просит Советское правительство положительно рассмотреть обращение о скорейшем вводе в Кабул одной своей дивизии. При этом он оговорился, что это соединение не должно участвовать в боях, а служить надежным щитом для обеспечения безопасности, устойчивости и гарантии работы правительства ДРА. На эту просьбу также был дан ответ, что вводить советские войска даже для таких охранных задач нецелесообразно. Тем более что афганская армия имеет достаточные силы, чтобы справиться с поставленными перед ней задачами по борьбе с внутренней оппозицией и диверсионными группами.

    Однако спустя две недели, 14 апреля 1979 г. Хафизулла Амин пригласил главного военного советника в ДРА генерал-лейтенанта Л. Горелова и попросил передать руководству СССР…

    Донесение из Кабула

    (Секретно)

    …Был приглашен к тов. Амину, который по поручению Н. М. Тараки высказал просьбу о направлении в Кабул 15–20 боевых вертолетов с боеприпасами и советскими экипажами для использования их в случае обострения обстановки в пограничных и центральных районах страны против мятежников и террористов, засылаемых из Пакистана.

    (Горелов. 14.4.1979 г.)

    Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Н. В. Огарков наложил на данное секретное донесение резолюцию: «Этого делать не следует».

    После консультации с Д. Ф. Устиновым Генсек ЦК КПСС тоже высказался против направления вертолетов в Афганистан, одновременно дав команду подумать относительно специального батальона для охраны Н. М. Тараки.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка № П 150/93


    Т.т. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву, Смиртюкову

    Выписка из протокола № 150 заседания Политбюро ЦК КПСС от 21 апреля 1979 года

    О нецелесообразности участия советских экипажей боевых вертолетов в подавлении контрреволюционных выступлений в Демократической Республике Афганистан.

    1. Согласиться с предложением по этому вопросу, изложенным в записке Министерства обороны от 18 апреля 1979 г. № 318/3/0430.

    2. Утвердить проект указаний главному военному советнику в Демократической Республике Афганистан (прилагается).

    (Секретарь ЦК Л. Брежнев)

    Документ

    К пункту 93 прот. № 150

    Совершенно секретно

    Особая папка


    Кабул, Главному военному советнику

    Сообщите Премьер-Министру Демократической Республики Афганистан X. Амину, что просьба о направлении 15–20 боевых вертолетов с советскими экипажами доложена Советскому правительству.

    Скажите, что афганскому руководству уже давались разъяснения о нецелесообразности непосредственного участия советских подразделений в мероприятиях по подавлению контрреволюционных выступлений в ДРА, так как подобные акции будут использованы врагами афганской революции и внешними враждебными силами в целях фальсификации советской интернациональной помощи Афганистану и проведения антиправительственной и антисоветской пропаганды среди афганского населения.

    Подчеркните, что в течение марта — апреля с. г. ДРА уже поставлены 25 боевых вертолетов, которые обеспечены 5-10 боекомплектами боеприпасов.

    Убедите X. Амина, что имеющиеся боевые вертолеты с афганскими экипажами способны совместно с подразделениями сухопутных войск и боевой авиацией решать задачи по подавлению контрреволюционных выступлений. Разработайте для афганского командования необходимые рекомендации по этому вопросу.

    В середине апреля вооруженная оппозиция наиболее активно выступала в провинциях Бадгиз, Бадахшан, Тахар, Кунар, Нангархар, Пактика и Пактия. Правительственные силы вели с отрядами оппозиции боевые действия.

    Однако уже тогда начали проявляться кое-какие колебания в позиции советских представителей в Кабуле, которые предложили создать в Афганистане учебный центр по типу того, какой был у нас на Кубе. А сведущие люди знали, что там под такой легендой была развернута мотострелковая бригада.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …Было бы целесообразно изучить возможность создания в районе Кабула единого учебного центра для НВС ДРА (по типу учебной бригады на Кубе).

    (Пузанов, Иванов, Горелов. 6.5.1979 г.)

    Такое же предложение направлялось в Центр за подписью Пузанова, Горелова, Нешумова (НШ ПГВ), Богданова (представитель КГБ СССР) и 7 июня 1979 г.

    Расширение военного сотрудничества

    Нередко в адрес советских представителей в Кабуле высказываются обвинения, что якобы они своими сообщениями чуть ли не подтолкнули Л. И. Брежнева и Политбюро ЦК КПСС принять решение на ввод войск в Афганистан. Действительно, они предлагали расширять военное сотрудничество с Афганистаном, но ставить им в вину то, что они докладывали просьбы афганского руководства, очевидно неправомерно. Другое дело, какие выводы они по этим просьбам делали и давали предложения. А предложения действительно были противоречивые и нередко сугубо конъюнктурные. Например, главный военный советник в ДРА Л. Н. Горелов на одном из заседаний Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану твердо заявил: «Несмотря на все просьбы Н. М. Тараки и X. Амина, нельзя усиливать военное присутствие СССР в ДРА». Но не все разделяли это мнение, были и другие предложения.

    Очевидно, уместно прояснить специфику работы советских представительств за рубежом и общую систему военного сотрудничества, которая существовала в то время. Выполняя свои функциональные обязанности в той или иной стране, главные военные советники должны были информировать руководство в Москве не только о происходящих в странах пребывания событиях, но и докладывать обо всех поступающих просьбах в рамках военного сотрудничества.

    Механизм реализации военного сотрудничества был простой. Главный военный советник в той или иной стране поступившие заявки на поставки из Советского Союза вооружения, техники и другого специального военного имущества, а также различные просьбы и предложения направлял в Генеральный штаб. И, как правило, оценку деятельности главных военных советников (специалистов) руководители стран пребывания давали в соответствии с количеством техники и вооружения, которое с их помощью удавалось «пробить» из СССР. От этого для главных военных советников зависело личное благополучие (подарки, ордена и т. п.). Вот они и старались поднять свой личный имидж и «ублажить своих благодетелей», часто даже в ущерб своему государству. Примерно такой же позиции придерживались и другие советские представители (дипломаты, работники торгпредств и т. д.), которые прежде всего были озабочены тем, чтобы как можно подольше… задержаться за границей и получить побольше валюты.

    Расширения военной помощи требовали также различные делегаций и комиссии, которые время от времени посещали своих «союзников». Из поездок они тоже привозили просьбы и заявки, представляли предложения на поставки вооружения и техники, стремясь внести свою лепту в военное сотрудничество. Причем руководители делегаций знали, что от их «успехов» в обеспечении поставок военного имущества будет зависеть их персональный авторитет в глазах правителей тех стран, куда они направлялись, и соответственно… качество приема и благодарности. Подчас срочные поставки специмущества осуществлялись накануне прибытия делегации, дабы придать «вес» ее руководителю. Это делалось для того, чтобы потом можно было на приеме сказать примерно следующее: «Советское руководство внимательно следит за развитием обстановки в вашей стране и изыскало возможность поставить вам новую партию оружия и боеприпасов. Сегодня два самолета с военным имуществом приземлились в столичном аэропорту, корабли с техникой и вооружением уже вышли в море и скоро будут у вас…» и т. д.

    Поступавшие в Генштаб по различным линиям заявки обобщались, прорабатывались с заинтересованными министерствами и ведомствами, после чего готовились предложения руководству Министерства обороны СССР. Затем направлялась записка в ЦК КПСС, чаще всего за подписью первых лиц Минобороны, МИДа, КГБ, ГКЭС (МВЭС) СССР, Международного отдела ЦК КПСС, в которой, как правило, вначале обрисовывалась ситуация, складывающаяся в той стране, куда намечалось осуществить поставки военного и специального имущества, обосновывалась необходимость оказания помощи, потом вносились предложения — какую технику и вооружение поставить, общая их стоимость и условия продажи, обосновывалась необходимость такого шага. К записке прилагались проекты постановления Политбюро ЦК КПСС и распоряжения Совмина СССР. После утверждения на Политбюро распоряжение СМ СССР подписывалось как бы автоматически (Председатель Совета Министров СССР был членом Политбюро ЦК КПСС).

    В топку кровавых конфликтов бросались все новые и новые партии оружия и техники. Ненасытный молох войны легко перемалывал и пережевывал их, требуя дополнительные миллионные, а иногда и миллиардные инъекции. И они «изыскивались» за счет… советского народа.

    Почему это происходило? Ведь торговля оружием всегда была очень выгодна. Все дело в том, что оплата за технику, вооружение и другое военное имущество осуществлялась, как правило, на льготных условиях (безвозмездно, за 25 %, 50 %, 75 %) стоимости в кредит на 10 лет из 2 % годовых), и Советское государство зачастую фактически торговало оружием себе в убыток. Кроме того, нередко оно имело дело с неустойчивыми и неплатежеспособными режимами. Долги за поставляемое специмущество росли и вовремя не возвращались, многие из них остались до сих пор не погашены, да и получить их в будущем России как правопреемнице Советского Союза вряд ли удастся, так как многих режимов, которым оказывалась эта помощь, уже не существует (Эфиопия, Афганистан, Никарагуа…).

    Подчас вооружение и боеприпасы доставлялись в срочном порядке воздушным транспортом или морем, но обратно корабли и самолеты отправлялись пустыми, хотя это был не ближний свет, например из Анголы или Никарагуа. Безусловно, так поступать было нерационально и не по-хозяйски, но советские правители, руководствуясь в своей деятельности не экономическими, а идеологическими соображениями, не придавали таким мелочам значения. Считалось, что этим мы поддерживаем своих союзников и удерживаем рынки сбыта военной продукции.

    Предприятия военно-промышленного комплекса вынуждены были работать на полную мощность. Страна начала задыхаться от непомерных военных расходов. Растрачивалось стратегическое сырье, материальные средства, лучшие умы и руки государства. Зарплату ученым, конструкторам, инженерам и рабочим искусственно поддерживали на минимальном уровне, чтобы сохранить низкую себестоимость продукции и обеспечить возможность экспортировать технику и вооружение по заниженным ценам, тем самым удержать рынки сбыта. Производители были полностью отчуждены от результатов своего труда и заработанной ими валютой не распоряжались. Но это мало беспокоило партийных и государственных функционеров, да и всех тех, кто присылал все новые и новые заявки на поставки военной техники. Ведь валюту в конечном итоге получали они — работники загранучреждений (часто дети и внуки правящей верхушки), а не те рабочие и инженеры, которые ее зарабатывали.

    Начало подготовки к вводу советских войск в Афганистан

    В начале мая 1979 г. было принято решение сформировать специальный батальон, укомплектованный лицами коренных национальностей среднеазиатских республик (я уделю этому батальону больше внимания, так как именно ему совместно со спецподразделениями КГБ СССР довелось сыграть главную роль в устранении от власти X. Амина). 2 мая начальник Главного разведывательного управления ГШ ВС СССР генерал армии П. И. Ивашутин вызвал старшего офицера этого управления полковника В. В. Колесника (бывшего командира бригады Туркестанского военного округа) и поручил ему возглавить выполнение задачи по формированию и подготовке батальона. На следующий день Колесник с двумя офицерами вылетел в Ташкент и организовал работу.

    Личный состав для батальона специального назначения (спецназ), который в обиходе окрестили «мусульманский», тщательно и целенаправленно отбирался в войсках Туркестанского и Среднеазиатского военных округов, в основном в разведывательных, мотострелковых и танковых подразделениях. Главное требование — знание восточных языков и хорошие физические данные. Лишь экипажи зенитных самоходных установок ЗСУ-23-4 «Шилок» были из славян, так как кроме них подготовленных специалистов не оказалось во всех Вооруженных Силах СССР. Батальон укомплектовывали только новой техникой и вооружением. Организационно он состоял из пяти рот и двух специальных групп. Численность определили — чуть более 500 человек. Командиром батальона по представлению В. В. Колесника назначили майора Х. Т. Халбаева (ему досрочно присвоили звание «майор» и отозвали в округ, так как он в то время находился на учебе в Солнечногорске на Высших офицерских курсах «Выстрел»). Работали напряженно — без праздников и выходных.

    К концу мая «мусульманский» батальон в основном был сформирован. Размещался он в военном городке недалеко от танкового училища в Чирчике. В течение лета личный состав интенсивно обучали по специальным дисциплинам, тактической, огневой и физической подготовке (стрельба из всех видов оружия, рукопашный бой, кроссы, минное дело и т. д.), а в конце сентября провели комплексное проверочное учение, где батальон показал неплохую выучку. Одновременно готовились и подразделения спецназ КГБ СССР. Некоторые из них перебросили в Кабул заранее.

    Тем временем в Афганистане обстановка продолжала осложняться, в частности вспыхнули антиправительственные вооруженные выступления в провинциях Пактика, Газни, Пактия, Нангархар, Кунар, Балх, Кабул. Во всех районах их подавили правительственные войска. 31 мая на полевом командном пункте Пактийского корпуса (20 км юго-восточнее Гардеза) прорвавшейся группировкой мятежников были убиты советские военные советники полковник В. В. Игнашев и подполковник В. И. Рыков.

    Афганцы снова обратились с просьбой об оказании военной помощи. Она была рассмотрена на заседании Политбюро ЦК КПСС 24 мая 1979 г.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка П № 152/159


    Т.т. Брежневу, Косыгину, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову, Пономареву, Байбакову, Патоличеву, Скачкову, Сербину, Смиртюкову.

    Выписка из протокола № 152 заседания Политбюро ЦК КПСС от 24 мая 1979 года


    Об оказании дополнительной военной помощи Демократической Республике Афганистан

    Одобрить проект распоряжения Совета Министров СССР по этому вопросу (прилагается)

    Поручить Госплану СССР и Министерству внешней торговли в двухнедельный срок рассмотреть просьбу о поставке Демократической Республике Афганистан 1500 автомобилей и внести соответствующее предложение.

    Утвердить текст указаний совпослу в Демократической Республике Афганистан по данному вопросу (прилагается).

    (Секретарь ЦК Л. Брежнев.)
    Документ

    К пункту 159 прот. № 152

    Совершенно секретно

    Особая папка


    Кабул, Совпосол

    Посетите Н. М. Тараки и, сославшись на поручение, сообщите ему, что просьбы афганского руководства об оказании дополнительной военной помощи Демократической Республике Афганистан внимательно рассмотрены.

    Скажите, что в Москве разделяют озабоченность афганского руководства в связи с активизацией контрреволюционной деятельности реакционных сил в Афганистане. Советское правительство, руководствуясь стремлением оказать дальнейшую интернациональную помощь в деле стабилизации положения в Демократической Республике Афганистан, приняло решение поставить Афганистану в 1979–1981 годах безвозмездно специмущество на сумму 53 млн. рублей, в том числе 140 орудий и минометов, 90 бронетранспортеров (из них 50 в порядке ускорения), 48 тысяч единиц стрелкового оружия, около 1000 гранатометов, 680 авиационных бомб, а также направить в порядке ускорения в июне-июле 1979 г. медикаменты и медицинское оборудование на сумму 50 тыс. рублей. В порядке первоочередной помощи в мае с. г. поставляются 100 зажигательных баков и 160 разовых бомбовых кассет. Поставить газовые бомбы с нетоксичным отравляющим веществом не представляется возможным.

    Что касается просьбы Афганской Стороны о направлении в ДРА вертолетов и транспортных самолетов с советскими экипажами и возможной высадки нашего воздушного десанта в Кабул, то вопрос об использовании воинских подразделений был детально и со всех точек зрения обсужден во время посещения Москвы т. М. Тараки в марте с. г. Такие акции, как мы глубоко убеждены, сопряжены с большими осложнениями не только во внутриполитическом, но и в международном плане, что будет несомненно использовано враждебными силами прежде всего в ущерб интересам ДРА и закрепления завоеваний Апрельской революции.

    Исполнение телеграфируйте.

    Руководители ДРА стали проявлять беспокойство за свою личную безопасность. Подтверждали это и их обращения к советским представителям в Афганистане и просьбы к руководству СССР.

    Донесение из Кабула

    (Секретно)

    …14 июня в Доме Народа состоялась встреча с X. Амином. В ходе беседы X. Амин подчеркнул, что «враги стремятся подкупить охрану Дома Народа и уничтожить руководителей государства. Мы полностью не уверены в людях, охраняющих Дом Народа. Я обращаюсь к Вам с просьбой, чтобы Вы доложили своему руководству об оказании нам помощи, направив в ДРА для охраны правительства в Доме Народа и аэродромов Баграм и Шинданд советские экипажи на танки и БМП».

    Ранее, как известно, X. Амин выдвигал неоднократные предложения об участии наших экипажей на танках и самолетах в выполнении некоторых задач непосредственно в районах боевых действий с мятежниками…

    (Горелов. 16.6.1979 г.)

    В Москве внимательно следили за развитием обстановки в Афганистане. В Генеральном штабе была создана для этих целей специальная группа, которая каждый день к 8:00 готовила справку и карту с обстановкой в ДРА, а также вырабатывала предложения руководству по нашим дальнейшим шагам военного характера в этой стране для принятия соответствующих мер. По особо важным вопросам готовились доклады в ЦК КПСС в виде записок. По ним принимались решения. Это можно наглядно видеть из записки ЦК КПСС (утверждена на заседании Политбюро ЦК КПСС 28 июня 1979 г., постановление № П 156/XI).

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка


    ЦК КПСС

    …Трудности становления ДРА имеют во многом объективный характер. Они связаны с экономической отсталостью, малочисленностью рабочего класса, слабостью Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Эти трудности усугубляются, однако, и субъективными причинами: в партии и государстве отсутствует коллегиальное руководство, вся власть фактически сосредоточена в руках Н. М. Тараки и X. Амина, которые нередко допускают ошибки и нарушения законности…

    Основной опорой афганского правительства в борьбе с контрреволюцией продолжает оставаться армия. За последнее время более активное участие в этой борьбе стали принимать силы безопасности, пограничные войска и создаваемые силы самообороны. Однако широкие слои населения к борьбе с реакцией привлекаются недостаточно, вследствие чего предпринимаемые правительством ДРА меры по стабилизации обстановки оказываются малоэффективными…

    В связи с изложенным МИД СССР, КГБ СССР, Министерство обороны и Международный отдел ЦК КПСС считают целесообразным:

    …3. Направить в Афганистан в помощь главному военному советнику опытного генерала с группой офицеров для работы непосредственно в войсках (в дивизиях и полках)…

    4. Для обеспечения охраны и обороны советской авиаэскадрильи на аэродроме Баграм направить в ДРА, при согласии афганской стороны, парашютно-десантный батальон в униформе (комбинезоны) под видом авиационно-технического состава.

    Для охраны совпосольства направить в Кабул спецотряд КГБ СССР (125–750 чел.) под видом обслуживающего персонала посольства. В начале августа с. г., после завершения подготовки, направить в ДРА (аэродром Баграм) спецотряд ГРУ Генерального штаба с целью использования в случае резкого обострения обстановки для охраны и обороны особо важных правительственных объектов…

    (А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев.)

    Афганские руководители продолжали настаивать на вводе советских войск в Афганистан, а «мусульманский» батальон готовился к действиям в Кабуле, хотя тогда еще было неясно, как будут развиваться события и какие шаги в связи с этим предпримет советское политическое руководство.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно)

    11 июля… Тараки также высказал мысль о том, что было бы хорошо, если б советской стороной было принято решение о скрытном размещении в Кабуле нескольких советских воинских спецгрупп численностью до батальона каждая на случай резкого обострения обстановки в столице…

    (Представитель КГБ СССР. 11.7.1979 г.)

    12 июля советский посол, представитель КГБ и главный военный советник в Афганистане доносили: руководители ДРА серьезно готовятся к новым столкновениям с вооруженными формированиями оппозиции, и передавали все новые и новые их просьбы, а также предлагали пути их разрешения, которыми предусматривалось направление в ДРА отдельных подразделений или военной техники с экипажами.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …Руководство ДРА серьезно готовится к новым столкновениям с контрреволюцией, однако в значительной мере рассчитывает в случае возникновения кризисной ситуации на прямую помощь СССР.

    …представляется целесообразным:

    …7. Рассмотреть вопрос о направлении звена (отряда) советских вертолетов на базу ВВС ДРА в Шинданде с тем, чтобы наладить срочную подготовку афганских вертолетных экипажей. Это вертолетное подразделение могло бы также вести воздушную разведку вдоль границы с Ираном…

    (Пузанов, Иванов, Горелов. 12.7.1979.)

    18-19 июля в беседах с посетившим Кабул секретарем ЦК КПСС Б. Н. Пономаревым Н. М. Тараки, а также X. Амин неоднократно ставили вопрос о вводе примерно двух советских дивизий в Афганистан. Они уговаривали сделать это в случае чрезвычайных обстоятельств (по просьбе законного правительства ДРА).

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно)

    …Тараки, а также Амин неоднократно возвращались к вопросу о расширении советского военного присутствия в стране. Ставился вопрос о вводе примерно двух дивизий в ДРА в случае чрезвычайных обстоятельств «по просьбе законного правительства Афганистана».

    В связи с этим заявлением афганского руководства было заявлено, что Советский Союз на это пойти не может…

    (Пономарев. 19.7.1979 г.)

    Но не такого ответа ждали Н. М. Тараки и X. Амин от высоких советских гостей. Поэтому при следующей встрече они вновь обратились просьбой о вводе советских войск в Афганистан.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно)

    19 июля состоялась вторая встреча с Н. М. Тараки…Тараки вновь вернулся к вопросу об усилении военной поддержки со стороны Советского Союза, сказав при этом, что в случае возникновения чрезвычайной обстановки высадка воздушно-десантной дивизии в Кабуле сыграла бы решающую роль в деле разгрома выступлений контрреволюционных сил.

    В ответ была вновь изложена наша позиция, подчеркнуто, что o Советский Союз не может пойти на такие меры…

    (Пономарев. 20.7.1979 г.)

    20 июля во время боя по подавлению антиправительственного выступления в провинции Пактия, когда мятежники предприняли попытку захватить провинциальный центр Гардез, погибли два советских военных советника. Война в Афганистане для них уже шла, и гибли наши люди. Тем временем руководство ДРА продолжало настаивать на расширении СССР военной помощи.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …21 июля совпосла пригласил X. Амин и, сославшись на поручение Н. М. Тараки, попросил передать советскому руководству следующее обращение.

    …Выражается просьба в срочном порядке поставить для ВВС Афганистана 8-10 вертолетов с советскими экипажами, которые будут совершать вылеты.

    Сказал X. Амину, что, как неоднократно указывали советские руководители и подчеркивал во время последних бесед в Кабуле Б. Н. Пономарев, советская сторона не может пойти на участие советского военного персонала в боевых действиях…

    (Пузанов. 21.7.1979 г.)

    В середине 1979 г. заметно обострилась обстановка на афгано-пакистанской границе. Число афганских беженцев, покидавших страну в связи с расширением вооруженной борьбы, значительно увеличилось. Часть их была использована представителями ИПА, ИОА, другими исламскими организациями для пополнения своих формирований и создания новых боевых отрядов. Осложнению обстановки способствовала и агитационная деятельность пропагандистов оппозиции по привлечению на свою сторону кочевников, поощрению вооруженных набегов на афганскую территорию из Пакистана. Только с июня 1978 г. по ноябрь 1979 г. в Пакистане получили подготовку свыше 15 тыс. мятежников. Одновременно стали свертываться торгово-экономические отношения западных стран с Афганистаном. Например, с марта по сентябрь 1979 г. торговля США с ДРА сократилась на 13 %, ввоз товаров из Японии за этот же период упал на 33 %, Англия перестала закупать афганский хлопок, ФРГ прекратила поставку сахара и т. д.

    Н. Тараки и X. Амин усиливали давление на советскую сторону, направляя все новые и новые просьбы к СССР о помощи войсками по различным каналам, рассчитывая, что советское руководство в конце концов пойдет им навстречу. Наши представители в Кабуле в то время находились под постоянным психологическим давлением.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …Амин вновь поднял вопрос о размещении трех советских армейских подразделений в Кабуле на случай возникновения в столице чрезвычайных обстоятельств. Местами их скрытной дислокации могли бы быть, по его мнению, военный клуб, совпосольство и территория Тане-Тадж-Бек, куда будет перемещена в конце года резиденция главы государства и где имеются казармы. Амин сказал, что тов. Тараки ожидает скорого прибытия советского батальона на территорию военного клуба…

    (Представитель КГБ СССР. 24.7.1979 г.)

    В последующем западные журналисты выдвинут версию о том, что перевод резиденции Хафизуллы Амина во дворец Тадж-Бек в Даруль-Амане якобы был осуществлен по рекомендации советской стороны для того, чтобы легче провести операцию по отстранению X. Амина от власти. Однако из этого донесения видно, что такой шаг планировался самими афганцами заранее. Хотя не обошлось тут и без нашей помощи, в частности, средства на ремонт дворца выделила советская сторона. Наши же представители поддерживали просьбы афганцев о наращивании советского военного присутствия в Афганистане.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …Учитывая возможную активизацию мятежных формирований в августе-сентябре… есть необходимость положительно отнестись к просьбе афганских друзей и направить в Кабул спецбригаду.

    (Пузанов, Иванов, Горелов. 1.8.1979 г.)

    Однако главная опасность для афганских высших руководителей исходила не от оппозиции. Она таилась в той борьбе, которая незримо происходила в самом руководстве партии и государства. X. Амин не удовлетворился тем, что многие видные деятели НДПА были отстранены от своих постов, репрессированы или вынужденно покинули родину. Он приступил к завершающему этапу интриги по устранению от власти «своего учителя», которому, выказывая свое почтение, он прилюдно целовал руки, а также изоляции его ближайших сподвижников. X. Амин неудержимо рвался к единоличному правлению. Роль «верного ученика» М. Тараки и второго человека в государстве его больше не устраивала. Хафизулла Амин хотел быть только первым.

    5 августа в Кабуле в пункте дислокации афганского 26-го парашютно-десантного полка и батальона «командос» вспыхнул мятеж. В результате решительных мер мятеж подавили. Для этого войска столичного гарнизона были приведены в готовность № 1.

    11 августа 1979 г. состоялась беседа главного военного советника в ДРА Л. Н. Горелова с Хафизуллой Амином. Особое внимание в ходе беседы было уделено просьбе о прибытии советских подразделений в Афганистан. X. Амин убедительно просил проинформировать советское руководство о необходимости скорейшего направления советских подразделений в Кабул… И некоторые армейские подразделения и спецгруппы КГБ потихоньку стали перебрасываться в Афганистан.

    Для опасений у X. Амина было немало причин. Он боялся как противников внутри страны, так и действий со стороны США. Как замечал Стивен Гелстер, «Вашингтон через ЦРУ, возможно, также непосредственно финансировал сопротивление еще в августе 1979 года, когда американское посольство в Кабуле выпустило секретный доклад, в котором делается вывод о том, что «более широким интересам Соединенных Штатов будет служить падение режима Тараки-Амина, несмотря на какие-либо отрицательные последствия для любых будущих социальных и экономических реформ в Афганистане». Неделю спустя отделение ЦРУ в Лос-Анджелесе телеграфировало просьбу в Кабул от оплачиваемого ЦРУ афганца о посылке денег на банковский счет афганских мятежников в Иране, включая название банка и номер счета… В сентябре ЦРУ доложило о том, что в ходе серии встреч между генералом Зияуль-Хаком и китайскими официальными лицами были выработаны планы по обеспечению продолжающейся роли Пакистана в качестве прибежища, а также по снабжению сопротивления большим количеством оружия из пакистанских запасов…» (Third World Quartely. October 1988. P. 1505–1541).

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …X. Амин сказал: «Возможно, советские руководители беспокоятся о том, что недруги в мире расценят это как вмешательство во внутренние дела ДРА. Но я заверяю вас, что мы являемся суверенным и независимым государством и решаем все вопросы самостоятельно…

    Ваши войска не будут участвовать в военных действиях. Они будут использованы только в критический для нас момент. Думаю, что советские подразделения потребуются нам до весны»…

    (Горелов. 12.8.1979 г.)

    Советские представители в Кабуле, находясь под постоянным давлением со стороны Тараки и Амина, чтобы избежать отправки в Афганистан регулярных частей Советской Армии, предложили изучить возможность направления в Кабул спецподразделений. Безусловно, граждане СССР, которые находились в ДРА в то время, с одобрением воспринимали подобные шаги, потому что от этого зависела и их безопасность.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …В беседах с нами 10 и 11 августа X. Амин отметил, чтэ использование войск, дислоцированных в Кабуле, против мятежников станет возможным после положительного решения советским руководством просьбы правительства ДРА и лично Н. М. Тараки о размещении в афганской столице трех советских спецбатальонов.

    12 августа председатель службы безопасности Сарвари по поручению X. Амина просил нас об ускорении выполнения просьбы руководства ДРА о направлении советских спецбатальонов и транспортных вертолетов с советскими экипажами.

    …Полагали бы целесообразным в ближайшие дни направить в Кабул один спецбатальон… и транспортные вертолеты с советскими экипажами…

    Одновременно просим изучить вопрос о направлении в ДРА еще двух спецбатальонов — одного для усиления охраны базы ВВС в Баграме, другого для размещения в находящейся на окраине Кабула крепости Бала-Хисар.

    (Пузанов, Иванов, Горелов. 12.8.1979 г.)

    12 августа в провинции Пактика (район Зурмат) в результате завязавшегося боя с превосходящими силами мятежников подразделения 12-й пехотной дивизии (пд) понесли тяжелые потери (часть личного состава сдалась в плен, другая — дезертировала).

    В августе для оценки обстановки и жизнеспособности режима в Кабул прибыла советская военная делегация во главе с главнокомандующим Сухопутными войсками генералом армии И. Г. Павловским, который позже рассказывал: «Помню, перед самым вылетом из Москвы я позвонил по ВЧ в Сочи проводившему там отпуск министру обороны СССР Д. Ф. Устинову, заместителем которого, будучи главкомом СВ, я являлся. Среди прочих вопросов задал Дмитрию Федоровичу и такой:

    — Планируется ли ввод войск в Афганистан?

    — Ни в коем случае! — категорично ответил министр.

    Об этом я по прибытии в Кабул уведомил посла A. M. Пузанова. Затем встретился с Тараки и Амином. В отличие от Тараки, который производил впечатление добродушного, склонного к отвлеченным философским рассуждениям человека, Амин выглядел энергичным, напористым, активным и показал, что хорошо разбирается в военных вопросах.

    Он попросил меня передать Д. Ф. Устинову свою личную просьбу о вводе одной бригады воздушно-десантных войск.

    Я отправил в Москву шифровку, в которой сообщил о просьбе Амина и счел необходимым высказать свое мнение: «Вводить войска нецелесообразно». Я передал также Устинову, что лично побывал у Тараки и Амина. По ответной реакции Дмитрия Федоровича понял: Москва не доверяет Амину…»

    Действительно, 20 августа X. Амин в беседе с И. Павловским просил выделить соединения советских десантников в район Кабула. Кроме того, он обратился с другими просьбами, предусматривающими расширение советской военной помощи, в том числе и войсками. Он просил заменить расчеты зенитных батарей, прикрывающих столицу ДРА, советскими специалистами. В очередной раз выдвигались новые доводы для отправки советских войск в Афганистан.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …В ходе беседы тов. Амин поставил вопрос о том, что в районе Кабула сосредоточено большое количество войск, в том числе с тяжелым вооружением(танковые, артиллерийские и другие части), которые можно было бы использовать в других районах для борьбы с контрреволюцией, если бы СССР согласился выделить соединения (1,5–2 тысячи) «командос» (десантников), которых можно было бы разместить в крепости Бала-Хисар…

    Далее тов. Амин поставил вопрос о замене расчетов зенитных батарей 77 зенап, прикрывающего Кабул и располагающегося на господствующих высотах вокруг города, в благонадежности которых он не уверен, советскими расчетами.

    (Павловский. 21.8.1979 г.)

    Не получив положительного ответа на свою просьбу, X. Амин не отказался от своего замысла и при следующей встрече продолжал настаивать на своем.

    Донесение из Кабула

    (Секретно)

    23 августа… тов. Амин поднял вопрос о введении наших войск в Кабул, что, по его мнению, может высвободить одну из двух дивизий Кабульского гарнизона для борьбы с мятежниками…

    (Павловский. 25.8.1979 г.)

    Х. Амин очень хотел иметь в Афганистане советские войска в качестве гаранта устойчивости своего режима и проявлял для достижения этой цели завидную настойчивость и изобретательность. Он не мог даже предположить тогда, что именно они станут его могильщиками.

    Убийство Генсека НДПА Н. М. Тараки

    В начале сентября Х. Амин настоял на поездке Н. М. Тараки в Гавану на сессию глав неприсоединившихся государств, надеясь в его отсутствие завершить мероприятия по подготовке к захвату власти в стране. Попытки советского руководства отговорить Н. Тараки от этой поездки не увенчались успехом — он продолжал слепо верить X. Амину, тем самым нарушая основной принцип правителя тоталитарного государства — «вторых» в стране должно быть много, тогда ими можно управлять и через них диктовать свою волю, создавая видимость коллегиальности. Если же «второй» остается в единственном числе, его немедленно надо убирать, так как он любыми путями будет стремиться стать «первым».

    Возвращаясь из поездки на Кубу, во время остановки и беседы с советскими руководителями в Москве Н. Тараки еще раз был предупрежден о неблаговидной деятельности X. Амина. Он услышал от Л. Брежнева и Ю. Андропова известия, которые заставили его очень призадуматься: X. Амин во время его отсутствия фактически отстранил от должностей самых верных и преданных Н. Тараки людей.

    Советские руководители сначала хотели направить для охраны Генсека НДПА «мусульманский» батальон. Майору X. Халбаеву 10 сентября поставили задачу сдать все документы, партийные и комсомольские билеты, выдвинуться на ташкентский аэродром, там личному составу переодеться в афганскую военную форму и вылететь в Кабул. Однако когда батальон прибыл на аэродром, последовала команда: «Отставить». Ю. Андропову якобы удалось убедить тогда Л. И. Брежнева и Н. М. Тараки, что направлять батальон нет необходимости, так как X. Амин будет уже в ближайшее время нейтрализован. Однако акция по устранению X. Амина провалилась, он поехал на аэродром встречать «учителя» по другой дороге, благополучно миновав устроенную для него засаду. Поэтому по прибытии в Кабул Н. Тараки увидел среди встречающих своего улыбающегося преемника.

    Генсеку НДПА не понадобилось много времени, чтобы убедиться: в партии произошел окончательный раскол. Воспользовавшись его отсутствием, X. Амин провел подготовительные мероприятия по захвату власти в стране и сразу же в ультимативной форме потребовал от Н. Тараки устранить с государственных постов его ближайших соратников, так называемую «четверку» (М. А. Ватанджар, А. Сарвари, Ш. Маздурьяр, С. М. Гулябзой). На что, естественно, получил отказ. Хафизулла сразу организовал распространение «слухов», что Н. М. Тараки теперь больше верит «четверке», чем ему, и собирается его убить. Он перестал приезжать в резиденцию Н. Тараки, а когда тот приглашал, отказывался. Надо сказать, что, по мнению советских военных советников, находившихся тогда в Афганистане, требование X. Амина не лишено было основания.

    13 сентября X. Амин вновь по телефону потребовал от Н. Тараки устранить «четверку» и вновь получил отказ. В тот же день А. А. Громыко, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов дали указания советским представителям в Кабуле посетить Н. М. Тараки и X. Амина и от имени Политбюро ЦК КПСС и «лично Л. И. Брежнева» предупредить их о недопустимости раскола в партийном и государственном руководстве. В ходе бесед с советскими представителями оба афганских руководителя заверили, что предпримут все меры для укрепления единства. Одновременно A. M. Пузанову поручалось предоставить убежище сторонникам Н. М. Тараки (А. Сарвари, А. Ватанджару, Ш. Маздурьяру и С. Гулябзою). Это указание было выполнено: они сначала прибыли в посольство, были взяты под опеку наших спецслужб, а затем нелегально вывезены из ДРА в Москву, где находились до декабря 1979 г.

    На следующий день X. Амин своим приказом перевел войска Кабульского гарнизона в готовность № 1. Советские представители снова встретились с ним и попытались вмешаться, но безуспешно. X. Амин уже приступил к исполнению своего плана. Что он предпринял?

    Версий несколько. Однако если опустить нюансы, суть их сводится к тому, что X. Амин, стремясь «взять всю полноту власти в свои руки», знал о том, что Н. М. Тараки предупрежден в Москве Л. И. Брежневым о готовящемся заговоре. Вероятнее всего (сейчас это проверить уже невозможно), такую информацию ему мог передать личный адъютант-телохранитель Н. М. Тараки подполковник С. Тарун, с которым Генсек ЦК НДПА по неосторожности, видимо, поделился своей озабоченностью в самолете во время возвращения из СССР. Ведь он не мог даже предположить, что его личный телохранитель уже давно «работает» на X. Амина, более того, является одним из его активнейших осведомителей и пособников. Возможно, что исчерпывающую информацию X. Амин получил от начальника Генерального штаба Якуба, которому Н. М. Тараки поставил задачу по усилению бдительности. Подполковник С. Д. Тарун не предполагал, конечно, что через каких-то несколько дней X. Амин в благодарность за бесценную информацию и редкую преданность благосклонно пожертвует им, позволит ему погибнуть в ходе, как считают, хорошо разыгранного фарса — инсценированного X. Амином покушения на самого себя.

    Утром 14 сентября Н. Тараки позвонил X. Амину и пригласил его к себе, сказав, что это предложение исходит и от советских товарищей. Кстати, 13–14 сентября советский посол в Кабуле A. M. Пузанов действительно настаивал на такой встрече для примирения обоих лидеров НДПА. Советские представители рассчитывали, что полученное накануне личное послание Л. И. Брежнева, призывающее Н. Тараки и X. Амина не допустить раскола в партийном и государственном руководстве страны, сыграет свою роль (в это время в Афганистане находился главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский, его отозвали в Москву 3 ноября).

    Неожиданно, после многих отказов, на этот раз Амин согласился на встречу. Приехав в середине дня с усиленной охраной в резиденцию «соперника», он стал подниматься по тыльной лестнице, ведущей к квартире Н. М. Тараки, в сопровождении встретившего его подполковника С. Таруна. В это время раздались автоматные очереди. Возникла неразбериха и паника. Кто-то убит, кто-то ранен. X. Амин успел добежать до машины и уехал, а Тарун, встречавший его и шедший впереди, был изрешечен пулями. Кроме того, был тяжело ранен В. Зирак. Получил ранение в плечо и врач Азим, который нес чай и случайно попал под огонь.

    Как рассказывал потом И. Г. Павловский: «В комнату вбежала перепуганная жена Тараки и сообщила, что убит адъютант-телохранитель — Тарун. Побледневший Тараки, глядя в окно и видя, как уезжает Амин, сокрушенно произнес: «Это все, это конец…»

    Косвенным свидетельством сговора может служить тот факт, что погибшему подполковнику С. Д. Таруну по инициативе X. Амина были отданы пышные почести при похоронах, а затем принято решение переименовать город Джелалабад в Тарун-шахр.

    Впрочем, это сейчас выяснить вряд ли возможно. Свидетели и участники перестрелки на следующий день после инцидента были арестованы и бесследно исчезли.

    В беседе со мной весьма авторитетные сотрудники КГБ СССР утверждали, подобные действия X. Амина явились ответной мерой для срыва замыслов Н. М. Тараки: «Генсек НДПА тогда приказал убить X. Амина». По мнению генерал-майора В. Заплатина, это была попытка со стороны Н. М. Тараки устранить X. Амина, так как огонь из автоматов открыли его адъютанты, наиболее доверенные люди Н. М. Тараки.

    Далее события развивались стремительно. По сигналу начальника Генерального штаба генерала Якуба войска Кабульского гарнизона вошли в город, взяли под охрану правительственные объекты, блокировали резиденцию Н. М. Тараки и фактически изолировали его.

    Ночью X. Амин провел заседание Политбюро ЦК НДПА, а затем утром пленум ЦК, заседание которого вел секретарь ЦК НДПА министр иностранных дел Шах Вали. На нем Н. Тараки и его соратники как бы официально единогласно были сняты со всех постов и исключены из партии. Генеральным секретарем «избрали» Х. Амина.


    Хафизулла Амин — выходец из небольшого пуштунского племени харатаев, родился в 1927 г. в местечке Пагман, недалеко от Кабула, в семье служащего. Рано потеряв отца, воспитывался старшим братом, который был одно время учителем в школе, а затем секретарем президента крупнейшей хлопковой компании «Спинзар» (после апреля 1978 г. — президент этой компании). Окончил высшее педагогическое училище и научный факультет Кабульского университета. После окончания университета работал преподавателем, заместителем директора и директором кабульского лицея «Ибн Сина». В 1957 г. для продолжения образования выехал в США, где получил степень магистра. После возвращения в Афганистан некоторое время преподавал в Кабульском университете, вновь занимал пост директора лицея «Ибн Сина», затем был директором высшего педагогического училища, заведующим отделом начального образования министерства просвещения. В этот период Х. Амин имел репутацию пуштунского националиста. В 1962 г. X. Амин вновь выехал в США для подготовки и защиты диссертации. К этому периоду относится и начало его активной политической деятельности. В 1963 г. он избирается председателем федерации афганских студентов в США и создает в Нью-Йорке организацию прогрессивных афганских студентов. За деятельность в этой федерации незадолго до окончания работы над диссертацией был выслан из США. После возвращения в Афганистан в период подготовки учредительного съезда НДПА (1965 г.) X. Амин устанавливает тесную связь с Н. М. Тараки и принимает активное участие в работе съезда. Во времена раскола НДПА он твердо поддерживает Н. М. Тараки, завоевывает его личные симпатии и становится ближайшим соратником Н. М. Тараки по деятельности фракции «Хальк». В 1967 г. по рекомендации Н. М. Тараки он введен в состав ЦК НДПА «Хальк». В 1969 г. X. Амин был избран депутатом нижней палаты парламента, использовал парламентскую трибуну для резкой критики королевского режима. После прихода к власти М. Дауда в 1973 г. и вплоть до военного переворота 27 апреля 1978 г. X. Амин на государственной службе не состоял, полностью переключившись на организационно-партийную работу, что способствовало росту его авторитета и влияния в группировке «Хальк». Летом 1977 г. избирается членом объединенного ЦК НДПА, одновременно назначается руководителем халькистской военной организации НДПА в армии (после объединения военные организации «Хальк» и «Парчам» действовали раздельно). В апреле 1978 г. после ареста руководителей НДПА начал и возглавил непосредственную подготовку к вооруженному выступлению армии против режима М. Дауда. После прихода к власти НДПА решением Революционного Совета X. Амин был назначен заместителем премьер-министра и министром иностранных дел ДРА, избран в члены Политбюро ЦК НДПА, введен в состав секретариата ЦК, а после снятия А. Кадыра с поста министра обороны ДРА уполномочен «оказывать содействие Н. М. Тараки в исполнении обязанностей министра обороны», что фактически означало передачу ему всей полноты власти в армии. В это время X. Амин постепенно сосредоточивает в своих руках практическую работу по организационно-партийному и государственному строительству, а также полностью устанавливает свой контроль над деятельностью органов безопасности. Возвышению X. Амина способствовали неограниченное доверие со стороны Н. М. Тараки и незаурядные личные качества. Его отличает большая энергия, деловитость, стремление вникнуть в существо вопроса, твердость во взглядах и поступках, умение привлечь к себе других людей и подчинить их своему влиянию. В беседах точен, краток, обладает хорошей памятью, умеет расположить к себе собеседника. Используя свое влияние, он привлекает в НДПА и госаппарат лично преданных ему людей и родственников. Ярый пуштунский националист. Свободно владеет английским языком, не курит, не злоупотребляет спиртными напитками. Женат. Имеет семерых детей.


    Пленум проходил в зале «Делькуша», который был оцеплен гвардией и агентами службы безопасности. Вслед за этим Ревсовет ДРА снял с поста Председателя Ревсовета Н. Тараки и назначил вместо него X. Амина.

    Советский батальон готов был вылететь в Кабул для освобождения афганского лидера, батальон уже сидел в самолетах, но X. Амин своевременно предпринял превентивные меры — зенитчикам, стоявшим на охране аэродрома, в тот день была поставлена задача расстреливать любой самолет независимо от того, взлетает он или приземляется.

    Вечером того же дня в Кабуле по радио было объявлено, что Н. Тараки освобожден от всех постов. Одновременно сообщалось, что от своих обязанностей отстранены члены Политбюро ЦК НДПА: начальник службы безопасности А. Сарвари, министры М. А. Ватанджар (внутренних дел), Ш. Маздурьяр (по делам границ), С. Гулябзой (связи), а также командиры некоторых соединений и частей, генералы и офицеры — сторонники Н. Тараки.

    Информация

    (Секретно)

    …В связи с возникновением в руководстве ДРА разногласий, по приказу X. Амина в 9:30 14 сентября с. г. в частях Кабульского гарнизона была введена боевая готовность № 1. В 16:20 по сигналу начальника Генерального штаба Якуба войска вошли во внутреннюю зону города и к 18:00 заняли свои районы обороны.

    В 17:50 по кабульскому радио было передано сообщение об изменениях в правительстве ДРА. В это же время в частях гарнизона отстранены от занимаемых постов командир 8-й пехотной дивизии (пд), командиры артиллерийского полка и отдельного танкового батальона 8-й пд, начальники штабов 4-й и 15-й танковых бригад.

    В течение ночи в Кабуле сохранялась относительно спокойная обстановка. Все объекты города охранялись войсками, улицы патрулировались усиленными нарядами армейских подразделений. Резиденция Н. М. Тараки блокирована войсками, все линии связи с ней отключены…

    (Источник информации: из доклада главного военного советника в ДРА, г. Кабул. 15 сентября 1979 г.)

    Подавлением «недовольных» и преданных Тараки частей руководил начальник Генерального штаба ВС ДРА генерал Якуб.

    X. Амин объявил, что бывший Генсек ЦК НДПА пытался заманить его в ловушку и убить, так как ситуация в стране, партии и армии менялась не в пользу Н. Тараки.

    Через некоторое время советскому послу в Афганистане А. М. Пузанову «порекомендовали» покинуть страну. Причины здесь известны: А. Пузанов просил X. Амина встретиться с Н. Тараки в день «покушения», к тому же укрыл на территории советского посольства «четверку». Вскоре A. M. Пузанов был отозван в Москву по распоряжению А. А. Громыко «в связи с его многочисленными просьбами», хотя предложение о его замене высказывалось на Политбюро ЦК КПСС еще в марте. Чуть позже X. Амин открыто говорил, что «советский посол поддерживал оппозицию, вредил мне».

    Новым послом назначили бывшего в то время первым секретарем Татарского обкома партии Фикрята Ахмедзяновича Табеева, который прибыл в Кабул 26 ноября. По возвращении в Советский Союз А. Пузанова никто из руководства МИД СССР даже не вызвал и не спросил его мнение относительно дальнейших шагов в Афганистане, хотя он пробыл в этой стране более семи лет. Там, «наверху», как говорится, «сами были с усами» и оценили деятельность посла как неудачу. В связи с этим и спрашивать его было не о чем. Подобная же участь постигла и главного военного советника в ДРА генерала Л. Горелова, которому не могли простить, что он не обеспечил (не сумел нейтрализовать средства ПВО) прилет батальона с десантниками для оказания помощи Н. Тараки. К тому же он не пользовался доверием новых властей, так как находился в Афганистане еще при М. Дауде. Его отозвал Д. Ф. Устинов.

    Интерпретация событий тех дней была изложена в закрытом письме ЦК НДПА членам партии от 16 сентября:

    «Попытка Н. М. Тараки осуществить террористический заговор против товарища Хафизуллы Амина провалилась.

    …Товарищ X. Амин проявил свою принципиальность, разоблачая культ личности Тараки. Активные сторонники Тараки — Асадулла Сарвари, Сайд Мухаммед Гулябзой, Шир Джан Маздурьяр, Мухаммед Аслам Ватанджар — всячески способствовали утверждению культа личности Тараки. Он и его группа желали, чтобы значки с его изображением носили на груди халькисты. Товарищ X. Амин решительно выступал против этого и заявил, что даже В. И. Ленин, Хо Ши Мин и Ф. Кастро не допускали подобного при своей жизни.

    Н. Тараки при согласии и с одобрения своей банды хотел, чтобы города, учреждения, улицы были названы его именем. Кроме того, предпринимались усилия в целях сооружения большого памятника Н. Тараки, что вызвало резкий протест со стороны товарища X. Амина.

    …Банда Н. Тараки постепенно самоизолировалась, перестала подчиняться председателю Совета министров страны и действовала, как независимая группа во главе с Н. Тараки…»

    (Источник информации: ЦК НДПА, г. Кабул, (перевод с дари). 16 сентября 1979 г.)

    Далее в письме «прояснялся» ход событий, происшедших в резиденции Н. М. Тараки, когда там во время посещения Генсека X. Амином возникла перестрелка. Вся ответственность за случившееся и имевшиеся жертвы (напомню, был убит С. Д. Тарун, а также тяжело ранен личный адъютант Амина Вазир Зирак, которому советский хирург полковник А. В. Алексеев сделал операцию, и он был направлен в Советский Союз на лечение), естественно, возлагалась на Н. Тараки и его сподвижников.

    В этой ситуации перед советским руководством встал вопрос: что делать дальше? Немедленно изменить отношение к Афганистану? Сразу же не признавать правительство X. Амина? Или сделать вид, что ничего якобы не случилось? В официальной линии решено было ничего не менять, но найден был компромиссный вариант и даны соответствующие указания:

    «Советским представителям в Кабуле:

    Признано целесообразным, считаясь с реальным положением дел, как оно сейчас складывается в Афганистане, не отказываться иметь дело с X. Амином и возглавляемым им руководством. При этом необходимо всячески удерживать X. Амина от репрессий против сторонников Н. Тараки и других неугодных ему лиц, не являющихся врагами революции. Одновременно необходимо использовать контакты с X. Амином для дальнейшего выявления его политического лица и намерений.

    Признано также целесообразным, чтобы наши военные советники, находящиеся в афганских войсках, а также советники органов безопасности и внутренних дел оставались на своих местах. Они должны исполнять свои прямые функции, связанные с подготовкой и проведением боевых действий против мятежных формирований и других контрреволюционных сил. Они, разумеется, не должны принимать никакого участия в репрессивных мерах против неугодных X. Амину лиц в случае привлечения к этим действиям частей и подразделений, в которых находятся наши советники…

    (А. Громыко. 15.9.1979 г.»)

    А как реагировали на эти события американцы? Что они собирались делать? Американские дипломаты, как оказалось, давали точный анализ и довольно-таки взвешенно оценивали складывающуюся в ДРА ситуацию и перспективы ее развития. Дальнейшие события в Афганистане во многом подтвердили их прогнозы (или планы?).

    Документ

    (Из секретной переписки американских внешнеполитических ведомств по Афганистану)

    17 сентября 1979 г., № 6936.

    Из посольства США в Кабуле

    Госсекретарю, Вашингтон, немедленно.

    В первую очередь: в посольства США: в Пекине, Дакке, Исламабаде, Джидде; в консульства США в Карачи; в посольства США в Лондоне, Москве, Дели, Париже, Тегеране; в миссию США в НАТО.

    Конфиденциально.

    Тема (ограниченное официальное использование): Напряжение в Кабуле уменьшается по мере того, как президент Амин использует свои политические завоевания.

    …3. На 16:00 по кабульскому времени 17 сентября политическая напряженность последних дней ослабевает. Хотя танки все еще охраняют ключевые позиции вокруг дворца Арк («Дом народов») и комплекс «Радио Афганистана», танковые экипажи отдыхают в тени своих машин.

    4. На сегодняшний вечер запланировано обращение Амина к нации в 22:00 (на пушту) и в 22:30 (на дари).

    Афганцы ожидают услышать некоторые детали. Например, будет ли Амин по-прежнему следовать уважительному тону по отношению к «большому», уходящему «великому лидеру» Нуру Мухаммеду Тараки… или он начнет развенчивать «великого учителя», под которым он служил в качестве «героического ученика»?

    …По заслуживающим доверия сведениям, дочь Амина 16 сентября сорвала в своей школе портреты Тараки и назвала его «плохим человеком».

    …6. Что случилось с Тараки? Большинство кабульцев, с которыми сотрудники посольства беседовали… считают, что Тараки уже умер от огнестрельных ран, полученных при перестрелке, в которой был убит его охранник, печально известный Сайед Дауд Тарун, 14 или 15 сентября (точная дата пока неизвестна). Вполне могло быть, что Тараки и Тарун вольно или невольно принимали участие в насилии, которое сопровождало чистку последних военных членов кабинета. Сами они в этот момент еще не были включены в график Амина для уничтожения. Согласно расписанию Амина, их очередь была еще впереди. Тем не менее, раз предоставилась возможность, Амин мог быстро воспользоваться ею. Другой вопрос: почему же тогда Амин держал смерть Тараки в тайне, когда он дал указания о похоронах погибшего Таруна 16 сентября. Многие пока верят, что Тараки еще жив, но умирает и что о его смерти режим в конце концов объявит.

    …8. Советская реакция в Кабуле… Пока еще не ясно, знало ли советское правительство об акции Амина против Тараки заранее. Оказавшись перед свершившимся фактом (если это предположение верно), Советы не имели другого выхода, как терпеливо переждать быструю смену событий. Кабульская пресса сообщила, что советский посол А. Пузанов посетил Амина 15 сентября в 10:00. Один из наших источников сообщил нам, что встреча продолжалась до полудня. На этой встрече, как можно предположить, между восходящим лидером и его советскими покровителями достигнуто взаимопонимание.

    9. Общее впечатление среди дипломатов и осведомленных афганцев: Советы не в восторге, но, возможно, осознают, что в данный момент у них нет иного выхода, как поддерживать амбициозного и жестокого Амина… Теперь Амин — это все, что им осталось. До тех пор, пока не появится другой подходящий момент, Он является единственным орудием, с помощью которого Москва может защищать «братскую партию» и сохранить «прогрессивную революцию»…

    10. Тем не менее это не означает, что Советы молчаливо соглашаются с этой ситуацией. 17 сентября младший советский дипломат раздраженно говорил нашему сотруднику посольства, что халькисты совершают ошибку, «пытаясь сделать слишком много, слишком быстро». Он считает, что режиму потребовалось бы четыре-пять лет, чтобы осуществить то, что они пытаются сделать за четыре месяца. Советский дипломат дал явно понять, что, по его мнению, халькисты терпят неудачу.

    (Амстунц».)

    Однако, несмотря на фактический новый военный переворот, происшедший в Афганистане, советское руководство внешне продолжало прежнюю линию, официально демонстрируя поддержку диктатору. Для широкой общественности внешне все должно было выглядеть благополучно.

    Только 10 октября было официально объявлено о смерти Н. М. Тараки от непродолжительной и тяжелой болезни, хотя позже стало известно, что офицеры президентской гвардии за два дня до этого задушили его по приказу X. Амина.

    Непосредственными исполнителями этого преступления были капитан Абдул Хадуд — начальник КАМ (службы безопасности), Мухаммед Экбаль — старший лейтенант, командир одного из подразделений, охранявших дворец X. Амина, а также старший лейтенант Рузи — заместитель начальника президентской гвардии по политической части. Общее руководство этой акцией осуществлял начальник президентской гвардии майор Джандад.

    По распоряжению начальника Генерального штаба ВС ДРА Якуба похоронили Н. М. Тараки на кладбище Колас Абчикан, «Холме мучеников». Семью бывшего Генерального секретаря и основателя НДПА препроводили в тюрьму Пули-Чархи.

    Массовый террор — главное оружие Амина

    Наиболее жестокий характер приобрели события в стране после совершения государственного переворота и прихода к власти X. Амина. Манипулируя социалистическими лозунгами и прикрываясь демагогической фразеологией, X. Амин повел дело к установлению тоталитарного, диктаторского режима, развернув в стране широкомасштабную кампанию террора и репрессий, несовместимых с объявленными НДПА целями и задачами. Он взял курс на превращение партии в придаток своей террористической диктатуры.

    ЦК КПСС неоднократно обращался к афганскому руководству, добиваясь прекращения незаконных репрессий, призывая соблюдать законность, а не действовать по произволу тех или иных лиц, находящихся у власти. X. Амин неоднократно давал заверения о прекращении подобных действий, лицемерно подчеркивал свое дружеское отношение к Советскому Союзу, выступал с ультрареволюционными речами, но на деле усиливал репрессии.

    Основным методом решения всех вопросов стал метод насилия. Сам же X. Амин пытался даже обосновать это: «У нас десять тысяч феодалов. Мы уничтожим их, и вопрос решен. Афганцы признают только силу».

    Сначала Амин ликвидировал всех тех, кто когда-либо выступал против него или выражал хотя бы малейшее несогласие, а также тех, кто пользовался авторитетом в партии и мог в перспективе составить ему конкуренцию. Затем стали подвергаться репрессиям представители различных не «аминовских» групп и фракций в партии и государстве. Фактически шла охота не только на парчамистов, но и на халькистов — сторонников бывшего Генсека НДПА. Итак, уничтожали не только феодалов.

    В сентябре X. Амин опубликовал частичный список казненных: в нем было названо 12 тысяч имен. Однако, по некоторым оценкам, количество убитых за первые восемнадцать месяцев, прошедших после Саурской революции, достигло к осени 1979 г. 50 тысяч человек или даже больше. Но надо прямо сказать, что эти цифры не идут ни в какое сравнение с теми жертвами, которые понес Афганистан после ввода туда советских войск.

    В последующем началась борьба буквально против всех и вся. Пользуясь безнаказанностью, подручные X. Амина заодно расправлялись и со своими противниками. При этом убийства ни в чем не повинных людей приобрели массовый характер, что повлекло за собой резкое увеличение потока беженцев в Иран и Пакистан (расширялась социальная база оппозиции). Многие видные деятели партии и государства, принимавшие непосредственное участие в Саурской революции, из числа халькистов, а также основная масса парчамистов вынуждены были или скрываться, или эмигрировать из Афганистана. Кадровые назначения стали осуществляться на основе личной преданности X. Амину.

    Из-за массовых репрессий и несправедливости в ряде мест восстали пуштунские племена. X. Амин приказал наносить по ним бомбо-штурмовые удары с воздуха. В ответ на критику в свой адрес со стороны советских советников по поводу того, как же можно бомбить и уничтожать целые племена, он спокойно говорил: «Вы не знаете наш народ! Если какое-то племя взялось за оружие, оно его не сложит. Единственный выход — всех уничтожить от мала до велика! Такие у нас традиции». В кабинете X. Амина на столе всегда стоял портрет Сталина, который якобы был его кумиром. Он любил повторять: «Товарищ Сталин научил нас, как строить социализм в отсталой стране: сначала будет больно, а потом будет очень хорошо!»

    Хотелось бы подчеркнуть и то обстоятельство, что после переворота Генеральный секретарь ЦК НДПА особенно заботился о своей личной охране, так как диктаторы всегда опасаются собственного народа.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …В ходе беседы X. Амин повторил свою просьбу о направлении в Кабул батальона советских военнослужащих для его личной охраны в новой резиденции, куда он намерен переехать после 15 октября с. г.

    (Представитель КГБ СССР.)

    Примечание: Данную просьбу Амин повторил 17 и 20 ноября. Доклады об этом поступили соответственно 18 и 21 ноября 1979 г. 2.10.1979 г.

    В то же время Хафизулла Амин пытался переложить на советскую сторону ответственность за свои беззаконные действия, заявляя, что эти шаги афганского руководства якобы предпринимаются по рекомендации советских лидеров. Возможно, этим он хотел еще больше «повязать» своих благодетелей, но перешел допустимую грань. И ему этого не простили.

    22 ноября в Кабул прилетел первый заместитель министра внутренних дел СССР генерал-лейтенант В. С. Папутин[8], который изложил свою оценку ситуации, сложившейся в Афганистане, причем в мрачных тонах. Впрочем, советское руководство тогда уже не заблуждалось насчет Амина. Этот вывод можно сделать на основе приводимой ниже записки ЦК КПСС.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка

    ЦК КПСС

    Обстановка в Афганистане после событий 13–16 сентября с. г., в результате которых Тараки был отстранен от власти и затем физически уничтожен, остается крайне сложной.

    В стремлении укрепиться у власти Амин наряду с такими показными жестами, как начало разработки проекта конституции и освобождение части ранее арестованных лиц, на деле расширяет масштабы репрессий в партии, армии, государственном аппарате и общественных организациях…

    По имеющимся данным, в настоящее время Амином готовится расправа над группой членов Политбюро ЦК НДПА (Зерай, Мисак, Панджшири), которым предъявляются вымышленные обвинения в «антипартийной и контрреволюционной деятельности». На состоявшемся недавно пленуме ЦК НДПА Амин ввел в руководящие органы партии наиболее преданных ему лиц, в том числе ряд своих родственников…

    В последнее время отмечаются признаки того, что новое руководство Афганистана намерено проводить более «сбалансированную политику» в отношениях с западными державами. Известно, в частности, что представители США на основании своих контактов с афганцами приходят к выводу о возможности изменения политической линии Афганистана в благоприятном для Вашингтона направлении…

    С учетом изложенного и исходя из необходимости сделать все возможное, чтобы не допустить победы контрреволюции в Афганистане или политической переориентации X. Амина на Запад, представляется целесообразным придерживаться следующей линии:

    Продолжать активно работать с Амином и в целом с нынешним руководством НДПА и ДРА, не давая Амину поводов считать, что мы не доверяем ему и не желаем иметь с ним дело. Использовать контакты с Амином для оказания на него соответствующего влияния и одновременно для дальнейшего раскрытия его истинных намерений…

    При наличии фактов, свидетельствующих о начале поворота X. Амина в антисоветском направлении, внести дополнительные предложения о мерах с нашей стороны.

    (А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев.) (29 ноября 1979 г.)

    Этот документ подписан министром иностранных дел СССР А. А. Громыко, председателем Комитета государственной безопасности СССР Ю. В. Андроповым, министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым и заведующим Международным отделом ЦК КПСС Б. Н. Пономаревым. Такое сочетание тогда было далеко не случайным. Фактически в 70-е годы в Советском Союзе так сложилась структура государственной власти, что всеми внешнеполитическими проблемами СССР на высшем первичном уровне занимались именно эти лица. По важнейшим проблемным международным вопросам они готовили предложения и другие материалы и вносили их на рассмотрение Политбюро ЦК КПСС.

    Каков был механизм этой работы? Обычно всю черновую работу проводили представители этих четырех ведомств, которые готовили предложения для своих министров. По второстепенным вопросам никаких совещаний обычно не проводилось. Если же проблема была важной, то А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев собирались вместе, приглашали всех тех, кто исполнял материалы, и вырабатывали общую линию. В тех случаях, когда решались вопросы особой важности, как правило, присутствовали начальник Генерального штаба (Н. В. Огарков), соответствующие заместители министра иностранных дел (Г. М. Корниенко) или председателя КГБ СССР (В. А. Крючков) и т. д., которые докладывали предложения. Потом сами руководители обменивались мнениями и давали указания, какие изменения необходимо внести в разработанные документы, затем в зависимости от существа и важности проблемы они поочередно подписывались и в виде записки ЦК КПСС отправляли в Секретариат ЦК. Эти предложения рассматривались на заседании Политбюро ЦК КПСС, и по ним принималось окончательное решение. Так было и в отношении решения на ввод войск в Афганистан.

    Такая система, казалось бы, максимально учитывала мнения всех сторон, однако аналитические выкладки и выводы, представляемые соответствующими органами, часто оказывались бесполезными, ввиду того что руководители имели свои взгляды на многие проблемы и поэтому не всегда учитывали рекомендации аналитиков при принятии решения.

    По сообщениям из Кабула, после прихода к власти X. Амина обстановка в ДРА стремительно обострялась. Фактически к тому времени режим потерял всякий авторитет. Тревожные процессы в афганском партгосаппарате, рост недовольства широких народных масс активно подогревались и использовались внешними враждебными режиму НДПА силами. США, Пакистан, ряд других стран, некоторые арабские государства быстро наращивали военную помощь оппозиционному движению. На южных границах ДРА периодически отмечалась концентрация подразделений пакистанской армии, проводились маневры. При военной и моральной поддержке извне к концу 1979 г. мятежники сумели довести численность своих полурегулярных формирований до 40 тыс. чел. и развернуть боевые действия против правительства в 12 из 27 (на тот период) провинциях Афганистана. У советского руководства формировали мнение, что X. Амин скоро будет свергнут. Предсказывалось, что приход к власти оппозиции практически предрешен и он должен произойти в течение нескольких месяцев. К тому же появились данные о связях X. Амина с представителями США. В армии начались мятежи, инспирируемые «четверкой». Перед Генеральным штабом ВС, КГБ СССР, Министерством иностранных дел, всеми, кто занимался внешнеполитическими делами, вопрос встал ребром — что предпринять? Лихорадочно искали пути решения возникшей проблемы. Пытались учесть все факторы. А в это время из Кабула поступали новые донесения с изложением просьб, высказываемых X. Амином относительно ввода советских войск в ДРА, а также с оценками ситуации, складывающейся в Афганистане, причем представители каждого ведомства докладывали каждый по-своему.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …2 декабря 1979 г. X. Амин пригласил главного военного советника и заявил, что в условиях, когда мятежникам в Бадахшане оказывается активная помощь со стороны Китая и Пакистана, а у нас нет возможности снять войска с других районов боевых действий, я просил бы Советское правительство направить в эту провинцию на короткое время один усиленный полк для оказания помощи в нормализации обстановки.

    В заключение беседы тов. Амин просил довести его просьбу до министра обороны СССР и сказал, что он готов лично обратиться по этому вопросу к Л. И. Брежневу…

    (Магометов[9]. 2.12.1979 г.)

    Не добившись положительного решения советского руководства на ввод войск в Кабул, Генсек ЦК НДПА стал приглашать их хотя бы в северные, приграничные с Советским Союзом провинции. Он также был не против, если бы ввели только внутренние войска МВД СССР.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …3 декабря состоялась встреча с X. Амином. Во время беседы X. Амин сказал: «Мы намерены передать часть личного состава и вооружения 18-й и 20-й дивизий (из Мазари-Шарифа и Баглана) для формирования подразделений народной милиции. В этом случае вместо ввода в ДРА советских регулярных войск лучше прислать подразделения советской милиции, которые совместно с нашей народной милицией смогли бы обеспечить и восстановить порядок в северных районах ДРА».

    (Магометов. 4.12.1979 г.)

    Л. Брежнев решает спасать «народную» власть

    Как видно из приведенных документов, решение на ввод советских войск принималось не сразу, а после долгих раздумий и анализа складывающейся обстановки.

    После прихода к власти X. Амина и убийства им Н. Тараки, как уже отмечалось, перед советским руководством встала проблема — как поступить дальше? С учетом долгосрочных интересов Советского Союза было признано целесообразным резко не порывать отношения с Афганистаном, а действовать, сообразуясь с ситуацией в этой стране. Однако особую обеспокоенность членов Политбюро ЦК КПСС вызывали начавшие поступать по линии КГБ СССР в октябре-ноябре 1979 г. данные о том, что X. Амин изучает возможность определенной переориентации своей политики на США и КНР. Например, 27 сентября X. Амин обратился к главному американскому поверенному в Кабуле с призывом к улучшению отношений, а спустя два дня в Нью-Йорке афганский министр иностранных дел Ш. Вали выразил те же чувства официальным лицам США Дэвиду Ньюсому и Гарольду Сондерсу. Появилась версия о причастности X. Амина к ЦРУ.

    Одновременно противники X. Амина, как из числа парчамистов, так и халькистов, по своим каналам стали обращаться к руководству КПСС с тревогой за судьбу «народно-демократического режима». Они предупреждали об угрозе массовой резни в стране и указывали на то, что безрассудные действия Генсека ЦК НДПА могут привести к полному физическому истреблению «национально-патриотических и прогрессивных сил Афганистана». Играя на противоречиях между СССР и США, они заявляли, что речь идет не только о спасении дела революции, но и о сохранении ДРА как суверенного, «неприсоединившегося государства», дружественного Советскому Союзу (поскольку власть в стране может перейти в руки наиболее консервативных сил, тесно связанных с Пакистаном, США, ортодоксальными мусульманскими режимами). На самом же деле партийцы из «Парчама» сами рвались к власти, и сделать это они намеревались при помощи СССР.

    Находящиеся в эмиграции видные партийные деятели обеих фракций НДПА создали в ДРА нелегальные структуры, тайно начали возвращать свои кадры в Афганистан и приступили к планированию и подготовке решительных действий против группировки X. Амина. Но так как не было уверенности в том, что эти силы самостоятельно смогут поднять вооруженное восстание, «эмигранты» тоже возлагали основные надежды на советскую военную помощь. Да и в самом Афганистане к декабрю 1979 г. сложилась драматическая военно-политическая обстановка. В стране свирепствовали террор и насилие, фактически началась гражданская война.

    С. Ф. Ахромеев позже вспоминал: «Мы втроем пришли к министру: Н. Огарков, я и В. Варенников, который тогда был начальником Главного оперативного управления Генштаба ВС СССР. Сказали ему, что в такой группировке (75 тыс. чел., четыре дивизии, авиация и части обеспечения. — Примеч. авт.) войска никакой задачи в Афганистане не решат. А других войск нет. Вот тогда-то и сказали, что военным путем там задачи решить нельзя. «А режим стабилизировать можно?» — спросил министр. Мы ответили, что, очевидно, если войдут наши войска, встанут в Кабуле, Герате, Кандагаре, Джелалабаде, стабилизировать режим этим можно будет…» Как видно из рассказа, возражения против ввода войск были высказаны Д. Ф. Устинову деликатно и двусмысленно. Инакомыслие в ту пору каралось строго.

    По оценкам советских аналитиков того времени, события в ДРА стали частью мирового революционного процесса. И руководству СССР рекомендовалось не допустить экспорта контрреволюции. Это было созвучно настроениям советских руководителей. Ведь слишком заманчивой для них оказалась возможность иметь на своих южных границах надежного союзника, связанного с Советским Союзом единой идеологией и интересами. Видимо, поэтому они в конечном итоге пошли на такой трудный шаг, хотя до конца и сами не разобрались: какую же революцию собрались защищать?

    Постепенно появилась идея создать условия для устранения Амина и замены его более лояльным деятелем. В то время в Москве находился лидер фракции «Парчам», который нелегально прибыл из Чехословакии и с августа 1978 г. жил в СССР на правах эмигранта. С учетом того, что Б. Кармаль, по оценкам экспертов, пользовался поддержкой определенной части афганских партийцев (на самом же деле, как выяснилось позже, такой поддержки не было или она была незначительной), ему было предложено возглавить борьбу по свержению режима X. Амина. На что он согласился и сразу же попал под опеку КГБ СССР.

    …После завершения подготовки «мусульманского» батальона полковник В. В. Колесник был отозван в Москву и приступил к исполнению своих повседневных обязанностей, а личный состав батальона 10–12 ноября с аэродромов Чирчик и Ташкент самолетами ВТА перебросили в Афганистан на авиабазу Баграм. Все офицеры и солдаты батальона были одеты в афганскую военную форму и внешне мало чем отличались от местных военнослужащих. Эту форму сшили по образцам, присланным из Афганистана по линии военной разведки.

    В течение месяца спецназовцы занимались боевой и специальной подготовкой на аэродроме и готовились к выдвижению в Кабул. Официально задним числом, 6 декабря, оформили эту акцию.

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка

    Т.т. Брежневу, Андропову, Громыко, Суслову, Устинову

    Выписка из протокола № 176 заседания Политбюро ЦК КПСС от 6 декабря. 1979 года.

    О направлении спецотряда в Афганистан

    Согласиться с предложениями по этому вопросу, изложенными в записке КГБ СССР и Минобороны от 4 декабря 1979 г. № 312/2/0073 (прилагается)

    (Секретарь ЦК Л. Брежнев.)

    Документ

    Совершенно секретно

    Особая папка

    ЦК КПСС

    Председатель Революционного совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА X. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции.

    С учетом сложившейся обстановки и просьбы X. Амина считаем Целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 чел. в униформе, не раскрывающей его принадлежности к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П 1561 IX.

    В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой половине декабря с. г. Тов. Устинов Д. Ф. согласен.

    (Ю. Андропов, Н. Огарков. № 312/210073. 4 декабря 1979 г.)

    По поручению советского руководства посол Табеев проинформировал X. Амина об удовлетворении его просьбы о направлении двух батальонов для усиления охраны резиденции главы государства и аэродрома Баграм. Эти подразделения в ДРА были переброшены 3 и 14 декабря. С одним из них нелегально прибыл Б. Кармаль, который находился в Баграме под охраной сотрудников КГБ СССР среди советских солдат и офицеров. Примерно в это же время переправили и «четверку» сподвижников бывшего Генсека НДПА Тараки, которые укрылись в Кабуле у своих сторонников. Одновременно X. Амину сообщалось, что советское руководство удовлетворило его просьбу и готово принять его в Москве с официальным дружественным визитом.

    Однако полагаться только на внутреннюю оппозицию было рискованно. Поэтому руководство СССР пришло к выводу, что без советских войск создать условия для отстранения от власти X. Амина будет очень сложно, если даже вообще невозможно. Не было также гарантий того, что афганская армия воспримет и поддержит Б. Кармаля и его новое правительство. А если ему даже и удастся захватить власть, сумеет ли он отразить нападки вооруженной оппозиции? Ведь сопротивление ее росло. По информации советского посольства в тот период, «афганская оппозиция значительно расширила свою социальную базу, укрепила ряды, создала плацдарм на территории Пакистана. В результате воздействия контрреволюции на личный состав некоторых воинских подразделений в ряде гарнизонов, преимущественно отдаленных от центра, прошли антиправительственные выступления.

    Так, мятежи имели место в 30-м горном пехотном полку (Асмар), 36-м пехотном (Нарай), 18-м пехотном (Хост) и некоторых других частях, длительное время находившихся в изоляции от своих вышестоящих штабов и не получавших никакой поддержки, а также снабжения оружием, боеприпасами, продовольствием и т. п. Отмечено появление новых формирований ИОА и ИПА в провинциях Кунар, Нангархар, Лагман, Пактия, Каписа, Газни, Заболь, Кандагар, Гур, Бадгис, Бамиан, Герат. Под контролем отрядов и других формирований оппозиции (или вне контроля правительства) находится около 70 % афганской территории, на которой проживает свыше 10 млн чел., то есть практически вся сельская местность…».

    По докладам из Кабула, к декабрю обстановка в Афганистане складывалась не в пользу правительства. К тому же ожесточенная борьба в руководстве республики по вопросу об отношении к армии привела к значительной дезорганизации вооруженных сил ДРА. Постоянная перетряска руководящих кадров, чистки и репрессии среди генералов и офицеров, принудительный призыв и ряд других моментов существенно повлияли на сплоченность и боеспособность войск. Поэтому афганская армия к тому времени оказалась значительно ослабленной и, по заявлениям Амина, была не в состоянии самостоятельно защищать правящий режим и отстаивать суверенитет государства, хотя наши военные советники придерживались другого мнения и докладывали об этом. Но было еще неписаное правило — передавать преимущественно ту информацию, которая бы устраивала власть имущих, «угадывать» только те сведения, которые отвечали бы представлениям самих руководителей о складывающейся ситуации в той или иной стране и подтверждали их прозорливость. Обычно старались «держать нос по ветру», всяческими путями стремясь узнать мнение руководства и действовать, сообразуясь с этим мнением.

    8 декабря в кабинете Л. И. Брежнева состоялось совещание, в котором принял участие узкий круг членов Политбюро ЦК КПСС: Ю. Андропов, А. Громыко, М. Суслов и Д. Устинов. Они долго обсуждали положение, сложившееся в Афганистане и вокруг него, взвешивали все «за» и «против» ввода туда советских войск. В качестве доводов в необходимости такого шага со стороны Ю. Андропова и Д. Устинова приводились: предпринимаемые ЦРУ США (резидент в Анкаре Пол Хенци) усилия по созданию «Новой Великой османской империи» с включением в нее южных республик из состава СССР; отсутствие на юге надежной системы ПВО, что в случае размещения в Афганистане американских ракет типа «першинг» ставит под угрозу многие жизненно важные объекты, в том числе космодром Байконур; возможность использования афганских урановых место рождений Пакистаном и Ираком для создания ядерного оружия; установление в северных районах Афганистана власти оппозиции и присоединение этого региона к Пакистану и т. п.

    В конечном итоге решили в предварительном плане проработать два варианта: руками спецслужб КГБ устранить X. Амина и поставить на его место Бабрака Кармаля; послать какое-то количество войск на территорию Афганистана для этих же целей.

    10 декабря 1979 г. министр обороны СССР Д. Ф. Устинов вызвал к себе начальника Генерального штаба Н. В. Огаркова и сообщил ему, что Политбюро приняло предварительное решение на временный ввод советских войск в Афганистан, и поставил задачу готовить ориентировочно 75–80 тыс. чел. Н. В. Огарков был удивлен и возмущен таким решением, сказав, что 75 тыс. обстановки не стабилизируют и он против ввода войск, что это безрассудство. Министр резко осадил его: «Вы что, будете учить Политбюро? Вам надлежит только выполнять приказания…» В этот же день Николай Васильевич был срочно вызван в кабинет к Л. Брежневу, где собралось так называемое «малое Политбюро» (Ю. Андропов, А. Громыко и Д. Устинов).

    Начальник Генерального штаба вновь попытался убедить присутствующих, что афганскую проблему надо решать политическим путем, а не уповать на силовые методы. Он ссылался на традиции афганцев, не терпевших никогда на своей территории иноземцев, предупреждал о вероятности втягивания наших войск в боевые действия, но все оказалось тщетным. Хотя тогда в заключение беседы как будто определились, что пока решение о немедленной военной помощи принимать не будут, но войска на всякий случай пусть готовятся.

    Вечером Д. Устинов собрал коллегию Министерства обороны и сообщил узкому кругу должностных лиц из числа высшего военного руководства, что в ближайшее время, очевидно, будет принято решение о применении советских войск в Афганистане и надо готовить соответствующую группировку. Для этого в войска была направлена директива № 312/12/00133. Начиная с 10 декабря Д. Ф. Устинов стал отдавать устные указания начальнику Генерального штаба по формированию новой общевойсковой армии в Туркестанском военном округе. На основе этих указаний проводилось выборочное отмобилизование войск, а также перебрасывались в ТуркВО воздушно-десантные и другие воинские части. Все мероприятия проводились скрытно и легендировались.

    Очевидно, последняя точка была поставлена после получения из Кабула донесения представителя КГБ СССР генерал-лейтенанта Б. Иванова с его оценкой обстановки в Афганистане. Именно это донесение лежало на столе у министра обороны СССР в тот момент, когда он собирался выезжать на заседание Политбюро ЦК КПСС утром 12 декабря. Об этом свидетельствует генерал-майор В. П. Заплатин, являвшийся в ту пору советником начальника Политического управления афганской армии. Накануне его вызвал министр обороны СССР в Москву для доклада обстановки как человека, наиболее досконально знающего положение дел в армии ДРА, ввиду того что вновь прибывший главный военный советник С. Магометов еще недостаточно четко разобрался в афганской ситуации. Когда же генерал высказал свое несогласие с теми оценками афганской армии, которые давали представители наших спецслужб, и доложил соображения, что они излишне драматизируют ситуацию, складывающуюся в Афганистане, Д. Ф. Устинов, показав ему шифровку, подписанную представителем КГБ, сказал: «Вы там не можете договориться, а нам надо принимать решение».

    12 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС (вернее, его элиты) по предложению Ю. В. Андропова, Д. Ф. Устинова и А. А. Громыко единогласно было принято окончательное решение — ввести советские войска в Афганистан, хотя в интересах скрытности это называлось «мероприятиями». По убеждению советских руководителей, этот шаг должен был способствовать интересам укрепления государства и ничего другого не преследовал. В особой папке ЦК КПСС хранился протокол этого заседания, написанный рукою К. У. Черненко, который долгое время был архисекретным, никому даже из высшего руководства страны не показывался и хранился в особом сейфе.

    Особо важный документ

    Совершенно секретно

    Особая папка

    Председательствовал тов. Л. И. Брежнев.

    Присутствовали: Суслов М. А., Гришин В. В., Кириленко А. П., Пельше А. Я., Устинов Д. Ф., Черненко К. У., Андропов Ю. В., Громыко А. А., Тихонов Н. А., Пономарев Б. Н.

    Постановление ЦК КПСС № 176 1125 от 12/XI

    К положению в «А»

    1. Одобрить соображения и мероприятия, изложенные т.т. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А. Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.

    Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на тт. Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А.

    2. Поручить т.т. Андропову Ю. В., Устинову Д. Ф., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.

    (Секретарь ЦК Л. Брежнев № 997 (1 л.).)

    Этот документ во многом проясняет, кто был инициатором и исполнителем ввода советских войск в Афганистан. Протокол был подписан всеми членами Политбюро ЦК КПСС, присутствовавшими на этом заседании. Никто тогда не высказался «против». Каждый из членов Политбюро знал, как расценивается несогласие с мнением Генерального секретаря ЦК КПСС, и поэтому все его предложения «встречали единодушное одобрение». Действовал принцип круговой поруки. Примечательно, что на заседании не присутствовал А. Н. Косыгин, позиция которого по данному вопросу была отрицательной. В документе под литерой «А» обозначался Афганистан, а под словом «мероприятия» подразумевался ввод советских войск в эту страну. Тем самым снимаются все кривотолки и разночтения о том, кто ответствен за принятие решения на ввод войск в Афганистан.

    Поступавшие позже шифртелеграммы как бы подтверждали правильность предпринятых руководством СССР шагов в отношении Афганистана.

    Донесение из Кабула

    (Секретно. Срочно…)

    …12 и 17 декабря представитель КГБ встречался с X. Амином. Из высказываний Амина заслуживают внимания следующие. Амин настойчиво проводил мысль о необходимости непосредственного участия Советского Союза в сдерживании боевых действий бандформирований в северных районах ДРА. Его рассуждения сводились к следующему:

    Нынешнее афганское руководство будет приветствовать присутствие Советских Вооруженных Сил в ряде стратегически важных пунктов в северных провинциях ДРА… Амин сказал, что формы и методы оказания военной помощи должны определяться советской стороной.

    СССР может иметь воинские гарнизоны в тех местах, в которых сам пожелает.

    СССР может взять под охрану все объекты афгано-советского сютрудничества.

    Советские войска могли бы взять на себя охрану коммуникаций ДРА…

    (Представитель КГБ СССР. 17.12.1979 г.)

    Указа Президиума Верховного Совета СССР или другого правительственного документа по вопросу ввода войск не принималось. Все указания отдавались устно. Это объяснялось интересами обеспечения скрытности и введения в заблуждение X. Амина.

    В тот период осуществление таких акций было возможным в силу сложившейся тогда практики принятия важных политических решений: фактически после утверждения на Политбюро ЦК КПСС (высшего органа правящей партии) они, в основном, лишь формально «одобрялись» государственными органами и объявлялись народу. Поэтому есть все основания полагать, что, будь этот вопрос в то время поставлен на Верховном Совете СССР, он был бы единогласно положительно решен. Ведь это была эра «единого мышления», и действовала созданная партийной номенклатурой четкая система подчиненности, которая не позволяла сделать ни единого шага в сторону от линии, выработанной Политбюро ЦК КПСС, а люди, занимавшие ключевые посты в государстве, находились под тотальным контролем этой системы.

    Тогдашнее руководство КПСС не посчитало нужным выносить этот вопрос на обсуждение Верховного Совета СССР. Объявили: «Интернациональная помощь» — и все на этом закончилось. И лукавят сейчас те (даже на высоком уровне), которые в свое оправдание утверждают, что ничего не знали о намерении ввести войска в Афганистан и не принимали в этом участия. Когда же узнали, стали протестовать или выражать свое несогласие? Наоборот — одобрили. Это легко можно подтвердить выдержками из выступлений многих партийных и государственных руководителей тех лет.

    В постановлении пленума ЦК КПСС «О международном положении и внешней политике Советского Союза», единогласно принятом 23 июня 1980 г., говорилось: «Пленум ЦК полностью одобряет принятые меры по оказанию всесторонней помощи Афганистану в деле отражения вооруженных нападений и вмешательства извне, цель которых — задушить афганскую революцию и создать проимпериалистический плацдарм военной агрессии на южных границах СССР. Пленум высказывается за политическое урегулирование положения, сложившегося вокруг Афганистана, который проводит политику неприсоединения. Для этого требуются, как заявило правительство ДРА, полное прекращение агрессии против страны и надежные гарантии против подрывных действий из-за рубежа…»

    В докладах Л. И. Брежнева и А. А. Громыко, а также в выступлениях участников пленума ЦК КПСС, где затрагивался вопрос о вводе войск в Афганистан, эта акция Советского Союза была одобрена. Примечательно в этом плане выступление с трибуны пленума ЦК первого секретаря компартии Грузии Э. А. Шеварднадзе: «В мире знают, что Советский Союз и его руководитель не оставляют друзей на произвол судьбы, что его слово не расходится с делом. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)

    Будучи очевидцем титанической деятельности Леонида Ильича Брежнева, читая записи его бесед, фундаментальные труды, выступления по внешним и внутренним проблемам, испытываешь искреннюю радость и гордость от сознания того, что во главе партии и государства стоит человек, в котором органично сочетаются широчайшая эрудиция, ленинская принципиальность, пролетарская стойкость, революционная смелость, высокий гуманизм, редкостная дипломатическая гибкость. (Бурные, продолжительные аплодисменты.)

    Вспоминается глубокая озабоченность советских людей, когда завоевания афганской революции оказались на чаше весов. Их тревожила судьба афганского народа, судьба наших рубежей, южных рубежей. И смелый, единственно верный, единственно мудрый шаг, предпринятый в отношении Афганистана, с удовлетворением был воспринят каждым советским человеком.

    Горячо поддерживая меры Центрального Комитета партии, Советского правительства, изложенные в докладе Леонида Ильича Брежнева, во имя сохранения и развития завоеваний афганской революции, обеспечения безопасности наших южных границ, трудящиеся Грузии, как и весь советский народ, горячо одобряют внешнеполитическую деятельность ЦК нашей партии, Политбюро, товарища Леонида Ильича Брежнева, всецело соответствующую жизненным интересам нашей Родины, всего прогрессивного человечества…» Позже он, правда, высказывался совсем иначе, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Вообще надо сказать, что Э. Шеварднадзе всегда отличался тем, что во всех своих публичных выступлениях, будь то на съездах или пленумах, расхваливал мудрость и прозорливость вождя, заливаясь «кавказским» соловьем.

    Начальник 4-го Главного медицинского управления («кремлевская больница») академик Е. И. Чазов, много лет наблюдавший за состоянием здоровья Л. Брежнева, констатировал, что примерно в последние семь лет жизни у Генерального секретаря ЦК КПСС произошли такие изменения функций центральной нервной системы, что по этой причине он не мог выполнять свои обязанности. На многие обстоятельства проливают свет воспоминания академика: «Когда сейчас иногда раздаются голоса, в том числе и со стороны бывшего руководства, о том, что Политбюро и ЦК не были проинформированы об истинном состоянии здоровья Брежнева, то это даже не лукавство, не уловка, а «ложь во спасение». Ведь тем, кто знал и мирился с ситуацией, надо как-то оправдать свое молчание и бездействие. Да, по правде говоря, что они могли сделать? Вся власть в то время была в руках «группы Брежнева», а тех из руководства, кто не входил в эту группу, вполне устраивала сложившаяся ситуация, ибо она сохраняла их положение и их будущее при немощном Брежневе… Это касается и очень больного для нашей страны вопроса начала афганской войны.

    Я не знаком с подробностями подготовки и проведения вторжения наших войск в Афганистан. Если верить некоторым средствам массовой информации, то только четыре человека — Устинов, Громыко, Андропов и Тихонов — подготовили и осуществили это вторжение, никто в руководстве, в ЦК не знал, что будет осуществлена такая акция. Но это не так. Членов руководства страны и членов ЦК постоянно информировали о положении в Афганистане. Сотни наших представителей, в том числе партийные советники, работники КГБ и армейской разведки, собирали обширный материал и представляли его в Москву.

    Для меня афганские события начались раньше, чем произошел ввод советских войск, — они начались в период, когда по приказанию Хафизуллы Амина его брат Абдулла (руководитель афганской службы безопасности) сам или руками кого-то из своих людей «устранил» руководителя партии (НДПА) и государства Тараки…

    Брежнев, несмотря на снижение способности критического восприятия, бурно переживал это событие. Больше всего его возмущал тот факт, что только 10 сентября, незадолго до этих событий, он принимал Тараки, обещал ему помощь и поддержку, заверял, что Советский Союз полностью ему доверяет. «Какой же подонок — Амин: задушить человека, с которым вместе участвовал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции? — говорил он при встрече. — И что скажут в других странах? Разве можно верить слову Брежнева, если его заверения в поддержке и защите остаются словами?» Приблизительно в таком же духе, как говорил мне Андропов, Брежнев высказывался в его присутствии и в присутствии Устинова. Вряд ли эти замечания Брежнева сыграли роль катализатора вторжения в Афганистан, но в том, что события, последовавшие за убийством Тараки, и потеря доверия к Амину со стороны Брежнева и его окружения сыграли роль в вводе войск в Афганистан, нет сомнения. Именно после этих событий началась подготовка к вторжению…

    В то время мне нередко приходилось встречаться с Андроповым, никогда за все 17 лет знакомства я не видел его в таком напряжении. Мне кажется, что непосредственно перед вводом советских войск в Афганистан у него, в отличие от Устинова, появлялись периоды неуверенности и даже растерянности. Но он очень доверял своим источникам информации, которые способствовали созданию определенного представления о ситуации в этой стране и возможных путях ее разрешения. Считалось, что если изолировать Амина и его окружение, поставить вместо них в руководстве новые лица, поддержать это руководство военной силой, то все встанет на свои места…

    Без больших потерь с советский стороны вместо Амина во главе партии и государства был поставлен Бабрак Кармаль. Однако, вопреки информации, все произошло наоборот — ввод войск обострил ситуацию…

    Вспоминая период перед вторжением советских войск в Афганистан, разворот событий, уверен, что решение о начале афганской войны было достоянием многих лиц и мифом является утверждение о том, что о нем знала только узкая группа в руководстве страны…»Говоря о реакции в Советском Союзе на ввод войск в Афганистан, следует заметить, что, пожалуй, один только А. Д. Сахаров, да еще члены «подпольных, диссидентских кружков» публично осудили эту акцию. Но делали они свои заявления в средствах массовой информации Запада, которые были тогда мало известны широкой советской общественности, и практически эти выступления остались просто не замеченными или «вызвали гнев и возмущение советского народа», поэтому никакого влияния на предотвращение или сокращение вмешательства СССР в дела ДРА они оказать не могли. И их, по-моему, не следует переоценивать сейчас. Остальные вообще предпочитали помалкивать. Это впоследствии обнаружилось великое множество деятелей, которые не только «в уме», но и «в открытую» всегда были «против», правда, голосов их тогда почему-то не было слышно. Поэтому сейчас каждому человеку, в том числе и журналистам, надо самому быть честным до конца — и не «осуждать» абстрактно «верхи» — политиков, военных, ученых-востоковедов и т. д. То есть кого угодно, но только не себя.

    Некоторые прежние руководители КПСС и СССР, которые принимали это решение (Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, Д. Ф. Устинов, М. А. Суслов…), не дожили до окончания «афганской» войны. Они унесли с собой в могилу тайну, как в деталях решался вопрос о вводе войск в ДРА, а вот А. А. Громыко в 1988–1989 гг. успел кое-что поведать:

    «…5 декабря 1978 года был подписан советско-афганский Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве.

    …в соответствии с этим договором правительство Республики Афганистан обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать вооруженную поддержку афганской народной армии.

    Эта просьба взвешивалась в Советском Союзе долго и тщательно. В конце концов Политбюро ЦК КПСС единогласно приняло решение об оказании такой помощи…

    Дополнительную остроту обстановке придало убийство Генерального секретаря ЦК Народно-демократической партии Афганистана Тараки, от правительства которого исходили просьбы о помощи. Этот кровавый акт произвел потрясающее впечатление на советское руководство. Л. И. Брежнев особенно тяжело переживал его гибель.

    В конце концов в такой обстановке и было принято решение о введении ограниченного контингента советских войск в Афганистан.

    После того как это решение было принято на Политбюро, я зашел в кабинет Брежнева и сказал:

    — Не стоит ли решение о вводе наших войск оформить как-то по государственной линии?

    Брежнев не стал отвечать сразу. Он взял телефонную трубку:

    — Михаил Андреевич, не зайдешь ли ко мне? Есть потребность посоветоваться.

    Появился Суслов. Брежнев проинформировал его о нашем разговоре. От себя добавил:

    — В сложившейся обстановке, видимо, нужно принимать решение срочно — либо игнорировать обращение Афганистана с просьбой о помощи, либо спасти народную власть и действовать в соответствии с советско-афганским договором.

    Суслов сказал:

    — У нас с Афганистаном имеется договор, и надо обязательства по нему выполнять быстро, раз мы уж так решили. А на ЦК обсудим позднее.

    Состоявшийся затем в июне 1980 года Пленум ЦК КПСС полностью и единодушно одобрил решение Политбюро.

    Еще во время рабочих совещаний перед принятием окончательного решения о вводе наших войск начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Н. В. Огарков высказывал мнение о том, что отдельные части афганской армии могут оказать сопротивление.

    Первоначально предполагалось, что наши войска будут только помогать местным жителям защищаться от вторгшихся извне банд, оказывать населению содействие продовольствием и предметами первой необходимости — горючим, тканями, мылом и т. д.

    Мы не хотели ни увеличивать численность своего контингента, ни втягиваться в серьезные боевые действия. Да и разместились наши войска в основном гарнизонами в городах…» Главная цель советского военного присутствия в ДРА была миротворческой и формулировалась однозначно — оказание помощи в стабилизации обстановки и отражении возможной агрессии извне. Советские войска должны были стать гарнизонами и не ввязываться во внутренний конфликт и боевые действия. Им действительно предписывалось повсеместно оказывать помощь местному населению в защите от банд, а также распределять продовольствие, горючее и предметы первой необходимости. Сейчас, конечно, понятно, что такая установка была нереальной, но тогда посчитали ее приемлемой.

    Читатель сам может убедиться, с каким трудом тогда в Советском Союзе принималось это решение. Оно не было скоропалительным и спонтанным, как пытаются представить некоторые журналисты, однако решающее слово осталось за непрофессионалами.

    Да, руководство Генерального штаба ВС СССР (Н. В. Огарков, С. Ф. Ахромеев[10], В. И. Варенников), а также главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский до принятия окончательного решения политическим руководством СССР выступали против ввода войск, так как считали, что внутренние конфликты афганское руководство должно разрешать исключительно самостоятельно, наше военное присутствие спровоцирует развязывание боевых действий и приведет к усилению мятежного движения в стране, которое в первую очередь будет направлено против советских войск, а слабое знание обычаев и традиций афганцев, особенно ислама, национально-этнических и родоплеменных отношений поставит наших воинов в весьма тяжелое положение. Это, кстати, затем и произошло, но на доводы и возражения военных не обратили внимания. Более весомыми оказались аргументы, приводимые партийными функционерами, которые были больше основаны на идеологических соображениях, чем на объективных реалиях и государственных интересах собственной страны.

    Первый заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза Сергей Леонидович Соколов в начале декабря ушел в отпуск и поехал по депутатским делам на неделю в Карелию. Затем он намеревался съездить отдохнуть в Кисловодский военный санаторий. Однако неожиданно его отозвали в Москву. Ничего не подозревая, он сказал своим домашним, чтоб они готовились к отъезду. Но вместо Кисловодска он уже на следующий день оказался в Термезе, городе, расположенном на советско-афганской границе. Именно С. Соколову поручили осуществлять непосредственное руководство подготовкой и вводом войск в Афганистан. Уезжая, он сказал жене: «Через месяц вернусь, и тогда поедем в санаторий». Но командировка растянулась на целый год…

    По поводу причин и целей ввода войск существует много толкований и мнений. Они очень различны, порой даже полярны. Попробую привести некоторые, наиболее характерные из них, а также показать разные версии и взгляды с анализом ситуации, сложившейся в тот период в мире. Она была очень не простой и оценивалась неоднозначно. В записке, представленной ЦК КПСС уже после ввода советских войск в Афганистан, давалась следующая оценка и причины этой акции.

    Документ

    Совершенно секретно

    ЦК КПСС

    К событиям в Афганистане 27–28 декабря 1979 г.

    После государственного переворота и убийства Генерального секретаря ЦК НДПА, председателя Революционного Совета Афганистана Н. М. Тараки, совершенных Амином в сентябре этого года, ситуация в Афганистане резко обострилась, приобрела кризисный характер.

    X. Амин установил в стране режим личной диктатуры, низведя положение ЦК НДПА и Революционного Совета фактически до положения чисто номинальных органов. На руководящие посты в партии и государстве были назначены лица, связанные с X. Амином родственными отношениями либо узами личной преданности. Из рядов партии были изгнаны и арестованы многие члены ЦК НДПА, Ревсовета и афганского правительства. Репрессиям и физическому уничтожению в основном подвергались участники Апрельской революции, лица, не скрывавшие своих симпатий к СССР, те, кто защищал ленинские нормы внутрипартийной жизни. X. Амин обманул партию и народ своими заявлениями о том, что Советский Союз якобы одобрил меры по устранению из партии и правительства Н. М. Тараки.

    По прямому указанию X. Амина в ДРА стали распространяться заведомо сфабрикованные слухи, порочащие Советский Союз и бросающие тень на деятельность советских работников в Афганистане, для которых были установлены ограничения в поддержании контактов с афганскими представителями. В то же время имели место попытки наладить контакты с американцами в рамках одобренного X. Амином «более сбалансированного внешнеполитического курса». X. Амин ввел в практику проведение конфиденциальных встреч с поверенным в делах США в Кабуле. Правительство ДРА стало создавать благоприятные условия для работы американского культурного центра, по распоряжению X. Амина спецслужбы ДРА прекратили работу против посольства США. X. Амин стремился упрочить свои позиции путем достижения компромисса с главарями внутренней контрреволюции. Через доверенных лиц он вступил в контакт с лидерами правомусульманской оппозиции.

    Масштабы политических репрессий приобретали все более массовый характер. Только за период после сентябрьских событий в Афганистане было уничтожено без суда и следствия более 600 членов НДПА, военнослужащих и других лиц, заподозренных в анти-аминовских настроениях. Фактически дело шло к ликвидации партии.

    …Диктаторские методы управления страной, репрессии, массовые расстрелы, несоблюдение норм законности вызвали широкое недовольство в стране. В столице стали появляться многочисленные листовки, в которых разоблачался антинародный характер нынешнего режима, содержались призывы к единству для борьбы с «кликой X. Амина». Недовольство распространилось и на армию. Значительная часть офицеров высказывала возмущение засильем некомпетентных ставленников X. Амина. По существу, в стране сложился широкий антиаминовский фронт…

    В чрезвычайно сложных условиях, которые поставили под угрозу завоевания Апрельской революции и интересы обеспечения безопасности нашей страны, встала необходимость оказания дополнительной военной помощи Афганистану, тем более что с такой просьбой обратилось и прошлое правительство ДРА. В соответствии с положениями советско-афганского договора 1978 г. было принято решение направить в Афганистан необходимый контингент Советской Армии…

    (Ю. Андропов, А. Громыко, Д. Устинов, Б. Пономарев. № 2519-А, 31 декабря 1979 г.)

    Приведенные в документе аргументы сводятся в основном к тому, что главная причина ввода войск — необходимость устранения от власти X. Амина. Но так ли это было важно? Еще не известно, как бы развивались события в Афганистане, останься X. Амин во главе ДРА. Ведь сила любого государства, а тоталитарного в особенности, во многом зависит от личности его руководителя. Когда это сильная личность — государство развивается, в противном случае оно или хиреет, или разваливается вовсе. По всем оценкам X. Амин был сильной личностью, и определенно вряд ли бы он отошел от СССР. Но на советское руководство сильное влияние оказали сведения спецслужб о причастности X. Амина к ЦРУ. К тому же немаловажную роль сыграл личностный фактор, амбиции отдельных советских политиков (X. Амину не могли простить, что он проигнорировал обращение Политбюро ЦК КПСС и «лично» Л. И. Брежнева относительно сохранения жизни Н. Тараки). Именно личные амбиции Генсека ЦК КПСС оказали определяющее влияние на остальное руководство СССР, лишив его государственной мудрости, заставив изменить убеждения о нецелесообразности непосредственного применения своих войск во внутреннем афганском конфликте. Рассматривая вопрос о вводе советских войск в Афганистан, нельзя не отметить, что на разработке советской политики в отношении ДРА, безусловно, сказывались реалии и оценки международной обстановки того времени. Шла «холодная война».

    Происходило военно-стратегическое противостояние двух сверхдержав (США и СССР), двух систем и военных блоков, а также геополитическое соперничество с Китаем. Он тогда рассматривался советским руководством как вероятный противник.

    Еще было неясно, как повернутся события в Иране, где к власти пришел Хомейни. Антишахская революция в Иране и установление там исламского режима вынудило американцев искать новые места для военных баз. Поэтому массированная помощь афганским мятежникам и усиление группировки сил США в регионе, в непосредственной близости от наших границ, не могло не насторожить руководителей Советского Союза. Кроме того, в конце 70-х годов развитие процесса разрядки в отношениях СССР и США заметно затормозилось. Администрация Дж. Картера в одностороннем порядке приняла решение заморозить на неопределенный срок ратификацию Договора ОСВ-2, что было расценено в Советском Союзе как показатель резкого изменения общего военно-политического курса американцев. НАТО рассмотрело вопрос о ежегодном увеличении его членами своих военных бюджетов до конца XX века. Американцы создали «силы быстрого реагирования» и т. д.

    Еще в июне 1978 г. в Аннаполисе (США) состоялся симпозиум атлантической группы НАТО, где обсуждалась ситуация с Афганистаном и вытекающие отсюда последствия для Америки и ее союзников. В симпозиуме под кодовым названием «Морское звено» участвовало более 270 генералов, адмиралов, дипломатов, ученых и официальных лиц. Было единодушно отмечено, что Запад и НАТО не могут позволить себе такой роскоши, как заниматься только Европой. На декабрьской (1979 г.) сессии НАТО была одобрена программа производства и размещения в Европе ряда новых систем американского ракетно-ядерного оружия: «Министры иностранных дел стран НАТО одобрили в Брюсселе план размещения в Западной Европе новых ракет средней дальности. Заседание названо чрезвычайной важности и успешным. Госсекретарь США, по сведениям, в частности, подчеркнул: «Мы решили привести в исполнение план модернизации ядерных сил НАТО.»

    «На заседании было решено, что США будут производить ракеты «Круз» и «Першинг-2». Взятые на вооружение в Западной Европе, эти ракеты смогут поражать территорию Советского Союза. На совещании упоминалось о попытках Советского Союза убедить членов НАТО отказаться от размещения этих ракет. Единственная страна, где эта попытка увенчалась успехом, — Нидерланды. Хотя есть сведения, что и они вынесут свое окончательное решение через два года. На полгода перенесла рассмотрение этого вопроса и Бельгия. Остальные члены НАТО утверждают, что любая отсрочка приведения в исполнение этого плана недопустима…» (из донесения представителя КГБ СССР в Брюсселе, 13 декабря 1979 г.).

    Советское руководство также беспокоило то обстоятельство, что происходило дальнейшее сближение между США и Китаем на антисоветской основе. Демонстративно усиливалось американское военное присутствие в Персидском заливе, в непосредственной близости от Афганистана и наших южных границ. Как напряженная, взрывоопасная оценивалась обстановка в различных регионах мира, особенно на Ближнем и Среднем Востоке. Непосредственно за его юго-западной границей происходила другая революция — в Иране, которая беспокоила советских лидеров по двум причинам. Прежде всего, исламское возрождение в Иране могло уменьшить там советское влияние и распространить «неповиновение» на Афганистан и даже среди миллионов советских мусульман. Далее, падение шаха могло потребовать от Соединенных Штатов поиска иного места в регионе для своей военной базы, поэтому Политбюро ЦК КПСС была проявлена решимость не позволить своему сопернику воспользоваться аналогичной ситуацией в Афганистане.

    Предпринимая такой шаг, советское руководство исходило из существовавших тогда оценок обстановки в мире и регионе, а также взглядов на перспективы соперничества с США. Преобладающим являлось мнение, что размещение американских ракет в Европе сделало уязвимыми советские объекты вплоть до Урала, а эта акция позволила бы снять напряженность и отвлечь внимание от европейской части. Усиление авианосной группировки в Персидском заливе и авиации на острове Диего-Гарсия создало трудности в противовоздушной обороне промышленных и основных центров добычи нефти, газа и угля в Сибири. Возможность размещения в Афганистане ввиду революции в Иране американских средств еще больше усугубила положение. По мнению некоторых экспертов, была опасность вмешательства американцев в дела Афганистана, что могло создать угрозу безопасности южным границам СССР. На мой взгляд, это было маловероятно, так как их постигла бы та же участь, что и нас. Сыграло, видимо, свою роль стремление советского руководства предотвратить становление террористического режима Амина и защитить афганский народ от геноцида, а также не допустить прихода к власти оппозиции, тем самым сохранить «идеологического» союзника.

    Кроме того, в стиле руководства преобладало тогда великодержавное мышление. Отмечалось также несколько пренебрежительное отношение к афганцам, да и не только к ним. Д. Ф. Устинов, например, полагал, что стоит только появиться в Афганистане советским войскам, как одни мятежники тут же сложат оружие, а другие попросту разбегутся.

    Оценивая обстановку в ДРА и вокруг нее, советские руководители с тревогой реагировали на заявления исламских фундаменталистов о том, что в случае их прихода к власти они перенесут борьбу «под зеленым знаменем джихада» на территорию советских среднеазиатских республик.

    «Кремль настолько увяз в поддержке кабульских «марксистов», что уже не сможет избежать прямой военной поддержки своим протеже… Кроме того, Москву пугают перспективы влияния нового Ирана не только в Афганистане, но и в Азербайджане и Средней Азии. Именно московская креатура в Кабуле является, по мнению Кремля, важным форпостом против идеи единства всех мусульман» (Кейхан, Тегеран, 15.9.1979 г.). Так расценивали ситуацию иранские политологи.

    Конечно, когда обстановка в мире кардинально изменилась, эти обстоятельства многим кажутся несущественными, а страхи преувеличенными. Многие авторы статей по «афганской проблематике» говорят о надуманности таких угроз, о «пускании власть имущими утки» с целью оправдания своих действий по вводу войск на территорию соседнего государства. Можно с этим, конечно, отчасти согласиться, но нельзя не учитывать, что сложившаяся ситуация в ДРА и вокруг него была взрывоопасной. И она не могла не повлиять на тогдашнее советское политическое и государственное руководство. Ведь в 70-80-х годах в СССР были совсем другое мировоззрение, другие взгляды и подходы в международной политике. И не правы, очевидно, те, кто показывает глупцами Ю. Андропова, Д. Устинова, А. Громыко, которые принимали тогда решение на ввод войск в Афганистан. Они таковыми не являлись. Просто им не хватило государственной мудрости (а возможно, твердости духа и настойчивости при отстаивании своих взглядов о нецелесообразности ввода войск), и они не нашли другого выхода, а этот шаг, как им казалось, должен был решить все проблемы. Как бы то ни было, но они пытались действовать в интересах национальной безопасности государства во имя какой-то высшей идеологической цели, но абстрагировались от народа.

    Вообще с судьбами и жизнями людей за всю историю Советского Союза никогда не считались. Их «клали на алтарь Отечества», когда было надо и не надо. Ведь на протяжении длительного времени политика внешней безопасности Советского Союза строилась в значительной степени на основе идеологических догм. Именно они выступали критерием правильности при оценке принимаемых тогда решений. Им же были подчинены государственные и национальные интересы страны. Особое внимание уделялось поддержке своих идеологических союзников. Достаточно вспомнить Карибский кризис, Германию (1953 г.), Венгрию (1956 г.), Чехословакию (1968 г.) и т. д.

    Надо заметить, что опыт Афганистана позже кое-чему все-таки научил советских руководителей, так как во время обострения обстановки в Польше в начале 80-х годов, когда встал вопрос о вводе туда войск Варшавского Договора для защиты социалистических завоеваний (аналогично это было в 1968 г. в отношении Чехословакии), пожалуй, основной причиной того, что эта акция не состоялась, было советское присутствие в Афганистане. Возможно, это предотвратило еще большие жертвы. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло».

    В свете улучшения советско-американских и советско-израильских отношений в конце 80-х годов стало можно высказывать различные, иногда самые фантастичные версии, объясняющие мотивы, побудившие советское высшее политическое руководство принять решение на ввод войск в ДРА. Есть даже аналитики, которые пытаются представить этот акт чуть ли не как сговор между СССР и США, призванный отвлечь внимание от Израиля. Утверждается, например, что сценарий Саурской революции и последующих событий в Афганистане был разработан в ЦРУ и израильской разведке. По их мнению, определенные круги на Западе были заинтересованы в том, чтобы отвлечь внимание мировой общественности от Ближнего Востока втянуть Советский Союз в вооруженный конфликт в другом регионе, вбить клин между СССР и арабским (в основном мусульманским) миром, и что влияние этих сил на советское руководство оказалось решающим, так как с вводом наших войск в Афганистан все эти задачи были выполнены.

    Доктор исторических наук, этнограф-востоковед С. И. Королев, например, по этому поводу говорил: «Мне очень запомнились так называемые «ситуационные анализы» в Институте востоковедения по Афганистану. «Эксперты» делали выводы: на Памире могут появиться американские ракеты, в Афганистане надо провести земельно-водную реформу. Провели. Результат общеизвестен. Разработанная теми же «экспертами» реформа превратила миллионы афганцев из горячих сторонников в непримиримых противников нашей страны. Американские ракеты так и не появились. Зато тем же американцам были развязаны руки на Ближнем Востоке, как и Израилю…»

    Трудно согласиться также с теми исследователями, которые на первый план выдвигают экономические выгоды, которые якобы мог получить Советский Союз после вторжения в Афганистан. Здесь, видимо, уместно напомнить оценку, данную этой державе еще А. Е. Снесаревым: «Афганистан сам по себе никакой цены не представляет. Но этого мало. Это горная страна, лишенная дорог, с отсутствием технических удобств, с разрозненным и ненадежным населением; а это население сверх того еще и свободолюбиво, отличается гордостью, дорожит своей независимостью. Последнее обстоятельство ведет к тому, что если этой страной и можно овладеть, то удержать ее в руках очень трудно. На заведение администрации и заведение порядка потребуется столько ресурсов, что страна этих трат никогда не вернет: ей вернуть не из чего.

    Поэтому мы должны сказать со всей откровенностью, что в истории столетней борьбы между Англией и Россией Афганистан сам по себе никакой роли не играл и ценность его всегда была косвенная и условная. Если вдуматься в существо его политической ценности, то она, главным образом, сводится к тому, что Афганистан включает в себя операционные пути в Индию, он является единственным преддверьем в Индию, и другого нет.

    …Это подтверждается тысячелетней историей и завоевателями Индии, которые всегда шли через Афганистан…»

    Действительно, и новейшая история подтверждает правильность многих выводов А. Е. Снесарева, хотя сделаны они были еще в 1921 г. В связи с этим ввод советских войск в ДРА, кроме всего прочего, не случайно обернулся для СССР колоссальными экономическими потерями.

    Примечателен комментарий египетских экспертов: «Некоторые афганские экстремисты, прикрывающиеся «социализмом», провоцировали Москву на оккупацию Афганистана… В то же время такая оккупация была стратегически выгодна и Ирану, и Пакистану, а также Китаю и США: Тегеран получал оправдание для дальнейшей экспансии хомейнизма, а Пекин, Исламабад и Вашингтон получали шанс взять реванш за поражение в Иране (свержение Пехлеви) и, следовательно, остановить шиитскую (иранскую) и советскую экспансию в регионе» (Middle East Digest. Cairo, 1990. N 122). Мне представляется, что планы США были гораздо масштабнее.

    Кому было выгодно, чтобы Советский Союз увяз в региональном локальном конфликте? Видимо, всем тем, кто оказывал помощь оппозиционным НДПА силам и всячески стремился затянуть пребывание советских войск в Афганистане. В 1979–1980 гг. даже западные журналисты обращали внимание: когда советские войска фактически начали выдвигаться к афганской границе, Пентагон и государственный департамент США подозрительно хранили молчание. При современных средствах разведки они не могли пропустить подготовку советских войск к вводу в Афганистан. Очевидно, американцы «тихо» ждали, что СССР будет втянут в войну, в которой невозможно победить. Более того, на основе анализа предпринятых в тот период американцами мер рискну предположить, что советские руководители и наши спецслужбы «попались на удочку», их специально ввели в заблуждение, прекрасно проведя комплексную дезинформацию стратегического размаха.

    Сейчас часто задают вопрос: «Можно ли было предотвратить ввод советских войск в Афганистан и нужно ли их было вообще вводить?» Конечно, можно много рассуждать на эту тему и давать какие-то рекомендации. Я не хочу брать на себя такую роль, ведь историю вспять не повернуть, она альтернативы не имеет и не повторяется, как бы этого ни хотелось. Легко, конечно, все предвидеть тогда, когда события произошли. И все же надо сказать, что фатальной неизбежности посылать войска в ДРА не было. Никакие объективные обстоятельства, даже в то время, к этому не вынуждали. Решающим оказался субъективный, «личностный» фактор. Да и входили мы туда для обеспечения мира, а принесли — войну. Этот фактор очень важно учитывать сейчас, принимая решение на проведение миротворческих операций под эгидой ООН. Ведь примененение даже миротворческих многонациональных войск часто выполняет роль детонатора, провоцирующего эскалацию конфликта.

    Многие исследователи до сих пор не могут найти ответа вопросы: «Почему Советский Союз проводил в ДРА пассивные действия? Даже когда это было необходимо, не увеличил свою группировку, тем самым давая мятежникам шанс для продолжения борьбы. Кому было выгодно, чтобы эта война «тлела»?» Ведь такая тактика и стратегия еще никогда успеха не приносила. Американцы, например, давно уже сделали определенные выводы из своей неудачи во Вьетнаме. Они теперь придерживаются взглядов — если начал войнy, то надо задействовать в ней все имеющиеся силы и средства, противном случае не нужно начинать ее вообще. Все равно при этом поставленных целей добиться не удастся, а потери будут на лицо. Кстати, против Ирака в 1991 г. они действовали решительно, обрушив всю свою мощь (хотя в том же Сомали американцы опять эшли от этой тактики, правда, действуя в рамках ООН). История же не раз доказывала, что нельзя играть в войну, а если начал, то надо воевать как следует. СССР же в Афганистане ограничивался боевыми действиями сравнительно ограниченных масштабов, то есть в русле выработанной Комитетом начальников штабов США линии, называемой конфликтом низкой интенсивности, который изматывал Советский Союз и экономически, и морально.

    И в конечном итоге своих размышлений приведу документ, составленный на основании донесений советских представителей в Кабуле (он не учитывает просьбы, высказанные по партийной линии), который наглядно показывает, что афганские правители любыми способами хотели заполучить себе в помощь войска.

    Особо важный документ

    Перечень просьб афганского руководства по поводу ввода в ДРА различных контингентов советских войск в 1979 г.

    (Числа указаны по дням передачи секретных донесений в Москву)

    14 апреля — направить в ДРА 15–20 советских боевых вертолетов с экипажами.

    16 июня — направить в ДРА советские экипажи на танки и БМП для охраны правительства, аэродромов Баграм и Шиндад.

    11 июля — ввести в Кабул несколько советских спецгрупп численностью до батальона каждая.

    19 июля — ввести в Афганистан до двух девизий.

    20 июля — ввести в Кабул воздушно-десантную девизию.

    21 июля — направить в ДРА 8-10 вертолетов Ми-24 с советскими экипажами.

    24 июля — ввести в Кабул три армейских подразделения.

    1 агуста — направить в Кабул спецбригаду.

    12 августа — необходимо скорейшее введение в Кабул советских подразделений, которые потребуются афганцам до весны.

    12 августа — направить в Кабул три советских подразделения и транспортные вертолеты с советскими экипажами.

    21 августа — направить в Кабул 1,5–2 тыс. советских десантников. Заменить афганские расчеты зенитных средств советскими расчетами.

    25 августа — ввести в кабул советские войска.

    2 октября — направить спецбатальон для личной охраны Амина.

    20 ноября — ввести в провинцию Бадахшан усиленный полк.

    2 декабря, 4 декабря — ввести в северные районы Афганистана подразделения советской милиции.

    12 декабря, 17 декабря — разместить на севере Афганистана советские гарнизоны, взять под охрану дороги ДРА.

    Всего таких просьб, направленных только через советских представителей, было около двадцати. Семь из них высказывались X. Амином уже после устранения им Н. М. Тараки.

    Кроме того, были и личные обращения к советскому руководству при встречах на высшем уровне и во время телефонных разговоров. Однако если раньше некоторые специалисты по Афганистану ставили под сомнение наличие таких просьб, говоря о том, что советские войска внезапно вторглись на территорию своего соседа, то теперь они утверждают: да, такие просьбы были, но они, дескать, не имеют юридической силы, то есть ссылаться на них неправомерно, так как, войдя в Афганистан, «русские сместили и убили того, кто их туда приглашал».

    Завершающий этап подготовки к вводу советских войск в ДРА

    На следующий день после принятия политическим руководством СССР решения на ввод советских войск в Афганистан была сформирована Оперативная группа Министерства обороны СССР (ОГ МО СССР) во главе с первым заместителем начальника Генерального штаба генералом армии С. Ф. Ахромеевым. В эту группу вошли генералы и офицеры Генерального штаба, а также представители от всех видов и родов Вооруженных Сил СССР, главных и центральных управлений МО СССР. В 22:00 14 декабря ОГ МО СССР прибыла в Термез, город, расположенный на советско-афганской границе, и приступила к работе в Туркестанском военном округе (ТуркВО). Чуть позже руководителем Оперативной группы МО СССР назначили Маршала Советского Союза С. Л. Соколова.

    В Главном оперативном управлении Генштаба, где я тогда проходил службу, тоже работала специальная группа генералов и офицеров от всех видов Вооруженных Сил и родов войск по обеспечению ввода 40-й армии в Афганистан. Ими готовились проекты директив министра обороны и начальника Генерального штаба на отмобилизование и обеспечение ввода войск в Афганистан. Планировались и осуществлялись перевозки войск, техники, вооружения и других материальных средств к афганской границе, проводились различные организационные мероприятия. Отслеживалась военно-политическая обстановка в Афганистане и докладывались предложения по ней. И хотя эта группа «посвященных» работала за «закрытыми дверями», но многие офицеры Главного оперативного управления знали о существе решаемых ими вопросов, и поэтому ввод советских войск в Афганистан для многих из них не явился неожиданностью. Можно ли поверить, что члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК КПСС ничего не знали об этом?

    Документ-справка

    Оперативные группы МО СССР и ГШ ВС СССР в Афганистане

    …В течение всего периода пребывания советских войск в Афганистане там время от времени работали различные оперативные группы Министерства обороны и Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Первая такая группа во главе с заместителем командующего ВДВ генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым прибыла в Кабул 23 декабря 1979 г. Именно она 25–27 декабря осуществляла руководство переброской по воздуху в Баграм и Кабул воздушно-десантных частей, их размещением и действиями во время свержения сторонников X. Амина. 3 января 1980 г. в Афганистан из Термеза прилетела Оперативная группа Министерства обороны СССР во главе с Маршалом Советского Союза С. Л. Соколовым (генерал армии С. Ф. Ахромеев стал его заместителем), которая находилась там до ноября того же года. Потом время от времени эта группа выезжала в ДРА для координации боевых действий советских и афганских войск при проведении наиболее крупных операций (например, в Панджшере) на срок до полугода. Со второй половины 1984 года руководство Оперативной группой МО СССР в ДРА было возложено на генерала армии В. И. Варенникова, в то время первого заместителя начальника Генерального штаба ВС СССР. Он сначала лишь периодически выезжал в Афганистан, а со 2 января 1987 г. идо окончания вывода советских войск находился в Афганистане постоянно.

    Генералы и офицеры ОГ МО СССР систематически работали в частях и соединениях 40-й армии по оказанию практической помощи их командирам и штабам при подготовке и проведении боевых действий, организации боевой подготовки с учетом накопленного опыта, а также координации действий и поддержанию взаимодействия с афганской армией. Оказывалась помощь советническому аппарату в планировании боевых действий, повышении боеспособности афганских вооруженных сил и решении различных вопросов боевой деятельности.

    Кроме того, именно этой группой решались самые разнообразные задачи как военного, так и экономического, политического и социального характера.

    В связи с тем, что ОГ МО СССР первое время в Афганистане находилась от случая к случаю, в основном для руководства крупными операциями, в марте 1985 г. в Кабул направили группу представителей Генерального штаба (в составе 5 человек), которую возглавил генерал для особых поручений начальника Генштаба ВС СССР по Афганистану генерал-майор Б. В. Громов (март 1985 г. — апрель 1986 г.). В последующем ею руководили: генерал-майор Ю. В. Ярыгин (апрель 1986 г. — май 1987 г.) и генерал-майор B. C. Кудлай (май 1987 г. — январь 1989 г.).

    С началом вывода советских войск в 1988 г. в Афганистане приступила к работе специальная Оперативная группа Генерального штаба ВС СССР под руководством генерал-лейтенанта А. Г. Гапоненко, которая занималась созданием трехмесячных неприкосновенных запасов для ВС РА в ключевых районах страны (Кандагар, Джелалабад, Газни, Гардез и т. д.) и на сторожевых заставах.

    Источник информации: Генеральный штаб ВС СССР,

    Оперативная группа МО СССР в ДРА-РА, 1979–1989 гг.

    На начальном этапе «афганской кампании» Оперативная группа МО СССР проделала огромную организаторскую работу. Она осуществляла руководство перегруппировкой, отмобилизованием и вводом войск на территорию Афганистана, а также проведением мероприятий по устранению от власти X. Амина и становлению режима Б. Кармаля.

    Документ

    (Секретно)

    Перечень распоряжений по созданию группировки войск в ТуркВО для ввода в Афганистан

    (Отданы Генеральным штабом Вооруженных Сил СССР по устным приказам министра обороны СССР в декабре 1979 г.)

    14 декабря — Перебазировать полк истребителей-бомбардировщиков ЗакВО в Мары и передать его в распоряжение ТуркВО.

    16 декабря — Выделить из управления ТуркВО и отмобилизовать полевое управление 40-й армии. Назначить командующим армии первого заместителя командующего войсками ТуркВО генерал-лейтенанта Тухаринова Ю. В. Привести в полную боевую готовность полевое управление 40-й армии. Привести в полную боевую готовность мотострелковый и танковый полки еще одной дивизии ТуркВО.

    19 декабря — Передислоцировать мотострелковый и танковый полки, готовность которых была повышена 16 декабря, к исходу дня 21 декабря в район Тахта-Базар. Привести в полную боевую готовность части связи 40-й армии.

    23 декабря — Привести в полную боевую готовность мотострелковую дивизию САВО.

    24 декабря — Министром обороны СССР проведено совещание руководящего состава Министерства обороны, на котором он объявил о принятом решении ввести войска в Афганистан. На совещании присутствовали заместители министра обороны, главнокомандующие видов ВС и командующий ВДВ, некоторые начальники главных и центральных управлений. Министр обороны СССР отдал приказ ввести в Афганистан воздушно-десантную дивизию и отдельный парашютно-десантный полк ВДВ, мотострелковую дивизию ТуркВО и отдельный мотострелковый полк САВО. Одновременно было приказано привести в полную боевую готовность ряд соединений и частей Сухопутных войск, а также авиации ТуркВО и САВО для возможного увеличения группировки советских войск в Афганистане. На экземпляре тезисов выступления на этом совещании, сохранившемся в архиве Генерального штаба, рукою Д. Ф. Устинова красным карандашом сделана пометка: «Особая важность и секретность».

    25 декабря — Привести в полную боевую готовность артиллерийские и зенитные части 40-й армии. Привести в полную боевую готовность авиацию ТуркВО. Привести в полную боевую готовность еще одну мотострелковую дивизию САВО. Привести в полную боевую готовность понтонно-мостовой полк ТуркВО.

    26 декабря — Отправить мотострелковую дивизию САВО, приведенную в готовность 25 декабря, в распоряжение ТуркВО. Отправить в район Тахта-Базар все части мотострелковой дивизии ТуркВО, приведенной в готовность 23 декабря.

    (Источник информации: Генеральный штаб ВС СССР, 1979 г.)

    Из этого перечня легко можно убедиться, что примерно с середины декабря усиленными темпами началось формирование экспедиционного контингента войск для ввода в Афганистан. Его основу составили соединения и части, дислоцированные в ТуркВО, которые почти все были скадрованные. Доукомплектовывались они за счет местных ресурсов из запаса. Общая директива на отмобилизование и приведение в боевую готовность не отдавалась. Войска приводились в готовность распорядительным порядком, на основании отдельных распоряжений Генерального штаба после получения соответствующих устных указаний Д. Ф. Устинова. Всего за три недели было отдано более тридцати таких распоряжений. Это свидетельствует о том, что до середины декабря у МО СССР не было никаких конкретных планов на ввод советских войск в ДРА. «Мероприятия» в ТуркВО и САВО начались после принятия решения политическим руководством «помочь южному соседу».

    Всего было развернуто около 100 соединений, частей и учреждеий, в том числе управление 40-й армии и смешанного авиационного корпуса, четыре мотострелковых дивизии (три в ТуркВО и одна в САВО), артиллерийская, зенитная ракетная и десантно-штурмовая бригады, отдельный мотострелковый и реактивный полки, части связи, разведки, тыловые и ремонтные. Доукомплектованы до полного штата воздушно-десантная дивизия, отдельный парашютно-десантный полк, части авиационно-технического и аэродромного обеспечения. Из запаса (резервисты) на укомплектование войск было призвано более 50 тыс. офицеров, сержантов и солдат, подано из народного хозяйства около 8 тыс. автомобилей и другой техники.

    Подобных по масштабу мобилизационных мероприятий в ТуркВО и САВО раньше никогда не проводилось. В связи с этим местные органы власти, руководители предприятий и хозяйств, военкоматы и воинские части оказались к ним не готовы. Например, в первые дни отмобилизования никто не обращал внимания на качество укомплектования подразделений специалистами, так как все были уверены, что идет обычная проверка, которая закончится после докладов о завершении комплектования подразделений личным составом. Однако когда в общих чертах командиры и военкоматы были сориентированы о возможных дальнейших действиях, началась экстренная замена уже призванных и направленных в части военнообязанных. При этом стала ощущаться острая нехватка дефицитных специалистов (механиков-водителей танков и БМП, операторов ПТУРС и РЛС, наводчиков орудий и т. д.). Такое положение объяснялось тем, что представители среднеазиатских республик из-за плохого знания русского языка, как правило, проходили срочную военную службу в строительных или в мотострелковых войсках, где не могли получить необходимые специальности.

    Большое количество военнообязанных не было разыскано из-за плохого их учета в военкоматах, нарушений паспортного режима при прописке, неразберихи в наименовании улиц и т. п. Немало военнообязанных под различными предлогами уклонились от получения повесток, скрылись с места жительства, представили фиктивные справки о болезни.

    Многие офицеры запаса в армии никогда не служили и не обладали практическими навыками по военным специальностям, так как проходили подготовку на военных кафедрах в вузах. Это привело к тому, что в первые месяцы пребывания в Афганистане войска столкнулись с целым рядом серьезных проблем. А во время войны это всегда чревато непредсказуемыми последствиями.

    Несмотря на трудности, к исходу 24 декабря основные силы 40-й армии все-таки были готовы к действиям. Соединения и части, предназначенные для действий в качестве резерва, продолжали формироваться. Например, дислоцировавшаяся в Душанбе 201-я мед (командир полковник В. А. Степанов) начала отмобилизовываться только вечером 24 декабря. Приняв в течение трех суток мобилизационные ресурсы, дивизия, совершив марш, к исходу 28 декабря сосредоточилась в районе Термеза, где проводила боевое слаживание. Однако с учетом опыта боевых действий в Афганистане было принято решение доукомплектовать дивизию кадровым составом из частей групп войск (ГСВГ, ЦГВ). В течение января провели замену приписников, и в конце месяца 201-я мед была введена в северные районы ДРА.

    Спецназ готовится к свержению Х. Амина

    Примерно с середины декабря началась форсированная переброска мелких спецподразделений в Афганистан. 14 декабря, например, в Кабул прибыли две специальные группы КГБ СССР по 30 человек каждая (в Афганистане они назывались «Гром», в которую входили классные спортсмены, и «Зенит» — в ней были спецназовцы из балашихинской школы. В Центре названия у них были другие). Административно эти группы относились к внешней разведке и готовились для осуществления террористических актов в случае необходимости за пределами Советского Союза.

    С утра 17 декабря располагавшийся в Баграме «мусульманский» батальон тоже начал выдвижение в афганскую столицу. К исходу этого же дня он сосредоточился в районе Даруль-Аман. При выдвижении батальона на перевале отстали два бронетранспортера. В них находились солдаты, прибывшие перед самым вводом в Афганистан (представители особого отдела до последнего дня проводили перетряску личного состава). Как раз в это время по дороге проезжал генерал из Генерального штаба ВС СССР. Он доложил в Москву, что батальон подготовлен плохо и его командира надо немедленно заменить.

    В связи с этим вечером того же дня в Москве полковник В. В. Колесник получил приказ от начальника ГРУ ГШ вылететь в гражданской форме одежды в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. Вместе с ним должен был лететь еще один офицер, но по просьбе В. Колесника направили подполковника Олега Швеца. Быстро оформив все необходимые в таких случаях документы (заграничные паспорта им привезли прямо к самолету), они в 6:30 18 декабря отправились с аэродрома Чкаловский через Баку и Термез в Баграм. До Термеза летели с экспедитором, сопровождавшим военторговский груз, а до места назначения еще с двумя попутчиками, как впоследствии выяснилось, сотрудниками Комитета государственной безопасности полковником Ю. И. Дроздовым и подполковником Э. Г. Козловым. В Термезе обнаружились неполадки в самолете, пришлось искать новый. Хорошо еще, что встречали сослуживцы из ТуркВО. Они организовали обед и помогли поменять самолет.

    В Баграм прилетели только поздно ночью. Комитетчики уехали с какими-то людьми в гражданском, а В. Колесник со О. Швецом, переночевав в первом попавшемся капонире, утром 19 декабря направились в Кабул, где представились главному военному советнику генерал-полковнику С. К. Магомётову и резиденту ГРУ в Кабуле, которые были предупреждены об их прибытии. В. В. Колесник, хорошо знавший майора X. Халбаева, взял его под защиту, сказав, что комбат толковый, хотя и немногословный. На него можно надеяться, в трудную минуту не подведет. Переговорив по телефону со своим начальством в Москве и переночевав в посольстве, они 20 декабря поехали в расположение батальона, который разместился примерно в километре от дворца Тадж-Бек, в недостроенном здании, с окнами без стекол. Вместо них натянули плащ-палатки, поставили печки-«буржуйки», кровати в два яруса. Афганцы выдали им шерстяные одеяла из верблюжьей шерсти. В тот год зима в Кабуле была суровая, ночью температура воздуха опускалась до 30 градусов мороза. Продукты питания покупали на базаре. В общем, кое-как устроились.

    Система охраны дворца Тадж-Бек была организована тщательно и продуманно. Внутри дворца несла службу личная охрана X. Амина, состоявшая из его родственников и особо доверенных людей. Они и форму носили специальную, отличную от других афганских военнослужащих: на фуражках белые околыши, белые ремни и кобуры, белые манжеты на рукавах. Жили они в непосредственной близости от дворца в глинобитном строении, рядом с домом, где находился штаб бригады охраны (позже, в 1987–1989 гг., в нем будет размещаться Оперативная группа МО СССР). Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых располагалось по четыре часовых, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена их производилась через два часа. Внешнее кольцо охраны образовывали пункты дислокации батальонов бригады охраны (трех мотопехотных и танкового). Они располагались вокруг Тадж-Бека на небольшом удалении. На одной из господствующих высот были закопаны два танка Т-54, которые могли беспрепятственно прямой наводкой простреливать из пушек и пулеметов местность, прилегающую ко дворцу. Всего в бригаде охраны насчитывалось около 2,5 тыс. чел. Кроме того, неподалеку располагался зенитный полк, на вооружении которого находилось двенадцать 100-мм зенитных пушек и шестнадцать зенитных пулеметных установок (ЗПУ-2), а также строительный полк (около 1 тыс. чел., вооруженных стрелковым оружием). В Кабуле были и другие армейские части — две дивизии и танковая бригада.

    21 декабря полковника В. В. Колесника и майора Х. Т. Халбаева вызвали к главному военному советнику в Афганистане, от которого они получили приказ — усилить охрану дворца подразделениями «мусульманского» батальона. Им предписывалось занять оборону в промежутке между постами охраны и линией расположения афганских батальонов.

    Сразу же приступили к выполнению боевой задачи. Быстро установили контакт с командиром бригады охраны майором Джандадом (он же порученец Амина), согласовали с ним расположение оборонительных позиций подразделений батальона и все вопросы взаимодействия. Для связи лично с ним Джандад предоставил им небольшую японскую радиостанцию. Сам командир бригады владел русским языком (хотя и скрывал это), так как учился в Советском Союзе, сначала в Рязани в воздушно-десантном училище, а затем окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе. По легенде, полковник В. Колесник действовал в роли «майора Колесова» — заместителя командира батальона по боевой подготовке, а подполковник О. Швец — «майора Швецова» — офицера особого отдела. Один из их попутчиков (полковник Ю. Дроздов) стал «капитаном Лебедевым» — заместителем X. Халбаева по технической части. Вечером же 22 декабря пригласили командование бригады на товарищеский ужин.

    После согласования всех вопросов с афганцами приступили к проведению практических мероприятий. Приняли решение, спланировали боевые действия, поставили задачи ротам. Отрекогносцировали маршруты выхода и позиции подразделений и т. д. В частности, на одном из маршрутов имелось естественное препятствие — арык. Совместно с солдатами бригады построили мостик через него — уложили бетонные фермы, а на них положили плиты. Этой работой занимались в течение двух суток.

    Во второй половине 23 декабря В. Колесника и X. Халбаева вызвали в советское посольство. Там они сначала доложили генерал-полковнику Султану Кекезовичу Магометову результаты проделанной работы, а затем прошли в кабинет на второй этаж, где размещалось представительство КГБ СССР. Здесь находился человек в штатском, которого все называли Борисом Ивановичем или между собой просто БИ (руководитель аппарата КГБ СССР в Афганистане), а также другие сотрудники. В начале беседы Борис Иванович поинтересовался планом охраны дворца. После доклада полковником В. Колесником решения, предложил ему подумать над вариантом действий на случай, если вдруг придется не охранять, а захватывать дворец. При этом он добавил, что часть сил батальона может выполнять другую задачу, а им придадут роту десантников и две специальные группы КГБ. В общем, сказали, идите думайте, а завтра утром приезжайте и докладывайте свои соображения. Советник командира бригады охраны полковник Попышев тоже получил задачу разработать свой вариант плана действий батальона как человек, хорошо знающий систему охраны дворца. На том и расстались.

    Установили связь с прибывшей 23 декабря оперативной группой ВДВ во главе с генерал-лейтенантом Н. Н. Гуськовым, которая должна была руководить переброской в Баграм и Кабул воздушно-десантной дивизии и отдельного парашютно-десантного полка, а также непосредственно управлять всеми имеющимися силами во время свержения сторонников X. Амина. Решение по новой задаче принимали всю ночь. Считали долго и скрупулезно. Понимали, что это и есть реальная задача, ради которой они здесь. И пришли к выводу, что если в батальоне заберут две роты и одну роту (без взвода), о чем предупреждал руководитель представительства КГБ, то захватить дворец батальон не сможет, даже с учетом усиления и фактора внезапности. Соотношение сил и средств на всех направлениях складывалось примерно 1:15 в пользу афганцев. Необходимо было задействовать все силы батальона и средства усиления. Исходя из этого и разработали план.

    Утром 24 декабря первым докладывал полковник Попышев. Сразу стало понятно, что к своей миссии он подошел чисто формально, о принципу «чего изволите» — ведь задачу выполнять нужно было е ему. Он доказывал, что выделенных сил и средств батальону достаточно, но подтвердить свои утверждения расчетами не смог. Затем решение на захват дворца Тадж-Бек доложил полковник В. Колесник. Обосновал необходимость участия в штурме всего батальона с приданными силами и средствами, детально изложил план действий. После долгих обсуждений командованию батальона сказали: «Ждите». Ждать пришлось долго. Только во второй половине дня сообщили, что решение утверждается и батальон задачу будет выполнять в полном составе. Но подписывать этот план не стали. Сказали: «Действуйте!» Майор X. Халбаев сразу же поехал организовывать проведение первоочередных мероприятий по подготовке к штурму дворца, а генерал-полковника С. Магометова и полковника В. Колесника вызвали на переговоры с Центром.

    Чем была вызвана такая задержка — выяснилось гораздо позже. Дело в том, что в Москве министр обороны СССР проводил в это время совещание руководящего состава Министерства обороны, на котором он объявил о принятом решении ввести войска в Афганистан. По свидетельству Е. И. Чазова: «Единственной его ошибкой, которую, как мне кажется, он до конца не осознал, была афганская война. Плохой политик и дипломат, он, как представитель старой сталинской «гвардии», считал, что все вопросы можно решить с позиции силы. Если я видел, как метался в связи с афганской войной Андропов, понявший в конце концов свою ошибку, то Устинов всегда оставался невозмутимым и, видимо, убежденным в своей правоте».

    В директиве № 312/12/001, подписанной министром обороны СССР Д. Ф. Устиновым и начальником Генерального штаба Н. В. Огарковым и направленной в войска 24 декабря 1979 г., им определялись конкретные задачи на ввод и размещение на афганской территории. В ней, в частности, приводилось такое объяснение предпринимаемого шага: «С учетом военно-политической обстановки на Среднем Востоке последнее обращение правительства Афганистана рассмотрено положительно. Принято решение о вводе некоторых контингентов советских войск, дислоцированных в южных районах страны, на территорию Демократической Республики Афганистан в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможных антиафганских акций со стороны сопредельных государств…»

    Группировка войск директивой определялась в следующем составе:

    40-я А (108-я, 5-я мед, 860-й омсп — САВО, 56-я одшбр и 2-я зрбр) ТуркВО;

    103-я вдд и 345-й опдп ВДВ;

    34-й сак;

    резерв — 58-я мед ТуркВО, 68-я и 201-я мед САВО, 106-я вдд ВДВ.

    Далее войскам ставились задачи на марш и размещение на территории Афганистана. Участие в боевых действиях не предусматривалось. Конкретные боевые задачи соединениям и частям на подавление сопротивления мятежников были поставлены чуть позже, в директиве министра обороны СССР 27 декабря № 312/12/002.

    На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось очень мало времени — менее суток. Такая поспешность не могла не сказаться негативно в дальнейшем. Многое оказалось неподготовленным и непродуманным. В 12:00 25 декабря поступило распоряжение на переход Государственной границы.

    Документ (Секретно)

    Главнокомандующему Военно-воздушными силами

    Командующему войсками Туркестанского военного округа

    Командующему Воздушно-десантными войсками

    Копия:

    Главнокомандующему Сухопутными войсками

    Главнокомандующему войсками ПВО страны

    Начальнику Оперативной группы Генерального штаба. (г. Термез)


    Переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40 армии и авиации ВВС начать в 15:00 25 декабря с. г. (время, московское).

    (Д. Устинов, № 312/1/030 25.12.79 г.)

    С. К. Магометов и В. В. Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе недалеко от американского посольства, вечером 24 декабря. Зашли в переговорную кабину правительственной связи и стали звонить генералу армии С. Ф. Ахромееву, он в то время находился в Термезе в составе Оперативной группы Министерства обороны СССР, которая осуществляла руководство вводом советских войск в Афганистан. Телефонистка долго отказывалась соединить полковника В. Колесника, говорила, что его нет в специальных списках, но затем, видимо, спросив у С. Ахромеева, все же соединила. Первый заместитель начальника Генерального штаба приказал доложить решение. Выслушав, стал задавать вопросы по его обоснованию и расчетам. Его интересовали мельчайшие детали. По ходу разговора делал замечания и давал указания. Затем с С. Ф. Ахромеевым переговорил С. Магометов. Ему была поставлена задача к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями (своей и В. Колесника). Когда выходили из переговорной кабины, С. Магометов сказал В. Колеснику: «Ну, полковник, у тебя теперь или грудь в крестах, или голова в кустах».

    Тут же на узле связи написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. Доехали вместе до посольства, а затем В. Колесник поспешил в батальон. Надо было готовиться к выполнению осевой задачи… Он был назначен руководителем операции, которая получила кодовое название «Шторм-333».

    Об этой операции высказывается много различных суждений, причем самых невероятных. Даже участники тех событий по-разному воспринимают их. Многое недосказывается или опускается вообще. Суммируя рассказы очевидцев и имеющийся документальный материал, можно восстановить примерно такую картину.

    X. Амин, несмотря на то что сам в сентябре обманул Л. Брежнева и Ю. Андропова (обещал сохранить Н. М. Тараки жизнь, когда последний был уже задушен. В итоге советское руководство два-три дня «торговалось» с X. Амином из-за уже мертвого к тому моменту лидера Апрельской революции), как ни странно, доверял русским. Почему? Если не отбрасывать версию, что он был связан с ЦРУ, то скорее всего он получал такие инструкции или, возможно, считал, что победителей не судят, с ними… дружат. А может быть, не сомневался, что и «русские признают только силу». Так или иначе, но он не только «окружил себя» советскими военными советниками, консультировался с высокопоставленными представителями КГБ и МО СССР при соответствующих органах ДРА, но и полностью доверял… лишь врачам из России и надеялся в конечном итоге на наши войска. Не доверял же парчамистам, ждал нападения или от них, или от моджахедов. Однако стал он жертвой политической интриги совсем не с той стороны, откуда ждал.

    В первой половине декабря на Генсека НДПА было совершено покушение «недовольными партийцами из оппозиционных фракций». Он был легко ранен, пострадал и его племянник Абдулла — шеф службы безопасности. X. Амин, расправившись с террористами, отправил племянника на лечение в Советский Союз, а сам сменил свою резиденцию в Арге и 20 декабря перебрался во дворец Тадж-Бек.

    Возвратившись примерно в три часа ночи 25 декабря из посольства в расположение батальона, полковник В. В. Колесник возглавил подготовку к боевым действиям по захвату дворца. Активную помощь в этом ему оказывал подполковник О. У. Швец.

    Планом операции предусматривалось в назначенное время (первоначально начало операции намечалось на 25 декабря. В последующем штурм дворца перенесли на 27 декабря) тремя ротами занять участки обороны и не допустить выдвижение к дворцу Тадж-Бек афганских батальонов (трех мотопехотных и танкового). Таким образом, против каждого батальона должна была действовать рота спецназа или десантников (танковый батальон располагался с одним из мотопехотных). Командиром приданной парашютно-десантной роты был В. А. Востротин, в будущем Герой Советского Союза. Против танкового батальона выставляли также взвод ПТУРС «Фагот» (противотанковых управляемых снарядов). Еще одна рота предназначалась для непосредственного штурма дворца. Вместе с ней должны были действовать две специальные группы КГБ СССР. Частью сил предполагалось захватить и разоружить зенитный и строительный полки. Предусмотрели также охрану и резерв.

    Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков, которые держали под прицелом все подходы ко дворцу. Для этого выделили пятнадцать человек (в их число входили специалисты-танкисты) во главе с заместителем командира батальона капитаном Сатаровым, а также двух снайперов из КГБ. От действий этой группы во многом зависел успех всей операции. Они начинали первыми. Руководство батальона хорошо понимало, что задача может быть выполнена только при условии внезапности и военной хитрости. В противном случае им никому живыми не уйти. Поэтому, чтобы приучить афганцев и раньше времени не вызвать подозрения, разработали соответствующий сценарий и начали проводить демонстрационные действия: стрельба, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны, развертывание и т. д. В ночное время пускали осветительные ракеты. Так как ночью были сильные морозы, по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы можно было их по сигналу сразу завести.

    Сначала это вызывало беспокойство командования бригады охраны дворца. Например, когда первый раз запустили ракеты, то расположение батальона мгновенно осветили прожекторы зенитного полка и приехал майор Джандад. Ему разъяснили, что идет обычная боевая учеба и проводятся тренировки для выполнения задачи по охране дворца, а местность освещают, чтобы исключить возможность внезапного нападения на дворец со стороны моджахедов. В последующем афганцы все время просили, чтобы не очень «шумели» моторы боевой техники ночью, так как мешают спать Амину. Командир батальона и «майор Колесов» сами ездили к командиру бригады охраны и успокаивали его. Постепенно афганцы привыкли и перестали настороженно реагировать на подобные «маневры» батальона. А они продолжались в течение 25, 26 и первой половины 27 декабря. Новую задачу в батальоне знали только В. Колесник, О. Швец и X. Халбаев.

    25 декабря на аэродроме Хаджи Раваш состоялось совещание руководителей советнических коллективов. В ходе инструктажа все советники получили указания — не допустить выступления афганских частей против советских войск в Кабуле. Советские военные советники и специалисты, работавшие в войсках ПВО ДРА, для воспрещения возможных враждебных акций со стороны афганских военнослужащих при переброске частей ВДВ установили контроль над всеми зенитными средствами и местами хранения боеприпасов, а также временно вывели из строя некоторые зенитные установки (сняли прицелы, замки и т. д.). Таким образом была обеспечена беспрепятственная посадка самолетов с десантниками. Разработанным Генеральным штабом планом операции на ввод советских войск в Афганистан предусматривалось ввести две мотострелковых дивизии по двум направлениям: 5-я мед — Кушка, Герат, Шинданд; 108-я мед — Термез, Пули-Хумри, Кундуз. Одновременно осуществлялась высадка 103-й вдд и 345-го опдп на аэродромы Кабула и Баграма.


    Примечания:



    1

    Нур Мухаммед Тараки родился в 1917 г. в провинции Газни в семье скотовода. По национальности пуштун, племя гильзай, клан тарак, ветвь буран. С юношеских лет начал проявлять интерес к изучению вопросов революционной борьбы и идеологии рабочего класса. В 1953–1965 гг., активно занимаясь общественно-политической деятельностью, написал ряд публицистических и литературных произведений («Скитания Банга», «Белый», «Одинокий»). Участвовал в создании политической группировки «Пробудившаяся молодежь», выступавшей за демократизацию общественной жизни в Афганистане. После образования НДПА партия под руководством Тараки долгие годы проводила активную политическую работу среди различных слоев афганского общества и в армии. Характеризуется как мягкий, идеалистически настроенный человек.



    6

    Очевидно, для обеспечения устранения этих препятствий стала прорабатываться легенда о внешней агрессии против ДРА.



    7

    Запись участниками беседы не просматривалась.



    8

    Виктор Семенович Папутин покончил жизнь самоубийством 28 декабря 1979 г. на 54-м году жизни. Газета «Правда» опубликовала некролог только 4 января 1980 г. без указания причины смерти.



    9

    Генерал-полковник С. К. Магометов с середины ноября 1979 г. — главный военный советник в ДРА. — Примеч. авт.



    10

    Сергей Федорович Ахромеев, Маршал Советского Союза, советник Президента СССР по военным вопросам. После попытки государственного переворота в августе 1991 г. покончил жизнь самоубийством (по официальной версии). Он не входил в состав образованного тогда ГКЧП, но самостоятельно приехал в Москву из Сочи, где находился на отдыхе, и вошел в его штаб. Участника Великой Отечественной войны, Героя Советского Союза Ахромеева похоронили без воинских почестей на Кунцевском кладбище в Москве. А в ночь с 31 августа на 1 сентября 1991 г. над могилой этого человека и над его телом было совершено дикое надругательство — неизвестные лица, раскопав могилу, «сняли» с С. Ф. Ахромеева маршальский китель, брюки, рубашку, галстук, забрали также и фуражку.








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке