Как язычник князь Владимир стал святым: выбор веры

Вопрос о смысле бытия пронизывает собой всю историю человеческого сообщества. Люди всегда стремились найти смысл жизни, понять тайну своего существования, обрести собственное место во Вселенной. В гонке за смыслом жизни одни обращались к искусству, другие — к творчеству, третьи — к философии, почти все — к религии. История культуры свидетельствует, что глубинные стороны жизни человека и общества были исходным материалом для религиозной интерпретации жизни.

Принятие Русью православия — одно из важнейших исторических событий, определившее на многие века ее культурно-цивилизационную матрицу и духовную жизнь. Поэтому вопрос о том, могло ли быть иначе, могла ли Русь принять какую-либо иную религию, всегда вызывал самый живой интерес.

Принятие христианства в качестве официальной государственной религии Руси именно на рубеже 980–990-х гг. не являлось исторически предопределенным, неизбежным, полагает, к примеру, М. Васильев. Не вызывает сомнений и тот факт, что выбор конкретного момента для введения христианства и из Византии был продиктован исключительно благоприятной внешнеполитической конъюнктурой в отношениях Руси с «империей ромеев», которой максимально воспользовался князь Владимир Святославич. Поэтому, считает Васильев, постановка альтернатив вполне правомерна[24].

В исторической литературе принято рассматривать четыре возможные религиозные альтернативы (ислам, иудаизм, христианство западноримского и греко-православного обрядов), среди которых правящие верхи Древней Руси могли выбирать государственную монотеистическую религию, которая должна была прийти на смену язычеству.

Обращаемся к ПВЛ, где под 986 г. говорится о приходе к князю Владимиру представителей различных религий.

«Пришли болгары магометанской веры: уверуй в закон наш и поклонись Магомету. Спросил Владимир: какова же вера ваша? Они же ответили: веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить блуд с женами. Даст Магомет каждому по 70 красивых жен и изберет одну из них красивейшую и возложит на нее красоту всех. Здесь же можно невозбранно предаваться блуду. Здесь же кто беден был, тот будет беден и там. И много другой лжи говорили… Владимир же слушал их, так как и сам любил блуд и жен. Но вот что было ему не любо: обрезание, воздержание от свиного мяса и питья. И сказал: Руси есть веселие пить и не можем без того быть. Пришли иноземцы из Рима и обратились к Владимиру: земля твоя такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою. Вера наша — свет, кланяемся Богу, сотворившему все, а ваши боги — просто дерево. Заповедь наша: пост по силе, если кто пьет или ест, то все это во славу Божию. Сказал же Владимир немцам: идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого. Услышав об этом, пришли хазарские евреи и сказали: слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого Бога Авраама, Исаака и Иакова. Наш закон: обрезываться, не есть свинины и заячины, соблюдать закон. Где же земля ваша? Ответили: в Иерусалиме… но разгневался Бог и отдал землю нашу христианам. Сказал Владимир: если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы рассеяны по чужим землям, или и нам того же хотите?

Затем прислали греки к Владимиру философа со следующими словами: слышали мы, что приходили болгары; прокляты они, уподобились жителям Содома и Гоморры, и этих ожидает день погибели, …ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета, так же и жены творят даже большее. Плюнул Владимир и сказал: нечистое это дело. Сказал философ о латинянах: вера их от нас отличается: служат на облатках, чего от Бога не было заповедано. Сказал же Владимир: пришли ко мне евреи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого они распяли. Философ сказал: да, как было проповедано пророками, что воплотится Он, будет распят и воскреснет. Они же не покаялись, и послал Бог на них римлян, которые их разбили. Владимир: зачем же сошел Бог на землю и принял такое страдание. Философ: скажу тебе по порядку с самого начала. Владимир: рад послушать. Философ: в первый день сотворил Бог небо и землю, во второй день твердь — видимое небо посреди воды…

Спросил же Владимир: сбылось ли все это или только теперь сбудется? Философ: все это сбылось, когда воплотился Бог… Владимир: зачем родился он от жены, крестился водой и был распят. Философ: вот зачем… рассказал о грехопадении, искуплении, затронул вопрос о вечных мучениях. И сказав это, философ показал Владимиру картину, на котором написано было судилище Господне: направо указал ему на праведных, идущих в рай, налево указал на грешников, идущих на мучение. Сказал: если хочешь справа с праведниками встать, то крестись. Владимир же желал разузнать о всех верах и сказал: подожду еще немного. И одарил философа и отпустил его»[25].

Итак, летописец повествует, что к Владимиру явились проповедники, каждый из которых рассказывал о своей религии. Вначале перед ним предстали приверженцы ислама. Они поведали об Аллахе как единственном боге и о Магомете (Мухаммеде) как «венце пророков», убеждали князя принять их веру и поклониться Магомету. Но из всего, что было сказано, Владимиру импонировало одно: узаконенное многоженство. С неодобрением князь отнесся к обрезанию, воздержанию от свинины и вина. «Руси есть веселие пить, не можем без того быть», — так сказал Владимир мусульманам.

Затем прибыли миссионеры из Рима, направленные папой. «Земля твоя, — говорил Владимиру через своих посланцев папа, — такая же, как и наша, а вера наша не похожа на твою, так как наша вера — свет; кланяемся мы богу, сотворившему небо и землю, звезды, месяц и все, что дышит, а ваши боги — просто дерево». Князь спросил: «В чем заповедь ваша?» Папские послы отвечали: «Пост по силе; если кто пьет или ест, то все это во славу божию, как сказал учитель наш Павел». Тогда Владимир молвил: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого».

Затем перед ним предстали хазарские иудеи: «Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того, кого мы распяли, а мы веруем в единого бога Авраама, Исаака и Иакова». Владимир спросил: «Что у вас за закон?» И те ответили: «Обрезываться, не есть свинины и заячины, хранить субботу». Последовал новый вопрос: «А где земля ваша?» И когда иудеи сказали, что земля их в Иерусалиме, князь ехидно вставил: «Точно ли она там?» Ему отвечали: «Разгневался бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам». Владимир назидательно произнес: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты богом и рассеяны: если бы бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»

Наконец, греки прислали к Владимиру «философа», который начал свою речь так: «Слышали мы, что приходили болгары и учили тебя принять свою веру. Вера же их оскверняет небо и землю, и прокляты они сверх всех людей, уподобились жителям Содома и Гоморры, на которых напустил господь горящий камень и затопил их, и потонули. Так вот и этих ожидает день погибели их, когда придет бог судить народы и погубит всех, творящих беззакония и скверны. Ибо, подмывшись, вливают эту воду в рот, мажут ею по бороде и поминают Магомета. Так же и жены их творят ту же скверну и еще даже большую». Тут Владимир не выдержал, плюнул на землю, сказав: «Нечисто это дело». «Философ» между тем продолжал: «Слышали мы и то, что приходили к вам из Рима проповедывать у вас веру свою. Вера же их немного от нашей отличается: служат на опресноках, т. е. на облатках, о которых бог не заповедал, повелев служить на хлебе, и поучал апостолов, взяв хлеб: «Се есть тело мое, ломимое за вас». Так же и чашу взял и сказал: «Сия есть кровь моего нового завета». Те же, которые не творят этого, — неправильно веруют».

Владимир заметил: «Пришли ко мне иудеи и сказали, что немцы и греки веруют в того, кого они распяли». «Философ» возгласил: «Воистину веруем в того! Их же самих пророки предсказывали, что родится бог, а другие, что распят будет и погребен, но в третий день воскреснет и взойдет на небеса. Они же одних из тех пророков избивали, а других истязали. Когда же сбылись пророчества их, когда сошел он на землю, был он распят, воскрес и поднялся на небеса. Ожидал бог покаяния от них, но не покаялись, и тогда послал на них римлян, и римляне разбили их города, а самих рассеяли по иным землям, где и пребывают в рабстве». Князь Владимир поинтересовался: «Зачем же сошел бог на землю и принял такое страдание?» На что «философ» ответил: «Если хочешь послушать, то скажу тебе по порядку с самого начала, зачем бог сошел на землю». — «Рад послушать», — сказал Владимир. «Философ» говорил долго, но живо, увлеченно, и речь его произвела на Владимира большое впечатление.

Так летописец повествует о встречах князя Владимира с представителями различных верований. Но насколько достоверным является это повествование?

Одни историки не находят ничего странного и невероятного в том, что к Владимиру могли приходить миссионеры и предлагать каждый свою веру. Другое дело, что, доверяя самому факту, считая его возможным и имевшим место, летописец мог придать этому повествованию форму диалога, которого не было на самом деле. Другие историки, напротив, считают невероятным, чтобы к Владимиру приходили представители различных вер. Некоторые историки полагают, что возможность прихода миссионеров была, но эта возможность не стала действительностью. Так, Голубинский сомневается в подлинности речей действующих лиц. Летописец не мог точно записать переговоры князя Владимира с представителями той или иной религии, он жил позднее, и подлинного рассказа до него не могло дойти. Некоторые миссионеры характеризуют свои религии с невыгодной, отрицательной стороны. Неужели магометане приходили за тем, чтобы подчеркнуть отрицательное в своих религиях. Неужели евреи могли сказать, что они наказаны собственным Богом? Отсюда Голубинский делает вывод: речи — позднейший вымысел летописца.

Скорее всего, легенда о «выборе веры» имеет под собой историческую основу — это описание поиска князем Владимиром религии, пригодной для укрепления его личной власти в формирующемся государстве.

Согласно летописи, послы от мусульман говорили: «Ты, князь, мудр и разумен, а закона не ведаешь. Прими закон наш». Владимир отказался.

Между тем, как полагают некоторые историки, Владимир все же предпринял попытку ввести на Руси ислам. Сведения об этом содержатся у арабского писателя аль Марвази, который жил во второй половине XI — начале XII в. В книге аль Марвази мы читаем о русах: «И таким образом воспитывались они до тех пор, пока не стали христианами в месяцы трехсотого года. И когда они обратились в христианство, религия притупила их мечи и вера закрыла им двери занятия, и вернулись они к трудной жизни и бедности, и сократились у них средства существования. Тогда захотели они стать мусульманами, чтобы позволен был им набег и священная война и возвращение к тому, что было ранее. Тогда послали они послов к правителю Хорезма, четырех человек из приближенных их царя, потому что у них независимый царь и именуется их царь Владимир — подобно тому, как царь тюрков называется хакан, и царь булгар. И пришли послы их в Хорезм и сообщили послание их. И обрадовался Хорезмшах решению их обратиться в ислам, и послал к ним обучить их законам ислама. И обратились они в ислам»[26].

Ряд историков усматривают здесь отражение реальных исторических событий. Вот мнение С. Толстова: «В исламе Владимир мог искать идеологическое оружие для примирения фактически непримиримого, достигшего своей кульминации противоречия двух сфер интересов киевской аристократии: догмат борьбы за веру и перспективы союза со странами ислама сулили успешное развитие военной экспансии против старого врага — Византии; система ислама как церкви и религии могла, казалось, содействовать и решению внутренних задач, связанных с окончательной консолидацией феодально-крепостнического строя».

Зарубежный украинский историк О. Прицак, ссылаясь на аль Марвази, утверждает, что во время княжения в Новгороде (970–978) заинтересованный в улучшении отношений с Волжской Булгарией Владимир принял ислам в его тюркской версии. То есть, взойдя на Киевский престол, он уже был мусульманином, и только геополитика подвергла его на христианизацию.

Промусульманский план оказался утопическим и с самого начала обреченным на провал — так пишет Брайчевский. Ислам не имел корней на Руси; это была вера абсолютно чуждая восточному славянству — не только по своему духу, но и с точки зрения исторических традиций. Она не могла соперничать ни с христианством, которое в конце X в. занимало решающие позиции в общественной жизни страны, ни даже с язычеством, которое хоть и превратилось в архаический пережиток, но на стороне которого была по крайней мере глубокая традиция. Сторонников магометанства ни в Киеве, ни в других древнерусских городах не было, если не считать приезжих купцов и дипломатов, не имевших влияния на сознание местной общественности. Поэтому второй религиозный эксперимент Владимира оказался еще менее перспективным, нежели реформа язычества, и не имел серьезных последствий[27].

B.C. Поликарпов рассматривает возможный вариант исторического развития в том случае, если бы Владимир выбрал ислам, что было весьма вероятно, так как еще за сто лет до этого на восточной границе страны утвердился ислам и Киевская Русь уже испытывала влияние блестящей не столько арабской, сколько персидской культуры. Русь X столетия была уже подготовлена к восприятию ислама, который мог предопределить пути развития русской цивилизации.

Ислам имеет свои особенности, отличающие его от других мировых религий — христианства и буддизма: это не просто религия, но целостный образ жизни. Существенно то, что, согласно Корану, власть и законы происходят от Аллаха. Следовательно, нет основания для оппозиции между религиозным и светским содержанием власти. Ислам веротерпим к другим религиям и никого насильно не обращал в свою веру, что пригодилось русским при освоении обширных территорий Сибири, Дальнего Востока, Аляски, Кавказа и Средней Азии. По мнению Поликарпова, сложившийся в результате русский халифат сыграл немалую роль в мировой истории, особенно в истории Запада. Ведь католическому миру пришлось умерить свой воинственный пыл в борьбе с мусульманской цивилизацией. Прежде всего, испанские феодалы не смогли осуществить Реконкисту, ибо за их спиной чувствовалась мощь русского халифата, чьи границы простирались до Эльбы на западе (отважные русские мусульмане сразу же пресекли попытки экспансии германских князей и императоров на западнославянские земли) и доходили до берегов Балтики на северо-западе. Не удалось римским папам организовать серию крестовых походов против мусульманского Востока. К тому времени Византийская империя была поделена между арабским и русским халифатом, что усилило их экономический и военный потенциал. Благодаря русскому халифату, представлявшему собой мощное централизованное государство, войска Чингисхана не сумели прорваться за Волгу и были отброшены назад. В союзе с Оттоманской империей русский халифат разгромил империю Габсбургов, положил конец притязаниям Франции и Англии на господство в Европе. Русская культура впитала все достижения арабо-мусульманской цивилизации в области науки, медицины, архитектуры, поэзии и пр. Немаловажен культ знания, поддерживаемый авторитетом Мухаммеда, что сделало Россию лидером в мире науки и обеспечило ее экономический расцвет и неслыханный взлет культуры и авторитет в мире[28].

По-своему рисует виртуальную мусульманскую Русь A.M. Буровский.

Итак, Русь стала частью мусульманского мира. Что изменится? В нашей реальности лесостепь и степь невозможно было заселить из-за набегов степняков. Заселение юга началось только после русско-турецких войн XVIII в. В мусульманской виртуальности заселение юга могло начаться гораздо раньше. Тем более, что у мусульман население растет всегда быстрее, чем у христиан. Сказываются многоженство и ориентация на многодетную патриархальную семью.

Не будет казачества, а также европеизированного русского дворянства. И вообще в мусульманской Руси нет никаких сословий. Ведь мусульманский мир не знает жесткого сословного деления.

Стань Русь исламской, изменился бы и русский народ. Века воспитания людей в духе покорности судьбе, снятия личной ответственности за себя и за мир сформировали бы совершенно иной человеческий тип.

Стань Русь мусульманской — быть ей очень образованной страной, где несравненно выше ценятся знания. Так что, подводит итог Буровский, «мы жили бы в совершенно иной стране. Не лучше и не хуже — а просто в совершенно иной, и притом совершенно незнакомой. Да к тому же были бы другим народом. Более южным, и к тому же с заметно иной системой ценностей и приоритетов»[29].

А. Бушков также полагает, что вероятность принятия Русью ислама была весьма высокой. При этом он задается вопросом — какую ветвь ислама предпочла бы Русь: шиизм или суннизм? Русскому менталитету ближе суннизм. Поэтому Русь скорее всего стала бы суннитской. В подобной виртуальности христианская Европа вполне могла бы потерпеть поражение под совместным натиском испанских мавров, Турции и Московского халифата. В результате христианство превратилось бы в религию ничтожной части европейского населения. Самое главное, в этом варианте будущего мы жили бы, возможно, не в столь технизированном мире, но жизнь наша была бы гораздо спокойнее[30].

Это еще один виртуальный сценарий принятия веры. В частности, по мнению С. Алексеева, крещение с Запада рассматривалось как реальная альтернатива[31]. Тем более, к этому времени уже были некоторые к тому предпосылки.

Согласно западноевропейским хроникам, в 959 г. послы Ольги отбыли к германскому императору Оттону, собираясь просить направить на Русь епископа и священников. Просьбу приняли, и в следующем, 960 г. некий монах Сент-Альбанского монастыря был рукоположен в епископы Руси, но в Киев не смог прибыть, поскольку заболел и умер.

В том же году в епископы Руси был рукоположен монах монастыря Св. Максимина в Трире Адальберт — и добрался до Киева. Правда, уже через год ему пришлось покинуть русские пределы. Но в храме святой Софии, построенном в Киеве в XII в., мозаичное изображение римского папы Климента преспокойно соседствовало с образами Григория Богослова и Иоанна Златоуста[32].

Буровский полагает, что в нашей реальности Русь не сумела до конца оборониться от монголов, поскольку была недостаточно европейской. Внутри самой Руси были силы, которым азиатский путь развития оказался ближе. В католической виртуальности Русь, принимавшая участие в Крестовых походах, к XIII в. состояла бы, скорее всего, из многих княжеств с различными традициями и политическим строем. Но у нее имелись бы три мощных орудия против монголов.

1. Ее жители были бы европейцами еще в большей степени. Более мощная армия, проникнутая рыцарским духом. Плотные каре горожан всех городов.

2. Механизм крестового похода

3. Помощь остальной Европы.

В католической виртуальности на Руси нет никаких религиозных раздоров и разделов. Нет разделения на Западную Русь и Московию. Нет противостояния между Русью и Польшей. В Речи Посполитой Польша играет не ведущую, а второстепенную роль. У католической Российской империи есть силы для южной политики, а вот Сибирь ей нужна гораздо меньше. Вполне возможно, что русская экспансия остановилась бы на Урале.

До XIX в. католическая Россия вполне могла бы прожить без конституции — как Польша, Австрия и Пруссия в реальности. Но с тем же уважением к личности человека, с той же уверенностью, что власть всегда имеет некий ограниченный диапазон. В таком государстве мы бы жили и сейчас.

Католическая Русь — это Русь, в которой протопопа Аввакума посадят в сумасшедший дом, где ему самое место. Это Русь, в которой в 1300 г. откроют университет в Новгороде, в 1350-м — в Пскове[33].

А. Бушков прямо противопоставляет Русь православную и Русь католическую, полагая, что «в византийском каноне таится некая полумистическая отрава, причинявшая массу бедствий и потрясений странам, имевшим несчастье с ним соприкоснуться». Рисуя перспективы развития Руси и России в составе католического мира, Бушков считает, что Русь очень рано оказалась бы активной участницей войн с мусульманским миром. Задолго до Ивана Грозного Русь стала бы развиваться как неотъемлемая часть Европы. В реальности омертвевший византийский канон загнал русское искусство в узкие, сугубо церковные рамки. В виртуальной католической Руси, вполне возможно, появились бы наши Микеланджело, Рембрандты, Боттичелли и Леонардо[34].

Летопись утверждает, что князь Владимир отверг иудаизм, так как иудеи были богом «расточены» по всему свету. Правда, еще при княгине Ольге Хазарский каганат был одним из самых могущественных государств в этих местах. Поэтому возможность выбора князем Владимиром иудаизма была вполне вероятной.

Иудаизм — религия избранных, религия одного народа — евреев.

Богатая событиями история и культура евреев всегда вызывала особый интерес. Как пишет английский историк Пол Джонсон, «взгляд евреев стал прообразом многих великих мечтаний человечества, преисполненных надежд и на Провидение, и на Человека».

Евреи были рассеяны по всему миру. Многие из них соблюдали еврейские обычаи лишь по привычке, а оперируя такими понятиями, как Бог, народ, Израиль, совсем не стремились осознать их историческую ценность и значимость. Иудаизм же был для них скорее индивидуальным мистицизмом, окруженным романтическим флером и ностальгической притягательностью, основанным лишь на соблюдении семейных традиций. В эпоху рассеяния идея «ахават моледет» (любовь к родине) всегда была туманной и неопределенной, хотя все евреи помнили о Священной земле.

Но культурная связь с прошлым, построенная на унаследованных ценностях и укладе жизни, была интуитивно-мистической. В течение многих столетий родина являлась для евреев культурно-историческим источником вне конкретных географических координат. Ее образ основывался на обещаниях искупления, данных еврейскими пророками, на еврейской философии и еврейском мистицизме, на литературе эпохи Гаскалы — еврейского Просвещения. Недаром писатель Элиас Канетти, еврейские предки которого были изгнаны из Испании в XIV в., определял евреев через их «массовый» символ — образ толпы, бредущей через пустыню после исхода из Египта; это — единственный из древних народов, который странствует так долго.

Маленький пастушеский народ, превратившись в вечного странника, навсегда вошел в мировую культуру через Библию. Евреи сумели первыми создать логически выстроенную историю. Именно образ Бога в еврейской культуре является ключом к пониманию иудаизма и еврейского мироощущения. 613 заповедей иудаизма, обеты, традиции, неукоснительно поддерживаемый образ жизни — все это предохраняло еврейство от распада, ибо оно существовало среди чуждых народов[35].

Именно в иудаизм стремились обратить Русь раввины, прибывшие из Хазарского каганата к Владимиру Святославичу.

С хазарами Русь соприкасалась довольно тесно. В VIII–IX вв. основная территория Хазарского каганата располагалась в низовьях Волги и Дона. Владения хазар охватывали также побережье Азовского моря, часть Крыма и Северный Кавказ. С хазарами старалось дружить даже самое сильное государство тогдашнего мира — Византия. Долгое время славянские племена (поляне, северяне, радимичи, вятичи) платили хазарам дань, как и камские болгары, буртасы, черемисы и мордва. В Хазарии были и мусульмане, и христиане, и язычники. Верхушка каганата исповедовала иудаизм.

К середине X в. могущество Хазарии ослабло. В 954 г. хазарский каган Иосиф, обеспокоенный ростом сил Киевской Руси, лично возглавил поход на Киев. Но взять столицу древнерусского государства ему не удалось. Пока хазары стояли под деревянными стенами Киева, стали поступать известия о тревожных передвижениях печенегов. Одновременно отряды Свенельда, воеводы княгини Ольги, предприняли несколько удачных вылазок, во время одной из которых был захвачен в плен придворный раввин кагана Йегуда. Он знал язык русов. От Йегуды Ольга узнала, как был создан мир, как Бог избрал народ для воплощения в жизнь своих планов, как разгневался он на иудеев за отступничество, как возвысил хазар. Но иудеи многое поняли за время гнева Божия. Они научили своему знанию и богатых греков, и суровых латинян, и неукротимых арабов. Вскоре Ольга прошла обряд посвящения в «веру отцов» и приняла имя Сара.

Затем наступила эпоха Владимира. К этому времени иудейская Русь уже существовала. Тысячи и тысячи иудеев проживали на территории Древнерусского государства. Довольно крупная колония существовала в Киеве, недаром позднее, в XII в., одни из городских ворот были известны как Еврейские ворота.

И вот Владимир вводит на Руси иудаизм. Виртуальная альтернатива восторжествовала. К чему бы это привело?

А. Буровский посвящает этому сценарию немало страниц своей книги. Он полагает, что наиболее вероятный и приемлемый вариант развития событий — это образование на Руси иудео-языческого государства. Без требования немедленно всех обрезать, без гражданской войны иудаизма с язычеством. Ведь иудаизм вовсе не обязательно должен быть ортодоксальным. Зато у Руси открывается перспектива, впрочем, довольно смутная, стать поголовно грамотным обществом[36].

Эта «Перунова альтернатива» представляется наименее вероятной.

К примеру, историк М. Васильев пишет, что сугубо умозрительно возможно, конечно, предполагать, что на Руси религиозное развитие могло пойти по пути дальнейшей монотеизации общегосударственного культа Перуна и создания сравнительно развитой и общественно-политически действенной религии единобожия. Однако данная гипотеза находится вне «поля исторических возможностей», представляя собой лишь так называемую формальную альтернативу, формальную вероятность. Она неприемлема уже в силу того, что во многих соседних с Русью странах к тому времени в качестве государственных функционировали монотеистические религии (христианство, ислам) с многовековой историей, с развитыми догматикой и организационной структурой, с богатым опытом обслуживания высокоразвитых общественных институций и сложно стратифицированных социальных отношений, с накопленным разносторонним опытом взаимодействия со светскими властями. Это делало обращение к ним наиболее рациональным при выборе монотеистических религий, в максимальной степени отвечавших внутриполитическим и международным запросам правящих верхов молодого Древнерусского государства. Для развития же собственного «русского языческого монотеизма» не было ни условий, ни времени[37].

Наверное, Русь могла последовать примеру Великого княжества Литовского и Русского, где до XIV в. существовало язычество. Но, по определению А.Буровского, языческая Русь вряд ли могла бы сохранить себя как государственную и даже как национальную целостность. У языческой Руси нет никакой объединяющей идеи. Уже веку к XV Русь вполне могла бы прекратить свое существование, став дальней провинцией Польши.

У язычника нет идеи улучшения мира. Иудей пришел в мир, который Бог дал ему для прокормления. Христианин пришел в мир, который несовершенен по определению. Этот мир нельзя считать плохим, но он далеко не идеальный. Христианин видит немало вещей в нем, которые ему можно было устроить лучше. А язычник живет в мире, который создан вовсе не для него. Этот мир неизменен. Всякие усилия излишни, всякие сомнения в совершенстве мира и желание что-то переделать — блажь[38].

Примечания:

2

Первый удар: сборник / Уланов А. и др. — М.: Яуза, Эксмо, 2008.

3

Xym Л.P. «История неслучившегося», или Проблема альтернативности исторического развития: историографический аспект // Гуманитарная мысль Юга России. — 2006. — № 1. — С. 62–78.

24

Васильев М. Русь в 980-е годы: выбор религиозных альтернатив // www.archipelag.ru/

25

Изборник. Сборник произведений литературы Древней Руси / под ред. Д.С. Лихачева. — М. 1969.

26

Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси / Пер. с укр. Киев: Наукова Думка, 1989 // www.bibliotekar.ru/

27

Брайчевский М.Ю. Утверждение христианства на Руси / Пер. с укр. Киев: Наукова Думка, 1989 // www.bibliotekar.ru/

28

Поликарпов B.C. Если бы… Исторические версии. — Ростов н/Д: Феникс, 1995.

29

Буровский А. Несбывшаяся Россия. — М.: Яуза, Эк— смо, 2007.

30

Бушков А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.

31

Алексеев С.В. Владимир Святой. Создатель русской цивилизации. — М.: Вече, 2006.

32

Бушков А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.

33

Буровский А. Несбывшаяся Россия. — М.: Яуза, Эк— смо, 2007.

34

Бушков А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1997.

35

Шевелев В.Н. Двенадцать евреев, которые изменили мир. — Ростов н/Д: Феникс, 2001.

36

Буровский А. Несбывшаяся Россия. — М.: Яуза, Эк— смо, 2007.

37

Васильев М. Русь в 980-е годы: выбор религиозных альтернатив // www.archipelag.ru/

38

Буровский А. Несбывшаяся Россия. — М.: Яуза, Эк— смо, 2007.