ГЛАВА 17 Преимущество Тома

Том Гроссман

Господин Гроссман — президент «Эс Эй Си Интернэшнл Эквити Личитед». Ранее он являлся главным стратегом по торговле иностранными акциями в «Киндом Кэпитал Менеджмент».

Вопрос: Том, что в первую очередь привлекло Вас в биржевой торговле?

Том: Полагаю, немедленная отдача, способность достаточно быстро узнать цену своему мнению. В биржевой торговле ты получаешь разнообразную отдачу. Это постоянный процесс обучения и никакой другой вид деятельности, который мне известен, не предлагает подобной немедленной реакции, когда ты прав или когда ошибся.

Вопрос: Как Вы начали заниматься биржевой торговлей?

Том: Я был в колледже, шатался там, и я познакомился с профессором финансов, который был очень интересным человеком. Он работа! три дня в неделю в качестве менеджера по денежным операциям в инвестиционной компании на Манхэттене. Благодаря моим математическим способностям мне было позволено помогать ему в его стратегиях. Сегодня многое из того, что он дслат, используется повсеместно и может быть найдено в любом программном обеспечении. Но в то время то, что человек занимается максимумами и минимумами процентной ставки и кое–чем еще, что в конечном итоге стало обычным портфелем страхового типа, являлось преимуществом.

На том этапе я просто работал над этими стратегиями. Я не применял их напрямую на рынке, но, конечно, видел результаты на примере управления денежными операциями компании моего профессора. В результате этого опыта я подружился с некоторыми опционными брокерами и умудрился заполучить работу для себя в 1988 году, что было непросто после краха!

Вопрос: Где Вы в конечном итоге нашли работу?

Том: Я получил место в том, что тогда называлось «Ширсон, Леман, Хаттон» в отделе опционов, в зоне розничной торговли. Это была захватывающая работа, потому что я торговал опционами для розничных брокеров, которые занимались зажиточными частными клиентами по всей стране. Так что там были богатые ребята со знанием отраслевой специфики, которые торговали в различных частях страны. Например, у тебя были люди в Силиконовой Долине, торгующие технологичными акциями. Это было время поглощений, как в случае с «Ю Эй Эл» и гостиницами «Хшггон». Это было одним из лучших живых примеров, какой только можно себе представить, для получения из первых рук видения страха и жадности биржевой торговли.

Вопрос: Что было таким захватывающим?

Том: Думаю, сама игра. Это была охота, если хотите. Ты видел, кто зарабатывает деньги и каковы классические ошибки, и действительно обдумывал весь инвестиционный процесс в целом и то, сколько существует там различных и интересных методов. Ты просто узнавал о том, что позволяет постоянно зарабатывать на рынках деньги и какие стратегические и тактические методы согласуются с твоей личностью.

Вопрос: Считаете ли Вы. что в Вашей биографии было нечто, что подготовило Вас к биржевой торговле?

Том: Да, определенно. Спорт и азартные игры, которые были большой частью моей жизни, когда я взрослел. Особенно спорт, которым я занимался на протяжении всего обучения в колледже.

Вопрос: Какой вид спорта?

Том: В средней школе я играл в футбол и лакросс, а также был пловцом. В колледже я специализировался исключительно на футболе. Я определенно считаю, что конкурентный элемент, дисциплинированность, связанная с успехом в спорте, распространяется на большинство других видов деятельности, но особенно на биржевую торговлю.

Я упомянул азартные игры. Мой отец всю жизнь был так или иначе азартным игроком и я сопровождал его в походах на ипподром большую часть своей жизни. И с такого юного возраста я действительно почувствовал, что я знаю, что делаю. Я выработал настоящее «ощущение» для страха, жадности и вероятностей, а также для радости от получения преимущества и от того, что оказался прав. Я не знаю никого в мире, кто чаще и с большим энтузиазмом демонстрирует радость, чем мой отец. Для меня это действительно было источником вдохновения!

Вопрос: Это действительно интересно, что Вы упоминаете спорт и азартные игры, потому что, кажется, это повторяющаяся тема для многих трейдеров, у которых я брал интервью. Это сильная часть их биографии. Но, как Вы знаете, навыки, которыми Вы пользуетесь как в спорте, так и в азартных играх, могут быть обоюдоострым мечом. Мне интересно, если говорить о Вашем первом опыте биржевой торговли, каковы были положительные и отрицательные влияния Вашей биографии?

Том: Ретроспективно, я думаю, мне повезло, что мой отец был хорошим азартным игроком. Наблюдая за ним, я узнал, что большинство людей не знают, как играть. Это и есть различие между игроком и проигравшим. Большинство людей идут на ипподром или в казино, чтобы кутнуть, сменить настроение. Или же они играют, чтобы получить быструю большую прибыль, что является противоположностью тому, что я называю «хорошей игрой». Для других это становится очень дорогим развлечением! Ретроспективно, то, что казалось мне увлекательным тогда и по–прежнему кажется увлекательным в моем теперешнем бизнесе–это просто радость от получения преимущества перед всеми остальными; без сосредоточения на конечном результате, деньгах. Думаю, для меня это главное, получить это преимущество, неважно, лучшее ли это прочтение беговой формы, или, возможно, ощущение, что из–за своего понимания спорта, ты можешь проанализировать психологический настрой команды. Знание того, когда у тебя действительно есть преимущество — это форма искусства. Когда я ходил на бега с отцом, могу Вам сказать, что иногда по выигрышному пари у него был полный гандикап по 40 забегам прежде, чем он делал ставку. Но когда он чувствовал, что у него есть преимущество, с какой радостью он вышагивал с таким преимуществом в голове! Время до забега в большей степени поднимало ему настроение, когда это срабатывало, но ощущение обладания преимуществом и знание, что он терпеливо ждал, пока не появится победитель, было намного сильнее. Думаю, сосредоточенность на процессе, а не на результате, оказала мне значительную помощь в биржевой торговле.

Вопрос: Полагаю, именно это Вы имели в виду ранее, когда говорили, что больше всего Вас привлекает сама игра.

Том: Совершенно верно.

Вопрос: Когда Вы работали на «Ширсон», на что была похожа биржевая торговля?

Том: Честно говоря, это был предшественник настоящей биржевой торговли. На самом деле я был тем, что большинство людей в мире называют трейдером, но это всего лишь клерк, размещающий заказы. Я не покупал позиций.

Вопрос: Вы были тем, кого я называю боеголовкой!

Том: Совершенно верно. Именно этим я и был. Пользуясь Вашими терминами, я находился на чьей–то чужой ракете! Я не создавал своих собственных позиций на бирже.

Вопрос: Том, в настоящий момент Вы возглавляете торговый отдел «Киндом Кэпитал», компании, управляющей более, чем 2 миллиардами долларов. Вы торгуете как обычными акциями, так и фьючерсами по всему свету. Чем Вас теперь привлекает биржевая торговля?

Том: Как я уже говорил, думаю, все сводится к чувству, что я могу получить преимущество! Конечно, в реальности сделка представляет из себя отражение дисциплины или технический штамп с целью получения этого преимущества. А преимущество может состоять в том, что я единственный, кто торгует бумажными фондами в Индонезии и Скандинавии. Иногда я вынужден ущипнуть себя, чтобы убедиться в том, что я не льщу себе, думая, что у меня есть преимущество, в то время, как его там нет. Но когда оно у меня есть, я знаю, как им воспользоваться. Так что меня по–прежнему привлекает необходимость постоянно доказывать себе, что мой процесс может устанавливать эти ситуации и способствовать заключению выгодных сделок. Меня действительно радует то, что я делаю. Также вызов интеллекту, все эти постоянно меняющиеся части по различным классам ценных бумаг в различных географических регионах, среди разнообразных групп инвесторов.

Вопрос: Том, считаете ли Вы свою биржевую торговлю скорее кармой или догмой?

Том: Определенно, скорее кармой.

Вопрос: Что Вы под этим имеете в виду?

Том: Если я думаю слишком догматично и начинаю класть в основу рациональные рыночные доводы, это не дает мне эмоциональной и умственной свободы, необходимых мне для настоящего преимущества на рынке. Знаю, это, возможно, звучит заносчиво, но, интуитивно, я знаю, что иногда на этих рынках можно получить преимущество! Я думаю, если у тебя не «кармический» подход, ты никогда не будешь достаточно уверен или у тебя никогда не будет достаточно высокого уровня личной потребности, чтобы стать по–настоящему успешным трейдером.

Вопрос: Итак, на самом деле Вы говорите о том, что является центральной темой «Интуитивного трейдера». Так?

Том: Да. Я прочитал Вашу работу по интуиции и совершенно с ней согласен. Называйте это кармой или интуицией; у меня в голове они взаимосвязаны.

В начале моей карьеры в «Киндом» японский рынок обычных акций был чрезвычайно слаб. Nikkei упал ниже 15 000 и все в мире играли на понижение. Абсолютно интуитивно, а затем и догматически и количественно, я начал чувствовать, что рынок готов взлететь, и я построил на длинную позицию на рынке, который был очень неликвидным и трудным в торговле. Однако, в результате я захватил самое дно рынка, а затем получил чрезвычайно прибыльную сделку! И я считаю, это определяет мою уверенность в своей собственной интуиции и процессе инвестирования. Ты должен быть достаточно смел в своих убеждениях, чтобы пойти против тренда и действовать исходя из своих собственных интуитивных убеждений.

Вопрос: То. что Вы заключили эту сделку, дало Вам внутреннюю свободу для того, чтобы заключать сделки так, как Вы раньше не заключали?

Том: Да, как с точки зрения психологии, так и с точки зрения процесса. Эта сделка вселила в меня громадную уверенность в себе, и после этой сделки пути назад уже не было. В реальности, я кое–что не учел. Сделка обернулась еще лучше. Сначала она не сработала и мне понадобились дисциплина, чтобы выбраться из создавшегося положения, а также эмоциональная решимость и уверенность, чтобы вернуться в эту сделку, когда, на мой взгляд, время было выбрано верно.

Вопрос: Это те самые сделки, которые всегда кажутся лучшими, не так ли?

Том: Думаю, да. Сначала они тебя встряхивают, но в глубине души ты всегда знаешь, что ты прав и ты должен снова вступить в них. Для меня это всегда наиболее прибыльные сделки. Сделка с Nikkei дала мне уверенность, потому что мы не собирались подводить черту. Мы были гибкими и мы собирались торговать в соответствии с нашим исходным тезисом, но когда время будет верным! По многим психологическим причинам очень сложно снова что–то купить по худшей цене, чем ты купил в первый раз. Но во многих случаях не сделать этого — серьезная ошибка.

Вопрос: Я лично не возражаю против того, чтобы выйти из сделки. Но Боже мой. как же я ненавижу, когда сделка проходит без меня и я остаюсь стоять на задворках. Это самое худшее ощущение!

Том: Совершенно верно.

Вопрос: В чем, на Ваш взгляд, состоит Ваша самая сильная черта как трейдера?

Том: Я бы сказал — в гибкости ума. Я не прочь взять что–то на рынке как входную информацию. Также понимание, что количество физических, умственных и эмоциональных усилий, необходимых для того, чтобы построить алгоритм — это временное, что ты заработаешь целое состояние или вылетишь! Думаю, разработка этого процесса — моя самая сильная черта. Ты не можешь быть слишком разборчивым по отношению к тому, что ты рассматриваешь как входную информацию. Поскольку очевидные вещи используют все.

Вопрос: Верно. Это похоже на то, что я, бывало, говорил, когда работал в операционном зале. Трейдеры или клерки, бывало, подходили ко мне и они накачивали меня, чтобы я заключил сделку

«без риска» или «с низким уровнем риска». Я всегда говорил, отнесите ее кому–нибудь другому, мне это не интересно. Мне нравятся рискованные, но я, очевидно, хочу обозначить пределы риска.

Том: Правильно.

Вопрос: Я хочу сказать, те, которые все считают нерискованными, обычно означают отсутствие выигрыша, так?

Том: Или огромный риск, потому что все ошиблись и это оказало давление на сделку.

Вопрос: Верно. А теперь, считаете ли Вы, что трейдеры отличаются от других людей? Считаете ли Вы, что мы, как группа, обрабатываем информацию иначе?

Том: Я снова думаю, что нужно быть очень осторожным, по крайней мере, в области обычных акций, в том, кого считать трейдером. В любом случае, я думаю, что настоящие трейдеры во многом очень сильно отличаются. Но в голову как значительное отличие приходит постоянное соблюдение стандарта интеллектуальной честности. Думаю, многие профессионалы интеллектуально не честны относительно стоимости, которую они добавляют к любому процессу, в котором участвуют. Настоящий трейдер постоянно пытается понять, оценить и точно настроить свои попытки быть честным в том, какие действия принесли результат.

Вопрос: Думаю, в этом направлении трейдеры всегда пытаются разобрать последнюю сделку, не так ли? Они постоянно пытаются упростить и довести каждое действие до дистиллята, сделать каждое усилие как можно более чистым, без всяких примесей; не важно, что это — чувство, интуиция, колебание!

Том: Я думаю, это так. Думаю, многим людям непросто пройти через этот процесс, потому что большинство людей действуют иначе. Итак, ты должен научиться культивировать этот уровень самоанализа, несмотря на то. что это противоестественно.

Вопрос: Как Вы научились это делать?

Том: По иронии судьбы я никогда об этом не думал в подобном ракурсе. Но экспромтом я бы сказал, что это умение уходит корнями в наблюдения за отцом на ипподроме. Знаете, в конных забегах ты много теряешь и люди говорят: «О, чертов жокей стоил мне забега» или «У меня была лучшая лошадь, но это была плохая дорожка». Умные люди никогда так не думают, они оглядываются назад и анализируют забег и лошадь, которая их победила, и выясняют, что они упустили.

Вопрос: И если они действительно умны, они задают себе вопрос, почему они поставили на ту лошадь.

Том: Точно. С трейдерами то же самое. Ты заключаешь сделку, в которой, как ты знаешь, задействован кто–то еще, и она расстраивается, а он звонит и о чем–то кричит. «Чертов президент сказал то–то», знаете, Вы слышали это миллион раз! Настоящий трейдер — это тот, кто рассматривает каждое решение как возможность узнать что–то полезное о себе самом и о рынке в процессе заключения выгодных сделок.

Вопрос: Каким был Ваш худший момент на рынке? Что–то выделяется на общем фоне?

Том: Их было так много. По правде говоря, плохие сделки сложнее запомнить. Но самые худшие не выделяются, потому что если ты по–настоящему дисциплинирован, они никогда не выходят у тебя из–под контроля. Часть процесса состоит в том, что я тяготею к тому, чтобы иметь миллион мелких потерь и мелких проблем. Суть в том, чтобы они оставались мелкими!

Вопрос: Как Вы ведете себя во время проигрышных периодов?

Том: Я сильно урезаю сделки.

Вопрос: Вы сокращаете размер позиций?

Том: Точно. Иногда я обнаруживаю, что я не синхронен с рынком. И я сокращаюсь, когда чувствую, что вернулся к синхронности и чувствую, что размер заключаемых мной сделок слишком мал, я знаю, что рынок сказал мне что–то ценное.

Вопрос: Кто был самым запоминающимся персонажем в Вашей торговой карьере?

Том: Я бы сказал — Эрик Шайнберг в «Голдман Сакс». Он мой давний партнер. Его стиль заключения сделок отличается от моего, но он невероятный трейдер. Он абсолютная противоположность. Эрик был в игре изо дня в день в течение 25–30 лет и является самым интроспективным и уверенным трейдером из всех, кого я знаю.

Вопрос: Можете привести пример?

Том: Раз десять–одиннадцать я бывал в «Голдман Сакс», когда акции, которыми мы усиленно занимались, просто уничтожались. Я помню Эрика в один из таких дней. По одному из наших активов было три крупных продавца. Его уничтожали и он находился в свободном падении в течение четырех–пяти дней. Я считал Эрика великим трейдером до этого и был не одинок в этом; конечно, именно потому он был партнером в компании. Когда уровень шума рос, Эрик, бывало, выходил из своего офиса. У него было просто замечательное чувство времени — он умел правильно его выбирать. Я, бывало, смотрел на его офис, когда я знал, что есть тема, и ждал, когда он выйдет. И он появлялся, и, как будто между делом, спрашивал: «В чем дело?» Я действительно думаю, что он намного больше знал, в чем дело, чем он делал вид, когда задавал вопрос.

Вопрос: Это напоминает мне моего друга, который был крупным игроком на бирже. Мы вместе купили позицию, и рынок резко упал, пошел против нас, и, конечно, Джон знал с точностью до пункта, где находился рынок. Он звонил мне и спрашивал, пошел ли рынок вверх или вниз. То же самое!

Том: Да. А затем он буквально поймал самые низкие цены этих акций. Так что у него была эта великая способность знать, когда принять бой, и, как Вы знаете, это очень редкий талант, знать, как отличить придерживание определенной позиции от упрямства.

Вопрос: Считаете ли Вы, что трейдеры более энергичные люди?

Том: Совершенно точно. Цикл немедленной обратной связи, который изначально привлек меня в биржевой торговле, заставляет тебя чувствовать себя более энергичным. Конечно, возможно, это упрощение, но здесь существует очень простая мерка для определения того, радоваться тебе или грустить в конце дня. Лично я, когда провожу собеседование с молодым трейдером, смотрю, чтобы в нем были аналитическая дисциплинированность и способность дистанцироваться от рынка, но если кто–то не демонстрирует настоящего восторга от торговли на бирже, не думаю, что у них что–нибудь получится.

Вопрос: У них нет этого электрического заряда?

Том: Мой старый босс, бывало, говорил, если у них не возникает эрекции, когда они слышат хорошую историю, тогда они не будут достаточно преданны работе, так, как ребята, которые заставляют все это работать!

Вопрос: Думаю, эта мегафора о многом говорит. Так часто случалось, что я видел трейдеров с подобным отношением, котороелишь слегка отличается от летаргического сна. Неудивительно, что они не успешны.

Том: Очевидно некоторые трейдеры могут быть полностью невозмутимыми и они настолько дисциплинированны и аналитичны, что они могут вести очень хорошее существование на рынке.

Вопрос: Мы сейчас не говорим о невозмутимости аналитического темперамента. Называйте это любопытством, или интересом, или состоянием души. Такой уровень страсти и вызова уму должен присутствовать.

Том: Что касается меня, то когда рынки действительно становятся опасными, очень сильными или слабыми, или очень неустойчивыми, я оживляюсь. Многие трейдеры хотят отступить, выключить свои мониторы и не связываться с этим, потому что человеческой реакцией на опасность является страх, желание отстраниться.

Я смотрю на это иначе. Я считаю, что я инвестировал все это время, эмоции и энергию в наблюдение за рынком, и в тот момент я решительно настроен получить наилучшее видение, более сильную и более решительную реакцию, чем кто–либо еще. В такие периоды я должен играть на рынке. Я живу ради таких минут!

Вопрос: Том, это похоже на Вашего отца на ипподроме, терпеливо ожидающего нужного кандидата, затем набрасывающегося на него! Ожидая того момента, когда швы лопнут, когда все будут бегать вокруг, как обезглавленные цыплята, Вы готовы дать решительный отпор рынку.

Том: Точно. Я считаю, что нужно понимать, когда у тебя есть преимущество. Если ты не сидишь на рынке с позицией, которую уничтожают, это огромное преимущество, потому что ты не испытываешь той эмоциональной боли, которую испытывают все остальные. Это фактически твой долг или обязанность перед самим собой — играть. Я вынужден предпринимать какие–то шаги. Ты можешь чувствовать кровь потерь других. Это должно появиться на экране твоего радара. Ты должен воспользоваться этим преимуществом. На самом деле именно из–за этого игра стоит свеч!

Вопрос: У меня есть очень хороший друг, который является крупным трейдером S&P. Он заключает сделки где–то в районе 300–500 S&P контрактов за раз за свой собственный счет. Однажды он сказал мне, что когда он начал торговать S&Ps. он был абсолютно обескуражен рынком из–за его волатильности. Он сказал, что от рынка у него просто захватывало дух! И он сказал, что долго раздумывал над этим, и пришел к выводу, что каждый раз, когда у него захватывало дух от рынка, он в буквальном смысле знал, у него был физический и психологический стимул, что он должен в это ввязаться. На самом деле это было, как вы говорите, его обязательство торговать, взятое перед самим собой.

Том: Совершенно верно. Я полностью это понимаю. Ты должен быть на рынке достаточно долго, чтобы понять, что это значит, когда у тебя нет позиции, что чувствуют люди с неправильными или правильными позициями; коли на то пошло; даже знать, что когда кто–то прав, существует естественное желание слишком рано выйти из сделки, чтобы ублажить свою психику и сказать, вот, смотрите, я был прав; хотеть сказать, даже если ты не на рынке, что ты знаешь, почему они что–то продают; а также не бояться покупать что–то, несмотря на то, что оно уже резко выросло. Расспросите людей, это не так–то просто сделать! Большинство трейдеров говорят, что это очень опасный вид спорта пытаться поймать самые верхние или нижние точки. Но я считаю, что если делать это дисциплинированно, это может принести невероятные прибыли. Ты будешь часто ошибаться и принимать на себя много мелких убытков, но когда ты прав, ты попадаешь сразу на базу.

Вопрос: Довольно сложно класть руку в огонь, но именно за это нам и платят, верно?

Том: Да. Если ты быстр, дисциплинирован и сообразителен, то вот они — возможности. Как я уже сказал ранее, ты должен знать, когда у тебя есть преимущество и воспользоваться им!

Вопрос: Как Вы считаете, что биржевая торговля поведала Вам о Вас?

Том: Это интересный вопрос. Я не уверен, поведала ли мне биржевая торговля что–то обо мне самом или отлила из меня того, кем я стал.

Вопрос: Как бы Вы ответили на этот вопрос?

Том: Интуиция подсказывает мне, что биржевая торговля раскрыла во мне что–то новое для меня.

Вопрос: Что же?

Том: Она научила меня постоянно быть честным с самим собой, тому, что у меня есть внутренняя непоколебимая уверенность, которой нет у большинства трейдеров.

Вопрос: Считаете ли Вы, что это уходит корнями в Вашу спортивную биографию или Вы считаете, что это было сформировано, как Вы говорите, ежедневным анализом, который ты вынужден производить в биржевой торговле?

Том: Думаю, все это действительно в конечном итоге сводится к тому, что ты либо рожден с этим, либо развил в себе эти качества в детстве. Меня определенно обвиняли в заносчивости не раз в жизни. Но это определенный уровень уверенности в себе. Думаю, частично это из–за того, как меня воспитывали, и это не имеет ничего общего с эмоцией ипподрома, потому что мой отец всегда говорил мне об опасности ипподрома. Полагаю, я буду вынужден сказать, независимо от того, была ли это драка во втором классе, игра в футбол или игра на трубе, что я делал совершенно ужасно, я был абсолютно и безусловно уверен в том, что прилагая достаточно усилий, я смогу стать лучше всех остальных!

Вопрос: Если Вы так считаете на философском уровне, то весь процесс заключения сделки во многом является самонадеянным действием — когда ты считаешь, что ты можешь подойти к игровому столу и выигрывать деньги на постоянной основе. Парадоксально, но именно лежащее в основе чувство смирения дает тебе такой уровень самоуверенности.

Том: Я действительно считаю, что необходимой частью самонадеянности является отсутствие страха ошибки. Думаю, большинство трейдеров просто смертельно боятся ошибиться и не могут позволить себе оказаться правыми! На рынке и в спорте, когда идет игра, кто–то должен сделать попытку! На корте четыре человека думают, о, боже, промах будет равносилен провалу. А затем один игрок говорит, дайте мне этот чертов мяч, я попытаюсь!

Вопрос: У Тима МакОлиффа, который является крупным маркет–мейкером на Чикагской товарной бирже, серьезное спортивное прошлое. Он сказал то же самое. Тим сказал, что если до конца осталось три секунды, он хочет оставить последний удар за собой, он не собирается отдавать пас. И он не только не боится подобной ситуации, но ему нравится подобное положение вещей. Он может промахнуться, но в глубине души он знает, что никто в команде не смог бы сделать ничего лучше.

Том: Совершенно верно. Я хочу сказать, что на самом деле, если я играю в гольф и мне к голове приставят ружье, я все равно сосредоточусь на ударе. А на самом деле у меня нет прав считать себя великим игроком. Ясно, что если бы это можно было бы измерить количественно, то в мире есть намного более лучшие игроки. Но если Вы приставите мне к голове пистолет и скажете перекинуть этот мяч через холм, по моему мнению, никто не справится с этой задачей лучше меня. Ни Тайгер Вудс, ни кто–либо другой. Большое спасибо, я сам справлюсь!

Вопрос: То же самое сказал Том. Теперь он все время играет в гольф на деньги. Он также добавил: «Вы не захотите ставить на то, что я промажу». Не думаю, что это вопрос заносчивости. Скорее это сильное проявление уверенности в себе, того, что он здесь, чтобы играть. И практический результат — все под контролем. Он отвечает за все, что бы ни произошло.

Том: Частью этого является то, что ты должен быть внутренне честен. Я знаю, что Тайгер Вудс намного больше меня практикуется в игре и, безусловно, физически он одареннее. Но в тот момент, зная, каковы ставки, и зная ситуацию, я по–прежнему уверен, что мои шансы выше.

Вопрос: Что. на Ваш взгляд, выделяет Вас в ряду других?

Том: Я активно ищу возможности, которые никто больше не ищет. И у меня достаточно уверенности, чтобы заключать сделки, пробовать их и знать, что я во многом ошибаюсь. И я убежден, что в целом в конечном итоге я все равно иду на голову вперед других.

Вопрос: Как Вы упомянули ранее, это значительное преимущество перед всеми остальными, потому что большинство трейдеров уклоняются от рисков. Все, что они видят — это страх или представление о том, что сделка не сработает.

Том: Со мной часто случается, что я провожу много работы над теорией или стратегией, а реальная сделка не приносит прибыли. И если ты не получаешь той чистой радости от обнаружения и получения преимущества, когда оно имеется в течение минуты, дня, недели или месяца, тогда ты не сможешь смириться со всеми этими тупиками. Пока эта радость со мной, я должен быть уверен, что я останусь во главе стаи. Я знаю и видел плодородные сферы возможностей, которые появлялись и исчезали, потому что информация стала более широко доступной. Я говорю о целых странах, где существуют замечательные возможности для биржевой торговли. Мое преимущество в том. чтобы постоянно оставаться впереди кривой. Ты забываешь, что шесть–семь лет назад инвестиции в Таиланд считались довольно радикальными. А теперь Таиланд — это основное направление. Я перехожу на Пакистан или куда–либо еще. Мое преимущество там. Я не боюсь признать это, а затем попытаться!








Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке