Японский народ создал своеобразную культуру: вспомним хотя бы кимоно, карате, пуговицы — скульптурки нэцке, искусство икебаны, трехстишия хокку, неповторимые гравюры Хиросиге и других мастеров. Классическая японская культура стала складываться после того, как на острова проник буддизм. Добуддийский период истории страны и по сей день задает множество загадок ученым, пытающимся восстановить прошлое Страны восходящего солнца с помощью археологических раскопок, антропологических измерений, анализа языка. По всей видимости, несмотря на нынешнюю монолитность японского народа (Япония едва ли не самая однонациональная страна в мире, поскольку около 99 % населения страны — японцы), в его формировании принимали участие носители различных культур и традиций.

«Несмотря на почти вековую разработку комплекса важнейших вопросов, касающихся этногенеза японцев, как в самой Японии, так и вне ее, они еще до сих пор не получили удовлетворительного решения», — пишет М. В. Воробьев в историко-археологическом очерке «Древняя Япония». В течение многих веков официально была канонизирована теория Дзимму — божественного происхождения государства, императора и всего японского народа. Теорию небесного происхождения японцев отстаивал крупнейший ученый средневековой Японии Мотоори Норинага. Но естественно, что других ученых эта теория никак не могла устроить, в том числе и самих японских исследователей. Еще в XVII веке была выдвинута гипотеза о том, что японцы происходят от народов, населяющих Южный Китай. А в XVIII веке японский ученый Фудзии Тэйкан указал на общность происхождения японцев и корейцев. В прошлом же веке появились работы, доказывающие, что японцы вышли из Древнего Вавилона, из Иудеи, из Греции. Назывались и другие, более близкие адреса — Индокитай, Сибирь, Индонезия.

Японский язык стоит особняком среди других языков мира. Одни черты, например грамматика, сближают его с языками, на которых говорят жители Азии — тюрки, монголы, эвенки. Зато фонетика японского языка, не позволяющая скопления двух согласных подряд (кроме слогообразующего «н»), подобна фонетике языков народов Индонезии, Меланезии, Полинезии. Есть в японском языке и слова, звучащие одинаково с индонезийскими и океанийскими, особенно затрагивающие морскую тематику. Есть в японском языке и пласт, общий с языком корейцев.

Интересные данные были получены учеными, исследовавшими антропологический облик японцев, отличающий их от типичных представителей монголоидной расы. «Анализ суммарного типа японцев, особенности антропологического типа уроженцев северной части Хонсю и Хоккайдо бесспорно свидетельствуют о том, что предки айнов занимали в далеком прошлом основную территорию Японских о-вов и что айнский пласт составил существенный компонент в формировании антропологического типа японцев», — пишет М. Г. Левин в монографии «Этническая антропология японцев». Помимо того, он считает, что нет причин отказываться и от давно бытующего в литературе мнения о переселении в Японию народа, имевшего «корейско-маньчжурские, или, лучше сказать, дальневосточные антропологические элементы, которые, смешиваясь с более древними на Японских островах айнским и индонезийским компонентами, и определили антропологический тип современных японцев».

В последние века до нашей эры происходили миграции монголоидов собственно из Кореи, а затем из Северного Китая. «Продолжавшийся многие столетия приток этих новых групп должен был вести к увеличению удельного веса дальневосточных монголоидов среди японцев».

А что говорят данные археологии о прошлом Японии? Интерес к историческим памятникам возник еще на заре японской цивилизации. В «Описании земли Хитати» под 713 годом есть запись о том, что «в глубокой древности жили люди росту очень высокого. Жили они на холмах. Собирали моллюсков и ели их, собирали ракушки и ели их. Складывали их, и получались холмы». Действительно, археологи нашли в Японии множество раковинных куч, оставленных людьми каменного века. И раскопки показали, что людям этим был не чужд и каннибализм. А так как ни у японцев, ни у айнов каннибализм не зафиксирован, то была выдвинута гипотеза о том, что Японию когда-то заселяли люди, родственные эскимосам. Однако большинство современных исследователей, полагает, что древнейшими жителями Японских островов были айны. Они-то и создали культуру, именуемую археологами дзёмон (наибольшую известность получили характерные статуэтки этой культуры — догу, которые иные авторы пытались даже выдать за портреты космонавтов в скафандрах, хотя историки искусства показали, что прототипом «космонавта» было женское божество плодородия с обнаженной грудью).

Черепа, найденные в древних захоронениях культуры дзёмон, походят на айнские. В исторических хрониках зафиксировано, как айны, жившие на всех островах Японии, постепенно оттеснялись на север, на Хоккайдо, откуда они заселили Курильские острова и Сахалин. Были приведены убедительные доказательства преемственности культуры айнов от традиций, сложившихся в эпоху каменного века. Последние же находки археологов заставляют нас отнести появление человека на Японском архипелаге еще в ту эпоху, когда он был связан сушею с Азиатским материком.

На острове Хоккайдо найдены памятники, возраст которых свыше 12 000 лет, на севере острова Хонсю — свыше 13 000. Это — эпоха существования Берингии, Охотии и Ниппониды, как можно назвать эту сушу, по японскому названию архипелага (японцы называют свою страну Ниппон). Все эти памятники, несмотря на древность, относятся к мезолиту, среднекаменному веку, разделяющему неолит и палеолит.

А сам палеолит? Человек населял страны Дальнего Востока еще в эпоху неандертальцев и даже питекантропов. Но в Японии в течение долгого времени никому не удавалось отыскать следы палеолита. И еще в 1953 году Дж. Марингер выдвинул гипотезу о том, что в результате неоднократных больших и малых колебаний суши в Японии все памятники палеолита либо разрушены, либо затоплены водой. Человек заселял прибрежную полосу, питаясь дарами моря, а ныне все эти стоянки ушли под воду, вместе с затонувшей Ниппонидой.

Но это было лишь гипотезой. Возражая Марингеру, другие ученые говорили, что Япония изучена достаточно хорошо и, если следов палеолита найти не удалось, древнекаменного века там вообще не было. Не было потому, что первобытному человеку не под силу преодолеть водные расстояния, отделяющие Японию от Азиатского материка. Что же касается мостов суши, которые соединяли когда-то Японию и Азию, то они существовали в далекие геологические эпохи, в «дочеловеческие» времена.

Однако в самые последние годы были сделаны сенсационные открытия: возраст японской предыстории, говоря словами известных археологов Ч. С. Чарда и Р. Е. Морланда, «увеличился примерно на 50 с лишним тысяч лет». А это значит, что решать загадку древнейших обитателей Японии следует наукам о Земле и о человеке!

О том, что берега Японии меняли очертания даже в более позднее время, когда ледниковый период кончился и люди вступили в эпоху неолита, говорят раскопки упоминавшихся нами раковинных куч. На берегу Токийского залива, в долине Канто имеется около четырехсот раковинных куч. Многие из них находятся в нескольких десятках километров от берега моря, но состоят из морских ракушек: нет сомнения в том, что прежде они были неподалеку от моря.

«Специальными исследованиями удалось установить, что в протодзёмоне море значительно дальше заходило на сушу, чем теперь. Наступление моря продолжалось и в эпоху раннего дзёмона достигло наивысшей точки, — пишет М. В. Воробьев. — Вследствие этого многие стоянки предшествующих этапов оказались под водой, а население было вынуждено отходить все дальше в глубь острова, не отрываясь, однако, от морского берега. Затем море начало отступать, и население в период среднего, а особенно позднего дзёмона стало передвигаться в обратном направлении, следуя за отступающим морем (что можно заметить по расположению раковинных куч). Прежние заливы моря стали превращаться в пресноводные бассейны, поэтому изменился характер ракушек: морские уступили место пресноводным.»

В разных районах перемещение береговой линии шло по-разному. Одни кучи возвышаются ныне на 13 метров над уровнем моря, другие, находящиеся в тех же условиях, на 10 метров. Почему? Здесь очень важно учитывать параметр тектоники, о котором мы уже упоминали. Параметр этот не принимался во внимание, когда речь шла о Берингии. Изучение береговых террас на островах, обломках этой суши, показывает, что за весь четвертичный период вертикальное движение суши не превышало здесь 10 метров. Район, лежащий южнее, начиная с Алеутских островов, наоборот, отличается значительной тектонической активностью. Вулканы Камчатки всем хорошо известны. Извержения вулканов на Алеутских островах происходили на памяти человечества. Около 200 лет назад возле Аляски в результате извержения подводного вулкана родился новый остров — Иоанн Богослов. К югу от острова Кадьяк океанологи обнаружили подводные поднятия — банки; группа подводных вулканов найдена в Алеутской дуге. Аляскинское землетрясение 1964 года вызвало деформацию земной коры на огромной площади: континентальный склон сместился на полосе длиной почти 1000 километров, вдоль горной цепи Кадьяк — Кенай — Чугач произошло опускание суши примерно на два метра, шельф, наоборот, испытал поднятие, порой до 11 метров. Еще раньше, после землетрясения 1899 года, в заливе Якутат на Аляске поднялся участок побережья на 14 метров. В другом заливе — Принца Уильяма — затопленные морем деревья говорят о том, что недавно здесь опустилась суша.

Вулканизмом отличаются и Курильские острова, и Камчатка, ограничивающие Охотское море, на месте большей части которого существовала Охотия.[8] Как показывают исследования морских осадков, 120 тысяч лет назад на местах, где ныне глубины достигают трех километров, глубина моря была всего 1000–1500 метров. Значит, за это время дно опустилось чуть ли не на полтора километра! На дне Японского моря мы находим верные признаки того, что отдельные части Ниппониды оказывались под водой в результате быстрого провала земной коры, т. е. в результате катастроф.

Впрочем, катастрофы подобного рода происходят и в наши дни. Страшное землетрясение 1923 года в заливе Сагами не только причинило колоссальный ущерб Токио и Иокогаме, но и значительно изменило рельеф местности. Опустились участки морского дна даже на глубине свыше 1300 метров. Возле берега участок размером около 13 морских миль в длину и 2–3 морских мили в ширину погрузился на глубину более 100 метров, а порой до 180 метров. Землетрясение в Ниигате 1964 года вызвало значительные разрушения на полосе побережья Японии длиной около 200 километров; небольшой островок Авасима был поднят на 80–160 сантиметров; северо-западная сторона его, наоборот, погрузилась; в проливе, отделяющем остров от суши, появился новый подводный каньон. Около 15 000 домов города Ниигата было затоплено. Японский исследователь Имамура приводит множество примеров того, как землетрясения и извержения вулканов меняли очертания побережья Японских островов в течение прошлого столетия.

«Мне, принимавшему участие в обследовании ряда береговых районов Японии, представилась возможность непосредственно наблюдать признаки поднятия и опускания участков суши. Четкие следы опускания, отражающиеся во всей морфологии береговой зоны, наблюдались в районе г. Ниигата, в зал. Тодма, зал. Куширо (о. Хоккайдо)», — пишет П. А. Каплин и приводит образец реконструкции прошлого залива Куширо. 13 000 лет назад на месте залива была долина реки. 5000 лет назад море глубоко вторглось в сушу по этой долине и образовался узкий залив. 3000 лет назад залив был отрезан от моря и стал заполняться осадками. Таким образом, буквально на глазах человека происходили изменения рельефа. Еще более существенными они были в ледниковый период. Вдоль всего Тихоокеанского побережья Японии под водой обнаружены террасы на глубинах 40, 70 и 100–160 метров. Уровень океана, по мнению ряда исследователей, в эпоху последнего оледенения был ниже на 110 метров, а террасы на больших глубинах образовались за счет тектонических опусканий. Однако другие ученые считают, что это не так, они полагают, что при реконструкции Ниппониды следует брать участки шельфа, которые лежат ныне на глубинах до 180–200 метров. Если это так, то с материком Евразии соединялись Сахалин, острова Японского архипелага, Тайвань, Хайнань и сушей была часть Японского моря[9], все Желтое море, большая часть Восточно-Китайского моря и почти половина Южно-Китайского моря.

В статье «Происхождение Японского моря с точки зрения его фауны» японский зоогеограф Нишимура приводит несколько схем последовательного развития территории Японского моря и постепенного его превращения из пресноводного водоема в морской. Фазы развития моря он связывает как с тектоникой, так и с колебаниями уровня океана в результате оледенений. Причем даже в эпоху последнего оледенения, согласно Нишимуре, Японское море и контуры суши испытывали существенные изменения.

Изменение конфигурации Японского моря в ледниковую эпоху, фрагменты реконструкции Нишимуры. Суша оставлена белой, море заштриховано, современные берега показаны тонкой линией.

1 — первая фаза последнего оледенения, 2 — первое межледниковье.

Изменение конфигурации Японского моря в ледниковую эпоху, фрагменты реконструкции Нишимуры.

3 — конечная фаза последнего оледенения, 4 — последнее межледниковье.

На дне Желтого моря обнаружены широкие поля песков, почти не подвергшихся воздействию волн прибоя. Это значит, что обширные пространства бывшей суши, нынешнего шельфа, затоплялись очень быстро и связь между Кореей и Японией прервалась за короткое время. А сухопутные мосты между Сахалином и материком, с одной стороны, и Сахалином и японским островом Хоккайдо — с другой, то возникали, то исчезали в течение долгого времени.[10] Быть может, этим объясняется тот факт что памятники палеолита, найденные на Хоккайдо, отличаются от памятников, найденных на южном острове Кюсю. На северный остров Хоккайдо первобытные люди могли прийти со стороны Сахалина, а на Кюсю — по мосту, соединявшему этот остров с Кореей. На стоянке Содзюдай (остров Кюсю) обнаружены были не только следы людей, живших здесь 15–20 тысяч лет назад, т. е. в эпоху последнего оледенения, но и орудия еще более древних обитателей, по всей вероятности, неандертальцев. Между неандертальскими памятниками и памятниками людей современного типа пролег толстый пласт глины. Вероятно, Японские острова заселялись, как и Америка, несколькими волнами. Причем древнейшая из них относится даже не к хомо сапиенсу, а к неандертальцам, попавшим на Кюсю через мост суши, соединявший его с Корейским полуостровом. После таяния ледников этот мост ушел под воду. Потом началось новое оледенение, мост от Кореи к Японии восстановился и по нему прошли сюда люди современного типа. А другая волна (или волны) пришельцев могла попасть на север архипелага по суше, соединявшей Хоккайдо, Сахалин и Приморье.

Таким образом, на шельфах Японии, Кореи, Сахалина, Приморья лежат ключи ко многим загадкам древнейшей истории. Но не только Японии. На шельфе лежат ключи к загадкам и многих других земель, от Америки до Австралии…

Обратимся к Юго-Восточной Азии, где, по всей вероятности, формировался тот ствол человечества, который мы называем австралоидной расой… От проблем наук о Земле мы вновь перейдем к проблемам наук о человеке.

Юго-Восточная Азия — огромный регион, занимающий полуостров Индокитай и острова Малайского архипелага. Необычайно разнообразны здесь природные условия: горы и низины, джунгли и рисовые поля, возделывающиеся на протяжении многих тысячелетий, могучие реки и огнедышащие вулканы. Столь же разнообразны и народы населяющие Юго-Восточную Азию, малые и большие, говорящие на сотнях различных языков, имеющие различные обычаи, уровень культуры и даже расовый облик. И только в свете последних работ этнографов, лингвистов, антропологов и археологов удается свести это многообразие к нескольким общим «знаменателям» и проследить, как формировался нынешний конгломерат народов, языков, культур на территории Юго-Восточной Азии.

Ганс-Христиан Андерсен в чудесной сказке «Соловей» писал, что в Китае все жители китайцы и сам император — китаец.

На самом деле в то время, когда создавалась эта сказка, Китаем правила маньчжурская династия, — а помимо китайцев-ханьцев в стране жили — и по сей день живут — десятки других народов, говорящих на своих языках. В Южном Китае китайский язык стал распространяться только в начале нашей эры. Прежде же здесь с древних пор обитали народы, говорившие на так называемых австрических, т. е. южных языках. Следы этих языков остались на территории юга Китая (народности мяо-яо), на островах Хайнань и Тайвань.

Около 10 000 лет назад в Юга-Восточной Азии, точнее в Южном. Китае и Северном Индокитае, обитали народы, говорящие на одном языке или группе родственных диалектов. 8–10 тысяч лет назад отделились народы, давшие начало австронезийской; т. е. южноостровной семье языков. Народы, говорящие на этих языках, стали расселяться на огромных пространствах: на севере они достигли Японии (и в языке, и в культуре, и в облике древних жителей Страны восходящего солнца ученые прослеживают австронезийское влияние), на юге — Новой Зеландии, на востоке — острова Пасхи и, быть может, даже берегов Америки, на западе — острова Мадагаскар.

Народы, говорящие на австрических языках, относятся к так называемым южным монголоидам. Они значительно отличаются своим обликом от представителей монголоидной расы, живущих на севере Китая или в Центральной Азии (достаточно сравнить облик вьетнамца и монгола, чтобы увидеть различие этих представителей двух разных ветвей монголоидной расы). Различие это многие антропологи объясняют тем, что физический тип южных монголоидов сложился в процессе смешения с представителями другой расы — австралоидной (черепа, имеющие черты австралоидов, найдены на Яве, Калимантане, Новой Гвинее и имеют возраст около 30–40 тысяч лет)… Но смешения ли? Существует иная точка зрения: южные монголоиды сохранили черты архаичной расы, от которой произошли и монголоиды, и австралоиды.

На юге Китая, в уезде Люцзянь, найден череп взрослого мужчины, относящийся к эпохе палеолита. По всем основным разграничительным признакам рас он занимает промежуточное место между монголоидами с одной стороны и австралоидами — с другой. Находка люцзянского человека дала еще один веский и ценный аргумент в пользу гипотезы о том, что Юго-Восточная Азия была одним из двух главных очагов образования рас на нашей планете.

Все мы, люди, представители рода хомо сапиенс, — братья. Это не громкая фраза, а научная истина. Люди вне зависимости от цвета кожи, формы черепа, толщины губ или развития волосяного покрова, словом, признаков, которые отличают одну расу от другой, являются кровными родственниками и происходят от одного общего предка. Когда же произошло разделение людей на разные расы? И сколько рас существует у хомо сапиенса? Споры об этом идут не один десяток лет, и они далеки до завершения и поныне.

Попытки расистов обосновать «теорию» о том, что разные расы произошли от различных человекообразных обезьян (белая — от общего предка с шимпанзе, желтая — от общего предка с орангутаном, черная — с гориллой), выглядят в наши дни смехотворно. Деления на расы не было даже во времена архантропов. Однако уже 10–20 тысяч лет назад мы видим, что человеческие расы вполне сформировались. Значит, вопрос заключается в том, когда произошло расщепление некогда единого ствола на отдельные расы: в ту эпоху, когда человек разумный уже существовал, или гораздо раньше, во времена неандертальцев — палеоантропов, у которых действительно ярко выражены расовые черты. Но черты эти, однако, не находят прямого соответствия с чертами, которые разделяют на расы хомо сапиенса.

Проблема усложняется еще тем, что и по сей день нет единогласия среди специалистов в том, сколько рас существует на нашей планете. Мы уже говорили о своеобразии облика индейцев Америки. Большинство антропологов считает их очень древним ответвлением монголоидной расы. А вот куда отнести темнокожих жителей Австралии, ученые ведут споры по сей день. Цвет кожи у них темный, как у негроидов. Однако волосы у австралийцев волнистые, а не курчавые, волосяной покров, в отличие от волосяного покрова африканцев, сильно развит, растет борода, да и кожа скорей не черная, а темно-коричневая. В родстве с австралийцами находятся и жители Меланезии (Черных островов) и папуасы Новой Гвинеи. Сходными чертами с австралийцами обладают и отдельные карликовые племена Юго-Восточной Азии, жители Андаманских островов в Индийском океане, темнокожие жители Южной Индии и обитатели джунглей острова Шри-Ланка, ведды.

Ряд антропологов полагает, что все эти народности являются лишь вариациями расы, распространившейся в зоне тропиков от Африки до Меланезии, и темнокожие жители Индостана являются как бы связующим звеном между африканской и австралийской ветвями одной большой расы — экваториальной, или негроидной. Однако многие ученые считают, что облик австралийцев и родственных им народностей настолько своеобразен, что следует выделить наряду с тремя «библейскими» расами — белой, черной, желтой — еще одну, австралоидную.

Незадолго до Второй мировой войны, на 3 Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в Стокгольме один из крупнейших антропологов мира Ф. Вайденрайх выдвинул гипотезу, согласно которой современные расы формировались в четырех разных центрах. В Африке сформировались негроиды, в Восточной Азии — монголоиды, в Южной и Центральной Европе — европеоиды, на Больших Зондских Островах — австралоиды, «Эта гипотеза четырех первичных центров возникновения расовых различий была аргументирована географически — фактом совпадения ареалов современных рас с территориями распространения определенных ископаемых типов и морфологически — фактом совпадения комплекса признаков у современных рас и их ископаемых предков. Исключительный авторитет автора гипотезы в изучении ископаемого человека обеспечил ей широкое распространение, — пишет В. П. Алексеев в книге „География человеческих рас“. — Ф. Вайденрайх постоянно возвращался к своей гипотезе и обогащал ее новыми наблюдениями».

Сам В. П. Алексеев полагает, что было два, а не четыре очага образования рас — западный и восточный. Западный дал начало европеоидной, негроидной и австралоидной расам, восточный — монголоидной и американоидной. Признавая, что, по всей вероятности, было два древнейших центра образования рас, западный и восточный, другие ученые полагают, что австралоидов надо относить не к первому, а ко второму стволу человечества.

По таким существенным признакам, как группа крови, кожный узор на пальцах рук, особенности строения зубов и т. п., отмечают Н. Н. Чебоксаров и И. А. Чебоксарова в книге «Народы, расы, культуры», человечество может быть, разделено на две большие группы популяций — западную и восточную. К первой относятся африканские негроиды и европеоиды, ко второй — монголоиды, включая индейцев Америки. «Австралоиды Юга-Восточной Азии и Океании занимают переходное положение между этими группами; по большинству адаптивных расовых признаков пигментации, формы волос, строения носа, губ и т. п. они обнаруживают сходство с африканскими негроидами, что дает право некоторым антропологам объединять тех и других в одну экваториальную, или негро-австралоидную, большую расу. Однако по многим особенностям зубов, крови, пальцевых узоров и другим нейтральным (неадаптивным) признакам, австралоиды обнаруживают отличия от негроидов и сближаются с монголоидами».

И по мере того как накапливаются новые данные о географическом распределении таких признаков, становится все более обоснованной гипотеза о том, что еще в глубокой древности, в эпоху раннего палеолита, человечество разделилось на две половины — западную (негроидно-европеоидную, или, если оперировать не антропологическими, а географическими терминами, средиземно-атлантическую) и восточную (австралоидно-монголоидную, или тихоокеанскую).

В пользу этой гипотезы говорят и данные археологии. Памятники раннего палеолита, древнейшие орудия каменного века, группируются по своему типу в два района. На западе, на территории Европы, Африки, Передней Азии и частично Индии, найдены обработанные с двух сторон каменные орудия — ручные рубила. На востоке, в зоне, включающее весь восток Азиатского континента и острова Индонезии, характерны так называемые чопперы — грубые орудия с односторонней обработкой, сделанные, как правило, из галек. Видимо, обособленность коснулась не только расовых признаков, но и производственных навыков, традиций в изготовлении орудий, т. е. материальной культуры.

Гипотеза о восточном очаге, где сформировалась не только монголоидная, но и австралоидная раса, позволяет объяснить многие загадки народов и «малых рас», населяющих бассейн Тихого океана. Например, негроидные черты в облике многих индейских племен Бразилии и Боливии, имеющих темную кожу, волнистые волосы, развитый волосяной покров, — это наследие тех древних времен, когда не было еще резкого деления монголоидной и австралоидной рас.

О движении племен и народов с юга на север вдоль побережья и островов Тихого океана, вплоть до Алеутского архипелага, Чукотки и Аляски, говорят многие данные лингвистики, антропологии, археологии, этнографии. Но только данные наук о Земле, океанологии, морской геологии, гляциологии и т. д., могут ответить на вопрос о путях этого продвижения: о морском, сухопутном или по цепочке островов, ныне исчезнувших.

Вот какая картина рисуется в свете данных наук о Земле и наук о человеке, когда мы пробуем восстановить историю расселения человечества в Тихоокеанском регионе.

Последняя миграция народа с юга на север вдоль цепочки островов Тихого океана происходила несколько веков назад: айны, вытесняемые с островов Японского архипелага японцами, заселили Курильские острова и Сахалин. Айнское население попало в Японию очень давно, вероятно, в ту еще пору, когда островную страну с материком соединяли мосты суши, в эпоху последнего оледенения. И как показывают последние открытия, предки айнов жили гораздо южней не только Курил и Сахалина, но и Японских островов.

Корни древней японской культуры дзёмон, связанные с айнами, находят на островах Малайского архипелага. Мощный пласт наименований на островах Японии можно объяснить лишь с помощью языка айнов. Цепочка подобных айнских названий тянется и на юг, к островам Индонезии. Зимняя одежда айнов очень похожа на одежду народов Сибири. Но народы Сибири, как показывают раскопки археологов, создали такую одежду много тысяч лет назад, чтобы выжить в суровом климате. Айны же заимствовали ее у сибиряков, когда попали в непривычный для себя климат Сахалина, Курил, севера Японии. Летняя одежда айнов — набедренные повязки — указывает на то, что прародина этого удивительного народа находилась в тропиках.

Айнов пытались объявить представителями европеоидной расы, ссылаясь на их густые волосы и бороды (причем в качестве доказательства сравнивались даже фотографии айнов и портрет Льва Толстого!). «Однако сходство с европейцами, по мнению самых авторитетных специалистов, оказалось чисто, внешним. Некоторые монгольские черты в типе айнов можно объяснить примесью, и притом, вероятно, довольно поздней. Если же мы мысленно „снимем“ в типе айна эту примесь, то перед нами будет образ человека, очень знакомого нам по истории, заселения Австралии, — пишет советский палеоантрополог А. А. Зубов в книге „Человек заселяет свою планету“. — Это будет тот самый волнистоволосый тип, который был так распространен в древности в Южной и Юго-Восточной Азии, первоначальный тип населения этих областей, живший там, вероятно, еще с эпохи верхнего палеолита, то есть со времени прихода человека современного типа в эти края. Волнистоволосые бородатые люди открыли и освоили Австралию. Люди того же физического типа стали первооткрывателями Японских островов».

По мнению А. А. Зубова, айны пришли на Японские острова не через сушу, связывавшую Японию с Кореей, не через Сахалин из Приамурья, а через островную цепь, составленную Филиппинами, Тайванем и островами Рюкю, протянувшимися между Тайванем и Японией (жители Рюкю, как показал М. Г. Левин, имеют особенности, отличающие их антропологический тип от суммарного типа японцев и сближающие с айнами). Происходило ли это продвижение с юга на север так же, как заселяли айны много тысячелетий спустя Курильские острова и Сахалин, передвигаясь с острова на остров на лодках? Или же следы расселения айнов надо искать и на окружающем острова шельфе, который был сушей в эпоху последнего оледенения?

Вопрос о прародине айнов, находившейся где-то на юге, как и вопрос о путях их проникновения на острова Японского архипелага, будет решен лишь после того, как удастся провести детальные археологические исследования на островах Тайвань, Рюкю, Филиппины. И на шельфе Японского, Желтого, Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей.

Мы уже рассказывали об эскимосах и алеутах, разделение которых произошло в эпоху существования Беренгии. Археологические находки указывают на то, что истоки культуры их, сформировавшейся в районе Берингоморья, лежат южней, они имеют параллели в древних культурах Примарья и Японских островов. Антропологи считают, что эскимосы и алеуты образуют локальную расу — арктическую, специфическую разновидность расы монголоидной. Однако несмотря на название «арктическая», говорящее о нынешнем обитании эскимосов и алеутов, облик представителей этой локальной расы сближает их с южными монголоидами и вообще народами, живущими далеко на юге. Это сравнительно темная кожа, сильно выраженный прогнатизм (выступание челюстей вперед) и т. п.

Советский антрополог В. П. Алексеев полагает, что арктическая раса формировалась где-то в пределах полуострова Камчатки, побережья Охотского моря и острова Сахалина, охватывая, возможно, всю эту огромную территорию. Археологи открыли здесь стоянки древних зверобоев, что свидетельствует о начале формирования их культуры не на рубеже нашей эры, как думали еще недавно, а во времена окончания последнего ледникового периода. Резкое потепление климата, повышение температуры вод до 10 °C вызвало изменение морской фауны. Размножился планктон, увеличились стада рыбы, а стало быть, и крупных морских животных, питающихся рыбой или планктоном — моржей, тюленей, китов, морских котиков. Прежние охотники лесов и тундры стали морскими зверобоями. Предки же этих людей жили когда-то на юге, там, где за несколько десятков тысяч лет сложился восточный, или тихоокеанский очаг человечества, разделившийся затем на монголоидов и австралоидов. Продвигаясь с юга на север по мостам суши, ныне ставшим шельфом, первобытные люди попали в Новый Свет. Там они начали движение в обратном направлении — с севера на юг, вдоль Американского материка, пока не достигли его оконечности, Огненной Земли.

Подобное движение шло не только в Новом Свете. Во времена, быть может, еще более далекие, чем времена заселения Америки, первобытные люди двигались из Юго-Восточной Азии в Австралию и Океанию. И путь их, вне всякого сомнения, лежал по территориям, которые в наши дни являются дном моря.

В джунглях полуострова Малакка и по сей день племена семангов ведут образ жизни первобытных охотников каменного века. Это темнокожие маленькие люди, представители азиатских пигмеев, или негритосов (пигмеев Африки ученые называют негриллями). К семангам, кочующим на севере континентальной Малайзии, близки и сенои, живущие в центре полуострова Малакка, — по уровню культуры, внешнему облику, языку. Некоторые ученые считают их остатками древнейшего населения Юго-Восточной Азии. Другие же полагают, что самыми древними людьми этого района были племена охотников и собирателей, ближе всего стоящих к аборигенам Австралии. Они-то и заселили около 30–40 тысяч лет назад этот континент, следуя по мостам между островами Малайского архипелага. В ту пору это были не острова, а составные части огромного материка, называемого Сунда. Он связывал воедино большую часть островов Индонезии, Индокитай, острова Хайнань, Тайвань и Филиппинский архипелаг.

О том, что на месте нынешнего шельфа морей Юго-Восточной Азии (включая Зондский шельф, по которому и дано было наименование Сунда) была в период последнего оледенения суша, говорят многие данные. Между Калимантаном с одной стороны и полуостровом Малакка, Суматрой и Явой — с другой находится мелководный Зондский шельф, испещренный затопленными речными долинами. Геологи показали, что долины эти образуют единую систему с долинами рек, текущих по островам Индонезии. Все они, соединяясь, образуют одну древнюю палеореку, впадавшую в Южно-Китайское море и проходившую между островами Большая Натуна и Южная Натуна. Она получила название — река Большая Сунда.

Другую древнюю речную систему, начинающуюся на суше и заканчивающуюся под водой, — обнаружили Линдберг и его аспирант из Вьетнама Ле Минь Вьен, проанализировав распределение пресноводных рыб в материковых и островных бассейнах Южно-Китайского моря. Эту реку назвали Большой Индокитайской рекой, или палео-Меконгом, ибо найденная на морском дне, на глубинах 25–100 метров вблизи устья Меконга подводная долина, несомненно, является продолжением современного Меконга.

Подводные долины Зондского шельфа, по Ф. Шепарду. Продолжения современных рек прослеживаются на дне морей и проливов, разделяющих острова Индонезии и материк Азии.

Данные геологии, океанологии и зоогеографии позволили не только доказать реальность Сунды, но и очертить ее границы в эпоху оледенения. Представляли ли в ту эпоху острова Индонезии сплошной мост суши, связывавший Азию и Австралию? Или же в течение всего четвертичного периода эти материки были разобщены?

Линия Уоллеса — так называют воображаемую линию, разделяющую два мира — мир тропической и субтропической фауны Южной Азии и мир фауны Австралии и Океании. Острова Малайского архипелага разделяются этой линией надвое. Широкий и глубокий Макасарский пролив отделяет Калимаитан от Сулавеси. По этому проливу и проходит граница линии Уоллеса в центре Индонезии. К северо-востоку от Макасарского пролива она проходит через море Сулавеси и проливы, отделяющие Сулавеси и Молуккские острова от Филиппинского архипелага. На юго-западе ее граница следует по узкому, всего 30 километров шириной, проливу Ломбок между одноименным островом и островом Бали, примыкающим к Яве. Но несмотря на такое малое расстояние, разница между фауной Бали и Ломбока больше, чем между фауной Японии и Англии. К западу от линии Уоллеса в реках известно до сотни видов пресноводных рыб, к востоку лишь пять видов. Вы помните, как анализ ихтиофауны позволил ученым доказать существование затонувших массивов суши — Берингии, Охотии, Ниппониды, наконец, Сунды. И те же данные убедительно говорят, что между Бали, являвшимся частью Сунды, и Ломбоком пролив существовал по крайней мере миллион лет. Линия Уоллеса, таким образом, показывает южную границу Сунды.

«Животные Зондских островов, Малайского полуострова и Сиама чрезвычайно близки друг к другу, равным образом животные Японии близки североазиатским, и едва ли можно сомневаться, что все эти острова прежде составляли южное и восточное продолжение материка Азии, — писал Уоллес в книге „Тропическая природа“. — Может быть, сюда примыкали даже Филиппины и Целебес, но в таком случае они должны были отделиться значительно раньше, что доказывается бедностью и уклоняющимся характером фауны их млекопитающих. Все же остальные острова, вероятно, вплоть до плиоценового периода оставались соединенными с континентом.»

Позднее помимо линии Уоллеса были проведены еще две воображаемые линии, которые уточняли и дополняли выводы английского ученого. Первая линия обозначает границы австрало-папуасской материковой фауны, отделяя ее от фауны близлежащих от Австралии и Новой Гвинеи Молуккских островов, островов, Серам и Тимора. Вторая линия, названная именем Вебера, проходит между линией Уоллеса и границей распространения австрало-папуасской материковой фауны. Она является линией фаунистического равновесия между двумя мирами. По одну сторону ее лежат острова Молуккского архипелага и Серам, по другую — Сулавеси, Тимор, Лобок и иные Малые Зондские острова, за исключением Бали, который относится уже к былому материку Сунда.

Животные и растения могли беспрепятственно распространяться по территории Сунды, позднее расчлененной на острова. Посуху пришли на острова Индонезии и древние предки людей. Сенсационные находки в Восточной Африке, сделанные Лики и другими антропологами, показали, что древность рода человеческого измеряется не сотнями тысяч, а миллионами лет. Когда же удалось датировать останки питекантропа, найденные на Яве, оказалось, что обезьяночеловек из Моджокерто имеет возраст 1,5–1,9 миллиона лет. Большая часть питекантропов, живших на Яве, относится ко временам, отделенным от наших промежутком времени от полмиллиона до миллиона лет. Очевидно, что питекантропы попали на остров Яву по сухопутному мосту суши, связывавшему его с Азиатским материком, так же, как попали на Яву представители материковой фауны.

Остатки древнейших людей — архантропов — найдены только на Яве. На других островах Малайского архипелага они неизвестны. Зато следы человека древнего, палеоантропа, или неандертальца, обнаружены в самых различных частях Индонезии. Правда, по грубым орудиям из камня порой трудно отличить, кто изготовил их — неандерталец или же хомо сапиенс, человек, такой же, как мы. Но если предположить, что большинство следов оставлено человеком разумным, а не палеоантропом, все равно остается в силе вопрос о том, каким образом попали на острова первобытные люди, которым навыки мореплавания были неизвестны?

Помимо питекантропов на Яве были найдены в местечке Нгандонг остатки более чем десятка неандертальцев, несколько отличавшихся от тех, что известны по находкам в Европе, Африке и Передней Азии. На Яве обнаружены и следы очень древней индустрии каменного века. Ее связывают с палеоантропами из Нгандонга.

Как попали неандертальцы на Яву? Очевидно, тем же путем, что и питекантропы, — по сухопутному мосту, связывавшему остров с материком.

Примитинные каменные орудия — чопперы, скребки, тесла — найдены на юге острова Суматра и на острове Бали. Суматра связывалась в эпоху оледенения мостом суши с Малаккой, Ява с Суматрой, Вали с Явой. Так что первобытный человек мог без всякого труда переходить с материка на эти «острова». Единый массив суши, входящий в состав Сунды, представлял и нынешний остров Калимантан. Тут обнаружены не только древние каменные орудия, но и череп человека современного типа, один из самых древних — его возраст равен 40 тысячелетиям. Однако и здесь вопрос о заселении острова решается столь же просто и логично: следы продвижения первобытного человека с Явы или материковой Азии на Калимаитаи находятся на шельфе Яванского и Южно-Китайского морей, на Зондском мелководном шельфе.

Однако как быть с находками палеолита на островах Сулавеси или Тимор? Ведь они лежат к югу от линии Уоллеса, т. е. никогда не входили в состав материка Сунда!

На Тиморе ряд палеолитических местонахождений был обнаружен в 50-е годы нашего века. Ознакомившись с каменными орудиями, один из лучших знатоков палеолита, Анри Брейль, отнес их к очень древней эпохе. «У нас нет оснований не соглашаться с Брейлем, установившим на Тиморе древний палеолит, — пишет П. В. Борисковский в обзоре, посвященном древнему каменному веку Южной и Юго-Восточной Азии. — Согласно Брейлю, теперь можно считать доказанным, что раннечетвертичная фауна, включая и слонов, достигла маленького о. Флорес, расположенного между Явой и Тимором. Вероятно, и древнепалеолитический человек проделал такой же путь: об этом свидетельствуют древнепалеолитические находки на Тиморе».

Как мы знаем, ширина линии Уоллеса, проведенной между островами Бали и Ломбок, равна 30 километрам. Если учесть небольшой островок Пенида, лежащий в проливе Ломбок, а также зону шельфа у берегов Бали и Ломбока, бывшего в эпоху оледенения сушей, то ширина ее станет еще меньше. Преодолеть такое расстояние первобытный мореплаватель видимого берега мог с помощью самых примитивных средств, вроде бревна. В непосредственной близости от Ломбока находится остров Сумбава, по всей вероятности, составлявший с ним в ледниковую эпоху одно целое.

Сухопутная цепочка, или цепочка очень близко расположенных островов, протягивается на восток вплоть до Тимора. Он также, вероятно, был заселен мореплавателями видимого берега, преодолевшими линию Уоллеса (с территории материка Сунды, будь то Ява, Калимаитаи или нынешние полуострова Малакка или Индокитай). Гораздо трудней восстановить путь первобытных людей на Сулавеси. На юге острова обнаружены были около 70 каменных изделий и свыше сотни отщепов со следами обработки по краям. Проще всего предположить, что творцы этой индустрии палеолита попали на Сулавеси с соседнего острова Калимантан.

Глубокие моря и широкие проливы отделяют Сулавеси от других островов Индонезии. И только от северо-восточного хвоста острова тянется цепочка мелких островов и островков к Минданао, самому южному из семи тысяч островов Филиппинского архипелага. По этой цепочке мореплаватели видимого берега могли проникнуть и на Сулавеси. Путь через Филиппины, по мнению крупнейшего советского знатока палеолита Юго-Восточной Азии Борисковского, может объяснить сходство, существующее между индустрией палеолита Явы, Филиппин и Сулавеси.

Между Калимантаном и Филиппинским архипелагом в виде длинного языка протянулась полоса шельфа, окружающая остров Палаван. Шельф этот очень мелководен и понижение уровня океана даже на 50 метров связало бы Палаван с Калимантаном мостом суши. А Палаван в свою очередь оказался бы связанным с основным массивом островов Филиппинского архипелага. Все это говорит о том, что Филиппины в эпоху последнего оледенения были частью Сунды, хотя и связанной с этим матеоиком лишь узким мостом, проходившим через Палаван. И именно на острове Палаван обнаружены следы индустрии каменного века, возраст которых определяется в 30 000 лет!

На Палаване найдены костные останки первобытного человека, также очень древние: им более 30 тысячелетий. Индустрия каменного века обнаружена также на Минданао и Лусоне. Таким образом, мы можем проследить следы палеолита от Явы до Калимантана, затем через Палаван до Филиппинского архипелага, включая самый южный остров — Минданао. Отсюда протянулась цепочка островов к Сулавеси. И если для крупных животных линия Уоллеса оказалась неодолимым препятствием (на Филиппинах найдены кости ископаемых животных, отсутствующие на Сулавеси, например, носорога, стегодона и других), то для мореплавателей видимого берега, отправившихся в путь с Минданао, цепочка островов, как существующих ныне, так и затонувших, была путем, которым они могли добраться до Сулавеси.[11]

Но на Сулавеси или на Тиморе не закончилось продвижение первобытных людей на юг и восток в эпоху последнего оледенения. Из Сунды, преодолев линию Уоллеса, человек палеолита попал на территорию другой, ныне распавшейся земли, материка Сахул. Территория этого материка включала Австралию, Тасманию, Новую Гвинею, окружающие Австралийский материк небольшие острова, а также обширные пространства шельфа.

Название материк Сахул получил по названию части шельфа, окружающего Австралию. «У северного побережья Австралии шельф Сахул образует одно из крупнейших шельфовых морей земного шара. Занимая весь зал. Карпентария и мелководную часть Арафурского моря, шельф тянется на 700 миль с северо-запада на юго-восток и прослеживается на 350 миль в направлении северо-восток — юго-запад. Этот шельф до сих пор еще недостаточно исследован. Глубина его, по-видимому, не превышает 100 м (и обычно находится в пределах 55–75 м). На поверхности шельфа местами возвышаются коралловые рифы. Острова Ару, по описаниям Фейрбриджа, пересечены руслами древних рек, в настоящее время скрытыми под водой».

Так писал Ф. Шепард в своей «Морской геологии», вышедшей вторым изданием в 1963 году. В настоящее время строение шельфа Сахул известно гораздо лучше. Он представляет собой огромную платформу, ограниченную с одной стороны сушею, а с другой — Тиморской впадиной. Батиметрия шельфа Сахул оказалась весьма сложной. В центре находится депрессия Бонапарт, максимальная глубина которой достигает 145 метров. Депрессия эта с трех сторон окружена поднятиями, вершины которых лежат на глубинах 30–50 метров и образуют банки. Многочисленны банки и на шельфе Сахул. Это подводные горы и холмы с крутыми склонами и плоскими, срезанными когда-то действием волн, вершинами. Одна из банок, погруженная на глубину 14 метров, называется Сахул. По ней-то и именуют весь шельф Сахулом (а по шельфу — огромный массив Австралийско-Новогвинейско-Тасманийской суши).

Вне всякого сомнения, большая часть шельфа Сахул была сушей, причем в сравнительно недавние времена (некоторые банки погружены на глубину менее 10 метров). Депрессия Бонапарт, по мнению многих геологов, была прежде лагуной, связанной с Тиморским морем протоками, — ныне же она соединяется узкими каналами с Тиморской впадиной. Происхождение банок и по сей день неясно: то ли это затопленные рифы или отмели, то ли подвергшиеся абразии осадки прибрежной равнины. Но безусловно то, что несколько тысяч лет назад мелководные банки были островами, а в эпоху последнего оледенения шельф Сахул был частью Австралии и Новой Гвинеи, которая представляла собой в то время одно целое с Австралийским материком.

На шельфе Сахул и надо искать, как считают современные исследователи, следы людей, заселивших Австралию, Новую Гвинею и остров Тасмания, а также лежащие восточней острова Меланезии. Тема эта настолько важна и интересна, что мы посвятим ей особую главу.

Примечания:

1

Зависимость уровня Мирового океана от количества воды, сконденсированной в покровных ледниках, весьма сложна. Земной шар не является абсолютно жестким телом, поэтому изменение количества воды в океанической чаше вызывает деформации дна и берегов. Причем деформации эти могут быть разнонаправленными. Кроме того, перераспределение огромных масс влаги вызывает изменение формы геоида. Поэтому разность уровней океана в разных точках его побережья может различаться даже в том случае, если тектонических движений нет. (Примечания сделаны научным редактором)

8

На большей части Охотского моря Охотия могла существовать только в третичный период.

9

В этих условиях Японское море становится замкнутым бассейном. Не исключено, что при этом уровень его мог значительно понизиться за счет усыхания (см. раздел «Самое внутреннее…»). Все это означает, что континентальные отложения и памятники палеолита в Японском море могут быть расположены на глубинах больших, чем, например, в Беринговом море.

10

Вюрмское оледенение включает в себя как минимум 5 фаз. Так что мосты, действительно, могли возникать неоднократно.

11

Нельзя исключить и возможность того, что до Сулавеси мореплаватели видимого берега могли добраться прямо с Калимантана: кратчайшее расстояние между островами около 120 км. Горы же на Сулавеси имеют высоту почти 3 км и должны быть хорошо видны с мыса Манкалихат на восточном берегу Калимантана.