• Раздел I. Экономическая теория изолированной социалистической общины
  • Глава V. Природа экономической деятельности
  • Глава VI. Организация производства при социализме
  • Глава VII. Распределение дохода
  • Глава VIII. Социалистическое общество при стационарных условиях
  • Глава IX. Положение индивидуума при социализме
  • Глава X. Социализм в изменяющихся условиях
  • Глава XI. Нереализуемость социализма
  • Раздел II. Внешние отношения социалистического общества
  • Глава XII. Национальный и мировой социализм
  • Глава XIII. Проблема миграции при социализме
  • Глава XIV. Иностранная торговля при социализме
  • Раздел III. Отдельные формы социализма и псевдосоциализма
  • Глава XV. Отдельные формы социализма
  • Глава XVI. Псевдосоциалистическиесистемы
  • Часть II. Экономическая теория социалистического общества

    Раздел I. Экономическая теория изолированной социалистической общины

    Глава V. Природа экономической деятельности

    1. Вклад в критику понятия "экономическая деятельность"

    Экономика как наука развилась из дискуссии оденежной цене товаров и услуг. Своимидревнейшими корнями она уходит в исследованиямонетарной теории, которые переросли в изучениедвижения цен. Деньги, денежные цены и все,связанное с вычислениями в денежном выражении, --вот те проблемы, с которых началасьэкономическая наука. Попытки экономическихисследований, проявившиеся уже в работах одомашнем хозяйстве и производстве продукции,особенно сельскохозяйственной, не развилисьдалее в направлении познания общества. Онипросто стали исходной точкой для технологии имногих естественных наук. И это не случайно.Только благодаря экономическим расчетам,основанным на использовании денег, и внутреннеим присущей рационализации человек смог прийти кпониманию законов собственного поведения.

    Ранние экономисты не задавались вопросом, чтотакое на самом деле "экономика" и"экономическая деятельность". С них хваталонелегких задач, которые возникали при анализеотдельных проблем. Они не задумывались ометодологии. Довольно поздно они пришли квопросам о методах и конечных целях экономики иих месте в общей системе знания. Тут и возниклопрепятствие, показавшееся непреодолимым, -- какопределить предмет экономической деятельности.

    Все теоретические изыскания -- как классическихэкономистов, так и современных -- начинались спринципа экономичности. Как довольно скорообнаружилось, это не дает оснований для ясногоопределения предмета экономики. Принципэкономичности есть общий закон рациональнойдеятельности, а вовсе не специфический закондеятельности, которая представляет собойпредмет экономического исследования. [98*] Принципэкономичности направляет все рациональныедействия, все действия, могущие стать объектомнаучного анализа. До тех пор, пока речь шла отрадиционных экономических проблемах, отделение"экономичности" от "неэкономичности"казалось решительно бесполезным [99*].

    В то же время было невозможно разделить ирациональные действия в соответствии с их целямии рассматривать в качестве предметаэкономической науки только те действия, которыенаправлены на обеспечение человечествапродуктами внешнего мира. Против такого подходаесть убедительное возражение, а именно: вконечном итоге создание материальных благслужит не только тем целям, которые мы называемэкономическими, но и множеству других целей.

    Разделение мотивов рациональных действийпредполагает двойственное понятие действия:действие, совершаемое по экономическим мотивам,и действие совершаемое по неэкономическиммотивам, что абсолютно не согласуется снеобходимым единством воли и действия. Теориярационального действия должна охватывать такоедействие как целостное.

    2. Рациональное действие

    Действия, основанные на разуме, которые в силуэтого могут быть поняты только исходя из разума,знают только одну цель -- наибольшееудовольствие действующего индивидуума. Достичьудовольствия, избежать страдания -- таковы егонамерения. Здесь, конечно, мы не употребляемслова "удовольствие" и "страдание" в ихобычном значении. На языке современныхэкономистов удовольствие следует понимать какдостижение всего того, что представляетсячеловеку желательным, всего, что он хочет и к чемустремится. Здесь, следовательно, исчезаетобычная противоположность между"благородной" этикой долга и вульгарнымгедонизмом. [107] Современноепредставление о счастье, удовольствии,полезности, удовлетворении и тому подобномвключает все человеческие цели независимо отмотивов, которые могут быть моральными илиаморальными, благородными или подлыми,альтруистическими или эгоистическими [100*].

    В общем, люди действуют только потому, что онине полностью удовлетворены. Если бы они могливсегда наслаждаться совершенным счастьем, онибыли бы безвольны, не имели бы желаний и ничего непредпринимали бы. В стране вечного довольстваникто не действует. Действие вырастает только изнужды, из неудовлетворенности. Этоцеленаправленное стремление к чему-либо.Конечная цель его всегда в том, чтобы избежатьтого, что представляется несовершенством, --насытить нужду, достичь удовлетворения, статьболее счастливым. Если бы люди имели в избыткевсе природные ресурсы, так что могли бы достичьполного удовлетворения нужд, тогда они могли быпользоваться ими необдуманно. Им пришлось быучитывать только собственные силы и наличноевремя, ибо у них были бы по-прежнему ограниченныесилы и конечная продолжительность жизни дляудовлетворения всех своих нужд. Все-таки импришлось бы экономить время и труд. Экономияматериалов их не интересовала бы. На деле, однако,материалы также ограничены, и их приходитсяиспользовать так, чтобы удовлетворить сначаланаиболее насущные нужды, расходуя на каждуюпотребность по возможности наименьшееколичество материалов.

    Сферы рациональной и экономическойдеятельности, таким образом, совпадают. Всякоеразумное действие есть одновременно и действиеэкономическое. Всякая экономическаядеятельность рациональна. Все рациональныедействия в первую очередь есть действияиндивидуальные. Только отдельный человек мыслит.Только индивидуум рассуждает. Только индивидуумдействует. Как из действий индивидуума возникаетобщество, будет показано далее.

    3. Экономические расчеты

    Все человеческие действия, поскольку ониразумны, можно рассматривать как обмен одногосостояния на другое. Человек используетхозяйственные блага, личное время и труд, чтобыполучить наивысшую степень удовлетворения,возможную при данных обстоятельствах. Людипренебрегают удовлетворением менеенастоятельных нужд ради более настоятельныхпотребностей. В этом суть экономическойдеятельности -- в осуществлении актов обмена [101*].

    Каждый человек, который в ходе экономическойдеятельности выбирает из двух потребностей,только одна из которых может быть удовлетворена,тем самым выносит ценностное суждение. [102*] Такие суждения прямо инепосредственно соотносятся ссамоудовлетворением; и только потом, отраженно,они переносятся на блага внешнего мира. Какправило, любой здравомыслящий человек способеноценить блага, готовые для потребления. При оченьпростых условиях ему не сложно составитьсуждение и об относительной важности для негофакторов производства. Однако когда условияусложняются, и связи между вещамиустанавливаются с трудом, для оценки могутпотребоваться более точные вычисления. Одинокоживущему человеку несложно определить, следуетли ему больше охотиться или больше обрабатыватьземлю. Процессы производства, которые ему нужнопринять во внимание, длятся сравнительнонедолго. Издержки и возможные результаты легкооценить в целом. Но сделать выбор междуиспользованием гидроэлектростанции дляпроизводства электроэнергии и расширениемдобычи угля и улучшением его использованиясовсем не так просто. Здесь процессыпроизводства столь многочисленны и стольпродолжительны, а условия достижения успехастоль многообразны, что интуитивные соображенияпросто не помогут. Чтобы решить, стоит липриниматься за дело, нужны тщательные расчеты.

    Для расчетов нужны какие-то мерные единицы. Ноне может быть единицы для измерения субъективныхпотребительных ценностей благ. Предельнаяполезность не дает нам единицы ценности. [108] Ценность двухединиц данного блага не может быть вдвое больше,чем одной, -- она обязательно либо больше, либоменьше. Ценностные суждения ничего не измеряют:они ранжируют, располагают по порядку. Еслиполагаться только на субъективные оценки, дажеизолированный человек не сможет прийти к болееили менее точным результатам в случаях, когдарешение не вполне очевидно. Чтобы помочь своимрасчетам, он должен предположить, что благавзаимозаменяемы. Как правило, ему все равно неудастся свести все к общей единице измерения. Ноон, если ему вообще повезет, может все элементы,участвующие в расчетах, приравнять к такимблагам, которые он способен оцениватьнепосредственно, т. е. к благам, готовым дляпотребления, с одной стороны, и к тяготам труда --с другой, и эти очевидности он сможет положить воснову своих суждений. Но даже это возможнотолько в самых простых случаях. Для сложных идлительных процессов производства такойвозможности не существует.

    В экономике, базирующейся на обмене,объективная меновая ценность благ становитсямерной единицей. В результате мы получаемтройное преимущество. Во-первых, в основувычислений мы можем взять ценностные суждениявсех участников торговли. Субъективную оценкуодного индивидуума нельзя непосредственносравнить с субъективной оценкой другого.Сравнимость возникает с меновой ценностью,которая выявляется во взаимодействиисубъективных оценок всех, принимающих участие впродажах и покупках. Во-вторых, вычисления такогорода дают возможность контролировать,надлежащим ли образом используются средствапроизводства. Они позволяют желающим вычислитьстоимость сложных процессов производства: насамом ли деле они работают столь же экономно, каки другие. Неспособность при существующихрыночных ценах производить с прибылью яснодоказывает, что другие способны лучше извлекатьприбыль из данных средств производства.В-третьих, расчеты, опирающиеся на меновыеценности, позволяют создать единую единицуценности. И с тех пор как рынок создает ситуациювзаимозаменяемости товаров, для этой цели можновыбрать любой товар. В денежной экономикевыбраны для этого деньги.

    Полезность денежных расчетов ограничена.Деньги не есть мера цен или ценностей. Деньги не измеряютценность. И цены не измеряются деньгами: они естьтолько количество денег. И хотя те, кто понаивности определяет деньги как "измерительотсроченных платежей", полагают, что так оно иесть, это не так: как и любой товар, деньги неимеют неизменной ценности. Отношения междуденьгами и товарами постоянно изменяются, и нетолько "со стороны товаров", но и "состороны денег". Как правило, эти изменения неслишком резки. Они не слишком воздействуют наэкономические расчеты, потому что при постоянномизменении всех условий экономическойдеятельности эти расчеты охватывают лишьсравнительно короткие периоды времени, чтобы заэто время "надежные деньги" не меняли своейпокупательной силы слишком уж существенно.

    Недостатки денежных расчетов большей частьюимеют причиной не то, что они производятся втерминах общего средства обмена -- денег, а то, чтоони основываются на меновых ценностях, а не насубъективных потребительных ценностях. По этойпричине все элементы ценности, которые не входятв обмен, оказываются не учтенными при расчетах.Если, например, мы определяем прибыльностьгидроэлектростанции, мы не можем включить врасчет неизбежный урон красоте пейзажа, развечто будут учтены убытки от сокращения туризма. Ивсе-таки мы непременно должны принимать вовнимание такие соображения, когда решаем вопрос,начинать ли предприятие.

    Соображения такого рода часто называютнеэкономическими. Мы можем принять этовыражение, поскольку споры о терминах бесплодны.Но не следует все подобные соображения называтьиррациональными. Красота местности или здания,здоровье народа, честь индивидуума или нации,если люди признают это имеющим значение, даже неучаствуя в отношениях обмена (поскольку не имеютхождения на рынке), являются полноправнымимотивами рационального действия -- не хуже тех,которые принято называть экономическими. Ихнельзя учесть в денежных расчетах, ибо таковаприрода этих расчетов. Но это ни в коей мере неснижает ценность денежных расчетов в обычныхэкономических вопросах. Все такого родаморальные блага являются благами первогопорядка. Мы можем оценивать их непосредственно;потому-то нам нетрудно учитывать их, несмотря нато, что они пребывают вне сферы денежныхвычислений. Хоть они уходят от исчисления, ихнесложно иметь в виду. Если мы в точности знаем,сколько следует заплатить за красоту, здоровье,честь, гордость и тому подобное, ничто непомешает их учесть. Чувствительных людей можетранить необходимость выбирать между идеальным иматериальным. Но это не вина денежной экономики.Такова природа вещей. Даже когда мы в силахсудить о ценностях без посредства денежныхрасчетов, мы не можем избежать этого выбора.Изолированный человек, как и социалистическоесообщество, обречен делать выбор, и по настоящемучувствительного человека эта необходимость нешокирует. Поставленный перед выбором междухлебом и честью, он никогда не сделает ложноговыбора. Если честь не годится для пропитания,хлебом всегда можно пренебречь ради чести. Выборужасен только для тех, кто втайне знает, что им недано переступить через материальное. Они-то иклеймят необходимость выбора как профанацию.

    Денежные вычисления имеют смысл только дляцелей экономических расчетов. Они используютсяради контроля экономичности использованияресурсов. В таких расчетах ресурсы учитываютсяпо их текущей денежной цене. Каждое расширениесферы денежных вычислений ведет к заблуждению.Ошибкой является их использование висторических исследованиях для измеренияценности ресурсов в прошлом. Порождаетзаблуждения использование их для оценкикапитала или национального дохода страны. Вводитв заблуждение использование их для измеренияценности того, что не может участвовать врыночном обороте, как, например, попытки оценитьпотери от эмиграции или войны [103*].Все это -- примеры дилетантизма, даже когда ихпредпринимают самые компетентные экономисты.

    Но в этих границах, -- а в практической жизни ихне преступают, -- денежные расчеты делают все, чтомы можем от них ожидать. Они помогают нампрокладывать курс в ошеломляющем обилииэкономических возможностей. Они позволяют намиспользовать суждения о ценности, которыенепосредственно приложимы только кпотребительским благам, а в лучшем случае кпроизводительным благам низших порядков, ко всемблагам высших порядков. [104*] Без них все видыпроизводства, предполагающие использованиепродолжительных и сложных процессов,осуществлялись бы вслепую.

    Чтобы вычисления ценности в денежных терминахстали возможными, необходимы два условия.Во-первых, не только конечные потребительскиеблага, но также и блага высших порядков должныбыть обмениваемы. В противном случае системаотношений обмена не смогла бы возникнуть.Бесспорно, что, когда изолированный человек всобственном доме "обменивает" свой труд имуку на хлеб, он в принципе долженруководствоваться теми же соображениями, как и вслучае, когда он на рынке обменивает хлеб наодежду. А значит, есть все основаниярассматривать всякую экономическуюдеятельность, даже деятельность изолированногочеловека, как обмен. Но никакой отдельныйчеловек, будь он даже величайшим из рожденныхгениев, не обладает интеллектом достаточным,чтобы установить относительную значимостькаждого из бесчисленного множества благ высшихпорядков. Никакой человек не в силахосуществлять непосредственный выбор междубесконечным множеством альтернативных методовпроизводства, не в состоянии судить об ихотносительной ценности без вспомогательныхрасчетов. В обществах, основанных на разделениитруда, распределение прав собственности создаетсвоего рода разделение умственного труда, и безтакого разделения ни экономичное хозяйство, ниупорядоченное производство не были бы возможны.

    Во-вторых, необходимо наличие общего средстваобмена -- денег. Они должны посредничать и вобмене производственных благ, иначе было быневозможно свести все обменные отношения кобщему знаменателю.

    Только в очень простых ситуациях удаетсяобойтись без денежных расчетов. В тесном кругезамкнутого домашнего хозяйства, где отецспособен надзирать за всем сразу, он можетоказаться в силах оценить изменения в методахпроизводства без обращения к денежным расчетам.Ведь здесь в производство вовлечен сравнительнонебольшой капитал и производство почти не носитопосредованного характера: производятся, какправило, потребительские блага и блага высшихпорядков, не слишком удаленные отпотребительских благ. Разделение труда делаеттолько начальные шаги. Работник осуществляетпроизводство от начала до конца. В развитомобществе все выглядит не так. Безумие, опираясьна опыт примитивных обществ, доказывать, что мыможем обходиться без денег.

    В простых условиях замкнутого домашнегохозяйства реален присмотр за всем процессомпроизводства -- с начала и до конца. Можно оценить,какие методы дают больше потребительских благ.Но в несравнимо более сложных условиях нашеговремени это стало немыслимым. Конечно, и всоциалистическом обществе поймут, что 1000 литроввина лучше, чем 800. Оно сможет принять решение, чтодля него лучше: 1000 литров вина или 500 литров масла.Для этого не потребуются специальные расчеты.Все решит воля нескольких человек. Но как толькотакое решение принято, тут-то и встают настоящиезадачи рационального хозяйственного управления:какие средства (в экономическом смысле)использовать для достижения поставленной цели.Здесь не обойтись без помощи экономическогорасчета, иначе в головокружительном хаосеальтернативных материалов и процессов умчеловека совершенно потеряется. Без него мыбессильны в выборе средств и мест производства [105*].

    Предположение, что социалистическое обществоможет вместо денежных расчетов использоватьрасчеты в натуральных показателях, совершенноиллюзорно. В обществе, которое отказалось отобмена, расчет в натуральных показателяхспособен охватить разве что потребительскиеблага. Такой расчет непригоден там, где замешаныблага более высокого порядка. Как толькообщество отказывается от установления свободныхцен на производственные блага, рациональнаяорганизация производства делается невозможной.Каждый шаг, уводящий от частной собственности насредства производства и использования денег, --это шаг, уводящий от рациональной экономическойдеятельности.

    Этот факт можно было упустить из виду толькопотому, что известный нам социализм существуеткак некий социалистический оазис, окруженный совсех сторон системой, основанной на свободномобмене и использовании денег. Только в этомсмысле можно согласиться с известнымпропагандистским утверждением -- которое ни вкаком другом случае нельзя рассматриватьвсерьез, -- что национализированные имуниципализированные предприятия в недрахкапиталистической системы не являютсясоциализмом. Окружающая среда в виде системысвободных цен поддерживает эти предприятиястоль основательно, что существенныеособенности социалистического хозяйствованиядаже не проявляются. Техническиеусовершенствования на государственных имуниципальных предприятиях производятся толькопотому, что есть возможность копировать уаналогичных частных предприятий как своейстраны, так и за рубежом уже появившиесяновшества. И на таких предприятиях все еще естьвозможность убедиться в эффективностиреорганизации по той же причине: они погружены вобщество, которое основывается на частнойсобственности на средства производства и наиспользовании денег. Они все еще могут вести учети осуществлять экономические расчеты, которые вчисто социалистической среде оказались бысовершенно невозможными и бессмысленными.

    Безрасчетная экономическая деятельностьневозможна. Поскольку при социализмеэкономический расчет невозможен, там невозможнаи экономическая деятельность в нашем смыслеслова. В малом и второстепенном рациональныедействия еще возможны. Но в целом все разговоры орациональной организации производства придетсяпрекратить. При отсутствии критериеврациональности производство не может бытьэкономичным.

    Вполне возможно, что накопленные затысячелетия экономической свободы традиции ещена некоторое время предохранят искусствоэкономического управления от полногоразложения. Человек будет сохранять старыепроцессы не из-за их рациональности, а потому, чтоони освящены традицией. Но при этом изменяющиесяусловия сделают их вполне иррациональными. Онистанут неэкономичными в результате изменений,порождаемых общим упадком экономической мысли.Конечно, производство перестанет быть"анархичным". Распоряжения высших властейбудут управлять снабжением. На место экономики"анархичного" производства придетглавенство бессмысленного порядкаиррациональной машины. Колеса будут крутиться,но безо всякого толку.

    Попробуем представить себе положениесоциалистического общества. Там функционируюттысячи и тысячи предприятий. Меньшая часть из нихпроизводит конечные блага, большая частьвыпускает производительные блага иполуфабрикаты. Все эти предприятия тесносвязаны. Каждое из производимых благ до своегопревращения в потребительское благо проходитчерез ряд таких предприятий. И при непрерывномнапоре всех этих процессов экономическоеруководство будет дезориентировано. У него небудет возможностей удостовериться, что даннаяработа действительно необходима, что труд иматериалы не расходуются впустую. Как оно смоглобы выбрать из двух процессов производстванаилучший? Самое большее -- оно могло бы сравнитьколичество производимой продукции. Но только висключительных случаях ему удалось бысопоставить расходы на сравниваемыепроизводственные процессы. Оно бы точно знало(или воображало бы, что знает), что именно хочетпроизводить. А значит, ему следовало бы поставитьзадачу достичь желаемого с наименьшимирасходами. Но для этого нужно иметь возможностьсчитать. Эти расчеты могут быть толькостоимостными. Они не могут быть простотехническими, они не могут быть вычислениямиобъективных потребительных ценностей(полезностей) продуктов и услуг; это настолькоочевидно, что не нуждается в дальнейшихдоказательствах.

    В условиях частной собственности на средствапроизводства шкала ценностей являетсярезультатом действий каждого независимого членаобщества. Каждый играет двойную роль в еесоздании -- как потребитель и как производитель.Как потребитель он вырабатывает оценку конечныхпотребительских благ. Как производитель ониспользует производительные блага так, чтобы онидавали наибольшую отдачу. Таким образом, всеблага высших порядков ранжируются всоответствии с существующими условиямипроизводства и требованиями общества.Взаимодействие этих двух процессов обеспечиваетсоблюдение принципа целесообразности как впроизводстве, так и в потреблении. В результате ивозникает система точных цен, которая позволяеткаждому формировать свой спрос с учетомэкономических реалий.

    При социализме все это неизбежно отсутствует.Управляющие экономикой могут точно знать, какиеименно товары нужны в наибольшей степени. Но этотолько половина проблемы. С другой половиной -- соценкой наличных возможностей производства --они справиться не в состоянии. Они могутустановить ценность всей совокупности средствпроизводства. И очевидно, что она будет равнаценности того, что с их помощью можно произвести.Можно установить ценность одной единицыпроизводственных мощностей, если вычислитьубыток от устранения ее из производства. [109] Новсе это невозможно свести к единому ценовомувыражению, как это делается в системе сэкономической свободой и денежными ценами.

    Нет нужды, чтобы социализм совсем обходился безденег. Можно сохранить использование денег дляобмена потребительских благ. Но поскольку ценыразличных факторов производства (включая труд)не могут быть выражены в деньгах, деньги не могутиграть никакой роли в экономических расчетах. [106*]

    Предположим, например, что социалистическоеобщество задумало построить новую железнуюдорогу. Нужна ли новая железная дорога? А если да,то по какому из множества возможных путей ееследует проложить? В условиях частнойсобственности на средства производства ,мы можемиспользовать денежные расчеты для ответа на этивопросы. Новая дорога удешевит транспортировкунекоторых товаров, и, отталкиваясь от этого, мыможем посчитать, окупит ли сокращениетранспортных расходов затраты на сооружение иэксплуатацию дороги. Эти расчеты могут бытьпроведены только в денежных единицах. Мы не можемсравнивать различные виды расходов и сбереженийв натуральных единицах. Если уж нет никакойвозможности свести к общему измерителюколичества разнородного квалифицированного инеквалифицированного труда, железо, уголь,строительные материалы разного рода, машины ивсе остальное, что необходимо для строительстваи поддержания железной дороги, то нельзя исделать их предметом экономических расчетов.Систематическое экономическое планированиестановится возможным, когда все подлежащие учетутовары могут быть выражены в деньгах. Конечно,денежные расчеты не полны. Конечно, у них естьглубокие недостатки. Но у нас нет ничего лучшегодля замены. При наличии надежных денег они вполнеподходят для практических целей. Если мыотказываемся от денег, экономические расчетыделаются совершенно невозможными.

    Из всего этого не следует, что социалистическоеобщество будет пребывать в состояниипостоянного недоумения. Оно примет решение заили против предложенного проекта и издастдекрет. Но такое решение в лучшем случае будетосновано на туманных оценках. Оно не сможетопереться на точное исчисление ценностей.

    Стационарное общество может, конечно, обойтисьбез вычислений. Здесь экономические решенияпросто повторяют сами себя. Так что если мыпредположим, что социалистическая системапроизводства сохранит хозяйство в том виде, вкаком оно его наследует у свободного общества, ине будет изменять, тогда можно вообразить вполнерациональный и экономичный социализм. Но все этотолько в теории. Стационарную экономическуюсистему можно создать только мысленно. Мирнепрерывно меняется, и стационарное состояниеесть просто теоретическое построение, не имеющеесоответствий в реальности, хотя и необходимоедля выработки наших представлений обэкономичности. Кроме того, поддержание экономикив том виде, в каком она досталась социализму,окажется невозможным, поскольку переход ксоциализму с его уравниванием всех доходовнеизбежно перестроит всю структуру потребленияи производства. И уж после этогосоциалистическому обществу придется пересекатьцелый океан всех возможных и мыслимыххозяйственных комбинаций, не имея такогокомпаса, как экономический расчет.

    Все экономические изменения, таким образом,будут включать процессы, последствия которыхнельзя оценить ни заранее, ни задним числом. Всерешения будут осуществляться как прыжок внеизвестность. Социализм есть отказ отрациональной экономики.

    4. Капиталистическая экономика

    Термины "капитализм" и"капиталистическое производство" являютсяполитическими ярлыками. Они были изобретенысоциалистами не для умножения знания, а чтобыобвинять, критиковать, проклинать. Сегодня стоитлишь их произнести, чтобы возникла картинкабезжалостной эксплуатации рабочих неумолимымибогачами. Эти термины используются почтиисключительно для обозначения политическихнедугов. С научной точки зрения термины эти стольтемны и многозначны, что практически ничего незначат. Использующие их согласны между собойтолько в том, что они обозначают свойствасовременной экономической системы. Но в чемименно заключаются эти характеристики -- всегдапредмет спора. В силу этого использование ихвсегда вредоносно, а предложение вовсе исключитьих из экономического языка, предоставивполностью в распоряжение матадоров популярнойагитации, заслуживает серьезного рассмотрения. [107*]

    Если, несмотря ни на что, мы пожелаем найти дляних возможность корректного использования,следовало бы начать с идеи калькуляций капитала.И поскольку нас занимает анализ исключительнореальных экономических явлений, а неэкономических теорий, где "капитал" частоиспользуется для частных целей в расширенномпонимании, следует задаться вопросом о значенииэтого термина в деловой практике. Мы обнаружим,что он используется только в областиэкономических калькуляций. Он используется длясведения к единому показателю всехразновидностей собственности -- будь то денежныесредства или только выраженное в деньгахимущество [108*]. Цельисчислений в том, чтобы определить, насколькоценность собственности изменилась в ходеделовых операций. Понятие "капитал"заимствовано из области экономическихкалькуляций. Истинное место его -- счетоводство,главный инструмент коммерческой рациональности.Исчисление в денежных терминах есть основнойэлемент понятия "капитал" [109*].

    Если термин "капитализм" используется дляобозначения экономической системы, в которойпроизводство направляется исчислением капитала,он приобретает особую значимость дляопределения того, что есть экономическаядеятельность. При таком толковании становитсявполне возможным говорить о капитализме икапиталистических методах производства, а такиевыражения, как дух капитализма илиантикапиталистические настроения, приобретаютвполне конкретные значения. Лучше определятькапитализм как антитезис социализма, чем, какчасто это делают, сопоставлять его синдивидуализмом. Как правило, впротивопоставлении социализма и индивидуализманеявно предполагается, что существуетпротиворечие между интересами индивидуума иинтересами общества, так что если социализмслужит общественному благосостоянию, тоиндивидуализм служит интересам отдельных людей.И поскольку это одна из наиболее тяжких ошибоксоциологии, нам следует тщательно избегатьвыражений, которые бы скрыто закрепляли этопредставление.

    Согласно Пассову, при правильном употреблениитермина "капитализм" он ассоциативно связанс представлениями о развитии и умножении крупныхпредприятий [110*]. Можносогласиться с таким толкованием, хотя его инелегко примирить с тем фактом, что люди обычноговорят о "Grosskapital", о "Grosskapitalisten" и"Kleinkapitalisten". [111]Но если мы сообразим, что только исчислениекапитала делает возможным создание гигантскихпредприятий и начинаний, окажется, что такоепонимание никак не обесценивает нашегоопределения.

    5. Суженное понятие "экономика"

    Обычное у экономистов различение"экономических" или "чистоэкономических" и "неэкономических"действий столь же неудовлетворительно, какстарое различение духовных и материальных благ.Желание и действие, в сущности, едины. Все целиконфликтуют между собой и в результате этоговзаимоупорядочиваются на одной шкале. Необходимединый критерий не только для оценкиудовлетворения потребностей, желаний и порывов,насыщаемых через взаимодействие с внешним миром,но также для оценки удовлетворения духовныхпотребностей. В жизни нам приходится выбиратьмежду духовным и материальным. И очень важноиметь возможность оценивать духовные блага потой же шкале, что и блага материальные. Выбираямежду хлебом и честью, верой и богатством,любовью и деньгами, мы меряем альтернативы одноймеркой.

    Поэтому неправомерно рассматривать"экономическое" как отдельную сферучеловеческих действий, резко ограниченную отдругих сфер. Экономическая деятельность естьдеятельность рациональная. И поскольку полноеудовлетворение невозможно, сфера экономическойдеятельности совпадает со сферой рациональногодействия. Она состоит в первую очередь в оценкецелей, а затем -- в оценке средств, ведущих к этимцелям. А значит, вся экономическая деятельностьзависит от существования целей. Целигосподствуют в экономике, и только они сообщаютей смысл.

    Поскольку принцип экономичности приложим ковсем действиям человека, необходима особаяосторожность, когда пытаются отделить внутриэтой единой сферы "чисто экономические"действия от всех остальных. Такое различение,необходимое для многих научных задач, позволяетвыделить особенную цель и противопоставить еевсем другим. Эта цель -- здесь мы не станемобсуждать, является ли она окончательной илислужит только средством для какой-нибудь другой,-- состоит в максимальном увеличении дохода,исчисляемого в деньгах. Потому и невозможноограничить ее специально выделенной сферойдействий. Конечно, для каждого индивидуума онаограничена, но это определяется его общиммировоззрением. Одно -- для человека чести, другое-- для того, кто продает своего друга за золото.Разграничение не оправдывается ни характеромцелей, ни особенностью средств. Оно оправданоединственно особой природой применяемыхметодов. Только использование точных расчетовотличает "чисто экономические" действия отвсяких других.

    Сфера "чисто экономического" совершенносовпадает со сферой денежных расчетов. Мысклонны придавать этому виду деятельностиособую важность только потому, что там мы имеемвозможность с помощью вычислений сопоставлятьальтернативные решения с детальной точностью --обстоятельство, очень важное для нашей мысли инашего поведения. Легко упустить из виду, что эторазличие есть различие в технике мысли идействия и никоим образом не затрагиваетконечных целей действий, в сущности единых;Неудачу всех попыток представить"экономическое" как особый разделрационального, а в нем выделить еще более узкийраздел "чисто экономического" не следуетприписывать использованному аппарату анализа.Не может быть сомнений, что эта проблемаразрабатывалась с большой изощренностью инастойчивостью, и отсутствие ясных результатовотчетливо свидетельствует, что на этот вопроспросто не может быть удовлетворительного ответа.Ясно, что область "экономического" есть тоже, что область рационального, а "чистоэкономическое" -- это всего лишь область, вкоторой возможны денежные вычисления.

    В конечном счете, для человека есть всего лишьодна цель: достижение наибольшегоудовлетворения. Сюда включено удовлетворениевсех видов человеческих желаний и потребностейнезависимо от их природы: материальной илинематериальной (духовной). Вместо слова"удовлетворение" мы могли бы использоватьслово "счастье", если бы не страх передложным толкованием, очень вероятным из-затрадиционного спора между гедонизмоми эвдемонизмом. [112]

    Удовлетворение субъективно. Современнаясоциальная философия столь часто подчеркивалаэто свое отличие от прежних теорий, что возникласклонность забывать, что физиологическаяприрода человека и традиционная общностьвзглядов и эмоций порождают далеко идущеесходство в оценке потребностей и способов ихудовлетворения. Именно это сходство оценокделает возможным существование общества. В силуобщности целей люди способны жить вместе. Посравнению с тем, что большинство целей (в томчисле важнейших) -- общее для подавляющей частичеловечества, то обстоятельство, что некоторыецели разделяются лишь немногими, являетсямалосущественным.

    Обычное разделение между экономическими инеэкономическими побуждениями обесцениваетсятем, что, с одной стороны, цели экономическойдеятельности лежат за пределами экономики, а сдругой -- вся рациональная деятельность естьдеятельность экономическая. Вместе с тем естьхорошие основания для выделения "чистоэкономической" деятельности (т. е.деятельности, поддающейся денежной оценке) извсех других. Как мы уже видели, за пределами сферыденежных расчетов остаются только промежуточныецели, поддающиеся непосредственной оценке.Значит, есть нужда в обращении к таким суждениям.Признание этой нужды и составляет основу длярассматриваемого нами различения.

    Если, например, народ желает воевать, было бынезаконно рассматривать это желание какнепременно иррациональное только потому, чтопричина этой воинственности обычно лежит запределами "экономического", как, например, вслучае с религиозными войнами. Если народ решаетвоевать с полным знанием всех фактов, рассудив,что цели войны важнее, чем неизбежные жертвы, ичто война есть наилучший способ достижения этихцелей, то война не может быть оценена какиррациональное поведение. В данном случае нетнужды рассуждать, разумно ли наше предположениеили может ли оно вообще когда бы то ни было бытьразумным. Такое рассмотрение необходимо, когдаприходится выбирать между войной и миром. Именнодля того, чтобы сделать такой выбор отчетливым, ибыло введено рассмотренное нами различение.

    Нужно только припомнить, сколь часто войны илитаможенные барьеры рекомендовались как"выгодные" с "экономической" точкизрения, чтобы понять, сколь часто об этомзабывали. Насколько более ясными были быполитические дискуссии последнего столетия,если бы не упускали из виду различие между"чисто экономическими" и"неэкономическими" основаниями действия.

    Глава VI. Организация производства при социализме

    1. Обобществление средств производства

    При социализме все средства производстваявляются собственностью коммуны. Только коммунараспоряжается, как их использовать впроизводстве. Коммуна производит, произведенноедостается коммуне, и коммуна решает, какраспорядиться произведенным.

    Современные социалисты, особенномарксистского толка, многозначительнонастаивают на обозначении социалистическойкоммуны как общества, из чего следует, чтопередача средств производства в исключительноераспоряжение коммуны есть обобществлениесредств производства. Против самого выражениявозразить нечего, но надо иметь в виду, что егоиспользуют для сокрытия одной из важнейшихпроблем социализма.

    Слово "общество" и соответствующееприлагательное "общественный" имеют триразличных значения. Это, во-первых, абстрактнаясущность общественных взаимоотношений,во-вторых, конкретное объединение индивидуумов,а между этими резко различными значениямиобыденная речь поместила третье: абстрактноеобщество предстает персонифицированным в такихвыражениях, как "человеческое общество","гражданское общество" и т. п.

    Маркс использовал термин во всех трехзначениях. Это было бы не важно, если бы он четкоразграничивал их применение. Но он-то поступалкак раз наоборот, для своих целей манипулируя имис мастерством фокусника. Когда он говорит обобщественном характере капиталистическогопроизводства, он использует слово"общественное" в его абстрактном смысле.Когда он говорит об обществе, страдающем откризиса, он подразумевает персонифицированноечеловечество. Когда он говорит об обществе,которое должно экспроприироватьэкспроприаторов и обобществить средствапроизводства, он имеет в виду конкретноеобъединение людей. В цепи его рассуждений всезначения взаимозаменяемы -- чтобы доказатьнедоказуемое. Причиной этих манипуляций быложелание избежать употребления термина"государство" или его эквивалентов,поскольку это слово вызывало неприятныеассоциации у тех поклонников свободы идемократии, поддержки которых марксисты нехотели лишаться с самого начала. Программа,которая бы отдавала государству всюответственность и все управление производством,не имела шансов на поддержку в этих кругах.Потому-то марксистам и приходилось постоянноизобретать фразеологию, которая бы маскироваласущность программы, успешно бы скрывала пропастьмежду демократией и социализмом. Можно безпреувеличений утверждать, что люди, жившие вдесятилетия перед первой мировой войной, неразобрались в этих хитросплетениях.

    Современное учение о государстве понимает подгосударством авторитарное образование, аппаратпринуждения, характеризуемый не своими целями,но формой. Марксизм произвольно ограничилзначение слова "государство", так что оно невключает социалистическое государство. Толькоте государства и формы государственныхобразований называются государством, которыевозбуждают неприязнь у социалистическихавторов. По отношению к своей цели, будущемугосударству, они отбрасывают с негодованием этоттермин как унижающий и оскорбительный. Будущеегосударство называют "общество". За счетэтих трюков марксистская социал-демократияполучает возможность, с одной стороны, призыватьк разрушению существующей государственноймашины и фантазировать об отмирании государства,а с другой -- яростно бороться со всемианархическими движениями и проводить политику,ведущую к созданию всемогущего государства [111*].

    Совершенно все равно, как именно назватьаппарат принуждения в социалистическомобществе. Если мы используем слово"государство", у нас будет общепринятыйтермин, который понимается одинаково всеми,кроме крайне некритичных марксистских авторов, икоторый выражает именно то, что и долженвыражать. Но можно в народнохозяйственныхисследованиях обойтись без этого термина,поскольку он вызывает у многих смешанныечувства, и вместо этого говорить о коммуне,сообществе. Выбор терминологии есть дело вкуса ине имеет практического значения.

    Но что имеет значение, -- так это проблемаорганизации социалистического государства илисообщества. Английский язык дает возможностьболее точно выразить идею государственной воли,используя вместо термина "государство"термин "правительство". Нет лучшего способаизбежать мистицизма, взлелеянного до крайнихпределов марксистским способом употребленияслов. Марксисты крайне многоречивы в вопросе оволе общества, но при этом ни малейшим намеком непоясняют, каким это образом общество можетжелать и действовать. Естественно же, чтообщество может действовать только черезспециально созданные органы.

    Из самой концепции социалистическогосообщества следует, что в нем необходимоединство власти. В социалистическом сообществеможет быть только один орган, объединяющийвсе правительственные функции, в том числе иэкономические. Конечно, этот орган может иметьподразделения, могут существовать подчиненныеему учреждения, которым передаются определенныезадания. Но единое выражение общей воли, что иявляется существенной целью обобществлениясредств производства, с необходимостьюпредполагает, что все учреждения, которымдоверен надзор над какими-либо делами, должныбыть подчинены одному органу. Этому органудолжна принадлежать высшая власть, чтобыустранять все противоречия волевых построений иобеспечивать единство принятия решений и ихреализации. Как формируется этот орган, как общаяволя выражает себя в нем и через него -- это всесравнительно малосущественно для нашегоисследования. Неважно, выступает ли этот органкак абсолютный монарх или как собрание граждан --орган прямой или выборной демократии. Не имеетзначения, как этот орган выявляет собственнуюволю и как проводит ее в жизнь. Для наших целейследует предположить все это уже данным и нестоит терять времени на выяснение того, как этовсе может быть достигнуто и достижимо ли вообще,следует ли социализм считать обреченным, еслитакой орган невозможен.

    Начнем исследование с предположения, что усоциалистического общества нет внешнихсношений. Оно охватывает весь мир и всех егожителей. Если же мы допускаем, что оно охватываетлишь часть мира, то будем считать, что оно неподдерживает экономических отношений с другимичастями мира и их обитателями. Итак, мы сначалаобсудим проблемы изолированногосоциалистического общества. К опыту несколькиходновременно существующих социалистическихобществ мы обратимся только после рассмотренияпроблемы в целом.

    2. Экономический расчет в социалистическом обществе

    Теория экономического расчета устанавливает,что в социалистическом обществе экономическийрасчет невозможен.

    На каждом большом предприятии разныеподразделения ведут до определенной степенинезависимое счетоводство. Подразделенияучитывают стоимость труда и материалов и покаждой группе в любое время могут составитьотдельный баланс и подсчитать результатыдеятельности. Благодаря этому можно определить,насколько успешно работало каждое отдельноеподразделение, и в результате принять решения ореорганизации, ограничении, расширениисуществующих подразделений или же о созданииновых. Конечно, при таких расчетах неизбежнынекоторые ошибки. Одни возникают из-затрудностей в распределении накладных расходов,другие -- из-за необходимости использовать невполне надежные данные (например, при расчетеприбыльности некоего процесса износоборудования определяется по сроку егоэксплуатации). Но все такие ошибки могут бытьвведены в достаточно узкие границы, так чтобы онисущественно не влияли на истинность общейкалькуляции. Остающаяся и после этогонеопределенность связана с неопределенностьюбудущих условий, что неизбежно сохранится прилюбой мыслимой организации дела.

    Кажется естественным вопрос: почему быаналогичным образом в социалистическом обществеотдельным производственным группировкам неввести свои расчеты? Но это невозможно.Самостоятельные расчеты для подразделенийодного предприятия базируются на том, что врыночном обороте формируются цены на все видыприменяемых материалов и труда. Где нет рынка,нет и ценообразования, а где нет ценообразования,не может быть никаких экономических расчетов.

    Некоторые могут подумать, что стоит разрешитьобмен между подразделениями единого хозяйства,как возникнет система отношений обмена (цены), а врезультате и основа для экономического расчета всоциалистическом обществе. Тогда бы в рамкахединого хозяйства, не признающего частнойсобственности на средства производства, можнобыло бы обособить отдельные производственныегруппы с собственной администрацией,выполняющие, конечно, указания высшейэкономической власти, но имеющие правообмениваться друг с другом товарами и трудовымиуслугами и учитывающие результаты обмена в общихменовых единицах. Примерно так представляют себеорганизацию производства в социалистическомобществе сегодня, когда говорят о полномобобществлении и т. п. Но здесь опять не учтеноглавное. Обмен производительными благамивозможен только на основе частной собственностина средства производства. Если "угольноеобщество" поставляет уголь "стальномуобществу", цена возникает лишь в том случае,если оба общества выступают как собственникисредств производства своих предприятий. Но этоуже будет совсем не социализм, а синдикализм. [113]

    Для тех социалистических авторов, которыепризнают трудовую теорию стоимости, проблема,естественно, очень проста.

    "Когда общество, -- пишет Энгельс, -- вступаетво владение средствами производства и применяетих для производства в непосредственнообобществленной форме, труд каждого отдельноголица, как бы различен ни был его специфическиполезный характер, становится с самого начала инепосредственно общественным трудом. Чтобыопределить при этих условиях количествообщественного труда, заключающегося в продукте,нет надобности прибегать к окольному пути;повседневный опыт непосредственно указывает,какое количество этого труда необходимо всреднем... План будет определяться, в конечномсчете, взвешиванием и сопоставлением полезныхэффектов различных предметов потребления друг сдругом и с необходимыми для их производстваколичествами труда. Люди сделают тогда все этоочень просто, не прибегая к услугампрославленной стоимости" [112*].

    Мы не станем здесь воспроизводить критикутрудовой теории стоимости. Для нас она интересназдесь лишь постольку, поскольку позволяет судитьо возможности сделать труд основойэкономических расчетов в социалистическомобществе.

    При первом взгляде может показаться, чтокалькуляции, в основу которых заложен учет труда,отражают и природные условия производства, независящие от людей. Марксова концепцияобщественно необходимого рабочего времениучитывает закон убывающей отдачи в той степени, вкакой он определяется различиями в естественныхусловиях производства. [114] Если спрос на товар растети приходится вовлекать в производство менеепроизводительные ресурсы, среднее общественнонеобходимое время производства единицыпродукции также вырастает. Если будут обнаруженыболее благоприятные условия производства, тогданеобходимое количество общественного трудауменьшится [113*]. Ноэтого недостаточно. Учет изменений предельнойстоимости труда принимает во вниманиеестественные условия лишь постольку, посколькуони влияют на трудовые издержки. За пределамиэтого "трудовые" калькуляции бесполезны.Ими совершенно не учитывается, например,потребление материальных факторов производства.Предположим, что продолжительность общественнонеобходимого труда для производства товаров Ри Q составит по 10 ч и что на изготовлениетоваров Р и Q идет материал А, дляпроизводства одной единицы которого в своюочередь требуется 1 ч общественно необходимоготруда. Допустим, что производство Р требуетдвух единиц А и 8 ч труда, а производство Q-- одной единицы A и 9 ч труда. В калькуляции,основанной на учете затрат труда, Р и Qравноценны, но в калькуляции, основанной наценности, Р окажется дороже, чем Q. Перваякалькуляция неверна. Только последняясоответствует существу и целям экономическихрасчетов. Бесспорно, конечно же, что превышениеценности Р над Q -- это материальныйсубстрат, "который существует от природы, безвсякого содействия человека" [114*], но если ониспользуется в такой степени, что становитсяэкономически значимым, то его следует в той илииной форме учесть в экономических расчетах.

    Второй недостаток трудовой теории стоимости втом, что она игнорирует различия в качестветруда. Для Маркса весь труд экономическиоднороден, поскольку он всегда представляетсобой "производительное расходованиечеловеческого мозга, мускулов, нервов, рук, etc.""Сравнительно сложный труд означает тольковозведенный в степень или скорее помноженныйпростой труд, так что меньшее количествосложного труда равняется большему количествупростого. Опыт показывает, что это сведениесложного труда к простому совершается постоянно.Товар может быть продуктом самого сложноготруда, но его стоимость делается равной продуктупростого труда и, следовательно, представляетлишь определенное количество простого труда" [115*].Бем-Баверк справедливо оценил этот аргумент какобразец потрясающей наивности [116*].Критикуя этот аргумент, вполне допустимо необращать даже внимания на вопрос: возможна лиединая физиологическая оценка напряженностивсех видов труда, как физического, так иумственного. Достаточно того, что люди различны ипо способностям, и по квалификации, чтосказывается в различии качества производимыхтоваров и услуг. Чтобы судить о возможностииспользовать труд как основу экономическихрасчетов, решающую важность приобретает вопрос:можем ли мы найти общий знаменатель для всех форми видов труда, не привлекая оценку продукта трудапотребителями? Ясно, что аргументы Маркса поэтому вопросу не выдерживают критики. Опытпоказывает, что при обмене товаров не имеетзначения, произведены ли они с участием простогоили квалифицированного труда. Но это доказывалобы, что определенное количество простого трударавноценно определенному количествуквалифицированного труда, только если бы удалосьдоказать, что именно труд является источникомменовой стоимости. Но мало того, что это недоказано; это именно то, что Маркс первоначальнонамеревался доказать. Из того факта, что приобмене между простым и квалифицированным трудомустанавливаются отношения взаимозаменяемости вформе денежной заработной платы, -- на что Марксдаже не ссылается, -- вовсе не следует вывод ободнородности труда. Однородность в данном случаеесть результат работы рынков, а не ихпредпосылка. Вычисления, основанные не наденежной ценности, а на стоимости труда,потребуют установления совершенно произвольныхотношений между простым и квалифицированнымтрудом, а это сделает сами вычислениянепригодными для экономического управленияресурсами.

    Давно существует представление, что трудоваятеория стоимости необходима, чтобы датьэтическое обоснование требованию обобществитьсредства производства. Теперь мы знаем, что этопредставление было ошибочным. Хотя оно былопринято большинством социалистов и хотя самМаркс с его открыто внеморальным подходом несмог от него избавиться, совершенно ясно, что, содной стороны, политические требования переходак социалистической организации производства нетребуют и не получают поддержки в трудовойтеории ценности, а с другой стороны, те, кто иначепонимает природу и происхождение стоимости,могут также быть социалистами.

    Правда, в ином смысле, чем обычно считают,трудовая теория стоимости является необходимойдля защитников социалистического способапроизводства. Социалистическое производство вобществе, основанном на разделении труда, можетбыть рационально организованным только присуществовании объективно устанавливаемойвеличины стоимости, что делает возможнымэкономический расчет в хозяйстве, не знающем ниобмена, ни денег. Труд представляетсяединственным, что может служить этой цели.

    3. Последние социалистические доктрины и проблема экономического расчета

    Проблема экономического расчета являетсяосновной проблемой учения о социализме. То, чтолюди десятилетиями могли писать и говорить осоциализме, даже не затрагивая эту проблему,показывает только, сколь разрушительно быловлияние запрета, наложенного Марксом на научноеисследование природы и функционированиясоциалистической экономики. [117*]

    Доказать, что хозяйственный расчет невозможенв социалистическом обществе, значит доказатьневозможность социализма. Все аргументы в пользусоциализма за последнее столетие, выдвинутые втысячах статей и выступлений, вся кровь, пролитаясторонниками социализма, не в силах сделатьсоциализм реализуемым. Массы могут стремиться кнему со всей страстью, могут разразитьсябесчисленные войны и революции во имя его, ивсе-таки социализм не будет построен. Каждаяпопытка осуществления социализма ведет ксиндикализму или к хаосу, который быстрораскалывает общество, основанное на разделениитруда, на крошечные автаркические группы.

    Очевидно, что обнаружение этого факта крайненежелательно для социалистических партий исоциалисты всех видов отчаянно пыталисьопровергнуть мои аргументы и изобрести системуэкономического расчета для социализма. Этипопытки успеха не имели. Не удалось выдвинуть ниодного нового аргумента, который бы не был ужемной проанализирован. [118*] Ничто не смогло поколебатьдоказательства того, что при социализмеэкономический расчет невозможен. [119*]

    Попытка русских большевиков перенестисоциализм из партийной программы в реальнуюжизнь не столкнулась с проблемой экономическогорасчета при социализме потому, что Советскаяреспублика окружена миром, который формируетденежные цены на все средства производства.Правители Советской республики закладывают вкалькуляции, которыми они пользуются припринятии решений, именно эти цены. Без помощиэтих цен их действия были бы бесцельными инепланируемыми. Только постоянный учетсуществующей системы цен позволяет имкалькулировать, вести счетоводство иразрабатывать планы. Они находятся в том жеположении, что и государственный и муниципальныйсоциализм в других странах: они еще нестолкнулись с проблемой экономического расчетапри социализме. Государственные и муниципальныепредприятия пользуются теми ценами на средствапроизводства и потребительские товары, которыеформирует рынок. Поэтому из того факта, чтомуниципальные и государственные предприятиясуществуют, было бы опрометчиво делать вывод, чтоэкономический расчет при социализме возможен.

    Мы, наверное, знаем, что социалистическиепредприятия в отдельных отраслях промышленностивыживают только за счет помощи, которую оничерпают в несоциалистическом окружении.Государство и муниципалитеты могут содержатьсобственные предприятия только потому, чтоналоги, уплачиваемые капиталистическойпромышленностью, покрывают их убытки. Подобнымобразом Россия, которая, будучи предоставленнойсамой себе, давно бы коллапсировала,поддерживалась финансами капиталистическихстран. Но несравненно важнее этой материальнойпомощи, которую получали от капиталистическихэкономик социалистические предприятия,интеллектуальная поддержка. Без той основырасчетов, которую капитализм предоставляетсоциализму в виде рыночных цен,социалистическими предприятиями не удалось быуправлять даже в рамках отдельных отраслейпроизводства или отдельных районов.

    Социалистические авторы могут продолжатьпубликацию книг об упадке капитализма и приходесоциалистического миллениума [116]; они могут расписыватьзловредность капитализма мрачными красками,противопоставляя ему соблазнительные картинкиблаженства в социалистическом обществе; ихтексты могут по прежнему производитьвпечатление на глупцов, -- но все это не в силахизменить судьбу социалистической идеи. [120*]Попытка социалистического переустройства мираможет разрушить цивилизацию. Но никогда такаяпопытка не приведет к существованиюпроцветающего социалистического общества.

    4. Искусственный рынок как решение проблемы экономического расчета

    Некоторые молодые социалисты верят, чтосоциалистическое общество может решить проблемыэкономического расчета, создав искусственныйрынок средств производства. Они признают ошибкойстремление старых социалистов прекратитьфункционирование рынка и устранить торговлюблагами высшего порядка; они согласны, чтоневерно видеть социалистический идеал вподавлении рынка и ценового механизма. Онисчитают, что социализм должен создать рынок, накотором получат цену все блага и услуги, если онхочет избежать вырождения в бессмысленный хаос,который поглотит весь мир -- каксоциалистический, так и капиталистический. Имеясоответствующие механизмы, полагают они,социалистическое общество сможет вести учет стой же простотой, как и капиталистическиепредприятия.

    К сожалению, сторонники такого подхода не видят(а может быть, не желают видеть), что нельзяотделить рынок и его функционирование в качествемеханизма установления цен от жизнедеятельностиобщества, основанного на частной собственностина средства производства, в котором, подчиняясьзаконам этого общества, землевладельцы,капиталисты и предприниматели могут располагатьсвоей собственностью как угодно. Ибо движущейсилой всего процесса, который порождает рыночныецены на факторы производства, являетсянеустанное стремление части капиталистов ипредпринимателей к максимизации прибыли за счетудовлетворения желаний потребителей. Безстремления предпринимателей (в том числедержателей акций) к прибыли, землевладельцев кренте, капиталистов к проценту и работников кзаработной плате об успешном функционированиивсего механизма не приходится и думать. Толькоперспективы получить прибыль направляютпроизводство в те каналы, по которымпотребительский спрос удовлетворяетсянаилучшим образом и с наименьшими затратами.Если исчезает надежда на прибыль, механизм рынкатеряет главную пружину, ибо только эта надеждаприводит его в движение и поддерживает егоработу. Рынок, таким образом, является фокусомкапиталистического общества; в нем сущностькапитализма. Он возможен, таким образом, толькопри капитализме; его нельзя искусственносымитировать при социализме.

    Защитники искусственного рынка, однако,придерживаются того мнения, что искусственныйрынок может быть создан, если руководителиразличных производственных единиц научатсядействовать как если бы они былипредпринимателями в капиталистическом обществе.Ведь и при капитализме управляющие акционерныхкомпаний работают не на себя, а на компании, т. е.на акционеров. Значит, при социализме они смогутработать так же, как и прежде, с той жеосмотрительностью и преданностью долгу.Единственным различием будет то, что присоциализме результаты труда управляющихдостанутся обществу, а не держателям акций. Воттак, вопреки всем ранее писавшим на эту темусоциалистам, особенно марксистам, онирассчитывают осуществить программудецентрализованного (в противоположностьцентрализованному) социализма.

    Чтобы верно оценить такие проекты, необходимоосознать, что эти управляющие отдельныхпредприятий должны назначаться. При капитализмеуправляющий акционерной компании прямо иликосвенно назначается держателями акций. В тойстепени, в какой акционеры предоставляютменеджеру возможность производить на средствакомпании (т. е. акционеров), они рискуют всей иличастью своей собственности. Спекуляция (а этовсегда спекуляция) может оказаться успешной ипринести прибыль; она может, однако, оказаться инеудачной и повлечь за собой потерю всегокапитала или части его. Вот это вкладываниекапитала в дело, результат которогонеопределенен, и в человека, о будущихспособностях которого можно лишь догадыватьсяпо его поведению в прошлом, и есть сущностьакционерной компании.

    Совершенное заблуждение полагать, что проблемаэкономического расчета в социалистическомобществе сводится исключительно к вопросам,составляющим повседневную деловую рутинууправляющих акционерных компаний. Несомненно,такое понимание может быть результатомисключительной концентрации на идеестационарной экономической системы -- концепции,весьма полезной, конечно, для решения многихтеоретических проблем, но не имеющей оснований вреальности и способной при одностороннемподходе прямо привести к заблуждениям. Когда мыдумаем о стационарном обществе, мы представляемсебе экономику, в которой все факторыпроизводства уже используются так, что приданных условиях обеспечивают максимумтребуемого потребителями. Иными словами, встационарных условиях больше не существуетпроблем, которые требовали бы экономическихрасчетов. В соответствии с гипотезой основнаяфункция экономических расчетов предполагаетсяуже выполненной, и больше нет нужды в аппаратерасчета. Используя популярную, хотя и не вполнеудовлетворительную, терминологию, можно сказать,что проблема экономического расчета естьпроблема экономической динамики, а не статики.

    Проблема экономического расчета возникает вэкономике, подверженной постоянным изменениям,которой каждый день приходится решать какие-либоновые вопросы. Для их решения бывает необходимопрежде всего изъять капитал из определенныхпроизводственных цепочек, из определенныхначинаний и предприятий и направить его в другиепроизводственные цепочки, в другие начинания ипредприятия. Эти вопросы решают не менеджерыакционерных компаний, а капиталисты, которыепродают и покупают акции и ценные бумаги, берут ивыплачивают кредиты, делают вклады в банки иизымают их, спекулируют всевозможными товарами.Именно эти операции спекулирующих капиталистовопределяют положение на денежном рынке, нафондовой бирже и на оптовых рынках, а ужсозданную ими ситуацию вынужден учитыватьуправляющий акционерной компании, в коем, помнению социалистических авторов, следует видетьнадежного и сознательного слугу компании.Ситуацию, к которой ему приходитсяприноравливать свой бизнес и которая, такимобразом, направляет его деятельность, создаютименно спекулирующие капиталисты.

    Отсюда следует, что фундаментальный порок всехэтих социалистических построений, которыерассчитывают на искусственный рынок иискусственную конкуренцию как на способразрешения проблемы экономических вычислений,заключается в убеждении, что на рынок факторовпроизводства воздействуют только производители,покупающие и продающие товары. Но такой рынокнельзя оградить от влияния, оказываемогопредложением капитала со стороны капиталистов испросом на капитал со стороны предпринимателей,-- иначе он разрушится.

    Столкнувшись с этой трудностью, социалистсклонен предложить, чтобы социалистическоегосударство как владелец всего капитала и всехсредств производства просто направляло капиталтуда, где ожидается наибольшая прибыль. Наличныйкапитал, настаивает он, должен направляться в тепредприятия, которые обещают наибольший уровеньприбыли. Но такое положение дел просто означает,что наименее осторожные и наиболееоптимистичные управляющие получат капитал длярасширения своих начинаний, а более осторожные,склонные к сомнениям управляющие останутся спустыми руками. При капитализме капиталистпринимает решение, кому доверить свойсобственный капитал. Убежденность управляющихакционерных компаний в будущем своих начинаний,как и надежды прожектеров на прибыльность своихпланов, никоим образом не играет решающей роли.Решает механизм денежного рынка и рынкакапиталов. В этом, собственно, и состоит ихосновная задача: служить экономической системе вцелом, судить о прибыльности открывающихсяальтернатив, а не слепо следовать тому, чтопытаются навязать управляющие определенныхпредприятий, ограниченные узкими горизонтамисвоего бизнеса или не увлеченные заманчивымипредположениями.

    Чтобы вполне в этом разобраться, важно понять,что капиталист не инвестирует свой капитал в тепредприятия, которые обещают самую высокуюприбыль или процент; скорее он пытается найтибаланс между своим стремлением к прибыли и своейже оценкой риска убытков. Он должен бытьпредусмотрительным. Если ему это не удается, онтерпит убытки, и распоряжение факторамипроизводства переходит в руки тех, кто лучшеумеет взвешивать риск и перспективы деловыхспекуляций.

    Чтобы социалистическому государству неутратить своей социалистичности, ему следуетсохранять в своих руках господство надкапиталом, необходимое для расширения однихсуществующих предприятий, сокращения других иучреждения совершенно новых. Трудно себепредставить, что социалисты любого толка всерьезпредлагают, чтобы эта функция была передананекоторой группе людей, которые будут простозаниматься тем же, что делают капиталисты испекулянты в условиях капитализма, с тойединственной разницей, что результат ихпредвидения будет принадлежать не им, нообществу. Предложения такого рода вполне могутделаться управляющим акционерных компаний,причем легко сделать так, чтобы у них никогда невозникло возможности превратиться вкапиталистов и спекулянтов. Но ведь ни одинсоциалист не станет оспаривать, что свою функцию-- употребление капитала так, чтобы он наилучшимобразом служил требованиям потребителей, --капиталисты и спекулянты при капитализмевыполняют только ради сохранения своейсобственности и получения прибыли, которая быувеличивала собственность или по крайней мерепозволяла жить, не сокращая капитала.

    Отсюда следует, что социалистическое обществоне может не передать распоряжение капиталом вруки государства или, точнее говоря, в рукичеловека, который в качестве верховноговластителя ведет дела государства. А этоозначает устранение рынка, что, собственно, иявляется основной целью социализма, посколькугосподство рынка предполагает, что ипроизводство, и распределение подчиненыдавлению платежеспособного спроса граждан,действующего через рынок; иными словами,предполагается то самое, что социализмнамеревается изничтожить.

    Когда социалисты пытаются умалить значимостьпроблемы экономического расчета всоциалистическом обществе на том основании, чторыночные силы не ведут к этически оправданнымусловиям жизни, они просто демонстрируютнепонимание реальной природы этой проблемы.Вопрос не в том, что производить: пушки илиодежду, жилые дома или церкви, предметы роскошиили предметы первой необходимости. При любомобщественном устройстве, даже при социализме,легко решить, какого рода и в каком количествеследует производить потребительские блага.Никто и не отрицал этого. Но после того какрешение принято, еще остается проблема: какдобиться, чтобы существующие средствапроизводства использовались с наибольшейэффективностью при производстве намеченного.Для решения этой проблемы необходимавозможность экономических расчетов. Аэкономические расчеты можно вести только вденежных ценах, устанавливающихся на рынкахпроизводительных благ в обществе, основанном начастной собственности на средства производства.Иными словами, должны существовать денежные ценыземли, сырья, полуфабрикатов, а значит, должнысуществовать и денежная заработная плата, ипроцентные ставки.

    Поэтому-то альтернатива и остается: либосоциализм, либо рыночная экономика.

    5. Прибыльность и производительность

    Экономическая деятельность социалистическогообщества подчиняется тем же внешним условиям,которые направляют и систему, основанную начастной собственности на средства производства,да, пожалуй, и любую мыслимую экономическуюсистему. Принцип экономичности приложим к ней,как и к любой другой экономической системе. Онатакже знает иерархию целей и должна в первуюочередь стремиться к достижению наиболее важныхиз них. В этом сущность экономическойдеятельности.

    Очевидно, что в производственную деятельностьсоциалистического общества будут вовлечены нетолько труд, но и материальные орудияпроизводства. В соответствии с общепринятымобычаем эти материальные орудия производстваназывают капиталом или реальным капиталом.Капиталистическое производство как раз идет кцели разумными опосредованными путями -- впротивоположность производству без капитала,жмущему напрямик, голой силой [121*]. Еслипридерживаться этой терминологии, следуетпризнать, что социалистическое общество такжедолжно применять капитал и, значит, производитькапиталистически. Капитал, понимаемый какпромежуточный продукт, возникающий на различныхстадиях опосредованного производства, неисчезнет при социализме, во всяком случае не впервую очередь. [122*] Он будет просто передан израспоряжения частных лиц в распоряжениеобщества.

    Но если мы, как делали ранее, будем называтькапиталистическим производством такуюэкономическую систему, которая используетденежные расчеты, так что сможем термином"капитал" охватить все используемые длянужд производства блага, имеющие денежнуюоценку, и сможем тесно связать результатыэкономической деятельности с изменениямикапитала, тогда, конечно, социалистическиеметоды производства не могут быть названыкапиталистическими. Мы можем различатьсоциалистические и капиталистические методыпроизводства, капитализм и социализм иначе, чемэто делают марксисты.

    Социалистам представляется, что характернойчертой капиталистических методов производстваявляется погоня производителей за прибылью.Капиталистическое производство естьпроизводство для прибыли, а социалистическое --для удовлетворения потребностей. Чтокапиталистическое производство стремится кприбыли, это несомненно. Но получение прибыли, т.е. избытка стоимости результата над издержками,должно быть целью и социалистического общества.Если экономическая деятельность ведетсяразумно, т. е. если сначала удовлетворяютсянаиболее настоятельные нужды, то прибыль ужедостигнута, ибо издержки, т. е. ценность самыхважных из неудовлетворенных нужд, меньше, чемполученные результаты. В капиталистическойсистеме прибыль может быть получена только вслучае, когда производство удовлетворяетсравнительно самые насущные нужды. Ктопроизводит без учета условий спроса ипредложения, не достигает желанного результата.Ориентация производства на прибыль означает нечто иное, как установку на удовлетворениепотребностей других людей: в этом смыслекапиталистического производителя можнопротивопоставить Робинзону, который производитдля удовлетворения собственных потребностей. Нов нашем смысле он также работает для прибыли. Нетпротивоположности между работой для прибыли ипроизводством для удовлетворения потребностей [123*].

    Противопоставление производства для прибылипроизводству для потребления тесно связано собычным противопоставлением производительностии прибыльности, или подходом к экономике с"народнохозяйственной" и"частнохозяйственной" точек зрения. Вкапиталистической системе экономическуюдеятельность называют прибыльной, если онаприносит избыток доходов над расходами. Вгипотетическом социалистическом обществеэкономическую деятельность называютпроизводительной, когда результат превышаетиздержки. Во многих случаях производительность иприбыльность не совпадают. Порой прибыльныеэкономические действия непроизводительны, апорой наоборот. Для тех, кто наивнопредрасположен к социализму, что свойственнобольшинству экономистов, этого факта достаточнодля осуждения капиталистического общественногопорядка. Чтобы ни делало социалистическоеобщество, это кажется им бесспорно благим иразумным; все, что может случиться вкапиталистическом обществе, кажется имнеполадками, на которые нельзя закрыть глаза. Ноанализ случаев, когда производительность иприбыльность расходятся, показывает, что этосуждение насквозь субъективно и что покровнаучности на всем этом -- простая видимость [124*].

    Для большинства случаев, когда принятопредполагать противоположность междуприбыльностью и производительностью, такойпротивоположности на деле не существует. Этоотносится, например, к спекулятивной прибыли.Спекуляция при капитализме выполняет функцию,которая должна выполняться в любойэкономической системе, как бы она ни былаорганизована: она обеспечивает уравновешиваниеспроса и предложения во времени и пространстве.Источником спекулятивной прибыли служитвозрастание ценности, не зависящей от какой-либоопределенной формы экономической организации.Если спекулянт продукт, поступивший на рынок вотносительно больших количествах, приобретаетзадешево и продает его дороже, когда спрос сноваувеличивается, это означает не только обогащениенашего дельца, но и -- с народнохозяйственнойточки зрения -- возрастание ценности. Мы неотрицаем, что при социализме общество, а неиндивидуум, будет получать эту сильнопрезираемую и осуждаемую прибыль. Но мы сейчасинтересуемся не этим. Нас занимает в данномслучае то, что предполагаемый контраст междуприбыльностью и производительностью в данномслучае не существует. Спекуляция оказываетэкономические услуги, которых нельзя устранитьни из какой экономической системы. Если этосделать, как настаивают некоторые социалисты,тогда какой-либо организации придется взять насебя эти функции: само общество должно начатьспекулировать. Без спекуляции экономическаядеятельность не может выйти за пределысиюминутности.

    Противоположность между прибыльностью ипроизводительностью иногда предполагаютобнаружить на отдельных стадиях производства,рассматривая их изолированно.Непроизводительным порой называют нечто,связанное с капиталистической организациейпромышленности, например торговые расходы,расходы на рекламу и т. п. Это некорректныйподход. Мы должны сравнивать результаты всегопроцесса, а не его отдельных этапов. Не следуетрассматривать накладные расходы, не сопоставляяих с воздействием этих же расходов на конечныйрезультат [125*].

    6. Валовой и чистый продукт

    Наиболее амбициозная попыткапротивопоставления производительности иприбыльности отталкивалась от анализа отношениймежду валовым и чистым продуктом. Ясно, чтокаждый предприниматель в капиталистическойсистеме стремится к получению наибольшегочистого продукта. Но доказывают нередко, что приправильном подходе целью экономическойдеятельности должно быть получение ненаибольшего чистого, а наибольшего валовогопродукта.

    Это, однако, заблуждение, порожденноепримитивным пониманием процесса оценки. Правда,судя по популярности, это очень широкораспространенное заблуждение. Очевиднаошибочность утверждений, что какой-топроизводственный процесс следует предпочесть,так как он использует большее количестворабочих, либо что какое-то усовершенствованиеследует отвергнуть, потому что при этом людиостаются без средств к существованию.

    Если бы защитники этих взглядов былипоследовательны, им пришлось бы признать, что сточки зрения увеличения валового продуктаследует рассматривать не только потреблениетруда, но и потребление материальных ресурсов.Предприниматель прекращает производство в тотмомент, когда перестает получать чистый продукт.Давайте предположим, что для расширения такогопроизводства он нуждается не в дополнительномтруде, а только в дополнительных материальныхресурсах. Заинтересовано ли общество в том, чтобыэтот предприниматель расширял свое производстводля получения большего валового продукта?Поступило бы общество так же и в том случае, еслибы оно само управляло производством? На обавопроса следует ответить решительным нет. Тотфакт, что дальнейшее производство не окупаетсебя, свидетельствует, что производственныересурсы могут быть использованы дляудовлетворения более насущных нужд. Если же они,тем не менее, заняты в бесприбыльномпроизводстве, значит, их недостает там, где оникрайне необходимы. Это верно и при социализме, ипри капитализме. Социалистическое общество, еслионо ведется рационально, не будет добесконечности развивать отдельные направленияпроизводства в ущерб всем остальным. И онопрекратит производство, если результаты неперекроют издержек, иначе говоря, еслипродолжение данного производства будет означатьотказ от удовлетворения более насущных нужд.

    Но что верно в отношении растущего потребленияматериальных ресурсов, верно точно так же и длярастущего потребления труда. Если трудпродолжают вкладывать в какое-либо определенноепроизводство при том, что чистый продуктсокращается и только валовое производстворастет, значит, его отвлекают от другихпроизводств, где он может оказывать более ценныеуслуги. И здесь единственным результатом отказаот учета чистого продукта становится то, чтоболее насущные нужды оказываютсянеудовлетворенными, а менее насущные насыщаются.Только это, и ничто другое, находит своевыражение в механизме капиталистическогохозяйства, когда чистый продукт сокращается. Всоциалистическом обществе задача управленияхозяйством состоит в том, чтобы не допуститьтакого расточения труда, -- здесь, следовательно,о противоречии между производительностью иприбыльностью не может быть и речи. Даже ссоциалистической точки зрения цельюэкономической деятельности должен бытьнаибольший возможный чистый продукт, а ненаибольший возможный валовой продукт.

    Тем не менее, люди продолжают утверждатьобратное, иногда по отношению к производству вцелом, иногда по отношению к использованию труда,иногда по отношению к сельскохозяйственномупроизводству. Направленность капиталистическихпредприятий исключительно на получениенаибольшего чистого продукта яростно критикуюти требуют государственного вмешательства дляустранения предполагаемых злоупотреблений.

    У этого спора долгая история. Адам Смитутверждал, что производительность различныхпредприятий следует оценивать в зависимости оттого, больше или меньше труда они приводят вдвижение [126*]. Егорезко критиковал Рикардо, который указывал, чтоблагосостояние людей увеличивается только врезультате роста чистого, а не валового продукта[127*].За это Рикардо подвергся жестокой атаке. Даже Ж.Б. Сэй неверно понял его и обвинил в невнимании кблагосостоянию столь большого числа людей [128*]. А Сисмонди, которыйобожал отвечать на экономические аргументычувствительными декларациями, был убежден, чтоспособен разделаться с проблемой остротой: онзаявил, что согласно Рикардо, король, которыйсможет производить чистый продукт простымнажатием кнопки, сделает тем самым свой народизлишним [129*]. Бернгарди в этом вопросепоследовал за Сисмонди [130*].[118] Прудон зашел стольдалеко, что просто устранил различие междусоциалистическими и частными предприятиями вследующей формуле: хотя общество должностремиться к наибольшему валовому продукту,целью предпринимателя является наибольшийчистый продукт. [131*] [119] Марксизбегал высказываться по этому вопросу, однакоон заполнил две главы первого тома"Капитала" сентиментальным рассказом, вкотором переход от интенсивного сельскогохозяйства к экстенсивному, когда, по выражениюТомаса Мора, "овцы съели людей", изображен вмрачнейших тонах. [120]При этом Марксом воедино сведены осуществленныезнатью, располагавшей политической властью,"раскрестьянивание", "огораживание",словом, насильственные экспроприации,характерные для аграрной истории Европы в первыестолетия Нового времени, и изменения в методахобработки земли, которые были проведены позднееземлевладельцами. [132*][122] С тех пор декламации наэту тему вошли в железный фонд агитационныхречей и статей социалистов.

    Немецкий сельскохозяйственный экономист Т. фондер Гольц [123] пытался доказать, чтополучение наибольшего возможного валовогопродукта не только выгодно с социальной точкизрения, но и прибыльно с индивидуальной точкизрения. Он был убежден, что получение большоговалового продукта естественно предполагает иполучение большого чистого продукта, а в силуэтого интересы индивидуума, стремящегося кполучению большого чистого продукта, совпадают сзаинтересованностью государства в большомваловом продукте [133*]. Но он неприводил тому никаких доказательств.

    Гольц противоречит сам себе, когда прибавляет кцитированному выше следующее: "Тем не менее,объем чистой прибыли, остающейся после учетавсех расходов, очень изменчив. В среднем он вышепри экстенсивной, чем при интенсивной, обработкеземли".

    Много более логичной, чем эти попытки обойтиочевидную противоположность общественных ичастных интересов за счет игнорированиянесомненных данных сельскохозяйственного учета,была позиция последователей романтической школыв экономике, особенно германских этатистов:аграрий является слугой общества, а значит, иработать должен в интересах общества. Посколькуэто сказано в поддержку идеи наибольшеговалового продукта, отсюда следует, что аграрий,не затронутый коммерческим духом, идеями илиинтересами, должен, не обращая внимания навозможные убытки, посвятить себя достижению этойцели. [134*]Все эти авторы исходят из доказанности того, чтополучение наибольшего валового продукта винтересах общества. Потому-то они и не пытаютсядаже аргументировать свой подход. Если жевсе-таки они решают как-то аргументировать, товсегда подходят с точки зрения Machtpolitik или Nationalpolitik[125]: государство нуждается всильном сельскохозяйственном населении,поскольку деревенские жители консервативны;деревня поставляет много солдат; необходимопредусмотреть решение проблемы питания наслучай войны и т. п.

    Попытка найти экономическое обоснование впользу максимизации валового продукта быласделана Ландри [126]. Онсклонен признать общественную полезностьстремления к наибольшему чистому продуктупостольку, поскольку не приносящие прибылирасходы образуются потреблением материальныхресурсов. Если же речь идет о расходах на труд, тоздесь для него все иначе. Он считает, чтопривлечение дополнительного труда не являетсярасходом: общественное благосостояние при этомне уменьшается. Экономия заработной платы,ведущая к сокращению валового продукта, опасна [135*].К этому выводу его приводит предположение, чтовысвобожденные рабочие руки не найдут другогоприменения. Но это совершенно неверно.Потребность общества в работниках не может бытьнасыщена до тех пор, пока труд не станет"даровым благом". Высвобожденные работникинайдут другое занятие, где они будут выполнятьработу, более настоятельно нужную сэкономической точки зрения. Если бы Ландри былправ, то следовало бы предпочесть, чтобыэкономящие труд машины не создавались вовсе, итогда были бы оправданы установки и поведениетех рабочих, которые сопротивляются всемтехническим новшествам и разрушают машины. Нетпричин делать различие между применениемматериальных ресурсов и труда. Если присуществующих ценах на материальные ресурсы ростданного производства не обещает прибыли, значит,эти ресурсы необходимо направить в другоепроизводство, которое удовлетворяет болеенасущные нужды. То же самое верно и для трудовыхресурсов. Работники, увеличивающие не приносящийприбыли валовой продукт, отвлечены от другихпроизводств, где они нужнее.

    Если прирост валового продукта не дает прибылииз-за того, что заработная плата здесь слишкомвысока, значит, предельная производительностьтруда в экономике в целом выше, чем нарассматриваемом нами производстве, где труд неспособствует увеличению чистого продукта. И нетздесь никакого противоречия между частными иобщественными интересами: социалистическаяорганизация в этом случае будет действоватьточно так же, как капиталистическийпредприниматель.

    Существует, разумеется, еще множествоаргументов в защиту того, что ориентация начистый продукт опасна. Эти аргументы объединяютвсе националистическо-милитаристские течения ишироко используются для оправданияпротекционистской политики. [127]Народ должен быть многочисленным, потому что егополитический и военный статус в мире зависит отчисленности; он должен стремиться кэкономической самодостаточности или по крайнеймере должен обеспечивать себя продуктамипитания и пр. В конце концов, Ландри вынужден былдля поддержки своей теории опереться именно навсе такие аргументы [136*].Но анализ этих аргументов излишен при обсуждениитеории изолированного социалистическогообщества.

    Но если разобранные нами аргументы не истинны,тогда социалистическое общество должно вкачестве руководящего принципа своейэкономической деятельности выбрать чистыйпродукт, а вовсе не валовой. Так же как икапиталистическое общество, социалистическоеобратит пахотные земли в луга, если в наличииесть более производительные земли, пригодные дляпахоты. Невзирая на сэра Томаса Мора, "овцыбудут съедать людей" даже в Утопии, и правителисоциалистического общества будут действоватьточно так же, как герцогиня Сатерленд [128], эта "особа,весьма просвещенная в вопросах политическойэкономии", как однажды язвительно обозвал ееМаркс [137*].

    Использование чистого продукта в качествекритерия разумно во всех сферах производства, исельское хозяйство не является исключением.По-прежнему верна фраза Таера, немецкого пионерав области модернизации сельского хозяйства [129], что цельюагрария должен быть высокий чистый продукт"именно с точки зрения общего блага" [138*].

    Глава VII. Распределение дохода

    1. Природа распределения при либерализме и социализме

    Было бы логичным рассматривать проблемы доходав конце исследования, посвященного жизнисоциалистического общества. Прежде чемраспределение станет возможным, нужнопроизвести доход, а значит, логичней сначаларассматривать производство, а лишь потомраспределение. Но проблема распределения стольхарактерна для социализма, что трудно отказатьсяот как можно более скорого ее рассмотрения. Ведь,в сущности, социализм и есть не что иное, кактеория "справедливого" распределения;социалистическое движение есть всего лишьпопытка достичь в этом деле идеала. Всесоциалистические проекты начинаются с проблемыраспределения, ими же и заканчиваются. Длясоциализма распределение и есть всяэкономика.

    Более того, проблема распределения специфичнаименно для социализма. Она возникает только всоциалистической экономике. Конечно, по традицииговорят о распределении в экономическомобществе, основанном на частной собственности, иэкономическая теория разбирает проблемы доходаи установления цен на факторы производства вразделе "Распределение". Это терминологиянастолько традиционная и устоявшаяся, что заменаее просто немыслима. Тем не менее, она вводит взаблуждение и не соответствует природеописываемой теории. При капитализме доходвозникает в результате рыночных взаимодействий,неотторжимых от производства. Мы не производимблага, чтобы потом их распределять. Когдапотребительские и производственные благаотгружены потребителям, доходы большей частьюуже сформированы, поскольку они возникают впроцессе производства и извлекаются из него.Рабочие, землевладельцы, капиталисты и большаячасть предпринимателей, участвующих впроизводстве, получили свое еще до изготовленияконечного продукта. Цена конечного продукта нарынке определяет доход только частипредпринимателей (эти цены уже оказали влияниена доходы других классов в меру предвиденияпредпринимателей). При капиталистическомустройстве общества агрегация индивидуальныхдоходов в общественный доход представляет собойтолько теоретическое построение. Концепцияраспределения -- всего лишь метафора. Этовыражение прижилось вместо простого и болееподходящего термина формирование доходов поодной причине: создатели научной экономики,физиократы и ученые английской классическойшколы лишь постепенно освобождались от влиянияэтатистски ориентированного меркантилизма. [130]Хотя анализ формирования доходов в результатерыночных взаимодействий был их важнейшимдостижением, они -- к счастью, без вреда длясодержания -- сгруппировали разделы, имеющие делос различного вида доходами, под общим заголовком"Распределение" [139*].

    2. Социальный дивиденд

    Согласно основной идее социализма толькопотребительские блага подлежат распределению.Блага высших порядков остаются собственностьюобщества для целей дальнейшего производства; онине подлежат распределению. Блага первогопорядка, напротив, все без исключения должны бытьраспределены: они образуют чистый социальныйдивиденд. Поскольку при рассмотрениисоциалистического общества мы не можем вполнеизбавиться от идей и понятий, уместных лишь прикапитализме, принято говорить, что обществосохраняет часть потребительских благ дляобщественного потребления. При этом мыпредставляем себе ту часть потребления, которуюв капиталистическом обществе обычно называютобщественными расходами (public expenditures). Там, гдежестко соблюдается принцип частнойсобственности, эти общественные расходы состоятисключительно из затрат на содержание аппарата,поддерживающего мир и порядок. Единственнаязадача чисто либерального государства -- защитажизни и собственности от внутренних и внешнихврагов. Оно является "производителем"безопасности или, как насмешливо выразилсяЛассаль, это "государство -- ночной сторож". [131] В социалистическомобществе также должна решаться соответствующаязадача обеспечения социалистического порядка имирного хода социалистического производства.Будет ли служащий этому аппарат принуждения инасилия по-прежнему называться государством илиего назовут иначе, и получит ли он отдельныйправовой статут, выделяющий его из других частейаппарата, выполняющего множество функций,которые взяло на себя социалистическое общество,-- совершенно не имеет для нас значения.

    Мы здесь намерены только зафиксировать, что всерасходы на эти цели в социалистическом обществевыступают как общие расходы на производство. Ипоскольку в эти расходы будет включен и труд пораспределению социального дивиденда, они должныисчисляться так, чтобы занятые таким трудомполучили свою долю.

    Но в общественные расходы входят и другиеиздержки. Большинство государств и общинпредоставляет своим гражданам некоторыенатуральные услуги, порой безвозмездно, иногдаза плату, покрывающую только часть издержек. Какправило, это относится к отдельным услугам,которые обеспечиваются благами длительногопользования. Парки, картинные галереи,общественные библиотеки, места богослужениябывают доступны для всех желающих. Так жеобщедоступны улицы и дороги. Более того,встречается и прямое распределениепотребительских благ, как, например, обеспечениебольных питанием и медицинской помощью, оказаниеим личных услуг или предоставление ученикамаппарата обучения. И все это -- не социализм, непроизводство на основе общей собственности насредства производства. Распределение-то налицо,но то, что подлежит распределению, должно бытьсначала внесено гражданами в виде налога. Толькокогда распределяется продукт государственныхили муниципальных предприятий, это можно назватьэлементом социализма в рамках либеральногообщества. Нет нужды пускаться в исследованиетого, в какой степени это направлениедеятельности государства и муниципалитетовпорождено влиянием социалистической критикикапитализма, а в какой отражает особую природунекоторых потребительских благ длительногопользования, способных практическинеограниченное время приносить полезный эффект.Для нас здесь важно только то, что общественныерасходы даже в капиталистическом обществе,включают элементы распределения в собственномсмысле слова.

    Более того, и социалистическое общество неосуществляет распределения всехпотребительских благ в физическом смысле.Например, никто не дает каждому гражданину поэкземпляру каждой новой книги, но книги делаютсяобщедоступными через публичные библиотеки. То жесамое со школами и обучением, с общественнымипарками, спортивными площадками и пр. Расходы навсе эти учреждения -- не вычет из дивидендаобщества, напротив, они являются его частью.

    Эта часть общественного дивидендадемонстрирует ту особенность, что -- без ущербадля принципов распределения потребительскихблаг одноразового использования и части благдлительного пользования -- здесь приложимыособые принципы распределения, соответствующиеособой природе распределяемых услуг. Тот способ,каким делаются доступными для общегопользования картинные галереи и научныебиблиотеки, совершенно независим от правил, всоответствии с которыми распределяются другиеблага первого порядка.

    3. Принципы распределения

    Социалистическое общество характеризуетсятем, что в нем отсутствует связь между экономикойпроизводства и распределением. Доляпотребительских благ, выделяемая дляудовлетворения отдельных "товарищей",совершенно не зависит от их вклада вблагосостояние. В принципе невозможно построитьздесь распределение на основе исчисленияценности, ибо существенной чертойсоциалистического метода распределенияявляется то, что участие различных факторовпроизводства в конечном продукте не может бытьисчислено. В силу этого любые попытки установитьсвязь между усилиями и результатами бесполезны.

    Поэтому нельзя даже в малой степени сделатьэкономический расчет вклада различных факторовосновой распределения, например: сначалавыплатить рабочим полный продукт их труда,который бы при капитализме они получали в виде.заработной платы, а затем использовать особыеформы распределения той части, которая можетбыть отнесена на счет факторов производства ипредпринимательской деятельности. В целомсоциалисты плохо понимают эти взаимосвязи.Малейшие попытки задуматься об этом блокируетМарксова доктрина, что при социализмеотсутствуют категории заработной платы, прибылии ренты.

    Социалистическое распределение предметовпотребления может основываться на четырехразличных принципах: равное подушноераспределение; распределение в соответствии суслугами, оказываемыми обществу; распределениепо потребностям; распределение по заслугам.Возможны различные сочетания этих принципов.

    Принцип равного распределения вытекает издревнего постулата естественного права,утверждающего равенство всех людей. Припоследовательном применении он должен привестик нелепостям. Нельзя будет сделать различиемежду взрослыми и детьми, между здоровыми ибольными, между тружениками и лентяями или междухорошими и дурными. Его можно применять только вкомбинации с тремя другими принципамираспределения. По крайней мере необходимо учестьпринцип распределения по потребностям, чтобывыдачи учитывали пол, возраст, здоровье и особыепрофессиональные нужды; необходимо учестьпринцип распределения по труду, чтобы учитыватьразличие между более и менее трудолюбивыми,между хорошими и дурными работниками; наконец,необходимо учесть и принцип распределения позаслугам, чтобы сделать эффективнымивознаграждение и наказание. Но при любомулучшении принципа равного распределениятрудности социалистического распределения неисчезают. Фактически эти трудности обойтиневозможно.

    Мы уже показали трудности, связанные сраспределением по труду. В капиталистическойсистеме экономический субъект получает доход,соответствующий ценности его вклада в общийпроцесс производства. Услуги оплачиваются всоответствии с их ценностью. Именно этоустановление социализм хочет изменить иутвердить на его месте иной порядок: все, чтодолжно быть отнесено на счет материальныхфакторов производства и предпринимательскойдеятельности, подлежит распределению междувсеми так, чтобы на долю собственника илипредпринимателя пришлось столько же, сколько налюбого другого представителя народа. Но этоозначает полный отрыв распределения отэкономического расчета. При этом доходиндивидуума оказывается совершеннонесопоставимым с ценностью услуг, оказываемых имобществу. Только внешне можно было бы привестираспределение в некое соответствие с трудовымвкладом, используя как меру распределениякакой-либо внешний показатель. Такой лежащий наповерхности показатель -- количествоотработанных часов. Но значимость трудовых услугдля обеспечения общества благами не может бытьизмерена продолжительностью рабочего времени.Ведь ценность трудового вклада определяется нетолько тем, к чему этот труд приложен всоответствии с хозяйственным планом. Доход,приносимый затратами труда, зависит от того,используются ли они в правильном месте, т. е. там,где они удовлетворяют самые настоятельные нужды.Но в социалистическом обществе ответственностьза это может быть возложена не на работника, атолько на того, кто направляет его наопределенную работу. Далее, ценность услугопределяется качеством работы и наличием уработника определенных способностей; оназависит от его силы и его усердия. Нетрудно найтиэтические обоснования для равной платыработникам с неравными способностями. Талант игений есть дар божий, и индивидуум тут не при чем,как часто говорят. Но это не решает проблемы:целесообразна ли или вообще осуществима лиодинаковая оплата всех часов труда.

    Третий принцип распределения -- попотребностям. Формула "каждому попотребностям" есть старый лозунг наивныхкоммунистов. Иногда его подкрепляют ссылкой нато, что ранние христиане пользовались всемсообща [140*]. Другие считают это разумным,поскольку так происходит распределение в семье.Конечно, этот принцип можно было бы сделатьвсеобщим, если бы и материнское отношение кдитяте -- лучше самой голодать, лишь бы оно ни вчем не нуждалось -- стало всеобщим. Защитникираспределения по потребностям не видят этого. Невидят они, впрочем, и многого другого. Они непонимают, что, пока сохраняется нужда вхозяйственной деятельности, лишь часть нашихпотребностей может быть удовлетворена, а частьбудет оставаться неудовлетворенной. Принцип"каждому по потребностям" ни о чем неговорит, пока не определено, в какой степеникаждому позволено удовлетворять своипотребности. Эта формула иллюзорна, посколькукаждому приходится воздерживаться от полногоудовлетворения всех потребностей. [141*] Онаприложима только в очень узких границах. Больными страждущим можно предоставить средствалечения, уход и заботу, большее внимание и особоеотношение к их особым нуждам, не превращая этогоиз исключения в правило для всех.

    Точно так же невозможно положить в основусистемы распределения принцип заслуг. Кто оценитзаслугу? Власть имущие нередко имеют оченьстранное представление о заслугах и недостаткахсвоих современников. А глас народа вовсе не гласБожий. Кого люди выберут как лучшего изсовременников? Вероятно, выбор падет на звездуэкрана или выдающегося спортсмена. Возможно, чтосегодняшние англичане нарекут величайшимангличанином Шекспира. А как решили бы егосовременники? А как бы англичане оценили второгоШекспира, если бы он оказался сегодня среди них?Более того, почему следует наказывать тех, комуприрода в колыбель не подбросила великий дарталанта и гениальности? Распределение позаслугам открыло бы все двери произволу исделало бы индивидуума беззащитным переднасилием оценивающего большинства. Создались быусловия, делающие жизнь невыносимой.

    Если рассматривать социалистическое обществос политэкономической точки зрения, то совершенновсе равно, какой из принципов или их сочетаниестанут основой распределения. В любом случаеобщество будет нечто предоставлять индивидууму.Гражданин получит пачку требований, которые онсможет в течение какого-то времени обменять наразличные блага. Таким способом он обеспечитсебе питание, крышу над головой, порой --развлечение и новую одежду. Насколько этоудовлетворит его потребности, будет зависеть отпроизводительности общественного труда.

    4. Процесс распределения

    Нет нужды, чтобы каждый потреблял всеположенное ему. Что-то у него пропадет, что-то онможет раздать либо, если есть физическаявозможность, сохранить на будущее. Что-то, однако,он сможет обменивать. Любитель пива с радостьюотдаст свою долю безалкогольных напитков задополнительное пиво. Непьющий откажется от своейдоли спиртного ради чего-то другого. Эстетобменяет билет в кино на возможность еще разуслышать хорошую музыку; неразвитый человеклегко уступит свой билет в картинную галерею вобмен на что-то ему более доступное. Каждый будетготов меняться, но обмен будет ограничен толькопотребительскими благами. Производительныеблага будут res extra commercium [133].

    Не обязательно, чтобы такой обмен сводился кпрямому бартеру: в каких-то пределах он можетпринять косвенный характер. Те же причины,которые вели к непрямому обмену в обществахдругого типа, могут сделать его привлекательными в социалистическом обществе. Значит, даже здесьокажется возможным использовать универсальныйинструмент обмена -- деньги.

    В социалистической экономике роль денег будетв основном такой же, как и в свободной экономике,-- служить общеупотребительным посредникомобмена. Но при этом значение денег будетсовершенно другим. В обществе с коллективнойсобственностью на средства производствазначение денег будет гораздо меньше, чем вобществе с частной собственностью на средствапроизводства. Ведь в социалистическом хозяйствесам обмен гораздо менее важен, поскольку онограничен только потребительскими благами. Напроизводительные блага, не участвующие в обмене,не могут существовать денежные цены. Роль,которую деньги играли в сфере производственногоучета в обществе свободного обмена, всоциалистическом обществе не может сохраниться.Денежное исчисление ценностей здесь невозможно.

    Тем не менее централизованное управлениепроизводством и распределением не сможетоставить без внимания обменные связи, которыенеизбежно возникнут. Ясно, что их придетсяучитывать, чтобы обеспечить взаимозаменяемостьразных благ при распределении общественногодохода.

    Так что если в ходе обмена будет установленоравенство одной сигары пяти сигаретам, тоадминистрация не сможет произвольно объявлятьодну сигару приравненной к трем сигаретам, чтобыпотом выдавать одному только сигары, а другому --только сигареты. Если табачные фонды былираспределены неравномерно, частью в сигарах ичастью в сигаретах, иначе говоря, если кто-то -- пособственному выбору или по указу правительства --получил только сигары, а кто-то -- только сигареты,уже установившиеся пропорции обменаигнорировать не следует. В противном случае поотношению ко всем, кто получил сигареты, будетпроявлена несправедливость, посколькуполучивший сигары из расчета "одна сигара затри сигареты" сможет их обменивать по курсу"одна за пять".

    Изменения обменных пропорций в этой торговлемежду гражданами будут понуждать администрациюк внесению изменений в коэффициентыэквивалентности разных благ. Каждое такоеизменение засвидетельствует, что соотношениемежду потребностями граждан и ихудовлетворением изменилось, что люди теперьстали одни товары предпочитать другим.Руководство экономикой скорее всего будетстремиться к тому, чтобы приспособитьпроизводство к этим изменениям. Оно постараетсявыпускать побольше того, на что увеличился спрос,и поменьше того, что не столь желанно гражданам.Но одного оно, однако, сделать не сможет: оно несможет допустить, чтобы отдельные граждане посвоему усмотрению выкупали по своим табачнымкарточкам либо сигары, либо сигареты. Еслипозволить такой выбор, то граждане могутпредъявить спрос на большее количество сигар илисигарет, чем было произведено, или вовсе невыбрать произведенное и затоваритьраспределительные склады.

    Может показаться, что трудовая теориястоимости предлагает простое решение этойпроблемы. За час труда гражданин получает талонна получение полного продукта одного часа трудаза вычетом расходов на общественныеобязательства: поддержку больных, культурныерасходы и пр. Каждый работник имеет право за частруда получить продукты, производимые другими затот же час. Каждый отдавший обществу свое рабочеевремя может получить в распределительныхцентрах потребительские блага и услугисоответствующей ценности и употребить их насебя.

    Но такой способ регулирования распределенияреализовать невозможно, ибо труд далеко неоднороден. Качественные различия между разнымивидами труда в сочетании с вариациями спроса ипредложения на конечные продукты порождаютразличия в ценности конечных продуктов. Ceterisparibus [134] нельзяувеличить производство картин, не пожертвовавкачеством. Тот, кто отдал обществу час простоготруда, не может получить право на потреблениерезультатов часа квалифицированного труда;социалистическое общество просто не сможетопределить отношение между важностью работ,выполненных для общества, и вознаграждением,полагающимся за этот труд. Оплата труда будетвынужденно произвольной. Ведь методы исчисленияценности, принятые в обществе с частнойсобственностью на средства производства,применить не удастся, поскольку, как мы видели,такое вменение дохода неосуществимо всоциалистическом обществе. [135]Экономическая реальность ставит пределы властиобщества произвольно вознаграждать труд: общаясумма заработной платы не может сколь нибудьдлительно превосходить общественный доход. Но вэтих границах общество будет вполне свободно.Можно решить, что за все работы следует платитьодинаково, невзирая на качество труда, чтобыкаждый рабочий час вознаграждался так же, каклюбой другой, а можно ввести различия в оплате,зависящие от качества труда. Но в любом случаеобщество должно будет оставить за собой правопринимать решения о конкретном распределенииплодов труда.

    Даже если мы отвлечемся от различий в качестветруда и его продуктов и предположим, что мы всилах установить стоимость каждого блага втрудовых единицах, общество никогда не дастотработавшему один час потребить продуктчасового труда. Ведь материальные блага включаютне только труд, но и материальные затраты.Продукт, на изготовление которого израсходованобольше сырья и материалов, не может быть уравненс тем, на который всего этого израсходованоменьше.

    5. Издержки распределения

    Социалистические критики капитализма многосокрушаются о высоких расходах на то, что ониназывают (или считают по смыслу) аппаратомраспределения. В эту категорию они включают всерасходы на содержание политических игосударственных организаций, военные иоборонные расходы. Сюда включаются такжерасходы, порождаемые свободной конкуренцией. Всерасходы на рекламу и на конкурентную борьбу(оплата коммивояжеров и пр.), а также все расходына сохранение независимости фирмы (вместо тогочтобы слиться в более крупную фирму илиприсоединиться к картелю, что создаетвозможности для специализации и удешевленияпроизводства) относятся на издержкикапиталистического распределения. Критикиутверждают, что социалистическое обществообеспечит громадную экономию, просто положивконец этому расточительству.

    Представление, что социалистическое обществосэкономит то, что правильно было бы называтьгосударственными расходами, заимствовано издоктрин анархистов и социалистов марксистскоготолка, согласно которым государственноепринуждение окажется излишним в обществе, незнающем частной собственности на средствапроизводства. Они доказывают, что всоциалистическом обществе "люди постепенно привыкнутк соблюдению элементарных, веками известных,тысячелетиями повторявшихся во всех прописяхправил общежития", но это предположениеподкрепляется тем, что, когда вооруженный народбудет осуществлять "учет и контроль тунеядцев,мошенников... уклонение от этого всенародногоучета и контроля неизбежно сделается...невероятно трудным... будет сопровождаться...быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженныерабочие -- люди практической жизни, а несентиментальные интеллигенты, и шутить с собойедва ли позволят)" [142*]. Все этопросто игра словами. Контроль, вооруженныерабочие, наказания -- разве все это не есть"особые органы подавления","государство", как это называл сам Энгельс [143*]? Осуществляется ли принуждениесамими вооруженными рабочими, которые не могутработать, пока они держат оружие, либо ихсыновьями, носящими полицейскую форму, -- расходына процесс принуждения останутся теми же.

    Государство -- это аппарат принуждения нетолько по отношению к собственным гражданам; оноприменяет принуждение и вовне. Толькогосударство, охватывающее весь обитаемый мир, небудет знать направленного вовне насилия, и лишьпотому, что у этого государства нет заграницы,нет враждебных иноземных государств ииностранцев. Либерализм с его принципиальнымнеприятием войны хотел бы создать что-то вродемирового государства. Но и такое государствонемыслимо без аппарата принуждения. Распустиввсе армии отдельных государств, мы не сможемобойтись без общемирового аппарата принуждения,без мировой полиции для обеспечения мира во всеммире. Объединит ли социализм все государства водно или сохранит их независимость, -- в любомслучае ему не обойтись без аппарата принуждения.

    Социалистический аппарат принуждения не можетбыть бесплатным. Нельзя сказать, будут ли этирасходы больше или меньше, чем вкапиталистическом обществе. Для нас достаточнознать, что соответствующие расходы сохранятся.

    О расточительности капитализма нет нуждыговорить подробно. Поскольку капиталистическоеобщество не знает самого распределения всобственном смысле этого слова, здесь нетиздержек распределения. Торговые издержки и т. п.нельзя назвать издержками распределения нетолько потому, что эти расходы не связаны соспецифическим процессом распределения, но такжеи потому, что результат соответствующих услугдалеко не сводится к простому распределениюблаг. Действенность конкуренции неисчерпывается распределением: это только частьее функций. В равной степени она служиторганизации производства, и именно такой,которая обеспечивает достижение высокойпроизводительности. А значит, сравнение этихрасходов, порождаемых конкуренцией, с расходамина аппарат распределения и управления всоциалистическом обществе нам мало что скажет.Если социалистические методы производства ведутк падению производительности, -- а об этом мыбудем говорить ниже, -- не столь уж важно, что приэтом экономится труд коммивояжеров, брокеров испециалистов по рекламе.

    Глава VIII. Социалистическое общество при стационарных условиях

    1. Стационарные условия

    Предположение о неизменности экономическихусловий есть теоретический прием, а не попыткаописания некоей реальности. Если мы хотим понятьзаконы экономических изменений, мы не можемотказаться от таких приемов. Для изучениядвижения нам следует сначала вообразитьусловия,, когда его еще нет. Стационарные условияесть та точка равновесия, к которойпредположительно тяготеют все формыэкономической активности и которая будетдействительно достигнута, если новые факторы современем не породят новую точку равновесия. Ввоображаемом состоянии равновесия каждаяединица факторов производства используетсянаиболее экономичным образом, и нет никакихпричин для изменения их количества илиразмещения.

    Хотя и невозможно вообразить живущую,изменяющуюся социалистическую экономику,поскольку немыслима экономическая деятельность,когда нет условий для экономических расчетов,довольно просто постулировать существованиесоциалистической экономики при стационарныхусловиях. Следует только избегать вопросов о том,как было достигнуто это стационарное положение.Тогда у нас не будет трудностей при анализестатики социалистического общества. Всесоциалистические теории и утопии всегда имели ввиду только стационарные условия.

    2. Тяготы труда и удовлетворенность

    Для социалистических авторов социализм -- земляс молочными реками в кисельных берегах.Болезненные фантазии Фурье дальше всего заходятв этом направлении. [136] Вфурьеристском государстве будущего все опасныетвари исчезли, а на их месте поселились животные,помогающие человеку в труде или даже работающиевместо него. Антибобр станет ловить рыбу; антикитстанет плавно вести по морю корабли; антибегемот-- влечь на буксире речные лодки. Вместо льва наземле заведется антилев для поразительноплавной верховой езды, и на его спине ездокубудет столь же удобно, как в хорошоподрессоренной карете. "Счастьем будет жить насвете с такими слугами" [144*].Годвин даже полагал, что человек мог бы обрестибессмертие после уничтожения собственности [145*].Каутский рассказывает нам, что при социализме"создастся новый тип человека ... супермен ...человек высокой души" [146*]. [137] Троцкий дает ещеболее детальную информацию: "Человек станетнесравнимо сильнее, умнее, тоньше; его тело --гармоничнее, движения -- ритмичнее, голос --музыкальнее. ..Средний человеческий тонподнимется до уровня Аристотеля, Гете, Маркса.Над этим новым кряжем будут подниматься новыевершины" [147*]. И авторов подобноговздора постоянно перепечатывают и переводят надругие языки, о них пишут историческиедиссертации! [138]

    Другие социалистические авторы болееосмотрительны в своих высказываниях, но всущности исходят из тех же представлений. Воснове теории Маркса лежит смутная идея, что нестоит заботиться об экономичном использованииприродных факторов производства. К такомупредставлению неизбежно приводит система, вкоторой труд рассматривается как единственныйэлемент затрат, которая не признает законубывающей отдачи, отрицает Мальтусов законнародонаселения и запутывается в смутныхфантазиях о неограниченных возможностях ростапроизводительности труда. [148*] Нам не стоитуглубляться дальше в эти вопросы. Достаточноосознать, что даже в социалистическом обществеприродные факторы производства будутколичественно ограничены, а значит, будутзаслуживать экономного к себе отношения.

    Вторым элементом, заслуживающим экономии,является труд. Даже если мы проигнорируемразличия в качестве, очевидно, что предложениетруда всегда ограничено: индивидуум можетвыполнить не больше некоего объема работы. Дажеесли бы труд был чистым наслаждением, его всеравно следовало бы экономить, посколькучеловеческая жизнь конечна, а человеческаяэнергия -- исчерпаема. Даже совершенно досужийчеловек, не затрагиваемый денежнымисоображениями, должен распределять свое время, т.е. выбирать между различными способами егоиспользования.

    Достаточно ясно, что мы живем в мире, в которомповедение человека должно управлятьсяэкономическими соображениями. Хотя наши желаниябезграничны, даруемые природой блага первогопорядка ограничены, а при даннойпроизводительности труда блага более высокогопорядка могут служить растущему удовлетворениюпотребностей только при увеличении труда. Номало того, что доступное количество труда всегдаограничено, рост труда сопровождается ростом еготягостности.

    Фурье и его школа считали, чтотягостность труда есть результат извращенногообщественного устройства. [139]Согласно их взглядам только такое устройствоследует винить в том, что в обыденной речи слова"трудиться" и "надрываться" стали почтисинонимами. Сам по себе труд не имеет ничегонеприятного. Напротив, все люди нуждаются вактивности. Бездеятельность порождаеттруднопереносимую скуку. Чтобы труд сталпривлекательным, им нужно заниматься в здоровых,чистых помещениях; радость труда должнавздыматься радостным чувством союза с другимирабочими и доброжелательным соревнованием междуними. Главная причина отвращения к труду -- егонепрерывность. Даже удовольствия надоедают, еслидлятся слишком долго. Значит, рабочим нужнопозволить меняться по желанию видами труда; трудстанет тогда удовольствием и больше не будетпорождать отвращения [149*].

    Несложно выявить ошибку в этих рассуждениях,хотя они принимаются социалистами всех школ.Человеку свойственно стремиться к активности.Даже если нужда не заставляет его трудиться, онне всегда будет доволен возможностью валяться натраве и греться на солнышке. Даже молодыеживотные и дети, которых кормят их родители,брыкаются, танцуют, прыгают и бегают, чтобыпоупражнять силы, еще не востребованные трудом.Подвижность -- это физическая и умственнаяпотребность. Так что, в общем, целенаправленныйтруд приносит удовлетворение. Но только доопределенного момента, после чего он становитсятолько тяготой. На диаграмме ось 0Х, накоторой отмечается производительность труда,разграничивает зону, в которой труд тягостен, изону, где господствует удовлетворение отпроявления силы, что можно было бы назватьнепосредственным удовлетворением от труда.Кривая abcp представляет тягостность труда инепосредственное удовлетворение от труда взависимости от разной производительности.Первые трудовые усилия неприятны. Послепреодоления начальных трудностей, когда тело иум лучше приспособились, неприятные ощущенияуменьшаются. Для точки b можно отметитьпримерное равенство удовлетворения инеудовольствия. Между b и c преобладаетчистое удовлетворение. После с опятьдоминирует неудовольствие. При других формахгруда кривая может выглядеть иначе, как,например, кривая 1 р1 или 2.Этозависит от природы труда и личности рабочего.Кривые различны для землекопа и жокея; ониразличны для вялого и энергичного человека [150*]

    Почему человек продолжает трудитьсяи после того, как тяготы начинают превосходитьпрямое удовлетворение от труда? Потому чтодействует еще что-то, помимо прямогоудовлетворения от труда, а именно удовлетворениеот продукта труда; мы можем называть это непрямымудовлетворением от труда. Труд продолжается дотех пор, пока его тяготы не перевесятудовольствие от результатов труда. Труд будетпрекращен лишь тогда, когда его продолжениебудет порождать больше бесполезности, чемполезности.

    Методы, которыми Фурье рассчитывал устранитьнепривлекательность труда, были основаны наверных наблюдениях, но он очень сильнопереоценил весомость своих аргументов. Ясно же,что количество труда, приносящее прямоеудовлетворение, столь мало может способствоватьудовлетворению потребностей, которые людисчитают настоятельными, что они охотно принимаюттяготы утомительной работы. Но предполагать, чтоесли рабочим разрешить в течение короткого срокаменять виды деятельности, то это приведет кзначительным переменам, -- заблуждение. Во-первых,сократится производительность труда из-зауменьшения сноровки и навыков работников,слишком часто меняющих вид деятельности, неговоря уже о том, что каждый переход с одногорабочего места на другое порождает потеривремени и труд будет вытесняться суетой. Аво-вторых, тот факт, что тягостность трудапревосходит прямое удовлетворение от него,только в небольшой степени объясняетсяутомлением от данной конкретной работы.Потому-то прямое удовлетворение от смены видаработы не таково, как было бы, если бы перваяработа вовсе не выполнялась. Очевидно, чтобольшей частью тягостность труда объясняетсяобщей усталостью организма и желанием избежатьлюбого другого принуждения к труду. Просидевшийнесколько часов за столом скорее предпочтетчасок порубить дрова, чем еще час провести застолом. Но его труд делается неприятным нестолько из-за потребности в переменах, сколькоиз-за продолжительности уже отработанноговремени. Продолжительность рабочего времениможет быть сокращена -- без уменьшенияпроизводства -- только за счет ростапроизводительности труда. Распространенноемнение, согласно которому на некоторых работахутомляется только тело, а на других -- толькоголова, это неверно. Всякий труд воздействует наорганизм в целом. Мы морочим сами себя в этомвопросе, потому что, наблюдая за чужим трудом,стремимся видеть только прямое удовлетворениеот труда. Чиновник завидует кучеру, так как хотелбы слегка развлечься ездой; но его зависть будетдлиться только до тех пор, пока удовольствиепревышает усталость. Точно так же охотой ирыболовством, альпинизмом, верховой ездой искачками занимаются ради спорта. Однако спорт --не работа в экономическом смысле. Человеквынужден принимать тяготы упорного труда тольков силу того, что малым трудом он не способенпрокормить себя, а вовсе не из-за дурнойорганизации труда.

    Очевидно, что улучшение условий труда можетвести к росту производства при неизменнойтягостности труда или при неизменном объемепроизводства к снижению тягот труда. Ноулучшения условий труда нельзя добиться безроста издержек в размерах, допускаемых прикапитализме. В хорошо сработавшихся коллективахтруд доставляет большее удовлетворение, исовместная работа организуется везде, где онаможет быть введена без снижения чистого дохода.

    Конечно, встречаются исключительные натуры,возвышающиеся над средним уровнем. Великийтворческий гений, увековечивающий себянетленными свершениями, не различает радости итяготы труда. Для такого человека творчествоодновременно и великая радость, и горчайшая мука,но прежде всего это внутренняя необходимость.Созданное не имеет для таких людей ценности: онитворят ради творчества, а не ради результатов.Результат не имеет для них ценности, ибо нет дляних ничего дороже самого процесса создания. Исозданное достается обществу не дороже, чемплоды другого труда. В сравнении с ценностьюрезультатов эта плата ничтожна. Поистине гений --дар Божий.

    История жизни великих доступна ныне каждому. Исоциальный реформатор склонен рассматривать то,что он слышал о великом человеке, как общеесвойство людей. Множество людей склоннырассматривать способ жизни гения как типичныйобраз жизни простых граждан социалистическогообщества. Но не каждый является Софоклом [140] или Шекспиром, а стоять затокарным станком совсем не то же, что писатьгетевские поэмы или создавать наполеоновскуюимперию.

    Легко увидеть природу иллюзий об удовольствияхи тяготах жизни в социалистическом обществе --иллюзий, нашедших отклик у марксистов. Здесь, каки во всех других вопросах организациисоциалистического общежития, марксизм двигалсявслед за утопистами. Открыто ссылаясь на идеиФурье и Оуэна [141] о необходимостивернуть труду "привлекательность, утраченнуюиз-за разделения труда", за счет такойорганизации труда, когда на каждую работуотводится самое непродолжительное время, --Энгельс усматривает в социализме такуюорганизацию производства, при которой"производительный труд вместо того, чтобы бытьсредством порабощения людей, стал бы средствомих освобождения, предоставляя каждомувозможность развивать во всех направлениях идейственно проявлять все свои способности, какфизические, так и духовные, -- где, следовательно,производительный труд из тяжелого бременипревратился в наслаждение" [151*]. И Маркс говорит о труде как обудовольствии: "На высшей фазекоммунистического общества, после того, какисчезает порабощающее человека подчинение егоразделению труда; когда исчезнет вместе с этимпротивоположность умственного и физическоготруда; когда труд перестанет быть толькосредством для жизни, а станет сам первойпотребностью жизни..." [152*]. Макс Адлер [142]обещает, что социалистическое общество "уж покрайней мере" не станет никого назначать наработу, "могущую оказаться тягостной" [153*]. Этивысказывания отличаются от утверждений Фурье иего последователей только тем, что здесь даже непредпринимается попытка сделать ихдоказательными.

    Фурье и его последователи, однако, имели, кромесистемы смены видов деятельности, еще односредство, чтобы сделать труд болеепривлекательным: конкуренцию. Человек способен квысочайшим достижениям, когда его подстрекают ипsentiment de rivalite joyeuse ou de noble emulation [143]. В этомединственном пункте они признали преимуществаконкуренции, которую во всех остальных случаяхклеймили как пагубную. Если рабочие показываютплохие результаты, достаточно разделить их нагруппы: между группами немедленно вспыхнетяростная конкуренция, которая удвоит энергиюиндивидуума и неожиданно вызовет у всех ипachamement passione au travail [154*] [144].

    Наблюдение, что конкуренция способствуетулучшению достижений, конечно же, верное, ноповерхностное. Конкуренция сама по себе невходит в число человеческих страстей. Усилия,вкладываемые в соревнование, имеют целью не самосоревнование, но некую внешнюю цель. Борьбаведется не ради самой борьбы, а ради награды,которая достается победителю. Но какие наградымогли бы вдохновить на соревнование работниковсоциалистического общества? Опыт показывает, чтотитулы и моральные почести ценятся не слишкомвысоко. Материальные блага, удовлетворяющиенекие нужды, не могут быть призами, посколькураспределение в принципе должно бытьнезависимым от индивидуальнойпроизводительности, а результатом усилийотдельного работника может быть стольнезначительная прибавка подушевого продукта,что ее можно и не считать. Простое удовлетворениеот выполнения обязанностей будет недостаточным:мы ищем другие стимулы как раз потому, что на этотнельзя положиться. Но даже если бы можно было нанего положиться, труд все-таки останетсятягостным. Сам по себе он не станетпритягательным.

    Фурьеристы, как мы видели, считают основным всвоем решении социальных проблем то, что работастанет радостью, а не тягостью. [155*]К сожалению, средства, предлагаемые для такогопревращения, крайне непрактичны. Если бы Фурьедействительно смог показать, как сделать трудпривлекательным, он бы и в самом деле заслужил тебожественные почести, которые ему воздаютпоследователи. [156*] Но егопрославленное учение есть не что иное, какфантазии человека, который был неспособенувидеть мир таким, каков он есть.

    Даже в социалистическом обществе труд будетисточником страданий, а не удовольствия. [157*]

    3. "Радость труда"

    Признание того, что труд не является источникомудовольствия, разрушает одну из главных опорсоциалистической доктрины. И вполне естественнонастойчивое желание социалистических писателейутвердить, что человеку свойственно природноестремление к труду, что труд сам по себе являетсяисточником удовлетворения и что тольконеблагоприятные условия труда вкапиталистическом обществе могут вытеснить этуестественную радость от трудовых усилий ипревратить ее в тяготу [158*].

    В доказательство этого утверждения они усерднособирают высказывания рабочих современныхпредприятий о том, какое удовольствие приноситим труд. Они задают рабочим наводящие вопросы ичрезвычайно рады, когда слышат в ответ как раз то,что хотели услышать. Но из-за своей предвзятостиони не задумываются, нет ли между ответами иповедением опрашиваемых противоречия, котороенуждается в объяснении. Если работа per se [149]приносит удовлетворение, почему же рабочим еще иплатят? Почему они не платят нанимателю заудовольствие, которое им дает работа? Нет другоготакого места, где человек получал бы деньги за то,что доставляет ему удовольствие, и сам тот факт,что людям платят за их удовольствие, должен былбы навести на размышление. Ex definitione [150],труд не может приносить удовлетворениянепосредственно, потому что вообще трудомименуют деятельность, которая не даетнепосредственно приятных ощущений и которуюосуществляют только потому, что она косвенно,через продукт труда, становится источникомприятных переживаний, достаточных, чтобыкомпенсировать первичные неприятныеощущения. [159*]

    Так называемая "радость труда", которуючасто используют в поддержку того взгляда, чтотруд приносит удовлетворение, а не муку, можетиметь три вполне различных источника.

    Во-первых, удовольствие можно получать отизвращения сути труда. Когда государственныйслужащий злоупотребляет своим положением,зачастую внешне правильно и корректно выполняясвои обязанности, но при этом удовлетворяя свойинстинкт власти, или давая волю своим садистскимнаклонностям, или потворствуя своемусладострастию (при этом не обязательно всегдавоображать вещи, запрещенные законом илиморалью), то получаемое им удовольствие имеетисточником не сам труд, но определенныесопутствующие обстоятельства. Подобныесоображения приложимы и к другим видам труда.Психоаналитическая литература неустанноуказывает на то, сколь сильно такого рода вещивлияют на выбор профессии. Насколько такого родаудовольствия уравновешивают тяготу труда,отражается в уровне заработной платы: большийспрос на профессии, предоставляющие возможностидля такого рода извращений, ведет к понижениюзаработной платы. Работники платят за"удовольствие" тем, что зарабатывают меньше,чем могли бы.

    Под "радостью труда" нередко имеют в видуудовольствие от выполнения задачи. Но здесьрадость дает скорее освобождение от работы, чемсама работа. Тут перед нами особый и крайнераспространенный вид удовлетворения, котороеприносит избавление от чего-то трудного,неприятного, мучительного, с чувством "ну вотвсе и кончено, наконец". Социалистическиеромантики и романтические социалистыславословят средние века как время, когдарадость труда ничем не ограничивалась. На самомделе у нас нет надежных свидетельствсредневековых ремесленников, крестьян иподмастерий относительно радости труда, но можнопредположить, что радость относилась скорее кзавершению труда и к возможности предатьсядосугу и удовольствиям. Средневековые монахи,которые в сосредоточенной тиши монастырейкопировали рукописи, оставили нам знаки болеенадежные и истинные, чем утверждения нашихромантиков. В конце многих превосходныхманускриптов мы читаем: "Laus tibi sit Christe, quoniam liberexplicit iste" [151].[160*] To есть:"Слава Богу, что труд закончен", а вовсе не"потому, что труд принес наслаждение".

    Но мы не должны забывать о третьем -- и самомважном! -- источнике радости труда:удовлетворение от того, что работа выполненастоль хорошо, что обеспечит нужды самогоработника и его семьи. Такого рода радость явнокоренится в том, что мы назвали косвеннымудовольствием труда. Работник наслаждается тем,что в своей трудоспособности и в своеммастерстве видит основу своего существования исвоего социального положения. Он наслаждаетсятем, что в общественном состязании достиглучшего положения, чем другие. Он наслаждаетсятем, что в своей трудоспособности видит орудиебудущего экономического успеха. Он гордится тем,что может делать что-то "настоящее", т. е. то,что общество ценит и за что оно платит. Никакоедругое чувство не способствует самоуважениюбольше, чем это, столь часто приводящее кпреувеличенной и смешной вере в собственнуюнезаменимость. В этом чувстве здоровый человекчерпает силу для признания того, что он можетудовлетворить свои желания только ценой тягот иусилий. Как говорится, во всем можно найтиположительную сторону.

    Из трех источников того, что мы можем назвать"радостью труда", первый, возникающий иззлоупотребления условиями труда, будет снесомненностью существовать и всоциалистическом обществе. Как и вкапиталистическом обществе, он будет достояниемузкого круга. Два других источника радости,даруемой трудом, должны полностью иссякнуть.Если разрушить связь между результатами труда идоходом работника, как и должно быть сделано всоциалистическом обществе, работнику всегдабудет казаться, что на него нагрузили слишкоммного. Разовьется чрезмерное,неврастеническое отвращение к труду, которое мысегодня можем наблюдать практически во всехгосударственных учреждениях и внационализированных компаниях. Когда оплататруда определяется неизменным штатнымрасписанием, каждый уверен, что он перегружен,что как раз на него возлагают слишком многовсего неприятного и что его достижениянедооцениваются и плохо вознаграждаются. Изтаких переживаний возникает угрюмая ненависть ктруду, которая отравляет даже удовольствие отзавершения работы.

    Социалистическое общество не можетрассчитывать на "радость труда".

    4. Стимулы к труду

    Долг гражданина социалистического общества --трудиться на общество в меру своих сил испособностей. В ответ он получает право на долю вобщественном продукте. Тот, кто неоправданноуклоняется от выполнения своего долга, будетприведен к послушанию обычными методамигосударственного насилия. Руководителиэкономики будут обладать столь большой властьюнад отдельными гражданами, что невозможнопредставить себе, чтобы кто-либо мог постояннопротивостоять им.

    Однако недостаточно, чтобы гражданепунктуально являлись на свои рабочие места ипроводили там предписанные часы. Они должныдействительно трудиться.

    В капиталистическом обществе рабочий получаетплату, соответствующую ценности произведенногоим. Статичная, или естественная, ставказаработной платы устанавливается на такомуровне, что работник получает продукт своеготруда, т. е. все, что может быть вменено его труду [161*]. А значит, сам работник озабочентем, как повысить производительность своеготруда. Это относится не только к сдельной работе.Уровень повременной оплаты также зависит отпредельной производительности данногоконкретного труда. В конце концов, используемыесистемы оплаты труда не влияют на уровень оплаты.Величина заработной платы всегда тяготеет кстатичной ставке, и повременная схема оплаты непорождает исключений.

    Но при всем том повременная оплата труда даетнам возможность наблюдать, как протекаеттрудовая деятельность, когда у работника естьощущение, что он работает не на себя, посколькуотсутствует связь между его работой ивознаграждением. При повременной оплате болееискусный работник не имеет побуждений делатьбольше некоего минимума, обязательного длякаждого. Сдельная оплата побуждает кмаксимальной активности, повременная -- кминимальной. В условиях капитализма социальноеотрицательное воздействие этой тенденцииповременной оплаты труда сильно смягчается тем,что ставки повременной оплаты различных видовтруда многоступенчаты. Рабочий заинтересованнайти такое рабочее место, на котором требуемыйминимум труда достаточно высок, но под силу ему,поскольку вместе с ростом минимальныхтребований к труду растет и заработная плата.

    Только когда мы отходим от принципа,связывающего ставки повременной оплаты синтенсивностью труда, схема повременной оплатыначинает отрицательно влиять на производство.Это особенно заметно на рабочих местах,принадлежащих государству и муниципалитетам.Здесь в последние десятилетия не толькопостоянно снижались минимальные требования ктруду отдельного работника, но и были отброшенывсе стимулы к лучшей работе, например разноеотношение к работникам различных профессий иквалификаций, быстрое продвижениепредприимчивых и способных работников на лучшеоплачиваемые должности. Результаты такойполитики ясно показывают, что работник проявляетсерьезное усердие, только когда он знает, что онза это получит.

    При социализме не может быть такой связи междутрудом и оплатой. Все попытки установить, что жеименно произвел данный работник, исоответственно определить его заработную плату,обречены на провал из-за невозможности вычислитьпроизводственный вклад отдельных факторовпроизводства. Социалистическое общество можетбыть и сумеет поставить распределение взависимость от некоторых внешних аспектоввыполняемой работы. Но такая дифференциацияобязательно будет искусственной. Предположим,что минимальный размер труда определен длякаждой отрасли производства. Предположим, чтоэто сделано на основе предложенного Родбертусом"нормального рабочего дня". [153] Длякаждой отрасли установлены время, котороеспособен отработать средний по силе работник сосредним прилежанием, а также производительностьтруда, посильная для среднего работника среднейквалификации и трудолюбия. [162*] Мыполностью отвлечемся от технических трудностейопределения того, достигнут ли в данномконкретном случае нужный минимум или нет. Тем неменее очевидно, что любая такого рода системадолжна быть чрезвычайно произвольной. Работникиотдельных отраслей никогда не смогут достичьсогласия по этому вопросу. Каждый будетутверждать, что от него требуют чрезмерно много,и будет стремиться к сокращению требуемой нормы.Средний работник, средняя квалификация, средняясила, среднее напряжение, среднее прилежание --все это темные понятия, не поддающиеся точномуопределению.

    Вполне ясно, что минимальнаяпроизводительность, установленная для работникасредних способностей, мастерства и силы, будетдостигаться только частью, скажем половинойработников. Остальные будут делать меньше. Каксмогут власти определить, лень или неспособность-- причина низкой производительности? Нужно либопозволить руководству принимать вполнепроизвольные решения, либо выработатьопределенные критерии. Нет сомнений, что врезультате производительность труда будетнепрерывно уменьшаться.

    При капитализме каждый активный участникделовой жизни озабочен тем, чтобы трудоплачивался полностью. Наниматель, увольняющийработника, стоящего своего заработка, вредитсамому себе. Начальник участка, увольняющийхорошего работника и сохраняющий плохого,ухудшает деловые результаты своего участка, азначит, косвенным образом и свои собственные.Здесь нам не нужны формальные критерии дляограничения решений тех, кто оцениваетвыполненную работу. При социализме такиекритерии необходимы, ибо в противном случаевозможно злоупотребление соответствующейвластью. А в результате работник не будетзаинтересован в дальнейшем совершенствованиитруда. Он будет заботиться лишь о том, чтобывыполнить требуемое формальными критериями иизбежать наказания.

    Какого рода результатов достигают работники,не имеющие прямой заинтересованности врезультатах своего труда, можно узнать изтысячелетнего опыта рабского труда. Чиновники ирабочие государственных и муниципальныхпредприятий дают новые примеры. Можно попытатьсяослабить доказательную силу первого примерассылкой на то, что эти работники не былизаинтересованы в результатах своего труда,поскольку не имели доли в распределении, а всоциалистическом обществе каждый осознает, чтоон работает для себя и это подстегивает егоусердие. Но как раз в этом и вся проблема. Еслирабочий старается на работе больше, чем следует,ему приходится преодолевать большую тягостностьтруда. Но ведь при этом ему достанется лишьмалейшая часть приложенных усилий. Перспективаполучить миллионную долю результата своегоусердия едва ли подвигнет его напрягаться большенеобходимого [163*].

    Социалистические писатели обычно обходят этищекотливые вопросы молчанием или отделываютсяничтожными замечаниями. Им нечего сказать, кроменескольких морализующих сентенций [164*]. Новый социалистический человекбудет свободен от эгоизма; в моральном плане онбудет неизмеримо выше, чем человек ужасной эпохичастной собственности; глубокое понимание связивещей и благородное отношение к долгу заставятего посвятить все свои способности общемублагосостоянию.

    Но если присмотреться поближе, выясняется, чтоэти заявления вертятся вокруг одной из двухвозможных альтернатив: либо свободноеподчинение моральному закону под давлениемтолько собственной совести, либо принудительныйтруд, стимулируемый наказанием и наградами. Ниодна из альтернатив не ведет к цели. Первая необразует достаточных стимулов для преодолениятягот труда, хотя она всячески превозноситсяпублично при каждой удобной возможности ивосхваляется во всех школах и церквах; втораяведет только к формальному выполнениюобязанностей, никогда не вовлекая в труд всевозможности человека.

    С наибольшей тщательностью эту проблемуисследовал Джон Стюарт Милль. [154] Всепозднейшие рассуждения восходят к нему. С егоидеями сталкиваешься постоянно в литературе поданному вопросу и в ежедневных политическихдискуссиях; они стали даже популярнымипоговорками. Каждый знаком с ними, даже если онникогда не слышал об авторе. [165*] Десятилетиями у негозаимствовали один из сильнейших аргументов впользу социалистической идеи, и Милль сделалбольше для ее популярности, чем вдохновляемыененавистью и часто противоречивые аргументысоциалистических авторов.

    Одно из основных возражений, говорит Милль,которое можно выставить против разумностисоциализма, то, что каждый будет неустанноозабочен уклонением от своей доли труда. Новыдвигающие это возражение забывают, скольсильна эта проблема в системе, в рамках которойныне ведется девять десятых всего бизнеса.Возражение предполагает, что к честному иэффективному труду способны только те, ктосамолично пожинает плоды собственных усилий. Нов существующей системе такие возможностиоткрыты только для малой части работников.

    Повременная оплата или фиксированноежалованье являются преобладающей формойвознаграждения. Работу выполняют люди,заинтересованные в результатах меньше, чем членысоциалистического общества, поскольку в отличиеот последних они не имеют доли в своемпредприятии. В большинстве случаев ими управляюти их контролируют те, кто также не заинтересованв результатах деятельности предприятия. Ибонадзор, управление и организацию осуществляютслужащие, получающие повременную оплату. Можноутверждать, что труд будет болеепроизводительным в такой системе, где все илибольшая часть того, что производится за счетдополнительного усердия, достается работнику. Нов существующей системе как раз этот стимул иотсутствует. Даже если коммунистический трудокажется менее напряженным, чем трудкрестьянина-собственника или самостоятельногоремесленника, он будет, вероятно, болееэнергичным, чем труд наемного работника, которыйлично вовсе не заинтересован в деле.

    Легко увидеть причину ошибки Милля. Последнийпредставитель классической школы экономическойтеории, он не дожил до преобразованияэкономического учения, произведенногосубъективной теорией ценности, и не знал о связимежду уровнем заработной платы и предельнойпроизводительностью труда. Он не осознавал, чторабочий заинтересован сделать как можно больше,потому что его доход зависит от ценностивыполняемой им работы. Не просвещенныйсовременной экономической мыслью, он не проникалв глубь вещей, оставаясь на поверхности. Нетсомнений, что индивидуум при повременной оплатетруда не заинтересован производить больше, чемнеобходимо для сохранения рабочего места. Ноесли он способен на большее, если это позволяютего знания, способности и сила, он стремитсязанять место, где сможет сделать больше, чтобытем самым увеличить свой доход. Возможно, емупомешает леность, но это не порок системы.Система делает все, чтобы побудить каждого кнаибольшему прилежанию, поскольку онаобеспечивает каждому плоды его труда. И то, чтосоциализм на это не способен, можно толькопоставить ему в упрек. В этом состоит огромнаяразница между капитализмом и социализмом.

    В крайнем случае неизлечимого упорства вуклонении от работы социалистическое общество,полагает Милль, будет располагатьдополнительной властью: оно может прибегнуть квоздействию институтов принуждения. Увольнение-- единственное существующее сегодня средствопротиводействия лодырям -- вовсе бесполезно, еслиновый работник трудится не лучшепредшественника. Право уволить работника даетнанимателю возможность получать от него обычноеколичество труда, но этот обычный труд может бытьсколь угодно неэффективен.

    Ошибочность этого аргумента очевидна. Милль неосознает, что уровень заработной платысоответствует этому обычному количеству труда ичто работник, который хочет получать больше,должен делать больше. Можно прямо признать, чтопри господстве повременной оплаты работниквынужден искать рабочее место, требующее большетруда, поскольку он не может рассчитывать наувеличение своего дохода за счет больших усилий,оставаясь на прежнем месте. В зависимости отобстоятельств ему, может быть, придется перейтина сдельную работу, сменить профессию или дажеэмигрировать. Таким образом миллионыэмигрировали из тех европейских стран, гдеобычная напряженность труда невысока, в ЗападнуюЕвропу или в Соединенные Штаты, где им приходитсяработать больше, но где они могут и зарабатыватьбольше. Худшие работники остаются на месте, и ониудовлетворены возможностью работать меньше иполучать меньше.

    Если держать все это в уме, легко понять природувыполняемой наемными служащими работы понадзору и управлению. Их деятельность такжеоплачивается в соответствии с ценностью ихуслуг; им также приходится работать изо всех сил,если они хотят получать наибольший возможныйдоход. Они могут и должны иметь власть -- от именипредпринимателя -- нанимать и увольнятьработников без страха злоупотребить властью. Ониисполняют возложенный на них общественный долгследить, чтобы работники получали не больше, чемони вырабатывают, не заботясь ни о каких другихсоображениях. [166*] Системаэкономических вычислений дает достаточныевозможности оценить эффективность их работы. Этои отличает их труд от того контроля, которыйвозможен при социализме. Они вредят сами себе,если из мстительности обходятся с работникомхуже, чем он того заслуживает (естественно,"заслуга" в данном случае не имеет никакогоэтического содержания). Это принадлежащеепредпринимателю и делегируемое подчиненнымправо увольнять работников и определять ихзаработную плату социалисты считают опасным вруках частного человека. Но социалисты незамечают того, что возможность предпринимателяпользоваться этим правом ограничена, что он неможет произвольно увольнять и бытьнесправедливым, поскольку результаты будутопасными для него лично. Пытаясь приобрести трудкак можно дешевле, предприниматель выполняетодну из самых важных своих общественных задач.

    Милль признает, что при современном состоянииобщества пренебрежение к выполнению техобязанностей, ради которых их наняли, со сторонынеобразованных классов общества чудовищно. Онполагает, что это может быть приписано тольконизкому уровню образования. При социализме вусловиях всеобщего образования все гражданебудут, конечно же, выполнять свой долг передобществом столь же ревностно, как нынче ихвыполняют большинство представителей высших исредних классов, которым приходится работать зажалованье. Здесь Милль еще раз совершает ту жесамую ошибку. Он не видит того, что и в этом случаесуществует соответствие между трудом ивознаграждением. В конце концов он вынужденпризнать, что, вне всяких сомнений, системафиксированного жалованья не порождаетмаксимального усердия ни у одной группыработников. Это позволяет выставить резонноевозражение против социалистической организациитруда. Но при этом, согласно Миллю, нет основанийсчитать, что этот недостаток сохранится всоциалистическом обществе, как предполагают те,чье воображение не привыкло выходить за кругхорошо им известных фактов.

    Нельзя исключить того, что при социализмеобщественное воодушевление окажется стольдейственным, что бескорыстная преданностьобщему благу займет место стремления к личнойвыгоде. Здесь Милль, впавши в утопическиемечтания, допускает, что общественное мнениеокажется достаточно сильным, чтобы подтолкнутьиндивидуумов к более ревностному труду, чточестолюбие и потребность в самоуваженииокажутся эффективными мотивами и т. п.

    Следует подчеркнуть, что, к сожалению, у нас нетоснований предполагать, что при социализмечеловеческая природа будет не такой, как теперь.И нет оснований считать, что вознаграждения вформе знаков отличия, ценных подарков или даже ввиде общественных почестей побудят работников кчему-то большему, чем формальное выполнениепредписанных обязанностей. Ничто не в силахстоль же хорошо подталкивать индивидуума кпреодолению тягостей труда, как возможностьполучать полное вознаграждение за свой труд.

    Естественно, что многие социалисты полагаютвозможным отклонить этот аргумент ссылкой на тевиды труда, которые в прошлом выполнялись безденежного вознаграждения. Они приводят в примертруд ученых и художников, врачей, истощавших себяу постели больного, солдат, погибавших как герои,государственных деятелей, все отдавших своейидее. Но ученый и художник черпают наслаждениенепосредственно в самой работе, а также впризнании, которое они рассчитывают получить современем, может быть, даже у потомства и безнадежды на материальный успех. С врачом ипрофессиональным солдатом дело обстоит точнотак же, как со многими другими работниками, чейтруд сопряжен с опасностью. Стремящихся к этимпрофессиям сравнительно немного, и этоотражается на уровне их оплаты. Но если,пренебрегая опасностью, человек выбирает такуюпрофессию ради более высоких доходов и другихпреимуществ и почестей, он не может избегатьопасностей без величайшего ущерба для себя.

    Показавший спину солдат и врач, отказавшийсялечить заразного больного, подвергают своюбудущую карьеру такому риску, что, можно считать,у них просто нет выбора. Нельзя отрицать, чтосуществуют врачи, которые склонны делать всевозможное в случаях, когда никто бы и не заметилих слабости, и что порой профессиональныесолдаты идут навстречу опасности, когда никто неосудил бы их отступления. Но в этихисключительных случаях, как и в случае со стойкимгосударственным деятелем, который готов умеретьза свои принципы, человек поднимает себя, как этодается немногим, на высший человеческий Уровень,к полному единству воли и дела. Исключительнаяпоглощенность единственной целью, котораявытесняет все другие желания, мысли и чувства,делает человека безразличным к боли и страданию,заставляет забыть о мире, и для него остаетсялишь то, чему он посвятил всего себя и свою жизнь.О таких людях обычно говорят в соответствии соценкой их целей, что ими движет дух Божий или чтоони в руках у дьявола, -- столь непостижимы ихмотивы для обычных людей.

    Нет сомнений, что человечество никогда бы неподнялось над уровнем животных, если бы у него небыло таких лидеров. Но столь же несомненно, чтоосновная часть человечества не состоит изподобных людей. Главная социальная проблема какраз и заключается в том, чтобы сделатьбольшинство полезными членами общества.

    Социалистические писатели давно оставилипопытки разобраться с этой неразрешимойпроблемой. Каутский не способен ни на что, кромезаявления, что привычка и дисциплина в будущемзаменят стимулы к труду. "Приученный капиталомработать изо дня в день, современный рабочийпрямо не выносит долгого пребывания без работы.Встречаются даже люди, до того привыкшие к своейработе, что они просто не знают, что им делать сосвоим свободным временем, -- они чувствуют себянесчастными, когда не имеют возможностиработать". Каутский, похоже, не опасается того,что эта привычка менее устойчива, чем, например,привычка есть и спать, и, признавая этот стимулвсе же слабейшим, Каутский не склонен полагатьсятолько на него. Потому он и рекомендуетдисциплину. Конечно же, это не "военнаядисциплина", не "слепое повиновениевласти", но "дисциплина демократическая --добровольное подчинение выбраннымруководителям". Потом его охватывают сомнения,и он прогоняет их соображением, что присоциализме труд будет настолькопривлекательным, что трудиться будетудовольствием, но затем признает, что толькоэтого будет недостаточно, и, наконец, приходит кзаключению, что при всей привлекательности труданужны и другие стимулы, как денежная заработнаяплата [167*].

    Так, со многими оговорками и соображениями дажеКаутский приходит наконец к тому выводу, чтотягостность труда вполне преодолима, еслипродукт труда, и только его собственного труда,достается рабочему (если он не является такжесобственником или предпринимателем). Но это жеотрицание реализуемости социалистическойорганизации труда, поскольку нельзя уничтожитьчастную собственность на средства производства,не устранив одновременно возможностьвознаграждать работника в соответствии свкладом его труда.

    5. Производительность труда

    Старые "распределительные" теорииосновывались на предположении, что нужно тольковсе поделить поровну, чтобы обеспечить каждомуесли не богатство, то вполне комфортабельнуюжизнь. Идея казалась столь очевидной, что едва липредпринимались попытки ее доказать. В началесоциализм взял это предположение в целом иутверждал, что благосостояние для всех будетобеспечено равным распределением общественногодохода. Только когда критики привлекли вниманиек тому факту, что равное распределениеобщественного дохода едва ли улучшит положениемасс, они выдвинули предположение, чтокапиталистические методы производстваограничивают производительность труда и чтосоциализм устранит эти ограничения и умножитпроизводство настолько, что каждому будетобеспечен достойный уровень жизни. Не сумевопровергнуть утверждение либеральной школы, чтопри социализме падение производительности трудасделает нужду и нищету всеобщими,социалистические писатели началираспространять фантастические утверждения обожидаемом росте производительности труда.

    Каутский упоминает о двух способах увеличенияпроизводительности труда при переходе ксоциализму. Один -- концентрация всегопроизводства на лучших предприятиях и закрытиеменее эффективных [168*]. Бесспорно, что это путь кувеличению производства. Но такое средство какраз наиболее эффективно в рамках меновойэкономики. Конкуренция здесь безжалостноустраняет все менее доходные предприятия, иименно это ставится ей в упрек вовлеченными вконкуренцию. А в результате слабейшиепредприятия требуют государственных субсидий,особых условий поставки и вообще всестороннегоограничения конкуренции. То, что стоящие начастнохозяйственной основе тресты широкопользуются предлагаемым Каутским средством вцелях достижения наивысшей производительноститруда, побуждает Каутского видеть в нихпредвестников социалистической революции. Ноеще вопрос, будет ли социалистическоегосударство столь же настойчиво стремиться кповышению эффективности производства. Непредпочтет ли оно сохранить малорентабельныепредприятия, чтобы избежать локальных проблем изатруднений? Частный предприниматель без лишнихразговоров закрывает невыгодное предприятие;этим он принуждает работников сменить местожительства, а иногда и профессию. Конечно, этодоставляет немало хлопот тем, кого касаютсяизменения, но в целом результаты благоприятны,поскольку оказывается возможным более дешевоеснабжение рынка. Таким ли будет поведениесоциалистического государства? Не предпочтет лионо, напротив, из политических соображенийизбежать локального недовольства? Набольшинстве государственных железных дорог всереформы такого рода тормозятся из-за попытокуберечь отдельные подразделения от ущерба,неизбежного при устранении излишнихуправленческих звеньев, излишних работников иэлектростанций. Даже армейское начальствостолкнулось с парламентской оппозицией, когда изстратегических соображений было решеноперевести гарнизон в другое место.

    Свой второй способ обеспечения ростапроизводства, а именно "экономию всякогорода", Каутский, по его же признанию, находитуже реализованным в современных трестах. Онособенно отмечает экономию материалов,транспортных расходов, сокращение затрат нарекламу и на связи с общественностью [169*].Опыт показывает, что нигде нельзя встретитьбольшей бесхозяйственности и расточительности вотношении труда и материалов всякого рода, чем нагосударственных предприятиях. В то же времяименно частное предприятие побуждает своеговладельца ради собственных интересов работать свеличайшей экономией.

    Конечно, социалистическое государствосэкономит все расходы на рекламу, все расходыкоммивояжеров и агентов по продаже. Но более чемвероятно, что вся эта экономия будет существенноперекрыта за счет аппарата распределения.Военный опыт научил нас, сколь громоздок и дорогобщественный аппарат распределения. Разве наделе издержки на карточное распределение хлеба,муки, сахара и других товаров были ниже, чемрасходы на рекламу? Действительно ли гигантскийаппарат, необходимый для осуществлениякарточного распределения, был дешевле, чемрасходы на коммивояжеров и агентов по сбыту?

    Социализм устранит розничных торговцев. Но наих месте он создаст центры распределения,которые не будут дешевле. Кооперативные складыиспользуют не меньшее количество рабочих рук,чем современные магазины, и многие из нихнеконкурентоспособны до тех пор, покаправительство не дарует им освобождения отналогов.

    Вообще говоря, недопустимо считать, чтоустранением каких-либо свойственныхкапиталистической экономике расходов можнообеспечить более высокую производительностьтруда в социалистическом обществе. Нужносравнивать общие расходы и общие доходыобеих систем. Из того, что электромобиль нетребует бензина, вовсе не следует, что он дешевлев эксплуатации, чем автомобиль с бензиновымдвигателем.

    Слабость аргументации Каутского очевидна,когда он утверждает, что "применением этихдвух методов пролетарское государство сможетподнять производство на такой высокий уровень,что окажется возможным существенное увеличениезаработков при одновременном сокращениирабочего времени". Это утверждение он и непытается нигде доказывать. [170*]

    Не лучше обстоит дело и с другими аргументами впользу социалистической организациипроизводства. Когда, например, доказывают, чтопри социализме каждый способный к труду будетобязан трудиться, они прискорбнейшезаблуждаются относительно числа праздных людейв капиталистическом обществе. Напротив, можноутверждать, что при системе, которая не создаетдостаточных стимулов для преодоления тягостейтруда, производительность труда неизбежноуменьшится. Но проблему производительностинельзя рассматривать только в рамкахстационарных условий. Несравнимо важнее вопроса,увеличится ли производительность труда припереходе к социализму, вопрос, окажется ли присоциализме возможным рост производительноститруда и, следовательно, экономический прогресс.Это ведет нас к проблеме динамики.

    Глава IX. Положение индивидуума при социализме

    1. Отбор персонала и выбор профессии

    Социалистическое общество представляет собойпоразительное авторитарное сообщество, вкотором приказывают и подчиняются. Именно это иобозначают слова "плановая экономика" и"устранение анархии производства".Устройство социалистического общества легчепонять, если сравнить его с армией. Многиесоциалисты и в самом деле предпочитали говоритьоб "армии труда". Как в армии, так и присоциализме каждый зависит от приказов высшегоруководства. Каждый приписан к какому-либо месту.Каждый должен оставаться там до тех пор, пока этосчитают нужным. Можно сказать, что человекстановится пешкой начальства. Он растет толькокогда его продвигают. Он падает послеразжалования. Описывать эти условия было быпустой тратой времени. Они знакомы каждомуподданному бюрократического государства.

    Очевидно, что в государстве такого типа всеназначения на должность совершаются всоответствии с личной пригодностью. Каждый постдолжен занимать наиболее подходящий для этогоиндивидуум, если, конечно, он не нужен для болееответственной работы в другом месте. Таковфундаментальный закон всех систематическиупорядоченных авторитарных организаций -- какгосударства китайских мандаринов, так и новейшейбюрократии.

    Первая проблема, которая возникает привоплощении этого закона, -- назначение наверховные посты. Есть два подхода к решению этойпроблемы -- монархическо-олигархический идемократический, но при этом возможно толькоодно решение -- на основе харизмы. Верховныеправители (или правитель) выбираются благодарядостоинствам, которые им дарованы Божьеймилостью. Они обладают сверхчеловеческимисилами и способностями, которые поднимают ихвысоко над прочими смертными. Выступить противних -- это не только нарушить земной порядок, но ипренебречь волей Божьей. Такова основная идеятеократии -- клерикальной аристократии с"Божьим помазанником". Но такова жеидеология большевистской диктатуры в России.Призванные историей к выполнению своейвозвышенной задачи большевики выступают какпредставители всего человечества, как орудиеисторической необходимости, как исполнители,которым выпало окончательное устроение мировогопорядка. Сопротивление им -- величайшее изпреступлений, но к своим противниками они могутприменять любые средства. Это просто стараяаристократически-теократическая идея в новойоболочке.

    Другой подход к решению проблемы --демократический. Демократия отдает все в рукибольшинства. Во главе общества -- вождь или вожди,выбранные решением большинства. Но теория этастоль же харизматична. Только в этом случаеблагодать поровну дается всем без исключения.Каждый наделен ею. А глас народа является гласомБожьим. Это особенно отчетливо проявилось в"Городе Солнца" Томмазо Кампанеллы:народное собрание выбирает Правителя, которыйявляется также первосвященником, и имя егоМетафизик [171*].[156] В авторитарной идеологиидемократия ценится не за свои общественныефункции, а только как средство постиженияАбсолюта [172*].

    Согласно харизматическим воззрениям приназначении должностных лиц высшая властьнаделяет их собственными достоинствами.Официальное назначение поднимает обычногосмертного над уровнем масс. Он приобретаетособый вес по сравнению с другими. Его ценностьособенно велика во время выполнения им своихобязанностей. Недопустимы никакие сомнения в егодостоинствах или способностях выполнять службу.Пост делает человека.

    Если не учитывать апологетической ценностиэтих теорий, все они чисто формальны и ничего неговорят нам о том, как действительноосуществляется восхождение к высшей власти. Изних не узнаешь, пришла ли к власти даннаядинастия или аристократия как счастливыйпобедитель в войне. Они не дают представления омеханизме партийной деятельности, которыйприводит к власти вождей демократии. Они ничегоне сообщают о том, как действительно носителивысшей власти осуществляют подбор должностныхлиц из числа претендентов.

    Но специальные правила для отбора должностныхлиц должны существовать, поскольку без нихспособен обходиться только всеведущийправитель. Так как верховная власть не в силахделать все сама, то назначение на более низкиедолжности она делегирует подчиненным властям.Чтобы предотвратить их произвол, приходитсявводить определенные ограничения. В результатеотбор идет не по истинным способностям, а посоответствию неким нормам, по результатамэкзаменационных испытаний, с учетом того, чтокандидат обучался в определенной школе, что оннесколько лет занимал подчиненную позицию и т. п.О такого рода методах может быть только одномнение. Успешное ведение дела требует совсеминых качеств, чем успешная сдача экзаменов, дажеесли экзаменуют по предмету, прямо связанному сбудущей работой. Тот, кто провел определенноевремя на подчиненной должности, еще долго будетчувствовать себя не на месте, став начальником.Неверно, что для того, чтобы выучитьсякомандовать, надо научиться подчинятся. Возрастне заменяет способностей. Короче, системаущербна. Ее единственное оправдание в том, чтоничего лучшего нет взамен.

    Недавно были сделаны попытки привлечь напомощь методы экспериментальной психологии ифизиологии, и многие ожидают от этого в высшейстепени важных для социализма результатов. Нетсомнения, что при социализме нечто подобноемедицинскому обследованию армейскихпризывников должно бы использоваться, но тольков большем масштабе и с использованием болееутонченных методов. Придется исследоватьсимулянтов, которые надеются под предлогомфизических недостатков избежать тяжелой инеприятной работы, так же как и тех, ктопретендует на неподходящую для их данных работу.Но самые горячие защитники таких методов едва лимогут претендовать на что-то большее, чем наминимальную корректировку одного из тяжелейшихпоследствий бюрократизма. Для всех тех видовработ, которые требуют чего-то иного, кромемышечной силы и хорошего развития органовчувств, эти методы вообще бесполезны.

    2. Искусство и литература, наука и журналистика

    Социалистическое общество -- обществодолжностных лиц. Этим определяются какгосподствующий стиль жизни, так и мышлениечленов общества. В последние десятилетия по всейЕвропе расширялся слой людей, которые всегдаждут продвижения и зависят от "начальника",которые живут на фиксированное жалованье ипотому не понимают зависимости междупроизводством благ и удовлетворениемсобственных потребностей. Люди такого типаособенно распространены в Германии. Ими иопределяется социально-психологический обликнашего времени.

    Социализм не знает свободы выбора профессии.Каждый должен делать, что ему сказано, иотправляться, куда ведено. Все иное простонемыслимо. Позднее и в связи с иными вопросами мыобсудим, как это должно сказываться напроизводительности труда. Здесь нам следуетобсудить положение при таких условиях искусстваи науки, литературы и прессы.

    При большевиках в России и в Венгрии художники,писатели и ученые, признанные специально дляэтого созданными инстанциями, освобождались отобщей трудовой повинности и получалиопределенное жалованье. [157] Всех остальных принуждалик труду на общих основаниях, и они не получалиникакой поддержки своей художественной илинаучной деятельности. Пресса быланационализирована.

    Таково простейшее решение проблемы, которое ктому же гармонирует с общей структуройсоциалистического общества. Бюрократизмраспространился на сферу духа. Кто не нравитсялюдям власти, не получает разрешения рисовать,лепить скульптуры или дирижировать оркестром.Его работы не публикуются и не исполняются. Идаже в случае, когда решение не зависит напрямуюот произвольного суждения хозяйственногоруководства, а основывается на мненияхэкспертных советов, суть дела не меняется.Напротив, экспертные советы, неизбежнозаполненные пожилыми, хорошо устроеннымиспециалистами, еще менее способны помогать ростумолодых талантов, отличающихся своеобразием и,возможно, большим мастерством, чем члены советов.Даже если в выборе участвует весь народ, это необлегчит рост тех, кто имеет смелость отказатьсяот традиционной техники и принятых мнений. Такиеметоды отбора только плодят эпигонов.

    В "Икарии" Кабе [158] публикуютсятолько такие книги, которые нравятся республике(les ouvrages preferes) [159]. Писаниядосоциалистических времен подлежатрассмотрению: частично полезные будутпереработаны, а те, что сочтены опасными илибесполезными, сожжены. Возражение, что это будетто же, что сделал Омар, сжегши Александрийскуюбиблиотеку, Кабе считает несостоятельным. [160] Ибо,говорит он, "nous faisons en faveur de l'humanite ce que ces oppresseursfaisaient contre elle. Nous avons fait du feu pour bruler les mechants livres, tandis quedes brigands ou des fanatiques allumaient les buchers pour bruler d'innocentsheretiques" <"Мы делаем в пользучеловечества то, что угнетатели делали ему вовред. Мы развели костры, чтобы сжечь дурные книги,тогда как разбойники или фанатики зажигаликостры, чтобы сжечь невинных еретиков"> [173*]. При такомподходе невозможно решить проблему терпимости.За исключением чистых оппортунистов, каждыйубежден в истинности своего мнения. Но если бытакое убеждение само по себе оправдывалонетерпимость, каждый имел бы право притеснять ипреследовать любого, думающего иначе. [174*] В этихобстоятельствах призыв к терпимости исходил быисключительно от слабых. Сила" влекла бы кпроявлению нетерпимости. Между людьми должнабыть постоянная война и вражда. Мирноесотрудничество делается невозможным. Либерализмтребует терпимости к любому мнению именнопотому, что он желает мира.

    При капитализме перед художником и ученымоткрыты многие пути. Богатые люди могутследовать своим склонностям, небогатые -- искатьбогатых покровителей, или работать вгосударственных учреждениях, или же попробоватьжить продажей своих работ. Каждый из путей имеетсвои опасности, в особенности два последних.Вполне может случиться так, что тот, кто несет илимог бы нести человечеству новые ценности, будетстрадать от нужды и бедности. Но нет способовэффективно предотвратить такую возможность.Творческий дух -- это дух новаторства. Он долженстремиться вперед, разрушать старое и заменятьего новым. Невозможно облегчить ему тяжесть этойзадачи; если бы удалось, он перестал бы бытьпервопроходцем. Прогресс нельзя организовать. [175*] Нетрудно увенчать лаврамигения, завершившего свои труды, с почестямизахоронить его останки и в память еговоздвигнуть монументы. Но невозможно сгладитьгению путь к исполнению своего предназначения.Общество ничем не может помочь прогрессу. Еслионо не обременило индивидуума цепями, если непоставило перед ним непреодолимых препятствий,оно сделало все, что можно ожидать от общества.Гений найдет путь для реализации своей свободы.

    Национализация интеллектуальной жизни,неизбежная при социализме, должна сделатьневозможным всякий интеллектуальный прогресс.Можно обмануться тем, что в России вошло в модусовременное искусство. [162] Но эти новаторыначали работать еще до того, как Советы встали уруля. Будучи непризнанными ранее, они сталисотрудничать с Советами в надежде на признаниесо стороны нового режима. Большой вопрос, однако,смогут ли будущие новаторы сдвинуть их сзавоеванных ныне позиций. [163]

    В утопии Бебеля общество признает толькофизический труд. Искусству и наукам отведенытолько часы досуга. Благодаря этому, мыслитБебель, общество будущего "будет располагатьучеными и художниками всякого рода внеисчислимом множестве". В соответствии сличными склонностями они станут посвящать свойдосуг исследованиям и художественномутворчеству [176*].Бебель позволил себе поддаться филистерскомунедоброжелательству работников физическоготруда ко всем тем, кто не рубит лес и не носитводу. Для него все виды интеллектуального трудасуть простые шалости. Это выясняется из того, чтоон ставит их в один ряд с "товарищескимобщением". [177*] И все-таки нужноисследовать, мыслимо ли в этих условияхпредоставить духовному труду ту свободу, безкоторой он не может существовать.

    Очевидно, что все работы в области науки иискусства, которые требуют времени, путешествий,приобретения технического образования изначительных материальных расходов, будутисключены. Но мы предположим, что можно посвятитьсебя литературе или музыке после окончаниядневных трудов. Далее мы предположим, что такаядеятельность будет защищена от зловредноговмешательства со стороны хозяйственныхруководителей, которые могли бы, например,переводить непопулярных авторов в отдаленныеместа, и что с помощью преданных друзей литераторили композитор может наскрести денег, чтобызаплатить государственной типографии запубликацию небольшого тиража. Таким способом онможет даже преуспеть в издании небольшогопериодического органа, а может быть даже ворганизации небольшого театра. [178*]Но все эти начинания должны будут выдерживатьтяжелую конкуренцию с официальным субсидируемымискусством, а к тому же хозяйственные властимогут в любой момент прикрыть все дело. Неследует забывать, что во власти хозяйственныхруководителей будет установление условийиздания. Никакой цензор, император иди папаРимский никогда не обладали такой властью дляподавления интеллектуальной свободы, каксоциалистическое общество.

    3. Личная свобода

    Принято считать, что при социализме индивидуумбудет лишен свободы, а социалистическое обществостанет тюремным государством. В этих выраженияхсодержится ценностный приговор, лежащий запределами научного анализа. Наука не можетрешать, является ли свобода благом, злом илиадиафорой. [165]Предметом исследования может быть только вопрос:в чем состоит свобода и где она пребывает?

    Свобода есть понятие социологическое. Не имеетсмысла применять его к ситуациям внеобщественных связей, что легко видеть на примерепутаницы, порождаемой знаменитым противоречиеммежду свободой и волей. Жизнь человека зависит отприродных условий, которые он не властенизменить. В этих рамках он живет и умирает, ипоскольку они не подвластны его воле, он вынужденим подчиняться. С ними сообразуется все, что бы онни делал. Траектория брошенного камня предписаназаконом природы. Когда человек ест и пьет,процессы в его организме также обусловленыприродой. Наши представления о непоколебимых ине поддающихся воздействию законах природы -- этопопытка выразить зависимость хода событий в миреот определенных объективных отношений междуявлениями. Эти законы господствуют над жизньючеловека, они полностью охватывают его. Егожелания и его действия мыслимы только в этихпределах. Нет свободы ни внутри природы, нивопреки природе.

    Общественная жизнь также является частьюприроды, и в рамках ее господствуют неизменныезаконы природы. Действие и результаты действияобусловлены этими законами. Если мы говорим, чтосвобода определяется волей человека иобщественными условиями, то при этом вовсе непредставляем человека независимым от законовприроды: значение понятия свободы совершенноиное.

    Здесь не идет речь о проблеме внутреннейсвободы. Мы исследуем проблему внешней свободы.Первая есть проблема происхождения волевыхактов, вторая -- проблема осуществления действий.Каждый человек зависит от поведения окружающих.Их действия влияют на него множеством способов.Если он вынужден допустить, чтобы с нимобращались как с существом, лишенным собственнойволи, если он не может помешать тому, чтобы егожелания попирались, он должен чувствоватьодностороннюю зависимость от окружающих, и тогдаон говорит, что он не свободен. Если он слабее, онвынужден приспосабливаться к насилию с ихстороны.

    В условиях сотрудничества эта односторонняязависимость становится обоюдной. И до тех пор,пока каждый действует как член общества, онобязан приноравливаться к воле окружающих. Приэтом каждый зависит от других не больше, чем онизависят от него. Вот что мы понимаем под внешнейсвободой. Это положение индивидуума в рамкахобщественной необходимости, предполагающей, содной стороны, ограничение свободы индивидуума вотношении к другим, а с другой -- ограничениесвободы других в отношении к нему.

    Можно это пояснить примером. Наниматель прикапитализме выглядит как обладатель большойвласти над наемными работниками. Прием человекана работу, способ использования, размер оплаты,увольнение -- все зависит от его решения. Но этаего свобода, так же как соответствующаянесвобода других, -- только видимость. Поведениенанимателя по отношению к наемным работникаместь только часть социального процесса. Еслистиль его отношений с наемным работником несоответствует общественной оценке достоинствпоследнего, возникают последствия уже длянанимателя. Он, разумеется, может вести себя снаемным работником скверно, но при этом ему же ипридется расплачиваться за свой произвол. Именнов этой мере наемный работник и являетсязависимым. Но эта зависимость не выше, чемзависимость каждого из нас от наших соседей. Ведьдаже там, где законы строго исполняются, каждый,кто готов расплатиться за свое поведение, воленразбить нам окна или поколотить нас.

    Строго говоря, при таком подходе совершеннопроизвольные социальные действия простоневозможны. Даже восточный деспот, который, какпредставляется, волен делать что угодно с жизньюзахваченных врагов, должен учитывать результатсобственных действий. Конечно, в различныхситуациях за удовольствие произвольногодействия приходится платить по-разному. Никакиезаконы не защитят нас от людей, враждебностькоторых столь велика, что они готовы принятьлюбые последствия своих действий. Но в целом,если законы достаточно строго карают занарушение нашего спокойствия, мы чувствуем себядо известной степени независимыми от дурныхнамерений окружающих. Историческое смягчениеуголовных законов следует приписать неулучшению нравов и не декадансу законодателей,но лишь тому, что люди приучились сдерживатьсебя, памятуя о последствиях, и это даловозможность смягчить наказания, не ослабляя ихсдерживающей силы. Сегодня угрозакраткосрочного тюремного заключения болееэффективно сдерживает преступления противличности, чем некогда это делала виселица.

    Там, где точные денежные расчеты даютвозможность полностью учесть последствиядействий, не остается места для произвола. Еслимы позволим себе увлечься модными воздыханияминад бессердечием нашего времени, которое всепереводит на язык шиллингов и пенсов, мы упустимиз виду, что как раз эта увязка наших поступков сденежным доходом служит обществу наиболеесильным заслоном от произвола. Именно такогорода установления ставят потребителя, с однойстороны, и предпринимателя, капиталиста,землевладельца, рабочего, т. е. всех, работающихдля удовлетворения рыночного спроса, -- с другой,в зависимость от общественного сотрудничества.Только полная неспособность понять взаимностьэтих отношений может привести к вопросу о том,зависит ли должник от своего кредитора иликредитор от должника. На самом деле каждый здесьзависит от другого, и того же рода отношениясуществуют между продавцом и покупателем,нанимателем и работником. Принято сожалеть о том,что сегодня из деловой жизни изгнаны личныемотивы и всем правят деньги. На деле этосожаление о том, что в чисто экономической сфередеятельности нет места причудам и пристрастиям идейственны только те соображения, которыхтребует общественное сотрудничество.

    В этом и состоит внешняя свобода человека -- оннезависим от произвольной власти других. Такаясвобода не входит в перечень естественных прав.Она возникает в ходе общественного развития истановится совершенной благодаря зреломукапитализму. Человек докапиталистических времензависел от "доброго господина" и нуждался вего благорасположении. Капитализм не признаеттаких отношений. Он прекращает деление обществана деспотических властителей и бесправных рабов.Все отношения становятся материальными ибезличными, они поддаются вычислению ипредоставляют выбор. Капиталистический денежныйрасчет низводит свободу из области мечты вреальность.

    Когда люди обретают свободу в чистоэкономических сферах жизни, они начинаютстремиться к ней повсюду. Одновременно сразвитием капитализма вдут попытки изгнать изгосударственной жизни всякий произвол и всеформы личной зависимости. Добиться юридическогозакрепления личных прав гражданина, максимальносузить возможности произвола со стороныдолжностных лиц -- таковы цели движения загражданскую свободу. Оно требует неблагорасположения, но прав. И оно изначальнопризнает, что для реализации этих требованийнеобходимо как можно более жесткое ограничениевозможности государства господствовать надиндивидуумом. Свобода, с его точки зрения, естьсвобода от государства.

    Государство -- аппарат насилия, обслуживающийправительство -- не опасно для свободы толькотогда, когда его действия подчинены ясным,однозначным, универсальным правилам или когдаони следуют принципам, которые управляют всякойработой ради прибыли. Первая ситуацияскладывается, когда государство действует набазе законности, -- ведь законы связывают судью иузко ограничивают его "игровое поле". Втораяситуация возникает при капитализме, когдагосударство действует как предприниматель,подчиняясь тем же законам и сообразуясь с теми жеусловиями, что и другие предприниматели,работающие ради прибыли. За пределами этих двухвариантов невозможно защититься от произвольныхдействий государства ни законами, ни каким-либоиным способом; индивидуум беззащитен передрешениями должностных лиц. Он не можетпредусмотреть последствия своих действий,поскольку не знает, как к ним отнесутся те, откого он зависит. Это и есть отрицание свободы.

    Принято рассматривать проблему внешнейсвободы как проблему большей или меньшейзависимости индивидуума от общества [179*]. Но политическаясвобода не есть вся свобода. Чтобы человек могбыть свободным, недостаточно иметь возможностьделать что-либо безвредное для других и при этомне бояться помех со стороны правительства илиобщества. Нужно также иметь возможностьдействовать, не опасаясь непредвиденныхсоциальных последствий. Только капитализмгарантирует эту свободу, открыто подчиняя всевзаимные отношения холодному безличномупринципу обмена -- du ut des [166].

    Обычно социалисты пытаются отвергнутьаргументы в пользу свободы утверждением, что прикапитализме только собственник свободен.Пролетарий не свободен, поскольку он должентрудом поддерживать свое существование. Нельзяпредставить себе более непродуманногопредставления о свободе. Человек должентрудиться, поскольку его потребности выше, чем удиких животных, и это в природе вещей.Собственники могут жить, не подчиняясь этомуправилу, благодаря доходу, извлекаемому ими изобщественной организации труда без ущерба длякого-либо, в том числе и не имеющих собственности.Эти последние и сами получают выгоду отсуществующей общественной организации труда,поскольку сотрудничество делает труд болеепроизводительным. Только обеспечив дальнейшееувеличение производительности труда, социализммог бы ослабить зависимость индивидуума отусловий жизни. Если же он не может этого сделать,если он, напротив, уменьшает производительностьтруда, то тем самым он уменьшает и свободучеловека от природы.

    Глава X. Социализм в изменяющихся условиях

    1. Природа динамических сил

    Идея неизменности очень полезна длятеоретического умозрения. Но в реальном мире небывает неизменных состояний. Условияэкономической деятельности изменяютсянепрерывно, и человек не может воспрепятствоватьэтим изменениям.

    Воздействия, приводящие экономику в постоянноедвижение, могут быть подразделены на шестьбольших групп. В первую очередь и как важнейшиедолжны быть выделены изменения в природномокружении. Здесь имеются в виду не только всеизменения климата и других природных условий,которые происходят сами собой, помимочеловеческой деятельности, но также и теизменения, которые порождаются человеком, такие,как истощение почвы, оскудение лесных илиминеральных ресурсов. На втором месте находятсяизменения в численности и составе населения,затем изменения в величине и распределениикапитала, затем изменения в техникепроизводства, затем изменения в общественнойорганизации труда и наконец изменения спроса [180*].

    Среди всех перечисленных причин измененийнаиболее важна и фундаментальна первая.Предположим, что социалистическое обществоокажется способным регулировать рост населенияи спрос на товары, и таким образом устранитнарушения экономического равновесия, вызываемыеэтими факторами. В таком случае можно было бы недопустить изменений и других условийхозяйствования.

    Но социалистическое общество никогда не сможетвлиять на природные условия экономическойдеятельности. Природа не приспосабливается кчеловеку. Человек должен приспосабливаться кприроде. Даже социалистическому обществупридется считаться с природными изменениями; емупридется учитывать последствия стихийныхкатастроф. Ему придется считаться с тем, чтодоступные природные ресурсы не бесконечны.Природные возмущения будут вторгаться в мирноетечение его дел. Не в большей степени, чемкапитализм, он может рассчитывать нанеизменность.

    2. Динамика населения

    Наивному социалисту кажется, что в миредовольно всего, чтобы сделать каждого счастливыми удовлетворенным. Нехватка и дороговизна благпроистекают только из нелепого общественногоустройства, которое, с одной стороны,ограничивает преумножение производительных сил,а с другой -- в результате неравенства враспределении дает слишком много богатым ислишком мало беднякам. [181*]

    Мальтусовский закон народонаселения и законубывающей отдачи кладут конец этой иллюзии. Ceterisparibus [168],рост населения выше некоей определеннойвеличины не сопровождаются пропорциональнымростом богатства: если эта точка пройдена,производство на душу населения начинаетсокращаться. Достигло ли уже производствоэтой точки -- частный вопрос, и не следует имподменять принципиальной постановки проблемы.

    По отношению к этому рассуждению социалистызаняли разные позиции.

    Некоторые просто отвергли его. На протяжениивсего XIX века едва ли какой-либо другой авторподвергался таким нападкам, как Мальтус. ПисанияМаркса, Энгельса, Дюринга и многих других полныпоношений "попа" Мальтуса [182*]. [169] Но они не опровергли его. Нынедискуссию по поводу закона народонаселенияможно считать закрытой. Закон убывающей отдачисегодня никем не оспаривается; значит, нет нуждыобращать внимание на тех авторов, которые либоотрицают, либо просто игнорируют это учение.

    Другие социалисты верят, что можно развеять всесомнения ссылкой на беспримерный ростпроизводительности, который будет иметь местопосле обобществления средств производства. Нестанем обсуждать здесь реалистичность этой идеи;даже если так оно и будет, все-таки нужносчитаться с тем, что в каждый данный моментсуществует некая оптимальная численностьнаселения, превышение которой должно породитьсокращение душевого производства. Если уж такхочется опровергнуть действенность законовнародонаселения и убывающей отдачи, следуетдоказать, что каждый, рожденный сверхоптимальной численности населения, принесет ссобой столь большой рост производительноститруда, что душевое производство с его появлениемне сократится.

    Третья группа удовлетворяется темсоображением, что с распространениемцивилизации и разумного образа жизни, сувеличением благосостояния и повышениемжизненных притязаний рост населениязамедляется. При этом они игнорируют тот факт,что рождаемость сокращается не в силу подъемауровня жизни, а из-за "моральныхограничений", и что стимулы к ограничениюрождаемости исчезают в тот момент, когда семьяперестает требовать самопожертвования, .так какзаботу о детях берет на себя общество. Это всущности та же самая ошибка, в которую впал Годвин [170],когда решил, что существует "закончеловеческого общества", который ограничиваетчисленность населения наличием средствсуществования. Мальтус выявил природу этогозагадочного "закона". [183*]

    Социалистическое общество невообразимо безпринудительного регулирования роста населения.Социалистическое общество должно располагатьвластью предотвращать рост или сокращениенаселения сверх определенных границ. Оно должностремиться к поддержанию населения наоптимальном, с точки зрения душевогопроизводства уровне. Как и всякое иное общество,оно должно считать злом как перенаселенность,так и недонаселенность. А поскольку в нем небудут действовать те мотивы, которые вчастнособственнических системах приводят всоответствие уровень рождаемости и доступностьсредств существования, государство будетвынуждено взять на себя регулирование этогодела. Не будем здесь обсуждать, как именно онобудет это делать. Не входит в нашу задачу ивопрос, будет ли социалистическое общество припроведении соответствующих мероприятийпреследовать также цели евгеники и чистоты расы.Но вполне достоверно, что если социалистическоеобщество и сможет обеспечить "свободулюбви", то уж никоим образом не "свободудеторождения". Право на существование каждогорожденного может быть обеспечено только припредотвращении нежелательных родов. Всоциалистическом обществе, как и в любом другом,будут те, для кого "на великом пиршествеприроды не приготовлено места" и кому прикажутудалиться как можно скорее. Никакое негодование,которое способны возбудить эти слова Мальтуса,не изменит этого положения.

    3. Изменения спроса

    Принцип распределения потребительских благ всоциалистическом обществе исключает свободныеизменения спроса. Если бы были возможныэкономические расчеты, а значит, хотя быприблизительное определение расходов напроизводство, тогда в рамках выделенных емуединиц потребления индивидуум мог бы требоватьто, что ему нравится. Каждый мог бы выбрать длясебя наиболее желанное. При этом возможно, что всилу злонамеренности части директоровпредприятий некоторые товары были бы оцененывыше, чем следует. Либо на них отнесли бынепропорционально большую часть накладныхрасходов, либо цена оказалась бы завышенной из-заприменения неэкономичных методов производства,но потребители не знали бы иного способа защиты,кроме политической антиправительственнойагитации. При этом до тех пор, пока они пребывалибы в меньшинстве, им все равно не удалось бы ниулучшить методы производства, ни внести поправкив калькуляции. Но в любом случае то, что немалаядоля факторов производства измерима и чтоблагодаря этому вопрос может быть относительноотчетливо сформулирован, уже было бы для нихподдержкой.

    Но поскольку при социализме никакие такиекалькуляции невозможны, все проблемы спросадолжны быть оставлены на долю правительства.Граждане в целом смогут влиять на них так же, какна другие стороны правительственной политики.Индивидуум будет обладать соответствующимвлиянием в той степени, в какой он участвует вформировании общей воли. Меньшинству придетсясклониться перед волей большинства. И системапропорционального представительства, которая посвоей природе пригодна только для выборов исовершенно не годится для принятия конкретныхрешений, их не защитит.

    Общая воля, т. е. воля тех, кто сумел оказаться увласти, возьмет на себя те функции, которые всвободной экономике выполняются спросом. Неиндивидуум, а правительство будет решать, какиеименно нужды являются наиболее настоятельными ив силу этого подлежат удовлетворению в первуюочередь.

    По этой причине спрос будет намногооднообразней и гораздо менее изменчив, чем прикапитализме. Силы, которые при капитализмепостоянно изменяют спрос, при социализме будутотсутствовать. Как же смогут получить признаниеинновации, отклоняющиеся от традиционнопринятых идей? Как смогут новаторы увлечь массыпрочь от наезженной колеи? Захочет либольшинство отказаться от излюбленных обычаевсвоих предков ради чего-то лучшего, но пока ещенеизвестного? При капитализме, где каждыйиндивидуум в рамках своих средств можетформировать потребительскую корзину, достаточноубедить в преимуществе новых методов одного илинескольких. Остальные постепенно начнутследовать их примеру. Это постепенное принятиеновых способов удовлетворения особеннооблегчается фактом неравенства доходов. Богатыепринимают новшество и привыкают к нему. Такустанавливается мода, которой следуют остальные.Как только богатые слои усвоили определенныйобраз жизни, у производителей появляется стимулулучшать методы производства, так что рано илипоздно бедные получат возможность двигаться темже путем. Таким образом роскошь способствуетпрогрессу. "О промышленном нововведении:сначала это каприз избранного, затем ужепотребность публики и наконец частьнеобходимого. Ведь то, что считается роскошьюсегодня, делается необходимостью завтра" [184*]. Роскошь прокладывает дорогупрогрессу: она развивает скрытые потребности ипорождает в людях неудовлетворенность. Еслиморалисты, осуждающие роскошь, желают бытьпоследовательными, им следовало быпроповедовать сравнительно бедную желаниямилесную жизнь дикарей как конечный идеалцивилизации.

    4. Изменения величины капитала

    Участвующие в производстве производительныеблага рано или поздно изнашиваются. Это верно нетолько для тех благ, которые образуют оборотныйкапитал, но также и для тех, которые образуютпостоянный капитал. Они также -- рано или поздно-- окончательно потребляются в процессепроизводства. Чтобы сохранить капитал в том жеразмере или увеличить его, необходимы постоянныеусилия тех, кто управляет производством.Необходимо заботиться, чтобы потребленныекапитальные блага вовремя замещались, исоздавался новый капитал. Капитал ведь невоспроизводит себя сам.

    В совершенно неизменяемой экономическойсистеме эта операция не требует особенного дарапредвидения. Там, где все неизменно, не столь ужтрудно установить, что именно утратилоработоспособность и что нужно сделать для егозамены. В условиях изменчивости все иначе. Здесьпостоянно меняются как направлениепроизводства, так и используемые в нем процессы.Здесь не достаточно заменить отработавший своезавод или исчерпанный запас полуфабрикатованалогичными благами: другие блага -- лучшие посвойствам или по крайней мере лучшесоответствующие новым условиям -- должны занятьих место либо обновление оборудования в однойотрасли производства должно быть ограничено,чтобы расширить за этот счет или создать зановодругую отрасль. Такие сложные операцииневозможно осуществлять, не прибегая квычислениям. Калькуляция капитала невозможнабез экономических расчетов. В итоге перед лицомодной из самых фундаментальных проблемэкономической деятельности социалистическоеобщество, не располагающее средствамиэкономического расчета, должно оказатьсясовершенно беспомощным. При самом большомжелании оно не сможет установить такоесоотношение между производством и потреблением,чтобы ценность капитала по меньшей мере неубавлялась и чтобы потреблялось только то, чтосверх этого.

    Но помимо этой, самой по себе непреодолимой,проблемы, проведение рациональной экономическойполитики в социалистическом обществе встретит идругие трудности.

    Как поддержание, так и накопление капиталатребуют неких издержек. Нужно жертвоватьудовлетворением сегодняшних потребностей радибольшего удовлетворения, возможного в будущем.При капитализме жертвы приносят владельцысредств производства и те, кто ограничивает своепотребление, чтобы стать в будущем владельцемсредств производства. Грядущее преимущество, окотором они пекутся, достается не только им. Ониобязаны разделить его с теми, чей доходформируется трудом, поскольку, при прочих равныхнакопление капитала увеличивает предельнуюпроизводительность труда, а следовательно, изаработную плату. Преимущества, порождаемые тем,что они живут по средствам (т. е. не проедаюткапитал) и сберегают (т. е. увеличивают капитал),являются для них достаточным стимуломпродолжать в том же духе. И эти стимулы темсильнее, чем полнее удовлетворены их насущныепотребности. Ведь чем менее настоятельнысегодняшние потребности, которыми нужнопожертвовать ради будущего, тем легче приноситьжертвы. При капитализме поддержание и накоплениекапитала есть одна из функций неравногораспределения собственности и дохода.

    При социализме поддержание и накоплениекапитала -- задача организованного общества,государства. Цели рациональной политики те же,что и при капитализме. Преимущества будутодинаковы для всех членов общества; издержкитакже будут одинаковыми. Распоряжение капиталомбудет принадлежать обществу: непосредственно --хозяйственным руководителям, в конечном итоге --всем гражданам. Им придется решать: производитьли больше инвестиционных или потребительскихтоваров; использовать ли более короткийпроизводственный цикл, приносящий меньшепродукта, или более длительный, но позволяющийпроизвести больше. Невозможно предсказать, какбудут вырабатываться эти решения большинством.Гадать в данном случае бессмысленно.Обстоятельства принятия решений будут весьмаотличны от тех, каковы при капитализме. Прикапитализме решение о необходимости сбереженийпринимают бережливые и процветающие люди. Присоциализме это будет заботой каждого, безразличий, в том числе бездельников и мотов. Надопомнить также, что стимулов, в виде обещаниябольшего благополучия завтра в обмен насегодняшние сбережения, не будет. Значит,откроются двери для демагогии. Оппозиция всегдабудет готова доказать, что необходимо большевыделить для немедленного потребления, аправительству будет трудно воздержаться отпродления своей власти с помощью щедрыхрасходов. Apres nous le deluge [171] -- староеправило правительств.

    Знакомство с правительственным стилемкапиталовложений не укрепляет надежду набережливость будущего социалистическогоправительства. Как правило, новый капиталсоздается только за счет займов, т. е. за счетсбережений рядовых граждан. Крайне редко этоткапитал накапливается из налоговых поступленийили из других источников государственныхдоходов. В то же время есть множество примеровтого, как принадлежащие государству средствапроизводства обесцениваются из-за того, что радиэкономии текущих расходов проявляласьнедостаточная забота об их сохранении.

    Бесспорно, что правительства социалистическихи полусоциалистических обществ нынешнего дняозабочены задачей ограничения потребления радирасходов, которые принято рассматривать какинвестиционные, нацеленные на образованиенового капитала. Как советское правительствоРоссии, так и нацистское правительство Германиирасходовали громадные средства на обороннуюпромышленность и на развитие импортзамещающихпроизводств. Часть необходимых для этой целикапиталов была получена от иностранных займов,но большая часть -- в результате ограничениявнутреннего потребления и инвестиций впроизводство потребительских товаров. Считатьли, что такая политика ориентирована насбережение и образование нового капитала,зависит от нашей оценки усилий по наращиваниювоенной мощи страны и обеспечению еенезависимости от импорта товаров. Сам по себе тотфакт, что потребление ограничено ради сооруженияразличного рода крупных заводов, несвидетельствует об образовании нового капитала.Этим заводам еще предстоит доказать в будущем,действительно ли они вносят вклад в улучшениеснабжения теми товарами, которые необходимы дляэкономического развития страны.

    5. Элемент изменений в социалистическом обществе

    Из сказанного должно быть достаточно ясно, чтосоциализм, как и любая другая система, не можетзнать совершенной стабильности. Это невозможноне только в силу непрерывных изменений природныхусловий производства; помимо этого, работаютнеустанно силы динамики, изменяя численностьнаселения, спрос на товары и величинупроизводительного капитала. Нельзя представить,что эти факторы перестали действовать. Нет нуждыисследовать, действительно ли эти измененияприведут к изменениям в организации труда и втехнике производства, ибо раз уж экономическаясистема не может достичь состояния совершенногоравновесия, не имеет значения, будут линеобходимые инновации на деле внедрены в жизнь.Когда все бурно изменяется, все вообще являетсяинновацией. Даже повторение прежнего -- тожеинновация, потому что в новых условиях оно дастновые результаты. Последствия старого будутвполне новыми.

    Но это ни в малой степени не означает признаниясоциализма прогрессивной системой.Экономические изменения и экономическийпрогресс вовсе не одно и то же. Из того, чтоэкономическая система не является стационарной,не следует, что она совершенствуется. Изменения вэкономике становятся необходимыми в силуизменений условий экономической деятельности.Экономический прогресс, однако, являетсярезультатом только определенным образомнаправленных изменений, а именно тех, которыеустремлены к цели всякой экономическойдеятельности -- к наибольшему возможномубогатству. Такая концепция прогресса вполнесвободна от влияния субъективных суждений. Когдабольшее или то же самое число людей становятсялучше обеспеченными, тогда экономическаясистема прогрессирует. То, что из-за трудностейизмерения ценности нельзя точно измеритьстепень прогресса и что никоим образом нельзяувериться, что прогресс делает человека болеесчастливым, -- вопросы, которые нас здесь незаботят.

    Есть много способов достижения прогресса.Может быть усовершенствована организация труда.Может быть сделана более эффективной техникапроизводства. Может возрасти величина капитала.Короче, многие пути ведут к этой цели. [185*] Сможет ли социалистическое обществовоспользоваться ими?

    Допустим, что оно доверит управлениепроизводством наиболее подходящим людям. Но какони, при всем их таланте, смогут действоватьрационально, если не будут иметь возможностисчитать, делать расчеты? Из-за одного этогосоциализм обречен на гибель.

    6. Спекуляция

    В любой экономической системе, пребывающей впроцессе изменений, вся экономическаядеятельность ориентируется на будущее, котороеточно не предопределено. А значит, она связана сриском. Она по необходимости спекулятивна.

    Подавляющее большинство людей, не умеющихорганизовать успешную спекуляцию, а такжесоциалистические авторы всех мыслимых оттенковговорят о спекуляции очень дурно. Литератор ибюрократ, одинаково чуждые атмосфере деловойактивности, переполняются завистью и гневом,когда думают о богатых спекулянтах и удачливыхпредпринимателях. Их негодованию мы обязаны тем,что многие экономисты положили массу трудов,чтобы ввести неуловимые различия междуспекуляцией, с одной стороны, и "законнойторговлей", "создающим ценностипроизводством" и т. п. -- с другой. [186*] На самом деле всякаяэкономическая деятельность за пределамистационарных условий есть спекуляция. Междуработой скромного ремесленника, который обещаетв течение недели изготовить пару обуви позаранее оговоренной цене, и разработкой угольнойшахты, которая лишь годы спустя начнет поставку,различие лишь в мере. Даже те, кто вкладываетденьги в золотообрезные ценные бумаги [173],приносящие фиксированный процент, предаютсяспекуляции независимо от надежности будущегодохода. Они покупают деньги с поставкой вбудущем, так же как спекулянты хлопком покупаютего с отсроченной поставкой. [174] Экономическаядеятельность спекулятивна по необходимости, ибооснована всегда на неопределенном будущем.Спекуляция представляет собой связь междуизолированными экономическими действиями иэкономической деятельностью общества в целом.

    Принято приписывать пресловутуюнеэффективность правительственных предприятийтому, что занятые там не заинтересованы вдостаточной степени в результатах собственноготруда. Если бы было возможно просветить каждогогражданина настолько, чтобы он осознал связьмежду собственным трудом и общественным доходом,часть которого принадлежит ему, если бы егохарактер можно было изменить настолько, чтобы онникогда не поддавался лени, тогдаправительственные начинания оказались бы неменее производительными, чем частные. Врезультате проблема обобществленияпревращается в этическую проблему. Чтобысоциализм стал возможен, нужно всего лишьвырвать людей из состояния невежества иаморальности, куда их погрузила ужасная эпохакапитализма. Пока этого достичь не удалось,необходимо использовать все формы поощрений,чтобы сделать людей более усердными.

    Уже было показано, что при социализмепроизводительность труда должна упасть из-заотсутствия адекватных стимулов, которые могли быподтолкнуть индивидуума к преодолениютягостности труда. Эта проблема неизбежна дажепри неизменных условиях. В условиях динамикивозникает другая проблема -- спекуляции.

    В системе с частной собственностью на средствапроизводства спекулянт в высшей степенизаинтересован в результатах спекуляции. В случаеуспеха это в первую очередь его успех. Вслучае неудачи это его убытки. Спекулянттрудится для общества, но на нем лично успех илинеудача отзывается неизмеримо сильнее, чем наобществе в целом. Вес прибыли или убыткаотносительно его средств много выше, чемотносительно средств общества. Чем успешнееспекуляция, тем больше средств производства вего распоряжении, тем больше его влияние на делаобщества. Чем менее успешны спекуляции, темменьше его собственность, тем меньше влияние надела. Если в результате спекуляции он теряет всесостояние, он совершенно исчезает из списка тех,кто призван к руководству делами общества.

    При социализме все иначе. Здесь руководительотрасли заинтересован в прибылях и убытках ровностолько же, как и любой из миллионов граждан, --пропорционально своей доле в общественномбогатстве. От его действий зависит судьба всего.Он -может привести страну к расцвету. Он же можетввергнуть ее в нужду и нищету. Его гений можетобеспечить процветание своему народу. Егонеспособность или безразличие могут привестинарод к разрушению и упадку. В его руках, как вруках Бога, и богатство, и нищета. Он должен знатьвсе, имеющее значение для общества. Его суждениядолжны быть безошибочными; он должен обладатьспособностью правильно оценивать условияотдаленного прошлого и будущих веков.

    Неоспоримо, что для торжества социализмауправление земными делами должно взять в рукивсеведущее и всесильное божество. Пока этого неслучилось, не стоит ждать, что люди с готовностьюдаруют эту роль кому-либо из своих рядов. Всемреформистам следует учитывать тотфундаментальный для общественной жизни факт, чтоу каждого человека свой разум и своя воля. Неприходится ожидать, что люди неожиданно, пособственной доброй воле, навсегда превратятся впассивные орудия кого-либо одного из них,даже если он будет самым мудрым и самым лучшим.

    До тех пор, пока передача управления всемиделами в руки одного человека исключена, нужноприбегать к решениям большинства в комитетах, нагенеральных ассамблеях и как последнее средство-- большинства всего голосующего населения. Ноздесь возникает опасность, которая всегданавлекает беду на коллективистские начинания, --упадок инициативы и чувства ответственности.Инновации не проходят, потому что нельзядобиться соответствующего одобрения у правящегобольшинства.

    Положение вещей не улучшится, если из-заневозможности возложить все решения наотдельного человека или единственный комитетделегировать их бесчисленным подкомитетам. Всетакие подкомитеты будут уполномоченными высшейвласти, что неизбежно в силу самой природысоциализма как экономической системы,работающей по единому плану. Они непременнобудут связаны инструкциями верховной власти, аэто само по себе плодит безответственность.

    Всем известно, как выглядит аппаратсоциалистического управления: бессчетноемножество чиновников, каждый из которыхревностно защищает свое положение, свою сферудеятельности от вмешательства других и в то жевремя ожесточенно старается спихнутьответственность на кого-либо другого.

    При всей своей официозности такая бюрократиядает классический пример бездеятельности. Приотсутствии внешних стимулов ничто не шелохнется.К национализированным предприятиям,существующим в среде преимущественно частнойпромышленности, все стимулы к улучшениюпроизводства приходят от тех предпринимателей,которые рассчитывают извлечь прибыль какпоставщики полуфабрикатов и машин. Руководителиобщественных предприятий обновляютпроизводство, если вообще обновляют, крайнередко. Они ограничиваются имитацией того, чтопроисходит на аналогичных частных предприятиях.И если национализировать все предприятия, вывряд ли услышите хоть слово об улучшениях иреформах.

    7. Акционерные компании и социалистическая экономика

    Одно из важных заблуждений социализма состоитв убеждении, что акционерные компаниипредставляют собой предварительную стадиюсоциализма. При этом ссылаются на то, чторуководители акционерных компаний не являютсявладельцами средств производства и тем не менеепредприятия под их руководством процветают. Еслифункцию владельца будет исполнять вместоакционеров общество, положение вещей неизменится. Директора компаний не будут работатьна общество хуже, чем на акционеров.

    Представление, что в акционерной компаниифункцию предпринимательства несут лишьакционеры, а все органы управления компаниейдействуют только как наемные служащиеакционеров, пропитывает также юридическую науку.Была даже попытка положить его в основуправового регулирования акционерных компаний.Это представление ответственно за фальсификациюделовых идей, на которых базировалось созданиеакционерных компаний, за то, что поныне ненайдена юридическая форма, которая бы позволилаакционерным обществам работать без трений, и зато, что система компаний повсюду страдает оттяжких злоупотреблений.

    На самом деле нет и никогда не было акционерныхкомпаний, которые бы соответствовали идеалу,созданному этатистски ориентированнымиюристами. Успех всегда сопутствовал только темкомпаниям, директора которых были личнозаинтересованы в их процветании. Жизненная силаи эффективность акционерных обществ лежат впартнерстве между менеджерами, имеющими властьраспоряжаться хотя бы частью акционерногокапитала, и остальными акционерами. Только когдадиректора заинтересованы в процветании компаниитак же, как всякий собственник, только когда ихинтерес совпадает с интересом держателей акций,тогда дело ведется в интересах акционерногообщества. Когда же интересы директоров отличныот интересов части, или большинства, или дажевсех акционеров, дело ведется в направлении,противоположном интересам компании. Во всехакционерных компаниях, еще не задушенныхбюрократизмом, те, кто обладает реальной властью,всегда ведут дело в собственных интересахнезависимо от того, совпадают ли они с интересамиакционеров или нет. Необходимой предпосылкойпроцветания компаний является выделение большойдоли прибылей предприятия тем, кто им реальноуправляет, чтобы для них была чувствительнавсякая неудача предприятия. Во всех процветающихакционерных компаниях такие люди независимо отих легального статуса оказывают решающеевлияние на ход дел. Акционерные компании обязаныуспехом не тому главному управляющему, которыйнапоминает по стилю мышления государственногочиновника, да зачастую и является бывшимгосударственным чиновником, важнейшее качествокоторого -- умение строить хорошие отношения свласть имущими. Основа успеха -- менеджер, которыйзаинтересован в деле как акционер, сочетаеткачества основателя дела и его движущей силы.Такие люди приносят успех акционерным компаниям.

    Социалистическо-этатистская теория, конечно,не признает этого. Она норовит загнатьакционерные компании в такую юридическую форму,которая их иссушит. Она отказывается видеть вруководителях компаний что-либо иное, кромедолжностных лиц, ибо этатисты склонны видеть мирнаселенным исключительно чиновниками. Этатизмвместе с организованными в профсоюзы служащими ирабочими с негодованием борется против большихокладов менеджеров, как будто бы прибылипредприятий возникают сами собой и уменьшаютсяна величину жалованья должностным лицам.Наконец, эта теория оборачивается противакционеров. Новейшая доктрина "в светеразвития представлений о честной игре" несчитает определяющими интересы акционеров.Предпочтение отдается "интересам иблагополучию предприятия, а именно егоэкономической, юридической и социологическойустойчивой самоценности и его независимости отизменчивого большинства изменчивыхакционеров". Для администрации компаний хотятсоздать такие формы власти, при которых они сталибы независимыми от воли тех, кто предоставилбольшую часть акционерного капитала [187*].

    То, что главная роль в управлении успешнымиакционерными обществами принадлежит мотивамальтруизма или чему-то в этом роде, -- басня.Попытки построить правовое регулированиеакционерных компаний на основе иллюзорногоидеала этатистской хозяйственной политики несумели все же превратить акционерные общества вкусочек столь желанной "управляемойэкономики"; тем не менее они сумели причинитьвред акционерной форме предприятия.

    Глава XI. Нереализуемость социализма

    1. Фундаментальные проблемы социалистической экономики в изменяющихся условиях

    Выше мы уже показали трудности, возникающие присоздании социалистического порядка в экономике.В социалистическом обществе невозможенэкономический расчет, а значит, нельзя бытьуверенным в величине издержек и прибыли илииспользовать калькуляции для контроля операций.Одного этого достаточно, чтобы считать социализмнереализуемым. Но существует и другаянеразрешимая трудность на пути социализма.Невозможно найти такую организационную форму,при которой экономические действия индивидуума,не зависящие от сотрудничества с другимигражданами, не сделали бы пустышкой егоответственность за риск. Таковы две проблемы, ипока они не решены, создание социализмапредставляется невозможным, разве что в видесовершенно неизменного общества.

    Этим фундаментальным вопросам до сих поруделялось слишком мало внимания. Первый почтиполностью игнорировался, поскольку трудно былоотрешиться от идеи использовать рабочее времякак надежный измеритель ценности. И даже многиеиз тех, кто осознает несостоятельность трудовойтеории ценности, продолжают верить в возможностьизмерения ценности. Это доказываетсямногочисленными попытками открыть масштабценности. Необходимо было осознать истиннуюприроду отношений обмена, выражающуюся врыночных ценах, чтобы прийти к пониманиюпроблемы экономического расчета.

    Существование этой важной проблемы могло бытьоткрыто только методами современнойсубъективной теории ценности. В повседневнойжизни, где экономика хотя и сползает ксоциализму, но все еще не стоит полностью насоциалистической почве, проблема непредставляется столь настоятельной, чтобыпривлечь общее внимание.

    Со второй проблемой все было иначе. По мерерасширения социализированного сектора всебольше внимания уделялось скверным деловымрезультатам национализированной имуниципализированной промышленности. Источниктрудностей способен заметить и ребенок. Так чтонельзя сказать, что эта проблема осталась в тени.Но подходы к ее решению были плачевнонеадекватными. Ее органическая связь с природойсоциалистического предприятия была истолкованапросто как проблема подбора служащих. Не былопонято то, что даже самые одаренные, с наилучшимиволевыми данными люди не в силах преодолетьпроблемы, создаваемые социалистическимуправлением в промышленности.

    2. Попытки решения

    Для большинства социалистов понимание этихпроблем затруднено не только их приверженностьютрудовой теории ценности, но и всемпредставлением о природе экономическойдеятельности. Они не в силах осознатьнеизбежность постоянных изменений производства:их концепции социалистического общества всегдастатичны. В своей критике капитализма они неупускают экономического прогресса и яркоизображают те трения, которые возникают врезультате изменений в экономике. Но похоже, чтодля них не только трения, но и сами изменения естьисключительное свойство капитализма. Вблаженном царстве будущего все будетразвиваться вне движения или без трения.

    Лучше всего это видно на примере изображенийпредпринимателя в социалистической литературе.Очевидно же, что в центре любого анализакапиталистического порядка должен быть некапитал и не капиталист, а предприниматель. Носоциализм, в том числе марксистский социализм,видит в предпринимателе нечто чужеродноепроцессу производства: его единственная забота --присвоение прибавочной стоимости. Достаточноэкспроприировать этих паразитов, чтобы возниклосоциалистическое общество. Перед Марксом и в ещебольшей степени перед многими другимисоциалистами витают воспоминания обосвобождении крестьян и уничтожении рабства. Новсе они не могли понять, что положениефеодального лорда совсем не то же, что положениепредпринимателя. Феодальный властитель не влиялна производство. Он стоял вне процессапроизводства, и только когда все заканчивалось,появлялся с требованием своей доли дохода. Нотам, где помещик и рабовладелец руководилипроизводством, они сохранили положение и послеуничтожения рабства и крепостного права. Ихдействительные экономические функции неизменились оттого, что работники получили правона полный продукт труда. Ведь предпринимательвыполняет функции, которые сохранятся даже всоциалистическом обществе. Этого социалисты невидят или отказываются видеть.

    Характерное для социалистов непониманиепредпринимательства вырождается видиосинкразию к спекуляции. Даже Маркс, невзираяна все свои хорошие намерения, в этом вопроседвижется "мелкобуржуазным" фарватером, апоследователи еще и превзошли его. Всесоциалисты просмотрели тот факт, что даже всоциалистическом обществе каждомуэкономическому действию противостоитнеопределенность будущего и что его экономическиепоследствия не ясны, даже если оно техническивполне успешно. В неопределенности, котораяведет к спекуляции, они видят лишь последствияанархии производства, тогда как на деле эторезультат изменчивости экономическихобстоятельств.

    Множество людей не способно осознать, что вэкономической жизни постоянны только изменения.Существующий порядок вещей рассматривается каквечный: как было, так и должно остаться. Но еслидаже они могли бы усвоить, что ????? ??? [175], они все равно были бы беспомощныперед встающими проблемами. Предвидеть идействовать с расчетом на будущее, следоватьновыми путями -- всегда дело немногих, лидеров.Социализм -- это экономическая политика толпы,масс, лишенных понимания природы экономическойдеятельности. Социалистическая теория естьрезультат их подхода к экономическим вопросам.Она создана и поддерживается теми, для когоэкономическая жизнь враждебна, кто не понимаетее.

    Среди .социалистов только Сен-Симон понимал донекоторой степени место предпринимателей вкапиталистической экономике. В результате емучасто отказывают в праве числиться социалистом.Остальные совершенно не могли понять, что и всоциалистическом обществе сохранитсянеобходимость в функции, которую выполняютпредприниматели в капиталистическом обществе.Особенно отчетливо это отражено в работахЛенина. По Ленину, труд, который при капитализмевыполняют все те, кому он отказывает в правеназываться "трудящимися", может быть сведенк "контролю над производством ираспределением" и "учету труда ипродукции". Эти операции легко могут бытьвыполнены "вооруженными рабочими, поголовновооруженным народом" [188*].Ленин вполне оправданно отделяет эти функции,выполняемые "капиталистами и чиновниками",от труда технически подготовленного высшегоперсонала, не упустив при этом возможностивыказать презрение к научно подготовленнымработникам, столь характерное длямарксистско-пролетарского снобизма. [176] "Учет...контроль... -- говорит он, -- упрощен капитализмомдо чрезвычайности, до необыкновенно простых,всякому грамотному человеку доступных операцийнаблюдения и записи, знания четырех действийарифметики и выдачи соответственных расписок"[189*].Значит, можно устроить так, чтобы каждый членобщества выполнял эти операции самостоятельно [190*].Этим полностью исчерпывается все, что Ленин имелсообщить об этой проблеме, и никакой другойсоциалист не может этого дополнить. Ихпредставление об основах экономической жизнитакое же, как у мальчика-рассыльного, длякоторого вся работа предпринимателя -- в умениипокрывать поверхность бумаги буквами и цифрами.

    Именно по этой причине Ленину не удалосьосознать причины полного провала своей политики.Его интеллектуальный и житейский опыт всегда былстоль далек от экономической жизни, что трудбуржуазии остался для него столь же чуждым инепонятным, как для готтентота работапутешественника, определяющего географическиекоординаты местности. Когда он увидел, что егополитика забуксовала, он принял решение неполагаться более на "вооруженных рабочих"как на инструмент принуждения "буржуазных"специалистов к сотрудничеству;

    вместо этого было решено предложить им"высокое вознаграждение" на "короткийпереходный период", чтобы они смогли наладитьсоциалистическое хозяйство и тем самым сделатьсамих себя более не нужными. Он даже полагалвозможным сделать все это за год [191*].

    Те социалисты, которые не представляли себесоциалистическое общество как сильноцентрализованную организацию, в отличие от своихболее проницательных и, конечно, много болеепоследовательных собратьев полагали, что всепроблемы управления промышленностью могут бытьразрешены за счет демократизации управленияпредприятиями. Они полагали, что отдельныепредприятия могут получить известную свободу инезависимость в ведении собственных дел безугрозы для унификации и разумной координациипроизводства. Если поставить каждое предприятиепод контроль рабочих комитетов, никакихтрудностей быть не может. Здесь мы находим целыйбукет ошибок и заблуждений. Проблемы управленияэкономикой намного менее существенны вотношении отдельного предприятия, чем вотношении согласования работы предприятия сэкономикой в целом. Речь идет о закрытии,расширении, сокращении и перестройкепредприятий, об организации новых производств,но это все вопросы, которые никогда не могут бытьрешены рабочими отдельного предприятия.Проблемы управления промышленностью далековыходят за рамки вопроса об управлении отдельнымпредприятием.

    Государственный и муниципальный социализм далмножество пренеприятных доказательств того,сколь необходимо пристальное внимание куправлению экономикой. Но этатисты в целомтрактовали эту проблему столь же неадекватно,как и русские большевики. Общее мнениеусматривает главный недостаток обобществленныхпредприятий в отсутствии "делового" стиляруководства. Разумное толкование этого модногодиагноза могло бы помочь правильно понятьпроблему. На предприятиях коммунального сектораотсутствует дух предпринимательства и главнаяпроблема социализма -- создать что-либо взамен. Нотолкуется этот диагноз совсем не так.Распространенное понимание есть характерныйпродукт бюрократического сознания, т. е. сознаниялюдей, для которых все виды человеческойдеятельности представляют собой выполнениеформальных служебных и профессиональныхобязанностей. Чиновничество классифицирует всевиды деятельности по тому, какую проверку долженпройти человек и сколько лет прослужить, чтобызанять соответствующую должность."Подготовка" и "служебный стаж" сутьединственные критерии, которыми определяетсяпригодность чиновника к "месту". Еслидеятельность какого-либо служебного органапредставляется неудовлетворительной, возможнотолько одно объяснение: у должностных лиц не былосоответствующей подготовки, и в будущемназначения нужно делать иначе. В сущностипредлагается, чтобы будущие кандидаты имелидругую подготовку. Если бы только руководителипредприятий общественного сектора имели опыт"дела" в смысле бизнеса, управление былобы более деловым. Но для чиновника, которомучужд сам дух капиталистическогопредпринимательства, это означает лишьформальное освоение деловых приемов: скоростьответа на запросы, внедрение новых видоввспомогательных технических средств -- пишущих икопировальных машин и т.п., устранение ненужногодублирования и пр. Таким путем "духпредпринимательства" и проникает напредприятия общественного сектора. А после всебывают изумлены полным провалом подобного"делового" человека, терпящего неудачу ещеболее сокрушительную, чем его предшественник --всесторонне осмеянный чиновник государственнойадминистрации, у которого было по крайней мерепреимущество в формальной подготовке.

    Нетрудно показать ошибочность этих идей.Свойства делового человека нельзя отделить отпозиции предпринимателя в капиталистическоммире. Врожденными могут быть только качества умаи характера, существенные дляпредпринимательства, но не сама"деловитость". Точно так же обстоит дело снавыками, Которые могут быть получены благодаряучебе. Необходимые бизнесмену знания и навыкиможно и преподавать, и изучать. Но деловымчеловеком становятся не потому, что проводят рядлет в коммерческом учебном заведении, выучиваютбухгалтерский учет и усваивают жаргонкоммерсантов; бесполезно здесь также освоениемашинописи, стенографии или иностранных языков.Все это необходимо для приказчика, клерка. Ноклерк не является бизнесменом, хотя в обыденнойречи его и могут назвать "подготовленныйбизнесмен".

    Когда все эти очевидные истины были осознаны,был проведен эксперимент: управлениеобщественными предприятиями было доверенопредпринимателям, которым всегда ранеесопутствовал успех. Результаты оказалисьплачевными. Выяснилось даже, что новыеуправляющие не только не лучше старых, но и что имнедостает столь свойственного опытнымчиновникам понимания формального порядка.Причины неудачи очевидны. Предприниматель,отчужденный от столь характерной для него роли вхозяйственной жизни, перестает быть бизнесменом.Сколь бы ни были велики его знания и опыт, онтеперь не более чем должностное лицо.

    Столь же бесполезны попытки решить проблему спомощью новых методов вознаграждения. Принятодумать, что, если бы управляющие общественныхпредприятий лучше оплачивались, возникла быконкуренция за эти посты и стало бы возможнымотбирать лучших. Многие идут еще дальше, полагая,что трудности можно разрешить, предоставивуправляющим долю в прибылях. Показательно, чтоэти предложения едва ли когда-нибудь пыталисьвнедрить, хотя они выглядят вполне практичными,пока общественные предприятия существуют нарядус частными и пока возможность экономическогорасчета позволяет точно определять успешностьобщественных предприятий (что невыполнимо присоциализме). Но дело не столько в доле менеджера вприбылях предприятия, сколько в его доле вубытках, возникающих в ходе его деловых операций.Если оставить в стороне моральнуюответственность, менеджер общественногопредприятия, не владеющий собственностью, можетотвечать лишь за сравнительно небольшую частьубытков. Обеспечить участие в прибылях тому, ктобезразличен к убыткам, -- это стимулироватьнесерьезное отношение к делу. Таков опыт нетолько общественных предприятий, но также и техчастных начинаний, в которых сравнительнонебогатым менеджерам предоставляли правоучастия в прибылях.

    Верить в то, что социалистическиепреобразования приведут в итоге к моральномуочищению человечества и, по расчету социалистов,все само устроится как надо, -- значит простоуклоняться от решения проблемы. Не будемобсуждать вопрос, действительно ли социализмпринесет с собой все обещаемые нравственныерезультаты. Проблемы, которые нас здесь занимают,имеют своей причиной вовсе не моральныенедостатки человечества. Эти проблемыпорождаются самой логикой воли и действия,которые будут возникать всегда и везде.

    3. Единственное решение -- капитализм

    Невзирая на то, что до сих пор все попыткисоциалистов найти выход из тупика этих проблемпроваливались, попробуем наметить пути, накоторых эти проблемы могут быть разрешены.Только в результате такой попытки мы можемпрояснить свет на вопрос, возможно ли такоерешение в рамках социалистической организацииобщества.

    Первым необходимым шагом должно быть выделениев социалистическом обществе тех, кому следуетдоверить управление определенными отраслями. Дотех пор, пока социалистическая промышленностьуправляется из единого центра, который всемраспоряжается и за все несет ответственность,решение проблемы недостижимо, поскольку внецентра все остаются простыми инструментами, неимеющими собственной сферы независимойдеятельности и, значит, не знающими никакойответственности. Мы же должны стремиться квозможности не только надзирать и управлятьпроизводством в целом, но и оценивать поотдельности результаты частей всегопроизводственного процесса, осуществляемых вболее узком пространстве.

    По крайней мере в этом отношении наш мысленныйэксперимент движется параллельно всем прошлымпопыткам решения проблемы. Каждому ясно, что целиможно достичь, только если ответственностьвыстраивается с самого низа. Значит, нам следуетначать с отдельного производства или части его.Не столь уж важно, как велика выбранная намипроизводственная единица, поскольку мы можемиспользовать еще раз найденный нами способделения слишком крупных единиц. Гораздо важнеевопроса, где и как часто следует проводить такоечленение, другой: как, несмотря на разложениепроизводства на части, мы можем сохранитьединство совместной деятельности, без которогообщественное хозяйство невозможно.

    Итак, мы предполагаем, что социалистическийпроизводственный аппарат разделен на любоечисло частей, каждая из которых отдана под началоотдельного менеджера, управляющего. Каждыйменеджер наделен полной ответственностью засвои действия. Это означает, что ему идет прибыльили очень значительная часть прибыли; в то жевремя на него ложится значительная частьубытков, если только общество не возьмет на себявосстановление средств производства, которые онрасточит в результате дурного управления. Еслиже он промотает все доверенные ему средствапроизводства, он потеряет пост менеджера ивернется в ряды простых людей.

    Если эта персональная ответственностьуправляющего не просто слова, тогда его операциидолжны быть четко отделены от операций другихуправляющих. Все, что он получает от другихподразделений в виде материалов илиполуфабрикатов для дальнейшей обработки, а такжевсе работы, которые выполнят в его подразделении,будут отнесены на его дебет; все, что он выпускаетна сторону -- в другие подразделения или дляконечного потребления, будет занесено в егокредит. Необходимо, однако, чтобы у него быласвобода решать, какие именно машины, материалы,полуфабрикаты и работники нужны ему в егоподразделении и что именно он будет здесьпроизводить. Если ему не предоставят этойсвободы, на него нельзя возлагать никакойответственности. Ведь не его вина, если пораспоряжению начальства он произвел нечто, начто при существующих условиях нет спроса, илиесли ему поставили некондиционные материалы,или, что то же самое, поставленное было чрезмернодорогим. В первом случае неудачи подразделенияследует списать на распоряжения начальства, впоследнем -- на поведение поставщиков. Нообщество должно иметь те же права, что иуправляющий подразделения. Это означает, что оноберет произведенное им только в случаенадобности и только по самой низкой цене, а запоставленную рабочую силу получает наивысшуювозможную плату: т. е. оно предоставляет рабочуюсилу тому, кто больше заплатит.

    Теперь в отношении к производству обществораспадается на три группы. Одна -- высшееэкономическое начальство. Ее функция -- надзиратьисключительно за упорядоченностью процессапроизводства в целом, тогда как за ведениечастных процессов полностью отвечаютуправляющие подразделений. Третья группа --граждане, которые не относятся ни к высшемуначальству, ни к управляющим подразделений.Между этими двумя группами расположена особаягруппа управляющих подразделений. При введениирежима они получили от общества часть средствпроизводства, за которые им не пришлось платить,и продолжают получать рабочую силу, формируемуюиз членов третьей группы, которая достается тем,кто платит больше. Высшее начальство, котороедолжно начислить на счет каждого члена третьейгруппы все, что тот заработал на производстве,или, если он работал в аппарате высшегоуправления, все, что положено ему за этот труд,распределит затем потребительские блага средиграждан всех трех групп. Прибыль перечисляютуправляющим подразделений, которые поставилитовары. При таком устройстве обществауправляющий сможет полностью отвечать за своиоперации. Сфера его ответственности резкоотделена от того, за что должны отвечать другие.Здесь мы уже не имеем дела с общими результатамиэкономической деятельности всего общества, вкоторых вклады индивидуумов неразличимы."Производственный вклад" каждогоотдельного управляющего открыт для отдельнойоценки, так же как и вклад любого отдельногогражданина в каждой из трех групп.

    Ясно, что управляющим подразделений следуетпозволить расширять или сокращать своеподразделение, а также изменять профиль егодеятельности в зависимости от спроса напотребительском рынке. Следовательно, они должныиметь возможность продавать находящиеся в ихраспоряжении средства производства, которые сбольшей настоятельностью необходимы где-то еще,этим другим подразделениям; и они должны быть всостоянии просить за них столь много, сколькоможно получить при существующих условиях...

    Нет нужды продолжать анализ дальше. Ибо переднами капиталистическое устройство общества --единственная форма организации экономики, прикоторой возможно непосредственное применениепринципа личной ответственности каждогогражданина. Капитализм и есть та формаобщественного хозяйства, в которой устраняютсявсе вышеописанные недостатки социалистическойсистемы.

    Раздел II. Внешние отношения социалистического общества

    Глава XII. Национальный и мировой социализм

    1. Пространственная протяженность социалистического общества

    Ранний социализм отмечен тяготением к болеепростым формам производства примитивных эпох.Его идеал -- самодостаточная деревня или,подымаясь выше, самодовлеющая область -- городок,окруженный несколькими деревнями. Враждебные ковсем видам торговли и коммерции, ранниесоциалисты рассматривали внешнюю торговлю каксовершенное зло, подлежащее устранению. Спомощью внешней торговли в страну попадаюттовары, не являющиеся предметом необходимости.Поскольку некогда люди обходились без них,значит, они были излишними, и только чрезмернаялегкость их приобретения является причинойнеобязательных расходов. Иностранная торговляподрывает нравственность и распространяетчуждые идеи и обычаи. В Утопии стоический идеалсамообладания преобразовался в экономическийидеал самодостаточности. Плутарха восхищало вЛикурговой Спарте, которую в его днивоспринимали романтически, то, что ни однокупеческое судно никогда не заходило в ее гавани[192*]. [177]

    Эта приверженность идеалу самодостаточности иполная неспособность понять природу торговли икоммерции не дали утопистам распознать проблемутерриториальных пределов идеальногогосударства. Вопрос: должны ли границы сказочнойстраны быть пространными? -- даже нерассматривался. В самой маленькой деревнедовольно места для реализации их планов. Такойподход открывал возможность осуществить Утопиюв порядке пробы в малых масштабах. Оуэносновал в Индиане общину "Новая Гармония", Кабе в Техасе -- Икарию, Консидеран в том же штате --образцовый фаланстер. [178] "Карманные изданиянового Иерусалима" -- так издевательскиназваны они в "Коммунистическом Манифесте". [179]

    Только постепенно социалисты начали сознавать,что самообеспечивающиеся малые территории немогут быть фундаментом социализма. Томпсон,ученик Оуэна, догадался, что установлениеравенства между членами общины далеко неозначает достижения равенства между членамиразличных общин. Под влиянием этого открытия онповернулся к централизованному социализму [193*]. [180]Сен-Симон и его школа были ярыми сторонникамицентрализма. [181]Схема реформ Пеккера претендовалана роль национальной и даже всемирной программы [194*].

    Так возникает характерная для социализмапроблема: может ли социализм существовать толькона части земной поверхности? Или необходимо,чтобы все обитаемые земли образовали единуюсоциалистическую общину?

    2. Марксистское толкование проблемы

    Для марксистов возможно только одно решениеэтой проблемы -- всемирное. Марксизм исходит изпредположения, что в силу внутреннейнеобходимости капитализм уже поставил своюпечать на всем мире. Уже сегодняшний капитализмне ограничен одним народом или небольшой группойнародов: он интернационален и космополитичен."На смену старой местной и национальнойзамкнутости и существованию за счет продуктовсобственного производства приходитвсесторонняя связь и всесторонняя зависимостьнаций друг от друга". Дешевизна товаров есть"тяжелая артиллерия" буржуазии. Этиморудием буржуазия вынуждает все народы подстрахом уничтожения принять буржуазный способпроизводства, "заставляет их вводить у себятак называемую цивилизацию, т. е. становитьсябуржуа.

    Словом, она создает себе мир по своему образу иподобию". И это верно относительно не толькоматериального, но и интеллектуальногопроизводства. "Плоды духовной деятельностиотдельных наций становятся общим достоянием.Национальная односторонность и ограниченностьстановятся все более и более невозможными, и измножества национальных и местных литературобразуется одна всемирная литература" [195*].

    Из логики материалистического толкованияистории следует, что и социализм не может бытьнациональным явлением, а толькоинтернациональным. Это этап в истории не одногонарода, а всего человеческого рода. Согласнологике марксизма вопрос, "созрел ли" тот илииной народ для социализма, не может быть дажепоставлен. Капитализм делает готовым к принятиюсоциализма не отдельный народ илипромышленность, но весь мир. Экспроприаторов,экспроприация которых должна стать последнимшагом к осуществлению социализма, не следуетсебе представлять иначе, как в виде крупнейшихкапиталистов, капитал которых инвестирован повсему миру. Поэтому для марксистовсоциалистические эксперименты "утопийцев"столь же бессмысленны, как и шуточноепредложение Бисмарка устроить социалистическийэксперимент в одном из польских округов Пруссии [196*]. [182]Социализм -- это исторический процесс. Он не можетбыть испытан в колбе или проверен в маломмасштабе. Следовательно, для марксистов проблемаавтаркии социалистической общины даже не можетвозникнуть. Для них единственнаясоциалистическая община, о которой есть смыслговорить, охватывает всю поверхность Земли ивесь человеческий род. Для них управлениемировым хозяйством должно быть единым.

    Позднее марксисты, однако, осознали, что в любойданный момент времени следует ожидатьсосуществования многих социалистическихобществ [197*]. Но, как только это признано,можно сделать следующий шаг и учесть возможностьтого, что будут существовать одно или несколькосоциалистических обществ в мире, который большейчастью будет еще капиталистическим.

    3. Либерализм и проблема границ

    Когда Маркс, а за ним и большинство социалистовзаявляют, что социализм может быть реализовантолько в едином мировом государстве, они непринимают в расчет могущественные силы,препятствующие унификации хозяйства.

    Есть основания отнести легкомысленность ихтрактовки всех этих проблем к неоправданномупринятию представлений о будущей политическойорганизации мира, которые господствовали впериод становления марксизма. В тот периодлибералы были убеждены, что все региональные инациональные деления можно рассматривать какполитический атавизм. Выдвинутое либераламиучение о свободе торговли и протекционизмеказалось бесспорным для всех времен. Былопоказано, что все ограничения торговли ведут кобщему убытку, и, опираясь на это, были сделанынебезуспешные попытки ограничить деятельностьгосударства обеспечением безопасностипроизводителей. Для либерализма проблемагосударственных границ не возникает. Еслифункции государства ограничены защитой жизни исобственности от убийства и грабежа, теряетзначение вопрос, кому принадлежит та или инаяземля. В период, когда успешно реализоваласьполитика снятия таможенных барьеров иунификации правовых и административных систем,казалось безразличным, занимает ли государствобольшую или меньшую территорию. В середине XIXстолетия оптимистично настроенные либералымогли рассматривать идею Лиги Наций -- подлинногомирового государства -- как достижимую в не стольуж отдаленном будущем.

    Либералы не учли в должной степени величайшееиз препятствий на пути к мировому режимусвободной торговли -- национальную и расовуюпроблему. Социалисты же совершенно не поняли, чтоэто препятствие становится неизмеримо большимна пути создания социалистического общества.Отличающая марксистов неспособность во всехполитико-экономических вопросах сделать хотьшаг дальше Рикардо, а также полнейшеенепонимание национально-политических вопросовне позволили им даже осознать проблему.

    Глава XIII. Проблема миграции при социализме

    1. Миграция и различия национальных условий

    При полной свободе торговли производствоосуществлялось бы только в наиболее подходящихусловиях. Сырые материалы заготавливались бытолько в тех частях мира, где с учетом всехобстоятельств можно было бы получить наивысшийрезультат. Перерабатывающая промышленностьразмещалась бы лишь там, где транспортныерасходы, в том числе расходы на доставку товаровконечным потребителям, были бы наименьшими.Поскольку работники селятся вокруг центровпроизводства, географическое распределениенаселения с необходимостью соответствовало быестественным условиям производства.

    Естественные условия, однако, остаютсянеизменными только в стационарной экономическойсистеме. Силы изменения непрерывно преобразуютих. В изменяющейся экономике человек постоянномигрирует из мест менее благоприятных в местаболее благоприятные для производства. Прикапитализме давление конкуренции направляеттруд и капитал в наиболее подходящие места. Взамкнутом социалистическом обществе тот жерезультат может быть достигнут за счетадминистративных распоряжений. В обоих случаяхпринцип один и тот же: человек долженперемещаться туда, где условия жизни наиболееблагоприятны [198*].

    Эти миграции оказывают сильное влияние наусловия жизни различных народов. Они вынуждаютжителей одной страны, естественные условия жизнив которой менее благоприятны, перемещаться натерриторию других народов, разместившихся болееблагополучно. Если условия миграции таковы, чтоиммигранты ассимилируются в новом окружении,тогда народ, который они покинули, количественнослабеет. Если же условия таковы, что иммигрантысохраняют прежнюю национальность в своем новомдоме либо даже ассимилируют его исконныхжителей, тогда иммиграция оборачивается угрозойположению коренной нации.

    Принадлежность к национальному меньшинствуполитически ущербна [199*]. Чем шире полномочия политической власти,тем тягостнее положение национальногоменьшинства. Оно бывает наиболее сносным вгосударстве, основанном на чисто либеральныхпринципах. Оно тягостнее всего в государствесоциалистическом. Чем сильнее ощущаютсястеснения, тем энергичнее каждый народ стараетсяизбежать положения национального меньшинства.Численно умножиться, стать большинством набогатой и пространной территории -- весьмапривлекательная политическая цель. Но ведь этоне что иное, как империализм [200*]. В последние десятилетия XIX века и впервые десятилетия XX излюбленным оружиемимпериализма были условия торговли --протекционистские тарифы, ограничения импорта,экспортные премии, дискриминация на транспорте ит. п. [183]Меньшее внимание уделялось использованиюдругого могущественного оружия империализма --ограничений на иммиграцию и эмиграцию. Эти мерыделаются более важными теперь. Однако ultima ratio [184]империализма -- война. По сравнению с войной всеостальные способы, доступные ему, кажутся простомалосущественными вспомогательными средствами.

    Нет никаких оснований предполагать, что присоциализме тяготы, порождаемые принадлежностьюк национальному меньшинству, уменьшатся.Напротив. Чем больше индивидуум зависит отгосударства, чем сильнее политические решениясказываются на жизни индивидуума, теммучительнее для национальных меньшинств чувствособственного политического бессилия.

    Но когда мы обращаемся к проблеме миграции присоциализме, нам не стоит даже уделять особоевнимание межнациональным трениям. Присоциализме и между людьми одного народа должнывозникнуть противоречия, которые сделаютпроблему раздела территории, что безразлично прилиберализме, кардинальной проблемой.

    2. Тенденции к децентрализации при социализме

    При капитализме движение труда и капиталапродолжается до тех пор, пока предельныеполезности не станут везде одинаковыми.Равновесие достигается, когда выравниваютсяпредельная производительность капитала ипредельная производительность труда во всехсферах их применения.

    Оставим пока движение капитала в стороне ирассмотрим вначале движение труда. Миграциярабочих ведет к понижению предельнойпроизводительности труда там, куда они бегут. Асокращение заработной платы в местах новогопоселения есть прямая угроза местным рабочим.Естественно, что они воспринимают иммигрантовкак причину сокращения заработков. Частныеинтересы наилучшим образом могут бытьудовлетворены запретом на иммиграцию. Ицентральным моментом такой узкоэгоистическойполитики отдельных групп рабочих становитсяпопытка не допускать пришельцев.

    Либерализм показал, кто расплачивается затакую политику. Первыми жертвами оказываютсярабочие в менее благоприятно расположенныхцентрах производства, которые из-за низкойпредельной производительности труда вынужденыудовлетворяться низкой заработной платой. В тоже самое время убытки несут владельцы средствпроизводства в благоприятно расположенныхцентрах производства, которые не могут в полноймере использовать свои возможности, так как нетнеобходимого количества рабочих рук. Но и это ещене конец истории. Система, которая защищаетнепосредственные интересы отдельных групп,ограничивает производительность труда в целом, ив конечном итоге жертвами оказываются все, дажете, ради кого была начата вся политика. Как именнопротекционизм влияет на положение индивидуума,выигрывает он или проигрывает в сравнении с тем,что имел бы при полной свободе торговли, зависитот уровня защищенности -- его собственной и всехдругих. Хотя в условиях защиты общеепроизводство неизбежно ниже, чем оно было бы вусловиях свободной торговли, и соответственносредний доход также ниже, вполне возможно, чтоположение отдельных людей может быть лучшим, чемв условиях свободной торговли. Но чем вышеуровень защищенности отдельных интересов, темвыше ущерб для общества в целом и соответственнотем ниже вероятность того, что выигрыш отдельныхиндивидуумов от такой политики окажется большим,чем их же проигрыш.

    Как только становится возможным использоватьчастные интересы для получения особыхпривилегий, среди всех заинтересованныхразвертывается борьба за доминирование. Каждыйстарается захватить позиции лучшие, чем у других.Каждый старается получить больше привилегий дляобеспечения большего выигрыша. Идея равнойзащиты всех и каждого есть фантазия, плоднепродуманной теории. Ведь если бы различныеинтересы получали одинаковую защиту, никто нестремился бы к преимуществам: единственнымрезультатом был бы общий ущерб от ограниченияпроизводительности. Только надежда получить длясебя льготы и выигрыш большие; чем у остальных,делает протекционизм привлекательным дляиндивидуума. На защите всегда настаивают те, укого есть сила для приобретения и сохраненияособых привилегий для себя.

    Делая явными результаты протекционизма,либерализм взламывает агрессивную власть особыхинтересов. Теперь стало совершенно очевидным,что -- в лучшем случае! -- только немногие могутабсолютно выиграть от установления режимапротекционизма и привилегий, а подавляющеебольшинство неизбежно проигрывает. Демонстрацияэтого лишает подобные системы массовойподдержки. Теряя популярность, привилегииисчезают.

    Для восстановления репутации протекционизмабыло необходимо разрушить либерализм. С этойцелью была предпринята двойная атака: с точкизрения национализма, и с позиций тех особыхинтересов средних классов и рабочих, которымугрожал капитализм. Одни движения стремились кзакреплению особого статуса территорий, другие --к усилению особых привилегий тех рабочих ислужащих, которые не выдерживали давленияконкуренции. Но как только либерализм былпобежден и перестал угрожать системепротекционизма, исчезло всякое противодействиепроцессу расширения привилегий. Давно сложилосьубеждение, что защита территорий может бытьограничена только пределами национальногогосударства, что восстановление внутреннихтаможенных барьеров, ограничение внутреннеймиграции и т.п. более невозможны. И это убеждениебыло вполне реалистичным до тех пор, покасохранялся авторитет либерализма. Но во времявойны все это в Германии и Австрии былоотброшено, и в одну ночь восстановились все видырегиональных барьеров. Чтобы обеспечить низкуюстоимость жизни для собственного населения,районы, производящие в избыткесельскохозяйственные продукты, отрезали себя отрайонов, которые нуждаются в завозепродовольствия извне. Города и промышленные зоныограничили приток населения, чтобы не допуститьроста цен на продовольствие и на жилища.Региональный эгоизм разрушает единствоэкономического пространства, на которомбазировались этатистские планынеомеркантилизма. [185]

    Если даже допустить, что социализм вполнереализуем, создание мировой системы социализмадолжно будет столкнуться с громаднымитрудностями. Вполне возможно, что работникиотдельного района, предприятия или завода придутк решению, что орудия производства, оказавшиеся вих округе, являются их собственностью и что никтоиз посторонних не должен их использовать дляполучения выгоды. При этом мировой социализмдолжен расколоться на многочисленные,экономически самодостаточные социалистическиеобщества, если, конечно, в мировом социализме невосторжествует принцип синдикализма. Ведьсиндикализм есть не что иное, какпоследовательно проведенный принципдецентрализации.

    Глава XIV. Иностранная торговля при социализме

    1. Автаркия и социализм

    Для социалистического общества, которое неохватывает всего человечества, не должно бытьпричин жить в изоляции от остального мира.Конечно, правителей такого государства можеттревожить возможность того, что вместе сзаграничными товарами через границу проникнут изаграничные идеи. Их может беспокоитьсохранность системы в ситуации, когда подданныеимеют возможность сравнивать свое положение сположением иностранцев из несоциалистическихстран. Но все эти политические соображения неимеют смысла, если иностранные государства такжеявляются социалистическими. Более того,государственный деятель, убежденный вжелательности социализма, должен рассчитывать ина то, что общение с иностранцами сделает ихтакже сторонниками социализма: он не испугаетсятого, что это общение подорвет социализм егосоотечественников.

    Теория свободной торговли показывает, какзакрытие границ социалистического общества отимпорта зарубежных товаров нанесет ущерб егогражданам. Труд и капитал придется использоватьв относительно менее благоприятных условиях,дающих меньший доход. Приведем крайний пример.Ценой невероятных затрат труда и капиталасоциалистическая Германия может выращивать втеплицах собственный кофе. Конечно, было бынамного выгоднее получать его из Бразилии вобмен на товары, условия для производствакоторых в Германии более благоприятны. [201*]

    2. Иностранная торговля при социализме

    Эти соображения намечают направления, которымдолжно следовать социалистическое общество всвоей торговой политике. В той степени, в какойоно будет подчинять свою политику чистоэкономическим соображениям, ему придетсяобеспечивать то, что при полной свободе торговлибыло бы обеспечено неограниченной игройэкономических сил. Социалистическому обществупридется ограничиться выпуском тех продуктов,условия для изготовления которых будут у неголучшими, чем за рубежом, и объемы производствабудут определяться как раз этими сравнительнымипреимуществами. Все остальные товары оно будетполучать в результате обмена с другими странами.

    Этот фундаментальный принцип бесспореннезависимо от того, осуществляется ли торговля сдругими странами с помощью общего средстваобмена -- денег -- или нет. В зарубежной торговле,как и во внутренней, -- в этом между ними нетразницы -- рациональное производство невозможнобез денежных расчетов и образования денежных ценна средства производства. По этому поводу к ужесказанному нам нечего добавить. Мы рассмотримположение социалистического общества внесоциалистическом мире. Это общество сможетосуществлять оценки и вычисления в деньгахсовершенно так же, как это делаютгосударственные железные дороги или городскиеслужбы водоснабжения, существующие в обществе,основанном на частной собственности на средствапроизводства.

    3. Иностранные инвестиции

    Ни для кого на свете не может быть безразличнымповедение его соседей. Каждый заинтересован вувеличении производительности труда за счет какможно более широкого при данных условиях участияв системе разделения труда. Я также испытываюущерб от того, что кто-либо твердо стоит напозициях автаркического хозяйства; если бы онивышли из экономической самоизоляции, системаразделения труда стала бы эффективней. Еслисредства производства используютсяотносительно неэффективно отдельными хозяевами,то ущерб терпят все.

    При капитализме стремление индивидуальногопредпринимателя к прибыли способствуетгармонизации интересов индивидуума с интересамиобщества. С одной стороны, предпринимательвсегда пребывает в поиске новых рынков, аувеличение продаж более дешевых и совершенныхтоваров ведет к сокращению сбыта товаров болеедорогих и менее совершенных, создаваемых на нестоль рационально организованных производствах.С другой стороны, предприниматель всегда впоиске более дешевых и более производительныхисточников сырых материалов, а также болееблагоприятных мест для размещения производства.Такова истинная природа капиталистическойэкспансии, которую неомарксистская пропагандаабсолютно фальшиво преподносит как " Verwertungsstrebendes Kapitals" [187]и столь фантастично использует для объяснениясовременного империализма.

    Прежняя колониальная политика Европы быламеркантилистской, милитаристской иимпериалистической. После победы либеральныхидей над меркантилизмом природаколониальной политики совершенно изменилась.Такие старые колониальные державы, как Испания,Португалия, Франция, утратили большую частьпрежних своих владений. Англия, ставшаякрупнейшей из колониальных держав, построилауправление своими владениями на принципахтеории свободной торговли. Разговоры английскихфритредеров о призвании Англии возвыситьотсталые народы до цивилизации не былилицемерием. Англия на деле показала, чторассматривала свою власть в Индии, в колонияхкороны и в протекторатах как мандат европейскойцивилизации. [188] Когдаанглийские либералы говорят о том, чтоколониальная власть Англии принесла жителямколоний и всему остальному миру не меньшее благо,чем самой Англии, -- это не ханжество. Тот простойфакт, что Англия установила в Индии режимсвободной торговли, показывает, что духанглийской колониальной политики был оченьотличен от того, каким руководствовались новые истарые колониальные державы в последниедесятилетия XIX века -- Франция, Германия, США,Япония, Бельгия, Италия. Английские войны периодалиберализма, которые были нацелены на расширениеколониальных владений и на открытие территорий,сопротивлявшихся идее международной торговли,заложили основание современной мировойэкономики. [202*] Для оценкиистинного значения этих войн нужно толькопредставить себе, что было бы, если бы Индия иКитай остались закрытыми для мировой торговли.Положение не только каждого индийца и китайца, нои каждого европейца и американца было бы многохуже, чем нынче. Если бы Англии пришлось нынчеутратить Индию и если бы эта великая страна,столь богато одаренная природой, впала всостояние анархии, так что перестала быучаствовать в международной торговле или сильносократила бы свое участие, то это обернулось быэкономической катастрофой первого ранга. [190]

    Либерализм стремится открыть все запертые дляторговли двери. Но при этом он никоим образом ненамерен принуждать людей к купле или продаже.Либерализм враждебен только правительствам,которые, используя запреты и другие способыограничения торговли, лишают своих подданныхпреимуществ, связанных с участием в мировойторговле, и таким путем наносят ущербблагосостоянию всего человечества. Либеральнаяполитика не имеет ничего общего с империализмом.Напротив, она нацелена на поражение империализмаи исключение его из сферы международнойторговли.

    Социалистическим обществам придется делать тоже самое. Они также не смогут позволить областям,изобильно одаренным природой, быть постоянноотчужденными от международной торговли, а целымнародам -- воздерживаться от обмена. Но здесьсоциализм встретится с проблемой, которая можетбыть решена только капитализмом, -- проблемойсобственности на заграничный капитал.

    При капитализме, по замыслу фритредеров,границы утрачивают свое значение. Они не должнымешать потокам торговли. Они не должны служитьпрепятствием ни для лучших производителей,стремящихся получить доступ к недвижимымсредствам производства, ни для приложенияподдающихся перемещению средств производства внаилучших местах. Собственность на средствапроизводства не должна быть ограниченагражданством. Иностранные инвестиции должныстать столь же простым делом, как и инвестициивнутри страны.

    При социализме ситуация иная. Социалистическоеобщество не может владеть средствамипроизводства за пределами собственных границ.Оно не может инвестировать капитал за рубежом,несмотря на то, что это обещает большие доходы.Социалистическая Европа обречена на рольнаблюдателя, когда социалистическая Индиянеэффективно использует свои природные ресурсыи посылает на мировой рынок меньше товаров, чеммогла бы. Новые капиталовложения европейцампридется делать в Европе при менее благоприятныхусловиях, тогда как в Индии из-за нехваткикапиталовложений благоприятнейшие условияпроизводства используются не полностью. Врезультате независимые социалистическиеобщества, существующие бок о бок иобменивающиеся только товарами, попадут вбессмысленную ситуацию. Независимо от ихнамерений сам факт их независимости приведет ихк неизбежному снижению производительноститруда.

    Эти трудности не могут быть разрешены до техпор, пока будут существовать независимыесоциалистические общества. Решение проблемывозможно только при слиянии отдельных обществ вединое социалистическое государство,охватывающее весь мир.

    Раздел III. Отдельные формы социализма и псевдосоциализма

    Глава XV. Отдельные формы социализма

    1. Природа социализма

    Суть социализма в следующем: все средствапроизводства находятся в исключительномраспоряжении организованного общества. Это, итолько это, является социализмом. Все остальныеопределения вводят в заблуждение.

    Можно верить в то, что социализм реализуем лишьпри вполне определенных политических икультурных условиях. Однако такое убеждение -- неоснование, чтобы именовать социализмом лишь однуконкретную его форму и отрицать применимостьэтого термина ко всем остальным мыслимымспособам осуществления социалистическогоидеала. Социалисты марксистского толка всегдаочень ревностно настаивали на том, что ихсоциализм есть единственно истинный, а всеостальные социалистические идеалы и методы ихдостижения не имеют ничего общего с подлиннымсоциализмом. В политическом плане это былоисключительно умно. Если марксисты готовы былибы признать родство своего идеала с идеаламидругих партий, их политическая агитация сильнозатруднилась бы. Им никогда не удалось бы созватьпод свои знамена миллионы неудовлетворенныхжизнью немцев, если бы им пришлось открытопризнать, что их цели в основном не отличаются отцелей правящих классов прусского государства.Если бы накануне октября 1917 г. марксистаспросили, чем его социализм отличается отсоциализма других течений, в первую очередьконсервативных, он бы ответил, что в марксизменеразделимо присутствуют демократия и социализми, более того, что марксизм естьбезгосударственный социализм, посколькунамеревается устранить государство.

    Мы уже знаем, чего стоят эти аргументы, ифактически после победы большевиков они быстроисчезли из списка марксистских общих мест. Вовсяком случае нынешние представления марксистово демократии и безгосударственности весьмаотличны от их прежних представлений.

    Но марксисты могли ответить на вопрос и иначе.Они могли сказать, что их социализм --революционный в отличие от реакционного иконсервативного социализма других. Такой ответлучше помогает понять отличие марксистскойсоциал-демократии от других социалистическихтечений. Для марксиста революция означает непросто насильственное изменение существующегостроя жизни, но в соответствии с марксистскимхилиазмом некий шаг человечества к выполнениюего предназначения [203*]. [191] Для него неизбежная социальнаяреволюция, которая приведет мир к социализму,есть последний шаг к вечному спасению.Революционеров история предназначила дляреализации своих планов. Революционный дух сутьсвященный огонь, который нисходит на них ипозволяет выполнить эту великую задачу. В этомсмысле определение партии как"революционной" является знакомблагородного отличия для марксистскогосоциалиста. В этом же смысле он рассматривает всеиные партии как однородную, однообразнуюреакционную массу, поскольку они противостоятего методам достижения конечной цели.

    Очевидно, что все это никак не связано ссоциологическим представлением осоциалистическом обществе. Замечательно,конечно, когда некая группа лиц объявляет себяединственными носителями знания пути к спасению,но когда их путь к спасению оказывается таким же,как у многих других верующих, претензии наисключительную избранность становитсянедостаточно, чтобы провести различие между нимии другими такими же.

    2. Государственный социализм

    Для понимания концепции государственногосоциализма недостаточно этимологическогораскрытия термина. [192]В истории слова отразился лишь тот факт, чтогосподствующие круги Пруссии и другихгерманских государств исповедовали социализмименно в форме государственного социализма.Поскольку они отождествляли себя со своимгосударством, с формой этого государства, с идеейгосударства вообще, естественно назватьизбранную ими форму социализма государственнымсоциализмом. Чем более Марксово учение оклассовой природе государства и его отмираниизатемняло основную концепцию государства, теместественней казалось использование термина.

    Марксистский социализм был жизненнозаинтересован в проведении различия междуогосударствлением и обобществлением средствпроизводства. [193]Лозунги социал-демократической партии никогдане стали бы популярными, если бы они выдвигалиогосударствление средств производства вкачестве конечной цели социализма. Ведьгосударство, хорошо знакомое тем народам, средикоторых марксизм получил наибольшеераспространение, было не таким, чтобы соптимизмом смотреть на его возможноевмешательство в экономику. Немецкие, австрийскиеи русские последователи марксизма жили воткрытой вражде с власть имущими,представлявшими государство. К тому же у них былавозможность оценить результаты национализации имуниципализации. При всем желании они не могли невидеть крупных недостатков национализированныхи муниципализированных предприятий. Было простонемыслимо возбудить энтузиазм программойогосударствления. Оппозиционная партия былаобязана нападать на ненавистное авторитарноегосударство. Лишь таким способом она могла быпривлечь симпатии недовольных. Из этойпотребности политической агитации и возникламарксистская доктрина отмирания государства.Либералы настаивали на ограничении властигосударства и передаче власти народнымпредставителям; они требовали свободногогосударства. Маркс и Энгельс, пытаясь переигратьлиберализм, приняли без критики анархистскуюдоктрину уничтожения всех видов государственнойвласти, вовсе игнорируя то, что социализм долженозначать не уничтожение, а неограниченноерасширение власти государства.

    Схоластическое различение огосударствления иобобществления, тесно связанное с учением оботмирании государства при социализме, столь жеабсурдно и безосновательно, как и это учение.Сами марксисты сознают слабость своейаргументации и посему обычно избегают ееобсуждения, ограничиваясь заявлениями обобобществлении средств производства, безпопытки подробнее описать это понятие, чтобысоздать впечатление, что обобществление чем-тоотличается от огосударствления, с которым всезнакомы. Когда не удается избежать от обсужденияэтого щекотливого вопроса, им приходитсяпризнавать, что передача предприятийгосударству будет "шагом на пути к тому, чтобысамо общество взяло в свое владение всепроизводительные силы" [204*],или "естественным исходным пунктом тогоразвития, которое ведет к социалистическойассоциации" [205*].

    Энгельс находит выход в том, чтобыопротестовать отождествление "всякой"формы огосударствления, национализации ссоциализмом. Он не стал бы характеризовать как"движение к социализму" актынационализации, проводимые из финансовыхпотребностей казны, которые предпринимаются"главным образом для того, чтобы иметь новыйнезависимый от парламента источник дохода". Нонезависимо от целей, само по себеогосударствление означает не что иное, как,выражаясь марксистским языком, уничтожениеприсвоения прибавочной стоимости капиталистамиеще в одной отрасли производства. Этосправедливо для актов огосударствления,осуществляемого ради политических иливоенно-политических целей, которые Энгельс такжене согласен считать социалистическими. Онвыдвигает в качестве критериев социалистичностинационализации то, что данные средствапроизводства и обращения действительно должныперерасти возможности управления в акционерныхкомпаниях, так что национализация становитсяэкономически неизбежной. Эта неизбежность впервую очередь возникает "для крупных средствсообщения: почты, телеграфа, железных дорог" [206*]. Но при этом крупнейшиежелезнодорожные сети мира, находящиеся вСеверной Америке, так же как и самые важныетелеграфные линии -- глубоководные кабели, так ине были национализированы, тогда какогосударствлению подверглись небольшие и неимеющие важного значения железные дороги вэтатистски ориентированных странах.Национализация почтовой службы была произведенав первую очередь по политическим причинам, ажелезных дорог -- по соображениям военным. Можноли сказать, что эти акты национализации были"экономически неизбежными"? И что вообщеозначает "экономическая неизбежность"?

    Каутский также довольствуется отрицанием того,что "всякий переход в ведение государствакакой-либо хозяйственной функции или какого-либохозяйственного предприятия является шагом ксоциалистической ассоциации и что последняяможет возникнуть из общей передачи государствувсего хозяйственного механизма, без всякойперемены в самой сущности государства" [207*]. Но никто никогда неоспаривал, что сущность государства сильноизменится в случае преобразования его всоциалистическое общество путемогосударствления всего производства. Потому-тоКаутский в силах сказать лишь то, что "до техпор, пока имущие классы в то же время будут и господствующими",полная национализация невозможна. Осуществлениеее станет возможным только тогда, "когда трудящиесяклассы станут господствующими вгосударстве". Лишь когда пролетариат захватитполитическую власть, он "преобразует"государство в обширную хозяйственнуюассоциацию, полностью удовлетворяющую всесущественные потребности своими собственнымисилами" [208*]. Главный и единственныйтребующий ответа вопрос -- станет ли полнаянационализация, проведенная несоциалистическойпартией, обоснованием социализма -- Каутскийоставляет без ответа.

    Конечно, есть существеннейшее и чрезвычайноважное различие между национализацией илимуниципализацией индивидуальных предприятий вобществе, основанном преимущественно на частнойсобственности на средства производства, и полнымобобществлением, после которого никакая частнаясобственность индивидуума на средствапроизводства невозможна. До тех пор, пока лишьотдельные предприятия принадлежат государству,цены на средства производства будутопределяться рынком, а благодаря этому игосударственные предприятия смогутосуществлять экономические расчеты. Другойвопрос -- в какой степени управление предприятиембудет учитывать результаты этих расчетов; но самтот факт, что до известной степени результатыдеятельности поддаются количественной оценке,дает в руки правлению таких предприятийкритерии, которые не будут доступныадминистрации в чисто социалистическомобществе. С полным основанием можно назватьметоды управления государственнымипредприятиями плохим бизнесом, но все-таки этоеще бизнес. В социалистическом обществе, как мыуже видели, экономика в строгом смыслеслова просто невозможна [209*].

    Национализация всех средств производстваведет к полному социализму. Национализация частисредств производства есть шаг в направлении кполному социализму. Удовольствуемся ли мы первымшагом или захотим двигаться дальше, не меняетфундаментального значения этого шага. Точно также, если мы намерены передать все предприятия вовладение организованного общества, нам неостается ничего иного, кроме какнационализировать каждое отдельное предприятие-- все одновременно или одно за другим.

    До какой степени марксисты запутали все,связанное с обобществлением, иллюстрирует опытГермании и Австрии после того, как в ноябре 1918 г.социал-демократы пришли там к власти. [194] За однуночь стал популярным новый, прежде неслыханныйлозунг: "Социализация". Лозунг представлялсобой просто парафраз немецкого слова"обобществление" (Vergesellschaftung), замену егопривлекательно звучащим иностранным Sozialisierung.Никому и в голову не могло прийти, чтосоциализация означает не что иное, какмуниципализацию, или огосударствление, любого,кто заявил бы об этом, признали бы полнымневеждой, не понимающим, что между этимипонятиями зияет пропасть. Комиссии посоциализации, созданные вскоре после прихода квласти социал-демократов, стремились изобрестидля социализации такую форму, чтобы по крайнеймере чисто внешне можно было этот процессотличить от национализации и муниципализации,проводимых прежним режимом.

    Первый отчет германской комиссии был посвященсоциализации угольной промышленности, и в нембыла отвергнута идея проведения социализациичерез национализацию шахт и угольной торговли,причем резко подчеркивались недостаткинационализированных угольных предприятий. Нопри всем том ни слова не было сказано, чем же насамом деле социализация может отличаться отнационализации. В отчете было выраженоубеждение, что "изолированноеогосударствление угольной промышленности неможет рассматриваться как социализация, покакапиталистические предприятия продолжаютработать в других отраслях: просто-напросто одиннаниматель сменит другого". При этом оставалсяоткрытым вопрос о том, может ли намечавшаясяизолированная социализация при тех же условияхозначать что-либо иное [210*]. Было бы еще понятно, если быкомиссия заключила все это заявлением, что дляполучения блаженных плодов социализманедостаточно национализировать лишь однуотрасль производства, и рекомендовала быгосударству взять все предприятия одним махом,как это совершили большевики в России и Венгрии икак это мечтали совершить спартаковцы вГермании. [195] Но онане сделала этого. Напротив, она выработалапредложения по социализации, включающиеизолированную национализацию отдельныхотраслей, начиная с добычи и торговли углем. То,что комиссия при этом избегала использоватьтермин "огосударствление", не имеетникакого значения. Предложение комиссии сделатьсобственником социализированной угольнойпромышленности не германское государство, а"Германское угольное общество" -- не болеечем юридическая казуистика. Когда комиссиязаявила, что эта собственность должнарассматриваться только "вформально-юридическом смысле", поскольку"Угольное общество" не будет "располагатьвозможностями частного нанимателя и, значит, несможет эксплуатировать рабочих ипотребителей" [211*], онаиспользовала самые пустые уличные лозунги. Наделе и весь отчет представлял собой не что иное,как набор популярных ошибочных представлений опороках капитализма. Единственное, чем угольнаяпромышленность, социализированная всоответствии с предложениями большинства членовкомиссии, должна была отличаться от другихобщественных публичных предприятий, -- это высшееруководство. Во главе угольных шахт должностоять не какое-то должностное лицо, носоставленная по определенный правилам коллегия. Parturiuntmontes, nascetur ridiculus mus ! [196].

    Итак, нельзя считать отличительным признакомгосударственного социализма признаниегосударства организатором общественногохозяйства, поскольку никакого иного социализмапросто нельзя вообразить. Семантический анализэтого термина может помочь нам не больше, чеманализ корневых значений слов, составляющихтермин "метафизика", поможет пониманиюсамой метафизики. [197] Следуетзадаться вопросом: какой смысл связывали с этимвыражением те, кого принято считатьпоследователями движения за государственныйсоциализм, т. е. радикальные этатисты.

    Этатистский социализм отличается от всехдругих социалистических систем в двух пунктах. Впротивоположность многим другимсоциалистическим течениям, которые мечтали онаибольшем возможном равенстве в распределенииобщественного дохода между людьми,государственный социализм делает основойраспределения заслуги и ранг индивидуума.Излишне говорить, что суждение о достоинствахчисто субъективно по природе своей и никоимобразом не допускает научной проверки. Этатизмимеет вполне определенные представления обэтической ценности отдельных групп в обществе.Он преисполнен почтения к монархии, знати,крупным землевладельцам, священнослужителям,профессиональным солдатам, особенно офицерству,и чиновничеству. Привилегированные позиции снекоторыми оговорками предоставляются такжеученым и художникам. Крестьяне и ремесленникизанимают скромное место, а еще нижерасполагаются обычные работники ручного труда.На самом дне -- ненадежные элементы, недовольныетем кругом деятельности и доходов, которые импредоставлены этатистским планом, и стремящиесяулучшить свое материальное положение. Этатистстроит мысленную иерархию подданных своегобудущего государства. Более благородный будетиметь больше власти, больше почета и большийдоход, чем менее благородный. Что благородно ичто неблагородно, будет определяться преждевсего традицией. Для этатиста самое плохое вкапитализме то, что при нем распределение доходане соответствует государственной шкалеценностей. То, что торговец молоком или фабрикантбрючных пуговиц может иметь доход больший, чемотпрыск благородной семьи, чем тайный советникили лейтенант, кажется ему нетерпимым. Чтобыисправить это положение дел, капиталистическаясистема должна быть заменена этатистской.

    Со стороны этатистов эта попытка удержатьтрадиционный порядок социальных рангов иэтических оценок различных классов никоимобразом не предполагает передачи всех средствпроизводства в формальную собственностьгосударства. Это было бы, с точки зренияэтатистов, полным ниспровержением историческисложившегося порядка. Только большиепредприятия подлежат национализации, и дажездесь необходимы исключения для крупныхземлевладений, особенно для наследственнойсемейной собственности. В сельском хозяйстве,как и на малых и средних промышленныхпредприятиях, частная собственность, по крайнеймере на словах, должна сохраниться. Точно так же,с некоторыми ограничениями, следует сохранитьполе деятельности для свободных профессий. Новсе предприятия должны стать по существугосударственными заведениями. Аграрий сохранитза собой титул собственника, но ему будетзапрещена "эгоистичная ориентация только намелочную прибыль"; на нем лежит "долгосуществлять цели государства" [212*]. Ведьсельское хозяйство, согласно этатисту, естьобщественное дело. "Аграрий -- этогосударственный служащий и должен по совести илипредписаниям государства делать то, чтонеобходимо. Если он получает довольно для того,чтобы содержать себя и удовлетворять свои нужды,значит, он имеет все, что может требовать". [213*] То же самое приложимо ктруду ремесленников и торговцев. В системегосударственного социализма точно так же, как и влюбом другом социализме, почти нет места длянезависимого предпринимателя, свободновладеющего средствами производства. Властиустанавливают цены и определяют, что, как и вкаком количестве должно производиться. Здесьневозможна спекуляция ради получения"чрезмерной" прибыли. Чиновники проследят,чтобы никто не получал больше "положенного",т. е. такого дохода, который соответствует егосоциальному рангу. Любой излишек будет"срезан".

    Марксистские авторы также утверждают, что дляторжества социализма не обязательно передаватьнепосредственно в общественную собственностьмалые предприятия. На самом деле они считают этопросто неосуществимым; обобществить малыепредприятия можно лишь так, чтобы, оставив ихформально в собственности прежних владельцев,всесторонне подчинить государственному надзору.Каутский говорит, что "ни один серьезныйсоциалист не требовал никогда, чтобы крестьянебыли экспроприированы или чтобы их земли быликонфискованы" [214*]. Не предлагает также Каутский иобобществления мелких производителей путемэкспроприации их собственности [215*]. Крестьянеи ремесленники встроятся в механизмсоциалистического общества так, чтопроизводство и цены на их продукцию будутопределяться властью, а номинальнымисобственниками будут по прежнему они сами.Уничтожение свободного рынка преобразит их изнезависимых собственников и предпринимателей вфункционеров социалистического общества,отличающихся от прочих граждан только формойвознаграждения [216*]. Значит, формальное сохранение остатковчастной собственности на средства производстванельзя рассматривать как исключительнуюособенность системы государственногосоциализма. Характерной для него является толькостепень использования этого метода упорядочениясоциальных условий производства. Уже былосказано, что этатизм в общем предполагаетформально оставить собственность крупнымземлевладельцам, за исключением, возможно,собственников латифундий. Еще важнее то, чтоэтатисты исходят из предположения, что большаячасть населения найдет занятость в сельскомхозяйстве и малом бизнесе, а сравнительноменьшая -- будет занята непосредственно накрупных государственных предприятиях. Этатизмпротивоположен ортодоксальному марксизму,представленному Каутским, не только убеждением,что малые крестьянские хозяйства не менеепродуктивны, чем большие сельскохозяйственныепредприятия, но и верой, что в промышленностималые предприятия также имеют большиевозможности развития бок о бок с крупнымипредприятиями. Это второе характерное отличиегосударственного социализма от другихсоциалистических систем, особенно отсоциал-демократии.

    Вряд ли есть нужда уточнять картину идеальногогосударства, как оно преподноситсясоциалистами-государственниками. Десятилетиямипочти по всей Европе это был внутренний идеалмиллионов, знакомый каждому, пусть даже четко ине определенный. Это социализм миролюбивых,лояльных государственных чиновников,землевладельцев, крестьян, мелкихпроизводителей и множества рабочих и служащих.Это социализм профессоров -- знаменитыйкатедер-социализм, это социализм художников,поэтов, писателей той эпохи в истории искусства,когда уже сделались явными признаки упадка. Этосоциализм, который поддерживали церкви всехисповеданий. Это социализм цезаризма иимпериализма, идеал так называемой социальноймонархии. [199]Именно в нем политика большинства европейских,особенно германского, государств провиделаотдаленную цель человеческих усилий. Этообщественный идеал эпохи, которая подготовилавеликую мировую войну и рухнула вместе с нею.

    Социализм, который распределяет общественныйдоход в соответствии с заслугами и рангом, можетбыть представлен только в формахгосударственного социализма. Системараспределения подчинена той единственной,достаточно популярной иерархии, котораяспособна не возбудить всеобщей оппозиции. Хотяона менее чем многие другие, способна выдержатьрациональную критику, все же она санкционированавременем. И поскольку государственный социализмстремится к увековечению этой иерархии истарается предотвратить любые изменения вобщественном устройстве, вполне оправданнонередкое обозначение его как "консервативногосоциализма". [217*]Фактически он больше любой другой формысоциализма обременен представлениями овозможности полного оцепенения и неподвижностиэкономических отношений: его последователирассматривают всякое изменение в экономике какизлишнее и даже вредное. Такой установкесоответствует метод, который этатизм намерениспользовать для достижения своих целей. Еслимарксистский социализм собирает тех, для коговсе надежды на будущее связаны только с кровавымреволюционным переворотом, то в государственномсоциализме выразились идеалы тех, кто вызываетполицию при малейшем беспорядке. Марксизмполагается на безошибочное суждениепролетариата, исполненного революционным духом.Этатизм -- на непогрешимость господствующейвласти. Тех и других объединяет вера вполитический абсолютизм, всегда и заведомонепогрешимый.

    В противоположность государственномумуниципальный социализм не представляет собойособой формы социалистического идеала.Муниципализация предприятий не рассматриваетсякак общий принцип новой организацииэкономической жизни. Она должна охватить толькопредприятия, сбывающие свою продукцию наограниченном местном рынке. В жесткой системегосударственного социализма муниципальнымпредприятиям отводится роль исполнителейраспоряжений центральной администрации. Онимогут быть свободными не в большей мере, чем тесельскохозяйственные и промышленныепредприятия, которым будет позволено остаться вчастном владении.

    3. Военный социализм

    Военный социализм есть социализм государства,в котором все установления подчинены целямведения войны. Это государственный социализм, вкотором иерархия социальных статусов и доходовопределяется исключительно или преимущественноместом гражданина в вооруженных силах. Чем вышевоенный чин, тем выше общественная ценностьиндивидуума и его доля в национальном доходе.

    Милитаризованное государство, т. е. государствовоинов, в котором все подчинено военным целям, неможет допустить существования частнойсобственности на средства производства.Постоянная готовность к войне недостижима, еслинаряду с ведением войны у индивидуума могут бытьи какие-либо иные жизненные цели. Всякий раз,когда для жизненного обеспечения военной кастыее членам предоставляли доходы от владенияземлей или имуществом, собственные земельныехозяйства или даже производственные предприятияс подневольными работниками, результатом была стечением времени потеря воинского духа.Феодальный властитель оставлял хлопоты о войне ивоинской славе, когда его поглощалиэкономические заботы и прочие, невоинскиеинтересы. Во всем мире феодализм привел кдемилитаризации воинов. Рыцарям наследовалиюнкеры. [201] Право собственностиобращает человека воюющего в человекахозяйствующего. Только исключение частнойсобственности может способствовать сохранениюмилитаристского характера государства. Толькотот, у кого, кроме войны, есть лишь одна сферадеятельности -- подготовка к войне, всегда готоввоевать. Люди, думающие о хозяйстве, могут вестиоборонительные войны, но они не приспособлены кдлительным завоевательным войнам.

    Милитаристское государство есть государстворазбойников. Изо всех видов доходов онопредпочитает трофеи и дань. По отношению к этимисточникам доходы от хозяйственной деятельностииграют только подчиненную роль, а иногда и вовсеотсутствуют. Поскольку трофеи и дань поступаютиз-за рубежа, ясно, что они не могут поступатьнепосредственно индивидуумам, но только в общуюказну, а уж оттуда распределяются в соответствиис воинским рангом. Армия, от которой однойзависит поддержание этих источников дохода, непотерпит никакого иного способа распределения. Аотсюда следует, что и произведенное внутристраны должно распределяться по тому же принципуи доставаться гражданам как дань и оброк скрепостных.

    Так объясняется "коммунизм" липарскихпиратов и всех других разбойничьих государств [218*]. [202] "Этокоммунизм грабителей и пиратов" [219*], возникающий при поглощении всехобщественных отношений идеей войны. Цезарьзамечает о свевах [203],которых он называет "gens longe bellicosissima Germanorumomnium" [204], чтоони ежегодно посылали воинов в чужие земли задобычей. Остававшиеся дома поддерживалихозяйство ушедших в поход; на следующий год ролименялись. Земля не могла быть в исключительнойсобственности индивидуума [220*]. Только обеспечив каждому долю ввоенной добыче и в плодах хозяйствования,объединив всех общей целью и общими опасностями,может государство воинов сделать каждогогражданина солдатом и каждого солдатагражданином. Как только оно позволит некоторымбыть только солдатами, а остальным предоставитзаниматься собственным хозяйством, так скоро этидва состояния придут в противоборство. Либовоины должны подчинить себе гражданскоенаселение, но в этом случае сомнительно, чтобыони смогли выступить в захватнический поход,когда дома останется притесненное население.Либо гражданское население одержит верх, но вэтом случае воины будут низведены до положениянаемников, которым не позволяют отправляться задобычей, поскольку нельзя допустить чрезмерноговозрастания их могущества. В любом случаегосударство с необходимостью утрачивает свойчисто милитаристский характер. Отсюда следует,что любое ослабление "коммунистических"установлении ведет к ослаблению военной природыгосударства, и общество воинов постепенноперерождается в общество предпринимателей [221*].

    Действие сил, влекущих военное государство ксоциализму, можно было наблюдать во времямировой войны. Чем дольше длилась война и чемполнее было преобразование европейскихгосударств в воинские лагеря, тем яснее делаласьполитическая невозможность сохранять различия вположении солдат, которые несли на себе тяготы иопасности войны, и тех, кто оставался дома, чтобыпожать плоды военного бума. Слишком неравнымбыло распределение тягот. Если бы этому различиюбыло позволено утвердиться, а война продлиласьбы еще дольше, страны, безо всяких сомнений,раскололись бы надвое и армии, в конце концов,обратили бы оружие против сородичей. Социализмармий, сформированных воинской повинностью,требует дополнения в виде социализма трудовойповинности в тылу.

    Тот факт, что для сохранения своеймилитаристской природы государства нуждаются вкоммунистической организации общества, неделает эти государства более сильными на полесражения. Для них коммунизм есть необходимое зло,источник гибельной слабости. В первые годы войныГермания двигалась к социализму под внушениемдуха воинственного этатизма, который и несетответственность за политику, приведшую к войне иввергнувшую страну в государственный социализм.К концу войны меры по социализации обществапроводились тем более энергично, что -- по ужеотмеченным причинам -- было необходимо сблизитьусловия жизни в тылу и на фронте. Ногосударственный социализм не облегчил положениеГермании, а ухудшил его; он привел не кувеличению, а к ограничению производства; он неулучшил, а ухудшил снабжение армии и тыла [222*]. Инужно ли доказывать, что именно дух этатизмавиновен в том, что в чудовищных потрясениях войныи последовавшей за ней революции народ Германиине выдвинул ни одного сильного человека?

    Меньшая производительность коммунистическихметодов хозяйствования делает уязвимымгосударство воинов, когда оно сталкивается сболее богатыми, а значит, лучше снабженнымиоружием и всем другим армиями государства,признающего право частной собственности.Неизбежное при социализме разрушениеиндивидуальной предприимчивости оставляеттакое государство в решающие часы сражений безлидеров, способных указать путь к победе, и безподчиненных, способных осуществлять должное.Коммунистическая Империя инков была легкоразгромлена горсткой испанцев. [223*] [206]

    Если врага, с которым государству воиновприходится сражаться, ищут внутри страны, можноговорить о коммунизме господствующих (Communism ofoverlord). Макс Вебер назвал социальную организациюдорийцев в Спарте "коммунизмом казино" [224*] из-за их обычая совместныхтрапез. [207] Если правящая каста вместоукрепления коммунистических установлениираздаст землю вместе с ее обитателями вовладение индивидуумов, рано или поздно эта кастабудет ассимилирована побежденным народом. Кастапреобразуется в землевладельческую знать,которая кончает тем, что начинает набиратьвооруженные отряды из числа побежденных. Такимобразом государство утрачивает свою природувоенного государства. Подобное развитие имеломесто в королевстве лангобардов, у вестготов ифранков, и повсюду, где завоевателями былинорманны. [208]

    4. Христианский социализм

    Теократическая организация государствавозможна либо при наличии самодостаточногосемейного хозяйства, либо при социалистическойорганизации производства. Она несовместима сэкономическим порядком, который даетиндивидуумам свободу для развития своих сил ивозможностей. Простодушная религиозность иэкономический рационализм несовместимы.Невообразимо общество, в котором священникиуправляли бы предпринимателями.

    Церковный социализм, распространившийся впоследние несколько десятилетий средибесчисленных последователей всех христианскихцерквей, представляет собой просторазновидность государственного социализма.Государственный и церковный социализм настолькоблизки, что между ними почти невозможно провестиграницу, так же как почти немыслимо определить, ккакой из этих ветвей принадлежит данныйиндивидуальный социалист. Христианскийсоциализм еще в больше мере, чем этатизм,привержен представлению, что экономическаяжизнь была бы совершенно стабильна, если быспокойное ведение хозяйства не подвергалосьдавлению людей, стремящихся к прибыли и личнойвыгоде исключительно ради удовлетворения своихматериальных интересов. Выгоды отсовершенствования методов производства при этомпризнаются, но с ограничениями; при этомхристианские социалисты не вполне отдают себеотчет, что именно эти усовершенствованиянарушают мирное течение хозяйственной жизни.Если допустить, что они это понимают, придетсяпризнать, что они предпочитают существующееположение дел какому бы то ни было прогрессу.Сельское хозяйство, ремесло, может быть, имелочная торговля -- единственные достойныезанятия. Торговля и спекуляция излишни, вредны ис нравственной точки зрения должны бытьпрокляты. Заводы и крупная промышленность сутьпорочные плоды "еврейского духа"; онивыпускают скверные товары, которые всучиваютсязатем потребителям -- к их ущербу -- большимиунивермагами и другими чудищами современнойторговли. Задача законодателей -- пресечь этизлоупотребления, порождаемые духомпредпринимательства, и вернуть ремеслу его местов производстве, которого оно лишилось из-замахинаций крупного капитала [225*]. Большие транспортные предприятия,без которых нельзя обойтись, следуетнационализировать.

    Основная идея христианского социализма,сквозящая решительно во всех высказываниях,выглядит чисто стационарной. Ее приверженцывоображают себе хозяйство, в котором нетпредпринимателя, нет спекуляции и"незаконной" прибыли. Цены и заработнаяплата -- "справедливы". Каждый доволенсудьбой, поскольку в противном случае это было бывосстанием против божественных и человеческихустановлении. Неспособных к труду будетподдерживать христианская благотворительность.Считается, что идеал был уже достигнут в средниевека. Только неверие могло увести человечествоиз этого рая. Чтобы восстановить идеал, мирдолжен прежде всего вернуться к церкви.Просвещение и либерализм -- источник всехстраданий, которые постигли сегодня мир.

    Поборники христианского переустройстваобщества, как правило, не признают общественныйидеал христианского социализма в какой-либостепени социалистическим. Но это простосамообман. Христианский социализм кажетсяконсервативным потому, что намереваетсясохранить существующие отношения собственности,или, говоря точнее, он кажется реакционнымпотому, что хотел бы восстановить и укрепитьотношения собственности, существовавшие впрошлом. Верно и то, что он весьма энергичнопротивостоит намерениям социалистов всякогоиного толка ликвидировать частную собственностьи в отличие от всех остальных утверждает, что еюцель -- не социализм, а социальная реформа. Ноконсерватизм может быть реализован только черезсоциализм. Там, где частная собственность насредства производства существует не толькоформально, но и на деле, там доход не можетраспределяться в соответствии с историческимили предустановленным образцом. Где есть частнаясобственность, там только рыночные цены могутвлиять на формирование доходов. По мере уясненияэтой истины христианский реформатор обществашаг за шагом движется к социализму, и для него этоможет быть только государственный социализм. Ондолжен согласиться, что ни в каком ином случае неудастся тот возврат к традиционному порядкувещей, которого требует его идеал. Он долженпонять, что фиксированные цены и заработнаяплата могут существовать только там, где всякоеотклонение пресекается вмешательством высшейвласти. Он должен признать, что цены и заработнуюплату нельзя устанавливать произвольно,согласно идеям того, кто пришелусовершенствовать этот мир, ибо всякоеотклонение от рыночных цен разрушает равновесиехозяйственной жизни. А значит, ему придетсяперейти от идеи регулирования цен к требованиюцентрализованного контроля над производством ираспределением. Эту эволюцию уже проделалреальный этатизм. В обоих случаях итог -- жесткийсоциализм, который чисто формально сохраняетчастную собственность, а на деле передает всеуправление средствами производства в рукигосударства.

    Только часть христианских социалистовоткровенно приняла эту радикальную программу.Остальные уклоняются от открытого признания. Онитрусливо избегают логических выводов из своихпостроений. Они утверждают, что их цель -- борьбатолько с издержками и недостатками капитализма;они отбрасывают упрек в малейшем намеренииуничтожить частную собственность. Они постоянноподчеркивают свою противоположностьмарксистскому социализму. Но очень характерно,что эта противоположность сводится в основном кразличию мнений о способах достижениянаилучшего общественного устройства. Они нереволюционеры и ожидают прогресса только отрастущей популярности реформ. Во всем остальном,как они постоянно декларируют, они не намеренынападать на частную собственность. Но им удастсясохранить только оболочку частнойсобственности. Если контроль над частнойсобственностью передать государству, владелецстанет просто чиновником, представителемхозяйственного ведомства.

    Несложно видеть, как именно соотноситсясовременный христианский социализм сэкономическим идеалом средневековыхсхоластиков. Они совпадают в требовании"справедливых" цен и заработков, т. е.исторически обусловленного распределениядохода. [209] Только осознаниетого, что это невозможно, пока существует частнаясобственность на средства производства, толкаетсовременное движение христианских реформаторовв сторону социализма. Для достижения своих целейим приходится оправдывать меры, которые даже приформальном сохранении частной собственностиведут к полной социализации общества.

    Позднее мы покажем, что этот современныйхристианский социализм не имеет ничего общего сгипотетическим коммунизмом ранних христиан, накоторый так часто ссылаются. Социалистическаяидея -- новинка для церкви. Этого не опровергаетдаже тот факт, что новейшее развитиехристианской теории общества привело церковь кпризнанию фундаментальной оправданностичастной собственности на средства производства,тогда как раннее учение церкви, подчинявшеесяуказанию евангелий на греховность всякогохозяйствования, избегало даже упоминаний очастной собственности. [226*] Следует понять, что церковьпризнала оправданность частной собственноститолько для противодействия усилиям социалистовопрокинуть существующий порядок. На деле церковьне желает ничего иного, кроме определенного родагосударственного социализма.

    Природа социалистического способапроизводства не зависит от конкретных методов,какими его пытаются достичь. Каждое устремлениек социализму должно быть остановлено внереализуемостью чисто социалистическойэкономики. Социализм обречен на провал именно поэтой причине, а не из-за моральногонесовершенства человечества.

    Можно принять, что моральные качества,требуемые от членов социалистического общества,лучше всего воспитываются церковью. Всоциалистическом обществе должнагосподствовать та же атмосфера, что и врелигиозной общине. Но чтобы преодолетьтрудности, неизбежные на пути построениясоциализма, потребуются такие изменения вприроде человека или в законах окружающей егоприроды, что даже вера не сможет их обеспечить.

    5. Плановая экономика

    Так называемая плановая экономика (Planwirtschaft)есть новейшая разновидность социализма.

    Каждая попытка реализации социализма быстронаталкивается на непреодолимые трудности. Это ислучилось с прусским государственнымсоциализмом. Провал политики национализации былстоль велик, что его нельзя было игнорировать.Состояние обобществленных предприятий никак невдохновляло на расширение государственного имуниципального управления хозяйством. Всю винуза это возложили на должностных лиц. Они сделалиошибку, исключив "деловых людей". Так илииначе, но дар предпринимательства должен бытьпоставлен на службу социализму. Из этой идеивозникло "смешанное" предприятие. Вместополного огосударствления или муниципализации мыполучаем частное предприятие с участиемгосударства или муниципалитета. Таким образом, содной стороны, удовлетворены запросы тех, ктополагает неправильным, что государство имуниципалитеты не имеют доли в прибыляхпредприятий, существующих под августейшимприсмотром. Конечно, государство способноизвлечь и извлекает свою долю с помощью налогов,причем намного эффективнее и без опасностиущерба для общественных финансов. С другойстороны, предполагается таким образом поставитьактивность предпринимателей на службу общиминтересам. Но это грубая ошибка, ибо, как толькопредставители правительства начинаютучаствовать в управлении, вступают в действиевсе силы, парализующие всякую чиновничьюинициативу. "Смешанный" характерпредприятия позволяет исключить формально егослужащих и рабочих из под действия правил,связывающих государственных чиновников, и какследствие ослабить ущерб для прибыльности,проистекающий от привнесения официозности впредпринимательство. "Смешанные"предприятия ведутся в целом куда лучше, чем чистоправительственные. Но то, что при некоторыхблагоприятных условиях оказывается возможнымуспешное ведение национализированныхпредприятий, работающих в окружении частногобизнеса, не доказывает возможности полнойсоциализации экономики.

    Во время мировой войны власти Германии иАвстрии пытались в условиях военного социализмаоставить предпринимателей руководителяминационализированных предприятий. Вынужденнаятрудными условиями войны поспешность мер посоциализации, также как и то, что никто непредставлял себе ни фундаментальных последствийновой политики, ни ее продолжительности, простоне оставляли другого выхода. Управлениеотдельными отраслями производства было порученопринудительно созданным ассоциациямпредпринимателей, работавшим подправительственным надзором. Установлениетвердых цен и большие налоги на прибыль снесомненностью свидетельствовали, что в данномслучае предприниматели были просто служащими,которые получили долю в прибылях. [227*] Система работала оченьскверно. Тем не менее, раз уж не отказывалисьвовсе от идеи социализма, приходилось приниматьименно такое решение, поскольку лучшего никто непридумал. Меморандум германского министерстваэкономики от 7 мая 1919 г., составленный Висселем иМеллендорфом [211],сухо констатирует, что социалистическомуправительству ничего не остается, как сохранитьсистему, названную во времена войны "военнойэкономикой". [212]"Социалистическое правительство, -- говоритмеморандум, -- не может игнорировать тот факт, что,отталкиваясь от ряда злоупотреблений,заинтересованные группы настроили общественноемнение против обязывающего планированияэкономики; оно может улучшить системупланирования; оно может реорганизовать старуюбюрократию; оно может через самоуправлениеперенести ответственность на самих трудящихся;но при этом оно должно заявить о своейприверженности системе обязывающегопланирования; иначе говоря, о приверженности ввысшей степени непопулярным понятиям долга ипринуждения" [228*].

    Модель плановой экономики предлагает такуюорганизацию социалистического общества, прикоторой была бы решена неразрешимая проблемаответственности органов управления. Не толькоидейная основа этой модели порочна, но ипредложенное решение является чистой фикцией.Тот факт, что этого обстоятельства не видятсоздатели и сторонники этой модели, говорит лишьоб исключительных свойствах интеллектачиновничества. Самоуправление отдельныхтерриторий и подразделений производства имеетподчиненное значение, ибо центр тяжестихозяйственной деятельности лежит в согласованииинтересов территорий и подразделений. Этосогласование должно осуществляться как нечтоединое; если этого не будет, мы получимсиндикалистскую модель. На самом деле Виссель иМеллендорф предусматривают созданиегосударственного экономического совета, которыйбудет осуществлять "верховное управлениехозяйством Германии в сотрудничестве с высшимикомпетентными органами государства" [229*]. В сущности это предложение означаеттолько, что ответственность за результатыхозяйственного управления будет разделена междуминистерствами и органами второго ранга.

    Социализм планового хозяйства отличается отпрусского государственного социализма временГогенцоллернов главным образом тем, чтопривилегия управлять деловой активностью ираспределением доходов, которая в последнемслучае принадлежала юнкерам и бюрократам, здесьпередается бывшим предпринимателям. [214] Этоизменение порождено новизной политическойситуации, сложившейся в результате катастрофы,постигшей монархию, бюрократию, знать иофицерство; что же касается проблемы социализма,то здесь не содержится ничего нового.

    В последние несколько лет было найдено новоеслово для обозначения того, что прежде называлиплановой экономикой: государственныйкапитализм. И нет сомнения, что в будущемпоявится еще множество рецептов по спасениюсоциализма. Мы узнаем много новых имен дляобозначения того же самого. Но имеет значениесуть, а не ее название, и все новые модели такогорода не изменят природы социализма.

    6. Гильдейский социализм

    В первые годы после мировой войны люди в Англиии на континенте смотрели на гильдейскийсоциализм как на панацею. [215] Он уже давно забыт. Нонесмотря на это, не следует обходить егомолчанием при обсуждении социалистическихмоделей. Ведь он представляет собой единственныйвклад англосаксов -- экономически самогоразвитого народа мира -- в современныесоциалистические прожекты. Гильдейскийсоциализм является еще одной попыткой разрешитьнерешаемую проблему социалистическогоуправления хозяйством. Для просвещения англичанне понадобилось опыта неудач с затеямигосударственного социализма; долгое господстволиберальных идей спасло их от той сверхоценкивозможностей государства, которая стольхарактерна для современной Германии. Английскийсоциализм никогда не мог пересилить недоверия кспособности правительства наилучшим образомуправлять всеми человеческими делами. Англичаневсегда осознавали значимость этой проблемы,которую едва замечали остальные европейцы до 1914г.

    В гильдейском социализме следует различать тримомента. Он дает обоснование необходимостизамены капитализма социализмом; в дальнейшем мыне будем обращаться к этой весьма эклектичнойтеории. Далее, гильдейский социализм предлагаетпуть к достижению социализма; для нас здесь важнотолько то, что этот путь легко может привести не ксоциализму, а к синдикализму. Наконец, онпредлагает модель социалистической организацииобщества. Этим мы и займемся.

    Целью гильдейского социализма являетсяобобществление средств производства.Следовательно, вполне оправданно применение кнему термина "социализм". Уникальным в этомучении является проект административногоустройства будущего социалистическогогосударства. Производство должно управлятьсяработниками отдельных производственныхподразделений. Они выбирают мастера,управляющего и других хозяйственныхруководителей, и они прямо и косвенно регулируютусловия труда, определяют методы и целипроизводства. [230*] Гильдии, являющиеся организациямипроизводителей, противостоят государству какорганизации потребителей. Государство имеетправо облагать гильдии налогом и, таким образом,может регулировать их политику в области цен изаработной платы [231*].

    Вера гильдейского социализма, что таким путемможно создать социалистический порядок, неугрожающий свободе индивидуума и позволяющийизбежать всех тех дурных черт централизованногосоциализма, которые англичане презрительноназывают пруссачеством -- чистый самообман [232*]. Даже ворганизованном на основе гильдийсоциалистическом обществе конечный контроль надпроизводством принадлежит государству. Толькогосударство устанавливает цели производства иопределяет, что нужно сделать для достиженияэтих целей. Прямо или косвенно -- через налоговуюполитику -- оно определяет условия труда,перемещает труд и капитал из одной отрасли вдругую, обеспечивает взаимоприспособлениеэлементов хозяйственного механизма и действуеткак посредник между самими гильдиями, а такжемежду производителями и потребителями. Этизадачи, достающиеся государству, являютсяважнейшими и составляют самое существо контролянад хозяйством [233*]. На долю отдельныхгильдий, а внутри их -- на долю местных профсоюзови отдельных предприятий достается тольковыполнение того, что им поручено государством.Вся система представляет собой попыткуприменить принципы политического устройстваАнглии к сфере производства, причем образцомслужат отношения между центральнымправительством и местным самоуправлением.Гильдейский социализм открыто характеризуетсебя как хозяйственный федерализм. Но вполитическом устройстве либеральногогосударства нетрудно предусмотретьопределенную самостоятельность отдельныхтерриториальных объединений. Необходимаякоординация между частями целого вполнеобеспечивается тем, что каждая территориальнаяединица обязана вести свои дела в соответствии сзаконом. В случае производства этого далеко недостаточно. Общество не может предоставить самимработникам, занятым в определенныхподразделениях производства, решение вопроса околичестве и качестве труда и затратахвещественных средств производства. [234*]

    Если работники некоей гильдии трудятся менееревностно или разбазаривают средствапроизводства, это затрагивает уже не только их,но и все общество. Государство, на котороевозложено управление производством, не может,следовательно, освободить себя от участия вовнутригильдейских делах. Если оно не можетвмешиваться непосредственно (назначаядиректоров и управляющих), тогда ему придется спомощью косвенных методов (может быть,манипулируя налогами или распределениемпотребительских благ) свести независимостьгильдий на нет, оставив только ничего не значащуювидимость. Ведь больше всего рабочие ненавидятнепосредственного начальника, который с ними идень, и ночь, направляет их работу и надзирает заними. Социальные реформаторы, которые наивноклюнули на чувства рабочих, могут верить ввозможность заменить органы управления людьми,которых рабочие выберут на эти должности издоверия к ним. Это менее абсурдно, чем вераанархистов, что каждый готов безо всякогопринуждения соблюдать правила общественнойжизни, но не намного лучше. Общественноепроизводство представляет собой такое единство,в котором каждая часть должна выполнять именносвои собственные функции в рамках целого. Нельзядать части целого свободу произвольноустанавливать, как именно она будетприспосабливаться к общему действию. Еслидобровольно выбранный надсмотрщик не будетвкладывать в свою работу по надзору то же рвениеи энергию, как тот, кого назначили на должность,производительность труда упадет.

    Гильдейский социализм не устраняет ни одной изпроблем, стоящих на пути реализациисоциалистического общества. Он делает социализмболее приемлемым для англичан, посколькузаменяет слово "огосударствление",неприятное для английского уха,"самоуправлением в промышленности". Но всущности он не предлагает ничего такого, что невходит в требования социалистов на континенте, --предоставить управление производствомкомитетам рабочих и служащих, а такжепотребителей. Мы уже говорили, что это неприближает нас к решению проблемы социализма.

    Значительная часть популярности гильдейскогосоциализма объясняется элементами синдикализма,который, по мнению многих приверженцев, в немсодержится. Правда, гильдейский социализм, побуквальным заявлениям его же представителей, неявляется синдикалистской доктриной. Но способы,которые они предлагают для достиженияпрограммных целей, могут очень легко привести ксиндикалистским результатам. Если бы, например,национальные гильдии были созданы для начала внекоторых важных отраслях промышленности,которым пришлось бы работать в окружениикапиталистического сектора, это означало бысиндикализацию отдельных отраслей. Здесь, как ивезде, то, что кажется дорогой к социализму, наделе может оказаться путем к синдикализму.

    Глава XVI. Псевдосоциалистическиесистемы

    1. Солидаризм

    В последние десятилетия мало кто избежалвоздействия социалистической критикикапитализма. Даже те, кто не намеревалсякапитулировать перед социализмом, учитывали всвоей деятельности его критику системы частнойсобственности на средства производства. Таквозникали плохо продуманные, эклектичные ислабые системы, имевшие целью сглаживаниепротивоположностей. О них скоро забывали. Лишьодна из этих систем получила распространение --система, называвшая себя солидаризм. Родной домэтой системы -- Франция; говорили, и не безоснований, что солидаризм является официальнойсоциальной философией Третьей республики. [217] За пределами Франциитермин "солидаризм" менее известен, но егоидеи повсеместно получилисоциально-политическое признание в техрелигиозно настроенных или консервативныхкругах, которые не связали себя с христианскимили государственным социализмом. Солидаризм невыделяется ни численностью сторонников, ниособенной глубиной теории. Определенный вес емудает лишь влияние на множество лучших иблагороднейших мужчин и женщин нашего времени.

    Солидаризм начинает с заявления о гармонииинтересов всех членов общества. Институт частнойсобственности на средства производства нужен иполезен всем, а не только владельцам; каждыйпострадает от перехода к системе общественнойсобственности, угрожающей производительностиобщественного труда. Здесь солидаризм вполнесовпадает с либерализмом. Затем, однако, их путирасходятся. Солидаристская теория утверждает,что принцип общественной солидарности не можетбыть реализован только системой, основанной начастной собственности на средства производства.Без каких-либо дополнительных аргументов, наоснове идей, пущенных прежде в оборотсоциалистами, особенно немарксистского толка,солидаристы отрицают концепцию, согласнокоторой в рамках правового порядка,гарантирующего охрану собственности и свободы,частные интересы сами собой приходят всоответствие с целями общественногосотрудничества. Люди в обществе, в силу самойприроды совместной жизни, вне которой они немогут существовать, взаимно заинтересованы вблагополучии своих близких; их интересы"солидарны", в силу чего они должныдействовать "солидарно". Но сама по себечастная собственность на средства производстване могла обеспечить солидарности в обществе сразделением труда. Чтобы достичь солидарныхдействий, необходимы некоторые меры. Болееэтатистски настроенное крыло намереваетсяобеспечить "солидарность" с помощьюгосударственных мероприятий: законодательстводолжно обязать собственников учитывать интересыбедняков и общее благо. Более церковноориентированное крыло солидаризма предполагаетдостичь той же цели обращением к совести: негосударственные законы, но нравственныепредписания, христианская любовь должныпривести индивидуума к выполнению общественногодолга.

    Представители солидаризма воплотили своисоциально-философские взгляды в блистательныхэссе, демонстрирующих благородство иутонченность французской культуры. Никому неудавалось лучше, в столь красивых словахизобразить зависимость человека от общества.Пальма первенства здесь у Сюлли-Прюдома. [218]В знаменитом сонете он изображает поэта,проснувшегося после мрачного сна, в котором онувидел себя живущим в обществе, не знающемразделения труда, где никто не хочет работать длядругого -- "Seul, abandonne de tout le genre humain" <"Одиноким, покинутымчеловечеством">. Это приводит его кпониманию

    "...qu'au siecle ou nous sommes
    Nul ne peut se vanter de se passer des hommes
    Et depuis ce jour-la, je les ai tous aimes"
    <"... в нашем веке
    Никто не может изменить все человечество;
    И с этого дня я возлюбил каждого из людей" (фр.)>.

    Они также превосходно владели искусством прямоговорить о своих целях, используя теологическиеили юридические аргументы [235*]. [236*] Но все это не должноскрывать от нас внутренней слабости теории.Солидаристская теория представляет собой темнуюэклектику, и она не заслуживает специальногорассмотрения. Гораздо больше нас интересуетобщественный идеал солидаризма, которыйпретендует на то, чтобы, "избежав ошибокиндивидуализма и социализма, сохранить вселучшее, что есть в обеих системах" [237*].

    Солидаризм предполагает сохранить частнуюсобственность на средства производства. Но надсобственником он намерен поставить кого-то -- толи закон и государство, то ли совесть и церковь, --кто будет следить, чтобы собственник правильноиспользовал собственность. Эта вышестоящаяинстанция должна предотвращать"неумеренное" использование хозяйственныхполномочий; владение собственностью подлежитопределенным ограничениям. Таким образом,государство или церковь, закон или совестьстановятся определяющими факторами жизниобщества. Собственность подчинена их нормам, онаперестает быть основным и конечным элементомобщественного порядка. Она сохраняется лишь втой степени, какая допускается законом илиморалью; иными словами, собственностьотменяется, поскольку владелец должен управлятьею не в соответствии с интересами самойсобственности, но подчиняясь совсем инымпринципам. Ничего нельзя сказать против того, чтопри всех обстоятельствах собственник обязанподчиняться нормам права и морали и что всякийправовой порядок признает законность владениятолько в рамках определенных норм. Ведь если этинормы направлены только на обеспечение свободысобственности и на охрану нерушимости права насобственность, пока она в результате договора неперешла к другому владельцу, тогда они содержатвсего лишь признание частной собственности насредства производства. Солидаризм, однако, несчитает эти нормы достаточными для успешнойкоординации труда членов общества. Солидаризмнамерен подчинить их иным нормам, и этидругие нормы образуют основной закон общества.Уже не частная собственность, но правовые инравственные предписания особого типастановятся основным законом общества.Солидаризм замещает принцип частнойсобственности "высшим правом", другимисловами, он низвергает собственность.

    На деле, конечно, солидаристы не намерены идтитак далеко. По их словам, они хотели бы сохранитьсобственность, только ограничив ее. Но поставитьсобственности границы иные, чем обусловлено еесобственной природой, -- это и значит уничтожитьсобственность. Если собственник свободен тольков рамках определенных предписаний, тогданациональную экономическую деятельность будетопределять не собственность, но этапредписывающая инстанция.

    Солидаризм желает, например, регулироватьконкуренцию; она не должна вести к "упадкусреднего класса" или "к угнетению слабых"[238*]. Это ведь означает только то,что нужно законсервировать данное состояниеобщественного производства, хотя в условияхчастной собственности оно бы не устояло.Владельцу указывают, что, в каком количестве икак он должен производить, на каких условиях икому сбывать произведенное. Таким образом, онперестает быть собственником. Он превращается впривилегированного гражданина плановойэкономики, в чиновника, имеющего право на особыйдоход.

    Кто определит в каждом отдельном случае, скольдалеко зайдет ограничение прав собственниказаконом или этическими нормами? Только сам законили моральный кодекс.

    Если бы сам солидаризм осознавал последствиявыбранных им предпосылок, его, конечно, следовалобы отнести к одной из разновидностей социализма.Но в нем и близко нет такого ясного понимания.Солидаризм верит в свое коренное несходство сгосударственным социализмом [239*],и большая часть его последователей ужаснуласьбы, узнав, что же на деле означает их идеал. В силуэтого общественный идеал солидаризма можночислить среди псевдосоциалистических явлений.Но при этом следует осознавать, что от социализмаего отделяет только один шаг. Лишьинтеллектуальная атмосфера Франции, в целомблагоприятная для либерализма и капитализма,помешала французским солидаристам и иезуитуПешу, экономисту, находившемуся под сильнымвлиянием французского духа, перешагнутьрешающую черту между солидаризмом и социализмом.Однако многих, которые все еще называют себясолидаристами, следует считать полнымиэтатистами. Шарль Жид, например, -- один из них. [220]

    2. Разные планы экспроприации

    Кульминацией докапиталистических движений зареформу собственности обычно было требованиеравенства благосостояния. Все должны быть равнобогатыми; никто не должен иметь больше или меньшедругого. Равенство должно быть достигнутопеределом земли и увековечено запретомпродавать и закладывать землю. Конечно, это несоциализм, хотя порой его и называют аграрнымсоциализмом.

    Социализм вовсе не желает раздела средствпроизводства и стремится к большему, чем простаяэкспроприация; целью его является организацияпроизводства на базе общей собственности насредства производства. Значит, не следуетсчитать социализмом всякое предложение поэкспроприации средств производства; в лучшемслучае оно может толкать на путь, ведущий ксоциализму.

    Если, например, предлагается ограничитьсобственность одного лица неким максимумом, тоэто предложение окажется социалистическимтолько в том случае, если отбираемые излишкиотойдут государству в качестве базысоциалистического производства. Тогда этот планокажется просто предложением по обобществлениюимущества. Легко видеть, что это предложениенецелесообразно. Величина обобществляемоготаким путем имущества будет зависеть от величинылегального максимума. Если разрешено будетвладеть совсем небольшим состоянием, топредлагаемая система мало чем отличается отнепосредственного обобществления. Если всобственности индивидуума будет разрешенооставить много имущества, то результатыобобществления средств производства окажутсямалосущественными. В любом случае при этом неизбежать целого ряда непредвиденныхпоследствий. Ведь как раз самые энергичные идеятельные предприниматели будутпреждевременно исключены из сферы хозяйственнойдеятельности, а те богатые люди, состояниекоторых близко к узаконенной границе, будутпобуждены к расточительному образу жизни.Ограничение индивидуального богатства должнозамедлить процесс образования капитала.

    Подобные рассуждения приложимы и к нередкимпредложениям отменить право наследования.Отмена права наследования и права дарения,которое можно было бы использовать, чтобы обойтизапрет на наследование имущества, не приведет кполному социализму, хотя и передаст в рукигосударства за время жизни одного поколениясущественную часть средств производства. Нопрежде всего такое установление замедлитформирование новых капиталов и вызоветпроедание части существующих.

    3. Участие в прибылях

    Группа благонамеренных писателей ипредпринимателей рекомендует предоставлятьрабочим и служащим долю в прибыли. Прибыли болеене принадлежат исключительно предпринимателю;они должны быть поделены между предпринимателеми рабочими. Доля в прибыли предприятия должнаявляться дополнением к заработной плате. Энгель [221] уверен, что это "решениеудовлетворит обе враждующие партии и, значит,разрешит социальный вопрос". [240*] Большинство сторонников системыучастия в прибылях придают ей не меньшеезначение.

    Предложение передавать рабочим частьпредпринимательской прибыли возникло изпредставления, что при капитализмепредприниматель лишает рабочих части того, начто они имеют право. В основе замысла -- смутнаяконцепция неотъемлемого права на "полный"продукт труда, т. е. теория эксплуатации в еепопулярной и наиболее наивной форме. [222]Защитники этого представления изображаютсоциальный вопрос как борьбу запредпринимательскую прибыль. Социалисты хотятотдать ее рабочим, предприниматели такжепретендуют на нее. Приходит некто срекомендацией покончить борьбу компромиссом:каждая сторона получает часть того, на чтопретендует. При этом вес выигрывают.Предприниматели выигрывают, поскольку ихтребование заведомо несправедливо; рабочие --потому что получают без борьбы существеннуюприбавку к доходу. Это направление мысли, котороетолкует проблему общественной организации трудакак правовую проблему и пытается урегулироватьисторический спор, как если бы это былопротивостояние двух лавочников при разделеспорной суммы, является заблуждением в такойстепени, что дальнейшее обсуждение его просто неимеет смысла. Либо частная собственность насредства производства является необходимымустановлением человеческого общества, либо нет.Если нет, ее можно и должно уничтожить, и нетрезона останавливаться здесь на полпути радиличных интересов предпринимателей. Если, однако,частная собственность необходима, тогда нетнужды в других оправданиях ее существования и неследует ослаблять ее социальную полезностьчастичной отменой.

    Сторонники участия в прибылях полагают, что этасистема побудит рабочих к более ревностномувыполнению обязанностей, чем когда рабочий незаинтересован в доходности предприятия. И здесьони заблуждаются. Где эффективность труда неподорвана всеми видами разрушительногосоциалистического саботажа, где рабочего легкоуволить, а его заработок можно привести всоответствие с производительностью без оглядкина коллективный договор, нет нужды в другихстимулах, чтобы сделать его прилежным. [223] В таких условияхрабочий прекрасно отдает себе отчет в том, чтоего заработная плата зависит от его труда. Когдаже эти факторы отсутствуют, перспектива получитьдолю в прибыли не побудит его делать больше, чемформально необходимо. Хоть и на другом уровне, ноперед нами та же проблема преодоления тяготтруда, которую мы уже рассматривалиприменительно к социалистическому обществу. Издохода, приносимого дополнительным трудом, всетяготы которого несет сам рабочий, он получаетлишь часть, которая далеко не оправдываетдополнительных усилий.

    Если система участия в прибылях проводитсяиндивидуально, так что каждый рабочий участвуетв прибылях только того предприятия, на котором онработает, тогда -- без сколь нибудь основательныхпричин -- возникает разница в доходах, невыполняющая экономических функций,представляющаяся полностью неоправданной икоторую все должны считать несправедливой."Недопустимо, чтобы токарь в одном местезарабатывал двадцать марок и получал еще десятькак долю в прибыли, тогда как токарь вконкурирующем заведении, где дела идут хуже,может быть, из-за дурного управления, получалтолько двадцать марок. Это приведет либо квозникновению "ренты", и, возможно, рабочиеместа с этой "рентой" будут продаваться,либо к тому, что рабочий скажет своемупредпринимателю: "Мне плевать, где ты возьмешьтридцать марок; если мой коллега получает их, ятоже хочу"" [241*]. Такая схема участия в прибыляхдолжна вести прямо к синдикализму, даже если приэтом варианте синдикализма предпринимательсохранит еще часть предпринимательской прибыли.

    Можно, однако, попробовать и другой путь. Неотдельные рабочие, но все граждане будутучаствовать в прибылях; часть прибылей всехпредприятий распределяется между всеми безразличия. Это уже реализовано в системе налогов.Задолго до войны акционерные компании в Австриивыплачивали государству и другим налоговыминстанциям от 20 до 40 процентов чистой прибыли, а впервые годы мира эта доля составила 60--90процентов и выше. "Смешанные" предприятияпредставляют собой попытку найти форму дляучастия общества в управлении предприятием вобмен на предоставление части капитала. Но издесь нет оснований останавливаться на полпути вделе уничтожения частной собственности, еслитолько общество может совершенно уничтожить этоустановление без ущерба для производительноститруда. Если, однако, уничтожение частнойсобственности ведет к ущербу, то и частичное ееуничтожение также оборачивается вредом, причемна деле полумеры могут оказаться не менееразрушительными. Защитники "смешанных"предприятий обычно говорят, что они оставляютместо для существования предпринимательства. Номы уже показали, что деятельность государстваили муниципалитетов сковывает свободупредпринимательских решений. Предприятие,вынужденное сотрудничать с чиновничеством,неспособно использовать средства производстватак, как это диктуется интересами извлеченияприбыли [242*].

    4. Синдикализм

    Как политическая тактика синдикализмпредставляет собой особое средство борьбыорганизованных рабочих для достижения ихполитических целей. Такой целью может быть исоздание истинного, централизованногосоциализма, иными словами -- обобществлениесредств производства. Но термин"синдикализм" используется и в ином смысле,как обозначение особого родасоциально-политической цели. При этомсиндикализм понимается как направление,стремящееся к установлению общественного строя,при котором рабочие являются непосредственнымисобственниками средств производства. Здесь насинтересует синдикализм только как цель;синдикализм как движение, как политическуютактику мы рассматривать не будем.

    Синдикализм как цель и синдикализм какполитическая тактика не всегда совпадают. Многиегруппы, взявшие на вооружение синдикалистскийметод "прямого действия", стремятся ксозданию социалистического общества. В то жевремя попытки реализовать цели синдикализма необязательно связаны с рекомендованным Ж. Сорелемнасилием. [225]

    В сознании рабочих масс, причисляющих себя ксоциалистам или коммунистам, синдикализм какцель великого переворота по меньшей мере стольже жизнен, как и социализм."Мелкобуржуазные" идеи, с которыми боролсяМаркс, широко распространены даже средисоциалистов марксистского толка. Множестволюдей стремятся не к подлинному социализму, т. е.не к централизованному социализму, а ксиндикализму. Работник хочет быть господиномсредств производства, которые используются наего предприятии. С каждым днем общественныедвижения все более отчетливо показывают, чтоименно это, и ничто другое, есть желаниеработников. В противоположность социализму,который является плодом кабинетныхисследований, идеи синдикализма есть плод умаобычного человека, всегда враждебного"незаработанному" доходу, достающемуся неему, а другим. Подобно социализму синдикализмстремится к тому, чтобы устранить отчуждениеработника от средств производства, правда, инымиметодами. Не все работники станут владельцамивсех средств производства; работникиконкретного этого предприятия или отраслиполучат средства производства именно этогопроизводства или отрасли. Железные дороги --железнодорожникам, рудники -- горнякам, заводы --заводским рабочим. Таков лозунг.

    Нам следует игнорировать всякие причудливыепланы реализации синдикалистских программ,обратив все внимание на анализ тогообщественного строя, который логически долженвозникнуть вследствие реализации главныхпринципов учения. Это нетрудно. Все меры,нацеленные на то, чтобы отнять средствапроизводства у предпринимателей, капиталистов иземлевладельцев без того, чтобы передать этисредства всем гражданам, проживающим наданной территории, должны рассматриваться каксиндикализм. Не имеет никакого значения, как икакие ассоциации сформированы в таком обществе.Неважно, охватывают ли ассоциации отдельныеотрасли производства, либо отдельныепредприятия, либо даже отдельные цехи. В сущностирезультат почти не меняется даже от того, крупнееили мельче клетки, на которые делится общество, --подразделяется ли оно по вертикали или погоризонтали. Единственным решающим моментомявляется то, что гражданин такого обществавладеет долей некоторых средств производства ипри этом как собственник противостоит другим, невладеющим долей в них, а в некоторых случаях,например при неспособности к труду, не владеющимвовсе ничем. Вопрос о том, будет ли при этимсущественно меняться доход работника, для настакже неважен. Большинство рабочих имеютабсолютно фантастические представления о ростеблагосостояния, которого можно ожидать присиндикалистском переустройстве собственности.Они уверены, что даже простое перераспределениетого, чем владели предприниматели, капиталисты иземлевладельцы при капитализме, должносущественно увеличить доход каждого из них.

    Кроме того, они ожидают значительного ростапроизводства в промышленности, потому что онисами -- опытные эксперты! -- будут управлятьпредприятием и потому что каждый работник будетлично заинтересован в процветании предприятия.Работник будет отныне работать не на чужака, а насебя лично. Либерал представляет себе все этоиначе. Он отмечает, что распределение средирабочих от ренты и прибыли лишь незначительноувеличит их доходы. Кроме того, он полагает, чтопредприятия, управляемые не предпринимателями,преследующими личные интересы, а рабочимилидерами, не вовлеченными в предпринимательство,будут приносить меньший доход. В результатерабочие станут зарабатывать не больше, асущественно меньше, чем в условиях свободнойэкономики.

    Если синдикалистская реформа простоограничится передачей отдельным группамработников собственности на используемые имисредства производства, оставив в остальномкапиталистическую систему собственности,результатом будет всего лишь примитивноеперераспределение богатства. Перераспределениеблаг с целью восстановления равенствасобственности и доходов -- есть тайная мыслькаждого обывателя, когда он задумывается ореформировании общества. Эта же идея составляетоснову всех популярных предложений посоциализации. Это вполне понятно в случаенаемных сельскохозяйственных работников, длякоторых высшей целью является приобретение домаи достаточного для содержания себя и семьиземельного участка: в условиях деревниперераспределение есть популярное и вполнепонятное решение социальных проблем. Впромышленности, в горном деле, в системах связи, вторговле и в банковском деле, где физическоеперераспределение средств производстванеосуществимо, мы встречаем стремление кперераспределению прав собственности присохранении единства отрасли или предприятия.Такой простой передел в лучшем случае сможет навремя устранить неравенство в распределениидохода и имущества.

    Но через короткое время часть новыхсобственников промотает свои доли, а другиеобогатятся, приобретя доли хозяйствующих менееудачно. Значит, появится нужда в постоянномперераспределении, которое будет служить простонаградой мотовству и расточительству -- словом,всем видам неэкономности. Не будет стимулов дляэкономии, если плоды труда прилежных ибережливых постоянно передавать в руки ленивых ирасточительных.

    Но даже этого результата -- временногодостижения равенства доходов и имущества --нельзя достичь в результате синдикализации, ибоона ни в коем случае не обещает всем рабочим однои то же. Ценность средств производства вразличных отраслях непропорциональна числузанятых рабочих. Нет нужды говорить о том, чтоесть продукты, на производство которыхрасходуется относительно большее количествотакого фактора производства, как труд, и меньшееколичество природных факторов. Даже висторическом начале производственнойдеятельности распределение факторовпроизводства вело к неравенству. В еще большейстепени с этим столкнется синдикализация надалеко продвинутой стадии накопления капитала,когда делению подлежат не только природныепроизводственные факторы, но и произведенныесредства производства. Ценность того, чтодостанется отдельному работнику при такого родараспределении, окажется весьма различной:некоторые получат больше, другие -- меньше, а врезультате некоторые будут извлекать большийдоход от собственности (незаработанный доход!),чем другие. Синдикализация никоим образом неявляется средством достижения равенствадоходов. Она устраняет существующее неравенстводоходов и собственности и заменяет его другим.Конечно, можно рассматривать синдикалистскоенеравенство как более справедливое, чемнеравенство капиталистическое, но по этомувопросу у науки не может быть суждения.

    Если синдикалистская реформа должна значитьчто-то большее, чем простое перераспределениепроизводительных благ, тогда нельзя допуститьсохранения капиталистической организациисобственности на средства производства.Придется изъять из оборота производительныеблага. Придется запретить отдельным гражданамотчуждение выделенных им долей в средствахпроизводства. При синдикализме эта долеваясобственность будет намного более тесно связанас личностью владельца, чем в либеральномобществе. Можно по-разному регламентировать, прикаких условиях и каким образом допустимо ееотделение от личности.

    Наивная логика защитников синдикализмапредполагает, что общество будет пребывать всовершенно неизменном состоянии, а потому неуделяет ни малейшего внимания проблемеадаптации системы к изменениям в условияххозяйствования. Если предположить, что не будетникаких изменений ни в методах производства, ни вструктуре спроса и предложения, ни в технике, ни внаселении, тогда все окажется в полном порядке.Каждый работник заводит только одного ребенка, ипокидает этот мир в тот момент, когда егоединственный преемник и наследник становитсяпригодным к работе; сын заступаетнепосредственно на место отца. Пожалуй, можнопредставить себе, что будет позволендобровольный обмен профессиями и рабочимиместами при одновременном обмене долями всоответствующем производстве. Но в остальномсиндикалистское общество с неизбежностьюпредполагает жесткую кастовую систему и полноепрекращение каких-либо изменений в производстве,а значит, и в жизни. Такое простое событие, каксмерть бездетного гражданина, разрушит этообщество, вызовет проблемы, которые окажутсясовершенно неразрешимыми в логике этой системы.

    В синдикалистском обществе доход гражданинасостоит из дохода от его доли в собственности ииз заработной платы. Если долю в собственности насредства производства можно свободно передаватьпо наследству, тогда в очень короткое времявозникнут различия в обеспеченностисобственностью, даже если все остальное будетнеизменным. Даже если в начале синдикалистскойэпохи будет преодолено отчуждение работников отсредств производства, так что каждый гражданинбудет одновременно и предпринимателем, иработником собственного предприятия, можетслучиться, что чуть позже граждане, не имеющиеотношения к какому-либо предприятию, станут егосовладельцами. И это очень быстро приведет кновому отделению труда от собственности, хотя ибез преимуществ, которые предоставляеткапиталистическое устройство общества [243*].

    Каждое изменение в экономике чреватопроблемами, которые разрушат синдикализм.Изменения в структуре и объеме спроса или втехнике производства могут сделать необходимымиизменения в организации производства, влекущиеза собой перевод работников с одного предприятияили из одной отрасли в другие.

    Немедленно возникает вопрос: что же делать ссобственностью работников на средствапроизводства? Нужно ли позволить рабочим и ихнаследникам сохранить право собственности надолю в тех предприятиях, на которых они трудилисьв начальный момент синдикализации, а на другихпроизводствах быть простыми работниками,получающими свой заработок и не имеющиминикакого права на долю в доходе? Либо при такомпереходе у них следует отбирать прежнюю долю инаделять их новой собственностью на средствапроизводства на новом предприятии, равной тому,чем владеют новые коллеги? Любое решение ведет кбыстрому разрушение принципов синдикализма.Если к тому же работнику позволить распоряжатьсясвоей долей в собственности на средствапроизводства, тогда условия постепенно вернутсяк тому, что было до реформы. Если работник припереходе с места на место будет менятьодновременно и свой пай в средствахпроизводства, тогда те работники, кому предстоитпотерять от такого перехода, будут, вполнеестественно, со всей энергией сопротивлятьсялюбому изменению производства. Внедрениеновинок, ведущих к повышению производительноститруда, будет встречено сопротивлением, если оночревато перемещением работников с места наместо. В то же время работники каждогопроизводства или отрасли будут сопротивлятьсялюбым изменениям, влекущим за собой появлениеновых работников и как следствие сокращениедохода от собственности. Короче говоря,синдикализм сделает практически невозможнымлюбое изменение производства. Там, где онвоцарится, не может быть и речи об экономическомпрогрессе.

    Синдикализм как цель настолько абсурден, что,вообще говоря, он не нашел даже последователей,которые бы взялись открыто выступить в егозащиту. Те, кто отстаивал его под именем"социализма содружества", никогда непродумывали проблемы до конца. Синдикализм нечто иное, как идеал грабящей толпы.

    5. Частичный социализм

    Естественное право собственности на средствапроизводства делимо. В капиталистическомобществе, как правило, так оно и происходит [244*]. Новласть распоряжаться, которая принадлежит тому,кто управляет производством, и которую мы толькои обозначаем как собственность, неделима и неможет быть ограничена. Она может принадлежатьодновременно нескольким людям как совместнаясобственность, но не может быть разделена в томсмысле, что право распоряжаться нельзя разделитьна отдельные права отдавать команды. Властьраспоряжаться использованием средствпроизводства может быть только единой;невозможно представить, чтобы ее можно былоразделить на отдельные элементы. Собственность вестественном смысле не может быть ограничена;когда говорят об ограничениях, имеют в виду либоуточнение слишком вольных юридическихформулировок, либо тот факт, что владельцем вестественном смысле является в данномконкретном случае кто-то другой, а не личность,которую закон признает владельцем.

    В силу этого рассуждения нужно оценить всепопытки компромиссного снятияпротивоположности между общественной и частнойсобственностью на средства производства какошибочные. Собственность всегда там, где естьправо распоряжения [245*].Следует признать, что системы государственногосоциализма и плановой экономики, которые хотелибы сохранить формы частной собственности,подчиняя при этом собственника государственнымраспоряжениям, ведут к обобществлениюсобственности и являются в полном смысле словасоциалистическими системами. Частнаясобственность существует только там, гдеиндивидуум может распоряжаться своейсобственностью на средства производстванаиболее выгодным для себя образом. То, что приэтом он служит и другим членам общества,поскольку в обществе с разделением труда каждыйявляется слугой всех, а все являются господамикаждого, никоим образом не отменяет того факта,что индивидуум сам выбирает путь лучшегослужения.

    Компромисса не достичь и в том случае, еслипредоставить часть средств производства враспоряжение общества и оставить остальноеиндивидуумам. Такие две системы простосуществуют рядом, без взаимосвязи, и каждая изних действует только в своей сфере. Подобнаямешанина в принципах социальной организациидолжна каждому казаться бессмысленной. Длякаждого естественно стремление воплотить доконца тот принцип, который он считает верным. Ни скакой стороны нельзя обосновать утверждение, чтота или иная система является наилучшей дляопределенной группы средств производства. Там,где мы встречаемся с такими утверждениями, насамом деле провозглашается требование, чтобы этасистема была распространена по крайней мере наодну группу средств производства или чтобы онаохватывала не более чем одну группу. Компромиссявляется всегда только временной передышкой вборьбе двух принципов, а не результатомлогического продумывания проблемы. С точкизрения каждой из сторон, полумеры есть тольковременная передышка на пути к полному успеху.

    Самые известные и уважаемые компромиссныепостроения исходят из того, что полумеры могутоказаться постоянными установлениями.Реформаторы сельского хозяйства хотятсоциализации природных факторов производства,но в остальном намерены сохранить частнуюсобственность на средства производства. Значит,они исходят из предположения, рассматриваемогокак самоочевидное, что общественнаясобственность на средства производства приноситбольший доход, чем частная собственность.Поскольку для них земля представляется самымважным средством производства, они хотятпередать ее в руки общества. Когда опровергнутоутверждение, что общественная собственностьдает лучшие результаты, чем частная, идеяземельной реформы также терпит поражение. Тот,кто рассматривает землю как важнейшее из средствпроизводства, должен, конечно же, защищатьчастную собственность на землю, если, конечно, онсчитает частную собственность болеепрогрессивной формой организации хозяйства.


    Примечания:



    [1*]

    Ludwig von Mises, Die Gemeinwirtschaft: Untersuchungen uber den Sozialismus, Jena, Verbag von Gustav Fischer, 1922



    [2*]

    Ludwig von Mises, Socialism: An Economic and Sociological Analysis, London, ed. Jonathan Cape, 1936



    [9*]

    Menger, Grundsatze der Volkswirtschaftslehre, Wien, 1971



    [10*]

    На немецком языке она вышла в Швейцарии, в Женеве, под названием "Nationalokonomie: Theorie des Handelns und Wirtschaftens" <"Национальная экономика. Теория торговли и хозяйствования">. С первого американского издания (1949) она носит название "Human Action".



    [11*]

    Herkner, Sozialpolitische Wandlungen in der wissenschaftlichen Nationalokonomie // Der Arbeitgeber, 13 Jahrgang, S. 35



    [12*]

    Cassau, Die Sozialistische Ideenwdt vor und nach dem Kriege // Die Wirtschaftswissenschaft nach dem Kriege. Festgabe fur Lujo Brentano zum 80. Geburtstag. Munchen, 1925, I Bd., S. 149 ff.



    [13*]

    "Сейчас можно фактически утверждать, что современная социалистическая философия является сознательным и явным выражением принципов организации общества, которые большей частью бессознательно уже приняты. Экономическая история этого века есть почта непрерывная сводка успехов социализма" (Sidney Webb, Fabian Essays, 1889, Р. 30).



    [14*]

    Ферстер [28] в особенности отмечает, что рабочее движение достигло настоящей победы "в сердцах собственнических классов"; благодаря этому "нравственные силы сопротивления этих классов были подорваны" (Foerster, Christentum und Klassenkampf, Zurich, 1908, S. 111 ff.). В 1869 г. Принц-Смит [29] отметил, что социалистические идеи находят сторонников среди предпринимателей. Он указывает, что среди деловых людей, "как бы странно это ни звучало, есть такие, кто понимает свою собственную роль в национальной экономике со столь малой ясностью, что для них социалистические идеи выглядят как более или менее основательные. Отсюда у них ощущение нечистой совести, как если бы они признавали, что источником их прибыли служит доход наемных рабочих. Это делает их робкими и лишает проницательности. Это очень плохо. Нашей экономической цивилизации будет грозить серьезная беда, если ее активные деятели не смогут почерпнуть в чувстве полной своей правоты отвагу для решительной защиты ее основ" (Prince-Smith's, Gesammelte Schriften, Berlin, 1877, I Bd., S. 362). Принц-Смит, однако, не смог бы вести критическую дискуссию по вопросам социалистической теории.



    [15*]

    Это отчетливо видно из программы современных английских либералов (Britain's Industrial Future, being the Report of the Liberal Industrial Inquiry, London, 1928).



    [16*]

    "Дело в том, что всякий ученый невольно поддается способу мышления того класса, среди которого он живет, и всякий вносит кое-что из этого способа мышления в свои научные воззрения" (Kautsky, Die soziale Revolution, 3 Aufl., Berlin, 1911, II, S. 39) <Каутский К., Социальная революция, Женева, 1904, С. 13>.



    [17*]

    Dietzgen, Briefe fiber Logik, speziell demokratisch-proletarische Logjk, Internationale Bibliotek, 22 Bd., 2 Aufl., Stuttgart, 1903, S. 112: "Наконец, пролетарская логика уже по одному тому заслуживает такого названия, что ее понимание требует преодоления всех предрассудков, в которых погряз буржуазный мир" <Дицген И., Аквизит философии и письма о логике, 3-е изд., М., 1913, С. 114>



    [18*]

    Ibid., S. 112 <там же, С. 114>



    [19*]

    Ирония истории в том, что и сам Маркс стал жертвой такого подхода. Унтерман [33] полагает, что "умственная жизнь даже типичных пролетарских мыслителей марксистской школы" содержит "остатки прошлых эпох мышления, хотя и в рудиментарной форме. Эти рудименты сказываются тем сильнее, чем большая часть жизни мыслителя прошла в буржуазном или феодальном кругу до момента, когда он присоединился к марксизму. Таковы печальные факты в случае с Марксом, Энгельсом, Плехановым, Каутским, Мерингом и другими видными марксистами" (Untermann, Die Logischen Mangel des engeren Marxismus Munchen, 1910, S. 125). [34] Так же и Де Ман [35] считает, что для понимания "особенностей и различия теорий" нужно принимать во внимание не только общественное происхождение мыслителя, но также и стиль его экономической и социальной жизни -- "буржуазной жизни ... в случае окончившего университет Маркса" (De Man, Zur Psychologie des Sozialismus, Neue Aufl., Jena, 1927, S. 17).



    [20*]

    Cohen, Einleitung mit kritischem Nachtag zur neunten Auflage der Geschichte des Materialismmus von Friedrich Albert Lange, 3 Aufl., Leipzig, 1914, S. 115; см. также Natorp, Sozialpadagogik, 4 Aufl., Leipzig, 1920, S. 201 f. <Наторп П., Социальная педагогика: теория воспитания воли на основе общности, Спб, 1911, С. 169 и след.>



    [21*]

    Anton Menger, Neue Sittenlehre, Jena, 1905, S. 45, 62



    [22*]

    В 20-х годах Мизес все еще обозначал науку о деятельности человека как "социологию". Позднее он решил использовать термин "праксеология" (производное от греческого praxis, что значит действие, привычка или обычай). В "Предисловии" к Epistemological Problems of Economics (Princeton, Van Nostrand, I960; N. Y.: NYU Press, 1981) он следующим образом комментирует использование термина "социология" в статье 1929 г., включенной в эту книгу "... в 1929 году я еще верил, что нет нужды в новом термине для обозначения общей теоретической науки о деятельности человека в отличие от исторических исследований, изучающих прошлые действия. Я думал, что для этой цели можно использовать термин социология, который, по мнению некоторых авторов, и был создан для обозначения такой общей теоретической науки. Только позднее я осознал, что это нецелесообразно, и принял термин праксеология". -- Прим. американского издателя



    [23*]

    Мукле [39] даже ожидает от социализма, что он принесет с собой одновременно "высочайшую рационализацию хозяйственной жизни" и "освобождение от самого чудовищного варварства -- капиталистического рационализма" (Muckle, Das Kulturideal des Sozialismus, Munchen, 1918).



    [24*]

    Bohm-Bawerk, Rechte und Verhaltnisse vom Standpunkte der volkswirtschaftlichen Guteriehre, Innsbruck, 1881, S. 37



    [98*]

    Эмпирическо-реалистической школе с характерной для нее чудовищной мешаниной понятий досталось объяснить принцип экономичности как специфику производства в денежной экономике (см., например: Lexis, Allgemeine Volkswirtschaftslehre, Berlin und Leipzig, 1910, S. 15).



    [99*]

    Amonn, Objekt und Grundbegriffe der theoretischen Nationalokonomie, Wien und Leipzig, 1927, S. 185



    [100*]

    J. St. Mill, Das Nutzlichkeitsprinzip, Ubers, v. Wahrmund // Gesammelte Werke, Deutshe Ausgabe von Th. Gomperz, I Bd., Leipzig, 1869, S. 125--200 <Милль Дж. С., Утилитаризм. О свободе., Пб, 1866--1869, С. 3--148>



    [101*]

    Schumpeter, Das Wesen und der Hauptinhalt der theoretischen Nationalokonomie, Leipzig, 1908, S. 50, 80



    [102*]

    Следующий пассаж воспроизводит часть моего эссе Die Wirtschaftsrechnung im sozialistischen Gemeinwesen // Archiv fur Sozialwissenschaft, XLVII Bd., S. 86--121.



    [103*]

    Wieser, Uber den Ursprung und die Hauptgesetze des Witrschaftlichen Wertes, Wien, 1884, S. 185 ff.



    [104*]

    В теории предельной полезности производительными благами низших порядков именуются средства производства, непосредственно используемые для изготовления предметов потребления, а средства производства для производства средств производства рассматриваются как производительные блага высших порядков.



    [105*]

    Gottl-Ottlilienfeld, Wirtschaft und Technik // Grundriss der Sozialokonomik, II Abteilung, Tubingen, 1914, S. 216



    [106*]

    Это признает и Нейрат (Neurath, Durch die Kriegswirtschaft zur Naturalwirtschaft, Munchen, 1919, S. 216 ff.). Он утверждает, что каждая исключительно административная экономика (плановая экономика) является в конечном итоге натуральным хозяйством (бартерной системой). "Социализация, следовательно, требует натурального хозяйства". Нейрат, однако, не признает, что трудности с экономическим расчетом в социалистическом обществе окажутся непреодолимыми.



    [107*]

    Passow, Kapitalismus, eine begrifllich-terminologische Studie, Jena, 1918, S. 1 ff. Во втором издании, опубликованном в 1927 г., Пассов [110] выразил мнение в обзоре новейшей литературы, что со временем термин "капитализм" утратит постепенно морализаторскую окраску.



    [108*]

    Carl Menger, Zur Theorie der Kapitals // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistic, XVII Bd., S. 41



    [109*]

    Passow, Op. cit., 2 Aufl., S. 49 ff.



    [110*]

    Passow, Op. cit., S. 132 ff.



    [111*]

    см. соответствующую критику: Kelsen, Staat und Gesellschaft // Sozialismus und Staat, Leipzig, 1923, S. 11, 20 ff.



    [112*]

    Engels, Herrn Eugen During Umwalzung der Wssenschaft, S. 35 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 321>



    [113*]

    Marx, Das Kapital, I Bd., S. 5 ff. <Маркс К., Капитал, Т. I // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 23, С. 48 и след.>



    [114*]

    Ibid., S. 9 <там же, С. 51>



    [115*]

    Ibid., S.10 <там же, С. 53>



    [116*]

    Bohm-Bawerk, Kapital und Kapitalzins, I Abt., 3 Aufl., Innsbruck, 1914, S. 531 <Бем-Баверк Е., Капитал и прибыль: История и критика теорий процента на капитал, Спб, 1909, С. 481 и след.>



    [117*]

    Можно указать, что уже в 1854 г. Госсен понимал, что "только через посредство частной собственности можно найти меру для определения того, какое количество каждого товара лучше всего произвести при данных условиях. А значит, центральная власть, на которую коммунисты хотят возложить задачу установления трудовых заданий и их вознаграждения, очень скоро обнаружит, что взялась за задачу, решить которую не в силах отдельного человека" (Gossen, Entwicklung der Gesetze des menschlichen Verkehrs, Neue Ausgabe, Berlin, 1889, S. 231). Парето (Cours d'Economie Politique, Vol. II, Lausanne, 1897, P. 364 ff.) и Бароне (II Ministro della Produzione nello Stato Coletivista // Giornale degli Economisti, Vol. XXXVII, 1908, P. 409 ff.) не вполне вникли в суть проблемы. Пирсон ясно и полностью описал проблему в 1902 г. (Pierson, Das Wertproblem in der Sozialistischen Gesellschaft, Ubers von Hayek // Zeitschrift fur Volkswirtschaft, Neue Folge, 4 Bd., 1925, S. 607 ff.). [115]



    [118*]

    Наиболее важные из этих возражений я кратко рассмотрел в двух коротких статьях: Neue Beitrage zum Problem der Sozialistischen Wirtschaftsrechtnung // Archiv fur Sorialwissenschaft, 51 Bd., S. 488--500; Neue Schriften zum Problem der Sozialistischen Wirtschaftsrechtnung // Ibid., 60 Bd., S. 187--190.



    [119*]

    В научной литературе не выражается больше сомнений по этому поводу. См. Мах Weber, Wirtschaft und Gesellschaft // Grundriss der Sozialokonomik, III Bd., Tubingen, 1922, S. 45--59; Adolf Weber, Allgemeine Volkswirtschaftslehre, 4 Aufl., Munchen und Leipzig, 1932, II Bd., S. 369 ff.; Brutzkus, Die Lehren des Marxismus im Lichte der russichen Revolution, Berlin, 1928, S. 21 ff.; C. A. Verrijn Stuart, Winstbejag versus behoeftenbevrediging -- Overdruk Economist, 76 Jaargang, Aflevering 1, S. 18 ff.; Pohle-Halm, Kapitalismus und Sozialismus, 4Aufl., Berlin, 1931, S. 237 ff.



    [120*]

    Типична для такого рода литературы недавно опубликованная работа: C. Landauer, Planwirtschaft und Verkehrwirtschaft, Munchen und Leipzig, 1931. Этот автор обходится с проблемой экономической калькуляции весьма наивно, сначала утверждая, что в социалистическом обществе "отдельные предприятия ... могут покупать друг у друга так же, как капиталистические предприятия покупают друг у друга" (с. 114). Несколькими страницами далее он объясняет, что, "помимо этого", социалистическое государство "установит для контроля натуральный учет"; оно одно "сможет осуществить это, ибо в противоположность капиталистическому хозяйству оно непосредственно владеет производством" (с. 122). Ландауэр [117] не понимает, что (и почему) невозможно складывать или вычитать числа с разным измерением. Тут уж ничем не поможешь.



    [121*]

    Bohm-Bawerk, Kapital und kapitalzins, II Bd., 3 Aufl., Innsbruck, 1912, S. 21 <Бем-Баверк Е., Указ. соч., С. 134>



    [122*]

    Ограничение, заключенное в выражении "не в первую очередь", вовсе не предполагает, что социализм позже, скажем, после достижения "высшей стадии коммунистического общества", приступит к уничтожению капитала в нашем смысле. Социализм не может планировать возврат к примитивному обществу. Скорее я хочу отметить здесь, что социализм в силу внутренних закономерностей ведет к постепенному проеданию капитала.



    [123*]

    Pohle-Halm, Kapitalismus und Sozialismus, S. 12 ff.



    [124*]

    см. о монополии (глава 26, параграф 1) и "неэкономичном" потреблении (глава 31, параграф 2) в настоящем издании



    [125*]

    см. об издержках распределения (глава 7, параграф 5) и производительности труда (глава 8, параграф 5)



    [126*]

    A. Smith,. An Inquiry into Nature and Causes of the Wealth of Nations, Book II, Chap. V, London, 1776, Vol. I, P. 437 ff. <Смит А., Исследование о природе и причинах богатства народов, Кн. II, М., 1962, С. 265 и след.>



    [127*]

    Ricardo, Principles of Political Economy and Taxation, Chap. XXVI // Works, ed. MacCulloch, 2nd ed., London, 1852, P. 210 ff. <Рикардо Д., Начало политической экономики и налогового обложения // Соч., Т. 1. М., 1941, С. 222 и след.>



    [128*]

    см. прим. Сэя к французскому изданию работ Рикардо (Т. II, Париж, 1819, С. 222 и след.)



    [129*]

    Sismondi, Nouveaux Principles d'Economie Politique, Paris, 1819, Vol. II, P. 331 <Сисмонди Ж. С., Новые начала политической экономии, или О богатстве в его отношении к народонаселению, Т. 2, М., 1937, С. 159>



    [130*]

    Bernhardi, Versuch einer Kritik der Grunde, die fur grosses und kleines Grundeigentum angefuhrt werden, Petersburg, 1849, S. 367 ff.; см. также Cronbach, Das Landwirtschaftliche Betribsproblem in der Deutchen Nationalokonomie bis zur mitte des 19. Jahrhunderts., Wien, 1907, S. 292 ff.



    [131*]

    "La societe recherche le plus grand produit brut, par consequuent la plus grand population possible, parce que pour elle produit brut et produit net son identiques. Le monopole, au contraire, vise constamment au plus grand produit net, dut-il ne l'obtenir qu'au prix de l'extermination du genre huniain" <"Общество нуждается в наибольшем валовом продукте, а значит, в наибольшем возможном населении, поскольку для него валовой и чистый продукт суть одно и то же. С другой стороны, монополия постоянно стремится к получению наибольшего чистого продукта, который она может получить только ценой истребления рода человеческого"> (Proudhon, Systeme des contradictions oconomiques ou philosophie de la misere, Paris, 1846, Vol. 1, P. 270). На языке Прудона "монополия" означает то же самое, что частная собственность... (Ibid., Vol. 1, Р. 236; см. также Landry, L'utilite sociale de la propriete individuelle, Paris, 1901, P. 76).



    [132*]

    Marx, Das Kapital, I Bd, S. 613--726 <Маркс К., Капитал, T. I // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., T. 23, С. 663--770> Заключения о "теории компенсации по отношению к рабочим, вытесненным машинами" (там же, с. 403--412) <там же,. С. 448--457> нелепы в свете результатов, даваемых теорией предельной полезности. [121]



    [133*]

    Goltz, Agrarwesen und Agrarpolitik, 2 Aufl., Jena, 1904, S. 53 ff.; см. также Waltz, Vom Reinertag in der Landwirtschaft, Stuttgart und Berlin, 1904, S. 27 ff.



    [134*]

    Waltz, Op. cit., s. 19 ff. замечания об Адаме Мюллере, Бюлове-Кумерове и Филлипе фон Арним, а также о Рудольфе Мейере и Адольфе Вагнере s. 30 ff. [124]



    [135*]

    Landry, L'utilite sociale de la propriete individuelle, Paris, 1901, P. 109, 127 ff.



    [136*]

    Landry, Op. cit., P. 109, 127 ff.



    [137*]

    Marx, Das Kapital, I Bd., S. 695 <Маркс К., Капитал, Т. I // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 23, С. 741>



    [138*]

    цит. по: Waltz, Op. cit., S. 29



    [139*]

    Cannan, A History of the Theories of Prodution and Distribution in English Political Economy from 1776 to 1848, 3rd ed., London, 1917, P. 183 ff.; см. также о сословиях и классах (глава 20, параграф 2) в настоящем издании



    [140*]

    Библия, Деяния святых апостолов, Гл. 2, Ст. 45



    [141*]

    См. критику этой формулы распределения у Пеккера [132]. (Pecqueur, Theorie nouvelle d'Economie sociale et politique, Paris, 1842, P. 613 ff.). Пеккер показывает свое превосходство над Марксом, который, не ведая сомнений, предается иллюзии, что "на высшей фазе коммунистического общества ... будет совершенно преодолен узкий горизонт Буржуазного права и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!" (Marx, Zur Kritik des Sozialdemokratischen Parteiprogramms vom Gotha, S. 17) <Маркс К., Критика Готской программы // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 19, С. 20>



    [142*]

    Lenin, Staat und Revolution, S. 96 <Ленин В., Государство и революция // Полн. собр. соч., Т. 33, С. 89, 102>



    [143*]

    Engels, Herrn Eugen Duhring Umwalzung der Wissenschaft, S. 302 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 291--292>



    [144*]

    Fourier, Ouevres completes, Vol. IV, 2nd ed., Paris, 1841, P. 254 ff. <Фурье Ш., Избр. соч., T. 1, M.: Соцэкгиз, 1938, С. 70 и след.>



    [145*]

    Godwin, Das Eigentum, Leipzig, 1904, Р. 73 ff. <Годвин У., О собственности, M.: Изд-во АН СССР, 1958, С. 147>



    [146*]

    Kautsky, Die soziale Revolution, 3 Aufl., Berlin, 1911, S. 48 <Каутский К., Социальная революция, Женева, 1903, С. 167>



    [147*]

    Trotsky, Literatur und Revolution, Wien, 1924, S. 179 <Троцкий Л., Литература и революция, M.: ГИЗ, 1924, С. 194>



    [148*]

    "В наше время все... предприятия являются прежде всего вопросом доходности... Социалистическое общество не знает здесь никаких затруднений, кроме вопроса о рабочей силе, и если таковая имеется, то дело приводится в исполнение на пользу всем..." "Повсюду недостаток и нищета вызываются социальными учреждениями, существующим способом производства и распределения продуктов, а не чрезмерным числом людей... У нас не недостаток, а избыток продуктов питания, как избыток и промышленных продуктов." (Bebel, Die Frau und der Socialismus, S. 308, 368) <Бебель А., Женщина и социализм, С. 501, 573>; см. также Engels, Herrn Eugen Duhring Umwalzung der Wissenschaft, S. 305 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 294> "У нас... не слишком много, а слишком мало людей." (Bebel, Op. cit., S. 370 <Бебель А., Указ. соч., С. 575>)



    [149*]

    Considerant, Exposition abregee du systeme Phalansterien de Fourier, 4 Tirage de la 3 ed., Paris, 1846, P. 29 ff.



    [150*]

    Jevons, The Theory of Political Economy, 3rd ed., London, 1888, P. 169, 172 ff.



    [151*]

    Engels, Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der Wissensechaft, a. a. o. S. 317 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 305>



    [152*]

    Marx, Zur Kritik des Sozialdemokratischen Parteiprogramms von Gotha, S. 17 <Маркс К., Критика Готской программы // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 19, С. 20>



    [153*]

    Мах Adler, Die Staatsauffassung des Marxismus, Wien, 1922, S. 287



    [154*]

    Considerant, Op. cit., P.33



    [155*]

    Considerant, Studien uber einige Fundamentalproblem der sozialen Zukunft // Fouriers System der sozialen Reform, Ubers. v. Kaatz, Leipzig, 1906, S.55 ff. Достижением Фурье является то, что он ввел в общественные науки волшебную сказку. В его государстве будущего дети, организованные в "Petites Hordes" <"маленькие орды">, будут нести особенные, отличные от взрослых обязанности. [145] Им будет доверено, среди прочего, поддержание дорог. "C'est a leur amour propre que l'Harmonie sera redevable d'avoir, par tout la terre, des chemins plus somptueux que les alees de nos parterres. Ils seront entretenus d'arbres et d'arbustes, meme de fleurs, et arroses de trottoir. Les Petites Hordes courent frenetiquement au travail, qui est execute comme ouevre pie, acte de charite envers de Phalange, service de Dieu et le l'Unite" <"Именно самолюбию маленьких орд строй Гармонии [146] будет обязан тем, что он будет иметь по всей земле большие дороги, более роскошные, чем аллеи наших цветников, грунтовые дороги, обсаженные кустами, а в отдалении даже цветами... Орды, ведомые своими ханами и друидами... неистово мчатся на работу, которая выполняется как акт благодарения по отношению к фаланге [147], служение Богу и Единству">. В три часа утра они уже на ногах: чистят стойла, ухаживают за лошадьми и коровами, работают на бойнях, где они следят, чтобы ни с одним животным не обходились жестоко, а убивали бы его самым гуманным способом. "Elles ont la haute police du regne animal" <"Они имеют право верховной охраны порядка в отношении животного царства" (фр.)>. Когда их работа сделана, они умываются, переодеваются и с триумфом являются к завтраку (Fourier, Ouevres completes, Vol. V, 2 Edition, Paris, 1841, P. 141--159) <Фурье Ш., Избр. соч., T. III, С. 412--425>.



    [156*]

    Fabre des Essarts, Odes Phalansteriennes, Montreuil-sous-Bois, 1900. Беранже и Виктор Гюго также чтили Фурье. [148] Первый посвятил ему стихотворение, перепечатанное Бебелем (Charies Fourier, Stuttgart, 1890, S. 294 ff.) <Бебель А., Шарль Фурье, М., 1923, С. 181>



    [157*]

    Социалистические писатели все еще далеки от понимания этого. Каутский (Die Soriale Revolution, II, Р. 16 ff.) объявляет основной задачей пролетарской власти "позаботиться о том, чтобы труд, являющийся теперь бременем, сделался наслаждением, чтобы работать было приятно, чтобы рабочий шел на работу с удовольствием". Он признает, что достичь этого не так-то просто", и заключает, что "едва ли удастся в короткое время сделать работу на фабриках, на заводах и в копях очень уж привлекательною" <Каутский К., Социальная революция, С. 116>. Но он не в состоянии отринуть фундаментальные иллюзии социализма.



    [158*]

    Veblen, The Instinct of Workmanship, N. Y., 1922, P. 31 ff.; De Man, Der Kampf um die Arbeitsfreude, Jena, 1927, P. 149 ff.



    [159*]

    Здесь мы оставляем в стороне вышеупомянутое чувство удовольствия от начала работы, не имеющее практического значения. (См. c. 111 настоящего издания).



    [160*]

    Wattenbach, Das Schriftwesen im Mittelalter, 3 Aufl., Leipzig, 1986, S. 500 Среди многочисленных приводимых Ваттенбахом подобных изречений и стихов есть и более выразительные: "Libro completo saltat scriptor pede laeto" [152].



    [161*]

    Clark, Distribution of Wealth, N. Y., 1907, P. 157 ff. <Кларк Дж. Б., Распределение богатства, М.-Л., 1934, С. 84 и след.>



    [162*]

    Rodbertus Johann Karl, Briefe und Sozialpolitische Aufsatze, Herausgegeben von R. Meyer, Berlin, 1881, S. 553 ff. <Родбертус-Ягецов К., Нормальный рабочий день // Государственный социализм, Вып. VI, Лассаль и Родбертус в избранных отрывках, М.-Л.: ГИЗ, 1925, С. 287 и след.> Здесь мы не будем вникать в другие предложения Родбертуса относительно нормального рабочего дня. Все они базируются на неосновательных взглядах Родбертуса на проблему ценности.



    [163*]

    Schaffle, Die Quintessenz des Sozialismus, 18 Aufl., Gotha, 1919, S. 30 ff. <Шеффле А., Сущность социализма, Пг., 1917, С. 31 и след.>



    [164*]

    Degenfeld-Schonburg, Die Motive des volkswirtschaftlichen Handelns und der deutsche Marxismus, Tubingen, 1920, S. 80



    [165*]

    J. S. Mill, Principles, P. 126 ff. <Милль Д. С., Основания политический экономии, Спб, 1909, С. 157 и след.> Мы не можем исследовать здесь вопрос о том, в какой степени сам Милль заимствовал идеи у других. Широкому распространению эти идеи обязаны блестящему изложению, данному в очень популярной работе.



    [166*]

    Конкуренция между предпринимателями гарантирует, что заработная плата не падает ниже этого уровня.



    [167*]

    Kautsky, Die Soziale Revolution, II, S. 15 ff. <Каутский К., Социальная революция, С. 113 и след.>



    [168*]

    Ibid., S. 21 ff. <там же, С. 123--124>



    [169*]

    Ibid., S. 26 <там же, С. 131>



    [170*]

    В годы контролируемой экономики мы часто слышали о замороженной картошке, сгнивших фруктах, испорченных овощах. [155] Разве прежде такого не бывало? Конечно, да. Но намного реже. Если у торговца пропадали фрукты, денежный убыток делал его более предусмотрительным, если убытки его ничему не научали, он разорялся. Он утрачивал возможность направлять производство и перемещался на такое место в хозяйственной жизни, где бы не мог принести вреда. Но все иначе с благами, которыми распоряжается государство. Здесь за товаром не стоит индивидуальный интерес. Здесь торгуют чиновники, ответственность которых так раздроблена, что никого особо не волнуют маленькие неудачи.



    [171*]

    Georg Adier, Geschichte des Sozialismus und Kommunismus, Leipzig, 1899, S. 185 ff. <Адлер Г., История социализма и коммунизма, Спб, 1907, С. 18 и след.>



    [172*]

    см. о роли демократии в развитии общества(глава 3, параграф 2) в настоящем издании



    [173*]

    Cabet, Voyage en Icarie, Paris, 1848, P. 127 <Кабе Э., Путешествие в Икарию, Т.1, М.-Л., 1935, С. 236>



    [174*]

    Лютер убеждал князей своей партии не относиться терпимо к монастырям и к мессе. Он бы не принял возражения, что император Карл, поскольку он верил в истинность папизма, действовал бы справедливо, со своей точки зрения, истребляя лютеранство как ересь. [161] Ибо мы знаем, "что он не верит в это и не может верить, ибо мы знаем, что он заблуждается и воюет против Евангелия. Ибо мы не обязаны верить в то, что он на верном пути, ибо слово Божье с нами, а не с ним; скорее уж это его долг признать слово Божье и распространять его, подобно нам, всей своей властью" Dr. Martin Luthers, Briefe, Sendschreiben und Bedenken, Hrsg. von der Wette, IV Teil, Berlin, 1827, S. 939 ff.; Paulus, Protestantismus und Toleranz im 16. Jahrhundert., Freiburg, 1911 S. 23.



    [175*]

    Вводящие в заблуждение слова: прогресс надо организовать. Действительно, продуктивное невозможно втиснуть в заранее продуманные формы; оно процветает только в условиях неограниченной свободы. Последователи могут уже сорганизоваться, что и называется "созданием школы" (Spranger, Begabung und Studium, Leipzig, 1917, S. 8; см. также Mill, On Liberty, Third ed., London, 1864, S. 114 ff. <Милль Дж. С., О свободе // Утилитарианизм. О свободе., С. 288 и след.>).



    [176*]

    Bebel, Die Frau und der Sozialismus, S. 284 <Бебель А., Указ. соч., С. 467>



    [177*]

    Как Бебель представлял себе жизнь женщины в социалистическом обществе, видно из следующего: "При одинаковых жизненных условиях она действует так же, как мужчина. Наряду с работой в каком-либо производстве женщина в другое время дня занята как воспитательница, учительница, сиделка, в течение третьей части она занимается искусством или наукой и наконец в течение остального времени она выполняет какую-нибудь административную функцию. Она учится, работает и развлекается в обществе других женщин или мужчин, как ей это нравится и когда для этого ей представляется случай. В выборе любимого человека она, подобно мужчине, свободна и независима. Она выбирает или ее выбирают..." (Bebel, Op. cit., S. 342) <Бебель А., Указ. соч., С. 54б>.



    [178*]

    Это приблизительно соответствует идеям Беллами (Bellamy, Looking Backward: If Socialism Comes, 2000--1887, Chapter 15, Boston, 1889) <Беллами Э., Через сто лет: социологический роман, Спб, 1901, С. 120 и след.>. [164]



    [179*]

    так формулирует и Дж. С. Милль (J. St. Mill, On Liberty //Op cit., P. 7) <Милль Дж. С. О свободе // Указ. соч., С. 169 и след.>



    [180*]

    Clark, Essentials of Economic Theory, N. Y., 1907, P. 131 ff.



    [181*]

    Bebel, Die Frau und der Sozialismus, S. 340 <Бебель А., Указ. соч., С. 542> Здесь Бебель также цитирует известное стихотворение Гейне. [167]



    [182*]

    Heinrich Soetbeer, Die Stellung der Sozialisten zur Malthusschen Bevolkerungslehre, Berlin, 1886, S. 33 ff., 52 ff., 85 ff.



    [183*]

    Malthus, An Essay on the Prinsiple of Population, 5th ed., London, 1817, Vol. II, P. 245 ff. <Мальтус К., Указ. соч., С. 10 и след.>



    [184*]

    Tarde, Die Sozialen Gesetze, Leipzig, 1908, S. 99 <Тард Г., Социальные законы, Спб, 1906, С. 133>; см. также многочисленные примеры в кн.: Roscher, Ansichten der Volkswirtschaft vom geschichtlichen Standpunkt, 3 Aufl., Leipzig, 1878, I Bd., S. 112 ff. <Рошер В., Система народного хозяйства. Руководство для учащихся и деловых людей., Т. I, Начала народного хозяйства, М., 1860, С. 238 и след.>



    [185*]

    О том, какие трудности создаст социалистическая экономика на пути изобретений, и особенно на пути реализации технических усовершенствований. Dietzel, Technischer Fortschritt und Freiheit der Wirtschaft, Bonn und Leipzig, 1922, S. 47 ff.



    [186*]

    См. основательную критику этих усилий, которые свидетельствуют скорее о добрых намерениях, чем о проницательности научной мысли авторов: Michaelis, Volkswirtschaftliche Schriften, Berlin, 1873, II Bd., S. 3 ff., а также Petritsch, Zur Lehre von der Uberwalzung der Steuern mit besonderer Beziehung auf den Borsenverkehr, Graz, 1903, S. 28 ff. Петрич говорит об Адольфе Вагнере [172], что "хотя он любит говорить об "органичности" экономической жизни и хотел бы именно как таковую ее исследовать и хотя он всегда подчеркивает интересы общества в отличие от интересов индивидуума, но при рассмотрении конкретных экономических проблем он не выходит за пределы индивидуумов с их более или менее моралистическими целями и при этом охотно упускает из виду наличие органической связи между этими целями и другими экономическими явлениями. Потому-то он и оканчивает там, где, строго говоря, должна быть начальная точка, но уж никак не конец каждого экономического исследования" (S. 59). То же самое верно относительно всех авторов, нападавших на спекуляцию.



    [187*]

    см. критику этих теорий и движений: Passow, Der Strukturwandel der Aktiengesellschaft im Lichte der Wirtschaftsenquete, Jena, 1930, S. 1 ff.



    [188*]

    Lenin, Staat und Revolution, S. 94 <Ленин В. Л., Государство и революция // Полн. собр. соч., Т. 33, С. 100--101>



    [189*]

    Ibid., S. 95 <там же, С. 101>



    [190*]

    Ibid., S. 96 <там же, С. 102>



    [191*]

    Lenin, Die nachsten Aufgaben der Sovjetmacht, Berlin, 1918, S. 16 ff. <Ленин В. И., Очередные задачи Советской власти // Полн. собр. соч., Т. 36, С.181>



    [192*]

    Poehlmann, Geschichte der sozialen Frage und der Sozialismus in der antiken, Welt, I Bd., S. 110 ff.; 123 ff.



    [193*]

    Tugan-Baranowsky, Der moderne Sozialismus in seiner geschichtlichen Entwicklung, Dresden, 1908, S 136 <Туган-Барановский М., Современный социализм в своем историческом развитии, Спб, 1906, С. 131 и след.>



    [194*]

    Pecqueur, Theorie nouvelle d"Economie sociale et politique, P. 699



    [195*]

    Marx-Engels, Das Kommunistische Manifest, S. 26 <Маркс К., Энгельс Ф., Манифест Коммунистической партии // Соч., Т. 4, С. 428>



    [196*]

    см. речь Бисмарка в Германском Рейхстаге 19 февраля 1878 г. (Furst Bismarcks Reden, Herg. von Stein, VII Bd., S. 34)



    [197*]

    Bauer, Die Nationalitatenfrage und die Sozialdemokratie, Wien, 1907, S. 519 <Бауэр О., Национальный вопрос и социал-демократия, Спб, 1909, С. 529 и след.>



    [198*]

    см. мои работы: Nation, Staat und Wirtschaft, Wien, 1919, S. 45 ff.; Liberalismus, Jena, 1927. S. 93 ff.



    [199*]

    Nation, Staat und Wirtschaft, S. 37 ff.



    [200*]

    Ibid., S. 63 ff; Liberalismus, S. 107 ff.



    [201*]

    Бессмысленно оспаривать планы автаркического хозяйства, которые ревностно пропагандировались наивными литераторами кружка "Дело" (Fried, Das Ende des Kapitalismus, Jena, 1931). Автаркическая экономика скорее всего понизила бы уровень жизни немцев несравненно сильнее, чем увеличенные в сотни раз выплаты по репарациям. [186]



    [202*]

    При оценке английских усилий по прекращению самоизоляции Китая обычно сразу припоминают, что непосредственной причиной войны была торговля опиумом. Но в войнах, которые между 1839 и 1860 гг. вели против Китая Англия и Франция, ставкой была общая свобода торговли, а не только свобода торговли опиумом. То, что с точки зрения принципов свободной торговли не следовало воздвигать препятствия даже для торговли ядами и что воздержание от действий, пагубных для здоровья, должно быть делом личного выбора, не было проявлением низости и подлости, как это пытаются представить социалистические и англофобские авторы. Роза Люксембург (Die Akkumulation des Kapitals, Berlin, 1913, S. 363 ff.) <Люксембург Р., Накопление капитала, М.-Л., 1931, С. 273 и след.> обвиняет Францию и Англию: нанести поражение с помощью европейского оружия Китаю с его отсталым вооружением было далеко не героическим деянием. [189] Что же, французам и англичанам следовало вернуться к использованию примитивных ружей и шпаг, как встарь?



    [203*]

    другие значения, в которых марксистами используется термин "революция", см. глава 3, параграф 4 настоящего издания



    [204*]

    Engels, Herrn Eugen Duhring Umwalzung der Wissenschaft, S. 299 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 289>



    [205*]

    Kautsky, Das Erfurter Programm, 12 Aufl., Stuttgart, 1914, S. 129 <Каутский К., Эрфуртская программа (Комментарий к принципиальной части), М.: Госполигиздат, 1959, С. 125>



    [206*]

    Engels, Herrn Eugen Duhring Umwalzung der Wissenschaft, S. 299 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 289>



    [207*]

    Kautsky, Das Erfurter Programm, S. 129 <Каутский, Указ. соч., С. 125>



    [208*]

    Ibid., S. 130 <там же, С. 126--127>



    [209*]

    глава 5, параграф 3



    [210*]

    Bericht der Sozialisierungkommission uber die Frage der Sozialisierung des Kohlenbergbaues vom 31 Juli 1920, с приложением Vorlaufiger Bericht vom 15 Februar 1919, 2 Aufl., Berlin, 1920, S. 32 ff.



    [211*]

    Ibid., S. 37



    [212*]

    Philipp v. Arnim, Ideen zu einer vollstandigen landwirtschaftlichen Buchhaltung, 1805, S. VI (цит. по: Waltz, Vom Reinertrag in der Landwirtschaft, S.20)



    [213*]

    Там же, С. 2 (цит. по: Waltz, Ор cit., S. 21); см. также Lenz, Agrarlehre und Agrarpolitik der deutschen Romantik, Berlin, 1912, S. 84. Подобные же высказывания можно встретить у князя Алоиза Лихтенштейна (см. у Nitti, Le Socialisme Cathollque, Paris, 1894, S. 370 ff.). [198]



    [214*]

    Kautsky, Die soziale Revolution, II, S. 33 <Каутский К., Социальная революция, С. 142>



    [215*]

    Ibid., P. 35 <там же, С. 145>



    [216*]

    Bourguin, Die sozialistische Systeme, S. 62 ff.



    [217*]

    Андлер [200] особенно выделяет эту черту государственного социализма (Andler, Les Origines du Socialisme d'Etat en Allemagne, 2 ed., Paris, 1911, P. 2).



    [218*]

    о липарских пиратах см. Poehlmann, Geschichte der sozialen Frage und des Sozialismus in der antiken Welt, 1 Bd., S. 44 ff.



    [219*]

    Max Weber, Der Streit um den Charakter der altgermanischen Sozialverfassung in der deutchen Literatur des letzten Jahrzehnts // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik, XXVIII Bd., 1904, S 445



    [220*]

    Caesar, Di bello Gallico, IV, 1 <Цезарь Г. Ю., Указ. соч., Т. 1, С. 74>



    [221*]

    Herbert Spencer, Die Prinzipien der Soziologie, Ubersetzt von Vetter, III Bd., Stuttgart, 1899, S. 710 ff. <Спенсер Г., Основания социологии, Т. 2, Спб, 1877, С. 597 и след.>



    [222*]

    см. мою работу Nation, Staat und Wirtschaft, S. 115 ff.; 143 ff.



    [223*]

    Винер [205] приписывает легкость покорения Империи инков отрядами Писарро тому факту, что коммунизм обессилил народ (Wener, Essai sur les Institutions Politiques, Religieuses, Economuques et Sociales de l'Empire des Incas, Paris, 1874, P. 64, 90 ff.).



    [224*]

    Max Weber, Op. cit., S. 445



    [225*]

    см. критику экономической политики австрийской христианской социалистической партии: Sigmund Мауег, Die Aufhebung des Befahigungsnachweises in Osterreich, Leipzig, 1894, S. 124 ff.



    [226*]

    До сих пор мы говорили о церкви в целом, не учитывая различий между конфессиями. Это вполне оправданно. Эволюция в сторону социализма роднит все конфессии. Католичество энцикликой Льва ХШ "Rerum Novarum" в 1891 г. признало укорененность частной собственности в природе вещей; но одновременно церковь установила ряд фундаментальных этических принципов, которым должно подчиняться распределение дохода и которые могут быть реализованы только при государственном социализме. На тех же позициях стоит и энциклика Пия XI "Quadragesimo anno" от 1931 г. [210] В немецком протестантизме идея христианского социализма столь тесно связана с государственным социализмом, что вряд ли между ними есть малейшее отличие.



    [227*]

    О военном социализме и его последствиях см. мою работу Nation, Staat und Wirtschaft, S. 140 ff.



    [228*]

    Denkschrift des Reichswirtschaftsministeriums (воспроизведено у Висселя [213], с. 106)



    [229*]

    Ibid., S. 116



    [230*]

    "Гильдейцы враждебны частной собственности в промышленности и выступают за установление общественной собственности. Это не означает, разумеется, что они желают видеть промышленность под бюрократическим управлением государственных министерств. Они стремятся к тому, чтобы промышленностью управляли национальные гильдии, включающие всех работников промышленности. Но при этом они не хотят, чтобы промышленность была в собственности тех, кто там работает. Их цель -- установление промышленной демократии через передачу функций управления в руки работников и одновременно ликвидация прибыли за счет передачи прав собственности в руки общества. Таким образом, гильдейские рабочие не будут работать ради прибыли: цена их товаров и, по крайней мере косвенно, величина вознаграждения за труд будут в значительной степени контролироваться обществом. Гильдейская система нацелена на установление партнерства между рабочими и обществом, и именно в этом ее отличие от программ, известных как "синдикалистские"... Руководящей идеей национальных гильдий является самоуправление и демократия в промышленности. Гильдейцы убеждены, что демократические принципы применимы в промышленности в той же степени, что и в политике" (Cole, Chaos and Order in Industry, London, 1920, P. 58 ff.).



    [231*]

    Cole, Self-Government in Industry, 5th ed., London, 1920, P. 235 ff.; см. также Schuster Zum englischen Gildensozialismus // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistic, 115 Bd., S. 487 ff.



    [232*]

    Cole, Self-Government in Industry, P. 255



    [233*]

    "Минутное размышление показывает, что одно дело -- прокладывать дренаж, а другое -- решать, где и как его проложить; одно дело -- печь хлеб, другое -- решать, сколько нужно испечь; одно -- строить дома, другое -- найти место для строительства. Этот список противоположностей может быть продолжен до бесконечности, и никакой демократический задор не в состоянии устранить эти противоположности. Перед лицом этих фактов гильдейский социалист заявляет, что существует нужда в местной и центральной власти, которая бы надзирала за теми важными сторонами жизни, которые не входят в сферу производства. Строитель может думать, что строить -- это всегда хорошо; но этот же человек живет в каком-то месте и имеет право судить, стоит ли безусловно принимать такую чисто производственную точку зрения. На деле каждый является не только производителем, но и гражданином." (G. D. H. Cole and W. Mellor, The Meaning of Industrial Freedom, London, 1918, P. 30)



    [234*]

    Тоуни [216] расценивает как преимущество гильдейской системы для рабочих то, что она кончает с "гнусной и унизительной системой, при которой рабочего выбрасывают как нечто бесполезное тотчас же, как его услуги больше не нужны" (Tawney, The Acquisitive Society, London, 1921. P. 122). Но как раз в этом и заключается наихудший недостаток полагаемой им системы. Если строительство более не нужно, потому что существует уже относительно достаточное количество строений, но стройку приходится продолжать, чтобы занять строительных рабочих, которые не хотят переходить в другие отрасли, страдающие от относительной нехватки рабочих рук, то налицо бесхозяйственность и расточительство. Именно тот факт, что капитализм принуждает человека менять профессию, является его преимуществом с точки зрения общего блага, даже если при этом страдают особые интересы малых групп.



    [235*]

    Bourgeois, Solidarite, 6 ed., Paris, 1907, P. 115 ff.; Waha, Die Nationalokonomie in Frankreich, Stuttgart, 1910, P. 432 ff.



    [236*]

    Прежде всех заслуживает упоминания иезуит Пеш [219] (Pesch, Lehrbuch der Nationalokonomie, 1 Bd., 2 Aufl., Freibuig, 1914, S. 392--438). Во Франции существует конфликт между католической и свободомыслящей ветвями солидаризма (скорее относительно отношений между церковью и государством, чем по поводу принципов социальной теории и политики), который вынуждает церковные круги подозрительно относиться к термину "солидаризм". См. Haussonville, Assistance publique et bienfaisance privee // Revue des Deux Mondes, Vol. CLXII, 1900, P 773--808; Bougie, Le Solidarisme, Paris, 1907, P. 8 ff.



    [237*]

    Pesch, Op. cit., Vol. 1, P. 420



    [238*]

    Ibid., P. 422



    [239*]

    Ibid., P. 420



    [240*]

    Engel, Der Arbeitsvertag und die Arbeitsgesellschaft // Arbeiterfreund, 5 Jahrgang, 1867, S. 129--154. Обзор немецкой литературы об участии в прибылях см. в меморандуме, подготовленном Государственной статистической службой: "Исследования и предложения по участию рабочих в прибылях хозяйственных предприятий", опубликованном в специальном приложении к Reichs-Arbeitsblatt от 3 марта 1920 г.



    [241*]

    см. аргументы Фогельштейна [224] на Регенсбургской сессии Союза социальной политики (Schriften, des Vereins fur Sozialpolitik, 159 Bd., S. 132 ff.)



    [242*]

    см. о плановой экономике (глава 15, параграф 5) в настоящем издании



    [243*]

    отсюда следует, что называть синдикализм "рабочим капитализмом" -- ошибка, в которую впал и я в книге Nation, Staat und Wirtschaft, S. 164



    [244*]

    см. о производственных благах в главе 1 (параграф 1) в настоящем издании



    [245*]

    об интервенционизме см. мою книгу Kritik des Interventionismus (Jena, 1929б S. 1 ff.)



    [1]

    Репке Вильгельм (1899--1966) -- швейцарский экономист, учившийся и вначале работавший в Германии. В 20-е годы примыкал к сторонникам "регулируемого капитализма", но затем решительно встал на позиции экономического либерализма. Один из создателей теории социального рыночного хозяйства. Роббинс Лайонел (1898--1984) -- английский экономист, также переживший в 30-е годы эволюцию в направлении экономического либерализма. Активно выступал против кейнсианской программы государственного регулирования экономики.



    [2]

    В конце XIX в. в Австрии сложилось экономическое направление, получившее название школы предельной полезности. Ее представители считали, что ценность конкретного блага определяется его предельной полезностью, т. е. субъективно оцениваемой полезностью той единицы этого блага, которая удовлетворяет наименее настоятельную потребность в нем. Если, например, из трех килограммов зерна первый удовлетворяет потребность в пище, второй -- в посевном материале, а третий -- в корме для певчих птиц, то предельная полезность -- это полезность третьего килограмма. При сокращении производства зерна на килограмм придется отказаться от кормления птиц, и тогда ценность зерна будет определяться полезностью второго килограмма, предназначенного для посева.



    [10]

    Нейрат Отто (1882--1945) -- австрийский философ, экономист и социолог. Стоял на марксистских позициях. Хайек имеет в виду вышедшую в 1919 г. в Мюнхене книгу Нейрата "Через военное хозяйство к натуральному хозяйству", в которой Нейрат обосновывает идею господства натуральных исчислений в социалистической экономике.



    [11]

    Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) -- межправительственная международная организация, занимающаяся изучением продовольственной конъюнктуры в странах мира, разработкой рекомендаций по производству и сбыту сельхозпродукции, оказанием технической и продовольственной помощи развивающимся странам. Штаб-квартира ФАО находится в Риме. Мировой банк -- принятое в США и Англии неофициальное название Международного банка реконструкции и развития. Этот банк предоставляет взаймы собственные средства и выступает гарантом долгосрочных частных займов правительствам стран, осуществляющих экономическую перестройку и программы хозяйственного развития. Местонахождение банка -- Вашингтон.



    [12]

    В середине XX в. получила широкое распространение концепция "государства всеобщего благоденствия", активными сторонниками и пропагандистами которой были К. Боулдинг, А. Хансен (США), Дж. Коул, Дж. Стрейчи (Великобритания) и др. Они утверждали, что современное государство в развитых странах мира располагает возможностями ликвидации социальных противоречий и обеспечения всеобщего благосостояния населения. Тремя конституирующими моментами "государства благоденствия", согласно этой концепции, являются регулирование частного предпринимательства, наличие развитой государственной собственности и законодательные социальные гарантии трудящихся.



    [13]

    Перон Хуан Доминго (1895--1974) -- генерал, президент Аргентины с 1946 по 1955 г. и с 1973 по 1974 г.; выдвинул доктрину "справедливого" надклассового государства; в практической политике следовал курсу на государственное регулирование заработной платы, внешнеэкономических отношений и некоторых других сфер хозяйственной жизни



    [14]

    "Новый курс" -- проводившаяся президентом США Ф. Д. Рузвельтом в 1933--1938 гг. экономическая политика. В целях преодоления последствий "великой депрессии" 1929--1933 гг. она предусматривала государственное регулирование некоторых сторон хозяйственной жизни посредством фиксации цен и уровней производства ряда товаров, субсидирования фермеров и т. д. "Справедливый курс" -- законодательная программа президента США Г. Трумэна в 1945--1952 гг. Она включала, в частности, государственные меры по обеспечению полной занятости населения.



    [15]

    Фритредеры -- сторонники свободы торговли и невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Фритредерство, зародившееся в Англии в конце XVIII в., особую силу приобрело с конца 30-х годов, когда его идеолог Ричард Кобден (1804--1865) основал Лигу против хлебных законов, боровшуюся за отмену ограничений внешней торговли, и в особенности за свободу ввоза хлеба в Англию.



    [16]

    "Edelsozialisten" -- "благородные социалисты" (нем.); благородными, или салонными, социалистами иронически называли исповедовавших социалистические взгляды представителей рафинированной интеллигенции



    [17]

    Упомянутая статья Мизеса была переведена С. Адлером на английский язык. Уже после выхода второго немецкого издания книги Мизеса статья как самостоятельное произведение была включена в подготовленную Ф. Хайеком антологию "Collectivist Ekonomic Planning", изданную в Лондоне в 1935 г.



    [18]

    Херкнер Генрих (1863--1932) -- немецкий экономист, представитель "молодой исторической школы", основанной Густавом Шмоллером (1838--1917)



    [19]

    В январе 1923 г. Франция и Бельгия ввели войска в Рурскую область Германии, чтобы принудить германское правительство вносить обусловленные Версальским договором репарационные платежи. В ответ германское правительство призвало население Рура к прекращению работы на шахтах и заводах, продукция которых подлежала вывозу во Францию и Бельгию, а также к гражданскому неповиновению. К середине того же года промышленность Рурской области была фактически парализована забастовками рабочих, жизненный уровень которых значительно упал вследствие гиперинфляции. В августе 1923 г всеобщая забастовка охватила всю Германию.



    [20]

    Подавляющее большинство названных Мизесом экономистов -- Эрнст Бенн, Адольф Вебер, Фридрих Визер, Вальтер Зульцбах, Людвиг Поле, Вильгельм Репке -- работали в начале века в Германии и Австрии, Лайонел Роббинс и Вильям Хатт -- английские экономисты, Джордж Хальм -- американский, а Борис Бруцкус -- русский экономист.



    [21]

    Термин "этатизм" (от франц. etat -- государство) введен в научный и политический оборот либеральным швейцарским государственным деятелем Н. Дро (1844--1899) для обозначения таких черт социализма, как всеобъемлющая роль государства, централизованное руководство экономикой, примат интересов государства перед интересами личности. Впоследствии, в первой половине XX в., этот термин стал употребляться не только в связи с социализмом, но и для обозначения любой политики активного участия государства в экономической жизни. Этатизм, например, был зафиксирован в Конституции 1937 г., принятой в Турции, как один из устоев республики. Однако у либералов, в том числе у Мизеса, этатизм всегда несет негативную окраску.



    [22]

    Лидеры катедер-социализма организовали в 1872 г. в г. Эйзенахе конгресс своих сторонников, на котором был основан "Союз социальной политики". Для катедер-социалистов была характерна выспренняя националистическая риторика.



    [107]

    Гедонизм -- этическое учение, рассматривающее удовольствие, наслаждение как единственную цель человеческой деятельности, морально оправданный мотив поведения.



    [108]

    Среди создателей учения о предельной полезности благ не было по этому вопросу единого мнения. Визер утверждал, что запас благ обладает ценностью, равной произведению количества единиц блага и предельной полезности. По Бем-Баверку, поскольку различные единицы одного и того же блага имеют разную полезность, их суммарная ценность невыводима из предельной полезности. Мизес ближе к позиции Бем-Баверка.



    [109]

    Здесь Мизес излагает положения, развитые теорией предельной производительности. Согласно этой теории ценность произведенной продукции есть порождение разных факторов производства, в том числе средств производства. Совокупная ценность средств производства определяет их вклад в величину созданной с их помощью продукции. Сама же эта ценность зависит от количества единиц данных средств производства и предельной производительности каждой единицы. Предельная производительность измеряется тем, насколько упадет выпуск продукции при выводе из производственных процессов единицы каждого фактора.



    [111]

    Grosskapital, Grosskapitalisten, Kleinkapitalisten -- крупный капитал, крупные капиталисты, мелкие капиталисты (нем.).



    [112]

    Эвдемонизм -- этическое учение, считающее счастье целью человеческого поведения, но самое счастье рассматривающее не как удовольствие, а как результат преодоления стремления к чувственным наслаждениям путем самоограничения, отрешения от материальных благ и личных привязанностей. Тем самым эвдемонизм противоположен гедонизму.



    [113]

    Под синдикализмом в данном случае Л. Мизес подразумевает тот общественно-экономический строй, который пропагандировался популярными в рабочем движении начала XX в. анархо-синдикалистами. Согласно их воззрениям после победы над буржуазией экспроприируемые у нее средства производства не обобществляются, а переходят в собственность отдельных синдикатов -- профсоюзных объединений, т. е. становятся групповой собственностью. В этом смысле Мизес противопоставляет синдикализм социализму как воплощению идеи единой, общенародной собственности.



    [114]

    Закон убывающей отдачи -- обобщенное название ряда теоретических положений, отмечающих, что каждое последующее дополнительное вложение труда, капитала и т.п. дает меньший эффект, чем предыдущее ("закон убывающего плодородия почвы", "закон убывающей производительности труда", "закон убывающей производительности капитала"). Эти положения развивались австрийской школой, в их разработку большой вклад внес американский экономист Дж. Б. Кларк (1847--1938).



    [116]

    миллениум -- в представлении ряда религиозных сект тысячелетнее земное царствие Христа, которое должно наступить перед концом света



    [118]

    Смит Адам (1723--1790) и Рикардо Давид (1772--1823) -- английские экономисты, создатели классической школы политической экономии. Сэй Жан Батист (1767--1832) -- французский экономист, считавший себя последователем Смита и противником Рикардо в вопросах теории стоимости. Сисмонди Симонд (1773--1842) -- швейцарский экономист, критик капитализма с позиций мелкотоварного производства. Бернгарди Теодор (1802--1887) -- немецкий дипломат и историк, молодость проведший в России, где и вышла цитируемая Л. Мизесом его книга.



    [119]

    Прудон Пьер Жозеф (1809--1865) -- французский социалист, один из основоположников анархизма.



    [120]

    Мизес, судя по следующей ссылке на "Капитал", имеет в виду XXIII и XXIV главы I тома. Переход в Англии от интенсивного земледелия к экстенсивному овцеводству был связан в конце XV -- начале XVI в. с повышением цен на шерсть ввиду развития суконных мануфактур. Его ироническая характеристика "овцы съели людей" -- перефразировка слов английского государственного деятеля и писателя Томаса Мора (1478--1535). В первой части своей знаменитой "Утопии" (1516) Мор писал: "Ваши овцы, обычно такие тихие, ныне ... стали такими прожорливыми и неукротимыми, что пожирают даже людей" (Мор Т., Утопия,. М., 1978. С. 132).



    [122]

    Об интенсификации сельскохозяйственного производства в Англии первой половины XIX в. Маркс писал в (185) 5 гл. XXIII I т. "Капитала", а об "огораживании", т. е. экспроприации общинных земель английскими лендлордами в конце XV -- начале XVI в., -- в (185) 2 и 3 гл. XXIV. Для Маркса важно общее этих процессов -- вытеснение крестьян, образование армии безземельных.



    [123]

    Гольц Теодор (1836--1905) -- немецкий аграрий, создатель агрономических школ, автор многих работ по экономике и организации сельскохозяйственного производства



    [125]

    Machtpolitik (нем.) -- державная политика, имперская политика, политика силы; Nationalpolitik (нем.) -- национальная политика; эти термины широко использовались в кайзеровской Германии реакционными шовинистически настроенными деятелями



    [126]

    Ландри Адольф (1874--1956) -- французский экономист



    [127]

    Протекционистская политика -- внешнеэкономическая политика, заключающаяся во всемерной защите национальной экономики от конкуренции путем запрещения или ограничения ввоза иностранных товаров, обложения их высокими пошлинами и т. п.



    [128]

    Сатерленд Элизабет (1765--1839) -- крупная шотландская землевладелица; с 1814 по 1820 г. согнала с земель, традиционно считавшихся принадлежащими одному из шотландских кланов, более 15000 человек, превратив пахотные земли в пастбища и уничтожив деревенские поселения



    [129]

    Таер Альбрехт (1752--1828) -- немецкий аграрий, пропагандист рациональных методов ведения хозяйства



    [130]

    Физиократы -- французская экономическая школа второй половины XVIII в., основанная Франсуа Кенэ. Физиократы считали единственным источником возрастания стоимости сельскохозяйственное производство. Английская классическая школа в политэкономии возникла в XVII в. (основоположник -- Вильям Петти). С выдающимися представителями английской классической школы Адамом Смитом и Давидом Рикардо связано формирование трудовой теории стоимости. Меркантилизм -- сложившаяся на заре капиталистического общества, в конце XV в., экономическая школа, получившая наиболее полное развитие в XVII в. Меркантилисты видели источник национального богатства в активном денежном балансе во внешней торговле, в связи с чем придавали большое значение внешнеторговой политике государства.



    [131]

    Лассаль Фердинанд (1825--1864) -- деятель германского рабочего движения, публицист. Рассматривал государство как важный фактор движения человечества к свободе и справедливости.



    [132]

    Пеккер Константен (1801--1887) -- французский социалист, последователь Фурье



    [133]

    res extra commercium -- вещи вне сферы торговли (лат.)



    [134]

    ceteris paribus -- при прочих равных (условиях) (лат.)



    [135]

    Понятие вменения (нем. -- Zurechnung, англ. -- Imputation) введено в экономическую теорию австрийским экономистом Фридрихом Визером. По Визеру, каждому фактору производства вменяется, т. е. считается его вкладом, определенная, поддающаяся точному расчету часть ценности созданного продукта. Теория вменения развита американским экономистом Джоном Бейтсом Кларком (1847--1938), согласно которому величины, вменяемые труду и капиталу в созданном продукте, определяются предельной производительностью этих факторов производства. В качестве факторов, к которым относится вменение, у Визера выступают труд, капитал и земля, у Кларка -- труд и капитал, у Мизеса -- труд, средства производства и предпринимательская деятельность.



    [136]

    В произведениях французского утопического социалиста Шарля Фурье (1772--1837) детально разработано устройство будущего гармонического общества. Фурье утверждал, что неизменно присущие человеку страсти, подавляемые в современном ему обществе, получат полный простор в проектируемых им "фаланстерах" -- общежитиях счастливых людей, где будет господствовать свобода любви.



    [137]

    Каутский Карл (1854--1938) -- немецкий экономист и философ, пропагандист марксизма, деятель германского социалистического движения и II Интернационала.



    [138]

    Годвин Вильям (1756--1836) -- английский историк, выдвинувший утопическую концепцию общества мелких частных производителей с распределением по потребностям.

    Троцкий Лев Давидович (1879--1940) -- деятель российского и международного коммунистического движения.



    [139]

    В концепции Фурье уделяется большое внимание теории страстей как обоснованию творческого радостного характера труда в будущем обществе. К школе Фурье принадлежит неоднократно цитируемый далее Л. Мизесом французский социалист Виктор Консидеран (1808--1893).



    [140]

    Софокл (ок. 496--406 до н. э.) -- древнегреческий драматург, классик античной трагедии



    [141]

    Оуэн Роберт (1771--1858) -- английский социалист-утопист; как и Фурье, Оуэн критиковал складывающееся при капитализме общественное разделение труда, выступая, в частности, против отделения труда промышленного от сельскохозяйственного



    [142]

    Адлер Макс (1873--1937) -- австрийский философ, один из видных представителей так называемого "австромарксизма".



    [143]

    un sentiment de rivalite joyeuse ou de noble emulation -- чувство радостного соперничества или благородного соревнования (фр.)



    [144]

    un acharnement passione au travail -- страстная настойчивость в работе (фр.)



    [149]

    per se -- сам по себе (лат.)



    [150]

    ex definitione -- по определению (лат.)



    [151]

    "Слава тебе, Христос, ибо эта книга завершена" -- лат.



    [153]

    Родбертус-Ягецов Карл Иоганн (1805--1875) -- немецкий экономист, один из основоположников "государственного социализма". Родбертус предлагал "конституировать" стоимость товаров путем законодательно закрепленного выражения ее непосредственно в рабочем времени.



    [154]

    Милль Джон Стюарт (1806--1873) -- английский экономист, философ и общественный деятель. Последний крупный представитель английской классической школы в политической экономии, сторонник трудовой теории стоимости.



    [156]

    "Город Солнца" -- утопия итальянского мыслителя Томмазо Кампанеллы (1568--1639). Термин "метафизика", буквально означающий то, что следует после физики, в середине века использовался как обозначение философии, исследующей неизменные начала всего сущего, обосновывающей теологию. Таким образом, у Кампанеллы метафизик -- не просто мудрец-философ, а постигший божественную сущность.



    [157]

    Мизес имеет в виду Венгерскую Советскую Республику, просуществовавшую с 21 марта по 1 августа 1919 г. Строго говоря, никаких большевиков в это время в Венгрии не было: во главе республики стояла социалистическая партия, образовавшаяся в результате слияния коммунистической и социал-демократической партий. Однако по идеологии и методам она не отличалась от Российской коммунистической партии (большевиков).



    [158]

    Икария -- утопическая страна, описанная Этьеном Кабе (1788--1856), французским пропагандистом коммунистических идей, в его романе "Путешествие в Икарию"



    [159]

    les ouvrages preferes -- предпочтенные работы (фр.)



    [160]

    По преданию, сподвижник Мухаммеда Омар I (591--644) повелел сжечь Александрийскую библиотеку, заявив, что, если книги противоречат Корану, они вредны, а если подтверждают Коран -- излишни.



    [162]

    Это написано Мизесом в 20-е годы, когда авангардизм пользовался поддержкой коммунистической верхушки как революционное антибуржуазное направление в искусстве.



    [163]

    Авангардисты не были вытеснены очередными новаторами -- они стали жертвами коммунистической диктатуры, круто повернувшей в искусстве к лакировочно-плакатным агиткам, выполненным в "реалистической манере" XIX в.



    [165]

    Адиафора -- понятие древнегреческой философии, обозначающее вещи и отношения, которые сами по себе ни положительны, ни отрицательны.



    [166]

    du ut des -- даю, чтобы ты дал (лат.)



    [168]

    Мальтус ссылался на закон убывающего плодородия почвы



    [169]

    Дюринг Эйген (Евгений) (1833--1921) -- немецкий философ, занимавшийся также политэкономией. Разделяя идеи социализма, Дюринг выступал как противник Маркса и сам был объектом ожесточенной критики со стороны Энгельса.



    [170]

    Л. Мизес имеет в виду книгу Вильяма Годвина "О народонаселении... Ответ на эссе мистера Мальтуса" (Godwin, Of Population. An enquiry concerning the power... Answer to mr. Malthus's essay, on that subject., London, 1820)



    [171]

    apres nous le deluge -- после нас хоть потоп (фр.) -- фраза, приписываемая маркизе Помпадур, фаворитке французского короля Людовика XV



    [173]

    золотообрезными ценными бумагами в англосаксонских странах называют первоклассные ценные бумаги, прежде всего государственные, доход по которым гарантирован



    [174]

    В случае сделки с отсроченной поставкой товара покупатель рассчитывает выиграть на разнице между ценой, оговоренной при заключении сделки, и ценой, которая сложится на рынке к предусмотренному сроку поставки. Л. Мизес усматривает здесь аналогию с вложением средств в привилегированные ценные бумаги, по которым выплачивается заранее фиксированный доход: инвестор рассчитывает, что к моменту выплаты этот дивиденд (или процент) будет выше, чем на другие акции или облигации, по которым доход не гарантируется.



    [175]

    "Все течет" (др. греч.) -- выражение, приписываемое философу-диалектику Гераклиту Эфесскому (535?--475? до н. э.)



    [176]

    Л. Мизес подразумевает высказывание Ленина "о научно образованном персонале инженеров, агрономов и пр.: эти господа работают сегодня, подчиняясь капиталистам, будут работать еще лучше завтра, подчиняясь вооруженным рабочим" (Ленин В. И., Полн. собр. соч., Т. 33, С. 101).



    [177]

    Ликург -- легендарный законодатель, создавший государственность в древнегреческом городе Спарте. Деятельность Ликурга относят к IX--VIII вв. до н. э. О Ликурге писал древнегреческий философ и историк Плутарх (ок. 45 -- ок. 127) (Плутарх, Сравнительные жизнеописания, Т.1, М., 1961, С. 53--77).



    [178]

    Р. Оуэн считал, что основу социалистического общества должны составлять самоуправляющиеся общины с численностью населения не более 3 тысяч. Призванная осуществить его идеи "Новая Гармония" была основана в 1825 г. Э. Кабе организовал в 1848 г. общину согласно принципам, изложенным в его утопии "Путешествие в Икарию". В. Консидеран пытался, эмигрировав в США в 1849 г., создать там по фурьеристским рецептам фаланстер-ячейку нового мира, объединяющую до 2 тысяч человек.



    [179]

    Л. Мизес имеет в виду следующее место: "Они все еще мечтают об осуществлении путем опытов своих общественных утопий, об учреждении отдельных фаланстеров, об основании внутренних колоний, об устройстве маленькой Икарии -- карманного издания нового Иерусалима -- и для сооружения всех этих воздушных замков вынуждены обращаться к филантропии буржуазных сердец и кошельков" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 4, С. 457).



    [180]

    Томпсон Уильям (1785--1833) -- английский социалист-утопист.



    [181]

    В отличие от Фурье, ориентировавшегося на автаркические фаланстеры, Сен-Симон и его последователи в системе, названной ими индустриализмом, предусматривали централизованное руководство общественным трудом.



    [182]

    Бисмарк Отто фон Шенхаузен (1815--1898) -- рейхсканцлер Германской империи, яростный противник социализма и немецкий националист. Ему принадлежит ироническое высказывание, что социализм надо бы опробовать на народе, которого не жалко. Таким народом для Бисмарка были прежде всего поляки: об угрозе вытеснения или ополячивания немецкого населения Западной Пруссии живущими там поляками рейхсканцлер говорил неоднократно.



    [183]

    Протекционистские тарифы -- повышенные таможенные ввозные пошлины, призванные сократить импорт товаров или же вообще воспрепятствовать ему. Ограничения импорта -- меры нетарифного характера, направленные на полное прекращение или сокращение импорта: прямой запрет ввоза определенных товаров, установление квот на ввоз, лицензирование ввоза и т. п. Экспортные премии -- государственные надбавки, дотации, выплачиваемые производителям товаров, сбываемых за границу. Дискриминация на транспорте -- установление повышенных тарифов за перевозки импортируемых товаров, запрет их перевозки определенными видами транспорта и т. п.



    [184]

    ultima ratio -- последний довод (лат.)



    [185]

    Л. Мизес именует современный протекционизм во внешней торговле неомеркантилизмом, поскольку исходя из иных теоретических посылок протекционизм повторяет требования раннего меркантилизма всячески ограничить импорт иностранных товаров.



    [187]

    погоня за возрастанием стоимости капитала -- нем.



    [188]

    Со второй половины XIX в. и вплоть до второй мировой войны реальная структура Британской империи была достаточно сложной. Значительная часть заморских владений официально числилась коронными колониями. Канада, Австралия и некоторые другие переселенческие колонии получили самоуправление и стали доминионами. Индия была объявлена империей, и английская королева Виктория стала в 1876 г. индийской императрицей. Ряд фактических колоний фигурировал как протектораты, т. е. самостоятельные государства под покровительством Великобритании (Аден, Кувейт, Бечуаналенд и др.).



    [190]

    Это написано до образования в 1947 г. на территории принадлежавшей Великобритании Индии двух самостоятельных государств -- Индии и Пакистана. В послевоенные издания своего труда Мизес соответствующей поправки не внес.



    [191]

    Хилиазм (от греческого "тысяча") -- то же, что миллениаризм (от аналогичного латинского корня) -- сложившееся в христианстве во II в. учение о грядущем тысячелетнем царствии Христа на земле, завершающем земную жизнь всего человечества. Хилиасты опирались на пророчество Иоанна Богослова (Апокалипсис, Гл. XX, Ст. 4). В наше время хилиазмом, т. е. "тысячелетним царством спасения", иронически называют утопические представления о мире всеобщего счастья.



    [192]

    Мизес имеет в вицу доктрину так называемого "прусского (или германского) государственного социализма". У ее истоков стоял К. И. Родбертус-Ягецов, ее идеи разделяли представители исторической школы, сторонники катедер-социализма Г. Шмоллер, Л. Брентано, А. Вагнер, В. Зомбарт. Они рассматривали проводимое германскими властями огосударствление отдельных отраслей (прежде всего железных дорог), введение государственной монополии на производство и торговлю определенными товарами, государственное социальное страхование работников как постепенное создание социалистического устройства. К концу XIX в. термин "государственный социализм" стал толковаться шире -- применительно к любым представлениям о государстве как надклассовой силе, способной устранить частнособственнический эгоизм.



    [193]

    В немецком оригинале труда Мизеса фигурируют термины Verstaatlichung (огосударствление), Vergesellschaftung (обобществление). В англоязычных изданиях им соответствуют термины Nationalisation (национализация) и Socialisation (социализация). Русская политэкономическая терминология традиционно ориентирована на немецкую, и эта традиция сохранена в настоящем переводе, тем более что термин огосударствление отчетливее передает мысль автора, чем национализация. Однако из стилистических соображений в отдельных случаях, где это не вредит ясности изложения, используются термины национализация для обозначения передачи собственности государству и социализация как аналог обобществления.



    [194]

    9--10 ноября 1918 г. в Германии и 11--12 ноября в Австрии были ликвидированы монархии, провозглашены республики, а правительства возглавили лидеры социал-демократических партий.



    [195]

    В 1916 г. в Германии вокруг журнала "Интернационал" сложилась и организационно оформилась группа "Спартак", объединившая радикально настроенных социал-демократов. 11 ноября 1918 г. сразу же после свержения монархии, она преобразовалась в самостоятельную политическую организацию со своим ЦК -- "Союз Спартака". 28--29 декабря 1918 г., конференция спартаковцев объявила себя учредительным съездом Коммунистической партии Германии ("Союз Спартака"). Какое-то время за германскими коммунистами, возглавлявшимися К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом и др., сохранялось имя спартаковцев.



    [196]

    латинская поговорка "Гора родила мышь" (буквально: "Рожают горы, а родится смешная мышь")



    [197]

    Мета -- по-гречески "за", "после"; физика -- от "физис" (природа). Александрийский библиотекарь Андроник Родосский в I в. до н. э., комментируя Аристотеля, расположил все его труды в тематическом порядке. Философские работы он поместил после трупов о природных явлениях, соответственно назвав их метафизикой -- "тем, что после физики".



    [199]

    Вышедший ныне из употребления термин "цезаризм" широко применялся в конце XIX -- начале XX в. для обозначения абсолютистской диктатуры узурпатора, пришедшего к власти, опираясь на армию и используя демократические институты. Классический пример цезаризма -- правление Наполеона III, который в 1848 г. был избран президентом Франции, в 1851 г. с помощью военных совершил государственный переворот и в 1852 г. был провозглашен императором. Для цезаризма характерно заигрывание с низшими слоями населения -- ремесленниками, крестьянами, мелкими торговцами. В близком значении употребляется здесь Мизесом и термин "империализм". Исходя из политики того же Наполеона III, равно как и политики Бисмарка в Германской империи, империализмом именовали нередко попытки сочетания сильной монархической власти с элементами демократического устройства и государственной социальной защиты малоимущих. Отсюда, в частности, характеристика Германской империи конца XIX в. как социальной монархии.



    [201]

    Юнкерами именовались прусские помещики.



    [202]

    В античные времена, особенно в I в. до н. э., Средиземное море кишело пиратами, образовывавшими даже свои квазигосударственные структуры. Одним из центров организованного пиратства были Липарские острова, расположенные у берегов Сицилии.



    [203]

    свевами, или свебами, называли античные авторы группу родственных германских племен, проживавших в бассейнах Верхнего Рейна, Эльбы, Майна, Неккара.



    [204]

    "самое воинственное из всех германских племен" --лат.



    [206]

    Так называемая Империя инков -- индейское государство, сложившееся в середине XV в. на обширных территориях, ныне входящих в состав Перу, Боливии, частично Эквадора и Чили. В этом государстве земля считалась собственностью правителя -- Верховного Инки и находилась в общинном пользовании. Урожай с общинных земель шел духовенству и государству, которое занималось его последующим перераспределением. Общинники отбывали также трудовую повинность на строительстве ирригационных сооружений, дорог, храмов, крепостей и т. п., на работах в рудниках. Отсюда представление об Империи инков как о воплощении коммунистических начал. В 1532--1536 гг. испанский отряд во главе с Франсиско Писарро завоевал государство инков, и оно прекратило свое существование.



    [207]

    Население древней Спарты делилось на спартиатов, принадлежащих к племени завоевателей -- дорийцев, и покоренных ими илотов. Илоты считались собственностью государства и не пользовались никакими правами. Все спартиаты, достигшие совершеннолетия и тем самым вошедшие в число воинов, вносили денежные и продуктовые взносы, за счет чего организовывались обязательные общественные обеды -- сисситии. Во время сисситий все спартиаты получали одинаковую пищу. Вебер иронически сближает сисситии с "бесплатной" выпивкой и закуской, предоставляемой завсегдатаям игорных домов.



    [208]

    Лангобардское королевство было основано в VI в. германским племенем лангобардов на завоеванной ими территории нынешней Италии. Просуществовало до 774 г., когда было завоевано франками. Вестготы -- германское племя, создавшее в начале V в. свое государство в захваченной ими Южной Галлии. Впоследствии вестготы распространили свою власть на Пиринейский полуостров, но в 711--718 гг. их государство пало под ударами арабов. Франки -- группа германских племен, составившая ядро франкского королевства, просуществовавшего с конца V в. до 843 г. Франки завоевали большую часть Галлии, а затем Тюрингию, Баварию, Лангобардию и некоторые другие земли. Одной из причин краха всех этих государств было имущественное расслоение среди завоевателей. Так, в первой половине VIII в. состоятельные лангобарды являлись на военную службу с конной дружиной, менее состоятельные -- со щитом, луком и стрелами, а обедневшие вообще не несли воинской службы. Ассимиляция германских завоевателей галло- и испаноримлянами также имела место во всех трех государствах, хотя и в разной степени. С конца VIII и до середины XI в. Европа пережила многочисленные захватнические походы норманнов -- скандинавских народов. Норманны образуют герцогство Нормандию в Северной Франции, покоряют значительную часть Англии, основывают свои поселения в Ирландии. Норманнские завоеватели были сравнительно быстро ассимилированы подчиненными им народами.



    [209]

    Учение о "справедливой" цене разрабатывалось Фомой Аквинским (1225--1274) -- крупнейшим представителем схоластики -- религиозно-философского направления Средневековья. "Справедливыми" ценами, считал он, являются цены, с одной стороны, отражающие трудовые затраты производителя, а с другой -- обеспечивающие производителю доход, позволяющий ему вести образ жизни, достойный его положения в обществе.



    [211]

    Виссель Рудольф (1869--1962) и Меллендорф Вихард (1881--1937) -- немецкие экономисты, социал-демократы; Р. Виссель был после ноябрьской революции 1918 г. министром национальной экономики Германской республики



    [212]

    В феврале 1919 г. президентом Германской республики стал социал-демократ Фридрих Эберт, а правительство возглавил социал-демократ Филипп Шейдеман. Руководимое социалистами правительство просуществовало до июня 1920 г., но сколь нибудь заметных шагов в направлении социалистической экономики не предприняло.



    [214]

    Династия Гогенцоллернов правила Германской империей с 1871 по 1981 г. При Гогенцоллернах форсированно осуществлялось строительство государственных железных дорог, проводилась политика государственного покровительства образованию крупных картелей и других монополистических объединений, а с другой стороны, были заложены основы государственного социального страхования наемных работников.



    [215]

    Концепция гильдейского социализма была разработана накануне первой мировой войны радикальными членами английского Фабианского общества Джорджем Коулом, Джоном Гобсоном и др., основавшими в 1914 г. Национальную гильдейскую лигу. Если большинство фабианцев склонялись к муниципализации, то гильдейцы считали, что частные предприятия должны быть национализированы, но управление ими передано не государству и не муниципалитетам, а национальным гильдиям -- объединениям работников соответствующих народнохозяйственных отраслей, ядро которых составят уже существующие тред-юнионы.



    [217]

    Третьей республикой принято именовать Францию периода 1870--1940 гг. -- от свержения Наполеона III и до установления Вишийского режима, сотрудничавшего с немецкими оккупантами.



    [218]

    Сюлли-Прюдом (1839--1907) -- французский поэт, нобелевский лауреат, автор ряда философских и социологических работ.



    [220]

    Шарль Жид (1847--1932) -- французский экономист, деятель кооперативного движения.



    [221]

    Энгель Эрнст (1821--1896) -- немецкий статистик, руководитель прусского статистического бюро, исследователь бюджетов рабочих семей



    [222]

    Многие социалисты, опираясь на трудовую теорию стоимости Рикардо, утверждали, что, поскольку труд является единственным созидателем стоимости, рабочим должен доставаться весь произведенный в обществе продукт. Лозунг права рабочих на полный продукт труда активно пропагандировался основателем германской социал-демократии Фердинандом Лассалем (1825--1864).



    [223]

    Коллективный договор -- соглашение между профсоюзом и хозяевами предприятий об условиях и оплате труда. Коллективные договоры, появившиеся еще в конце XVIII в. в Англии, в XX в. стали повсеместным явлением. В настоящее время в большинстве стран коллективные договоры имеют юридическую силу и пользуются судебной защитой. Мизес как последовательный либерал был противником коллективных договоров как ограничивающих экономическую свободу.



    [225]

    Сорель Жорж (1847--1922) -- французский социолог и философ, теоретик революционного анархо-синдикализма. Революцию Сорель рассматривал как волевой стихийный порыв народа. Его взгляды нашли наиболее полное воплощение в книге "Размышления о насилии" (1906). Резко критикуя парламентски-реформистскую практику социал-демократических партий, Сорель признавал единственной революционной силой синдикаты (профсоюзы), а политической борьбе противопоставлял прямые действия пролетариата: бойкот, всеобщую стачку и т. п.








    Главная | Контакты | Прислать материал | Добавить в избранное | Сообщить об ошибке